Драконы

Глава 6

~Эния~

— В чём дело? Почему ты шокирован фактом, что я перекидываюсь в белого Дракона? Что? Теперь дело не в том, что я полукровка, а в цвете? Я серьёзно не понимаю вас, ребята, и всех этих долбаных проблем ограниченных Драконов, — ворчу я и отхожу от него. Я почти готова открыться этому парню, а потом он взял и всё испортил.

— Нет. Не забывай, драконы существовали веками. И в наших свитках рассказываются легенды. Истории о прошлом, будущем, правилах, способностях, о том, что помогает нам или предотвращают причинение вреда клану, или о том, с чем придётся столкнуться. И есть часть, где упоминается белый Дракон.

— О-о-о-о-окей, — я растягиваю слово, потому что всё до сих пор не понятно.

Он сжимает мои предплечья, когда я делаю следующий вдох, приближает своё лицо к моему и говорит:

— Белый дракон с прикосновением чистоты прольёт дождь спасения, когда погибель будет близка.

— Тогда всё в порядке. — Я несколько раз моргаю, но он продолжает смотреть на меня диким, пронзительным взглядом, и я добавляю: — Не хочешь уточнить или включить субтитры? Потому что я не поняла ни слова из истории с «дождём спасения, когда погибель будет близка».

— Ты белый Дракон с оттенком чистоты. Я почти уверен, что оттенок чистоты — это кровное родство с Хранителем. Раз ты здесь, близится наша погибель.

Близится погибель?

— О, ты имеешь в виду всю ситуацию с Тифоном, в которую ты уже вляпался? Не перекладывай вину на меня, приятель. Вы, ребята, сами виноваты. На твоём месте я бы нашла способ вышвырнуть и Тифона, и Дорна. Вот тебе решение проблемы. Эй, возможно, ты прав. Хотя, трудно представить себя причастной к дождю спасения. Больше похоже на создание грязевых луж. Да, устраивать беспорядок, обычно у меня хорошо получается.

Он прищуривается, и я чувствую неловкость.

— Необходимо найти способ отложить церемонию. Я хотел воспроизвести древнюю традицию, где первая часть процесса создания пары проходит в облике Дракона, когда мужчина преследует женщину. Я не могу преследовать тебя, они заметят твою белую чешую, — ворчит он и начинает потирать подбородок большим пальцем. Я заметила, что он часто так делает, когда обдумывает.

— Ну, очевидно, ты не можешь за мной гоняться, — говорю я и добавляю явно насмешливым тоном, — потому что я слишком быстрая, и ты никогда за мной не поспеешь, это точно безнадёжное дело. — Я подмигиваю, но это вызывает ещё большее разочарование, и он огрызается:

— Это не игра и не шутка, Эния. Мы говорим о древней легенде.

— Верно. — Я толкаю его в грудь. — Древняя легенда. Буквы на листе бумаги, а я стою здесь, из плоти и крови, принимая собственное решение. Ничего не высечено в камне, Вон. Ладно, может кое-что легко предсказать, но не это? Ты видишь то, что хочешь. То есть, если думаешь, что знаешь всё наперёд, будешь жить так же. Это ослепит тебя. Разве не видишь, что позволяешь этому влиять на каждый шаг? Ты сам сказал, что я полукровка. Меня считают мерзостью вашего вида. Разве я не часть погибели, а не дождь спасения? — Он скользит пальцами по моим волосам и слегка тянет их, будто пытается не сорваться. Мне противно видеть его таким и, наконец, я раскрываю маленький секрет, который никому не рассказывала. Я заметила эту способность, когда много лет назад стояла перед крошечным озером посреди леса и в шоке смотрела на своё отражение. — Что, если я изменю цвет? — Отлично. Теперь он смотрит на меня, как на сумасшедшую. — Это типа миража, знаешь, вроде хамелеона. Я могу менять цвет на недолгий период. Ну, думаю, что ненадолго. Честно говоря, не знаю, насколько и как… просто знаю, что могу, потому что делала это раньше. — И он так и смотрит на меня, как на сумасшедшую. — Хочешь, я покажу, чтобы ты поверил? — Я вздыхаю. — Или передумал и внезапно согласился с тем, что я мерзость, а не спасение?

— Это дополнительная доза магии, — бормочет он. — Сколько раз ты пробовал это и как долго сможешь удерживать?

— Один раз и не знаю. — Я вздрагиваю, отвечая, что делала это только однажды. — Понимаю, что говорю так, будто делала это бесчисленное количество раз, но, честно говоря, это похоже на рефлекс или что-то в этом роде.

Вон обхватывает пальцами моё запястье и тащит меня за собой.

— Вперёд, перекинемся и посмотрим, сможешь ли ты сделать это снова и как долго сможешь удерживать иной цвет. Возможно, это именно то, что нужно, чтобы сдержать вопросы и панику, пока не выясним, что всё это влечет за собой.

Мой разум всё ещё переваривает груз информации, пока Вон тащит меня через лес на большой пустой склад. Он запирает за нами дверь и выключает свет, открывая широко открытое пространство.

— Здесь мы обычно тренировали детей, чтобы они привыкли к облику дракона. Теперь, — говорит он и расставляет ноги, скрещивая руки на груди, — перекидывайся.

К слову о неудобстве.

— Ты ведь понимаешь, что мне придётся раздеться?

Раздражающий мужчина выгибает бровь, прежде чем улыбнуться.

— Тебе будет удобнее, если я перекинусь до тебя? Я, чёрт возьми, собираюсь повернуться к тебе спиной, чтобы предоставить немного уединения.

Очевидно, я не продумала всё до конца.

— Как мы проведём церемонию? Мы будем стоять голыми перед другими людьми?

В его глазах вспыхивают гнев и собственничество, и мне приходится отступить из-за силы.

— Никто, кроме меня, не увидит твоего обнажённого тела, — говорит он сквозь стиснутые зубы. — Есть стена, за которой можно прикрыться. Все самцы-драконы защищают свою пару.

— Что ж, даже если мне приятна такая забота, ты всё равно практически незнакомец для меня. Мне некомфортно, раздеваясь догола, прямо здесь и сейчас.

Я не успеваю даже моргнуть, как он уже стоит передо мной. Его губы накрывают мои, а пальцы поглаживают мой затылок, чтобы наклонить голову и завладеть моим ртом. Мне больше ничего не остаётся, как открыться и отдаться доминирующему поцелую. Всё вокруг меня растворяется, и остаётся только покалывающее удовольствие, которое начинает нарастать внизу живота. Оно разжигает пламя, и, если я не буду осторожна, оно будет гореть всю жизнь. Но я не хочу быть осторожной, а желаю стать беспечной и наслаждаться тем, как Вон заставляет меня чувствовать, будто я — смысл его жизни, и ничто другое не имеет значения, кроме того, что мы вдвоём наслаждаемся удовольствием.

Внезапно он отрывается от меня и прижимается своим лбом к моему. Затем, тяжело дыша, выдавливает слова:

— Не будь я президентом и лидером клана, заявил бы права на тебя в этот момент.

К чёрту всё и вся. Я хочу вернуть огонь удовольствия, и прямо сейчас.

— Тогда почему ты этого не делаешь? — выдыхаю я, не заботясь ни о чём, кроме возобновления поцелуя.

Он стонет и бормочет:

— Не искушай меня, я и так едва держусь.

— Лусио сделал это с Полиной. И моё человеческое воспитание может бросать вызов дерьму о скорости, но то, что я чувствую, когда мы касаемся, безумно и совсем не похоже на то, что я испытывала раньше.

— Это баланс в нашей связи. — Его глаза горят напряжением. — Наши тела совместимы во всех отношениях. Вот почему это называют «пара», потому что мы останемся вместе навечно, и не только из-за продолжительности жизни, но и потому, что наша связь будет только крепнуть. Из-за редкости я нервничаю, и почти уверен, что именно поэтому Лусио заявил права на Полину, несмотря на знание, что она фертильна. Это знает только пара. Этого нельзя отрицать, и он прав, поступив так, как поступил. Наша последняя пара, возможно, была истинной, но родить не смогли, и сказать, что это странно, было бы преуменьшением. Никто не будет обвинять Лусио, потому что они первые, кто поможет сделать нашему клану шаг в новое будущее.

— Должна ли я?.. — Чёрт, странный вопрос.

— Да, — хрипит он. — Я чувствую запах твоего возбуждения и скрытое обещание, что если я наполню тебя семенем, оно пустит корни.

— Всё ещё странно не знать, кто ты? Возможно, ты придурок, который каждый день заставит меня убираться в доме и ожидает, что я буду растить детей и говорить «да», «пожалуйста» и «спасибо», — размышляю я, в основном для себя. — Просто чтобы ты знал, этого не будет.

Я абсолютно готова последовать за своим телом в состояние забвения от удовольствия, которое обещает этот мужчина, хотя страшно подумать, что это может быть на вечность. Но стоит прислушаться к сердцу, а оно, кажется, выкрикивает имя Вона и жаждет соединиться, наполняя вены потребностью заявить о себе.

Его хриплый смешок пробегает по моей коже, прежде чем Вон медленно наклоняется.

— Я бы никогда не ожидал, что сильная женщина откажется от своих надежд, мечтаний, стремлений, целей, — бормочет он и накрывает мои губы своими.

На этот раз его поцелуй вызывает искру эйфории, которая почти ослепляет потребностью обладать. Мой мозг заполняется картинами, где мы оба обнажены — его член глубоко внутри меня — когда он толкается, пока мы оба не взрываемся ошеломляющим оргазмом.

Вон низко рычит и прерывает поцелуй. Его глаза превращаются в щёлочки, и я почти уверена, что мои тоже, потому что на руке появляются когти, когда я срываю с него одежду. Вон срывает мою, и через несколько вдохов наши обнажённые тела прижимаются друг к другу. Очередной рык вырывается из груди, когда Вон толкает меня. Я падаю на пол, и он накрывает моё тело своим, пытаясь зажать мои руки над головой. Ощущение того, что он доминирует надо мной, вызывает трепет, но моё внутреннее «я» хочет восстать, чтобы заставить сопротивляться сильнее. Именно по этой причине я вкладываю все силы в один рывок. Мне удаётся оттолкнуть его и перевернуть нас, сев на него сверху, именно так, как представляла в своей голове. Я протягиваю руку между нашими телами, не раздумывая, хватаю его твёрдую длину и провожу ею между своих складок, отчаянно желая медленно сесть на него. Я закрываю глаза, и весь мир переворачивается. Когда я открываю их, меня снова прижимает Вон и медленно скользит вниз по моему телу. Затем обхватывает грудь, кружа языком по твёрдой вершинке. Я издаю громкий стон, когда он зубами задевает сосок, прежде чем полностью накрывает его и начинает посасывать. Когда он переключается на другую грудь, я запутываю пальцы в его густых тёмных волосах, чтобы удержать на месте. Он вырывается и скользит вниз по моему телу, нависая над сердцевиной. Я задерживаю дыхание, когда языком он скользит по складкам. Зубы задевают, пальцы раздвигают меня, и его рот полностью овладевает мной.

Я балансирую на грани и почти перешагиваю её, когда он нависает надо мной и одним движением скользит глубоко внутрь. Затем начинает яростно двигаться. Его ворчание обжигает кожу, когда он утыкается носом в мою шею. Мне чертовски сильно хочется расцарапать спину Вону, но его пальцы переплетаются с моими, удерживая руки по обе стороны от головы. Ещё одно рычание вырывается из его груди, когда я наклоняю голову в знак подчинения. Мой взгляд останавливается на наших соединенных руках, и я вижу, как он слегка царапает мою ладонь, и я инстинктивно повторяю его действие, смешивая нашу кровь. Вон ещё раз толкается, когда нас окутывает ослепительный свет. Вспыхивает жар, и я чувствую, как его сперма заполняет меня горячими струями, заставляя утонуть в волне оргазма. Земля под нами сотрясается, и даже если бы этот мир перестал вращаться сию секунду, мне было бы плевать, потому что я охвачена эйфорией. Ощущение нерушимости, будто всё встало на свои места и именно здесь я должна быть.

Яркие серебристые глаза смотрят на меня с такой интенсивностью и преданностью, что у меня перехватывает дыхание.

— Моя, — рычит он гортанным тоном, выходит из меня, хватает за бёдра и разворачивает. Я встаю на четвереньки. Он шлёпает меня по заднице, прежде чем накрыть своим телом и рычит мне в ухо: — Ещё раз.

Я выкрикиваю имя Вона, когда налитый член скользит внутрь меня одним сильным толчком. Новый ракурс позволяет ему проникнуть глубже, и даже если возникает эротический укол боли, я лишь толкаюсь навстречу в молчаливом требовании, чтобы он дал мне больше. Он тяжело дышит, и я чувствую, как его язык скользит по моей шее. Вон начинает покусывать и посасывать, скользя рукой по моему телу, теребя сосок. Жар разливается по моим венам, усиливая похоть, которая и без того была дикой. Будто он безупречно знает, как доставить мне удовольствие, чтобы разжечь своё.

— Вон, — стону я за несколько секунд до того, как меня накрывает оргазм.

Вон замирает и, защищая, обнимает меня, помогая сесть. Я чувствую, как член пульсирует внутри, когда Вон прикусывает место, где моё плечо встречается с шеей. Возникает ощущение, словно он сливается со мной. Я кричу, когда он отстраняется и прижимает мою голову к своей шее. Я автоматически впиваюсь в неё зубами. Его вкус на моем языке вызывает покалывание во всём теле, а стон, вырывающийся из его груди, делает нашу связь интенсивнее.

Я отстраняюсь, и Вон медленно отклоняется назад и приземляется на пол, заставляя меня упасть на него сверху. Он поворачивает меня так, что я накрываю его собой. Мы тяжело дышим, однако это не мешает нам погрузиться во всепоглощающий поцелуй. Ещё одна вспышка света заставляет мои глаза распахнуться. По моей шее распространяется жжение, и я слышу, как Вон издаёт какое-то рычание в груди. Я прерываю поцелуй, опускаю взгляд и вижу, что у Вона татуировка в том месте, где жжётся у меня. Татуировка пары.

Я оглядываюсь и только сейчас замечаю, что здание полностью разрушено. Ну, не всё, но половины больше не существует. Оно не просто взорвалось или рухнуло, а как будто его стёрло от существования.

Вон хихикает.

— Думаю, хорошо, что мы не занялись традиционным спариванием. Иначе, наверняка бы взорвали половину нашего народа.

— Я не могу поверить, что мы это сделали, — ахаю я, а затем съёживаюсь, потому что он прав. — Отличный способ произвести первое впечатление — убивать людей во время празднования.

Уголок рта Вона подёргивается.

— Они и твой народ, Эния. Твоя мать была частью этого клана, твоё место здесь. Хотя у тебя нет выбора, уйти ты не можешь, потому что мы связаны.

Отличный способ выплеснуть ведёрко со льдом на тёплые и неясные чувства, которые вызвал во мне.

— Ты, по сути, только что облажался? Ты повалил меня и… подожди, что же произошло? Я… я чувствую… тебя.

Мы встаём, и отходим друг от друга, и всё же я чувствую его тепло, аромат и силу, окутывающие меня.

— Мы связаны кровью. Наша связь сильна и может противостоять чему угодно, и позволяет нам находить и помогать друг другу, где и когда необходимо. — Он протягивает руку и пытается обхватить моё лицо.

С учётом того, что мне тяжело отказываться от его прикосновений, я должна позволить ему прикоснуться, потому что желаю больше ответов.

— Было бы неплохо знать эти детали заранее, — ворчу я. — Но, думаю, часть вины лежит на мне. Блин, как можно перед тобой устоять? Это как альтернативный мир. Тебе всё это не кажется странным? Вся эта срочность трахнуться и отправиться в Ла-Ла-Лэнд?

Он медленно качает головой.

— Я вырос на историях о парах. Меня вырастили Драконом и научили просчитывать все возможности и опции. Это тебе необходимо приспособиться к тому, что всё это влечёт за собой. Ты готова перекинуться? Или тебе нужна небольшая помощь?

— Что? — выдыхаю я. — Нет, не готова! Мы говорим о важных вещах. О нас с тобой, о нашей связи. В основном о нас и о том, что мы только что сделали, и… О Боже. Ты обрюхатил меня, да? Вот почему я чувствую твой запах на себе.

Гнев нарастает, и я чувствую, как из моего носа начинает валить дым.

— Успокойся, Эния, — говорит Вон и машет руками, но в его глазах заметен блеск, будто он насмехается надо мной.

Не будь я так зла, закатила бы глаза.

— В школе Драконов тебя не учили, не выводить из себя женщину, когда она готова отсосать?

— Тебе нужно успокоиться, или перекинешься, а это будет неразумно. Не заставляй меня останавливать тебя, потому что я это сделаю. — Сталь в его словах злит меня ещё больше.

— Давай-ка посмотрим на твою попытку, — шиплю я.

Он прищуривается и разводит руки. Что-то жемчужно-блестящее кружится, как огонь, вокруг его рук и обнимает предплечья. Я чувствую давление во всём теле. Он действительно пытается подавить меня? Потрясённая его вмешательством и доминирующими манерами, я отступаю и сосредотачиваюсь на обращении в дракона. Я чувствую, как из спины вырастают крылья, как руки превращаются в когти, как чешуя начинает покрывать тело. Моё лицо вытягивается, превращаясь в морду, а гнев превращается в струю синего огня, вырывающуюся изо рта, полного острых зубов. Полностью преобразившись, я топаю передней лапой и подхожу ближе к Вону, который теперь улыбается как идиот. Какого чёрта?