Драконы войны. Книга 2

48 ГЛАВА

азутчики повернули назад и прошли по уже известной им тропинке через хорошо охраняемое помещение с мамонтами. Здесь их заметили остроглазые бесы. Терьеров спустили с поводков, и собаки бросились в погоню. Какое-то время разведчикам удавалось избегать терьеров, прячась под тюками сена или в промежутках между балками, но рано или поздно их должны были схватить.

Этот момент пришел, когда они оказались между тюками спрессованного сена, образующими своего рода колодец. Собаки были со всех сторон, а бесы начали разбрасывать один за другим тюки с сеном.

Спрятавшись наверху за высокими стропилами, крапивник мог только беспомощно смотреть на это, а бесы между тем уже подбирались к беглецам.

Крапивник заметил, что один из светящихся шаров свисал с потолка прямо над тюками. Он подлетел к выступу над шаром. Проволока, крепившая шар к потолку, была старой, но крапивник все равно не был настолько сильным, чтобы ее согнуть. Лессис сконцентрировалась и сделала страшное усилие, чтобы привести в действие заклинание разрушения. Воздействовать на проволоку изнутри – для крапивника было примерно то же, что одновременно продеть в игольное ушко десять тысяч нитей. Единственная возможность добиться успеха заключалась в том, чтобы использовать скорость работы мозга крапивника и сплетать заклинания во много раз быстрее, чем обычно.

Лессис из Вальмеса пришлось очень тяжело. Но, наверно, она была единственной среди живущих, кто мог справиться. Это потребовало сумасшедших усилий, безупречного и невероятно быстрого произношения, но она все сделала великолепно. Провод превратился в пыль. Крепление затрещало и подалось, светящийся шар полетел вниз и, пролетев двадцать футов до пола, взорвался с глухим звоном.

Оба беса и собаки взвизгнули от внезапного испуга и собрались вокруг упавшего шара. Это был магический светоносный шар, изготовленный в далеком городе Монжоне. Такие шары содержали воду, преобразованную странными джинами, населявшими Монжон.^{6} Вода из разбитого шара все еще светилась, но свет понемногу ослабевал, по мере того как вода сбегала по булыжникам и исчезала в дренажной системе.

Крысы и мышь бросились вдоль прохода, прижимаясь к стене, в отчаянных поисках щели, отверстия, сломанного люка – чего-нибудь. Увы, все было хорошо отремонтировано, не было даже щелки, куда могла бы проскользнуть маленькая мышка.

Бесы очнулись, когда увидели, что собаки внезапно сбежали. Терьеры, заметив крыс, неслись за ними и радостно лаяли. Бесы следовали за ними, захватив шесты и дубинки.

Крапивник слетел на дорогу наперерез собакам. Но они в погоне за крысами не обратили на него внимания. Он снова поднялся и полетел вперед.

Наконец крысы нашли щель в воротах из огромных бревен и тотчас же юркнули туда. Собаки остались на другой стороне ворот, скребя лапами и воя.

Мышь прошмыгнула в квадратное стойло, заваленное соломой и загаженное огромным количеством навоза. Затем чья-то гигантская фигура появилась из темноты угла. Она встала над мышью. Крысы разбежались, а мышь уставилась прямо в большие коричневые глаза.

Самец-мамонт приподнял свои огромные уши. Если бы у него все еще были бивни, он начал бы в изумлении рыть землю. К несчастью, те, кто поймал его, спилили и бивни, и теперь ему нечем было рыть землю или бить стену этого ненавистного места. Эта крошечная мышь очень заинтересовала его. Это было первое, что пробудило его интерес за долгое время. Он держался осторожно, чтобы не раздавить маленькое животное. В ней, несомненно, крылось нечто большее, нежели то, что видел глаз. Обычно мыши разбегались, как эти крысы, при его приближении.

Это был взрослый мамонт, уже переживший семнадцать лет. Он был в полном расцвете, молод, здоров и очень, очень силен. Он прислушался к странным тихим звукам, которые испускала мышь, смущая и интригуя его.

Его хобот от любопытства свернулся, затем опустился вниз. Мышь взобралась на кончик хобота, который изогнулся и поднял мышь поближе к глазам мамонта. Мышь не переставала пищать.

Бедный крапивник все никак не мог попасть в клетку. Он не находил достаточно широкого отверстия, чтобы проникнуть туда, а отверстие на уровне пола, которым воспользовались крысы, было перегорожено собаками. Затем подошли бесы. Они открыли большую дверь и впустили собак. Крапивник тотчас использовал представившуюся ему возможность.

Крысы предпочли мамонта собакам и жались вокруг гиганта. Он не глядел на них, его глаза были сфокусированы на крошечной мышке на конце хобота.

Это был мудрый самец. За семнадцать лет он стал отцом большого количества малышей. После долгих мрачных дней заключения он снова почувствовал себя личностью, самим собой. Это было приятно, потому что прошло много времени с тех пор, как он испытывал это чувство в последний раз. Казалось, он сидел здесь в заключении вечно. Хорошим было только то, что он постоянно требовался для случек с самками. Все остальное было плохо. Заключение, однообразная пища, вокруг – только камень и стены. Он жаждал вновь оказаться на свободе.

Терьеры чувствовали себя неудобно от близости мамонта. Он, правда, был на цепи, но цепь держала его только за одну ногу. Он мог двигаться по клетке. Терьеры же сходили с ума по этим двум крысам. Им до остервенения хотелось поймать их.

Через несколько секунд жажда убивать пересилила страх от соседства с мамонтом. Собаки бросились вперед.

Самец обратил на это внимание и быстро сменил положение. Громадная передняя нога опустилась на одного из терьеров, и от него остался только сдавленный визг. Второй пустился наутек, лая от ужаса.

Испуганные бесы отступили. Они стали звать смотрителя мамонтов. Но самец больше не двигался. Он стоял очень смирно, держа хоботом перед глазами что-то маленькое.

Матерый самец семнадцати лет продолжал вслушиваться в мысли, которые возникали у него в голове, пока мышь тихонько пищала, сидя на кончике хобота.

Это было необычно. Это было великолепно. Это было как прогулка по высокогорному лугу, покрытому новой роскошной травой. Это было то чувство теплой эйфории, которого он не испытывал с тех пор, как для него был утерян мир горных лугов и диких лесов.

Оказалось, что у него были друзья. Это были чудесные новости. Ему было плохо без друзей. Теперь эти новые друзья разобьют то, что привязано к его ноге. Он будет стоять тихо, очень тихо. Маленькие животные что-то сделают, чего он не может понять. Мамонтам был недоступен мир понятий. Потом, попозже он «взбунтуется». Это было новое слово для него, но он его отчетливо понял. Его гнев был спрятан глубоко, но вскоре должен был выйти наружу.

Здесь будет какое-то сражение. Хорошо. Самец был к нему готов. Его сжигало желание наказать виновных за то, что они сделали с ним, он был рад предстоящей драке. Его хобот будет наносить удары, а ноги – топтать и топтать поверженные тела.

Крапивник слетел вниз, поближе к мыши. Он чувствовал, что она осуществляет какую-то напряженную деятельность. Рибела работала над очень мощными чарами, быстрые маленькие всплески мышиного писка возобновлялись каждые несколько секунд. Лессис послушала их и поняла. Рибела была величайшим практиком. Ей удалось установить взаимопонимание с мамонтом. Лессис задумалась, какой путь выбрала Рибела. Возможно, это будет способ Беллана, немного из Биррака, прямой переход к пост-объему, основанный на фантастически сложной каденции, способной удержать это построение? Или это будет классический путь с эффектом маски для замещения потерянного объема? Правда, мышь была не приспособлена к манипуляциям с объемом. Или это было уникальное творение Рибелы, созданное без помощи магических книг? Если кто и был способен на такое, это могла быть только Королева Мышей.

Какое-то облако напряжения образовалось вокруг мамонта, словно перед грозой в горячий влажный день. Оно росло и росло, и вдруг внезапно оно распалось, без звука, без яростной борьбы оно ушло.

Дело было сделано. Крошечные глазки мыши и крапивника встретились, и Лессис вздрогнула от разрушительного всплеска интеллекта, полыхнувшего из глаз напарницы. В этот момент любой понял бы, что перед ним не просто мышь. Этот всплеск энергии был подобен горящей лампе в пустой Вселенной.

Уже не впервые Лессис ощутила легкий страх перед Королевой Мышей. Рибела достигала тех уровней, на которых действовали сами Повелители.

Она поняла, что Мезомастера внизу должны почувствовать пульсацию свободной энергии и поднять тревогу. Но все-таки это был единственный всплеск, возможно, он останется незамеченным. Мезомастера почувствуют лишь взрыв одной звезды на уровне эзотерической энергии. Они не смогут засечь источник.

И все же было жаль, что теперь враги, по меньшей мере, предупреждены, что кто-то работает с высокой магией, чужой магией в пределах Падмасы. Теперь наблюдение станет более пристальным.

Мамонт стоял тихо, полностью одурманенный. Две крысы, которых вынудили преодолеть страх, пробрались через загаженную навозом солому и начали грызть манжету из толстой кожи, которая держала заднюю ногу самца.

Бесы и собаки находились вне клетки. Собаки перепугались, и было отчего. Мамонт ненавидел собак. Даже сильнее, чем бесов.

Подоспела подмога, с копьями в руках. Казалось, охрана твердо решила убить крыс.

Но в этот самый момент послышался звук горна и бой барабанов. Затем отозвались другие горны, призывая к вниманию. Барабаны гудели. Бесы в растерянности затоптались. Люди с тяжелым взглядом, те, кто управлял программой выращивания, вышли из двери в конце перехода. Что-то случилось, что-то очень важное.

Крапивник вылетел за ворота, чтобы узнать, что происходит, и скрылся за стропилами. Ощущалось чье-то присутствие, чье-то очень опасное присутствие, присутствие самого Повелителя.

Крапивник был ошеломлен этой неудачей. Мощные чары Рибелы были замечены одним из Повелителей! И тот, кто приближался сюда, мог быть только самым великим из пяти, первым и главным Повелителем пустоты Вануса,^{7} Херутой Скаш Гцугом.

Лессис погасила проекцию своей мысли почти целиком. Чары перевоплощения требовали мало энергии и не могли быть обнаружены в этом огромном помещении. И все же она попыталась не думать.

Рибела тоже приняла меры предосторожности, она скользнула вниз и скрылась в соломе. Самец спокойно жевал в своем углу. Крысы попрятались.

Теперь и Лессис и Рибела начали замечать признаки, внушавшие надежду. Атмосфера присутствия, которую они почувствовали, казалось, не была насыщена эмоциями, которых следовало ожидать, если бы их собирались захватить.

Через несколько секунд в голове Лессис возник яркий образ. Мысли Херуты пронизывали все вокруг. Он настолько привык проявлять свою власть, что не приглушал ничего. Самая обычная мысль выражалась с весомостью пирамиды. Образы замелькали в умах всех окружающих. Простые люди с трудом переживали эти ментальные взрывы. Часто они падали на колени, их опустошенный мозг не мог пережить шока.

Он пришел, он сам, во плоти, самый великий из Пяти, Повелитель пустоты Вануса, он пришел осмотреть клетки с мамонтами и расспросить Хозяина мамонтов. Эти вопросы были очень важны. План, разработанный самим Херутой, не полностью выполнялся. Почему производство великанов-людоедов не достигло положенного уровня? Хозяин мамонтов был выбран самим Херутой. Он все еще доверял своему выбору. Но великанов должно быть больше. Бесы у ворот клетки самца простерлись ниц, когда Повелителя несли мимо них в его кресле восемь сильных рабов, сгибающихся под этой тяжестью. Великий Повелитель был закован в блестящие стальные латы с золотым узором. Бесы не поднимались еще полминуты, после того как кресло уже скрылось из виду.

Прячась за балками стропил, крапивник последовал за Повелителем. Кресло внесли за двери офиса. Тотчас же возник молодой человек, могучий с виду, с длинными черными волосами. В знак покорности Великому он рухнул на колени.

Кресло плавно опустили на землю. Фигура в латах поднялась с сиденья и медленно сошла вниз. Когда она оказалась на полу, она решила пройтись – подобно любому смертному. Как они ни старались, в человеческом мире Повелителям приходилось жить как обычным людям. Они не могли переступить некоторые пределы, несмотря на все их ужасные силы.

Вместе с Хозяином мамонтов Херута осмотрел самку мамонта, а затем новорожденного великана, который учился ходить в маленькой клетке. Чудовищным младенцем руководили несколько бесов с загривками как у быков, вооруженные стрекалами и бичами. Они мучили большое животное, вызывая у него стойкое желание убивать.

Наверху перелетал с балки на балку крапивник.

– Они должны убивать сразу же после рождения, – холодно сказал Хозяин мамонтов. – Первое, чему они должны научиться, – это убивать. Тогда они всегда будут хотеть этого.

Хриплым и скрипучим голосом Великий ответил:

– Этот мир переполнен жизнью. Необходимо прореживать ее.

В клетку к юному великану втолкнули старого раба. Бесы выскользнули через маленькие запасные выходы.

Великан поковылял к рабу. Старик попятился, крича от ужаса. Великан шел на него и с внезапным ревом прыгнул и потянулся за добычей. Раб потерял контроль над мышцами живота. Он пытался увернуться, но, поскользнувшись на собственных испражнениях, упал. Затем великан схватил его за локоть, поднял вверх и встряхнул.

Тот закричал. Великан стал рвать его на части и бросать себе в рот.

– Весьма неплохо, – сказал Херута Скаш Гцуг.

Специальное отделение чрезвычайно сильных троллей-альбиносов прибыло, чтобы помочь бесам подчинить молодого великана. В руках у них были тяжелые дубины.

– После того как они убьют в первый раз, жизненно важно, чтобы мы переломили их и заставили подчиняться нашей власти.

С потолка упала сеть, надежно контролируемая руками бесов. Великан попытался разорвать ее, но тут тролли напали на него с дубинами, свалили на землю и начали учить послушанию.

– Очень хорошо, но выпуск продукции не достигает положенного.

Хозяин мамонтов смиренно закивал:

– Конечно, но у нас есть проблемы.

– Опишите их.

Хозяин мамонтов почувствовал, что у него пересох рот:

– Великаны, в сущности, находятся вне матки мамонта. Мы укладываем яйцо великана, как нам это предписано. Затем запускается самец. Мы знаем, что этот самец очень плодовит. Но яйцо великана начинает развиваться только спустя неделю. Потом у нас проблема с мертворожденными. Мы теряем одного из пяти и не знаем почему. Хуже того, мы теряем без всякой нужды самку мамонта, мы испытываем хронический недостаток самок.

– А что говорит отдел развития великанов?

– Они ругают самок. Они заявляют, что самок не кормят нужным образом. Или что они бесплодны. Но главное – разработанный процесс не идет должным образом.

– Таким образом, вы обвиняете отдел развития великанов, не так ли? – спросил Великий зловещим тоном.

– Ну, я не могу обвинять самок. Их кормят кукурузой, люцерной, зерном; они больше ничего и не хотят.

– Мне не хотелось бы выслушивать извинения.

Хозяин мамонтов побледнел, но постарался не показать страха, который испытывал. Он пользовался расположением Великого и понимал, что немилость будет трудно перенести.

В этот момент пришло спасение. Сюда приближалась еще одна высокая особа, весьма важная, хотя и блекнущая несколько по сравнению с Повелителем Херутой Скаш Гцуг. Это был Мезомастер.

Все молчали, пока Мезомастер выбирался из своего высокого кресла и становился на колени перед Херутой Скаш Гцуг. Он сообщил, что в Падмасе зарегистрирована пульсация энергии необычной силы.

Пятерка объявила чрезвычайное совещание. Оно состоится во время вечернего нектара, который уже ожидает их.

Херута отпустил Хозяина мамонтов, дав указание сделать все необходимое для увеличения выпуска великанов. Затем он вернулся на свой трон, вызвав силу, медленно поднявшую его высокую особу в воздух и плавно переместившую его на сиденье, в объятия брони.

Да будут повергнуты в изумление все, кто видел мощь Повелителей! Вот так великая сила, высвобожденная ими, вознесет их к власти над всем миром. Наглядная демонстрация того, как, полностью покорив мир этот, они войдут в миры высших энергий. Пусть все смотрят на эту силу и трепещут, ибо они всего-навсего рабы.