Древняя Мексика без кривых зеркал

Юкатан без прикрас

О городах майя на Юкатане, как и о самой цивилизации майя, в книгах по истории этого региона обычно пишут в самых возвышенных тонах. Великая империя майя, высочайший взлет культуры, ажурная архитектура, изящная скульптура, великолепная роспись сосудов и так далее и тому подобное. Порой возникает впечатление, что авторы буквально соревнуются между собой в том, кто же из них перещеголяет друг друга по восторженности в оценках исторических памятников и археологических находок. И начитавших подобных описаний, ожидаешь действительно чего-то такого… Ну, такого… Ну, прям, вот такого!..

Однако красота — понятие очень субъективное. А превосходные степени оценки сильно зависят от того, с чем именно идет сравнение. То есть, если говорить в иных терминах, от «базовой системы координат», выбор которой в данном случае тоже достаточно субъективен.

Не знаю… Возможно, человек, искушенный в живописи и/или других видах художественного искусства, и увидит тут действительно что-то сверх-сверх-сверх-расчудесное. Но я — не гуманитарий, а технарь; и не только по образованию, но и по сути. Я понимаю разумом, что в искусстве есть целое направление под названием «примитивизм», которое имеет массу поклонников, приверженцев и почитателей. Но за душу оно меня не берет, и данный термин я воспринимаю буквально по принципу: примитив — он и есть примитив… В полном смысле этого слова…

Конечно, и это — тоже субъективная оценка. Однако оценка уже с другой точки зрения, нежели у историков и археологов, нередко восхищающихся древней находкой только потому, что она древняя. А для объективной оценки как раз и нужно анализировать со всевозможных разных точек зрения. Поэтому, рискуя оказаться в позиции белой вороны и сознательно идя на этот риск, полагаю, что взгляд технаря на исторические памятники Юкатана будет тоже не лишним. Хоть и представляет из себя, скорее, ложку дегтя в бочке меда…

Сравнительно мало разрекламированный среди туристов, но довольно посещаемый ими из-за удобного расположения непосредственно на трассе, памятник эпохи майя под названием Каба. Несколько весьма внушительных по размерам, заметно разрушенных и частично восстановленных археологами зданий. Неплохо сохранившиеся ворота, чем-то напоминающая своеобразную триумфальную арку; совершенно оплывший холм, некогда бывший пирамидой; масса мелких руин. В общем — небольшой древний городок.

Действительно, все довольно симпатично (рис. 155). И даже изящно. Ажурная кладка основных зданий комплекса поражает обилием витиеватых деталей и украшающих барельефов. Красиво — спору нет. Но это только сугубо с эстетической точки зрения. А если взглянуть теперь с технической?…

Ажурно украшенные блоки практически не имеют никакой связки между собой. Если они изначально и были плотно уложены, то давно разъехались во все стороны, образовав весьма большие зазоры и щели. Более того, несмотря на широкую распространенность в регионе известкового «штука», качество его явно слабовато. И хотя он использовался в качестве раствора как в кладке стен, так и в арочных сводах (см. рис. 10), он не смог предохранить их от сильного разрушения. И по этому показателю, Каба значительно проигрывает даже совсем невзрачной на внешний вид, но крепкой монолитной кладке пирамиды в Чолуле. Так что тут все зависит от точки зрения: с позиций эстетических, в Каба весьма развитая архитектура; а вот с позиций строительных технологий — полный примитив.

Иногда, правда, попадаются сравнительно ровные прямоугольные плиты (рис. 156), в которых — при очень большом желании — можно увидеть нетривиальную технологию обработки камня. Они чаще всего использованы в качестве укрепляющих кладку угловых блоков непосредственно в стенах либо в дверных проемах. Часть из них представляет собой дело рук современных реставраторов. А те, что явно древние, имеют довольно сильную степень изношенности, так что сложно оценить качество их изготовления. Где-то они кажутся очень ровными, а где-то не очень (замечу: фотографии очень сильно «сглаживают» реальные неровности, которые гораздо лучше видны на глаз). Однако и в том, и в другом случае они довольно сильно выбиваются из общего стиля кладки.

Не исключен вариант, что здесь — как и в Паленке — мы имеем дело со вторичным использованием блоков из каких-то гораздо более древних и более высокотехнологичных сооружений. Но, увы, в отличие от Паленке, явных признаков таких сооружений в Каба мы не нашли. Либо археологи не докопались до сохранившегося где-то в глубине слоя (как нижний слой северной стороны Дворца в Паленке), либо индейцы разобрали древние постройки до самого основания. Косвенно на возможность этого указывает наличие «стандартного» отклонения ориентации построек от направлений на стороны света (чуть к востоку от направления на север). Однако для того, чтобы достоверно утверждать о наличии в Каба подобных высокотехнологичных построек, увиденного здесь нами явно недостаточно.

Пожалуй, тут есть лишь еще один элемент, за который зацепился глаз — статуи, которыми были украшены стены зданий (рис. 157). Несколько из них так и остались на своем месте, а одна из таких статуй сейчас находится чуть в стороне под навесом для лучшего обзора туристами и очищена от черного эрозионного налета.

Статуи для майянских городов — не редкость. Несколько ужасающая внешность статуй тоже. Не удивляет ни то, ни другое. Но поражает странная форма «рук» у этих статуй. Кисти сделаны почему-то круглыми. А пальцы расставлены так, что больше напоминают механические манипуляторы какого-то робота (рис. 158).

Вполне возможно, что столь странная форма рук у статуй — всего лишь результат стилизации, трактовка скульптора-каменщика, который их создал. Полет фантазии художника и манера его представления довольно часто не поддаются простой линейной логике.

Но по столь же порой странной ассоциативной логике технаря, у меня всплывает в голове сравнение этих статуй с одним из описаний бога Тескатлипока в местных легендах. В одном из своих страшных образов Тескатлипока предстает без головы и с двумя дверцами на груди, которые открывались и закрывались со стуком топора по дереву. Ну и чем это не описание робота?…

И как бы индейцы майя, далекие от технологических вершин, могли бы описать и представить механического робота, если бы столкнулись с ним в реальности?…

И может быть, вовсе не случайно, что именно в Каба была найдена надпись с самой большой известной датой — 20²¹ лет.

Гораздо больше, чем комплекс Каба, известен другой центр культуры майя под названием Ушмаль. Довольно обширный комплекс построек различного рода и назначения, из которого, конечно, нас больше всего привлекал объект под названием «пирамида волшебника» (рис. 159). Иногда его еще называют «пирамидой карлика». Эти оба названия проистекают из древних преданий, согласно которым она была построена карликом (в одном варианте изложения легенды), волшебником (в другом варианте) или карликом, который обладал магическими способностями (в третьем варианте). И во всех случаях речь идет о том, что эта «пирамида» была создана всего за одну ночь…

Не знаю, кому пришло в голову назвать эту конструкцию «пирамидой». У нее нет четких граней и ребер. В основании это нечто типа неправильного овала. С пирамидой ее объединяет разве что сужение к вершине, которое — с учетом также овальных промежуточных сечений — точнее было бы назвать конусообразным. Складывается впечатление, что тот, кто назвал ее «пирамидой», крайне безалаберно относился к урокам геометрии в школе…

Увы. Мода оказалась куда сильней геометрических определений. Большим спросом у туристов пользуются именно «пирамиды», а вовсе не «конусы», «холмы» или «курганы». И ныне как только археологи обнаруживают некую конструкцию, имеющую хоть сколь-нибудь выраженное сужение к верху, они тут же объявляют ее «пирамидой»…

Хотя нас «пирамида волшебника» в Ушмале разочаровала вовсе не формой (которая и до того нам была известна по фотографиям), а полным отсутствием каких-либо видимых признаков возможной связи не с майя, а с гораздо более древней и более высоко развитой цивилизацией. Зато в изобилии тут были следы многочисленных достроек и переделок, совершенных явно задолго до современных археологов. Недаром одно из названий Ушмаля — «Трижды построенный», хотя, на мой взгляд, ему больше подошло бы название, метко данное Дмитрием Кулаковым — «Трижды перестроенный».

Если тут когда-то и были сооружения древней высокоразвитой цивилизации, то дальнейшая достройка спрятала их глубоко под кладкой разных поколений майя и современных реставраторов. Возможно, что-то и можно было бы увидеть во внутренних коридорах и помещениях «пирамиды волшебника», но вход туда перекрыт. Не исключено также, что какие-то следы развитых технологий могут быть обнаружены в многочисленных постройках вокруг Ушмаля, которые либо едва раскопаны, либо вообще еще не тронуты археологами, и больше похожи на простые холмы. Но перспектива увидеть что-то содержательное сейчас в подобных «холмах», покрытыми густой растительностью джунглей, близка к нулевой, так что члены нашей экспедиции довольно быстро переключились на водящихся тут в изобилии игуан, да красоты облачного неба, которое буквально в течение дня многократно поменяло свой облик вместе со сменой самой разнообразной формы облаков (с этим нам необычайно повезло)…

За исключением содержательной (по теме древней цивилизации) объективной информации, поделюсь лишь некоторыми субъективными впечатлениями, которые, естественно, вовсе не претендуют на какую-либо «научность».

В южной части комплекса есть пирамида, которая гораздо ближе по форме к своему геометрическому определению. С нее открывается панорамный вид на весь комплекс, утопающий в зелени джунглей и синеве неба (рис. 160).

На вершине пирамиды — и особенно при обозрении окружающей красоты — возникает ощущение какого-то экстатического взлета и кайфа. Ты — правитель мира. Ты способен повелевать стихиями… Однако повелевать даже вовсе не требуется — все замечательно отлажено, и все вокруг очень гармонично.

Вмешательство в стихии и в окружающий мир не запрещено, и оно в твоей власти. Но ты можешь случайно повредить своим вмешательством сложившуюся гармонию. Поэтому если что-то и делать, то лишь немного побаловаться — как будто чуть коснуться рукой глади воды, любуясь разбегающимися от этого небольшими кругами, которые не затрагивают обитателей глубин…

В центре на вершине пирамиды — то, что называется «храмом». Логика толкает внутрь: уж тут-то тем более должен быть, по идее, пик положительной энергии…

Первую секунду-две ничего. Лишь странным образом ощущение гармонии постепенно куда-то исчезает. Затем мощнейший негативный удар. Вокруг злость и кровь — много крови и жажда крови… Этот удар отрицательных эмоций буквально выкидывает из «храма». «Храм» — абсолютно чужеродная конструкция, которая не имеет отношения к самой пирамиде, созданной гораздо раньше «храма» и совсем с другими целями (рис. 161).

Негативный удар настолько силен, что перед спуском вниз приходится потратить значительное время на погашение возникшего внутреннего дискомфорта с помощью той самой «пирамидной гармонии»…

Знаменитая Чичен-Ица… Пожалуй, самый известный центр майя на мексиканской части Юкатана. Место массового паломничества туристов…

Все огорожено. Масса смотрителей и ограничений. Забираться на пирамиду запрещено. Закрыт и вход внутрь пирамиды, где еще остается слабая надежда отыскать следы более ранних сооружений, если они вообще тут когда-то были. Доступны только съемки снаружи, которые не дают ничего кроме красивой картинки…

С грустью можно только констатировать: археологи и реставраторы проделали большую работу — ныне тут самый настоящий «Диснейленд». Разобрать, где древние сооружения, а где современная реконструкция — практически невозможно. И тем более невозможно понять, где майя строили заново, а где лишь ремонтировали что-то доставшееся им по наследству…

Основная масса сооружений — полный примитив, с точки зрения строительства и технологий обработки камня. Иногда попадаются блоки и обломки блоков, которые с очень большим трудом можно было бы принять за отголоски более-менее развитых технологий, но и они весьма сомнительны — качество поверхностей далеко от идеального. Скучно…

Очень слабую надежду на возможность отыскать здесь что-то от древней высокоразвитой цивилизации дает лишь "стандартное теотиуаканское" отклонение на восток ориентации некоторых основных сооружений.

Производит впечатление только так называемый «Большой стадион для игры в мяч» (рис. 164). В Чичен-Ице «стадионов» несколько — Г.Ершова в своей книге «Древняя Америка: полет во времени и пространстве» пишет о 13 стадионах — как будто это прямо какой-то «олимпийский городок». Однако «Большой стадион» выделяется среди остальных своими размерами — просто-таки гигантское сооружение, выпадающее из общего ряда «стадионов» и «площадок». Он имеет 146 метров в длину, 36 метров в ширину, а кольца укреплены на высоте аж 8 метров!.. Такое впечатление, что в мяч там играли какие-то великаны…

Любопытно, что он отличается от других «стадионов» даже своими пропорциями. Что только усиливает недоумение. Ведь это все равно что, скажем, наши футболисты будут все время играть на полях одного размера, а на главные соревнования выходить на поле, которое кардинальным образом отличается от привычных им площадок…

Так называемым «стадионам для игры в мяч» и самой в исторической литературе по Мезоамерике обычно уделяется довольно много внимания. Где-то утверждается, что современным ученым удалось чуть ли не до деталей и нюансов понять ее суть и даже восстановить правила игры. Где-то описываются красочные и одновременно ужасные церемонии, которые будто проводили древние индейцы, принося в жертву своим кровожадным богам то ли проигравшую команду, то ли даже выигравшую. Где-то ограничиваются описанием амуниции игроков и стадионов, а где-то пытаются связать игру в мяч с ритуальными церемониями, направленными с различными областями жизнедеятельности индейцев — вплоть до вымаливания у богов хорошего урожая маиса…

На самом деле, когда пытаешься разобраться в реальных достижениях историков на этом поприще, возникает ощущение сплошной мешанины — настолько сильна разноголосица в трактовках, настолько один источник противоречит другому. Но если подойти к этим описаниям и трактовкам без предварительного «чинопочитания» и «преклонения перед гением ученых», легко увидеть, что абсолютно все «выводы» основываются сугубо на субъективных умозрительных спекуляциях. Все же, что есть объективно ограничивается буквально тремя фактами: первое — наличие руин так называемых «стадионов» для игры в мяч; второе — наличие изображений и смутных описаний событий, некоторым образом имеющим отношение к какой-то «игре в мяч» (рис. 165); и третье — упоминание некоей «игры в мяч» в индейском эпосе. Только это и находится в распоряжении у тех, кто берется за исследование данного вопроса.

И на самом деле получается, что попытки историков увязать эту игру именно с религиозно-культовыми обрядами — абсолютно то же самое, как если бы попытаться провести аналогичную «связь» между современным футболом (абсолютно не понимая ни правил, ни его реального места в культуре общества) с какой-нибудь из мировых религий…

Но имеет место следующий любопытный факт: испанцы, которым индейцы нередко с большой готовностью демонстрировали свои обряды, абсолютно нигде не описывают игру в мяч. Это, на мой взгляд, достаточно определенно указывает на то, что к моменту появления испанцев в Мезоамерике, не только правила, но и смысл этой игры был утерян напрочь!.. Между тем, религиозные культы и традиции во всех частях света демонстрируют чрезвычайно высокую живучесть и устойчивость к различного рода общественным потрясениям. И отсюда можно сделать лишь один вывод: игра в мяч перестала иметь какую-то ценность в глазах индейцев Мезоамерики очень и очень давно!..

Если где-то в «первоисточниках» и упоминается сама игра в мяч как таковая, то это в том пласте индейской мифологии, который относится к очень древнему периоду — периоду богов и героев. Стандартный сюжет древней легенды, входившей в эпическую традицию очень многих народов в Мезоамерике, в том числе отраженный и в знаменитом эпосе «Пополь-Вух», вкратце можно представить так. Герои старшего поколения (у майя это — популярная для американских преданий пара близнецов) навлекают на себя гнев владык преисподней-Шибальбы тем, что целые дни играют в мяч на дороге в Шибальбу, над головами ее владык; боги принимают это за прямой вызов и желание покорить их, приглашают близнецов на соревнование, чтобы завладеть их экипировкой и убить братьев. Герои прячут снаряжение, спускаются в Шибальбу без него и в конце концов гибнут во время игры в мяч от рук соперников. Сыновья погибших (вторая пара близнецов) находят снаряжение родителей, необходимое для игры в мяч, и решают отомстить. Они расчищают площадку и снова топотом и стуком мяча приводят в ярость богов смерти. Владыки Шибальбы вызывают юношей на состязание. Благодаря находчивости и магическим способностям, герои проходят испытания, умирают, оживают, убивают главных правителей Шибальбы, а остальных ее владык лишают могущества, божественного сана, а также их привилегии и любимого занятия — игры в мяч. Они выходят победителями из испытаний и убивают или покоряют врагов.

Немаловажная деталь: игра в мяч названа привилегией и любимым занятием не просто кого-то, а именно богов!.. Если учесть этот нюанс, то можно совсем по другому взглянуть на некоторые переводы древних текстов.

Например, в одном из таких текстов, упоминается царь Паленке К'ан-Хой-Читам, который имел титул «тот, у кого сердце (или сущность) играющего в мяч». Если перевести теперь, с учетом указанного нюанса, данный титул, то он будет означать не что иное, как сравнения царя Паленке с самими богами. Не правда ли, довольно знакомый приемчик и в истории Старого Света…

Когда этот царь был разбит и схвачен в плен вместе со своими поданными в войне против царя Тонины Баакналь-Чаака, победитель заложил стадион для игры в мяч в честь победы над Паленке и украсил его скульптурами плененных вельмож, отметив в надписях, что это — вассалы «игрока в мяч из Паленке».

Тут сразу две любопытные детали. Во-первых, упоминание о победе над «игроком в мяч», что получается равносильным похвальбе о победе над как минимум «героем» или даже «богом». А во-вторых, стадион для игры в мяч закладывается в честь победы, что наводит на мысли о параллели с благодарственными приношениями богам за помощь — боги имеют привилегию игры в мяч, для них и строится стадион!.. Как и сейчас: чуть что — тут же строят храм в честь чего-нибудь…

Между прочим, при таком подходе даже проще объяснить не только наличие сразу нескольких «стадионов для игры в мяч» в Чичен-Ице, но и их различие по размерам (рис. 166). Важное событие — например, большая победа — сопровождается возведением очередного «стадиона» в честь богов, оказавшим помощь в реализации события, и непосредственно для этих богов. Важнее событие — больше и стадион…

Нам, конечно, привычнее возводить храмы. Но разве есть стопроцентная уверенность в том, что индейцы использовали свои «стадионы» именно для игры, а вовсе не для ритуально-культовых обрядов в качестве основной и единственной цели?… Такой уверенности не просто нет. Даже, скорее, наоборот: историки так и пытаются привязать «игру в мяч» именно к неким культовым обрядам. Отсюда, в частности, родилась и побасенка о приносимых в жертву победителях или проигравших…

Исследователи уже довольно давно подметили некую странную связь религиозно-культовых традиций у разных народов с так называемыми Зодиакальными Эрами. А те из исследователей, кто не боится причисления себя к ряду «альтернативщиков», даже использует эту связь для попыток датировки тех или иных событий нашего прошлого.

Дело в том, что помимо суточного и годового вращения наша планета имеет еще одно: медленное вращение своей оси вокруг некоего центра на фоне так называемых неподвижных звезд. В результате этого вращения, называемого прецессией и имеющего период примерно в 25800 лет, медленно изменяется не только положение северного полюса видимого неба (см. 181а), но и положение Солнца в определенный день года на фоне тех же неподвижных звезд. В частности, точка его восхода в день весеннего равноденствия медленно перемещается по кругу зодиакальных созвездий. Период времени, в котором Солнце восходит в этот день в пределах одного созвездия, называется соответствующей эрой.

Так, например, в период примерно с 10750 по 8600 год до нашей эры солнце вставало в день весеннего равноденствия в созвездии Льва. Этот период называется эрой Льва. Период примерно 8600–6450 годов до нашей эры — эра Рака; 6450–4300 года до нашей эры — эра Близнецов; 4300–2150 года до нашей эры — эра Тельца; а период с 2150 года до нашей эры по 0 год — эра Овна.

И вот что любопытно. В эпоху Среднего Царства, которая приходится примерно на рубеж эры Тельца и эры Овна, в Египте царит культ Аписа, который изображает в виде быка. Одновременно постепенно получает развитие и культ Амона, который изображается в виде барана. В эпоху же Нового Царства — в самый разгар эры Овна — центральное место занимает как раз культ Амона. И примерно в это же время Моисей, выводящий евреев из Египта, пропагандирует принесение в жертву агнцев (сиречь, ягнят или овнов) и буквально каленым железом пытается искоренить поклонение Тельцу (то есть быку)…

Аналогичные параллели исторических событий с зодиакальными периодами можно встретить и в других регионах. И если с учетом этого обратить внимание на главных персонажей эпического наследия индейцев Мезоамерики, можно выдвинуть предположение, что события, отраженные в древней легенде о игре в мяч между героями и богами, имели место — ни много ни мало — в эру Близнецов, то есть в период примерно с 5450 по 4300 год до нашей эры!..

Понятно, что историки отвергнут как сам подобный подход к датировке, так и получаемый с его помощью результат — это абсолютно не вписывается в их точку зрения на прошлое Мезоамерики. Зато, между прочим, это вполне сочетается с теми приведенными ранее фактами, которые указывают на следы деятельности неких «богов» — представителей высоко развитой цивилизации еще аж в период до Всемирного Потопа, который многие исследователи датируют эрой Льва…