Древняя Русь. Эпоха междоусобиц. От Ярославичей до Всеволода Большое Гнездо - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Сергей Эдуардович Цветков (ч. notes)

Примечания

1

Рождение Всеволода в разных летописях отмечено под 1029 или 1030 г. Следующее известие о нем помещено под 1053 г., когда «у Всеволода родися сын, и нарече имя ему Володимер, от царицы грекини», дочери византийского императора Константина IX Мономаха (Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. М., 2006. С. 425). Далее Повесть временных лет сообщает, что Всеволод постоянно жил при отце, в Киеве, «бе бо любим отцемь паче всея братьи, его же имяше присно у собе». Он же закрыл глаза Ярославу и похоронил его «в раце мороморяне [в мраморном гробу], в церкви святое Софье» (по В.Н. Татищеву, на церемонии погребения присутствовал также Изяслав Ярославич).

2

Родился в 1024 г. В 1043 г. Ярослав женил Изяслава на Гертруде, сестре польского короля Казимира I (Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 388); ее православное имя, кажется, было Елена (см.: Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2000. С. 366). По летописным известиям, до 1052 г. Изяслав княжил в Турове, а после смерти старшего брата Владимира Ярославича был переведен на его место в Новгород.

3

Родился в 1027 г. и до смерти Ярослава княжил во Владимире-Волынском.

4

См.: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 311–338.

5

Имеется в виду вторая жена Ярослава, княгиня Ингигерд-Ирина (см. о ней: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 425).

6

В дошедших до нас списках Повести временных лет год рождения Игоря не означен. По данным Татищева, он родился в 1036 г. (Соловьев С.М. Сочинения. История России с древнейших времен. Кн. I. Т. 1–2. М., 1993. С. 669, примеч. 27).

7

В различных списках Повести временных лет рождение Вячеслава датировано 1033 или 1036 г. Татищев называет 1034 г. (Там же).

8

Причем не только на Руси, но и вообще у славян. В хронике Козьмы Пражского под 1055 г. находим схожее завещание чешского князя Брячислава I своим сыновьям, «дабы всегда старейший имел верховную власть и стол княжения, а все его братья и все, кто из княжеского рода, были бы под его властью». Польский князь Болеслав III Кривоустый перед смертью (1137) «роздал отдельным сыновьям своим определенные части в Польше. Оставляя старшему город Краков, он установил, чтобы всегда тот, кто старейший в его роде, имел этот город, так чтобы если старейший умрет или откажется от своего права, то вступал бы во владение этим городом тот, кто во всем роде после него старейший» (письмо папы Иннокентия III к архиепископу Гнезненскому, 9 июля 1210 г.). Польский хронист Кадлубек разъясняет, что мысль Болеслава заключалась в том, «чтобы старшему принадлежали и княжение краковской области и княжеская власть». В отличие от славян «германский мир не знал ничего подобного» (Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. Т. I. Киевская Русь. М., 1938. С. 142; Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 8—13).

9

Родословная великих князей по Воскресенской летописи («Начало православных государей и великих князей Руских») сообщает, что у Владимира Ярославича был еще и другой сын, по имени Ярополк. Однако всего вероятнее, что это лицо легендарное, поскольку упомянуто лишь однажды и безотносительно к каким бы то ни было событиям середины – второй половины XI в.

10

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 370.

11

Родословная великих князей особо отмечает, что Владимир Ярославич «на Киеве не сеживал».

12

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 312.

13

Всеслав Брячиславич сел на полоцком столе после смерти отца в 1044 г.

14

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 425–426.

15

Там же. С. 272.

16

Ср., напр.: «…и оттоле увидят иные страны, какую любовь имеют Греки с Русью» (договор Игоря с Византией, 944 г.).

17

Сыновья Владимира по женской линии происходили от разных матерей (Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 246–266).

18

Франклин С., Шепард Д. Начало Руси: 750—1200. СПб., 2000. С. 357.

19

Б.Д. Греков считал, что этот термин ввел в научный оборот А.Е. Пресняков (см.: Греков Б.Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 490). Н.Н. Коринный в этой связи пишет о военно-политической и церковной «диктатуре трех старших Ярославичей» (см.: Коринный Н.Н. Переяславская земля X – первая половина XIII века. Киев, 1992. С. 69).

20

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М., 1989. Т. I. С. 182.

21

Родился предположительно в 1043 или 1044 г.

22

Владельца «первой русской книги» – знаменитого Остромирова Евангелия, рукописи, датируемой 1056–1057 гг. Из приписки, сделанной на ее полях писцом диаконом Григорием, известно, что супругой Остромира была некая Феофана, греческое имя которой соблазняет исследователей видеть в ней дочь князя Владимира и греческой царевны Анны (см.: Поппэ А. Феофана Новгородская // Новгородский исторический сборник. Вып. 6 (16). Л.; Новгород, 1997. С. 102–120). В 1054 г. Остромир и Феофана должны были быть пожилыми по меркам того времени людьми (не моложе 40–45 лет), поскольку диакон Григорий призывает благословение не только на них самих, но и на «чядом ею и подружием чад ею», то есть на их детей и внуков.

23

Приписка диакона Григория в Остромировом Евангелии сообщает, что Изяслав держит «обе власти», то есть Киев и Новгород.

24

Древнерусские княжества X–XIII вв. М., 1975. С. 78—109.

25

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 351–352.

26

Там же. С. 81, 347–347.

27

Там же. С. 61, 227–232.

28

Там же. С. 227–234, 236–238.

29

Древнерусские княжества X–XIII вв. С. 143.

30

Там же. С. 258–259.

31

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 355.

32

Древнерусский Юрьев – это современная Белая Церковь. Город был основан на р. Рось в 1032 г. Его название – Юрьев (в летописях также Гюрьгев, Гургев) – связано с христианским именем князя Ярослава – Георгий.

33

С конца X в. по вторую половину XII в. подчинявшаяся непосредственно Константинопольскому патриархату (см.: Мошин В.А. Николай, епископ Тмутороканский // Seminarium Kondakovianum. Т. V. Praha, 1932. С. 54–55).

34

Епископская кафедра во Владимире-Волынском появилась двумя десятилетиями позже, а в Смоленске – только в XII в.

35

Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси X–XIII вв. М., 1989. С. 34–39.

36

По всей видимости, имеется в виду дележ доходов с города, примеры чему встречаются и в более позднее время (завещание Ивана Калиты).

37

Известие Татищева, подтверждаемое летописным указанием на то, что на Аюбецком съезде 1097 г. дети Ростислава получили «в отчину» Перемышль и Теребовль. Труднее решается вопрос о предыдущем местопребывании Ростислава. Распространенное мнение о том, что Ростислав после смерти Ярослава получил во владение Ростов (со ссылкой опять же на свидетельство Татищева), грубо искажает показание историка, которое на самом деле помечено 1052 г. и выглядит так: «Преставися Владимир, сын Ярославль, старейший, в Новегороде… По нем остался сын его Ростислав в Новгороде и Ростове» (Татищев В.Н. Собрание сочинений в 8 т.: История Российская. Μ.; Л., 1962–1964 (репринт: М., 1994–1995). Т. II. С. 81). Таким образом, Татищев говорит не о наделении Ростислава Ростовской областью при разделе Руси между Ярославичами, а о наследовании им всего новгородского удела покойного отца Владимира Ярославина. Кроме того, достоверность татищевского показания в данном случае сомнительна ввиду того, что Новгород по смерти Владимира должен был отойти к следующему по старшинству брату – Изяславу, как о том и свидетельствуют летописи. Так что, возможно, следует согласиться с Карамзиным, что до вокняжения во Владимире-Волынском Ростислав, «не имея никакого удела, жил праздно в Новгороде» на иждивении Изяслава (Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 2–3. М., 1991. Т. 2. С. 48).

38

Поруб – глубокая яма, заделанная сверху деревом, с небольшим отверстием («оконцем») для передачи узнику пищи. В летописи фигурирует еще другой вид подземной темницы – погреб (вероятно, подвал в тереме). Судя по летописным известиям, между порубом и погребом существовали различия и по социальному положению заключенных в них людей: в первый обычно сажали князей, во второй – простонародье.

39

Южная группировка огузов, ушедшая во второй половине XI в. в Переднюю Азию, получила известность под именем турок-сельджуков. В Северной Монголии существовал обособленный союз девяти огузских племен («токуз-огузы», букв, «девять огузов»), возглавляемый уйгурами.

40

В летописях встречаются и другие варианты этого имени: Болуш, Булуш.

41

Васильевский В.Г. Труды. СПб., 1908. Т. I. С. 26–29.

42

Древнерусская калька с тюркского «каракалпак» («черная шапка», характерный головной убор этих кочевников).

43

О переходе печенежских ханов на службу к Ярополку и Владимиру Святославичам (Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 45, 174).

44

Многочисленные попытки обобщить имеющийся исторический, археологический и лингвистический материал пока что не привели к формированию единого взгляда на эту проблему. И поныне остается в силе замечание тридцатилетней давности одного из специалистов в этой области, что «создание (фундаментального. – С. Ц.) исследования по этнической и политической истории кипчаков с эпохи древности до позднего Средневековья – одна из нерешенных задач исторической науки» (Кузеев Р.Г. Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения. М., 1974. С. 168).

45

Наиболее крупные племенные разветвления кыпчаков отмечены в сочинениях восточных авторов XIII–XIV вв. Так, энциклопедия Ан-Нувайри выделяет в их составе племена: токсоба, иета, бурджоглы, бурлы, кангуоглы, анджоглы, дурут, карабароглы, джузнан, карабиркли, котян (Ибн-Халдун добавляет, что «все перечисленные племена не от одного рода»). По сообщению Ад-Димашки, кыпчаки, переселившиеся в Хорезм, назывались тау, бузанки, башкырд. Родоплеменные объединения половцев знает и Повесть временных лет: турпеи, елктуковичи и др. Фиксируемая археологией монгольская примесь среди кумано-кыпчакских племен была достаточно заметна и для современников. Относительно племени токсоба («токсобичи» русских летописей) имеется показание Ибн-Халдуна о его происхождении «из татар» (в данном контексте – монголов). Показательно также свидетельство Ибн аль-Асира о том, что монголы, желая расколоть кыпчако-аланский союз, напоминали кыпчакам: «Мы и вы – один народ и из одного племени…»

46

Чем и объясняется разнобой в этнографических описаниях куманов-кыпчаков. Например, Гильом де Рубрук (XIII в.) подверстал под единый «куманский» похоронный обряд погребальные обычаи разных этнических групп: «Команы насыпают большой холм над усопшим и воздвигают ему статую, обращенную лицом к востоку и держащую у себя в руке перед пупком чашу. Они строят также для богачей пирамиды, то есть остроконечные домики, и кое-где я видел большие башни из кирпичей, кое-где каменные дома… Я видел одного недавно умершего, около которого они повесили на высоких жердях 16 шкур лошадей, по четыре с каждой стороны мира; и они поставили перед ним для питья кумыс, для еды мясо, хотя и говорили про него, что он был окрещен. Я видел другие погребения в направлении к востоку, именно большие площади, вымощенные камнями, одни круглые, другие четырехугольные, и затем четыре длинных камня, воздвигнутые с четырех сторон мира по сю сторону площади». Он же замечает, что мужчины у «команов» заняты разнообразными хозяйственными работами: «Делают луки и стрелы, приготовляют стремена и уздечки, делают седла, строят дома и повозки, караулят лошадей и доят кобылиц, трясут самый кумыс… делают мешки, в которых его сохраняют, охраняют также верблюдов и вьючат их». Между тем другой западноевропейский путешественник XIII в. Плано Карпини из наблюдений за «команами» вынес впечатление, что, по сравнению с женщинами, мужчины «ничего вовсе не делают», разве что имеют «отчасти попечение о стадах… охотятся и упражняются в стрельбе» и т. д.

47

В.В. Бартольд, в частности, отмечает, что «кипчаки, насколько известно, не находились под властью сильной династии… Были отдельные кипчакские ханы, но хана всех кипчаков никогда не было» (Бартольд В.В. История турецко-монгольских народов // Соч. Т. V. М., 1968. С. 209).

48

Так называемый Второй Тюркский каганат, восстановленный в 687–691 гг. на месте Восточнотюркского каганата, разгромленного китайцами в 630 г.

49

Самое раннее упоминание слова «кыпчак» (и притом в связи с тюрками) встречается именно в древнеуйгурской письменности – на «Селенгинском камне», каменной стеле с руническими (орхонскими) письменами, установленной в верховьях р. Селенги правителем Уйгурского каганата Элетмиш Бильгекаганом (747^—759). В 1909 г. памятник обнаружил и исследовал финский ученый Г.И. Рамстедт. Выбитый на его северной стороне текст серьезно поврежден, в том числе четвертая строка, которая имеет лакуну в начальной части. Рамстедт предложил для нее конъектуру: «когда тюрки-кыпчаки властвовали над нами пятьдесят лет…» В настоящее время эта реконструкция общепризнана, причем слову «кыпчак» обыкновенно придается этнический смысл («народ тюрков-кыпчаков»), какового на самом деле предполагать не приходится, поскольку древнетюркские надписи не знают случаев слияния или отождествления парных этнонимов. С учетом вышеупомянутого нарицательного значения слова «кыпчак» начало строки следует читать: «когда презренные тюрки…»

50

В преданиях племени сеяньто, в свое время также потерпевшего тяжелое поражение от уйгуров, победа последних прямо объясняется вмешательством сверхъестественных сил: «Прежде, перед тем как сеяньто были уничтожены, некто просил еды в их племени. Отвели гостя в юрту. Жена посмотрела на гостя – оказывается, у него волчья голова (волк – мифический предок уйгуров. – С. Ц.). Хозяин не заметил. После того как гость поел, жена сказала людям племени. Вместе погнались за ним, дошли до горы Юйдугюнь. Увидели там двух людей. Они сказали: «Мы – духи. Сеяньто будут уничтожены»… И вот теперь сеяньто действительно разбиты под этой горой».

51

Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Казахстан: летопись трех тысячелетий. Алма-Ата, 1992. С. 120–126.

52

По всей видимости, «книжный» этноним, который арабские авторы прилагали к группе племен монгольского происхождения, в конце VIII – начале IX в. обосновавшихся в границах среднего течения Иртыша и смежных с юга областей. Отдельные орды кимаков зимовали на берегах Каспийского моря, и в «Шах-намэ» оно даже называется Кимакским морем.

53

Горбунов В.В. Процессы тюркизации на юге Западной Сибири в раннее Средневековье //http://new.hist.asu.ru/biblio/borod4/partl – p37-42.pdf. C. 40–41.

54

Образ дерева играет значительную роль в мифологии кочевников. Иногда даже говорят об «одержимости» тюрков идеей дерева (Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Знак и ритуал. Новосибирск, 1990. С. 43.). Некоторые тюркские народности Южной Сибири носят имя какого-либо дерева, с которым себя ассоциируют. Дерево как родовое святилище почиталось и в Средней Азии у узбеков племени канглы.

55

Другой вариант легенды приводит Мухаммад Хайдар (ок. 1499–1551) в своем «Огуз-намэ»: «И вот пришел Огуз-каган с войском к реке, называемой Итилем (Волга. – С. Ц.). Итиль – большая река. Огуз-каган увидел ее и говорил: «Как переправимся через поток Итиля?» В войске был один дородный бек. Имя его было Улуг Орду бек… Этот бек срубил деревья… На деревьях тех расположился и переправился. Обрадовался Огуз-каган и сказал: «О, будь ты здесь беком, Кыпчак-беком ты будь!»

56

«Кыпчаки», как одно из подразделений тюркских племен, упоминаются уже в «Книге путей и стран» Ибн Хордадбеха (ок. 820 – ок. 912).

57

Это не исключает вероятности существования особого племени, называвшегося «кубан»/«куман», – предков кумандинцев Северного Алтая (см.: Потапов Л.П. Из этнической истории кумандинцев // История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968; см. также: www. kunstkamera.ru/siberia – официальный сайт Отдела этнографии Сибири МАЭ РАН. С. 316–323). Для характеристики соотношения этнических терминов «куман» и «кыпчак» стоит отметить также, что в самой «кумано-кыпчакской» среде они отнюдь не являлись синонимами. Не смешивает их и эпос тюркоязычных народов. Только в поздней ногайской эпической поэме «Сорок ногайских богатырей» встречаются такие строки: «Страна куманов, мои кыпчаки, / Пусть садятся на коней добры молодцы!» (Айт десенъиз, айтайым («Если просите, спою…»). Черкесск, 1971. С. 6). Однако здесь, скорее всего, воспроизводятся достаточно отдаленные и уже не вполне адекватные представления об исторических реалиях XIII в.

58

На идентичность половцев и куманов указывает летописное выражение: «кумане рекше половци», то есть «куманы, называемые половцами» (см. статью Повести временных лет под 1096 г., Лаврентьевскую летопись под 1185 г., Ипатьевскую под 1292 г.). В.В. Бартольд считал, что «куманская» этнонимика проникла в древнерусское летописание из Византии. Однако этому противоречит, например, наличие «князя Кумана» в летописном списке половецких ханов, убитых во время похода 1103 г. русского войска в степь.

59

См. его примеч. на с. 387 в кн.: Дорн Б. Каспий. О походах древних русских в Табаристан // Записки Императорской Академии Наук. Т. 26. Кн. 1. СПб., 1875.

60

Расовский Д.А. Половцы // Seminarium Kondakovianum. Т. VII. Praha, 1935. С. 253; из новейших исследователей см., напр.: Плетнева С.А. Половцы. М.: Наука, 1990. С. 35–36.

61

Вот лишь одно характерное высказывание: «Как известно, пигментация волос неразрывно связана с определенным цветом глаз. В отличие от остальных тюрок, черноволосых и кареглазых, белокожие половцы представали в золотистом нимбе волос над яркими голубыми глазами… Столь характерная цветовая гамма половцев, вызывавшая восхищение современников, для историка оказывается своего рода «генеалогическим свидетельством», помогая связать их происхождение с загадочными динлинами китайских хроник («белокурым народом», обитавшим в I–II вв. у северных границ Китая. – С. Ц.), а через них – с людьми так называемой «афанасьевской культуры», чьи погребения III тысячелетия до н. э. были открыты археологами в Прибайкалье. Таким образом, в океане времен половцы предстают перед нами в качестве потомков древнейших европейцев, вытесненных из Восточной и Центральной Азии начавшейся когда-то широкой экспансией монголоидных народов. «Отуреченные» некогда «динлины», они потеряли свою древнюю родину, сменили язык, и общетюркский поток вынес на простор причерноморских степей… уже последние остатки некогда сильного и многочисленного, а теперь вымирающего и теряющего среди других свой облик золотоволосого народа, отмеченного уже признаками своего азиатского прошлого» (Никитин А.Л. Основания русской истории. М., 2001. С. 430–431).

62

Здесь уместно вспомнить ярко выраженные «монгольские» скулы на знаменитом «портрете-реконструкции» М. Герасимова облика князя Андрея Боголюбского, чьей матерью, как известно, была половчанка.

63

Сознавая очевидную нелепость рассуждений о европеоидах-блондинах применительно к половцам, но не решаясь расстаться с «соломенной» этимологией термина, Н.Н. Коринный полагает, что «половым» русским людям мог казаться цвет кожи этих кочевников («половцы», то есть «желтолицые») (см.: Коринный Н.Н. Указ. соч. С. 107). Тут одно из двух: либо исследователь никогда не видел солому, либо в жизни не встречал тюрков.

64

См.: Скржинская Е.Ч. Половцы. Опыт исторического исследования этникона // Византийский временник. 1986. Т. 46. С. 255–276; Скржинская Е.Ч. Русь, Италия и Византия в Средневековье. СПб., 2000. с. 38–87.

65

Ср. с летописным: «вся Половецкая земля, что же (есть. – С. Ц.) их межи Волгою и Днепром».

66

«Слышав же Святополк идуща Ярослава, пристрои бещисла вой, руси и печенег, и изыде противу ему к Любичю об он пол Днепра, а Ярослав [встал] об сю [сторону]» (статья под 1015 г.).

67

В Киевской летописи под 1172 г. говорится, что князь Глеб Юрьевич «ехал на ону сторону [Днепра] к онем половцем». Словарь М. Фасмера также фиксирует понятие «онополец, онополовец» – живущий по ту сторону реки, производное от церковнославянского «об он пол» (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1971. Т. 3. С. 142).

68

Скржинская Е.Ч. Русь, Италия и Византия в Средневековье. С. 81, 87.

69

О позднейших этимологиях слова «половцы», распространенных среди московских книжников конца XV – начала XVI в., можно судить по сохранившимся известиям иностранных писателей. Так, польский ученый и историк Матвей Меховский слыхал, что «половцы в переводе на русский язык значит «охотники» или «грабители», так как они часто, делая набеги, грабили русских, расхищали их имущество, как в наше время делают татары» («Tractatus diabus Sarmatiis, Asiana et Europiana», 1517 г.; цит. no: Скржинская Е.Ч. Русь, Италия и Византия в Средневековье. С. 41). Следовательно, его информатор отталкивался от древнерусского «ловы» – «охота». А по свидетельству Сигизмунда Герберштейна, посла австрийского императора при дворе великого князя Василия III, москвичи того времени производили слово «половцы» от «поле». Следует добавить, что ни тогда, ни раньше, в домонгольскую эпоху, русские люди не примешивали сюда прилагательное «половый».

70

В этой связи показательны упоминаемые в летописи «половцы Емякове». Иемеки были одним из главенствующих племен в кимакском племенном союзе.

71

Ср. с тем, что в былине об Алеше Поповиче и Тугарине последний персонаж приезжает в Киев в сопровождении двух серых волков. Историческим прототипом былинного Тугарина, возможно, является летописный Тугоркан – половецкий хан, ставший в 1094 г. тестем Святополка Изяславича и убитый в сражении на р. Трубеж (1096).

72

См.: Плетнева С.А. Указ. соч. С. 115.

73

Которыми, впрочем, половцы владели в совершенстве. По свидетельству рабби Петахьи, они «отлично стреляют из лука и убивают любую птицу на лету».

74

Согласно археологическим данным, Тмуторокань была тогда процветающим военным, торгово-ремесленным и церковным центром Северного Причерноморья. Город окружали мощные стены из сырцовых кирпичей, облицованных камнем. Раскопки в жилых кварталах обнаружили следы развитого керамического производства и остатки фундамента большой церкви Святой Богородицы.

75

По С.М. Соловьеву, Ростислава «манила Тмутаракань, то застепное приволье, где толпились остатки разноплеменных народов, из которых храброму вождю можно было набрать себе всегда храбрую дружину, где княжил знаменитый Мстислав, откуда с воинственными толпами прикавказских народов приходил он на Русь и заставил старшего брата (Ярослава. – С. Ц.) поделиться половиною отцовского наследства. Заманчива была такая судьба для храброго Ростислава, изгоя, который только оружием мог достать себе хорошую волость, и нигде, кроме Тмутаракани, не мог он добыть нужных для этого средств» (Соловьев С.М. Сочинения. Кн. I. Т. 1–2. С. 341–342). Дальнейшие действия Ростислава, однако, показывают, что Тмуторокань была для него не средством, а целью, что никакая другая волость Русской земли его не прельщала, и меньше всего вдохновлял его пример Мстислава.

76

Набрать дружину Ростислав мог на нижнем Дунае, где образовалась странная смесь бродячего населения, среди которого, по словам византийского историка Михаила Атталиата, встречались люди всякого языка. Источники свидетельствуют о существовании здесь с X в. вольных русских поселений (см.: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 2. М., 2004. С. 89–90; Готье Ю.В. Русские на Балканском полуострове в XI–XIV веках // Ученые записки Московского государственного педагогического института им. К. Либкнехта. Серия историческая. Вып. II. М., 1939. С. 7).

77

Неожиданное превращение нарушителя спокойствия в почтительного родственника говорит о том, что начиная с этого момента мы имеем дело с летописным пересказом существовавших некогда «тмутороканских хроник», где портрет Ростислава был выдержан в идиллических тонах: «Бе же Ростислав мужь добр на рать, возрастом же леи и красен лицем, милостив убогим».

78

См.: Кулаковский Ю.А. Прошлое Тавриды. Киев, 1906. С. 85–86; Литаврин Г.Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб., 2000. С. 82.

79

В летописи «котопан». Катепан – первоначально (с IX в.) предводитель воинского подразделения византийской армии, сформированного из иноземцев. С X в. – начальник крупных пограничных округов (катепанатов), обладавший всей полнотой военной и гражданской власти (см.: Константин Багрянородный. Об управлении империей (текст, перевод, комментарий) / Под ред. Г.Г. Литаврина и А.П. Новосельцева. М., 1989. с. 358–359, примеч. 37).

80

Население Тмуторокани вообще представлено летописцем безучастным свидетелем княжеских междоусобиц, что вряд ли соответствует действительности. Но краткость летописного изложения «тмутороканского эпизода» 1064–1065 гг. не позволяет высказать на этот счет даже предположений.

81

В 1792 г. на берегу Керченского пролива был найден знаменитый «Тмутороканский камень» – мраморная плита с выбитой на ней древнерусской надписью, гласящей: «В лето 6576 (1068) индикта 6 Глеб князь мерил море по леду от Тмутороканя до Корчева [Керчи] 14 000 сажен». Указанное расстояние (21,386 км, если имеется в виду прямая сажень, или 24,696 км, если мерная (о видах древнерусской сажени см.: Рыбаков Б.А. Из истории культуры Древней Руси. Исследования и заметки. Издательство Московского университета, 1984. С. 109) ненамного отличается от реального (23 км).

82

См.: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 19–21.

83

Там же. С. 22.

84

Там же. С. 261, 312.

85

Взаимное отчуждение этих двух русских городов было столь велико, что даже в середине XI в., по данным археологии, новгородско-полоцкое пограничье представляло собой обширную зону почти незаселенных лесов (см.: Древнерусские княжества X–XIII вв. М., 1975. С. 217; Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 23, 343).

86

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 343–344.

87

О датировке строительства полоцкой Софии (см.: Алексеев Л.В. Полоцкая земля: Очерки истории северной Белоруссии в IX–XIII вв. М., 1966. С. 199; Раппопорт П.А. Русская архитектура X–XIII вв. Л., 1982. С. 94).

88

См. о нем: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 370, 423.

89

Древнерусские княжества X–XIII вв. С. 225.

90

Загорульский Э.М. Древний Минск. Минск, 1963. С. 112—ИЗ.

91

Если, конечно, не разделять веру автора «Слова о полку Игореве» в колдовскую силу Всеслава: «Всеслав князь… в ночь волком рыскаше: из Киева дорискаше до кур Тмутороканя». То, что некоторые исследователи полагают возможным использовать этот мифологический фрагмент «Слова» для доказательства союзнических отношений Всеслава с Ростиславом, является курьезом с любой точки зрения, в том числе хронологической, так как ночные набеги Всеслава в Тмуторокань приурочены здесь к короткому периоду его княжения в Киеве, которое имело место в 1068/69 гг., то есть спустя два года после отравления Ростислава.

92

Если не считать страхов, возбужденных кометой Галлея 1066 г. и частичным солнечным затмением 22 сентября 1066 г. (см.: С вятский Д. Астрономические явления в русских летописях с научно-критической точки зрения. Пг., 1915. С. 129–131). Эти небесные явления задним числом помещены в Повести временных лет под 1065 г.: «В си же времена бысть знаменье на западе, звезда превелика, луче имущее акы кровавы, восходящи с вечера по заходе солнечнем, и пребысть за 7 дний. Се же проявляше не на добро, посемь бо быша усобице многы и нашествие поганых на Русьскую землю, си бо звезда бе акы кровава, проявляющи крови пролитье… Пред сим же временем и солнце пременися, и не бысть светло, но акы месяц бысть…»

93

Эти новгородские колокола, перекочевавшие на звонницу Святой Софии в Полоцке, прозвонят потом в «Слове о полку Игореве», где в рассказе о сверхъестественных способностях Всеслава есть такие строки: «Тому в Полотске позвониша заутренюю рано у святыя Софеи в колоколы; а он в Кыеве звон слыша».

94

Франклин С., Шепард Д. Указ. соч. С. 364.

95

Спорный гидроним, локализуемый историками как непосредственно под Меньском/Минском, так и между Оршею и Друцком (Соловьев С.М. Сочинения. Кн. I. Т. 1–2. М., 1993. С. 671, примеч. 37).

96

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 372–373.

97

Сына «знатного боярина» Иоанна, Варлаама, позднее ставшего печерским игуменом, и княжеского домоправителя и любимца Ефрема, впоследствии митрополита Переяславского. Мирские имена обоих неизвестны.

98

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 294, примеч. 1.

99

По-видимому, пиршества с обильными возлияниями.

100

Русское духовенство вменяло себе в прямую обязанность укорять правителей страны за отступление от нравственных заповедей христианства. Преподобный Феодосий позднее так и говорил князю Святославу: «Благый владыко, се подобает нам обличати и глаголати вам…»

101

Подол – торгово-ремесленный посад у подножия киевской «Горы», на которой располагался «княжеский город».

102

Согласно Ипатьевскому и Лаврентьевскому летописным спискам, киевляне начали «говорити на воеводу на Коснячька», а по Троицкой летописи – «корити» его. См. также: Соловьев С.М. Сочинения. История России с древнейших времен. Кн. I. Т. 1–2. С. 343–344, 672, примеч. 44.

103

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 343–344.

104

Термин «чадь» обычно употребляется в летописи в двояком значении. Одно из них – «жители сел» (см., напр., статью под 1171 г.). Другое – «военные слуги господина», «дружина»: например, «Мирошкина чадь», «Ратиборова чадь» и т. д. Какое толкование следует предпочесть в данном случае? Точного ответа у историков нет. Я склоняюсь к тому, что тут имеются в виду не набившиеся в Киев селяне, а боевые холопы полоцкого князя с Брячиславова двора. Правда, впоследствии летописец называет эту «чадь» «кыянами». Но это можно объяснить либо тем, что вооруженная охрана «двора Брячиславля» набиралась из киевлян, либо – в том случае, если эти люди все-таки были из Полоцка, – тем, что они постоянно проживали в Киеве, женились здесь, обрастали связями и т. д.

105

Ученые советской исторической школы с изобретательностью, достойной лучшего применения, пытались изобразить из событий 1068 г. широкое «антифеодальное движение» угнетенных народных масс (историографический обзор см.: Толочко П.П. Вече и народные движения в Киеве // Исследования по истории славянских и балканских народов. Эпоха Средневековья. Киевская Русь и ее славянские соседи. М., 1972. С. 131–133; Фроянов И.Я. Начала русской истории. М., 2001. С. 853–854). Можно согласиться с оценкой И.Я. Фроянова, что «события 1068 г. являют собой не антифеодальное восстание или движение, а конфликт киевской общины с князем, вылившийся в политический переворот, смысл которого заключался отнюдь не в простой смене правителей, а в характере и способе замены одного князя другим. Впервые летопись зафиксировала изгнание и призвание князей, осуществленное вечевой общиной Киева» (Там же. С. 872).

106

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 2. С. 173.

107

Соловьев С.М. Сочинения. История России с древнейших времен. Кн. I. Т. 1–2. С. 672, примеч. 50.

108

В летописи сказано: «собрав дружину». Но «собирание» князем ратников, как и большая численность черниговского войска, указывают на то, что в данном случае под «дружиной» следует понимать городское ополчение Чернигова. Пример Изяслава стоял перед глазами, и Святослав предпочел выдать черниговцам «оружье и кони».

109

Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси. XI–XIII ВВ. М., 1955. С. 109.

110

Это означает, что прежний новгородский князь Мстислав Изяславич, изгнанный Всеславом в 1066 г., в Новгород так и не вернулся. Можно предположить, что после захвата Всеслава в 1068 г. Изяслав посадил его княжить в Полоцке. Восстание 15 сентября и освобождение полоцкого князя, вероятно, вынудили Мстислава бежать вслед за отцом в Польшу, так как ниже мы увидим его возвращение в 1069 г. в Киев вместе с Изяславом.

111

Со слов самого Владимира известно, что Мономах (в переводе с греческого: Единоборец) – это не прозвище, а родовое имя: «Аз худый дедом своим Ярославом, благословенным, славным, наречен в крещении Василий [в честь святого Василия Великого (Кесарийского)], русьскым именем Володимир, отцем возлюбленным и матерью своею Мономах» («Поучение Владимира Мономаха»). По матери Владимир доводился внуком византийскому императору Константину IX Мономаху (Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 425).

112

Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси. С. 108.

113

На основании этих слов некоторые историки полагали, что верховодило на этом вече киевское купечество, ведущее торговлю с Византией. Но по справедливому замечанию И.Я. Фроянова, ничто не мешает «поставить рядом с купцами умелых ремесленников, производивших продукцию, сбываемую на рынке и тем гарантировавшую им безбедное существование в любом уголке тогдашнего цивилизованного мира. Наконец, высказанная Святославу и Всеволоду угроза могла принадлежать лучшим воинам киевской «тысячи» (городового полка. – С. Ц.), особенно если учесть, что на протяжении XI в. в Византии охотно брали русь на военную службу» (Фроянов И.Я. Указ. соч. С. 868).

114

Об этом сообщает только Новгородская Первая летопись: «В лето 6577 (1069). Приде Изяслав с ляхы, а Всеслав бежа Полотьску; и погоре Подолие».

115

Киевляне небезосновательно возлагали ответственность за эти репрессии непосредственно на Изяслава, что заставило летописца неуклюже оправдывать князя. В посмертном панегирике Изяславу под 1078 г. говорится: сколько ему зла сотворили «кияне»: самого выгнали, дом его разграбили, а он не заплатил злом за зло; если же кто скажет (значит, говорили!), что он казнил Всеславовых освободителей, «то не сам сотвори, но сын его».

116

В польских хрониках этот неприятный для княжеского гонора инцидент прикрыт наглым бахвальством, а уход Болеслава из Киева представлен как отъезд победителя. Галл Аноним (конец XI – начало XII в.) рассказывает, что Изяслав «попросил Болеслава Щедрого [на прощание] выйти к нему и даровать поцелуй мира в знак уважения к его народу. Поляк на это согласился, и русский дал ему то, что тот хотел. После того как было сосчитано количество шагов коня Болеслава Щедрого от стоянки до установленного места, русский выложил столько же золотых марок. Болеслав же, не сходя с коня, с усмешкой потрепав его за бороду, даровал ему довольно дорогой поцелуй». У Винцентия Кадлубека (конец XII – начало XIII в.) унизительная для русского князя сторона анекдота еще больше усилена: Изяслав домогается «поцелуя мира» для того, чтобы «выглядеть более славным перед своими», и сам предлагает за это деньги, а Болеслав, рассерженный тем, что его «величие соблазняют выгодой», «хватает приближающегося короля [Изяслава] за бороду и неоднократно дергает, словно хочет вырвать», декламируя при этом иронические латинские стихи. По справедливому замечанию А.В. Назаренко, эти рассказы больше характеризуют их авторов, чем события. В частности, польские хронисты совершенно не поняли суть церемонии (если таковая действительно имела место), ибо «подергивание за бороду – не покровительственный жест победителя, а символическое скрепление договора, известное еще со времен викингов» (Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2000. С. 360).

117

Водская пятина – область между Финским заливом и Ладожским озером.

118

Голотическ – пограничный город на русско-литовском порубежье (Соловьев С.М. Сочинения. История России с древнейших времен. Кн. I. Т. 1–2. С. 674, примеч. 56).

119

Молчание Повести временных лет о Всеславе в этот период отчасти восполняет «Поучение» Владимира Мономаха.

120

По-видимому, преподобный Никон (Великий), убежавший от преследований Изяслава в Тмуторокань (см. выше), о его роли в составлении первого летописного свода см.: Шахматов А.А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 420–460.

121

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 2. С. 50–54.

122

В 1069–1070 гг. Болеслав II напал на чешского князя Брячислава II (1061–1092), являвшегося вассалом германского короля. Кроме того, Польша вмешалась в венгерскую междоусобицу, поддержав противников короля Шаламона, который удерживал престол при помощи Генриха IV.

123

«Анналы» Альберта Штаденского (сер. XIII в.), «Санкт-Галленские анналы» (нач. XII в.), «Анналы» Ламперта Херсфельдского (70-е гг. XI в.). Источниковедческий анализ их сообщений см.: Назаренко А.В. Древняя Русь на международных путях. С. 506–524; Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 367–370.

124

Первая супруга Святослава известна по записи в Любецком синодике (поминальном списке черниговских князей), где она поминается под именем Киликия (видимо, искаженное Кикилия, в латинизированном варианте – Цецилия) см.: Назаренко А.В. Указ. соч. С. 517; Цветков С.Э. Русская история. Кн. 2. С. 50–54.

125

Назаренко А.В. Указ. соч. С. 511–514; Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 369.

126

По сообщению Альберта Штаденского, Ода в юности была отдана в монастырь в Ринтельне, но затем выкуплена оттуда матерью, – как можно думать, по настоянию Генриха IV. «Сам факт выкупа будущей невесты из монастыря, не будучи совершенно уникальным, являлся все-таки чрезвычайным», – замечает А.В. Назаренко, приводя аналогичный случай с другой Одой, дочерью маркграфа северной Саксонской марки, также, несмотря на свое монашество, выданной замуж за польского князя Мешка I (ок. 979/980 г.). Немецкий хронист XI в. Титмар Мерзебургский, порицавший неканоничность этого брака, тем не менее пояснил, что церковные правила были нарушены «ради блага отечества и желания скрепить мир» с Польшей (Назаренко А.В. Указ. соч. С. 514). Очевидно, Генрих IV, благословляя Святослава и Оду, руководствовался подобными же соображениями. См. также: Древняя Русь в свете зарубежных источников. С. 368.

127

То есть присвоения черниговскому и переяславскому епископам одного титула митрополита, без обычных митрополичьих функций, состоявших в административном управлении и судебном надзоре над подчиненными епархиями. В Византии епископов возводили в сан титулярного митрополита пожизненно или на определенный срок, после чего митрополия вновь становилась епископией. Святослав и Всеволод, сами имевшие виды на киевский стол, не были заинтересованы в создании постоянных автокефальных митрополичьих кафедр в Чернигове и Переяславле, что привело бы к дроблению Русской церкви и умалению значения киевского митрополита.

128

Поппэ А. Русские митрополии Константинопольской патриархии в XI столетии // Византийский временник. Т. XXVIII. С. 102–103.

129

«Это событие, оставляемое без внимания во всех новых исторических сочинениях, – пишет В.Г. Васильевский по поводу перехода печенегами Дуная, – имеет громадное значение в истории человечества. По своим последствиям оно почти так же важно, как переход за Дунай западных готов, которым начинается так называемое переселение народов… Непосредственной причиной великого движения с запада на восток, то есть Первого крестового похода, насколько эта причина заключалась в положении Восточной империи, были не столько завоевания сельджуков в Азии, сколько грозные и страшные массы орды печенежской, угрожавшей самому Константинополю» (Васильевский В.Г. Указ. соч. Т. I. С. 7–8).

130

Поппэ А. Русские митрополии Константинопольской патриархии в XI столетии // Византийский временник. Т. XXVIII. М., 1968. С. 103; Цветков С.Э. Русская история. Кн. 2. С. 452, примеч. 1.

131

По всей видимости, в 1070 г., так как в 1069 и 1071 гг. Роман Диоген подолгу отсутствовал в Константинополе, воюя с турками-сельджуками в Сирии и Малой Азии, и, следовательно, не имел возможности обсудить данный вопрос с послами черниговского князя. Между тем в 1072 г. Неофит уже носил сан митрополита, о чем свидетельствует «Сказание о Борисе и Глебе» и Житие Феодосия Печерского, см.: Поппэ А. Русские митрополии Константинопольской патриархии в XI столетии // Византийский временник. Т. XXVIII. С. 97; Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси X–XIII вв. С. 56–58.

132

Греческие иерархи крайне неохотно позволяли национальным церквам, находившимся под юрисдикцией Константинопольской патриархии, обзаводиться собственными святыми (см.: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 189–190, 273–276). Двусмысленная позиция, занятая в этом вопросе киевским митрополитом Георгием, который согласился на канонизацию Бориса и Глеба, несмотря на личный скептицизм по отношению к новоявленным святым («бяше бо нетвердо веруя ко святыма»), заставляет думать, что Византия таким образом старалась умиротворить Изяслава за решение относительно Черниговской митрополии.

133

Составление Правды Ярославичей обычно датируется довольно широким промежутком времени между 1054 и 1073 гг. Однако в ее тексте есть прямые указания на 1072 г. Одна из ее статей говорит о 80-гривенной вире за убитого «старого» (старшего) конюха, поясняя, что именно такую виру «уставил Изяслав в своем конюхе», которого убили дорогобужцы. Дорогобуж – город в Волынской земле, лежавший как раз на пути Изяслава при его бегстве в Польшу осенью 1068 г. и возвращении с польским войском весной 1069 г. Разумно считать, что покушение дорогобужцев на жизнь княжьего конюха произошло в 1068 г., когда Изяслав был беззащитным беглецом, а их обложение тяжелой вирой – в 1069-м, когда князь был снова в силе. Но законом это судебное нововведение Изяслава сделала Правда Ярославичей, принятая на совещании трех братьев-соправителей. Между тем после событий 1068–1069 гг. Ярославичи «совокупившеся» только однажды – на Вышгородском съезде 1072 г.

134

Заголовок Правды Ярославичей добавляет в список «княжих мужей» еще Чудина и Микулу. Почти все эти люди известны по памятникам XI в. Коснячко – это знакомый нам воевода Изяслава, едва не убитый киевлянами 15 сентября 1068 г. Киевский двор Микифора (Никифора) упоминается в Повести временных лет как место хорошо известное в городе. Чудин в 1072 г. «держал» Вышгород, то есть был там княжьим посадником. Микулу обычно отождествляют с Николой из Сказания о перенесении мощей Бориса и Глеба – старостой вышгородских «огородников» (или городников, то есть городской корпорации, ведающей строительством и охраной городских укреплений) (см.: Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси. XI–XIII вв. С. 130–131; Фроянов И.Я. Начала русской истории. С. 520). Перенег по другим источникам неизвестен.

135

Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI–XIII вв. С. 116; Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси: Историкобытовые очерки XI–XII вв. М., 2002. С. 82–86.

136

Назаренко А.В. Указ. соч. С. 524–528, 576.

137

Точно так же отец Всеслава, полоцкий князь Брячислав Изяславич, перестал интересовать летописца сразу же после заключения им в 1021 г. союзного договора с Ярославом.

138

Редактура Повести временных лет в благоприятном для Всеволода свете была проделана, вероятно, в период его собственного княжения в Киеве или при его сыне, Владимире Мономахе.

139

Назаренко А.В. Указ. соч. С. 521.

140

Б.Д. Греков полагал, что Святослав оставил Чернигов за собой (см.: Греков Б.Д. Киевская Русь. С. 495–496), свидетельством чему вроде бы служит известие Жития Феодосия Печерского (в составе Киево-Печерского патерика) о том, что после вступления Святослава и Всеволода в Киев «единому седшу на столе том брата и отца, другому же возвратившуся вспять в область свою», то есть в Переяславль. Однако имеется прямое летописное указание на пребывание Всеволода в Чернигове (статья под 1076 г.).

141

См. его «Поучение».

142

В ту пору у Святослава был еще один взрослый сын Давыд, но названия волости, где он княжил, летописи не сообщают. Состав семейства Святослава этого времени известен по миниатюре в Изборнике 1073 г. На ее заднем плане изображено взрослое поколение Святославичей: Глеб, Олег, Давыд, Роман (все с бородами). На переднем плане, рядом с самим Святославом, стоит его германская супруга Ода (названная в надписи просто «княгиней»), которая держит руку на плече их сына – годовалого или полуторагодовалого Ярослава.

143

Щапов Я.Н. Государство и церковь Древней Руси X–XIII вв. С. 56–58.

144

О переговорах греков со Святославом известно со слов Татищева: «Михаил, царь греческий, иже отца своего Романа царства лишивше, сам приял, но вскоре от болгар побежден, и корсуняне ему отреклися, прислал ко Святославу послов со многими дары и обещании, прося его и Всеволода о помощи на болгар и корсунян. Святослав же, согласяся со Всеволодом, хотел на болгар сам идти с сыны, а Владимира сыновца [то есть своего племянника] и с ним сына Глеба послал на корсунян, но вскоре сам разболевся, послов отпустил с тем, что сам немедленно пойдет или сынов своих пошлет. По смерти же Святослава пришла от грек ведомость, что Михаил умер, а царство приял Никифор. Всеволод же войско все распустил в домы и сына Владимира из Корсуня возвратил» (цит. по: Левченко М.В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 411–412). В целом татищевское известие хорошо вписывается в картину русско-византийских отношений этого времени. Но достоверность сообщения о захвате русскими Херсона крайне сомнительна, поскольку Владимир Мономах в своем «Поучении», перечисляя совершенные им в молодости походы, ни словом не упоминает этот эпизод.

145

Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 333.

146

Там же. С. 170–173.

147

Там же. С. 347.

148

Мельников П.И. Очерки мордвы // Русский вестник. № 9. 1867. С. 245; Мавродин В.В. Образование Древнерусского государства. Л., 1945. С. 362.

149

Ян Вышатич – сын киевского воеводы Вышаты – героя похода 1043 г. на Царьград (см.: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 3. С. 409, 411).

150

Слово «смерд» здесь употреблено в значении «подданные», «данщики» (см.: Цветков С.Э. Русская история. Кн. 2. С. 213). Должно быть, Ян хотел убедиться, что среди пришедших издалека мятежников нет подданных новгородского князя Глеба Святославича.

151

Романов Б.А. Указ. соч. С. 84.

152

Подобная легенда о сотворении человека действительно существовала у нижегородской мордвы. В передаче В.О. Ключевского ее содержание таково: «У мордвы два главных бога, добрый Чампас и злой Шайтан (сатана). Человека вздумал сотворить не Чампас, а Шайтан. Он набрал глины, песку и земли и стал лепить тело человека, но никак не мог привести его в благообразный вид: то слепок выйдет у него свиньей, то собакой, а Шайтану хотелось сотворить человека по образу и подобию божию. Бился он, бился, наконец позвал птичку-мышь – тогда еще мыши летали – и велел ей лететь на небо, свить гнездо в полотенце Чампаса и вывести детей. Птичка-мышь так и сделала: вывела мышат в одном конце полотенца, которым Чампас обтирался в бане, и полотенце от тяжести мышат упало на землю. Шайтан обтер им свой слепок, который и получил подобие Божие. Тогда Шайтан принялся вкладывать в человека живую душу, но никак не умел этого сделать и уже собирался разбить свой слепок. Тут Чампас подошел и сказал: «Убирайся ты, проклятый Шайтан, в пропасть огненную, я и без тебя сотворю человека…» Спорили, спорили, наконец порешили разделить человека: Чампас взял себе душу, а Шайтану отдал тело… Оттого, когда человек умирает, душа с образом и подобием Божиим идет на небо к Чампасу, а тело, лишаясь души, теряет подобие Божие, гниет и идет в землю к Шайтану. А птичку-мышь Чампас наказал за дерзость, отнял у нее крылья и приставил ей голенький хвостик и такие же лапки, как у Шайтана. С той поры мыши летать перестали» (Ключевский В.О. Указ. соч. С. 304–305).