Древо Паисия

Прежде чем перейти к рассказу о главнейших стволах и ветвях духовного древа святого старца Паисия на Русской земле, упомянем о нескольких российских архипастырях, которые сыграли особенную роль в распространении традиции умного делания и правильного духовного устроения монашеской жизни в нашей Церкви в XVIII-XIX веках. Это митрополит Московский Платон (Левшин), митрополит Киевский и Галицкий Филарет (Амфитеатров), митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил (Петров), митрополит Московский и Коломенский Филарет (Дроздов), епископ Феофан Затворник (Говоров) и епископ Кавказский и Черноморский Игнатий (Брянчанинов).

Митрополит Московский Платон (Левшин)

Митрополит Московский Платон (в миру — Петр Георгиевич Левшин) родился в 1737 году в селе Чашниково Московской губернии, в семье причётника, ставшего позднее священником.

Родители Петра были людьми благочестивыми и с детства приучили его к молитве. Обучен он был и грамоте, так что с восьми лет уже свободно читал и пел в церкви и мог один править на клиросе во время литургии.

Девяти лет от роду Петр был отдан в Славяно-греко-латинскую академию при Заиконоспасском монастыре. Жил он тогда очень бедно: на занятия ходил босиком, с грошом на обед, а новую обувь нёс в руках и надевал только у входа в академию. Однако это не смущало Петра, он всю жизнь был весёлого нрава, любил посмеяться и пошутить. При этом он всегда сохранял целомудрие и незлобие и не увлекался суетными забавами, которым предпочитал чтение книг и хождение в церковь.

Учился Петр блестяще, так что однажды был переведён через класс. По академическому обычаю, на него была возложена обязанность по воскресеньям толковать Катехизис. За эти толкования Петра называли «вторым Златоустом» и «московским апостолом», так что на проводимые им занятия сходилось множество народа, некоторые даже с детьми.

По окончании учёбы Петр стал преподавать в семинарии, был пострижен в монашество с именем Платон и рукоположен в священный сан, а через несколько лет — в сан архиерея.

Он с большим усердием относился к образованию детей и юношей, и особенно — к подготовке будущих пастырей. Благодаря заботам епископа Платона значительно увеличилось число студентов в Московской духовной академии, и улучшились условия их быта. Владыка Платон завёл небольшие школы при монастырях на монастырские средства.

Умный и образованный, митрополит Платон имел дар отличать и выдвигать талантливых людей, при этом он особенно заботился о развитии в питомцах духа истинной церковности. Сонм учеников митрополита Платона, ставших архиереями, очень велик, а учёными и добропорядочными священниками он наполнил чуть ли не всю Москву и её окрестности.

Сам строгий инок, всей душой преданный монашеству, митрополит Платон усердно заботился о входивших в его ведение монастырях, стараясь и об их внешнем великолепии, и о том, чтобы в них шла полноценная духовная, молитвенная жизнь. Для этого он старался по возможности призывать в свои монастыри учеников преподобного Паисия (Величковского). При участии владыки Платона обновились и духовно процвели Пешношская и Оптина пустыни.

Митрополит Платон был великим почитателем отца Паисия. В библиотеке Нямецкого монастыря имеется книга бесед преподобного Макария Великого, присланная митрополитом Платоном старцу с такою надписью: «Преподобному отцу архимандриту Паисию, Нямецкой обители духовному руководителю и наставнику, сию душеполезную подобным подвигом прославленного мужа книгу, во благословение со испрошением богоугодных о себе молитв посылает смиренный Платон, митрополит Московский 1791 года, июля 3 дня в Москве».

Духом митрополит был всегда бодр, но здоровье имел с юности слабое, болезни подчас доводили его до полного изнеможения. Наконец, он перенёс инсульт, от которого уже до конца не оправился.

В 1812 году митрополиту Платону пришлось быть в Москве незадолго до захвата её войсками Наполеона. Больной владыка сел в кресле на входном крыльце Чудова монастыря и долго со слезами смотрел на Кремль, как будто прощаясь с ним. В ноябре 1812 года митрополит Московский Платон мирно скончался в созданной им Спасо-Вифанской обители.

Митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил (Петров)

Митрополит Гавриил (Петров) родился в 1730 году в Москве, в семье иподиакона, ставшего позднее священником. Он окончил Славяно-греко-латинскую академию в числе лучших учеников, потом работал в Синодальной типографии — участвовал в издании Библии на церковнославянском языке, затем преподавал в Духовной семинарии при Троице-Сергиевой лавре.

В 1758 году он был пострижен в монашество, рукоположен в священный сан и назначен ректором семинарии, через три года стал ректором Славяно-греко-латинской академии и настоятелем московского Заиконоспасского монастыря. В 1763 году отец Гавриил был рукоположен в епископа Тверского, а в 1770 году он стал архиепископом (позднее митрополитом) Новгородским и Санкт-Петербургским.

Владыка Гавриил во все годы своего служения старался укрепить духовную жизнь приходов и монастырей. Он всеми силами боролся с пьянством и другими пороками в среде духовенства и одновременно выступал за улучшение его материального положения, за освобождение от необходимости заниматься земледельческим трудом, за защиту духовенства гражданскими законами. Он много сделал для повышения образовательного уровня священников и диаконов, лично экзаменовал их, придавал большое значение произнесению священниками проповедей.

Митрополит Гавриил написал много душеполезных книг. Но ещё важнее для церковной жизни было его покровительство переводческой и издательской деятельности. Преподобный Паисий (Величковский) прислал митрополиту свой перевод с греческого языка сборника святоотеческих наставлений, «Добротолюбие». По указанию митрополита Гавриила этот перевод был рассмотрен группой церковных учёных, причём владыка рекомендовал им при проверке перевода советоваться с некоторыми опытными в духовной жизни старцами. Он говорил, что, хотя эти старцы не знакомы с тонкостями греческого языка, но опытом жизни усвоили содержание отеческих книг и потому могут дать полезные указания при проверке перевода. По указанию митрополита «Добротолюбие» было тогда же напечатано в Санкт-Петербурге.

Около митрополита Гавриила сложился круг духовно опытных и просвещённых отцов: его келейник Феофан, впоследствии игумен Новоезерского монастыря; игумен Валаамского монастыря Назарий; иеродиакон Александро-Невской Лавры Филарет, впоследствии старец московского Ново-Спасского монастыря; ученик старца Паисия иеросхимонах Афанасий, принёсший «Добротолюбие» митрополиту, и другие.

При владыке Гаврииле в епархии возросло число приходов, улучшилось положение монастырей. Митрополит добился назначения пенсии для престарелых настоятелей монастырей, настоял на учреждении больниц для монашествующих во всех епархиях. Заботясь о нравственном состоянии монахов, он содействовал переходу обителей на общежительный устав и составил краткие правила общежития для подчинённых ему монастырей.

По инициативе владыки Гавриила был возрождён Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, настоятелем которого митрополит назначил постриженика Саровской пустыни игумена Назария. Ученику преподобного Паисия (Величковского) старцу Адриану митрополит Гавриил поручил возобновить Коневецкий монастырь. Благодаря участию митрополита, был восстановлен московский Симонов Новый Богородицкий монастырь.

В конце 1800 года митрополит Гавриил по нездоровью ушёл на покой, поселился в Новгороде, вёл аскетический образ жизни, тратил много средств на благотворительность, практически не оставив после себя сбережений, и мирно преставился ко Господу в 1801 году.

Святитель Филарет, митрополит Киевский и Галицкий (Амфитеатров)

Святитель Филарет (в миру — Феодор Георгиевич Амфитеатров) родился в 1779 году в благочестивой семье сельского священника, в Орловской губернии. Он родился очень слабеньким и почти слепым, но, по милости Божией, выжил. В детские годы Феодор очень любил посещать храм, учился сначала дома, потом в Орловском духовном училище, а в 1797 году окончил Севскую семинарию.

По окончании семинарии будущий владыка принял монашеский постриг с именем Филарет и остался в ней преподавателем, вскоре он был рукоположен в священный сан. Благодаря отличным способностям и доброй нравственности отец Филарет в возрасте всего 23 лет был назначен ректором Севской семинарии и настоятелем Свенского монастыря.

Но вскоре отца Филарета постигли большие душевные испытания — его перевели в Уфимскую епархию, где нашлись недоброжелательные люди, постоянно клеветавшие на отца Филарета, обижавшие и унижавшие его. Он терпеливо сносил все скорби, но в какой-то момент уже стал подумывать о тайном уходе со всех должностей в какой-нибудь удалённый монастырь, чтобы жить там простым послушником.

Но Господь не оставил своего избранника. Однажды, после сердечной молитвы отец Филарет, находясь в полусонном состоянии, увидел руку, писавшую на стене: “Не бойся! Судьбы архимандрита Филарета в руках Божиих!” С этого времени жизнь его совершенно изменилась. Перед церковными властями открылась полная невиновность отца Филарета, его вызвали в Санкт-Петербург (это было в 1814 году) и назначили инспектором Санкт-Петербургской духовной академии.

А вскоре отец Филарет стал ректором Московской духовной академии. При этом он проявил себя не только умелым руководителем учебного заведения, но и мудрым наставником и подлинным духовным отцом для семинаристов. Он имел подход к каждому, воспитывал своих питомцев не наказаниями, а внушением и добрым личным примером.

В 1819 году отца Филарета рукоположили в епископа Калужского и Боровского. О его деятельности на Калужской кафедре сохранилась архивная запись, что епископ Филарет «по благочестию своему, благости отеческой, кротости и смиренномудрию, благоразумию и дальновидности, по сердоболию и искреннему участию к бедным и по всему вообще архипастырскому служению был незабвенный для Калужской епархии святитель».

Владыка старался принимать все зависящие от него меры по улучшению материального состояния клириков, часто оказывал помощь нуждающимся духовным лицам из своих собственных средств, защищал духовенство от притеснений помещиков и гражданских властей. В случаях же виновности лиц духовного звания он был к ним отечески строг и требователен. Епископ Филарет всячески заботился о материальном и духовном благополучии монастырей епархии.

Будучи великим любителем и почитателем монашества и особенно старца Паисия (Величковского), он, как и митрополит Московский Платон (Левшин), обратил особенное внимание на Оптину пустынь и для большего преуспеяния в ней монашеской жизни решил устроить при обители скит во имя Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Для устройства скита он пригласил известных ему пустынножителей Рославльских лесов — Досифея, Моисея, Антония, Илария и других, которые и положили начало прославленному скиту при Оптиной пустыни.

Несколько лет спустя отец Моисей стал настоятелем Оптиной пустыни, а его брат Антоний начальником скита и, таким образом, духовная жизнь Оптиной пустыни сосредоточилась в руках опытных хранителей паисиевой традиции. В 1829 году к ним присоединился перешедший из Александро-Свирского монастыря ученик старца Феодора (Пользикова) иеромонах Леонид (в схиме Лев), и с его прибытием в Оптиной пустыни было положено начало оптинскому старчеству.

В дальнейшем епископу Филарету пришлось послужить ещё в нескольких епархиях. В бытность свою архиепископом в Казани он много и успешно потрудился, чтобы прекратилось отпадение от Церкви людей, недавно принявших православную веру. Успеху дела очень способствовали пример его благочестивой жизни и чудесные явления, происходившие по его молитвам. Кроме того, архиепископ Филарет обратил в православие более 5000 язычников и многих раскольников, проживавших в его епархии.

Сердце казанского архипастыря всегда было преисполнено милосердием ко всем нуждающимся без различия национальностей. В голодные годы архиепископ Филарет, раздав всё своё состояние, брал взаймы, но не прекращал помогать голодающим. Оказывая помощь от себя, он располагал к этому и богатых жителей Казани. Во время эпидемии холеры архиепископ Филарет ежедневно сам совершал Божественную литургию в течение 40 дней.

В 1836 году архиепископ Филарет был назначен митрополитом Киевским и Галицким. 20 лет продолжалось его служение на Киевской кафедре. В это время с новой силой раскрылись замечательные черты владыки как доброго пастыря и мудрого наставника, заботливого воспитателя молодёжи, отзывчивого помощника бедным и сиротам и усердного молитвенника за всех. При точном и ревностном исполнении обязанностей, возлагаемых званием и долгом общественного служения, высокопреосвященный Филарет с особой строгостью исполнял все уставы и правила иноческого жития. Но, во всём строгий к себе, он в отношении к другим был весьма снисходителен и милостив и прибегал к мерам строгости только в исключительных случаях.

Стремясь к уединению, он летом большую часть времени проводил в Голосеевской пустыни, которая находилась недалеко от Киева. Здесь владыка на свои средства построил каменную церковь, а в остальном вёл себя, как самый простой инок.

С раннего детства митрополит Филарет сохранил великую нестяжательность, привык довольствоваться малым, и так продолжалось всю его жизнь. Он не делал сбережений, а всё, что имел, раздавал неимущим, сам иногда оставаясь без копейки. Так было во время посвящения его во епископа, когда он, получив назначение на епархию, не мог выехать из-за неимения средств и вынужден был занять деньги на дорогу у своего студента. Нищие были постоянными посетителями его дома, так что даже келейники смущались этим перед знатными лицами, посещавшими митрополита, а он совсем не смущался.

До самых последних дней своей жизни Киевский архипастырь был неутомим, как в трудах святительского служения, так и в подвигах иноческой жизни и — укрепляемый помощью свыше — переносил эти труды и подвиги с удивительной бодростью.

С 1855 года, после тяжёлой болезни митрополит Филарет стал часто подвергаться различным недугам, которые встречал как предвестники близкой кончины, но переносил их с терпением и благодушием, радуясь приближению вечности. Он часто говорил: «Я вижу, Господь скоро позовёт меня к Себе».

Такая уверенность архипастыря не обманула его. 1857 год он встретил на одре болезни. Она по временам отпускала его, но ненадолго. “Храмина тела моего разрушается”, — говорил он. Последнюю литургию митрополит совершил 6 декабря 1857 года. С этого времени он уже никуда не выходил из своих покоев, каждый день молился за Божественной литургией у себя в домовой церкви и причащался Святых Христовых Таин.

До самой кончины сознание не оставляло митрополита. И он, хотя и чувствовал себя очень плохо, приказал пускать к нему всех приходящих без исключения, продолжал интересоваться делами и общественной жизнью, давал советы и указания. 21 декабря 1857 года (по старому стилю) митрополит Филарет Киевский преставился к жизни вечной.

Святитель Филарет, митрополит Московский и Коломенский (Дроздов)

Святитель Московский Филарет (в миру — Василий Михайлович Дроздов) родился в 1782 году в Коломне в семье священника, его мать и отец происходили из потомственного духовенства.

9 лет отроду он поступил в Коломенскую семинарию, затем учился в Московской семинарии, по окончании которой стал в ней преподавать. Там же он со временем принял монашеский постриг и священный сан. Затем будущий святитель был переведён преподавателем в Санкт-Петербургскую академию и через 2 года стал её ректором. В 1817 году отца Филарета рукоположили в сан архиерея, а через 4 года он был назначен на Московскую кафедру, которую и занимал 46 лет до своей блаженной кончины в 1867 году. Святитель Филарет так мудро управлял своей обширной епархией, что вынесенные им решения по разным вопросам были изданы в нескольких томах и не раз переизданы. Кроме того, он прославился как замечательный проповедник и духовный наставник, почему его проповеди и письма разным лицам тоже были не раз опубликованы и составили несколько томов. Святитель Филарет написал «Христианский Катехизис Православной Кафолической Восточной Греко-Российской Церкви», который был переведён на греческий, английский и другие языки и не потерял своего значения и в наше время.

Святитель Филарет принял горячее участие в деле перевода Библии на русский язык, он сам подобрал переводчиков, а на себя взял перевод Евангелия от Иоанна. Им были составлены и «Правила» для перевода. Он был глубоко убеждён в том, что перевод Священного Писания на русский язык нужен православному народу для утоления «глада слышания Слова Божия».

Особенное внимание святитель уделял Московской духовной академии. Без его ведома в ней не совершалось никакого важного дела. По его благословению и под его наблюдением профессора академии принялись за исключительно важный труд — перевод творений святых отцов на русский язык.

Кроме того, святитель Филарет оказал неоценимую поддержку издательской деятельности Оптиной пустыни, которую возглавлял в то время преподобный Макарий (Иванов). Оптинцы выпустили много книг, а первой — «Житие и писание Молдавского старца Паисия Величковского». Были изданы так же несколько сделанных преподобным Паисием переводов творений святых отцов. Все подготовленные к печати отцом Макарием и его сотрудниками книги приносились на просмотр святителю Филарету, он всегда их внимательно читал и иногда делал свои замечания по переводу.

Слава о духовной и житейской мудрости и опытности митрополита Филарета была так велика, что к его мнению прислушивались императоры и великие князья, министры и сенаторы, губернаторы и генералы. И не случайно именно на него пал выбор в 1861 году, когда понадобилось составить Манифест (обращение) царя к народу по случаю освобождения помещичьих крестьян от крепостной зависимости.

17 сентября 1867 года митрополит Филарет по окончании ранней литургии в лаврской крестовой церкви сказал своему духовнику архимандриту Антонию: «Я ныне видел сон, и мне сказано: береги 19 число». — «Владыко святый! Разве можно верить сновидениям и искать в них какого-нибудь значения?» — усомнился отец Антоний. Но святитель с твёрдой уверенностью проговорил: «Не сон я видел — мне явился родитель мой и сказал мне те слова. Я думаю с этого времени каждое 19 число причащаться Святых Тайн». 19 октября, причастившись в домовой церкви, он съездил в Гефсиманский скит Троице-Сергиевой Лавры и, попрощавшись с ним навсегда, возвратился в Москву на Троицкое подворье. В эти дни он никому не отказывал в приёме, но желающим навестить его ещё раз говорил, чтобы они приходили до 19 ноября.

За два дня до исхода святитель почувствовал себя бодрее обыкновенного и сам понял причину внезапно наступившего улучшения: «Перед кончиной, — сказал он, — старые люди всегда чувствуют себя свежее и легче». 19 ноября 1867 года (2 декабря по новому стилю), в воскресенье, митрополит Филарет совершил литургию в храме Троицкого подворья. После службы принимал посетителей, а, проводив гостей, мирно отошёл ко Господу.

Ниже мы приводим несколько отрывков из произведений святителя Филарета (заголовки — автора книги).

Не даров у Бога недостаёт для нас, а нас недостаёт для даров Его. Благодарность Богу за полученные от Него дары есть сосуд, в который благодать Божия полагает новые. Бог по беспредельной благости и милосердию всегда готов всё даровать человеку, но человек не всегда готов принять от Него что-нибудь. Как милосердию Божию свойственно открывать для нас, даже и недостойных, сокровища благодати Своей в ожидании нашего покаяния и исправления, так равно и правосудию Его свойственно отнимать Божественные дары, оскорбляемые пренебрежением, и наказывать неблагодарность.

Если жалуемся на леность и холодность, надобно поискать, не впал ли в душу какой из тех помыслов, кои тяготят долу, а не воспаряют горе; а это помыслы, в коих что-либо присвояется себе, или замечаются недостатки ближних с перевесом в нашу пользу.

При нападении темных сил, человек, внутренне молящийся, подобен заключившемуся в твёрдой крепости; а обращающий речь к сопротивным подобен делающему вылазку, что можно крепкому, а слабому опасно.

Надобно терпеть искушение, когда оно найдёт, а не вводить самого себя в искушение и с тем вместе других, когда нам заповедано молиться: «Не введи нас во искушение» (Мф. 6, 13).

Всякому подвизающемуся о своем спасении можно и должно сказать: «Несть ти потреба тайных» (Сир. 3, 22), не ищи знать сокровенное или будущее. Для спасения нужно веровать, исполнять заповеди, очищать сердце, а не любопытствовать. Желать знать сокровенное опасно, а желать открывать оное еще опаснее. Но всё сие не препятствует тому, чтобы Провидение Божие открывало тайное и обращало сие для своих целей, даже и при несовершенстве орудия, как можно примечать на опыте.

На порицание лучше отвечать кротостию, нежели порицанием. Чистою водою надобно смывать грязь. Грязью грязи не смоешь.

Сердиться не полезно. «Гнев мужа правды Божия не соделывает» (Иак. 1, 20). Можно гневом только произвести или увеличить раздражение другого, а привести в лучшее расположение можно только терпением и миром.

Клевет бояться не должно, а брать против них осторожность нужно. Клеветы и учат осторожности, а осторожность делает бессильными клеветы.

Надлежало бы более трудности находить в том, чтобы судить людей, нежели в том, чтобы смотреть на них просто, как смотрят на колеблемые ветром дерева или на текущую реку; но, видно, и в том есть трудность, чтобы не судить. Что же делать? Надобно учиться постепенно, сперва осуждать себя за осуждение ближних, потом удерживаться от осуждения словом, когда мысль на то подвигнется, далее удерживать самую мысль. Кто довольно знает и судит себя, тому недосужно судить других.

Правду говорить дело хорошее, когда нас призывает к тому обязанность или любовь к ближнему, но сие делать надобно, сколь возможно, без осуждения ближнего и без тщеславия и превозношения себя, как будто лучше другого знающего правду. Но при том надобно знать людей и дела, чтобы вместо правды не сказать укоризны и вместо мира и пользы не произвести вражды и вреда.

Невидимые, но подлинные грехи видеть иногда препятствуют человеку видимые, но мнимые добродетели.

Не бесполезно в болезни испытать чувство отрешения от мира, чтобы и после болезни придерживаться сего чувства. Неудивительно, если чувство сие не так легко приходит после болезни, как во время болезни; в болезни Бог дарует оное на потребу немощному, а в здравии требует, чтобы он подвизался обрести оное.

Когда ассирияне под стенами Иерусалима кричали к стоящим на стенах иерусалимлянам, произнося хульные слова на Бога и усиливаясь поколебать их в вере к Богу и в верности царю, тогда благочестивый Езекия не велел своим отвечать, а сам пошел в храм и молился. Так должны поступать и христиане во время обуревания помыслов. Не отвечай, не слушай, углубляйся в свое сердце, призывай имя Господа Иисуса, ограждайся крестным знамением, внешне и внутренне.

То правда, что некоторых Бог посредством бедности ведет ко спасению, но сие Он Сам делает, а вам сего делать не поручил, а вам сказал Сын Божий: «От сущих творите милостыню». Исполняйте сию заповедь и спасайтесь ею. А для того, нужно ли кого очистить бедностью, Бог не попросит у вас помощи. Если хочешь сделать добро и искушаешься помыслом тщеславия, и если дело терпит время, не спеши делать и укроти помысл тщеславия. Но если надобно накормить голодного, поспеши накормить, и также поспеши осудить и попрать твоё тщеславие.

Боюсь человека, который замечен не мирным к начальнику. Хотя причина сего иногда может быть и в начальнике, но сыны мира и с немирным начальником умеют охранять свой мир в терпении.

Миловать и тайно врачевать — бесспорно хорошо, когда так приемлется врачевание. Но когда явен проступок и явно неповиновение исправлению, и когда человек стремится далее на стропотный путь, не знаю, довольно ли сказать: поди с миром. Надобна некоторая осторожность, чтобы своеволие и худой пример не являлись побеждающими и торжествующими.

Снисхождение к преткнувшемуся и падшему надобно иметь, но снисхождение к небрежному и закосневающему в падении имеет в обществе неблагоприятное действие, охлаждая ревность и распространяя небрежение. Надобно беречь каждого, но ещё больше беречь дух всего общества.

Подумайте и то, не надобно ли иметь дар, чтобы прощать, иначе будешь поблажать. Илий думал, что кротко поступал с детьми своими, но не было то в милость никому, а в погибель всем. Аммон покрывал брата духом любви и духом благодати, сказав ему: внимай себе, потому следствие было в сем покаяние, в других назидание. Дар прощать выше дара исправлять наказанием. Успевает тот, кто берётся за дело своей меры.

Святитель Феофан Затворник (Говоров)

Святитель Феофан Затворник явился одним из величайших продолжателей литературного подвига старца Паисия: взяв за основу его перевод «Добротолюбия» с греческого на церковнославянский язык, святитель Феофан составил «Добротолюбие» на русском языке.

Епископ Феофан родился в 1815 году в семье сельского священника и был воспитан благочестивыми родителями в церковном духе, так что с раннего детства возымел крепкую любовь к Богу. Недаром он писал потом, что церковность — самое могучее средство правильного воспитания детей.

Благодаря отличным способностям и прилежанию будущий святитель успешно окончил Киевскую духовную академию, а благодаря воспринятой в детстве и сохранённой в отрочестве твёрдой вере во Христа он и в юности сохранил нравственную чистоту.

В академии будущий святитель принял монашеский постриг с именем Феофан и был рукоположен в священный сан, а после окончания учёбы стал преподавателем.

Хотя сам святитель был человеком очень образованным, но он предостерегал от излишнего увлечения внешними успехами в науках: «Главное у нас дело есть богоугождение, а научность есть придаточное качество, случайность, годная только на время настоящей жизни. И потому никак не должно ставить её так высоко и в таком блестящем виде, чтобы она занимала всё внимание и поглощала всю заботу. Нет ничего ядовитее и гибельнее для духа христианской жизни, как эта научность и исключительная о ней забота. Она прямо ввергает в охлаждение и потом навсегда может удержать в нём». Действительно, истинная наука раскрывает человеку премудрость Божию, привлекает его к Богу, а ложная наука отвращает человека от Бога.

Позже он был рукоположен в архиерейский сан и служил сначала в Тамбовской, а затем во Владимирской епархии. Епископ Феофан был ревностным к своему делу архипастырем: часто служил и всегда при этом проповедовал, старался посещать даже отдалённые приходы своих епархий, заботился о духовных учебных заведениях, открывал церковно-приходские школы — на всё простиралось его архипастырское попечение.

Но в душе святитель Феофан чувствовал иное призвание, он жаждал уединиться для молитвенных и литературных трудов. Эта жажда была угодна Богу, и по благословению священноначалия епископ Феофан удалился от руководства епархией и поселился затворником в Вышенской пустыни (на территории нынешней Рязанской области).

Для ежедневного совершения богослужений святитель Феофан устроил себе маленький храм. Вместо иконостаса была простая занавеска из дешёвой материи, отделявшая алтарь от остальной части церкви. В свою келью, кроме келейника, духовника и настоятеля обители, он никого не впускал.

Именно в те годы святитель Феофан осуществил перевод «Добротолюбия» на русский язык. Труд был начат в 1866 году на праздник Воздвижения Креста Господня и продолжался 23 года. Общий объем русского «Добротолюбия» составил около 3 тысяч страниц в 5 томах. Славянское «Добротолюбие» преподобного Паисия, а позднее русское «Добротолюбие» святителя Феофана, выдержавшие несколько изданий, стали настольными книгами русских подвижников XIX-XX веков (а теперь уже и нашего XXI века) и послужили духовному просвещению православных людей.

Кроме составления «Добротолюбия» святитель Феофан написал в затворе много других душеполезных книг, которые вместе с письмами принесли ему заслуженную всемирную славу. Наряду со святителем Игнатием (Брянчаниновым) он является величайшим духовным писателем Русской Православной Церкви и по количеству им написанного, и по глубине духовного содержания этих трудов. Назовём наиболее важные из них: «Путь ко спасению»; «Письма о христианской жизни»; «Письма к различным лицам о разных предметах веры и жизни»; «Что есть духовная жизнь и как на неё настроиться»; 9 книг «Толкований на послания Святого апостола Павла»; несколько изданий сборников проповедей. Издано несколько томов писем, собранных уже после кончины святителя.

Особенно следует отметить книгу «Невидимая брань», которая первоначально была написана католическим монахом-священником Лоренцо Скуполи и впервые анонимно издана в Венеции в 1589 году под названием «Брань духовная».

Эта книга была переведена на греческий язык и отредактирована преподобным Никодимом Святогорцем (составителем греческого «Добротолюбия»), который внёс в текст довольно большое число изменений и дополнений, призванных адаптировать «Брань духовную» для православного восприятия и, что наиболее важно, сделать книгу соответствующей православному нравственно-аскетическому учению.

А святитель Феофан перевёл «Невидимую брань» преподобного Никодима на русский язык, внеся в неё значительные по объёму улучшения, так что «Невидимую брань» святителя Феофана Затворника смело можно назвать не переводом, а переработкой книги преподобного Никодима.

Однако, вернёмся к житию святителя Феофана в затворе. Узнав о духовном архипастыре-подвижнике, многие люди стали письменно обращаться к нему за советами, и святитель Феофан никому не отказывал в духовном наставлении. Ежедневно он писал около сорока ответных писем. В них он одних утешал, других наставлял, иным отвечал на те или иные вопросы христианской жизни, предостерегал от разного рода заблуждений и увлечений.

Всю свою архиерейскую пенсию святитель Феофан рассылал по почте бедным родственникам и другим людям, оставляя себе лишь немногое на необходимые потребности. О милости он писал: «Не говори требующему помощи: приди завтра; сделай для него, что можешь. И просить себя долго не заставляй».

Кроме писания книг и ответов на письма, святитель Феофан затворе занимался ещё разного рода рукоделиями. «Нельзя всё духовным заниматься — писал он, — надо какое-либо нехлопотливое рукоделие иметь. Только браться за него надо, когда душа утомлена, и ни читать, ни думать, ни Богу молиться не способна».

Но, сам пребывая в затворе, святитель учил, что главное — не внешнее удаление от людей, а внутреннее единение с Богом в молитве. «Когда молитва твоя до того укрепится, что всё время будет держаться у тебя в сердце пред Богом в благоговении, не выходить из него, и ничем другим заняться не захочет — этого затвора ищи, а о том не хлопочи. Можно и при затворённых дверях по миру шататься, или целый мир напустить в свою комнату», — писал он, имея в виду блуждание человеческих помыслов.

Он не был врагом мирской жизни и благословлял труды людей над её улучшением. «Не подумал бы кто, — говорит он в одной из своих проповедей, — что мы восстаём против всякого усовершенствования и всякого изменения к лучшему. О, нет! Бог благословит всякое доброе улучшение; да благословит и труды тех, которые посвящают себя на это! Мы хотим только сказать, что истинною мерою благотворности улучшений должна быть сообразность их с духом веры, и что всё, охлаждающее к вере и отчуждающее от церкви, всё, заставляющее нарушать уставы её и требующее перемены в них, всё, приводящее к забвению Божественного устроения вещей, не должно считаться признаком и плодом истинного усовершенствования и преуспеяния (прогрессом), а наоборот, возвращением назад (регрессом), нисхождением и пагубою».

Святитель Феофан был глубоко убеждён, что «жизнь не имела бы никакой цены, если бы не было бессмертия, а при этом, несмотря на её краткость, значение её неизмеримо, как вечность».

Свою смерть святитель Феофан встретил спокойно, так же, как и ожидал её. Она пришла к нему в самый день праздника Крещения Господня, в 1894 году. Утром святитель совершил по обычаю Божественную литургию, а днём мирно и тихо почил навеки, причём глаза его были закрыты, левая рука покойно лежала на груди, а правая сложена была как бы для благословения.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Святитель Игнатий (в миру — Димитрий Александрович Бянчанинов) родился в 1807 году, принадлежал он к старинной дворянской фамилии. Будущий епископ получил прекрасное домашнее воспитание и образование. Учителя и наставники Димитрия удивлялись его замечательным и разносторонним способностям, обнаружившимся уже в детском возрасте. Во время учёбы в Военно-инженерном училище в Санкт-Петербурге он так хорошо проявил себя, что был замечен императором Николаем I, и Димитрия Брянчанинова ожидала блестящая светская карьера.

Но душа юноши не тянулась к земному успеху, с детства он помышлял о монашестве и искал духовного, внутреннего пути. Ещё будучи студентом, Димитрий стал упражняться в молитвенном делании и весьма в этом преуспел. «Бывало, с вечера, — рассказывал он впоследствии о себе, — ляжешь в постель и, приподняв от подушки голову, начнёшь читать молитву, да так, не изменяя положения, не прекращая молитвы, встанешь утром идти на службу, в классы».

За наставлениями в духовной жизни Димитрий обращался в Александро-Невскую лавру, где и познакомился с некоторыми учениками схимонаха Феодора (Пользикова) и преподобного Льва Оптинского — монахами Аароном, Харитоном и Иоанникием, а затем и с лаврским духовником Афанасием. Димитрий советовался с ними обо всём, что касается внутреннего делания, исповедовал свои помыслы, учился охранять себя от страстей, греховных навыков и преткновений, руководствоваться святоотеческими книгами.

Наконец, Димитрий познакомился с преподобным Львом и почувствовал к нему полное духовное доверие. Старец Лев стал духовным отцом будущего святителя Игнатия. Димитрий так рассказывал об этом событии своему духовному другу: «Сердце вырвал у меня отец Лев — теперь решено: прошусь в отставку от службы и последую старцу; ему предамся всею душою и буду искать единственно спасения души в уединении».

Он действительно через некоторое время вышел в отставку (к тому времени Димитрий Александрович Брянчанинов был уже офицером) и удалился в монастырь, где предал себя в полное послушание старцу Льву. Всякое движение своего сердца и ума открывал послушник Димитрий своему наставнику. Ежедневное исповедание помыслов побуждало его к тщательному самонаблюдению, предохраняло от вредного действия помыслов, которые, будучи исповеданы, подобно скошенной траве не могли уже прорастать с прежней силой. Чистосердечная исповедь и всецелое отсечение своей воли перед старцем принесло Димитрию Александровичу великую духовную пользу.

Позднее он был пострижен в монашество с именем Игнатий и стал настоятелем Троице-Сергиевой пустыни, расположенной на берегу Финского залива близ Санкт-Петербурга, и благочинным монастырей Санкт-Петербургской епархии.

Ко времени его назначения настоятелем Троице-Сергиева пустынь пришла в сильный упадок: церковь и кельи обветшали, немногочисленная братия не отличалась строгостью поведения. Двадцатисемилетнему архимандриту пришлось перестраивать всё заново, и он добился успеха. Обитель укрепилась и внешне, и внутренне: братия подтянулась, богослужение стало образцовым, постройки были приведены в порядок. Благодаря замечательным человеческим качествам и высокой духовной настроенности отец Игнатий уже тогда сделался известным по всей России.

Позже он был рукоположен в епископа и назначен на Кавказскую и Черноморскую кафедру. Выяснилось, что у настоятеля богатого столичного монастыря нет своих денежных средств, и ему, как когда-то святителю Филарету (Амфитеатрову), пришлось занять денег на переезд к месту службы и первое обустройство.

Епископ Игнатий столкнулся на новом месте своего служения с необычайными трудностями. На Кавказе много лет продолжалась война, население состояло из людей разных национальностей и вер. Но владыка не предался унынию, а ревностно приступил к исполнению своих архипастырских обязанностей. Важнейшую свою задачу епископ Игнатий видел в проповедании народу Христа, в установлении мира на огнедышащем Кавказе, в укреплении и расширении здесь Святого Православия.

Святитель усердно заботился об устроении правильного богослужения в храмах, об улучшении быта духовенства, его образовании и нравственном совершенствовании. Благодаря этой заботе епархиальные дела вскоре были приведены в благополучное состояние.

Тяжкая болезнь вынудила епископа Игнатия летом 1861 года подать прошение об увольнении на покой в Николо-Бабаевский монастырь, где он провёл свои последние годы и мирно преставился ко Христу.

Но не великие архиерейские и пастырские заслуги принесли святителю Игнатию (Брянчанинову) поистине всемирную славу, а его литературные труды, в которых он явился замечательным духовным учителем того, как в жизненном водовороте человек может сохранить верность Христу, возгревая постоянно в сердце своём огонь любви и преданности Богу.

Перечислим основные литературные труды святителя Игнатия (Брянчанинова): «Аскетические опыты» в 2 томах; «Слово о смерти» и примыкающее к нему по смыслу «Слово о чувственном и духовном видении духов»; «Слово о человеке»; «Приношение современному монашеству», которое сам святитель назвал духовным завещанием, содержащее разнообразные наставления о внутренней и внешней жизни монашествующих.

Особое место среди произведений святителя Игнатия занимает составленный им «Отечник», содержащий избранные изречения древних святых отцов и краткие повести из их жития. В этот «Отечник» вставлено много ценных комментариев самого святителя Игнатия, помогающих современному христианину правильно понять и применять в жизни аскетические наставления великих подвижников древности.

Несколько томов занимают письма святителя Игнатия разным лицам, также содержащие множество полезных советов по борьбе со страстями.