Дрозды: Белая Валькирия

Глава 3 Гибель «царя Глинского и всея правобережной Ворсклы»

Котылыза.

Баронесса фон Виллов.

Июль 1919 год.

Прапорщик София фон Виллов содержалась во «дворце царя» хорошо. Царь не надоедал ей своим присутствием. Вот только покидать покои она не могла. Баронесса обдумывала свое положение и никак не могла решиться на что-нибудь. Да и наблюдать за жизнью этого «царства» было интересно.

Недавно к «царю» прибыло посольство от атамана батьки Бурлака. Тот явился с отрядом конницы человек в сто. Войском этот отряд было назвать нельзя. Бурлак захотел пойти по стопам Гордиенко и тоже завести свое «царство». Но вот людей у него было мало, и средств почти никаких. И решил он одолжиться у «царя Глинского».

Гордиенко принял Бурлака высокомерно. Вышел на крыльцо в сопровождении охраны и спросил прибывшего атамана:

– Кто таков?

Хотя «царь» отлично знал и имя и самого прибывшего. Несколько лет назад Бурлак работал на Гордиенко в качестве батрака.

– Атаман крестьянских и партизанских отрядов батька Бурлак! – ответил тот.

– Вона как! Ватаман! Видали? – он обрался к телохранителям и те дружно рассмеялись. – А ведь я вспомнил тебя! – Гордиенко стукнул себя по лбу. – Собачий ты сын!

– Я атаман Бурлак, а не Собачий сын!

– А не был ли ты, ватаман, при моем хозяйстве конюхом? Али я позабыл чего?

– То дело давнее. Ныне я атаман.

– И кто же тебя ватаманом сделал?

– Революция дала мне такое право. Ныне всяк всякому равен! – громко произнес Бурлак.

– Стало революция тебе ватаманство дала? Так? И твоя революция царя нашего батюшку с трона скинула? Так?

Бурлак кивнул в ответ, хоть и почувствовал подвох в вопросе Гордиенко.

– А мы здеся ныне новое царство сробили. А царем меня избрали. А стало быть, здесь я назначаю, кому кем быть, и кто кому равен! Вот Сидорка ватаман. Я его ватаманом сделал. А ты кто? Всяк конюх беспортошный в ватаманы лезет!

– Я, твое величество, не ругаться приехал.

– Дак я и не буду ругаться с тобой. Ты самочинно назвал себя ватаманом села Воздвиженское. А это мое царство-государство! С самозванцами я больно крут!

– Я громадой поставлен! – закричал Бурлак, хватаясь за кобуру маузера. Но телохранители прикрыли собой «царя».

– Я здесь громада! – сказал Гордиенко. – Взять сего самозванца и повесить на площади.

– К оружию! – кирнул Бурлак своим.

Но Гордиенко поднял руку и растолкал телохранителей. Он вышел вперед к казакам Бурлака.

– Хлопцы! Не след вам на царя руку поднимать. Я царь мужицкий и беру вас под свою руку! Жалую вас лугами и нивами! Землями и реками! Только мне присягу дайте. Креститесь на церкву и служите верно!

Казаки Бурлака все как один пали на колени перед «царем» и стали креститься на купол местной церкви. Бурлака схватили и разоружили царские конвойцы. Гордиенко взял его маузер и шашку в руки.

– Молодцы, казаки! Верно, сделали! А кому быть промеж вас ватаманом? Кого хотите над собой?

Казаки закричали:

– Ивана хотим!

– Ванюшева Ивана!

– Ивана!

«Царь спросил» кто есть Иван Ванюшев?

– Я, батька.

– Подь сюды.

Тот подошёл.

– Держи, – Гордиенко вручил ему саблю и кобуру с маузером. – Будь моим ватаманом в селе Воздвиженское!

Все хором закричали славу царю Ивану Глинскому. А Бурлак тем временем дёргался на виселице. Впрочем, долго висеть телу «царь» не дал. Приказал «вида не портить и население не смущать». Мертвеца сняли, вывезли в степь и быстро закопали.

Баронесса поняла что «царю» не откажешь в лидерских качествах. Он умел привлекать к себе сердца мужиков. Такой может стать новым батькой Махно…

***

Но тем утром обстоятельства заставили баронессу действовать. София Николаевна увидела в окно, как казаки Хотиненко куда-то вели человека в офицерском френче без погон. Она присмотрелась и узнала поручика Лабунского!

– Пётр? Не может быть! Это Лабунский! Откуда он здесь? И куда его ведут?

Оказалось что в холодную. Это была хозяйственная пристройка в доме помещика. «Царь» приспособил её под тюрьму и сажал туда своих казаков за сон на посту или за пьянство. Более суровых наказаний в войске «его величество» не применял.

Баронесса вызвала девушку Ульяну, которую ей приставили для услуг.

– Скажи мне, кто этот человек?

Служанка выглянула в окно. Но там уже никого не было.

– Вы про кого толкуете, барыня?

София снова выглянула в окно.

– Его уже увели! Поди, узнай, кого они только что увели в Холодную.

– Как прикажете барыня…

***

Но сюрпризы на этом не кончились. Вскоре из дома вышел «царь». Он был в сопровождении пышной «маскарадной» свиты. А, значит, куда-то срочно выдвигался.

На царе была белый мундир кавалергарда с золотым шитьем. На груди ордена, которые для «царя» собирали отовсюду. Знали, как любил батька Гордиенко такие «цацки». А с неделю тому Сидорка расстарался и реквизировал у одного коллекционера в Котылызе три редких награды: прусский орден Черного орла, российский орден Белого орла и даже редкий датский орден Слона. Последний особенно понравился царю. Орден Слона совсем не похож на другие ордена которые были плоскими. Это один из самых оригинальных орденов Европы и представляет собой объемную фигурку слона, покрытую белой эмалью. Правда, положенных к этой награде бриллиантов в ордене уже не было. Их лично выковырял кинжалом Сидорка и спрятал про запас.

«Царь» вчера показал его Лабунскому и спросил:

– Ты вот в столице жил, и видать много чего знаешь. Так скажи мне чего это такое? Мой Сидорка молвил, что это орден. Но чудной больно.

Царь показал фигурку. Лабунский слышал про этот орден, но в руках никогда не держал.

– Все верно. Это орден из Дании.

– Во как! Не соврал Сидорка-то! А чего за орден такой?

– Называется орден Слона. Символизирует мудрость, справедливость и великодушие.

– Ишь ты! Как для меня делан! И кто дает такие?

– Король Дании. За особые заслуги.

– Король. Но и я стало теперь царь. Мне и носить орден-то.

И вот сейчас на груди «царя» на черной ленте (какую смогли достать) в самом центре был орден Слона. На царском поясе кинжал и конвойская шашка. Сапоги царя были высокие с длинными шпорами. На голове офицерская фуражка преображенского полка.

– Подать мою карету! – заорал царь.

Кучера засуетились.

– Лошадей царю!

– Живо!

– Иван, белых запрягай в царскую повозку! Слышь? Только белых!

– Сделаю!

Каретой оказалась старая пролетка, украшенная лентами. На двери был намалёван двуглавый орел.

– Со всем конвоем поеду! – сказал «царь» – Тачанки и конная сотня из тех кто одет получше. Свита, чтобы не подкачала! Сидорка!