Друг большого человека

Глава 4

До Градовска решено было ехать поездом. Казик, который уже давным-давно не совершал относительно дальних поездок по железной дороге, поначалу воспротивился, но тут же был повержен весьма убедительными аргументами.

Поскольку до Градовска на самолете не доберешься, придется сначала лететь в Екатеринбург, где-то пережидать целую ночь, а затем подсаживаться в проходящий состав, который вполне может оказаться какой-нибудь старой тарахтелкой, и трястись еще несколько часов. В то же время через Градовск идет вполне приличный поезд, где есть даже вагоны повышенной комфортности, то есть с купе на двоих, и весь путь займет двадцать восемь часов. Это во-первых.

Во-вторых, будет время спокойно обсудить все детали предстоящей работы. Работа действительно предстоит тонкая, так что детали надо заранее тщательно разложить по ячейкам.

Наконец, в-третьих, есть прекрасная возможность как следует познакомиться друг с другом. Все-таки быть напарниками, причем в серьезном деле, – это тоже дело тонкое, не говоря о том, что ответственное.

Они виделись только два раза, причем буквально накануне весьма спешного отъезда, – в офисе Сафьянова и дома у Казика. Аркадий Михайлович сам настоял на этом домашнем визите – и прежде всего потому, что, придумав убедительное объяснение сестре, нуждался в свидетеле. Вандовский, конечно, представлялся Казику свидетелем довольно своеобразным и, по большому счету, не внушающим особого доверия, по крайней мере для Софьи Михайловны, но в версии, придуманной для дорогой родственницы, должна была быть хоть какая-то доля правды.

Аркадий Михайлович был потрясен! Такого от своей сестры он никак не ожидал. Обычно сдержанная и сохраняющая пусть любезную, но четкую дистанцию с малознакомыми людьми, вовсе не склонная к обольщению и красивым словам, Софочка за один вечер преисполнилась искренней симпатией и глубочайшим доверием к Игорю Вандовскому. Хотя в первое мгновение с изумлением уставилась на него своими круглыми, чуть навыкате глазами. Он был слишком велик для ее восприятия – особенно рядом с братом, который вполне мог спрятаться у него под мышкой.

– Чувствую, что я произвел на вас ужасающее впечатление, – прямо с порога сообщил Игорь и улыбнулся.

Улыбка у него была широкая, открытая и совершенно обворожительная. Такие улыбки почти безотказно действуют не только на женщин, но и на большинство мужчин.

– Пока ничего не могу сказать вам о своем впечатлении, – спокойно приняла столь своеобразное признание Софья Михайловна и тут же вновь удивленно расширила глаза.

Прямо перед ней чуть ли не из воздуха материализовался лишенный вычурности и оттого особенно красивый букет цветов.

– Это мне? – уточнила не привыкшая к подобным, без всякого официального повода, подношениям Софья Михайловна.

– Конечно вам. – Игорь протянул букет, умудрившись одновременно приложиться губами к руке хозяйки дома.

«Мило, но банально, – подумал Аркадий Михайлович. – Софочку этим не проймешь».

– Благодарю, – сестра усмехнулась и нарочито церемонным жестом указала гостю путь в гостиную, прямо к накрытому столу, при виде которого Казик уже полчаса истекал слюной.

– А руки помыть можно? – спросил гость.

– Извольте. Ванная вот там, чистое полотенце висит.

«Мелочь, но Софочке действительно понравится», – прикинул Казик, хорошо знавший, до чего сестра не любит, когда кто-то садится есть с немытыми руками.

– Вы, Софья Михайловна, наверное, решили, что я научился нескольким приличным манерам, а так просто громила и голова у меня пустая, – заявил Вандовский минут через двадцать после начала застолья.

– С чего вы взяли? – слегка опешила от такой прямоты Софья Михайловна.

– А мне так кажется, – пожал плечами громила и в очередной раз улыбнулся.

– Ничего подобного! – тут же воспротивилась хорошо воспитанная хозяйка дома и принялась объяснять, что никогда не судит о людях поверхностно, и внешность у Игоря очень даже приятная, и манеры у него действительно приличные, и за цветы спасибо, хотя цветы зимой, просто так, без всякого повода, это лишнее.

– Как же лишнее?! Я же не мог прийти в дом первый раз, причем к даме, без цветов. Я же вам понравиться хочу! – выдал Игорь.

– А вам обязательно надо мне понравиться? – дама посмотрела с иронией.

– Обязательно! – без малейшей иронии заверил Вандовский. – У меня же корыстный интерес!

– Корыстный?!

– Ну, конечно! Мой шеф, Дмитрий Данилович Сафьянов, очень хочет, чтобы Аркадий Михайлович провел серию психологических тренингов на его предприятии в Градовске. А я хочу, чтобы вы были совсем не против и отпустили Аркадия Михайловича со мной в командировку.

– Аркадий Михайлович – взрослый человек. Я ему не нянька, чтобы отпускать или не отпускать. – Софья Михайловна покосилась на брата, но тот лишь взор потупил.

– Не скажите! Я с Аркадием Михайловичем едва знаком, но уже понял: если мой шеф и я хотим, чтобы он согласился поехать в Градовск, надо, чтобы согласились вы. Вот я и явился в гости познакомиться и стараюсь произвести на вас хорошее впечатление. Как вы думаете: у меня есть шанс?

Несколько секунд Софья Михайловна молча взирала на странного в своей откровенности гостя и вдруг засмеялась.

– А вы хитрец!

– Да о чем вы? – засмеялся в ответ гость. – Какие хитрости?! Чистую правду говорю! Хотя хитрить я умею, это точно! И сначала так и хотел. А потом решил напрямую, как есть.

«А он умный парень, и весьма артистичный, – оценил Казик, – пожалуй, Софочка ему и впрямь поверит».

Уже через два часа сестра верила всему, что нес Вандовский, а после его ухода заявила, что новый знакомый Аркадия Михайловича очень приятный молодой человек, причем заслуживающий всяческого доверия, и то, что он работает у Дмитрия Даниловича, уже само по себе – хорошая рекомендация.

– Знаете, а у вас, Аркадий Михайлович, славная сестра, – сказал Вандовский, когда они уже сидели в купе поезда. – Только вы ее, кажется, побаиваетесь.

– Видите ли, Игорь Анатольевич…

– Просто Игорь. Мы же договорились! – прервал Вандовский.

– Хорошо, Игорь, – согласился Казик. – Так вот, вы совершенно правы, у меня очень славная, да что там славная – прекрасная! – сестра. Но она часто относится ко мне с истинно еврейским чувством материнства. Вы представляете, что такое еврейская мама?

– Чисто теоретически.

– Это вас будут готовы кормить грудью до вашей смерти от глубокой старости. Причем, если вы будете отказываться, на вас станут обижаться.

– У Софьи Михайловны нет детей? – выдвинул догадку Игорь.

– Ничего подобного! Это у меня нет детей, потому что я никогда не был женат. А у Софочки есть сын Давид, мой любимый племянник, но он живет далеко, в Америке.

– Понятно…

– Ничего вам не понятно, – вздохнул, впрочем, без всякой горечи, Казик. – Софочка была совсем немного замужем, а все остальное время мы живем вместе. Она старше всего на три года, но этого оказалось достаточно, чтобы она меня постоянно опекала. Причем меня она опекала гораздо больше, чем Давидика. Давидик с малолетства был очень толковым и самостоятельным мальчиком.

– А вы, значит, по мнению вашей сестры, не такой толковый и не такой самостоятельный? – усмехнулся Игорь.

– По мнению моей сестры, я хитрец, шельмец, авантюрист и обжора. Причем последнее – едва ли не самое страшное. Знаете, в большинстве еврейских семей еда – это культ. У Софочки это тоже культ, но с другого бока. Она делает все, чтобы я ел поменьше. А я делаю все, чтобы поесть всласть. Из-за этого мы регулярно ссоримся. Ну… и еще из-за того, что я влезаю своим носом туда, куда влезать порой небезопасно.

– Например, в чужие преступления? Дмитрий Данилович считает, что это у вас хорошо получается.

– О, Игорь… – вновь вздохнул, на сей раз печально, Казик. – Мы с Софочкой всю жизнь жили в Киеве. Там жили наши родители, дедушки с бабушками, в общем, все… И вот в одночасье нам пришлось оттуда уехать. А все потому, что я влез в преступление одного очень большого человека… К счастью, нашелся другой человек, который помог нам благополучно перебраться в Сибирь, быстро выхлопотал нам российское гражданство, и в результате нам грех жаловаться на жизнь. Но для Софочки это было очень большим испытанием, она очень боялась, что и здесь я не удержусь и снова во что-нибудь влезу… И я влез, с тем же Дмитрием Даниловичем. И влезал в другие дела. И наверняка буду влезать дальше, потому что я авантюрист. И я буду всячески хитрить, потому что не хочу расстраивать Софочку. И вообще… Я думаю, нам надо пойти в вагон-ресторан. В конце концов, я ведь не только авантюрист и хитрец, но еще и обжора!

Уже за кофе Казик сказал:

– Обо мне, Игорь, вы кое-что узнали. Но я очень мало знаю о вас.

– Так нет проблем! – легко отреагировал Вандовский. – Мне тридцать три года, я единственный ребенок в семье, родители у меня инженеры, слава богу, живы, здоровы и оба еще работают. Сам я не женат и никогда не был женат, детей тоже не имею, хотя к женщинам отношусь очень положительно. Я закончил юридический институт, а после этого служил в армии.

– Наверное, в кремлевском полку, – предположил Казик.

– Почему в кремлевском полку? – удивился Вандовский.

– Ну-у… я слышал, туда любят брать сибиряков, считается, что они… – Аркадий Михайлович изобразил пальцами замысловатый узор, – высокие, крепкие, в общем, фактурные.

– Нет! – хохотнул Игорь. – Для кремлевского полка я слишком фактурный. Там ребята все-таки пониже и пожиже. А у меня все банально. С ходу в спецназ!

– О! Это серьезно! – оценил Казик.

– И очень полезно, – многозначительно изрек бывший спецназовец.

– А оттуда вы сразу к Сафьянову?

– Оттуда я в полицию подался. И почти пять лет, как говорится, «на земле» проработал. А уж после, когда ушел… Сафьянов меня пригласил… На вольную службу.

– Это как? – заинтересовался Казик.

– Я работаю с разными подразделениями, в основном с юридическим отделом и службой безопасности, но прежде всего с самим Дмитрием Даниловичем. Я часто выполняю его персональные поручения. Но! – Игорь неожиданно строго погрозил пальцем. – Все в рамках уголовного кодекса! Я его чту. Потому как хорошо знаю.

– А почему вы ушли? – спросил Казик. – Я имею в виду из полиции? Если это, конечно, не секрет.

– Не секрет. Банальная история – с непосредственным начальником взглядами не сошелся. Он считал, что главное – преступника предоставить. А я считал, что главное – истинного преступника найти. Улавливаете разницу?

– В общем, да, – кивнул Казик.

Градовск встретил легким морозцем и пушистым, явно выпавшим совсем недавно снегом. Белый снег и белое здание вокзала в окружении белых деревьев создавали впечатление удивительной свежести и чистоты, которые не могли не радовать глаз приезжих. И вызывать приятное недоумение: надо же, сугубо промышленный город, повсюду, по идее, должны торчать трубы, трубы, трубы… и подниматься дым, и оседать копоть, и расползаться запах железа, мазута и гари (как без всего этого среди заводов?), а в действительности дымок – легкий, снежный покров – почти горный, аромат – как у замерзшей родниковой воды. Красота!..

Тех, у кого это был конечный пункт назначения, набралось совсем немного, человек десять, и они спешно вылезали из вагонов, словно опасаясь не успеть покинуть скорый поезд, сделавший передышку лишь на пять минут. Аркадий Михайлович тоже засуетился, судорожно соображая, то ли сначала спустить чемодан, а потом уже себя, то ли лучше наоборот, в итоге застрял в дверях тамбура, но Вандовский, который шел следом, инициативу взял на себя. Подхватил оба чемодана, а заодно и самого Казика, и все разом переместил на перрон.

На перроне было малолюдно, и потому они сразу заметили этого парня. Хотя он как раз был из тех, кто легко сливается с пейзажем и теряется даже в компании из трех человек, – невысокий, щупловатый, в серой куртчонке и вязаной шапочке, с лицом то ли юноши, то ли зрелого мужчины, в границах от 20 до 40 лет. Парень топтался около фонарного столба с видом человека, который просто «дышит воздухом» и рассматривает пассажиров исключительно от нечего делать. Однако натолкнувшись взглядом на Казика с Вандовским, мгновенно оживился и быстрым шагом двинулся навстречу.

– Игорь Анатольевич и Аркадий Михайлович? – Парень задрал голову, откровенно разглядывая Игоря, после чего весьма выразительно хмыкнул и переместил взор на Казика. – Я Эдик Скворцов.

Вандовский тоже хмыкнул, а Казик неопределенно пожал плечами. И этого человека Сафьянов рекомендовал как исключительно полезного? Чисто внешне парень такого впечатления не производил. Впрочем, Аркадий Михайлович по опыту знал, насколько обманчива внешность, вот взять хотя бы его самого, и Вандовский, по идее, тоже должен это знать, опять же на собственном примере.

– Моя машина там, – Эдик неопределенно кивнул куда-то в сторону железной ограды, – я вам ее потом оставлю, страховка на вас оформлена. На обоих.

– Я не вожу машину зимой, – счел необходимым уточнить Казик.

– Но вы-то, Игорь Анатольевич, водите, – не столько спросил, сколько констатировал Скворцов.

– Естественно, – подтвердил Игорь.

– Так вот машину я вам оставлю, а сейчас повезу в гостиницу. Эта гостиница очень хорошая. Лучшая! И номера у вас люксовые. Самые настоящие люксовые! Вы не думайте, что у нас глухая провинция. У нас тоже приличия знают! – заявил Эдик с откровенной гордостью и, поддернув болтающуюся на плече сумку, ухватился за ручки чемоданов, явно намереваясь это самое приличие проявить немедленно.

– Да ладно, я сам, – сказал Игорь и осторожно, будто боясь поломать хрупкую игрушку, оттеснил парня от багажа.

– Думаете, я задохлик? – ухмыльнулся Скворцов, как-то странно крутанулся на месте, и здоровенный Вандовский повалился на бок.

– Ты что, спятил?! – От изумления Игорь мгновенно перешел на «ты».

– Нет, не спятил, – очень серьезно ответил Скворцов. – Просто я хочу, чтобы у нас с тобой, – он тоже отринул официальное «вы», – с самого начала было все ясно. Я не задохлик и не глупый птенчик. Я тоже кое-что знаю и умею, поэтому меня к вам обоим и приставили.

– Понятненько… – Игорь поднялся на ноги и начал отряхивать от снега дубленку.

Эдик вытащил из кармана самовязаную варежку и принялся ею смахивать снег со спины Вандовского.

Уже в машине он выудил из сумки объемистый пакет.

– Здесь материалы на Бузмакина и на тех, кто работает в Аппарате мэра. Вот это, – он вытащил конверт, – фотографии всех, кто вас может заинтересовать. Это – на свет появился еще один объемистый пакет – результаты работы полиции и следователей, все, что они нарыли. А это, – Эдик вынул из сумки еще одну сумку, – ноутбук с приладами. Ну и документы на машину, а также список разных телефонов.

– А откуда у тебя… – Вандовский запнулся. – Ничего, что на «ты»?

– Да без проблем! – отозвался Скворцов.

– Откуда у тебя данные полиции и следователей? Официально получил или?..

– А можно, я не на все твои вопросы отвечать буду? – Скворцов обернулся к сидящему на заднем сидении Игорю, потом посмотрел на расположившегося рядом Казика. – И на ваши… тоже?

– Вообще-то мне хочется сказать: «Нельзя», – признался Вандовский. – Но ты ведь мое «нельзя» мимо ушей пропустишь?

– Пропущу, – не стал отпираться Эдик.

– И, вероятнее всего, – подал голос Аркадий Михайлович, – не расскажете нам, кто вы есть, где и кем работаете?

– Почему же? Расскажу! – бодро, даже чересчур бодро, заверил Скворцов. – Обязательно расскажу! Только как-нибудь потом… Позже! Так что вы… – в его голосе прорезались извинительные нотки, – не обижайтесь. Ладно?

Гостиница располагалась в небольшом четырехэтажном здании, явно выстроенном задолго до современных модерновых увлечений и столь же явно обновленном относительно недавно, причем с пониманием хорошего классического стиля.

– В девятнадцатом веке это был дом промышленника Кондратьева. Богатейший был мужик, миллионщик. Архитектора откуда-то из-за границы себе выписал, – продемонстрировал знание местной истории Эдик. – А потом здесь дворец пионеров был, моя мама туда ходила, но я его уже не застал.

«Ага, – отметил Казик, – значит, наш таинственный друг, судя по всему, вырос в Градовске».

– А в девяностые годы здесь куча всяких арендаторов сидела. Уханькали здание вконец. Хорошо, что в начале нулевых годов его серьезные люди выкупили, реконструкцию провели и гостиницу устроили. Вот увидите, вам понравится.

Гостиница, вся из себя «классическая» внешне, изнутри тоже демонстрировала пристрастие к тому, что во все времена считалось хорошим вкусом. Никаких вычурностей, никакого смешения стилей, никакого разноцветия и – упаси бог! – никакого «золота», служащего для многих едва оперившихся нуворишей признаком богатства. И в то же время просторные двухкомнатные номера, красивая деревянная мебель, дорогая сантехника, хорошие ковры, шелковое белье на кроватях…

Эдик завел всех сначала в один номер, отстранив услужливую горничную, и лично устроил маленькую экскурсию по территории обитания, уточнив, что соседний номер абсолютно такой же, даже полотенца в ванной одинаковые.

– Ну, я вас пока оставлю, – сказал он по завершении осмотра. – Устраивайтесь, отдыхайте с дороги, бумажки мои изучайте, а завтра с утра я за вами заеду, отвезу в мэрию. В десять вас мэр ждет. Пока!

И исчез.

– Надо же! – подивился Вандовский, озираясь. – Провинция провинцией, а гостиница прямо-таки столичная!

– Здесь живут около четырехсот тысяч человек, – напомнил Аркадий Михайлович. – И городом Градовск был в те времена, когда иные наши областные столицы еще селами числились.

– Ну, вы даете, Аркадий Михайлович! Только приехали, а уже патриотом заделались!

– Видите ли, дорогой Игорь… – Казик прошелся по комнате, выглянул в окно – со всех сторон здание окружали сосны и покрытые снегом березы. Красота! – Я вам скажу как психолог: если у вас есть объект, которым вы должны основательно заняться, то самое полезное – заинтересоваться этим объектом совершенно искренне. Уверяю вас: это действительно будет полезно и, не исключено, еще и приятно.

– Наши с вами объекты, вернее, субъекты – это мэр, его убиенный советник и вполне здравствующие сотрудники Аппарата, – напомнил в свою очередь Вандовский. – А достопочтимый город Градовск – это, что называется, место коллективного сбора.

– Как знать, как знать… – неопределенно пробормотал Казик и неожиданно спросил: – Вы, Игорь, где предпочитаете обосноваться – здесь или по соседству?

– Без разницы, – пожал плечами Вандовский и усмехнулся: – Все-таки, пожалуй, по соседству. Вы ведь наверняка уже и к номеру прониклись патриотическими чувствами?

Он подхватил свой чемодан и двинулся к выходу, услышав в спину:

– Предлагаю через час спуститься в ресторан поужинать. Насколько я понял, здесь отличная кухня!

Игорь обернулся:

– Через час буду готов, как юный пионер. И обязательно закажу вам квас. В местном трактире обязательно должен быть квас!

– Зачем? – удивился Казик. – Я люблю кофе.

– А как же патриотизм? Квасной патриотизм – это святое!

– Все бы вам издеваться, – добродушно откликнулся Аркадий Михайлович, подумав, что, пожалуй, немногие сверстники Вандовского знают, откуда пошло сие, опять-таки классическое, выражение.

Спуститься через час в ресторан, однако, не получилось, потому как на телефон Казика позвонили и мужской голос представился:

– Полковник Мазин, Виталий Георгиевич. Я руководитель городского следственного комитета.

– Очень приятно, – отозвался Казик, вспомнив обещание Сафьянова о встрече с цветами.

– Нам надо увидеться, – сказал Мазин. – И с вами, и с вашим напарником.

«Ага, – подумал Казик, – значит, он решил, что главный здесь я, а Игорь просто напарник. Интересно: почему он так решил? По возрасту, что ли?»

Вслух же произнес:

– Всегда к вашим услугам.

– Могу сейчас подъехать в гостиницу.

– Извольте. Мой номер…

– Знаю я, в каких вы номерах остановились, – перебил полковник, и Казик подумал уже о другом: до чего же быстро доходят до нужных ушей нужные сведения. Скворцов сообщил? Или в гостинице у главного следователя есть свой информатор? А почему бы и нет? Еще с советских времен самые опытные информаторы сидели в самых шикарных гостиницах…

Мазин приехал через полчаса и, разумеется, без цветов. Мрачновато оглядел Казика, потом Вандовского, скинул пальто прямо на комод около двери, прошел в комнату и, проигнорировав удобный диван, плюхнулся на стул, бросив на журнальный столик принесенную с собой папку.

– В общем, так, – заговорил он с ходу. – Самодеятельность я не люблю…

– Да-да, – поспешно кивнул Казик.

– …но мэр просил вам оказывать содействие, значит, буду оказывать.

– Большое спасибо! – разве что не поклонился Аркадий Михайлович. Игорь при этом нехорошо поводил скулами.

– Вот здесь, – Мазин постучал указательным пальцем по папке, – основные результаты проведенного расследования. Явной версии нет. И вообще, всякой всячины много, а ясности нет ни в чем. Кроме одного – времени смерти Бузмакина. Точно известно и проверено через телефонную компанию: в шестнадцать часов тридцать три минуты Бузмакину звонил на мобильный телефон депутат горсовета Петунин и разговаривал с ним две минуты. Петунин это подтвердил. Следующий звонок поступил на телефон Бузмакина в шестнадцать часов пятьдесят минут, но остался без ответа. С того времени были еще звонки, но тоже никакой реакции.

– И много было звонков? – уточнил Казик.

– Достаточно.

– И никто эти звонки не слышал? Ну-у… кто-нибудь случайно… кто проходил по коридору или стучался в дверь Бузмакина?

– Во-первых, дверь крепкая, не фанера какая-нибудь. Там все нормально со звукоизоляцией. Леонид Борисович не тем был человеком, чтобы беседы всякие вести для чужих ушей. А во-вторых, телефон у него на вибрацию был поставлен. Он у него часто так работал. Так что сомнений у нас почти никаких нет: убили его в те самые семнадцать минут. Или у вас есть сомнения? – весьма ядовито поинтересовался полковник.

– Что вы! Никаких оснований ни для каких сомнений!

– Ладно. – Мазин поднялся со стула. – Будут возникать вопросы, звоните, приходите, обращайтесь. Но… – Он вдруг насупился, произнес почти угрожающе: – Чтоб безобразия всякие здесь не устраивали!

– Вы это о каких безобразиях? – не менее угрожающе спросил Игорь, но Казик немедленно закивал снова:

– Да-да… – И даже ткнул Вандовского в спину. Впрочем, тот, кажется, этого даже не заметил. – Никаких безобразий мы устраивать не станем, хотя и не совсем понимаем, что вы имеете в виду. Пьянки? Драки? Женщины легкого поведения?

Мазин иронию уловил, поморщился, произнес хоть и через силу, но примирительно:

– Это так… В том смысле, что вы люди здесь новые… А у нас свои порядки… Свои расклады… В общем, – подытожил он, – если вдруг чего, лучше посоветуйтесь, чтоб дров не наломать.

– Непременно! – заверил Казик.

– И вот мои телефоны. Прямой, через секретаря, мобильник.

Полковник протянул визитку, причем опять же Казику, умудрившись одновременно пожать Аркадию Михайловичу руку. Потом развернулся к Вандовскому, посмотрел исподлобья и тоже протянул ладонь. Игорь сграбастал эту ладонь лапищами, явно намереваясь сдавить ее в лепешку, но, поймав быстрый взгляд Казика, разжал руки и растянул губы в улыбке.

Полковник посмотрел на лапищи, на улыбку и вдруг выдал:

– В здоровом теле здоровый дух. А вот про ум в старом лозунге ничего не писали.

Хмыкнул и ушел.

– Получили, голубчик? – хихикнул Казик, когда за Мазиным закрылась дверь.

– Да уж, острослов великий, куда там!

– Острослов не острослов, но не надо воспринимать его как солдафона. Или в вас говорит бывший полицейский?

– Давайте-ка наконец в ресторан спустимся, – вместо ответа предложил Игорь. – Я, между прочим, тоже поесть люблю. Особенно когда голодный.

Ресторан был таким же «классическим», как и вся гостиница, и что самое приятное – здесь напрочь отсутствовал грохот попсовых песен, от которых через десять минут начинают отваливаться уши вместе с головой. Музыка, причем исключительно инструментальная, звучала тихим фоном, давая собеседникам возможность не надрывать голосовые связки в попытке произнести хоть пару слов.

И еда тоже была «классической» – без всяких там суши из перемороженной сырой рыбы и бифштексов из старой коровы, но с кровью. Вполне вкусная еда качественного приготовления. Казик с Вандовским заказали несколько видов закуски, горячее и десерт с кофе, причем Игорь оказался тем редким человеком, который умудрился «переесть» Аркадия Михайловича.

К десерту – бисквиту со свежей клубникой под взбитыми сливками – Казик приступил с блаженством в животе и на душе, отправил в рот красную ягоду, отметив, что даже самая дивная клубника зимой все равно смахивает на нечто красивое из папье-маше, однако не расстроился: зато бисквит был пушист, а сливки воздушны. «В следующий раз возьму банановый торт, бананы и зимой имеют вкус бананов, опять же торт тоже со сливками», – решил Аркадий Михайлович и в этот момент увидел, как в ресторан вошла женщина.

Она была высокой, стройной, с красиво подстриженными волосами, напоминающими мех черно-бурой лисицы, в дымчатых очках и темно-синем костюме в тонкую серую полоску. Очень эффектная женщина, хотя и не очень молодая. Женщина по-хозяйски оглядела зал и двинулась прямиком к столику Казика и Вандовского.

– Ого, какая дама! – тихо проговорил Игорь.

Аркадий Михайлович лишь судорожно сглотнул кусочек торта.

– Здравствуйте, господа, – произнесла женщина низким голосом. – Насколько я понимаю, вы Аркадий Михайлович и Игорь Анатольевич?

Первым отреагировал Вандовский. Вскочил с места и отвесил легкий полупоклон.

– Совершенно верно.

– Да-да, вы правы, – пробормотал Аркадий Михайлович, тоже оторвавшись от стула.

– А я – Карелия Андреевна Белецкая, директор этой гостиницы. – Она махнула пальцами, разрешая мужчин вернуться на свои места, и первой опустилась на стул, мгновенно пододвинутый расторопным официантом. Вандовский с Казиком послушно сели. – Извините, если я нарушила вашу трапезу, но я имею обыкновение знакомиться с постояльцами наших номеров люкс.

– Надо же! – отреагировал Игорь.

– Очень приятно, – оценил Аркадий Михайлович.

– Полагаю, вы хорошо устроились? – спросила Белецкая.

– Вполне, – дружно кивнули мужчины.

– В нашей гостинице широкий набор услуг. В своих номерах вы наверняка нашли соответствующий буклет. Обслуживание у нас тоже весьма достойное, надеюсь, вы не пожалеете, что остановились именно в нашей гостинице.

– Все отлично! А в ресторане исключительно вкусно готовят, – заверил Казик.

– Я рада. – Директор улыбнулась и выложила на стол непонятно откуда взявшиеся в ее руках визитные карточки. – Здесь мои телефоны. Обычно я в гостинице с девяти утра до семи вечера. Но в любое другое время к вашим услугам дежурный администратор.

– Премного благодарны, – ответил за двоих Казик.

– Всего доброго.

Белецкая встала, еще раз улыбнулась и прошествовала из зала. Немногочисленные посетители ресторана проводили ее заинтересованными взглядами.

– Какая мадам! – прицокнул языком Игорь. – Судя по всему, из всех присутствующих только мы обосновались в люксах. Или с другими она уже познакомилась?

– Или она, как и полковник, тоже получила указание окружить нас полнейшим вниманием, – выдал заключение Казик.

Пожалуй, Дмитрий Данилович Сафьянов нисколько не преувеличивал: в Градовске сибирских гостей намеревались принять, как родных. По крайней мере, чисто внешне.