Другая история Руси. От Европы до Монголии

Легенда

Владимир с болгарами «сотворил мир» и пошел обратно в Киев. Как мы показали в одной из предыдущих глав, речь идет о дунайских болгарах. С этим соглашается, например, Д. С. Лихачев в своих комментариях к этому месту из «Повести временных лет».

В следующем же году, рассказывает летописец, Владимиру пришла охота выбрать религию для земли русской; кстати заметим, совершенно непонятно, с какого перепугу. Вроде и так неплохо жили, молились богам своим, с чем всех побеждали и «творили мир». Разослал он послов, призывая рекламных агентов,[33] и потянулись в Киев ходоки-миссионеры, а первыми явились… те самые болгары из Болгарии:

Во-первых заметно сразу, что ничего не сказали болгарские мусульмане о вере в Бога, а только лишь о некоторых религиозных ограничениях, да и то в ёрническом духе. Во-вторых, мы уже выяснили, что речь идет о Дунайской Болгарии, между тем, согласно официальной истории, турки-османы завоевали Болгарию в конце XIV века, и только с этих пор некоторые болгары могли принять ислам, не ранее. А Владимир беседует с ними в Х веке.

Но двинемся дальше по этому тексту.

Здесь интересно и то, что из Рима пришли не итальянцы, а немцы, и заявление этих римских немцев, что «земля твоя, как наша», а какая «наша»? — итальянская? немецкая? А болгарская чем хуже? — и то, что когда-то русским уже предлагали принять римскую веру, но «отцы наши не приняли». Когда предлагали? Кто? Затем, они говорят лишь о боге, который сотворил небо, и землю, и всё прочее. Основное же отличие от того же магометантства — Христа-Спасителя, даже не упоминают. Почему? Оставим пока эти вопросы и пойдем дальше. Здесь мы обнаруживаем иудеев, которых Владимир, скажем прямо, на диспут не звал:

Как видим, землю евреев занимают христиане. Явная нестыковка фактов: объясняться-то со Владимиром пришли хазарские евреи, а они вожди на земле своей, никакие христиане у них ничего не отнимали. Если же речь идет о Палестине, то с VII века ею владели арабы, а отнюдь не христиане, и только с 1099 по 1187 год она была под властью христиан. Владимир умер в 1015 году, а разговор происходит вообще в 988-м. Еще одна странность: Владимир, желая пригласить учителей, посылал послов только к магометанам, в Рим и к грекам. А иудеи сами пришли, он их не звал. Почему? Может быть, к моменту составления текста этой легенды к иудеям просто некуда было посылать, ибо уже не осталось у них своей государственности, и сочинитель не знал, где указывать их центр.

После того приехал ко Владимиру от греков некий философ (поздние летописи называют его Кириллом) с такими речами:

Это явное воспоминание о метеоритной катастрофе в Аравии в 622 году. Интересно и то, что мусульман называют «проклятыми» в Х веке, а ведь «Магомет и его учение» были преданы византийской церковью анафеме только в 1188 году, через двести лет после рассматриваемого нами разговора.

Здесь Владимир, казалось бы, должен возмутиться: какие такие «рабы» из иудеев, если в хазарском каганате именно они составляют верхушку власти, да мало того, только что в гости приходили? Но князь, живущий с хазарами в соседях, пропускает этот ляп мимо ушей. Другие вопросы заботят его:

и далее переписаны почти буквально вся первая и вторая главы библейской книги «Бытие» о сотворении мира и человека, об их жизни в земном раю, о грехопадении и изгнании из рая. Потом на 16 страницах убористого текста резюмируются библейские сказания о жизни потомков Адама и Евы до «всемирного потопа». Потом князю рекут о Ное, об Аврааме, о царях рода Божия, о пленении Вавилонском, о пророчествах, о приходе Христа на землю, распятии, вознесении на небо и о предстоящем возвращении, чтобы судить живых и мертвых. Наконец, сообщает летопись, философ показал Владимиру образок с изображением страшного суда. Там поставленные направо идут в рай, а поставленных налево ведут в ад «на муки вечные».

Стенографов тогда не было, следовательно, весь этот разговор никем не был записан, а сочинен позже (с обширными выписками из Ветхого завета) и непонятно почему вставлен именно в этот 988 год. Причем сочинено довольно поздно, так как реальные факты здóрово не стыкуются с рассказом.

Однако нам здесь важно не это, а то, что летописец, во-первых, еще помнил, что возникновение агрянства (первоначального мусульманства) связано с колоссальной метеоритной катастрофой, следы которой найдены в 1932 году в Южной Аравии; во-вторых важно, что в момент составления мифа болгары считались русскими хроникерами за мусульман, а для евреев и места не знали. И в-третьих, сам факт подделки сообщения о принятии христианства «задним числом» говорит о том, что для современников это было событие, не достойное упоминания. То есть когда-то, возможно, в 988 году крестился какой-то небольшой район, и пусть даже с него покатилось это колесо дальше, все же в тот день было крещение не Руси, а района.

Легенды об испытании вер существовали у многих народов. Академик А. А. Шахматов писал, что русский летописец перелицевал на свой лад болгарское сказание о крещении царя Бориса. Некоторые ученые считают, что предание о выборе веры Владимиром близко и к легенде о принятии хазарским каганом Буланом иудейства: Булан также переменил веру после встречи с представителями различных религий (об этом подробнее — в главе «Константин Философ»). Разница с русской версией лишь в том, что миссионеры шли к Булану не один за другим, а явились все вместе и устроили при дворе публичный диспут.

В 80-х годах XIX века стало известно об одном иудейском письме будто бы Х века, в котором сообщалось, что в 986 году к хазарскому кагану Давиду приходили послы от Владимира «разведывать о делах религии». В письме упоминается… Москва, которой не было в 986 году. Впоследствии гебраисты признали это письмо подложным.

И, наконец, еще одно соображение. Принимая во внимание почитание памяти Владимира людьми первого после него поколения, как это утверждается летописцами, можно было бы ожидать, что Владимир, креститель Руси, «равноапостольный» (isapostolos) князь, будет признан святым вскоре после своей смерти. Однако он не был канонизирован до тринадцатого столетия. И почему носит он языческое имя даже в церковных документах? Культ святого Владимира русская православная церковь стала усиленно насаждать только после 1888 года, года 900-летия крещения Руси, когда началось строительство храмов в его честь, стали распространяться иконы святого Владимира как «прадеда Руси».

Зодиак Красна Солнышка

Русские летописи были не фактическими, простодушными записями, которые монахи вели год за годом, старательно продолжая работу один за другим, но компиляциями разнообразных сочинений, приведенными в нынешний вид не ранее XVI века нашей эры.

Если пристально посмотреть на крестителя русской земли Владимира Красно Солнышко, становится ясна астральность и его личности, и семьи. Что за имя носит князь? Владеющее Миром Красное Солнышко! А двенадцать его сыновей — знаки зодиака! Ниже, в таблице, мы приводим «анкетные данные» сыновей Солнышка:

Если вы сравните значение этих имен с астрологическим смыслом двенадцати созвездий Зодиака, то увидите полное соответствие.

1. Вышеслав, то есть поднимающий выше славу. Это созвездие Тельца, поднимающего своими рогами вверх солнце весною, в апреле. Начало года.

2. Изяслав соответствует Близнецам, по которым солнце идет в мае в приятной славе.

3. Святополк, то есть святое ополчение, соответствует наивысшей силе солнца в созвездии Рака в июне. Там же находится и группа звезд «Ясли Христа».

4. Ярослав — яростная слава, соответствует созвездию Льва, где солнце получает жгучий жар в августе.

5. Всеволод соответствует созвездию всем владеющей Небесной Девы, символу Божьей Матери, где солнце бывает в сентябре.

6. Святослав — святая слава, соответствует созвездию последнего суда божия, небесным Весам, где солнце бывает в октябре.

7. Мстислав — мстящая слава, соответствует созвездию смертоносного Скорпиона, где солнце бывает в ноябре.

8. Борис, имя созвучное с русским словом бороться, соответствует созвездию борьбы Стрельцу, где солнце преодолевает влекущие его вниз силы в декабре.

9. Глеб соответствует по интерполяции Козерогу, где солнце в январе.

10. Станислав, стан славы, соответствует крестителю планет Водолею, где солнце «крестится» в феврале.

11. Позвизд (Позвёзд) соответствует созвездию Рыб, последнему перед весенним началом года, там солнце бывает в марте.

12. Судислав, судья славы, соответствует созвездию Овна, астрологическому символу евангельского Христа, судьи живых и мертвых по Апокалипсису.

Можно предположить, что год «крещения Руси при Красном Солнышке» был вычислен из каких-то астрологических соображений. Например, приурочен к соединению Марса, Сатурна, Юпитера и остальных планет. Но если астрологические расчеты крещения Руси делалось до появления работ астронома Тихо-Браге (ум. в 1601), то для простоты считая средним временем обращения Марса 2 года вместо 1,880832, вычислители неизбежно получили неправильную дату.

Во всяком случае, летописные и эпические рассказы о Владимире Красном Солнышке не раз обнаруживают признаки астрального мифа.

Еще одна известная легенда повествует о водружении креста в Киеве над Днепром апостолом Андреем, учеником Христа и братом апостола Петра. Официальная история сомневается, что Андрей, проповедовавший в Скифии, мог посещать Киев и Новгород, отмечая такое несоответствие: крест как христианский символ стал изображаться только в IV веке, а повсеместное его почитание христианами появилось лишь после VI и VII Вселенских соборов (680–681 и 787 годы). Поэтому апостол не мог установить его в I веке. А кстати не было тогда ни Киева, ни Новгорода.

Историк В. Н. Татищев (1686–1750) писал по этому же поводу:

Особенно смущало историков то, что от Киевских гор апостол Андрей пошел в Рим через Волхов. Все равно, что из Петербурга в Москву морем, через Одессу.

В Волхове он очень дивился новгородским баням. Прибыв затем в Рим, рассказывал о них с юмором, однако совершенно ясно, что первоначально эпизод с банями в сказание об Андрее включили не для осмеяния новгородцев, а наоборот, для возвеличения: они исполняют аскетические обряды самобичевания еще до принятия христианства. Это значит, что писал о приключениях Андрея иностранец, ведь местные-то знают, зачем ходят в баню.

В западной Европе в Средние века был известен такой анекдот о «мучениках-монахах». Из одного монастыря к папе пришло письмо, в котором описывалась строгая жизнь монахов, в частности, рассказывалось, что они каждую субботу умерщвляют свою плоть в страшно натопленных банях, бичуют себя розгами и обливаются холодной водой. Папа удивился и послал туда для проверки итальянского монаха. Его там угостили горьким пивом и ввели в жарко натопленную парную баню. Когда пришло время париться вениками, нежный итальянец не выдержал и выскочил из бани, говоря, что невозможно терпеть такую жару. Он сообщил о «мучениках» папе, и монастырь получил денежную награду. Не этот ли анекдот попал в русскую историю?

По нашему мнению, легенда об апостоле Андрее содержит все же зерно истины. Трудно придумать полную небылицу; это огромное искусство. Что-то же дало толчок легенде!

Ученые полагают, что время появления сказания относится к 1030 году, когда князь Всеволод Ярославич получил второе христианское имя Андрей, или к 1086 году, когда при том же князе был построен Андреевский монастырь. А ввели легенду в оборот много позже, для того, чтобы обосновать религиозную независимость Руси от Византии: дескать, русская земля получила христианство не от греков, а от самого ученика Христа, причем это же заявление могло служить защитой и от римских притязаний.

Действительно, когда посол Ватикана иезуит Антоний Поссевин призывал Ивана Грозного вступить в союз с папой, ссылаясь на пример греков-византийцев, принявших Флорентийскую унию, царь с гордостью сказал ему, что Русь стала христианской не позже других стран, одновременно с Римом и «не от греков». Он сказал:

На то же указал грекам столетием позже келарь (эконом) Троице-Сергиевой лавры Арсений Суханов, посланный царем Алексеем Михайловичем (1629–1676) в Грецию для ознакомления с церковными обрядами и богослужебными книгами. Когда греки заявили Суханову, что русские от них приняли веру, а поэтому должны быть во всем согласны с ними, Суханов отвечал:

Одно из двух: или от Ивана Грозного до Алексея Михайловича всерьез верили в крещение Руси Андреем и, соответственно, не верили в реальность князя Владимира Красно Солнышко, или лукаво ссылались на апостола в политических целях.

Константин Философ

Вернемся от князя Владимира назад на сотню лет.

Официальная предыстория принятия христианства на Руси такова. После очередного (860 года) нападения русского флота на Константинополь византийские власти решили принять меры, которые предотвратили бы нападения в будущем. Одним из методов византийской дипломатии в усмирении «яростного духа русов» могло стать обращение их в христианство.

В это время трон патриарха занимал Фотий, человек высокого интеллекта и образования, — считается, один из наиболее выдающихся духовных лидеров во всей истории Византии. Как глава Византийской Церкви, он играл важную роль и в государственных делах. Попытка обратить русов в христианство стала лишь одним из направлений подобной политики Фотия.

Столь же опасны для византийцев, как и русы, были хазары, а потому византийцы решили скоординировать свою политику в отношении и тех, и других. Для решения задачи было решено направить к хазарам Константина Философа. Согласно «Житию» Константина, инициатива его миссии принадлежала самим хазарам, во всяком случае, Фотий воспользовался прибытием хазарских посланников в Царьград и предложил прислать в Хазарию проповедников в ответ на такое их заявление:

Официальные историки не видят здесь ничего необычного. Они говорят, что ко времени хазарского посольства в Царьград каган должен был решить, какую из трех иноземных для Хазарии религий ему нужно принять взамен примитивного шаманизма. Но вот в Китае, например, до 1911 года государственной религией был именно шаманизм, что китайскому императору совсем не мешало. Кроме того, сам титул «каган» указывает, что во главе хазар уже стоял священник, проповедующий арианство, и никаких проблем с выбором веры не было.

Но продолжим официальную историю. Фотий назначил самого способного из своих учеников, Константина, прозванного Философом, возглавить миссию. Позже Константин стал известен под именем Кирилл, которое дали ему в Риме вместе с высшим монашеским чином (схимой) перед смертью, как один из двух славянских апостолов, а вторым был его брат Мефодий. Константин был человеком мощных интеллектуальных способностей, искусным диалектиком и выдающимся лингвистом. Согласно его биографу, он был единственным достойным кандидатом для выполнения миссии в Хазарии: «Никто иной не смог бы осуществить ее»... — правда, он успеха не добился.

Важным требованием к главе миссии в Хазарию было знакомство Константина со славянским языком. Он с братом Мефодием, который должен был сопровождать его, родились в Салониках, где их отец занимал важный пост в военной администрации. Как и во многих македонских семьях, в семье говорили и по-славянски, и по-гречески. Знание славянского было важным, поскольку этот язык был широко распространен в Крыму и в самой Хазарии (где же эта славянская Хазария?).

Константин прибыл в Крым:

Считая, что Константин (Кирилл) является изобретателем славянского алфавита, и не имея никаких ясных свидетельств о существовавшем до него развитом славянском письме, ученые вставали в тупик перед приведенным фрагментом из «Жития» Константина. Ведь из рассказа ясно — главной трудностью для него было разобрать БУКВЫ, а не понимать язык, что ему удалось легко, — несомненно, сравнивая русский с македонским славянским наречием. Скорее всего это правда, иначе зачем приводить этот факт в «Житии», умаляя достоинства Философа. А что касается букв, не была ли то знаменитая глаголица? Впрочем, до сих пор среди специалистов идут споры, что же за азбуку изобрел Кирилл: носящую его имя кириллицу, или же глаголицу?

Весной 861 года направился он в ставку кагана Хазарии неким «хазарским путем». Сперва он попал в Северную Таврию, где на него напали венгры, однако он не повернул обратно, а проследовал дальше к одной из бухт на северном побережье Азовского моря, где сел на корабль и поплыл по Хазарскому морю. Такова, повторяем, официальная история. Но по какому Хазарскому морю можно плыть из Азовского? Ничего не понятно из описания пути.

По прибытии в ставку кагана Константину предстояло вступить в полемику с оппонентами, иудейскими и мусульманскими миссионерами.

В «Житии» Константина полемика с иудеями описана подробно, но мало сказано о полемике с мусульманами (в «Житии» Мефодия о полемике с мусульманами не упоминается вовсе). Константин разбил все аргументы иудея и никак иначе; нельзя ожидать другого в таком литературном документе, как «Житие» христианского святого. Однако в книге арабского автора Аль-Бакри есть рассказ о религиозных диспутах между христианами и иудеями, можно предположить, именно во время миссии Константина; согласно этому документу иудеи взяли верх над своим христианским оппонентом, а что касается мусульманского миссионера, ему не довелось подискутировать, поскольку евреи отравили его. Вот, видите, каждый пишет, что считает нужным.

Во всяком случае, даже по «Житию» видно, что каган не был обращен в христианство под давлением аргументации Константина. Все же каган позволил своим придворным и своему народу креститься, если они того желают. Более того, каган послал вежливое письмо императору, в котором читаем:

Согласно официальной истории, через три или четыре года после путешествия Константина в Хазарию каган был обращен в иудаизм (около 865).

Вернувшись после этих неудач в Крым, Философ решил хоть в чем-то добиться успеха, и обратил в христианство народ Фул. Полагают, что город Фул находился на северо-восточном склоне Крымских гор. Его жители поклонялись священному дубу, и Константин в качестве последнего аргумента срубил его.[35] Это похоже на рассказ об обращении в христианство гуннов албанским епископом Израэлем в 681–682 годах. Гунны, как и фульцы, поклонялись священному дубу, а Израэль, как и Константин, срубил его.

Через год после возвращения из Хазарии Константин с братом Мефодием предпринял новую миссию, теперь на запад — в Паннонию, Венгрию, а не на восток, в Хазарию; так считают традиционные историки. На самом деле Хазария и Паннония — это было рядом.

Инициатива новой миссии исходила якобы от князя Ростислава из Моравии; в 862 году его посланники прибыли в Царьград и просили императора направить проповедников в Моравию для насаждения там христианства. К этому времени часть моравского народа, включая самого князя Ростислава, уже была обращена через германских миссионеров. Последние, однако, не были знакомы со славянским языком, что являлось серьезной помехой для проповедей: привезенные немцами церковные книги были на латыни, на том же языке проводились церковные службы, которые потому и не воспринимались коренным населением.

С церковной точки зрения Паннония находилась под юрисдикцией Рима, епископ Зальцбургский провозгласил свое господство над этим регионом. Что касается международной политики, то в 840 году король Людовик Немецкий поставил там князя Ростислава как своего вассала. Сперва Ростислав оставался верным Людовику, но позднее попытался освободить свою страну от германского владычества. В 855 году Людовик послал войска в Моравию, а позднее предложил болгарскому царю Борису союз против Моравии. Чтобы предвосхитить опасность быть атакованным болгарами вместе с германцами, Ростислав и попросил византийского императора о помощи как дипломатической, так и церковной, что, впрочем, совершенно непонятно. Чем могла бы помочь Византия стране, не имеющей с ней прямых границ, к тому же зажатой меж двумя врагами?

Историки считают, что вполне естественным для патриарха Фотия было доверить новую миссию тем же Кириллу и Мефодию, ввиду их опыта в миссионерской деятельности, который они приобрели в Хазарии (опять странность, ведь миссия в Хазарию оказалась неудачной).

Считается также, что обсуждая в Царьграде план предстоящей работы, Константин с самого начала настаивал на использовании славянского языка моравской церковью. Его идею поддержали и патриарх, и император. Византийская церковь в некоторых случаях была готова согласиться на использование местных языков в церковной службе, в отличие от обычно бескомпромиссного отношения Рима, — говорят историки. Но, похоже, здесь они ошиблись. Раз папа признал Священное писание на славянском языке за каноническое, то и план миссионерской деятельности обсуждался не в Царьграде, а в Риме.

Коль скоро было принято решение об использовании славянского языка в церковных службах в Моравии, сразу возникла проблема наличия церковных книг, переведенных на славянский; а устойчивого местного алфавита не было. Константин должен был либо согласиться на то, чтобы использовать греческий алфавит для передачи славянских букв, либо изобрести совершенно новый славянский алфавит. По «Житию», Константин выбрал последнее и составил свой собственный алфавит: начал он молиться вместе со своими помощниками, и вскоре «Господь внял молитве его приближенных, и божественная мысль осенила Константина, и он составил буквы». Отчего не взял он за образец «русские буквы», которые изучал в Крыму, непонятно.

Славянский алфавит, используемый в церковных книгах, а в переработанной форме и в светской литературе русскими, украинцами, болгарами и сербами, называется кириллическим, в соответствии с монашеским именем Константина. Однако многие исследователи сейчас сомневаются в том, что это именно тот алфавит, который был изобретен Константином (Кириллом), и приписывают изобретение кириллического шрифта болгарскому ученику Мефодия в конце девятого века. Что касается Константина, то многие считают его изобретателем так называемого глаголического алфавита. Проблему эту трудно решить, поскольку не только не сохранилось ни одного автографа Константина, но не найдено и ни одной славянской рукописи того времени. Самые ранние образцы глаголического и кириллического шрифтов относятся ко времени царствования болгарского царя Симеона (892–927).

Считается, что за основу кириллического алфавита был взят греческий с использованием некоторых дополнительных знаков для передачи звуков, которых нет в греческом языке. Известно, что и латиница произошла от греческого, но тогда не ясно, что за письменность была на самом деле взята за основу при создании славянской азбуки. Что касается глаголического алфавита, то и его происхождение до сих пор остается загадкой. Одно время существовало общее мнение, что он произошел от греческой скорописи.

Историки объясняют особенную трудность миссионерского положения братьев тем, что им приходилось быть одновременно в добрых отношениях и с Византией, и с Римом. В сущности, между западной и восточной церквями еще не было схизмы. Даже обличение папской политики Фотием, прозвучавшее в 867 году, не разрушило общности церквей, поскольку позднее сам Фотий возобновил отношения с Римом. Окончательный разрыв произойдет двумя веками позже, во время патриаршества Михаила Керулария (1054).

Щекотливость положения Константина и Мефодия происходила, согласно официальной истории, из того факта, что они были посланы в качестве миссионеров патриархом Константинополя в земли, относившиеся к юрисдикции папы Римского. В самом деле, кто бы им позволил хозяйничать в чужих землях?! Если бы братья по прибытии в Моравию настаивали на ее духовном подчинении Константинополю, то они бы нарушили канонический порядок. Но они ничего подобного не сделали, будучи наполнены истинным христианским духом, а не соображениями церковной политики. Их целью было организовать славянскую церковь в Моравии (которая, вспомним, здесь уже была), а не расширять границы византийского патриаршества. Противостояние, которое они встретили сразу же, исходило не от Рима, а от германского духовенства. Поскольку же это духовенство канонически было подчинено папе, то именно к папе и обратились Константин и Мефодий за подтверждением их полномочий в Паннонии и… вступили в полное противоречие с целями призвавшего их князя. Историки, похоже, сами забыли, зачем поехали в Моравию миссионеры.

В 868 году Константин и Мефодий отправились в Рим, чтобы защитить права славянского языка; эта миссия имела полный успех, и папа Адриан торжественно возложил копии славянских литургических книг на алтари некоторых римских церквей.

К тому времени здоровье Константина было сильно расстроено неустанными трудами, и он умер в Риме после получения монашеского чина под именем Кирилл (869). Мефодий готов был продолжать труд в одиночку, и в 870 году папа посвятил его в сан епископа Паннонии с епархиальным центром в Сирме (Митровица). Казалось, что дело славянской церкви обеспечено, но в это время в Моравии произошел дворцовый переворот: немцы искусно воспользовались разногласиями между князем Ростиславом и его племянником Святополком. С помощью немцев Святополк арестовал дядю и захватил моравский трон. Впрочем, вскоре немцы предали и его, вторгшись в Моравию; лишь в 874 году Святополк изгнал их.

Сопротивляясь немцам политически, Святополк был готов к компромиссу с ними в делах церковных. Он признал Мефодия архиепископом, но в то же время пользовался советами герцогского священника Вихинга, который противился славянским литургиям, интриговал против Мефодия, посылал на него доносы папе. Мефодий еще раз отправился в Рим, и хотя ему удалось оправдаться перед папой, тот, чтобы не возбуждать раздражения немецких прелатов, постепенно стал сокращать использование славянского языка в моравской церкви. После смерти Мефодия (885) в Моравии прекратилось использование славянского языка для литургических служб, последователи Мефодия были изгнаны из страны, и вынуждены были найти убежище в Болгарии (а не в пославшем их в командировку Царьграде, что тоже интересно).

Хотя главные результаты паннонской миссии, таким образом, оказались утрачены, исторический труд Константина и Мефодия был не напрасен, поскольку они заложили прочное основание для создания славянской письменности и всей славянской цивилизации в целом, благодаря чему братья удостоились называться славянскими апостолами. В разгар их административной и миссионерской деятельности в Паннонии, несмотря на все препятствия, они находили время для литературных трудов, наиболее важными плодами которых явились переводы на славянский язык Евангелий, псалмов и некоторых книг для церковных служб. Славянский язык в трудах Константина и Мефодия, лингвистической основой которого явился македонский диалект, стал языком всех славянских церквей, а поэтому известен как церковнославянский. Это был язык большинства образованных славян на протяжении средних веков и раннего периода новой истории, он также лег в основу развития русского литературного языка. Таким образом, хотя расцвет славянской письменности в Моравии длился недолго, он продолжался достаточно, чтобы перенестись сначала в Болгарию и Сербию, а затем и в Россию.

Литургическое время

Любая власть, осознанно или нет, решает задачу приведения и удержания общества в некотором устойчивом, стабильном состоянии. В этом ей помогают различные институты, выработанные самой историей: вера; культура и знания; само государство, регулятор жизни нации; местное самоуправление и общественные организации. Все эти категории ограничены во времени и пространстве, имея при этом разную длительность — мы перечислили их по степени убывания времени их действия, константности.

Вера — важнейшая категория в этом ряду. Исповедуемая народом религия не случайна, она является отражением социальных и политических отношений в обществе, долгосрочным их регулятором, барометром разделения и объединения людей в группы и народности на данной территории.

В жизни человека, в его производственной деятельности большое значение имеет ритмическая смена сезонов, то, что мы называем годом. Обычно за год принимается время, за которое Солнце возвращается к точкам равноденствий и солнцестояний. На определенном уровне развития знаний выяснилось, что его можно положить равным 365,25 суток. Такая точность его определения вполне приемлема для масштабов времени в несколько столетий, что существенно больше, чем жизнь, например, десяти поколений.

Это год природы. Последовательность календарных лет не имеет ни начала, ни конца. Но есть год культуры — равный по длительности природному году, он имеет, в отличие от последнего, определенный номер, отсчитываемый от некоторого события, когда культура себя осознала. Это событие сохраняется в исторической памяти народа и затем воспроизводится как центральное священное событие, повторяясь внутри каждого года. К нему примыкают и другие события (Рождество, Воскрешение, дни святых), связанные с центральным, а в совокупности они составляют костяк года, который можно назвать литургическим годом.

Слово «литургия» переводится с греческого как общественная служба. В христианстве этим словом называют церковное богослужение, мы же будем понимать его здесь как богослужение вообще и применять для любых конфессий.

Центром литургии является определенный культ, вокруг которого формируется литургическое время данного культа, получающее свое воплощение в литургическом календаре. Этот календарь должен быть обязательно связан с хозяйственным ритмом данного народа.

Нестираемый рисунок культуры народа накладывается на природу человеческой психики, это — закон, и одновременно это один из важнейших моментов в процессе формирования шкалы духовных ценностей самого народа. Каждая культура формирует человека по своему образцу и канону, и литургический календарь здесь крайне важен. Передача литургического времени при межэтническом и межконфессиональном взаимодействии культур, а особенно передача его в современную культуру от прежней, старинной, уже исчезнувшей оставляет неизгладимый след в сознании людей, передаваясь от поколения к поколению. Для понимания этих процессов важно знание литургического времени культуры.

Самоорганизация культуры идет синхронно с созданием литургического календаря или с изменениями в нем. СКАЧКООБРАЗНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ В НЕМ НЕВОЗМОЖНЫ, если они не созрели в обществе, в противном случае они вызывают резкий протест населения. Ведь к церковным праздникам приурочена хозяйственная деятельность людей: когда сеять, когда собирать, когда молотить — Бог указал. При поверхностном взгляде кажется, что нет, что бывало и такое: царь издаёт указ, и все безропотно принимают новую литургию. Но при более глубоком анализе видно, что на самом деле люди либо не приняли изменений и продолжают жить в своем ритме, наплевав на указ, либо эти изменения уже давно созрели, а царь просто дал им юридическое оформление.

Центральное событие христианского литургического времени — крестная смерть Иисуса Христа, давшая начало христианству как религии спасения. Оно отличается от предшествующей идеи единобожия (арианства, например) тем, что старое время ожидает грядущего мессию, а новое признает за реальность уже состоявшееся явление мессии. Таким образом, центральное событие лежит не в будущем, а в прошлом.

Христианское литургическое время не линейно, а циклично, его период включает 532 юлианских года. Через это время по датам и по дням недели повторяется вся совокупность праздников, постов, дней поминовения святых и праведников и система пасхалий, стержень христианского богослужения.

Принятие новой веры целым народом предусматривает и обязательное принятие нового календаря, нового литургического времени. Поэтому к сообщениям о быстрой и полной христианизации той или иной страны надо относиться очень осторожно; обычно первый акт крещения оказывается событием поверхностным, затрагивающим только правящую верхушку.[36]

Естественно, что новую веру большинство населения сначала принимает чисто формально; так было и в России. Христианский культ и литургическое время Рима и Византии мало подходили к жизни в Приднепровье, а тем паче на более северных и восточных территориях, которые жили совсем в других социальных и хозяйственных условиях, в другом временном цикле, в другом ритме! Только долгая «обкатка» христианства (до XVI–XVII века) сделала его близким большинству населения нашей страны, а впрочем, и христианство стало здесь другим, изменилось, «приспособилось» для данных мест.

К сожалению, вопрос о том, откуда Русь приняла христианство, из Рима или Византии, приобрел политическую окраску, и это препятствует его беспристрастному рассмотрению исследователями. Дело в том, что набирающая силу независимая украинская Церковь и Ватикан считают, что факт принятия первого крещения из Рима обосновывает права католицизма на господство в украинской Церкви и даже дает основания «прибрать к рукам» Московскую патриархию. На самом же деле вопрос о том, откуда пришло христианство на Русь, имеет крайне малое значение для современной организации российской и украинской Церкви. Они прошли столь долгий путь в своей эволюции, что стали сейчас мало похожими на первооснову. Это факт, хорошо известный теории структур: окончательная структура независима от начальных условий.

Поэтому мы сразу отвергаем любые попытки рассматривать наше изложение начальной истории русской Церкви как подтверждение тех или иных политических притязаний. А обойти этот вопрос нельзя, так как он важен для понимания истории Руси.

«Православное язычество»

В христианизации Руси выделяются три периода:

1) начальное ознакомление населения, жившего еще в условиях патриархально-общинного строя, с христианством;

2) принятие князьями христианства как государственной религии;

3) христианизация всей страны.

Для первого периода неизвестны какие-либо факты массового обращения в новую веру. Даже в IX веке случаи принятия христианства на Руси были редки. Согласно летописи, сын Ольги Святослав отказался креститься, дав такой ответ своей матери, склонявшей его к этому: «Дружина моя сему смеятися начнуть». Но хотя количество христиан было здесь еще невелико, в 867 году патриарх Фотий в «Окружном послании» писал об успехах распространения христианства «среди народа рос», который «принял епископа и пастыря» и «усердно следует христианской обрядности». В 879 году в Приазовье была епархия, числившаяся в списках Константинопольской патриархии. В византийском церковном уставе начала Х века Русь упоминается, как 61-я по счету митрополия Константинопольского патриарха.

Историки считают, что в IX веке возникло могущественное раннефеодальное Древнерусское государство с центром в Киеве.[37] Оно объединило более двухсот мелких славянских, финно-угорских и латышско-литовских племен. Мимо Киева по водному пути «из варяг в греки» двигались торговые караваны в Византию и обратно. На земледельческий политеизм (многобожие) славян и на племенные культы природы и стихий начали постепенно влиять классовые отношения, менявшие и «взаимоотношения» между богами, и божью «классовую ориентацию». Так, Велес, «скотий бог», стал богом торговли и денег; бог грома и молнии Перун с серебряной головой и золотыми усами, которому воины, уходя в поход, клялись завоевать победу, стал богом, олицетворяющим власть великого князя; богом солнца и плодородия был Даждьбог.

В Х веке началось «сращивание» колдовских религий, создание некоего общего культа, сходного с николаитством в Европе. В 1914 году Е. В. Аничков, опираясь на летописи, высказал гипотезу о том, что такую реформу пытался осуществить князь Владимир в 983 году. Он соорудил пантеон богов: «Перуна деревянна, а голова его сребряна, а ус золотой, и Хорса, и Даждьбога, и Стрибога, и Симаргла, и Мокошь» — то есть, как видим, князь включил в пантеон изображения не только славянских богов, но и среднеазиатских (Хорс и Симаргл), и финских (Мокошь). Создавая общегосударственную религию на основе племенных культов, Владимир во главе всех богов поставил бога киевских князей Перуна (которого в последующем христианстве заменил Илия), олицетворение «кагана Киевской Руси». Но еще раньше, как видно из договора князя Игоря с Византией от 944 года, послы и русские дружинники из числа христиан присягали в церкви святого Илии, а сам Игорь приносил клятву верности Перуну на холме. Так в середине Х века начали сближаться язычество и христианство.

Второй период христианизации Руси — введение христианства в качестве государственной религии.

В десятом столетии, полагают ученые, язычество во всех соседних с Русью странах пришло в упадок. Русь окружали нации, исповедовавшие христианство, иудаизм и мусульманство. Христианство быстро прогрессировало среди соседей Руси. Между 942 и 968 годами были обращены многие западные народы: в 960 польский князь Мнешко, в 914 — датский король Гарольд Блотанд, в 976 — король Норвегии Олаф Тригвассон, в 985 герцог Геза Венгерский. Это мнение официальных историков; даже из их сообщений видно, что крестились князья и короли. Христианизация Европы происходила далеко не столь добровольно, она шла под действием силы, то есть не могла быть быстрой и массовой.

Ложность раннего оформления русской церкви следует, например, из указа о десятине (996). Согласно указу, князь гарантировал церкви десятину СО ВСЕЙ РУСИ. А платить её собирался из своей казны: «из (доходов) княжих дворов, десятая векша; из таможенных сборов, (собранное) каждой десятой недели, и из земельных владений (десятина с продукта) каждого стада и (десятина с уродившегося) с каждого урожая». Если так, то сам князь должен был остаться ни с чем, ибо при тогдашней производительности труда девять работников могли прокормить десять едоков. Иначе говоря, избыток составлял как раз 10 %; спустя сто с лишним лет, когда действительно пришлось платить десятину «татаро-монголам», да еще и своего князя содержать, народ, говорят, взвыл от непомерности таких поборов.

К концу княжения Владимира, полагают историки, на Руси было уже семь епархий: Новгородская, Черниговская, Владимиро-Волынская, Полоцкая, Туровская, Белгородская и Ростовская (к ним иногда присоединяют еще и Тмутараканскую, созданную до Владимира). А между тем Новгород в то время «существовал» только в летописях (написанных значительно позже), а «в натуре» его еще не было, как это показывают археологические раскопки; или под Новгородом понимают не тот город.

Есть и другие данные официальной истории, подтверждающие неясность первоначальной организации русской Церкви и ее отношений с Византией. Известно, что первым митрополитом Киева, рукоположенным патриархом Константинопольским, был Феотемпт, прибывший в Киев около 1037 года. До этого, считается, не было прямых отношений между константинопольским патриархом и русской Церковью. Это значит, что или христианизации Руси еще не было, или шла она не из Византии.

В 1913 году М. Д. Приселков предположил, что Владимир, не придя к соглашению с византийскими властями, обратился к Болгарии и отдал русскую Церковь под власть архиепископа Очрида. О том же пишет А. В. Карташев: «Владимир, из-за вероломства греков, поставил новооснованную им национальную русскую церковь в каноническую зависимость от церкви фактически автокефальной, Болгарской Архидской архиепископии». Речь идет, конечно, о Дунайской Болгарии, что еще раз подтверждает анекдотичность летописной вставки о «выборе вер» с приходом из Болгарии мусульман.

Действительно, упоминаний о Киевской епархии при правлении Владимира нет. Да мало того, неизвестно, кем был обращен в христианство сам Владимир. Неувязка, если выводить крещение Руси от греков! Что делать? Историки предположили, что архиепископ Тмутараканский был примасом русской Церкви, то есть он время от времени посещал столицу, а в перерывах между его приездами богослужения в Киеве совершал епископ близлежащего Белгорода.

Интересно устроена церковная жизнь государства! Верховный жрец находится невесть где, кроме как в столице. Либо церковь не признает официальную власть, либо это не официальная религия, либо неудачное переделывание «под Русь» ситуации, господствовавшей в Византийской империи до разделения церквей, когда император жил в Царьграде, а верховный жрец (понтифик-максимум) — в Риме.[38] И во всяком случае, никаких реальных следов крещения от греков нет.

Достоверно неизвестен даже год крещения киевлян. Так, Феофан Прокопович полагал, что крещение Руси произошло между 1000 и 1008 годами. Летописные предания о принятии Русью христианства настолько явно легендарны, что когда летом 1735 года Академия наук решила публиковать летописи, это вызвало беспокойство. В Синоде обсуждали: «…в Академии затевают историю печатать… отчего в народе может произойти не без соблазна», поскольку в летописях «не малое число лжей, басней», а поэтому «таковых историй печатать не должно».[39]

Во времена Владимира между ним и греками существовали острые противоречия. Современник событий Титмар, епископ Мерцебургский, писал, что Владимир после крещения «причинил изнеженным грекам много вреда». Вероятно, князь принимал меры, чтобы ограничить на Руси действия греческого духовенства, служившего политическим интересам Византии. А. А. Шахматов вообще считал, что корсунская версия крещения Владимира была придумана греческим духовенством позже, для утверждения Византии в крестителях Руси. Крайне интересен и тот факт, что русского крестителя Владимира похоронили по языческому обряду: его вынесли через пролом в стене княжеского дворца в Берестове и «въяложь ше на сани». В летописи под 1015 годом записано о нем: «Дивно же есть се, колико добра сотворил (он) Русской земле, крестя ю; мы же крестьяне суше, не воздаем почестья».

До 1240 года Владимира не именовали Святым, имя его не было внесено в церковный месяцеслов или в святцы. ТОЛЬКО В XIII ВЕКЕ его объявили Святым, причем только в Новгороде, а всероссийское прославление Владимира началось еще через несколько веков. Да был ли такой князь вообще?!

В сонме православных святых главное значение имел не князь Владимир, а чудотворец Никола, вставший в один ряд с Иисусом Христом и богородицей. В последние годы XI века был установлен праздник перенесения мощей Николая чудотворца (позднее не признанный византийским духовенством). В XVII веке в одной только Москве было 128 церквей, посвященных Николаю чудотворцу. Его культ получил такое большое распространение потому, что он считался первым помощником в земледелии: «На поле Никола общий бог». Иностранцы даже величали св. Николая в своих записках «Русским Богом».

В третий период, весьма длительный, происходило укрепление христианства на Руси. Уже были основаны епископии в ряде городов, в Киеве возникло несколько крупных монастырей… но масса населения так и оставалась языческой. Христианизации подверглись прежде всего города, однако еще и при Ярославе I было немало городов, где население не крестилось; митрополит Иларион свою киевскую церковь называл «малым стадом».

В Ростове оппозиция новой вере сохранялась на протяжении всего XI века. До конца этого столетия, согласно «Житию Авраамия Ростовского», идол стоял в чудовском конце города. В «Житии Леонтия Ростовского» рассказывается, что первые ростовские епископы Федор и Иларион были вынуждены бежать, «не терпяче неверия и досаждения людии». В 1072 году восставшие ростовчане убили епископа Леонтия. В Смоленске и Муроме православие утвердилось тоже только в XI веке.

Особенно сильное сопротивление введению христианства было в Новгороде; считается, что за весь XI век в нем было построено всего лишь 2 церкви. Новгородцы продолжали нарекать своих детей языческими именами и возвращались к «поганьству». Е. Е. Голубинский, изучая планировку Новгорода, сделал вывод, что новгородцы не позволили епископу поселиться в своем доме. Понадобилось обнести дом епископа кремлем, крепостью для безопасности от паствы. По летописям, с 1055 по 1068 года новгородцы убили трех своих епископов. В 1071 году в Новгороде волхв «хулил веру христианскую», призывал убить епископа. Горожане разделялись на две части: князь Глеб и дружинники приняли сторону епископа, а простой народ, людье — сторону волхва. В 1113 году новгородцы восстали против князя Всеволода и его епископа. В Ростово-Суздальской земле в 1024 и 1071 годах происходили восстания волхвов, которые пытались отстоять дофеодальные социальные отношения и свою религию, но все эти попытки были неудачны.

Изучая восстания населения в XI веке, проходившие от Киева до Новгорода и Белоозера, от Волги до западнославянских земель, академик А. Н. Тихомиров обнаружил, что народ враждебно встретил новую веру и ее служителей; христианство насаждалось насильственно и его распространение затянулось на несколько столетий. Только в конце XI века началась христианизация деревенской Руси. Вятичи и меря не принимали православия. В середине XII века вятичи убили Кукшу, монаха-миссионера Киево-Печерского монастыря, прибывшего в Приокские земли. Только в XII–XIV веках приняли христианство карелы, в XIV зыряне, в XV лопари, в XVI — народности Поволжья и в XVIII веке народности Сибири.

Утверждаясь на Руси, христианство постепенно менялось в соответствии с местными условиями жизни и быта ее населения. Русское высшее духовенство, князья и знать стремились сделать свою церковь автокефальной — независимой, самоуправляющейся; простой люд объединял язычество и христианство. Значительная часть языческих верований, праздников и обрядов уцелела и после христианизации, образуя пеструю смесь с новой верой и ее культом. В XVII веке православные язычники тайно сходились на игрища, приходили молиться под овин, к священным озерам и деревьям. Еще и в XVIII веке Духовный регламент вынужден был запрещать отправление молебнов под дубом! В. О. Ключевский писал, что православные люди, построив христианские храмы, продолжали жить в прежней языческой избе и по языческому завету, только развесив по стенам иконы.

«Православное язычество» было народной трактовкой официального православия. Между вероучением церкви, ее культом и языческой «народной верой» и ее обрядами было большое различие! Крестьяне перетолковывали церковное учение в желательном для себя смысле. Например, феодальная знать почитала святую Елену, мать римского императора Константина, будто бы нашедшую «животворящее древо», крест Иисуса; — а простонародье почитало Алёну. Что, казалось бы, общего между святой Еленой и «народной» Алёной? Имя переменилось благодаря созвучию со словом лён, и вот перед нами покровительница льна «Алёна — длинные льны», «Сей лён на Олён». Долго старый литургический календарь держал крестьян, не давал принять сердцем непонятное им, чужое, не подходящее к жизненному ритму вероучение! Долго, пока не переработалось тут христианство в русское православие, став истинно народным верованием, литургически совпадающим с ритмом русской хозяйственной жизни.

Латинские притязания

Итак, греческие источники сообщают, что Русь крестили греки по византийскому обряду, а письменность как основу церковной литературы и церковного языка составили монахи византийского толка, Кирилл и Мефодий. Однако есть немало сообщений о том, что римско-католические и униатские историки «создали миф, будто бы восточные славяне были обращены в христианство латинскими миссионерами» (Л. И. Емелях и Я. Я. Кожурин). Что русская церковь вначале находилась в канонической зависимости от Рима, а потом изменила папе, но теперь «вновь должна вернуться к нему в подчинение».

На самом деле такой вывод из принятия веры с Запада вовсе не следует, но, как бы там ни было, в 1634 году католическая церковь по декрету папы Урбана XIII действительно признала князя Владимира святым, считая его крещенным «по латинскому обряду».

Рассмотрим же, каковы исторические основания для «вывода» религии России с Запада.

Как мы знаем, западная Европа постоянно испытывала недостаток в свободных землях, поэтому и предпринимала попытки окатоличения восточных славян, дабы подчинить их своему влиянию. На Русь действительно много раз присылались католические миссионеры, поэтому не следует с ходу отвергать, как ложные, аргументы Запада.

Римский папа[40] Николай I в послании византийскому императору Михаилу III в 865 году интересовался вопросом христианизации восточной Европы. В 867 году Константинопольский патриарх Фотий опубликовал «Окружное послание», в котором предупреждал об агрессивном характере притязаний Ватикана. Согласно В. Н. Татищеву, в 991 году Константинопольский патриарх писал Владимиру о домыслах папы и сообщал, что «вера римская не добра… — Жена Анна была папою… родила на улице и умерла».

В Х веке в Магдебурге была учреждена епископия для обращения славянских земель в христианскую веру по западному образцу, подобно тому, как это делалось позже на Востоке, в Китае, например. Сомнения могут быть в дате, но в том, что это делалось, сомневаться не приходится.

В 961 году в Киев был отправлен бенедиктинский монах Адальберт, объявленный «епископом русским». Его миссия оказалась крайне неудачной, и не в последнюю очередь из-за языкового барьера. В одной из «Хроник» сообщается, что Адальберт очень скоро возвратился, «не успев ни в чем, за чем был послан, и увидел, что его старания напрасны. На обратном пути некоторые из его спутников были убиты, а сам он с великим трудом едва спасся».

Но интересно, что Адальберт не просто так был послан в Россию. Он был в Россию ПРИГЛАШЕН! И кем же?..

Княгиня Ольга, супруга киевского князя Игоря и затем правительница Руси на протяжении примерно двадцати лет (с 945-го до начала 960-х), как сообщает Повесть временных лет, крестилась во время пребывания своего в Царьграде, и крестил ее не абы кто, а сам константинопольский патриарх. Но вот о чем русский летописец не сообщает: вернувшись из Царьграда, Ольга отправила посольство в Германию к королю Оттону (936–973, император Священной Римской империи с 962) с просьбой прислать на Русь епископа и священников. Во исполнение этого приглашения и был послан Адальберт. Вернувшись на родину, оставшийся без места епископ занялся летописанием, и в частности поведал обо всех этих событиях.

В составленном кардиналом Петром Дамиани «Житии» св. Ромуальда сообщается об архиепископе Бруно, что он в 986 году якобы крестил царя русов, которого принимают за святого Владимира. Приводятся такие подробности. Владимир будто бы сказал Бруно: «Хочешь ли, чтобы я верил твоему учению? Я повелю возжечь пламя, сквозь которое ты должен пройти. Если окажешься неопалимым, я крещусь, а если опалишься, то я сожгу тебя». Бруно согласился и в полном архиепископском облачении пошел в огонь, и не потерял в нем ни одного волоса на голове, не повредил риз своих. Увидев это, Владимир вместе со своим семейством крестился.

Но Бруно не был на Руси в 986 году; лишь в 1007, направившись проповедовать христианство печенегам, он посетил Киев. В письме германскому императору Генриху II он сообщил, что был принят в Киеве Владимиром, который проводил его до границ своих владений. В письме нет ни одного слова о том, что Бруно когда-то крестил кого-нибудь из русских.

Как видим, помимо греческих малоубедительных утверждений, что Русь крестилась от греков, и латиняне выдвигают притязания на право называться крестителями земли нашей (тоже зачастую малоубедительные). Кто прав и в какой степени? Кто не прав, и почему — заблуждаясь добросовестно, или злонамеренно?

Предстоит еще немалая работа, чтобы выяснить все это, и хорошо бы, чтобы в ней участвовали и православные, и католики, не вмешивая в это работу политику! За тысячу лет, прошедших после крещения Руси, мир изменился, и Русь уже СОВСЕМ НЕ ТА, и не надо искать политических дивидендов там, где их уже нет.

О греческих корнях русской религии выпущено в России несравненно больше книг, чем о латинских. По этой причине ради полноты информации приведем здесь факты в подтверждение латинского её извода.

Часть датировок затмений Солнца и Луны, упомянутых в русских летописях, выходит правильной лишь в том случае, если мы будем считать летописный год не по-византийски — с 1 сентября, а с 1 марта, как это было принято в Риме. О римском происхождении нашего календаря говорят и латинские названия наших месяцев: сетембрий, октобрий, новембрий, децембрий, — то есть седьмой, восьмой, девятый, десятый месяцы, так, что одиннадцатый приходится на январь, двенадцатый — на февраль, а март будет первым месяцем года.

Культовые термины, если бы вера пришла из Византии, должны бы иметь греческую природу, а никак не латинскую… но наш церковный словарь просто переполнен латинизмами! Уместно задать несколько вопросов:

1. Почему русское слово церковь созвучно латинскому cyrica (круг верующих), а не греческому эклесия, откуда французское «eglise»? Греческое название перескочило в латинскую Францию, а латинское перенеслось из Рима в Россию!

2. Почему русское слово крест, как и польское крыж, происходит от латинского crucifixus, распятие, а не от греческого его названия ставрос?

3. Почему русские священники в летописях всегда называются попами (древнерусское попъ), как по-английски и до сих пор называется римский папа «pope», да и само русское название «поп», очевидно, лишь искажение слова папа? Ведь если б священники пришли к нам из Византии, то они и назывались бы, как и там, только иереями. Название поп сохраняется и сейчас в народе и в светских отношениях!

4. Почему русское слово пост (старославянское постъ) того же корня, как немецкое fasten, английское fas, латинское fasti — судебные дни, тогда как по-гречески пост называется нестейя?

5. Почему русское слово алтарь происходит от латинского altarium (по-немецки и по-французски altar), а не от греческого бомос?

6. Почему в староцерковном языке вместо слова уксус употребляется слово оцет (старославянское оцьт) от латинского acetum, тогда как по-гречески уксус прямо и называется оксос, как сейчас по-русски.

7. Почему язычник назывался у нас поганин (откуда слово поганый), от латинского paganus, (английское pagan), тогда как по-гречески язычник называется этникос?

8. Почему причащение называлось русскими христианами комокати (латинское communicate, французское communier), тогда как по-гречески причащение называлось койнония?

9. Почему вещество для церковного каждения называется ладан, по-старославянски аданум, от латинского слова adanum (корень audo, восхваляю), тогда как по-гречески оно называется либанос?

10. Почему полоса материи, надеваемая диаконом при служении, называется орарь от латинского orarium, полотенце?

11. Почему слово вино, употребляемое при причащении, происходит от латинского vinum, а не от греческого ойнос?

12. Почему, наконец, само слово вера происходит у нас от латинского слова vera, то есть «Истина», откуда и французское verite, а не от греческого докса?

Можно долго продолжать список латинских слов, если еще учесть, что многие христианские слова и имена, имеющие греческие корни, все же могли попасть к нам не от греков, а от латинян, так как они имеются и в латинской Библии, например: angelus, apostolus, daemon, diabolus…

Всё это, конечно, не дает оснований для вывода, что Русь получила крещение от Ватикана. Могло быть так, а могло быть иначе. Но приведенные факты подтверждают наш вывод, что во все время крестовых походов Русь была в унии (союзе) с латинской церковью… впрочем, об этом мы еще поговорим. А пока продолжим наш маленький вопросник:

13. Как попала в славянскую и в русскую Библию 3-я книга Ездры? Ведь нет ее ни на греческом, ни на еврейском языке; она есть только у католиков на языке латинском.

14. Почему в историях Киевского и других княжеств во времена крестовых походов не встречается ни одного князя с именем знаменитых греческих святых, если они крестились по обряду Византийской церкви (как практиковалось потом в Московской России), а только почти одни славянские имена: Владимир, Святослав, Ярослав, Всеволод и так далее, как было в униатских славянских государствах? Ведь славянских имен нет в греческих святцах. А у нас, между тем, даже Владимир и Ольга не называются своими крестными именами!

15. В наших славянских «Четьи минеях» почти половина имен святых носят латинские или славянские имена (Август, Агриппина, Аквилина, Вера, Надежда, Любовь, Владимир, Всеволод, Вячеслав, Роман, Константин, etс.), а другая половина представлена с незапамятных времен латинянами же с еврейскими и греческими прозвищами (Александр, Алексей, Яков, Матвей и подобные). Понятно, что и греческие имена могли попасть к нам из латинских же первоисточников, наравне с еврейскими. Ведь исключительно греческих имен, не употребляемых вообще в латинских святцах, не встречается у нас почти ни одного.

16. Полагают, что слова «Библия» и «Евангелие» у нас греческие, но они были еще задолго до нас адаптированы латинистами в их ономастику, а потому от них же могли перейти и к нам, а не непосредственно от греков, как это нам внушили.

Можно счесть доказательством перевода Библии на славянский язык с греческого книгу Есфирь. В ее в переводе есть значительные вставки, сделанные греками. Но не вошли ли они сюда уже после того, как московский патриарх Никон (1652–1681) постановил соборно в 1654 году исправить все богослужебные книги по собранным им греческим рукописям? И не могли ли эти поправки войти даже и в староверские книги, так как раскол в России возник по чисто внешним признакам: из-за приказания креститься тремя пальцами вместо прежних двух, и из-за изменения первоначальной орфографии имени Исуса в Иисуса.

И тут опять недоумение: ведь если до реформы Никона писали Исус, как это употреблено в Суздальской летописи, то каким же чудом в Лаврентьевском и Радзивиловском списках употребляется уже после-Никоновская орфография, как будто эти списки составлены не ранее конца XVII века?!

Славянская Библия

Все русские богослужебные книги несут на себе «латинскую» печать. Только одно Остромирово евангелие содержит резкие признаки перевода с греческого; в нем остались не переведенными даже целые греческие фразы. Говорят, что его списал с какого-то старого текста (или перевел сам?) в 1056 году, еще до крестовых походов, новгородский диакон Григорий для новгородского же посадника Остромира и в нем, например, в 12-й главе Евангелия от Иоанна (12,3) вместо современного русского перевода: «Мария взяла фунт мюра нардового чистого», читаем «Мария приемши литру мюра нарда пистикию», то есть оставлено без перевода греческое выражение «лютран мюру нарду пистикес» — литр мюра (из) нарда чистого.[42]

Одной такой фразы, конечно, уже достаточно, чтоб сказать, что этот перевод был сделан с греческого текста. Но «Остромирово евангелие» ведь и стоит особо по своему языку. На оказавшуюся же на нем приписку «от 1056 года» едва ли можно положиться, так как отмечено в его языке достаточно руссицизмов, а потому возможно допустить, что и перевод этот был сделан попавшим в Новгород болгарином уже при Иоанне III или даже позднее.

Кроме того, и в самом «Кирилло-Мефодиевском» переводе Евангелий исследователи нашли очень много среднеевропейских готских слов и готских выражений в тех же самых местах текста, что и в отрывках переводов Ульфилы, важнейшим образчиком которых является «Серебряный кодекс», хранящийся в Швеции в Упсальской Университетской библиотеке.

А кстати, было бы вполне разумным считать, что готы выдвинулись на историческую сцену в то же время, что и готический стиль и готический алфавит, то есть в эпоху крестовых походов.

Но если готы — современники крестоносцев, то нельзя не придти к мысли, что и перевод Евангелий на славянские языки сделан только во время крестовых походов крестоносцами, а потому и Ульфила был, скорее всего, монах какого-нибудь католического ордена. И если даже он жил в Царьграде, то не при императоре Феодосии в IV веке, а при латинском императоре Балдуине в XIII веке.

Можно предположить, что сами первые проповедники христианства у славян, Кирилл и Мефодий (имена которых по-гречески значат Господний и Методичный), были римскими католиками, так как ездили для объяснений к папе Адриану в Рим, а не в Царьград к патриарху Фотию. Получив разрешение от папы переводить (в пику грекам) Евангелия на славянский язык они едва ли могли избрать для этого не папский латинский текст, а греческий, тем более, что сами не были греками.

Да и точно ли «папа Адриан», который разрешил им этот перевод, был римский понтифик Адриан II (867–872), который не имел еще звания папы, а не действительно Римский папа Адриан IV (1154–1159), державший церковную власть после неудачи Второго крестового похода 1147 года? Ведь нумерация одноименных пап введена лишь в XVIII веке, и легко было спутать.

Надеемся, мы достаточно убедительно показали, что первоначальные славянские переводы Библии и других богослужебных церковнославянских книг имеют не только лингвистические, но и исторические следы своего происхождения с Запада.

Даже историки церкви отмечали, что сборник славянской Библии был составлен не ранее конца XI века. До самых последних лет этого века в русской письменности, а также и во всем славянском мире не существовало определенного «Собрания библейских книг». Они предлагались славянскому читателю в самых разнообразных по содержанию книгах. Только значительно позже, в конце XV века Новгородский архиепископ Геннадий впервые выделил библейские книги из этого хаоса, собрал их в один кодекс и таким образом положил первое основание современной славянской Библии, как мы ее теперь имеем.

«Кодекс Геннадия» не отличается языковым единством текста. Только Пятикнижие Моисеево, Псалтырь и Пророческие книги, может быть, вошли в него в Кирилло-Мефодиевском переводе. А две книги Паралипоменон, три книги Ездры, книги Товита, Юдифи и Премудрости Соломона переведены прямо с Латинской (католической) Библии — Вульгаты, и переведены притом недостаточно искусно, без хорошего знания как латинского, так и русского языка (об этом можно прочитать в «Истории русской церкви» Митрополита Макария).

Но как же архиепископ Геннадий мог допустить перевод с «богоненавистного» латинского языка, если он был православным священником и предавал анафеме латинян? Неужели он не мог достать греческих подлинников этих книг? Как же он мог быть уверенным, что не разойдется с греческими версиями (что и случилось) в своем тексте?

Рукописная Библия Геннадия (1490) была создана ученым латинским богословом, хорватом Вениамином. Сообщают, именно он перевел для Геннадия ряд библейских книг, не найденных ни в славянском тексте, ни в греческом оригинале, с текста латинской Вульгаты. Так в переводе с латинского в составе нашей Библии появились I и II книги Паралипоменон, I, II и III книги Ездры, Немии, Товита, Иудифь, I и II книги Маккавеев. Издание этой книги понадобилось якобы для того, чтобы бороться с ересью жидовствующих.

Собранный Геннадием Кодекс послужил основанием для первого печатного издания славянской Библии — Библии Острожской. Оная была отпечатана в 1580–1581 годах Иваном Фёдоровым в городе Остроге.[43] Он сделал это вскоре после Тридентского Собора 1545–1563 годов, на котором была канонизирована католическая Библия, поэтому нечего удивляться, что его издание основывается на латинском и иудейском канонах. Так пишет А. В. Карташёв («Очерки по истории русской церкви»). Кодекс этот хотя и носит признаки сличения с греческим текстом, но больше всего воспроизводит полу-латинский текст кодекса Геннадия, иногда до грамматических описок.

Вот его-то и пытался безуспешно огречить в 1651–1658 годах патриарх московский Никон с помощью грека Арсения. Но второе издание славянской Библии в Москве (1663) только повторило Острожское издание.

14 ноября 1712 года Петр I издал такой указ:

Однако и после этого книги Товита и Юдифи остались со всеми прежними признаками перевода с латинской Вульгаты, не говоря уже о третьей книге Ездры, которой, как мы отмечали, совсем нет ни на греческом, ни на еврейском языках. Петр I умер до окончания этих поправок, в 1725 году. Дополнительный пересмотр библейских книг по греческому тексту был сделан лишь в царствование Елизаветы Петровны и напечатан в Москве в 1751 году. Текст этого Елизаветинского издания и есть тот, который мы имеем в русской церковнославянской Библии.

Такова история позднего возникновения нашей Библии и ее «огречивания».

Казалось бы, в этой обновленной Библии должны были быть вычищенными все латинизмы и готизмы первоначальных латинских переводов! Ничуть не бывало: традиция уже настолько окрепла, что такие общеупотребительные латинские слова, как церковь, вера, поп, алтарь, пост, крест, ладан оказалось невозможным заменить соответствующими им греческими словами даже и после «торжества православия» в русской церкви. Да и книги, явно переведенные с латинской Вульгаты, каковы Есфирь, Товит, Ездра и другие, уже нельзя было достаточно огречить, чтобы не осталось в них многочисленных следов латинского подлинника.

Интересно отметить также, что даже и в греческом тексте Евангелий встречаются латинизмы. Так, у Матвея (17, 25) дань названа кенсос, от латинского слова census; у Иоанна (18, 28) судилище названо прайторион, от латинского praetorium; у Марка (15, 15) оруженосец назван спекулятором, от слова speculator, высматриватель, и так далее. Но это бы еще ничего, а вот в греческой Библии мы имеем даже и своеобразные обороты, те же самые, как в латинской школе фразеологии. Так, вместо «извини меня» латиняне говорили «имей меня извинённым» (habe me excusatum), и вдруг у Луки (14, 18) мы находим и по-гречески тот же самый оборот. Точно так же, вместо «иметь совещание» по латыни говорится «взять совещание» (consilium capere), и этот же оборот мы находим в Евангелии от Матвея (12, 14). Хотя, конечно, в традиционном веке Иисуса Иерусалим был оккупирован римлянами.

Как ни крутись, мы так ли, эдак ли, постоянно попадаем вместо Царьграда в Рим, в противоположность установившимся у нас традиционным представлениям о византийском происхождении русской культуры.

Еретички, княжьи жены

В 1851 году в Москве была издана книжка Н. Головина «Родословная роспись потомков великого князя Рюрика», составленная по различным генеалогическим записям русской знати и по старинным летописям. В ней представлено 22 поколения от Рюрика (родился в 830? правил в 862–879) до князя-кесаря Федора Георгиевича Ромодановского, умершего в 1717 году. Современный читатель может найти упрощенную схему этой династии в книге «Российская и мировая история в таблицах» (СПб., 1995).

Первое, что дают списки князей — это данные для проверки физиологической достоверности родословных росписей, о чем говорилось в главе «Родила царица в ночь…» этой книги. Оказалось, что по прямой линии от Рюрика до Иоанна Иоанновича Рязанского княжата достигали половой зрелости лет в 26–27. Но поскольку это никак невозможно, постольку родословные списки русской знати, по которым Головин составил свою книгу — фантастичны, если считать происхождение князей действительно «от Рюрика-Нормана».

Почти такая же картина вырисовывается, если выводить их не от древнего легендарного Рюрика, а от современника 4-го Крестового похода Рюрика Ростиславовича (ум. 1212?), взявшего Киев в 1205 году (через год после захвата Царьграда крестоносцами). Считая его в 10-м колене от «Рюрика-Нормана», и разделив 309 лет, протекших от него до того же князя Иоанна Иоанновича Рязанского, мы получим для остающихся 12 перворожденных поколений среднюю продолжительность в 25 лет. Так что и в этом случае имеем для достижения половой зрелости слишком поздний возраст (после 20 лет).

Недостоверность родословной русских князей в этих пределах подтверждается и отдельными родами. Например, от Андрея Федоровича Стародубского, помеченного 1380 годом, до его прямого потомка князя-кесаря Федора Георгиевича Ромодановского, умершего в 1717 году, прошло 387 лет и десять поколений, на каждого почти 39 лет, что дает половую зрелость старше тридцати лет.

Однако, несмотря на фантастичность русских аристократических родословных, наиболее видные «предки» были нахватаны для них все же из каких-то летописей или из отдельных исторических сказаний, а потому дают нам действительно записи старинных историков и летописцев. А коли так, они интересны для нас при ответе на вопрос: какими были (или считались) в летописный период русской истории семейные связи русских князей? Ведь если бы эти князья были христианами византийской церкви, окончательно отделившейся от римской еще в 1054 году, то для брачной жизни русские князья должны были предпочитать единоверных гречанок, а не еретичек католического толка. Если русское христианство «вышло» из Византии, то легко сделать вывод, что не женились на польках, шведках, француженках, англичанках и немках московские цари вплоть до Петра I, который за свою любовь к западным европейцам был объявлен чуть ли не антихристом.

А что же мы видим в действительности? В родословиях русской аристократии, вообще говоря, мало показано княжеских жен и дочерей, но из тех, кто упомянут, большинство жен оказывается католичками, а дочери — в замужестве за католиками.

Вот некоторые из сообщений Головина.

XI в е к:

У Владимира Святого (977–1015) были три жены иностранки: Рогнеда (Горислава), дочь половецкого князя Рогвольда (умерла в 1000), Мальфрида, родом из Богемии (ум. 1000) и Анна, внучка византийского императора Константина Багрянородного (ум. 1011). А дочь его Доброгнева (Мария) Владимировна вышла в 1043 году за польского короля Казимира I.

Киевский великий князь Ярослав Владимирович (ум. 1054) был женат на Ингегерде, дочери шведского короля Олафа I (ум. 1050). Сын его Игорь Ярославич был женат на графине Орламиндской Кунигунде. Дочь его Елизавета (?) Ярославовна вышла замуж в 1045 году за Гаральда, короля норвежского. Вторая дочь его Анна (Агнесса) Ярославовна вышла в 1048 году за французского короля Генриха I, третья дочь Агмунда (Анастасия) — жена венгерского короля Андрея I.

Сын его, смоленский князь Вячеслав Ярославович (1038–1057) был женат на Оде, дочери Леопольда, графа Штаденского.

Евпраксия Изяславовна, дочь киевского великого князя Изяслава Ярославовича (1024–1078), вышла замуж за польского короля Болеслава, а сам Изяслав Ярославович был женат на сестре Казимира, короля польского (имя ее неизвестно).

Евпраксия Всеволодовна, дочь киевского великого князя Всеволода Ярославовича (1030–1093), вышла замуж сначала за маркграфа Штаденского, а потом в 1069 году за германского императора Генриха IV (1056–1106), с которым развелась в 1095 году.

Мы видим, что родство русских властелинов XI века было не менее международным, чем у потомков Екатерины II, и почти все иностранные браки были с католичками или католиками. При тогдашних путях сообщения и международной политической обстановке такая брачная активность «ни с того, ни с сего» была немыслимой. Браки такого рода могли происходить лишь при условии, что пришедшие из разных стран рыцари были основателями русских княжеств или единоверцами уже правящих русских князей.

XII в е к:

Сбыслава Святополковна, первая дочь киевского великого князя Святополка Изяславовича (ум. 1112), вышла в 1102 году за польского короля Болеслава Кривоустого. Предслава Святополковна, вторая его дочь, вышла в 1104 году за венгерского королевича Лодислава, сына Коломана. А сам киевский князь Святополк Изяславович был женат на неизвестной по имени дочери половецкого князя Тугора.

Улена Ростиславовна, дочь перемышльского князя Ростислава Владимировича (ум. 1126), вышла за польского герцога Болеслава IV Кудрявого.

Верхуслава Всеволодовна, дочь новгородского князя Всеволода (Гавриила) Мстиславовича (ум. 1138), вышла замуж за польского князя (имя неизвестно).

Мстислав Владимирович (1076–1132), сын Владимира Мономаха, был женат на Христине, дочери шведского короля Инга Стенкильсона (ум. 1122). Первая дочь его, Мальфрида Мстиславовна, сначала вышла замуж за норвежского короля Сигурда, потом за датского короля Эрика Эдмунда. Вторая — за венгерского короля Гезу, третья за датского (Оботритского) короля Кнута Святого, четвертая за Алексея, сына византийского императора Иоанна.

Первая дочь Владимира Мономаха, Евфимия, вышла замуж в 1112 году за Венгерского короля Коломана; вторая дочь, Мария, за царевича Леона, сына византийского императора Диогена (ум. 1146). А сам Владимир Мономах (1058–1125) был женат на Гиде, дочери английского короля Гарольда.

Анастасия Всеволодовна, правнучка киевского великого князя Мстислава Изяславовича (ум. 1170), вышла за Мазовского князя Болеслава Конрадовича. Мария Казимировна, дочь польского короля Казимира (ум. 1179), вышла за киевского князя Всеволода Святославовича Черного (ум. 1215).

Мальфрида Георгиевна, дочь туровского князя Георгия Ярославовича, вышла в 1165 году замуж за сына Луцкого князя Всеволода Ярославовича.

Дочь чешского князя (имя неизвестно, ум. 1206) — жена Владимирского великого князя Всеволода Большое гнездо.

Дочь киевского великого князя Всеволода Олеговича, Звенислава Всеволодовна, вышла замуж в 1148 году за польского герцога Болеслава IV. Неизвестная по имени дочь половецкого князя Аэны вышла замуж за сына Владимира Мономаха, суздальского великого князя Георгия Владимировича Долгорукого (ум. 1157).

Такое разностороннее иностранное родство невозможно, если принять во внимание, что оно происходит как раз во время 1-го Крестового похода. Но в таком случае мы должны допустить, что этот поход простирался на Киевское княжество, и что в Киеве тогда не признавали отделения восточной церкви от римской, хотя греки и прокляли ее еще за тридцать или сорок лет до того времени, в 1054 году.

XIII век:

Анна, дочь кончакского хана Ногая, вышла замуж за Смоленского (потом Ярославского) князя Федора Ростиславовича Черного (ум. 1299). Констанция, дочь короля венгерского Селы, вышла за галицкого князя Льва Даниловича (ум. 1301). Гертруда, дочь австрийского принца Фридриха, за галицкого короля Романа Даниловича (ум. 1260).

Агриппина Ростиславовна, внучка черниговского князя Михаила Всеволодовича (ум. 1246) — жена польского герцога Лешко Черного.

Елена Мстиславовна, дочь новгородского князя Мстислава Храброго (ум. 1228), вышла в 1226 году за венгерского королевича Андрея.

Анна, дочь венгерского короля Белы IV, стала женой черниговского князя Ростислава Михайловича (1249).

Александра, дочь полоцкого князя Брячислава, вышла в 1239 году за Александра Невского.

Ефимия Глебовна, дочь Туровского (Минского) князя Мстислава Глебовича (ум. 1239) вышла замуж за греческого царевича (имя его неизвестно).

XIV век:

Мария Гедиминовна, дочь литовского великого князя Гедимина (ум. 1349) вышла замуж за тверского князя Дмитрия Грозные очи (ум. 1326). Августа Гедиминовна — за московского великого князя Симеона Гордого (ум. 1358). Кестутия Гедиминовна вышла в 1375 году за тверского князя Ивана Михайловича (ум. 1426).

Агафия (Кончака), сестра хана Узбека (ум. 1318), вышла замуж за внука Александра Невского, Георгия Даниловича (ум. 1325).

Анна Святославовна, дочь Святослава Ивановича смоленского (ум. 1386), жена литовского великого князя Витовта Кестутиевича.

Юлиания Александровна, дочь тверского князя Александра Михайловича (ум. 1389), вышла замуж в 1349 году за литовского князя Ольгерда Гедиминовича (ум. 1392).

Мария Дмитриевна, дочь Дмитрия Ивановича Донского (ум. 1389), вышла замуж в 1394 году за литовского князя Лугвиния Ольгердовича.

Софья Витовтовна, дочь великого князя Литовского Витовта Кестутиевича, вышла в 1391 году за московского великого князя Василия Дмитриевича.

Анна Андреевна, дочь галицко-волынского князя Андрея Георгиевича, за Литовского князя Любарга Гедиминовича. Другая дочь его — за Тройдена, мазовецкого князя.

Елена Ольгердовна, дочь литовского великого князя Ольгерда Гедиминовича — жена Владимира Андреевича Храброго (ум. 1410), внука московского князя Ивана Калиты. Мария Ольгердовна, другая дочь Ольгерда, вышла замуж за суздальского князя Бориса Константиновича (ум. 1394). Третья дочь Ольгерда — Теодора, вышла за карачаевского князя Святослава Титовича (около 1370).

Напоминаем: согласно традиционной истории с 1243 по 1480 год Русь находилась под властью монголо-татар. Она «закрывала» от могучих беспощадных кочевников слабую Западную Европу. Не слишком ли много западных владык отдавали своих дочерей изнемогавшим под игом православным русским князьям?

А именно в этом, XIV веке, при наличии столь большого количества «породнений» с литовскими князьями, произошло Куликовская битва с монголо-татарами, причем на стороне Мамая, как считается, была и Литва… Но монголок и татарок, дочерей ордынских ханов, почему-то никто из русских в семью не берет.

XV век:

Анна Васильевна, дочь московского великого князя Василия Дмитриевича вышла за греческого императора Иоанна Палеолога (ум. 1417). Другая дочь его, Мария, жена литовского князя.

В 1453 году Царьград, столица Византийской империи, был взят турками. София, дочь деспота Моройского, племянница последнего византийского императора Константина Палеолога, в 1473 году вышла замуж за великого князя Ивана III. Это был брак русского с принцессой-гречанкой, привезенной из Ватикана папским легатом. Иван III жену взял, а от унии с папой отказался, по сути дав начало самодержавию на Руси. Самодержавие — такая организация власти, когда глава государства сам себя держит, не получая на то соизволения от иностранного императора, «помазываясь» на царство у себя на родине… А раньше помазывали в Царьграде (Первый Рим), затем в Риме итальянском (Второй Рим).

Вскоре произошел и второй брак с гречанкою: Мария, дочь греческого царевича Андрея и племянница греческого императора Константина Палеолога, вышла замуж в 1483 году за верейского князя Василия Михайловича Удалого.

Клена Степановна, дочь молдавского государя Стефана IV, вышла в 1488 году за Ивана Ивановича Тверского.

Елена Ивановна, младшая дочь московского великого князя Ивана III, вышла замуж в 1494 году за польского короля Александра Казимировича.

Анастасия Петровна, дочь царя казанского Петра (христианина), внучка Ивана II, вышла замуж за Василия Васильевича Шуйского (ок. 1450), сына суздальского князя Василия Георгиевича (1446).

XVI век:

Евдокия Ивановна, дочь московского великого князя Ивана III, вышла в 1506 году за казанского царевича, христианина Петра Кайдакула.

Татарское иго кончилось! И вот тебе на: чередой пошли браки русских с казанскими татарами-христианами. Из этого, ко всему прочему, выходит, что казанские татары еще в XV и даже в начале XVI века были единоверцами русских князей и лишь потом приняли мусульманство под влиянием турок. Припомним, что турки взяли Царьград в 1453 году, открыв себе этим путь на генуэзские колонии северного побережья Черного моря вплоть до Волги, а Волга — естественная дорога от Астрахани до Казани. Так получается, что с отпадением России от унии с Ватиканом часть ее земель из политических интересов перешла к греческому варианту христианства, а часть — к магометанству.

Имена — свидетели истории

Об униатстве русских князей с католиками в XI–XIII веках говорят нам, кроме всего прочего, их собственные имена, совершенно отсутствующие в греческих святцах и признаваемые латинскою церковью только для славян. Свидетельство тому — список киевских князей в хронологическом порядке.

Изяслав Ярославович (1054–1078), Святослав Ярославович (1073–1076), Изяслав Ярославович (вторично) (1076–1078), Всеволод Ярославович (1078–1093), Святополк Изяславович (1093–1113); в 1096–1100 году идет 1-ый крестовый поход германцев и лотарингцев через Византийские земли против мусульман.

Владимир Всеволодович (Мономах) (1113–1125), Мстислав Владимирович (1125–1132), Ярослав Владимирович (1131–1139), Всеволод Олегович (1139–1146); это время 2-го Крестового похода (1144–1147), прохода через Венгрию в Царьград германцев и французов; основание Московского княжества (1147).

Игорь Олегович (1146), Изяслав Мстиславович (1146–1154), Юрий Владимирович (1153–1157); возникновение Владимирского великого княжества.

Изяслав Давидович (1157–1159); Ростислав Мстиславович (1159–1167); основание Киево-Печерской Лавры (1159).

В 1169 году Андрей Боголюбский (1110–1174), сын суздальского князя Юрия Долгорукого и половецкой княжны, вместе с одиннадцатью князьями взял приступом Киев, разграбил его и перенес великокняжеский престол в Суздаль, а Киевское княжество сделал удельным, и в нем княжили: Владимир Мстиславович (1169–1172), Роман Мстиславович (1169–1172), Роман Ростиславович (1173–1177); только в эти годы и произошло отлучение магометан от Византийской церкви (1180) и в ответ — занятие магометанами Иерусалима (1187 год). Святослав Всеволодович (1177–1195); 3-й Крестовый поход (1189–1193). Англичане, французы и германцы дошли при нем до Акры.

4-й крестовый поход произошел в 1202–1204, и был он направлен против греческой церкви. События: взятие крестоносцами Царьграда в 1204 году, и разграбление ими в нем православных храмов. Взятие в это время Рюриком Ростиславовичем (несомненным крестоносцем) Киева в 1205 году и такое же разграбление православных храмов через год после взятия Царьграда. Латинская империя на Балканском полуострове и на греческом Архипелаге от 1204 до 1261 года.

В это время в Киеве княжили: Рюрик Ростиславович (1194–1212), Всеволод Святославович (1212–1214), Мстислав Рюрикович (1214–1224), Владимир Рюрикович (1224–1240).

В Татрах в 1238 году водворяется для пропаганды католицизма среди славян Орден Святого Креста, известный на Руси как Золотой Орден или Орда (Орден — ордо по-латыни). В 1239 году хан Батый (по-русски Батя-хан, папист, прозвище происходит от Ватикана, названия резиденции пап) берет Галич, Владимир-Волынский, Киев, Переяславль, при помощи этого Татрского ордена. Киевские князья исчезают со страниц истории: с 1320 года Киев принадлежит Литве; с 1569 года — Польше; с 1685 года — России.

Какие же имена князей мы встретили в списке? Святослав, Ярослав, Мстислав, Ростислав, Изяслав, Владимир, Всеволод — славянские имена, те самые, какие употреблялись у славянских униатов с Римом. А из остальных Рюрик (Родерик?), Игорь (от Jager — егерь, охотник), Роман (Римлянин), Юрий (от латинского jus, juris — Эрик). В другие времена встречались также имена Святополк, Аскольд (Скальд), Олег и Ольга. Тут нет ни одного греческого имени, в то время как в Византии в это самое время царствовали 6 Алексеев, 4 Михаила, 4 Константина, 4 Иоанна и так далее, именам которых неизбежно подражали бы и киевские князья при рождении у них детей, если б в то время на Руси было господство греческой, а не римской церкви и культуры.

Правда, как уже сказано, хронология летописных династий сомнительна. Но пусть даже список Великих киевских князей и растянут во времени, он все же рисует нам картину возникновения Киевского княжества первоначально под влиянием скандинавских переселенцев с севера, а также генуэзских и венецианских колонистов с юга, от побережий Черного моря, двигавшихся вверх по Днепру и Дону.

Окончательное оформление Великого киевского княжества произошло только во время 4-го Крестового похода при Рюрике — не первом, легендарном, а при втором (1194–1212), судя по его имени, времени и делам — униате-крестоносце, изгнавшем из Киева греческую партию духовенства. Но его княжество существовало недолго, и суверенитет перешел в северные леса из-за того, что одновременно с крестовыми походами из Татр произошли такие же походы из Прибалтики.

Крестовые походы XIII века Ливонского и Тевтонского орденов с северо-запада привели к возникновению и самих Московского, Тверского, Ярославского, Владимирского и других северных княжеств, концентрировавшихся около возводимых русскими крестоносцами укреплений. Великий (то есть главенствующий) князь назначался Ханом (Коганом, царем-священником, иначе папою) для сидения уже не в Киеве, а в разных северных городах для того, чтобы ни одно удельное феодальное княжество не могло сделаться политическим центром всех остальных.

Походы эти привели к основанию Новгородской республики, устроенной по аналогии с уже существовавшими в Европе Венецианской, Генуэзской и другими республиками. Католический характер Новгорода легко виден не только из его принадлежности в XIV веке к Ганзейскому союзу северо-немецких и прибалтийских городов. Много там и прочих мелочей. А после того, как с окончательной победой мусульманства в Царьграде (в 1453) суверенитет перешел к Московским великим князьям, которые перестали ездить за «ярлыком на княжение», которые стали держать свою власть сами, Иоанн III приписывал своим походам на Новгород характер борьбы за православие.

Начало нашествия

В 1261 году Латинская крестоносная империя ослабла из-за раздоров между ее феодалами, и греки, собрав силы в Малой Азии, отняли у них Царьград. Произошло великое торжество восточной церкви, к которой причисляет себя и русская!

Как отразилось у летописцев это радостное событие?.. А никак. Им о нем вроде бы ничего неизвестно.

Двумястами годами раньше, 15 июня 1099 года, крестоносцы взяли в Палестине Иерусалим, освободив от власти неверных гроб Господень, а почти сто лет спустя, 2 октября 1187 года Иерусалим отвоевал обратно мусульманский султан Саладин. Уж на эти-то события отозвались, конечно, русские монахи-летописцы? Нет, и об этом им неведомо.

Мы уже говорили об этом в первых главах этой книги; рассмотрим вопрос подробнее.

Только в сильно пополненной Ипатьевской летописи под 1187 годом значится: «Того же лета было знамение месяца сентября в 16 день. Тьма была по всей земле на удивление всем человекам. Ибо погибло солнце и небо погорело огненными облаками», — после чего упомянут Иерусалим. Однако по астрономическому вычислению затмение это было не 16, а 4 сентября. Полоса полной невидимости солнца шла тогда из-за Гренландии через Балтийское море, где затмение было полуденным, а затем через Европейскую Россию и Кавказ к Индии, где солнце и зашло в затмении. Ошибка в числе месяца показывает лишь на то, что это место вставлено в летопись много позднее событий. А затем прибавлено: «Такие знамения не на добро бывают. Ибо в день тот того же месяца взят был Иерусалим безбожными сарацинами»… но и это неверно: Иерусалим был взят не 16 или 4 сентября, а 2 октября 1187 года.

Ясно, что эта объяснительная прибавка, отсутствующая в других списках (кроме 1-ой Новгородской летописи) сделана уже очень поздно, так как и день затмения, и день взятия Иерусалима отнесены на 16 сентября, хотя затмение было на 12 дней ранее, а взятие Иерусалима — на 16 дней позднее. И кстати, мы находим это неожиданное упоминание Иерусалима в отдаленных от места действия северных летописях, тогда как в ближайшей к Царьграду Киевской летописи нет об этом ничего.

Такими путаницами и недостоверностями полны наши летописные источники. Во время Латинской империи на славянские земли, в том числе и на Киевское княжество наседали с Запада духовные и светские ордена крестоносцев с целью навязать им унию, а летописи об этом ничего не сообщают, а пишут о каких-то «татаровцах». Теперь-то их «выводят» с востока, из Монголии, но выглядит восточная трактовка зачастую донельзя нелепо.

Вот новгородский князь Александр в 1240 году в большой битве на Неве разбивает шведского полководца Биргера, вследствие чего и получает свое прозвище «Невский». Затем наносит сильное поражение соединенным силам рыцарей Ливонского и Тевтонского орденов на льду Чудского озера в так называемом «Ледовом побоище» (1242). А через три года после столь блестящих побед он едет с великими трудами по диагонали через всю восточную Европу — через Тверь, Москву, Рязань, Тамбов, и далее по малонаселенным степям в какой-то Сарай на нижней Волге! В юрту к степному скотоводу! А оттуда по непроходимым совершенно местам аж в Забайкалье, в пропавшее затем без следа урочище на реке Амуре к Великому Хану! И зачем? Чтобы через семь лет путешествия вернуться с разрешением княжить в Киеве и в спасенном им же самим от крестоносцев Новгороде.

И несмотря на свою поразительную преданность монголо-татарскому басурманству он же, скончавшись через 11 лет, был причислен христианской церковью к лику святых…

Чепуха, если задуматься. И совершеннейшая правда, если верно определить, куда и к кому ездил князь: не к Великому Хану в Монолию, а в Рим к Великому Кагану-Священнику (Pontifex Maximus).

Давайте же посмотрим, как описывается начало Татрского ига в Хартийной Новгородской летописи. Вот что сообщается в ней под 1237 годом:

Перечитайте еще раз, и вы с изумлением заметите, что немцев, католиков-крестоносцев русская летопись называет не только БЕЗБОЖНЫМИ, но и ПОГАНЫМИ, каковое слово современные исследователи склонны приписывать только к поминаниям «монголо-татар»!

А в следующем 1238 году записано для местностей, достаточно удаленных от Пскова и Литвы:

Десятину принято брать в христианских церквах. Каким образом идея эта влетела бы в голову монголо-татарину, скотоводу, приехавшему ради грабежа с другого конца света? Отчего не просит он половины? Почему сразу не берет ВСЕ силой?

Вот вроде бы всего шесть дней развиваются события. Но сразу же видно, что боями была уже охвачена громадная территория. Одновременно упоминается несколько городов, включая поездку трех князей на Воронеж; Юрий Владимирский желает «биться особо»; рыцари воюют у Коломны. В контексте этих событий и взята Рязань.

Если враг пришел с востока, из-за Волги, то по этой зимней Волге он дойдет до Ярославля раньше Юрия.

Анализ последних строк показывает, что всё это описание взятия Торжка было сделано много позднее 1238 года и рассказ о знаменитой битве при реке Сити, притоке Мологи, подвергался уже значительным искажениям. Н. А. Морозов пишет:

Это — еще одно подтверждение искажений русских летописей позднейшими редакторами, а потому и в других случаях нужно подходить к их сообщениям очень осмотрительно.

…Таково было начало нашествия. Добавим еще несколько соображений. Властелин орды в Новгородской летописи везде называется царем или цезарем, а не ханом. Даже в 1382 году, через 150 лет после нашествия, нет никакого хана, а есть царь:

Кроме того, если орда располагалась за Волгой, да к тому же была она татарской, то как же быть нам с летописным сообщением, что в ней пребывал митрополит, ставящий впоследствии епископов на Москву? Другое дело, если орден был в Татрах в Венгрии, а митрополит в подчиненном тогда крестоносцам Царьграде (Сарай = Царь), или прямо в существующем и до сих пор городе Сараево.

Интересно, что деяния «татарского» царя точно копировали немецкие крестоносцы. В 1410 году, по словам той же Новгородской летописи:

Так же ведут себя в отношении русских и католики в землях, подчиненных Ливонскому ордену:

Читая летописи, легко сделать вывод, что в это время в Литве, как и в русских княжествах, шла сильная борьба между орденским католичеством и русским византийством, так как за пятнадцать лет до ограбления Витовтом московского патриарха мы читаем в той же летописи об обращении Витовта в католичество после неудачной битвы с татарской ордою… ну конечно же, с Татрским орденом, иначе как бы это было удивительно: обращаться в католичество, получив поражение от монголо-татарской орды!

С 1386 году, после брака Ягайла с польской королевой Ядвигой, началось подчинение Литовско-русского государства Польше.

Уния церквей и рождение мифа

Не отвергая греческого церковного влияния хотя бы на Киевское княжество, мы должны признать, что после взятия Царьграда крестоносцами (1204) все славянские народности на Балканах, а с ними и Киевское княжество перешли к унии с католиками. Они держались ее и после обратного взятия греками Царьграда (в 1261) вплоть до 1480 года, когда Московский Великий князь Иван III, вступив в брак с Софией Палеолог и в политический союз с крымским ханом Менгли-Гиреем, отказался платить папе, а не какому-то монгольскому первосвященнику униатский налог. Он был понят своим народом и поддержан национальным русским духовенством, переставшим боготворить папство после Авиньонского пленения пап (1305–1377) и католического раскола (1378–1417). С этого момента и по этой причине весь период русского униатства и стал называться Татрским, в русском народном произношении — татарским, а по-гречески даже «тартарским», то есть Адским игом. А затем началось умышленное перенесение сцены действия на Восток.

Действительно, после битвы на Косовом поле в 1389 году, когда был убит наступавшими на славян турками последний независимый правитель Сербии Лазарь и югославские христианские земли подпали под другое иго — магометанское, с ним в последующих поколениях стали невольно объединять и былое латинское иго, и таким образом переселять его с запада на восток, что было на руку папству, которому турки тоже угрожали.

Такая мысль — а действительно ли Татрское иго было христианским, католическим, а не Адским, тартарским, — должна была очень вдохновить ученых клерикалов по пословице: если и не правда, то хорошо придумано. Вместо того, чтобы поминать старые обиды, не лучше ли их позабыть ввиду необходимости объединиться против общего врага?

Загадка эта с точки зрения нашей версии истории решается просто: Римские папы, эти действительные каганы, каны или ханы, желая восстановить унию с восточными христианскими народами, не признали прозвище ханов за свое. Оставив этот библейский титул исключительно за магометанами, они тем самым отделили себя и от всех сказаний о своих делах, сохранившихся в славянских и русских летописях. Возможно, они и сами себя не узнавали в этих описаниях.

В интересах Римской церкви надо было «переселить» сказания трехсотлетней давности в какую-нибудь недоступную из-за своей отдаленности страну, создав ей связную историю. И вот измышляются целые этнографии внутренних азиатских тартаров и путешествия к ним. Таковы книги епископа Черногорского Иоанна де Плано Карпини и монаха Бенедикта из Бреславля, якобы его спутника; путешествие монаха Рубрука и даже светского лица Марко Поло, продиктовавшего свои воспоминания своему товарищу по заточению в тюрьме будто бы еще в 1298 году.

Этим фантастическим по своему характеру произведениям все верили в ту некритическую эпоху, и они достигли своей цели. В 1438-м независимый пока от турок император Византии Иоанн Палеолог отправился на Ферраро-Флорентийский собор, созванный папой Евгением IV. Там была принята уния церквей. В ответ на это турки надавили на греческое духовенство в своих землях. Эти православные, собравшись через пять лет (в 1443) на собор в Иерусалиме, предали флорентийскую унию анафеме. Еще через 10 лет, в 1453 году, турки взяли сам Царьград, подчинив себе всё греческое духовенство. Увидев бесполезность навязывать далее унию грекам, папская курия направила свои усилия на оставшихся независимыми от Турции славян и русских. А как же можно было их уговорить, если здесь ещё помнили про латинское иго? Вот и пошёл в ход придуманный монгольский «извод» этого ига. Сараево в Боснии подменили каким-то Сараем за Волгой, а завоеванный крестоносными орденами Царьград — захваченным «монгольскими ордами» Пекином.

Через сотню лет таких уверений действительная история Татрского ига была совершенно забыта! В 1596 году Брестский собор в Литве, на который приехал Киевский митрополит Михаил Рагоза и много славянских русских епископов, признал унию, которая затем стала распространяться в юго-западной Руси, Волыни, Подолии и Белоруссии, встречая сопротивление только в казачестве и в Московии…

Подробнее о создании монголо-татарской легенды — следующие главы нашей книги.