Другая сторона прощания

Глава 3

Заинтриговав Босха своей просьбой, Вэнс левой рукой перевернул лист бумаги и сказал, что продолжит после того, как Босх поставит на нем свою подпись.

– Это документ о неразглашении, – пояснил он. – По словам моего юриста, безупречный. Подписав его, вы гарантируете, что не раскроете содержания нашей беседы или подробностей расследования никому, кроме меня. Никому из моих служащих. Никому из тех, кто придет к вам от моего имени. Лишь мне, мистер Босх. Подписав этот документ, вы будете держать ответ только передо мной. И не станете сообщать о результатах расследования никому, кроме меня. Понятно?

– Да, понятно, – ответил Босх. – Это меня не смущает.

– Что ж, прекрасно. Вот вам ручка.

Подвинув лист бумаги на край стола, Вэнс взял с вычурной золотой подставки ручку и протянул ее Босху. Она оказалась чернильная, тяжелая и толстая – судя по всему, из чистого золота. Такая же, как на фотографии, где Вэнс давал автограф Ларри Кингу.

Просмотрев документ, Босх оставил на нем свой росчерк. Положил ручку на листок и подвинул его обратно Вэнсу. Старик убрал документ в ящик стола, закрыл его на ключ, взял ручку и поднял так, чтобы Босх хорошенько ее рассмотрел.

– Эта вещица сделана из золота, добытого моим прадедом в тысяча восемьсот пятьдесят втором году на приисках Сьерра-Невады, – сказал Вэнс. – А потом конкуренты вынудили его двинуться на юг. И он понял, что на железе можно заработать больше, чем на золоте. – Он повертел ручку в пальцах и продолжил: – Ее передавали из поколения в поколение. Я получил ее, когда уезжал учиться.

Вэнс смотрел на ручку так, словно видел ее впервые в жизни. Босх молчал. Он думал, не страдает ли Вэнс от слабоумия, признаком коего можно считать его просьбу: найти человека, которого, возможно, никогда не существовало.

– Мистер Вэнс… – произнес он.

Вернув ручку на подставку, Вэнс взглянул на Босха.

– Мне некому ее оставить, – сказал он. – И все остальное оставить некому.

Он говорил правду. Босх уже ознакомился с его биографией. Вэнс ни разу не был женат и не имел детей. Кое-где встречались косвенные намеки, что он гомосексуалист, но эта информация оставалась неподтвержденной. Еще кое-где говорилось, что Вэнс целиком посвятил себя работе, не оставив в жизни места для долгосрочных отношений, не говоря уже о создании семьи. У него было несколько кратких романов – по большей части с голливудскими старлетками. Не исключено, что фиктивных, чтобы развеять слухи о его гомосексуальности. Но за последние сорок лет в прессу не просочилось ни капли информации о личной жизни Вэнса.

– У вас есть дети, мистер Босх? – спросил Вэнс.

– Дочь, – ответил Босх.

– Где она?

– В округе Ориндж. Учится в Университете Чепмена.

– Неплохо. Что изучает? Фильмопроизводство?

– Психологию.

Откинувшись на спинку кресла, Вэнс устремил взгляд в прошлое.

– Я, когда был юн, хотел изучать фильмопроизводство. Мечты молодости… – не закончив мысль, проговорил он.

Босх понял, что деньги придется вернуть. Старик определенно был не в себе. Ни о какой работе не могло быть и речи. Для Вэнса десять тысяч – это капля в море, но Босх никогда не брал денег у больных людей. И не важно, насколько эти люди богаты.

Вынырнув из пучины воспоминаний, Вэнс взглянул на Босха. Казалось, старик прочел его мысли. Вцепившись левой рукой в подлокотник кресла, он подался вперед и сказал:

– Пожалуй, нужно ввести вас в курс дела.

– Да, было бы неплохо, – кивнул Босх.

Вэнс кивнул в ответ и все так же криво улыбнулся. На мгновение опустив взгляд, он вновь посмотрел на Босха. Глубоко посаженные глаза его блеснули за стеклами очков без оправы.

– Давным-давно я сделал ошибку, – начал он. – И не исправил ее. Ни разу не оглянулся. Теперь же я хочу узнать, есть ли у меня наследник. Чтобы было кому передать золотую ручку.

Какое-то время Босх удивленно смотрел на него, надеясь, что старик станет развивать свою мысль. Но тот, похоже, переключился с одного воспоминания на другое.

– В восемнадцать лет я не желал связываться с отцовским бизнесом, – сказал Вэнс. – Мечтал стать новым Орсоном Уэллсом. Хотел делать фильмы, а не запчасти для самолетов. Я был самонадеян, что неудивительно для юноши.

Босх вспомнил себя в возрасте восемнадцати лет. Желание выбрать свой собственный путь завело его в подземные ходы вьетконговцев.

– Я настаивал на изучении фильмопроизводства, – продолжил Вэнс. – В тысяча девятьсот сорок девятом году поступил в Университет Южной Калифорнии.

Босх покивал. Ему уже было известно, что через год учебы Вэнс перевелся в Калтех и пошел по стопам отца. Почему? В Интернете об этом не было ни слова. Босх понял, что вот-вот узнает ответ на этот вопрос.

– Я встретил девушку, – произнес Вэнс. – Мексиканку. Вскоре она забеременела. Это было самое кошмарное событие в моей жизни. Хотя нет, рассказывать обо всем отцу было еще хуже. – Умолкнув, он опустил глаза на столешницу.

Додумать остальное было нетрудно, но Босх хотел услышать все из уст самого Вэнса. А если не все, то как можно больше.

– Что случилось? – спросил он.

– Отец послал к ней своих людей, – ответил Вэнс. – Чтобы те убедили ее избавиться от ребенка. Эти люди должны были увезти ее в Мексику и решить все раз и навсегда.

– Она уехала?

– Если и уехала, то не с людьми моего отца. Она исчезла из моей жизни, и больше я ее не видел. А пуститься на поиски мне не хватило смелости. У отца тогда появились все необходимые рычаги давления. Он грозил мне позором, бесславием, даже уголовным преследованием из-за возраста девушки. Я сделал, что было велено. Перевелся в Калтех, и моей самонадеянности пришел конец. – Вэнс кивнул, словно ставил точку в своем рассказе. – Времена были другие… И для нее, и для меня.

Подняв взгляд, Вэнс какое-то время смотрел Босху в глаза, после чего продолжил:

– Но теперь я хочу все узнать. Когда дошел до самого конца, появляется желание вернуться к началу…

Помолчав несколько секунд, он заговорил снова:

– Вы способны мне помочь, мистер Босх?

Боль в глазах Вэнса была неподдельной. Босх кивнул:

– Прошло много времени, но попробовать можно. Разрешите задать несколько вопросов и сделать кое-какие пометки?

– Делайте свои пометки, – сказал Вэнс. – Но повторяю: все, что касается нашего с вами дела, должно оставаться в строгом секрете. Под угрозой могут оказаться человеческие жизни. Вы обязаны будете оглядываться на каждом шагу. Не сомневаюсь, что кое-кто захочет выяснить, зачем я искал встречи с вами. И какую работу вам предложил. У меня уже есть легенда, но ее мы обсудим позже. Теперь же задавайте свои вопросы.

«Под угрозой могут оказаться человеческие жизни» – эти слова эхом отозвались в груди Босха. Он вынул из внутреннего кармана пиджака миниатюрную записную книжку. Достал ручку – не золотую, а пластмассовую. Он купил эту ручку в драгсторе.

– Вы только что сказали, что под угрозой могут оказаться человеческие жизни. Чьи? Почему?

– Не прикидывайтесь простачком, мистер Босх. Уверен, что перед нашей встречей вы провели мало-мальские исследования. У меня нет наследников, по крайней мере известных миру. Когда я умру, у руля «Адванс инжиниринг» встанет совет директоров. Эти люди продолжат набивать карманы, наживая миллионы на государственных заказах. Но если у меня найдется наследник, все изменится. На карту поставлены миллиарды долларов. Думаете, на свете нет организаций или частных лиц, способных пойти на убийство ради такой суммы?

– Могу сказать по собственному опыту, что люди способны пойти на убийство по любой причине. И даже вовсе без нее, – сказал Босх. – Допустим, я выясню, что у вас есть наследник. Не исключено, что он окажется в опасности. Вы уверены, что этого хотите?

– Я предложу наследнику выбор, – ответил Вэнс. – Думаю, таков мой долг. И буду защищать этого человека всеми доступными мне средствами.

– Как ее звали? Ту девушку, что забеременела?

– Вибиана Дуарте.

Босх записал имя в блокнот:

– Вы, случаем, не знаете, когда она родилась?

– Этого я не помню.

– Она училась в Университете Южной Калифорнии?

– Нет. Мы познакомились в ОК. Она там работала.

– ОК?

– Студенческий кафетерий. Он назывался «Общая кухня». Сокращенно – ОК.

Босх тут же расстался с надеждой найти Вибиану Дуарте через реестр студентов. Обычно такие записи были весьма полезны, ибо руководство учебных заведений, как правило, следило за судьбой выпускников. Но Вибиана не училась в университете, а это значило, что разыскать ее будет трудно, а то и невозможно.

– Вы сказали, она мексиканка, – продолжил он. – То есть латиноамериканка? У нее было гражданство США?

– Не знаю. Вряд ли. Отец…

Он не договорил.

– Что отец? – спросил Босх.

– Не знаю, правда ли это, но отец сказал, что таков был ее замысел, – произнес Вэнс. – Она забеременела, чтобы выйти за меня замуж и получить гражданство. Но отец много чего говорил, и не все его слова были правдивы. К тому же убеждения его были… скажем так, неоднозначными. Так что не знаю.

Вспомнив Нельсона Вэнса и его увлечение евгеникой, Босх задал следующий вопрос:

– Скажите, нет ли у вас фотографии Вибианы?

– Нет, – ответил Вэнс. – Не представляете, как часто я мечтал, чтобы у меня была ее карточка. Чтобы я мог еще раз взглянуть на нее.

– Где она жила?

– Рядом с университетом. В нескольких кварталах, не дальше. На работу ходила пешком.

– Не помните адрес? Может, название улицы?

– Нет, не помню. Это было так давно, и я слишком долго старался все забыть. Но беда в том, что с тех пор я никого не любил по-настоящему.

Вэнс впервые заговорил о любви. О том, насколько серьезными были их с Вибианой отношения. Босх знал: оглядываясь, человек смотрит на свою жизнь сквозь увеличительное стекло. Все выглядит большим, даже огромным. Университетское свидание может показаться любовью всей жизни. Но прошло уже много десятилетий, а Вэнсу все еще было больно говорить на эту тему. Босх ему поверил.

– Как долго вы встречались, прежде чем все это случилось? – спросил он.

– Восемь месяцев, с первого до последнего свидания, – ответил Вэнс. – Восемь месяцев.

– Не помните, когда она сказала вам, что беременна? Хотя бы месяц или время года?

– Сразу после начала летнего курса. Я записался на него, чтобы видеться с Вибианой. Значит, в тысяча девятьсот пятидесятом году, в конце июня. Может, в начале июля.

– Говорите, до этого вы встречались восемь месяцев?

– Учиться я начал в сентябре сорок девятого. Зашел в ОК и тут же приметил Вибиану. Но заговорил с ней не сразу. Пару месяцев набирался храбрости.

Старик снова опустил глаза на столешницу.

– Что еще вы помните? Вы встречались с ее родственниками? – подсказал Босх. – Можете назвать какие-нибудь имена?

– Нет, не могу, – ответил Вэнс. – Вибиана была из католической семьи, и отец ее отличался строгостью. Я же не был католиком. Короче говоря, Ромео и Джульетта. Я не был знаком с ее родней, а она не встречалась с моей.

Услышав эти слова, Босх тут же ухватился за новую зацепку:

– Не знаете, в какую церковь она ходила?

Вэнс поднял глаза:

– Вибиана говорила, что ее назвали в честь церкви, в которой ее крестили. Это был собор Святой Вибианы.

Босх кивнул. Изначально собор Святой Вибианы располагался в центре города, в квартале от Главного управления полиции, где Босх когда-то работал. Зданию было больше сотни лет, и в девяносто четвертом году оно сильно пострадало при землетрясении. Рядом построили новый собор, а старый передали городу как памятник архитектуры. Теперь там был то ли концертный зал, то ли библиотека. Но зацепка была неплохой. В католических церквях обычно хранятся записи о рождении и крещении. Узнав, что Вибиана не была студенткой университета, Босх приуныл. Теперь же он снова приободрился. И еще один положительный момент: независимо от статуса родителей, Вибиана, скорее всего, была гражданкой США. А если так, записи о ней будет нетрудно отыскать в общественных архивах.

– Допустим, она выносила ребенка. Когда он должен был родиться?

Вопрос был щекотливый, но Босху хотелось сузить диапазон поисков.

– По-моему, она сказала мне о беременности, когда была на втором месяце, – припомнил Вэнс. – Так что ребенок должен был родиться в январе следующего года. Может, в феврале.

Босх все записал.

– Сколько ей было лет, когда вы встречались? – спросил он.

– Когда мы познакомились, ей было шестнадцать, – ответил Вэнс. – А мне восемнадцать.

Еще одна причина, по которой отец Вэнса воспринял все в штыки. Вибиана была несовершеннолетней. Беременная шестнадцатилетка в 1950 году… У младшего Вэнса были бы проблемы с законом. Мелкие, но весьма неприятные.

– Она ушла из школы после восьмого класса? Или училась до двенадцатого? – спросил Босх.

Он неплохо знал район Университета Южной Калифорнии. Если Вибиана училась, то в Школе ремесленного искусства. Там тоже могли сохраниться какие-то записи.

– Ушла, – сказал Вэнс. – Ей пришлось устроиться на работу. Семье нужны были деньги.

– Она не говорила, чем ее отец зарабатывал на жизнь?

– Не припоминаю.

– Ладно. Итак, вы не помните, когда она родилась. Скажите, за те восемь месяцев вы не отмечали ее день рождения?

Ненадолго задумавшись, Вэнс покачал головой:

– Нет. Не помню такого.

– Если я правильно понял, вы начали встречаться в конце октября, а расстались в конце июня. Или в начале июля. Значит, она родилась в промежуток между июлем и концом октября, плюс-минус. Верно?

Вэнс кивнул. Когда – и если – дело дойдет до работы с архивом, сократить временной промежуток до четырех месяцев будет весьма полезно. Прежде всего Босху нужно было выяснить дату рождения женщины по имени Вибиана Дуарте. Он записал названия месяцев и предполагаемый год рождения – 1933, потом снова поднял взгляд на Вэнса и спросил:

– Как считаете, ваш отец откупился от нее? Или от ее семьи? Чтобы Вибиана сбежала и помалкивала?

– Если и так, об этом он мне не говорил, – покачал головой Вэнс. – Но это я сбежал, не она. Мне до сих пор стыдно за этот трусливый поступок.

– Вы когда-нибудь пробовали ее найти? Нанимали кого-нибудь для поисков?

– К сожалению, нет. Насчет других сказать не могу.

– То есть?

– То есть весьма вероятно, что ее искали другие. В качестве упреждающего шага на случай моей смерти.

Какое-то время Босх обдумывал его слова. После этого взглянул на свои скудные записи и решил, что для начала хватит.

– Вы говорили, что придумали для меня легенду.

– Да. Запишите имя: Джеймс Франклин Олдридж.

– Кто он?

– Мой первый сосед по комнате в университетском общежитии. После первого семестра его отчислили.

– За неуспеваемость?

– Нет, по другой причине. Вот ваша легенда: я попросил вас найти своего соседа, потому что хочу извиниться перед ним. Мы оба кое-что сделали, но он взял вину на себя. Таким образом, вы сможете поднять архивы тех лет, не вызывая подозрений.

– Неплохо придумано, – кивнул Босх. – История реальная?

– Да.

– Думаю, мне нужно знать, что за поступок вы с ним совершили.

– Для поисков Олдриджа в этом нет необходимости.

Босх секунду подождал, но Вэнс ничего не добавил к сказанному. Гарри записал имя Олдриджа, попросив Вэнса произнести его по буквам, и закрыл блокнот.

– Последний вопрос. Вполне вероятно, что Вибиана Дуарте уже мертва. Что мне делать, если она родила вам наследника и я его найду? Связаться с ним?

– Нет, ни в коем случае. Никаких контактов, пока не отчитаетесь передо мной. Нужно будет тщательно все проверить, а потом уже делать следующий шаг.

– Проверить? Хотите провести анализ ДНК?

Кивнув, Вэнс какое-то время внимательно смотрел на Босха, после чего вновь открыл ящик стола. Достал из него пухлый белый конверт без надписей, положил на стол и подтолкнул к Босху:

– Я доверяю вам, мистер Босх. Теперь у вас достаточно информации, чтобы обмануть старика. Но я уверен, что вы не станете так поступать.

Босх взял конверт. Тот не был запечатан. Заглянув внутрь, он увидел прозрачную стеклянную пробирку с тампончиком для сбора слюны из полости рта. Это был образец ДНК Вэнса.

– Мистер Вэнс, раз уж речь зашла о доверии… Это у вас есть возможность меня обмануть.

– Поясните.

– Я бы предпочел собственноручно взять мазок.

– Поверьте мне на слово.

– И вы мне.

Вэнс кивнул. Больше обсуждать было нечего.

– Думаю, у меня достаточно информации, чтобы приступить к делу.

– В таком случае разрешите задать вам последний вопрос, мистер Босх.

– Слушаю.

– Я читал о вас в газетах, но ответа так и не нашел. Однако возраст у вас подходящий. Чем вы занимались во время войны во Вьетнаме?

– Воевал, – помолчав, ответил Босх. – Был там дважды. Не исключено, что видел логотип вашей компании на вертолетах почаще, чем вы.

– Не исключено, – кивнул Вэнс.

Босх встал:

– Скажите, как связаться с вами, если возникнут новые вопросы или мне нужно будет отчитаться о проделанной работе?

– Ах да, минутку.

Вэнс выдвинул ящик стола, достал визитную карточку и дрожащей рукой протянул ее Босху. На карточке был один лишь телефонный номер.

– Позвоните по этому номеру, и я вам отвечу. Если трубку снимет кто-то другой, дело нечисто. Не доверяйте этому человеку.

Босх посмотрел на визитку и перевел взгляд на старика в инвалидном кресле. Кожа Вэнса была похожа на жеваную бумагу, а тонкие волосы казались хрупкими, словно сухие листья. Интересно, у него паранойя разыгралась или дело и впрямь такое рискованное?

– Вам грозит опасность, мистер Вэнс? – спросил Босх.

– Человеку в моем положении всегда грозит опасность, – ответил Вэнс.

Босх провел большим пальцем по твердому краю визитки.

– Вскоре я с вами свяжусь, – пообещал он.

– Мы не обсудили ваш гонорар, – заметил Вэнс.

– Мне хватит тех денег, что вы уже заплатили. Для начала. А дальше – как пойдет.

– Я заплатил лишь за эту встречу.

– Что ж, она состоялась. И этого более чем достаточно, мистер Вэнс. Ничего, если я выйду самостоятельно? Или сработает сигнализация?

– Как только вы покинете комнату, об этом станет известно. Вас тут же встретят.

Босх сделал удивленное лицо, и Вэнс пояснил:

– Это единственная комната без видеонаблюдения. Камеры стоят даже у меня в спальне. Но здесь я сумел отстоять право на уединение. Как только вы выйдете в коридор, вас встретят.

– Понимаю, – кивнул Босх. – Что ж, скоро я с вами свяжусь.

Он вышел в коридор. Почти сразу к нему подошел мужчина в костюме, молча вывел его из дома и проводил к машине.