Другая сторона времени. Осада вечности. Дальние берега времени.

Прежде

Когда первое послание из космоса достигло Земли, пять человек, вступивших на дорогу к Эсхатону, занимались своими делами, Доктор Пэт Эдкок серьезно поругалась со своим нью-йоркским бухгалтером. Капитан (точнее, уже бывший капитан) Джимми Пен-Цзы Лин, находившийся у матери на Мауи, безуспешно обзванивал влиятельных друзей и знакомых. Генерал-майор Мартин Деласкес только что получил вторую звезду от губернатора суверенного штата Флорида. Доктор наук Розалина Арцыбашева убивала время игрой в шахматы по факсу с самыми разными противниками у себя на даче под Киевом. А Дэн Даннерман отсиживался в захудалом пансионате в Линце. Он скрывался от криминальной полиции с женщиной по имени Ильза, профессиональной террористкой из «Союза свободной Баварии», организации, более известной под названием «Безумный король Людвиг». Сам Даннерман был в группе всего лишь курьером.

Большинство из этих пяти никогда прежде не встречались друг с другом. Пэт Эдкок, будучи по специальности астрономом, могла бы примерно представить, что послание повлияет на жизнь людей, но и она не знала, как именно и в какой степени. Остальные же вообще не задумывались над этим вопросом.

И все же послание так или иначе подействовало на всех пятерых, став неожиданностью для одних, взволновав других и испугав третьих. Впрочем, примерно так отреагировал весь мир. А чего еще можно было ждать? Послание стало главным, исторического значения событием года. Впервые за все время терпеливые астрономы, что дежурили у телескопов, настроенных на поиски внеземного разума, получили вполне внятное и, несомненно, имеющее внеземное происхождение послание из космического источника.

Разумеется, сообщение вызвало множество вопросов. Даже самые опытные специалисты, еще работавшие по находящейся на последнем издыхании программе СЕТИ, смогли расшифровать лишь отдельные фрагменты послания. Радиосигналы вовсе не представляли собой полузабытые точки и тире азбуки Морзе; они не имели никакого отношения ни к английскому, ни к какому-либо другому из известных языков, если только картинки нельзя назвать неким особым языком. Когда полученную информацию пропустили через самые быстрые и мощные компьютеры, то оказалось, что по меньшей мере одна часть сообщения вообще не слова, а изображения. Сложив детали в требуемом порядке, ученые получили анимационную схему.

Даннерман и его подруга в своем убежище на Боннерштрассе снова и снова натыкались на нее, переключая каналы телевизора. У Дэна схема вызвала любопытство, у Ильзы лишь мимолетный интерес. Она принадлежала к числу тех немногих, кому наплевать на то, что там говорят звезды. Какие бы дерьмовые тайны ни нес этот космический бред, заявила Ильза, он никак не повлияет на твердую решимость революционеров «Безумного короля Людвига» освободить Баварию от жестокого ига пруссаков. Она также напомнила Дэну, что они оба поклялись посвятить этому свою жизнь.

Откровенно говоря, схема не очень-то впечатляла. Бесконечное повторение ее по всем телеканалам обычно сопровождалось закадровыми комментариями тех, кто имел хоть какую-то научную степень и страстное желание «засветиться» на телевидении. Комментарии звучали по-разному, схема оставалась все той же. Сначала на темном экране появлялось крохотное яркое пятно. Потом оно взрывалось, разбрасывая во всех направлениях множество еще более мелких и тусклых пятнышек. Постепенно их центробежное движение замедлялось, а затем пятнышки сначала потихоньку, а потом все быстрее снова стягивались к центру экрана. После этого вновь возникало первоначальное яркое пятно… и тут слово брали комментаторы.

— Несомненно, послание содержит в себе еще что-то, — говорил престарелый доктор наук с астрономического факультета Венского университета, — но пока мы не можем расшифровать остальное. Весьма прискорбно, так как сама по себе схема — и вы это видите — малоинформативна при отсутствии другой части сообщения. Данный фрагмент составляет примерно одну двадцатую часть общего объема радиопередачи и длится лишь несколько секунд. Оставшееся расшифровке не поддается. Тем не менее я полагаю, что могу интерпретировать смысл показанного фрагмента. Это не что иное, как описание истории нашей Вселенной; спрессованный в несколько секунд процесс, растянувшийся на многие десятки миллиардов лет. Модель начинается с показа маленького и — должен признаться от имени тех, кто посвятил науке всю свою жизнь, — не вполне вразумительного объекта, предшествовавшего рождению Вселенной. Затем происходит так называемый Большой взрыв, и появляется та Вселенная, которую мы знаем. Она расширяется — этот процесс идет и сейчас, как подтверждают расчеты наших астрономов. Затем Вселенная стягивается снова, что американцы называют Большим сжатием.

— Большое Сжатие. Ну и чушь! Пошли спать, — сердито сказала Ильза. — Уолтер, ты видел это по меньшей мере раз сто.

— Вовсе не обязательно называть меня здесь партийным именем, — рассеянно заметил Дэн, глядя на экран.

Доктор наук как раз начал излагать теорию повторяющихся вселенных Стивена Хокинга. Даннерман слышал все это уже в третий раз.

— Не указывай мне, что делать, ты, дилетант, — сурово заявила Ильза.

Дэн переключился на другой канал, где показывали все ту же схему.

— Как с тобой тяжело! — Ильза вздохнула. — Отключи хотя бы звук, потому что я собираюсь спать.

— Хорошо.

Дэн выполнил ее просьбу, но продолжал смотреть на экран, хотя и чувствовал, что начинает уставать от чертовой схемы, как и Ильза. Собственно, схема его не интересовала. Дэн хотел, чтобы Ильза легла спать без него, и, когда наконец тихое посапывание убедило Дэна, что подруга уснула, он тихонько направился к двери, не забыв прихватить пиджак.

Дэн отсутствовал недолго, однако, вернувшись, обнаружил, что Ильза проснулась и сидит на кровати, сложив руки на груди. Вообще-то она довольно симпатичная, но только не в таком настроении.

— Где ты шлялся? — требовательно спросила Ильза, сердито глядя на замершего у входа Дэна.

— Ходил подышать свежим воздухом, — извиняющимся тоном объяснил он.

— Свежим воздухом? В Линце?

— Ну, мне хотелось хоть немного развеяться. Сменить обстановку. Ладно… я заглянул в пивную. Чего ты от меня хочешь, Ильза… то есть, извини, Брунгильда? Мне надоело целыми сутками безвылазно сидеть в чертовой дыре.

— Дыра! Эти слова выдают твое классовое происхождение, Уолтер. Я требую полной преданности нашему делу! Кроме того, если бы тебя узнали, ты попал бы в реальную тюрьму. А уж там бы тебе надоело по-настоящему.

— Черт побери… э-э… Брунгильда. Нас ведь не ищут в Австрии, верно?

— Обеспечение безопасности — моя работа, Уолтер. Ты кому-нибудь звонил?

— Для этого же не надо выходить, верно? — вполне разумно ответил он. И это не было ложью, потому что Дэн Даннерман предпочитал не врать, когда можно обойтись простым жульничеством или хитростью.

— Так. — Ильза внимательно посмотрела на него. Голос ее смягчился. — Мне бы тоже хотелось убраться отсюда. Мы нужны не здесь, а в Баварии.

— Скоро мы там будем, — сказал Дэн, чтобы хоть как-то приободрить подругу.

Самое смешное, что ему действительно хотелось ее приободрить. Да, Ильза преступница, террористка, ее руки обагрены кровью, но Даннерману она все равно нравилась. Дэн и прежде замечал в себе это. Ему часто нравились люди, которых он отправлял в тюрьму.

Он потянулся за пультом, и Ильза застонала.

— Господи, ты снова его включаешь? Ну что нам эта схема?

— Просто интересно, — объяснил Дэн.

— Интересно! В нашей жизни нет места для того, что всего лишь «интересно». Уолтер, Уолтер… Иногда я думаю, никакой ты не революционер.

Конечно, тогда Ильза не знала, насколько верно ее замечание, а к тому времени, когда узнала, в мире уже много чего произошло. Во-первых, из космоса пришло второе сообщение. Какое-то мохнатое, жутко скалящееся существо с двенадцатью когтями на каждой руке мяло и тискало комочек, образовавшийся в результате Большого сжатия. Затем рядом с этим пугалом появились один за другим еще семь инопланетян.

Никто не понимал, что все это значит, хотя предположений хватало. У комиков, выступавших в ночных клубах, не было недостатка в новом материале. Какой-то клоун окрестил пришельцев «Семью гномами»; другой предположил, что земляне видят кусочек инопланетного мультфильма, случайно переданного на Землю. Наиболее пугливые ученые, а также всевозможные гуру, зарабатывающие деньги на проповеди самых эксцентричных религиозных доктрин, посчитали второе послание чем-то вроде предупреждения.

Они и не догадывались, насколько правы.

К тому времени в жизни пяти героев произошли большие перемены. Дэн Даннерман, выполнив задание в Европе, внедрился в среду наркодельцов, промышлявших в Нью-Йорке. А Ильза, прогуливаясь по серому дворику особо охраняемой тюрьмы в Дармштадте, проклинала тот день, когда встретила Уолтера.

Глава 1 ДЭН

Когда Джим Дэниел Даннерман услышал завывание полицейских сирен, он как раз ехал из офиса семейного адвоката в обсерваторию своей кузины, чтобы попросить какую-нибудь работу. Сирены на некоторое время сбили Даннермана с толку, и он не сразу вспомнил, кого именно собирается увидеть: самовластную карьеристку, возглавлявшую на протяжении немалого времени астрофизическую обсерваторию Даннермана, или пятилетнюю девочку, обмочившуюся от страха на дереве в поместье его дяди. Кроме того, он уже двигался к Эсхатону, хотя и находился в самом начале этого долгого и утомительного пути.

И, конечно, Дэн совершенно ни о чем не догадывался. Ему не приходилось слышать об Эсхатоне, и он даже не сразу обратил внимание на сирены. Горожане их не замечают. Полицейские погони давно стали привычной частью городского акустического фона, а кроме того, Дэн был занят тем, что пытался усвоить только что полученную информацию. Он слушал то немногое, что записали для него в связи с новым поручением, связанным со «Старкофагом», заброшенным спутником, почему-то вызвавшим интерес руководства Бюро, когда пронзительный вой тревоги перекрыл все прочие звуки. На светофорах загорелся красный свет, таксистка надавила на тормоз, и Дэна резко бросило вперед.

Все другие машины тоже поспешили остановиться у перекрестка, потому что через дорогу уже перебросили страшную металлическую ленту с острыми шипами. Таксистка громко выругалась и ударила по рулю.

— Чертовы копы! Проклятые шпики! Они испортили мне все шины, и, клянусь Богом, я выброшу эту дурацкую пукалку и достану настоящий пистолет. А потом возьму его…

Даннерман перестал слушать еще до того, как таксистка перешла к описанию приемов расправы со всей городской полицией. Он наблюдал драму, разыгравшуюся прямо на перекрестке. Уходивший от погони автомобиль попытался прорваться через заграждение и, естественно, все колеса его были проколоты. Из машины выскочили три юнца, собираясь, видимо, уйти своим ходом. Разумеется, у них ничего не получилось. Пешие полицейские наступали со всех сторон. Каждый блюститель закона имел при себе рацию, шоковую дубинку, баллончик со слезоточивым газом и винтовку и был защищен бронежилетом. С такой экипировкой копам было нелегко делать свое дело, но они брали числом. Юнцов окружили, а потом и схватили. Даннерман наблюдал за происходящим с вялым интересом — в конце концов, он и сам в некотором роде являлся служителем правопорядка.

Таксистка приподнялась с сиденья.

— Похоже, их взяли. Послушайте, мистер, извините за задержку, но из-за этих чертовых копов…

— Нет проблем, — сказал Даннерман. — Я не опаздываю. Это ее не успокоило.

— У вас-то, конечно, нет, но что делать мне? Рвешься из последних сил, зарабатывая на эту чертову жизнь в этом чертовом городе…

С зеркала заднего обзора свисала фигурка одного из Семи Тупых Пришельцев. Ничего странного, изображения пришельцев встречались повсюду. На куртках парней, лежавших лицом вниз на тротуаре, тоже виднелись карикатурные силуэты одного из чужаков, получившего прозвище Чихун, а в офисе адвоката Даннерман видел силуэт другого инопланетянина, нанесенный на кофейную кружку. Чужак, болтавшийся под зеркальцем, звался Соня — он был толстый, с тремя полузакрытыми глазами и львиной гривой волос. Соня мало походил на своего древнего диснеевского тезку, но это относилось и к шести другим «гномам».

Странно, если подумать, что жутковатые космические уроды стали детскими игрушками и повсеместно распространившимися безделушками. Полковник Хильда дала этому явлению свое объяснение. Это вроде как динозавры, бывшие популярными пару поколений назад, сказала она в разговоре по телефону; нечто настолько страшное, что людям необходимо превратить их во что-то привычное и безобидное, чтобы не поддаться ужасу. Потом Хильда упомянула, что новое поручение Даннермана, возможно, имеет какое-то отношение к посланию из космоса, но его забота не задавать вопросы, а завершить дело с наркобандой Карпеццио и устроиться в обсерваторию.

Интересно, что Даннерман никогда не намеревался стать секретным агентом. Да, поступив в колледж, Джим Дэниел Даннерман записался в группу подготовки полицейского резерва, но у него и мыслей не было о какой-то там карьере. Ему требовалось другое: пара дополнительных свободных часов для занятий в театре. Увы, Дэн плохо прочитал примечание, набранное мелким шрифтом. На протяжении всей учебы в колледже Дэн проводил по два часа в неделю, напялив на себя какую-то нелепую форму. К тому времени, когда он все же прочитал примечание — на этот раз очень внимательно, — колледж был уже позади, а на столе лежал приказ прибыть и приступить к исполнению обязанностей.

Разумеется, менять что-либо было уже поздно. Но Дэн не жалел — жизнь оказалась не такой уж и плохой. Работая на Бюро, можно побывать в интересных местах и встретить интересных людей. Изнанка службы — не столь уж редкая возможность погибнуть от руки кого-либо из этих интересных людей, но пока что у него все складывалось удачно.

Другим существенным неудобством являлось то, что, работая под прикрытием, всегда нужно помнить все свои «легенды» — кто ты, кем был и где. Вот почему новое задание представлялось относительно легким и приятным. Как объяснила полковник, ему нужно быть самим собой. Именно тот факт, что Дэн являлся родственником попавшей под расследование персоны, и определил выбор руководства.

Даннерман выключил портативное устройство и, закрыв глаза, откинулся на спинку сиденья. Обдумывая план предстоящего разговора с кузиной, он даже не заметил, что «пробка» постепенно начала рассасываться. В том, что ему дадут какую-то работу, сомневаться не приходилось — адвокат почти гарантировал это. Даннерман был уверен, что он не подведет — старик чувствовал себя виноватым перед Дэном из-за уплывшего наследства. Было бы весьма неприятно, если бы ему отказали. Он немного удивился, когда машина остановилась.

— Приехали, мистер, — уже дружелюбнее объявила таксистка в надежде на щедрые чаевые. Оторвав чек, она передала бумажку пассажиру и указала на табличку, прикрепленную к двери здания. — Эй! Так это же астрофизическая обсерватория Катберта Даннермана, да? А я-то думала, что телескопы ставят где-то в горах.

Даннерман взглянул на возвышающийся в центре города небоскреб, в котором размещалась обсерватория, и усмехнулся.

— Вообще-то, — сказал он, передавая деньги, — до сегодняшнего дня я думал так же.

Действительно, было время, когда астрономы считались ночными существами наряду с летучими мышами и взломщиками. Желая заглянуть в небо и не имея другой возможности, они сидели под стеклянными куполами на заснеженных горных вершинах, бережно закутав замерзающие задницы. Там, в поднебесье, стояли телескопы.

То время миновало. Нынешние приборы позволили отказаться от ночных бдений. Средства электронной связи и контроля освободили астрономов от необходимости даже приближаться к телескопам. Кроме того, самые лучшие из еще работающих находились теперь в местах, посетить которые было не так-то просто: они размещались на орбите, как, например, «Старкофаг». Передаваемая ими информация — обработанная компьютерами и переведенная на цифровые носители — поступала в обсерватории, уютно расположенные во вполне цивилизованных местах.

Прощальный подарок дяди Кабби астрономическому сообществу занимал верхние этажи здания, но между входом в небоскреб и скоростным лифтом, конечно, стояли охранники и турникеты. Подойдя к столику в холле, Даннерман назвал свое имя. Охранник с интересом посмотрел на посетителя.

— Родственник?

— Племянник, — не стал скрывать Даннерман. — Мистер Дикслер договорился о том, что меня примет доктор Эдкок.

— Да, сэр, — почтительно сказал охранник, — мне придется попросить подождать здесь, пока кто-нибудь не проводит вас в офис доктора Эдкок. Это недолго.

Ожидание, однако, затянулось, чего Даннерман не предполагал. Дверцы кабины лифта, поднимающегося к обсерватории, открылись, должно быть, не меньше дюжины раз, пока из нее не вышел крупный мужчина с угрюмым выражением лица. В отличие от охранника он не проявил и намека на почтительность.

— Это вы от Дикслера? Дж. Д. Даннерман? Документы есть?

Верзила даже не подал гостю руки. Проверив идентификационную карточку, он провел Даннермана через турникет, прошел в кабину лифта и лишь затем представился.

— Мик Джарвас. Личный ассистент доктора Эдкок. Дайте мне ваш пистолет.

Даннерман вынул из кобуры свой двадцатизарядник и передал Джарвасу.

— Я получу расписку?

Верзила презрительно взглянул на оружие.

— Я не забуду, где его взял, так что не беспокойтесь. Кто такой Дикслер?

— Семейный адвокат.

— Ха! Ладно. Подождите здесь. Дженис скажет, когда можно будет войти.

На этом разговор закончился, и Даннерман остался в приемной один. Его это не беспокоило. Можно осмотреться, познакомиться с тем, как выглядит современная обсерватория. Она не была похожа на те куполообразные сооружения, которые запомнились Дэну с детства. По коридорам сновали люди, пара человек заглянули в приемную и, достав сотовые телефоны, принялись обсуждать свои дела.

Даннермана заинтересовал большой жидкокристаллический экран. Сначала на нем возникло изображение какой-то галактики, потом нечто вроде взволновавшейся звезды, затем огромная фотография орбитальной обсерватории. Ее Дэн узнал без труда, потому что уже видел другие фотографии станции. Вот, значит, тот самый подарок, съевший половину состояния дяди Кабби еще до его смерти. Обсерватория носила название «Старлаб», хотя некоторые весьма непочтительно называли ее «Старкофагом».

— Так вот он какой, «Старкофаг». — Дэн осекся, увидев, что Дженис покачала головой. — Что-то не так?

— Лучше называйте ее «Старлаб».

— Спасибо. — Действительно полезная информация для человека, пришедшего просить босса об одолжении. Дэн кивнул. — Конечно, кому хочется вспоминать о мертвеце на орбите? Но меня интересует другое, и, возможно, вы сумеете мне помочь. Я слышал, что доктор Эдкок пытается предпринять попытку реактивации станции.

— Это только разговоры, — осторожно сказала Дженис.

— А когда такая попытка будет предпринята? Вы что-нибудь знаете?

— Не имею не малейшего представления, — бодро ответила она. — Спросите об этом доктора Эдкок и… минутку.

Дженис прислушалась к голосу в наушнике, совершенно забыв о посетителе.

Дэн вернулся на прежнее место. Очевидно, его решили немного помариновать, как и положено поступать с теми, кто является с просьбой. Что ж, он не против. Именно этого и следовало ожидать от той, кого Дэн не видел несколько лет и кого не собирался бы увидеть сейчас, если бы не внезапный серьезный интерес Бюро к этой женщине.

Глава 2 ПЭТ

Утро стало для доктора Эдкок сущим адом — проблема с финансами, переросшая в кризис; проблема со «Старлабом», не говоря уже о потоке обычных проблем обсерватории, но она все же направилась из бухгалтерии не куда-нибудь, а к Розалине Арцыбашевой. Проходя через приемную, Пэт увидела дожидающегося ее кузена Дэна.

Пусть подождет. Ей не терпелось услышать мнение Розалины об обсерватории «Старлаба». В бухгалтерии Пэт не узнала ничего хорошего, и теперь ей требовалось немного подумать. Время непростое, суетное, а тут еще Дэн Даннерман, ищущий работу. Найти ему место не так-то легко, да и денег лишних нет. С другой стороны…

С другой стороны, семья есть семья, и Пэт даже испытала некоторое удовлетворение, узнав, что один из немногих оставшихся родственников просит ее об одолжении. Тем более что этот родственник Дэн Даннерман. Только сначала нужно встретиться с Розалиной Арцыбашевой, женщиной пусть и старой, но сохранившей ясный ум и прекрасно осведомленной о том, как проходило оснащение «Старлаба» на протяжении всей истории существования станции.

— Значит, на «Старлабе» нет и не может быть источника излучения? — спросила Пэт. — Вы уверены?

Старая дама задумчиво взглянула на нее.

— Вы занимаетесь физическими упражнениями? — спросила она. — Похоже, вам не мешало бы почаще бывать на свежем воздухе. Да, я уверена.

— Спасибо, — не ответив на вопрос, сказала Пэт.

Однако когда вернулась в офис, то первым делом, еще не закрыв за собой дверь, посмотрелась в зеркало. Дело не в упражнениях. Ей нужен отдых. Для начала хорошенько выспаться. И никаких беспокойств. Но разве это реально?

Пока дверь в кабинет Пэт оставалась открытой, на стенных дисплеях застыли картины, характеризующие основные текущие проекты обсерватории. Малое Магелланово Облако с недавно обнаруженными источниками гамма-излучений; громадное скопление нейтрального газа в созвездии Козерога, изучением которого занимался Уоррен Креппс, и несколько красивых снимков более близких объектов вроде Сатурна, Фобоса и Луны. В действительности все эти проекты не являлись приоритетными. Обсерватория Даннермана не увлекалась планетарной астрономией, но картинки производили впечатление на потенциальных инвесторов, когда, проводя их по всему маршруту, Пэт загоняла гостей в свой офис, где наносила последний удар.

Когда она закрыла дверь, изображения на дисплеях изменились. Теперь повсюду был «Старлаб», снятый со всех сторон, и картинки с пришельцами из космоса. Усаживаясь за письменный стол, Пэт не смотрела на уродцев.

Не пора ли принять кузена Дэна? Нет, рано. Ему не повредит подождать немного, а у нее еще есть кое-какие текущие дела. Управлять обсерваторией Даннермана не очень-то легко; здесь одной наукой не обойдешься.

После ее имени — Патриция Даннерман Блай Меткаф Эдкок — шло перечисление званий, степеней и титулов. Учитывая, что Пэт была все еще молодой женщиной, не намного старше тридцати (а после хорошего сна выглядела еще моложе) это кое-что да значило.

Проблема в том, что этого оказалось недостаточно. Почему-то в свое время никто не посоветовал ей заняться не только космологией и историей науки, но и экономикой и менеджментом.

Пэт ничего не стоило прочитать спектрограмму… Увы, сейчас больше пригодилось бы умение разобраться в бухгалтерской отчетности.

В это утро, как почти всегда, главные трудности были связаны с деньгами. Христо Папатанассу просил двадцать часов наблюдений на большом телескопе «Кэк» на Гавайях. Пэт знала, что Христо воспользуется этим временем с пользой; но работа на «Кэк» стоит дорого, и она сократила командировку с двадцати часов до пяти. Гвен Морисаки требовался еще один помощник, доктор наук, для анализа данных по сектору НГС 3821. Однако вся работа Морисаки сводится к простому счету, для чего тут доктор наук? Кузен Дэн? Возможно. Конечно, все равно много на этом не сэкономишь, но доллар здесь, доллар там… В этом месяце счета за услуги связи оказались намного выше, чем в прошлом, и Пэт с неохотой подумала, что придется потребовать от сотрудников поменьше болтать по телефону. Ей это не нравилось. Не для того зарабатывались степени и звания, чтобы напоминать людям о необходимости мелочной экономии. Может быть, если бы дела пошли хорошо… как она когда-то мечтала, если бы все получилось со «Старлабом».

Но на это требуется время. Много времени.

Ее ждало большое разочарование. Пэт надеялась, что стоит судье вынести решение, обязывающее федеральные власти обеспечить выполнение контракта, заключенного с ними дядей Кабби, — предоставить шаттл «Клипер» для доставки на «Старлаб» ремонтной бригады и, главное, оплатить работы по реактивации станции, — и все остальное пойдет своим ходом. Не тут-то было. И федеральные власти, и власти Флориды не спешили. Кто-то в бюрократическом аппарате, очевидно, заподозрил, что Пэт знает нечто такое, что неизвестно им.

Да, она знала. Но других, черт возьми, это не касается.

Пэт откинулась на спинку стула и посмотрела на дисплеи. Не на «Старлаб». Смотреть на станцию ей было ни к чему, после разговора с Розалиной Арцыбашевой она вспомнила все до последнего сантиметра. Сейчас ее внимание привлекли изображения космических уродцев. Их было восемь, включая того страшилу, сокрушающего Вселенную, и все выглядели безобразно. Один представлялся ей похожим на голема— крупное туловище на двух ногах, несколько напоминающих слоновые хоботы, и бородатая голова; его называли Доком. Другой — Ворчун — походил на морского конька с ногами. Третий, Чудик, с телом индюшки и усатой головой котенка. Четвертый имел бы сходство с большеглазым лемуром, если бы не дополнительные пары конечностей. Его кличка — какая-то бессмысленная — выпала из памяти.

Пэт закрыла глаза и вздохнула. Как и половине человечества, ей хотелось знать, что намеревался сообщить землянам тот, кто послал им эти картинки. Кто эти существа? Они явно не животные — большинство были одеты, некоторые имели при себе предметы искусственного происхождения, вызывавшие неприятные ассоциации с оружием.

Конечно, наличие оружия не означало, что они обязательно убийцы. Все носят оружие. Пэт сама брала пистолет, выходя из дома или офиса, — это не считая того, чем располагал ее телохранитель, — но определенно не намеревалась стрелять в кого-либо без крайней на то необходимости. Вот и вопрос: при каких обстоятельствах пришельцы могут посчитать необходимым применение силы? Но думать об этом не хотелось. Вполне может случиться, что кто-то из этих существ находится сейчас на земной орбите, где с ними — не исключено — встретятся те, кто полетит на «Старлаб». Вот тогда… Нет, вероятность такой встречи слишком мала. И вообще оснований для пересмотра уже принятого решения нет.

Пэт открыла глаза и взглянула на часы.

Пожалуй, кузен Дэн ждет слишком долго. Пэт нажала кнопку, и экран на столе превратился в зеркало; взглянула на свое отражение — не так уж плохо, что бы там ни говорила Розалина, — вздохнула, ткнула пальцем в другую кнопку, открывавшую дверь, и восстановила на стенах картинки, предназначенные для посетителей.

— Дженис, мой кузен еще здесь? Хорошо, пусть войдет.

Глава 3 ДЭН

Когда Дэн вошел в офис кузины, они не расцеловались. Не обменялись рукопожатием. Пэт даже не взглянула на гостя. Она смотрела на настольный экран, знакомясь с присланным Дикслером резюме.

— Здесь говорится, что у тебя докторская степень… Боже, по английской литературе! Черт возьми, зачем нам в обсерватории знаток английской литературы? Что себе думает Дикслер? Ты знаком с астрономией?

— Ни в малейшей степени, — бодро ответил Дэн, изучающе рассматривая женщину, которую не видел много лет: голубые глаза, каштановые с рыжинкой волосы… Да, это Пэт, какой он ее помнил, только, конечно, вполне взрослая. Белый халат расстегнут, под ним платье из скорца, модной ткани, реагирующей на внешнюю температуру. В кабинете было тепло, так что крученые петли открывали хороший обзор того, что находилось под ними. В тридцать с хвостиком кузина оставалась почти такой же милой, как и малышка Пэтти Блай, подружка его детских лет. Два брака и карьера только добавили ей уверенности в себе. — Так получилось, что мне очень нужна какая-нибудь работа.

Пэт наконец подняла голову и задумчиво посмотрела на кузена. Потом улыбнулась:

— Ладно, привет. Давно не виделись, Дэн-Дэн.

— Теперь, когда я взрослый, пусть будет просто Дэн, кузина Пэт.

— Доктор Эдкок, если ты собираешься здесь работать, — напомнила она, и Дэну показалось, что под бархатом приветливости проступили стальные шипы. — Хотя, Дэн, я еще ничего не решила. Здесь сказано, что докторскую ты защитил в Гарварде и тема твоей диссертации звучит так: «Между двумя мирами: Фрейд и Маркс в пьесах Элмера Раиса». Кто это такой?

— Американский драматург начала двадцатого века. Писал для бродвейских театров.

— Хм. Тебя все еще влечет сцена?

— Не очень. Есть одна небольшая труппа в Бруклине, которой я время от времени помогаю…

— Боже.

— Моей работе это не помешает, — пообещал Дэн. Пэт с сомнением покачала головой, но сменила тему.

— Итак, Дикслер хочет, чтобы я дала тебе работу. Признаюсь, меня удивило, когда он позвонил. Я думала, вы не общаетесь.

Даннерман пожал плечами:

— Ты имеешь в виду наследство дяди Кабби? Ну, я с ним не общался, но решил, что уж замолвить за меня словечко ему по силам.

Пэт повернулась к экрану.

— А что с той работой, прежней? «Виктор Карпеццио и сыновья. Импорт продовольствия и духов».

— Личные проблемы. Не поладил с Карпеццио.

— А ты… — Она остановилась, беззвучно шевеля губами. — Господи, Дэн, за последние годы ты сменил четыре места. И отсюда тоже уйдешь, если тебе кто-то не понравится? — Дэн не ответил. — И еще болтался с этой труппой… причем не только в Бруклине. Ты, похоже, из тех ребят, которые строят из себя мачо.

— В мире и без меня достаточно мачо, Пэт.

— Хм, — буркнула она. — Ладно, наш общий дядюшка отдал кучу денег, чтобы основать эту обсерваторию. Но это не значит, что мы обязаны содержать все чертово семейство.

— Конечно, нет.

— Если мы рискнем и дадим тебе работу ради памяти о дяде Кабби, не надейся на что-то большое. Будешь получать минимальную зарплату и ежедневную компенсацию, все. Это научное учреждение. Мы все здесь высококлассные специалисты. У тебя нет особых навыков.

— Понимаю, доктор Эдкок. Она рассмеялась:

— О, черт, Дэн, называй меня Пэт. Мы же знаем друг друга с пеленок. Ты не затаил на меня зла, а? Я о деньгах. — Он покачал головой. — Ведь по завещанию ты получил столько же, сколько и я.

— Не совсем.

— Ну так получил бы, если бы оказался здесь, когда завещание вошло в силу. Тогда инфляция не съела бы твои деньги, и ты бы сейчас не рыскал в поисках любой работы, так? Кстати, чем ты занимался в Европе?

— Чем-то вроде исследований, — ответил Дэн, стараясь не уходить далеко от правды.

Формально это соответствовало действительности; к тому времени он уже защитил докторскую, и то, чем Дэн занимался, можно было назвать своего рода исследованиями.

— А может, была и девушка?

— Женщина была, — признал Дэн, балансируя на грани правды. И Ильза, и полковник действительно представляли слабый пол. — Наверное, я совершил ошибку, когда не связался с вами.

— Думаю, да. Ладно, почему бы нам не оказать услугу старине Дикслеру… и тебе, конечно. Найдем что-нибудь. Спустись в отдел безопасности, тебе дадут значок и пропуск. Начнешь с завтрашнего дня, но помни — ты не получишь никаких скидок на медицинское обслуживание и никаких гарантий на будущее. Работа временная, понедельный контракт, а как долго задержишься — зависит только от тебя. Или, вернее, от меня, потому что я директор. Есть вопросы?

— Нет.

— И пусть лучше их не будет. Не надо смешивать семейные чувства с наукой. Сейчас у нас много дел, мы пытаемся реактивировать «Старлаб». Не надейся, что тот факт, что мы детьми играли в одной песочнице, дает тебе какие-то привилегии.

Даннерман усмехнулся, вспомнив, в какие игры они играли.

— Ты босс, Пэт.

Впрочем, она и тогда была боссом.

Выйдя из здания, Дэн отошел к окошечку букмекерской конторы, вынул из кармана телефон и набрал номер. Себя называть не стал — в этом не было необходимости. Лишь сказал:

— Миссия выполнена. Я получил работу.

— Отлично, — ответил голос. — Поздравляю. Но у тебя еще остались другие дела.

— Знаю. Позвоню, когда приду домой.

— Обязательно, Данно. Потом поговорим.

В метро по пути домой Даннерман делал вид, что смотрит новости на своем коммутаторе — речь шла о похищении пресс-секретаря президента, — однако размышлял о другом. Он был доволен собой. Ему не сказали, для чего нужно устроиться в обсерваторию, но со временем скажут. Дела с Карпеццио не займут много времени. Что касается Эсхатона, то об этом Дэн пока не думал.

Глава 4 ДЭН

Из-за того, что с него снимали отпечатки и фотографировали, Даннерман покинул обсерваторию довольно поздно. Кроме того, наступил час «пик», и поезда метро шли медленнее обычного из-за сообщения о заложенной на станции в районе Семьдесят второй улицы бомбе. В связи с этим остановку отменили — полиция должна была тщательно проверить все подозрительные предметы, — и Дэну Даннерману пришлось проехать дальше, а потом возвращаться пешком по забитому пешеходами тротуару, мимо уличных торговцев, изо всех сил старавшихся привлечь его внимание.

— Эй, приятель, бери, пока цена хороша! Завтра будет дороже! — кричали они, но Даннермана в данный момент интересовала только пища.

К тому времени, когда Дэн купил кое-что к обеду и вернулся домой, остальные жильцы уже поели, так что на кухне никого не оказалось.

Он выгрузил покупки на кухонный стол и начал нарезать овощи для поджарки. Дожидаясь, пока тушится рис, Дэн посматривал на настенный экран, показывавший новости. Все казалось давно знакомым. В дополнение к сведениям, полученным в метро, он узнал, что в городе, похоже, объявился очередной серийный убийца, два сенатора обвинены в растрате, чемпион по боксу в тяжелом весе объявил об уходе в монастырь, а президент получил записку с требованием выкупа за своего пресс-секретаря. Ничего интересного. Ничего о бомбе в метро. Впрочем, такие сообщения уже давно перестали привлекать чье-либо внимание.

Готовка заняла не более пяти минут, но Рита Греммидж, должно быть, уловила запах в своей комнате.

— Добрый вечер, Дэнни, — сказала она, появляясь в двери как раз в тот момент, когда Даннерман перекладывал поджарку на тарелку. — М-м. Уж не сосисками ли здесь так пахнет?

Рита Греммидж была домовладелицей. Старенькая, сухонькая, с седыми волосами, проворная и любопытная, она владела целым блоком, в котором Дэн снимал комнату. Точнее, полкомнаты, если придерживаться первоначальной планировки. Когда-то апартаменты представляли собой ценный объект собственности и состояли из восьми комнат и трех ванных; но Даннерман знал: это все, что осталось от некогда приличного состояния, унесенного Большой Девальвацией. Он кивнул Рите.

— Присоединяйтесь. Здесь хватит на двоих. Она замялась.

— Не знаю…

— Уверяю вас.

Дэн не обманывал. Платы за проживание, которую Рита собирала ежедневно, едва хватало для покрытия текущих расходов по обслуживанию и на налоги, а потому он всегда готовил в расчете на двоих. Но прежде чем сесть за стол, Даннерман вручил хозяйке чек, зная, что ее привел на кухню не только голод.

— Хорошая новость, — сказала Рита, — сегодня инфляция всего два процента.

Дэн кивнул:

— Есть и другая новость. Я получил работу.

— Это же чудесно! Надо бы выпить — принесу пиво. — Она открыла холодильник, набрав свой шифр, и достала полулитровую бутылку. Потом, подумав, спросила: — А что с импортом-экспортом?

— Никаких перспектив. — Как в большинстве случаев, Даннерман не солгал. Перспективы, если таковые вообще просматривались, рассеялись в тот момент, когда полковник приказала ему бросить все и попытаться зацепиться за Пэт. — Сейчас я работаю в астрономической обсерватории.

— Вот как! Думаете, поиски марсиан — прибыльное дело?

— Марсиан не существует, Рита, и в любом случае мы занимаемся другим.

Опираясь на скудные знания, приобретенные в течение дня из различных источников, он рассказал, что в обсерватории анализируют информацию о далеких газовых скоплениях и квазарах, чтобы разгадать тайну происхождения Вселенной. Потом попытался объяснить, почему учреждение носит имя Даннермана.

Рита одобрительно кивнула.

— В наше время хорошо иметь семью. — Она задумчиво пожевала. — Вы с кузиной близки?

— Вообще-то нет. Мы не кровные родственники. Она дочь сестры жены дяди Кабби, а я сын его младшего брата.

— Все равно, — туманно сказала Рита, — в поджарку можно было бы положить побольше сосисок.

— Вас никто не заставляет ее есть.

Она не обиделась. Похоже, даже не обратила внимания на его слова. В голосе Риты зазвучали мечтательные нотки.

— Когда Джонатан был жив, мы всегда хорошо ели — трюфеля, курица, стейки, которые можно было резать вилкой. А еще ростбифы, ребрышки… Вино трех или четырех видов. Дэн, порой у нас за обедом собиралось человек по двадцать. Обедали в большой столовой, там сейчас живут Розенкранцы и Блеры. У нас были дворецкий и горничные. Если кто-то хотел добавки, им накладывали сколько угодно. Всего хватало, и мы не возражали, когда слуги уносили остатки домой. А потом, если погода стояла хорошая, мы выходили на террасу выпить кофе и бренди.

— Кофе у меня нет, — сказал Даннерман, чтобы Рита не обольщалась.

— У меня тоже. — Она допила пиво. — Спасибо за обед. Я уберу и… Дэн? Хорошо, что у вас есть кузина, но этот город не для такого мужчины, как вы. Вам надо выбраться из него, пока есть возможность.

— И куда же? — спросил он.

Хозяйка не ответила. Даже не попыталась.

Прежде чем войти в комнату, Даннерман проверил сигнальные устройства. Все было чисто. К нему никто не входил. Запас ценностей оказался нетронутым, как и то, куда более важное, что находилось внизу. Он запер за собой дверь и принялся за обычные вечерние дела.

После того как Рита разделила первоначальные восемь комнат на каморки для постояльцев, их стало четырнадцать. Дэн Даннерман имел в своем распоряжении глухую комнатушку без окна, служившую некогда гардеробной, примыкавшей к спальне владельца, которую теперь занимала семья Халверсонов из четырех человек. Ему достался громадный мраморный камин, зато Халверсоны получили прямой доступ к ванной, и, когда Дэну требовалось воспользоваться ею, приходилось спускаться в холл.

Вообще-то Даннерман с радостью поменялся бы с Халверсонами. Из-за строгих запретов, касающихся окружающей среды, он все равно не мог пользоваться камином, а занимаемое им место можно было бы употребить для хранения противоинфляционных сбережений.

Последние представляли собой вещи, которые имеющие работу люди покупали у жалких уличных торговцев, тех, кто получал фиксированный доход, или у не имеющих никакого дохода и вынужденных распродавать имущество, чтобы поддерживать хоть какое-то существование. Что покупать, не имело значения. Уровень инфляции поднимался ежедневно на два-три процента, иногда больше, и любая покупка через какое-то время не только оправдывала себя, но и приносила доход. Работая под прикрытием, Даннерман поступал так же, как все, кто имел хоть немного лишней наличности. Покупая, он старался как можно быстрее избавляться от приобретенного. Сейчас его запас состоял из стеклянного пресс-папье, кое-какой мебели, для которой нашлось место, куклы Барби 1988 года в относительно неплохом состоянии, старого компьютера с плоским экраном, нескольких украшений, компакт-дисков и даже десятка катушек с магнитной лентой. Конечно, это был не весь его настоящий капитал, но на него Дэн и не рассчитывал, зная, что Бюро разрешит ему воспользоваться сбережениями лишь после выхода в отставку. А пока в пору вынужденной безработицы Даннерману, сохраняя прикрытие, приходилось ставить столик на Бродвее и распродавать накопленные вещи.

Он взглянул на часы и решил, что пришло время развязаться с домом Карпеццио. Дэн набрал номер и подождал первого звонка. Потом повторил набор, дождавшись двух гудков. После третьего набора он уже не дал «отбой».

— Здесь никого, кроме меня, — отозвался их главный стрелок и охранник Джин Мартин.

— Черт. — Даннерман не особенно расстроился и не удивился, так как рассчитал время специально, зная, что никого из боссов не будет. — Передай сообщение. Прийти не могу, иду к дантисту. Скажи Уолли, чтобы организовал встречу сам.

— То-то он обрадуется, — вздохнул Мартин. — Зуб болит?

— Нет, просто надо. Увидимся.

Он знал, что увидится со всеми, только позже, когда придется давать показания, а к тому времени они вряд ли захотят с ним общаться.

Вот так приходилось работать.

Подойдя к книжной полке, уставленной томами в кожаных переплетах — не очень хорошее вложение, но он надеялся, что когда-нибудь перечитает эти книги сам, — Дэн вытащил из тайника инструменты и тряпочку, включил экран, подключил к нему карманный телефон, чтобы проверить поступившие сообщения, и взялся за чистку оружия.

Почти все сообщения оказались полной ерундой. Другого Дэн и не ожидал; его телефон был установлен на запись всей голосовой почты, за исключением посланий от Хильды. Напомнив себе, что в список надо внести звонки из обсерватории — как-никак там его работа, — он приступил к разборке мусора. Ему предлагали сделать заказ на гороскоп или купить оружие. Магазин мужской одежды приглашал на предварительную распродажу спортивных костюмов и противоударного белья. Агентство недвижимости настойчиво проталкивало свой очередной проект, финансовая компания обещала дать деньги под немыслимо низкий процент. В общем, все как обычно. Заслуживающих внимания звонков оказалось два. Первый из театра в Бруклине, и, хотя звонивший не назвался, Дэн узнал голос Аниты Берман. Другой от адвоката, мистера Дикслера. Оба хотели, чтобы он позвонил им, но Даннерман, подумав, решил не звонить. Дикслер может подождать, а Анита…

Да, Анита — совсем другое дело, и к решению этой проблемы он пока готов не был. Дэн не стал отключать телефон и, продолжая чистить оружие, представил себе Аниту Берман. Очень милая женщина, вне всяких сомнений. И он ей тоже нравится, это точно. Однако Хильда считала, что отношения с Анитой создают риск, а теперь, когда у него новая работа, полковник сочтет ее лишним багажом.

Разрыв с Анитой не пройдет безболезненно, подумал Даннерман. Убрав оружие и инструменты, он набрал код доступа в библиотеку и начал поиск информации по теме: «Астрономия, орбитальное оборудование», автоматически стерев все поступившие сообщения. Ему понадобилась всего пара секунд, чтобы добраться до файла «Старлаб».

Многое об этой орбитальной станции Дэн уже знал, потому что прекрасно помнил, когда и как она была запущена. Ему исполнилось тогда девять лет, но мать взяла его с собой в поместье дяди Кабби в Джерси, где проходила вечеринка по поводу успешного старта. Вся семья смотрела телевизор. Была там и Пэт с родителями, а еще с десяток известных астрономов и политиков. Последние веселились, ели и пили, а вот мать Дэна пребывала в довольно мрачном настроении. Дядя Кабби сам заплатил за спутник, а потом и за астрономическую обсерваторию; внеся таким образом щедрый вклад в астрономическую науку, он в немалой степени уменьшил свое состояние, унаследовать которое надеялись его родственники.

И все же в свое время «Старлаб» сыграл огромную роль. Когда он строился, в мире еще тратили деньги на чистую науку. На станции могли одновременно работать несколько ученых. Потом посылать людей на корабль стало слишком дорого, и от этой части программы пришлось отказаться. Последний астроном так и умер в космосе, его тело до сих пор находилось там. Никто не желал тратить деньги на возвращение трупа. А вот приборы «Старлаба» прекрасно работали еще более двадцати лет…

Три года назад остановилось все. Просто перестало работать. Передача оборвалась, и спутник уже не отвечал на команды из центра управления.

Даннерман достал пиво из своего холодильника. Что ж, ничего странного; спутники каждый день выходят из строя, а денег на их ремонт все меньше. Чем так интересен именно этот случай?

Он подумал, выпил пива, убрал поступившие сообщения и стал ждать. Наконец голос, определенно женский, кокетливо произнес:

— Эй, Данно! Слышала, ты получил новую работу. Позвони, может быть, есть повод отметить.

Женщина не назвала себя, но это и не требовалось. Никто не назвал его Данно, кроме полковника Хильды Морриси.

Звонок Хильды был не из тех, на которые можно отвечать по открытой линии. Даннерман снял с полки старый конвертер с плоским экраном и подсоединил к своему модему. Потом набрал заученный наизусть номер. На экране возникла непонятная сетка, исчезнувшая лишь при подключении специального цифрового декодера.

И вот на экране появилась полковник Хильда Морриси, пухленькая, смуглая, с живыми глазами — такая, как всегда.

— Привет, полковничек, — сказал Дэн.

Хильда не стала терять время на приветствия и поздравления.

— Давай без болтовни. Домашнее задание выполнено?

— Конечно. «Старлаб» отключился несколько лет назад, и обсерватория обратилась с просьбой отправить на станцию ремонтную команду. Разумеется, никакого ответа. Бюрократия…

— Не надо о бюрократии.

— В общем, просьба где-то застряла. Общественность не поддерживает космические миссии. Посмотрите, последние опросы показывают, что около семидесяти четырех процентов выступают против их финансирования. Как вы полагаете, сколько процентов подписало Бюро? Вы же занимаетесь этими грязными штучками?

— Не имеет значения.

— Так или иначе, моя кузина Пэт ни с того ни с сего вдруг забеспокоилась. Подала в суд на правительство и выиграла, но дело дальше все равно не идет. Так что сейчас она старается что-то организовать самостоятельно.

— И тратит при этом немалые деньги. Ладно, слушай. Я надеялась накопать для тебя что-нибудь о тех, с кем ты работаешь, но из-за этой истории с пресс-секретарем президента от Вашингтона ничего не добьешься. Пока что, похоже, есть подходы к двоим, не считая твоей кузины. Первый — борец-профессионал по имени Мик Джарвас…

— Встречался.

— Наркоман, это может пригодиться. Был профессиональным кикбоксером, теперь телохранитель твоей кузины. Он всегда при ней, всюду ее сопровождает, а значит, в курсе того, чем она занимается. Другой — некий китаёза. Зовут Джимми Пен-Цзы Лин. Астронавт, точнее, был им до тех пор, пока Народная Республика не приватизировала свою космическую программу и он остался не у дел. Потом у него возникли какие-то политические неприятности на родине, хотя точно я ничего не знаю. Вот и все пока. Вопросы?

— Есть один, Хильда. Как идет дело Карпеццио?

— Ты больше не занимаешься делом Карпеццио, Даннерман. Их надо только взять с поличным, мы справимся.

— Сейчас этого делать не следует, — сказал Дэн, повторяя то, что уже говорил раньше, и зная, что это бесполезно. — Надо подождать пару недель, пока в дело не войдут ребята покрупнее из Виннипега и…

— Нельзя. Ты нужен нам здесь.

— Но вы возьмете только мелочь…

— Данно, — Полковник вздохнула, — в тебе опять проснулось сочувствие? Ты чуть не завалил предыдущую операцию с «Безумным королем Людвигом» только из-за того, что не хотел подставлять свою подружку Ильзу.

— Она не была моей подружкой, — запротестовал он. — Я лишь считал, что Ильза в принципе вполне приличный человек.

Если уж на то пошло, Карпеццио тоже не так страшны; конечно, они продают наркотики, зато заботятся о своих людях. Дэн знал, что ему будет не хватать ночных посиделок на складе, где всегда пахло освежителем «орегано», которым ребята надеялись обмануть полицейских собак, если те попробуют отыскать что-то более интересное.

— Твои чувства делают тебе честь, но забудь о них. То, что ты делаешь сейчас, имеет первостепенное значение. Распоряжение самого директора. Не пытайся заниматься чем-то еще, слышишь? И мне нужны ежедневные отчеты. Примерно в это время.

— Вы даже не пытаетесь облегчить мне задачу. Скажите, что именно я ищу?

— Нет.

— Ну, перестаньте, полковник! Как я могу что-то сделать? Морриси замялась.

— Попробуй выяснить, находится ли на «Старлабе» какой-то источник гамма-лучей.

— Гамма-лучей?

— Вот именно. Но не упоминай об этом, пока кто-нибудь другой не поднимет тему.

— Не очень-то много для начала.

— Это все, что я могу дать. И вот что еще. Я попробую уговорить их разрешить тебе доступ к другому уровню информации. А сейчас поспи. Завтра тебе надо быть свеженьким и обаятельным… Кстати, вспомнила… Ты уже закончил с той актрисой из Бруклина? Заканчивай. Твоей кузине нравятся мужчины, поэтому постарайся ей понравиться. И не отвлекайся.

Глава 5 ДЭН

После того как связь со «Старлабом» прекратилась, астрофизическая обсерватория Даннермана оказалась отрезанной от собственного телескопа. Но у нее остались люди. Много людей. На постоянной основе здесь работало более сотни ученых и канцелярских служащих. Еще двадцать—тридцать астрономов приезжали на время, не считая десятков аспирантов и студентов-выпускников. Даннермана это устраивало; в Бюро его учили, что, получая новое задание, нужно первым делом побольше мелькать на глазах у людей, чтобы к тебе привыкли и воспринимали как предмет мебели, а значит, не обращали внимания. В первый день Дэн обошел все этажи, занимаемые обсерваторией, и остался доволен — в общем, его не замечали.

Большинство сотрудников не находили времени на болтовню с новым служащим, по крайней мере до тех пор, пока не узнавали, что его фамилия Даннерман. После этого они становились дружелюбнее, но все же не отрывались от дел. Не имея собственных приборов наблюдения, обсерватория получала доступ к наземным и радиотелескопам в Нью-Мексико, на Гавайях, на Канарских островах, не говоря уже о многих других, разбросанных по всему миру. Ученые вели наблюдения, а потом вместе с другими специалистами обсерватории анализировали информацию и вносили свой вклад в копилку знаний человечества.

Разумеется, Дэн Даннерман не имел должной квалификации для такой работы. Если не считать Дженис Дюпаж, совмещавшей обязанности секретаря и кассира, и старика Уолта Лоуэнфельда, хозяйничавшего на складе, Дэн был наименее квалифицированным служащим. Его не удостоили какой-либо определенной должности, а если бы и снизошли до такой милости, то она называлась бы «мальчик на побегушках». По работе Дэну приходилось бывать повсюду, что облегчало задачу знакомства с обсерваторией. В обязанности Дэна входило приносить вещи со склада тем, кому они требовались, варить кофе, убивать по просьбе Дженис Дюпаж ос, залетавших в приемную, бегать за бутербродами для Гарри Чезуэйлера, старшего астронома, принимать присланные на исковерканном английском сообщения от друзей-греков для Христо Папатанассу, астронома с острова Кипр, доставать из сейфа украшения для Пэт Эдкок, когда она собиралась на какое-то мероприятие, относить чай в количестве двадцати кубических сантиметров — ни больше ни меньше — Розалине Арцыбашевой, девяностолетней, но все еще подвижной, хотя и своевольной старухе.

Короче, он делал все, что ему говорили. А сказать мог любой, потому что Дэн подчинялся как астрономам, математикам и компьютерщикам, составлявшим основную часть научного штата обсерватории, так и их ассистентам. Но в первую очередь им командовала кузина Пэт Эдкок, потому что именно она заправляла всем.

Пэт оказалась не таким уж плохим боссом. Хотя, с другой стороны, не была и слишком хороша. Ее, похоже, не интересовало то, что у сотрудников может быть собственная личная жизнь, а любые намеки на такую возможность Пэт раздражали. Приказы отдавались в резкой форме, и это относилось не только к суетящемуся у основания темного столба кузену, но и к таким людям, как Пит Шнайман, математик-астрофизик, которого считали наиболее вероятным кандидатом на будущую Нобелевскую премию и очевидным претендентом на место директора, и многоуважаемая Розалина Арцыбашева. Возможно, рассуждал Даннерман, ее раздражительность и нетерпеливость объяснялись отчасти тем, что все знали — Пэт Эдкок стала директором только благодаря деньгам дяди Кабби. Но она всегда казалась такой напряженной и занятой. Дженис шепнула Дэну, что Пэт не всегда была такой и что, возможно, одна из причин заключается в отсутствии постоянного друга.

— Может быть, — ответил Даннерман. — Но она и ребенком любила командовать.

Объяснение секретаря не показалось ему убедительным. Должно быть что-то еще, что-то, связанное, вероятнее всего, со «Старлабом». Иначе зачем он здесь?

Что Дэн делал, так это следовал распоряжениям Хильды Морриси: держал ушки на макушке и повсюду совал свой нос. И если в его ежевечерних отчетах не оказывалось для полковника ничего интересного, то вовсе не из-за недостатка старания.

Нельзя сказать, что его коллеги не желали разговаривать. Их тянуло к общению, особенно с человеком, который, при всем своем низком статусе, состоял в родстве с их благодетельницей.

— Но они хотят говорить только о своей работе, — жаловался Хильде Дэн. — Доктор Шнайман задержал меня на целый час, толкуя о какой-то ерунде вроде сверхновых и нейтронных звезд.

— Ерунда, Данно. Ты там не для этого. Что насчет гамма-лучей?

— Эту тему никто не поднимал, и я тоже. Вы же сказали…

— Я знаю, что сказала. Ты вступил в контакт с Миком Джарвасом и тем китайским астронавтом?

— Капитана Лина я еще не видел. Говорят, он в Хьюстоне по каким-то делам, связанным с полетом ремонтной группы.

— У меня есть для тебя еще одно имя. Христо Папа… Папана…

— Верно. Грек с Кипра.

— На него есть досье, но я пока не имею доступа. Здесь творится что-то невероятное. Все с ума посходили. — Она помолчала. — Дело в том, что нашли пресс-секретаря президента. Мертвого.

— Мертвого? Ужас какой, Хильда! Предполагалось ведь, что это чисто коммерческое похищение!

— Что-то пошло не так. Об этом пока мало кто знает; президент собирается объявить завтра утром в программе новостей. А пока все перемешалось, так что придется подождать, пока я что-нибудь раздобуду. И держись поближе к Джарвасу.

— Он не из тех, кто любит поболтать.

— Заставь его разговориться, Данно. Разве я не сказала, что это задание первостепенной важности? Или мне снова учить тебя методам работы? Постарайся подобраться к технической стороне дел. За приготовлением кофе много не узнаешь.

Даннерман исполнил приказ по мере сил. С телохранителем кузины Пэт большого прогресса достичь не удалось, хотя Дэн и пригласил его попить пивка во время ленча. Предложение было холодно отвергнуто. Вне пределов офиса Джарвас ни с кем не общался. На ленч он ходил только с доктором Пэт Эдкок, а в тех редких случаях, когда она оставалась в кабинете, довольствуясь сэндвичами, угрюмый верзила перекусывал в одиночестве.

Другое направление оказалось перспективнее. Дэну пришло в голову, что информацию по астрофизикам можно раздобыть так же, как и сведения об американских драматургах. Когда он указал Пэт, что может принести больше пользы, занимаясь какими-нибудь изысканиями, а не починкой развалившихся ящиков, она с неохотой согласилась допустить его к работе с литературой.

Вышло неплохо. У Дэна появилась основательная причина поговорить на профессиональные темы с коллегами, а когда Гарри Чезуэйлер узнал, что новичок владеет немецким и умеет изъясняться по-французски, то пришел в полный восторг.

— Черт возьми, малыш, — загремел он, — сделай-ка кое-что для меня прямо сейчас. Пэт просила проверить один КПО, который ее заинтересовал…

— Что?

— КПО. Кометоподобный объект. Не знаю, что ее там привлекло, — он появился года два назад, — но у него очень необычные характеристики. Ей зачем-то понадобились его орбитальные элементы, а я совсем зашиваюсь с Ганимедом. У нас нет всей нужной информации, так что придется связываться с другими обсерваториями. Если хочешь, воспользуйся моим компьютером; я все равно хочу пораньше сходить на ленч.

Проверять информацию по КПО было куда интереснее, чем варить кофе, и не требовало каких-либо знаний по астрономии. Пользуясь советами Чезуэйлера, Дэн начал обзванивать другие обсерватории в поисках нужных сведений. Основные источники, объяснил Чезуэйлер, находились за границей: немецкий институт внеземной физики имени Макса Планка, располагающий более или менее функционирующей оптической и гамма-лучевой (гамма-лучевой!) обсерваторией на орбите, и Черро Толедо в Южной Америке, который вел наблюдения в ультрафиолетовом диапазоне. Женщина в Черро Толедо отмела его попытки объясниться на французском, а по-испански Дэн был способен лишь пожелать спокойной ночи подвезшему его таксисту. В итоге сошлись на английском. Женщина согласилась помочь — при условии, что ей заплатят. Даннерман рискнул и согласился на запрошенную сумму.

В институте имени Макса Планка Дэн попал на жизнерадостного юнца по имени Герд Хаузвиц. С ним оказалось намного легче, тем более что Даннерман хорошо говорил по-немецки, который освоил за четыре года пребывания в Новом Демократическом Рейхе. Хаузвиц уже собирался домой — в Европе было около шести вечера, — но пообещал раздобыть нужные материалы; и Дэн, ободренный этим известием, вернулся к привычным делам и поменял поникшие цветы на столе Дженис Дюпаж.

Разговор с Германией всколыхнул приятные воспоминания о времени, проведенном в Европе: пирожные с горками крема на венских бульварах, пиво во Франкфурте, девушка по имени Ильза, пригласившая его сначала в постель, а потом в тайное общество «Безумного короля Людвига». Дэн как раз расследовал дело этой организации, и Ильза определенно стала милым дополнением. Несомненно, она была террористкой и, весьма вероятно, имела отношение к группе, пытавшейся отравить бациллами холеры питьевую воду в ООН, но при этом Даннерман никогда еще не спал со столь красивой женщиной. Пусть и на матрасе.

Он постарался сократить время на ленч, а когда вернулся, то пистолет у него забрала секретарь, Дженис Дюпаж.

— С чего бы это?

— Отбирать оружие — моя работа, когда Мик сопровождает Пэт Эдкок.

— Ага. А для чего ей вообще телохранитель? Дженис посмотрела на него как на сумасшедшего.

— Дэниел, вы из какой галактики? Пэт красивая женщина. Должен же кто-то защищать ее от насильников, похитителей и просто шпаны. Кроме того, иногда она надевает очень дорогие камешки. А вы зачем носите пистолет?

Он пожал плечами.

— Все носят.

— И все знают, зачем.

Дэн не отставал.

— Тогда зачем ей нужен бывший кикбоксер, не выигравший честно ни одного боя?

— Сами и спросите. Кстати, вам звонил какой-то немец-перец-колбаса, его сообщение в вашей почте.

Герд Хаузевиц сдержал слово, но, прежде чем передать данные, он хотел еще раз поговорить с Даннерманом.

— Что-то не так? — спросил Дэн.

Широкое лицо на экране казалось встревоженным.

— Интересная штука, доктор Даннерман. Вы сказали, что ищете какой-то КПО в гамма и ультрафиолете? Но кометы не дают такого излучения.

— Наверное, поэтому они называются кометоподобными, — спокойно ответил Дэн.

— Конечно… да. И все же мое начальство заинтересовалось, почему вы спросили. Еще их интересует ваш «Старлаб». Насколько нам известно, вы готовите отправку туда ремонтной группы, верно?

Даннерман не подал и вида, что его это интересует. — Да?

— Это было бы замечательно. Прекрасная станция, отличные приборы… Однако ничего, что могло бы помочь с планом ремонта, мы не обнаружили. Может, вы перешлете нам копию вашего плана-задания? Если это не очень трудно.

— Мне надо спросить у босса.

— Пожалуйста. Мы будем очень благодарны. Что еще я могу для вас сделать?

Даннерман помолчал, потом все же рискнул.

— Это гамма-излучение… — Да?

— Хотелось знать, не наблюдалось ли в последнее время чего-то необычного? За последние пару лет?

Немец озадаченно посмотрел на него.

— Необычного? В общем-то, нет. Ничего необычного. А почему вы спрашиваете?

Даннерман поспешно отступил на исходную позицию.

— Просто кое-кто кое-что сказал… Не важно. В любом случае, спасибо за помощь.

Передав полученные из Германии данные Гарри Чезуэйлеру, Даннерман задумался о вопросе немца. Жаль, что он так мало знает об астрономии. Какое отношение, например, имеют эти КПО к «Старлабу»? Имеет ли какое-то значение тот факт, что это не обычная комета? Почему парней из института Макса Планка так заинтересовал спутник?

Понимая, что Хильда тоже захочет знать ответы на эти вопросы, он постарался выяснить хоть что-то у коллег. Похвастать было нечем. Создавалось впечатление, что никто не имел доступа к плану экспедиции: доктор Эдкок занималась этим вопросом непосредственно с капитаном Джимми Пен-Цзы Лином. Никто толком не знал, что именно случилось со «Старлабом», даже доктор Арцыбашева, ответившая на вопрос Дэна холодным молчанием.

В конце рабочего дня, когда сотрудники выстроились в очередь к столу Дженис Дюпаж, чтобы поскорее получить заработанное за день, пока инфляция не съела два-три процента, Даннерман отважился задать еще несколько вопросов, без особого, впрочем, успеха. Не то чтобы стоявшие в очереди не хотели разговаривать, просто их интересовали собственные проблемы: красные гиганты, черные дыры, газовые туманности…

Предстоящий полет на «Старлаб» тоже вызывал живые отклики, но только в том смысле, что сулило восстановление станции. Кто-то надеялся отыскать в межзвездных газовых облаках органические молекулы, кого-то заботила Дженис Дюпаж. Даннерман решил, что не станет больше ни о чем расспрашивать, пока не получит больше информации от полковника Хильды.

Он уже подал секретарше свою карточку, когда Дженис сказала:

— А, это вы, Дэн. Доктор Эдкок хочет поговорить с вами, пока вы не ушли.

Кузина Пэт встретила его сердитым взглядом.

— Что это я слышу? Почему тебя интересует план экспедиции на «Старлаб»?

Дэн не удивился вопросу, так как не сомневался, что Пэт Эдкок внимательно следит за всем происходящим в обсерватории.

— Я расспрашивал не из любопытства. Получал кое-какую информацию из института имени Макса Планка для доктора Чезуэйлера, и они спросили о плане. Я решил, что профессиональная любезность требует…

— Это не твое дело. Профессиональная любезность! Ты не профессионал, и тебя это, черт побери, не касается. Ты не имеешь права передавать какую бы то ни было информацию за пределы обсерватории без моего личного согласия. Никогда. Понимаешь? И еще одно. Дженис сказала, что ты пообещал заплатить кому-то из Черро Толедо за предоставленные сведения. Придется заплатить, но имей в виду, что давать обещания не входит в твою компетенцию. Дэн, так не пойдет. Надеюсь, мне не придется предупреждать тебя еще раз… Подожди минутку.

Включился настольный дисплей. Даннерман не видел лица, однако узнал голос Гарри Чезуэйлера. Тот был явно взволнован.

— Я получил данные по КПО. Весьма любопытно.

— Подожди, Гарри, — бросила Пэт и повернулась к кузену. — Все, Дэн. Можешь идти. Впредь будь внимателен и осторожен.

Спускаясь на лифте, Даннерман оказался в компании двух ученых, споривших о том, что означает поиск СИМЧ. Они, похоже, уже были готовы вцепиться друг другу в горло, когда Дэн вмешался.

— А что такое СИМЧ?

Его спутники ошарашенно уставились на невежду.

— Слабоинтерактивная массивная частица, — объяснил один из них.

— Спасибо. И раз уж мне так повезло… Меня интересует такой вопрос: может ли комета давать излучение в гамма- и ультрафиолетовом спектре? И еще. Если она замедляет движение, приближаясь к Солнцу, что это значит?

Второй ученый рассмеялся.

— Значит, это не комета, вот и все. Может быть, это и есть твоя СИМЧ, Уилл.

— Боже, зачем ты ему это рассказываешь? Ты же знаешь, что никакой это не СИМЧ. Возможно, старый космический корабль.

— Тебе известен хоть один, который приближался бы к Солнцу, Уилл?

— Значит, какая-то ошибка в наблюдениях. В общем, — сказал первый, возвращаясь к исходной теме, — СИМЧ определенно существуют, и вот в них-то все дело. Из-за них Вселенная не будет расширяться до бесконечности.

Даннерман больше не вмешивался. Он был рад, когда кабина остановилась внизу и ему удалось выйти. Спор о том, будет ли Вселенная расширяться вечно, вызвал у него некоторый интерес, но, похоже, никак не касался тех проблем, над которыми он работал.

В общем-то, так оно и было, потому что в тот момент Дэн Даннерман еще ничего не знал об Эсхатоне.

Дома Дэна ждало сообщение от Дикслера. Тот настойчиво просил о встрече за ленчем на следующий день. Странно. Даннерман не видел причин, заставлявших семейного адвоката так стремиться к встрече с человеком, которому он уже оказал услугу. Сам Дэн вовсе не горел желанием терять целый час на разговор с Дикслером. Но, доложив об этом полковнику Хильде, неожиданно для себя получил иной совет:

— Ну, так давай, встреться с ним. Выясни, чего он хочет.

— На мой взгляд, это пустая трата времени.

— И что? Мы платим тебе за это. И если хотим, чтобы ты впустую потратил время, так потрать его. Может быть, Дикслеру известно, на что твоя кузина пускает деньги.

— А что такое с ее деньгами?

— Снимает со счетов крупные суммы. И не для того, чтобы расплачиваться с адвокатами. Мне нужно знать, зачем ей деньги. И еще, Данно… В отчете ты не упомянул о запросе относительно «Старлаба» из института Макса Планка.

Он недоверчиво посмотрел на нее.

— Боже, вы прослушиваете обсерваторию!

— Ты же знаешь, что подключение к линиям связи невозможно без разрешения суда, а обратиться за разрешением мы не можем, потому что твоя кузина, несомненно, узнает об этом. — Закончив лекцию, Хильда кивнула. — Конечно, мы установили прослушку. Кстати, мне не понравился звонок от немца. Что, по-твоему, его интересует?

— Спросите у криминальной полиции Германии.

— Не могу. Сейчас все будто с ума посходили из-за случая с пресс-секретарем. Но я нашла для тебя кое-что на эту старушку, Розалину…

— Арцыбашеву.

— Вот именно. Попробуй обработать ее. Она специалист по оборудованию; именно Арцыбашева помогла разрабатывать проект «Старлаб». А над чем сейчас она работает?

— Не знаю. Старуха всегда отключает дисплей, когда я приношу ей чай.

— Тебе нужно проникнуть в их систему, Данно. У твоей кузины есть тайны, и держит она их там.

— Хотите сказать, что вам не по зубам ее код?

— Это замкнутая цепь. Влезь в нее. И послушай, Данно, я проверила твой файл и выяснила, что ты уже две недели не был на тренировках.

— Я в хорошей форме.

— Черта с два. Возьмись за дело. И не забудь про боевые искусства, потому что мне тут кое-что пришло на ум. Из тебя получится неплохой телохранитель для кузины Пэт.

— У нее есть Мик Джарвас, — возразил Дэн.

— Может быть, кое-что случится. Я постараюсь устроить. Какие вопросы помимо обычного?

— Обычный? Что все это значит? Она вздохнула.

— Да, это обычный. И ответ тоже обычный — нет.

Вот так. Хильда ничего не скажет, пока не получит разрешение сверху. Это не удивляло Даннермана. Удивляло его то, что намек дал не кто иной, как старый прощелыга, семейный адвокат Джером Дикслер.

Местом для ленча адвокат выбрал небольшой частный клуб неподалеку от Гремерси-Парк. Оказалось, что клуб как-то связан и с театром. Когда Даннерман сдал пистолет, у него попросили и телефон, сообщив, что посетители не любят отвлекающих звонков. Затем проинформировали, что мистер Дикслер еще не приехал. Дэн прождал минут десять в холле, рассматривая большие, в полный рост портреты знаменитых членов клуба, актеров минувшего века, имена которых были знакомы ему по давним курсам в Гарварде. Появившийся наконец адвокат явно запыхался.

— Извините, Дэн, — пропыхтел он. — Движение с каждым днем все хуже, а мой шофер… Ладно, я все-таки доехал. Давайте пройдем к столику и закажем чего-нибудь выпить.

Даннерман был слегка польщен и в то же время заинтригован тем, что Дикслер столь явно торопился на встречу. Тем не менее адвокат не спешил перейти к делу. Пока официант подавал коктейли, он внимательно просмотрел меню, обсудил происхождение основных ингредиентов нескольких блюд и способы их приготовления. Даннерман понимал, что это делается ради него. Заведение явно из разряда дорогих. Любопытно, чего хочет от него Дикслер, идя на немалые расходы?

Наконец им принесли заказанное.

— Ну и что же, Дэн, — бодро поинтересовался адвокат, — как у вас складывается с нашей дорогой Пэт?

— Неплохо. В офисе она бывает не часто. Дикслер усмехнулся:

— Жаль. Знаете, Катберт всегда надеялся, что вы двое когда-нибудь сойдетесь.

— И он туда же?

— Извините?

— Ничего. Недавно кто-то сказал нечто подобное, но я не думаю, что такой вариант возможен. Во-первых, после смерти дяди Кабби Пэт ни разу не связывалась со мной.

Дикслер обиженно посмотрел на него.

— Вы ведь тоже не звонили мне, Дэн. Надеюсь, вы не затаили зла из-за той проблемы с вашей долей наследства?

— Не было никакой проблемы. Да и наследства, когда оно дошло до меня, уже не было. Вы объяснили мне все, когда я вернулся из Европы. Как исполнитель, вы приняли определенные меры.

— Пришлось, Дэн. Таков закон. Жаль, что получилось так, как получилось, но я перевел все наследство в правительственные облигации. Не моя вина, что из-за инфляции у вас ничего не осталось. Если бы вы поддерживали со мной связь, находясь в Европе…

— Да, насчет меня у всех полное согласие. Пэт тоже сказала, что, если бы я поддерживал связь… Что ж, я никого не виню. — Дэн действительно никого уже не винил, потому что в этом не было смысла. — В любом случае Пэт тоже ведь не очень-то выиграла, да? Я слышал, у нее проблемы с деньгами.

Дикслер вскинул голову.

— От кого вы это слышали? Даннерман пожал плечами.

— Думаю, обычные сплетни. Хотя так оно и есть. Я не нарушу профессиональной тайны, если скажу, что два развода обошлись ей недешево.

— Полагаю, обоими разводами занимались вы. Дикслер вздохнул:

— Дэн, вы несправедливы ко мне. Я делал для нее все, что мог. Но адвокат не в силах сделать больше, чем ему позволяет клиент, а она… Знаете, оба случая были далеко не самыми легкими. Это все, что я могу сказать. Не сказал бы и этого, если бы вы были посторонним.

Некоторое время он молча ел салат, потом приступил к делу:

— Позвольте откровенно, Дэн. Вас, наверное, интересует, почему я захотел встретиться с вами именно здесь.

— Ну, место известное, в некотором смысле историческое, да и кормят хорошо, — вежливо предположил Даннерман.

— Верно, историческое. Говорят, в этой самой комнате частенько сиживал Джон Бут. Это если вам нравится история. Мне нет. А отобедать можно и в других местах, куда более удобных. Есть только одна причина, почему я сохраняю членство в этом клубе — никто из тех, кого я знаю, никогда не придет сюда. То, о чем я хочу с вами поговорить, должно остаться между нами. Кстати, предмет разговора имеет некоторое отношение к финансовому положению Пэт. Видите ли… — Адвокат поколебался, затем отложил вилку и заговорил: — Ходят разные слухи о том, что затеяла ваша кузина. Я имею в виду полет на «Старлаб». Дело не в том, что обсерватории так уж понадобился работающий телескоп. Люди полагают, тут нечто другое. Говорят, на «Старлабе» есть кое-что такое, чего там не должно быть. Какое-то оборудование. И, возможно, оно стоит больших денег. А получит их тот, кто доберется до станции первым.

Даннерман постарался не выдать своего интереса.

— Откуда там оборудование? В конце концов, «Старлаб» всего лишь старый астрономический спутник.

Адвокат пожал плечами.

— Так или иначе, ваша кузина, похоже, разделяет это мнение. Вот почему она тратит сейчас деньги из личного состояния на подготовку полета.

Откровение Дикслера порождало новые вопросы, почти не давая ответов на старые.

— Но почему ей приходится брать собственные деньги? Вы же читали мне завещание дяди Кабби. Если не ошибаюсь, он позаботился о финансировании обсерватории.

Дикслер покачал головой.

— Пэт нужно отчитываться перед правлением за все, что она берет из фонда. А для организации полета необходимы большие неучтенные расходы. Я бы не сказал, что это взятки. Но и вполне законными их тоже не назовешь, если вы понимаете, что я имею в виду. Пэт не хочет объясняться перед правлением, поэтому платит из своего кармана. Между прочим, она покупает неограненные алмазы.

Впервые за время разговора Даннерману не удалось скрыть изумления.

— Неограненные алмазы? Адвокат пожал плечами.

— Я и сам не знаю, для чего. Носить их Пэт явно не собирается, а если речь идет о противоинфляционных вкладах, то есть средства и получше. — Он покачал головой. — Дэн, не мне вам говорить, что все это не похоже на нее. Должно быть, есть какие-то веские причины… и слухи…

— Слухи? Что именно говорят?

— А вот это я и хочу попросить вас выяснить. Вы там работаете, вы можете добыть факты.

Даннерман едва не рассмеялся в лицо собеседнику.

— Хотите, чтобы я стал шпионом?

— О нет! Ничего подобного. Я бы не стал просить вас совать нос в ее дела. Просто смотрите и слушайте. И позвоните мне, если что-то выясните.

— Чтобы вы знали, какую выгоду из всего этого можно извлечь? Если, конечно, есть выгода.

Дикслер покраснел, но сдержался.

— Мои мотивы вас не касаются. Гадайте, сколько вам заблагорассудится, обсуждать я их не намерен.

— Дайте подумать, — сказал Даннерман.

Адвокат благосклонно махнул рукой и заговорил о том, каким замечательным человеком был Катберт Даннерман и какими чудесными детьми были Дэн и Пэт. Даннерман слушал, но почти не комментировал — Дикслер разговаривал для себя. И только когда все было съедено и выпито, и они уже забирали свои вещи в гардеробе, адвокат спросил:

— Ну так как, Дэн?

Даннерман как раз прослушивал поступившие сообщения.

— Что? — Он вскинул голову. Дикслер понизил голос:

— Вы сделаете то, о чем я вас прошу? Я позабочусь, чтобы вы не пожалели, Дэн. Дело стоящее.

— Насколько стоящее? — Дикслер пожал плечами и промолчал. — Ладно, попробую. А сейчас, извините, мне надо бежать. Похоже, у меня непредвиденное свидание.

— Отлично, буду ждать новостей.

Адвокат уселся в лимузин, а Даннерман остался ждать такси. Он напряженно размышлял, но вовсе не о предложении Дикслера. В только что полученном сообщении говорилось следующее: «Доктор Эдкок возвращается в обсерваторию около 14.30. Ты должен ждать на улице у входа». Подпись отсутствовала, но ее и не требовалось, так как послание адресовалось Данно.

Он успел к 14.30, однако времени почти не оставалось. Впрочем, необходимости в спешке, похоже, не было. На тротуаре перед зданием толпились, как обычно, люди, но кузину Дэн не обнаружил. Она не появилась ни в 14.30, ни в 14.40, ни в 15.00.

Прислонившись к стене между двумя уличными киосками, чтобы прикрыться с тыла — в толпе шныряли карманники, — Даннерман терпеливо ждал. Расхаживавший неподалеку полисмен привычно разгонял торговцев. Цепко оглядев трех-четырех бездельников, слонявшихся поблизости и изо всех сил притворявшихся, что они кого-то ждут, он посмотрел на Дэна, но ничего не сказал и проследовал дальше. Один из парней активизировался и подошел к Даннерману. Не глядя на него и, похоже, не открывая рта, он бросил на ходу: «Косячок? Колесики?»

— Уберись. — Дэн посмотрел на часы. Ленч затягивался, и кузина Пэт вряд ли похвалит его за опоздание, если, конечно, она не вернулась раньше и не разыскивает сейчас своего «мальчика на побегушках».

Но нет. Из подкатившего к входу такси вышли Пэт Эдкок и ее телохранитель.

Даннерман не знал, что делать, и в некоторой растерянности огляделся по сторонам.

Ситуация прояснилась достаточно быстро. Двое из бесцельно слонявшихся молодых людей двинулись к краю тротуара. Едва машина отъехала, как один из них прыгнул на Мика Джарваса сзади, и оба упали на землю. Другой набросился на Пэт, сорвал с нее ожерелье, сбил с ног и бросился наутек — прямо на Даннермана.

Дэн отреагировал быстро.

— Эй! — крикнул он, встречая бегущего блоком. Грабитель пискнул и тут же затих, когда Даннерман развернул его и захватил за шею. Второй бандит, оставив извивающегося на тротуаре Джарваса, поднялся и устремился к ним. Дэн повернулся навстречу новой опасности, отбросив первого противника, и тогда оба грабителя разбежались в стороны и исчезли в толпе.

Даннерман помог кузине подняться и подал ожерелье. Пэт посмотрела на него с оттенком удивления.

— Спасибо, Дэн. Ты, оказывается, умеешь неплохо драться, а? И даже вернул мои камешки.

— Рад, что оказался на месте, Пэт, — скромно ответил Дэн.

— Я тоже.

Она посмотрела на неуклюже семенящего полицейского, потное лицо которого выражало раздражение. И лишь отчитав беднягу за нерасторопность и приказав ему вызвать «скорую» для мычащего от боли Мика Джарваса, кузина Пэт наконец вспомнила о том, кто она такая.

— Кстати, Дэн. Я, конечно, рада, что ты оказался здесь, но с ленча нужно возвращаться не позже двух. И жаль, что ты упустил тех двоих.

Даннерман не ответил. Тем более что сказать было нечего, ведь «грабитель», задыхаясь в его тисках, успел-таки прохрипеть:

— Перестань, Данно! Не будь так груб!

Глава 6 ДЭН

В тот вечер, возвращаясь домой, Даннерман задержался, чтобы сделать то, что следовало сделать еще несколькими днями раньше: зашел в тир попрактиковаться в стрельбе. А потом потратил еще час на тренажеры, качая мышцы. Домой он явился разгоряченный и потный, а требовалось еще почистить оружие. Пальцы сами делали то, что нужно, не требуя контроля мозга, и Дэн включил экран. Что посмотреть? Может, Экмера Райса? Или, исполняя долг до конца, познакомиться с материалами, переданными Хильдой?

Компромиссом стали два послания из космоса. Возможно, они имеют какое-то отношение к его заданию, как намекнула полковник, и в любом случае Хильда пробудила в нем любопытство. Глядя на экран, Дэн занялся сначала зарегистрированным двадцатизарядником. Надеясь обнаружить в послании какие-то детали, он замедлил скорость, но все равно первое сообщение не дало ничего нового по сравнению с тем, что запомнилось с прежнего просмотра. Вселенная расширялась, потом сжималась. Вот и все.

Прежде чем перейти ко второму сюжету, Даннерман сделал паузу, уж очень неприятный запах шел от «клопа» — химические вещества, смешиваясь в этом оружии, не только выполняли роль пороха, выбрасывая пули, но и распространяли ужасную вонь. Почистив все части водой с добавленным в нее нейтрализатором, он осторожно отмерил требуемое количество химикалий и убрал канистры под кровать. Затем включил второе сообщение из космоса и начал чистить пистолет, который носил в кобуре на лодыжке. Далеко продвинуться не удалось. За дверью послышались сердитые голоса. Один принадлежал хозяйке, Рите, пребывавшей далеко не в лучшем настроении, другой — жильцу сверху, Берту Жермену. Едва Даннерман открыл дверь, как хозяйка тут же переключилась с соседа на Дэна.

— Что-то я не видела вас на кухне, — обвиняющим тоном заметила она и тут же наморщила нос. — А запах… Откуда такая вонь?

— Полагаю, маломощные заряды, которыми приходится пользоваться на стрельбище. Извините.

Рита пожала плечами и, повернувшись, поискала взглядом второго жильца. Жермен, вероятно, сочтя, что разговор между ними закончился, воспользовался представившейся возможностью и улизнул.

— Ублюдок, — угрюмо пробормотала старуха. — Надо бы дать ему пинка под зад. Платить за жилье он, видите ли, не может, а вот на лотерею у него всегда находится пара долларов.

Даннерман понял намек.

— Позвольте мне рассчитаться.

— Ох, дорогуша, — вздохнула Рита. — Я же не о вас говорила. Вы лучший из всех этих треклятых съемщиков, сами знаете. Но как сводить концы с концами, когда приходится иметь дела с бездельниками вроде Жермена?

— Есть и другая сторона. Может быть, он выиграет сто миллионов и сразу расплатится с вами за все.

— Может быть, когда-нибудь и свиньи начнут летать, — ответила хозяйка, оглядывая его с головы до ног. — Дэн, когда вы последний раз брились? — Он пожал плечами. — Такому красавчику следует получше заботиться о своей внешности. Кстати, — добавила она, — только вспомнила. Вас разыскивала какая-то девушка.

— О? — удивился Даннерман. Полковник Хильда? Кто-то из конторы?

— Сказала, что ее зовут Анна. Просила передать, что в театре по вам скучают. Уж не ее ли я видела здесь месяц или два назад? Только не подумайте, что я жалуюсь, — торопливо добавила Рита. — Вы вовремя платите, и я не против того, чтобы к вам приходили гости. И вот что я скажу, ваши гости всегда такие респектабельные. Не то что те шлюхи, которых таскает к себе ублюдок Жермен. Подумать только, им он платит, а за жилье ему рассчитываться нечем!..

Когда домовладелица оставила наконец Дэна в покое, он запер за нею дверь, но просматривать пленки не стал. Он думал об Аните Берман.

Предмет для размышлений был не из приятных — то есть не сама Анита, одна из самых симпатичных женщин, с которыми Дэн когда-либо встречался, а то, что в скором времени предстояло принять в отношении нее какое-то решение. Нужно что-то делать, но что? Вообще-то ему не хотелось порывать с Анитой. Однако в ее разговорах все чаще звучали серьезные нотки, а этого Даннерман позволить себе не мог.

Потом позвонила Хильда по закрытой линии, и Дэн на некоторое время выбросил Аниту из головы. С полковником он начал резко:

— Большое спасибо за то, что подставили меня сегодня. Могли бы как-то предупредить.

— Зачем? Я знала, что ты справишься. Итак, Джарвас на время выбыл из игры, да?

— Полагаю, что да. Когда я уходил, он еще был в больнице.

— Его можно не считать, — уверенно сказала Хильда. — Сломана рука. Завтра утром отправляйтесь к кузине и постарайтесь получить его место.

— Вы специально сломали ему руку?

— Черт возьми, конечно! Так что местечко свободно — что за телохранитель со сломанной рукой? Получи эту работу.

Телохранитель сопровождает ее повсюду, ты будешь в курсе того, куда она ходит. А теперь давай послушаем твой отчет.

Сообщать было особенно нечего, но когда Дэн заговорил о ленче с адвокатом, Хильда нахмурилась.

— И этот тоже. Можно продавать билеты…

— Похоже, вас не удивило то, что он сказал, — заметил Даннерман.

— А что меня должно удивлять? Что Дикслер считает, будто твоя кузина пытается как-то зарабатывать на «Старлабе»? Об этом мы уже знали.

— Черт, Хильда, я же не знал! И если теперь знаю так много, то, может быть, вы расскажете и остальное?

Она покачала головой.

— Не подгоняй меня с этим. Что еще? Дэн ответил после секундного колебания:

— Еще одно. Я хочу сходить в театр. Завтра они начинают «Подземку», и мне нужно там побывать.

Хильда опять нахмурилась:

— А нужно ли? Мы ведь разрешили тебе заниматься этой ерундой только потому, что театр служил хорошим прикрытием в деле Карпеццио, а для тебя оно закончено. Не смешивай одно с другим.

— Это личное.

Полковник вздохнула и согласилась.

— Чертовка Берман, да? Ладно, я не стану запрещать, но если что случится, Данно, то пострадает твоя задница. Теперь слушай меня. Мы не можем забраться в систему твоей кузины, нам нужен код доступа. Тот грек…

— Папатанассу.

— Именно. Возможно, код знает он, и у меня на него кое-что есть. Сейчас передам. Имеется парочка других, хотя грек выглядит предпочтительнее. Постарайся вытащить из него что-нибудь.

— Вы имеете в виду шантаж?

— Делай, что хочешь. И еще китаец, Джимми Лин. Он возвращается завтра утром, так что займись и им. — Полковник задумчиво посмотрела куда-то за спину Даннерману. — Чистил одежду после того, как стрелял из «Клопа»? Стоит выстрелить, и запах держится долго. Это может выдать.

— Эй! Вы за мной следили!

— Разумеется. Если бы мы не следили за тобой, то откуда бы знали, ведет ли тебя кто-то еще? Кстати, ты чист. Пока. И не забудь — первое, что ты должен сделать утром, это любой ценой получить место Джарваса.

Однако, как оказалось, последнее задание отпало. Кто-то забыл предупредить костоломов из бюро, что Джарвас левша, и когда Даннерман на входе в обсерваторию сунул карточку в щель турникета, кузина Пэт уже маячила впереди, а рядом с ней вышагивал Мик Джарвас с полупрозрачной шиной на руке.

— Доброе утро, — сказал Даннерман, с трудом скрывая усмешку.

— И тебе того же, — улыбнулась Пэт, похлопывая его по плечу, не то чтобы дружески, но все же достаточно приветливо. — А ты удивил меня вчера, старина Дэн. Для знатока английской литературы совсем недурно. Зайди ко мне во второй половине дня. У меня есть для тебя поручение.

— Конечно, Пэт.

Дэн хотел поинтересоваться, что за поручение, но такой возможности ему не дали. Когда они вышли из кабины, кузина едва не столкнулась с плотным черноволосым мужчиной, по-видимому, ожидавшим ее.

— А, Джимми! Не ждала вас так рано.

— Зашел оставить кое-что. Через полчаса мне нужно быть в посольстве, — сказал мужчина, придерживая дверь кабины лифта.

— Ладно, не буду вас задерживать. Мика Джарваса вы знаете, да? А это мой кузен, Дэн Даннерман. Капитан Джимми Лин.

Даннерман не знал точно, как должен выглядеть китайский астронавт, но Джимми Лин в любом случае не соответствовал его представлениям. Он оказался выше, чем можно было предположить, и немного крепче. Лин красовался в цветастой гавайской рубашке, а туфли, как решил Даннерман, наверняка стоили больше, чем удалось бы заработать в обсерватории за месяц.

— Рад с вами познакомиться, капитан. — Дэн машинально протянул руку.

Астронавт-китаец не подал руки и даже не ответил. Посмотрев в упор на Даннермана, капитан повернулся к Пэт Эдкок.

— Вернусь до ленча, тогда и поговорим.

— Ленч у меня занят, давайте условимся на вторую половину дня, — сказала она, провожая взглядом исчезнувшего в кабинете Лина. Потом Пэт слегка озадаченно посмотрела на кузена. — Обычно он дружелюбнее. Может, ты забыл сегодня принять душ?.. Ладно, давай за работу, разберешься потом.

Разбираться пришлось бы в любом случае, ведь он должен был исполнять приказ Хильды, но дело, похоже, осложнилось. Дэн никак не ожидал столь неспровоцированной враждебности со стороны Лина, а ему еще предстояло придумать что-то получше сломанной руки, чтобы убрать с дороги Джарваса. Другой любопытный эпизод произошел чуть позже, когда он сдавал телохранителю оружие. Мик как-то странно посмотрел на него — отчасти смущенно, отчасти с вызовом, — как будто хотел что-то сказать — Даннерман так и не понял.

И все же кое-что ему удалось. Хильда сдержала обещание и передала материалы на служащих обсерватории, имевших в прошлом кое-какие грешки. Двое показались Дэну бесперспективными: студентка-астрофизик с трехнедельной задержкой месячных, которая ежедневно забрасывала факсами своего дружка, уехавшего в Сьерра-Леоне; и Гарри Чезуэйлер, состоявший некогда в загадочной «Ассоциации любви между мальчиками и мужчинами». А вот сведения о Христо Папатанассу давали основания рассчитывать на успех. У себя на родине старика как-то допрашивали по поводу политического убийства. Это, как здраво рассуждал Даннерман, должно было сработать, независимо от того, имел ли Папатанассу отношение к террористам.

В первые два часа Дэн, однако, ничего предпринять не смог, так как оказался связанным служебными обязанностями. Потом, когда появилось время, выяснилось, что киприот куда-то исчез. В офисе его не было. Не оказалось его и у Пэт. И даже в зале, где ученые устанавливали свои математические модели, его тоже не было. Когда Дэн заглянул к Розалине Арцыбашевой, старушка занималась отжиманиями от пола.

— Вам нужна я? — спросила Розалина, поднимая голову.

— Вообще-то я ищу доктора Папатанассу.

— Зайдите в столовую, — сказала она, и именно там Даннерман нашел ученого, с аппетитом налегавшего на необычного вида макароны, густо облитые ароматным соусом.

Грек прибег к тактике активной обороны.

— Надо же поддерживать необходимый уровень сахара в крови, — заявил он.

— Мысль хорошая, — согласился Даннерман. — Не возражаете, если я к вам присоединюсь? — Взяв шербет, Дэн подсел к столику Папатанассу. — Я вроде как ищу вас. Знаете, смотрел вчера эти записи с сообщениями из космоса…

— Те, со странного вида существами?

— Да, и ничего не понял насчет Большого сжатия.

— А-а, — удовлетворенно протянул ученый. — Все на самом деле очень просто. Вселенная расширяется, в будущем она снова сожмется; вот и все. Конечно, — продолжал он, — математические расчеты довольно сложны. Вообще-то это тема моей дипломной работы. Не знали?

Даннерман знал, но не видел причин признаваться в этом.

— Для предсказания движения только в нашей галактике в следующие пятьдесят квадриллионов лет необходимо использовать симплетические интеграторы. Слышали о проблеме трех тел? А мне пришлось решать проблему двухсот миллионов тел.

Он хихикнул, и Даннерман усилил нажим.

— Я так и не понял вот чего: когда Вселенная снова сожмется, то во что она превратится?

— А-а. — Астроном ненадолго задумался, слизывая с верхней губы соус. — Ну, видите ли, когда все начинает сходиться к одному центру, имеют место огромные скорости и давления. Во-первых, вся материя спрессовывается. Во-вторых, сжимаются ядра атомов. Они становятся новой формой очень плотной материи, характеризующейся временной стабильностью. Вы следите за моими рассуждениями?

Даннерман кивнул, хотя и без особой уверенности.

— Отлично. Интересно, что некоторые исследователи одно время полагали, будто подобное может произойти и в обычном ускорителе частиц. Они называли такое состояние «материей Ли-Вика» и опасались, что она втянет в себя все остальное. Возможно, вся Земля превратится в материю Ли-Вика. — Папатанассу вытер салфеткой губы и усмехнулся. — Они ошибались. Ни один ускоритель не способен достичь таких сил, хотя при Сжатии…

— И тогда?..

— Ну, тогда… — Папатанассу кивнул. — Да, это, пожалуй, возможно. Не в форме материи Ли-Вика, нет; сейчас все твердо уверены, что она в конце концов не существует. Скорее, в форме материи, состоящей из кварков… вы знаете, что такое кварк?.. Так вот, материя станет действительно очень плотной, и при этом плотность ее будет возрастать. Вы даже представить себе не можете такой плотности.

— Как в черной дыре? — рискнул предположить Даннерман.

— Намного плотнее, чем в черной дыре! Понимаете, в ней будет заключена вся Вселенная, потому что, как только она начнет формироваться, все вокруг будет превращено в так называемую «странную материю». Знаете миф о царе Мидасе? Все, к чему он прикасался, обращалось в золото. Так и здесь. Но просуществует такая материя лишь долю секунды, потому что у нее будет чисто положительный заряд при отсутствии электронов, и она взорвется, как бомба. Я ответил на ваш вопрос?

— М-м, да. — Даннерман откашлялся. — В этой части, по крайней мере. Забавно, вы упомянули о бомбе.

Папатанассу нахмурился:

— Извините?

— Меня расспрашивали о вас, — солгал Даннерман. — И этот человек тоже говорил о бомбе. Кстати, у вас есть брат?

Астроном уже не улыбался.

— Не понимаю. Кто вас расспрашивал?

— Не знаю. Наверное, грек. Я пил кофе в барс внизу, а он сел рядом и спросил, знаком ли я с вами. Мне, наверное, следует рассказать обо всем доктору Эдкок?

— Боже, нет!

— Она может разыскать этого человека и принять какие-то меры. Он говорил о вас очень неприятные вещи, доктор Папатанассу.

— Нет! Пожалуйста, не надо, — жалобно простонал астроном.

— Ладно… — начал было Даннерман, но остановился, услышав сигнал коммуникатора; его вызывали по внутренней системе связи. Что ж, самое время остановиться; крючок заброшен, рыба клюнула. Пусть киприот немного поразмышляет.

— Просят срочно позвонить, — сказал он. — В любом случае, сегодня я уже ничего не сообщу доктору. Однако мне надо все обдумать. Как насчет того, чтобы продолжить разговор завтра? Здесь? Неплохая мысль, да? И спасибо за объяснения.

Звонил Герд Хаузевиц из института Макса Планка, и голос его звучал обиженно.

— Вы обещали переслать материалы по экспедиции на «Старлаб».

— Знаю, Герд. Я оформил запрос.

— Мы же сразу предоставили вам запрошенную информацию.

— Конечно. Что я могу вам сказать? Не знаю, как там у вас, а здесь, чтобы кто-нибудь пошевелился, требуется немало усилий и времени.

— Понимаю, Даннерман, просто… — Герд оглянулся через плечо и заговорил тише. — Мое начальство очень этим заинтересовалось. Наверху недовольны тем, что я отправил материалы, не получив сведений от вас. Положение у меня нелегкое.

— Сделаю что смогу.

— Пожалуйста.

— Обещаю. — Дэн повернулся, отключив связь, и с удивлением обнаружил у себя за спиной китайского астронавта, капитана Джеймса Пен-Цзы Лина.

Китаец широко улыбался:

— Я должен перед вами извиниться.

— За что?

— Я был груб утром, вел себя по-хамски… Вся эта бюрократия, визит в посольство, разные дела… Так что давайте начнем с начала, о'кей?

— Буду рад, капитан Лин.

— Просто Джимми, ладно? Послушайте, вы свободны в перерыве? Похоже, нам придется какое-то время работать вместе, а я люблю узнавать новичков получше. Тем более что новичок — кузен Пэт. Говорят, здесь за углом есть какой-то неплохой ресторанчик с экзотической кухней.

— Отлично, — искренне ответил Даннерман. Что бы ни произвело переворот в отношении к нему Лина, оно шло на пользу делу: не часто разрабатываемый объект сам проявляет желание подвергнуться допросу. — Заберу оружие и буду ждать у лифта.

А потом, когда Дэн получал у Мика Джарваса свой двадцатизарядник, раскрылась другая загадка. Телохранитель вышел из туалетной в почти прекрасном настроении, но, увидев, кто его ждет, как-то странно посмотрел на Даннермана. Протянув пистолет, он, однако, не выпустил его из пальцев.

— Хотите что-то сказать? — спросил Дэн, держась за ствол, тогда как рукоятка осталась у Мика. Хорошо хоть предохранитель стоял на месте.

Джарвас опустил голову и, как показалось Даннерману, что-то пробормотал.

— Что вы сказали?

Телохранитель сердито посмотрел на него. Потом, отпустив наконец рукоятку пистолета, выдавил:

— Насчет того вчерашнего дела на улице… Я просто сказал «спасибо».

Джимми Лин уже ждал в приемной, весело болтая с секретаршей. В кабине лифта он одобрительно причмокнул.

— Должен сказать, ваша кузина Пэт не боится брать на работу симпатичных женщин. Не хотели бы вы исполнить с этой Дженис сцену под названием «Блудницы Дракона дразнят птицу Феникс»?

— Что?

Астронавт ухмыльнулся:

— «Блудницы Дракона дразнят птицу Феникс». Старое китайское выражение. Это… ну, когда два джентльмена одновременно ублажают даму. — Он искоса посмотрел на Даннермана и улыбнулся. — Шутка. Ух, ну и толпа.

Они быстро прошли квартал и свернули за угол. Заметив, что спутник едва поспевает, Лин сбавил шаг и извиняющимся тоном сказал:

— Знаете, я всегда спешу. Генетический недостаток, этим же отличался мой отец, тоже торопился — конечно, не с женщинами. Кстати, мы пришли.

К удивлению Даннермана, приготовившегося к китайской кухне, ресторан оказался совсем не восточным, а техасско-мексиканским. Народу внутри было почти столько же, сколько и на тротуаре, но Лин о чем-то пошептался с официантом, деньги перешли из рук в руки, и им тут же предоставили столик.

— Надеюсь, вам здесь понравится, Дэн. Наверное, я пристрастился к этой стряпне в Хьюстоне. Когда я был там в первый раз, меня познакомила с этой едой одна дама. Потом я показал ей «Яшмовую девушку, играющую на флейте». А-а, — протянул он, усмехаясь и бросая взгляды в сторону официантки, — вам же это ни о чем не говорит… Еще одно старое китайское выражение. Как-нибудь я покажу вам несколько книжек, написанных моим далеким предком, Пен-Цзы. Меня назвали в его честь. Между прочим, старик весьма известен в определенных кругах. Жил две тысячи лет назад и считался знатоком Дао. Знатоком, конечно, в весьма интересной сфере. Писал разные книжки о том, что называл «здоровой жизнью». Его идея здоровья состояла в том, чтобы при каждой возможности «надевать на нефритовый стержень» женщин и описывать способы этого занятия. Ну да ладно, хватит с вас грязных историй о моей семье. Давайте-ка закажем что-нибудь и не будем задерживать ту симпатичную телочку, а потом вы расскажете мне о Дэне Даннермане.

Так все и получилось. Даннерману не понадобилось много времени, чтобы понять— астронавт также старается выкачать из него побольше информации. Профессиональные темы не затрагивали. Беседа напоминала разговор двух старых друзей, встретившихся после долгих лет разлуки. Джимми Лина было трудно упрекнуть в скрытности, скорее он отличался говорливостью. Уже в первые минуты Дэн узнал, что его собеседник происходит из богатой гонконгской семьи, перебравшейся после объединения в Пекин, где ее состояние еще больше увеличилось благодаря открытию Народной Республикой чудес предпринимательства. Конечно, сам Джимми получил образование в Америке. Именно поэтому, а также потому, что он много времени проводил у отца на Мауи, китаец говорил на американском английском без какого-либо акцента. Потом, отказавшись заниматься семейным бизнесом, он поступил в отряд астронавтов.

— Но, — вздохнув, заметил Джимми, — честь предков не поддержал. Год назад меня исключили из отряда по дурацкому политическому обвинению. — Лин грустно улыбнулся. — Какой-то уклон, то ли левый, то ли правый. В общем, зигзаг. Представляете? Вообще-то под разными предлогами разогнали половину отряда. По-моему, начальство просто решило урезать расходы, потому что денег сейчас нет. Вот, приходится работать.

Каждый раз, сообщив о себе крупицу сведений, Лин делал паузу и представлял Даннерману возможность восстановить информационное статус-кво. Он пришел в восторг, узнав об интересе собеседника к маленькому театру в Бруклине. «Кони-Айленд! Bay! Это уж точно не Бродвей, да? Я и не знал, что кто-то еще бывает на Кони-Айленде!». Китаец проявил любопытство к европейской жизни Даннермана — Дэн был рад, что сумел тщательно скрыть связь с «Безумным королем Людвигом» — и посочувствовал новоявленному знакомому, когда тот рассказал, что хотя они оба — он и Пэт — унаследовали по равной части состояния дяди Кабби, Патриция получила-таки свою долю, а то, что досталось ее кузену, было съедено инфляцией.

Только об экспедиции на «Старлаб» Лин не сообщил ничего.

— Видите ли, Дэн, — с добродушной откровенностью сказал он, — я в списке кандидатов на полет. Если, разумеется, не разругаюсь с вашей кузиной. Так вот, она не хочет, чтобы об этом болтали. — Китаец взглянул на часы. — Что ж, все было отлично, но пора возвращаться на службу. Слышал, что у Пэт для вас есть какое-то поручение.

Однако, вызвав Даннермана к себе в кабинет, Пэт заговорила о другом.

— Что ты, черт возьми, обещал этим немцам?

Он пожал плечами, заинтересованный тем, что возле стола Пэт стоит Джарвас, к которому, похоже, успела вернуться привычная агрессивность.

— Они просили предоставить информацию об экспедиции на «Старлаб».

— Нельзя.

— Хорошо, — согласился он, — но хоть причину я им назвать могу?

— Нет. Ладно, будь оно проклято, надо же тебе что-то им сказать. Скажи, что у нас проблема, но ты не знаешь, в чем именно, и что все прояснится примерно через неделю.

Даннерман подумал, что у его кузины и полковника Хильды много общего. Решив рискнуть, он спросил:

— То есть когда ты вернешься со «Старлаба»?

Пэт бросила на него сердитый взгляд.

— Кто тебе сказал, что я собираюсь лететь? Занимайся-ка своим делом. Нет, подожди минуту, ты мне еще нужен. Надо доставить кое-что в посольство Флориды. Имей в виду, поручение очень важное. С тобой отправится Мик — на всякий случай.

Джарвас пожал плечами.

— Я могу и сам справиться, — пробормотал он. Патриция не обратила на него внимания.

— Дай мне свою поясную сумку, — сказала она Даннерману. Когда он отстегнул сумку и подал кузине, та высыпала все содержимое на стол.

— Эй! — воскликнул Дэн. — Здесь же мои личные вещи, кредитка, удостоверение, карточка-ключ от квартиры.

— Помолчи.

Пэт открыла ящик стола и достала небольшой кожаный мешочек, который тут же вложила в пустую сумку. Потом задумчиво кивнула и подала Дэну его удостоверение.

— Остальной хлам заберешь, когда вернешься. Сделаешь вот что: отвезешь пакет в посольство и передашь лично генералу Мартину Деласкесу. Никому другому, ясно? Что бы тебе там ни говорили. Вручить из рук в руки. Подождешь, пока генерал проверит содержимое, и когда скажет, что все в порядке, вернешься сюда. Мик, отдай ему пистолет.

— Хорошо, Пэ… доктор Эдкок, — пробубнил телохранитель, вытаскивая оружие из кармана. — Пошли, Даннерман.

В лифте Джарвас вел себя нервно и все время посматривал на спутника. Они уже почти спустились, когда Мик спросил:

— Знаешь, что там?

— Понятия не имею.

— Я тоже. Слушай, может, ты и не такой говнюк, каким я тебя считал, но мне приказано, чтобы пакет все время оставался в сумке у тебя на животе и чтобы ты передал его тому парню, которому он предназначен. Не заглядывай внутрь. Мне не нужны неприятности.

— У тебя их не будет, — искренне пообещал Даннерман.

Ему вовсе не хотелось злить Джарваса. При этом Дэн рассчитывал, что во время поездки на метро телохранителя удастся разговорить.

Надежды, однако, не оправдались. Джарвас знал свои обязанности. Он стоял рядом с Даннерманом, оберегая того от попутчиков, держа здоровую руку около пистолета и не разговаривая. Когда поезд набрал ход, проезжая то, что террористы сделали со станцией Четырнадцатая улица, и свет погас, Джарвас неуклюже перекрестился сломанной рукой. Даннерман подумал было, что ради завязки разговора можно бы успокоить телохранителя и сказать, что тревожиться не о чем, что уровень радиоактивности на станции не более опасен, чем естественный фон… если, конечно, не задерживаться надолго. Но едва он открыл рот, как Джарвас предупреждающе нахмурился.

Даннерман понял сигнал и больше никаких попыток не предпринимал. Они вышли на Чамберс-стрит, и Дэн послушно поплелся за Миком.

Посольство Флориды находилось на Эмбасси-Роу, как и посольства богатых зарубежных стран. Впрочем, само здание выдавало недостаток денег — заметно уступало шведскому, располагавшемуся на углу в двенадцатиэтажном ухоженном особняке, и уж, конечно, не шло ни в какое сравнение с представительством объединенной Кореи, помещавшейся через улицу. Но Флорида, вообще-то, и не являлась независимым государством, по крайней мере номинально, и просто задирала нос.

Впрочем, сами флоридцы воспринимали себя вполне серьезно. Еще до того как пройти к сканерам в вестибюле, посетителям пришлось расстаться с оружием. Затем Даннермана заставили отдать и пистолет, спрятанный на лодыжке. Джарвас при этом нахмурился, а Дэну оставалось утешаться тем, что сканеры не обнаружили «клопа». После этого они с полчаса просидели в какой-то похожей на тюремную камеру комнате, ожидая, чтобы охранник проводил их в кабинет генерал-майора Мартина Деласкеса Морено. Джарвас сидел неподвижно, как камень, с застывшей мрачной ухмылкой. Даннерман же воспользовался паузой, чтобы проверить почту, стереть все поступившие сообщения и послушать новости. Но узнать что-либо интересное не успел, потому что охранник у двери запретил включать какие-либо средства связи.

После этого они просто сидели.

Появившийся наконец вооруженный солдат ткнул пальцем в Джарваса и сказал:

— Ты останешься здесь.

— Эй! У меня работа…

— Твоя работа ждать здесь. А ты иди за мной.

Оставив разъяренного Мика, Даннерман подумал, что у него появляется небольшой шанс хотя бы краем глаза заглянуть в пакет, но из этого ничего не получилось, так как солдат следил за каждым его движением.

Генерал Деласкес оказался на удивление молодым человеком. Наверное, родственник кого-то из высшего руководства Флориды, решил Даннерман. Одетый в мундир генерала воздушных сил Флориды, Деласкес небрежным жестом отпустил солдата, который послушно ретировался. Генерал закрыл дверь.

— Давайте, — приказал он и, получив пакет, добавил: — Отвернитесь. Вас это не касается.

К этому моменту содержимое пакета уже не являлось тайной для Даннермана, потому что, вытаскивая мешочек из сумки, он успел прощупать мягкую кожу. Внутри находилось что-то напоминающее мелкие камешки. Несколько десятков камешков. Разумеется, не галька с побережья.

Закончив изучение полученного и заперев мешочек в ящик стола, генерал позабыл убрать лупу, что только подтвердило догадку Даннермана. Нешлифованные алмазы, о которых упоминал Джерри Дикслер и которые, по его словам, покупала Пэт.

— Подождите, — приказал генерал и набрал какой-то номер на видеофоне.

Картинку Даннерман не видел, но голос кузины узнал.

— Ваше заявление получено, все в порядке, доктор Эдкок, — сказал Деласкес. — Документы будут отправлены незамедлительно. — И, повернувшись к Даннерману, бросил: — Можете идти.

Исполнив поручение босса, Джарвас позволил себе расслабиться. Он почти вежливо выслушал короткий рассказ Даннермана о том, что произошло в кабинете генерала, и даже выжал из себя усмешку.

— Ладно, сделали: твоя кузина будет довольна. — Остановившись перед шведским посольством, он оглядел расположившихся на тротуаре торговцев. — Эй, Даннерман, как насчет конфетки?

— Не любитель, а ты как хочешь.

Наблюдая за тем, как Джарвас торгуется с женщиной у тележки, он думал о том, почему телохранителю сходит с рук пристрастие к наркотикам? — доказательствами пагубной привычки были и тяга к сладкому, и резкие смены настроения. Похоже, кузина Пэт не так уж проницательна, как ему представлялось. Но ему это увлечение на пользу — возможно, на обратном пути Мик станет словоохотливее.

Будущее обещало и еще одно приятное дело — можно сходить в театр. Дэн, должно быть, улыбнулся, потому что охранник у шведского посольства покосился на него, однако, не обнаружив ничего подозрительного, снова сосредоточился на продавцах и прохожих. Даннерману уже надоело уворачиваться от скучающих пешеходов, среди которых наверняка было немало карманников. Впрочем, обогатиться за его счет они уже не могли.

За воротник упали и поползли по спине холодные капельки, и Даннерман поднял голову: чистоплотные шведы постоянно омывали свое посольство, но и это помогало мало. Он отошел в сторону, и тут кто-то тронул его за руку.

— Vill berrn vaxla? Vagvisare? — прошипел паренек лет пятнадцати. Даннерман покачал головой, но мальчишка не отставал. — Villni Knulla min syster? Ren fliticka vacker.

Даннерман понял, что его принимают за шведского туриста.

— Иди к черту, — весело сказал он. — Мне не нужна твоя сестра и, кроме того, я американец.

Мальчишка тут же переключился.

— О'кей, красавчик, как насчет повеселиться по-американски? Могу достать все, что хочешь. Капсулы, ампулы, жвачку.

— Не интересуюсь. — Увидев идущего к ним Джарваса, Дэн добавил: — Обратись к моему приятелю. Ему, возможно, что-то и спихнешь.

Он тут же пожалел, что поддался импульсу. Парень посмотрел на жующего попкорн Мика и перебежал через улицу к каким-то корейцам. Весь обратный путь Джарвас простоял рядом с Даннерманом, злой и неприступный, и не произнес ни слова.

Глава 7 ДЭН

В этот день у Дэна оставалось одно дело. Не очень приятное, и браться за него не хотелось, но лучше все же было с ним закончить. Вот почему ближе к окончанию работы Даннерман отправился на поиски кипрского астронома, Христо Папатанассу. Ученый уже стоял перед дисплеями, готовясь отключить приборы. Заметив у двери гостя, он настороженно заглянул ему за спину.

— Извините за беспокойство, нам нужно поговорить, — сказал Даннерман.

Папатанассу опустился на стул, ожидая, что последует дальше.

— Видите ли, доктор, у меня небольшая проблема с кузиной и мне не хотелось бы ее усугублять. Когда я спускался, чтобы забрать кое-что для доктора Чезуэйлера, тот человек снова был там и спрашивал о вас.

Астроном по-прежнему молчал. Сказанное Даннерманом, похоже, не удивило его, а только расстроило.

— И теперь, — продолжал Дэн, — я действительно обеспокоен. Видите ли, этот человек говорит, что вы были замешаны в каком-то нехорошем деле. У вас есть брат — по-моему, его имя Аристид? — который оказался как-то связан с неким убийством на Кипре. Похоже, прикончили некоего турка, налогового инспектора. Выстрелили ему в спину, когда он выходил из дома. Папатанассу кивнул.

— Да, я знаю об этом деле. Весьма прискорбный случай. Но это произошло давно, более пяти лет назад, и Аристид мне только сводный брат. Младший сын моего отца от третьей жены. Мы не были с ним близки, так что при чем тут я?

— Аристида разыскивает Интерпол, и им кажется, что вы как-то помогли ему скрыться.

Ученый мрачно кивнул:

— Я знал, что они так считают. В свое время меня допрашивали по этому вопросу. Вот и все. С тех пор меня не трогали. Но как случилось, что вы, мистер Даннерман, в курсе дел Интерпола?

— Кто? Я? Мне об Интерполе ничего не известно, — быстро ответил Даннерман. — Тот человек… это он мне все рассказал. Но если Пэт станет известно, что я что-то знал и не рассказал ей, у меня будут неприятности.

— Из-за чего? — осведомился грек.

— В том-то и заключается моя проблема. Пэт хотела, чтобы я добыл для нее кое-какие сведения, и я сказал, что выполнил ее просьбу. А на самом деле нет. А теперь уже не помню некоторые характеристики того, что она хотела. Спросить у нее я не могу, ведь тогда придется признаться, что я солгал, а посмотреть эти характеристики нельзя, потому что они у нее в особом файле. И я хочу, чтобы вы, доктор Папатанассу…

Старик поднял руку.

— Позвольте, я попробую угадать. — Он не злился, не удивлялся, но в его голосе звучала грусть. — Вы хотите, чтобы я дал вам код доступа к файлу. Только для того, чтобы вы смогли исполнить поручение доктора Эдкок. Конечно, я понимаю. А потом необходимость рассказать ей о других делах отпадет сама собой.

— Э… да. Именно так, — согласился Даннерман, стараясь не смотреть астроному в глаза.

Путь до Кони-Айленда неблизкий, и вагоны в час пик переполнены. После того, как Папатанассу ушел, даже не попрощавшись, Даннерман быстро добрался до специального файла и перекачал его содержимое прямиком в офис Национального Бюро Расследований. Времени на то, чтобы пообедать в спокойной обстановке, уже не оставалось; по крайней мере если он не хотел опоздать в театр. Даннерман лишь успел купить пакетик соуса и какой-то закуски, рассчитывая заморить червячка по дороге, но в вагоне без сидячих мест было так тесно, что он не мог даже поднять руку. Лишь на подъезде к нижнему Манхэттену стало посвободнее, и ему удалось пробиться в угол.

Дэн сумел кое-как перекусить на длинном перегоне под Ист-Ривер, стараясь не испачкать соусом соседей, но удовольствия от еды не получил. Во-первых, из-за стоявшего в вагоне коллективного запаха разогревшихся человеческих тел, сочившегося через раскрывшиеся микропоры одежды. Во-вторых, по причине неприятного эпизода с Христо Папатанассу. Даннерман понимал старика и не мог ему не сочувствовать.

В одном Хильда права, думал Дэн. У него есть вредная привычка проникаться чувствами других людей. Для профессионала это ценное качество, позволяющее легче сходиться с окружающими, например, с Ильзой из «Безумного короля Людвига» или ребятами Карпеццио. Но иногда на Даннермана накатывало чувство вины.

К тому времени, когда поезд выбрался на поверхность и покатил по старым подвесным рельсам, Даннерман нашел одно сидячее место. Он использовал свободное время, чтобы просмотреть сообщения, ни одно из которых не представляло интереса, а потом занялся тем же, чем и большинство пассажиров: смотрел в пространство или на мелькавшие на дисплее рекламные картинки.

Его внимание привлекло сообщение о новом прохладительном напитке с легким добавлением тетрагидроканнабинола, сопровождавшееся набранным мелким шрифтом предупреждением «Не подлежит продаже детям до 14 лет». Над текстом за банку напитка сражались смешные фигурки семи пришельцев: Соня, с налитыми кровью глазами и слегка поджатым треугольным ротиком, Счастливчик, оскалившийся в злобной ухмылке, Док, Скромняга — все семеро, очеловеченные и по-диснеевски забавные. Представленные в таком виде существа вызывали не страх или тревожное чувство опасности, а снисходительную улыбку.

Но, предположим, подумал Даннерман, что на самом деле пришельцы не где-то далеко, а совсем рядом, может быть, не дальше «Старкофага». Предположим, сообщения являются своего рода предупреждением. Что, если эти существа действительно представляют угрозу миру? Ему вспомнилась песенка, которую распевала игрушка, болтавшаяся в такси — кажется, это был Ворчун? «Хей-хоп, хей-хоп, Землю мы захватим — оп! Побрякушки отберем и девчонок уведем!»

Кто знает, возможно, дело совсем не шуточное.

Даннерман вздохнул, отгоняя мрачные мысли. Слишком уж все фантастично, а кроме того, у него и своих забот хватает. Он закрыл глаза, откинулся на спинку сиденья и задумался над тем, что же сказать Аните Берман.

Есть тысяча способов порвать отношения. Проблема в том, что все они основываются на одном и том же пункте: ты должен хотеть, чтобы отношения прекратились, а в этом-то Даннерман как раз и сомневался. Разрыва требовала работа, его личные желания шли вразрез с этим требованием. Хотя в жизни агента НБР случается немало интересного, иногда Даннерман не без грусти думал о том, как бы все сложилось, веди он иное, более спокойное существование. Например, у него мог бы быть собственный коттедж. Или четырехкомнатные апартаменты где-нибудь в пригороде. Постоянная работа, не требующая внезапных отлучек. Дом, где можно было бы жить с кем-то на более или менее постоянной основе. С человеком, во многом похожим на Аниту Берман…

Такие размышления не слишком помогали. Он не собирался уходить из Бюро — чем тогда заполнить свободное время? К тому моменту, когда поезд добрался до нужной остановки, Дэн уже похоронил мысли о доме вместе с рассуждениями о пришельцах и воспоминанием о разговоре с Христо Папатанассу в глубине памяти и думал только о предстоящем вечере.

Вышедшие с ним на станции были людьми разного сорта: Кони-Айленд считался не самым паршивым районом в Бруклине, но и не из лучших. Возможно, кто-то счел бы это место не слишком подходящим для театра, однако превращенная в «Театр Аристофан Два» старая украинская православная церковь имела свои преимущества. Она дешево стоила. К тому же для обустройства украинцы сделали все, что могли, — построили церковь, снесли старые сгоревшие дома, завели на пустырях огороды.

Но когда они уехали, а их место заняли палестинцы, курды и беженцы из Биафры, квартал снова пришел в запустение. Новички не занимались выращиванием овощей — может быть, потому, что в Ираке или Палестине нет огородов? Так или иначе, за металлическими заборами остались только мусор да лопухи, а церковь потеряла прихожан. Труппа взяла здание в аренду и занялась уборкой помещений, перенесших два ограбления и три наводнения. В теплые вечера здесь до сих пор ощущался запах, характерный для побережья при отливе. Здание не было большим и вмешало не более двухсот зрителей, что давало кое-какие преимущества: маленький зал легче заполнить, а театральные союзы не обращали на труппу своего докучливого внимания. Впрочем, преимущества порождали и один существенный недостаток: театр не имел никаких шансов стать прибыльным предприятием.

Но ведь актеры не для того это все и затеяли. Театр был у них в крови…

Даннерман появился рано. Двери еще оставались закрыты, но когда он постучал, «менеджер» Тимми Траут высунулась из окошечка кассы и затем вышла, чтобы впустить гостя.

— Дэн, — обрадовалась она, — а мы уж думали, что потеряли тебя. Но я знала, что на открытие ты должен прийти. Ребята еще репетируют; там такое творится! Представляешь, открываемся через час, а этот придурок Баки Корнгольд попал вчера за решетку по обвинению в чем-то связанном с наркотиками. Вот так, представляешь?

Это он мог представить очень легко. Практически все члены труппы работали днем. Баки Корнгольд занимался наркотиками; Даннерман узнал об этом, когда расследовал дело Карпеццио.

— Не возражаешь, если я зайду и посмотрю?

— Конечно, нет. — Тимми нерешительно посмотрела на него. — Знаешь, Анита так обрадуется. Она немного беспокоилась из-за тебя… Ладно, сам с ней поговоришь. Проходи.

Дэн вошел и, стараясь не привлекать внимания, сел в последнем ряду. На сцене не столько репетировали, сколько кричали друг на друга, перебивали и запинались, обращаясь к суфлеру, что было обычным явлением для «Театра Аристофан Два». И конечно, Дэн сразу увидел Аниту Берман. Прежде всего она выделялась своей красотой: изящная, высокая, рыжеволосая, с глубоким волнующим голосом, столь необходимым для театра, где отсутствовали микрофоны, и абсолютно бесполезным для богатых техническим оснащением постановок на Бродвее.

Она тоже сразу его заметила. Увидев Дэна в заднем ряду, Анита, похоже, удивилась. Потом удивление сменилось озадаченностью и в конце концов она осторожно, словно еще не решив, стоит ли прощать его, махнула рукой. Прошло не более минуты, когда режиссер отказался от попыток внести порядок в царящий на сцене хаос.

— Всем вернуться в уборные. Неудачная генеральная репетиция — хороший знак, так по крайней мере говорят. Может, это вас утешит. Меня-то уж точно.

Анита Берман спрыгнула со сцены и побежала по проходу навстречу Даннерману, явно настроившись на прощение.

— Как я рада, что ты здесь, — сказала она, подставляя лицо для поцелуя.

Прижавшись к нему на секунду, Анита отстранилась и заглянула в глаза Дэну.

— Я тебе звонила.

— Извини, — сказал он, ничуть не лукавя. — У меня новая работа, так что свободного времени совсем не остается.

— Я так и предполагала. Ты там, наверное, загребаешь кучу денег?

— Может быть, когда-нибудь, — туманно произнес он. — Но времени, действительно, нет. Кстати, вскоре мне придется опять уехать из города.

— Ага. И надолго?

— Еще не знаю.

Некоторое время Анита молчала.

— Дэн, милый, я думала о нас с тобой. Знаю, что некоторым мужчинам нравится держать все под контролем, и, может быть… если ты считаешь, что я тороплюсь… ну, с разговорами о том, чтобы жить вместе…

— Дело не в этом. — Он вздохнул. — Послушай, тебе надо подготовиться к спектаклю, а разговор будет долгий. Что, если я встречу тебя после?

Она вдруг улыбнулась:

— Отлично, Дэн. Приходи за кулисы, и мы отправимся на вечеринку. Расскажешь мне о своей работе и о поездке. Буду ждать.

Вот так и получилось, что на протяжении всего спектакля Дэну пришлось придумывать историю о том, куда он собирается и как долго его не будет в городе. Расплата за изобретательность.

Странное дело, отчасти даже забавное, хотя Даннерман, возможно, этого и не знал. Работая агентом НБР, ему часто приходилось вплетать в обман фрагменты правды. На этот раз вышло наоборот. Хотя Даннерман еще не догадывался об этом, теперь обман был правдой. Ему и впрямь предстояло уехать, только гораздо дальше, чем он мог себе это представить.

Ерзая на стуле в ожидании, когда же поднимут занавес, Даннерман пытался решить, что делать с Анитой Берман. В общем-то, в разрыве с нею нужды нет. По крайней мере пока. Иногда такая необходимость возникает, поэтому постоянные близкие отношения просто несовместимы с работой, которой занимался Даннерман. Беспокоило Дэна то, что, как он был уверен, дальнейшая оттяжка только затрудняла неизбежный разрыв, а ему совсем не хотелось мучить такую милую женщину, как Анита Берман.

Когда спектакль начался, он с удовольствием переключился на сцену: происходящее там было куда интереснее. Возможно, старая примета сработала: все ошибки и неувязки репетиции исчезли, и первый акт «Подземки» прошел безукоризненно. Анита смотрелась великолепно даже в дешевом костюме 1920-х, а актер, заменивший беднягу Баки Корнгольда, не пропустил ни одной реплики.

Да и публика встретила пьесу тепло. «Подземка» была одной из лучших работ Элмера Раиса, и в свое время на ее включении в репертуар настоял именно Даннерман.

Пьеса идеально подходила театру. Короткая. Много действующих лип — ценное качество для скромных театров, где всем хочется показаться на сцене перед забредшим туда известным критиком, который, может быть, уделит их игре несколько секунд обзора. Не требовала больших расходов — всего один импрессионистский, а значит, дешевый набор декораций. И, что самое главное, «Подземку» почти совершенно забыли. За последние сто лет ее не ставили — по крайней мере крупные театры, — так что сравнивать было практически не с чем.

Даннерман в свое время поклялся перед труппой, что уж несколько критиков обязательно заинтересуются постановкой забытой классики и совершат нелегкую поездку на Кони-Айленд, чтобы увидеть ее возрождение. Теперь он с радостью заметил, что не ошибся. Шесть—восемь человек из находившихся в зале явно были не просто зрителями. Они не улыбались, да этого от них и не требовалось. Критики не улыбаются. Главное, что они не уходили.

Когда первый акт закончился, двое из них даже захлопали. Что ж, публика тоже не скупилась на аплодисменты, и это неудивительно, так как добрая половина зрителей состояла в различной степени родства с актерами. В пестрой толпе, заполнившей фойе — когда-то здесь находилась ризница, — Даннерман прибился к невысокой женщине — как ему показалось, ведущей телевизионного ток-шоу — и попытался подслушать, что она говорит своему спутнику. Но ведущая ограничилась комментарием по адресу уличных артистов: на тротуаре выделывали нечто замысловатое двое мальчишек-арабов, а третий в майке с надписью «Я люблю Аллаха» собирал с зевак деньги. Даннерман выбрал другую цель и уже направился к ней, когда кто-то тронул его за руку. Он раздраженно оглянулся и увидел маленькую, пухлую женщину, спокойно глядящую на него.

— О, Данно, неужели это ты? Приятная встреча, правда? Почему бы нам не выйти подышать?

— Черт возьми, Хильда, — обреченно сказал он. — Вы-то что здесь делаете?

Она не ответила, да в этом и не было никакой необходимости. Хильда вывела его на улицу, и они свернули за угол, где у тротуара стоял большой грузовик. На жидкокристаллическом дисплее сияли слова «Нитак Брос. Перевозка и хранение», но Даннерман знал, что автомобиль не имеет никакого отношения к транспортной компании. И действительно, машина оказалась мобильным пунктом наблюдения НБР, и сидевший в ней полицейский сержант лихо откозырял, увидев входящую Хильду Морриси.

— Пришло время заняться делом, — бодро сказала она. — Возьми стул, Данно. Хочешь кофе? Пива? У нас здесь неплохой запас, и Хорэс достанет все, что тебе захочется.

— Я хотел хоть один вечер провести с друзьями, черт побери.

— В другой раз, Данно. Как спектакль?

— Все хорошо, учитывая, что вы взяли беднягу Корнгольда накануне открытия.

— Не мы. Они, — поправила Хильда. — Проводилась операция, забирали всех, я здесь ни при чем. Я не занимаюсь делом Карпеццио столько же, сколько и ты, потому что сейчас более важна твоя кузина. Давай послушаем твой отчет.

Она без комментариев приняла сообщение о генерале Деласкесе и об алмазах, однако моргнула, когда Дэн сообщил, что «грабители» сломали Мику Джарвасу не ту руку.

— Придется поступить иначе, — вздохнула Хильда. — Тебе нужно получить его место, потому что твоя кузина собирается на «Старлаб» и ты должен полететь с ней.

Он с изумлением уставился на нее.

— В космос? Но туда больше никто не летает!

— Она полетит; для этого и подкупает генерала. И ей нужен Джарвас, точнее, его мускулы.

— Вы хотите, чтобы я полетел в космос? — снова сказал Даннерман.

— А что тебя так удивляет? Многие побывали в космосе.

— Но не из Бюро! А за последнее время вообще никто.

— Ну, до последнего времени у Бюро не было для этого причин. Дэн посмотрел на нее вопросительно.

— Что-то случилось?

— Случилось то, что мы влезли в файл твоей кузины, — радостно заявила Хильда. — Я знала, что там что-то есть. А ты знаешь? Синхротронная радиация!

— Перестаньте молоть чепуху, Хильда, — нетерпеливо сказал Даннерман. — Я понятия не имею, что это такое.

— Вообще-то я тоже. Но именно с этого все и началось. Семь или восемь месяцев назад обсерватория еще раз попыталась реактивировать спутник и обнаружила испускаемое им синхротронное излучение.

— Мне вы говорили о гамма-излучении.

— Я знаю, что говорила. Должно быть, произошла ошибка при передаче. Так вот, речь идет о синхротронном излучении. Оно длилось всего несколько секунд. Однако его зарегистрировали вполне определенно. А главное, на «Старлабе» нет ничего, что могло бы давать такое излучение. — Хильда помолчала, глядя ему в глаза. — Знаешь, что это означает? На «Старлабе» появилось что-то, чего там не было.

— И вы скажете мне, что это?

— Я покажу тебе кое-что. Хорэс? У тебя готово?

Сержант ткнул пальцем в одну кнопку, и внутри грузовика стало темно. Ткнул в другую — и в глубине появилась голографическая модель «Старлаба», висящего над Землей, с панелями солнечных батарей и огромными глазами коллекторов, слепо глядящими во тьму Вселенной.

— Как видишь, станция большая, — наставительно произнесла Хильда. — Это потому, что первоначально предполагалось, что на ней неделями будут жить астрономы.

— Я уже видел все это, Хильда. Тайны здесь нет. Такая же штука имеется в обсерватории.

— Не подгоняй меня, Данно. Мы подходим к тому, чего ты не видел. Взято из файла твоей кузины. У нее там много всякого, что скрыто от общественности, но наши специалисты, зная предмет поиска, докопались без проблем. Изображение увеличено, иначе бы ты ничего не увидел. Смотри за той штучкой в правом верхнем углу.

— Вижу.

Дэн видел маленький, почти бесформенный комочек, не превышавший, казалось, размером футбольный мяч. Комочек скользнул мимо огромной солнечной панели и мягко коснулся обшивки основного корпуса станции. Не отскочил, а словно приклеился к ней. Потом, на глазах изумленного Даннермана, объект слился с космосом и через мгновение стал почти незаметен, если не считать почти неразличимой горбинки на обшивке.

— Что за чертовщина? — не выдержал Даннерман, — Космический мусор?

— Разве похоже на мусор? Такое впечатление, что эта штуковина пристыковалась.

— И что это может быть? — Он кивнул, осененный внезапной догадкой. — А не связана ли эта кроха с КПО?

— Хороший вопрос. — Хильда одобрительно кивнула. — Наши эксперты однозначно уверены, что нет. Объект слишком мал для кометы. Но они допускают, что эта штука могла прилететь на КПО, а потом была сброшена.

— Что-то вроде зонда?

— Точно. В любом случае они уверены, что объект является артефактом.

— А если это артефакт, — продолжил Даннерман, — то кто-то запустил его на орбиту. Кто в последнее время отправлял в космос спутники?

— Никто. По крайней мере открыто.

— Какая-нибудь террористическая группа?

— Боже, надеюсь, что нет. Если существует технология, позволяющая отправлять на орбиту предметы без обнаружения запуска, мы должны знать об этом. В руках террористов… можешь представить, что произойдет. Подумай, баски, ирландцы или кто-то еще вроде твоего «Короля Людвига» начнут вылезать в космос. — Хильда выразительно пожала плечами. — Впрочем, есть варианты и похуже. Твоя кузина, кажется, считает, что эта штука имеет внеземное происхождение.

— Чушь! Если она так думает, зачем держать это в секрете?

— Деньги.

— Откуда, черт побери?

— Ах, Данно, — вздохнула Морриси, — знаешь, в чем твоя беда? Ты просто не способен рассуждать, как нормальный человек. Тебе недостает жадности. Подумай: есть какая-то штуковина, производящая синхротронное излучение. Мозги подсказывают мне, что здесь не обойтись без большого ускорителя частиц — такие устройства с подземными туннелями в пятнадцать-двадцать миль длиной. Значит, там имеется некое очень ценное оборудование. Если оно неземное, то стоит таких денег, каких ты никогда не видел. И их получит тот, кто найдет это оборудование. Для нас не имеет значения, откуда оно появилось, из космоса или с Земли; оно нам нужно.

— Ну так пусть Бюро отправляет свою экспедицию, — рассудил Даннерман.

Хильда покачала головой:

— Это, разумеется, один из вариантов. Увы, Бюро не всесильно. «Старлаб» — частная собственность, твой дядя оплатил ее из своего кармана. Возможно, нам удалось бы как-то обойти это препятствие — для того, слава Богу, и существуют юристы, — но тогда появляется другая проблема. Мы не хотим привлекать излишнего внимания к происходящему. Если чертовы европейцы пронюхают, что мы за чем-то охотимся, то могут послать свою экспедицию, а работают они быстрее, чем НАСА. Кроме того, идиоты во Флориде держат космодром под контролем.

— И что?

— А то, что — возможно— окончательное решение еще не принято, потому как слишком много людей наверху связаны с делом пресс-секретаря. Поэтому мы хотим, чтобы твоя кузина осуществила задуманное, только мы пошлем своего человека, чтобы получить информацию из первых рук.

— Ага, — угрюмо пробормотал Даннерман. — И конечно, этот человек — я.

— Угадал, Данно. Ты должен занять место Джарваса. У меня есть одна идейка. Сержант, отключите дисплей и дайте свет. Надо проинструктировать агента Даннермана.

Когда Хильда повернулась к шкафчику, Даннерман вспомнил кое о чем и бросил взгляд на часы.

Поздно. Спектакль закончится задолго до того, как полковник выпустит его из машины. И он не сдержит данное Аните обещание встретиться с ней за кулисами. А значит, мучившая его проблема разрешится сама собой.

Глава 8 ДЭН

Когда Дэнни Даннерману было восемь лет, полеты в космос еще считались обычным делом. Юный Дэнни, как и любой нормальный американский мальчишка, много мечтал, представляя себя великим покорителем Вселенной, в облегающей фигуру форме, с орлиным выражением лица и прочими атрибутами. Но то было давно. По мере того как Дэн подрастал, становясь мужчиной, космическая программа сворачивалась примерно с той же скоростью — героев становилось меньше, зато техники больше. Потом стало не хватать денег, и полетов тоже становилось меньше. Даже автоматические спутники запускали все реже и реже, и мечта постепенно растаяла.

И вот она снова ожила. Мечта не только приблизилась к реальности, но коснулась его лично, о чем Даннерман никогда и не думал. Поступив на работу в Национальное Бюро Расследований, он знал, что служба может забросить его куда угодно, в любой уголок Земли, однако не предполагал, что она затянет его дальше.

Возвращаясь домой из Кони-Айленда в вагоне метро, почти пустом, если не считать нескольких пьяниц да спящих бродяг, Даннерман думал о том, куда его несет. Влезаешь в нечто подобное гигантской консервной коробке. Лежишь там пристегнутый и беспомощный и ждешь, пока сила в несколько десятков тонн взрывчатки не пнет тебя в небо. Конечно, все это очень увлекательно и романтично, и все же Даннерман еще долго не мог уснуть, лежа на узкой кровати, а когда в конце концов уснул, ему снились космические корабли, ужасные пришельцы с острыми зубами и долгое, страшное падение с орбиты. Он так и не узнал, чем закончилось падение, сон не зашел настолько далеко. Но всю ночь Дэн падал, падал, падал, а когда будильник оборвал кошмар (в 6.45, можно успеть в душ первым), он почувствовал себя разбитым, не выспавшимся. Даннерман собирался уходить, когда позвонила Хильда.

— Уже на ногах? Хорошо. Впереди нелегкий день, Данно. Надо было предупредить, что времени мало. Так вот, теперь его совсем нет.

— О чем вы говорите?

— Я говорю о твоей кузине, а ты что подумал? Вчера вечером она подписала все необходимые бумаги. Планирует отправиться завтра.

Новость уже достигла обсерватории, когда Даннерман прибыл на работу. Половина сотрудников толпилась в приемной, оживленно что-то обсуждая.

— Что происходит? — спросил он, сдавая Дженис Дюпаж свое оружие. — Где Джарвас?

— В кабинете доктора Эдкок. Там же доктор Арцыбашева и капитан Лин. Дэн, они полетят на станцию.

— На «Старкофаг»? — уточнил Даннерман, надеясь, что секретарша расскажет больше, чем полковник.

Дженис укоризненно посмотрела на него.

— Да, на «Старлаб». Мы не употребляем это плохое слово, забыл? В общем, — продолжала секретарша, поддаваясь всеобщему возбуждению, — Патриция собирается выступить с заявлением, как только все соберутся. Уже скоро, с минуты на минуту. Я сама видела документы, когда они поступили. Ну разве не замечательно, доктор Папатанассу? — добавила Дженис, обращаясь к старику, подошедшему к ней со своим древним «узи».

— Да-да, замечательно, — ответил грек, старательно отворачиваясь от стоявшего рядом Даннермана.

— Это надо отметить, — сказал кто-то. — Дженис, у вас есть мелочь? Может быть, Дэн сходит и принесет кое-что?

— Я спрошу у доктора Эдкок, когда она сделает заявление, — пообещала секретарша.

— Вряд ли босс станет тратить деньги, — заметил подошедший астрофизик.

— Ну и черт с ними! — весело воскликнул его коллега. — Зато у нас будет праздник. Боже! Поработать на «Старлабе»! Об этом же можно только мечтать!

Разумеется, все прекрасно понимали, что мечты останутся мечтами, а скромный бюджет, которым распоряжается Пэт Эдкок, позволяет каждому из них провести лишь несколько часов, работая в Аризоне, Аресибо или где-то еще. И им не требовалось «кое-что», чтобы отметить Праздник. Они уже праздновали, и когда на экранах появилось взволнованное лицо Пэт Эдкок, вся обсерватория огласилась ликующими криками и аплодисментами.

Должно быть, Пэт услышала этот шум у себя в офисе, потому что на мгновение растерялась, а потом усмехнулась.

— Полагаю, вы все уже знаете, о чем я собираюсь сообщить. Да, это правда, экспедиция подготовлена. Мы отправляемся завтра и через семьдесят два часа будем на «Старлабе». За меня здесь останется доктор Шнайман и… пожелайте мне удачи!

Но она так и не сказала, какой удачи желает себе сама. Интересно, подумал Даннерман, что скажет им Пэт, вернувшись с новыми технологиями, стоящими миллиарды, ведь станция так и останется в нерабочем состоянии. Впрочем, это уже будет не важно. Если она не ошибается…

Если Пэт права, то весь мир станет другим, и сам Даннерман изменится вместе со всеми… при условии, напомнил он себе, что ему удастся выполнить задание Хильды.

Он потрогал сумку, висевшую на поясе. Там лежало то, что дала ему полковник. Теперь нужно только изыскать возможность использовать это.

Пэт твердой рукой наложила вето на какие-либо упоминания о вечеринке, но работа в обсерватории в то утро шла ни шатко ни валко. Известие об отправке экспедиции распространилось за стены здания. Дженис не отходила от телефона, выслушивая поздравления доброжелателей и жалобы охранников, осаждаемых репортерами.

Когда Пэт со своей командой отправилась на ленч, большинство служащих тоже устремились в ближайший ресторан, чтобы хоть там отметить великое событие. Обсерватория постепенно затихала.

Именно этого и ждал Даннерман, которому предстояла ответственная работа. Для успешного ее завершения ему требовалось лишь сотрудничество Дженис Дюпаж. Слоняясь по приемной, он ждал, когда же наконец секретарша отлучится хотя бы на минуту. Время шло, а Дженис все сидела за столом, как приклеенная, одновременно восхищая и раздражая Дэна крепостью своего мочевого пузыря. В конце концов, когда до возвращения Джарваса оставалось не более четверти часа, она поднялась, заперла дверь лифта, взяла сумочку и направилась к туалету.

Едва молодая женщина скрылась из виду, как Даннерман перемахнул через барьер и бросился к сейфу с оружием. Возможно, зашифрованный компьютерный файл и посрамил бы агента, но обычный замок не представлял серьезной проблемы. Через тридцать секунд сейф был открыт, и Даннерман приступил к поиску ячейки Джарваса. Среди шоколадных батончиков, порнодисков и разной мелочи лежал непомеченный пакетик с явно немедицинскими пластырями. Даннерман вытащил пластыри и сунул их в карман.

Он положил в пустой пакетик три других пластыря, практически неотличимых от первых. Есть!

К тому времени, когда Дженис вернулась на рабочее место, Даннерман с невинным видом поливал цветочки, украшавшие приемную. Правда, времени на ленч у него уже не оставалось, но это не имело значения. Пропущенный прием пищи — небольшая плата за билет на орбитальную станцию.

Джарвас вел себя предсказуемо. Проводив Пэт до кабинета, он прямиком направился к сейфу с оружием, а затем исчез в мужском туалете.

Минут через десять Даннерман уже стучал в дверь офиса, где Пэт Эдкок разговаривала с Джимми Пен-Цзы Лином.

— Извините, — сказал он. — Джимми… Капитан Лин… Мне неприятно вас беспокоить, но Мик Джарвас ведет себя как-то странно. Парень он крупный, так что не могли бы вы мне немного помочь?

Они подошли к двери, и Пэт замерла, недоверчиво взирая на своего телохранителя, мечтательно вальсирующего по коридору. Мимоходом Мик успел ущипнуть за задницу проходившую Розалину Арцыбашеву, вцепиться — правда, безуспешно, — в грудь Дженис Дюпаж и улыбнуться прижавшейся к стене аспирантке.

Розалина рассмеялась, Дженис раздраженно отмахнулась, аспирантка прошмыгнула к выходу. Когда Джарвас приблизился, Пэт Эдкок обрела дар речи.

— Выйдите сюда, Мик, — приказала она.

— Конечно, моя сладенькая, — дружелюбно откликнулся он. — Привет, Дэнни. Как дела, китайчик?

Пэт озадаченно посмотрела на Даннермана, закрывшего за телохранителем дверь.

— Что случилось? Дэн пожал плечами.

— По-моему, он приложился к какой-то сильной дури. На улицах продают черт знает что.

Выражение лица Пэт медленно менялось от озадаченности к гневу.

— Дерьмо! Мик обещал мне, что больше не будет баловаться наркотиками. Какой телохранитель из наркомана!

— Э-э, давайте попросим его снять рубашку.

— О, Дэн, — обиженно произнес Джарвас. — А я-то думал, что мы друзья.

Пэт посмотрела на одного, потом на другого и кивнула.

— Делай как он говорит, Мик.

— Не обязан. У меня есть права! Она повернулась к Даннерману.

— Сними с него рубашку.

Дэн взглянул на Джимми Лина, который в ответ неуклюже расставил руки; очевидно, боевые искусства не являлись сферой его специализации. С такой помощью справиться со здоровяком Миком было проблематично. К счастью, бывший кикбоксер только хихикал. Он добродушно отбивался от Даннермана, но, в общем, не оказал ожидаемого сопротивления, когда ему задрали рубашку.

Под правой подмышкой зрители увидели едва заметные пластыри, предоставленные Хильдой. Джимми Лин усмехнулся.

— Ну? Кто бы мог подумать! Он действительно наркоман.

— Черт, — разочарованно бросила Пэт. — И что мне теперь делать? Он же не может сопровождать меня в таком состоянии.

Джарвас радостно улыбнулся.

— Конечно, могу, дорогуша. Маленькие удовольствия никому не вредят. Они лишь обостряют мои рефлексы.

Пэт закусила губу, совершенно не обращая внимания на Мика, словно того и не было в комнате.

— Я на него рассчитывала…

Даннерман только и ждал этого момента, но его опередил Джимми Лин.

— Если вам нужен новый телохранитель, Пэт, — сказал он, — то чем плох ваш кузен? С кулаками у него все в порядке, вы же сами рассказывали.

— Дэнни? Телохранитель? — Пэт Эдкок посмотрела на капитана, потом на Даннермана. — Что ж, может быть, — задумчиво произнесла она. — Какое у тебя оружие?

— Двадцатизарядник с автоматической сменой обоймы. Как всегда.

— Уверена, что пользоваться им ты умеешь. Даннерман кивнул.

Пэт вздохнула, и все было решено.

— Выбора у меня в общем-то и нет, верно? Ладно, Дэн-Дэн, будет тебе повышение. Не против немного поработать астронавтом?

Во второй половине дня обсерватория так и не вошла в рабочую колею. Отправив распустившего сопли Джарваса домой в сопровождении одного из аспирантов, Пэт заявила, что с работой на этот день покончено.

— Отвези меня домой, Дэн. Мне надо собраться. И захвати все самое необходимое.

— Конечно, Пэт. Только мне это в новинку. Что берут с собой в космос?

— Откуда мне знать? Я тоже ни разу не летала. Думаю, то, что необходимо, дадут на Мысе, но мы убываем на пять дней — так намечено по плану, — поэтому возьми те личные вещи, без которых не обойтись. Ах, да, не забудь оружие.

— Ждешь неприятностей?

Пэт не ответила, только сказала:

— Ты должен быть здесь в шесть утра. Отвезешь нас в аэропорт. Не проспи.

В шесть утра, сокрушенно думал Даннерман, возвращаясь домой. Значит, вставать придется не позже четырех: от Риверсайд Драйв до Йорктауна, где живет Пэт, путь неблизкий. Что ж, зато можно пораньше лечь спать.

Доложив о своем успехе полковнику Хильде Морриси, он отправился на поиски квартирной хозяйки.

— Решил послушаться вашего совета, Рита, и на время уехать из города.

— Эй, отлично! И куда?

— Во Флориду, — ответил Даннерман и остановил лекцию Риты о том, какие негодяи живут во Флориде и как плохо они поступили, когда завели собственное правительство, достав расчетную карточку. — Не знаю, как долго буду отсутствовать, поэтому заплачу за неделю вперед. Не хочу, чтобы вы выбросили мои вещи на улицу.

— О, Дэн! Я бы не сделала этого, даже если бы вас не было целый месяц, — запротестовала хозяйка.

— Не сомневаюсь, что вернусь раньше, — уверил ее Даннерман.

Глава 9 ДЭН

Голос капитана разбудил Даннермана, когда самолет уже заходил на посадку над аэропортом имени Хосе Марти неподалеку от Мыса. Дэн не собирался спать и понял, что уснул, только тогда, когда проснулся и увидел красный свет на спинке кресла перед собой. Сидевшая рядом Пэт Эдкок пошевелилась.

— Посмотри, — сказала она, зевая. — Это наш «Клипер». Ослепительно белый сорокаметровый корабль, казалось, был готов вот-вот устремиться в небо. Рядом с ним сновали грузовики и суетились люди.

Итак, это не сон. Это явь. Вот корабль, который унесет Даннермана и остальных с их родной планеты, и все давние детские фантазии станут реальностью.

— Страшно? — спросила кузина, пытливо вглядываясь в его лицо.

— Нет. Не страшно. А тебе?

— Конечно, нет. Меня волнует не полет в космос. Дядя Кабби столько мне рассказывал… знаешь, он мечтал слетать в космос, но не смог пройти тесты по физической подготовке. Наверное, я заразилась от него. Нет, меня беспокоит не это.

Дэн с интересом посмотрел на нее.

— Что-то другое?

— М-м, да. — Пэт оглянулась на сидевших сзади Джимми Лина и Розалину Арцыбашеву. — Прежде всего не знаю, можно ли доверять Лину. Да и Деласкесу тоже. Вот почему я взяла тебя с собой. Не спускай глаз с этих двоих, пока мы будем там.

— Но ведь они пилоты, и ты сама выбирала их, — указал Дэн. Пэт пожала плечами:

— Пришлось взять то, что оказалось доступно. Будь поосторожнее с ними, ладно? — Она посмотрела назад, потом вперед. — Наверное, в туалет уже поздно?

Действительно, было уже поздно. Стюарды шли по проходу, проверяя, пристегнуты ли ремни, и собирая пустые стаканы.

— Через минуту приземлимся, — утешил Даннерман кузину.

— Да? А что потом?

Он удивленно взглянул на нее.

— Ну, ты сможешь сходить в дамскую комнату. Пэт покачала головой.

— Все верно, ты ведь еще ни разу не был во Флориде, да?

Дэн не понял, что Пэт имеет в виду; все прояснилось, когда они сошли по трапу. Разгуливать по аэропорту пассажирам не разрешалось. Их сразу же построили в очередь для таможенного досмотра. Официально эта процедура, разумеется, не называлась «таможенным досмотром», потому что Флорида не являлась независимым государством, как ни пыталась доказать обратное. Тем не менее проверяли пассажиров очень тщательно, и в первую очередь потребовали сдать оружие.

Даннерману очень не хотелось расставаться с двадцатизарядником, но более опытные путешественники, похоже, восприняли это требование как должное. Полицейский помечал каждый сданный ствол и вручал владельцу квитанцию со словами: «Вы сможете получить его обратно, когда будете покидать наш прекрасный Свободный Штат». Потом другие полицейские осмотрели сумки и проверили карманы. В какой-то момент Даннерман подумал, что им придется пройти более тщательный обыск с проверкой полостей тела, однако до такой крайности дело не дошло. Впрочем, неприятностей хватило и без того: женщина-инспектор возмущенно ахнула, обнаружив пистолет у него на лодыжке.

Держа оружие на ладони, она сурово посмотрела на Даннермана.

— Это контрабандное оружие. Оно было скрыто. В Свободном Штате Флорида такое запрещено. Оружие подлежит конфискации. — Женщина сделала знак полицейскому, и тот, похлопав по кобуре и убедившись, что его оружие на месте, подошел к ним.

Коп отвел всех четверых в маленькую комнатку без окон, а инспектор и ее начальник заговорили о чем-то по-испански. Пэт едва сдерживала раздражение. Розалина Арцыбашева спокойно дожидалась решения проблемы.

Джимми Лин укоризненно покачал головой.

— Дэнни, Дэнни, неужели ничего лучшего вы не придумали? Когда едешь во Флориду, оружие оставляешь дома. Сюда с ним никто не суется. Здесь оно ни к чему. Всегда можно приобрести то, что надо, прямо на улице. Во Флориде на каждом углу продают все, что угодно.

Даннерман промолчал. Все это было ему известно, он лишь не хотел расставаться со своим служебным пистолетом.

— Все в порядке, — объявила Пэт, радостно махнув рукой высокому мужчине, появившемуся у турникета.

Хотя в этот раз на нем была другая форма, белый мундир с аксельбантами, Даннерман узнал генерала Мартина Деласкеса. Быстро сказав что-то таможенникам, генерал подошел к задержанным. Выражение его лица было очень серьезным.

— Какая жалость, доктор Эдкок, — обратился он к Пэт, делая вид, что не замечает Даннермана. — Ваш человек пытался нарушить закон. В связи с этим ему отказано во въезде. Полагаю, однако, что штрафных санкций удастся избежать. Я уже договорился, что его посадят на первый самолет до Нью-Йорка. Остальные могут пройти.

— Нет! — воскликнула Пэт Эдкок. — Он мне нужен! Деласкес вежливо покачал головой.

— Понимаете, это невозможно.

— Может быть, и нет, — сказал Даннерман, внимательно наблюдая за генералом.

Деласкес в первый раз посмотрел на него.

— Вы что-то сказали? — холодно осведомился он.

— Да, генерал. И знаете, что? Держу пари, у вас хватит власти провести нас без всяких бюрократических проволочек. Не так ли, генерал?

— Вы явно не понимаете всей серьезности своего положения, — сухо сказал Деласкес.

— Отлично понимаю. Например, я знаю, что сейчас произойдет. Пока я буду ждать следующего рейса, копы станут задавать мне вопросы. Лгать мне не хочется. И если они поинтересуются, то я скажу, что мы с вами уже встречались. Помните, в Нью-Йорке, когда я доставил вам кое-что?

Генерал немного помолчал, глядя на Даннермана, потом повернулся к Пэт Эдкок.

— Кто это? — строго спросил он. Она пожала плечами.

— Мой кузен.

— А вы знаете, какие могут возникнуть проблемы? Пэт не ответила, только снова пожала плечами. Деласкес улыбнулся.

— Что ж, большого вреда не будет. В конце концов, это просто небольшое техническое нарушение. Думаю, я сумею уговорить местные власти, чтобы вас пропустили.

— И, пожалуйста, заберите наше оружие, — добавил Даннерман.

Глава 10 ДЭН

Старт получился мягким. Отрыв от земли мало чем отличался от взлета скоростных реактивных лайнеров, на которых Даннерману случалось пересекать океан, но ведь «Клипер» и был отчасти самолетом.

Потом пришло время перейти на ракетный двигатель, и это было действительно заметно. Вот когда началось настоящее ускорение. На четыре долгие минуты Даннермана вдавило в сиденье. Живот ввалился, голова поникла, и даже глазные яблоки дали почувствовать свой вес. Затем его бросило вперед, да так, что ремни врезались в грудь, и Дэн вдруг ощутил невесомость. Двигатель умолк, корабль вышел на орбиту.

Даннерман понял, что, хотя полет в космос занимает много времени, заняться, собственно, нечем. Ему очень хотелось отстегнуть ремни и полетать по «Клиперу», но их строго предупредили не позволять себе таких вольностей. Вскоре стало ясно почему. Каждая коррекция курса сопровождалась рывком, не таким сильным, как при старте, зато непредсказуемым по времени и направлению. Подвесные сиденья кренились, двигатели взревывали, и ты мог считать себя счастливчиком, если не прикусил язык или не ударился головой.

Хорошо еще, что имелись иллюминаторы. Правда, Даннерману не повезло — он оказался у глухой стены. На ручке кресла находился крохотный телеэкран, но он показывал только космическую тьму.

Рядом с Дэном, закрыв глаза, спокойно сидела Розалина Арцыбашева. Возможно, она даже дремала; для нее полет в космос был не в диковинку. При этом старушке вряд ли было уж очень уютно — под ногами у нее стояли какие-то серые металлические ящики, так что колени Розалины упирались ей в живот. Впереди, в кресле третьего пилота, сидела Пэт, пытаясь разговаривать с Деласкесом и Лином. Если они и отвечали ей, то Даннерман все равно не слышал.

Арцыбашева открыла глаза и внимательно посмотрела на соседа.

— Все в порядке? — Дэн кивнул, и она вежливо спросила: — А как вам полет? Оправдал ожидания?

— Ну, не совсем. Я думал, что надо пройти какую-то специальную подготовку…

Она рассмеялась:

— Испытать перегрузки на жутких центрифугах? Отработать действия на случай опасности? Слава Богу, этим больше не занимаются. Мы ведь даже скафандры не надеваем.

— Я заметил. — Сам Даннерман так и остался в брюках и пиджаке, надетых утром. Доктор Арцыбашева и Джимми Лин были в комбинезонах, генерал Деласкес — в полевой форме воздушных сил Флориды.

Розалина, похоже, взялась опекать новичка.

— Вы не проголодались? У меня есть яблоки; по-моему, и на борту кое-что найдется.

— Нет, я не хочу есть.

— А пописать или… это все следовало сделать еще до взлета.

— Я в порядке, — коротко ответил Дэн. Вопросы старухи навели его на одну мысль. Подумав, Даннерман решил, что у него, пожалуй, появилась некоторая возможность кое-что узнать. — Доктор Арцыбашева, позвольте задать вам вопрос? Скажите, в том, что мы делаем, есть ли что-нибудь… э-э, необычное, странное?

Розалина с интересом посмотрела на него.

— Что именно вы имеете в виду? Уточните. Даннерман помолчал, тщательно подбирая слова.

— Считается, что это простая экспедиция с целью оживления станции, так? Но ходят слухи…

— Какие слухи? Он развел руками.

— Говорят о каком-то излучении, исходящем от «Старлаба»… о том, что источника такого излучения там быть не может… Я не очень хорошо в этом разбираюсь, не будучи ученым. И потом, послания из космоса, семь уродцев…

— Вы явно специалист по слухам, мистер Даннерман, — ответила Арцыбашева, давая понять, что ее реплику нельзя принимать за комплимент.

Он не отступил:

— У меня есть одна мысль насчет того, что в действительности представляет собой наша экспедиция. На «Старлабе» есть нечто чужое, да? Что-то, стоящее кучу денег. Пэт не захотела мне сказать…

— Неудивительно, — заметила старая дама.

— Наверное. А вы?..

Некоторое время Розалина молча смотрела на Дэна, и за эти мгновения «Клипер» успел сменить курс.

— Полагаю, сейчас это уже не повредит. Вскоре вы увидите то, что и мы все… что бы это ни было. А может статься, что там и смотреть не на что, и тогда нам предстоит лишь определить, как реактивировать станцию, заставить «Старлаб» функционировать в прежнем режиме. Так что, — со вздохом сказала она, — слухи верны. Пятнадцать месяцев назад обсерватория вашей кузины зарегистрировала всплеск синхронного излучения, источник которого находился на «Старлабе». Похоже, никто больше этого не заметил, но ведь никто особенно и не старается восстановить связь со станцией. Пэт позвонила мне на дачу. Я сразу же вылетела в Нью-Йорк. Мы еще раз все проверили и пришли к выводу, что на «Старлабе» нет ничего, что могло бы дать такое излучение. И тогда мы проверили всю информацию по станции.

Даннерман навострил уши — что-то новое.

— Как это?

— Удачное совпадение. Японцы готовились заменить один из своих старых метеоспутников и провели перепись всего, что есть на орбите, чтобы найти место для нового спутника. В их группе оказалась моя бывшая студентка. От нее я получила данные обо всех астрономических спутниках, включая «Старлаб». Когда мы проанализировали информацию, стало ясно, что от станции постоянно идет поток очень слабого излучения на нескольких диапазонах частот, ни один из которых не совместим с нынешним нерабочим состоянием «Старлаба». Кроме того, оптическое наблюдение показало наличие необъяснимой раковины на корпусе станции. И, наконец, мы получили еще один сигнал. Некий кометоподобный объект…

— Это мне известно.

Она задумчиво посмотрела на него. Дэн не отступал:

— И что это означает?

— О, мистер Даннерман! — В ее голосе послышалось нетерпение. — Думаю, это вы тоже знаете. Суммируя все свидетельства, можно с определенной долей уверенности предположить, что на «Старлабе» обосновалось нечто, имеющее внеземное происхождение.

— Пришельцы? Розалина наморщила лоб.

— Возможно, живых существ там нет. Я по крайней мере надеюсь на это. Может быть, что-то вроде автоматического зонда. Но определенно нечто неземное.

«Клипер» снова скорректировал движение, кресла развернулись, Арцыбашева состроила гримасу и закрыла глаза, вероятно, посчитав, что больше говорить не о чем.

Но Даннерман не мог не думать о том, что узнал. Он откашлялся.

— Доктор Арцыбашева? Она открыла глаза.

— Я понимаю, что такая новая техника может стоить огромных денег. Но что вы будете делать с ней, когда найдете?

— Если найдем. Сказать не могу, пока не увидим. Для этого я и лечу. Со всеми приборами и инструментами. — Она постучала ногой по металлическому ящику.

— А я-то думал, что в них… Арцыбашева улыбнулась:

— Вы же не предполагали, что я стану исследовать находку, скажем, по запаху, а? Хотя не исключено, что приборы нам и не понадобятся, ведь мы не имеем представления о том, что там может оказаться.

— Но какие-то предположения у вас есть? Она дружески махнула рукой.

— Мистер Даннерман… Дэн… можно вас так называть? А вы зовите меня Розалина. Моей матери так нравилась жена вашего президента, что она дала мне имя, которое напоминало бы о ней. — Она помолчала. — Дэн, я действительно не знаю, что там. Я только надеюсь. Надеюсь, что найду какие-то полезные на вид устройства, которые смогу забрать с собой на Землю для изучения. Вы знакомы с термином «реверсивная инженерия»? Вот для этого. Может быть, нам удастся что-то скопировать. Получится ли? Не знаю. Найдем ли мы вообще что-то чужое? Тоже не знаю. Вполне возможно, что, если что-то и будет, оно покажется таким непонятным, что я не осмелюсь и притронуться к нему. А может, там вообще ничего нет. В таком случае все, что мы делаем, пойдет впустую.

— Похоже, мы сильно рискуем.

— Да, — тихо сказала Розалина. — Но подумайте о возможном выигрыше. Если мы что-то обнаружим, выгода будет огромнейшая. И дело не только в деньгах. Я бы никогда не уехала с моей уютной дачи на Украине только ради денег. — Розалина задумалась, потом улыбнулась. — Как бы там ни было, все станет ясно, когда мы попадем на борт. А теперь, Дэн, извините, мы приближаемся к Северной Америке, и я хотела бы послушать новости.

Должно быть, Даннерман все же уснул незаметно для себя самого и вопреки всему, потому что следующее, что он помнил, был радостный голос Джимми Лина. Астронавт проплыл по проходу, придерживаясь руками за поручни, и повис вниз головой около Даннермана.

— Как вам нравится моя микрогравитация? — дружелюбно поинтересовался он и, взглянув на Арцыбашеву, вполголоса добавил: — Скажу вам одну вещь: если бы мой предок побывал в космосе, то наверняка написал бы пару новых книжек. Что такое настоящий секс, можно понять только на орбите.

Розалина открыла глаза и, словно не замечая астронавта, спросила:

— Мы приближаемся к «Старлабу»?

— Уже недалеко. Поэтому я и направляюсь к туалету. В скафандрах — если нам придется в них облачиться — таких удобств не предусмотрено. Рекомендую и вам последовать моему примеру. Только не оставайтесь непристегнутыми надолго, ладно? И дайте мне знать, когда оба будете на месте. Генерал утверждает, что он старший по званию, поэтому управление в основном на нем.

Мочевой пузырь уже подавал Даннерману настойчивые сигналы, однако ему пришлось подождать, пропустив вперед Розалину Арцыбашеву — из вежливости, потом генерала Деласкеса — тот просто пробился к туалету, оттолкнув пассажиров, и наконец кузину — опять-таки из вежливости.

Заметив его возросшую нервозность, Арцыбашева попыталась отвлечь спутника.

— Видели? — спросила она, протягивая руку, чтобы настроить экран на его кресле.

На дисплее появилось что-то маленькое, неопределенной формы, но Розалина увеличила изображение, и Даннерман увидел спутник с торчащими во все стороны антеннами и коллекторами.

— «Старлаб»? — предположил он. Она улыбнулась:

— Нет, конечно. Какой-то старый спутник, по-моему, военный, и, возможно, русский. Интересно, не правда ли?

Конечно, это было интересно: сувенир из тех далеких дней, когда страны воевали друг с другом. Теперь шла другая война, между легионами полицейских с одной стороны и ордами уголовников и несколькими группами неуловимых террористов — с другой.

Даннерман бросил тоскливый взгляд в сторону туалета. Пэт еще не вышла.

— Ну, — с наигранной веселостью спросил он у Розалины, — что интересного было в новостях?

Она послушно перечислила основные темы: английская МИ-5 поймала с поличным десяток валлийских борцов за свободу, изъяв у них ядерные материалы; в марсельском аэропорту несколько сикхов расстреляли из автоматов мусульман-паломников, направлявшихся в Мекку; в Вашингтоне президент объявил наконец о смерти своего похищенного пресс-секретаря. Хильда, наверное, сойдет с ума, подумал Даннерман, — но тут дверь туалета начала открываться, и он поспешно отстегнул ремни.

Выплывшая наконец из туалета Пэт выглядела смущенной, и когда Даннерман влез в кабину, то понял, в чем дело. На стене висела подробная инструкция пользования всей сложной техникой и перечислялись меры предосторожности. Закончив сложную операцию, озаглавленную в пособии как «Смыв», Даннерман услышал доносящиеся из салона крики. Он поспешил вернуться на место к подавшей знак Розалине и увидел на экране медленно вращающуюся станцию, которую сразу узнал по многочисленным изображениям. В глаза бросилась раковина на корпусе, похожая на легкую припухлость; «Старлаб» повернулся, и она скрылась из виду. Ну и огромное же сооружение!

— Так вот она какая…

— Да, конечно. — Голос Розалины прозвучал невесело. — Вы только посмотрите — оптическое зеркало осталось незакрытым. Оно, наверное, жутко пострадало от микрочастиц.

— А что это за маленький корабль сбоку? — спросил Даннерман.

— Спасательное средство. Предполагалось, что в случае необходимости команда вернется с его помощью на Землю, но бедняга Мэнни Лефрик так им и не воспользовался.

— Мэнни Лефрик? — Дэн напрягся и вспомнил: так звали астронавта, умершего на «Старлабе». — Вы его знали?

Она вздрогнула:

— Конечно, знала. Очень хорошо. Кстати, мы были с ним вместе на этой станции. Джимми совершенно прав насчет секса в невесомости.

Розалина заметила, как изменилось выражение лица соседа, и грустно улыбнулась.

— Ох, Дэн, мне же не всегда было сто лет. Ладно, пристегивайтесь побыстрее; мы будем много маневрировать.

Насчет маневрирования Розалина оказалась права. Стыковка — дело хитрое, и из пилотской донеслось немало проклятий на трех языках, пока космический челнок не занял наконец нужное место. Потом что-то щелкнуло, корабль тряхнуло, и Пэт Эдкок радостно вскрикнула. «Клипер» причалил к «Старлабу».

Розалина Арцыбашева начала снимать ремни, державшие ящики с приборами.

— Позвольте вам помочь, — предложил Даннерман. Она заколебалась.

— Наверное, действительно будет лучше, если вы возьмете один из них. Только будьте осторожны!

— Оставайтесь на месте! — крикнул со своего места Деласкес. — Мы проверяем систему жизнеобеспечения.

Оказалось, что спустя столько лет системы «Старлаба» функционируют в нормальном режиме: внутреннее давление, температура, все в полном порядке. Разве что не жарко, заметил Джимми Лин, но скафандры не нужны.

— Слава Богу, — пробормотала Розалина. — Ненавижу влезать в эти штуки и вылезать из них.

Работало даже освещение, по крайней мере частично. Потом начались споры. Пэт хотела, чтобы кто-то, предпочтительнее один из пилотов, остался на «Клипере».

— Зачем? — спросил Джимми Лин.

— На всякий случай.

— На всякий случай… какая чушь! Ничего тут не случится, а уж если вам так хочется, то пусть остается Даннерман. Я пойду на станцию.

Он так и сделал. Пэт последовала за ним. Розалина Арцыбашева даже с ящиком в руках ухитрилась опередить Деласкеса, раздраженно проверявшего приборы. Пролезая через шлюз с ящиком инструментов, Даннерман услышал изумленный голос Розалины:

— Мать твою!.. Здесь же все по-другому!

Глава 11 ДЭН

Все оказалось не так, как он ожидал. Не ожидал, что на «Старлабе» будет тепло, но оказалось именно так. Пассивный обогрев, объяснила Розалина, за счет солнечного света. Он не думал, что на станции будет пахнуть, а там просто воняло. Всепроникающий прогорклый запах, отчасти какой-то химический, отчасти напоминающий аромат корицы. Разлагающееся тело брошенного на спутнике астронома? Не похоже. Пахло не протухшим мясом, а чем-то другим, кроме того, останки Мэнни Лефрика уже давно прошли стадию разложения.

Но все же не это вызвало шок. Розалина Арцыбашева была права. Даннерман изучал интерьер станции, вспоминая серые металлические шкафы, желтовато-красные, словно излучающие тепло и свет стены, подвешенные гамаки. Все это осталось, однако появилось и нечто новое, чего не было на схемах и фотографиях: куски какого-то прозрачного вещества с зелеными пятнами, напоминающие желе. Внутри поблескивали золотистые искры; большой шестигранный столб медного цвета, излучавший тепло; нечто вроде громадного буфета — дверца медленно закрылась, когда Даннерман попытался заглянуть внутрь. У этих предметов не было названий.

Произошли и структурные изменения. Некоторые стены исчезли. Внутреннее пространство расширилось. Тут и там у оставшихся стен висели под невообразимыми углами машины, не похожие ни на что виденное Даннерманом прежде. Чем дольше Дэн смотрел на них, тем более странными они ему казались: одни слабо светились, поверхность других напоминала черный бархат; одни круглые, другие с острыми краями; они ярко сияли, потрескивали, гудели. И они не выглядели нормальными.

— Боже, — сказал Даннерман. — Похоже, ты была права, Пэт. Все это сделано не людьми.

Пэт торжествующе улыбнулась.

— Еще как права, Дэн-Дэн. Все неземное. И оно наше!

— Но что делают эти штуки?

— Какая разница? Боже мой… — Она протянула руку к розоватой светящейся поверхности одной из машин. — Когда мы доставим все это домой и узнаем, как оно работает, ты представляешь, сколько будут стоить трофеи? Мы сделаем на них состояние.

— Если сможем сдвинуть с места, — пробормотала Розалина Арцыбашева, пытаясь закрепить ящик с приборами и одновременно, как и все остальные, разглядывая окружавшие их чудеса. — Пэт, советую ни к чему не притрагиваться, пока я не сделаю хотя бы предварительный анализ. Это касается и всех остальных.

Пэт убрала руку, а Джимми Лин, осматривавший одну из странных машин, поинтересовался:

— А в чем дело? Какие-то проблемы?

— Откуда мне знать? Может, и нет никаких проблем, а может, если ты дотронешься до нее, то поджаришься до хрустящей корочки. Хочешь поэкспериментировать — валяй, но лучше бы помог мне.

— Я тоже? — спросил Даннерман, держа в руках ящик и стараясь не наткнуться на что-нибудь: в невесомости ящик доставлял неприятности только своей массой.

— Ох, Дэн, — вздохнула Розалина, — ну чем вы мне поможете? Другие хоть приучены пользоваться приборами. Нет. Идите и смотрите.

— Я с тобой, — сказала вдруг Пэт.

— Тоже хотите быть туристом? И вы, генерал Деласкес, судя по этой ухмылке? Что ж, почему бы и нет? Раз уж здесь так много ни на что не годных помощников, то лучше оставьте нас в покое. Поищите тело Мэнни, может быть, мы сумеем хотя бы достойно похоронить его здесь, в космосе.

— И к тому же избавимся от вони, — проворчал генерал. Розалина проигнорировала реплику Деласкеса.

— Или вдруг встретите какого-нибудь интересного незнакомца, тогда вернетесь и расскажете.

Пройдя несколько метров по главному коридору, Пэт остановилась и заглянула в, бумажку, которую достала из кармана. Генерал подозрительно посмотрел на нее, но останавливаться не стал и проплыл дальше.

— Пусть идет, — не глядя на него, пробормотала Пэт. — Может, увидит что-то, чего не увидим мы. Посмотрим… так, по этому коридору пройдем до второго перекрестка…

— Ищешь что-то особенное? — спросил Даннерман.

Пэт взглянула вслед удалявшемуся генералу и, понизив голос, сказала:

— Ты прав, Дэн-Дэн. Хочу взглянуть изнутри на место, где приклеилась та штуковина. Пойдем, по-моему, я знаю, где это.

В условиях невесомости передвигаться приходилось либо перебирая руками по поручню, либо перелетая от одного пункта к другому наподобие медленно движущегося снаряда. Под стандарты снаряда ни Даннерман, ни Пэт не подходили, а потому продвижение шло медленно.

Они не разговаривали. Пэт то и дело справлялась со своей схемой, а у Даннермана не выходила из головы последняя реплика Розалины. Если на «Старлабе» появились артефакты, значит, их кто-то принес. Вполне логично предположить, что этот «кто-то» еще здесь.

Проплывая по коридорам, Даннерман смотрел во все глаза. Разумеется, он и прислушивался, однако почти ничего не слышал. Голоса Розалины и Джимми стихли уже после первых поворотов, и, если не считать загадочных звуков, исходящих от незнакомых машин, он слышал лишь себя и Пэт.

Разрабатывая станцию, проектировщики исходили из того, что людям придется жить на ней неделями, а то и месяцами. Поэтому они позаботились о жилых отсеках, хотя и не очень расщедрились. Комнаты не предусматривались. То, что увидел Даннерман, пробираясь по узким переходам обсерватории, напоминало гробы. Двери были заменены жесткими панелями, создававшими слабую иллюзия уединения, а полезный объем составлял не более восьми кубических метров.

Станция оказалась больше, чем он предполагал. Пэт, похоже, тоже несколько потеряла ориентацию и пару раз останавливалась, неуверенно поглядывала по сторонам и даже возвращалась назад. Даннерман решил, что она заблудилась, что подтверждало и бормотание кузины.

— Оно же должно быть здесь… именно в этом месте. Черт, вот! Что «оно»? — мысленно спросил Даннерман. Задавать вопрос вслух не было необходимости, потому что Пэт уже демонстрировала ответ, обводя пальцем шестиугольный контур на стене. Линии контура выглядели новыми и были похожи на некий блестящий металл.

— Вырезали отверстие. Вошли. Поставили заплату.

— Кто? — спросил Даннерман.

Она посмотрела на него, как на младенца.

— Те, кто доставил сюда оборудование.

— Тогда где они?

Пэт озабоченно кивнула.

— Да, задал ты вопрос… Возможно, живых существ здесь не было вообще, какой-нибудь зонд-робот.

Даннерман издал нейтральный звук. На его взгляд, слово «робот» не исключало возможности появления из-за угла некоей злонамеренной железяки, встреча с которой стала бы не менее неприятной, чем с кем-либо из семерки космических уродцев.

— Одно замечание…

— Какое?

— Если все, что мы видели, прибыло сюда на той штуковине, которая прилепилась к станции, то как оно там поместилось?

Пэт уже открыла рот, чтобы ответить, но… снова его закрыла. Очевидно, вопрос был не так прост. Незнакомое оборудование легко заполнило бы дюжину предметов, имеющих размер предполагаемого объекта. Некоторые из них явно не прошли бы через отверстие в стене, очерченное Пэт.

— Не знаю, — сказала она наконец. — Может быть, это на… Но что скрывалось за «может быть», Дэн уже не узнал. Она оборвала себя на полуслове, повернувшись на звук, донесшийся откуда-то сбоку. Даннерман сделал то же самое, успев схватиться за пистолет.

То, что появилось в коридоре, не было пришельцем. Перед Пэт и Дэном стоял генерал Мартин Деласкес, явно чем-то встревоженный и с пистолетом в руке.

Увидев их, он облегченно вздохнул.

— О, это вы. А я уж подумал, это тот, кто съел труп.

— Труп? — переспросил Даннерман.

— Да, тело мертвого астронома. Мэнни, как его там? Я нашел его тело.

— Ну, в этом нет ничего удивительного, мы знали, что он умер здесь, значит, и тело…

— Знали? Может быть, вы знали и то, что у него исчезла голова?

— Крысы, — сказала Розалина Арцыбашева. — Труп без головы? Конечно, это крысы. Они всегда там, где есть люди. Наверное, пробрались на «Старлаб» перед запуском. Они же и изуродовали тело.

— А потом исчезли, — ехидно заметил Джимми Лин.

— А потом подохли с голоду, — поправила его Розалина, — или от чумы, или от чего-то еще. А может, и не исчезли, а все еще здесь. Крысы отлично умеют не привлекать к себе внимания.

— Но… — начала было Пэт.

— Но, — перебила ее Розалина, — в любом случае, не они наша проблема. Наша задача — снять некоторые из артефактов и перегрузить на «Клипер».

Пэт молча пожевала губу. Мартин Деласкес посмотрел на ярко-синий металлический рычаг, единственное, что успели подготовить к погрузке Розалина и Джимми.

— У вас не очень-то получается, да? Арцыбашева резко повернулась к нему.

— Хотите покритиковать? А может, поработаете сами? Нет? Меня это не удивляет. Таким, как вы, легче жаловаться, чем попытаться понять, как здесь все взаимосвязано или что случится, если мы уберем хотя бы один предмет.

— Такие, как я, — парировал Деласкес, — и не мнят себя специалистами по приборам. Вы же считаете себя экспертом, верно? Не за это ли вам платят?

— Я зарабатываю сама, — хмуро сказала Розалина. — И мне за мои услуги не платят дважды.

Похоже, ее замечание задело Деласкеса.

— Вы имеете в виду те камешки, которые мне дали? Так они предназначались не мне! Я отдал их, чтобы получить разрешение на этот полет.

Ссора отвлекла Пэт Эдкок от мыслей о том, кто отгрыз голову у трупа.

— Черт побери, из-за чего вы спорите? Здесь есть чем заняться, как мы и договорились.

Джимми Лин покачал головой.

— Думаю, что нет, — вежливо сказал он. — Знаешь, что я думаю, Пэт? Я думаю, нам нужно все пересчитать.

— К черту! — резко бросила Пэт Эдкок. — Мы заключили сделку и будем придерживаться первоначальных договоренностей. Помните, «Старлаб» — моя станция! «Старлаб» построен и запущен на деньги моего дяди, это частная собственность. Моя!

Лин посмотрел на нее и пожал плечами — не как человек, которого убедили, а как тот, кто решил на время отказаться от продолжения спора.

Тем не менее, решил Даннерман, внимательно наблюдавший за ходом конфликта, Лин не намеревается откладывать выяснение отношений надолго. Не следовало забывать и о генерале Деласкесе, молча слушавшем перепалку Пэт и Джимми. Не исключено, что он тоже с нетерпением ожидает возможности пересмотреть условия договора.

Пэт Эдкок тем временем взяла инициативу на себя.

— Розалина, как вы думаете, сколько времени уйдет на демонтаж машин?

— Сначала мне надо выяснить, что это такое.

— Так займитесь, черт побери! Старая дама поджала губы.

— Я кое в чем согласна с Джимми, — сказала она. — Почему бы не поговорить о том, как мы разделим все это?

— Розалина! И вы туда же! — Пэт закусила губу. — Хорошо. Решим после посадки. А сейчас нам надо снять наиболее подходящее и перенести на «Клипер». Когда приземлимся в Калифорнии, я возьму рабочих…

— В Калифорнии? — перебила ее Розалина.

— Извините, я не сказала вам раньше, Рози. Мы ведь не можем вернуться на Мыс, верно? Эти хищники отберут у нас все. Так или иначе, я уже договорилась. В Калифорнии нас будут ждать. Разгрузимся побыстрее и переправим трофеи в надежное место. А потом…

— Мы не полетим в Калифорнию, — сказал генерал.

— Проклятие, Мартин! Вы же согласились!

— Я передумал. Вернемся на Мыс.

Даннерман вздохнул, зная, что ждет впереди. Четверо участников сделки смотрели друг на друга, как уличные коты, готовые вот-вот кинуться в драку. На него никто не обращал внимания.

Пэт хмуро взглянула на Деласкеса.

— Не будьте идиотом. Все обговорено, — сердито сказала она. Генерал покачал головой.

— Нет. Я тоже кое о чем договорился. Новые технологии пригодятся штату Флорида. Мы и так слишком долго страдали от тирании янки; теперь мы сможем добиться независимости.

С оружием в руке в разговор вступил Даннерман.

— А вы, Мартин, добьетесь кое-чего и лично для себя, да? — вежливо осведомился он.

Вот тогда и началось. Деласкес потянулся за пистолетом, запутавшись в ремнях. Джимми тоже сунул руку за пазуху, где у него, вероятно, находилось собственное оружие, но достать его не успел. Стоявшая за его спиной Розалина подняла металлический рычаг и без лишних слов ударила китайца по голове.

— О нет, так нельзя, — сказал чей-то голос.

Даннерман, едва успев подумать, что голос ему незнаком, навел на Деласкеса свой двадцатизарядник.

Потом что-то вспыхнуло, ему показалось, что он куда-то проваливается, а пистолет так и не выстрелил.

Глава 12 ДЭН

Спустя какое-то время — он не имел понятия, сколько его прошло, — Даннерман мигнул и открыл глаза. Четверо остальных стояли вокруг него и казались явно ошарашенными. Они находились в «Клипере», хотя Даннерман не помнил, что переходил на корабль. Ему смутно помнилось, что у него в руке был пистолет. Но зачем? Он торопливо огляделся, надеясь, что оружие плавает в воздухе где-то рядом. Пистолета не было. Генерал Деласкес тоже озадаченно посматривал по сторонам, а стоявший за ним Джимми Лин растерянно потирал голову.

— Что, черт возьми, произошло? — спросил он.

— У меня было что-то вроде головокружения, — неуверенно сказала Розалина.

Похоже, то же ощутили и остальные. Все выглядели ошеломленными, а Пэт тихонько всхлипывала.

— Все впустую, — хныкала она. — Черт.

— Плохо, что мы не обнаружили того, на что надеялись, — задумчиво заметил Джимми Лин. — Даже оборудование «Старлаба» испорчено.

— Испорчено, — эхом отозвалась Розалина Арцыбашева.

Даннерман решил, что она выглядит хуже всех; наверное, заболела. Возраст, подумал он. Но старая дама продолжала упрямо оплакивать потери:

— Электроника сгорела, энергоисточник разрушен — должно быть, из-за плазменной дуги. Спасать нечего. Можно отправляться домой. Здесь нам делать нечего.

Даннерман потер затылок и уныло уставился на экран. Потом показал на нечто вроде нароста на корпусе станции.

— А я думал, что будет что-то интересное, — сказал он.

— Какой-то липкий космический мусор, — заметил Джимми Лин.

— Ладно, всем пристегнуться. Мы готовы отстыковаться. Словно обреченные, все пятеро заняли свои места, готовясь к долгому возвращению на Землю…

Глава 13 ДЭН

В то же самое время, но совсем в другом месте, далеко-далеко от Земли, Даннерман мигнул, открыл глаза… и вскрикнул от злости. Он находился в совершенно незнакомой обстановке, и два странных существа, вырядившихся словно на Хэллоуин, крепко держали его за руки. Существа были большие, их лица скрывали белые маски, напоминающие хлопья пены, а рук у них оказалось столько, что он даже не смог сразу сосчитать. Другое существо, поменьше и в ином костюме, возилось с одеждой Дэна, безуспешно стараясь раздеть его.

Услышав за спиной крики, он обернулся: четверых его спутников тоже держали странные существа, а Джимми Лин и Пэт уже лишились одежды.

— Что за чертовщина здесь происходит? — взревел Даннерман. Он не обращался ни к кому в отдельности, но маленький, похожий на гоблина, который стаскивал с него брюки, дал своего рода ответ. Уставившись на Даннермана грустными глазами большого котенка — кстати, его туловище весьма походило на тушку индюка, — существо медленно открыло рот и сказало:

— Не сопротивляйся. Тебе может быть плохо.

И тут Пэт Эдкок воскликнула, истерически всхлипнув:

— Боже мой, Дэн! Это же Чудик!

Глава 14 ПЭТ

Да, индюк с кошачьей мордочкой действительно напоминал того Чудика, о котором предупреждало пришедшее из космоса послание, а бледный бородатый гигант, так и не произнесший ни слова, несомненно, походил на Дока. Этому можно было удивляться, но Пэт думала о другом. Все мечты, которые она так долго лелеяла, разлетелись в пух и прах. А ведь она подошла так близко к осуществлению своих надежд! Долгие, утомительные недели тайных сражений и скрытых переговоров дали результат, наступил тот великий, счастливый миг, когда до мечты было рукой подать…

И вот — бац! — жизнь саданула ей прямо между глаз, а жуткие твари, явившиеся из кошмара, украли триумф у нее из-под носа.

И это не кошмар. В кошмарах есть одно утешение — пробуждение. Как ни невероятно, но Чудик был вполне реален, бородатый Док тоже реален, космические пришельцы действительно существовали, и они захватили Пэт в плен. Понять и принять такое, всю эту до невозможности абсурдную ситуацию, оказалось почти не по силам даже ей. К изумлению примешивался страх. К страху добавлялся дискомфорт от ощущения своей беспомощности, наготы, усиливавшийся настоятельной потребностью посетить туалет.

Пэт не знала, что делать, как быть, потому что ничего подобного этому пленению с ней не случалось. Она никогда не бывала в тюрьме. Ее никогда не задерживали против ее воли, не считая тех случаев, когда няня сажала девочку в угол за какие-то детские шалости. Пэт не была к этому готова, и ей это не нравилось. Пэт не нравилась тюремная камера, напоминавшая ячейку из пчелиных сот размером с бассейн; зеркальные стены, пол и потолок, в которых отражались их голые тела. Если уж на то пошло, ей вообще не нравилось быть голой, по крайней мере в таких обстоятельствах. Пэт не стеснялась своего тела, но всегда очень придирчиво подходила к тому, перед кем обнажаться. Особенно ей не нравился тот факт, что в помещении отсутствовали укромные места, даже туалет. В этом отношении доктор Патриция Эдкок была довольно щепетильной.

Не одна Пэт страдала от оскорбленной скромности. Убежденный сексуальный атлет Джимми Пен-Цзы Лин сидел спиной к стене, стыдливо опустив окровавленную голову и прижав колени к груди, чтобы хоть как-то сохранить остатки целомудрия. Даннерман и генерал не испытывали, судя по всему, столь явного дискомфорта, хотя генералу, как она заметила, было чего стыдиться. В отсутствии специально вшитого в мундир корсета его тело расплылось в самых неожиданных местах. Оба мужчины старались по мере сил отвернуться от того, с кем разговаривали. И только Розалина Арцыбашева, похоже, не испытывала никакого смущения — возможно, потому, подумала Пэт, что для женщины ее возраста она и без одежды выглядела довольно хорошо. Видимо, все те упражнения не прошли бесследно. Пэт решила, что ей тоже не помешает заняться ими, когда она вернется в настоящую жизнь. Если когда-либо вернется.

Рассчитывать на это особенно не приходилось. Их взяли в плен.

Все вели себя примерно одинаково. Все пятеро — точнее, четверо, так как Джимми Лин был чересчур удручен своей наготой — сразу принялись осматривать зеркальные стены, проверяя их сантиметр за сантиметром в надежде отыскать дверь или хоть какую-нибудь щель. Ни того ни другого не обнаружилось.

— Похоже, мы крепко влипли, — подвел итог Даннерман, и никто не стал ему возражать.

Ничего другого не оставалось, как задавать друг другу вопросы, на которые не было ответов, и жаловаться.

Тем не менее вопросы помогли установить несколько очевидных фактов. Они определенно находились на «Старлабе», потому что сила притяжения здесь была такая же, как на Земле. Первой это заметила Розалина Арцыбашева, потом с ней согласились все остальные. Хотя, с другой стороны, весить они стали чуть меньше, а подпрыгнуть могли бы, пожалуй, чуть выше, чем в прежней жизни.

— И еще, — продолжала Розалина, — обратите внимание, что дышим мы совершенно нормально.

Пэт нахмурилась.

— И что?

— Значит, здешняя атмосфера содержит примерно то же, что и на Земле, количество кислорода. Остальное, как мне представляется, азот. По крайней мере какой-то инертный газ — и не гелий, и не двуокись углерода, потому что их присутствие уже сказалось бы на наших голосах. Другие инертные газы встречаются сравнительно редко, — задумчиво произнесла старуха, — а потому это должен быть азот. — Немного помолчав, Розалина добавила: — Температура довольно высокая, больше похоже на Северную Африку, чем на Нью-Йорк. В общем, жить можно.

Джимми Лин поднял голову и скорчил физиономию.

— Итак, доктор Арцыбашева, сопоставьте все и скажите то, что нам нужно знать. Где мы?

— Конечно, не на Земле, — сразу ответила она. — Возможно, на какой-то планете, хотя в этом я не уверена, но в любом случае не в нашей Солнечной системе. Для Марса или Меркурия здесь слишком большая гравитация, а для планет-гигантов она недостаточная. И определенно не на Венере, потому что тамошняя жара нас бы сразу убила. Существуют и другие возможности. Мы можем находиться на борту космического корабля, идущего с постоянным ускорением, но это представляется мне сомнительным — думаю, мы слышали бы двигатели.

— Если они пользуются двигателями, — вставил Даннерман.

— Верно подмечено, — согласилась Розалина. — Итак, ясно одно: мы не на Земле.

Разумеется, этот вопрос и не ставился под сомнение. Не требовалось особых доказательств того, что они не на Земле, потому что доказательство было у них перед глазами. На Земле не было ничего похожего на эту камеру, как не было там и существ, которые раздели их здесь.

Последние тоже стали предметом спора. Кто эти существа? Действительно ли они те Семь Гномов из космического послания? Розалина устроила опрос. Джимми Лин устранился от ответа, отчасти потому, что держался особняком от остальных по причине стеснительности и больной головы, отчасти потому, что, как он объяснил, в центре космической подготовки КНР, где Джимми пришлось провести последние месяцы, на послание не обращали большого внимания. Мартин Деласкес считал, что их тюремщики не похожи на персонажей из послания, а вот Пэт не сомневалась в обратном, полагая, что столь странные существа просто не могут существовать одновременно в двух разных наборах.

Она заметила, что Даннерман почти не принимает участия в дискуссии, продолжая изучать камеру и отмалчиваясь. Тем неожиданнее было его заявление:

— Я голоден.

Лишь теперь Пэт поняла, что тоже хочет есть. И не только есть, но и воспользоваться другими благами чужой цивилизации.

— А я бы что-нибудь выпила, — мечтательно сказала она, представив серебряный графин с ледяной водой.

— Уверена, нам всем хочется одного и того же, — заметила Розалина, — однако чем меньше жидкости мы примем, тем меньше придется вывести ее из организма. А без этого не обойтись. — Она оглядела своих спутников и улыбнулась. — Знаете, выбора у нас нет. Позвольте, я буду первой.

Она немного подождала. Никто не ответил, никто ничего не предложил.

— Очень хорошо, — сказала Розалина и, отойдя к стене, присела на корточки.

— О, черт, — с отчаянием пробормотала Пэт. — Эй, парни, могли бы по крайней мере отвернуться.

Джимми Лин поднял голову и кисло усмехнулся, бросив взгляд на зеркальные стены. Даннерман не обратил никакого внимания на предложение кузины, по-прежнему изучая стены, правда, только на ощупь. Мартин стоял рядом с ним, наблюдая.

— В стене ничего нет, — заметил генерал.

— Пока я ничего не нашел, — кивнул Даннерман. — Но эти чертовы пучеглазые монстры прошли через нее где-то возле того места, где стоит Пэт.

Начался еще один бессмысленный спор. Через какую стену? Можно ли это определить, если все стены одинаковые? На зеркальной поверхности не было ни малейшего зазора, где соединялись бы панели. Пэт провела по ней рукой — гладкая, теплая, твердая как стекло. Последнее предположение оказалось ошибочным, потому что когда она надавила посильнее, кончики пальцев погрузились в стену, словно в пластилин, но не больше чем на миллиметр. Пэт нажала посильнее. Бесполезно. Пальцы просто не проникали глубже. И никаких следов того, что стена открывалась, чтобы пропустить чужаков. Если бы она сама не видела, как они прошли, ни за что бы не поверила, что такое возможно.

Джимми снова поднял голову.

— Предположим, вы найдете выход. Не думаю, что у вас это получится, но все же… Что вы тогда сделаете?

— Тогда, — ответил Даннерман, — я буду думать, что делать дальше, но мы уже продвинемся вперед. Пока мы заперты здесь, то вообще не в состоянии что-то сделать.

Джимми пожал плечами. Остальные тоже ничего не сказали — есть очевидные истины, о которых не спорят.

— Хм, интересно, — подала голос Розалина, рассматривая что-то на полу.

— Что такое?

Она показала на то место, где только что опорожнила мочевой пузырь.

— Моча исчезает. Посмотрите, ее почти не видно.

Эта новость заставила подняться даже Джимми Лина.

Маленькая лужица, оставленная Розалиной, постепенно уменьшалась и вскоре совсем исчезла. Мартин Деласкес наклонился и, немного поколебавшись, дотронулся рукой до пола.

— Сухо, — сообщил он.

Но все и так видели, что моча растворилась бесследно, не оставив даже пятнышка на молочно-белом, слегка упругом покрытии.

— Что ж, — бодро заметила Розалина, — по крайней мере у нас есть дренажная система.

Мартин хмуро посмотрел на нее:

— Однако по-прежнему нет ни пищи, ни воды. Розалина пожала плечами:

— Ничего не поделаешь. Кстати, я устала. Попробую поспать. Пэт с недоверием и завистью наблюдала за тем, как старая леди улеглась на бок, свернулась калачиком, подложила руки под голову и закрыла глаза.

— Знаете, — сказала Пэт, — я, пожалуй, тоже посплю.

— Наверное, мы все можем поспать, — согласился Даннерман. — Хотя кому-то надо нести дежурство.

Джимми хихикнул:

— Хотите выставить караул? От кого же? Или от чего?

— Я не знаю, от чего, — ответил Даннерман, — но именно поэтому одному из нас нужно бодрствовать. Если угодно, первую смену возьму на себя.

— Я согласен, — мрачно сказал Деласкес. — Согласен с тем, что надо установить дежурство, и с тем, что надо поспать, раз уж делать все равно нечего. Возможно, отдохнув, что-то придумаем. Так что… Подождите! Что это?

Вопрос был лишним. Все уже увидели, что происходит. Участок стены вдруг помутнел, и в следующий момент из него вышли Чудик и Док. Док нес в руках какие-то маленькие пакетики, и когда Чудик сделал знак, начал расставлять их на полу. Проход в стене затянулся.

Даннерман наморщил нос.

— Вот чем пахло на «Старлабе»! — воскликнул он, глядя на Дока. — Я узнал запах.

Все пленники инстинктивно сбились в кучку, настороженно наблюдая за пришельцами. Пэт принюхалась. Да, запах какой-то странный, не то чтобы неприятный — что-то острое, кисловатое и немного противное. Сомневаться не приходилось — он исходил от чужаков.

Пэт вглядывалась в них, впервые в полной мере осознавая, насколько они не похожи на людей. Чудик вообще ничем не напоминал человека — туловище рождественской индюшки, но большое; маленькое кошачье лицо находилось на уровне груди Пэт. На нем была одежда — какая-то розовато-лиловая накидка, — а руки прятались в муфту из металлической паутинки, отливающей медным блеском. Сделав жест в адрес Дока, Чудик убрал руки в муфту, и Пэт не успела рассмотреть его пальцы. В них было что-то странное, что именно, она не поняла. Потом Чудик повернулся, и Пэт с изумлением заметила, что сзади в накидке имеется разрез, из которого торчит чешуйчатый, переливающийся цветами радуги хвост-веер, отдаленно напоминающий павлиний.

Ей почему-то стало легче оттого, что на Чудике есть одежда. Одежда — это цивилизация, а цивилизация уже дает пусть слабую, но все же надежду на какое-то общение, встречу разумов. С другой стороны, тот, кого называли Доком, был почти голым, за исключением чего-то наподобие повязки, скрывавшей, по-видимому, гениталии. Он был также очень большим. Более двух метров ростом, прикинула Пэт, вдвое больше Чудика — конечно, в послании из космоса никакой шкалы измерений не было. На человека он тоже мало походил. Пэт пришло в голову слово «голем».

Существо стояло на коротких кривых ногах, при виде которых возникала ассоциация с сатиром, вот только у сатиров нет шести рук, двух толстых сверху и четырех поменьше, отходящих от туловища. Все шесть верхних конечностей заканчивались лапами с острыми когтями. Приглядевшись получше, Пэт обнаружила, что белая борода на самом деле не борода, а нечто более похожее на папоротник, чем на волосы. Такая же растительность выглядывала из-под повязки.

Чудик медленно разомкнул челюсти, подвигал ими и сказал:

— Вы заявили, что вам требуется пища. Вот пища. Пэт удивленно посмотрела на него.

— Вы говорите по-английски?

Это прозвучало как обвинение; чужак не ответил.

— Глупый вопрос, — упрекнул ее Мартин. — Он и говорил по-английски. Эй, вы, скажите, почему мы здесь?

— Вы здесь, — начало существо, — для того, чтобы учиться. Голос был пронзительный и резкий, как будто говорил попугай, но слова звучали достаточно четко и ясно.

— Учиться чему? — требовательно спросил генерал. Ответа не последовало, и тогда вопрос задала Розалина:

— Вы можете сказать, как вы сюда попали? Чудик задумался.

— Не сейчас. Позже, — сказал он наконец.

Пэт показалось, что существо чего-то ждет, но раздумывать было некогда, ее больше занимало другое. Прежде всего пища. И в этом она была не одинока. Лин уже копался в принесенных пакетах. Ничего особенного: яблоки, кукурузные чипсы, мятные конфеты. Пэт сразу вспомнила — все это было у них на «Клипере». Немного, но лучше, чем ничего. Пэт выбрала яблоко, осторожно отковырнула ногтем подгнившее место и впилась зубами в сочную мякоть.

Джимми остался недоволен. Пробормотав что-то по-китайски себе под нос, он взглянул на Чудика и рявкнул:

— Wo zen no nen chi zhe zhong dong xi! Существо и глазом не моргнуло.

— Ni bao li zhi zhe xie, — ответило оно.

У всех просто челюсти отвалились, а Пэт воскликнула:

— Вы и по-китайски говорите!

— Конечно. И на кубино-флоридо-испанском, и на галицийском диалекте украинского, и еще на нескольких языках. Это необходимо для работы на орбитальной станции. Минутку.

Он повернулся к стене. Почти сразу же стена раздалась, и из проема вышли два Дока с каким-то большим металлическим предметом. Они опустили его на пол и выпрямились.

— Теперь у вас есть все, что вам требуется. Занимайтесь своими обычными делами. Если хотите, можете размножаться.

Сказав, по-видимому, все, что хотел, Чудик повернулся и исчез в стене. За ним последовали оба Дока. Даннерман прыгнул следом за ними, но проем уже слился, как ртуть, и стена снова стала непроходимой.

— Ну, — бодро сказал Даннерман, — по крайней мере у нас есть кое-что съестное. Джимми? О чем вы разговаривали с Чудиком?

Лин выказал признаки улучшения — он удивленно покачал головой.

— Просто пожаловался на еду. Я и не ожидал, что он ответит, и он мне сказал — и на каком хорошем языке… словно мандарин, — что все это в нашем распоряжении. Послушайте, Пэт, а что он там еще добавил? Как насчет того, чтобы заняться размножением?

— Заткнись, — ответила Пэт, наблюдая за Розалиной Арцыбашевой.

Та рассматривала металлический предмет, который принесли два Дока. Это была кубовидная емкость с торчащими во все стороны трубками и чем-то похожим на вентиль. Розалина подставила под вентиль ладонь и покрутила ручку. Из трубы потекла вода. Она попробовала ее и кивнула.

— Думаю, это переносной водоочиститель со «Старлаба». Наверное, в емкости есть вода; вкус нормальный. Но я все же предлагаю быть бережливее. Пополнить его здесь нечем. На «Старлабе» имелся конденсатор, поглощавший влагу из воздуха, а этот, как видите, ни к чему не подсоединен, даже к туалету.

— Здесь и туалетов-то нормальных нет, — усмехнулся Джимми и удостоился недовольного взгляда Пэт.

Впрочем, пить воду из туалета, пусть и очищенную, ей вовсе не хотелось. Но когда она сказала об этом, Даннерман рассмеялся.

— А как по-твоему, откуда взялась вода? Ладно, в любом случае о нас позаботятся. Может, эти Семь Уродцев не так уж и плохи.

— Все же в сообщении нас предупреждали именно о них, — напомнила ему Розалина.

Ее замечание осталось без комментариев.

Глава 15 ПЭТ

Из всех отобранных вещей больше всего — как ни странно — ей не хватало часов. Они исчезли. В камере не было ни дня, ни ночи; потолок постоянно излучал один и тот же белый свет. Время тянулось, делать было нечего, и единственным способом измерения его стали промежутки между приемами пищи, или сном, или отправлением естественных потребностей.

Пэт Эдкок никогда не думала, что будет вести такое существование, и оно ей не нравилось. Такая жизнь не для Патриции Даннерман Блай Меткаф Эдкок, никогда в жизни не голодавшей, если не считать отдельных периодов борьбы с лишней парой фунтов веса. Не для Пэт Эдкок, всегда жившей в обстановке привилегированной безопасности, разумной безопасности, если не считать естественных угроз, с которыми может столкнуться каждый.

Пэт привыкла к тому, что занимает высокое положение, ей было дано право командовать двумястами сотрудниками, исполняя обязанности главы престижного научного учреждения. Она даже не замечала всех тех преимуществ, которые прилагаются к богатству. Пэт Эдкок привыкла к тому, что является организмом, эффективно приспособившимся к занимаемой экологической нише. Она обладала всеми умениями и навыками, необходимыми для такой жизни: знала, как ловчить с бюджетом в условиях бурной инфляции, как отшить ухажера, желавшего большей, чем ей хотелось, близости, как заинтересовать того, который к этому не стремится, как найти при необходимости чистую и комфортабельную дамскую комнату, сколько чаевых дать официанту, а когда достаточно и улыбки, как…

В общем, как жить в том мире, который создан для нее. Не в этом, новом, требующем навыков, которыми она не обладала. Прошлая жизнь совершенно не подготовила Пэт к нынешнему заточению, не говоря уже об унизительных аспектах плена. Лишенная одежды, безоружная, окруженная зеркальными стенами — куда бы она ни посмотрела, на нее глядели шесть Пэт, или триста шестьдесят Пэт, уходящих в зеркальную глубину.

Их загнали в клетку как бездомных собак, ожидающих, когда же кто-нибудь согласится взять их к себе, или обреченных на смерть. Так же, как и тс никому не нужные псы, пленники никак не могли повлиять на свое будущее. Они даже не могли вести счет времени, деля его на промежутки между событиями. Только в их случае события происходили нерегулярно и не были посещениями возможных новых владельцев, заглянувших в питомник. Эпохами казались отдельные случаи, делившие их плен на время после того, как им принесли пищу из «Старлаба»; после того как им наконец возвратили одежду; после того как они убили Чудика.

Никакие условия не могут быть настолько плохи, чтобы человек не оказался способен сделать их еще хуже. Выдержки и терпения становилось все меньше, а ссорились пленники все чаще. Пэт упрекала Мартина Деласкеса за то, что он храпит, Даннерман и Розалина Арцыбашева держались особняком от других, занятые какими-то своими мыслями, Мартин и Джимми Лин спорили из-за того, что хуже — отсутствие одеял или недостаток скудного рациона, или можно ли выжить, питаясь только мятными конфетами, яблоками и кукурузными чипсами. Для Пэт, пытавшейся заставить себя проглотить очередное яблоко, этот спор стал последней каплей.

— Да заткнитесь вы наконец, ради Бога. Дэн, что это со всеми происходит?

Вопрос был риторический, однако кузен все же взял на себя труд ответить.

— Невроз заключенного, — сказал он. — В тюрьмах это весьма распространенное расстройство, потому там так часто убивают. Полицейским это весьма помогает: люди, вынужденные скрываться от закона, очень скоро начинают бросаться друг на друга. Вот тогда-то они и совершают какую-нибудь глупость и выдают себя.

Джимми криво усмехнулся:

— Вы неплохо знаете тему, а, Даннерман? Дэн равнодушно посмотрел на него.

— Это общеизвестно. Неужели в китайских колледжах не изучают психологию?

Лин тоже посмотрел на Даннермана и пожал плечами.

— Вообще-то я получил степень бакалавра в Гавайском университете, — ответил он и не стал развивать тему.

Пэт нахмурилась, выковыривая из яблока подгнившее место: между этими двумя что-то происходило, но что именно, она понять не могла. С Джимми все ясно, он просто раздражен, но Даннерман… что задумал Даннерман? Иногда он часами ходил по камере, потом молча садился, словно решая какую-то задачу. Какую? Пэт не могла представить.

Она не сразу отреагировала на вопрос Розалины.

— Вы ничего не заметили в яблоках? Пэт озадаченно посмотрела на фрукт.

— Ну, мне показалось, что это уже второе или третье, подгнившее в одном и том же месте.

— Вот как, — задумчиво произнесла Розалина. — Я этого не заметила, и меня интересует другое: сколько яблок там было. Я брала с собой немного.

— Вообще-то я захватила только пакетик кукурузных чипсов, — призналась Пэт. — Не понимаю. Уж не грабят ли они какой-то супермаркет?

— Если грабят, то могли бы давать нам что-то другое, — проворчал Мартин.

— Может, они считают, что нам ничего другого не требуется, — заметил Даннерман. — Ведь у нас было только это.

— Или, возможно, они как-то умножают пищу… ну, хлеба и рыбы… — предложила Розалина. — В таком случае, могли бы найти что-то получше. На «Старлабе» имелся запас продуктов. Если Чудик… — Она не сразу произнесла имя, но надо же было как-то называть их тюремщика. — Если Чудик принес со станции водорециклер, то мог бы захватить и продукты.

— Или, — сказал Джимми Лин, — притащил бы нам кровать, такую, с балдахином, а? Вот было бы чем заняться, верно?

Пэт холодно посмотрела на китайца. Приятно, что Джимми вроде бы выходит из депрессии, но ей не хотелось, чтобы он принимался за то, что не сумеет должным образом закончить. Вынужденная интимность стимулировала работу желез, стимуляции которых она сейчас не хотела. Ей вспомнился бывший муж, Ферди Эдкок— ну конечно, не другой, не сукин сын Джерри Меткаф, ставший одним сплошным разочарованием во всех областях, включая постель. Ферди, напротив, был прекрасным любовником и вообще наилучшим во всех отношениях супругом… если бы только она смогла смотреть сквозь пальцы на его жалкую привычку совершенствовать любовные навыки путем постоянной практики.

Пэт постаралась припомнить его увлечения — две их горничные, кухарка, несколько случайных профессионалок и, что хуже всего, две или три из ее лучших подруг.

Впрочем, Ферди остался в прошлом, на далекой Земле, что же касается более близких кандидатов, то — она вздохнула, не имея ни малейшего желания воплощать эти досужие размышления — выбор очевиден. Генерал Деласкес. Если не считать лишнего жирка, мужчина вполне хорошо сложенный, хотя и слишком властный, чтобы считаться по-настоящему первоклассным избранником. Джимми Лин? Да, при определенных обстоятельствах китайский астронавт мог бы привлечь ее внимание. Даже на Земле Пэт однажды пришла в голову мысль, а не стоит ли проверить, унаследовал ли Джимми что-то из знаменитых сексуальных технологий своего далекого предка. Конечно, связь с капитаном создавала проблемы, самой неприятной из которых была перспектива стать еще одним скальпом в огромной коллекции его боевых побед. В общем, Джимми можно было бы оставить в списке запасных. Пэт Эдкок не считала себя ревнивой женщиной, делая исключение только для мужей. В случае с временным любовником такое в принципе переносимо… в нормальных условиях. Правда, в нормальных условиях роман не проходил бы на глазах у трех заинтересованных зрителей.

Оставался всего один — чисто теоретически — соискатель. Дэн.

Вообще-то, признала Пэт, краем глаза наблюдая за расхаживающим по камере Даннерманом, ее кузен не так уж плох, если не обращать внимания на привычку думать о чем-то своем и не делиться ни с кем выводами. Дэн не урод и не чужой ей человек. Когда-то они были довольно близки и, если бы не пошли в разные школы, определенно стали бы еще ближе. Чисто теоретически, конечно, Дэн мог бы…

Но в данных обстоятельствах все эти размышления не могут иметь практического продолжения, твердо решила Пэт. Заниматься любовью с ним или с кем-то другим на публике — нет, об этом не могло быть и речи… по крайней мере пока, добавила она… и заметила, как ухмыльнулся Джимми, поймав ее задумчивый взгляд, брошенный на Даннермана.

Время от времени пленникам удавалось раскрыть тот или иной секрет их камеры. Розалина указала на один любопытный факт, связанный с полом. Он не только поглощал и уносил биологические отходы жизнедеятельности, но делал то же самое с прочим мусором, например, с яблочными косточками. Стоило бросить их на пол, как через час или чуть больше они исчезали. В то же время система работала выборочно. На полу лежали — за неимением другого места — и продукты, но они никуда не пропадали.

— Он их различает, — удовлетворенно заметила Розалина, для которой камера была в конце концов всего лишь интересной машиной. — И, посмотрите, мы ведь уже выпили, должно быть, всю воду, а она не кончается. Каким-то образом ее запасы пополняются.

— А вы обратили внимание на то, что здесь и не воняет? — вставил Джимми Лин.

Тоже верно, подумала Пэт. Открытый «туалет», отсутствие ванной… в камере должен стоять не очень приятный дух. Однако воздух оставался свежим, словно помещение постоянно проветривалось. Не дававшее тени освещение не представляло большой загадки, в конце концов, нечто подобное существовало уже и на Земле, но вот тайна сопротивляемости не поддавалась объяснению.

— Кстати, к вопросу о том, как заработать на новых технологиях, — с горькой усмешкой сказал Деласкес. — Вы представляете, сколько бы стоил такой пол и стены, предложи мы их тюрьмам? Охранники могут входить и выходить, а заключенные такой возможности не имеют.

Розалина, занимавшаяся отжиманием от стены, посмотрела на генерала.

— Здесь много такого, что можно было бы предложить за хорошие деньги не только тюрьмам.

Джимми Лин рассмеялся:

— Что вы имеете против тюрем, Рози?

— Многое, — ответила она. — Мы знакомы с ними на своем собственном опыте. Дядю моей матери отправили в тюрьму, когда ему было четырнадцать лет; он вернулся в возрасте шестидесяти двух и вскоре умер. Отец моей матери, мой дедушка, тоже погиб в тюрьме. У нас, на Украине, многие могут рассказать нечто подобное. Я наслышалась рассказов от брата моего деда.

— Дал ли он вам какой-нибудь полезный совет?

— Насчет побега? Нет. А вот как выжить — да. Главное, по его словам, это делать то, что ты делал бы, оставаясь на свободе, — если, конечно, такое возможно. Разумеется, некоторые вещи в тюрьме невозможны.

Пэт сразу заметила связь:

— Поэтому вы и делаете зарядку каждый день? Розалина заколебалась:

— Это одна из причин. А другая… Впрочем, не важно. Важно сохранять чувство цели. Мой родственник продолжал учиться, ведь его забрали прямо из школы. Организовал курсы и занимался по ночам. Вместо того чтобы спать, они учили друг друга тому, что знали сами. Он знал французский, немецкий, грузинский, немного японский и английский. В общем, почти не уступал Чудику, и это еще не все. Часами мог читать стихи — Мандельштама, Петрарку, Шекспира, — знал по порядку всех английских и французских королей. И еще многое. Но он почти не думал о побеге. Какой смысл бежать из лагеря, если тюрьма — вся страна.

— Очень напоминает наше положение, — уныло заметил Джимми Лин, и все остальные молча согласились с ним.

Когда пришел Чудик, мужчины спали в углу клетки, а Розалина обучала Пэт тай-ци. Женщины старались не шуметь, по когда Пэт увидела, что одна из панелей помутнела, она сразу окликнула спящих. К моменту появления Чудика мужчины уже сидели, протирая глаза и с любопытством глядя на стену.

— Вы просили пищу со «Старлаба», — сказал он. — И одеяла, чтобы удобнее спать.

Вслед за Чудиком в камеру вошли сразу несколько Доков с ящиками и коробками.

— Ого, — подал голос Джимми Лин, который впервые за все время заключения казался почти довольным.

Не дождавшись, пока Доки опустят все на пол и уйдут, астронавт взялся за разборку вещей. Помимо одеял, снабженных металлическими кольцами, здесь оказались десятки продуктовых пакетов. Банки, запечатанные пластиковые мешочки, бутылки… Все продукты были подготовлены к долгосрочному хранению без холодильника. У Пэт просто глаза разбежались от многообразия еды: омлеты, жареные помидоры, зеленый горошек, бобы, фасоль, капуста, морковь, супы, бифштексы, колбаса, сухие фруктовые соки, кофе… Глядя на продовольственное изобилие, Пэт по-настоящему поняла, насколько она голодна. Остальные, похоже, испытали такое же чувство.

Подняв матовый пакет, Мартин долго разглядывал его и наконец спросил:

— Что такое «Hassenpfeffer»?

Ему никто не ответил, а Джимми Лин восторженно воскликнул:

— Смотрите! На «Старлабе», должно быть, работали китайцы, это же бок цой! И рис!

Общего восторга не разделял только Даннерман, смотревший на Чудика.

— В чем дело, Дэн? — спросила Пэт, но он не ответил, а обратился к инопланетянину:

— Вы слышали, о чем мы говорили. Вы слушаете все наши разговоры, да?

Существо с печальными глазами опустило голову — наверное, кивнуло, сообразила Пэт.

— Конечно. Это моя работа. Мне поручено наблюдать за вами. И обеспечивать всем необходимым, чтобы наблюдение могло продолжаться.

Пэт посмотрела на банку с ветчиной и снова взглянула на Чудика.

— Вы не очень-то хорошо справляетесь со своей работой. Почему нам не вернули одежду?

— Я обеспечиваю вас только тем, в чем вы нуждаетесь, — твердо сказал их тюремщик.

— Так вот, мы нуждаемся в одежде. Скажи ему, Дэн, объясни. Но Даннерман по-прежнему молча изучающе рассматривал существо, и за объяснение взялась Розалина:

— Нам определенно необходима одежда. Мы не животные. Длительное нахождение в голом виде причинит нам вред. Кроме того, в одежде были вещи, также необходимые для выживания, например, медикаменты.

Чудик, похоже, заколебался, а потом сделал нечто странное. Наклонив свое кошачье лицо к муфте и закрыв глаза, он словно прислушивался к неведомым голосам. Потом поднял голову, открыл глаза и заявил:

— Одежду вам принесут.

— Есть и еще кое-что, — сказал Джимми Лин, набивая рот чем-то из поступивших деликатесов. — Как насчет того, чтобы ответить на наши вопросы? Где мы?

— Вы здесь. Другой информации вам не требуется.

— Что ж, — вступил в разговор Деласкес, — тогда по крайней мере скажите, что именно вам нужно от нас? Что мы должны делать?

— Делайте то же, что и сейчас, — сказал Чудик, как будто это было очевидно, а когда стена расступилась и из нее вышли три нагруженных вещами Дока, резко добавил: — Не прикасайтесь к одежде!

Приказ был, впрочем, не нужен: три великана встали между грудой одежды и пленниками. Не обращая на них никакого внимания, Чудик начал тщательно проверять каждый предмет. Закончив ощупывать один, он бросал его людям и брался за другой.

Розалина получила бюстгальтер, Даннерман — трусы и один носок. Потом последовало остальное белье; наверное, решила Пэт, его легко проверить. Перейдя к верхней одежде, Чудик стал работать более тщательно, залезал в карманы, прощупывал швы, словно искал что-то вшитое. Похоже, его интересовало оружие. Кое-что он нашел; два пистолета и «клопа» у Даннермана, пистолет и нож у Мартина, другое оружие у остальных, даже два ножа с выкидывающимся лезвием у Розалины.

— Боже, — пробормотала Пэт, — мы собирались воевать?

— Обычные меры предосторожности, — пожал плечами Джимми Лин, с грустью провожая взглядом изъятый автомат.

— Но это же ручка! — воскликнула Розалина, увидев у Чудика обычную автоматическую ручку. — Отдайте ее мне.

Строгий тюремщик ничего не ответил, повертел предмет и потом разобрал его на части. Вероятно, убедившись в том, что опасности нет, Чудик бросил ручку Розалине и взялся за туфли.

Обыск затянулся. Инопланетянин залезал пальцами внутрь, прощупывал, простукивал подошвы. Особенно досталось обуви Джимми: открутив каблук, Чудик обнаружил моток тонкой проволоки.

— Черт, — сказал Джимми и, махнув рукой, начал одеваться. Остальные последовали его примеру. Удивительно, подумала Пэт, как преобразился, надев форму, Мартин Деласкес, превратившийся снова в грозного генерала. Ей самой после долгого пребывания нагишом одежда не доставила ожидаемого удовольствия. Штаны стали тесны в талии, колготки неприятно облегали бедра, и даже ноги словно распухли, потому что туфли наделись не без усилий.

Три Дока внезапно повернулись, словно по команде, и ушли с конфискованным оружием. Только тогда Пэт заметила, что, пока они одевались, Чудик уже ускользнул сквозь стену.

— Черт побери, — сказал Даннерман, — а я еще надеялся задать ему парочку вопросов.

— На которые он все равно бы не ответил, — заметила Пэт.

— Ну, тогда давайте поедим.

Консервированная ветчина оказалась холодной и неприятно жирной, пицца слишком сухой и плохо прожевывалась, зато в желудке ощущалась приятная тяжесть. Одежда также пошла на пользу — Пэт начала чувствовать, что жизнь стала лучше. Пусть улучшение пока совсем маленькое, пусть впереди еще долгий путь, но все ожили и ободрились. Пэт с удовольствием надела на руку часы, нанизала на пальцы кольца, получила упаковку тампонов, взятых на всякий случай, и вспомнила, что скоро начнутся месячные.

Розалина помахала пузырьком.

— Мое болеутоляющее, — радостно сообщила она.

— У вас что-то болит? — удивилась Пэт.

— Дорогая девочка, в моем возрасте всегда что-то болит. Упражнения немного помогают, но лекарства лучше, хотя и они не решают всех проблем. Не будем о грустном, хорошо? У меня есть предложение.

Что-то в ее тоне заставило Пэт посмотреть на старую даму.

— Да?

— Давайте проведем инвентаризацию имущества. Дэн, у вас есть экран, может быть, составите список?

— А вам разве экран не вернули? — удивилась Пэт. Розалина поджала губы.

— Наверное, Чудик подумал, что в нем спрятано оружие. Деласкес рассмеялся:

— Наверняка там что-то было. Небольшое острое лезвие, а? Мой тоже забрали… по той же причине.

— Теперь мы остались совсем без оружия, — подвел итог Джимми Лин.

Пэт пристально посмотрела на китайца и уже собиралась задать ему вопрос, когда вмешался Дэн.

— Подожди. Конечно, ни у кого из нас нет теперь оружия, но… — он бросил многозначительный взгляд на стену, — лучше об этом вслух не говорить. А теперь давайте займемся инвентаризацией.

Много времени не потребовалось. Ручка «мультиколор» (писать было не на чем, кроме как на грубом клочке оберточной бумаги), связка ключей-карточек и удостоверения; маникюрные ножницы; две расчески; несколько монет — кто теперь носит наличные? Вот и все. Большая часть вещей, которые могли бы пригодиться, остались в камерах хранения на Мысе.

— И оружия там все равно нет, — уныло сказал Джимми. — Может быть, если запихнуть все в носок, то получится… — Даннерман бросил на него предостерегающий взгляд, и капитан кивнул. — Впрочем, все равно масса слишком мала, хороший удар не выйдет.

Пэт распирало любопытство.

— Рози? Так что за «проблема», о которой ты все время говоришь?

Розалина пожала плечами:

— Думаю, большого секрета тут нет; просто мы не в состоянии ничего поделать. Мне нужны не только болеутоляющие. У меня немало других проблем со здоровьем. Их удавалось решать с помощью имплантантов, но имплантанты время от времени нужно менять — бета-блокираторы, полиэстрогены… Они помогают сдерживать развитие болезни Альцгеймера. Вряд ли у вас при себе есть что-то подобное.

Все покачали головами. Джимми Лин, успевший отправить в рот пригоршню риса, пробормотал:

— У меня есть лекарство от аллергии. Не поможет?.. Розалина вздохнула:

— Конечно, нет. Да и вам, по-моему, не понадобится: здесь, конечно, присутствуют аллергены, однако не те, от которых спасает ваше лекарство. Итак, у меня осталось несколько недель, в лучшем случае несколько месяцев. Потом имплантанты выработаются и… — Она тряхнула головой. — Впрочем, давайте не будем о мрачном. К тому времени мы все, возможно, уже умрем.

Глава 16 ПЭТ

Главным открытием Пэт Эдкок — которое сделали до нее миллионы заключенных — стало то, что в тюрьме жизнь низводится до удовлетворения основных потребностей. Не надо принимать никаких решений, противостоять кризисам; главным событием дня является прием пищи.

Набор продуктов отличался разнообразием. Фруктовые соки (после добавления воды) становились вполне приятным напитком. Конечно, неплохо было бы добавить пару кусочков льда, но и без него вполне можно обойтись. У них даже оказалось настоящее вино, не очень хорошее, зато разлитое в пластмассовые емкости, которые после споласкивания годились для других нужд. Джимми, правда, раздражало отсутствие пива, а кофе вызвал всеобщее разочарование. Это был европейский кофейный напиток с добавлением цикория и из явно пережаренных зерен. Да и пить его холодным удовольствия не доставляло. Лишь Розалина и Мартин сочли эту бурду вполне приемлемой.

И все же жизнь понемногу налаживалась. Самым тягостным было то, что, куда бы Пэт ни повернулась, всюду она видела свое отражение. А ведь наблюдать себя непричесанной или с кругами под глазами не всегда приятно. Если что-то и могло свести ее с ума, считала Пэт, то это зеркала. Изрядно досаждал и Джимми с его дурацкой привычкой так или иначе зацепить, подать недвусмысленный сигнал; но теперь от него спасала хотя бы одежда.

И все же этого было недостаточно.

Время истекало, истекало безвозвратно и впустую. Раньше Пэт не приходилось терять его столь бездарно. Она жила в мире, где всегда требовалось что-то делать, обычно больше, чем позволяли двадцать четыре часа: Пэт работала, составляла планы, исполняла общественные обязанности, искала и находила развлечения. Здесь же ничего этого не было. Не хватало даже так наскучивших просмотров поступивших сообщений и приставаний уличных попрошаек. Вспоминались картины детства: воскресные походы в зоопарк с дядей Кабби или родителями, где она разглядывала белых медведей или угрюмых горилл. Воспоминания и вызванные ими параллели причиняли боль.

— Мы как животные в зоопарке. Нам нечего делать, — пожаловалась она. — В такой жизни нет никакого смысла.

Даннерман покачал головой:

— Здесь ты ошибаешься, для кого-то все имеет смысл.

— Даже вот это?

— Все. Люди часто говорят о бессмысленных преступлениях, когда, например, кто-то убивает восьмидесятилетнего старика, живущего на пособие, чтобы снять с него ботинки. Люди полагают, что бессмысленно убивать из-за такой мелочи. Но для того, кто это сделал, преступление имело смысл. Ему нужна была обувь.

— Спасибо за лекцию, доктор Даннерман, — сказал Джимми Лин. Даннерман упрямо покачал головой.

— Я лишь хочу сказать, что все это должно иметь какой-то смысл для Чудика и других. С их точки зрения. Нам нужно лишь определить эту точку.

— Вы так говорите, словно защищаете их, Даннерман, — ворчливо заметил Мартин Деласкес.

— О, черт, ну почему мне всегда твердят, что я защищаю плохих парней?

— Кто говорит? — озадаченно спросил генерал.

— Разные люди. — Он не стал уточнять. Похоже, некоторые темы ему обсуждать не хотелось. Почему? — недоумевала Пэт. — Так или иначе, — продолжал Даннерман, — я лишь стараюсь понять, что происходит. Может быть, прежде чем обнаружить себя, они хотят побольше узнать о нас.

— И что же им надо? — спросила Пэт. — Кстати, не для того ли Чудик прилетел на «Старлаб», чтобы подслушивать, что творится на Земле?

— Наверное, им этого показалось мало, — тяжело проговорил Деласкес. — Помните, как поступали в старину моряки, встречавшиеся с туземцами? Они похищали несколько человек, брали на борт корабля и наблюдали за ними. Ваш Христофор Колумб… — начал он, но остановился и нахмурился.

Теперь и остальные услышали какой-то далекий звук, почти пронзительный вскрик, слабый и едва различимый. Никто ничего не сказал, лишь Розалина пожала плечами.

— Возможно, в этом зоопарке мы не единственные звери.

— По-моему, голос человеческий, — с беспокойством заметил Джимми.

Даннерман промолчал, но нахмурился. Пэт тоже показалось, что кричал человек. И голос очень напоминал голос Дэна Даннермана.

Крик не повторился. Они прислушивались, старались не шуметь, но так ничего и не услышали. Даннерман сказал, что, кажется, различил какой-то неясный гул, Пэт ответила, что уловила шепот.

Даннерман покачал головой.

— Шепот человеческий?

— Откуда мне знать? У меня сложилось впечатление, что в нем прозвучала вопросительная интонация.

К ее неудовольствию, Джимми Лин воспринял это как намек. Пододвинувшись ближе, он сказал:

— Возможно, спрашивали о чем-то, что я хотел бы получить? — Его рука скользнула по ее плечу.

Присутствие китайца все больше раздражало Пэт. Сбросив его руку, она отвернулась.

— Отвалите, Лин.

— Почему? — спокойно спросил он. — Конечно, такими вещами лучше заниматься без свидетелей, не спорю, но что поделаешь. Скромность здесь неуместна.

— Все дело в том, — ответила Пэт, — что я не хочу заниматься с вами любовью, Джимми. Так что если вам нужна женщина, поищите в другом месте.

— Эй! — добродушно воскликнула Розалина. — И где же он станет ее искать? Я не занималась этим уже лет сорок.

— А что еще здесь делать? — как бы приглашая рассуждать здраво, спросил китаец. — Это вполне естественно и пойдет вам на пользу. Так писал в книге мой предок. Он говорил, что долгое воздержание вредно для здоровья, и я всю жизнь старался следовать его совету.

Розалина мило улыбнулась ему.

— Хотите помастурбировать? Вам никто не станет мешать. Если нет, то давайте, пожалуйста, сменим тему.

Джимми насупился:

— На какую же?

Она ответила не сразу:

— Я думаю о тех посланиях из космоса. Похоже, большинство из нас восприняли их как шутку, сочтя розыгрышем какого-нибудь уставшего от дежурства наблюдателя. Теперь мы знаем, что это не шутка, но как быть с остальной частью послания?

— С какой?

— Вспомните. Некто похожий на огородное пугало тискает то, что стало со Вселенной после Большого Сжатия. Что это значит?

— Я поинтересовался у одного астронавта, — сказал Даннерман. — По его мнению, это предупреждение о том, что случится, когда Вселенная перестанет расширяться и начнет сжиматься.

По крайней мере, подумала Пэт, они нашли тему, которая ей немного знакома.

— Подобные рассуждения бессмысленны. После Большого сжатия ничего не случится. Это все равно, что задаваться вопросом о том, что было до Большого взрыва. Ответ — не было ничего. Это не наука, а метафизика.

Розалина покачала головой:

— Вы знаете об этом больше меня, Пэт, но даже мне известно, что на эту тему размышляют многие серьезные ученые.

— Все равно что заниматься магией, — бросила Пэт.

Она пожала плечами. Да, конечно, ученые создали несколько спекулятивных теорий насчет происхождения и конца Вселенной — она и сама провела немало утомительных часов, изучая их в школе, — но ей они всегда представлялись пустыми бреднями.

Мартин, похоже, придерживался того же мнения.

— Что толку ломать голову, — раздраженно сказал он. — Проблема проста и ясна: нас похитили. Это не измышление, а факт. Любое правительство отнеслось бы к этому как к факту войны.

— Отлично, — подхватил Джимми. — Вот только бы поставить в известность Пентагон. Уверен, они отправили бы на выручку спасательный флот.

Мартин мрачно взглянул на него.

— С сарказмом у вас все в порядке, Лин. С действиями похуже. Мы должны что-то предпринять.

Розалина попыталась предотвратить назревающий спор.

— Отлично, — сказала она. — Раз уж никого не интересует значение посланий, то я согласна с Мартином. Нужно что-то делать. Только что? Когда мы говорили о том, чем занимаются заключенные на Земле, я, похоже, увлеклась воспоминаниями о жизни в Советском Союзе. Давайте попробуем еще раз: какие действия мы можем предпринять?

Джимми кивнул в сторону Даннермана.

— Почему бы не спросить эксперта? Пэт нахмурилась:

— Что вы имеете в виду?

Однако Даннерман, похоже, не удивился. Он уже отвечал китайцу:

— Во-первых, если бы у меня и были какие-то специфические идеи, я бы не высказывал их вслух. Не забывайте: Чудик слышит все, о чем мы говорим. Но если речь идет об общих принципах, то вреда в их обсуждении я не вижу. Конечно, в абстрактном плане.

— Конечно, — согласилась Розалина. — Итак?

— То, что делают заключенные, зависит от того, чего они хотят достичь. Если главная цель — побег, то они роют тоннель, прячутся в мешках с мусором, добывают оружие или сами его изготавливают. Затем заставляют охрану выпустить их из тюрьмы. Или берут заложников, или устраивают голодовку. Конечно, это срабатывает только в том случае, если тем, кто по другую сторону, не безразлично, живы они или нет.

— Что вы советуете? — нетерпеливо буркнул генерал.

— Я бы посоветовал больше не говорить об этом, — спокойно сказал Даннерман.

— Замечательно, — язвительно заметил Джимми Лин. — Ваш совет — ничего не делать. Наверное, поэтому такие, как вы, и не смогли схватить ребят, похитивших пресс-секретаря.

Даннерман сердито посмотрел на китайца и собрался было ответить, однако, поймав взгляд Пэт, промолчал, повернулся спиной и отошел к груде продуктов.

Пэт не могла понять, что случилось. В реплике Джимми был какой-то подтекст.

— Что такое? — спросила она. — В чем дело, Джимми? Китаец ткнул пальцем в Даннермана.

— Спросите его.

— Черт. — Пэт подошла к кузену, — Дэн. о чем он говорит? Даннерман поднялся с чашкой вина в руке.

— Откуда мне знать?

— А я думаю, что ты знаешь. Почему он сказал «такие, как вы»? Даннерман пожал плечами.

— Возможно, потому что я занимался в тренировочном лагере подготовки полицейского резерва.

— Вряд ли дело в этом, Дэн. То было давно. А что теперь? Прежде чем ответить, он сделал несколько глотков. Потом вздохнул.

— Ладно, Пэт. Думаю, это уже не имеет значения… Я работаю на Национальное Бюро Расследований.

Она ожидала худшего, но все же почувствовала, как по телу раскатилась теплая волна, вызванная выбросом в кровь адреналина.

— Ты шпик?

— Да, я агент Бюро. Мне приказали выяснить, что происходит на «Старлабе».

— Дэн!

На его лице появилось выражение сожаления… нет, не сожаления, а упрямства и недовольства.

— А чего ты ожидала, Пэт? Как только поползли слухи, Бюро пришлось докапываться до того, чем ты занимаешься.

— Ублюдок! — воскликнула она, еще не веря в то, что узнала. — Вот уж не поверила бы, что ты на такое способен! Пришел ко мне, прикинулся бедняжкой, которому срочно требуется работа, а сам все время шпионил за мной. Скажи, Дэн, что я тебе такого сделала? Или ты до сих пор не можешь простить, что не получил свою долю наследства?

— Ничего личного. У меня был приказ.

— Приказ? Какой же? Украсть что-то со «Старлаба»? Чтобы отдать потом проклятым федералам?

— По-моему, ты пытаешься смотреть на все слишком односторонне, — без особой убежденности ответил он.

— А какие еще могут быть стороны? И как далеко ты готов был зайти ради блага доброго старого Бюро? А, Дэн? Ликвидировать меня при необходимости?

— Да успокойся ты! За кого ты меня принимаешь? За всю жизнь я застрелил всего двоих, и то без большого желания, потому что иначе они бы убили меня. Никто не приказывал убрать тебя.

— А если бы приказали?

— Не приказали бы, — упрямо ответил Дэн. Больше ему сказать было нечего.

Свернувшись калачиком и закрыв глаза, Пэт улеглась на пол лицом к стене, но не уснула. Да и не собиралась. Ей лишь хотелось немного побыть одной, насколько возможно. Национальное Бюро Расследований! Все знают, что это такое — всякая чушь с рыцарями плаща и кинжала, с упором на кинжал. И вот, как оказалось, ее кузен один из них.

И дело не только в Дэне Даннермане, думала Пэт, чувствуя себя оскорбленной и униженной. Все ее нынешние товарищи так или иначе предали ее, обманули ее доверие. Деласкес и Джимми Лин тем, что хотели продать трофеи со «Старлаба» другой стране; Розалина Арцыбашева тем, что потребовала для себя большего куска пирога. Будь Пэт Эдкок слабой женщиной, она позволила бы себе поплакать. Не будучи таковой, она просто уснула.

Когда Пэт разбудили громкие голоса, лучше не стало. Она по-прежнему лежала лицом к стене, не желая поворачиваться и присоединяться к остальным. Мартин и Джимми Лин спорили из-за еды.

— Но это же всего лишь объедки, — жаловался Джимми. — Никому не нужные остатки. И кто только мог заказать себе такое?

Потом прозвучал голос Розалины, терпеливо старавшейся сохранить мир:

— В первые дни на «Старлабе» были астрономы из десятка разных стран. Как я полагаю, каждый выбирал собственное меню.

— Ну да, то, что получше, съели, а остальное досталось нам. И тут же голос Мартина, тоже раздраженный:

— Мне осточертело ломать зубы об эти вонючие, непрожаренные русские бифштексы.

— Я уже говорила… — Это Розалина. — Если бы сделали, как я, и подержали их с часик в воде, они стали бы немного мягче.

— И застывший жир… Арцыбашева не стала спорить.

— Тогда возьмите фруктовый компот.

— Я сыт по горло фруктовым компотом, — сказал Джимми Лин. — Вообще, никто не знает, сколько это все хранилось невесть где.

Пэт не хотелось принимать участие в знакомом и надоевшем споре. У нее было собственное мнение по поводу дегидрированного блюда. Кажется, бефстроганов?.. Пэт вдруг вспомнился сандвич с яичницей и парой ломтиков бекона на ржаном тосте. Хорошо бы отведать свежего салата, на котором еще поблескивают капельки росы, кусочек авокадо, немного зеленого перца…

Ничего не поделаешь. Она встала и направилась к «столу», игнорируя остальных. Это было нетрудно. Розалина уже приступила к своим упражнениям, Мартин и Джимми о чем-то шептались у бака с водой. Только Даннерман что-то ел, сидя на полу. Заметив Пэт, он виновато посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Пэт тоже промолчала, так как не желала разговаривать с двуличным шпиком, Дэном Даннерманом. Не обращая внимания на кузена, она не спеша изучила предложенное «меню», прочитала этикетки, пощупала то, что лежало в пластиковых пакетах. В итоге выбор пал на пакетик чили; его по крайней мере не требовалось вымачивать, чтобы сделать съедобным.

Мартин был прав: холодная пища казалась отвратительной. «Завтракая», Пэт повернулась спиной к Даннерману, но не удивилась, когда услышала его голос.

— Все еще злишься? Пэт отмолчалась.

— Если хочешь, я попрошу прощения.

Она опять не ответила, и Дэн, очевидно, сдался. Когда Пэт осторожно огляделась, Даннерман уже присоединился к Розалине, копируя ее упражнения. Она собиралась заняться тем же, чувствуя, что набрала несколько фунтов лишнего веса из-за несбалансированной диеты, но Дэн лишил ее такой возможности.

Хуже всего то, что все четверо, похоже, решили оставить Пэт наедине с плохим настроением. Но если они игнорируют ее, то как ей сторониться их? Пэт отошла к ящику с продуктами и уже решила было за неимением лучшего попробовать фруктового компота, когда стена покрылась туманом и вышел Чудик, как ни странно, без сопровождающих. Перед собой он катил какую-то штуковину, похожую на небольшую стиральную машину.

— Устройство для разогревания пищи, как вы хотели, — сообщил Чудик. — Но оно не с вашей станции. То, что было там, слишком примитивно, чтобы пользоваться им здесь.

Все подошли к прибору, наблюдая, как пришелец демонстрирует работу плиты. Пэт не забыла о том, что ни с кем не разговаривает, однако решила пока не акцентировать на этом внимание. Правила пользования оказались достаточно простыми. Продукты закладываются сверху и через пару минут уже готовы. Когда Розалина протянула руку, чтобы вынуть упаковку спагетти и фрикадельки, Чудик остановил ее.

— Будьте осторожны! Вы пострадаете, если часть тела попадет в устройство. Воспользуйтесь вот этим.

Он протянул две палочки и показал, как с их помощью доставать пакеты из плиты. Розалина с готовностью воспользовалась его советом и, раскрыв пакет, принюхалась к содержимому.

— Слишком горячо! — весело заметила она.

— Остынет, если немного подождать, — сообщил Чудик. — В любом случае, этот прибор пригодится, когда на следующей фазе у вас будет возобновляющийся запас продуктов.

Даннерман вдруг насторожился:

— Какая следующая фаза? Что произойдет? Молчание.

— Ну, так что же случится?

Чудик посмотрел на них как-то нерешительно… или уклончиво, трудно определить такое у цыпленка с кошачьей мордочкой.

— Неясно. Не я принимаю решения. Кроме того… — Он заколебался. — Есть некоторые технические проблемы, препятствующие связи.

— О каких технических проблемах вы говорите? — Вопрос, интересовавший всех, задала Пэт.

Большие кошачьи глаза повернулись к ней; потом Чудик сунул руки в муфту, уставился в пространство и после небольшой паузы сказал:

— Есть плохие люди, желающие помешать нашему проекту. Больше я сказать не могу.

— Что это за плохие люди? Никакого ответа, только пустой взгляд.

Пэт прикусила губу. Ну что ж, на некоторые вопросы инопланетянин ответил, хотя у нее на языке вертелись другие. А Чудик, похоже, исчерпал запас ответов. От товарищей по несчастью помощи не было. Боковым зрением она заметила, что Деласкес и Джимми Лин, делая вид, будто внимательно слушают, медленно заходят за спину инопланетянину. У нее мелькнула мысль, что они что-то задумали. Поздно.

К тому времени когда Пэт начала догадываться об их плане, и задолго до того, как она успела решить, что делать, Чудик уже повернулся, чтобы уйти. Стена начала расплываться, готовясь пропустить его.

Но он не ушел.

— Хватай! — крикнул Деласкес, бросаясь всем телом на молочно-бледное пятно.

Лин сделал то, что было приказано, и кинулся на инопланетянина, который изумленно пискнул и затих.

Если генерал хотел вырваться из камеры, то потерпел неудачу. Он ударился о стену, и его с силой отбросило назад, а пятно растворилось. Деласкес, упавший на Джимми и Чудика, тяжело поднялся, но тут же сел на место и, качая головой, пробормотал:

— Божья матерь, ну и больно!

— Эй, слезь с меня, — подал из-под него голос Джимми Лин. Они оба встали и, отступив на пару шагов, с опаской посмотрели на чужака.

Даннерман смерил обоих суровым взглядом и опустился на колени перед Чудиком.

— Дышит? — спросил Мартин.

— Не знаю. Похоже, что нет, — с беспокойством сказал Лин.

— Может, из него просто дух вышибло? — предположил Деласкес. Даннерман покачал головой.

— Боюсь, дух у него вышибло навсегда. Я не разбираюсь в его анатомии, однако сомнений нет. Он мертв.

С того момента как они попали в плен, Пэт ни разу не было хорошо, но и так плохо тоже не было. Она представляла, что делают со зверями, убившими сторожа зоопарка. Что же ждет их?

— Глупо, — сказал Даннерман, и даже Розалина укоризненно посмотрела на обоих, пристыженного Джимми Лина и старавшегося бодриться Деласкеса.

Последний перекрестился. Впрочем, Пэт тут же поняла, что ошиблась — Мартин просто поправлял сбившуюся портупею.

— Вы сами предложили, Даннерман, — сказал он.

— Чушь! Я ничего не говорил о нападении!

— Говорили о захвате заложников. Ну, мы и решили попробовать. Что касается прорыва через стену… да, это была моя идея.

— И явно не самая хорошая, — сказал Даннерман. — Захват заложника, впрочем, не лучше. Если заложник мертв, проку в нем нет.

— Его смерть — случайность. Откуда мы знали, что он такой хлипкий? Так или иначе, дело сделано. И у нас есть теперь вот это.

Генерал нагнулся и протянул руку к телу — левую руку, как с недоумением заметила Пэт, правой он по-прежнему держался за лацкан мундира. Деласкес попытался забрать муфту из безжизненных рук Чудика.

— Подожди! — крикнул Даннерман, но опоздал.

Едва дотронувшись до муфты, генерал вскрикнул, отпрянул и без сознания свалился на пол.

— Чертов идиот, — прорычал Даннерман, бросаясь к нему. Но Розалина опередила его: наклонившись к Деласкесу, она приложила ухо к его груди.

— Дыхания нет. Пульса тоже. Электрошок, наверное. Дэн, вы умеете делать искусственное дыхание?

Не дожидаясь ответа, она приникла губами к губам Мартина. Даннерман, не говоря ни слова, опустился рядом и принялся массировать сердце. Джимми, наблюдавший за ними, что-то невнятно бормотал.

Посмотрев на стену, Пэт вдруг увидела, что она снова помутнела.

— Осторожно!

В камеру уже ввалились два огромных Дока. Не обращая внимания на пленников, они деловито прошли мимо, подняли тело Чудика, забрали муфту и исчезли вместе с ней в стене. Мертвый инопланетянин так и остался лежать на месте.

Розалина не стала отвлекаться и продолжала попытки вернуть генерала к жизни. Пэт, нервничая, смотрела — она, конечно, знала, как делается искусственное дыхание, но никогда прежде не наблюдала этот процесс в реальной жизни и не ожидала, что он настолько неприятен. Джимми Лин с мрачным видом стоял рядом.

— Как вы думаете, что с нами теперь сделают? — спросил он, не обращаясь ни к кому в отдельности.

Никто не ответил.

Хороший вопрос, с горечью подумала Пэт, переступая с ноги на ногу. Два Дока, явившихся за муфтой, не выказали враждебных намерений, но они вообще ни разу не проявили эмоций и, похоже, не способны думать самостоятельно.

Даннерман сел на корточки и посмотрел на пострадавшего. Затем положил палец на шею Мартина.

— Пульс нечеткий, но есть, — сказал он Розалине; та подняла голову.

Мартин вдруг вздохнул, закашлялся и, открыв глаза, непонимающе огляделся. Потом попытался сесть, но Даннерман удержал ею.

— Лежите.

— Что… что… — захрипел генерал.

— Вы чуть не погибли, Мартин, — сообщил ему Даннерман. — Полежите спокойно. Думаю, жить вы будете, но не спешите.

Он еще раз проверил пульс и неожиданно ощупал лацкан мундира генерала. Потом с несколько удивленным выражением лица поднялся и задумчиво кивнул.

— Последите за стенами, а я взгляну, есть ли что-нибудь ценное у Чудика.

Дэн подошел к телу инопланетянина и посмотрел на него сверху вниз. Рот и глаза Чудика остались открытыми, павлиний хвост, потерявший часть чешуек, поник.

— Собираешься обыскать труп? — спросила Пэт.

— Если только сама не хочешь этим заняться.

— Осторожнее, — предупредила Пэт.

Дэн кивнул и опустился на колени рядом с телом. На существе была всего одна накидка, и Дэн ощупал ее, сначала неуверенно и даже робко, потом более решительно, вероятно, убедившись, что током не бьет. На одежде было что-то вроде стеклянных пуговиц, но карманы отсутствовали. Даннерман подергал пуговицы. У основания хвоста Пэт заметила что-то похожее на браслет; еще один, из напоминающего медь металла, висел на руке.

Закончив обыск, Даннерман пожал плечами.

— Вероятно, все было в муфте. По крайней мере я ничего не нашел.

— Может, что-то есть внутри? — предположил Джимми.

— Хорошо соображаете. Хотите сами попробовать? У меня что-то желания нет.

— Интересно, почему Доки не унесли его с собой? — задумчиво промолвила Розалина, все еще сидевшая около не совсем пришедшего в себя Мартина.

Даннерман пожал плечами.

— Может, еще вернутся. И хорошо бы поскорее, потому что, как мне представляется, разложение будет быстрым.

Розалина кивнула и вдруг уставилась на тело.

— Возможно… Эй, посмотрите-ка!

Пэт взглянула на труп инопланетянина и сразу поняла удивление Розалины. С телом что-то происходило. Та его часть, которая лежала на полу, превращалась в темно-коричневую жидкость. Пэт уловила резкий, неприятный запах, какой бывает, когда на горячую плиту попадает что-то тухлое.

Даннерман наклонился к телу.

— Это пол… оно в нем растворяется, — недоверчиво прошептал он.

— Дэн, пожалуйста, отойди, — умоляюще попросила Пэт.

— Не волнуйся, — сухо ответил Даннерман. — Хотя… интересно. Отличная система уборки мусора. Держу пари, если я лягу рядом с ним, со мной ничего не случится. Впрочем, пробовать не буду. — Он встал и огляделся. — Как наш пациент?

Розалина, поддерживая голову Мартина, попыталась дать ему воды.

— Похоже, приходит в себя. Даннерман кивнул.

— Итак, вопрос в том, что мы будем делать, если сюда кто-то заглянет? Примем наказание, каким бы оно ни было, или попытаемся отбиться?

— Чем отбиваться? — недоверчиво спросила Пэт. Он посмотрел на нее как-то загадочно.

— Всем, что сможем найти.

— Вряд ли сопротивление имеет какой-то смысл, — подала голос Розалина. — По крайней мере сейчас.

— Полагаю, вы правы, — согласился Даннерман. — В конце концов, справиться с нами они могут и без рукопашной. Оружие им ни к чему. Достаточно просто оставить нас здесь до того, как закончатся пища и вода. Кстати, — добавил он, — почему бы не приготовить что-нибудь на этой плите?

Пэт с изумлением посмотрела на кузена.

— Ты хочешь есть? Сейчас? Когда у твоих ног разлагается тело?

— Ладно, — уступил он, — подождем, пока оно совсем исчезнет. Думаю, много времени не потребуется.

И действительно, уже более половины Чудика превратилось в жидкость, которая всасывалась в пол. Пэт отвела глаза и схватила Дэна за руку, боясь, что упадет. Запах еще держался, но хуже не стал. В конце концов, признала она, Даннерман прав. За процессом интересно наблюдать, тем более что такой технологии никто на Земле еще не видел.

— Вот на чем можно заработать состояние, — пробормотала она, — если доставить эту штуку на Землю.

Даннерман с усмешкой посмотрел на нее, и Пэт вспомнила, что не собиралась с ним разговаривать.

Она отвернулась. Тело Чудика почти исчезло, осталась только одна рука, быстро растворяющаяся в темной жиже. Пэт нахмурилась. Что-то здесь не так. Куда подевались браслеты?

— Дэн? Ты заметил?..

Он быстро покачал головой и кивнул в сторону стены. Пэт обернулась, и слова застыли у нее на губах — зеркальная поверхность помутнела…

Все замерли, увидев входящего в камеру Чудика. На этот раз инопланетянин был не один. Два жутковатых Дока остановились у него за спиной.

Чудик равнодушно посмотрел на собственные останки и укоризненно сказал:

— Не следовало этого делать.

Глава 17 ПЭТ

— Вас же убили, — выдохнула Пэт.

— Да, убили, — с ноткой нетерпения, как показалось Пэт, подтвердил Чудик. — Пожалуйста, подождите.

Похоже, эта тема его не интересовала. Чудик взглянул на двух Доков, и те мгновенно вышли вперед и забрали Деласкеса из рук Розалины. Естественно, генерал попытался протестовать, и, само собой, это не помогло. Один из великанов обхватил Мартина сзади под руки и приподнял, второй методично прошелся по всему его телу ладонями, поглаживая и похлопывая. Все это заняло не больше пары минут. Потом первый Док без всякого предупреждения выронил Деласкеса, и тот рухнул на пол.

Молчаливые Доки отступили за спину Чудика и застыли в прежних позах с тем же бесстрастным выражением на лицах.

— Хорошо, — сказал Чудик, словно выслушав некий отчет одного из своих помощников, хотя Пэт не слышала ни звука, — осмотр показал, что у генерала Деласкеса серьезных повреждений нет. Его не придется дублировать, как пришлось дублировать меня из-за ваших безответственных действий.

— Кстати, — заметил Джимми Лин, нервно сглатывая, — вы знаете, что это произошло случайно? Я имею в виду, что мы не намеревались убивать вас…

Чудик строго посмотрел на него.

— Каковы бы ни были ваши намерения, из-за ваших действий произошла утрата информации, которую я должен восполнить. Пожалуйста, напомните, о чем шла речь перед самой моей смертью.

Все тупо посмотрели на него.

— Хотите знать, о чем мы говорили? — Первым опомнился Джимми Лин.

— Да. Я так и сказал.

— Ну… — протянул Джимми, силясь вспомнить, — вообще-то, я не думаю…

— Вы объясняли, — оборвала его Розалина, — как происходит вот это самое «дублирование».

— Да?

— Конечно, — подхватила Пэт. — Поэтому вы и не рассердились на этих идиотов? Потому что вы и есть всего лишь копия, верно?

Чудик, похоже, обиделся.

— Не понимаю значения «всего лишь» в данном контексте. Конечно, я копия. Мы все здесь копии. А как еще можно было бы передать вас сюда со «Старлаба»?

— Передать? — повторила Розалина. — Значит… мы не прибыли сюда на космическом корабле?

Чудик удивленно взглянул на нее.

— Разумеется, нет. Странное у вас представление, доктор Арцыбашева. Никто не путешествует на космических кораблях. Это невозможно, потому что путешествие продолжалось бы очень долго, и вы, например, уже умерли бы. Скорость таких путешествий ограничена скоростью света. Вам, доктор Эдкок, астроному, следовало бы об этом знать.

— О да, — сказала Пэт и энергично закивала. — Именно это вы нам и объясняли. Пожалуйста, продолжайте.

Самое смешное, что Чудик поверил им и продолжил объяснение. Пэт слушала его, стараясь ничем не выдать радости: в конце концов, им впервые удалось обмануть тюремщика, а это уже позволяло надеяться на другие успехи в будущем.

Остальные пленники слушали молча: Розалина сосредоточенно нахмурившись; Мартин тоже нахмурившись, но, вероятно, по какой-то иной причине; Джимми Лин просто с любопытством. Дэн… да, с Дэном определенно что-то происходило, вид у него был отсутствующий, и он все время крутил что-то в кармане.

Но присматриваться к Дэну было некогда, потому что рассказ Чудика полностью захватил внимание Пэт. Оказывается, по всей Вселенной уже давно шел поиск разумных существ. Огромное количество автоматических зондов отправлялось к иным мирам, однако они летели со скоростью меньше световой, потому что обычная материя не может перемещаться быстрее. При обнаружении какой-либо цивилизации устанавливали «терминал», и наблюдатели, вроде Чудика, «передавались» туда для ведения мониторинга. В случае получения «образцов» их тоже «передавали» для дальнейшего изучения.

— Стоп! — сказала Пэт. — Что значит «передавали»? Даже фотоны не могут превзойти скорость света.

Чудик ничем не проявлял нетерпения.

— Я не употреблял слово «фотоны». Передача осуществляется с помощью других частиц, которые называются… — он замолчал, перебирая пальцами в муфте, — тахионами.

— О Боже, — вздохнула Пэт, вспомнив школьные годы. — Тахионы! Да, я слышала о тахионах. Теория Джеральда Райнберга, верно? Частицы, для которых скорость света — нижний возможный предел и которые распространяются быстрее света.

— Вот именно, — подтвердил Чудик. — Природа тахионов такова, что чем ниже энергия, тем быстрее они движутся. В этом случае носители имеют очень низкую энергию и таким образом достигают скорости… — он снова сделал паузу, шевеля пальцами в муфте, — более ста тысяч световых лет в секунду.

Пэт ахнула:

— Боже!.. Я совершенно уверена, что наши ученые искали нечто подобное, но так и не нашли.

— Действительно, — вежливо сказал Чудик. — Возможно, вашим ученым следовало искать получше.

Розалина покачала головой.

— Как можно передавать предметы с помощью этих носителей?

— Не предметы. Каждый объект анализируется, делается… по-вашему, это «калька», и она передается. А раз есть калька, то можно создавать и копии.

— Подобно вашей, — сказал кто-то.

— Вот именно, — обрадованно подтвердил Чудик: ученики начали усваивать материал. — В моем положении такое случается довольно часто. За то время, которое я провел на станции, меня дублировали… — он на секунду умолк, — по крайней мере двадцать пять раз. Понимаете, я находился там на протяжении шести лет и четырех месяцев и подвергался воздействию радиации.

— Но, — указала Розалина, — если это было так важно, то почему вы прекратили наблюдение?

— Прекратили? Почему вы думаете, что наблюдение прекращено? Приборы по-прежнему работают в автоматическом режиме. Задание выполняется. — Разговор, кажется, начал утомлять пришельца. Он сунул руки в муфту и словно прислушался к чему-то. — Если других вопросов нет…

— Подождите, — грубовато окликнул его Деласкес, с трудом поднимаясь с пола. — Не уходите. Мне нужно еще кое о чем вас спросить. Каковы цели этого похищения?

Он как-то странно посмотрел на остальных пленников, и Пэт сразу же подумала, что генерал что-то затеял. Ее подозрение подтвердилось, когда он быстро заговорил на испанском:

— Si ustedes estan interesados en establecer relaciones, no pierdan su tempo conesta gente. Mi gobierno en Florida les ofrecerd condiciones.

— Эй! — крикнул Джимми Лин. — Хватит! Говори так, чтобы мы могли понять!

Мартин холодно посмотрел на него.

— Почему? Я только спросил, носит ли их изучение предварительный характер и установят ли они отношения с человечеством.

— Это не совсем верный перевод, генерал, — вежливо возразил Чудик. — Вы сказали следующее: «Если вы собираетесь устанавливать отношения, не тратьте время на этих людей. Мое правительство во Флориде предложит вам лучшие условия». Но вы ошибаетесь относительно цели данной операции.

Даннерман бросил гневный взгляд на Деласкеса, который с вызовом посмотрел на агента НБР. Правда, потом он зевнул и отправился спать. Или притворился, раздраженно подумала Пэт.

Даннерман повернулся к Чудику.

— Тогда в чем же цель операции? Чудик долго молчал.

— Не думаю, что могу обсуждать это с вами. Более того, — огорченно добавил он, — полагаю, вы были не совсем искренни в отношении темы разговора, который мы вели до того, как генерал Деласкес и капитан Лин набросились на меня и убили. И еще… — Чудик повернулся к стене, однако посмотрел на Даннермана. — Пожалуйста, запомните, что вы не должны брать вещи, которые вам не принадлежат, и которых вы не понимаете.

Предупреждение, похоже, предназначалось Мартину Деласкесу, но почему тогда инопланетянин посмотрел на Даннермана? Прежде чем Пэт успела спросить, Чудик уже оказался по ту сторону стены. В следующее мгновение за ним последовали Доки.

— Кажется, разговор окончен, — усмехнулся Даннерман. Пэт вздохнула:

— Знаете, что было бы хорошо? Было бы хорошо, если бы он, уходя, хоть раз сказал «до свидания». — Она повернулась к Мартину Деласкесу. — Ну, мерзавец? Что ты пытался сделать?

Наверное, генералу пришлось бы нелегко — уж Пэт об этом позаботилась бы, — но он вдруг прижал руку ко лбу, покачнулся и сел.

— Извините. Наверное, я еще не вполне справился. В любом случае, я всего лишь пытался установить контакт в надежде выиграть хоть что-то для нас всех.

— Да уж, конечно, — ухмыльнулся Джимми Лин.

Пэт открыла было рот, чтобы высказать генералу все, что она о нем думает, но в последний момент воздержалась. Какой смысл? Даннерман, похоже, совсем потерял интерес к этой теме и все еще держал руку в кармане, думая, судя по отсутствующему выражению лица, о чем-то своем.

Другие некоторое время расспрашивали Пэт об упомянутых Чудиком «тахионах», но все, что она смогла вспомнить из давно забытых курсов, уложилось в несколько фраз, и через пару минут Розалина занялась кое-чем более полезным. Эксперимент с принесенной плитой дал результат, и минут десять спустя по камере поползли аппетитные запахи настоящей пищи.

Вкус оказался не хуже ароматов. Пэт уже успела позабыть, насколько хороша может быть чашка горячего ирландского рагу. Даже Мартин быстро оправился и приготовил себе нечто из сушеных бананов. Они съели уже по второй порции, когда Розалина, откашлявшись, сказала:

— Патриция? А не проводились ли в свое время какие-то исследования по получению тех самых тахионов?

Пэт проглотила кусочек рагу и задумалась.

— Исследования? Но ведь тахионы не были обнаружены?

— Да, вы говорили, — терпеливо согласилась старая дама-Тем не менее мне вспоминаются какие-то публикации… Я тогда училась в институте высокой энергии в Киеве; мы изучали синхротрон, и преподаватель упомянул, так, к слову, что частицы, движущиеся со сверхсветовой скоростью, можно получить при наличии достаточно мощного оборудования.

— На синхротроне? — переспросила Пэт. — О! Излучение со «Старлаба»!

Розалина кивнула:

— Вот именно.

Потом Пэт пришлось объяснять, о чем они говорят, Джимми и Мартину, которые ничего не слышали о зафиксированном на станции синхротронном излучении. Даннерман слушал краем уха, а потом сказал:

— Я, пожалуй, немного посплю.

Он оказался не одинок. Деласкес тоже потерял интерес к дискуссии, через пару минут молча отошел к стене, улегся и закрыл глаза. Розалина зевнула.

— После сытного обеда думать не хочется. Как считаете, кому-то надо остаться на дежурстве?

— Только не мне, — сказал Джимми, так что бодрствовать выпало Пэт.

У нее тоже слипались глаза, но она кое-что задумала. Нет, Пэт не беспокоило предательство Мартина, не волновало рассказанное Чудиком, хотя это и было интересно; она радовалась тому, что получила назад щетку для волос. Ей так не хватало тех маленьких вещиц, отобранных при обыске, и вот теперь, когда все, набив животы, растянулись на полу, Пэт уселась у зеркальной стены и принялась расчесывать спутавшиеся волосы.

Одним по крайней мере хороша их тюрьма, думала она. Здесь не надо искать зеркало. Плохо было то, что отражалось в нем. Пэт с беспокойством разглядывала темные корни волос, грязные пятна на блузке, круги под глазами. Ко всему этому добавлялось осознание того, что она не очень хорошо пахнет. Духов оставалось всего несколько капель, дезодорант давно кончился, а кроме того, от него слипались и спутывались волосы под мышками.

Требовалась ванна. Пэт с тоской представила, как долго отмокала бы в горячей воде с ароматной пузырящейся пеной, как куталась бы потом в чистые простыни. Даже кусочек мыла казался мечтой. Сколько обмылков она выбросила за свою жизнь только потому, что они стали слишком маленькими!.. Сейчас бы Пэт заплатила за любой из них немалые деньги.

Неподалеку кто-то заворочался, и она оглянулась. Даннерман, собравшийся было спать, на самом деле не спал. Сняв пиджак, он закутал им голову — что ж, вполне разумная мера, чтобы свет не мешал спать, — но при этом под пиджаком оказалась и его рука, и эта рука как-то странно двигалась.

Пэт еще раз сказала себе, что то, чем занимается Дэн, не ее дело. Ковыряется в носу? Или занят чем-то еще более отвратительным? И вообще, она с ним не разговаривает. Однако движения под пиджаком все продолжались, и в конце концов любопытство взяло верх.

— Дэн? — тихо, чтобы не разбудить других, спросила она. — Что ты делаешь?

Движение прекратилось. Через секунду Дэн посмотрел на нее из-под пиджака.

— Ничего.

— Ну, извини. Я просто подумала…

Но он уже покачал головой, как бы призывая помолчать. Сбитая с толку, Пэт кивнула. Даннерман обернул пиджаком руку и встал, о чем-то раздумывая. Когда Пэт открыла рот, Дэн снова покачал головой и, похоже, принял решение. Он коснулся рукой стены, потом поднял другую, обернутую пиджаком, и прижал к ней. Затем поводил рукой по стене и нахмурился.

Дэн чего-то ожидал… но ожидания не сбылись. Он пожал плечами и вздохнул.

И в этот момент… Стена помутнела и раскрылась прямо у него под рукой. Громадный кулак — кулак Дока — вынырнул из проема и выхватил из руки Дэна пиджак.

— Черт! — вскрикнул он и отскочил.

— Что?.. — начала Пэт.

Тут стена снова открылась, кулак снова просунулся в камеру, выронил из пальцев пиджак и исчез.

Даннерман поднял пиджак и встряхнул.

— Ублюдки, — пробормотал он. — Наверное, все-таки увидели, что я делал, и теперь отобрали.

Глава 18 ПЭТ

Пэт казалось, что она не вскрикнула, когда из стены высунулся кулак, но, должно быть, все же издала какой-то звук, и этого оказалось достаточно, чтобы кто-то из спящих проснулся.

Посыпались вопросы, разбудившие остальных.

— Это был браслет, да? — спросила Пэт. — Браслет, который ты снял с тела Чудика!

Даннерман кивнул.

— Еще у меня была стеклянная пуговица с его одежды, — сказал он. — А вы знаете, что они светятся в темноте? Я увидел это под пиджаком. И браслет, хотя и выглядит, как металлический, на самом деле мягкий, резиновый. Я только потянул, и он легко соскочил с руки.

Розалина с любопытством посмотрела на Даннермана.

— Что вы собирались с ними сделать? — Она уже совсем проснулась, как будто между сном и бодрствованием не было никакой разницы. Может быть, это из-за старости, подумала Пэт.

Даннерман пожал плечами:

— Не знаю. Мне пришло в голову, что они могут оказаться чем-то вроде ключей к стене, вот я и попробовал…

— Не получилось, да? — усмехнулся Джимми Лин. — Теперь они еще сильнее разозлятся.

Этого Пэт стерпеть уже не могла. Кто бы говорил! Ведь он же сам только что убил Чудика!

К ее удивлению, на защиту Даннермана встал Мартин.

— Вы не правы, Лин, — сказал он. — Все было сделано, как надо. Военнопленный должен попытаться бежать, используя любые средства. — Помолчав, он добавил: — Примите мои извинения, Даннерман. Вы не такой никчемный, как я думал. А теперь я все-таки посплю.

Развлечения закончились, и Джимми и Розалина последовали примеру генерала. Даннерман сел, прислонившись к стене и полуприкрыв глаза. Немного поколебавшись, Пэт опустилась на пол рядом с ним.

Дэн поднял голову и посмотрел на кузину.

— Снова друзья? Пэт пожала плечами.

— Ну, по крайней мере, не заклятые враги. Сейчас я больше злюсь на Мартина, чем на тебя.

— Тогда можно мне сказать кое-что? — Пэт кивнула, и Дэн, откашлявшись, добавил: — Хочу извиниться. За то, что врал тебе, и за все прочее. Поверь, у меня и в мыслях не было как-то тебе навредить.

Подумав, Пэт снова кивнула.

— Нам только надо определить значение слова «навредить».

— Я имею в виду — причинить вред тебе лично. Признаю, то, что я делал, могло помешать тебе загрести кучу денег…

— Ты чертовски прав. И мне очень нужны деньги — после второго развода у меня почти ничего не осталось. — Она вздохнула, представив, сколько можно было бы заработать. — Ладно, забудем. Скажи мне вот что. Как ты вообще попал в Бюро?

— Хочешь понять, как вполне приличный парень, вроде меня, попадает в такой грязный бизнес? — Он усмехнулся. — В колледже я ходил на курсы, ты знаешь. Не думал, что после выпуска будет продолжение, но меня призвали.

— В армию?

— Нет, не в армию, — устало ответил Дэн. — Я же тебе говорю, это был УКРОП, Ускоренные Курсы Резерва Офицеров Полиции. Думаю, я подошел им по многим статьям. Золотая молодежь, частные школы, влиятельные друзья дяди Кабби… У меня было много знакомых, а когда я вырос, мне ничего не стоило попасть куда угодно. Иногда Бюро этим пользуется.

— Да уж, — сказала Пэт. — Но зачем ты пошел на эти дурацкие курсы?

— Были кой-какие послабления и… ну, в общем, из-за одной девушки…

Пэт громко рассмеялась. Спящие заворочались, и она понизила голос:

— Вот она, история твоей жизни, да? Не та ли, которую ты привез однажды на Рождество к дяде Кабби незадолго до смерти твоего отца?

— Нет, другая, — признался Дэн. — У тебя, кстати, тоже был парень. Не тот ли, с которым ты сбежала, а потом вышла за него замуж?

Пэт укоризненно посмотрела на пего и улыбнулась.

— Совсем не тот. Да, похоже, мы мало чем отличаемся от Джимми, только говорим об этом поменьше. — Она прислонилась к плечу Дэна, потом, вспомнив, отодвинулась.

Он повернулся к ней.

— В чем дело? Пэт замялась.

— Не думаю, что от меня очень хорошо пахнет.

— От остальных ничем не лучше.

— Черт побери, Дэн, я не желаю мириться с таким положением! Все бы отдала за ванну… да хотя бы за ведро воды и губку, если бы кто-нибудь придержал Джимми, пока я буду мыться. — Она подавила зевок. — Черт. Расскажи что-нибудь, Дэн. Как нам отсюда выбраться? У тебя есть идеи?

Он предостерег ее взглядом.

— Ты видела, как эта костистая лапа выскочила из стены как раз там, где я стоял?

— Хочешь сказать, что они следят за нами? — Пэт невольно поежилась и огляделась. В общем-то, сомневаться в этом не приходилось, и все же…

С другой стороны, главным ее желанием было выбраться отсюда, а потому просто оставить эту тему Пэт не могла.

— У стен есть уши, верно. Но ты-то что думаешь?

Дэн немного помолчал, затем, тщательно подбирая слова, ответил:

— Надеюсь, Пэт. Должна быть какая-то зацепка. Ее поразила серьезность его тона.

— Выходит, ты уже думал об этом?

— Если ты имеешь в виду что-то, что помогло бы нам сбежать, — сказал он, глядя в потолок, — то нет. Я думаю обо всех тех людях на Земле, которые и не подозревают, что за ними все время вели наблюдение.

На его лице появилось выражение, которое Пэт не могла понять — упрямство, озабоченность, беспокойство? Наверное, все вместе и еще некая решимость, никогда прежде не ассоциировавшаяся у нее с кузеном Дэн-Дэном.

— У меня есть долг, — сказал он, словно ставя этим точку.

Пэт молча сидела, прислонясь к нему. Ей никогда не приходило в голову, что агент Бюро, шпик, может руководствоваться в своих действиях совестью и озабоченностью наряду с юношеским стремлением к романтике приключений, завлекшей его на этот путь. Для Пэт это чувство было новым. И не таким уж плохим. С таким Дэном ей оказалось легче и спокойнее…

Легче и спокойнее. Уютнее. Настолько уютнее, что Пэт даже потянуло в сон. Когда она зевнула, он тоже зевнул.

— Что-нибудь придумаем, — сказал Дэн. — А сейчас я хочу поспать.

Пэт хотелось того же. И не хотелось отстраняться от него… Она стала думать об этом, но, зайдя в своих мыслях довольно далеко, уснула, положив голову на плечо Даннермана.

Пэт разбудил чей-то голос. Голос вторгся в ее сон, а она не хотела прерывать его из-за какой-то зеленокожей женщины, игравшей на незнакомом музыкальном инструменте и мешавшей спать. Открыв глаза, Пэт обнаружила, что ее голова покоится на коленях Дэна, а над ними стоит ухмыляющийся Джимми Лин. Она села.

— Что вы сказали?

— Я спросил у Дэна, чем вы занимались. Немного напоминает «Яшмовую Девушку и Флейту». Разумеется, Дэн утверждает, что ничего не было, но в вопросах женской чести старина Дэн настоящий джентльмен, а?

— К черту! — бросила Пэт. — Вы в состоянии отключать иногда свои тестостероны? Или получаете удовольствие, доставляя неприятности другим?

Лицо Джимми приобрело воинственное выражение.

— Вы о том несчастном случае? Знаете, что я вам скажу? Мне ничуть не жаль, что мы убили этого сукина сына, пусть даже не по настоящему. Рано или поздно я найду способ заставить его дать прямой ответ, и если он попробует увильнуть, не колеблясь убыо его еще раз.

Даннерман, успевший усесться поудобнее, сердито посмотрел на Лина. Пэт было приятно видеть, что он тоже злится, но ее немного огорчило, что злость кузена вызвана вовсе не сальностями китайца.

— Вы идиот, — сказал он, не повышая голоса. — Если вам так уж хочется сделать что-то в этом роде, то вы напрасно афишируете свои намерения.

Лин пожал плечами и отошел. Даннерман осторожно приподнял голову Пэт с коленей.

— У меня есть одна идея, — сказал он, поднимаясь, но не объясняя, в чем дело, и направился к куче вещей, которые принесли Доки.

Сидя у стены, Пэт смотрела Дэну вслед и анализировала ощущение, возникшее, когда он погладил ее по голове. В этом вроде бы небрежном прикосновении было что-то теплое. Возможно, даже сексуальное. И вместе с тем в нем присутствовала осторожность, что в данных обстоятельствах…

В других обстоятельствах, уныло сказала себе Пэт, из этого могло бы получиться нечто приятное, но не сейчас. Она встряхнулась и встала, съедаемая любопытством. Что там делает Даннерман? Взяв у Розалины ручку, он писал на клочке оберточной бумаги, загораживая написанное ладонью. Розалина, сидевшая рядом, скрестив под собой ноги, с интересом наблюдала за ним. Увидев подошедшую Пэт, Даннерман пожаловался:

— На этой чертовой бумаге чернила только расплываются.

— Ничего не поделаешь, такая бумага, — согласилась она. — А что ты пишешь?

Он дописал еще одно слово и прикрыл бумажку рукой.

— Можно сказать, дневник. Мне бы не хотелось, чтобы весь мир знал о кое-каких вещах.

Она нахмурилась, уловив нечто необычное в его тоне.

— Так мы не увидим?

— Ничего подобного я не говорил. Друзьям можно показать.

— Например, мне, — сказала Розалина. — Это же моя ручка.

— Почему бы нет? — согласился Даннерман. — Только сделайте, пожалуйста, вот так… — Прикрыв листок двумя ладонями, он поднес его к глазам. — Можете?

Розалина недоуменно посмотрела на него, однако послушалась.

— Слава богу, что у меня радиальная кератомия, — пробормотала она. — О…

Закрыв бумажку рукой, старуха с интересом посмотрела на Даннермана и лишь затем передала листок Пэт.

— Надеюсь, у вас зрение получше.

Зрением Пэт похвастаться не могла, но, поднеся клочок серой бумаги к глазам, все же разобрала расплывшиеся каракули:

Если у кого-то есть идеи насчет побега и т. д., то давайте делиться ими вот таким способом.

— О, — произнесла Пэт. — Понимаю.

Мартин и Джимми Лин уже требовали показать бумажку им, а Даннерман, взяв другой клочок, принялся писать еще что-то. Закончив, он передал его Пэт.

Спрятанное оружие? У меня в поясе есть нож из гибкого стекла. Мартин, что в лацкане? У кого еще?

Новое занятие увлекло всех, вот только ручка оказалась одна.

— Стоп, — сказала Розалина. — Давайте сделаем так, чтобы все прочитали. Будем передавать бумажки в алфавитном порядке. Согласны? После того, как все прочтут, от них надо избавляться.

— Как? — спросил Джимми.

— Не знаю. Может, прожевать и проглотить?

Лину такое предложение не понравилось, но Даннерман сказал:

— А если попробовать сжечь их в плите?

Дождавшись, пока все ознакомятся с первой запиской, он попытался воплотить свое предложение. Получилось. Скомканный клочок обуглился, и Даннерман, осторожно достав его из плиты, растер улику в порошок.

Закончив опись, пленники обнаружили, что имеют в своем распоряжении небольшой арсенал: стеклянный нож Даннермана, пластиковый стилет Мартина, проволоку-гарроту Джимми Лина. Даже у Розалины в ботинках нашлась пара иголок. Пэт смущенно призналась, что единственная из всех поднялась на «Клипер» без припрятанного оружия.

Но когда, после обмена информацией о том, что им удалось утаить от пытливых посторонних глаз, эйфория улеглась, Пэт снова поддалась отчаянию. Приятно знать, что какое-то оружие у них есть. Но что толку в оружии, если нет плана, как его применить?

Поначалу новая игра доставила Пэт огромное удовольствие, напомнив о давно забытых школьных днях. Затем увлечение приелось. Сказать было, в общем-то, нечего, а кроме того, все опять проголодались.

Пока каждый себе что-то готовил, Розалина осматривала плиту.

— Тут должен быть источник энергии, — озадаченно сказала она. — Но я найти его не могу. Может быть, в основании? Все остальное — просто металл.

— Прелюбопытный металл, — проворчал Мартин. — Он даже не нагревается снаружи.

— Как микроволновка, — заметила Пэт. Розалина покачала головой.

— Это не микроволновка. Джимми положил овощи в фольге, и она не заискрила. Не знаю точно, что… о, черт! — По камере распространился запах подгоревшего говяжьего рагу.

— Проклятие, — пробормотал Даннерман. — У меня уже слюнки потекли.

К тому времени, когда им удалось извлечь упаковку из плиты, рагу сгорело, и в конце концов Мартин просто вытряхнул содержимое на пол.

Он же обратил внимание еще на одну любопытную деталь.

— Посмотрите, колесики больше не крутятся.

Пэт, пригнувшись, заглянула под основание плиты и обнаружила, что колесики на самом деле представляют собой металлические шары. Она толкнула устройство, и оно нехотя проехало по эластичному полу, однако шары и впрямь не вращались.

— Чудик катил ее без особого труда, — недоуменно сказала Пэт.

— Может быть, — задумчиво заметила Розалина. — А может, они вообще не крутятся. Вот вам и еще один образец той технологии, за которой мы охотились.

— И вот что получили, — сварливо пробурчал Мартин. Захватив с собой еду, Даннерман и Пэт устроились у стены.

Даннерман что-то обдумывал — возможно, с надеждой предположила Пэт, как выбраться из камеры. Она постепенно привыкала к тому, что ее кузен — тайный агент; раздражение проходило, а любопытство разгоралось.

— Поговорим, Дэн?

Он непонимающе посмотрел на нее.

— Что? О, конечно. О чем ты думаешь?

— Ты сказал, что после колледжа тебя забрали в армию… ну, на эти курсы…

— Да, на курсы, не в армию. У меня была лихая форма и никаких тридцатикилометровых марш-бросков.

— А потом?

Некоторое время Дэн задумчиво жевал.

— Когда меня призвали, оказалось, что люди в форме больше не нужны. Им требовались оперативники, работающие под прикрытием. Решили, что я как раз подойду для работы с преступниками-интеллектуалами и террористами-яппи. Я возражал. Говорил, что не хочу шпионить за старыми друзьями. Хорошо, сказали они, дадим тебе что-нибудь еще. И дали. — Он покачал головой. — Приказали внедриться в банду, работавшую на сверхлегких самолетах в округе Оранж. Эти мерзавцы захватывали маленькие города и наводили ужас на жителей. Три-четыре недели ходил во всем кожаном и ни разу не помылся в ванне. Почти как здесь. Только там еще были постоянные стычки. Наши агенты, проникавшие в эти банды, часто погибали: один разбился на самолете, двоих застрелили, еще один парень утонул. В общем, я поработал там недолго, а потом сказал, что уж лучше буду заниматься теми, кто мошенничает с налогами, или радикальными террористами.

Джимми Лин, усевшись поблизости, внимательно слушал рассказ Даннермана. Пэт покосилась на него и с усмешкой повернулась к кузену.

— Думаю, ты сделал правильный выбор. Мне трудно представить тебя в кожанке, с немытыми патлами. Но, послушай, это же было лет восемь—десять назад. А ты ведь даже не ушел, когда на нас свалилось наследство, почему?

— Мне это понравилось, — просто сказал он.

— Что еще ты делал? — не отступала Пэт.

— Все, что приказывали. Много чего. Перед тем как прийти к тебе, занимался наркотиками в Нью-Йорке. Много было антитеррористических заданий: движение «Свободная Бавария», испанские ребята, взорвавшие колонну Нельсона в Лондоне…

— Ты приходил к ним, становился их другом, а потом в результате всех этих приключений отправлял кого-то в тюрьму?

Даннерман обиженно посмотрел на нее.

— Только плохих парней. Пэт покачала головой.

— Дэн-Дэн, знаешь, что я о тебе думаю? Ты ведь работал не из-за денег. По-моему, тебе хотелось оберегать людей. Ты как воспитатель из детского сада: Хосе пописал в молоко Эльвиры, и ты даешь ему хорошего тумака, но делаешь это и ради нее, и ради него.

Даннерман вздохнул и поправил воротник рубашки.

— Кому-то же нужно поддерживать мир и порядок. Или ты знаешь способ лучше?

— Нет. — Пэт смотрела на кузена по-новому. — Не знаю. Наверное, это интересно и благородно. — Он пожал плечами. — Ты ведь не был добрым ребенком. Что случилось? Или состраданию теперь учат в шпионской школе?

— Не совсем. Нас, конечно, учили воздействовать на людей, но только для того, чтобы манипулировать ими. — Он взглянул на Джимми. — Впрочем, в этой области я не единственный специалист, да? — Капитан промолчал, наблюдая за лицом Даннермана и поддерживая стоявшую на колене чашку с остывающим гуляшом. — Вы ведь знали, что я агент?

Лин вздохнул.

— Если вам хочется знать, профессиональный ли я агент, как вы, то ответ будет «нет». Но я знал о вас. Мне сказали в консульстве, когда я вернулся из Хьюстона. Вот почему при первой встрече я вел себя так… недружелюбно. — Он покаянно посмотрел на Пэт. — Видите ли, мне нужно домой, я хочу домой. Но в Китае меня ждет арест, ордер уже выписан. Какое-то надуманное политическое обвинение, но там к этому относятся серьезно. А попасть в китайскую тюрьму мне совсем не с руки. Мне обещали, что закроют дело, если я окажу небольшую услугу государству. Что, спрашиваю вас, мне еще оставалось?

Пэт не ответила, затем, помолчав, сказала:

— Давайте сменим тему, ладно? Без обид. Все мы делали то, что нам приходилось делать, и посмотрите, куда это нас завело.

Время шло. Пэт с интересом обнаружила, что оно идет даже тогда, когда ничего не происходит. Да, конечно, процесс изменений тоже имел место. Эти изменения происходили медленно, но оставляли след. У мужчин отросли липкие на вид бороды, да и у Пэт растительность под мышками уже не кололась.

Однако по-настоящему почти ничего не произошло. Пару раз ненадолго появлялся Чудик, куда-то спешивший и не настроенный на болтовню. Время от времени кому-то в голову приходила какая-то мысль, которая тут же записывалась, и бумажка передавалась другим, но эти идеи ничего не давали.

Основное время уходило на то, чтобы поесть и облегчиться; промежутки между ритуалами тянулись невыносимо скучно. Пэт с удовлетворением выяснила, что способна почти каждого обыграть в самодельные шашки. Исключением оставалась только Розалина. Пока они с Даннерманом играли, должно быть, сотую партию, Джимми Лин пытался сделать карты из обрывков упаковочной бумаги.

— Может, мне удастся обыграть кого-то в покер, — угрюмо заметил он.

Пэт задумчиво посмотрела в зеркальный потолок.

— Твой ход, — напомнил Даннерман.

— Подожди минутку. Дайте мне бумагу и ручку, Джимми. Появилась одна мысль…

Она начала писать:

А что если занять Чудика какой-то игрой?

Пэт протянула бумажку Даннерману, когда Джимми сказал:

— Эй, похоже, Чудик возвращается!

Стена действительно помутнела. Не зная, что делать с запиской, Пэт оглянулась и, не обнаружив ничего подходящего, сунула бумажку в рот.

Однако проглотить ее уже не успела, застыв от изумления. Чудик и впрямь вернулся, но не один. Вместе с ним в комнату вошли два человеческих существа.

— Вот это да! — восхищенно воскликнул Джимми. — Две голые женщины!

Так оно и было: бедняжек, каждая из которых потирала одной рукой шею, а в другой держала сверток с одеждой, подгоняла пара Доков. На лицах обеих женщин застыло выражение страха и злости.

— Вы говорили, — объяснял Чудик, — что вам для размножения не хватает женских особей.

Гости показались Пэт Эдкок странно знакомыми. Приглядевшись, она вздрогнула, проглотила полупрожеванный комок и схватила Даннермана за руку.

— Господи! Они же обе — я!

Глава 19 ПЭТ

Страшно! Невероятно! Но Пэт ничего не оставалось, как смотреть правде в лицо. Обе женщины действительно были ею самой. Точные копии доктора Патриции Эдкок — конечно, они выглядели более чистыми и менее потрепанными, но все же… Те же голоса, та же внешность. То, как они поспешно стали одеваться, — Даннерман вежливо отвернулся, Мартин невежливо продолжал смотреть, а Джимми откровенно пялился, — напоминало Пэт ее собственную недавнюю торопливость, когда вернули одежду.

А когда она спросила: «Откуда, черт возьми, вы взялись?» — обе ответили так, как ответила бы сама Пэт.

— Со «Старлаба», — в один голос сказали они и замерли, таращась на Пэт и все остальное.

— Боже, — начала одна, а другая через секунду выпалила:

— Где это мы?

Им ответили так же хором — привычка оказалась заразительной, подумала Пэт.

— Вас похитили инопланетяне, — хихикнул Джимми Лии.

— Это долгая история, — сочувственно сказала Розалина.

— Сначала вы, пожалуйста, — предложил Даннерман. — Расскажите, что случилось. Это может быть важно. А потом мы расскажем все, что сами знаем.

Слушая рассказ своих копий, Пэт испытала странное чувство. Гордость. Она гордилась собой, своими двойниками. Оказавшись в совершенно незнакомом и весьма необычном месте, они вместе сумели связно все объяснить. Конечно, были и повторы, и сбивчивость, но в целом обе, с благодарностью подумала Пэт, продемонстрировали определенную силу характера.

Первое, что вспомнили обе Пэт, было то, как они проснулись: они лежали на армейской койке (так показалось первой) или на столе в морге (так решила вторая). Вокруг них стояли пришельцы, по не только Чудик и Доки, которые затем раздели их и отвели в камеру.

— Я видела того, кого на Земле называли Скромнягой. Знаете, тот, с большими глазами и сережками, как у индюка. Он что-то делал с большой машиной, похожей на холодильник. Что? Понятия не имею. Свет то включался, то выключался. Там все было как на «Старлабе».

Оглядеться как следует они не успели, потому что их почти сразу же совершенно бесцеремонно раздели. И теперь у обеих Пэт почему-то болели шеи.

— Дайте-ка посмотреть, — сказала Розалина.

— И мне тоже, — добавил Джимми.

— Отвалите, — устало бросила Пэт, отстраняя Липа локтем. Вдвоем с Розалиной они внимательно осмотрели затылки обеих копий, так ничего и не обнаружив.

— Может быть, ушиблись? — предположил неугомонный Джимми, подходя ближе.

Женщины только покачали головами.

Потом Чудик и Доки проверили и вернули их одежду.

— Там была целая куча другой одежды, — вспомнила одна, и другая кивнула.

— Я видела что-то с нашивками, похожее на ваш мундир, Мартин. Все лежало вместе, в одной стопке. Нет, они с ней ничего не делали; похоже, просто побросали.

— Может, что-то вроде химчистки? — с надеждой сказала Пэт.

— Может быть.

Затем их провели по длинному коридору, уставленному какими-то непривычного вида машинами, и привели сюда.

— Стена? Нет, я не видела никакой стены. Снаружи ничего такого нет. Ничего похожего на стекло. Вообще ничего. Мы видели только вас, как вы играли в карты или во что-то еще, но нас вы, кажется, не видели. А потом мы вдруг оказались здесь, среди этих идиотских зеркал.

— А те машины? — спросила Розалина. — Как они выглядели? Увы, двойники лишь помнили, что одна машина издавала звук, напоминающий тот, который исходит из кофеварки. Еще от одной, похоже, исходило тепло.

— Что-то чудное, ни на что не похожее. Вроде того, что было на «Старлабе». — Новенькие замахали руками. — Все, теперь наша очередь. Что это за место?

— Идите сюда и садитесь, — сказала Пэт. — Хотите поесть? Джимми, приготовьте нам хотя бы кофе.

Пэт Эдкок, единственный ребенок в семье, никогда не переживала ничего подобного. У нее не было сестер, тем более совершенно таких же, как она. Пэт с удивлением обнаружила, что ей это нравится. Ей было приятно сидеть рядом со своими копиями, державшими в руках пластиковые стаканчики с отвратительным остывшим кофе, и расспрашивать их.

Впрочем, рассказать тоже было что. Она даже не представляла, как много узнали пленники за долгие дни заточения. Пэт словно заново пережила захват, заключение, тщетные попытки освободиться. История получилась неутешительная даже для тех, кто знал ее с самого начала, а как же почувствовали себя новенькие, не только попавшие в совершенно невообразимую ситуацию, но и обнаружившие себя в составе набора из трех.

И снова Пэт с гордостью отметила, что они приняли удар достойно. Достойно и сдержанно, если не считать всплесков злости, вызванных объяснением особенностей устройства туалета. Примерно такая же реакция (хотя и не совсем) последовала и тогда, когда она сообщила, что за ними все время ведут наблюдение.

— Какое они имеют право! — воскликнула одна Пэт, на мгновение опередив другую.

Пэт вздохнула и бросила быстрый взгляд на Даннермана, который уже написал что-то на обрывке бумаги и теперь, прикрыв написанное ладонью, нетерпеливо ждал.

— Сила на их стороне, — сказала она. — А насчет «прав» я не знаю. Кроме того, что у нас нет никаких. — И, обращаясь к Даннерману, спросила: — Это то, что я думала?

— Для новеньких, — ответил он, передавая записку Пэт.

Она посмотрела: да, то, что и ожидала увидеть, предупреждение не упоминать вслух о некоторых вопросах.

Пэт показала своим копиям, как читать записки, сохраняя в тайне их содержание. Первая, прочитав, ничего не сказала, но с обиженным видом передала бумажку второй. Та внезапно хихикнула.

— Передаем записочки… как в школе.

— Только в такой школе мы не были, — согласилась другая, и Пэт кивнула — они и думали об одном и том же. А почему бы и нет? Они ведь одно и то же… одна личность… только она грязнее.

В голове мелькнула еще одна мысль. Пэт посмотрела на своих товарищей, собравшихся, чтобы послушать, и понизила голос:

— Вот что… Они ведь оставили вам духи, да? Не одолжите мне пару капель?

Уловив аромат, Джимми Лин подошел ближе.

— Вот это чудесно. Я уже успел позабыть, как полагается пахнуть женщине.

Пэт неприязненно посмотрела на него.

— Брысь, — приказала она и уже мягче добавила, обращаясь к остальным: — Вы не могли бы оставить нас на некоторое время? Нам надо немного освоиться.

Трое послушно отошли к плите. Лин остался.

— Кто вы такая, чтобы командовать мной, Снежная Королева? Может, женщинам требуется мужское внимание?

— Не требуется, — коротко ответила одна из копий. — Убирайтесь. — Когда Джимми с недовольным видом отошел в сторону, она сказала, глядя ему вслед: — Что это с ним?

— Капризничает.

— Ну, он всегда был таким, но не вел себя подобным образом.

— Верно, — ответила, вспоминая, Пэт. — По крайней мере, не так откровенно. Но это было раньше. Тогда он воспринимал вас как хозяев.

Другая Пэт все еще смотрела на Джимми, угрюмо требовавшего свою долю еды.

— Если уж речь идет о… ну… — Она перешла на шепот: — Извините, что спрашиваю, но ведь никто из них ничего не получил, а?

— В этом аквариуме? Ну нет.

— Потому что, — продолжала вторая, — я вижу, как на вас смотрит Дэн-Дэн. Между вами что-то есть? Что-то новое?

Пэт задумалась.

— Я бы не удивилась, — ответила она наконец, неожиданно для самой себя. — Он не такой уж плохой парень, когда узнаешь его получше… Если не считать того, что работает на чертово НБР.

Пришлось давать объяснения. Впрочем, объяснения требовало и многое другое, чему нисколько не помогал тот факт, что новенькие не только выглядели одинаково, но и говорили одновременно, выражаясь одними и теми же словами. Поймав себя на этом, они умолкали и смотрели друг на друга.

— Черт, — сказала наконец Розалина. — Надо что-то сделать, чтобы разделить вас. Давайте дадим каждой по имени. Вы, — она кивнула в сторону оригинала, — Пэт. Вы, — предложила старуха второй, — будете Патрицией. А вы, например…

— Только не Патриция, а Пэтрис, — возразили в один голос копии.

— Ладно, Пэтрис. А вы — Пэтси. Третье имя вызвало недовольство.

— Что за чепуха! Никто не называет меня Пэтси!

— Перестань, — успокоила ее Пэт. — Не так уж и плохо, а Розалина права — без имени не обойтись.

Пэтси нахмурилась:

— Тогда почему бы тебе не стать Пэтси? — Впрочем, она тут же сдалась: — Ладно, большой разницы нет, но ты мне должна.

— Отлично, — сказала Розалина и впервые улыбнулась. — Решено: Пэт, Пэтрис и Пэтси. А теперь… — Она взяла ручку. — Чтобы мы все могли вас различать, я собираюсь поставить каждой на лоб маленький знак.

— Эй! — запротестовали обе. Розалина не поддалась:

— Это лишь на время, пятнышки сотрутся, а потом мы придумаем что-нибудь получше. Пэт, вам достанется голубая точка. Красная — Пэтрис, а Пэтси дадим зеленую. — Подражая Чудику, она добавила: — Есть вопросы?

В разговор вмешался Джимми Лин:

— Кто из вас, девочки, осчастливит меня?

Пэт собралась было дать ему достойный ответ, но передумала. Какой смысл? Лучше просто не обращать на него внимания. Она уже хотела предложить новым подругам перекусить, когда что-то случилось. Сначала откуда-то издали донесся резкий звук — взрыв? гром? — затем беспрестанно лившийся сверху свет вдруг мигнул и стал красным.

Это длилось не более секунды. Потом все стало по-прежнему.

— Что за черт? — спросила Пэтси.

Ей никто не ответил, а Пэтрис поинтересовалась:

— Такое часто случается? Пэт покачала головой.

— В первый раз. Похоже, что-то взорвалось.

— Вы почувствовали, как задрожал пол? — спросила Розалина. Даннерману тоже так показалось. Никто не сомневался, что что-то произошло, и, поговорив полчаса, сошлись на том, что хорошего в этом нет.

Исключение составил только Джимми Лин.

— Ну как вам нравится? — усмехнулся он. — Стоило мне заговорить о сексе, как даже земля под ногами задрожала.

Что бы это ни было, оно уже не повторилось. На второй день — если считать, что они спали два раза, — новые Пэт Эдкок уже не говорили хором. Воспитание взяло верх над естеством. Их жизненный опыт был одним и тем же, с небольшими отличиями. Пэтси обожгла руку, знакомясь с работой плиты; Джимми Лип, проявив настойчивость, сумел уединиться с Пэтрис, отведя ее на пару метров от остальных. Такие вот мелочи. Но при всей их незначительности они способствовали тому, что мысли каждой расходились в стороны.

Зато все Пэт явно предпочитали держаться втроем. Они вместе ели. Когда одна пользовалась туалетом, две другие вставали рядом, отгоняя мужчин хмурыми взглядами. Они спали рядом, просыпаясь в одно и то же время. Троица стала небольшой группой внутри увеличившейся компании пленников. Не так уж и плохо, думала Пэт, иметь двух товарищей, на которых можно во всем положиться, потому что они — это ты.

Четверо остальных были не столь рады переменам. Даннерман и Розалина начали шахматный марафон, упрямо игнорируя всех трех Пэт. Мартин Деласкес почти ни с кем не разговаривал, тратя все время на сон, а Джимми Лин повел себя по-другому. Он был гиперактивен. Почти не спал. Постоянно приставал к Мартину, предлагая ему сыграть во что-нибудь. И, конечно, из кожи лез со своими разговорами о сексе к одной или всем трем Пэт. Если они беспокоятся из-за беременности, говорил Джимми, то у достопочтенного Пен-Цзы есть кой-какие способы и на этот случай.

— Например, «Приближение к Благоухающему Бутону». Это, знаете ли, делается стоя. Старик утверждал, что в таком положении забеременеть невозможно. Не верите? Ладно, есть еще «Прыжок Белого Тигра» или «Яшмовая Девушка и Флейта». — Он подмигнул. — Готов показать в любое время, когда вам захочется.

Все эти разговоры успели давно надоесть Пэт, но ее копии отнеслись к Джимми более снисходительно. Они позволяли ему болтать. По крайней мере, думала Пэт, лучше это, чем другие предложения неуемного капитана, которые он лихорадочно излагал на листочках. Суть идей Джимми сводилась к одному: надо что-то делать. Начать голодовку, захватить и пытать Чудика, окуная его в плиту… Пэт даже спрашивала себя, уж не сходит ли он с ума.

Говоря о пытках, которым можно было бы подвергнуть Чудика, Джимми дрожал от возбуждения, а затем, по прошествии двух-трех часов, с таким же энтузиазмом излагал сексуальные теории своего предка.

Однажды, когда китаец вновь уселся на своего конька, стена затянулась туманом и в камеру вошел Чудик.

Как всегда, на него тут же посыпались вопросы.

— Почему вас так долго не было? — Это Джимми Лин.

— Что это был за взрыв? — Даннерман. Ответ последовал один.

— Имел место инцидент, — признал Чудик, нервно перебирая пальцами. Его хвост при этом оставался неподвижным. — Возникли некоторые временные проблемы, сейчас они решены. У меня есть для вас новости…

Пэт не собиралась отступать так легко.

— Что за инцидент?

Чудик заколебался, молча таращась на них своими огромными глазами. Потом повернулся к Даннерману.

— В прошлой жизни вы имели дело с «террористами», верно? То есть с преступниками, совершавшими насильственные и деструктивные действия? Да. Нечто подобное происходит и здесь. Больше я ничего сказать не могу. Добавлю только, что преступники… э… нейтрализованы.

— Как? — подозрительно спросил Джимми, но Розалина перебила его; вероятно потому, решила Пэт, что предполагаемый ответ вряд ли пришелся бы им по вкусу.

— Не имеет значения, — сказала она. — Эти «преступники» — те же самые лица, которые мешали сообщениям?

— Совершенно верно. Террористы.

— Понятно. И, возможно, те же самые, которые предупредили землян о вашем появлении.

На какой-то миг Пэт почудилось, что Чудик собирается снова впасть в транс; вопрос был не из легких. Но он издал звук, похожий на вздох, и промолвил:

— Да, те же самые. На некоторое время им удалось подключиться к линии связи с вашим «Старлабом». Конечно, я сразу обнаружил их присутствие и принял необходимые меры.

— Но они сделали это еще раз, — высказал предположение Даннерман.

— Да, — печально признал Чудик. — На этот раз мне не так повезло, и они меня убили. Но мои заменители разделались с ними. Нет, — поспешно добавил он, качая головой. — Это все, что я могу сказать по данному вопросу. Мне передали для вас новые инструкции. Я получил задание ускорить вашу программу, и сейчас идет подготовка устройства, которое обеспечит вас более полной информацией.

— Устройство? Какое устройство? — требовательно спросила Розалина.

— Вам все объяснят, когда оно будет готово. Пожалуйста, не прерывайте меня. Я продолжаю. Мне поручено передать вам любые дополнительные материалы с вашего «Старлаба», которые понадобятся, за исключением, конечно, имеющих двойное применение.

— Почему это вы стали так добры? — недоверчиво спросил Мартин.

— Решения принимаю не я. Я лишь передаю инструкции. Если вам понадобится нечто специфическое, проинформируйте меня, сейчас или позже. В противном случае мне придется полагаться на собственное суждение.

— Но у нас здесь совсем мало места! — вставила Пэт.

— Да. Это принято во внимание. Для вас готовят другое помещение.

Он замолчал и закрыл глаза, перебирая пальцами в муфте. Пэт показалось, что Чудик сейчас уйдет, а миллионы вопросов так и останутся без ответа. Вероятно, о том же подумала и Розалина.

— Скажите хотя бы вот что. Вы собираетесь копировать еще кого-то из нас?

— Копировать? Мне ничего не известно о таких планах. Хотя не исключено. В данное время к отправке на «Старлаб» готовятся еще две экспедиции, и если они попадут на станцию, то для изучения понадобятся и другие двойники. А сейчас мне нужно идти.

Чудик повернулся, но задержался, чтобы взглянуть на Джимми Лина.

— И еще одно. Пожалуйста, не стройте больше планов, как захватить меня и предать пыткам. Не думаю, что у вас что-то получится, но мне это будет неприятно.

Глава 20 ПЭТ

Пэт Эдкок спала, когда ее разбудили крики. Голос принадлежал ей. Точнее, одной из новых Пэт. Вывод последовал тут же.

— Это опять Джимми? — спросила она, протирая глаза.

Но это был не Джимми, а один из Доков, а кричала Пэтси, пытавшаяся освободиться из его цепких рук.

— Черт бы вас побрал! — визжала она, вырываясь. — Нельзя так хватать людей!

Док заколебался и нерешительно посмотрел на второго Дока, стоявшего рядом.

— Где Чудик? — спросила Пэт. Ей никто не ответил.

Второй Док, державший в руке какой-то металлический предмет, тоже промолчал. Они вообще никогда не разговаривали. Возможно, не могли. Или не видели для этого причин. Но он сделал какой-то жест, и первый сразу оставил Пэтси в покое и потянулся к другому пленнику — случайно им оказался Джимми Лин. Второй опустил металлический предмет на голову капитана.

— Эй! — обеспокоенно воскликнул Джимми, пытаясь сбросить металлическую штуковину.

Однако Док держал ее крепко. Пэт хотела было броситься на помощь китайцу, обреченному, по-видимому, на какую-то пытку. Она уже успела разглядеть предмет получше: он напоминал шлем, сделанный из той же медной сетки, что и муфта Чудика. На голове Джимми шлем выглядел как шутовской парик, изготовленный в форме прически, которую носили в начале двадцатого века. Пока она раздумывала, Джимми прекратил сопротивление.

— Эй, — снова заговорил он, но уже совсем иным тоном. — Со мной разговаривает какой-то француз. Говорит, что… Сейчас он закончит, и я переведу.

— Я говорю по-французски, — с готовностью предложила Розалина, и к ней тут же присоединились все три Пэт и остальные мужчины.

Джимми отмахнулся от них.

— Он говорит не по-французски, а по-китайски. Помолчите, дайте послушать.

— По-китайски, — сердито пробормотал Мартин, когда оба Дока, не проронив ни слова, ушли через стену.

— Как необдуманно! — пожаловалась одна из новеньких; похоже, Пэтрис. — Китайский, надо же!

Чудик явно поступил неразумно. Но делать было нечего, оставалось только ждать, пока Джимми Лин пожелает рассказать о том, что услышал.

Очевидно, сообщение француза оказалось коротким. Сняв шлем, Джимми удивленно посмотрел на остальных.

— Да, любопытно. Не то чтобы очень познавательно, но… Эй! — Мартин выхватил у него шлем и нахлобучил на голову, отбив попытки Джимми вернуть устройство. — Ну, и что вы с ним будете делать? — насмешливо спросил капитан. — Вы же не понимаете по-китайски.

— Это не китайский! — заявил Деласкес. — Он говорит на испанском.

— Невозможно, — запротестовал Джимми. — Парень болтал на отличном китайском, с акцентом образованного человека, хотя, возможно, кое-что…

— Тихо! — рыкнул Деласкес. — Из-за вашего гама я ничего не слышу! И я знаю, кто это говорит! Скажу потом, а сейчас дайте просто послушать.

Джимми Лин с обиженным видом отошел в сторону, однако другие остались на месте. Мартин недовольно хмурился, но не сказал больше ни слова, пока не дослушал до конца. Потом снял шлем и подержал его в руках.

— Тот, кто говорил, это Хью Дювалье. Штурман из «Еврокосмоса», я познакомился с ним на Куру. Сообщение адресовано всему миру. Похоже, они наконец-то отправили на «Старлаб» свою экспедицию.

— Что он сказал? — спросил Даннерман. Мартин покачал головой.

— Послушайте сами. Раз уж он вдруг стал таким разговорчивым, то интересно узнать, на каких еще языках он может говорить.

— А почему не по алфавиту? — возмутилась Пэт, когда генерал передал шлем Даннерману. — Почему мужчины всегда первые?

— И где права женщин? — поддержала ее Пэтрис, а Пэтси добавила:

— Похотливые свиньи!

— Не стоит спорить, — примирительно сказала Розалина, — так будет быстрее. Пусть послушают, а потом мы.

И Даннерман опустил шлем на голову.

Глава 21 ДЭН

Даннерман побыстрее надел штуковину на голову, чтобы послушать лингвистическое чудо, а главное, выяснить, что же сказал француз. Шлем был великоват и тяжел. Очки врезались в надбровья, но сделали свое дело. Он ничего не видел, кроме тьмы, и слышал только далекие голоса своих товарищей.

Затем тьма рассеялась. Даннерман смотрел на мужчину в скафандре астронавта Европейского Космического Агентства, державшего под мышкой шлем. Мужчина смотрел на него. Ничего похожего на трансляцию. Казалось, человек стоит совсем рядом, до него можно дотронуться. Когда он заговорил, у Даннермана сложилось впечатление, что астронавт обращается к нему лично.

— Здравствуйте, дамы и господа. Возможно, вы узнали меня. Я — полковник Хьо Дювалье, говорю с вами с борта астрономической обсерватории, которая называется «Старлаб». Я здесь не один. Со мной некто, желающий сделать заявление большой важности. Сейчас я не могу показать его вам. Так или иначе, он друг и он доверил мне передать послание.

Вспомните, некоторое время назад весь мир принял два инопланетных сообщения. — Рядом появился экран, на котором крутились оба послания. — Кому-то показалось, что это шутка. Другие подошли ближе к истине, решив, что имеют дело с предупреждением о вторжении из космоса. Это так и не так. Угроза вторжения враждебных сил существует. Но их представляют совсем не те, кто показан в сообщениях. Враждебные силы — это те, кто сейчас планирует нападение на нашу планету, те, кто прислал фальшивые сообщения, чтобы обмануть вас. Эти злобные существа носят труднопроизносимое для меня имя; оно звучит похоже на «хорши». Они обладают высокими технологиями, особенно в области вооружений. Они давно воюют и уже преуспели в уничтожении многих цивилизаций в других звездных системах. Лишь немногие народы сумели дать отпор хоршам. Некоторые из них показаны на картинках, присланных вам хоршами под видом ваших врагов. На самом деле только они способны помочь вам защититься от вторжения; мои друзья здесь называют их «Возлюбленными Руководителями». Вам уже известно, как они выглядят, по картинкам, посланным хоршами. А сейчас я покажу вам, как выглядит хорш.

Астронавт исчез, а вместо него появилось другое изображение. Оно не было похоже на фотографию. Даннерману казалось, что существо стоит прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки. Не похожее ни на одно из известной семерки, оно было столь же безобразно. Неуклюжее, приземистое туловище, защитный металлический костюм. Продолговатая, как у ящерицы, голова на длинной, гибкой шее; безгубый рот с острыми зубами. Вместо рук — бескостные члены, похожие на слоновий хобот, с полудюжиной пальцев. В одной «руке» топор, в другой — палица. Вот уж кого никак не захочется видеть в качестве гостя из космоса.

Пришелец исчез, и его место на экране снова занял полковник. Лицо Дювалье выражало озабоченность.

— Мне показали неоспоримые доказательства того, на что способны страшные хорши, — сказал он. — То же будет и с нами, если мы это допустим, если не создадим необходимую оборону. По счастью, у нас есть сильные союзники. С помощью Возлюбленных Руководителей мы сумеем дать отпор вторжению.

Без них мы обречены.

Вот и все, что я могу сейчас сказать. Через двадцать четыре часа я выступлю перед вами еще раз и более детально расскажу о возможностях выбора. А пока… пожалуйста, будьте начеку.

Картинка исчезла. Сообщение закончилось.

Даннерман медленно снял шлем.

— Со мной говорили по-английски, — сказал он. — Рози, почему бы вам не взглянуть?

— Большое спасибо, Дэн, — раздраженно бросила Пэт. Он покачал головой.

— Твоя очередь потом. Подожди, пока мы все не посмотрим. — Он сел на пол и принялся ждать, глядя прямо перед собой.

Наконец шлем сняла последняя Пэтси. Руки у нее дрожали.

— Ну и ужас!

Даннерман задумчиво кивнул:

— Мне кое-что кажется любопытным. Астронавт говорил со мной на английском; с тобой тоже, Пэт? Я так и думал. А с вами, Розалина?

— Со мной? На украинском, хотя встречались и русские слова. А что вам показалось любопытным? Заявление предназначено для всей Земли, так что и понять его должны были все.

— Странно другое. Вы видели, губы Дювалье шевелились?

— Губы? — Она пожала плечами. Джимми Лин был сообразительнее.

— Вы подумали о фальшивке? Скажу вам прямо, Дэн, Дювалье действительно произносил слова по-китайски.

Даннерман кивнул.

— Но я думал не об этом. Мартин, полковник Дювалье и впрямь знает столько языков?

Деласкес даже возмутился.

— Этот осел? Нет! Я удивился, когда услышал, что он говорит по-испански. Уж и не знаю, как ему удалось вывести корабль на орбиту «Старлаба». Его тупость известна всем.

Пэт выжидающе посмотрела на Даннермана, но, не дождавшись, спросила:

— К чему ты клонишь, Дэн?

— Сам не знаю. Все как-то странно. Пэтрис кивнула.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Увидела бы такое дома по телевизору, сразу бы выключила. «Возлюбленные Руководители»… какая чушь! И все-таки, если это правда…

Закончил предложение Джимми Лин:

— Тогда наш мир в полном дерьме.

Глава 22 ДЭН

Даннерман и без него понимал, что миру угрожает беда. Так было всегда. Именно поэтому нанимали таких, как он, — чтобы защитить мир от самого себя.

Сейчас угроза была очень серьезной, и Дэн спрашивал себя, должен ли он что-то предпринимать. Впрочем, не совсем так. Для Джима Дэниела Даннермана вопрос стоял иначе: чтоон должен предпринять?

Ответа Даннерман не знал. Каждый раз, оказываясь в трудном положении, он точно представлял, чего именно хотел достичь. Если возникали сомнения, полковник Хильда Морриси или кто-то вроде нее давал ему подробные инструкции. Цели всегда определялись четко. Первая — ты остаешься в живых. Вторая — получаешь доказательства. Третья — вызываешь спецназ и наблюдаешь за тем, как злодеев отправляют за решетку.

Здесь инструктажей не было. Не было и доказательств, которые требовалось бы собирать; путей отхода и спецназа, который пришел бы на помощь. А ставки были выше, чем когда-либо раньше. Угроза нависла над всеми: над полковником Хильдой, над милой Анитой Берман из театра «Аристофан Два», над его квартирной хозяйкой Ритой, над теми, кто работает в обсерватории Даннермана… над всеми, кого он вообще когда-либо встречал: злодеями, коллегами, гражданами. Интересно, что они сейчас делают? Находят ли утешение в обещанной помощи «Возлюбленных Руководителей»?

Да и какую помощь действительно намерены оказать эти «Возлюбленные Руководители»?.. Дэну не хватало информации. Он почти ничего не знал о пришельцах, не имел представления о том, чем мотивируется их деятельность. И мало верил в благотворительность.

Услышав голос Пэт, Даннерман открыл глаза. Она говорила что-то резкое Джимми Лину, который ухмылялся, держа ее за руку. Вырвавшись, Пэт обернулась, увидела, что Даннерман смотрит на них и, подойдя, уселась рядом.

— Скотина.

Он не принял это в свой адрес, но все же уточнил:

— Джимми?

— А кто же еще? Мог бы хотя бы из приличия сдерживать свои порывы.

— По-моему, он нацелился на тебя.

— На меня, на Пэтси, на Пэтрис… ему все равно. Лишь бы уложить кого-нибудь. Сказал… — Она заколебалась, потом покачала головой. — Он всегда говорит одно и то же, что толку повторять… Забудем. Кстати, извини, я тебе не помешала?

— В общем, нет.

— Ну, если так… Послушай, Дэн, я давно хотела тебя спросить. Что ты имел в виду, когда говорил, что что-то показалось странным?

— Странным? Ах да, я уже почти забыл… Почему Чудик показал нам это обращение?

— Почему? Хм… — Она задумалась. — Да, теперь и мне понятно, что ты имел в виду. Чудик ничего не делает без выгоды для себя. Какая же выгода в этом?

— Вот именно. Ответа у тебя, по-видимому, нет?

— К сожалению. И даже не знаю, насколько этому можно верить.

— Я тоже.

Даннерман хотел было поделиться с ней своими сомнениями, однако он и сам еще не сформулировал их для себя с достаточной четкостью. Пэт уже смотрела на Джимми, стоявшего у плиты и ехидно усмехавшегося.

— Скотина, — повторила она. — Я, конечно, его понимаю. Долгое воздержание… но здесь? Когда на тебя все смотрят? Хотя, должна сказать, он и об этом подумал.

— Вот как? — Даннерман с удивлением обнаружил, что ему интересно.

Она посмотрела на него с каким-то непонятным выражением.

— Да. Как в самолете, когда берешь у стюардессы пару одеял. Одеяла здесь есть… со «Старлаба». Потом… ну… Джимми рассказывал тебе про «Кролика, щекочущего Зайца»?

— И не раз, — ответил Дэн, с удивлением отметив укол неожиданной ревности. — Вы с ним об этом говорили?

— Джимми об этом говорит, — поправила Пэт. — Постоянно. — Она внимательно посмотрела на него и добавила: — Имей в виду, если тебе это интересно… у нас с ним ничего не было. Ни сейчас, ни раньше. Единственное, чего я хотела от Джимми, так это чтобы он помог мне загрести побольше денег.

И еще один сюрприз: чувство облегчения.

— Ты всегда думаешь о больших деньгах?

Дэну хотелось подать это как шутку, но выражение лица Пэт переменилось.

— Я не хочу быть бедной.

— Извини…

— Нет, ты прав. Я хотела денег. Поэтому мне так нужен был «Старлаб».

— Наш милый адвокат сказал, что ты сделала несколько неудачных инвестиций, — вспомнил Даннерман.

— Вот как? У него слишком длинный язык, хотя дело в другом. Вообще-то, — подумав, промолвила Пэт, — по-настоящему неудачной была только одна инвестиция. Ферди, мой бывший муж. Когда он не был занят писанием стихов, то целыми днями лежал голый у бассейна. Единился с природой. Ферди считал себя дзен-буддистом, заставлял меня читать мантры и все такое. Через некоторое время мне надоело видеть у себя дома здорового мужика, бесцельно слоняющегося из комнаты в комнату и забывающего даже смыть за собой в туалете. Но не могла же я дать ему умереть с голоду? Незадолго до развода устроила ему чтение курса лекций по поэзии. Полагала, что уж на еду ему хватит до конца жизни.

— И эта щедрость сделала тебя банкротом?

— Ну, не напрямую. Конечно, обошлось недешево, но у меня еще немало и оставалось. А потом, когда я уже за все заплатила — поверь, Дэн-Дэн, не поскупилась, — к моему адвокату пришел его адвокат и сказал: «О'кей, теперь, когда мы убрали кое-какие препятствия, давайте поговорим о разделе общего имущества».

— Мошенник, — констатировал Дэн.

В льющемся из ниоткуда рассеянном свете неухоженные волосы Пэт казались сияющим нимбом.

— Адвокат, — поправила Пэт. — Надо признать, на Ферди работали самые лучшие. Влезли в мою базу данных и вымели все подчистую. Мне пришлось отдать половину, и в результате ничего не оставалось, как продать то, что я не хотела продавать. Но надо же было как-то содержать дом и чем-то платить прислуге. И все же Ферди был милейшим существом. — Она потянулась и зевнула. — А теперь ты.

Даннерман помолчал.

— Что ты хочешь знать?

— Все. Особенно что касается женщин. Начни с той, из-за которой ты не удосужился забрать наследство дяди Кабби.

Дэн наклонился, взял Пэт за руку и поцеловал. Черт с ними, пусть смотрят! Впервые за очень долгое время ему не надо было лгать, изворачиваться, умалчивать. Пришла пора просто рассказать о себе.

— Наверное, это была Ильза. Впрочем… она-то ни в чем не виновата. «Людвиг»…

— Что еще за Людвиг?

— «Безумный король Людвиг». Движение за суверенитет Баварии. Можно сказать, террористы. Когда умер дядя Кабби, я работал под прикрытием, среди них. Мы были в бегах, Ильза и я, хотя мне удавалось поддерживать связь со своими. В конце концов Ильзу взяли… А меня раскусили.

— От кого вы скрывались?

— От криминальной полиции. От копов. Они преследовали нас из-за попытки взорвать Музей Искусств. Я сделал так, что бомба не взорвалась — может быть, из-за этого и попал под подозрение, — но нам пришлось уходить. В общем, однажды ночью мы с Ильзой изрядно напились в каком-то пансионате в Альпах. Пил в основном я. Потом я уснул, мне было на все наплевать, а когда примерно через час меня что-то разбудило, то Ильзы уже не было, а в дверь ломились какие-то здоровяки с клюшками. Я их знал, они занимались разборками. Я видел, как эти ребята работают на демонстрациях, но не ожидал, что придут за мной.

Он прислонился к стене.

— Знаешь, человек никогда не бывает готов к по-настоящему большим переменам. Если бы знал, что надвигается нечто такое, то первым делом хорошенько бы выспался и отдохнул. Я оказался не в форме. Даже не успел вылезти из спального мешка…

— И все-таки ты как-то с ними справился.

— Нет. Одному сломал руку, зато оставшиеся трое задали мне хорошую трепку. Спасла Хильда.

— Еще одна из твоих женщин? Даннерман рассмеялся.

— Господи, вот уж нет! Полковник Хильда, мой начальник. Она вела наблюдение за зданием. Увидев, что Ильза ушла, а вместо нее явились те костоломы, Хильда решила позаботиться о своем агенте. В общем, все обошлось, хотя мне и пришлось полежать в госпитале, а потом еще с месяц скрываться, потому что у этих ребят были свои люди в полиции. — Он почесал затылок. — Хильда перехватила посланное адвокатом уведомление о наследстве, но ничего не сказала, потому что не хотела меня раскрывать.

— Свинья.

Пэт снова зевнула, и на этот раз Даннерман тоже зевнул.

— Да уж, — сонно согласился он.

Конечно, Бюро позволяет ему откладывать кое-что, но воспользоваться этими деньгами можно только после отставки… если не считать, поправил себя Даннерман, что он уже в отставке…

Мысли пошли по кругу. Дэн закрыл глаза и позволил себе ни о чем не думать. У него уже вошло в привычку засыпать на плече Пэт Эдкок, и он никак не мог решить, хорошо это или плохо.

Его тело, похоже, уже все решило. Когда появившийся Чудик разбудил пленников, Даннерман обнаружил у себя давно не наблюдавшуюся эрекцию, вызванную как близостью Пэт, так и навеянными этой близостью вполне нормальными эротическими снами. Сама Пэт уже поднималась на ноги.

— Вставай, Дэн!

— Через минуту, — ответил он, отмахиваясь.

К тому времени, когда Даннерман счел возможным встать, все обступили Чудика и двух Доков, раздававших очередную порцию даров.

— Я принес одеял и продуктов, — объяснил Чудик. — Понимаю, что сейчас вам это ни к чему, но существует риск, что поставки могут временно прекратиться. А у меня есть более срочное дело.

— Что за дело? — спросила Пэт, но ее вопрос утонул в гуле голосов тех, кого интересовали причины «прекращения поставок».

— Те же трудности, которые уже имели место, — объяснил Чудик. — С ними справятся. Сейчас перейдем к более важным вопросам…

Розалина, покопавшись в груде одеял и продуктовых пакетов, доставленных Доками, выработала, по-видимому, свое представление о том, какие вопросы более важны. Подбоченившись, она сердито посмотрела на Чудика.

— Нам нужно больше продуктов и одеял. Нам нужны медикаменты… Нам нужно…

— Нам нужно знать, что происходит на Земле, — вставила Пэтси.

— Не могу вам этого обещать, — попытался отбиться Чудик. — Не в моей компетенции давать подобные обещания. Я уже попросил тех, кто принимает решения, предоставить вам дополнительную информацию, но ответа пока нет. Вы не представляете, как теперь все трудно.

— Мне наплевать, как вам трудно.

— Поймите, в настоящее время я не в состоянии связаться с теми, кто дает разрешение. Ненадолго…

— У вас все «ненадолго», — усмехнулся Джимми, а Даннерман, поглядев на груду продуктов, высказал свое заключение:

— Похоже, вы полагаете, что мы здесь проторчим еще порядочно.

— Это тоже решаю не я, а причина, побудившая меня увеличить запас, состоит в том, что я не знаю, когда смогу получить что-то еще. Я уже говорил об этом. А сейчас мне надо заняться более важными делами. У вас есть вопросы по заявлению, сделанному полковником Дювалье?

Даннермана удивило то, что «важное дело» сводилось к такому пустяку и его опередила Пэт.

— У пас много вопросов, однако они не относятся к полковнику Дювалье. Например, хорши, о которых говорил полковник. Они имеют какое-то отношение к вашим проблемам? Судя по переданному на Землю…

Чудик ответил не сразу. Даннерман ожидал, что он сунет лапы в муфту и впадет в транс, но лицо Чудика исказилось, словно от боли, если, конечно, кошачья мордочка может искажаться от боли.

— Нестыковка, — объявил он наконец. — Вы правы в одном отношении. Хорши несут ответственность за наши проблемы, потому что они — зло. Они уже совершили террористические акты, доставившие нам много трудностей. Вы знаете, кто такие террористы, агент Даннерман, по опыту работы с полковником Хильдой Морриси. Хорши еще более опасны. Но вывод ваш неверен.

— Какой вывод? — спросил Даннерман.

— Сообщение не было передано. Дело в том, что полковник Дювалье еще не прибыл на «Старлаб».

— Ха! — воскликнул Джимми. — Я так и знал! Монтаж!

— Проблему не поняли своевременно, — признал Чудик. — Ошибка будет исправлена.

И все же Даннерману что-то не нравилось.

— Но зачем понадобилось симулировать его присутствие на станции? Вы ведь могли бы отправить сообщение от нашего имени.

Чудик снова заколебался.

— Это было бы менее эффективно, — сказал он, не объясняя причин.

Похоже, Чудика интересовала только их реакция на сообщение. На другие вопросы — когда будет следующее или на каких оно будет языках — он не стал отвечать.

— Нам лично грозит какая-то опасность? — спросила Пэт. Чудик задумался.

— На этот раз нет.

— Как мило, — пробормотала Пэтрис. — Приятно, когда тебя защищают и оберегают.

— Я вас понимаю. Это сарказм, противоположный смысл, — произнес Чудик. — Тем не менее вас действительно оберегают.

— Вы?

— Я? Нет, конечно, не я. Есть гораздо более развитая раса разумных существ.

— Вы имеете в виду, — спросил Даннерман, — тех пугал, которых показывали по телевидению?

Чудик мигнул.

— Изображение передали наши враги, и оно неверно. Возлюбленные Руководители происходят с планеты с небольшой гравитацией и поэтому имеют довольно хрупкое телосложение.

— Возлюбленные Руководители, — презрительно фыркнул Джимми. — Вот уж придумали!

Чудик вопросительно посмотрел на него.

— Ваш тон указывает на неодобрение.

— Черт возьми, указывает! Возлюбленными Руководителями называли диктаторов в Корее. Плохое название.

— Спасибо. Это очень полезное замечание, хотя я и не уверен, что нам разрешат внести изменение. В любом случае, Во… те, о ком мы говорим, не могут находиться на планете, имеющей такую массу.

— Значит, они не собираются прибыть сюда, чтобы спасти нас? — тревожно спросил Джимми.

Вопрос остался без ответа. Чудик, очевидно, получил то, что хотел. Не прощаясь, он повернулся и растворился в зеркале, тут же затянувшемся, как затягивается лужица ртути на камне.

Даннерман еще долго смотрел ему вслед, хотя видел только собственное отражение. Он явно о чем-то размышлял.

— В чем дело? — поинтересовалась Пэт. — Разгадываешь очередной ребус? Почему он показал нам то заявление?

— Нет, — ответил Даннерман. — С этим-то, по-моему, теперь все ясно. Он хотел увидеть нашу реакцию, прежде чем обратиться ко всем землянам. Нет, дело в другом. Меня беспокоит… — Он помолчал. — Скажи, Пэт, когда мы разговаривали, я упоминал о Хильде?

— Конечно. Она твой босс в Бюро. Я помню.

— Но ведь я назвал только ее имя, верно? Откуда же Чудик знает, что ее фамилия Морриси?

Глава 23 ДЭН

Итак, к даннермановской коллекции загадок добавилась еще одна. Он не сомневался, что ни разу не упомянул фамилию Хильды, а Бюро уж наверняка не рекламирует имена своих работников. И никакое наблюдение за эфиром тут не поможет.

Тем не менее Чудик знал фамилию Хильды.

Вообще, он, похоже, знал немало того, о чем они не говорили вслух. Откуда? Ответ казался очевидным: кто-то допустил оплошность при чтении или передаче записок. Но и это предположение не объясняло случай с Хильдой Морриси. Вероятно, полагал он, Чудик имеет какие-то иные, неизвестные пока источники информации.

И что же это за источники?

Дэн фыркнул и тут же прикрыл рот, чтобы не привлечь к себе внимания Пэт или одной из ее двойников. Такое уже случалось дважды, и ему приходилось отгонять их. А жаль. Дэна тянуло обсудить занимавший его вопрос, потому что, возможно, кому-то удалось бы подсказать нечто существенное. Но если уж даже записки оказались ненадежными, то разговоры только дали бы Чудику или его хозяевам дополнительную информацию.

А имеет ли это значение? Какого рода информация может им пригодиться? На это у Даннермана тоже не было сколь-либо удовлетворительного ответа, но в Бюро его учили давать врагу как можно меньше любой информации.

Его внимание привлек новый звук: где-то что-то пронзительно завизжало. Подняв голову, Даннерман увидел стоящую со шлемом в руках Пэтрис. Она озадаченно смотрела на устройство.

— По-моему, оно чего-то хочет.

— Оно хочет, чтобы кто-то из нас его надел, — сердито сказала Розалина. — Дайте мне.

Очевидно, она была права. Визг прекратился, как только шлем оказался у нее на голове. Большинство пленников уже подошли ближе, желая узнать, что происходит. Розалина, не снимая шлема, подняла руку.

— Успокойтесь. Здесь примерно то же самое… с некоторыми добавлениями. Минуточку…

— Давайте придерживаться алфавитного порядка, — напомнила Пэт. — Я буду первой.

Джимми Лин раздраженно вздохнул, Мартин пробормотал что-то неприличное. Даннерман промолчал; его тоже снедало нетерпение, но он уже знал, что без споров процесс идет быстрее. Когда все четыре женщины прослушали сообщение— вид у них был озадаченный и слегка разочарованный, — подошла его очередь. Стоило Даннерману надеть шлем, как перед ним возникла фигура французского астронавта.

— Messieurs et mesdames, — начал он, — je m'appelle Colonel Hugues du Valier, peut-etre vous me connaiser, et je suis…

И тут французский утонул в другом, более громком голосе, говорившем на американском английском:

— Дамы и господа, я полковник Хьо Дювалье. Возможно, вы знаете меня. Я астронавт и в данный момент нахожусь на астрономической станции «Старлаб». У меня послание чрезвычайной важности ко всем жителям Земли…

Звучало прежнее послание, переработанное с учетом их замечаний. На этот раз полковник не отвлекал внимание публики несколькими языками, шло простое звуковое наложение. Фраза «Возлюбленные Руководители» сохранилась, но была переиначена в «они зовутся Возлюбленными Руководителями», о которых далее говорилось, что «это силы, успешно противостоявшие вторжению».

Когда Деласкес и Джимми Лин прослушали послание, Даннерман, желая внести ясность, спросил их, на каком языке оно звучало. Ответы были теми же: на испанском и китайском.

— Только сейчас, — сказала Розалина, — в украинском не было русских слов.

Даннерман задумчиво кивнул.

— Быстрая работа. Должно быть, у Чудика действительно хорошее оборудование.

Он замолчал, за что удостоился укоризненного взгляда Пэт.

— Больше ты ничего не хочешь сказать? Даннерман пожал плечами. За него ответил Джимми:

— А что тут скажешь? Мы для Чудика просто испытательная аудитория, так ведь? И делаем то, что ему нужно. Чудик выслушал нашу критику и переделал послание. Теперь… — Он повернулся лицом к стене и, сложив ладони рупором, крикнул: — Вы слушаете, Чудик? Так вот, послушайте, что я скажу. Вы все сделали правильно. Все отлично, так что не беспокойте пас больше своими проверками. Не забывайте только прислать еду.

Он повернулся к Даннерману и усмехнулся.

— Ну как, хватит? Если нет, мы могли бы…

Он не закончил предложение, потому что его прервали. Пол снова задрожал. Все, кто стоял, внезапно покачнулись; Джимми ухватился за плечо Мартина Деласкеса, и они оба едва не упали.

— О черт, — пробормотал Джимми дрожащим голосом. — Опять началось.

Странно, подумал Даннерман, никто не услышал никакого взрыва; пол словно ушел из-под ног. Но тряхнуло сильно. Несколько банок скатились с груды продуктов. Розалина села. Обе новенькие удивленно вскрикнули. Затем все кончилось.

Нет. Не совсем кончилось. Когда все уже открыли рты, собираясь поделиться впечатлениями, случилось кое-что еще. Зеркальные стены словно вспыхнули и изменили цвет. По ним побежали полосы ярко-красного огня; лившийся с потолка бледный рассеянный свет померк, остались только яркие пятна на стенах, оранжевые здесь, красные там. На какое-то мгновение они будто стали прозрачными, и Даннерман увидел — или ему только показалось — какие-то неясные металлические конструкции. За стеной стоял, застыв на месте с воздетыми в ужасе руками, один из Доков.

Потом цвета поблекли. Смутные видения расплылись и пропали. Сверху снова хлынул прежний свет, стены превратились в зеркала, все обрело прежний вид. Всё, но не все. Пленники по крайней мере были потрясены.

— Бога ради, что это было? — сердито обратился Деласкес неизвестно к кому.

Ответ попыталась дать Розалина. Опираясь на руку одной из Пэт, она медленно поднялась и мигнула.

— Полагаю, какое-то нарушение в энергоснабжении. Не думаю, что это хороший знак.

На некоторое время у пленников появилась новая тема для разговоров. Точнее, тем было две. Они спорили о том, что могло вызвать нарушение в подаче энергии и сыграло такую шутку со стенами; новые вопросы перемежались повторением старых, и все сводилось к одному: что, черт возьми, здесь происходит? Что бы ни происходило, оно явно касалось и пленников. Из-за этого нервничал Чудик, да и их собственная, весьма относительная безопасность находилась под угрозой. Впрочем, обсуждение зашло в тупик, предложить было нечего, кроме остающихся без ответа вопросов и пустых домыслов.

Даннерману представлялась более продуктивной другая тема. В тот момент, когда занавес поднялся, некоторые из пленников успели увидеть то, что находилось по ту сторону стены. Времени на то, чтобы рассмотреть все более ясно, не было, но кое-что они все же заметили. Повезло, однако, не всем. Пэтрис и Джимми смотрели не туда, куда надо, потому и не увидели ничего, а вот остальным было чем поделиться.

С предложением выступила Розалина Арцыбашева:

— Послушайте меня. Пусть каждый постарается нарисовать то, что увидел, пока впечатление еще свежо. Потом сравним.

Пэтси сразу же кивнула.

— Хорошая мысль. — Она потянулась за ручкой, но замерла и посмотрела на Даннермана. — А как лучше это сделать? Может быть, следует прикрыть наши картинки?

За Даннермана ответил Мартин:

— А почему вы спрашиваете у него разрешения? — Генерал враждебно взглянул на Даннермана. — Ясно же, что прятать рисунки бессмысленно. Чудик лучше нас знает, что находится за стенами, так что никакой информации от нас он не получит.

Пэтси все еще выжидающе смотрела на Даннермана. Дэн пожал плечами.

— Наверное, генерал прав, — произнес он, исходя из совсем других мотивов. Его не интересовало, что известно Чудику; куда любопытнее узнать, есть ли вообще смысл в предпринятых мерах секретности.

Они начали рисовать. Выяснилось, что Деласкес видел ту же металлическую конструкцию, что и Даннерман, хотя рисунок генерала напоминал каракули младенца, впервые взявшего в руки карандаш. То, что получилось у Розалины, напоминало длинный ряд шкафов с выдвижными ящиками.

— Они были высокие, — пояснила старая дама, — не менее трех метров, а сверху находилось что-то пушистое.

Пэт и Пэтси проучились по году в художественном колледже и представили аккуратные наброски. Пэт изобразила удлиненный металлический предмет с двумя куполами, отдаленно напоминавший стального верблюда, опустившегося на землю. Пэтси нарисовала широкий проход между двумя рядами высоких ящиков и нечто, что могло бы быть транспортным средством.

— Оно не двигалось, но я уверена, что это какая-то машина. И, по-моему, за ней кто-то стоял.

С завистью смотревшая на рисунки Пэтрис добавила:

— Знаете, наверное, именно этим путем Чудик привел нас сюда.

— Я тоже так подумала. А тот, кто стоял там, возможно, Док. Даннерман кивнул, внимательно рассматривая рисунки. Пэтси с любопытством наблюдала за ним.

— Дэн, все в порядке? Он вскинул голову.

— Что? А, конечно.

— Ты ничего не говоришь.

Дэн не мог отрицать очевидное, по пока не был готов объяснить причину.

— Думаю кое о чем, — ответил он, не особенно греша против истины, а когда Пэтси предложила написать, о чем он думает, покачал головой. — Пока рано.

Все три Пэт смотрели теперь на пего уже не так доброжелательно. Дэн знал, что они почувствовали его отстраненность и приняли ее за враждебность, но ничего не мог с этим поделать. Напряжение почувствовала и как всегда внимательная Розалина.

— Позвольте кое-что предложить… В какую сторону вы смотрели, когда стены стали прозрачными? Может быть, сравнив рисунки, мы сможем сделать что-то вроде карты?

Все сочли предложение разумным. Начав вспоминать, куда кто смотрел, они довольно вежливо втянули в разговор Даннермана, однако дальше этого не пошли. А когда чуть позже Пэт зевнула, она не посмотрела на кузена. Три Пэт свернулись калачиком рядом, и Даннерману пришлось спать без ставшего привычным комфорта.

К тому времени, когда Дэн проснулся, Розалина уже закончила составлять карту. Получилось довольно неплохо. Конечно, карта не была полной. В центре Розалина нарисовала шестиугольную камеру, в которой находились пленники, а стены обозначила цифрами по часовой стрелке, начиная от того места, которое они определили под уборную. Башня Даннермана находилась за стороной № 2. Сторону № 3, оставшуюся пустой, Розалина пометила знаком вопроса. За стороной № 4 находились увиденные ею шкафы; соседняя, № 5, отделяла их от широкого прохода, замеченного Пэтси, а № 6 скрывала стального верблюда Пэт.

Даннерман возвратил Розалине схему.

— Хорошая работа.

Она кивнула и, повернувшись, отошла, чтобы показать карту остальным. Глядя ей вслед, Даннерман нахмурился. Розалина хромала; с каких это пор? И сколько еще пройдет времени, прежде чем проявятся другие признаки болезни? А если им представится возможность бежать, хватит ли у нее сил?

И если не хватит, смогут ли они оставить ее здесь?

Мысли были неприятные, и Дэн с облегчением отбросил их, услышав писк шлема.

Пока очередь дошла до Даннермана, все четыре женщины уже прослушали сообщение и на всех оно произвело сильное впечатление. Пэт, первой снявшая шлем, приказала остальным воздержаться от комментариев; они поворчали, но подчинились.

Наконец Розалина с угрюмым видом передала шлем Даннерману. Когда он надел прибор на голову, перед ним сразу возник полковник.

— Mesdames et messieurs, — начал Дювалье, и снова его голос отступил перед звуковым наложением.

— Леди и джентльмены, это самое важное сообщение из всех, которые вы когда-либо слышали. Что-то вас поразит. Во что-то вам будет трудно поверить. Я и сам поверил с трудом, но мне дали неопровержимые доказательства, и наши друзья из космоса готовы предоставить их вам.

Оно касается Небес.

Вы удивлены, не так ли? Уверен, что многие из вас верят в Бога и его Небеса, как и я; так же уверен, что, подобно мне, вы считаете это делом религии, а не науки. Теперь я знаю, что это и то и другое.

Наши друзья из космоса открыли — а их научные исследования продвинулись намного дальше наших, — что в далеком будущем, очень-очень нескоро, случится нечто весьма странное. Все разумные существа, обитавшие когда-либо во Вселенной, снова оживут и станут жить вечно. Это обозначается научным термином «Эсхатон».

Существует и другое название. Мы, обычные люди, называем это «Небесами» или «Раем».

Он помолчал, глядя прямо в глаза Даннерману.

— Да, вы правильно меня расслышали. Мы говорим о «Небесах». О тех самых Небесах, о которых нам рассказывали всевозможные религиозные вожди и священники. Они, как видите, реальны, и наши новые друзья обнаружили научное доказательство этого факта.

Сейчас я не могу объяснить вам все. Я недостаточно подготовлен, и у меня нет времени. Дело в том, что над нашей вечной жизнью на Небесах нависла угроза, и представляют ее те, о которых я уже рассказывал, хорши. Я предупреждал, что они намерены завоевать Землю. Я не сказал тогда, зачем им это нужно. Причина, по которой они ведут завоевания, а иногда и уничтожают других разумных существ, заключается в том, что они хотят быть доминирующей расой, когда наступит Эсхатон, хотят править всеми остальными… вечно.

Полковник печально улыбнулся и махнул рукой. Перед Даннерманом появилось второе послание из космоса: расширяющаяся и сжимающаяся Вселенная, пугало и Семь Отвратительных Гномов.

— Помните эту картинку? — спросил Дювалье. — Возможно, увидев ее в первый раз, вы ничего не поняли. Я тоже, но теперь мне все объяснили. Здесь показано, как Вселенная сначала расширяется, потом, достигнув пределов роста, сжимается. В конце этого процесса, когда на смену Большому взрыву придет Большое сжатие, и наступит Эсхатон.

Видите ли, послание, заключенное в картинке, верно по крайней мере частично. Но другая часть — ложь. Хорши отправили послание, чтобы обмануть нас. Это они, хорши, а не наши друзья из космоса, хотят стать над всеми во время Эсхатона. И они настолько безжалостны, что готовы подчинить или уничтожить каждого, кто стоит у них на пути.

Это все, что я могу сейчас сказать. Вам, люди Земли, предстоит решить, пригласите ли вы наших друзей из космоса на Землю. Если вы это сделаете, то они представят доказательства, о которых я упоминал. Если пожелаете, они сделают и больше: дадут вам доступ к накопленным ими знаниям.

Однако прежде вы должны, конечно, все обдумать. Потом я поговорю с вами еще раз и сообщу, что они предлагают. А пока — до свидания.

Изображение пропало. Даннерман медленно стянул с головы шлем.

— Ну и ну… — пробормотал он, уступая устройство Деласкесу.

Все, чья очередь уже прошла, явно сгорали от желания высказать свое мнение, но помалкивали, ожидая, пока последний, Джимми Лин, увидит то, что уже увидели они.

Когда этот момент наступил, все заговорили одновременно.

— Какая чушь, — презрительно бросил Джимми. — Небеса! Придумают же!

— Богохульство так говорить о Рае, — с упреком сказал Мартин.

— Да, конечно, — подхватила Пэтси. — Только я все пытаюсь вспомнить кое-что… Пэт, Пэтрис? В колледже мы проходили…

Даннерман уже понял, что нужно делать.

— Стоп! — крикнул он. — Замолчите! Ни слова больше.

Этого Мартин Деласкес стерпеть уже не мог.

— Кто вы такой, Даннерман, что всеми командуете? — сердито сказал он. — Мне это надоело!

Розалина положила руку ему на плечо. Деласкес вспыхнул, но сдержался.

— Пожалуйста, Мартин. Уверена, что у Дэна есть на то причина. Давайте послушаем, что он скажет.

И Деласкес, и Джимми Лин, откровенно недовольные статусом Даннермана, промолчали. Все три Пэт тоже молча ждали, что сообщит их кузен.

Он удовлетворенно кивнул.

— Дело вот в чем. Чудик явно хочет получить какую-то информацию. Должно быть, он считает, что мы ею располагаем, иначе не стал бы этого делать. Я тоже думаю, что эта информация у нас есть, но давайте не выдавать ее.

Он поднял руку, предупреждая дальнейшие вопросы, и повернулся лицом к зеркальной стене.

— Чудик, вы нас слышите? Мы ничего не скажем и ничего не напишем, пока вы не примете наши условия. Мы будем говорить — в вашем присутствии. Задавайте любые вопросы, если хотите. Но теперь вам придется заплатить — мы не собираемся помогать вам бескорыстно.

Глава 24 ПЭТСИ

Та доктор Патриция Эдкок, которую называли Пэтси (она откликалась на это имя, потому что выбора не было, но никогда сама так себя не называла), была сердита. Подобрав под себя ноги, она сидела в позе Будды, недовольно взирая на мир. Пэтси знала, что сердиться не стоит. Она смирилась с тем, что Дэн-Дэн имел какие-то основания приказать им замолчать, и даже допускала, что эти приказы имеют некий смысл. Зачем выдавать то, что можно продать? Тем не менее Пэтси не привыкла к тому, что ею командуют.

Ее распирало от желания поговорить об «Эсхатоне». Ей хотелось пообщаться с Пэт и Пэтрис, чтобы освежить память. Давно забытый эпизод, почти не оставивший следа в образовании Пэтси, выплыл сам собой. Перед ней стояло лицо профессора. Он был молодой, темноволосый, с дерзким взглядом — как же его звали? — и он не называл это Эсхатоном. Как-то иначе… да! «Точка Омега». Что бы это ни значило, именно о том самом твердил и полковник Дювалье. Дальше память не шла.

Ей было совершенно ясно, что и остальные умирают от желания поговорить. Еще бы! Возможно ли, что где-то в далеком будущем их всех ждет вечная жизнь? Возможно ли, что некие жуткие монстры из космоса делают все, чтобы превратить вечный рай в непрерывный ад?

Все это смешно.

С другой стороны, не исключено, что так оно и есть.

В общем, Пэтси не могла не думать об этом, как и остальные шесть пленников. Другие темы просто отошли на второй план. Все семеро занимались обычными делами: дополняли инвентарный список Розалины, готовили и ели, пользовались «туалетом»… и при этом думали только об Эсхатоне. Если бы явился Чудик! Может быть, Дэн заключит с ним какую-то сделку, и они наконец наговорятся всласть.

Но время шло, а Чудик не появлялся.

Уже собираясь спать, Пэтси сказала что-то об отсутствии Чудика Пэт, которая так и не смогла дать толковый ответ.

— Откуда мне знать, почему он не идет? Может быть, еще один сбой в энергоснабжении.

— Может быть, конечно, но, наверное, происходит что-то еще. Дело не в сбое, ведь новое послание Дювалье пришло уже после того случая.

— Ни черта не знаю, — раздраженно сказала Розалина. — Так или иначе, нам не следует об этом говорить.

Раздражительностью страдала не одна Пэт. Из-за наложенного Дэном запрета на общение все стали заметно нервознее. Когда ложились спать, Пэт снова устроилась рядом с Даннерманом, вероятно, поняв и простив его молчание. Пэтрис мельком взглянула на парочку и, повернувшись к Пэтси, прошептала:

— Что это она на нас злится?

Вполне уместный вопрос; у Пэт был Дэн-Дэн, а что оставалось им двоим?

Доля ревности в их отношениях, несомненно, присутствовала, однако существовала и некая сестринская верность. Если уж по справедливости, подумала Пэтси, проваливаясь в сон, то нельзя сказать, что Пэт по-настоящему заполучила Дэна. Это невозможно в условиях полного отсутствия какого-либо уединения. Пэтси сонно решила, что надо попросить у Чудика еще несколько шлемов, потому что если все, кроме Пэт и Дэна, будут в шлемах, то у этих двоих появится хотя бы иллюзия уединения, к которому оба столь очевидно стремились. Или, может быть, им удастся сделать из одеял нечто наподобие ширмы, и тогда…

А может, как показывают в кино, из-за холма вдруг вылетит кавалерийский отряд с развевающимися флагами, затрубят горны, и чудесным образом спасенных пленников вернут домой; тогда эти двое будут вольны делать все, что пожелают, а она тоже найдет кого-нибудь, и…

И мир снова станет прекрасным… по только ничего этого не будет. Не придет же им на помощь кавалерия? Будущее неопределенно — если у них вообще есть будущее…

Когда Пэтси наконец уснула, по щекам у нее текли слезы.

Пленники спали, потом проснулись и провели большую часть еще одного долгого дня, стараясь не говорить о том, что их действительно занимало. А когда Чудик наконец явился, без всякого предупреждения пройдя через зеркало, он сказал только:

— Меня задержали.

— Мы понимаем, что у вас проблемы, — любезно заметила Розалина. — Не надо извиняться.

Похоже, он возбужден, подумала Пэтси, — павлиний хвост отливал темными оттенками, выражение пушистого личика обеспокоенное.

— Я не извиняюсь, — твердо ответил Чудик. — Просто объясняю. А сейчас я готов вести дело на основе выдвинутого вами предложения.

Все слушали его очень внимательно и, как показалось Пэтси, с плохо скрытой радостью. Но Даннерман все же уточнил:

— Без утайки?

Чудик удивленно посмотрел на него.

— Разумеется. Хотя, должен сказать, есть вещи, которые я не могу сделать в силу физической неспособности. Террористы-хорши серьезно нарушили связь с Возлюбленными Руководителями, и сейчас мне недоступны даже некоторые ресурсы базы. Пожалуйста, помогите мне оцепить качество послания.

Именно этого и ждала Пэтси; она уже открыла рот, когда Даннерман поднял руку.

— Подождите. Если отсутствует связь, то какой смысл в разговоре?

— Связь будет восстановлена, — упрямо сказал Чудик. — Пожалуйста, не спорьте. Помните, что вы не незаменимы.

— Уж конечно, — сердито бросил Джимми Лин. — Вам нужна наша помощь.

— Мы в состоянии получить ее иным путем, капитан Лин. Неужели вы не сознаете, что мы можем создать ваши копии, которые ничего не будут помнить, и извлечь нужную информацию?

— Я сознаю другое, — твердо возразил Даннерман. — Если бы вы хотели именно этого, то не разговаривали бы, а делали.

— Да, верно, — нерешительно признал Чудик, — сейчас в этом отношении имеются трудности. Хорошо. Я согласен… А теперь скажите мне…

— Нет! Сначала вы!

Чудику это не понравилось. Пэтси показалось, что он сейчас зашипит на них.

— Ладно. Что вы хотите?

— Информацию!

Лапки нетерпеливо забарабанили по муфте; Пэтси только теперь заметила, что Чудик не сунул их внутрь устройства, как обычно. Наверное, прибор сломался, подумала она.

— Будьте… — Чудик замолчал, и все ощутили очередную дрожь.

Ничего страшного, но Пэтси с любопытством отметила реакцию инопланетянина: хвост потемнел, взгляд словно прилип к стене, на кошачьем лице появилось нечто похожее на страх.

Однако со стеной ничего не случилось. Постепенно хвост Чудика обрел прежний цвет.

— Уточните, — сказал он, — и побыстрее.

— Хорошо, — кивнул Даннерман. — Что со стеной? Чудик задумался.

— Террористы повредили наши системы.

— Всю правду! — бросила Пэт. — Вы обещали!

— Но это и есть вся правда, — удивился Чудик. — Хотите знать детали? Приблизительно, э-э… девятнадцать дней назад хоршам удалось переправить на нашу базу оружие; с тех пор идет сражение. Все их атаки отбиты, но они перебрасывают новые силы и вновь атакуют. Имеется много повреждений, прервана связь с Руководителями.

— Кто побеждает? Опять задержка с ответом.

— Не знаю, — признался Чудик. — Я не сомневаюсь, что в конце концов Возлюбленные Руководители возьмут верх, но, как сказал однажды ваш мудрец Джон Мейнард Кейнс вашему президенту Франклину Делано Рузвельту — это показывали в документальной передаче, когда я был еще на «Старлабе», — проблема с «в конце концов» состоит в том, что в конце концов мы все умрем.

— Рад, что вы сохранили чувство юмора, — язвительно заметил Даннерман. — Удивительно только, что оно у вас есть. Подробнее!

— Больше мне ничего не известно. Многие наши погибли, часть оборудования уничтожена. Теперь ваша очередь. Есть ли ошибки во втором обращении?

Даннерман неохотно уступил.

— По-моему, нет. Ничего существенного. — Он повернулся к остальным. — Вы что-нибудь заметили?

Никто ничего не заметил.

— Хорошо, — серьезным тоном сказал Чудик. — Касательно ваших комментариев по Эсхатону…

Если бы Пэтси была благоразумной — если бы все три Пэт оказались благоразумными, — возможно, им удалось бы вытянуть из Чудика больше информации. Но благоразумными они не были. Пэт и Пэтрис горели желанием поговорить не меньше, чем Пэтси.

— Мы слышали об этом в школе на уроке истории науки. Профессор…

— Доктор Мукарти… — подсказала Пэтрис.

— Да, именно. Он рассказывал нам об одном ученом, который жил в конце прошлого века и утверждал то же самое. Только он не называл это Эсхатоном.

Пэтси подняла руку, распираемая нетерпением и возбуждением.

— «Точка Омега»!

Пэт благодарно кивнула ей.

— Как хорошо, что ты это вспомнила! В общем, все то же самое — Вселенная расширяется, Вселенная сжимается, Большое сжатие, все возрождается…

Воспоминания на этом закончились, и они замолчали.

— Его имя, — настаивал Чудик. — Как звали ученого? Пэт задумчиво нахмурилась:

— Тинкер?

Пэтрис и Пэтси переглянулись.

— Может быть, Допплер? Что-то вроде… — Пэтси покачала головой.

— Неудовлетворительно, — пожаловался Чудик. — Теперь мне придется вести поиск информации через примитивное оборудование «Старлаба». Что еще вы можете добавить?

Они снова переглянулись.

— Ничего, — сказала Пэт.

— Только то, что рассказывал доктор Мукарти, — сказала Пэтрис. — По его словам, это пример того, на чем трогаются рассудком большинство космологов.

— Информация бесполезна, — заявил Чудик.

— Почему же? — возразил Даннерман. — Теперь вы знаете, что он был космологом; это поможет вести поиск. А теперь давайте поговорим…

Никто так и не узнал, о чем еще собирался поговорить Даннерман. Пол покачнулся, стены снова вспыхнули, а его слова утонули в гуле отдаленного грома.

На этот раз все продолжалось дольше. Чудик тихонько скулил. Пэтси, надеясь, что стены опять станут прозрачными, не мигая, смотрела перед собой. Ее ожидания не оправдались. После нескольких изменений цвета вокруг них вновь засияли зеркала. Она повернулась, но увидела лишь исчезающий в стене хвост Чудика.

— Черт бы его побрал, — с чувством сказала Пэт. Розалина проявила больше чуткости.

— Он напуган, и я его не виню. Возможно, если бы мы знали то, что известно Чудику, то тоже были бы напуганы.

— Мне и так страшно, Рози, — пробормотала Пэт. — Ну, что мы узнали новенького?

Чертовски мало, подумала Пэтси. Она краем уха слышала, как остальные пытались сложить вместе те кусочки информации, которыми поделился Чудик. Цельной картины не получалось. Итак, дела еще хуже, чем они ожидали, но что это за новость?

Пэтси скорчила рожу своему отражению в зеркальной стене, чувствуя, как ее переполняет обида и горечь. В какой-то момент ей напомнили, что когда-то у нее была другая жизнь, в которой ее никто не считал беспомощной пешкой, в которой она была человеком с положением и делала важную работу. Боже, она была высококвалифицированным ученым!.. Пришло время реагировать, сказала себе Пэтси. Хватит быть пассивной, пора перейти к действиям…

Проблема заключалась только в том, что она не знала, какие продуктивные действия можно предпринять.

Пэтси посмотрела на других. Даннерман по крайней мере делает что-то, хотя бы заставляет остальных вспомнить, порыться в памяти. Может, так его учили допрашивать свидетелей? Но какой во всем этом смысл? Какая разница, что они узнают, если сделать все равно ничего нельзя?

Резкий, пронзительный звук прервал ее размышления. Остальные тоже прислушались. Никто прежде не слышал такого звука, и понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он исходит из шлема.

— Что за черт? — пробормотал Даннерман.

— Думаю, он хочет, чтобы его надели, — сказала Пэтрис.

— Вы уверены? — занервничал Джимми Лин. — А мне кажется, он испортился. Опасно…

— Перестаньте, — раздраженно сказала Пэт и, подняв шлем, надела его на голову.

В следующую секунду она ахнула:

— Эй! Это же хорш! Он пытается что-то сказать мне!

Глава 25 ПЭТСИ

Что бы там ни видела Пэт, это длилось недолго. Немногим более минуты или двух; когда она сняла шлем, ее лицо выражало изумление и растерянность. Не говоря ни слова, Пэт передала устройство Пэтрис. Правда, не без борьбы — Мартин уже протянул к нему руки, но Пэт оттолкнула его. Все правильно, сказала себе Пэтси; по крайней мере они снова придерживаются алфавитного порядка. Она приняла шлем у Пэтрис, заметив на ее лице то же, что и у Пэт, выражение неуверенности.

Пэт сказала правду: это действительно был хорш, и он смотрел на Пэтси. В то же время он совсем не походил на того хорша, каким его представлял полковник Дювалье. Ни устрашающего оружия, ни защитного костюма, вообще ничего зловещего. Тем не менее это был хорш, и как ему удалось добраться до устройства, можно было только догадываться.

Впрочем, времени на догадки не оставалось.

Хорш не говорил. Он жестикулировал — обеими руками и длинной, гибкой шеей, — указывая куда-то в угол, где почти сразу появилось изображение. Перед Пэтси была улица города; города, подобного которому она никогда не видела. Сама улица вовсе не была участком твердой поверхности. Что-то похожее на движущуюся полосу жидкого металла, где пританцовывали огромные многоцветные стрекозы, то и дело поднимавшиеся в воздух и влетавшие в двери высоких зданий. Дома — светло-серые, золотистые, розовые — достигали (как показалось Пэтси) десяти-двенадцати этажей. Все это она увидела в первую секунду и рассмотреть детали не успела. Камера словно взлетела в небо, и улица упала далеко вниз. А камера все поднималась и поднималась, пока не вышла за пределы атмосферы, и ее объектив не охватил уже всю планету, голубую с пятнами белого.

Потом появился космический корабль, медно-красный и блистающий. Он приблизился к объективу… и в следующий момент Пэтси оказалась внутри космолета. Первое, что она увидела, был Возлюбленный Руководитель, лениво проплывающий в невесомости — то самое, похожее на пугало существо из первого послания. Оно взмахнуло хлипкой рукой, и что-то огромное, темное, напоминающее обломок скалы и возникшее из ниоткуда, обрушилось на планету. Подобно метеориту, оно пронзило атмосферу и, ударившись о поверхность, взорвалось с силой миллиона атомных бомб.

И планета погибла прямо на глазах у Пэтси.

Она не успела ни о чем подумать, потому что смотрела уже на другую улицу с быстро движущимися машинами, иного вида зданиями и существами, похожими на привидения с головами-подсолнухами. Все остальное повторилось. Возлюбленный Руководитель выбрал цель, взмахнул рукой и повис в невесомости, наблюдая за гибелью мира. Тут же перед Пэтси возникла следующая сцена… и еще… и еще… Картинки сменяли друг друга с нарастающей скоростью, планеты имели свои особенности, но конец был везде один. А потом…

Скорость уменьшилась. Появился мир, который она сразу узнала. Земля, северное полушарие. Вот «сапожок» Италии, вот массивный выступ Индии со скатившейся с него слезинкой Шри-Ланки, вот узкая синева Красного моря. В следующий момент Пэтси оказалась внутри корабля, но не корабля пришельцев, а какого-то другого, до боли знакомого… Да это же их «Старлаб»! Планете не угрожал никакой гигантский астероид, но то, что происходило внутри станции, было еще страшнее.

Пэтси не заметила Возлюбленного Руководителя. А вот Чудик оказался на месте. Прилепившись к стене, он наблюдал за тем, как двое Доков делают что-то с человеком, распростертым на переборке. Доки возились с его затылком. Потом они отступили. Человек повернулся — это был Мартин! — и молча подлетел туда, где уже стояли Даннерман, Джимми Лин, Розалина и Пэт. Доки загнали людей, двигавшихся как зомби, в «Клипер», и шаттл устремился к планете.

На этом все кончилось. «Картинка» погасла.

Они все увидели одно и то же. И реакция у всех была одинаковая.

— Хорши хотят убедить нас в том, что Возлюбленные Руководители на самом деле уничтожают миры, — задумчиво сказал Даннерман. — А те, в свою очередь, стараются доказать обратное.

— И что делать нам? — спросил Джимми.

Никто не ответил. Впрочем, подумала Пэтси, ответ очевиден. Они по-прежнему в плену и сделать ничего не могут.

— Если хорши говорят правду, — сказала Розалина, — то Чудик уже отправил наши копии на Землю. Зачем ему это, как вы полагаете?

— Вот его-то мы и спросим, — бросил Мартин.

— Если увидим, — заметил Даннерман.

— Почему? — встревожилась Пэтси. — Думаешь, он собирается нас бросить?

— Думаю, что ему нечего сказать по этому поводу, — ответил Даннерман. — Если дела действительно так плохи, как он говорит… Черт, что еще ему надо? — добавил он, услышав писк шлема.

Мартин успел первым.

— Есть только один способ выяснить, — сказал он, надевая шлем.

— Опять вы за свое! — возмутилась Пэт. — Сейчас моя очередь! Деласкес только презрительно посмотрел на нее.

— Черт бы его побрал, — пробормотала Пэт, глядя на Пэтси.

Та промолчала. Все происходило очень быстро, и события развивались слишком причудливо. Она не могла в них разобраться. Возлюбленные Руководители уничтожают планеты… ладно, в это Пэт могла поверить. Новость плохая, но по крайней мере понятная: их об этом предупреждали. Однако какой смысл отправлять на Землю их двойников? В этом было что-то жуткое.

Все замолчали, увидев, что Мартин снял шлем. Джимми не выдержал:

— Ну?

— Да, — пробормотал Деласкес, по-видимому, приводя в порядок мысли. Потом глубоко вздохнул и доложил: — Я видел… по-моему, столовую для особо важных персон в Куру.

— Куру? В Южной Америке?

— Космодром «Еврокосмоса», — кивнул Деласкес. — По крайней мере так мне показалось — я провел там полгода по обмену. Удивительно другое: я видел все как будто своими собственными глазами.

Первой откликнулась Розалина.

— Своими глазами? Но откуда вы узнали, что это были вы?

— Узнал. Я видел перстень Академии у себя на пальце и собственную руку. Там было еще много парней из Европейского Космического Агентства, за другими столиками. Я даже заметил полковника Дювалье. Но меня среди них не было. Я сидел за столиком с еще одним человеком. В форме, с оружием, но он ничего не ел. Перед ним даже тарелки не было. Он просто наблюдал за мной. Очень… — Мартин остановился, подбирая нужное слово. — Это было очень неприятно.

— Дайте-ка мне, — рявкнул Джимми, протягивая руку к шлему, но Пэт опередила его и выхватила устройство из безвольных пальцев генерала.

— Моя очередь!

Мартин не обратил на нее внимания.

— Я чувствовал вкус пищи, — сказал он, удивленно качая головой. — Ел омлет… такой, с овощами. И еще там были папайя — до сих пор помню ее запах — и булочка. Очень хороший кофе. Горячий; я даже обжег язык.

Розалина слушала его с напряженным вниманием.

— Вы ощущали вкус? Значит, это не телевизионная картинка?

— Ощущение такое, словно я там был…

Но Пэтси его уже на слушала, потому что повернулась к Пэт. Та стонала и в отчаянии мотала головой, а стоявшая рядом Пэтрис спрашивала, что случилось.

Пэт издала еще один стон, всхлипнула и сорвала шлем, словно он обжигал ее.

— Не может быть! — воскликнула она и вдруг затряслась и побледнела.

Пэтрис обняла ее за плечи, а Пэтси подумала, что никогда не видела Пэт такой потрясенной.

— Я была на Земле… да… Но я была в тюрьме! По крайней мере частично…

Все, конечно, набросились на нее с расспросами, только Пэтси не стала ждать ответов, не стала даже спрашивать, что означает «частично». Она выхватила шлем, нахлобучила его на голову, опустила очки…

Хорошо, что Пэт своими жалобами хотя бы немного ее подготовила. Тем не менее шок почти парализовал ее.

Пэтси видела не одну, а сразу две сцены. Точнее, не видела, а присутствовала в двух разных местах. Ощущала, видела, слышала, чувствовала запах… И все это двоилось. В одной сцене она видела себя со шлемом на голове, видела Пэт — совсем близко, словно обнимала ее; впрочем, Пэтси и впрямь обнимала ее, чувствуя под рукой дрожащее тело Пэт. И в то же время, в другой сцене, она видела голую комнату с яркими огнями, маленький стол, на котором ничего не было, пластиковый стул с прямой спинкой, уныло окрашенные стены без картин и каких-либо иных украшений. В этой второй сцене она лежала на жесткой, узкой койке, свернувшись на боку и подложив под щеку ладонь; не спала, а смотрела перед собой, в пустоту. Да, Пэт права. Она видела дверь.

На двери были стальные решетки. Определенно какая-то тюрьма.

Когда шлем взяла Пэтрис, никто не стал спорить, даже Джимми Лин. Всем хотелось поскорее обсудить увиденное. Пэтрис сообщила то же самое. Две сцены. Обе совершенно реальные во всех отношениях. Только со шлемом на голове была не она сама, а Пэтси.

— Чудик сказал, что они наблюдают за нашими двойниками, — задумчиво произнесла Розалина.

— Вот так? Когда мы видим все своими глазами? — Пэт покачала головой. — Черт, у меня началась мигрень! Только… — Она наморщила лоб. — Только я видела не две, а три разные сцены. Две здесь, с разных углов; и одна в какой-то тюрьме.

— Да уж, тюрьма вполне настоящая, — согласилась Пэтрис. Розалина вздохнула.

— Да, — словно в ответ на какие-то свои мысли промолвила она. — Должно быть, так.

— Что — «должно быть, так»? — не выдержала Пэтси, и Розалина бросила на нее полный сострадания взгляд.

— Это многое объясняет, — сказала она. — Хорш показал нам копии. Те, которые сделали и вернули на Землю Возлюбленные Руководители. Они снабжены какими-то передатчиками…

— Каким образом? — спросил Джимми Лин.

— Ох, Джимми, ну и глупые же у вас вопросы. Откуда мне знать? Может, вставили что-то вам в левую ноздрю… Технологий много, какая используется здесь…

— Проклятие, — с чувством сказал Даннерман. — Я понимаю, что вы имеете в виду. Вот откуда Чудик узнал фамилию моего босса, полковника Морриси.

— Да. И еще многое другое, — кивнула Розалина и повернулась к Пэтси и Пэтрис. — А когда добрый Чудик снабдил нас вами двумя, то предварительно превратил вас в наблюдательные устройства.

— Эй! — воскликнули обе.

— Да. Теперь мы по крайней мере знаем, как Чудик читает наши записочки, которыми мы с такой осторожностью обмениваемся. Вы читаете их для него.

За последние два дня жизнь Пэтси нарушалась самым бесцеремонным образом: сначала ее бесцеремонно раздели и бросили в камеру, потом лишили всякой возможности уединиться и заставили делать все на глазах других людей — спать, есть, даже отправлять естественные надобности.

Но это последнее вторжение было чем-то новым. До сих пор она по крайней мере сохраняла иллюзию, что хотя бы мысли принадлежат только ей. И вот теперь эта иллюзия разбита. Некое жуткое, таинственное существо — не Чудик, а кто-то еще, неизвестный — видело и чувствовало то же, что и она сама.

И, конечно, это все продолжается. Ситуация представлялась совершенно нетерпимой, но… у нее не было иного выбора, как только терпеть.

Глава 26 ПЭТСИ

Если на других эта новость и подействовала так же оглушающе, как на Пэтси, то они этого не показали. Все собирались вокруг того, кто в данный момент надевал шлем, дожидаясь своей очереди. Как на Рождество у дяди Кабби, когда каждый ребенок требовал себе лучшую игрушку. Даже Даннерман и Розалина утратили привычную сдержанность, хотя Даннерман с досадой заявил, что у него ничего интересного не было — он всего лишь спал в кровати (Пэтси подумала, что это подтверждает ее догадку — на Земле, там где оказались их двойники, была ночь). Розалина вообще ничего не увидела, но и не согласилась с предположением Даннермана, утверждавшим, что она просто спала.

Затем подошла очередь Джимми.

Его «сеанс» длился дольше, чем у других, и все уже начали терять терпение. Одной рукой он вцепился в шлем, а другой отгонял торопящих, а когда наконец снял устройство, то расцвел в улыбке.

— Знаете, я сильно обеспокоился, послушав вас. Стража, камера и все такое. Но все оказалось отлично. Я был в центре подготовки астронавтов. В своем стареньком «фиате» ехал куда-то от базы. Дорога была знакома, она совсем не изменилась со времени моего последнего посещения. На мне была форма. Похоже, я даже получил повышение.

— Я считал, что вас выкинули из отряда, — заметил Даннерман. Джимми нахмурился.

— Ну, да. Наверное, меня восстановили. В общем, я был не один. Не знаю, куда мы направлялись, но явно собирались отдохнуть. Кстати, мы разговаривали на китайском.

— О чем? — спросил Даннерман. Джимми слабо улыбнулся.

— А как вы думаете? Это же было свидание, старина!

— Наш верный Лин, — простонал Мартин. — У него всегда одно и то же на уме.

— Не надо завидовать, — расцвел Джимми. — Так… что еще? Да, наступил вечер. Наверное, я только что освободился от смены. Мне немного хотелось есть… и — да, Мартин, признаюсь — мне хотелось кое-чего еще.

Внимательно слушавшая его Розалина нахмурилась.

— Я что-то не понимаю. Предположим, они и впрямь снабдили наши копии «жучками», но как мы принимаем сигнал? Чудик ведь признался, что связь нарушена.

— Может быть, связи нет только с Возлюбленными Руководителями? — предположила Пэтрис.

Даннерман кивнул.

— Возможно. Помните, Чудик сказал, что ему придется разыскивать того ученого с помощью оборудования «Старлаба»? Не исключено, что контакта с Возлюбленными Руководителями у него нет, а со станцией есть.

Розалина задумалась.

— Пожалуй, — сказала она и после небольшой паузы нерешительно добавила: — Мне бы хотелось попробовать еще раз вне очереди. Вы не против?

Все замолчали. Джимми Лин, не говоря ни слова, подал ей шлем. Розалина осторожно надела его и медленно опустила очки.

Некоторое время она хранила молчание. Остальные напряженно ждали. Потом старая дама сняла шлем.

— Да, — бесцветным голосом сказала она, — ничего, кроме тьмы. — Передав шлем стоявшему рядом Мартину, Розалина добавила: — Тому есть только одно объяснение: на Земле нет моей копии.

— Но мы же видели, как вас отправили на Землю! — обеспокоенно сказала Пэт.

— Похоже, мне надо немного отдохнуть. И тут случилось нечто удивительное.

Мартин взял шлем из рук Розалины, однако не стал его надевать. Вместо этого он положил устройство на пол, помог старой женщине подняться и дойти до стены. Он укутал ее одеялом и даже погладил по плечу.

Пэтси смотрела на происходящее во все глаза. И это Мартин? Может быть, Чудику удалось незаметно для других каким-то образом подменить генерала? Бред, конечно, но разве можно поверить в то, что Деласкес кому-то помогает?

К тому времени, когда Мартин вернулся, все снова собрались у плиты. Все, кроме Джимми, воспользовавшегося удобным моментом, чтобы надеть шлем. Деласкес молчал. Он только смотрел на груду продуктов, так ничего себе и не взяв.

Повинуясь импульсу, Пэтси подошла к нему и тихо, чтобы не слышали остальные, сказала:

— Вы очень добры, Мартин.

Сначала ей показалось, что он не собирается отвечать. Генерал наклонился и наугад взял первый попавший под руку продуктовый пакет.

— Такой была моя мать. Совсем старая, но подвижная, активная, вообще чудесная женщина… пока не умерла ее сестра.

— Ее сестра умерла? — повторила Пэтси.

Ей почему-то стало трудно понимать этого человека. Деласкес посмотрел на пакет, вскрыл его ногтем.

— Они были очень близки. После ее смерти моя мать уже никогда не была прежней. Ее состояние быстро ухудшилось. — Он впервые посмотрел на Пэтси. — Вижу, вы не понимаете.

— Действительно, не понимаю.

— С Розалиной примерно то же самое. На Земле нет ее копии, хотя мы видели, что она туда отправилась. Как же так? Очень просто. Та Розалина, которая полетела на Землю, умерла.

Умерла.

Пэтси украдкой взглянула на Розалину, лежавшую у стены с закрытыми глазами, укутанную до подбородка одеялами. Каково это, потерять самого себя? Пэтси попыталась представить, как бы она чувствовала себя, если бы умерла Пэт… или Пэтрис, но долго думать об этом не могла. Ей стало больно, так больно, как никогда прежде.

И ее беспокоило что-то еще. Что-то, похожее на чувство вины. Лицо у Розалины было серое. Когда они разговаривали, она держалась бодро, однако Пэтси вспомнила, и как она закусила губу, и как захромала, отходя к стене.

Вот в чем ее вина. В конце концов это из-за нее, из-за доктора Патриции Эдкок, старая женщина попала сюда, в совсем не подходящее для больного человека место. А ведь ей по меньшей мере девяносто. Может, больше. Розалина преспокойно отдыхала у себя на даче на Украине, имея на то полное право, а Пэт втянула ее в сумасшедшее предприятие с еще более сумасшедшими последствиями. Если она умерла из-за этого…

Пэтси поела и легла спать, надеясь, что сон унесет тяжелые мысли. Не хотелось думать о смерти Розалины, и сон она восприняла с облегчением.

Поспать, однако, не удалось — разбудил еще один толчок, не такой сильный, как предыдущий, и все же ощутимый. Открыв глаза, Пэтси снова увидела волшебную игру цвета на стенах. Зеркальную поверхность прочертили ярко-красные и розовые полосы, они дрожали, как масло на водной глади. Все это продолжалось не более минуты, потом полосы исчезли. На этот раз стены не стали прозрачными, а снова вернулись в прежнее состояние, и зеркала вновь заблестели, как будто ничего не произошло.

Другие тоже проснулись. Мартин и Розалина стояли у плиты, что-то готовя. Пэтси пригляделась, но не увидела на лице старой женщины ничего, кроме усталости. Джимми Лин держал в руках шлем и, похоже, был готов взорваться.

— Черт возьми, в самый интересный момент! — воскликнул он, а когда все успокоилось, поспешно нахлобучил устройство на голову.

Пэтрис неприязненно посмотрела на него, затем повернулась к Пэтси.

— Наверное, сукин сын добился-таки своего, — пробормотала она. — Ты выспалась? Я тут попробовала заглянуть на Землю… никаких перемен, мы все так же в тюрьме. Только я была одета и сидела на стуле. Просто сидела и ничего не делала. А вот Мартину повезло больше.

— Я сам расскажу, — сказал Деласкес.

Вытащив из плиты пакет, он подержал его в руке, давая остыть, и лишь затем передал Арцыбашевой. Потом повернулся к Пэтси и поведал ей о своем «визите» на Землю. Он стоял на каком-то возвышении в комнате, похожей на зал для инструктажа; другой астронавт, находившийся неподалеку, смотрел на голографическое изображение «Старлаба».

— Все было не так, как тогда, когда мы попали на станцию. Наверное, «Старлаб» выглядел таким образом до того, как с ним поработали Чудик и его Доки. Люди, сидевшие в зале, спрашивали меня, такой ли я запомнил станцию, и я отвечал «да». — Он помолчал. — Это, конечно, неправда. Должно быть, я лгал им. Странно, я думал, что говорю правду. И еще — позади меня сидел вооруженный охранник.

Любопытно, отметила про себя Пэтси, но есть дела поважнее. Она набрала немного воды, умылась, потом воспользовалась «туалетом». Пусть другие спорят о том, как Мартин мог знать, что его двойник лжет. Она не слушала. Пэтси думала о Розалине и одновременно о том, что нескольких капель воды вполне достаточно, чтобы умыться, но, Боже, чего бы она ни отдала за настоящую ванну. Не говоря уже о чистой одежде. Не говоря уже обо всем, чем оправдано существование цивилизации.

К тому времени, когда Пэтси привела себя в более или менее презентабельный вид, Джимми Лин снял наконец шлем. По его лицу блуждала счастливая улыбка.

— Отлично! — объявил он во всеуслышание. — Послушайте, я не из тех, кто любит поболтать, но…

— Вот и помолчи, — оборвал его Мартин.

— Нет, честно…

— Заткнись, — сказала Пэт.

— А… — Джимми понимающе закивал. — Сыплю соль на раны, да? Что ж, понимаю, что вы чувствуете, но должен сказать… — Он поймал взгляд Пэт и остановился. — Нет, я не должен ничего говорить. Вы и так знаете, что я думаю.

Он повернулся и поспешил к плите, бросив через плечо:

— Обед тоже был великолепен. У меня слюнки потекли.

— Сукин сын, — хмуро сказала Пэт и сменила тему: — Пэтси? Ты слышала о Дэн-Дэне?

— А что такое? — взглянула на нее Пэтси.

— Думаю, это довольно важно, — неохотно сказал Даннерман. — Ладно. Полчаса назад я тоже надевал шлем. Я не спал. Одевался. И мучился от похмелья.

— Что же ты такое отмечал? — полюбопытствовала Пэтси.

— Не думаю, что я что-то отмечал. Похоже, мой двойник в полном дерьме. Видишь ли, на мне был ошейник.

— Ошейник?

— Да, это такая штука, которую надевают, чтобы знать, где ты находишься, — нетерпеливо объяснил Дэн. — Они слышат все, что ты говоришь, и все, что говорят тебе.

— О, черт, — сказала Пэтси, проникаясь вдруг сочувствием. Ей захотелось обнять его, но рядом уже стояла Пэт. — Значит, у тебя тоже проблемы?

— Наверное, я под домашним арестом. Примерно как Мартин и вы.

Пэт повернулась к Пэтси.

— Как по-твоему, почему у нас возникли проблемы после возвращения домой? У всех, кроме Джимми.

— Может быть, это имеет какое-то отношение к тому, что рассказывал Мартин, — предположил Даннерман.

— Но почему мы все лжем? — спросила Пэтрис. — То есть все, кроме Джимми. Зачем нам это?

Даннерман пожал плечами. Некоторое время все молчали. Пэтси оглядела камеру. Мартин и Розалина беседовали о чем-то у плиты. Джимми Лин сидел, прислонясь спиной к стене и заложив руки за голову, с широкой застывшей улыбкой.

Пэт тоже посмотрела в его сторону.

— Скотина… Представляешь, если бы нам удалось прихватить эту штуковину с собой на Землю! Какие деньги можно было бы зарабатывать! Подобрать несколько пар на разные вкусы, и не надо никуда ходить, тащиться в мотель, опасаться, что забеременеешь… Да, — торопливо добавила она, заметив на себе взгляд Даннермана, — я имею в виду… коммерческое предприятие.

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — улыбнулся он. — Я тоже кое о чем думал. Что, если бы этой технологией завладело Бюро? Не надо было бы засылать никаких агентов вроде меня. Поймай одного террориста, снабди его таким «жучком» и отпускай на свободу. Все, что он видит или слышит, идет сразу в Бюро.

— О, Дэн! — с горечью сказала Пэтрис. — Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Ведь одними уголовниками дело не ограничится. Правительство захочет следить за всеми… постоянно. Вот тебе и полицейское государство!

— Пожалуй, — задумчиво произнесла Пэт, — это не та технология, которую следует брать с собой.

Все замолчали, потом Дэн произнес:

— Интересно, есть ли у нас выбор? Может быть, именно такие игрушки Возлюбленные Руководители намерены подарить человечеству, если оно пригласит их.

И снова все замолчали, думая о словах Даннермана. Наконец Пэтси вздохнула и встряхнулась.

— Может быть, и мне стоит попробовать, — сказала она, и Даннерман подал ей шлем.

Реальность снова раздвоилась: в одной Пэтси стояла со шлемом на голове, какой видела ее Пэтрис; в другой — сидела в тюремной камере на Земле. Похоже, ела завтрак. Пережаренная яичница-болтунья, сухой тост, чашка слабого кофе. Вкус пищи ей не понравился. Внимание рассеивалось, и от этого разболелась голова. Пэтси закрыла глаза, надеясь хоть немного отдохнуть от мелькающих образов, но это не помогло — «картинки» все равно остались перед ней.

Может быть, подумала она, эту проблему удастся отчасти решить с помощью Пэтрис. Если та закроет глаза и хоть немного посидит неподвижно, то, возможно, вторая сцена исчезнет? Стоит попытаться. Пэтси уже собиралась снять шлем, когда пол под ногами задрожал. Она пошатнулась. Образы, поступавшие в ее мозг, расплылись и исказились, но глазами Пэтрис Пэтси увидела, что стена снова раскрасилась горящими полосами.

Она поспешно стащила шлем — цветной калейдоскоп уже крутился вовсю, а пол продолжал медленно и неумолимо раскачиваться. Чтобы не упасть, Пэтси опустилась на землю — все остальною уже сделали это, — зачарованно наблюдая за многоцветным шоу на стене. Под всплывающими полосами постепенно проступал темно-красный фон, словно накапливавший излучаемое тепло. И вдруг все исчезло.

Там, где была стена, цвет пропал. Гладкий, чуть упругий пол превратился в плотно переплетенные металлические нити. Потолок тоже изменился: ровное белое сияние как в воду кануло, и пленники увидели сеть, напоминавшую джутовую, через которую сочился бледный свет. Такой же свет позволял рассмотреть то, что находилось за стенами: «шкафы» Розалины, широкий проход, по которому Чудик привел их в камеру, металлический «верблюд» и еще многое-многое другое. Теперь ничто не мешало рассмотреть окружающее.

Все поднялись на ноги, недоуменно крутя головами. Джимми, стоявший возле «туалета», протянул руку в ту сторону, где была стена. Потом опустил руку, повернулся и растерянно пожал плечами.

— Здесь ничего нет. Стены больше нет.

Глава 27 ПЭТСИ

Пэтси вспомнилась история о льве в зоопарке. Десять лет лев метался по клетке, скалясь на решетки. Однажды сторож допустил небрежность: ушел, оставив дверцу незапертой. Когда человек скрылся из виду, лев осторожно подошел к двери, понюхал воздух свободы… повернулся и улегся в самом дальнем углу клетки, положив голову на лапы и крепко зажмурившись. Так он и лежал, пока наконец сторож не вернулся и не закрыл дверцу на замок.

Это ты, Пэтси, доктор Патриция Эдкок, сказала она себе. С самого прибытия сюда ты стенала и плакала, желая выбраться на волю. И вот тебе дана такая возможность. Ничто не мешает выйти и идти туда, куда ты хочешь. И что?

Она колебалась.

Как и все остальные, с опаской вглядывающиеся в незнакомые горизонты, скрытые непонятными машинами, манящими далекими проблесками света, застилаемыми тянущимися откуда-то клубами дыма. Никто не пошевелился… пока Джимми Лин, бросив на остальных отчаянный взгляд и глубоко вздохнув, не переступил через лужицу собственной мочи и шагнул через невидимую границу, где еще совсем недавно стояла стена. Он не ушел далеко. Сделав пару шагов, Джимми остановился и огляделся. И все же он явно был снаружи.

Это и определило решение Пэтси Эдкок. Если смог Джимми, то, конечно, сможет и она. Она решительно повернулась и смело прошла туда, где еще никто из них не бывал.

За спиной раздался встревоженный голос Пэт:

— Эй, осторожней, милая! Что ты будешь делать, если стена восстановится, а ты останешься там?

Пэтси замерла на полушаге, но тут же вспомнила.

— Нет, этого не будет, — крикнула она, вернувшись мысленно к тому дню, когда Чудик привел их в камеру. Стена была односторонняя. Подойдя снаружи, они ничего не увидели, просто прошли туда, где уже находились остальные земляне, и с удивлением обнаружили позади себя зеркальную, непреодолимую стену.

Сейчас все смотрели на нее: Розалина крестилась, стоявший рядом Мартин открыл рот, Даннерман опасливо водил рукой по тому месту, где прежде была стена. Пэтси глубоко вздохнула и сказала себе: «Хорошо, милочка, вот она, твоя свобода. Пользуйся ею!»

Или, эхом прозвучало в голове, потеряй ее.

В этом внешнем мире, открывшемся пленникам, что-то происходило. В нос ударил едкий запах дыма, вдали, а иногда и совсем рядом слышался какой-то грохот, что-то лопалось. Осмелевший Джимми Лин уже продвинулся, шаг за шагом, на пять-шесть метров по широкому проходу. Пэтрис шла следом за ним, а Мартин и Розалина только смотрели. Даннерман и Пэт, опустившись на колени, ощупывали пол на границе камеры. Подойдя, Пэтси увидела, что там, где находилось основание зеркальной стены, проходит сияющая полоса перемежающихся рыжевато-красных и бесцветных сегментов, длиной не более сантиметра каждый.

— Она была ненастоящая, — с удивлением произнесла Пэт, поднимая голову. — Я говорю о стене. Она не была твердая. Просто какая-то проекция, а когда энергию отключили, ее и не стало.

— И пол тоже, — добавил Даннерман. — И не только наш. Посмотри там.

Действительно, снаружи пол представлял собой те же плотно переплетенные металлические нити, но немного дальше виднелся участок, выглядевший так, словно его залили обычным цементом. Судя по пятнам и выбоинам, заплату положили уже давно. Вообще, на взгляд Пэтси, все здесь казалось каким-то неприбранным.

Некоторые машины смотрелись голо, словно с них сняли привычное покрытие; от других веяло холодом, заброшенностью и ненужностью.

— Полный беспорядок, — доложил вернувшийся Джимми Лин. — Там есть машина, которая, похоже, выработалась до износа. Обгорелая, сорванный кожух… как автомобильный двигатель, в котором кончилось горючее.

— Думаю, горючим они не пользуются, — сказала Пэтрис.

— Я бы не удивилась, — задумчиво произнесла Розалина, — если бы узнала, что для уменьшения трения они используют какую-то энергию. Или что-то вроде тех шаров, на которых движется плита. Так что, когда происходит нарушение в подаче энергии…

— Плита! — прервал ее Джимми Лин. Все бросились к плите, и проверка подтвердила их опасения. Пакетик чили, брошенный Пэт, так и остался холодным.

— Черт, — сказал до крайности огорченный Джимми, глядя на груду полуфабрикатов.

Потом, словно вспомнив о чем-то, он поднял шлем и надел его на голову. Но уже через пару секунд снял и угрюмо сказал:

— То же самое. Отключен. Что теперь делать? Ответ последовал сразу же.

— Думаю, кому-то надо сходить и посмотреть, что там происходит, — сказал Даннерман.

— Ты готов? — спросила Пэт. — Если да, то я пойду с тобой. Даннерман улыбнулся и тут же нахмурился.

— Лучше не надо, — неохотно сказал он. — Далеко я не пойду, и одному будет легче.

— Не хотите ли сначала поесть? — предложила Розалина.

— После, когда вернусь, — ответил Даннерман. И, повернувшись, вышел.

Когда Даннерман скрылся из виду, Пэт еще некоторое время смотрела ему вслед, потом с неохотой взялась за работу: открыла несколько пакетов, наполнила их холодной водой… Пэтси наблюдала за ней с состраданием. Она нисколько не сомневалась, что и Пэт, и Даннерман думали не только о разведке; если кому-то из пленников и хотелось уединиться, то, конечно, этим двоим. Но Даннерман, по-видимому, был прав: его научили кое-чему в Бюро, а Пэт такой подготовки не имела. Что ж, Дэн устоял перед искушением и показал себя ответственным человеком.

Пэтси стала помогать Пэт готовить пищу. Работа ей не нравилась, но имела одно неоспоримое преимущество: Пэтси знала, что справится с ней. А вот уверенности в том, что ей под силу решать другие задачи в изменившейся обстановке, у нее не было. Пэтси не знала, как чувствуют себя другие. Так же ошеломлены и растеряны? Так же напуганы? По их поведению не скажешь, но и она сама, вероятно, не выказывала признаков поселившегося в ней ужаса.

Когда Пэтси закончила, остальные уже собрались у похожих на шкафы предметов (если это и были шкафы, то открыть их никому не удалось). Подойдя ближе, Пэтси услышала голос Розалины, опиравшейся на плечо Мартина.

— Послушайте. Я ошибаюсь или взрывы все же прекратились?

— В любом случае они стали реже, — согласился Деласкес, поглядывая на шкафы. — Хотелось бы мне залезть на эти шкафы. Может быть, удалось бы увидеть что-то полезное.

— Не сможете. — Пэт покачала головой. — Вы слишком большой. А я нет. Если вы поможете, то я могла бы попробовать забраться на них.

Ей это действительно удалось, хотя пару раз Пэт срывалась и чуть не упала на пол. Но все же залезла. Перешагнула со спины пригнувшегося Джимми на плечи Мартина. Ухватилась за верхний край «шкафа» и, когда мужчины подтолкнули снизу, вскарабкалась наверх.

Пэтси услышала, как наверху что-то захрустело. Пэт выпрямилась и отряхнула штаны.

— Ну и грязь здесь, — сообщила она. — Какой-то мусор, похожий на битое стекло, но не такой твердый… еще какие-то большие шары из этого же материала, но в основном все растоптано в пыль.

— Наверное, это то, что я видела раньше, — сказала Розалина. — Оранжевые? И светящиеся?

— Да, оранжевые, но не светящиеся. — Пэт поднялась на цыпочки и посмотрела в том направлении, куда ушел Даннерман. — Дэна не видно. Вижу, откуда идет дым. Это пожар… вижу огонь… нет, небольшой и очень далеко. — Она повернулась. — А там… эй! Это же солнечный свет! Держу пари на миллион долларов, что это настоящий солнечный свет. И… Боже! Деревья!

— Деревья?

Пэтси не поняла, кто с таким недоверием повторил это слово. Возможно, все они, но Пэт, похоже, не сомневалась.

— Черт бы вас побрал, это деревья! И не очень далеко. Ближе, чем пожар. — Она подошла к краю и посмотрела на остальных. — Может быть, кому-то надо сходить туда?

— Нет, — твердо ответила Розалина. — Не сейчас. Подождем, пока вернется Дэн.

Она не уточнила, почему, но Пэтси знала, что Дэн — единственный из них, у кого есть какой-то реальный план. По крайней мере, он полон решимости искать то, что может быть полезно.

Но что будет, если Дэн не вернется? — подумала Пэтси и поежилась.

Глава 28 ПЭТСИ

Какая глупость, отругала себя Пэтси, какая чисто женская слабость приходить в отчаяние только из-за того, что рядом нет Дэна Даннермана.

Она даже смутилась, видя, что остальные женщины вовсе не обеспокоены этим фактом. Все трое уже спали, даже Пэт. Джимми с угрюмым видом ковырялся в машине, похожей на двугорбого верблюда. Бедный Джимми, с сочувствием подумала Пэтси, он так переживает из-за потери шлема. Что, впрочем, вполне понятно, ведь устройство давало ему больше, чем другим.

Мартин, лежавший на спине, с неприкрытым отвращением смотрел на покореженный потолок. Он снова расположился рядом со спящей Розалиной. Пэтси была благодарна ему за это. Свобода стала для всех неожиданным вызовом, а Розалине Арцыбашевой этот вызов был уже не по силам. Старая дама едва передвигалась. Заниматься разведкой она уже, конечно, не могла; ее тело не справилось бы с этим.

А вот Пэтси справилась бы, и она слишком нервничала, чтобы сидеть спокойно и ждать.

— Пойду погляжу, — шепнула она Мартину. Деласкес промолчал, а вот Розалина отозвалась.

— Будьте осторожны, — не открывая глаз, сказала она. — Если понадобится помощь — кричите.

Если понадобится помощь — кричите. И что, спрашивала себя Пэтси, могут сделать двое безоружных мужчин и три безоружные женщины, одна из которых сама нуждается в помощи? Впрочем, кто знает, чего ожидать в загадочной зоне боевых действий.

Наверное, мысль об этом должна была напугать Пэтси. Странно, но какого-то особенного страха она не испытывала. Конечно, страх присутствовал; была даже затаившаяся где-то неглубоко паника, готовая выскочить и овладеть Пэтси, если что-то вспугнет ее, но все же любопытство перевешивало страх. Все, что она видела, представлялось новой загадкой; не той, которую надеялась разгадать, а той, которая вызывала изумление. Плывший над головой дым — то бледный, то почти черный и вонючий — отдавал чем-то неприятным, искусственным. Стоявшие рядом молчаливые машины пришли в негодность. Задирая голову, Пэтси не видела ни малейшего проблеска неба, только какие-то конструкции и механические диковины.

Увидев неподвижно стоящего Дока, Пэтси невольно вскрикнула.

Но существо даже не пошевелилось. Глаза над напоминающей тонкую проволоку растительностью были открыты, но пусты; руки безжизненно свисали. В следующее мгновение она увидела еще одного, застывшего в таком же положении. Он был жив. Пэтси видела пульсирующую у него на горле артерию и даже, как ей показалось, слышала его дыхание.

Искушение оказалось слишком велико. Она провела рукой перед глазами Дока, как делали — по крайней мере, так ей рассказывали — некоторые туристы с гвардейцами у Букингемского дворца. Он не мигнул.

Отвернувшись, Пэтси почти улыбнулась, и вот тут-то увидела мертвого Чудика.

— Боже, — прошептала она.

С беднягой обошлись довольно грубо. Он лежал с проломленной головой в луже липкой на вид темной жидкости.

Но это существо было меньше Чудика, по крайней мере меньше их Чудика; его павлиний хвост выглядел куда скромнее и совсем не был похож на тот яркий веер, который имел их Чудик.

Этого оказалось достаточно. Пэтси круто повернулась и поспешно вернулась к своим. Розалина стояла, опершись на бесполезную плиту. Мартин, как обычно, находился рядом. Они оба посмотрели на нее.

— Ну? — спросила Розалина, и Пэтси тут же выложила все, что увидела.

— Я испугалась, — закончила она. — Извините.

— Зачем извиняться? Конечно, вы… — Розалина не сказала «наложили в штаны от страха», а мягко добавила: — переволновались.

— Спасибо, — поблагодарила ее Пэтси и тут же вздрогнула, услышав далекий чихающий звук.

Повернувшись, она увидела, что к ним медленно приближается нечто странное. Это была круглая, напоминающая формой черепаху… штуковина. Возможно, животное, а возможно, и нет.

Туловище с короткими ножками утыкано похожими на перья отростками, на конце каждого отростка висело крохотное, не больше мыши, существо. Эти крохи беспокойно оглядывались и негромко щебетали; и Пэтси почему-то показалось, что она видела их раньше. Острые зубки на маленьких мордочках явно напоминали одного из Семи Уродцев, получившего на Земле прозвище «Счастливчик».

— Я и не думала, что они такие маленькие.

Хотя Пэтси произнесла это тихо, крохотные существа услышали. Одно из них повернулось, увидело наблюдающих за ними людей и тут же тревожно запищало. Остальные тоже повернулись, оскалив в страхе зубастые пасти. Поднялся общий щебет, и то, на чем они передвигались, свернуло в другой коридор и в явной панике устремилось прочь.

— Господи, — стоявшая за спиной Пэтси Розалина перекрестилась. — Пэтси, вам не показалось, что они от кого-то убегают?

Так и было, но первым причину их страха обнаружил Мартин.

— Все в порядке. Это Дэн возвращается.

Вопреки всему, в глубине души Пэтси надеялась, что Дэн, вернувшись, принесет хорошие новости. Она не знала, какими могут быть эти хорошие новости. На то, что полковник Дювалье со своей экспедицией добрался до «Старлаба», нашел там трансмиттер и, воспользовавшись им, явился сюда с бригадой коммандос, чтобы спасти пленников, она не рассчитывала. Пэтси лишь казалось, что Даннерман сообщит нечто такое, что облегчит их положение.

Этого не случилось. Под мышкой Дэн держал несколько металлических прутьев, а его рассказ никого не обрадовал.

— Похоже, кто-то демонтирует все это предприятие. Я прошел метров двести или триста по одному из коридоров в направлении пожара. Не хотел слишком приближаться…

— И слава Богу, — вставила Пэт. Дэн мрачно посмотрел на нее.

— Решил, что следует быть осторожным, — объяснил он, словно Пэт обвиняла его в чем-то. — Много разрушений, какие-то машины еще работают. Видел большую штуковину, похожую на школьный автобус…

— Автобус?

— Ну, она была желтая и с колесами, или по крайней мере с теми большими шарами. И она горела. Металл плавился и стекал на землю, как вода. А вонь… вы не поверите. Рядом было что-то вроде пирамиды, и она тоже загорелась.

— Надеюсь, у тебя хватило сообразительности убраться оттуда, — сказала Пэт.

— Конечно, — успокоил ее Дэн. — Но куда бы я ни шел, повсюду были развалины. И тела. Видел пару мертвых Чудиков и еще кого-то, кого не узнал, может быть, тех, которых видела Пэтрис. Говоришь, он был похож на Скромнягу? Они слишком сильно обгорели, некоторые совсем разложились. Похоже, лежат там уже несколько дней.

На этом рассказ и закончился. Все молча переваривали услышанное. Потом Розалина философски заметила:

— Еда готова. А я, наверное, немного посплю.

Была еще одна неприятная для Пэтси мысль. Оружие. Чтобы защищать себя от врага, способного плавить металлические объекты и оставаться при этом невидимым. Возможно, ее товарищи находили утешение в том, что у них есть железные прутья — при условии, что им попадется кто-то, кого можно испугать таким способом, — но Пэтси все эти примитивные орудия представлялись еще одним доказательством их полной неспособности справиться с настоящими проблемами. Она покачала головой, вспомнив разговор Мартина и Дэна.

— Что это за штуки? — спросил Деласкес, хмуро разглядывая принесенные Даннерманом прутья.

— Подобрал в одном месте. — Дэн взял в руки прут и потряс им в воздухе. — Может быть, пригодятся как дубинки. Или копья. Кто знает? Не исключено, что оружие понадобится уже скоро.

Заняться было нечем, и потому Пэтси взяла пару продуктовых пакетов и отнесла к баку с водой, возле которого, свернувшись, молча лежала Розалина. Пэтси подумала, что она не спит. Один из пакетов выскользнул у нее из руки, и хотя шуму наделал немного, Розалина все же открыла глаза.

— Извините, — сказала Пэтси. — Не хотела вас беспокоить. Подумала, что, может быть…

— Да? Что вы подумали?

— Что… ну, что вы молитесь.

— Молюсь? — удивилась Розалина и тут же понимающе кивнула. — А, вы видели, как я крестилась.

— Да. — Пэтси чувствовала себя неловко, затронув эту тему; ее всегда смущали как разговоры о религии, так и религиозные люди. — Дело в том, что… Мы ведь давно знакомы с вами, Рози? Но я не знала, что вы верующая.

Розалина задумалась:

— Вообще-то я не религиозна. Можно сказать, упряма. Это что-то вроде семейной традиции. Мой дедушка по материнской линии в советские времена был митрополитом Ростовским. Он умер в лагере, как и многие в нашей семье, так что время от времени я хожу в церковь… назло Сталину. С другой стороны… — Она погрустнела, потом снова улыбнулась. — Знаете, моя мать не хотела, чтобы я занималась наукой в школе, думала, это разрушит во мне веру. Так что если есть научные доказательства существования Рая, мне бы хотелось предъявить их ей. Пэтси поежилась.

— Кто знает, может, вы и сделаете это.

Надо что-то делать с этим Эсхатоном, сказала она себе. Нельзя же притворяться, будто ничего не случилось. Предположим, французский полковник сказал правду. Предположим, то, что происходит здесь, не имеет значения, даже если ты умрешь. Нет, поправила себя Пэтси, не «если». Ты умрешь почти наверняка и, вероятно, очень скоро. Отлично. Потому что тогда — при условии, что полковник сказал правду, — ты просто умрешь, а потом проснешься здоровой, счастливой и бессмертной! Не так уж и плохо, да? Вечная жизнь в Раю…

И все же подобные размышления не успокаивали. Будущее бессмертие было всего лишь теорией, а смерть фактом. Не говоря уже о другом. Даже если теория верна, то при чем здесь загадочные хорши? Или, если на то пошло, не менее таинственные Возлюбленные Руководители?

Она снова поежилась и принялась перебирать продуктовые пакеты. Ничего приятного не попадалось; в конце концов Пэтси остановилась на супе с картошкой и положила его в холодную воду с надеждой, что он каким-то волшебным образом превратится в некий деликатес. Потом, подумав, вздохнула и добавила в воду еще два пакета в расчете на тех, кто проснется раньше.

Розалина вопросительно посмотрела на нее. Пэтси грустно улыбнулась.

— Жаль, что я втянула вас в это, Рози.

Старая дама, похоже, удивилась и махнула рукой.

— Не вините себя. Посмотрите на все с другой стороны. Я пока не умерла — здесь, я имею в виду. Тогда как, если я поняла правильно, та я, которая попала на Землю, оказалась не столь удачлива. Так что, возможно, ваше предложение дало мне выигрыш. — Она улыбнулась. — О каких глупостях мы думаем. Знаете, что не выходит у меня из головы вот уже несколько часов? Все гадаю, кто мог занять мое место в обсерватории.

Подошедшая Пэтрис не преминула вступить в разговор.

— Пэтси, а кто, по-твоему, займет наше?

— Надеюсь, никто, — возмущенно ответила Пэтси. — Тюрьма — это какое-то недоразумение; когда все прояснится, мы вернемся на работу.

Пэтси удивленно посмотрела на нее, затем кивнула.

— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Но ведь проблема все равно останется, не так ли? Я хочу сказать, если мы вернемся. Однако, — она развела руками, — интересно, как там дела у старика Папатанассу. И бедняга Мик…

— И… — начала Пэтрис, но, нахмурившись, остановилась. Что-то двинулось к ним из лабиринта оборудования. Все поднялись, некоторые взяли в руки металлические прутья.

Это был Док; он шел медленно, озираясь по сторонам. Увидев их, он замер в напряженной, выжидающей позе. Чего он ждет? — подумала Пэтси.

Ответ пришел в следующую секунду. Из-за спины Дока появился Чудик, хромающий, перепачканный, испуганный.

— Пожалуйста! — взмолился он. — Помогите! Они убьют меня, если найдут!

Глава 29 ПЭТСИ

Вот твой мир и перевернулся вверх дном, подумала Пэтси. Бывший самоуверенный тюремщик истерично умоляет недавних пленников о защите.

— Здесь небезопасно, — хныкал Чудик, заламывая ручки. — Они уже ищут сторонников Руководителей и уничтожают нас. Они уничтожат все, что есть на базе!

— Хорши? — сочувственно спросила Пэт.

— Нет, не сами хорши! Что хоршам делать в таком месте? Они послали машины… машины-убийцы и… я голоден… очень.

Даннерман бросил взгляд на Пэт, словно хотел убедиться, не слишком ли она поддалась жалости к несчастному уродцу.

— Боюсь, у нас не так уж много… Это, похоже, удивило Чудика.

— Я не ем вашу пищу! — с негодованием заявил он. — Нет, на базе достаточно хорошей еды, но я не смею приблизиться — там полно посланцев хоршей. Вы должны мне помочь! Я все тщательно продумал: то, что вам нужно сделать, очень просто. Вы жестокие существа. В этом отношении я хорошо осведомлен; помните, что мне пришлось наблюдать за вашей планетой несколько лет. Вы в силах сразиться с ними, изгнать их…

— Чем? — спросил Даннерман, потрясая копьем. — Вы забрали наше оружие.

— Вы можете получить его назад, — с готовностью предложил Чудик. — Я достану его для вас. Найдем оружие и получше. Оружие Возлюбленных Руководителей! Оно такое же мощное, как и то, которое есть у посланцев хоршей. Я покажу вам, где оно.

— Если у вас есть такое оружие, то почему вы сами не сражаетесь? Чудик погрустнел.

— Оружие Возлюбленных Руководителей требует больших затрат энергии.

Даннерман резко рассмеялся.

— Но раз энергии нет, то все это дерьмо.

— Дерьмо? — На какой-то миг Чудик впал в транс, потом возмущенно покачал головой. — Нет, то, о чем я вас прошу, не «дерьмо». Здесь, неподалеку, есть источник энергии, просто я не смею активировать его сам. Посланцы хоршей наверняка обнаружат его, и тогда… — Он поежился и добавил: — Мой народ не способен драться. Те, кто могли, все убиты. Меня тоже убьют, если вы мне не поможете.

Пэт с любопытством посмотрела на него.

— Вы, похоже, стали очень бояться смерти.

— Нет, — ответил Чудик. — Вы неправильно меня поняли. Я не боюсь смерти. Гибель одной копии не имеет большого значения, потому что можно легко сделать другую. Но я боюсь, что не выполню задание, порученное Возлюбленными Руководителями. Вот этого я боюсь.

— Значит, вы предпочтете скорее умереть, чем не выполнить задание?

— Нет-нет! Как вы не можете понять! Смерть — не извинение и не оправдание! Не забывайте об Эсхатоне!

Пэтси удовлетворенно кивнула. Эсхатон! Вечное блаженство на Небесах, ожидающее всех — если, конечно, Возлюбленные Руководители правы. Но, кажется, будущая вечная жизнь не столь уж и хороша для тех, кого Возлюбленные Руководители сочтут виновными в неисполнении их указаний.

Если это фантазия, то по крайней мере не для Чудика. Их тюремщику было явно не по себе: хвост отливал серым и поник, кошачье личико сморщилось.

— Зачем стоять здесь и спорить? Здесь небезопасно. Посланники хоршей могут обнаружить нас в любую минуту. Вы должны уйти с базы в надежное место и ждать там; я возьму оружие и доставлю его вам. На это потребуется какое-то время, потому что действовать нужно очень осторожно и пробираться кружным путем, но я думаю, у нас все получится, и тогда, как только вы вооружитесь, я отведу вас к генератору…

— Подождите, — остановил его Даннерман. — Вернемся немного назад. Что за надежное место?

— Наверное, мне следовало сказать относительно надежное место, — уточнил Чудик. — За пределами базы есть жилая зона. Предполагалось, что вас переведут туда на более поздней стадии эксперимента, но вы воспользуетесь ею сейчас. Обещаю, вам будет там хорошо, почти как на своей родной планете. Жилье уже подготовлено. В ручье есть чистая вода. Цветы и деревья…

— Знаю! — радостно воскликнула Пэт. — Я видела! Там открытая местность и настоящий солнечный свет!

Чудик, укоризненно прищурившись, посмотрел на нее.

— Никакого солнечного света сейчас нет, — поправил он, — в этой части планеты ночь. Но там относительно безопасно, и я сейчас приготовлю для вас карту.

— Если сейчас ночь, то как мы найдем дорогу? — возразила Розалина.

— Я сказал «ночь». Я не сказал «темно», — ответил Чудик, бросив взгляд на Дока.

Пэтси заметила, что он не произнес ни слова, не сделал ни малейшего жеста, однако голем ожил: достал ручку, такую же, как у Розалины — нет, ручку Розалины, догадалась Пэтси; наверное, ее просто скопировали — и начал быстро чертить какую-то схему на клочке оберточной бумаги.

— Это недалеко, — уверил их Чудик. — Около двух километров. Посмотрите, — он выхватил у Дока карту, — идете сюда, мимо этого оранжевого объекта, видите? Перед вами будет открытая местность. Пересекаете луг… здесь обходите озеро и дальше по тропинке. Она выведет вас к лагерю, где вы и будете ждать моего возвращения. Потом…

— Подождите, — снова остановил его Даннерман. — Почему мы должны следовать вашим указаниям?

— Как почему? — удивился Чудик. — Потому что этого хотят Возлюбленные Руководители. А также для того, чтобы спасти собственные жизни, потому что скоро сюда прибудут посланники хоршей.

— Это вы так говорите, — сказал Даннерман. — У нас нет причин верить вам. Мы уже видели, что вы делаете.

Чудик недоуменно уставился на него.

— Вы видели?

— С помощью шлема. Ваши Возлюбленные Руководители взорвали десятки планет…

Похоже, известие неприятно поразило Чудика.

— Я не думал, что хорши захватили эту линию… — простонал он. — На тех планетах жили враги! Они отказались сотрудничать с Возлюбленными Руководителями…

— И вы их всех убили? — в ужасе спросила Пэт.

— Как вы не понимаете? — с отчаянием произнес Чудик. — В этом не было ничего плохого. Мы всего лишь переправили их в бессмертие!

Даннерман покачал головой.

— Боже, — сказал он, не сводя глаз с Чудика. — Но вы отправили наши копии на Землю.

Чудик уже пришел в себя:

— Зачем спорить по мелочам, когда время уходит!.. Конечно, мы отослали ваши копии на Землю, а как еще мы могли получить достоверную информацию? Ваши двойники не пострадали.

Тут уже не выдержала Пэтси:

— Тогда почему они оказались в тюрьме?

— А, — протянул Чудик, — да, я понимаю, что вас беспокоит. Пришлось изменить их память, потому что мы не хотели преждевременно обнаруживать свое присутствие. Потом вы попали под подозрение, когда при вскрытии у доктора Арцыбашевой обнаружили устройство…

Он замолчал, поймав взгляд Розалины.

— При вскрытии… — повторила она.

— К несчастью, да, — грустно подтвердил Чудик. — Ваша копия была первым человеческим объектом с имплантированным устройством. Конечно, мы провели эксперименты с головой трупа на «Старлабе». Но он очень плохо сохранился, и нам не хватило опыта при работе с вашей копией, доктор Арцыбашева. Мне очень жаль… ваш двойник не выжил.

Когда Чудик наконец ушел вместе со своим зомби — оба очень спешили, — пленники получили возможность изучить карту. Пэтси удивилась: Док работал быстро, однако результат получился такой, словно карту долго и тщательно составляли в Управлении геодезии. Кто бы мог подумать, что безмолвный голем способен на такую точность! Но самым важным было то, что все решили отправиться на новое место.

Розалина, пребывавшая в подавленном настроении — а как иначе, подумала Пэтси, ведь ее опасения подтвердились, — после долгого молчания сказала:

— Все ясно. Проблем быть не должно.

— Если мы туда пойдем, — заметил Даннерман. Мартин сердито посмотрел на него:

— А у нас есть выбор? Вы же сами видели, на что способны «посланники».

— Возможно, выбора у нас и нет, — с неохотой признал Даннерман.

Пэтси внимательно посмотрела на него.

— В чем дело? Не хочешь уходить отсюда? Он пожал плечами:

— Мартин прав, наверное, здесь оставаться нельзя. Мне не нравится то, что ждет нас потом. Этот сукин сын хочет, чтобы мы сражались за него! Господи! Мы ничем ему не обязаны. Из-за него-то мы и оказались здесь.

— И все же мы здесь, — рассудила Пэтси. — А эти посланники, похоже, убивают всех, кто им попадает под руку. Может быть, он прав. Может быть, нам нужно драться, чтобы остаться в живых.

Дэн хмыкнул.

— Что-то ты стала очень воинственной.

— Я не хочу умирать раньше времени, что же тут странного? — Пэтси укоризненно покачала головой. — По-моему, тебя учили убивать. Что случилось?

Даннерман покачал головой.

— Случилось то, что меня также учили держаться подальше от тех, кто дерется. Особенно, если это превосходящие силы.

— Понимаю вашу озабоченность, — проворчал Деласкес, — но давайте подумаем об этом после. Вопрос вот в чем: что нам взять с собой? Продукты, конечно; вспомните, что сказал Чудик. Он не ест нашу пищу, так что, возможно, там мы ничего для себя не найдем.

— И как, черт возьми, мы все потащим? — возмутился Джимми, показывая на груду продуктовых пакетов.

— Ну, на это я вам отвечу, — сказал Даннерман. — Воспользуемся теми прутьями, которые я принес, и одеялами со «Старлаба». Сделаем носилки.

Мартин презрительно взглянул на прутья.

— Они слишком толстые, и кольца от одеял не пройдут.

— Возьмем те, которые потоньше. Всё, за работу.

— Эй, — сказали одновременно Пэт и Пэтси, а Пэтрис добавила:

— Это не так-то легко. Чудик назвал расстояние — два километра. Розалина не дойдет.

— Отлично. Она и не пойдет. Мы ее понесем.

— Эти штуки сломаются через десять минут, — возразил Деласкес. — Проще, если я понесу ее сам.

Глава 30 ПЭТСИ

Пока они шли к своему новому дому, Пэтси одолевало беспокойство. Что их ждет? Не заблудятся ли они, следуя маршрутом, наспех обозначенным Доком? Дойдут ли вообще до места, ведь Чудик сказал, что уже наступила ночь? Но когда пленники достигли границы базы — с одной стороны груды застывших машин, с другой — широкая лужайка и лес, — часть сомнений исчезла. Все остановились, подняв головы.

— О Боже, — вздохнула Пэтси. — Это же небо!

Пленники смотрели вверх. Все без исключения. Над ними сияли звезды, куда более яркие, чем тс, которые блестят на небе Земли. И их было намного больше. Красные и голубые, белые и желтые. На Земле цвет звезд приглушен, и надо как следует присмотреться, чтобы понять, что Бетельгейзе, например, не белая, а рыжеватая. Здесь никаких сомнений не оставалось. Звезды горели отчетливо, как «глаза» светофора. По меньшей мере тысячи их сияли ярче, чем Венера. Не меньше десяти светили даже сильнее Луны. Пэтси подумала, что при таком свете можно читать книгу. Или делать операцию на мозге.

Рядом с ней вздохнула Пэт.

— Знаете что, друзья? — пробормотала она. — Мы определенно не в Канзасе.

Два километра — не так уж много: иногда утром до завтрака Пэтси пробегала больше по дорожкам парка; правда, это было давно, в бытность ее доктором Патрицией Эдкок, которая не только бегала, но и раз в неделю занималась в гимнастическом зале.

Те дни в прошлом. Пребывание в крохотной камере выбило Пэтси из формы, и двухкилометровая прогулка далась с трудом.

Они по очереди тащили носилки, нагруженные продуктами со «Старлаба», и помогали тяжело ковыляющей Розалине, которую большую часть времени нес на спине Мартин.

Но сколько же интересного оказалось вокруг! Пошатываясь под тяжестью носилок, Пэтси смотрела то под ноги, то в небо, а когда Джимми Лин сменил ее, она с удовольствием обнаружила, что идет рядом с Пэтрис.

— Знаешь, что я думаю? — шепнула Пэтси. — Я думаю, что мы с тобой в середине сферического скопления!

Пэтрис нагнулась, подняла пару скатившихся пластиковых пакетов и забросила их на носилки.

— Пэт тоже так считает, — шепнула она в ответ. — Мы уже говорили об этом. Знаешь, поначалу я решила, что мы в ядре галактики! Плотность звезд примерно такая же. Но тогда бы…

— Эй, сзади! — окликнул их Даннерман. — Будьте повнимательнее, а то мы все растеряем.

Он остановился у края темного озера и, опустив носилки, стал вместе с Розалиной и генералом изучать карту. Джимми Лин почему-то не присоединился к «военному совету», а подошел к Пэтси.

— Что вы там говорили о сферическом скоплении? Пэтрис нахмурилась.

— А в чем дело?

— Ну, для начала, что это такое?

— То, что и есть. Скопление тысяч звезд, более или менее напоминающее форму шара. Если мы действительно в скоплении, то до дома очень далеко. Самые близкие скопления находятся на расстоянии не менее нескольких тысяч световых лет от Земли.

Джимми посмотрел вверх, потом покачал головой.

— А откуда вы знаете, что мы не в ядре нашей галактики? Христо Папатанассу как-то рассказывал…

— Что там тоже большие скопления звезд? Конечно. Однако там есть и кое-что еще — огромная черная дыра. Если бы мы оказались где-то поблизости, то уже умерли бы от радиации.

— Тише! — крикнул им Даннерман. — Слышите?

Они замолчали, и тут Пэтси услышала глухой звук, какой бывает, когда лопается пузырь, только сильнее. Ей стало не по себе.

В следующую секунду Пэтси увидела, что это. От зарослей к озеру, справа от них, метрах в тридцати, ползло нечто. Точнее «нечто» было два: одно больше, другое поменьше. Пэтси не рассмотрела детали, но головы существ с огромными пастями и широкими ноздрями напоминали головы гиппопотамов… с чем-то похожим на усы. Точнее, поправила она себя, не усы, а щупальца, как у осьминога. Тела тюленьи, и передвигались чудовища с помощью ласт. У нее на глазах то, что поменьше, соскользнуло в воду, а второе разлеглось на берегу и, полежав, издало тот же глухой звук.

— Боже, — пробормотала Пэт. — Я ошиблась или на них действительно было что-то вроде ошейников?

— Возможно, это домашние животные, — сухо заметила Розалина. — Хотя желания возвратить их хозяевам у меня нет. Ну, пойдем?

Они обогнули озеро, держась подальше от берега и настороженно поглядывая на тихую темную гладь, из-под которой могло появиться все, что угодно. Никто, однако, не появился.

До места было уже недалеко. Они пересекли луг с восхитительно фосфоресцирующей травой, распространявшей запахи лука и мяты. Пару раз Пэтси казалось, что из леса доносится какой-то стук, а однажды Джимми напугал всех, когда внезапно остановился и заявил, что над ними кто-то пролетел. Потом путники перешли невысокий холм, за которым лежала залитая звездным светом долина. На другой стороне речушки, бегущей по ее дну, виднелись какие-то строения.

— Похоже на палатки, — изумленно сказала Пэтрис.

— Да, — кивнула Розалина, собираясь с силами для последнего перехода. — Чудик ведь говорил, что жилище для нас готово.

— Палатки не жилище, — пожаловался Джимми и, сделав несколько шагов, воскликнул: — Боже, это даже не палатки, а какие-то юрты! В Китае в таких живут уйгуры. А запах…

Подойдя ближе, Пэтси тоже ощутила знакомый запах специй и гнили. Но, с другой стороны, она и сама источала далеко не самые соблазнительные ароматы, а рядом журчал ручей.

О воде подумала не она одна. За спиной раздался голос Даннермана.

— Интересно, можно ли пить эту воду? К нему, хромая, подошла Розалина.

— Ничего другого не остается, — сказала и, болезненно поморщившись, наклонилась над ручьем.

Ее примеру последовали остальные. В этом месте дно было каменистое, и в свете звезд вода казалась хрустально чистой. И совершенно лишенной каких-либо признаков жизни: ни рыб, ни насекомых, вообще ничего.

Пэтси опустила палец в воду и тут же пересмотрела свои планы насчет купания — холодно. Рядом с ней Даннерман не без колебания зачерпнул воду рукой, понюхал, попробовал на вкус.

— Вроде бы все в порядке, — с сомнением сказал он. — На вкус нормальная.

Пэтси хватило и этого. Она тоже зачерпнула из ручья и выпила. Потом выпила еще и еще, только тут поняв, насколько сильна мучившая ее жажда. Другие делали то же самое, следуя примеру Даннермана.

— Может быть, нужно было сначала вскипятить? — задумчиво заметила Розалина.

— Как? — спросила Пэт, но Пэтси уже не слушала. Ей вспомнился давний случай, когда жестокий приступ диареи настиг ее во время пикника. Но здесь ведь ни медикаментов, ни медицинских учреждений, куда можно было бы обратиться, чтобы успокоить взбунтовавшийся кишечник.

Впрочем, теперь уже поздно; все — точнее, все мужчины, поправила она себя; женщины больше помалкивали — предлагали свои планы.

— Надо разжечь костер, — сказал Джимми.

— Сначала следует позаботиться о Розалине, — возразил Мартин. А Даннерман настаивал на том, чтобы в первую очередь проверить лес.

— Сначала костер, — упорствовал Джимми. — Мы сможем что-нибудь приготовить, а огонь отпугнет хищников.

— В чем готовить? — спросила Пэт.

Вполне разумный вопрос, подумала Пэтси, с тоской вспомнив свою столь редко использовавшуюся по назначению кухню в Нью-Йорке с ее кастрюльками, чайниками и сковородками. Не придется ли заняться гончарным делом? Добывать глину? Изобретать гончарный круг, как они делали на каких-то полузабытых курсах в колледже?

Джимми стоял на своем.

— Принесите мне веток, — приказал он. — Лучше сухих, опавших, а об остальном я позабочусь сам. — И, видя, что споры продолжаются, добавил: — Не забывайте, я был скаутом в школе Камехамеха.

В итоге проиграл Даннерман. Разведку, решили они, можно отложить до утра. Мартин и Джимми занялись своими делами. Пэтси отправилась за дровами, настороженно прислушиваясь и опасливо вглядываясь в лес. Даннерман достал пластиковый нож и резал ветки; а Мартин заставил Пэт и Пэтрис вытащить все из юрт для проверки. Полезного оказалось мало: несколько более или менее сохранившихся матрасов — все остальное было старым, развалившимся, гнилым. Матрасы тоже выглядели сомнительно; никто бы не рискнул назвать их удобными. Они представляли собой мешки, наполненные травой, листьями и даже мелкими сучками, и достигали трех метров в длину и метра в ширину.

Так или иначе Мартин признал матрасы пригодными и распорядился положить четыре в большую и менее грязную из юрт, а три других во вторую. Интересно, подумала Пэтси. уж не собирается ли генерал превратить юрты в разделенные по половому признаку спальни. Убедившись, что Розалина устроена со всем возможным комфортом, Мартин стал помогать Джимми с костром. И тут Джимми показал им настоящее чудо, добыв огонь с помощью палочки и камня. Через десять минут костер уже весело потрескивал, а Джимми расхаживал вокруг, отдавая указания.

— Только небольшие ветки, не надо много дров… У нас будет индейский костер, который не скоро прогорит. Ну а теперь, кто хочет настоящей домашней еды?

Но есть уже никому не хотелось. Только спать. Разведка могла подождать, еда могла подождать — день получился долгим и трудным. Пэтси устала не меньше других, и все же изъявила желание нести первую вахту у костра. В глубине души она рассчитывала, дождавшись, когда все уснут, забраться в воду и смыть хотя бы часть грязи со своего давно немытого тела. Мечта жила недолго: опустив в воду палец, Пэтси поняла, что не выдержит такого холода.

Поддерживать огонь оказалось совсем не трудно. Указания Джимми были точны: не более четырех-пяти веточек за раз, не подбрасывать ничего, пока есть пламя, потому что оно им не нужно, нужны только раскаленные угли. Пэтси не знала, что делать с длинными ветками, слишком большими для маленького костра.

Ломать их не хотелось — можно было разбудить спящих, да и сил у нее не оставалось, а нож Даннерман куда-то убрал. В конце концов она нашла простое решение и стала класть длинные ветки поперек костра, чтобы они прогорали посередине и легко ломались пополам. Вот и все. Труднее было не уснуть. В первый час адреналина в кровь добавлял страх. В лесу что-то постукивало, иногда с дерева с шуршанием падал лист, однажды неподалеку зарычал какой-то зверь (оказалось, что это захрапел Мартин) — каждый звук отзывался тревожным сердцебиением.

Пэтси думала, что вот-вот из-за деревьев выпрыгнет неизвестное чудовище, однако время шло и ничего не происходило, а страх, хотя и не ушел, но изменил характер. Неужели им действительно придется противостоять всей мощи оружия хоршей, полагаясь на какие-то принесенные Чудиком игрушки? Нужно ли вообще вступать в бой? Или Даннерман прав и лучше держаться в стороне от воюющих сторон? И самое главное, насколько верно обещание вечного блаженства, которое принесет этот невероятный Эсхатон? Вопросы крутились в голове, не давая покоя уставшему мозгу, а ответов, конечно, не было. Пэтси подумала, что, пожалуй, их слишком много.

Но стоило поднять голову, как перед ней представало чудо, увидеть которое она никак не ожидала. Пэтси не знала, как его назвать. Лучше всего подходило одно слово — величественное. Она заметила, что звезды, как им и полагается, перемещаются по небу: пара голубовато-белых маяков, висевших над горизонтом, когда они достигли озера, пропали из виду, а на другой стороне полусферы появилось нечто новое и совершенно загадочное. Потоки бледного света, протянувшиеся от новых звезд, — некоторые из них были ярче самих звезд, — заставили Пэтси прищуриться. Она вдруг поняла — и поежилась от охватившего восторга, — что это звезды «крадут» друг у друга газ; прежде ей приходилось видеть нечто подобное только на фотографиях, полученных со «Старлаба».

Пэтси так увлеклась созерцанием небывалого зрелища, что не заметила, как сзади подошел Даннерман. Он окликнул ее по имени, и Пэтси даже подскочила.

— Боже, Дэн-Дэн! Что ты делаешь?

— Пора менять тебя, — ответил он и тоже посмотрел на небо. — Что за черт? Оно словно под микроскопом.

Пэтси была рада, что может объяснить ему хоть что-то.

— Обмениваются материей. Такое происходит, когда звезды близко друг к другу, а здесь, на мой взгляд, расстояние между ними меньше, чем между Солнцем и Плутоном. Так что ты, Дэн, смотришь на самое сердце звезд. Если наши модели эволюции звезд верны, — продолжала она, горя желанием поделиться знаниями по теме, — то некоторые из этих звезд были красными гигантами, но обновились, лишившись части газа. Они стали так называемыми «блуждающими звездами», и температура на их поверхности в пять-шесть раз выше, чем на Солнце. Плохо то…

Даннерман остановил ее, подняв руку.

— Пожалуйста, Пэтси, не надо о плохом, ладно? Лучше иди и поспи, пока есть возможность. Уже почти утро.

Конечно, он был прав. Далекий горизонт уже начал светлеть, а Пэтси вдруг ощутила всю тяжесть накопившейся усталости. Войдя в юрту, она с удовольствием растянулась на матрасе. Пэт заворочалась, Розалина что-то пробормотала во сне. Постель оказалась не слишком удобной. Чтобы спать на ней, подумала Пэтси, надо быть броненосцем. Она закрыла глаза.

Даннерман не услышал, что плохо…

Плохо то, что некоторые из этих звезд-каннибалов рано или поздно пресытятся украденной у других массой, и тогда вспыхнет новая или даже сверхновая, и прилегающее пространство зальет потоком всевозможных излучений. Когда это случится? Астрономическая шкала времен совсем другая, чем человеческая. Возможно, через несколько столетий… Но когда это все же произойдет…

Что ж, тогда это место потеряет все свое очарование, и тот, кто окажется под открытым небом, внезапно превратившимся в источник смертельной радиации, вряд ли проживет долго.

Глава 31 ПЭТСИ

Когда Пэтси проснулась, было уже совсем светло; неподалеку от юрты кто-то на кого-то кричал. Высунувшись, она увидела, что кричит Даннерман. А кричал он на Пэт, спокойно развешивавшую на ветке свое мокрое белье.

— Надо же додуматься разгуливать в одиночку! Кто знает, что там, в лесу?

— Ты же сам сказал, что нам необходимо проверить местность, — ответила Пэт, перекидывая через ветку бюстгальтер.

— Не в одиночку же!

— Нет, — сказала Пэт, признавая справедливость упрека, но, подумала Пэтси, вовсе не раскаиваясь в содеянном. — Мне нужно было подождать, пока проснутся остальные. Но, Дэн, я наткнулась на чудесный пруд совсем рядом с речкой и искупалась. Конечно, у меня не было мыла, да и вода оказалась холодной. Но ты представить себе не можешь, насколько лучше я себя чувствую. Может, сходим туда вдвоем попозже? — Она заметила Пэтси. — Доброе утро. Хорошо выспалась?

Черт бы побрал эту женщину, подумала Пэтси. Да и его тоже. Ругаются так, словно женаты уже несколько лет. Она ничего не ответила, просто повернулась и направилась к кустам. Радуясь возможности сделать наконец хотя бы самое необходимое без посторонних, Пэтси немного смягчилась.

Да, следует признать, это ревность. Ревность к Пэт, наладившей такие отношения с Дэном. И еще зависть к человеку, успевшему искупаться.

На обратном пути она остановилась у ручья и, оглядевшись, быстро нашла заводь, образовавшуюся на излучине. За ней начиналась роща с высокими деревьями, изумрудно-зеленые листья которой мягко покачивались от ветерка. Вот то, что необходимо в первую очередь, решила Пэтси. Возможно, не сейчас — Пэт жаловалась, что вода еще холодная, — но потом, как только воздух немного согреется.

Удивительно, как одна мысль о купании улучшила настроение. Пэтси посмотрела вверх — синее небо, белые хлопья разбросанных по нему облачков, какие обычно предвещают хорошую погоду, и солнце. Солнце! Конечно, не то солнце, к которому они привыкли на Земле: это было куда больше и какое-то уж очень оранжевое. Но не сравнить с тем унылым белым светом, который постоянно струился с потолка их камеры. Пэтси также отметила, что даже в столь яркий день некоторые звезды оставались заметны.

Нет, никакое оно не ужасное, это место, а очень даже милое: на деревьях Пэтси увидела грозди ярко-желтых ягод, в траве (хотя на самом деле это не было травой, решила она) тут и там мелькали цветы. Возможно, впереди их ждет мало хорошего, но, подумала она, пока что все не так уж плохо.

Так что, вернувшись в лагерь, Пэтси бодро улыбнулась Пэт и Дэну и присоединилась к Розалине и Деласкесу, занимавшимся чем-то у горки продуктов. Не было только Джимми и Пэтрис, но едва эта мысль промелькнула у нее в голове, как они вышли из юрт. Пэтрис, не говоря ни слова, направилась к кустам, а Джимми, потягиваясь, зевая и не обращая внимания на остальных, устремился прямиком к костру.

На взгляд Пэтси, с костром все было нормально. Уголья не прогорели, а испускали положенное тепло, две-три только что подброшенные ветки еще не успели разгореться. Однако Джимми явно счел состояние своего детища неудовлетворительным. Он переложил ветки и добавил еще две, бормоча что-то под нос. Потом огляделся и, увидев рядом Розалину, спросил:

— Что вы там делаете?

Она не обиделась на его требовательный тон.

— Пересчитываем пакеты и ищем контейнеры, в которых можно было бы вскипятить воду.

— Так я и думал, — с оттенком превосходства сказал Джимми. — Разве я не говорил, что займусь всем этим сам? Вам надо только найти контейнер побольше и налить в него воды, пока я принесу несколько камней.

Принесенные камни — Пэтси обратила внимание, что все были величиной примерно с мяч для гольфа, — Джимми осторожно положил на угли.

— Дайте мне десять минут, — изрек он с видом опытного путешественника, обучающего зеленых юнцов азам походной жизни. — Камни накалятся, мы опустим их в воду, и она моментально согреется.

— Да ты настоящий бойскаут, — невольно восхитилась Пэт. Джимми не снизошел до ответа, а удалился к деревьям, подгоняемый требованиями мочевого пузыря.

— Вот скотина, — миролюбиво заметил Даннерман и взглянул на Пэт. — Съедим чего-нибудь? И на разведку!

— Если Розалина закончила ревизию, — сказала Пэт, кивая в сторону сложенных штабелем пакетов.

— Через минуту, — отозвалась старая дама. — Мартин нашел еще пару пакетов, наверное, мы их потеряли.

Как он мог что-то найти, удивилась Пэтси, если стоит совсем в стороне от места, где они проходили? Она посмотрела на Деласкеса — генерал держал в руках два пакета с рагу и почему-то хмуро всматривался в землю.

— Кто-то их погрыз, — сообщил он. — И похоже, я знаю кто. Только они подохли.

План Джимми удался на славу, если не считать, что кто-то обжег пальцы, перенося камни из костра в воду, и вскоре в контейнере уже булькало рагу. Все же полностью оно не сварилось, оставшись жестким. Впрочем, это не имело большого значения. У Пэтси пропал аппетит, когда она увидела трех мертвых существ, похожих на заросших шерстью ящериц; их открытые пасти застыли в смертельном оскале.

— Другая химия, — туманно объяснила Розалина. — Похоже, я что-то позабыла, но сейчас вспомню.

Когда кто-то спросил, о чем речь, она объяснила:

— Я думала, что мы могли бы попробовать те фрукты с деревьев, однако если наша пища убила их, то вряд ли их пиша пойдет на пользу нам.

Пэтси отставила рагу и посмотрела на оставшийся у них запас продуктов. Неужели это все, что есть, и пополнения не будет? Выводы показались не очень обнадеживающими.

— Розалина, нас здесь семеро; как вы думаете, на сколько этого всего хватит?

Розалина взглянула на список.

— Посмотрим… три раза в день… это двадцать одна порция… у нас двести семьдесят три порции… итак, тринадцать дней. Может быть, немного больше.

— А потом?

— Полагаю, — твердо сказала Розалина, — к тому времени Чудик вернется с оружием, и мы захватим базу со всеми продуктами со «Старлаба».

— Или нет, — сказала Пэтрис. Розалина кивнула.

— Или, возможно, нас убьют при попытке захватить базу, и никакой проблемы не будет.

— Тогда зачем вы пересчитывали пакеты? Она пожала плечами.

— Наверное, учитывала возможность того, что Чудик все-таки не вернется.

Пэтси знала, что услышит это, но лучше ей не стало.

— А если Чудик не вернется, то как скоро мы умрем от голода? Розалина не ответила, и пока она думала, в разговор вступил Даннерман:

— Ты когда-нибудь слышала о человеке по имени Уильям Блай?

— Кажется, нет.

— Он был капитаном парусника «Баунти». Очень давно. На мой взгляд, изрядный сукин сын даже по меркам того времени. В общем, его экипаж взбунтовался. Об этом написали книжку. Ее я не читал, но однажды театр, в котором я работал, ставил по ней мюзикл. У меня была роль первого помощника, того, кто возглавил мятеж. Его звали Флетчер Кристиан.

— Я не знала, что ты еще и поешь.

— Кто сказал, что я пою? В театре на это не обращали особого внимания. Мне тоже было все равно: они ничего не платили, но там встречались отличные девушки. Ну так вот, Кристиан приказал мятежникам дать капитану и тем, кто его поддержал, лодку, хотя мог бы их повесить. Еще им дали запас продуктов на два дня, и капитан Блай доставил своих людей в какой-то английский порт в паре тысяч миль от того места, где их высадили. Они гребли шесть или восемь недель, прежде чем достигли суши, и все это время пили только воду, которую удавалось собрать от дождей, и ели пищу, которая была рассчитана на два дня.

Пэтси задумалась. Еще месяц или два в этом месте без всякой еды? И без надежды на спасение?

— Не очень хорошая новость. Даннерман кивнул.

— Нам вовсе не обязательно есть три раза в день. Думаю, и двух хватит. Выиграем еще пару недель.

— Тоже не очень хорошая новость.

Глава 32 ПЭТСИ

Когда все поели, Пэт и Дэн отправились на разведку. Никого не удивило, что они ушли, взявшись за руки. Никто ничего не сказал, кроме, конечно, Джимми.

— Посмотрите-ка, — ухмыляясь, буркнул он и указал на развешанное на ветке белье Пэт. — Леди оставила штанишки. Наверное, посчитала, что они ей помешают, а?

Никто не отозвался, и только Пэтси заметила:

— Закрой рот. — Она отвернулась и отошла к Пэтрис, которая сидела на земле и перебирала какие-то вырезанные из дерева предметы, найденные в юрте. — Чем они занимаются, не твое дело. — И, понизив голос, добавила: — Хотя, знаешь, он прав. Как насчет искупаться?

— Немного погодя, — с отсутствующим видом ответила Пэтрис, разглядывая какую-то почерневшую от времени деревяшку длиной с полруки, с одним закругленным концом и другим плоским. — Розалина тоже хочет пойти, но она сейчас отдыхает. Пэтси, как ты думаешь, что это?

Пэтси задумалась. Хотя предмет и был далеко не новым, она не сомневалась в его предназначении.

— Я бы сказала, что это лопатка для снега… если, конечно, здесь когда-нибудь выпадал снег. По крайней мере, очень похоже.

Она опустилась на корточки перед кучкой находок. Большинство оказались деревянными — лопатки, палка с заостренным и обожженным концом (слишком толстая для копья; может быть, какой-то штырь?), нечто похожее на вилку для салата и еще несколько вещей, совершенно незнакомых.

— Ты заметила, здесь нет ничего металлического? — удивилась Пэтси. — Что-то вроде каменного века?

— Больше похоже на доколумбову Америку, — задумчиво сказала Пэтрис. — Юрты довольно хорошо построены… а это не письмо? — Она показала на овальный кусок дерева с выцарапанными на нем знаками. — Интересно, кто были эти люди?

Но Пэтси не хотелось думать о них. Наверное, высокие и худые, жили в юртах, занимались земледелием — у реки сохранился разработанный участок земли, — однако они исчезли. Вот и все, что стало известно о них, и самым важным было последнее. Эти люди исчезли. Больше узнать о них ничего не удастся; но когда Пэтси сказала об этом, Пэтрис как-то странно посмотрела на нее.

— Ты уверена? Не думаешь, что мы все встретимся, когда наступит Эсхатон?

Пэтси промолчала, поднялась и отправилась собирать камни для костра. Вот уж о чем ей совершенно не хотелось думать.

Вскоре проснулась Розалина и заявила, что пора отправиться на поиски приключений и искупаться. Однако первое происшествие ждало их раньше. Пэтрис отвела Розалину в «дамскую комнату», а Мартин отошел в сторону, чтобы осмотреть ту часть рощи, в которой они еще не были. Через несколько секунд он вернулся, явно чем-то озадаченный.

— Там что-то странное. Пойдемте посмотрим.

Они последовали за ним, и Пэтрис сразу поняла, что имел в виду Деласкес.

Кривые деревца, которые они использовали для костра, стояли словно по линейке: на одной стороне их ветви торчали в разные стороны, а на другой были расположены под острым углом. За деревьями виднелись густые заросли кустарника, но ни один куст не забирался на территорию, занятую деревьями, и наоборот.

Розалина присмотрелась к разделительной линии, потом, поморщившись, присела и провела рукой по земле. Под листьями обнаружилась та же самая полоса, которая окружала их камеру и состояла из металлических и стеклянных сегментов.

— Знаете, что я думаю? — задумчиво спросила она. — Здесь прежде стояли такие же стены.

— Согласен, — кивнул Мартин. — И стояли, должно быть, очень долго, потому что деревья успели вырасти, приспособившись к ним.

Пэтси вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что там, за кустами, и у нее перехватило дыхание.

— Посмотрите!

На открытом пространстве, начинавшемся за леском, стояли ровные ряды каких-то высоких насаждений.

— Похоже, поле, — сказала Пэтрис. — А там тропинка и… Эй, что это за штука на земле?

«Штука» явно была какой-то машиной. Три колеса размером с велосипедное, с деревянными спицами, и, как заметила Пэтси, вся конструкция оказалась деревянной с чем-то вроде корзины посредине. Тележка для плодов? Но если есть поле, то где же те, кто его обрабатывает?

И опять все произошло внезапно. Из-за насаждений появилось существо с дюжиной похожих на бананы фруктов или початков, или чего-то еще, и уставилось на них.

Ничего подобного Пэтси никогда не встречала, но даже при первом взгляде ей показалось, что в нем есть что-то смутно знакомое. Существо напоминало модель древнего динозавра с массивным туловищем и длинной шеей. Она вспомнила, что их называли, кажется, апатозаврами, только в данном случае апатозавр был покрыт густой вьющейся шерстью, клочки которой торчали из-под цветастой расшитой рубашки и килта, надетых на бочкообразное, величиной с арбуз, туловище, а над крошечными глазками нависала самая настоящая челка. Апатозавр был небольшой — от кончика хвоста до головки на крепкой, длинной шее не более двух метров. Он стоял на задних лапах, а в передних — нет, решила Пэтси, не лапах, руках — держал то, что только что собрал.

Люди изумленно смотрели на существо, которое, похоже, окаменело от страха. Потом оно издало резкий мяукающий звук, выронило свой урожай и бросилось к стоявшей на тропинке машине. Теперь Пэтси увидела, для чего нужна корзина. Она поддерживала брюхо существа, которое улеглось на машине и, работая ногами, привело в движение задние колеса. Руки легли на румпель, направлявший, по-видимому, переднее колесо. Машина удивительно резво побежала по тропинке, и длинная шея еще раз повернулась, словно для того, чтобы люди увидели испуганные глаза аборигена.

Когда существо скрылось из виду, первой пришла в себя Пэтрис.

— Он не похож ни на одного из Семи Гномов, — задумчиво сказала она. — И уж конечно, это не Возлюбленный Руководитель. Хотя готова держать пари, что где-то я видела похожего.

У Пэтси было такое же чувство.

— Может быть, он пленник, как и мы? Может быть, здесь есть и другие разумные существа, например, те, которых мы видели вчера у озера?

— Нет-нет, — покачала головой Пэтрис. — У этого есть велосипед и одежда, а у тех не было ничего.

Розалина вздохнула и повернулась, оперевшись на руку Мартина, как всегда оказавшегося рядом.

— Подумайте, Пэтрис. Если вы живете в воде, зачем вам велосипед? Или, если уж на то пошло, одежда? Мы носим ее как защиту от непогоды, но под водой нет непогоды. В общем, мне пора помыться.

Мартин встревоженно огляделся:

— Рискованно. Может, наш знакомый отправился за помощью?

— Может быть, — согласилась Розалина, — но я все равно хочу хоть немного смыть грязь. Мне это действительно нужно.

— Возьмем пару копий, — сказала Пэтси.

— Я тоже пойду, — настаивал Мартин.

— Ну уж нет, — возразила Пэтрис.

В конце концов осторожность взяла верх над стыдливостью, если, конечно, можно говорить о какой-то стыдливости после того, как они столько дней провели голыми в камере. Достигнутый сторонами компромисс состоял в том, что Мартин донесет Розалину до заводи, а Джимми Лин останется следить за тропинкой, по которой уехал на велосипеде динозавр. Пока женщины будут купаться, Мартин останется на берегу, спиной к воде.

— И не подсматривать, — добродушно предупредила Розалина, когда они начали раздеваться.

Пэтси первой избавилась от одежды, но задержалась, пораженная тем, как выглядит Розалина. Старая женщина напоминала скелет. Груди, никогда не бывшие полными, превратились в складки кожи, ребра торчали, колени и локти напоминали кости, обтянутые кожей.

Пэтрис повела Розалину к воде, а Пэтси, смущенно отвернувшись, отошла в сторону. Вода еще не согрелась, однако все же не была ледяной. Окунувшись, Пэтси поплыла. Хотя бояться было нечего, она то и дело невольно поглядывала в сторону леса, но вскоре совсем забыла о страхе, отдавшись восхитительному чувству легкости и чистоты…

Она перевернулась на спину, чтобы посмотреть на плескавшихся на мелководье Пэтрис и Розалину. Пэтрис все еще держала в руке металлический прут, и на мгновение у Пэтси шевельнулась мысль, не слишком ли опрометчиво она поступила, удалившись от остальных. Мало ли что может случиться…

Она огляделась вокруг… и увидела над водой три или четыре пары глаз.

Пэтси вскрикнула и изо всех сил погребла к берегу. Доносящиеся оттуда крики подгоняли ее. Доплыв до берега, Пэтси встала на ноги. Мартин уже стоял по колено в воде, ожесточенно тыкая во что-то копьем. Глаз видно не было, но вода вдруг забурлила, как будто там двигалось нечто большое. Пэтрис помогала Розалине выйти из реки, и когда она оглянулась, Пэтси заметила выражение паники на ее лице.

Она побежала к ним по берегу, задержавшись на секунду, чтобы схватить прут, лежавший возле одежды. Мартину могла понадобиться помощь.

Помощь действительно требовалась. Что-то огромное и серое восстало из воды за спиной генерала, он крикнул — слов Пэтси не разобрала — и упал лицом вперед.

— О Боже! — вырвалось у Пэтси. — Оно его схватило!

Пэтси не колебалась. Она вбежала в воду, где лежал Мартин, заметив рядом с ним какое-то пятно. Кровь? Чья? Неужели Мартина? Нет, пятно было в стороне, там, где еще бурлила вода. Деласкес не шевелился. Мертв? Пэтси попыталась представить себе, каково это — быть убитым, умереть вот так, внезапно, без предупреждения…

Может, он еще не умер?.. Не выпуская прут, Пэтси ухватила Мартина за длинные жесткие волосы и попыталась вытащить из воды. Генерал весил вдвое больше, чем она. Пэтси едва удалось сдвинуть его с места. Время уходило; если амфибия и не убила Мартина, он может утонуть. На помощь пришла Пэтрис, и они вместе вытащили Деласкеса на берег.

Пэтси снова вошла в воду, держа копье наготове и наблюдая за расплывающимся по поверхности пятном. Какое-то существо уже вылезло на противоположный берег. Хорошо, облегченно подумала Пэтси, оно удирает. Существо не было похоже на гиппопотама, скорее, на моржа. Выбравшись на сушу, оно поползло прочь, усиленно работая ластами. Потом остановилось, повернулось, посмотрело на Пэтси выпученными глазами и вдруг подалось вперед, зачерпнуло ластами ил и, вылепив «пирожок», запустило им в Пэтси.

Комок упал, не долетев до берега, и Пэтси чуть не рассмеялась от такого жалкого проявления враждебности. Оно напугано не меньше, чем мы, подумала она. Ей и в голову не пришло, что врагов может быть несколько.

Пэтси даже не заметила того, который подобрался сзади. Она вообще ничего не увидела, только ощутила прикосновение чего-то холодного к спине и резкую боль от электрического шока. Вот когда Пэтси Эдкок получила ответ на свой вопрос и узнала наконец, что чувствует тот, кто умирает.

Глава 33 ДЭН

Держась за руки, они прошли не более сотни метров. Потом обняли друг друга за талию и не спеша двинулись дальше, не исследователи, а влюбленная парочка. При этом ни Дэн, ни Пэт не позабыли о цели своей прогулки: разведать местность. Даннерман заметил, что тропинка, по которой они шли, хорошо утрамбована ногами каких-то существ. Впрочем, похоже, в последнее время ею пользовались не часто, потому что кое-где она уже заросла колючей травой.

Пэт первой обратила внимание на то, что деревья очень напоминают вишню, хотя ягоды на них покрыты жесткими чешуйками и смахивают скорее на маленькие ярко-красные ананасы. Даннерман указал на высокий холм, поднимавшийся слева от них на добрую сотню метров.

— Можно подняться и как следует оглядеться. Но только в следующий раз.

При этом оба знали, что больше всего их интересует отнюдь не география, и когда Пэт посмотрела на Даннермана, тот, разумеется, поцеловал ее. Теперь вопрос заключался только в том, кто раньше избавится от одежды. Они не теряли время зря. Недели вынужденного воздержания и чрезмерной близости сделали ненужными какие-либо прелюдии.

Потом, когда все закончилось, Даннерман приподнялся, опершись на локоть, и посмотрел на Пэт.

— Знаешь, я много думал об этом, когда мы были детьми.

— Я тоже, — сказала она, притягивая Дэна за уши, чтобы поцеловать. — Но сейчас здесь не очень удобно. Только не отпускай меня, подожди. В следующий раз надо взять с собой одеяло. Трава ужасно колючая.

Они прошагали еще немного по тропинке, вспомнив, что в их обязанности входит поиск всего мало-мальски интересного. Ничего особенного обнаружить не удалось. Потом Дэну пришло в голову, что, возможно, не следовало уходить так далеко от остальных — Чудик мог вернуться, и тогда им придется всерьез обдумать его безумный план по захвату базы Возлюбленных Руководителей. С другой стороны, Чудик может и не вернуться. Тогда нужно будет думать хотя бы о том, как выжить. Но сейчас ему было хорошо и рассуждать о таких делах совсем не хотелось.

Так замечательно Дэн давно уже себя не чувствовал, наверное, с тех пор, как они отправились на «Клипере» к «Старлабу». А возможно, и намного дольше.

Наконец Пэт сказала:

— Может быть, вернемся?

Даннерман недоумевающе посмотрел на нее.

— Ты так думаешь? Я полагал, что… мы могли бы…

— Конечно, могли бы. — Она погладила его по плечу. — И можем. Не обязательно здесь. Возле юрт вполне хватает милых, уютных местечек, так что всегда можно уединиться и… — Она остановилась и удивленно посмотрела на него. — В чем дело?

— Ну… это не очевидно, — ответил он. Пэт громко рассмеялась.

— Ох, Дэн-Дэн. Неужели ты думаешь, что там есть хоть одна живая душа, не догадывающаяся о том, что мы здесь делаем? Пойдем. Давай посмотрим, сможем ли мы вернуться, не заблудившись.

Конечно, они не заблудились, потому что не удалялись от хорошо заметной тропинки, и конечно, Пэт была права. Даннерман без проблем переключился на другое. Приятное ощущение недавней близости не ушло, но он не забыл сорвать несколько ярко-красных ягод, чтобы отнести в лагерь, и снова мысленно вернулся к составлению планов на тот случай, если Чудик все же принесет обещанное оружие.

Подготовка и опыт работы в Бюро приучили Дэна к тому, чтобы всегда смотреть в будущее, просчитывать шансы, рассматривать варианты. Если, несмотря ни на что, им все же придется вступить в бой с машинами хоршей, то первое, что понадобится, это информация. Необходимо знать, в чем уязвимость противника, его слабые стороны, нужно подумать, как применять полученное оружие. Наверняка генерал и Джимми Лин сумеют разобраться с любым вооружением, но вот женщины…

— Пэт? — спросил он. — Как тебе удавалось управляться с тем пистолетом, который ты носила на Земле?

Пэт не слушала. Что-то совсем другое привлекло ее внимание.

— Слышишь? — с внезапным беспокойством спросила она. Но Дэн уже уловил доносившиеся издалека крики и, не ответив Пэт, побежал.

Когда Дэн и Пэт добежали до заводи, картина, представшая перед ними, была совсем другой, далекой от мирной идиллии, в которой они пребывали последний час.

Мартин Деласкес лежал у самой воды лицом вниз, и голая Розалина пыталась перевернуть его на спину. В нескольких метрах от них одетый Джимми Лин и голая Пэт тащили из воды еще одну Пэт, тоже голую. Он не видел, что угрожает им всем, но женщины кричали что-то об амфибиях.

Амфибии? Как? Что они делают здесь, вдали от своего озера?.. Потом Даннерман увидел маленькие глазки совсем недалеко от берега, и сомнения рассеялись. Впрочем, времени терять было некогда. Они с Джимми оттащили грузное тело Мартина Деласкеса от берега, а две Пэт сделали то же самое с третьей.

— Дай мне, — задыхаясь, бросил Джимми и, отстранив обеих Пэт, склонился над пострадавшей: его скаутская подготовка снова оказалась как нельзя кстати.

Даннерман, взяв копье, отошел к реке. Оглядевшись, он увидел, что Джимми делает искусственное дыхание Пэт, а остальные пытаются, подражая ему, вернуть к жизни генерала. Даннерман не мог отличить одну Пэт от другой; они были абсолютно идентичны.

Если амфибии и желали атаковать врага на суше, то все же пока не рисковали. Даннерман знал, что они близко, видел, как бурлит вода, даже пару раз заметил мелькнувшие серые тела; но, похоже, их больше занимал свой раненый, которого они старались оттянуть на более глубокое место, чем существо, нанесшее ему рану. Убедившись, что, по крайней мере пока, амфибии не угрожают, Даннерман отступил от реки.

Повернувшись, он увидел, что Мартин заворочался, закашлялся, открыл глаза и даже попытался сесть. Но вот другая Пэт…

Джимми все еще работал. И пока он работал, в Даннермане жила надежда. Потом Лин отстранился, покачал головой и вытер пот со лба.

— Умерла. — Помолчав, он добавил: — Если бы у нас был адреналин… — Он снова покачал головой. — Умерла.

— Умерла?

Даннерман ощутил это слово, как физический удар. Умерла. Это казалось невозможным. Да, конечно, они все знали, что могут погибнуть от голода или нападения, например, хоршей. Но не сейчас. Не так скоро.

— Дэн? — Розалина потянула его за рукав. — Нам, наверное, надо уходить отсюда?

Он кивнул.

— Разумеется… — Затем помедлил, посмотрел на двух живых Пэт и на ту, которая лежала неподвижно на земле. — Кто?..

Ближайшая из Пэт сердито посмотрела на него.

— Это Пэтси, идиот, — сказала она и расплакалась.

Глава 34 ДЭН

К юртам не возвращались, а отступали, постоянно оборачиваясь и озираясь по сторонам, хотя Даннерман знал, что, если амфибии нападут, они почти ничего не смогут им противопоставить. Он организовал отход, исходя из имеющихся возможностей, но возможности были невелики. Оказалось, что Мартин все же способен идти. Он качался, путался, впадал в транс и, похоже, не вполне понимал, что происходит. Но Джимми поддерживал его с одной стороны, Пэтрис с другой, и Мартин шел. Розалина тоже передвигалась самостоятельно, хотя и хромала, и опиралась на плечо Пэг, которая несла свернутую одежду Пэтси и еще копье, так как замыкала строй.

Даннерман нес Пэтси. Джимми Лин предложил сменить его, но Даннерман не мог позволить чужому касаться ее влажного, остывающего, обнаженного тела. Кроме того, Джимми держал в каждой руке по копью. Иногда Даннерман немного отставал, поглядывал по сторонам, прислушиваясь к возможным звукам преследователей. Но их никто не преследовал.

Одна рука Пэтси свисала к земле. Другая лежала поперек тела, словно Пэтси пыталась прикрыться. Но прикрываться уже не было смысла. Глаза ее, как и рот, оставались открытыми. Пэтси Эдкок никогда бы не позволила себе находиться в такой некрасивой позе. Она потеряла все свое обаяние и даже не казалась хорошенькой. Она вообще едва напоминала саму себя. Пэтси выглядела мертвой.

Даннерман отвел взгляд. Надо думать о другом. Им нужно похоронить Пэтси, а значит, придется копать могилу. Надо будет выставить сторожевой пост, чтобы возможное нападение не застигло врасплох. Что делать, если оно произойдет, он не знал; юрты никак не могли защитить обороняющихся. Тем не менее какой-то план должен быть; бесполезный или нет, его нужно придумать и постараться осуществить.

Вместе с тем в нем зародилось и рвалось наружу что-то еще. Не мысль. Боль. Глубокая и сильная, которой он никогда прежде не испытывал и с которой не знал, как справиться. Рано или поздно ему придется выпустить ее…

Но не сейчас.

Как только они перешли ручей, Даннерман бережно опустил тело Пэтси на землю и начал раздавать указания.

— Мартина нужно положить в одну из юрт, Розалину в другую. Джимми Лин займет сторожевой пост, а Пэт поищет что-нибудь, чем можно выкопать могилу.

Его внимательно выслушали. Никто не возражал против того, что он взял командование на себя. все разошлись, но не повиновались. Джимми первым делом поспешил к своему драгоценному костру и, лишь убедившись, что огонь не погас, и добавив веток, отправился на поиски инструмента. Розалина просто отказалась уходить в юрту; и Пэтрис вытащила для нее матрас. Потом появился Джимми с двумя плоскими деревяшками, пригодными для рытья, и они с Даннерманом взялись за работу. Пэт и Пэтрис молча одевали Пэтси. Разговаривали мало. Говорить было не о чем.

Рытье могилы заняло больше времени, чем они рассчитывали, хотя Пэт и Пэтрис и помогали мужчинам выгребать разбитую прутьями землю. Даннерман не знал, сколько прошло минут или часов. Он был рад, что делает что-то, потому что боль все сильнее и сильнее рвалась наружу. Когда они достаточно углубились, и работать вдвоем стало неудобно, Даннерман выскочил из ямы, предоставив Джимми заканчивать. Перед ним встала проблема: как быть, если умерла третья часть той, кого ты любишь?

Начавший коченеть труп у края могилы — это Пэт. Да, конечно, не та Пэт, с которой он совсем недавно занимался любовью, но все же Пэт, неотличимая от той самой живой женщины, с которой он играл, разговаривал, делил радости и огорчения. Нет, в этом не было никакого сомнения. Когда тот, кого ты «любишь» — он впервые употребил это слово, — когда тот, кого ты любишь, умирает, ты должен чувствовать боль. Даннерману было больно, очень больно. Но каково же при этом видеть двух двойников этой любимой женщины, живых, здоровых и помогающих копать могилу.

Конечно, им обеим было плохо. Даннерман видел их слезы, слышал их слова.

— Если бы я не запаниковала и ударила эту тварь, — повторяла Пэтрис, выгребая землю из могилы, — может быть, ничего бы и не случилось.

Но эти «если бы» и «может быть» не помогали. Даннерман поднялся.

— Моя очередь, Джимми, — сказал он, сменяя астронавта, но едва начал копать, как китаец вскрикнул и схватился за копье.

Повернувшись, Даннерман увидел приближающуюся к ним странную группу: четыре или пять Доков шли строем, и один из великанов держал на руках Чудика.

— Что происходит? — с упреком в голосе спросил Чудик. — Почему вы копаете ямы? Я принес вам оружие… чтобы добыть его, пришлось немало потрудиться. Было опасно. Сейчас у нас нет времени копать ямы, мы должны поскорее отбить у хоршей базу!

Чудику явно не понравилось, что сражение с боевыми машинами хоршей откладывается. Но когда ему объяснили, что случилось, он, как ни удивительно, предложил свою помощь.

— Генерал Деласкес, — заметил он, — наверное, мечтает умереть на электрическом стуле. К счастью, один из носильщиков имеет медицинскую подготовку; я скажу, чтобы он вылечил генерала.

— Какого черта, — бросила Пэтрис, удивленная и злая. — Что он понимает в том, как лечить людей?

— О, очень многое, — уверил ее Чудик. — Он имплантировал устройства в ваши копии на «Старлабе». Он знает, что делать с генералом Деласкесом и с доктором Арцыбашевой, которая, как я вижу, очень нездорова.

Пэтрис начала было возражать, но ее остановила Розалина. Приподнявшись на локте, старая женщина заметила:

— Давайте посмотрим, что он умеет. В таком состоянии от меня мало пользы.

Чудику только это и требовалось. Он не произнес ни слова, но один из его големов наклонился над Розалиной, с удивительной осторожностью поднял ее и понес в юрту, где храпел Деласкес. Чудик даже не посмотрел ему вслед. Подойдя к могиле, он неодобрительно взглянул на продолжавшего копать Даннермана.

— Что вы делаете? Это какой-то человеческий ритуал смерти? Если вы хотите выкопать яму, чтобы избавиться от трупа, то один из моих помощников сделает это значительно быстрее.

Даннерман даже не поднял головы.

— Мы сделаем это сами. Чудик раздраженно фыркнул.

— Какая трата времени, — пожаловался он. — У меня совсем кончается терпение. Или мы выступаем немедленно, или я должен отдохнуть.

— Тогда отдохните, — посоветовал Джимми Лип. — Если амфибии нападут, мы вам сообщим.

— Нападут? Зачем им нападать? Хотя, — задумчиво добавил он, — к несчастью, так бывает с не вполне цивилизованными существами. Они поражают свою жертву электрическим током. Вы видели подобных существ на своей планете? Кажется, они называются электрическими угрями? Но с вашей стороны было глупостью так приближаться к ним. Они давно не общались с обитателями суши, так как на протяжении многих поколений жили в полной изоляции. Теперь, когда стен не стало, их больше ничто не удерживает, так что, кто знает, куда они могут пойти?

Ему никто не ответил, и только Джимми Лин, едва повернув голову, коротко бросил:

— Заткнись!

Чудик удивленно посмотрел на него, но подчинился; похоже, он начал привыкать к этому.

— Хорошо… Задерживаться глупо, но я пока немного отдохну. Разбудите, когда будете готовы отправиться на завоевание базы.

Даннерман поднял голову — Чудик уже взобрался на руки Дока, и тот понес его к юрте. Другой великан последовал за ним. Даннерман отвернулся — ему оставалось только подровнять дно могилы.

Он работал и работал, позабыв о времени, пока Пэтрис не сказала:

— Достаточно, Дэн.

Даннерман смущенно поднял голову. Все пятеро его товарищей стояли на краю могилы и смотрели на него. Дэна удивило присутствие Мартина и Розалины; он даже не заметил, когда они вышли из юрты. Даннерман невольно остановил взгляд на Розалине: она стояла выпрямившись, и на лице у нее появился, как ему показалось, румянец.

— Что он с вами сделал? Розалина слабо улыбнулась.

— Бог его знает. Едва Док дотронулся до меня, как я уснула. Когда проснулась, там уже был Чудик. Он лежал на земле, — похоже, очень устал, — а Док что-то делал с Мартином. Потом Мартин тоже проснулся, и мы пришли сюда.

— Чудик еще в юрте?

— Да. Спит вовсю. Интересно, — добавила она, — я даже не знала, что он может спать. Кстати, храпит.

— Да-да, — нетерпеливо прервала ее Пэт, думавшая, похоже, только об одном. — Дэн? Тебе помочь?

— Конечно, нет.

Он принял тело Пэтси из рук Пэт и Пэтрис и осторожно и неуклюже опустил его на дно ямы. Когда Даннерман вылез, в могилу спрыгнула Пэт, чтобы поправить тело.

Стоявшая у края Пэтрис жалобно сказала:

— Жаль, что нет гроба. Как вы думаете, надо ли что-то сказать?

— Мать научила меня нескольким молитвам, — сказала Розалина. — Они на украинском, но я могу попробовать перевести.

Но Пэт покачала головой. Когда Даннерман помог ей вылезти из могилы, она твердо заявила:

— Я скажу то, что нужно сказать. Пэтси, мы любили тебя. Прощай.

Глава 35 ПЭТРИС

Если выкопал могилу, то ее надо и закапывать.

Пэтрис знала это. Но когда первые пригоршни земли упали на тело Пэтси, она почувствовала, что не может участвовать в этом и даже смотреть. Только теперь ей стало понятно, почему люди прячут своих мертвецов в гробы, прежде чем закопать их. Гробы не защищают умерших. Они для того, чтобы уберечь живых, пощадить свидетелей погребения, избавить их от невыносимой пытки видеть и слышать, как падают комья на лицо, еще недавно бывшее живым, как и их собственные лица.

Но с каждой очередной порцией земли, покрывавшей тело Пэтси, оно все меньше напоминало человека и все больше походило на случайный холмик, не имеющий никакого имени и никакой связи с живым, и Пэтрис, стиснув зубы, тоже подняла горсть земли и присоединилась к остальным.

Этим она заслужила благодарный взгляд Джимми.

— Спасибо, — сказал он и оглянулся на Мартина и Розалину, разбиравших принесенное Чудиком оружие. Сам Чудик появился из юрты на руках одного из Доков.

Джимми снова посмотрел на Пэтрис.

— Послушай, может, закончишь без меня? Хочу проверить, что там есть…

— Иди, — сказала она.

Стоявшая рядом с ней Пэт тоже заметила выражение лица Даннермана.

— Ты тоже, Дэн. Мы справимся.

Странно, подумала Пэтрис, когда мужчины удалились. Пэт действительно выглядела нормально. Она не плакала. И, похоже, даже не казалась особенно расстроенной. Она немного хмурилась, полностью сконцентрировавшись на работе, ссыпая землю туда, куда нужно, не забывая подравнивать поднимающийся над Пэтси холмик.

Завидный пример. И Пэтрис ему последовала. Закапывать могилу оказалось легче, чем выкапывать, и когда все осталось позади, они сгребли оставшуюся землю, и теперь место захоронения отмечал невысокий бугорок. Пэтрис опустилась на колени, чтобы подбить края, и так погрузилась в свое занятие, что даже вздрогнула, услышав голос Пэт.

— Пэтрис! Достаточно. Я собираюсь умыться.

Тоже хорошо. Пэтрис послушно пошла за Пэт. Но когда они встали на колени перед ручьем, она оглянулась на остальных и сказала:

— Надо посмотреть, что там происходит.

— Конечно, — кивнула Пэт, оттирая въевшуюся в руки грязь. Вода была холодная, и получалось это плохо. Она помолчала, потом взглянула на Пэтрис. — Послушай. Ты на меня не сердишься?

— Из-за чего? — Пэтрис озадаченно посмотрела на нее, потом, догадавшись, о чем речь, кивнула. — Ты имеешь в виду тебя и Дэн-Дэна? Нет, конечно, нет.

Ответ, похоже, не совсем удовлетворил Пэт. Она перевела взгляд на могилу и вздохнула.

— Тебе легко говорить. Пэтси было бы труднее. Это она погибла. — Она наклонилась к воде. — Знаешь, о чем я думаю? Правда ли, что все снова встретятся при Эсхатоне? Если да, то нам с Дэном, возможно, придется давать кое-какие объяснения.

Утерев слезы, Пэтрис задумалась над тем, что сказала Пэт. Возможно ли, что их всех ожидает некий высокотехнологичный рай? Рай для нее, для Пэтси, для всех Пэт, включая и ту, что осталась на Земле? И их двух мужей (интересно, что это будет за воссоединение?), и вспыльчивого, беспомощного Мика Джарваса, и всех служащих обсерватории, и даже дяди Кабби, который увидит наконец, что сделали с его деньгами наследники? Не говоря уже о других, о Гитлере, Сталине, Наполеоне, вплоть до Навуходоносора.

А ведь еще есть Чудик, точнее, все когда-либо существующие Чудики, а также миллиарды самых разных существ, населявших эту удивительно оживленную Вселенную.

Представить такое невозможно. Потребует ли Пэт воздаяние за то, что ее убили? Станут ли невинно убиенные преследовать тех, кто преследовал их при жизни? Только ведь это будут уже не те призраки, которые довольствуются кровью, капающей из невидимых ран или жалобными криками в ночи. Они будут реальными, по крайней мере такими же, как она сама, в этом фантастическом далеком будущем.

Пэтрис подняла голову, зажмурилась и сказала себе «нет». Нет! Все будет совсем не так. Если они увидят Пэтси, это будет та же Пэтси, прежняя. Которая будет все знать и все простит, как и они прощают себя, прощают даже то, что простить нельзя, просто принимая это и продолжая жить.

Она громко рассмеялась и поднялась, испугав вытиравшую рубашкой лицо Пэт.

— Нет, если это все правда, тебе не придется ничего объяснять. Все будет в порядке.

Глава 36 ПЭТРИС

Остальные уже собрались возле груды оружия, лежащей на земле рядом с мешком из металлической сетки, в котором его принес Чудик. Пэтрис даже не ожидала, что оружия окажется так много, и Розалина улыбнулась подошедшим женщинам.

— Это, конечно, дубликаты, так что оружия хватит.

— Но что происходит? — спросила Пэтрис.

Даннерман и Чудик, сидевший на руках Дока, сердито смотрели друг на друга, словно только что спорили о чем-то.

— А как вы думаете? — раздраженно сказала Розалина. — Все то же. Послушайте и поймете сами.

Услышав ее слова, Даннерман слегка вздрогнул, но не отступил.

— Вы здесь ни при чем, — заявил он Чудику. — Ваше дело — сторона, а нам необходимо рассмотреть все варианты.

— У вас нет никаких вариантов! — пискнул Чудик.

— Конечно, есть! И сражаться против этих чертовых машин, посланных хоршами, лишь один из них. Мы можем остаться здесь…

— Не можете!

— Почему? Вы снабдили нас оружием. Теперь мы в силах защитить себя, если нападут амфибии… или какие-то другие звери.

— Вы несете чушь, агент Даннерман, — жалобно сказал Чудик. — На этой планете нет диких животных.

— А те, что убили Пэтси? — спросил Джимми.

— И они тоже. Это же всего лишь контрольная группа, такая же, как вы! Понимаете? Здесь, в различных, отделенных друг от друга резервациях, содержатся восемь видов особей. И все они разумные. Некоторые находятся здесь уже давно, на протяжении многих поколений. Это все, что осталось от обитателей других планет. В некотором смысле, — хвастливо добавил он, — это экологический заповедник. Но никаких диких животных тут нет.

— А те косматые ящерицы? — напомнила Пэтрис.

— О ящерицах я ничего не знаю. Возможно, ими питаются представители одной из групп. Нет. Оружие дано вам с одной целью: расправиться с машинами хоршей. Они довольно большие. Их задача — уничтожить базу. Для этого у них есть мощные горелки и режущие инструменты.

— Ну и пусть себе, — проворчал Мартин. — Я за предложение Даннермана. Останемся здесь.

Маленький инопланетянин снова раздраженно пискнул:

— Нельзя! Вы умрете, если останетесь здесь.

— Что ж, — рассудительно заметил Даннерман, — может быть, стоит рискнуть. Найдем что-нибудь съедобное, так что от голода не умрем.

— Не умрете от голода! — теряя терпение, воскликнул Чудик. — Какая мелочь! Ваши астрономы, кажется, закончили с этим дурацким ритуалом, так что спросите их. Доктор Эдкок, вы должны понимать проблему. Вы наблюдали звезды?

Пэтрис почувствовала, как внутри у нее все похолодело. Но ответила Пэт.

— Вы имеете в виду опасность излучения? Из черных дыр, сверхновых? Но ведь никакой радиации нет, иначе мы все уже погибли бы.

— Конечно, нет! Нет, потому что Возлюбленные Руководители установили вокруг этой планеты защитный экран, отражающий все виды смертоносных излучений. Но после отключения энергии исчез и экран.

Все замерли, а Чудик не упустил представившуюся возможность и продолжил наступление.

— Так что, как видите, других вариантов у вас нет. Нет. Вы должны помочь мне. Я дал вам оружие. Я дал вам вот этих носильщиков, они возьмут все необходимое для выполнения задачи. И, конечно, помогут доктору Арцыбашевой, — вежливо добавил он. — Теперь мы должны восстановить подачу энергии и уничтожить оставшихся посланников хоршей, прежде чем они окончательно разрушат базу.

Джимми Лин саркастически усмехнулся.

— Что, вшестером? Против машин, которые не одолели ваши воины?

— Число не проблема, — удивленно сказал Чудик. — Как только подача энергии будет восстановлена, мы сможем изготовить сколько угодно копий, если потребуется, целую армию, капитан Лин!

Лин растерянно огляделся, но за него ответил Даннерман:

— Черта с два! Хватит с нас копий!

— Вы возражаете! — изумился Чудик. — Почему? Дополнительные копии не нужны на все время; как только машины исчезнут, мы просто избавимся от излишних двойников.

— Нет! — крикнула Пэт.

Чудик непонимающе уставился на нее.

— У вас есть какое-то табу? Что ж, возможно, нам и не придется делать копии. Может, некоторые из экспериментальных еще живы.

Разговор снова оборвался. Пораженный внезапным молчанием людей, Чудик тоже замолчал под их настороженными взглядами.

Теперь уже Пэтрис первой задала вопрос; она была по горло сыта привычкой Чудика подбрасывать сюрпризы.

— О каких экспериментальных копиях вы говорите? Чудик отвел взгляд.

— Возможно, я позабыл сказать, — извиняющимся топом заговорил он. — Их немного. Вообще, я не думаю, что кто-то выживет. В лаборатории был тяжелый бой.

— В лаборатории? — возмущенно спросила Розалина.

— Нам же нужно было изучить вашу анатомию и биохимию. Иначе Возлюбленные Руководители не знали бы, как помочь людям. — Увидев их лица, он поспешно добавил: — Некоторые копии, возможно, в полном порядке. Пожалуйста, не спорьте! Вы хотите взглянуть на них или нет?

Глава 37 ПЭТРИС

По крайней мере одно можно сказать о Дэне Даннермане, думала Пэтрис, когда они приближались к темнеющим на фоне неба металлическим конструкциям. Он среагировал быстро. Никаких игр с покорением дикой природы; главное — спасти других двойников.

Чудик не дал им войти в их прежнюю тюремную камеру — слишком опасно, слишком рискованно так углубляться на территорию, занятую хоршами. Поэтому они прошли еще с четверть пути по периметру базы, прежде чем пришелец остановился и указал на проход.

— Там. Здесь надежнее, хотя следует быть начеку и ждать нападения в любую секунду!

Все остановились, пока Даннерман что-то обсуждал с их маленьким проводником. Пэтрис с радостью воспользовалась возможностью посидеть. После долгих недель заключения любая физическая активность вызывала быстрое утомление. Она посмотрела на небо и поежилась. Чужое солнце клонилось к горизонту, чужие звезды уже усыпали всю полусферу, чужой ветер нес холод. Она дотронулась до рукоятки тридцатизарядника, лежавшего в кобуре под мышкой, и подумала, сможет ли выстрелить во что-то, что будет стремиться убить ее. К такого рода приключению Пэтрис не была готова…

Но, так или иначе, пришло время двигаться дальше. Даннерман закончил совещание с Чудиком и, повернувшись, отдал приказ.

— Первыми пойдут два Дока. Потом мы… рассредоточившись. Розалина…

— Я могу идти! — запротестовала она.

— Конечно. Когда понадобится, пойдете, но сейчас вас понесет один из Доков. А теперь — тихо! Чудик сказал, что машины хоршей не очень чувствительны к звуку, но рисковать не будем. Все ясно? Тогда пошли!

Пэтрис снова поежилась, но не от холода, а от возбуждения. В последний раз, когда она вторгалась на вражескую территорию, ей было десять лет, и Пэтрис играла с соседскими детьми в «плохих» и «хороших» парней. Практика явно недостаточная. И настоящего пистолета тогда у нее не было. Впрочем, она и сейчас не держала бы его наготове, если бы не Дэн и Джимми, уже доставшие оружие и осторожно двигавшиеся впереди. Их примеру последовала и Пэт, шедшая рядом и выглядевшая непривычно собранной и серьезной.

Пэтрис все происходящее представлялось иначе. Просто еще одна детская игра. Вместе с людьми, которые, похоже, были готовы — и могли — применить оружие по назначению, шли Доки. Один из них нес запасное оружие, другой Розалину, а третий самого Чудика. Какой-то парад в цирке. И зачем им это? Потому что так приказал Дэн Даннерман? Как же он ей надоел! Сначала предупреждал против участия в войне на чьей-либо стороне. Потом, даже не заметив, выступил за прямо противоположное. И вот теперь он — а с ним и остальные — превратился в солдата Возлюбленных Руководителей и сражается против хоршей.

Пэтрис мрачно посмотрела ему в затылок. Она даже не завидовала Пэт, выбравшей Дэна в любовники; во многих отношениях кузен не соответствовал ее требованиям. С Дэном Даннерманом трудно общаться; никогда не знаешь, что он выкинет в следующую секунду. Но, с другой стороны, она, конечно, завидовала и ревновала.

Пэтрис надеялась, что шедший впереди Док знает, куда ведет их небольшой отряд. Пэтрис это было неизвестно. Все казалось незнакомым, если не считать, что руины и запустение повсюду выглядят примерно одинаково. Ее внимание уже давно не привлекали странные предметы, попадавшиеся на пути. В самом начале, когда они только вступили на территорию базы, было кое-что, о чем ей не хотелось думать. Сначала Пэтрис ощутила что-то неприятное в воздухе. Потом это «неприятное» стало вонью — усиливавшейся до отвращения, а затем постепенно прошедшей, — вонью от чего-то давно гниющего. Она не видела ни трупов, ни людей, ни каких-либо других существ, но запах издавали именно они, и, несомненно, здесь присутствовала смерть. После этого никаких помех уже не возникало, и ничего не происходило…

И тут что-то все же произошло.

Пэтрис увидела, как первый Док вдруг повернул и побежал назад, издавая пронзительные крики, а из пространства между оранжевой сферой и желтовато-зелеными пилонами появилось нечто большое, серебристое и похожее на паука. Все начали стрелять, но Пэтрис успела отметить, что Доки, оказывается, способны говорить; прежде они всегда молчали.

В следующее мгновение она увидела, что Даннерман бросился на землю, ведя огонь из пистолета, что Джимми сделал то же самое, и поняла, что ей тоже надо последовать их примеру. Все случилось очень быстро. Док успел сделать всего несколько шагов, когда ее слух резанули резкие звуки, похожие на жужжание пчел. Пэтрис не видела ни пуль, ни луча, но видела результат стрельбы: голова Дока словно взорвалась — ткани и оранжево-красные сгустки крови разлетелись во все стороны, — а машина хоршей покатилась к ним — очень быстро! — на своих паучьих ногах.

Второй Док бросился к своему товарищу — слишком поздно, — резкий звук повторился, и вся правая часть многорукого великана тоже взорвалась. Но к этому времени стреляли уже все, даже сама Пэтрис, удивленная сильной отдачей врученного ей Даннерманом пистолета, даже Пэт, лежавшая рядом на земле… даже Мартин Деласкес, который стоял, пошатываясь, посреди коридора, и вел огонь, держа пистолет обеими руками. Промахивались не все. От машины отлетали куски металла. Две ее ноги подломились, и она грохнулась на землю; в следующий момент внутри машины что-то вспыхнуло, щелкнуло, и она затихла.

Из-за спины Пэтрис раздался голос Чудика, укрывшегося за какой-то громадной металлической коробкой.

— Прекратите стрелять! Машина плохо реагирует на звук, но если вы будете продолжать, это привлечет их!

В неожиданно наступившей тишине Джимми Лин и Даннерман вскочили и побежали к подбитой машине. Даннерман едва удостоил ее взглядом и вернулся, а Джимми пару раз пнул ногой поверженного врага, словно желая убедиться, что тот уже ничем не угрожает. Подбежав к Пэтрис, Даннерман опустился перед ней на колени.

— Ты в порядке?

Она повернулась и пристально посмотрела на него.

— Я — да. Но я Пэтрис. А твоя Пэт… вон там.

Два Дока, попавших под огонь машины хоршей, были убиты и представляли собой малоприятное зрелище. Чудик очень огорчился.

— Мне не нужно было подставлять двоих, хватило бы и одного. Но не будем задерживаться. Оружие заряжено у всех?

По лицу Даннермана было трудно понять, слышал ли он, что сказал их проводник. Даннерман стоял у подбитой машины с пистолетом в руке, обнимая Пэт. Пэтрис стояла рядом, угрюмо наблюдая за парочкой. Конечно, ей бы хотелось, чтобы Даннерман обнимал ее. Зависти к Пэт она не испытывала и желала ей только добра, но, наверное, было бы лучше, если бы Чудик вместе с двумя Пэт Эдкок продублировал бы и их кузена.

Отвернувшись, она посмотрела на других. Мартин о чем-то шептался с Розалиной, Джимми проверял магазин, три оставшихся Дока молча ожидали приказаний. Пэтрис почувствовала себя лучше: по крайней мере первый бой обошелся без потерь, не считая, разумеется, двух убитых Доков.

Даннерман тоже пнул машину, треугольный корпус которой поблескивал на солнце. Потом повернулся к Чудику и с вызовом произнес:

— Если их так легко подбить, то почему вы сами с ними не справитесь?

— Потому что их много! — обиженно ответил Чудик. — И они постоянно получают подкрепление. Каждый раз, когда мы думали, что уничтожили их, хоршам удавалось захватить другой канал и прислать новые. Это повторялось бесконечно, и в конце концов у нас не осталось солдат. Пожалуйста, пойдемте дальше.

Даннерман покачал головой:

— Сначала скажите, сколько еще здесь этих машин?

— Откуда мне знать? Несколько. Не очень много… Пожалуйста… Даннерман не обращал внимания на его мольбы.

— Вы точно знаете, куда мы идем?

— Нет, конечно. Как я могу это знать? Здесь такие разрушения, я не узнаю местность. Однако носильщики знают, так что, пожалуйста…

Даннерман не ответил. Он по-прежнему стоял, обняв за талию Пэт, и думал о чем-то, но не собирался ни с кем делиться своими мыслями.

Теперь уже Джимми Лин потерял терпение.

— Так мы идем или нет? — раздраженно спросил он.

— Конечно, — отозвался наконец Даннерман, поцеловал Пэт и занял свое место в строю.

Чудик поставил впереди того из Доков, который пес оружие. За ним шли Даннерман и Джимми, потом Пэт, Пэтрис и Мартин, а замыкали строй два других Дока, которые несли Розалину и самого Чудика.

После перестрелки у Пэтрис все еще колотилось сердце. Конечно, она видела бои по телевизору; как раз перед тем, как покинуть Землю, в новостях показывали настоящее сражение между полицией и бандой террористов Ленни Ленапа, пытавшейся взорвать центральную станцию метро. Но самой ей ни разу не доводилось участвовать в чем-либо подобном. Пэтрис и в голову не могло прийти, что кто-то попытается убить ее! И что она сама станет стрелять в ответ!

Странно, ей не было страшно. Наверное, все объяснялось тем, что любое действие предпочтительнее бездействия. Она еще раз проиграла в уме сцену боя, критически проанализировала собственное поведение, отыскивая возможные ошибки. В следующий раз надо обязательно учесть отдачу… если будет следующий раз. Теперь-то уж она не промахнется.

Она чуть было не выстрелила, когда шедший первым Док внезапно остановился, огляделся и посмотрел под ноги.

Потом он прошел еще несколько метров до перекрестка и снова остановился, ожидая приказаний.

Первыми к нему подоспели Джимми и Даннерман. Посмотрев на что-то, оба тут же отступили.

— Боже, — простонал Джимми, — меня сейчас вывернет.

Приблизившись, Пэтрис увидела, в чем дело, и тоже скривилась от отвращения. Это был труп, но не человека, не Дока и не Чудика. Точнее, половина трупа.

— Это Скромняга, — узнала Пэтрис. — Мы видели одного такого, когда нас с Пэтси вели в камеру.

— Похоже, с ним происходит то же, что и с Чудиком, когда мы его убили, — проворчал Джимми. — Очевидно, система очистки не успела «переварить» тело полностью, когда прекратилась подача энергии.

— Да, — сказал Чудик, спускаясь с рук носильщика и подходя ближе к трупу, — это один из наших солдат, безжалостно убитый ужасными машинами хоршей. И, посмотрите, у него есть оружие.

— Вот это? — спросил Даннерман, поднимая с земли блестящий предмет, валявшийся рядом с телом.

Он осторожно покрутил его в руках и показал Джимми и Мартину, которые, судя по выражению их лиц, сгорали от желания испытать невиданное оружие или хотя бы потрогать его. У Пэтрис находка не вызвала ни малейшего интереса: штука казалась опасной, и только. Оружие явно не предназначалось для человеческих рук: у него не было рукоятки, только пластина из какого-то темно-красного материала, напоминавшего по виду резину, с двумя отверстиями. Ни прицела, ни спускового крючка.

Когда Джимми Лин указал на это, Чудик нетерпеливо пояснил:

— Прицел? Зачем он нужен? В нем нет необходимости. Когда его наводят, оно испускает зеленый луч, как фонарик. Сам луч не несет заряда, он только помогает прицелиться. Когда вы стреляете, то появляется поток заряженных частиц, который и уничтожает цель. Стрелять? Нет ничего легче. Просовываете пальцы в эти отверстия и сводите их. Чем ближе отверстия друг к другу, тем сильнее заряд энергии.

— Вот так? — продемонстрировал Джимми Лин. Чудик закрыл глаза, выражая отчаяние.

— Да, именно так, — сказал он, явно едва сдерживая нетерпение, — и если бы оно было заряжено, вы бы уже убили доктора Арцыбашеву. Пожалуйста, послушайте. Я понимаю, что у вас нет опыта владения таким оружием, но будьте осторожны!

К удивлению Пэтрис, Даннерман задал еще один не относящийся к делу вопрос:

— Так почему же все-таки вам так нужны мы, непрофессионалы? Почему бы просто не наделать побольше солдат?

— Да, так было бы лучше, — уклончиво согласился Чудик. — Проблема в том, что…

— Вы не в состоянии это сделать? Чудик заколебался с ответом.

— Верно, — сказал он наконец. — В данный момент. Но как только восстановим подачу энергии, как только доберемся до разрушенных терминалов, мы так и поступим. А сейчас давайте не терять понапрасну время…

Даннерман стоял на своем.

— Это совсем другое. Мы наладим вам подачу энергии, мы уничтожим для вас машины хоршей…

— Мы все в этом заинтересованы, агент Даннерман. Вам тоже угрожает опасность.

— Это вы так говорите. А что потом?

— Как что? Потом попытаемся восстановить терминалы. Если не сможем, то просто будем ждать, когда Возлюбленные Руководители наладят связь. Разве не ясно? А теперь я вынужден настаивать…

— Когда они наладят связь?

— Ох, агент Даннерман, почему вы постоянно задаете такие глупые вопросы? Когда наладят, тогда и наладят. Во-первых, Возлюбленные Руководители должны прислать космический корабль с новым тахионным терминалом для установления канала. Сколько ему нужно времени, чтобы долететь сюда? Я не знаю. Такой корабль не может лететь быстрее скорости света, так что, возможно, ждать придется очень долго. Но, видите ли, — напомнил он, — время не имеет значения. Если мы состаримся, то сможем просто создать новые копии. Проблем не будет.

— Не будет? — мягко переспросил Даннерман.

— Никаких. И эту операцию можно повторить сколько угодно раз. При необходимости мы будем нести службу веками. Больше вопросов нет? Нам пора идти.

Глава 38 ПЭТРИС

Пока шедший впереди Док внезапно не остановился, ожидая остальных, Пэтрис почти не замечала, куда они идут. Из головы не выходило сказанное Чудиком. При необходимости, века. Века чего? Исполнения плана Чудика? Состариться на этой несчастной планете? Никогда не вернуться домой? А когда все состарятся, создать новые копии Пэт Эдкок, Чудика и других? А что потом? Спокойно ожидать смерти? И так поколение за поколением…

Возможно, такая перспектива радует Чудика, но никак не Пэтрис. С другой стороны…

С другой стороны, сказала она себе, перенести все испытания будет легче, если появится новый Дэн Даннерман, и тогда им с Пэт не придется делить одного. Но что потом? Сделать еще несколько копий Пэт Эдкок, чтобы подруги появились и у Джимми с Мартином? А каково будет этим новым Пэт? И что сказать новеньким, когда они, смущенные и растерянные, выйдут из машины? «Привет, я Пэтрис, а вас мы создали для того, чтобы было с кем развлечься. К сожалению, других занятий здесь немного. Добро пожаловать».

Мысль показалась ей достаточно комичной, и Пэтрис громко рассмеялась. Смех получился невеселый, а Пэт оглянулась и нахмурилась. Но никто больше его не услышал, потому что Чудик принялся колотить своими маленькими кулачками по какой-то машине, похожей на огромный зеленый холодильник, и радостно закричал:

— Вот он! Вот терминал!

Пэтрис огляделась, сбитая с толку. Всех остальных новость, похоже, привела в возбужденное состояние; даже Розалина и Мартин, поддерживая друг друга, подошли к машине, чтобы потрогать ее, а Пэт и Даннерман обнялись.

— Я уже была здесь, — прошептала Пэтрис так тихо, что никто не услышал.

И действительно, место оказалось ей знакомо. Тогда оно выглядело, разумеется, иначе — все работало, не было беспорядка, — но именно здесь Пэтрис и Пэтси впервые увидели друг друга.

Да, теперь все было по-другому, а в воздухе висел уже знакомый запах гниющего мяса. Здесь явно проходило сражение, подумала она. Сам терминал остался нетронутым, как и все остальное на этой стороне небольшой площадки. Но на другой валялись поломанные машины, свидетели жестокого боя, а землю устилал давно остывший пепел.

Даннерман повернулся к Чудику.

— Вы сказали, что отведете нас к экспериментальным копиям! — обвиняющим тоном заявил он.

Чудик, разговаривавший о чем-то с одним из Доков, повернул голову.

— К копиям? Да. Это уже близко. Я их не вижу, так что, может быть… — Он пожал плечами и снова обратился к Доку, который молча выслушал его и ушел.

Даннерман подступил к инопланетянину, сжимая пистолет.

— Если здесь есть люди, мы хотим их увидеть, — угрожающе сообщил он. — Немедленно.

Теперь Чудик посмотрел на него уже по-другому, кошачьи усики задрожали, а хвост опустился.

— Конечно, вы можете поискать их сами, агент Даннерман. Если кто-то остался в живых, они не могли уйти далеко, потому что здесь хранится их пища. Только, пожалуйста, будьте начеку! Машины хоршей специально не уничтожили терминал, так что, возможно, они где-то поблизости и наблюдают за местностью. И…

Он замолчал и посмотрел на второго Дока. Тот молча подошел к руинам и стал оттаскивать одну из металлических плит. За ней кто-то двигался. Все тут же подняли оружие…

Из-за плиты появилось лицо. Глаза посмотрели на Пэтрис.

— О Боже, — сказала доктор Патриция Эдкок, — еще одна я!

Глава 39 ПЭТРИС

Ну вот, все и восстановилось, подумала Пэтрис, до сих пор не веря своим глазам. Стоило потерять одну Пэт, как ее место заняла другая. Но эта Пэт, похоже, прошла через ад, и досталось ей больше, чем остальным. Изнуренное лицо, дрожащие губы… У Пэтрис появилось желание утешить ее.

Но с объятиями пришлось подождать. Чудик не проявил к очередной Пэт никакого интереса, он давал Доку указания найти работающий генератор, а новая Пэт если и проявила к чужакам какой-то интерес, то выразился он лишь в том, что она старалась держаться от них подальше.

— Сначала займемся делом, — сказал Даннерман. — Пусть кто-нибудь встанет с пистолетом у входа на случай, если появятся те машины.

Никто не стал спорить, хотя Пэтрис предпочла бы поговорить с новой Пэт, которой занялась Розалина, а не стоять у входа с пистолетом в руке, всматриваясь в длинный проход. И все же пару раз она оглянулась и встревоженно посмотрела на четвертую Пэт Эдкок. Женщина действительно выглядела ужасно. Истощена, устала, ослабела, на лице печать боли и стресса. А почему бы и нет? — подумала Пэтрис. Досталось ей немало. Но было и что-то еще… А новенькую уже засыпали вопросами.

— Есть ли другие? Нет, больше никого.

— Хотите сказать, что другие убиты?

— Боже, да! Вы разве не чувствуете эту вонь? Послушайте, ребята, у вас есть что-нибудь съестное?

У них ничего с собой не нашлось: Чудик обещал, что пищи будет предостаточно, как только заработает терминал, поэтому они ничего и не взяли. Кстати, Пэт заметила, что о еде для себя он не позабыл, но это, наверное, было не в счет. Коротышка суетился, стараясь не обращать внимания на мелкие проблемы людей.

— Пожалуйста, — взволнованно говорил он. — Пройдет еще какое-то время, прежде чем подключат энергию, возможно, час. Тогда все будет хорошо, но пока мы в опасности. Будьте бдительны! Нельзя останавливаться, когда мы так близки… Что? — Даннерман что-то сказал ему, указывая на новую Пэт. — Ладно, — нетерпеливо бросил Чудик и взглянул на двух оставшихся Доков. Те тут же шагнули к женщине.

— Уберите их от меня! — крикнула новая Пэт и бросилась бежать, однако Даннерман ее остановил.

— Все в порядке, правда. Я лишь хочу, чтобы вас осмотрели. Они уже помогли Мартину и Розалине. Этот парень разбирается в медицине…

— Я знаю, в чем он разбирается!.. — Один из Доков взял ее за плечи, а второй принялся ощупывать маленькими руками, как уже делал с Мартином Деласкесом. Во время этой процедуры новая Пэт тихонько постанывала, но не сопротивлялась. На все ушло несколько секунд. Потом оба Дока так же молча отступили и замерли, как зомби.

— Похоже, все в порядке, — сообщил Чудик. — Есть, конечно, определенные следы недоедания, но это поправимо. В остальном ее состояние вполне нормальное, учитывая, что она беременна.

Кажется, сюрпризам нет конца, подумала Пэтрис. Отойдя немного от своего поста, но не настолько, чтобы не видеть коридор, она заглянула новенькой в глаза.

— Ты… э-э… в порядке?

Женщина посмотрела на нее и отошла от Доков.

— По его словам, да. — Помолчав, она добавила: — Наверное, в порядке. Более или менее.

— Я Пэтрис, а это Пэт. Была еще одна… — Пэтрис решила закрыть эту тему. — Она умерла. Как нам тебя называть?

Новенькая удивленно покачала головой, хотя ответила довольно вежливо:

— Другие называли меня Пэт, потому что из всех нас обычно была жива только одна. Но, если на то пошло, Розалина сказала, что я Пэт-Пять.

Даннерман выругался.

— Пэт-Пять? Вас было так много?

— По крайней мере меня было столько, — поправила она. — Точно я не знаю. Если хотите, зовите меня Пятой. А что происходит? — Когда ей все рассказали, новая Пэт угрюмо посмотрела на Чудика. — Выходит, лучшее, на что мы можем надеяться, это остаться в живых с этими тварями? И остаться здесь навсегда? В этих руинах?

Чудик, выгнув шею, посмотрел на нее.

— В руинах? Никаких руин не будет, доктор Патриция Эдкок-Пять. Мы все отстроим, когда уничтожим машины хоршей. Здесь будет еще лучше, вот увидите. Этой работой займутся носильщики.

— Похоже, они и впрямь мастера на все руки, — заметил Даннерман, заслужив пристальный взгляд Пэтрис.

Что с ним происходит? Уж не теряет ли он рассудок? Или размышляет о чем-то, что не желает обсуждать?

— Да, они очень умны, — согласился Чудик. — К несчастью, их народ поступил очень глупо, отказавшись сотрудничать с Возлюбленными Руководителями. Они упорно сопротивлялись. В конце концов почти всех пришлось отправить непосредственно в Эсхатон. Этих решено было сохранить. Сейчас они вполне управляемы, так как лишены природной жестокости. Разумеется, они были неспособны действовать самостоятельно, но хорошо исполняют приказы. — Кажется, Чудик говорил об одном, а думал о другом. — У всех оружие наготове? На нас могут напасть в любой момент.

Пэтрис тихонько вздохнула. «Управляемы», «лишены природной жестокости», — повторяла она про себя.

Хотелось бы знать, что об этом думают другие. Она посмотрела по сторонам. Даннерман разговаривал о чем-то с Мартином и Розалиной, остальные угрюмо молчали. Может быть, как и она сама, размышляют о том, какие планы заготовлены Возлюбленными Руководителями для человечества.

— Черт, — выругалась Пэт. — Знаешь, а мне даже начал нравиться этот кусок дерьма.

Пэт-Пять с любопытством посмотрела на нее.

— Почему?

— Ну… — Пэт замялась. — Он принес нам пищу и другие вещи. Без него мы умерли бы с голоду.

— Ох, Пэт, да что это с тобой? Ты даже не понимаешь, кто они на самом деле, да? Скажи-ка мне, когда служащий в супермаркете заливает воду в емкость с омарами, неужели он заботится о том, чтобы омарам было хорошо? — Она покачала головой и резко добавила: — Почему ты не спрашиваешь, как я забеременела? Пэт отвела глаза.

— Я подумала… может быть, имплантант?

— Точно, имплантант, — кивнула Пэт-Пять. — У этих чертовых птичек имплантанты настоящая проблема. Они их просто извлекали, не прибегая к анестезии. И нам было не до смеха. Хотя мне повезло, я пережила операцию. Дэн-Три говорил, что первые две из нас погибли. Дэна они тоже убили. По-моему, изучали реакцию человека на боль. Он так кричал, что слышно было, наверное, за километр.

Пэтрис поежилась, но ей хотелось знать кое-что еще, и она осторожно спросила:

— А кто был… м-м…

— Отцом? — Пэт-Пять пожала плечами. — Розалина считала, что Джимми, один из Джимми… не знаю. — Она бросила взгляд на пораженного Джимми. — Знаю только, что они собирали сперму… потом сделали искусственное осеменение, и все. Похоже, они не хотели, чтобы мы хоть немного повеселились.

— Эй! — сказал наконец Джимми Лин, обретший вдруг голос. — То есть… эй!

Пэт-Пять раздраженно посмотрела на него.

— Из-за чего ты так разволновался? Я не стану просить денег на содержание ребенка.

— Дело не в этом, — запротестовал он. — Я только… ну, как-то… это же моя ответственность…

Пэт-Пять немного смягчилась.

— Ладно, не беспокойся. Послушай, в беременности есть некоторые преимущества. Уверена, что только поэтому меня оставили в живых, когда машины хоршей начали стрелять, а эти птички уничтожили всех остальных. Наверное, им не хотелось терять ценный экземпляр. — Она посмотрела на Чудика, совершавшего очередной обход постов. — Этих было двое, и они о чем-то спорили, пока те молчуны просто держали меня. Потом бросили и ушли. С тех пор я была совсем одна.

Рассказ Пэт-Пять о пережитых ужасах поразил Пэтрис. Она подошла к разрушенной стене.

— Они делали это там?

— Не уходи с поста! — крикнул Джимми, а Пэт-Пять добавила: — На твоем месте я бы туда не ходила.

Но совет запоздал. Пэтрис заглянула через стену. В комнате было темно, однако и того, что она увидела при слабом свете, хватило, чтобы зажмуриться от ужаса и отвращения. Там лежали тела. Даннерман. Джимми Лин. Еще несколько наполовину абсорбированных трупов. Вонь стояла жуткая. Пэтрис отошла к остальным, закрыв лицо рукой.

Пэт-Пять рассмеялась.

— Я тебя предупреждала. Мне пришлось жить тут несколько дней. Эти сказали, что все в порядке, что всех отправили в Эсхатон.

— Так они рассказали вам об Эсхатоне? — спросила Пэт.

— Конечно. Излюбленная тема Типлера. Они задавали кучу вопросов, а потом взяли и убили всех. А в чем дело?

Пэт и Пэтрис переглянулись.

— Ты вспомнила имя! — воскликнула Пэт.

— Разумеется, вспомнила. Фрэнк Типлер. Он написал книгу. А еще помню, что тот… как же его? Забыла… старичок много рассказывал нам об этом. Чушь. Постоянная Хаббла показала, что Вселенная не сжимается.

— Я сама об этом думала, — сказала Пэтрис.

— А Дэн сказал, что дело в другом. И хорши, и Возлюбленные Руководители ведут себя так, будто считают эту теорию правильной и…

Она не договорила, и все остальные тоже замерли — внезапно вспыхнул свет.

Чудик восторженно закричал:

— У нас есть энергия? Теперь мы снова сможем служить Возлюбленным Руководителям!

Глава 40 ПЭТРИС

С возвращением освещения многое прояснилось, но лучше от этого не стало: все лежало в руинах. Рядом с Пэтрис поднялась одна из волшебных зеркальных стен: поднялась, скрыв ту страшную комнату, которую Пэт-Пять назвала «смотровой», треснула, потемнела и исчезла.

— Отойдите, Пэтрис, — предупредила Розалина. Впрочем, Пэтрис уже сама отступила в сторону.

У тахионного терминала Чудик возбужденно втолковывал что-то Доку, работавшему с панелью управления. Пэтрис не знала, что именно он делает, потому что и самой панели не видела. Ясно было, что Чудик в полном восторге, хотя к радости все еще примешивался страх.

— Сейчас самое опасное время, — взволнованно заявил он и тут же добавил: — Смотрите, здесь оружие! Берите его! Будьте готовы! Машины обнаружат, что генератор включен и… пожалуйста, поспешите!

Впрочем, позабыв о людях, он тут же снова заговорил с Доком. Молчаливый инопланетянин доставал какие-то похожие на тромбоны предметы и передавал Даннерману.

— А поесть? — напомнил Джимми Лин. Чудик едва посмотрел на него.

— Пожалуйста, будьте осторожны! Оружие заряжено! Пища? Разумеется, мы получим пищу со «Старлаба», как только подготовимся к обороне. Сначала оружие, потом еще немного солдат. Полагаю, нам нужно сделать несколько ваших копий, агент Даннерман, так как будут, вероятно, потери. И продублируем генерала Деласкеса и капитана Лина. Сначала лучше изготовить копии мужчин, да? Как я понял, все мужчины прошли какую-то военную подготовку, а женщины нет. Конечно, — поспешно добавил он, поворачиваясь, чтобы подогнать Дока, — если желаете, мы сделаем побольше копий женщин, но только после того, как уничтожим машины хоршей.

— Помолчи, — сказал Даннерман, наводя на Чудика оружие. Тот непонимающе уставился на него.

— Я же просил вас, агент Даннерман: поосторожнее с оружием! Если оно случайно выстрелит…

— Не случайно, — уверил его Даннерман.

Пэтрис никогда не видела коротышку таким растерянным. Его хохолок нервно подрагивал, глаза немигающе смотрели на человека. Потом Чудик повернулся к Мартину Деласкесу.

— Приказываю убить его, — сказал он.

Мартин насмешливо посмотрел на Даннермана и тоже направил оружие на Чудика.

— Нет. Делай то, что прикажет Даннерман. Чудик замахал ручонками.

— Но что… но машины хоршей…

— Все просто, — сказал Даннерман. — Если ты можешь транспортировать вещи со «Старлаба», то также можешь и переправить их туда. Перешли нас.

— Да, верно, — подтвердил Чудик, все еще ничего не понимая. — Однако…

— Выполняй. Пусть твой слуга перешлет нас на «Старлаб». Немедленно.

— Нет, нет! — в панике воскликнул Чудик. — Мы должны сражаться здесь! Так нужно Возлюбленным Руководителям!

Внимательно слушавшая разговор Розалина подняла руку.

— Вы просто не все продумали, — мягко обратилась она к Чудику. — Если мы вступим в бой с машинами, то можем проиграть. Понимаете? Если же мы попадем на «Старлаб», то будем в безопасности. Там только один терминал, и мы сможем защищать его до тех пор, пока ваши Возлюбленные Руководители не установят канал связи. Вы же этого хотите, Дэн?

Даннерман не ответил, а Чудик задумался. Потом нерешительно произнес:

— Да, вы, возможно, правы. Но я категорически запрещаю. Я…

— И не старайся, — оборвал Дэн, прицеливаясь. — Сделаешь по-нашему — или сдохнешь и все провалишь. И что ты тогда скажешь своим хозяевам, когда наступит Эсхатон?

Все оказалось не так просто. Чудик спорил и спорил. Он не прекратил своих попыток переубедить их даже после того, как сдался и разрешил Доку начать транспортацию. Даннерману даже пришлось подпалить ему хохолок, чтобы заставить работать быстрее.

Но вот наконец все было готово.

Они отправлялись домой! В камеру вошла первая группа: Розалина и две Пэт. Дверь за ними закрылась. Домой! Пэтрис замерла; как же так, только что они были неизвестно где, в развалинах на чужой планете, и вот «Старлаб»… Земля… совсем другая жизнь!

Дверь терминала открылась, камера была пуста.

— Теперь вы! — Даннерман кивнул Джимми. — Возьмите с собой Чудика, только не спускайте с него глаз…

Он замолчал, прислушиваясь.

Чудик вскрикнул от ужаса; Пэтрис тоже услышала: тяжелые, быстрые шаги, затем отдаленный звук, напоминающий гудение пчелиного роя. Док, стоявший у генератора, сорвался с места и побежал к ним…

А из-за развалин появилась машина хоршей, быстро передвигаясь на паучьих ногах.

На этот раз Пэтрис была готова. Стиснув пистолет двумя руками, она тщательно прицелилась. Стрелять начали все: и Мартин, и Джимми, и Даннерман. Бледный луч метнулся к врагу; машина закрутилась на месте, вспыхнула и упала.

Даннерман не терял времени.

— Быстрее, Лин! — крикнул он. — И ты тоже, Чудик. Сейчас будут другие.

Но Чудик уже поддался панике и, ломая ручки, визжал:

— Я не могу функционировать без носильщиков!

— Так забирай их, черт возьми! Пусть останется только тот, который у панели!

Коротышка открыл рот, собираясь что-то возразить, но Даннерман сгреб его в охапку и сунул в камеру. За ним не спеша последовали два Дока. В камере было тесно, однако дверь все же закрылась. Через несколько секунд она снова открылась, и Даннерман повернулся к Пэтрис.

— Теперь ты и Мартин. Я их задержу! Пэтрис подчинилась.

Но не Деласкес.

— Кто это выбирал тебя в герои? — пробурчал он и втолкнул Даннермана в камеру. Дверь закрылась.

Пэтрис зажмурилась и ощутила лишь вспышку бледно-фиолетового света и кратковременную тошноту. Потом дверь открылась, и они вырвались в невесомость «Старлаба».

— Сукин сын Мартин, — простонал Даннерман. — Мы подождем. Может, он успеет…

Они ждали. Время тянулось, а Мартин все не появлялся.

Глава 41 ПЭТРИС

Никогда еще затхлый воздух «Старлаба» так не напоминал о доме. Никогда вызывающая тошноту невесомость не казалась такой приятной. Пэтрис невольно улыбнулась, заметив такую же реакцию других Пэт, Джимми и даже Розалины, сложившей руки на животе и сморщившейся от боли. Только Чудик и Даннерман не прониклись общей радостью. Чудик, сидевший на руках одного из Доков, тут же заверещал:

— Пожалуйста, держите оружие наготове и цельтесь в терминал — вдруг появится машина хоршей… Почему вы меня не слушаете? Это же важно!

Даннерман, уже успевший заменить бесполезное на станции энергетическое оружие на свой привычный пистолет, действительно не слушал Чудика. Он оглядел коридор «Старлаба», словно пытаясь что-то вспомнить, и повернулся к Лину.

— Джимми, сумеете найти спускаемую капсулу? Идите и посмотрите. Надо узнать, в рабочем ли она состоянии и… сможете ли вы управлять ею?

— Конечно. Но не легче ли вызвать спасательный корабль?

— Желаете погостить здесь еще? Ступайте.

Отправив Джимми, Даннерман повернулся к Чудику, отчаянно требовавшему объяснений.

— Нельзя оставить терминал без охраны! Разве вы не слышали, что я сказал, агент Даннерман? Если машины хоршей последуют за нами…

— Не последуют, — хмуро ответил Даннерман. — Отойдите. Он навел пистолет на дверцу терминала и расстрелял всю обойму.

— Глупо, Дэн, — серьезно заметила Розалина. — Пули могли бы срикошетить и убить кого-то из нас.

— Я об этом не подумал, — согласился Даннерман. — Но все получилось. — Действительно, дверь была пробита, внутри камеры что-то щелкало и потрескивало, а из пробоин тянуло гарью. — На всякий случай убедимся. Где тот рычаг, которым вы огрели Джимми?

Чудик в ужасе посмотрел на Даннермана, который уже принялся крушить камеру.

— Нет! Нельзя! Мы будем отрезаны от Возлюбленных Руководителей, пока они не пришлют еще один зонд. Возможно, на многие-многие годы!

— На это я и надеюсь, — сказал Даннерман. — И даже рассчитываю. Чем дольше, тем лучше. Может, к тому времени, когда эти ребята решат навестить нас, мы уже будем знать, как с ними справиться.

После

Позже… намного позже и очень-очень далеко…

Дэн Даннерман увидел вспышку бледно-фиолетового света; дверь тахионного терминала открылась, и он выпрыгнул наружу, чтобы присоединиться к тем, кто уже ждал его на «Старлабе».

Странно, там никого не было.

Еще более странным было то, что он попал не на «Старлаб», а в какое-то совершенно незнакомое место. Поблизости стояли две машины хоршей, но они не стреляли в него. И Дэн не стрелял, так как был без оружия.

За его спиной что-то стукнуло, и дверь снова открылась. Из камеры вылетел взъерошенный Чудик. Поднявшись, коротышка сердито посмотрел на Даннермана. Потом, заметив, что машина хоршей тоже наблюдает за ними, Чудик захныкал.

— Что случилось? — спросил Даннерман, цепляясь за соломинку. — Мы умерли? Это и есть ваш чертов Эсхатон?

Чудик уныло посмотрел на него.

— Эсхатон? Ну и дурак же вы, агент Даннерман! Разумеется, мы еще не достигли Эсхатона. Нас просто еще раз скопировали… и теперь мы в руках хоршей.