Другие 100 дней плена...

Глава 10. Пьяное вино...

Милена

Андрей разделся по пояс… А я, мягко говоря, «зависла». И дело не в шрамах, которые, кстати, не очень бросаются в глаза.

«Уф-ф…» – не без эстетического удовольствия его разглядываю. Глупо отрицать: он потрясающе сложён – высокий, стройный, с лёгким рельефом мышц… в моём вкусе…

Все знакомые мне девушки почему-то тащатся от «качков». Хотя лично я не понимаю этого повального восхищения, да и что может быть красивого в гипертрофированном теле, с бугрящимися безумно выпирающими мускулами.

А вот Андрей полностью отвечает моим представлениям о том, как должен выглядеть мужчина. Если не знать, кто он, то его вполне можно принять за модель с обложки глянцевого журнала.

– Ты сказал, что свёл все наколки, но твоя спина… – провела невесомо пальцами по изображению дракона, ещё не законченному, есть лишь очертания будущего рисунка.

– Во-первых, это не наколка, а татуировка, ну и, во-вторых, она только в процессе набивания, тату таких больших размеров за один раз не делаются, – он развернулся лицом.

– Разве между наколками и татуировками есть разница? – как по мне, так это одно и то же.

– Конечно, – его руки легли на мою талию, и, на удивление, не возникло желание оттолкнуть. – Разница есть, как минимум, в значении и смысле, который вкладывается – это как визитная карточка, по носителю наколок сразу можно прочитать, кто этот человек, чем живёт, его иерархический статус.

«Ну, прям целая философия».

– Удалил наколки, чтобы сделать новую тату… Зачем? – осторожно посмотрела на него.

– Некоторые шрамы похожи на ожоги, захотелось их спрятать. Для меня было главным избавиться от напоминаний прошлого.

– Но ведь ты… всё равно… – «бандит» – добавила мысленно, не решаясь вновь называть Андрея этим словом, и неважно, кем он себя сам считает, факт остаётся фактом.

– Нет, я тот, кто решает проблемы других людей, – перебил, без труда догадавшись, о чём подумала. – Мои обширные связи имеют безграничные возможности.

– И как ты стал… Таким? – хотя за этим вопросом кроется иной интерес: как его не засосало глубже в преступный мир после тюрьмы?

– Один влиятельный человек, друг моего отца, в память о нём, вытащил меня из дерьма, где оказался по собственной глупости… Расскажу как-нибудь потом… – уклончиво ответил. – Милена?

– М-м? – уткнулась лбом ему в грудь, чувствуя, как пространство медленно плывёт перед глазами.

– Что с тобой? – он обнял моё лицо ладонями, но веки я не в состоянии открыть.

– Вино какое-то пьяное… – голова кружится и резко спать захотелось.

– Ты же всего один бокал выпила, оно даже не креплёное.

– А ощущение, будто гораздо больше выпила, – прижалась к нему всем телом, боясь потерять опору. – Да я только на новый год пробовала шампанское, а ещё на своё восемнадцатилетие…

– Та-а-к, понятно... Предложить тебе алкоголь было плохой идеей. Не подумал, что будет столь сильная реакция. Видимо, у тебя ускоренный метаболизм, – Андрей ловко поднял меня на руки.

Уложил на кровать. Помог удобнее устроиться на подушке. И укрыл пледом.

– Тогда отдыхай.

– Подожди, – остановила его, ухватив за руку. – Когда мы продолжим разговор?

– Когда угодно, – он склонился к моему уху и прошептал: – У нас много времени.

– Сто дней… – выпитый бокал вина расслабил меня окончательно, утягивая в спасительный сон.

И уже на задворках сознания, а может быть показалось или приснилось, но я услышала, как Андрей произнёс:

– Нет, Милена, не сто дней… вся жизнь…

***Андрей

Бороться с собой неимоверно сложно… Глядя на Милену, едва сдерживаю себя, чтоб не наброситься на неё и не растерзать. Вот уже час наблюдаю, как она сладко спит, и не могу оторваться, а дикое первобытное желание стремительно нарастает, разливаясь по венам жидким обжигающим металлом.

«Моё искушение…» – её волосы растрепались по подушке и лицу, чувственные губы чуть приоткрыты, длинные ресницы вздрагивают при каждом вдохе, щёки раскраснелись...

Но в данный момент больше всего привлекает другое: края халата топорщатся, позволяя разглядеть очертания соблазнительных полных холмиков. Это пытка – смотреть и не иметь возможности обладать девушкой. Чувствую себя маньяком-извращенцем, осталось только воспользоваться её спящим состоянием…

– Нет, так нельзя… – раздражённо говорю, а руки невольно тянутся к поясу халата.

Развязываю. И…

– У-у-у… – шикарный вид. Под одеждой нижнего белья не оказалось – и теперь вижу всё!

Природа наградила Милену совершенными формами. Реальность превзошла ожидания. Да тут не меньше «четвёрочки» – это самая красивая грудь, которую когда-либо доводилось видеть… и трогать…

Да, именно так. Не могу отказать себе в этом удовольствии. Поэтому провожу невесомо ладонью по контурам ареол – соски мгновенно твердеют от лёгких прикосновений, манят собой… А кончики моих пальцев в буквальном смысле зудят и покалывают от того, насколько сильно хочется сжать упругие горошины, ущипнуть, потом обхватить ртом, ласкать и играть с ними языком…

– Чёрт… похоже, с ума схожу… – запахиваю края халата обратно и отхожу в сторону.

Достаю из кармана брюк сигарету. Закуриваю. Делаю быстрые глубокие затяжки, думая, как же поступить дальше. Сейчас меня трясёт от желания, в паху ноет: хочу до одури, до умопомрачения… И это не пройдёт. Не успокоюсь.

Я должен заполучить её. Немедленно!

«Была не была» – рискну, а вдруг Милена всё-таки проснётся и на этот раз согласится, ведь без осознанного участия девушки ничего делать не стану.

Раздеваюсь полностью. Ложусь рядом с ней. Поворачиваю её лицо к себе и, надавив на щёки, целую. И она даже отвечает – робко, стеснительно, трогательно...

– Девочка, проснись, – шепчу на ухо.

Спускаюсь ниже, путешествую губами вдоль шеи к восхитительной груди… Милена выгибается навстречу ласке и тихо стонет, когда обхватываю ртом торчащий сосочек, а рукой трогаю между ног, раздвигая нежные складочки.

– Андрей… нет… – лениво шевелится.

– Хочу тебя, – снова целую.

И вроде бы не сказать, что отталкивает, но всё же пытается сопротивляться.

– Не надо… – она разорвала поцелуй, проснувшись окончательно. Смотрит томным взглядом из-под густых ресниц, а сама часто дышит. Возбуждение отчётливо читается на лице, да и реакция тела выдаёт – охвачена волнительным трепетом.

– Боишься? – страх тоже заметен.

– Я девственница, – смущённо произносит.

Настала моя очередь напрягаться: не было девственниц в моей жизни. Зачем тогда в списке, который она составляла, значились противозачаточные таблетки? Ничего не понимаю, выясню позже. Хотя тот факт, что у неё ещё не было мужчин, будит во мне нечто неизведанное ранее.

– Не сделаю больно. Обещаю.

Жадно впиваюсь в её губы. И, о чудо! Милена сразу включилась в процесс…