Друзья

9

— Это не жена от деда ушла, а он от нее. И теперь понятно почему.

До того, как Кавабэ это произнес, мы с Ямаштой ничего такого не думали, но теперь сразу же с ним согласились. На острове в южных морях дед убил женщину. Женщину, в животе которой был ребенок. Вряд ли кто сможет внятно объяснить, каким именно образом это связано с тем, что дед бросил жену, друзей и отказался от нормальной, счастливой жизни. Но было ясно, что связано. Да еще как.

— Наверное, таких, как он, было много во время войны. И таких, как эта женщина, тоже, — сказал Ямашта. — Она после смерти превратилась в духа и приходила к дедушке с мертвым ребенком на руках.

— Все! Замолкни! — Кавабэ сделал страшное лицо.

— Все-таки война — это очень плохо, — сказал я. Кавабэ посмотрел себе под ноги и кивнул.

В тот день, когда над городом шумел тайфун, дед разошелся не на шутку. Он все рассказывал и рассказывал без остановки. Он извлекал из своей памяти истории одну за другой, как достают из старого потертого мешка давно забытые вещи. Может быть, на него так подействовали ветер и дождь, бушующие за окном.

Вернувшись с войны, дед не стал возвращаться домой. Он никому ничего не объяснил, просто исчез, и все. Не сообщил ни о том, что жив, ни о том, что демобилизовался.

— А жена, ее звали Яёи, наверное, взяла свою прежнюю фамилию. Яёи Коко. Красивое имя, правда? — сказал дед. — Думаю, она нашла себе кого-нибудь более достойного.

Сразу после этого он лег на бок прямо на полу и заснул. А может, только притворился, что заснул. Мы, не сговариваясь, встали и потихоньку вышли из комнаты. Обулись, оделись и отправились по домам.

— Кстати, мне тут в голову кой-какая идея пришла, — сказал Кавабэ, роясь на ходу в своем портфеле. — Вот, глянь-ка. — И он протянул мне сложенный вчетверо лист белой бумаги. Я развернул и посмотрел. Контрольная по родной речи — мы недавно ее обратно получили. Оценка 25 баллов из ста.

— Нда-а. Не повезло тебе, — сочувственно сказал я.

— В каком смысле? — он торопливо выхватил листок у меня из рук. — Это не то! Вот, вот это посмотри.

Кавабэ дал мне другой листок, на котором его жутким почерком были записаны пять телефонных номеров. Напротив каждого номера стояла фамилия: Коко.

— Я вчера в телефонном справочнике нашел.

После того дня, когда случился тайфун, мы стали собираться дома у деда каждый день. А вчера Кавабэ почему-то не пришел. Сразу же после занятий быстренько собрался и свалил, сказав только: «У меня дела». Даже в булочную с нами не зашел.

— Тут у меня только токийские телефоны. Но дед ведь сказал, что эта его Яёи Коко жила в старом городе.

— И что с этим делать?

— Что-что — звонить. Вот, номера видишь?! — Кавабэ повысил голос.

— Так тут же не написано, как их зовут. Может, там нет ни одной Яёи, — с сомнением сказал Ямашта.

— Может, и нет, а может, и есть, — многозначительно сказал Кавабэ. — В справочнике пишут имя только Главыси Мейства. Мало ли, а вдруг Яёи-сан с кем-то вместе живет? И даже если это и не она сама — может, это родственники ее, дальние какие-нибудь. Фамилия-то редкая. Надо использовать любую зацепку.

Мне понадобилось секунд пять, чтобы понять, что таинственная Главыся Мейства — это на самом деле «глава семейства». Кавабэ своим пронзительным голосом умудрился произнести это выражение так, что для меня оно прозвучало как наименование какой-то сказочной нечисти.

— Так ты что… серьезно решил звонить? — Ямашта уставился на Кавабэ, и его маленькие глазки расширились от удивления.

— А что, зря я, что ли, время тратил? Я ж сначала вообще не знал, как к справочнику подступиться. Да и вообще, вы в курсе, что в Токио не один справочник, а несколько? Я чуть не умер, пока нашел то, что надо, — самодовольно сказал Кавабэ.

Нет, вы только на него посмотрите! Хочет, чтобы все его подвиг заценили.

— А что, если она не в самом Токио живет, а где-нибудь в пригороде? Или вообще в префектуру какую-нибудь переехала? — не знаю почему, но мне захотелось повредничать.

— Тогда я дальше буду искать. У Японского Телекома есть справочники для всех регионов, — ни секунды не колеблясь, ответил Кавабэ.

— А что, если она во второй раз замуж вышла и фамилию поменяла?

— Ну, тогда…

— И вообще, есть люди, телефоны которых не записаны в справочниках.

Кавабэ замолчал. А потом вдруг заорал злобно:

— Так я же и говорю — надо любую зацепку использовать! Может, мы родных ее найдем? Что тут непонятного?! Короче, собираемся у меня. Будем звонить. Ясно?

Мы сидели в комнате у Кавабэ. Прямо перед нами стоял телефонный аппарат. Мы неотрывно на него смотрели.

— Ну что, звоним? — сказал Кавабэ.

— Ага, — мы с Ямаштой кивнули.

Кивнуть-то мы кивнули, да только трубку никто из нас брать не торопился. В комнате повисла тишина…

— Ну что, звоним, — снова сказал Кавабэ.

— Ага, — мы с Ямаштой снова кивнули. И опять тишина…

Вдруг телефон зазвонил сам. От неожиданности мы отпрянули назад, чуть не свалившись на пол. Кавабэ взял трубку. Звонила его мама.

— А… Я понял, сегодня ты будешь поздно… Угу. Ага. Понял. Хорошо. Да-да, я поужинаю как следует… Ага. Ну, пока.

Повесив трубку, Кавабэ с облегчением вздохнул и, ткнув в меня пальцем, сказал:

— Давай звони.

— Еще чего! Твой телефон, ты и звони!

— Да ладно, ясно же, что у тебя лучше всех получится, — обычная его отговорка, когда он хочет, чтобы я за него чего-то сделал.

Я пихнул Ямашту.

— Давай ты, а? У меня не получится. Я не умею с незнакомыми людьми по телефону разговаривать непонятно о чем. — Это была истинная правда. Я действительно этого не умею.

Но было ясно, что отвертеться шансов нет. Почему-то такого рода вещи всегда в конечном итоге приходится делать мне.

Я набрал первый номер. Там никто не отвечал.

— Не отвечает, — сказал я, повесив трубку.

— А ты не расслабляйся. Давай дальше по списку.

— Нет уж, следующий ты звонишь.

— Нет, звонишь у нас ты, — упрямо сказал Кавабэ.

Я снова взял трубку. Через пару гудков мне ответил мужской голос.

— Алло? — голос был недовольным.

— Э-э… алло.

— Алло?

— Здравствуйте, это Коко-сан?

— Да, кто это? — Мне показалось, что голос сделался еще недовольнее.

— Извините, мы разыскиваем женщину по имени Яёи Коко.

— Чего?! Кого?! — теперь он рассердился по-настоящему. Мне ужасно захотелось бросить трубку.

— У вас не живет Яёи-сан? Яёи Коко?

— Какая еще Яёи?!

— Она старенькая уже. Яёи — это имя. Коко — фамилия. Мы ее разыскиваем.

— Нет у нас никакой Яёи!

Он бросил трубку.

— Нет у них такой.

Ямашта аккуратно вычеркнул номер из списка.

— Теперь по этому номеру звони, — сказал он мне.

— Что, опять я?

— Ну да. У тебя очень хорошо получается.

На этот раз ответила женщина. По голосу мне показалось, что она примерно одного возраста с моей мамой.

— Яёи Коко? Это моя родственница.

— Вы не шутите? — прижимая трубку левой рукой к уху, правой я сделал торжествующий жест. Ямашта с Кавабэ попытались подлезть поближе к трубке, чтобы слышать наш разговор.

— Просто я ее ищу.

— Ищешь? Зачем?

— Дело в том, что… дедушка хочет с ней встретиться.

— Дедушка? Твой дедушка?

— Э-э… Да. Мой дедушка.

— Зачем?

— Ну…

— Зачем твоему дедушке понадобилось встречаться с Яёи Коко?

— Он…

— Что, не знаешь, что сказать? — голос женщины звучал угрожающе. Надо было срочно что-то придумать. А то она сейчас трубку повесит, и все.

— Мой дедушка, он хочет извиниться перед Яёи-сан. Он умирает. Может быть, уже завтра совсем умрет, — соврал я.

— Ой, как нехорошо, — с этими словами женщина протяжно выдохнула. «Как будто сигарету курит», — подумал я.

— А за что он хочет извиниться? Он сбежал от нее? Бросил, да?

— Вовсе нет! С чего вы взяли? — я совсем уже заврался.

В ответ женщина как-то странно засмеялась.

— Извините, — не выдержал я, — а можно с ней поговорить?

— С кем?

— С Яёи-сан.

— Так она здесь не живет, — она будто немного удивилась, — я одна живу.

— А где она живет?

— Не знаю.

— Но вы же сказали, что она ваша родственница?

— Ну, так с такой фамилией, как эта, мы все где-то родственники. Я в этом смысле сказала. А так я не знаю никакой Яёи. Ты уж не сердись.

Я разочарованно вздохнул.

— Можешь мне снова как-нибудь позвонить, если захочешь, — и она повесила трубку.

Набрав следующий номер, я попал на автоответчик. На фоне залихватской музыки из спагетти-вестерна[6] вкрадчивый мужской голос говорил полушепотом: «Меня нет дома, и когда я вернусь — неизвестно. Под небом далекой страны я прошу лишь об одном — о счастье для тебя». Фу, гадость какая.

А потом мне ответила маленькая девочка.

— Алё. Никого нет дома, — громко сказала она забавным голосом, который часто бывает у малышей.

— А мама где?

— На работе.

«Наверное, лучше попозже еще раз перезвонить», — подумал я.

— Гэн-кун сегодня кашляет, и мы не можем играть. Я дома. С бабушкой.

— С бабушкой? — я как ненормальный вцепился в трубку.

— У бабушки уши плохие. Она по телефону не может… А вы кто? — спросила она вдруг. Наверное, вспомнила, что так нужно говорить по телефону с незнакомым человеком.

— Я дружу с твоей бабушкой, — слова выскочили из меня сами собой. Я даже сам удивился.

— С бабушкой? — удивилась девочка. — А что, у бабушки есть друзья?

— А скажи, как твою бабушку зовут? Бабушка Яёи? Я-ё-и? — Я едва сдерживался от волнения, но старался говорить очень медленно, по слогам.

— Нет, — сказала девочка, — Ханаэ. Бабушка Ханаэ.

Снова разочарование. Я посмотрел на Кавабэ и Ямашту и отрицательно покачал пальцем из стороны в сторону.

— А ты правда бабушкин друг?

Я хотел было сказать, что это неправда, извиниться перед ней и повесить трубку, как вдруг услышал:

— Или ты друг бабушки Яёи?

— Бабушки Яёи?

— Бабушки Яёи нет дома.

— Слушай, твою бабушку зовут Ханаэ. Разве нет? — не понял я.

— Бабушка Яёи, она еще больше бабушка, чем бабушка Ханаэ. Мой папа — сын бабушки Ханаэ. А я и брат — дети папы. А бабушка Яёи — сестра бабушки Ханаэ. Бабушка Яёи уже совсем-совсем бабушка, и ее теперь нет дома.

Я перестал понимать вообще что бы то ни было.

— А где она? Где бабушка Яёи?

— Она была тут. Но теперь тут комната брата. Он уже большой. У него скоро эк-за-мен. Надо сидеть тихо.

— То есть бабушка Яёи раньше с тобой жила?

— Меня зовут Маю-тян.

— Маю-тян, ты раньше вместе с бабушкой Яёи жила?

— Как это «жила»? — растерянно спросила девочка.

— Бабушка Яёи раньше была дома у Маю-тян, да? — я тоже вдруг заговорил вкрадчиво, как тот с автоответчика. Первый раз в жизни.

— Да. Была.

— А теперь она где?

— В То-дзю-эн, — радостно сказал девочка, — там есть еще бабушки. И дедушки. Мама говорит, там очень хорошо!

Дом престарелых был похож на маленькую больницу. В белых коробках комнат под звук работающих кондиционеров старички и старушки занимались своими делами. Кто-то играл в го, кто-то смотрел телевизор, кто-то танцевал гавайские народные танцы. Здесь было очень спокойно. Местные обитатели беседовали под звуки гавайской гитары и телевизионной рекламы, прогуливались взад-вперед по коридорам. Было в этой прогулке что-то подводное. Мы ходили и заглядывали во все комнаты, пока к нам не подошла, слегка причмокивая резиновыми подошвами по линолеуму, женщина в светло-розовом халате. По виду медсестра.

— Что вам здесь надо, мальчики?

— Мы ищем Яёи Коко-сан, — сказал я. — Она здесь?

— Она сегодня не ждет гостей, — скользнув взглядом по каким-то бумажкам, приколотым к стенной доске, сказала медсестра. — А вы встретиться с ней хотели?

Я кивнул. А она сказала:

— Молодцы, не поленились издалека приехать.

А ехать и правда было далеко. Мы два часа тряслись на электричке, а потом еще какое-то время на автобусе.

— Она будет очень рада, — сестра улыбнулась. — Вы ее внуки?

Кавабэ и Ямашта дружно ткнули меня в спину.

— Я внук ее сестры, Ханаэ-сан. — Какой я неимоверный врун…

— Идите за мной. — Сестра развернулась и пошла. Снова послышалось тихое чмоканье.

— Извините.

— Да? — она посмотрела на нас.

— Мы сами найдем. Спасибо! Вы нам только скажите, где ее комната. — Я понимал, что если она нас отведет к бабушке в комнату, то та сразу догадается, что я ей наврал.

— Ничего страшного. Я вас провожу, — сказала она, и нам пришлось покорно идти вслед за ней по длинному коридору. Из окон было видно поле. В поле стояла стальная вышка. И сама вышка, и электропровода, которые тянулись по обе стороны от нее, неподвижно застыли, замерли под жаркими летними лучами.

— Коко-сан, к вам гости! — Сестра открыла дверь комнаты в самом конце коридора. Мы сгрудились у двери, стараясь быть как можно более незаметными. — Внук вашей сестры. Вы раньше с ним вместе жили. Он и друзей своих к вам привел, — сестра похлопала меня по плечу. — Ну заходите же, — сказала она и затащила нас в комнату.

В комнате на кровати сидела тоненькая старушка. Она улыбалась.

— Вы уже давно его не видели, Коко-сан. Он вырос. Изменился. Узнаете его?

— Да-да, — сказала бабушка, не переставая улыбаться.

— Ну вот и хорошо. Посидите, поговорите не спеша.

Сестра на ходу взбила подушку, подложенную старушке под спину, и ловким жестом усадила нас троих на небольшой диванчик.

— Я пойду, — сказала она и вышла из комнаты.

Мы сидели на диване, застыв, как диванные подушки.

Старушка протянула руку и медленно открыла ящик в тумбочке, стоявшей у кровати. Она достала оттуда завернутые в рисовую бумагу три пирожка-мандзю со сладкой бобовой начинкой. Я взял один пирожок себе, а два других отдал Кавабэ и Ямаште.

— А чай есть в вестибюле, — сказала старушка.

— Спасибо. Мы не хотим чая, — сказал я, хотя в горле у меня все пересохло.

Старушка все так же улыбалась. Кожа у нее была белая-белая. И волосы — белые. Седые. Все ее лицо покрывали глубокие и не очень морщины, но глаза смотрели ласково.

Бумажная обертка от пирожка, которую я сжимал в руке, намокла. О чем нам с ней говорить?

— Извините, я схожу за чаем. Сейчас вернусь, — сказал Кавабэ, вставая с дивана.

— Ия тоже, — поспешно вскочил вслед за ним Ямашта.

Они ушли, а я остался. Как всегда. Я вечно проигрываю.

— Э…

— Да? — старушка мягко кивнула и посмотрела на меня. Цветы на ее летнем кимоно качнулись, будто от мимолетного дуновения ветерка. Она ведь и правда думает, будто я брат маленькой Маю-тян.

— Бабушка.

— Что?

— У вас ничего не болит?

— Нет, — она благодарно кивнула, словно говоря: «Вашими молитвами, вашими молитвами». Разговор не клеился.

— Маю-тян веселенькая и здоровенькая, — сказал я. Надо же было о чем-то говорить, вот мне и пришлось приплести маленькую девочку, которую я в жизни ни разу не видел.

— Что?

— Маю-тян, говорю, здоровенькая.

— Вот и хорошо. Я очень рада слышать. В этом году такая жара. Старикам туго приходится.

Кажется, разговор о Маю-тян не очень-то занимал бабушку Яёи.

Я решился.

— Это старая история, — начал я.

— Да-да, конечно. Я слушаю.

— Давным-давно жил один молодой мужчина. И он ушел на войну У него была жена. Она ждала, но он к ней не вернулся. Даже тогда, когда война уже закончилась. Но это вовсе не значит, что он ее забыл. Он помнил ее все время. И даже сейчас. И все эти годы он жил совсем один… — я выговорил все это на одном дыхании и замолчал.

— Да, во время войны всякое бывало, — сказала старушка и опустила глаза. — И такое тоже случалось.

Она тихонько почесала тыльную сторону ладони. Кожа на ее руках была грубой, темной. Эти руки совсем не сочетались с ее белым лицом и седыми волосами.

Старушка сидела, уставившись на свои руки.

— Во время войны этот мужчина пережил что-то очень страшное. Настолько страшное, что после этого он уже не мог вернуться домой… — я запнулся. Что же мне делать? — Как вы думаете, он правильно поступил?

— Что я думаю? — переспросила старушка. Мне показалось, что она смутилась.

«Лучше бы мы сюда не приезжали», — подумал я. Мы так хотели найти Яёи Коко, что больше ни о чем не думали. И о ней самой тоже не подумали. А что, если ей все это неприятно?

Но она очень быстро справилась со смущением и спросила:

— Ты имеешь в виду, злилась бы я на такого человека, если бы была его женой? — она посмотрела на меня, слегка склонив голову.

— Ну… да.

— Ну, что тебе сказать… — старушка задумалась. Мне даже показалось, что ей понравилось, что я ее об этом спросил.

— Наверное, я бы не злилась. Что толку злиться. Я вообще стараюсь все плохое забывать, — она улыбнулась. — И, кроме того, во время войны — всё по-другому. Люди на войне меняются. Не все, конечно, но меняются.

— А можно я в следующий раз с дедушкой приду? Есть дедушка, который хочет прийти к вам в гости.

— Какой дедушка?

Я назвал имя.

Старушка задумалась. Наверное, она все-таки не захочет его видеть.

— Извини, — сказала она наконец, — а кто он, этот дедушка?

Она казалась такой растерянной…

— Это ваш муж, — сказал я.

Она вдруг рассмеялась:

— Мой муж умер давным-давно.

— У нее склероз — память совсем отшибло. Точно вам говорю, — сказал я, когда мы вышли из дома престарелых на улицу. Солнце уже садилось. Дул прохладный ветерок. Я подумал, что сегодня первый осенний день.

— Может, это все-таки не она? — спросил Ямашта. Я покачал головой.

— Ну смотри, мы точно про нее знаем, что она бабушка Маю-тян. Но когда я про Маю-тян ей сказал, она вообще никак не отреагировала.

— А я все равно думаю, — Кавабэ, который до этого шел, глядя себе под ноги, вдруг посмотрел на нас, — что она дедушку очень хорошо помнит. Просто встречаться с ним не хочет, вот и притворяется, что память потеряла.

— Так или эдак, мне кажется, что им с дедушкой не стоит встречаться.

— Ну да, — сказал Ямашта. Потом вдруг ойкнул и остановился: — Эй, смотрите-ка.

Мы обернулись. Бежевое здание, в котором располагался дом престарелых, в лучах закатного солнца стало оранжевым, как полыхающий костер. В одном из окон — его поверхность немного напоминала подернувшуюся мелкой рябью поверхность озерца, над которым гуляет вечерний ветер, — стоял кто-то и махал нам рукой на прощанье.

— Сестра, что ли?

— Нет.

Это была Яёи Коко, бабушка Маю-тян.

Я вскинул руку и замахал ей в ответ что было сил.

Она махала очень медленно. Рука ее была согнута в локте. Лица я не видел, но уверен — она ласково улыбалась.

Мне стало невыносимо грустно от вида этого маленького, похожего на коробку здания, стоявшего посреди большого поля в лучах закатного солнца. Я почувствовал, что должен постараться покрепче ухватить то, чего я не умею назвать, но чем до краев наполнена эта коробка. Но как это сделать? Оно ускользает от меня, становится все более далеким и недостижимым… Ухватить его так же невозможно, как остановить течение времени.

Старушка перестала махать рукой и теперь просто стояла неподвижно и глядела в нашу сторону.

— Я приеду еще! Не скучайте! — закричал я. Но она, скорее всего, не услышала. Постояв еще немного, она отвернулась от окна и ушла вглубь комнаты, исчезнув из виду.

— Давайте и правда еще к ней приедем! А?

— Конечно, приедем, — хором сказали Кавабэ с Ямашта.

Нежный закат заполнил все вокруг. Проник в наши сердца…