Друзья по постели

Год спустя

Эмили Эндрюс.

Я бегу по многолюдной улице Торонто, многие оборачиваются мне вслед, кто-то даже достаёт телефон и начинает снимать.

Ну ещё бы, не думаю, что можно каждый день увидеть девушку в свадебном платье, бегущую куда-то.

Именно куда-то.

Я и сама не знаю, куда бегу, просто знаю, что надо убраться как можно дальше.

Многочисленные юбки то и дело выскальзывают из пальцев и мне приходится немного замедлять свой бег, чтобы подобрать их. Я пробежала уже по меньшей мере пять кварталов, ноги до жути болят из-за продолжительного бега в туфлях на высокой шпильке, а волосы, собранные в красивую причёску, растрепались.

Но сейчас до всего этого мне не было совершенно никакого дела.

Я пытаюсь свернуть около какого-то дома, точно зная, что мне осталось по меньшей мере бежать ещё столько же, а таким образом я могу срезать путь, и именно в этот момент передо мной останавливается полицейская машина, загораживая мне проход.

Дверь переднего пассажирского сидения открылась и, уперев руки в крышу машины, Артур наставляет на меня пистолет.

- Ни с места, Эмили, иначе я буду стрелять, - грозится он, держа меня на прицеле.

Я твёрдо встаю на ногах, распрямляю плечи и выпускаю многочисленные юбки из своих рук, услышав тихий шелест ткани. Где-то внутри меня появилась радость из-за того, что мне не нужно больше никуда бежать. Даже если за это должна благодарить Артура.

Взглянув ему в глаза, я медленно поднимаю руки вверх с раскрытыми ладонями.

Одной неделей ранее.

- Всё должно быть готово к завтрашнему утру, - улыбаясь, произношу я в трубку, и, услышав точно такой же улыбающийся голос на том конце провода, расплываюсь в ещё более широкой улыбке. – Спасибо! Вы просто мой герой!

Мужчина, с которым я говорила по телефону, радушно рассмеялся, и мы с ним распрощались.

Я откинулась на спинку своего кресла в полицейском участке и немного растёрла ладонями щёки, стараясь стереть с лица улыбку. Хотя она тут же стёрлась, когда я посмотрела на календарь и вспомнила, что сегодня, вообще-то, круглая дата.

Артур сбежал год назад, не дав мне совершенно никаких нормальных объяснений, и бросил свои рестораны на произвол судьбы. А ещё он бросил меня.

Я тяжело вздохнула, потому что даже несмотря на всё это время, любое воспоминание об Артуре до сих пор отзывается слабым отголоском тянущей боли где-то внутри грудной клетки. Хотя эта боль уже кажется призрачной, совершенно ничего не значащей. Я иду дальше. Мне надо идти дальше.

Вначале потеря была невыносимой, рана казалась смертельной, но в тот день, да и во все последующие, я не пролила ни слезинки. Тогда мне казалось, что моя жизнь действительно кончена. Я тосковала по нему, и это было сродни тоске по тяжелому наркотику.

Я не могла делать многие вещи, потому что они напоминали мне о нём.

И это убивало меня ещё сильнее.

Но вскоре я поняла, что просто не могу себе этого позволить.

Не могу оборачиваться назад каждый раз и вздрагивать, видя в толпе тёмные кудрявые волосы.

А всё из-за того, что с уходом Артура, проблем прибавилось. Теперь мне было необходимо совмещать сразу две работы: управляющий ресторанов и работник полиции. По началу было чертовски тяжело… потом, когда я влилась в новый ритм жизни и узнала некоторые секреты, всё стало ещё тяжелее.

По крайней мере, всё это помогло отвлечься от Артура.

- Привет, Эми, - поздоровался со мной знакомый голос, и я моментально вскидываю голову вверх, совершенно забыв о грусти. – Я принёс утренний кофе и чизкейк.

И плевать на то, что уже было три часа дня.

Высокий светловолосый парень в чёрной рубашке с закатанными до локтя рукавами подходит к моему столу и ставит передо мной мой кокосовый раф и такой же чизкейк, от которого я без ума.

Сегодня он проходил курсы, поэтому я провела всё утро в кабинете одна.

- Спасибо, Джоши! – воскликнула я и посылаю ему воздушный поцелуй, прежде чем схватила со стола картонный стаканчик и сделать первый глоток. Раз в неделю, по понедельникам, он всегда приносил для меня кофе и чизкейк. Спустя полгода традиции, он выработал у меня рефлекс, как у собаки Павлова: я с нетерпением ждала понедельников и радовалась, как ребёнок, только услышав вдалеке коридора его голос.

Он подмигнул мне и сделал вид, что поймал мой воздушный поцелуйчик и засунул его в карман брюк.

- Ого, да у меня скоро соберётся полная коллекция, - пошутил он, похлопывая себя по карману, пока подходил к своему месту прямо напротив моего рабочего стола. Порой, засиживаясь до глубокого вечера над каким-нибудь делом, чтобы немного развлечься, мы корчили друг другу смешные рожицы. Проигрывал тот, кто первым засмеётся, а следом смех подхватывал выигравший. Джошуа обычно всегда выигрывал.

Отпив немного кофе и раскрыв чизкейк, от которого весь кабинет тут же заполнился запахами кокоса, я украдкой посмотрела на Джошуа, моего нового напарника и нового лучшего друга. За полгода он стал моей родственной душой, что подтверждала стоящая в рамке на столе фотография, на которой мы прислонились спиной друг к другу, стоим, приняв максимально опасные позы с руками, сложенными перед грудью в виде пистолетов. Я просто обожала эту фотографию, мы пытались сделать её полчаса, под дружные комментарии Брюса и Кевина. Я любила этих мальчишек, они стали для меня настоящей полицейской семьёй.

Забывать

Артур Шедвиг.

- Агент Шедвиг? – предварительно постучавшись, заглядывает в кабинет молодой офицер, прижимая к рукам какую-то папку.

Я откладываю в сторону свои документы и подаю знак рукой, тем самым давая разрешение войти. В кабинете всё равно никого не было, поэтому я могу выслушать его в спокойной обстановке.

Он протягивает мне свою папку, и я тут же забираю её.

Внутри лежали несколько фотографий, которым я первоначально не придаю особого значения. Но ровно до того момента, пока мой взгляд не падает на светловолосую девушку.

Этого не может быть.

Несколько раз просмотрев фотографии, стараясь найти хотя бы какое-то доказательство нереальности этих фотографий, я наконец сдаюсь.

Выбора нет.

Я вскакиваю с места и одной рукой хватаю офицера за рубашку. От удивления его глаза широко распахнулись.

- Кто-нибудь ещё знает про существование этих фотографий? – рычу я, глядя ему в глаза.

- Н-нет, - от ужаса даже заикается.

Одним делом меньше.

- Никто, - тихо, но чётко произношу я это слово, притягивая его ещё ближе, чтобы до него точно дошёл смысл сказанных мной дальше слов, - не должен узнать про существование этих фотографий. Ты меня понял?

Парень несколько раз активно кивает головой, явно не помня себя от страха.

- Свободен, - разжимая пальцы, отдаю приказ я и сажусь обратно на кресло.

Никогда бы в жизни не подумал, что Эмили Эндрюс является приближённой к Окадзаки настолько близко, что выходит замуж на старшего сына главы клана.

Шестью днями ранее.

Это была самая большая ошибка в моей жизни.

И я совершенно не знал, как её исправить.

Эмили всегда была гордой. Не в том ужасном смысле, когда девушка на всё задирает нос, скорее она просто знала себе цену. И эту цену не многие смогли бы потянуть.

Да, возможно, вчера это была не лучшая идея – прийти к ней с бутылкой виски. Однако я рассчитывал хотя бы на какую-то реакцию. Она начнёт на меня кричать, попытается ударить, но никак не то, что она с ледяным спокойствием посмотрит на меня и захлопнет перед мои носом дверь. Конечно, после она открыла её. Чтобы забрать бутылку из моих рук.

Я целиком и полностью осознавал, что мне будет очень сложно добиться от Эмили прощения, хотя и надеялся, что она пойдёт со мной хотя бы на какой-то контакт.

Сегодня я решил предпринять ещё одну отчаянную попытку.

Зайдя в кофейню напротив участка, я купил два кофе: двойной эспрессо для себя и карамельный капучино для Эмили. Она любит пить его по утрам. Мне всегда нравилось, как она прикрывает глаза от удовольствия, когда делает первый глоток. Я так долго мечтал об этом.

И эти мечты буквально преследовали меня весь этот год.

Я мог проснуться ночью из-за того, что мой мозг заставил меня почувствовать её присутствие рядом. Я вскакивал с кровати, смотрел на другую девушку рядом со мной, которая совершенно точно не была Эмили, и ненавидел себя за это.

Признаюсь, я не сразу осознал свою ошибку.

Вначале всё казалось правильным. Ровно до того момента, как я понял, что у меня нет к Морган чувств. Нет, она была действительно сексуальна, мне нравилось трахать её, но это не было чем-то большим, как это было с Эмили.

Поэтому все эти слова про то, что «если вы были влюблены, и вам понравился другой человек, то выберете его, ведь если бы вы действительно любили первого человека, то не влюбились бы во второго» - дерьмо собачье.

Раньше в моей жизни всё имело какой-то смысл: свой бизнес, работа консультантом в полиции, Эмили.

После того, как я испугался за жизнь Морган и принял решение увезти её из города, всё полетело к чертям. У меня пропал мой жизненный ориентир, мы почти полгода бесцельно ездили по Америке из города в город, живя в дешевых мотелях.

Конечно, последние полгода были очень насыщенными на события, потому что меня завербовали ФБР. И, скажем так, работа оказалась мне по душе.

Именно благодаря этому я понял, что надо брать от жизни то, что она тебе даёт. И я попытался наладить всё с Морган. Вроде, у меня это даже получилось.

Я возвращался в Торонто с неплохим послужным списком и в роли постоянного агента. С довольно неплохой репутацией.

Забрав свой заказ, я уже через пару минут открывал дверь в кабинет, который раньше делил с Эмили и своими друзьями.

- Доброе утро! – поздоровался я с Кевином и Брюсом, входя в кабинет, вот только они смотрели на меня так, словно перед ними предстал призрак. Хотя, наверное, в каком-то смысле так и было.

Я сел на кресло Эмили за её столом, практически не глядя, по привычке, поставив кофе рядом с ноутбуком, и закинул ноги наверх.

- Какого хрена, Артур? – взамен какого-либо приветствия, спросил Кевин, и я прищурил глаза от яркого солнца, надоедливые лучи которого влезли в окно. Представляю, как Эмили сидит на этом месте, её волосы отливают золотом, и она буквально светится изнутри. Всего на одну секунду прикрыл глаза, стараясь в голове воспроизвести её образ. Но когда я вновь открыл глаза, на меня уставились два злобных взгляда Кевина и Брюса. Парни одинаково стояли напротив меня, скрестив руки на груди. – Какого хрена?

Ставка

Эмили Эндрюс

Я сидела в комнате для допросов с закованными руками и пыталась сделать вид, что это проклятое пышное платье так и должно своими юбками практически полностью закрывать мне обзор, потому что стул слишком узкий.

Никогда бы не подумала, что окажусь по эту стороны стекла.

Но это было даже забавно…

Первый час.

Я прекрасно знала, как именно ведёт допросы Артур. Хотя и надеялась, что по старой памяти он не будет мариновать меня так долго.

Кто вообще просил его всё портить?

Я услышала тихий щелчок открывающейся двери, но не повернула голову. Не дам ему такого удовольствия.

- Если ты не начнёшь говорить, то я никак не смогу помочь тебе, - подходя ко мне, сказал Артур и кинул на стол какую-то папку, которую я так же проигнорировала. – Эмили, если у тебя есть какие-то дела с Окадзаки, то ты должна была рассказать мне, своему мужчине.

Я рассмеялась, слабо запрокинув голову вверх.

Мой мужчина.

- Ты не мой мужчина, - ответила я, всё же встречаясь с Артуром взглядами.

По его усмешке я поняла, что всё же начала играть по его правилам.

Шестью днями ранее.

- Надеюсь, он неплохо тебя потрахивает на рабочем столе, как это делал я, - холодно и расчётливо произносит Артур, кивая в сторону Джошуа, точно зная, насколько сильно эти слова ранят меня в данный момент.

Быстрее, чем успела подумать, я со всего размаху звонко хлопнула ладонью по его щеке, из-за чего рука тут же вспыхнула болью. Но, кажется, намного больнее было где-то внутри… словно что-то сломалось навсегда и уже не давалось починке.

Голова Артура повернулась в сторону, и его глаза распахнулись от удивления, я увидела, как заиграли желваки на его щеках. Он повернул голову и посмотрел мне в глаза, а я только и могла, что мысленно приказывала себе не заплакать прямо у него на глазах. Это точно уничтожило бы всё, к чему я так долго шла.

Хотя всё уже и так уничтожено.

Я уничтожена.

- Хотя бы что-то на этом столе теперь длится дольше пары минут, - сквозь сжатые зубы сказала я, глядя в его глаза цвета бури, стараясь своими словами причинить ему как можно больше боли. Как много дней я провела, вглядываясь в них? Как много надежд унесла с собой эта буря? – А теперь убирайся.

Не говоря ни слова, он вышел из комнаты, громко хлопнув на прощание дверью, а в следующую секунду я смела со стола половину всей документации и фоторамки, едва не задев кружку с капучино.

Ноги подкосились, и я рухнула на пол, больно ударившись коленями. Меня душили слёзы, закрыла рот и нос ладонью, чтобы из моей груди не вырвались рыдания, пока я глядела на устроенный мной разгром. Что вообще на меня нашло? Зачем Артур решил вернуться? Чтобы окончательно разрушить мою жизнь? Уничтожить те крохотные частички меня, которые остались после того, как он исчез?

- Эмили! – воскликнул Джошуа, тут же оказываясь рядом со мной на коленях, и я почувствовала, как он прижал меня к себе, пока моё тело не пришло в норму, словно это всё происходило не со мной.

Внезапно мой взгляд упал на разбитую фоторамку с фотографией, на которой был запечатлены мы с Джошуа. Под отклеившейся крышкой с умело приделанной второй картонкой, лежала фотография, о существовании которой я знала, но никогда не видела её. Вытащив её, я закусила нижнюю губу. Артур раньше любил подкидывать мне разные фотографии с какими-нибудь подписями.

Хотя сам всегда говорил, что не отличается особой романтичностью, Артур делал всё возможное, чтобы я чувствовала себя любимой и важной для него.

На ней мы с Артуром, уже без футболки, стояли в его втором ресторане, все перемазанные в краске, и он, закопавшись рукой мне в волосы, аккуратно придерживал меня за затылок.

Я прекрасно помнила этот день. И эта фотография очень многое значила для меня когда-то в прошлой жизни. Продолжение нашего общего дела, всего того, что мы могли бы создать вместе.

Он сделал эту фотографию, поставив фотоаппарат на задержку, и я просто обняла его, но у Артура были другие планы. Он развернул меня к себе и поцеловал. Я прекрасно помнила, насколько мягкими были его губы в тот день. А ещё помнила, как мы занялись сексом прямо на полу практически сразу же после того, как сработала вспышка.

Перевернув фотографию, я заметила до боли знакомый почерк. Надпись гласила: «Для меня ты навсегда останешься самым лучшим холстом».

Если так подумать, это был последний день, когда у нас всё было хорошо. А после этого начались какие-то глупые ссоры, Артур стал отдалятся от меня, а я тоже не была особым подарком, иногда срываясь на него. Но тогда я пыталась. Правда пыталась сохранить то, что, как я считала, ещё можно было спасти.

Прижав фотографию к груди, я позволила себе то, чего не позволяла весь последний год: я расплакалась.

Горячие слёзы текли по моим щекам совершенно беззвучно и капали мне на колени.

- Эми, - прошептал мне на ухо Джошуа и провёл рукой по моей щеке, стирая дорожку слёз. – Он полный мудак. Но он не заслуживает этих слёз. Ты сильнее и выше этого.

Путанница

Артур Шедвиг

Я вышел из допросной и раздражённо закрыл за собой дверь. Эмили отказывалась идти со мной на контакт, хотя я воспользовался всеми способами, чтобы помочь ей заговорить.

Она знала, что у меня недостаточно оснований, чтобы задерживать её, и своим молчанием буквально насмехалась надо мной.

- Ты не имеешь права её задерживать, - угрожающий голос Сиднея Эванса раздался недалеко от меня, и я повернул голову, чтобы посмотреть на то, как он подходит ко мне с конца коридора.

- Я могу держать её сорок восемь часов, - напомнил я, хотя осознавал, что он знает это и без меня. Не мне учить правилам капитана участка.

- И чего ты этим добьёшься? – уточнил Сидней, скрещивая руки на груди. – Отпусти её.

- Вообще-то, я уже добился, - сказал я, облокачиваясь спиной на дверной косяк. – Ты пришёл. И теперь выложишь, какие у тебя и Эмили дела с Окадзаки.

Я усмехнулся и кивнул головой на дверь:

- Зайдём?

Пятью днями ранее.

Было очень непривычно утром ехать в полицейский участок спустя целый год моего отсутствия.

Но ещё более непривычно было просыпаться по утрам в постели одному.

Я даже по привычке приготовил завтрак на двоих.

Всё в этой квартире напоминало мне про Эмили, хотя я думал, что после того, как я уеду, она к чёртовой матери сожжет её. Однако, когда я вернулся, то с удивлением обнаружил лишь отсутствие её вещей. Всё остальное так и осталось на своих местах.

Даже её картина, которую я написал, всё так же видела над кроватью.

Мне казалось, что я уже в полной мере осознал, чего лишился, когда уехал.

Оказывается, я, блядь, даже в меньшей мере не предполагал, насколько тяжело будет вернуться в эту квартиру. Лучше бы она действительно сожгла её.

Было такое чувство, как будто я готов сдохнуть, и вышел на балкон, чтобы покурить.

Как только кофейный дым окутал меня, то я тут же затушил сигарету и вернулся обратно в квартиру, потому что вспомнил, как когда-то давно, как будто в другой жизни, мы курили эти самые сигареты, сидя на плетёных креслах. Эмили выдыхала дым мне в рот, и это было просто пиздец как возбуждающе.

Мне всё больше и больше хотелось ненавидеть себя.

Но утром я нашёл её резинку для волос на полке в ванной, и воспоминания накрыли меня с новой силой.

Стоит ли говорить, что на работу я ехал полностью разбитым?

Я вошёл в кабинет за десять минут до начала рабочего дня, но пока ещё никто не пришёл.

Не знаю, обрадовался ли я этому или нет.

Я знал лишь одно: Эмили будет в бешенстве от того, что я вернулся.

То, как она вчера смотрела на меня…

Боже, какой же я мудак.

Я сел за стол, который вчера перенёс в этот кабинет, и открыл свой ноутбук. Пока у меня не было особых дел в Торонто, а ребята вряд ли позволят мне хотя бы одним глазком заглянуть в их текущее расследование.

Шум за дверью я слышал лишь спустя полчаса после официального начала рабочего дня.

Где они ходят так долго?

Первой в кабинет вошла Эмили, над чем-то смеясь, и совершенно не смотря перед собой, потому что была слишком увлечена тем, что происходило у неё за спиной. Следом, к моему удивлению, шёл капитан Сидней Эванс, над чем-то смеясь вместе с Эмили. Последними, разыгрывая сцену из какого-то тупого фильма, где мужчины не могут определиться, кто войдёт первым, зашли Кевин, Брюс и новенький.

Эмили была первой, кто заметил меня, и остановилась, но улыбка не стёрлась с её лица.

- Что ты здесь делаешь на этот раз? – спросила она, скрещивая руки на груди.

Я смотрел на неё, распахнув глаза, потому что её новый стиль в одежде заставлял мою кровь приливать отнюдь не к мозгу. Сегодня на ней были надеты свободные шорты с завышенной талией и широким тканевым ремнём, белоснежная блузка с треугольным вырезом и оборками на груди, а сверху накинут коричневый удлинённый пиджак в клетку. Её светлые волосы собраны в лёгкий пучок, а в уши вставлены длинные золотые серёжки, подчёркивающие шею.

Боже, она стала ещё красивее, чем я её помнил.

Надо было собраться.

- Теперь я здесь работаю, - просто сказал я, указывая на свой стол. – Специальный агент Шедвиг.

Эмили отреагировала с ледяным спокойствием.

И произошло ещё кое-что странное: она чуть повернулась к парням, стоящим за ней, и вытянула руку с раскрытой ладонью. Все, включая Сиднея, начали доставать из бумажников деньги и по очереди вкладывать в протянутую ладонь.

- Какого хрена? – уточнил я, приподнимая одну бровь вверх.

Эмили убрала деньги к себе в сумочку, и улыбнулась мне.

- Я доказала всем, что мудака из тебя не вытравит даже могила, - проворковала она, подходя к своему рабочему столу. Посмотрев пару секунд, она вытянула из небольшой стопки нежно-голубую папку и прижала к себе. – А теперь прошу извинить, в отличие от специальных агентов, мы раскрываем дела, а не приходим на всё готовое.

Ты ничего не знаешь

Эмили Эндрюс

- А ещё у нас сегодня сразу два особенных гостя! – закричал судья, и я прикрыла глаза, ненавидя себя за то, что влезла во всё это. – Наследный «принц» - Кацу Окадзаки, и наш невероятно красивый чемпион, а также невеста Кацу – Эмили Эндрюс!

- Как же я ненавижу всё это, - бормочет Кацу рядом со мной, но как только на нас наводят софиты, то на его лице расцветает улыбка и, как только мы встаём, он притягивает меня к себе за талию. Я слышу, как некоторые люди начинают скандировать моё имя, поэтому поднимаю руку и машу им.

Я дралась на этой арене почти восемь месяцев, чтобы взойти на вершину. Благодаря моим связям, меня сделали бессменным чемпионом.

- スウィート (яп. милая. P.S. сувито, «в» почти не читается), ты рада, что всё это завтра закончится? – спрашивает Кацу, чуть повернув голову в мою сторону, и я встречаюсь взглядом с его тёмно-карие глазами.

- Я тебе не милая, Кацу, - отвечаю я, и чуть поворачиваю голову в его сторону, чтобы он поцеловал мою щёку, а сама счастливо улыбаюсь ему в ответ. Люди должны верить в нашу любовь. Но о какой любви идёт речь, если всё это мы, в буквальном смысле, делаем под дулом пистолета? – А ещё раз назовёшь меня так, и узнаешь, почему толпа так меня любит. И даже твой отец тебе не поможет.

- Да брось, я же тебе нравлюсь, - подначил меня Кацу, и у меня едва получилось сдержаться, чтобы не ударить его локтем в бок.

Я одариваю его снисходительной улыбкой прежде, чем ответить:

 - Единственный, кому ты нравиться – твоё отражение, Кацу. Потому что оно повторяет всё в точности за тобой.

Парень слегка запрокидывает голову вверх и тихо смеётся.

- Именно поэтому у тебя такое высокое положение в моей семье, - произносит Кацу и отводит взгляд всего на мгновение, чтобы взглянуть в толпу и один раз махнуть рукой. – Твой план работает?

Я быстро пробегаю глазами по толпе, чтобы найти знакомую кудрявую голову.

- Да, - тихо отвечаю я и улыбаюсь собственным мыслям. Я думала, что он не заглотит мою наживку вот так просто. – Пока что всё работает просто отлично.

День Х.

Я стояла перед огромным тройным зеркалом, позволяющим мне посмотреть на себя сразу со всем сторон, и всё ещё не верила в то, что это действительно происходит со мной.

Моё свадебное платье было сшито на заказ, и стоило около четырёх тысяч долларов. Слишком дорого для меня, но слишком дешево для семьи Окадзаки. Но ни на какое другое я бы не согласилась: плотный кружевной корсет без лямок, но зато с лёгкими, практически воздушными, рукавами-фонариками, едва прикрывающими локти, чётко выделенная талия и пышная юбка, расшитая бисером, перекликающаяся с корсетом, а сзади тянулся небольшой шлейф. Мои волосы впервые за долгое время были собраны в замысловатую причёску и убраны назад, где спадали на спину лёгкими волнами, в них была закреплена длинная фата, придерживаемая на голове маленькой, практически незаметной, короной. Нежный макияж в бежевых тонах завершал весь этот образ.

Наверное, каждая девушка мечтала о том, чтобы надеть это платье.

Но только не я.

Я выхожу замуж не по любви.

Вернее, я даже не выхожу замуж. Всё это – обычная ложь, в курсе которой была лишь я, Сидней, Кацу и Тсуиоши Окадзаки. Все остальные восемьсот гостей действительно думали, что мы с Кацу влюбились в друг друга сразу же после того, как я начала работать на Тсуиоши.

Кацу Окадзаки был любимцем публики, первенцем Тсуиоши Окадзаки – нынешним главой клана – и моим фиктивным женихом. А ещё он был на два года меня младше.

Нет, конечно, Кацу хороший человек, мы с ним нормально ладим, но он точно не мой человек. Он слишком самовлюблён, потому что привык к постоянному вниманию, слишком избалован, ведь всю его жизнь люди делали то, что он хочет из-за того, кто его отец, слишком богат, и любит хвастаться этим.

Что же касается Сиднея – я бы не выжила в этом году, если бы не он. Сидней помог мне, когда я не знала, что делать. После того, как Артур сбежал, я не успела полностью прийти в себя и понять, что теперь должна дальше двигаться одна, как тут же оказалась втянута во всю эту историю с семьёй Окадзаки.

Сидней Эванс протянул мне руку помощи, когда капитан Майлз оказался не в силах сделать что-либо. Я была обязана ему, но он стал мне не только деловым помощником, но и, если можно так выразиться, старшим братом, дающем ценные указания весь этот год.

Дверь за моей спиной открылась, и мне даже не пришлось оборачиваться, потому что зеркало позволило заглянуть себе за спину.

На губах Кацу играла свойственная лишь ему самовлюблённая улыбка, он быстро вошёл в просторную комнату, и дверь за его спиной закрылась.

- А я думал, что ты сбежишь, - прокомментировал он, всё же заставляя меня обернуться.

Я бы сбежала. Но нам с Сиднеем было выгодно, чтобы я находилась здесь. К тому же, мне бы не очень хотелось, чтобы мой труп никогда не нашли.

Вслух же я сказала совершенно другое:

- Ты же знаешь, что это плохая примера – видеть невесту перед свадьбой?

Слишком много вопросов

Артур Шедвиг

Понятия не имею, как добрался до дома.

В голове крутились самые фантастические теории, которые я только мог придумать, но ни одна из них не могла в полной мере оправдать связь Эмили с семьёй Окадзаки.

Ей угрожали?

Только не Эмили, она бы нашла способ, как выпутаться из этой ситуации.

Деньги и влияние?

Слишком мелочно для неё.

Выгода?

Только какая?

Эмили была не из тех девушек, которые могли броситься в омут с головой.

Всё это совершенно не походило на ту Эмили, которую я знал.

Но что интересовало меня даже больше – как со всей этой историей был связан Сидней Эванс?

Это был заговор, подкуп или даже что-то большее?

И что я мог сделать в этой ситуации?

Чёрт.

Как я мог уберечь Эмили от этой ситуации?

В голове роились тысяча мыслей, которые буквально сводили меня с ума. Я не должен был делать поспешных выводов, но… что, если это больше не та Эмили, которую я знал прежде?

Я не мог отрицать того факта, что она сильно изменилась.

Точно так же, как не мог отрицать того, что она могла бы стать идеальной женой наследника клана. Конечно, он не политик, но чёрт его знает, насколько велико влияние Окадзаки, как глубоко они пустили корни.

За всю ночь я так и не смог сомкнуть глаз.

Моя голова скорее напоминала жужжащий улей, вот только взамен пчёл там были тысячи мыслей о роли Эмили во всей этой истории, связанной с Окадзаки.

Невеста?

Серьёзно?

Нет, конечно нет, я не ревновал.

Просто надеялся, что всё неправильно понял.

А как ещё я мог это понять?

Стоя там и глядя на её счастливую улыбку, пока тот мелкий хрен прижимал её к себе, о чём ещё я мог подумать?

К утру я пришёл к выводу, что буду покрывать Эмили столько, сколько смогу.

Но я не мог упускать того развития событий, в котором Эмили всё же была виновна.

И мне оставалось только надеяться, что это всё часть какой-то игры.

Твою мать, я был готов поверить даже в свои галлюцинации, но только не в то, Эмили предала всё, во что верила всю свою жизнь.

А какой у меня был выбор?

Я должен разобраться во всем самостоятельно, не привлекая никого со стороны. Возможно, мне следовало поговорить с Эмили с глазу на глаз.

Вот только как начать разговор?

«Эй, Эмили, я тут узнал, что ты невеста Кацу Окадзаки – наследника клана и сына главного криминального авторитета города. Это правда или всё это часть какой-то твоей игры?»

Боже, как же это глупо.

Я надел костюм и вышел из дома совершенно на автомате, даже забыв проверить, закрыл ли входную дверь.

Сколько бы времени не прошло – Эмили Эндрюс всегда сумеет посеять смуту в моей голове.

Я понимал, что нельзя давать ей такого удовольствия, но всё равно я никак не мог выкинуть из головы то, что увидел вчера вечером.

Что хуже всего – я не мог разобраться в том, что чувствую по этому поводу.

И это выводило меня из равновесия ещё сильнее.

В участке всё было как обычно – я кивком головы поздоровался со Стивом, сидящим за стойкой, прошёл к лифту и поднялся на третий этаж.

Прямо у двери в кабинет стоял какой-то парень, сжимая в руках небольшую папку.

- Что происходит? – спросил я, подходя к нему со спины.

Он вздрогнул и резко обернулся.

- Мисс Эндрюс попросила меня вчера найти для неё эти документы, я нашёл и решил занести, но дверь закрыта, - пояснил офицер, показывая пальцем на папку в его руках.

Я быстро оглядел его.

Он определённо сможет мне помочь.

- Как тебя зовут? – спросил я, доставая из кармана ключ от кабинета и отпирая дверь.

Я зашёл в кабинет первым, он следом за мной, тут же подходя к столу Эмили. Значит, она уже не в первый раз просит его сделать что-то такое.

- Зейн, - представился парень и встал около стола Эмили, сложив руки за спиной. Прямо как и дрессировали в академии. Я поманил его к себе, и он послушно подошёл.

- Что же, Зейн, - тихо начал я, попутно извлекая из кармана телефон и заглядывая в сообщения. Несколько часов назад один из моих бывших информаторов вновь вышел на меня и предложил какую-то очень важную для меня информацию, хотя до этого отказал вновь сотрудничать со мной. Видимо, никто больше не мог предложить ему нужную цену. Я открыл ящик стола, достал от туда конверт с деньгами, быстро написал на одном из стикеров адрес с местом встречи и после этого протянул всё Зейну. – Ты можешь очень хорошо мне помочь. Тебе надо съездить по этому адресу и встретиться с одним человеком. Ты ему конверт, он тебе в ответ конверт. Понял?

Малькольм Бейтс

Эмили Эндрюс

- Кацу?.. – я осеклась, когда почувствовала, что тошнота подступает к горлу.

Это не может быть правдой.

Я же только днём разговаривала с ним.

А теперь… он мёртв?

Сидней мрачно кивнул головой.

- По предварительной информации его отравили, - сказал Сидней, и его голос для меня сейчас прозвучал, как молоток, которым забивали гвозди в мой гроб. – Не знаю, это дело твоей команды, Эмили, но Джошуа не смог дозвониться до тебя, поэтому позвонил мне.

До этого момента всё шло хорошо: я тайком собирала информацию на Тсуиоши, а Кацу планировал занять его место и сделать бизнес семьи более легальным.

Но теперь…

Теперь всё провалилось.

Акихико Окадзаки, второй сын Тсуиоши, который теперь стал новым наследником клана, всегда и во всём поддерживал своего отца. И он совершенно точно не доверял мне.

- Дай мне пять минут переодеться, и едем, - попросила я и направилась к Сиднею, на ходу пытаясь поймать шнурок, которым был завязан мой корсет. В кабинете были некоторые мои вещи, так что я могла сменить это платье на что-то более удобное.

- Я еду с вами, - тут же встрял Артур и дёрнул завязку на корсете.

- Артур, нет, - ответила я, разворачиваясь к нему и преграждая путь.

- Эмили, да, - на выдохе сказал он и растянул губы в подобии улыбки. Она не сулила мне ничего хорошего. – Сидней же сказал, что я могу быть полезен. И вот он я.

Артур развёл руками в разные стороны, чтобы показать важность своей персоны, в ответ на что я презрительно фыркнула.

- Эмили, он правда может нам помочь, - неожиданно заступился за Артура Сидней, и мне не оставалось ничего, кроме как послушаться его.

Даже если я не доверяла Артуру, причин для недоверия Сиднею у меня не было.

К тому же, в нашем дуэте он главный.

- Пять минут, - напоминаю я и выхожу за дверь, едва сумев протиснуть вслед за собой все юбки.

В кабинете я наконец стянула это ужасное платье, оставшись в одном нижнем белье, а затем выдергиваю из волос фату и залезаю в шкаф на поиски джинсов. Они, вместе с другими вещами, оказались в одной из коробок на верхней полке.

Быстро переодевшись в обтягивающие чёрные джинсы и укороченный свитер светло-кофейного цвета я с разочарованием поняла, что ботинок в коробке нет, поэтому пришлось обувать те самые бежевые туфли на высоком каблуке, которые прошли со мной сегодня испытание бегом. А так хотелось обуть кроссовки.

Я вышла на улицу и увидела Сиднея и Артура, спокойно беседующих у двух припаркованных машин.

- Я готова, - спокойно сообщаю я, подходя к Сиднею, и они тут же замолкают.

Говорили обо мне?

- Поехали, я отвезу тебя, а потом мне ещё надо проехаться по делам, - говорит Сидней и кивает на свою машину, но Артур тут же встревает в разговор:

- Я могу отвезти нас обоих, нам всё равно в одно место.

Я беспомощно переводу взгляд на Сиднея, и он всё понимает без слов.

- Мне надо обсудить кое-какие

детали с Эмили, - дипломатичным тоном произносит он, поднимая одну руку вверх. – К тому же, мне в любом случае по пути, так что это не вызовет особых трудностей.

Не думаю, что Артур поверил в это, но он спокойно кивает головой и садится в свою машину.

- Спасибо, - тихо благодарю я Сиднея, когда мы оба сели в машину.

- Всегда пожалуйста, - с лёгкой тенью улыбки отвечает он, заводя мотор. – Но почему ты так старательно избегаешь его?

- Потому что боюсь, - честно признаюсь я и опускаю взгляд на руки, сцепленные в замок. Боковым зрением я увидела, как Сидней бросил в мою сторону вопросительный взгляд, поэтому, тяжело вздохнув, поясняю: - Я боюсь, что всё снова повториться. Как тогда. Вначале он мне даже не нравился, а потом я сошла с ума. И он практически уничтожил меня своими действиями. Я боюсь, что не выдержу этого снова.

Сидней рядом со мной тяжело вздохнул.

- Эмили Эндрюс, если бы я услышал это от кого-то другого, а не от тебя, то подумал бы, что всё это – наглая ложь и клевета, - произнёс Сидней, чуть поворачивая голову в мою сторону. – Ты определённо не тот человек, который настолько намеренно избегает открытого столкновения. Да, он всё тот же. Но ты изменилась за этот год. Теперь ты знаешь, что Артур за человек, и можешь контролировать ситуацию, происходящую между вами. Покажи ему, что ты больше не попадёшься в его сети, и что он не властен над тобой. К тому же, вам теперь

работать вместе. Помнишь, как ты всегда говорила про Окадзаки в самом начале нашего сотрудничества?

- Держи друзей близко, а врагов ещё ближе, - вспомнила я, и Сидней кивнул головой.

- Просто не забывай, что тебе пришлось из-за него пережить, - успокаивающе сказал Сидней и остановил машину рядом с мотоциклом Джошуа. Отлично, он уже здесь. – Ты справишься, Эмили.

Красная помада

Артур Шедвиг

Я лежал в костюме на своей кровати и вертел в руках сложенный лист бумаги.

Письмо.

Эмили.

Где-то полгода назад, в пригороде Бостона мы с Мо решили залечь на дно на пару дней и отдохнуть от постоянных разъездов. Тогда меня ещё и нашла ФБР, поэтому мы бесцельно катались по Америке, ночуя в дешевых мотелях или вовсе засыпая в машине.

В этом городе я случайно столкнулся с одной девушкой, которая курила сигареты за одной забегаловкой, в которую я зашёл, чтобы купить перекусить. И, когда я проходил мимо неё, то почувствовал этот проклятый запах манго. Я подошёл к ней, попросил одну сигарету, решил, что это последняя слабость, касающаяся Эмили.

А в итоге после этого разговора я сел, и написал Эмили первое письмо.

Выразил всё на бумаге.

Поверить, не могу, что я и правда это сделал.

Но после писем и правда становилось легче.

Я думал, что выкину их после того, как вернусь и увижу, что она меня уже не ждёт.

Как всегда, всё полетело к чертям собачьим. Эти письма проехали со мной половину Америки, а теперь я хранил их в коробке в шкафу.

Одиннадцать писем, хранящие в себе мою самую сокровенную тайну.

О которой никто не должен знать.

Особенно она.

Я развернул письмо и начал его перечитывать:

«Привет, Эмили,

Понятия не имею, зачем до сих пор продолжаю заниматься этим безумием, но мне становится легче каждый раз после того, как я напишу тебе всё это.

Сейчас середина октября, мы с Мо приехали в Нью-Йорк. Люди здесь уже во всю готовятся к Хэллоуину, а у меня почему-то нет ощущения праздника. Наверное, это потому, что я вспоминаю свой первый и последний Хэллоуин, который мы отметили вместе.

Ты заставила меня надеть это идиотское трико Робина, главного помощника Бэтмена, и я хотел скорее оказаться на месте его родителей. Но всё изменилось, когда я увидел тебя в костюме Летучей Мыши.

Сейчас я задумываюсь, какой костюм ты выбрала в этом году. А выбрала ли? Может быть, в этом году ты решила не праздновать. Хотя этот вариант представляется мне невозможным. Ты любишь все эти праздники.

Но я сел писать это письмо не из-за этих глупых воспоминаний.

Сегодня на Верхнем Ист Сайде я увидел девушку, похожую на тебя. Я подошёл к ней и почувствовал себя ещё большим дураком, чем до этого.

Во-первых, я заставил тебя отрезать волосы прямо перед уездом, за что до сих пор чувствую вину. А, во-вторых, на этой девушке было то же самое платье, что и на тебе в тот день, когда ты ушла на деловую встречу с Сиднеем Эвансом. Когда я впервые сказал Мо, что люблю её.

Тогда я подумал, что это платье выглядит по-идиотски, и кто вообще может посмотреть в нём на тебя?

Сейчас же, увидев это платье и вспомнив, как ты выглядела в нём, я понял, что оно идеально подходит тебе.

И мне представилось, как мы приехали с тобой в Нью-Йорк, и ты гуляла бы в этом самом платье, а все взгляды устремлены на тебя. Я, как самый последний ревнивец, прижимал бы тебя к себе, а ты едва ли не через каждый шаг напомнила мне о том, что ты только моя.

Боже, как бы я хотел вновь услышать от тебя эти слова.

Но ты ведь уже наверняка меня не ждёшь.

Ты всегда была такой независимой, справлялась со всеми проблемами сама.

Сегодня впервые за всё это время мне захотелось позвонить тебе.

А потом я понял, что ты вряд ли возьмёшь трубку, если увидишь мой номер.

На моё счастье (или к моему самому большому разочарованию?) по всему Нью-Йорку стоит очень много таксофонов, поэтому я, заплатив один доллар, совершил звонок в Канаду.

Ты подняла трубку и, смеясь, тихо сказала: «Эмили Эндрюс».

После этого я так и не смог сказать тебе ни одного слова.

Ты была в сотнях километров от меня, и, что самое главное, ты была счастлива.

Как я мог разрушить это?

И я положил трубку, обещая себе, что теперь это точно была последняя слабость, связанная с тобой.

Как и это письмо.

Больше не напишу тебе ни одного.

Подводя черту…

Прощай.

Твой предатель»

Я подписывался так в каждом письме.

После этого я написал ещё девять писем.

И за каждое письмо я ненавидел себя.

Но я ничего не мог поделать с этим.

Когда-то забытая, практически смертельная, болезнь под названием «Эмили Эндрюс» вновь была в моём организме. Вот только моё лекарство и стало моей погибелью.

Никогда не думал, что вновь заражусь.

А тогда, в Нью-Йорке, я буквально умирал из-за этих проклятых чувств. Моим спасением стала Морган. Я попытался вспомнить, из-за чего я так влюбился в неё. И на этих воспоминаниях смог воссоздать некое подобие тех чувств, что были в начале.

Сомнения

Эмили Эндрюс

Я стояла на кухне, сжимая в руке письмо, совершенно не понимая, что всё это значит.

Это какая-то очередная шутка Артура?

Если и да, то это не смешно.

Но это не было похоже на шутку.

И откуда он мог знать, что я заставлю его и Малькольма поменяться одеждой? Что я найду это письмо?

Выходит, он оставил его здесь случайно.

Но всё равно, что всё это значит?

Я развернула листок и ещё раз перечитала:

«Привет, Эмили,

Я обещал себе, что больше не напишу ни единого письма, но я облажался даже в этом.

Но это письмо правда будет последним, я клянусь.

И пусть ты никогда в жизни не прочитаешь этого, но я должен сказать тебе это, пусть даже не лично.

Ты заслуживаешь того, кто будет делать тебя счастливой.

И я верю, что когда-нибудь ты будешь танцевать под твою любимую песню в нижнем белье у него дома, а всё то, что тебе пришлось пережить из-за меня, будет не больше, чем отдалённым отголоском прошлого.

Ты заслуживаешь такого парня, который будет готов любить тебя выше звёзд. И, может быть, даже подарит одну.

Ты заслуживаешь того, кто будет знать каждый момент твоей жизни и каждый шрам на твоём теле, и будет любить тебя за это.

Ты заслуживаешь парня, при любых обстоятельствах ставящего тебя выше всего в этом мире. И, чтобы сидя на вашей кухне и обсуждая твой предстоящий день рождения, он бы спросил у тебя, что ты хочешь, а ты в ответ лишь пожала плечами, ведь главная мечта твоей жизни сидит перед тобой.

Ты заслуживаешь того, чтобы чёрная полоса в твоей жизни наконец закончилась, и наконец взошло солнце, символизирующее начало твоей новой жизни.

Я был идиотом, не ценящим то, что имею.

И я надеюсь, что ты встретишь парня, который никогда не повторит моих ошибок.

Даже если ради этого мне придётся навсегда забыть о тебе.

Твой предатель».

Это последнее письмо. Значит, были письма до этого.

И где же они?

Он хранит их или уже выкинул?

Одно я поняла точно.

Он сожалеет о том, что бросил меня год назад.

И, даже если это была какая-то его уловка, я на неё не попадусь.

Глава книги под названием «Артур Шедвиг» официально была закончена.

- Эмили, всё хорошо? – раздался голос Малькольма, и я подняла голову, чтобы посмотреть в дверной проём, в котором застыл мужчина, придерживая одеяло на своей талии.

Я быстро спрятала письмо за своей спиной.

- Да, Джошуа звонил, - указывая на телефон, с лёгкой улыбкой ответила я. – Они поймали и заказчика, и киллера. Но у меня не слишком хорошие новости.

Я пересказала ему историю, рассказанную Джошуа, и под конец Малькольм устало опустился на один из стульев, запустил пальцы в светлые волосы.

- Поверить не могу, - пробормотал он, глядя куда-то в пол. – Он был со мной с первого дня основания фирмы.

Я медленно приблизилась и положила руку на оголённое плечо, а второй в это время положила письмо на открытую кухонную полку.

- Мне очень жаль, - чуть наклоняясь вперёд, прошептала я. – Порой люди, которым ты больше всего доверяешь, причиняют тебе самую сильную боль. Это просто надо пережить.

Малькольм поднял голову, заглянул мне в глаза.

- Ты говоришь это по опыту предыдущих отношений? – уточнил мужчина, а я удивилась тому, насколько проницательным он был.

Его руки легли на мои бёдра, а в следующую секунду я уже сидела на его коленях, носом упираясь в изгиб его шеи. Малькольм крепко прижимал меня к себе, и впервые за очень долгое время я почувствовала себя в безопасности рядом с мужчиной.

- Да, - честно призналась я и потёрлась носом об его шею, вдыхая его запах.

- Расскажи, - тихо попросил Малькольм, а затем поспешно добавил: - Мне сейчас не хочется думать о том, что человек, составляющий даже моё расписание походов в туалет, хотел меня убить.

- Здесь особо нечего рассказывать, - ответила я, чувствуя, как Малькольм медленно проводит кончиками пальцев по моему позвоночнику. – Он спас меня вначале, однако заставил вновь потерять его в конце. Мы встречали почти полтора года до того, как он изменил мне и начал встречаться с другой девушкой. Конец.

- А что по поводу того темноволосого кудрявого парня, с которым ты заставила меня обменяться одеждой? – уточнил Малькольм, и я прикусила нижнюю губу, радуясь тому, что он никак не может заметить этого. Хочу ли я, чтобы Малькольм знал, что парень, о котором я рассказывала – это и есть Артур?

Именно в этот момент мне пришло сообщение на телефон, и я, протянув руку, посмотрела на дисплей. Это было сообщение от Артура о том, что если Малькольм захочет поскорее вернуть свой телефон, то он оставил его на моём рабочем столе, а машину я могу отдать ему завтра на работе, сегодня он всё равно проспит весь день.