Дубина антинародной войны

Вся история партизанского движения СССР – это один большой миф

Одним из наиболее тиражируемых и потенциально опаснейших пропагандистских постулатов Совдепии является зомбомиф о партизанщине. В официальной мифологии это такие простые мужики, чуть ли не с обрезами, бородатые, в тулупах и валенках, навроде тех, что застыли в бронзе на станции метро Измайловская (ныне Партизанская). Между тем известно, что в подавляющем большинстве это были или избежавшие плена окруженцы, или засланные с большой земли и специально подготовленные диверсионные группы. Местное население, как правило, попадало в партизанские отряды волей случая, нередко по принуждению или если было накрепко связано с коммунистами и оставаться при немцах не могло физически. 3 июля 1941 г. Сталин обратился к народу по радио со своей знаменитой речью и призвал его к беспощадной партизанской войне: 'На оккупированных врагом территориях необходимо создать пешие и конные партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями врага и развертывания партизанской войны. На оккупированных территориях необходимо создать для врага и всех его подручных невыносимые условия, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, пресекать все их действия'.

Начало советского партизанского движения было трудным, хотя первые сообщения звучали многообещающе. 2 июля 1941 г. Пантелеймон Пономаренко, первый секретарь Коммунистической партии Белоруссии докладывал: 'В Белоруссии развернулось партизанское движение, например в области Полесье в каждой деревне и в каждом колхозе есть свой партизанский отряд'. 10 дней спустя Пономаренко сообщал, что на оккупированной территории осталось 3 тысячи партизан. Кроме того, как утверждал он, партия почти ежедневно направляет на оккупированную территорию по 200 – 300 человек, чтобы организовывать партизанское движение. Сообщалось также о первых боевых успехах партизан.

Действительность выглядела иначе. Плохо подготовленные группы не доставляли немцам особых проблем. Первые партизанские школы появились только в июле 1941 г. Власти были вынуждены рекрутировать даже инвалидов. Так, в сентябре 1941 г. НКВД сформировал из инвалидов, пожилых людей и калек 'запасной партизанский отряд'. Партизаны из запасного отряда должны были рассказывать населению на оккупированных территориях, что в Отечественной войне 1812 г. под командованием Наполеона в Россию вторглись также и прусаки, но были разбиты, и что эта история повторится.

В первый год войны у партизан не было центрального руководства. Ключевую роль сначала играл НКВД, сделавший ставку на мелкие группы. На оккупированные территории партизан направляли также и военные. Примечательные инициативы исходили от Коммунистической партии Белоруссии во главе с Пантелеймоном Пономаренко. Он с самого начала выступал за широкое партизанское движение и, в конечном итоге, убедил Сталина. 31 мая 1942 г. был сформирован Центральный партизанский штаб, а его начальником был назначен Пономаренко. К ноябрю 1942 г. численность партизан возросла до 94 484 человек, в январе 1943 г. она уже достигла свыше 100 тысяч человек, а еще через год – 200 тысяч. Большинство из них действовали в Белоруссии.

Вместе с численностью росла и ударная сила партизан. С весны 1942 г. число операций увеличилось, а с осени 1942 г. они стали серьезной проблемой для вермахта. Большие территории, особенно в Белоруссии, контролировались партизанами. Особенную угрозу они представляли для снабжения фронта. Немцы подавляли партизан с крайней жестокостью, делая ставку на запугивание и коллективную ответственность. Под предлогом борьбы с партизанами, они убивали советских евреев. Начиная с 1942 г. немецкие карательные экспедиции стали уничтожать целые районы, считавшиеся 'бандитскими гнездами'. Они сжигали деревни, убивали или угоняли на работу в рейх жителей, грабя затем их имущество. В ходе борьбы с партизанами в Белоруссии погибло, не считая убитых евреев, до 350 тысяч человек.

Эти преступления хорошо изучены. Однако почти неизвестен тот факт, что зачастую и партизаны тоже жестоко обращались со своим населением. Они тоже наводили ужас на целые районы, сжигали деревни и города, проводили карательные походы. Таким образом, население попало между молотом и наковальней. Некоторые населенные пункты попеременно 'усмирялись' то немцами, то партизанами, как, например, городок Налибоки, в 120 км от Минска. 8 мая 1943 г. партизаны напали на опорный пункт организованной немцами самообороны. Они убили 127 гражданских лиц, включая детей, сожгли здания и угнали почти 100 коров и 70 лошадей. Через два месяца немецкая карательная экспедиция превратила в пепел то, что осталось. При этом немцы убили, примерно, 10 человек и угнали на работу в Германию около 3000, захватив оставшееся добро.

Особенную проблему создавало то обстоятельство, что партизанам нужно было кормиться. Они добывали себе продукты и одежду у местного населения. Во время этих снабженческих операций партизаны нередко вели себя, как обычные грабители, во всяком случае, так воспринимало их население. Они реквизировали женское белье, детскую одежду, хозяйственный скарб, – вещи, мало пригодные в лесу. Зато их можно было обменять на алкоголь или подарить партизанкам.

Многие отряды почти не проводили боевых операций, поскольку им не хватало оружия и боеприпасов. Некоторые полностью ограничились 'снабженческими походами'. В одном советском докладе зимой 1942/43 года о поведении партизан в Западной Белоруссии говорилось: 'Поскольку они не воюют, они превращаются в дополнительное бремя для крестьян и восстанавливают крестьянство против всех партизан в целом. Если нет немцев, то партизаны беспрепятственно входят в деревню, забирают коров, овец, хлеб и другие продукты. Но как только появляется карательный отряд, партизаны бегут, не оказывая сопротивления, крестьян же избивают, а их дома сжигают за то, что они содержали и кормили партизан'.

Большинство военных операций партизан и без того были направлены не против немецких оккупантов, а против действительных или мнимых коллаборационистов и их семей, а также против всех, кто хорошо относился к немцам и был антисоветчиком. А кто был антисоветчиком, партизаны решали сами. На повестке дня были расстрелы, изнасилования и грабежи. 22 февраля 1943 г. отряд Михайлова убил в деревне Чигринка Могилевского района (восточнее Минска) около 70 мирных жителей. На счету этого отряда были также грабежи, изнасилования и расстрелы. По сообщению одного высокопоставленного офицера Красной Армии, сделанному в июне 1943 г., отряд Бати, действовавший примерно в 200 км от Минска, 'терроризировал мирное население'. В частности, 11 апреля 1943 г. они 'расстреляли ни в чем не повинные семьи партизан в селе Сокочи: женщину с 12-летним сыном, второй сын-партизан которой погиб ранее, а также жену одного партизана и ее двух детей – двух и пяти лет'. В другом докладе говорится, что в апреле 1943 г. партизаны отряда Фрунзе, действовавшего севернее Минска, расстреляли в ходе 'карательной операции 57 человек', включая младенцев.

Некоторые партизанские отряды сжигали сразу по несколько населенных пунктов, как например, комиссар Фролов вместе со своими партизанами, действовавший в Витебской области. В апреле 1943 г. они превратили в пепел множество деревень, расстреляли 'мирных жителей и других партизан'. И это было далеко не исключение. Еще более бесцеремонно обращались партизаны с польским населением на территории нынешней Западной Белоруссии, поскольку поляки вообще считались антисоветчиками. Партизаны убивали поляков целыми семьями, сжигали их дома только по подозрению в поддержке польского подполья. Многие поляки в панике покидали свои дома и бежали в города. В этих районах свои 'снабженческие операции' партизаны проводили преимущественно среди польских крестьян.

Большой проблемой среди партизан было пьянство. Они часто напивались и совершали насилие, как правило, над гражданским населением, часто пострадавшими оказывались их же товарищи по оружию. Алкоголь они добывали у крестьян. Зачастую они реквизировали лошадей, овец, крупный рогатый скот, одежду и хозяйственную утварь, затем сбывали все это в других поселениях, чтобы на вырученные деньги выменять или купить алкоголь.

Часть преступлений надо отнести на счет Москвы. Так, летом 1943 г. партизаны спровоцировали локальную войну с польской 'Армией Крайовы' на западе Белоруссии. Ранее поляки предложили совместную борьбу против немецких оккупантов, а также против бандитов и грабителей. Начались переговоры. Однако в июне 1943 г. Пономаренко приказал прекратить переговоры и незаметно ликвидировать ведущих участников сопротивления или передать их немцам: 'В выборе средств можете не стесняться. Операцию нужно провести это широко и гладко'.

В августе 1943 г. начались первые крупные операции против польских партизан. Советские партизаны пригласили руководство польского отряда 'Кмичич' на переговоры и арестовали его. Остальных поляков они внезапно атаковали на их базах и разоружили. В конечном итоге, Советы расстреляли польского командира и его 80 бойцов. Остальных они принудительно включили в свои отряды, а некоторых, разоружив, отпустили на все четыре стороны. После этого противостояние выросло в локальную польско-советскую партизанскую войну. Некоторые польские подразделения, угроза которым со стороны Советов была особенно велика, полностью прекратили борьбу против вермахта и даже получали от немцев оружие и боеприпасы.

Советское руководство прекрасно знало об этих беспорядках и пыталось принять меры против запойного пьянства, насилия, отсутствия дисциплины и разложения. Применялись такие методы, как призывы, запреты, угрозы наказания, наказания в пример другим, вплоть до расформирования особо деморализованных отрядов. Несмотря на это, мало что изменилось. Некоторые командиры пытались скрыть непорядки от вышестоящего начальства.

Советская пропаганда превратила партизан в героев 'без страха и упрека', самоотверженно боровшихся против немецких фашистов. На Западе практически не проводились критические исследования советского партизанского движения, поскольку десятилетиями доступ к нужным документам был закрыт. Да и сегодня сделать это тоже непросто. Только в последние годы некоторые исследователи получили возможность взглянуть на секретные документы, которые ставят под вопрос героизм советских партизан.

Культивируя и распространяя героизацию т.н. партизан официальная пропаганда неизбежно закладывает бомбу под жизни мирного населения – ведь именно оно расплачивалось (и расплачивается) за партизанские проделки. Если проследить цепочку карательных операций оккупантов, то связь между репрессиями в отношении гражданских и интенсивностью деятельности партизан в тех или иных районах прослеживается прямым образом. Карательные операции проводились именно там, где партизанское движение проявило себя наиболее активно – в Белоруссии и Брянской области. И так случалось везде, на всякой войне, в том числе и в современных войнах (например, в Чечне) – партизаны (террористы, бандиты, диверсанты и т.п.) своей деятельностью косвенно или прямым образом наносят ущерб собственному гражданскому населению. Поэтому прежде чем внять призыву властей о «народной войне» жителям оккупированных областей стоит задуматься «а что нам за это будет?». Ничего хорошего, надо сказать…

Вот показательный пример с известной трагедией в деревне Матреновка Брянской области. В мае 1943 года в результате карательной операции здесь было убито 240 гражданских лиц, деревня сожжена. Автор памятного панегирика, убежденный наследник советского агитпропа, не пытается скрывать очевидного: «хорошо было известно, что жители деревни Матреновка в 20-е годы были на Брянщине организаторами коммуны и в период коллективизации единодушно вступили в колхоз. С первых дней войны мужчины ушли на фронт, и с приходом фашистов многие юноши и подростки активно воевали в партизанских отрядах. Все жители Матреновки: и малые, и взрослые-были связаны с партизанами и оказывали им всестороннюю помощь в борьбе с фашистами».

Ну и как, спрашивается, должны были реагировать на эту «всестороннюю помощь» немцы в военных условиях? Вероятно также, как реагировали российские спецназовцы, когда «зачищали» село Самашки в Первую чеченскую… Характерно, что авторам подобных «памятных» текстов даже, видимо, не приходит в голову, что мирное население Матреновки и других деревень осталось бы в живых, если бы не оказывало «всестороннюю помощь» партизанам, среди которых большей частью были совершенно чужие для крестьян люди. Это такой извечный советский подход – осуждать следствие, а не причину, не считаться с возможными людскими потерями, даже если это гражданское население, «старики и дети». Вопрос в другом – почему партизаны не забирали таких вот гражданских с собой в лес? Ответ очевиден – за чей счет они тогда бы харчевались (да и хлопотно в лесу с деревенщиной этой, не до них)? А ведь скорей всего жители Матреновки осознавали, что за «всестороннюю помощь» партизанам немцы или полицаи рано или поздно спросят. Просили они «заступников, сынков, родименьких» спасти их жизни? Нет никаких сомнений. Интересно, что им партизаны отвечали… Наверняка, что то из серии – «мы телеграфировали в центр, но нам не разрешили!»

Любопытен стих доморощенного партизанского поэта, который приводит в довесок к «словам памяти» автор траурного текста. «Матреновка, прошу тебя, прости, Я не успел тогда тебя спасти. Пылало все, когда мы ворвались… Короче, «не успели», ага… Ворвались, когда уже «все пылало», и добавим, когда остатки карателей уже успешно покинули село (так и не дождавшись партизан). А ведь операция по уничтожению Матреновки длилась несколько часов, если не целый день – в общем, время было, чтобы «успеть» хотя бы завязать бой. Но в традициях советских политруков лить крокодиловы слезы уже постфактум. Не исключено, что тамошний комиссар, наблюдая со стороны зарево над пылающей деревней, рисовал себе в воображении возможные пропагандистские дивиденды, какие можно было извлечь из матреновских головешек.

Однако не стоит думать, что сами красные партизаны были этакими ромашками-освободителями. На Брянщине в те годы полыхала настоящая междуусобица, и обе стороны не стеснялись в репрессиях. Вот, например, донесение руководителя локотской РОНА Каминского относительно последствий освобождения от красных партизан двух деревень (Шемякино и Тарасовка) 8 мая 1942г.: «…за 5 дней партизаны расстреляли в этих деревнях до 115 человек, в т. ч. много женщин и детей. Добрая половина этих жертв предварительно без всякого суда и следствия была подвергнута жестокой экзекуции. Сначала им отрубали пальцы рук и ног, выкалывали глаза и прокалывали шомполами уши, а через несколько дней совершенно измученных, истекающих кровью и уже полумертвых расстреливали…»

Более того, лишенные контроля со стороны высшего командования, испытывающие перманентный голод и дефицит фуража, партизаны регулярно третировали местное население, о чем в качестве просчета неоднократно упоминает в своих воспоминаниях руководитель движения Пономаренко: «Неосновательные расстрелы и репрессии по отношению к населению. Проведение мобилизаций в партизанские отряды. Непорядочное отношение к женскому населению при расположении некоторых отрядов в деревнях. Недостаточная активность некоторых партизанских отрядов, продолжительное отсиживание, стремление избежать встречи с противником. Частое и неосновательное применение высшей меры наказания по отношению к провинившимся партизанам. Ограничение приема в партизанские отряды в связи с неимением у вступающего оружия…»

Неудивительно, что на этом фоне крестьяне нередко жаловались на партизан оккупационным властям. В Смоленской области усилиями сельских жителей, уставших от бандитских набегов «заступников» образовалась т.н. «армия Митрофана Болтунова» – некий прообраз отрядов самообороны, только не от немцев, а от «наших». Дадим снова слово «вождю всех партизан» тов. Пономаренко: «В 1941-42 годах в деревнях, расположенных вблизи райцентров, были случаи, когда сами жители помогали полиции в борьбе с партизанами. Так, в деревне Клины Климовичского района (Могилевской области Белоруссии) в ноябре 1942 года мужское население вооружилось и устроило засаду на группу партизан тов. Солдатенко, в результате: 4 партизана было убито, 3 ранено. В деревне Кокойск Климовичского района население до 1943 года было враждебно настроено к партизанам и оказывало содействие полиции».

Антипартизанские функции были возложены в основном на полицейские подразделения, которые сов. агитпропом подаются как некий символ «нового порядка». «Полицаи», как правило, представляются маргинальными деклассированными элементами, малочисленными и трусливыми «шкурами». Тогда как статистика говорит если не о массовом, то о довольно внушительном составе данных подразделений. Так, автор архи-просоветской диссертации «Организация сопротивления в тылу немецко-фашистских войск на территории Черноземья…» отмечает: «26 сентября 1942 г. в разведывательном бюллетене Курского областного управления НКВД отмечалось, что в зоне действия партизанских отрядов были созданы полицейские патрульные батальоны численностью до 350 человек, вооруженные пулеметами и минометами. По мере активизации партизанской борьбы, особенно в северо-западных районах Центрального Черноземья, осенью 1942 г. численность полицейских гарнизонов возросла в несколько раз. По данным, приводимым в докладной записке помощника начальника оперативного отдела штаба партизанского движения на Брянском фронте старшего лейтенанта И.Г. Хорошавина, к началу декабря 1942 г. в населенных пунктах Дмитровского, Дмитриевского, Троснянского, Михайловского, Поныровского районов Курской, Кромского Орловской области, находившихся вблизи районов базирования отрядов 1-й Курской партизанской бригады, было сосредоточено 3635 полицейских и 2897 немецких, чешских и венгерских солдат. Если рядовой и младший командный состав полицейских состоял из лиц, вынужденных под угрозой служить оккупантам, то руководителей всех уровней полиции отличала верность и преданность, с которой они служили «новому порядку». Их отличала патологическая ненависть к советскому режиму, к институтам советской власти, к бывшим сослуживцам и соседям, особенно если среди них были семьи партизан».

Т.е. «по мере активизации партизанского движения» ряды полицаев росли как на дрожжах. Только в нескольких сельских районах Курской области за пару месяцев численность антипартизанских формирований возросла в 10 раз! Даже если поверить, что их младший состав служил в полиции по принуждению, то все равно количество «антисоветских элементов» выглядит внушительно. Да и с чего, кстати, "рядовому составу" полицейских формирований было "по принуждению вступать" в антисоветские подразделения, тем более в Черноземье? Ведь практически все местное население вдоволь нахлебалось прелестей "коллективизации", бушевавшей буквально за несколько лет до начала Второй Мировой.

Другими словами, в оккупационных регионах шло продолжение гражданской войны, еще более ожесточенной, чем 20 лет до того.