Дуэль умов

Глава I ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО

Мощный лимузин бесшумно проскользнул под аркой и подкатил к Подъезду Орчард Корт. Майор Жак де Гели и Мишель поблагодарили одетую в военную форму девушку-водителя, которая везла их от самого побережья. Она мило улыбнулась в ответ, и никому из наблюдающих этот обычный обмен любезностями и в голову не пришло бы, что эта миловидная представительница шоферской профессии, направившаяся на своей забрызганной грязью машине к бензоколонке, не пожалела бы месячного жалования, лишь бы подслушать разговор, который во время долгого пути происходил за стеклом, отделяющим водителя от пассажиров.

Мужчины пересекли вестибюль и стали подниматься по лестнице. Только теперь Мишель почувствовал страшную усталость. Сказались все те опасности, которым он столько раз подвергался за минувшие два месяца: как-никак ему пришлось проделать тысячи миль на корабле, подводной лодке, поездах, машинах, самолетах и пешком. Ему даже показалось, что он стал намного старше.

Они прошли два пролета и позвонили у двери номер 6. Дверь тотчас же открылась, и их, как обычно, встретил вежливый Парк. Едва он успел произнести приветственные слова, как перед ними выросла худая длинная фигура майора Бакмастера.

Мишель официально доложил шефу о прибытии, тот дружески протянул ему руку, и они направились из приемной в основное помещение. Рядом шел Парк, радостно потирая руки. Он знал о затее шефа и де Гели и, стоя у двери, наблюдал, как они вели Мишеля к открытой двери. Заглянув туда, Мишель увидел наполненную водой ванну с клубящимся над ней паром. Он перевел недоуменный взгляд на начальника — тот с улыбкой кивнул ему.

— Для вас, не церемоньтесь. Я сейчас вернусь.

Изумленный Мишель разделся и влез в ванну.

Вскоре к нему вошел де Гели с бутылкой и тремя бокалами, а за ним — Бакмастер. Оба начальника, усевшись на чем попало, углубились в бумаги Мишеля. Они с радостью обнаружили среди них французские продовольственные карточки на 1942 год. Мишель, с мылом в одной руке и бокалом в другой, докладывал в общих чертах о своей поездке.

Он передал офицерам настойчивую просьбу Луи из Антиба прислать ему радистов с рациями; предложил, чтобы Жермен сняла квартиру в Лионе; поделился своими впечатлениями о Шарле — ее начальнике, о Лоране из Канна, об Оливье из Марселя и спросил, не согласятся ли они платить жалованье, причитающееся Жоржу, его жене, которая живет в Лондоне. Он сообщил, что посетил Депре в Марселе и как после этого разыскивал Дюма. Он рассказал о бакалейной лавке в Перпиньяне, о своем возвращении в Лион и о поездке в Клерман-Ферран. Далее о том, как ему посчастливилось получить помощь американского консульства, и передал просьбу американцев не разглашать этого. Он вкратце описал свой переход через Пиренеи и попросил послать радиограмму с благодарностью консулу в Барселоне.

Опасаясь, что, пока он рассказывает, вода совсем остынет, Мишель стал торопливо смывать с себя мыло. Шеф и де Гели ушли, чтобы не мешать ему. Через несколько минут он вышел к ним и продолжил свой рассказ.

Когда он закончил, заговорил шеф (во время отчета Мишеля он делал пометки у себя в блокноте).

— До обеда мы успеем обсудить несколько вопросов, — сказал он. — Начнем с радистов. У нас есть опытные радисты, но мы еще не научились сбрасывать рации. До сих пор радистов и рации сбрасывают на отдельных парашютах, и получается, что или радист не может в темноте найти свою рацию, или же при приземлении бьются радиолампы. Мы придумали кое-что — прикреплять рации в толстой войлочной упаковке над головой радиста, но требуется время, чтобы опробовать новый метод…

— Из этого положения есть выход, — вставил Мишель.

— Какой? — заинтересовался Бакмастер.

— Разрешите мне перебросить пару радистов на подводной лодке.

— И чтобы они тащили свой груз двадцать шесть километров? Нет уж, увольте!

— Да нет же, — возразил Мишель. — Так думали раньше. Я знаю удобный выход на берег в самой бухте Антиба — бетонные ступеньки, метрах в четырехстах от дома Луи. Можно войти в бухту часа в два ночи — и успех обеспечен.

— Недурно. Совсем недурно, — произнес Бакмастер, постукивая карандашом по столу и обдумывая предложение. — Но дело-то вот в чем: нам бы хотелось, чтобы вы хорошенько отдохнули, ну, скажем, около месяца. А кроме вас, вряд ли кто сумеет отыскать эти ступеньки в темноте.

— Мне хватит десяти дней, и я к вашим услугам! Никто другой их, конечно, не найдет, — заявил Мишель не без гордости.

— Если десяти дней окажется мало, — продолжал Бакмастер, — дадим побольше отдохнуть в следующий раз. Я же тем временем побеспокоюсь о том, чтобы двадцать пятого марта двое лучших радистов ждали здесь своего проводника. — И, повернувшись к де Гели, распорядился — Пометьте эту дату, Жак, и обеспечьте вылет всех троих в Гибралтар. Кроме того, свяжитесь с адмиралтейством относительно подводной лодки.

— Хорошо, — ответил де Гели, делая запись в блокноте.

— Итак, вопрос решен. Теперь относительно квартиры Жермен. Я совершенно согласен и сообщу ей об этом через связника. Что касается того, чтобы жена Жоржа получала за него жалованье, то, по-моему, государственное казначейство затянет это дело. Но я потороплю их. А с бакалейной лавкой нужно обязательно разобраться. Произошла какая-то ошибка. Вы уверены, что правильно запомнили пароль?

— Конечно, — ответил Мишель.

— Назовите его! — попросил Бакмастер.

— «Bonjour, Madame. Je suis de passage»[1].

— Правильно, — проговорил майор Бакмастер, глядя в инструкцию Мишеля, напечатанную на машинке. — А что еще? — спросил он, поднимая глаза от бумаги.

— Не получив от нее ответа, я должен был сказать:

«Je viens de la Suisse et je vais en Amérique»[2].

— Вот это память! — воскликнул в восхищении де Гели, заглядывая в инструкцию через плечо начальника.

— Ну, ну! А то еще зазнается, — добродушно заметил тот и, обращаясь к Мишелю, продолжал: — Относительно радиограммы в Барселону, Мишель. Вы знаете, у нас не принято посылать благодарственные радиограммы представителям различных ведомств, которые помогают нам в нашем общем деле. Они и не ждут их: зачем загружать радистов? Мы и впредь должны пользоваться всеми средствами для достижения цели. Однако совершенно ясно, что вам больше не следует появляться в Мадриде, где вы устроили такой переполох.

— Конечно, сэр, — согласился Мишель, глядя из окна на крыши соседних домов и пытаясь подавить улыбку, вызванную едва уловимым подмигиванием де Гели.

— Мы проследим за тем, чтобы важная информация О’Лири попала к командованию ВВС сегодня же вечером. Стенографистка ждет нас за обеденным столом. Мы можем продиктовать ей специальные инструкции для летчиков о том, как опознать дома с конспиративными квартирами, и другие указания. Между прочим, к обеду нас ждут четверо наших коллег — вы всех их знаете. Им не терпится услышать от вас всю историю. Идемте к ним, если вы, конечно, не слишком устали.

— Охотно, сэр.

Все встали. Парк остался, чтобы запереть за ними дверь.

Они вышли на улицу, взяли такси и вскоре уже были в нужном районе. Затемненный город был погружен во мрак. В то время когда они спускались по лестнице в подвал одного дома, вой сирен возвестил о воздушной тревоге.

Открылась входная дверь, и яркий свет ослепил их. Мишеля пропустили вперед, и он стал здороваться с офицерами, которые тепло встретили его.

Все сели за стол, тесно уставленный блюдами с холодными цыплятами, овощами, салатами. Здесь же стояли два графина с кларетом. Свет от двух свечей в серебряных подсвечниках подчеркивал изысканность сервировки.

Звуки разрывов приближались, и вдруг раздался оглушительный грохот — дом сильно тряхнуло, погасло электричество. Пламя свечей неуверенно заколыхалось и вспыхнуло ярче прежнего. Немногочисленная группа разведчиков хладнокровно продолжала слушать рассказ возвратившегося скитальца. Они не пропускали ни одной мелочи и прекрасно все понимали, даже если он чего-нибудь не договаривал. Было уже далеко за полночь, когда он начал рассказывать о том, как выбрался из багажника автомашины в Гибралтаре, как ему удалось подслушать важный разговор, происходивший в ночном поезде, который следовал в Клермон-Ферран…

Бомбардировка прекратилась. Загорелся свет. Специалисты по подделке документов уже трудились над продовольственными карточками. Каждое слово Мишеля стенографировалось, так как решили больше не отрывать его от непродолжительного отдыха для бесконечных докладов в отделе…

Бакмастер вышел вместе с Мишелем.

— Вы сделали большое дело, Мишель, — сказал он ему на улице. — Задание выполнено успешно. Поздравляю вас с чином капитана. Завтра прочтете приказ. Кроме того, я представляю вас к награде за эту операцию. Мы гордимся вами.

Мишель не знал, что ответить. В полном замешательстве он смотрел на своего начальника.

Видя, что Мишель смущен, Бакмастер слегка подтолкнул его к дверце подошедшего такси.

— Поезжайте, поезжайте!

Уже в машине Мишель осознал, что это был один из самых прекрасных моментов в его жизни. Радовал не только новый чин или мысль о возможной награде: ему только что оказали величайшую честь, дав понять, что он чем-то выделяется из среды простых смертных. Разве можно желать лучшей награды?

Глава II В ТЫЛ ВРАГА НА ПОДВОДНОЙ ЛОДКЕ

Пока Мишель отдыхал, французский отдел договорился с адмиралтейством о подводной лодке и через связника уведомил Луи из Антиба, чтобы он в определенные дни ждал гостей после полуночи до четырех часов утра. Ему также сообщили, что один из двух радистов предназначен для группы Лорана в Канне, а другому радисту перед отправкой к месту назначения необходимо обеспечить десятидневный отдых после утомительного перехода на подводной лодке.

После отпуска Мишель встретился в отделе с отобранными радистами. Представил ему их Бакмастер.

— Мишель, познакомьтесь. Это Жюльен и Меттью. А это, друзья, ваш проводник. Он высадит вас в четырехстах метрах от конспиративной квартиры в Антибе. Это один из наших наиболее опытных работников, и с ним вы избежите многих неприятных моментов, которые обычно приходится переживать в первые часы пребывания в тылу врага.

Мишель пожал радистам руки, мысленно оценивая каждого. Жюльен был высокого роста, брюнет, чуть постарше двадцати, Меттью — приземистый, средних лет. Хотя оба были англичане, по-французски говорили безупречно и бегло, а по внешнему виду их невозможно было бы выделить из толпы французов на улице, в поезде или ресторане.

Опытные радисты, они оба были вполне подготовлены к своему первому рискованному предприятию. Французского пошива одежда, белье, различные предметы туалета, вплоть до последней мелочи, — все было уложено в чемоданы. Им не терпелось пуститься в путь. Каждому вручили пояс, содержащий 100 тысяч франков. В бумажнике находилось удостоверение личности и другие французские документы: фотографии, старые газетные вырезки, местные трамвайные билеты и т. п. — для подтверждения легенд, которые прочно засели в их памяти.

Для Мишеля сделали точную копию старого удостоверения личности, которое уже служило ему при выполнении первого задания и которое он уничтожил при переходе через Пиренеи.

Все, конечно, понимали, что, если его поймают с поличным при высадке на берегу, удостоверение на имя Пьера Шовэ поможет ему не больше, чем английский паспорт. Это удостоверение вместе с некоторой суммой денег ему выдали на тот случай, если он будет бежать через Францию после того, как по непредвиденным обстоятельствам не найдет в темноте глубокой ночи подводную лодку.

26 февраля Мишель со своей группой выехал поездом в Бристоль. Там для них, словно для каких-нибудь важных персон, специально подготовили самолет, на котором они с комфортом прилетели в Гибралтар. Затем им снова пришлось довольствоваться положением простых смертных.

Капитан Бенсон, представитель объединенной разведки, исполнявший в Гибралтаре, помимо своих прямых обязанностей, поручения управления специальных операций, встретил их на аэродроме и повез в отель «Рок». Присутствие шофера лишало их возможности говорить о делах, и беседа ограничивалась погодой и полетом. После того как Жюльен и Меттью ушли в отведенные им комнаты, Бенсон и Мишель уединились в комнате капитана, чтобы поговорить о задании.

— Они, кажется, основательно вас загружают, не так ли? — начал Бенсон.

— Нужно же кому-то перебросить ребят, — ответил Мишель, — а я как раз вернулся оттуда и подумал, что смогу взяться за это сам.

— Но сейчас не так легко достать подводную лодку, как в прошлый раз, хотя капитан первого ранга С. и получил от адмиралтейства указания на этот счет через нашего старого друга Панда[3]. Дела здесь идут все хуже и хуже. Подводные лодки заняты поставками на Мальту. Лишь немногим надводным кораблям удается прорываться туда. Положение на Мальте стало угрожающим, и С. опасается, что у вас войдет в привычку пользоваться его скудным подводным флотом для надобностей «плаща и шпаги». Предупреждаю, С. встретит вас в штыки.

— Вот здорово! — возмутился Мишель. — Почему же в адмиралтействе не разберутся с этим и не дадут простым людям возможность воевать без помех? Как может армейский капитан сам упросить флотского офицера, который по чину равен полковнику, отдать одну из его любимых игрушек? Лично я не могу попрекать его за то, что он беспокоится прежде всего о своих интересах. Кстати, что в таком случае мешает мне пойти со своими ребятами на фелюге?

— Только то, что она будет битком набита другими агентами, которых надо высадить в различных пунктах Южной Франции, — сказал Бенсон.

— А они сейчас здесь?

— Нет, но их ждут со дня на день.

— Где их разместят? — спросил Мишель.

— В специальном доме, в нижней части города.

— Так вот почему вы оставили нас здесь?

— Совершенно верно.

— Забавно, что нас держат в строгой изоляции у себя на родине только для того, чтобы собрать всех вместе в этом «доме отдыха»!

— Это неизбежно.

— Как мне вести себя с С.? — спросил Мишель, возвращаясь к главному вопросу.

— Мой совет — держаться твердо. Рано или поздно вы получите подводную лодку. В конце концов вы же не доставили им неприятностей в прошлый раз.

— Очень хорошо. Последую вашему совету.

Бенсон оказался прав: пришлось потратить немало сил и времени, прежде чем им выделили подводную лодку. А пока Мишель и разведчики ждали, из французского отдела прибыли новые люди, и нежданно-негаданно к их группе прибавились еще двое. Мишель совершенно не представлял себе, каким образом удастся пристроить этих двух на небольшую подводную лодку, где его самого встретили не очень-то радушно. Один из прибывших был тоже радистом, а другой — агентом со специальным заданием. Высадить их нужно было у мыса Э’Агей. Решили, что это лучше сделать после Антибской операции.

В ожидании подводной лодки они тренировались на складных шлюпках. Тренировки проходили за аэродромом на узкой полоске побережья, рядом с испанской границей. Майор, руководивший занятиями, оказался умным и находчивым инструктором. В доске на носу шлюпки он сделал углубление для компаса, необходимого при возвращении на подводную лодку, которую в темноте можно отыскать только по пеленгу. Далее майор оборудовал свой карманный фонарик маскировочным щитком, и теперь только вахтенные на подводной лодке, вооруженные сильными биноклями, смогли бы заметить узкий луч света.

После подготовки провели генеральную репетицию. Ночью Мишеля высадили с десантной баржи. Течение было сильное, и он греб несколько часов, тщетно пытаясь достигнуть берега. Когда он повернул обратно, на помощь пришла десантная баржа, вахтенные которой внимательно следили за крохотным огоньком фонарика. Мишеля удалось подобрать лишь после того, как его отнесло течением примерно на две мили по направлению к Танжеру. После репетиции начальство на плавучей базе подводных лодок «Мейдстон» пришло к выводу, что настоящая операция тоже не удастся. Однако их предсказание не произвело на Мишеля никакого впечатления, так как он по собственному опыту знал, что течение на юге Франции значительно слабее.

Наконец Мишель познакомился с подводной лодкой, которая должна была доставить их к Антибу. Командиру английской подводной лодки «П-42» лейтенанту Аластеру Марсу было около 26 лет, он готовился к своему первому выходу в дозор после перехода лодки из Клайда в Гибралтар. Лейтенант получил указание не начинать никаких активных действий, пока четверо пассажиров не будут высажены в назначенных пунктах. После этого ему разрешалась охота за кораблями противника.

Перед выходом из Гибралтара они всю ночь тренировали четырех агентов в правильном спуске с подводной лодки в складные шлюпки, так чтобы шлюпки не опрокинулись. Даже в штиль это не просто, ибо шлюпки очень легки и требуют деликатного обращения. А в ту ночь, когда агенты практиковались в центре гавани за волнорезом, сильно мешал шторм. Но в конце концов все четверо овладели этим искусством.

Ранним утром подводная лодка вышла в море. Пять пассажиров — это слишком много для такой маленькой лодки, как «П-42». И только радушие членов команды, уступавших свои койки в определенные часы, дало возможность попутчикам Мишеля пользоваться некоторыми удобствами в течение десятидневного перехода. Мишель по старой привычке устроился в центральном посту. Здесь с наступлением темноты становилось свободнее, так как лодка всплывала и шла полным ходом под дизелями, заряжая огромные аккумуляторы.

Меттью страдал от клаустрофобии[4]. С каждым днем он чувствовал себя все хуже, хотя по ночам часто выходил на мостик подышать свежим воздухом. Бедный Меттью! Думал ли он, что познает худший вид клаустрофобии — в одиночном заключении в застенках гестапо.

Жюльен и двое других приспособились к жизни довольно сносно. Они сидели сложа руки, верные мудрому солдатскому правилу: не стой, если есть возможность сесть, и не сиди, если можно лечь. Сидели молча, избегая лишних движений, ибо, когда лодка идет на глубине двадцати метров, кислорода не хватает. Четверо боевых друзей Мишеля искренне недоумевали, как можно воевать в подобных консервных банках? Подводники же, чувствуя себя в полной безопасности в своем маленьком домике, глубоко запрятанном под водой, никак не могли понять тех людей, которые в здравом уме добровольно становятся диверсантами. В результате обе стороны молча восторгались друг другом, и обстановка во время перехода была вполне дружественной.

Наконец лодка достигла нужного района. На девятые сутки показались огни Сен-Рафаэля, и вскоре она была на траверзе бухты Э’Агей, где позже предстояло высадить вторую группу. Прошли Ла-Напуль, Канн и остров Сент-Маргерит, а затем погрузились, так как стало светать. На другой день утром лодка маневрировала в подводном положении у Антиба, а Мишель разглядывал берег в перископ.

День тянулся очень долго. Когда стемнело, лодка всплыла на поверхность. Месяц, который, казалось, вот-вот спрячется за Приморские Альпы, бледным пятном отражался в воде. Мишель стоял на мостике рядом с командиром. Лодка находилась в четырех милях от Антиба.

Вдруг Марс подтолкнул его локтем и сказал:

— Смотрите! Проклятые рыбачишки! Видите, вон там, болтаются без огней? Черт знает что такое! Сообщат еще о нас. Кажется, придется их протаранить.

— Подождите! — сказал Мишель. — Может быть, это безобидные французские рыбаки украдкой ловят рыбу. Они сами боятся, чтобы их не обнаружили, и погасили огни.

Тут Мишелю неожиданно пришло в голову, что рыбацкое суденышко скорее похоже на испанскую фелюгу с польской командой. Он вспомнил беседу с де Гели две недели назад и затем разговор в Гибралтаре. С ним советовались, где лучше всего высадить с фелюги остальных людей, которых не могли перебросить на подводной лодке. Он тогда указал одно место на полпути между Антибом и Э’Агеем. Так и договорились. Помнится, перед уходом с совещания он еще сказал:

— Ни в коем случае не посылайте фелюгу к Антибу, где будет подводная лодка, иначе все струхнут.

Мишель тут же рассказал все командиру.

— Тогда какого черта они мне ничего не сказали?! — воскликнул тот.

— Кто его знает…

На фелюге — как потом оказалось, это была именно она — подводную лодку, очевидно, заметили в тот момент, когда Марс заметил фелюгу. После некоторого замешательства она стала уходить на предельной скорости. Мишель так и не узнал, почему его друг поляк Ян Быковский привел сюда свою фелюгу. Так или иначе, он спутал им все планы на эту ночь: пока лодка погрузилась, снова всплыла, а затем сошла с курса, следуя за «рыбаками», она оказалась в полумиле от острова Сент-Маргерит. Высадка была отложена. Меттью и Жюльен стали нервничать, а это больше всего тревожило Мишеля.

Весь следующий день они опять маневрировали у берега. В эту ночь нужно было все закончить. Чтобы чем-то заполнить медленно тянувшееся время, Мишель до мельчайших подробностей описывал своим друзьям место предстоящей высадки. Нарисовал план, показал на нем сады, куда они попадут, поднявшись по бетонным ступенькам. Затем обстоятельно объяснил, как, повернувшись лицом к ступенькам и глядя на авеню Фош, проследить весь путь вплоть до третьего поворота направо, за которым находится дом Луи под номером 31.

— И вы, Мишель, так хорошо все запомнили просто на всякий случай, без всякого умысла? — усомнился Жюльен.

— Представьте, запомнил, — ответил Мишель. — Именно тогда у меня в голове зародился план подобной высадки.

— А вдруг вы что-нибудь забыли? Какую-нибудь мелочь… Скажем, это четвертый поворот, а не третий? — вставил Меттью.

— Вот что, — сказал Мишель, желая успокоить их, — вы оба останетесь с грузом в садах, а я схожу и проверю, действительно ли дом находится там, где я думаю. Ну как, согласны?

— Так было бы намного спокойнее, — сказал Жюльен. — Просто глупо шататься по Антибу с рацией и чемоданом поздно ночью, когда ходить по городу запрещено. Правда, Меттью?

— По-моему, глупо навязывать Мишелю еще и эту заботу. Он и так нянчится с нами, как с детьми. Ведь если бы не он, нам бы пришлось делать все самим и полагаться только на себя…

Этот день тянулся особенно долго, но всему бывает конец — кончился и он. Лодка снова всплыла. Ждали, пока погаснут огни и город уснет. Операцию решили начать около полуночи.

В половине двенадцатого лодка начала приближаться к берегу. Примерно на расстоянии двух миль заметили яркие огни, которые медленно двигались взад и вперед прямо перед ними. Никто, однако, не имел ни малейшего представления, что это такое. Лодка все приближалась, до ступеней осталась миля. Мишель пристально всматривался в огни. В Англии он надеялся, что ночью операцию удастся провести легко и спокойно. На деле оказалось не так. Взять хотя бы встречу с незнакомым судном вчера. Он был почти уверен, что не ошибся, приняв неосвещенное судно за фелюгу, но все же не мог не беспокоиться, так как хорошо знал характер Яна. Как-то незадолго до отплытия этот отчаянный двадцатилетний парень горячо убеждал его объединиться и вместе идти охотиться за немецкой подводной лодкой. В течение нескольких минут, пока на лодке и на фелюге наблюдали друг за другом, Мишель припомнил этот разговор и стал бояться, что соблазн для Яна слишком велик: перед ним, как дар небесный, словно во сне, предстала его мечта. И какое ему дело, что с ним восемь агентов, которых следовало высадить? Можно высадить и позже. Воображение уже рисовало Мишелю шумный бой, который, несомненно, завязали бы сорвиголовы с фелюги, возникни у них хоть малейшее подозрение, что перед ними немецкая лодка. А теперь еще эти проклятые огни, и как раз там, где он надеялся бесшумно провести высадку. Нелегко будет найти в темноте ступени и еще труднее отыскать на обратном пути по пеленгу подводную лодку на таком расстоянии. Огни тоже ничего хорошего не сулят. Вместе с тем он знал, что Марсу не терпится поскорее отделаться от агентов, чтобы начать свою войну, настоящую. Поэтому нечего было и думать о том, чтобы опять отложить высадку из-за каких-то огней. До Мишеля донесся приглушенный переговорной трубой голос командира, который приказывал спустить складные шлюпки.

Потом командир повернулся к нему:

— Ну, Мишель, вам следует поторопиться. Кто знает, что означают эти огни? Я обеспечу прикрытие. Мои ребята будут следить за вашим фонариком, когда вы будете возвращаться на лодку. Желаю удачи.

— Спасибо, — ответил Мишель, спускаясь с мостика.

Его шлюпка была уже на воде, и в ней лежали рация и чемодан, принадлежащие одному из радистов. По канату Мишель соскользнул в шлюпку.

Сбоку в кобуре у него висел кольт, на шее — фонарь, а в кармане лежал компас, стрелка которого была закреплена на нужном пеленге, взятом по корабельному компасу. Когда он покидал лодку, она находилась в полутора тысячах метров от места высадки.

Перед тем как сойти с мостика, Мишель посоветовал командиру вызвать на мостик одного из парней, которых предстояло высадить следующей ночью. Зная французский язык, он смог бы в случае необходимости ответить на вопросы чересчур любопытных рыбаков, если такие найдутся, и посоветовать им убираться прочь подобру-поздорову. Пусть скажет, что лодка из Тулона и отрабатывает здесь учебную задачу по постановке мин. Марс охотно согласился с предложением Мишеля. Оба пулемета на мостике находились в полной готовности, словом, чувствовалось, что командир любыми средствами намерен обеспечить успех операции…

Мишель греб к берегу. Скоро он увидел, что свет идет от мощных ацетиленовых фонарей, установленных на трех больших гребных судах. Но он никак не мог понять одного: зачем здесь эти суда. Похоже, они охраняют бухту. Он налег на весла. Прежде всего он намеревался втащить груз наверх и спрятать его под деревом в саду, а потом вернуться на подводную лодку. Вторым рейсом он повезет оставшийся груз, а следом за ним, в другой шлюпке, пойдут Меттью с Жюльеном.

В тот момент, когда он выбирался из шлюпки на прибрежные камни, все вокруг осветилось ацетиленовым фонарем. Даже не оглянувшись, он сразу понял, что одно судно идет прямо на него. Бросившись обратно в шлюпку, Мишель развернул ее и быстро начал грести прочь от берега. Оглянувшись, он увидел, что его настигает какое-то гребное судно с ослепительным носовым фонарем. Весла опускались и поднимались размеренно, как у опытных моряков. Когда же он увидел, что нос судна, покрашенный белой краской, окаймляют голубые полосы, он больше не сомневался, что его преследует береговая охрана и что все эти суда охотятся за ним.

К счастью, была кромешная тьма, а на морс— полный штиль. Мишель напряг последние силы и стал уходить от судна. Оторвавшись от него на сотню метров, он зажег свой электрический фонарь, вытащил компас и поместил его в углубление на носу. Глядя на стрелку компаса, Мишель надеялся, что еще сможет взять правильный курс на подводную лодку го пеленгу, ибо проплыл не так много. Расстояние в тысячу метров, отделявшее его от подводной лодки, в такой шлюпке можно покрыть довольно быстро. Мишель греб, ничего не видя перед собой, и вдруг неожиданно подводная лодка, как ангел-спаситель, выросла перед ним.

Кто-то поддержал шлюпку, пока он поднимался. На палубе стояла мертвая тишина, и в темноте никого нельзя было различить.

— Где командир? — спросил Мишель.

— Рядом с вами, — услышал он сдержанный смех Аластера Марса.

Тяжело дыша, Мишель начал рассказывать, что с ним произошло, но Марс сразу же перебил его:

— Мы все время хорошо видели вас. Здорово гребли, как на Хенлейской регате[5]. Эти суда — не береговая охрана, дружище, а всего лишь свежеокрашенные рыболовные суда, вышедшие на ночной лов. Одно из них чуть не напоролось на нас, когда вы были уже почти у берега.

— Вот оно что! — произнес Мишель, несколько сконфуженный.

— Вы правильно поступили, Мишель, — утешил его Марс. — Пожалуй, вам нелегко было бы доказать, что вы, скажем, искатель жемчуга. Ведь сейчас ночь. На всякий случай я распорядился, кроме пулеметов, подготовить трехдюймовое орудие. Если вам опять кто-нибудь помешает, я быстро с ними разделаюсь.

— Не забудьте, — произнес Мишель упавшим голосом, — что я тоже буду там.

Командир рассмеялся, а затем сказал:

— Ребята ждут вас в шлюпке примерно в кабельтове справа по носу.

— Все это порядком затянулось. Так что запаситесь терпением и не вздумайте уйти.

— Не беспокойтесь. Я подойду как можно ближе к берегу, чтобы вам было не так далеко возвращаться.

— Спасибо, — ответил Мишель, снова спускаясь в шлюпку.

Вскоре, примерно на расстоянии двухсот метров, он различил шлюпку Меттью и Жюльена. Ацетиленовых фонарей больше не было, бухта погрузилась во мрак. Лишь всплеск весел выдавал их присутствие.

— Не отставайте от меня, — сказал Мишель, — говорите шепотам. — И он медленно погреб к берегу.

Через минуту Мишель оглянулся и не увидел второй шлюпки.

— Господи! — пробормотал он, поворачивая обратно. Проплыв сотню метров, он оказался рядом с похожими на призрак компаньонами, которые, еле двигая веслами, почти стояли на месте.

— Ради всего святого, нажмите, друзья, — прошептал Мишель, — не забывайте, что мне нужно проделать этот рейс вторично. Я же не сумел вытащить на берег первую часть груза из-за проклятых рыбаков.

— Разве за вами угонишься? Вы взяли такой темп…

— Хорошо, буду грести медленнее, — ответил Мишель, едва сдерживая нетерпение. И он сбавил ход своей «мощной флотилии» до двух узлов.

В темноте было очень трудно отыскать ступени. Один раз шлюпка Мишеля даже наскочила на подводные камни, но, к счастью, не получила никаких повреждений. Преодолев это препятствие, они благополучно добрались до нужного места.

Мишель выбрался из шлюпки, снял груз, вытащил шлюпку из воды и поставил ее носом к морю. Поддерживая вторую шлюпку, он помог высадиться Меттью и Жюльену.

После этого он перенес наверх сначала чемодан, потом рацию: он хотел, чтобы одна рука оставалась свободной. Но предосторожность оказалась излишней, так как вокруг не было ни души, и сады наверху казались темнее ночи.

Оставив все под деревом, он привел туда своих друзей и, перед тем как уйти от них, сказал:

— Схожу к дому и проверю дорогу. Вы укрыты надежно, и вам нечего беспокоиться. Когда буду возвращаться, просвищу мотив «Ла Мадлон». Пока.

Не успел он сделать и шагу, как на дороге замелькали огоньки двух велосипедов. Все трое инстинктивно присели. Мимо проехали двое полицейских.

Затем Мишель поднялся и отправился посмотреть, верно ли он запомнил путь к дому. Прежде всего он стал искать знак, указывающий название широкой улицы, которая тянулась прямо вверх от садов. Мишель не обнаружил знака ни на той, ни на другой стороне. Решив, что он ошибся, Мишель пошел по прибрежной дороге в западном направлении. Однако в темноте он ничего не мог разобрать. Днем тогда все выглядело по-другому.

Он вернулся обратно в сады, чтобы произвести разведку в восточном направлении. Просвистав «Ла Мадлен», он подошел к Меттью и Жюльену.

— В такой тьме ничего не разберу. После всех передряг я даже не уверен, тот ли это город.

— Неважно, — сказал Меттью, который на суше чувствовал себя довольно уверенно, — во всяком случае, это та страна.

— Что правда, то правда, — сказал Мишель, ободренный его оптимизмом. — Пойду разведаю в другом направлении. Думаю, долго не задержусь.

Он пошел по дороге, огибающей сады с противоположной стороны, и увидел знакомый форт. Но он не мог узнать ни одну из улиц. Дома казались какими-то большими, странными. Понемногу им стало овладевать беспокойство, так как было уже три часа ночи. Мишель пошел назад той же дорогой, по какой шел сюда. Глаза его уже привыкли к темноте. И вдруг он увидел, что улица, идущая от садов вверх в город, именно та, которую он искал. Отсутствие уличного знака не смутило Мишеля, он быстро перешел на правую сторону и уверенно зашагал по тротуару, считая повороты. Как он и говорил, за третьим поворотом находился дом Луи под номером 31.

Чтобы окончательно убедиться, что он не ошибся, Мишель всмотрелся в фамилию на дощечке. Там было написано: «Доктор А. Леви». Мишель засмеялся про себя при мысли, как дорого заплатило бы местное гестапо, лишь бы узнать, какого рода деятельностью занимается обитатель этого невинного на вид жилища.

Мишель быстро зашагал обратно. Всякий раз, когда он слышал шум приближающихся шагов, он немедленно прятался. Его же шагов не было слышно: он заблаговременно сменил ботинки на мягкие парусиновые туфли. Труднейшая часть операции была выполнена. Мишель больше не боялся прозевать подводную лодку, так как был уверен, что только сверхъестественные силы заставят Марса уйти из бухты без него. Мишель чувствовал огромное удовлетворение и оттого, что полностью выполнил обещание, данное друзьям.

Снова он просвистал мотив «Ла Мадлон», приближаясь к дереву, где они скрывались.

— Я думал, вы не вернетесь, — признался Меттью.

— Все в порядке, — объявил Мишель, — извините, что задержался.

— Нашли улицу?

— Да, и дом также.

— Вот здорово!

— Он находится именно там, где я показывал вам на своем плане. По этой улице третий поворот направо, и сразу за поворотом угловой дом. Идите туда, а я вернусь на подводную лодку за оставшимся грузом, доставлю его и спрячу здесь же. Заберите его до рассвета. Я всегда буду помнить о вас, ребята. Кто знает, может, мы еще встретимся.

— До свидания, — сказал Жюльен, — вы свое дело сделали, спасибо.

— Большое, большое спасибо, — проговорил Меттью.

Они пожали друг другу руки. Это было необычное расставание. Обошлось без пышных фраз, но сколько чувства было вложено в прощальное рукопожатие!

Мишель смотрел им вслед, пока они не скрылись в темноте. Вернувшись к шлюпке, он осторожно столкнул ее на воду, положил перед собой компас и пустился в обратный путь. Немного погодя он зажег сигнальный фонарь и огляделся вокруг, нет ли признаков рассвета. Хотя время приближалось к четырем часам, все вокруг по-прежнему было окутано густой тьмой. Мишель греб уже несколько минут. За кормой тянулась на буксире вторая шлюпка. Подводной лодки пока не было видно. Мишель чувствовал, что в состоянии грести хоть всю ночь. Вероятно, сказалось действие фенаминовых таблеток.

В голове роем проносились мысли. Мишель вспоминал, как прежде, до войны, приезжал сюда, как нежился здесь на солнечном пляже. О такой экспедиции, как сегодняшняя, он, конечно, тогда и не думал. А родители… Разве могло прийти им в голову, что, давая сыну деньги на приятные путешествия, они тем самым невольно готовили его к этому рискованному предприятию?

Вдруг Мишель увидел справа три синие вспышки. Он просигналил в ответ фонариком и повернул туда. Не было сомнения, что эта подводная лодка. «По-видимому, течение прибило ее ближе к скале», — подумал Мишель. Аластер Марс явно старался сделать значительно больше того, что входило в его обязанности. Он отлично знал, что на берег нужно доставить остальной груз, а по вспышкам, пусть даже слабым, лодку могли обнаружить. И Мишель с благодарностью подумал, как все-таки приятно работать с военными моряками.

Через несколько минут Мишель подошел к борту подводной лодки. Лейтенант Хеддоу молча, без всякой суеты подал ему два чемодана, перерубил буксирный конец между шлюпками и оттолкнул шлюпку Мишеля.

— Ради бога, поторопитесь, — предупредил он, — мы уже стоим здесь четыре часа. Пока вас не было, около нас прошли еще три суденышка.

— Вы сейчас метров на восемьсот северо-восточнее, — сказал Мишель, — я едва нашел вас.

— Нас отнесло течением.

— Здесь подводные камни.

— Знаю, — ответил Хеддоу. — Торчать около них — дело рискованное. Командир тащит нас еще ближе к ступеням, чтобы быстрее забрать вас и уйти. С минуты на минуту начнет светать.

— Не беспокойтесь, на этот раз я потрачу не больше десяти минут. Я хорошо изучил путь. Пока!

Теперь до берега было всего семьсот метров. Мишель ловко обошел подводные камни, которые чуть не преподнесли ему сюрприз в первый раз, а при теперешней скорости могли, как бумагу, пропороть тонкое дно шлюпки. У самой скалы на берегу он заметил несколько снующих фигур. Мишель тотчас перестал грести, расстегнул молнию на тужурке, вытащил кольт и положил его перед собой.

Что там за суета? Десятки предположений промелькнули у него в голове. Если он не сгрузит сейчас вторую рацию, пройдет не один месяц, пока здесь получат ее. Можно, конечно, попросить доставить её одного из тех, кто высадится с лодки позже, но тогда придется открыть ему адрес, а это совсем нежелательно.

Мишель развернул шлюпку и стал осторожно грести в обратном направлении, готовясь в случае необходимости быстро уйти.

Теперь фигуры запрыгали вниз по ступеням. Впереди бежал лысый мужчина. Мишель облегченно вздохнул, он узнал в нем старого друга Луи. Луи, вероятно, пришел забрать груз, а может быть, и что-нибудь сказать ему. Когда Мишель окончательно убедился, что это Луи, он убрал кольт и, уцепившись руками за выступ скалы, подтянул шлюпку.

Луи легко, как мальчишка, перепрыгивая с камня на камень, подбежал к Мишелю, горячо пожал ему руку и сразу заговорил:

— Как насчет свидетельств о рождении, которые ты в прошлый раз обещал достать для моих дочерей?[6]

— Ты когда-нибудь бываешь доволен? — шутливо спросил Мишель. — Я только что доставил двух самых настоящих радистов, а с меня еще требуют поддельные свидетельства! Знаешь, протестантские документы подделывать довольно легко, но католические… Но ничего, получишь, как только будут готовы. — Затем, осмотревшись вокруг, Мишель поинтересовался — А это что за люди?

— Двое — твои парни, они пришли помочь отнести груз, а остальные здесь просто из любопытства.

— Луи, слышал ли ты хоть что-нибудь о мерах предосторожности?

— Нет, жду, когда ты расскажешь, — засмеялся тот.

— Эх, Луи, схватят тебя когда-нибудь, — предостерег Мишель.

— Ну, если они пожалуют ко мне сегодня ночью — встретят хороший прием!

— Сегодня ночью они не пожалуют. А вот как-нибудь часика в три ночи, когда ты будешь один сладко почивать…

— Я знаю, что делаю, Мишель, — дружески перебил его Луи и добавил: — Между прочим, хочу просить тебя об одном одолжении.

— О чем именно, Луи?

— Я хотел бы перебросить на этой подводной лодке одного своего друга в Англию.

— Кто он?

— Ты, наверное, его не знаешь. Его зовут Бернар…

— Брось ерунду молоть, Луи. Ты же сам меня знакомил с Бернаром в своем доме три месяца назад. Или, может быть, это не тот Бернар?

— Конечно, тот самый!

— Ну к чему все эти разговоры? Этой ночью мне пришлось порядком повозиться, Луи, и я очень тороплюсь. Скажи ему, пусть садится. А то на лодке все вне себя от нетерпения.

— Извини, Мишель. Не могу не повалять дурака. Так приятно видеть тебя и вообще людей, которые выполняют свои обещания. Не заметил, как и время пролетело. Надеюсь на скорую встречу!

С этими словами он вытащил груз из шлюпки, и тотчас из темноты появился Бернар. Он собирался занять освободившееся место. С ужасом Мишель увидел, как этот здоровенный детина занес над шлюпкой свою ножищу, словно собирался ступить на палубу океанского лайнера. В мгновение ока Мишель подал шлюпку в сторону, и лишь вовремя подоспевший Луи с трудом удержал Бернара, избавив его от утреннего морского купания.

— Ради бога, Бернар, — проворчал Мишель, — присядьте и осторожно сползайте в шлюпку, иначе вы пропорете наш бумажный кораблик.

Бернар повиновался, но Мишель успокоился только тогда, когда тот уселся на место. Держась левой рукой за выступ скалы, Мишель протянул правую доктору и попрощался с ним. Помахав рукой в сторону Меттью и Жюльена, он быстро двинулся в обратный рейс.

Дорогой Бернар рассказывал, что ждал лодку целых десять дней. Всего несколько минут назад Луи стащил его с постели, и он еще не успел прийти в себя. Мишель в свою очередь пытался объяснить, что, если бы не рыбаки, ему не пришлось бы совершать третий рейс. Но до Бернара, который все еще находился в состоянии оцепенения, его слова не доходили. Мишель чувствовал, как содрогается шлюпка оттого, что новый пассажир, не привыкший к такому виду транспорта, изо всех сил старается удержать равновесие.

Мишель почти не пользовался компасом, так как подводная лодка находилась всего в каких-нибудь пятистах метрах от берега. Вскоре он увидел ее. Когда они подходили к борту лодки, Мишель, сложив ладони рупором, тихо произнес в направлении мостика:

— Я не один…

Но его явно не поняли. В тишине ночи слышно было, как старший помощник Бак Тайлор доложил командиру:

— С ним, кажется, дама.

Командир ответил:

— Пусть хоть Клеопатра или Мария Стюарт, лишь бы нам до рассвета благополучно выбраться из этой проклятой бухты!

С помощью матросов Бернар и Мишель взобрались по канату на палубу. Пока они поднимались на мостик, их шлюпку взяли на борт и спустили в передний люк. Поднявшись, они увидели, что лодка уже на ходу.

Понимая, что командиру не до них, Мишель провел Бернара в кают-компанию. В ней не было ни души, так как четверо офицеров подводной лодки, как и большинство матросов, стояли на вахте, горя желанием быстрее убраться подальше от этого места.

Мишель предложил Бернару сигарету и закурил сам, сделав сразу одну за другой несколько глубоких затяжек. Рев дизелей, которые заработали на максимальных оборотах, казался Мишелю сладкой музыкой. Он был уверен, что Марс не будет возражать против нового пассажира, когда узнает, кто это. Теперь оба успокоились и, окутанные облаками табачного дыма, дружески улыбались Друг другу.

Раздался пронзительный гудок ревуна. Мишель погасил свой окурок, и Бернар последовал его примеру: топот ботинок по трапу, ведущему с мостика в центральный пост, смешавшийся с отрывистыми словами команды, подсказали Мишелю, что лодка готовится к срочному погружению.

Через несколько секунд в кают-компанию почти вбежал Марс. При его появлении они оба встали, но он, словно не замечая их, слегка наклонил голову и, опершись рукой на верхнюю койку, к чему-то прислушивался. Потом и до их ушей донесся звук. Вначале он был похож на шум экспресса. Быстро приближаясь, шум усиливался. Пролетев мимо, он стал стихать. Только когда вокруг наступила мертвая тишина и снова стало слышно слабое жужжание электромоторов, Марс облегченно вздохнул. Именно в эти роковые секунды глубинные бомбы могли сделать свое черное дело.

— Фу! — с облегчением вздохнул командир, вытирая лоб. — Он был совсем близко. Хорошо, что не послал свою визитную карточку. Я делал разворот, чтобы выйти из бухты, и вдруг мы заметили французский миноносец, он полным ходом шел прямо на нас, но, по-видимому, не заметил.

— Чувствую, что должен принести двойное извинение, — воскликнул Бернар довольно сносно по-английски, протягивая руку командиру. — Во-первых, я был виновником того, что задержал вас на несколько минут и, во-вторых, что вашими врагами оказались мои соотечественники на миноносце. Я прежде командовал французским эскадренным миноносцем и, должен признаться, впервые оказался под килем такого корабля при подобных обстоятельствах.

— Извинения излишни, — сказал Марс, — рад вас видеть на своем корабле, особенно если вы с Мишелем коллеги. Путешествие, конечно, будет не из приятных, так как, высадив сегодня ночью оставшихся двух агентов, мы отправимся патрулировать к берегам Италии, и только потом вы сможете вернуться в Англию.

— Я задержал вас здесь почти на четыре с половиной часа, — начал Мишель, — и, без сомнения, рыбаки сообщили о нашем присутствии. Скорее всего, кто-нибудь из них позвонил в Тулон. Просто сказать спасибо за все, что вы сделали, по-моему, явно недостаточно.

— Пустяки, — возразил Марс, — я, как и все остальные, с радостью помогал вам.

Тем временем было подано отличное какао, и начался подробный разбор ночной операции. В летопись подводной лодки «П-42» была вписана первая страница. У английских подводников принято, возвращаясь на базу после удачного похода, поднимать флаг с изображением черепа и двух скрещенных костей. Теперь их флаг украсится первым крестиком — за успешную высадку агентов на вражеской территории. Еще один появится в случае удачного исхода второй операции…

Получив заслуженный отдых, они проспали почти весь день. После полудня Мишель посмотрел в перископ и, убедившись, что они на рейде Э’Агей, снова уснул. Лодка ожидала наступления ночи.

Наконец они всплыли. Ночь была похожа на вчерашнюю — сплошная тьма и тот же свет от ацетиленовых фонарей на рыбацких судах. Но на этот раз операция была значительно проще. Решили так: Мишель с грузом отправится в первой шлюпке, а во второй — оба агента. Высаживаться будут в любом удобном месте. Груз небольшой, у радиста всего лишь легкая компактная рация. После высадки им предстояло добраться до ближайшей железнодорожной станции, а дальше следовать на поездах.

Командир решил подойти ближе, чтобы сократить расстояние для шлюпок. Когда последний рыбацкий корабль растворился во тьме ночи, лодка подошла к берегу на расстояние 250 метров. В 23 часа приступили к высадке. Оба агента сохраняли полнейшую выдержку. На протяжении всего пути они были хорошими пассажирами, а теперь им не терпелось начать дело, которому их обучали. Перед высадкой Мишель взял у них и уничтожил все записи, по которым они запоминали адреса.

Сели в две шлюпки. На этот раз Мишель не взял компас. Море было спокойно. Когда они достигли скалистого берега, Мишель передал им багаж, пожелал удачи и, развернувшись, поплыл обратно. Больше он никогда их не видел.

Через полчаса Мишель вернулся. Шлюпки убрали, и подводная лодка полным ходом пошла к берегам Италии.

Глава III В ДОЗОРЕ

Наконец и для Марса настал черед в полной мере проявить свои способности. Если Мишель уже доказал, что он принадлежит к числу людей решительных и смелых, то Марсу такая возможность пока не представлялась. Молодой, полный энтузиазма, офицер впервые вышел в море с боевым заданием, и Мишелю казалось, что Марс больше всего опасается, как бы война не кончилась прежде, чем ему удастся по-настоящему повоевать. Все в нем говорило, что он твердо решил или получить крест ордена Виктории, или погибнуть. Мишель, да, бесспорно, и вся команда лодки, с радостью поздравил бы его со столь высокой наградой. Одно плохо: в случае неудачи пришлось бы отправиться на дно морское с ним за компанию.

К месту охоты у берегов Италии шли недолго. Погода стояла прекрасная. Жизнь в лодке протекала по заведенному порядку. Днем лодка находилась под водой, время от времени всплывая на перископную глубину. Быстро оглядывали небо, затем, если не было самолетов противника, горизонт и уже потом тщательно просматривали всю водную поверхность.

Хотя они находились недалеко от Генуи, в первый день они не заметили ни одного корабля. Казалось, итальянский торговый флот вообще не существует. На ночь они остались в тех же водах.

На следующий день вахтенный офицер увидел корабль. Сразу же позвали командира. Марс посмотрел на корабль в перископ и бросил вахтенному: «Боевая тревога». В центральный пост сбежались матросы. Рядом с командиром стоял молодой матрос с карандашом и журналом. Другой за его спиной считывал показания картушки компаса, каждый раз четко докладывая, когда Марс спрашивал: «Курс?». Юноша с карандашом быстро записывал каждую цифру.

Марс изучил судно в перископ и обсудил результаты наблюдения со старшим помощником. Они посмотрели в альбом «Джейн файтинг шипс», в раздел иностранных торговых судов, и установили, что это итальянское торговое судно 115 метров длиной и водоизмещением примерно в 4 тысячи тонн.

Заработал центральный автомат торпедной стрельбы — прибор поразительной точности. Как только в него вводятся соответствующие данные — скорость цели, скорость лодки и расстояние между ними, — он автоматически дает курс, на который нужно лечь для выхода в атаку, чтобы выпущенная торпеда, идущая, скажем, со скоростью 45 узлов при скорости цели в 12 узлов, поразила цель в упрежденной точке.

Они издали наблюдали за удивительным прибором. Бернар выглядывал из кают-компании, а Мишель устроился с другой стороны у радиорубки. Остальные офицеры готовили еще какие-то данные для прибора, а какие именно — непосвященному человеку сказать трудно.

Кажется, итальянское судно находилось в сорока кабельтовых, когда по трансляции прозвучала команда: «Приготовить торпедные аппараты номер один, два, три!.. Интервал сорок пять секунд. Аппараты, товсь!» и наконец короткое: «Пли!»

При выстреле лодку слегка толкнуло назад. Тот же самый толчок повторился через 45 секунд, за ним последовал третий. После первого выстрела секундомер начал отстукивать секунды. Все нетерпеливо ждали звука разрыва, который означал бы, что торпеда попала в цель. Когда между лодкой и судном большое расстояние, то звук доходит не сразу. Была дана команда: «Опустить перископ».

Потянулись долгие минуты ожидания. По грубым подсчетам, раньше чем минут через шесть они ничего не услышат… Каждая торпеда стоит около 2 тысяч фунтов стерлингов, и, следовательно, стоимость минуты — тысяча фунтов. Если выпускать торпеды каждую минуту в течение одних суток, это составит миллион 440 тысяч фунтов…

Этот мысленный подсчет был прерван гулким ударом, словно что-то тяжелое упало на железную крышу. «Поднять перископ», — послышалось торопливое приказание командира. Затем, ко всеобщему ликованию, раздался возглас: «Накрыли! Тонет! Старший помощник, взгляните!»

Старшего помощника не пришлось приглашать дважды.

— Вы совершенно правы, сэр! Оно погружается кормой, — произнес он, едва сдерживая порыв радости. Это была их первая добыча, притом какая!..

Подводники всего мира могут с недоверием отнестись к данной истории и подумать, что это лишь плод воображения восторженного пассажира. Но гибель итальянского судна позднее подтвердилась, а победа подводной лодки «П-42» зарегистрирована в архивах военно-морских сил.

Это была великолепная прелюдия к блестящей карьере Аластера Марса. Но тогда счастье больше не улыбнулось ему до самого конца плавания. Возможно, капризная фортуна хотела подорвать в нем веру в собственную непогрешимость, которая стала чуть ли не наследственной прерогативой всех подражателей Нельсону.

Остаток дня прошел без всяких происшествий. Они находились в море уже тринадцать дней, а на обратный путь им требовалось еще десять. Наступила пора возвращаться на базу, так как всего в их распоряжении было три недели. Ночью всплыли и пошли полным ходом. Правда, немецкие подводники назвали бы такой ход «черепашьим», так как их лодки были значительно быстроходнее.

На другой день перед самым рассветом заметили шхуну.

Сквозь сон Мишель услышал команду: «Приготовить торпедные аппараты номер один и два! Интервал две секунды. Пли!» Затем, как и раньше, последовал легкий толчок. Мишель начал было считать секунды по своим ручным часам, но тут вдруг раздался сильный взрыв.

Погас свет. Казалось, лодку выбросило из воды и она неуклюже плюхнулась набок. На голову Мишелю свалилась электрическая сухарница; в ногу, чуть пониже колена, впился циркуль, лежавший на штурманском столике. Когда зажегся свет, Мишель увидел, что в проходе валяется корабельный компас. Выскочивший из нактоуза, он до ужаса напоминал выбитый из орбиты человеческий глаз. Гидролокатор исковеркало так, что он годился только в утиль.

Какие мысли пролетали в голове командира в этот жуткий миг, Мишель мог только догадываться. Торпеда явно угодила в дно моря из-за неисправности горизонтальных рулей. Будь здесь мельче, подводная лодка неминуемо погибла бы. Командира, конечно, больше всего угнетала мысль, что они едва не погибли от собственной торпеды. О таком ли конце он мечтал!

Но самым обидным было то, что их жертвой чуть было не стало безобидное парусное суденышко водоизмещением самое большее в 80 тонн, которое из-за плохой видимости, а может быть ввиду известной склонности к преувеличению, было принято за более солидную добычу.

Этот парусник можно было назвать плавучим шатром Лиги Наций: он плавал сразу под тремя флагами — португальским, итальянским и швейцарским. Когда парусник окликнули и приказали убираться прочь, перепуганная насмерть команда с радостью подчинилась.

Марс предпочитал хранить полное молчание по поводу всего происшедшего. Такое ведь может случиться с любым командиром подводной лодки, вышедшим первый раз в дозор. Конечно, в дальнейшем он постарается, чтобы многочисленные блистательные победы вытеснили из памяти и у него самого, и у всей команды это досадное недоразумение. Нечто подобное случалось с самим Мишелем на его поприще и может случиться с любым человеком, поскольку люди учатся уму-разуму на жизненном опыте, на основе пережитых ошибок.

Мишелю нравился Марс, мужественный, немного увлекающийся командир, и он молил богов пощадить лейтенанта во время первого похода. Правда, молитвы Мишеля были не совсем бескорыстными…

Приступили к ремонту лодки. Все не скрывая радовались, что плавание подходит к концу. Марс предупредил команду, что радоваться еще рано, и он оказался прав! До Гибралтара оставалось всего 36 часов ходу, когда они услышали два отдаленных взрыва, означающих, что где-то завязывается бой. Через некоторое время на лодке была получена следующая радиограмма из Рэгби:

НЕ НА ВАС ЛИ СБРОСИЛИ ЛЕТЧИКИ ГЛУБИННЫЕ БОМБЫ? НАШИ САМОЛЕТЫ ОХОТЯТСЯ ЗА НЕМЕЦКОЙ ПОДВОДНОЙ ЛОДКОЙ В ВАШЕМ РАЙОНЕ.

Командир ответил:

НЕТ. РАЗРЫВЫ ГЛУБИННЫХ БОМБ СЛЫШНЫ ПРИМЕРНО В ДВАДЦАТИ МИЛЯХ ЗАПАДНЕЕ.

Вскоре им сообщили точные координаты немецкой подводной лодки и приказали вступить с ней в бой.

Вахтенные напряженно всматривались в морскую гладь, в которой отражалась огромная луна. Мишелю стало страшно, и он пошел спать, надеясь проснуться либо на том свете, либо когда все кончится. Засыпая, он посмотрел на своего товарища и пробормотал:

— Бернар, этот дозор ни за что не кончится, пока лодку не пришвартуют намертво к плавучей базе в гавани.

— Странно, Мишель. Вы просто читаете мои мысли.

Едва Мишель заснул, как его разбудил гудок ревуна.

Затем он услышал команду: «Прямо по носу немецкая подводная лодка! Приготовить торпедные аппараты номер один, два, три! Интервал три секунды. Товсь! Пли! Ныряй на пятнадцать метров!»

Мишель облегченно вздохнул. Но не прошло и полминуты, как последовало приказание: «К всплытию! Задраить водонепроницаемые переборки! Приготовиться к тарану!»

Да, Марс шел ва-банк. Гидролокатор вышел из строя, трехдюймовое орудие заклинило, аккумуляторы сели и не позволяли делать под водой более семи узлов. Торпеды кончились. Поднявшись на поверхность, лодка становилась легкой добычей для немецкой подводной лодки, которая могла атаковать с перископной глубины. Вдобавок ко всему немцы могли выпускать торпеды даже с кормы.

Мишель решил про себя, что это, несомненно, конец. Он дружески улыбнулся Бернару, и они закурили. («В последний раз!») Руки Бернара дрожали, и Мишелю стало жаль его. Правда, сохраняя внешнее спокойствие, он и сам ощущал страшную слабость.

Мишель достал колоду карт, и они начали играть. Но не картами было поглощено их внимание. Напряженно прислушиваясь, они ждали, что вот-вот, заглушив гул дизелей, раздастся ужасный треск и погаснет свет, на этот раз — навсегда.

Мучительно медленно тянулись секунды. Затаив дыхание люди сидели в отсеках за наглухо закрытыми водонепроницаемыми переборками и взывали к небу.

Вдруг в кают-компанию вошел штурман Тирск и, словно извиняясь, произнес:

— Думаю, она ушла. Наши самолеты и миноносцы основательно погоняли ее по Гибралтарскому проливу. Пожалуй, на сегодня ей хватит.

Мишель и Бернар, совершенно обессиленные после огромного напряжения, не проронили ни слова.

Как потом выяснилось, вахтенный подводной лодки «П-42» заметил немецкую лодку в дорожке лунного света, когда та пересекала курс «П-42» почти прямо по носу. Немцы заметили английскую лодку в момент торпедного залпа и развернулись в ее направлении. Неизвестно, хотели ли немцы атаковать англичан или они просто стремились уклониться от торпед. Возможно, они тоже выпустили несколько торпед. Так или иначе, в последний момент лодки одновременно погрузились. Они разошлись, как встречные поезда, всего в нескольких метрах друг от друга.

Рассвет лодка «П-42» встретила уже в безопасных водах. Она была совершенно беззащитной. Облупилась краска особой голубизны, делавшая ее малозаметной в Средиземном море. Кое-где облезла и серая краска, которой лодка была покрыта раньше, когда плавала в свинцово-серых водах Атлантики. Тут и там проступали пятна красного сурика. Эскортируемая двумя торпедными катерами, лодка возвращалась в плачевном состоянии, команда выбилась из сил. Для девяти членов команды по радио были заказаны места в лагере отдыха «Лорд Горт». Если бы догадались спросить о самочувствии Мишеля и Бернара, заказ пришлось бы увеличить до одиннадцати мест.

День угасал, когда подводная лодка «П-42» начала швартоваться к плавучей базе «Мейдстон». За швартовкой наблюдали несколько элегантно одетых офицеров с других подводных лодок. Они казались надменно-равнодушными, в то время как матросы на нижней палубе без стеснения отпускали шуточки по адресу своих обтрепанных собратьев. Равнодушие офицеров было только кажущимся, напускным. За ним скрывалась застенчивость людей, страстно желающих найти нужные слова для своих пострадавших в бою товарищей по оружию. Даже внешнее, равнодушие угнетало, и когда Марс отдавал последние приказания, какая-то неведомая сила потянула Мишеля к нему. Он чувствовал себя не просто пассажиром на его лодке, их связывали опасности, через которые они прошли вместе.

Давая возможность офицерам сойти первыми, Мишель неторопливо собирал свои скудные пожитки и бросал прощальные взгляды на лодку «П-42», которая чем-то напоминала поезд, только что подошедший после долгого пути к конечной станции.

Когда они с Бернаром поднялись на палубу плавучей базы «Мейдстон», оживленный разговор между «чистыми» и «нечистыми» прервался и их представили собравшимся для встречи офицерам.

После нескольких рюмок установилась дружеская атмосфера. Равнодушия и сдержанности как не бывало.

Мишеля познакомили с Тедди Вудвордом, который поддерживал веселое настроение до конца вечера.

Бернара утащил с собой офицер-разведчик, а Мишеля пригласили провести ночь на базе. Долго веселились и пели. В помещение для гостей перетащили фортепьяно, за него усадили Мишеля, и он играл до четырех часов утра.

Начальству на плавучей базе «Мейдстон» и без доклада стало ясно, что «П-42» вернулась из дозора.