Духи времени

Глава 10

Жажда, стимулированная этим намеком Хасти, стала пыткой. Талахасси положила голову на руки, сжимающие колени, и сгорбилась в клетке. Он использовал на ней однажды крутящийся диск, чем принудил ее выполнить его приказ; сделал ли он это вновь более умело только через слова? Она боролась, чтобы контролировать свои мысли — перекрыть мысленные изображения бегущей воды, кубков, наполненных и ожидающих, чтобы их выпили.

Верил ли Хасти, что может сломать ее защиту при помощи безумной жажды и таким образом одолеть ее? Кап… кап… Звук наносил удары по ее самообладанию. Она медленно подняла голову, всмотрелась в дальний угол лаборатории. Там находилась раковина, выдолбленная из массивного камня, к которой подходила труба. И из нее стекала капля за каплей жидкость, хотя она не замечала и не слышала этого раньше. Было ли это усовершенствованием пытки, устроенной Хасти?

Она снова закрыла глаза, стараясь не слышать этого звука, монотонного, смертоносного для ее самообладания. Она не сомневалась, что именно это Хасти и имел в виду, когда говорил на эту тему. Он хотел использовать ее тело, чтобы добраться до ее разума…

Ее захлестнула паника. Она поспешно закрыла рот обеими руками, чтобы не закричать от страха. Именно это было его оружие — страх. А ее оборонительным сооружением являлся гнев, который она взрастила в себе как стену против собственного отчаяния.

Кап.., кап…

Она неистово затрясла головой, будто могла этим действием заблокировать звук. Однако это не был путь для борьбы.

Самое лучшее ее оружие имелось в единственном месте, она была уверена в этом, — в памяти Ашаки. Как она делала и раньше, Талахасси начала пробовать, привлекать это знание, все более и более осознавая его отрывистость — если бы заполнились пробелы, это могло бы ей весьма пригодиться.

Ашаки прошла через длительные тяжелые испытания Храма, научилась там управлению над физическими процессами собственного тела, о чем только ходили слухи, как о возможном, в собственном мире Талахасси. Следовательно, где-то здесь должен находиться ответ на это…

Ладони ее рук стали влажными от пота, как будто клетка вокруг нее снова накалилась, но нити проволок оставались тусклыми и не пылали жаром. Она заставила себя дышать медленно, равномерно. Так.., так…

Опять она как бы прорвалась сквозь стену, потому что подключился новый запас силы, о котором она и не подозревала, что он существовал. Но.., сохранять контроль.., не быть слишком самоуверенной. Она словно ползла по краю какой-то очень скользкой тропинки, рискуя при каждом движении, стараясь удержать и в конце концов использовать эту частицу памяти. Ощущение жажды отступило. Оно было все еще здесь, да, но теперь больше не сводило с ума.

Она открыла глаза, проверила свой контроль, наблюдая, как стекают капли из трубы. Ибо теперь.., да.., она могла держаться!

Но дверь далее раковины медленно открылась, как бы украдкой. Мгновением позже в нее проскользнула фигура, поспешно затворив эту дверь за собой. По проходу между столами пробежала Идайзи, приблизилась к передней стороне клетки.

В течение минуты она только стояла, изучая Талахасси.

Тем не менее на этот раз в ее глазах не было злобы, да и насмешливая улыбка при виде врага, пойманного подобным образом в ловушку, не появилась на ее лице.

— Послушай. — Она придвинулась к клетке на такое расстояние, что едва не касалась проволочной сетки. — Ты обладаешь способностями. Хотя этот человек и захватил тебя, он все еще не осмеливается притронуться к этому для своих целей. — Она показала на Жезл. — Он.., он рассчитывает использовать тебя для выполнения его желаний…

— Хасти намеревается, — сухо заметила Талахасси, — править Амоном сам.

— Да. — Идайзи поджала губы. — Он уверяет, что сможет исцелить моего лорда.., думаю, он лжет.

— И он больше не нуждается в тебе.

На лице Идайзи появилось откровенное бешенство.

— Это.., это варвар.., и даже хуже, чем варвар. Он даже не человек, не из этого мира! О, он полагает, что это надежно скрыто, но Зихларз установил правду. Он прибыл в этот мир через некую дверь, открытую демоном. Где, ты думаешь, он научился этому? — Ее вскинутая рука обвела лабораторию.

— Ты с радостью приняла его помощь, неважно, посланную демоном или нет, — подчеркнула Талахасси.

Идайзи засмеялась.

— Почему бы и нет? Мы тогда думали, что он существует исключительно по нашей милости. Мы могли разоблачить его, кто он такой на самом деле — некто, кто не имел права существовать. Он сулил нам.., показывал нам…

— Достаточно, чтобы заставить вас поверить, но не настолько, чтобы насторожить вас, — продолжила за нее Талахасси. — Это был именно его план, разве нет, укрыть Жезл и Ключ вне времени?

Идайзи провела рукой по лбу, сдвинув церемониальный парик, но не попыталась поправить его.

— Да. Но это не сработало, ибо ты вернула их. Однако если он смог открыть такую дверь один раз, то сможет проделать это снова.., и он может заставить людей служить ему.

— Ты не обладаешь разумом ребенка, Идайзи, и не являешься человеком, чьи мысли перегружены величайшим злом.

Неужели ты не понимала, что из этого может получиться?..

Идайзи прикусила суставы пальцев своего крепко сжатого кулака. Талахасси хотелось рассмеяться. Думала ли Идайзи, что может подобным образом ввести в заблуждение человека с Талантом? (Талантом? — выразила сомнение другая часть ее разума, которой она не удосужилась ответить.) Разумеется, абсолютному изменению планов этой женщины нельзя было доверять. Возможно, это еще одни тактический ход, разработанный Хасти с целью ослабления собственной воли Талахасси. Но если он полагал, что ее можно было победить посредством такого хода, как этот — что ж, он слишком низко ее оценивает.

— Он… — Идайзи не ответила на ее вопрос, но полностью переключилась на другую тему. — Он не похож на других мужчин, уверяю тебя. Он считает, что все женщины являются слабовольными и нерешительными. Он внутренне презирает наш народ, потому что тот прислушивается к женщинам, что властвуют над ними!

— И все же ты полагала, что он будет слушаться тебя, подчиняться тебе, — подчеркнула Талахасси. — Итак, я вновь спрашиваю — почему?

— Потому что я не знала! — Ее голос стал резким и высоким, будто этот вопрос каким-то образом задел ее за живое. — Этого не было до тех пор, пока мой лорд не оказался поражен, когда Хасти показал, что он представляет собой на самом деле…

— Теперь ты себе противоречишь. Разве ты не говорила, что уже знала, что он не нашего рода?

— Я сама не знаю, что говорю! — Ее руки, сжатые в кулаки, поднялись, как бы для того, чтобы ударить по проволочному заграждению клетки и, может быть, по Талахасси. — Мы знали, что он не похож на нас, но не знали, насколько. Он разговаривал со мной — мной! — как будто я невольница. Он.., в нем было то, что он не осмеливался демонстрировать мне раньше.

— Не осмеливался — или не хотел? — спросила Талахасси. — Однако почему ты сейчас пришла ко мне? Ты же видишь, что я надежно заперта с помощью его устройства. Что я могу теперь сделать?

Идайзи покачала головой.

— Я не знаю. Но ты изучала Высший Путь, и несомненно, имеется что-нибудь, что ты можешь сделать.

— Возможно. Возьми и принеси мне Ключ и Жезл… — потребовала от нее Талахасси. — Тогда мы узнаем.

Идайзи повернулась, как будто для того, чтобы поднять эти талисманы. Вдруг она отпрянула.

— Если я прикоснусь к тому, что их удерживает, то погибну.

— Так я и думала, — сухо прокомментировала Талахасси. — Таким образом, ты попалась в свою собственную изощренную ловушку. Однако, что насчет других — тех, что в Храме? Ты обращалась к Зихларзу?

— Храм под охраной — не из людей, а одного из его устройств. Никто не выходит наружу уже три дня.

— А те, которые были моими собственными охранниками? Наверное, ты усыпила их и затем перерезала им глотки? — Талахасси заставила себя говорить спокойным голосом, управляя им точно так же, как поддерживала контроль над своим телом.

— Нет! — Идайзи в изумлении посмотрела на нее. — Усыпила, да, когда мы захватили тебя. Но они не смогут прийти. Хасти установил свою охрану вокруг города, так что только его приверженцы могут войти и никто не может уйти.

Он также надеется поймать в ловушку императрицу.

— Захватив благополучно таким образом Новую Напату, он может делать все…

— Нет! Есть одно действие, которое он не может осуществить! — прервала ее Идайзи. — Он не может взять Жезл.

Он пытался, когда тот попал в его руки в первый раз, и потерпел неудачу. Вот почему он постарался спрятать его в такое место, куда, он считал, никто другой не может проникнуть. Он не способен удержать Жезл ни на капельку дольше, чем Юсеркэф.

— Ты видела его попытку? — задала вопрос Талахасси.

— Да. В своей руке он держал коробочку.., такую маленькую коробочку. Он водил ею над Жезлом, и она стала щелкать так, что он поспешно отдернул ее. Но у него был кто-то, кто служил ему, — кого он удерживал силой своего взгляда и своей воли, — и этот некто забрал Жезл.., и исчез!

— Однако как же этот некто не пострадал от Жезла?

— Хасти надел ему на руки рукавицы, которые были очень тяжелые. Ими он держал Жезл, не получив при этом вреда.

— Разве он не может удалить Жезл опять? И, если он может делать много странных и удивительных вещей, разве он не в состоянии править без Жезла?

Идайзи изумленно уставилась на нее.

— Но ты же знаешь, что такое Жезл. Он сердце нашей нации.., нашего народа! Без него мы прекратим существование. Почему же ты говоришь, что Жезл — ничто и Хасти может править без него?

Непростительная ошибка, мгновенно поняла Талахасси.

Народ Амона в продолжение веков воспитывался в этом убеждении. И если бы Жезл на самом деле был отобран у них, они бы распались как государство, исчезли как нация, потому что они верили, что это должно быть так.

— И тем не менее он завладел им и спрятал, — подчеркнула Талахасси.

— Он был укрыт только на время. Хасти знал, где он находится — и только четверо знали, что он исчез. До тех пор, пока ты и Джейта не разгадали это!

— Но ты захватила его.., и меня.

Идайзи ударила кулачками друг о друга.

— Юсеркэф из Рода, никто не может отрицать этого. Императрица не вступит в брак, она почти удалилась от общества. А ты.., ты из Высшего Пути. Как ты будешь управлять?

Юсеркэф — родной сын императора. Почему же он не должен быть здесь правителем? — Ее слова катились одно за другим в стремительном натиске. — У других народов королю наследует родной сын…

— У варваров, — уточнила Талахасси. — Их ты знаешь гораздо ближе, чем я. Ты говоришь о Жезле как о настоящем сердце нашего народа. Это так, но, в свою очередь, с ним неразрывно связаны наши собственные обычаи. Мы не следуем путями варваров.

— Можешь укорять меня происхождением, если хочешь!

Да, моя бабушка была из народа западного моря — но она ничуть не хуже от этого. Она была дочерью короля.., каковой являешься и ты.

Итак, их подозрение о происхождении Идайзи оказалось верным. Правда, для Талахасси это не имело значения.

— Какое это имеет значение теперь, чья кровь течет в наших венах? Достаточно того, что Хасти был предоставлен самому себе в его делах. А так как ты знаешь его лучше, чем я, что, в таком случае, ты предлагаешь? — Она возвратила их к главной теме. И она действительно желала получить ответ Идайзи на этот вопрос.

Когда женщина заколебалась, Талахасси задала другой вопрос:

— Как эта клетка, в которой я нахожусь, контролируется?

Я узнала, что в ее стенках имеется энергия, так что я не могу рассчитывать пробить себе путь наружу.

Идайзи встряхнула головой.

— Я не знаю. В этой комнате прежде я была только раз. И тогда Хасти сказал, что повсюду для неосторожного лежит смерть и что нельзя касаться вещей, которые находятся здесь.

— Тогда почему ты пришла? — настаивала Талахасси. — Сказать мне, как безнадежно бороться против этого варвара, которого ты пыталась использовать как марионетку, а теперь она с легкость повернулся в твоей руке, чтобы угрожать тебе?

— Я пришла потому, что.., что, несмотря на все, Хасти сказал — Талант существует. И если есть в Высшем Пути то, что является таким же сильным, как его механизмы.., настоятельно прошу тебя использовать это против него, прежде чем будет слишком поздно!

Талахасси изучала ее сузившимися глазами. Она начала эту беседу, полагая, что прибытие Идайзи — отвлекающий маневр или утонченная атака против нее, вполне вероятно, начатая под воздействием Хасти. Но новое чувство подсказывало ей теперь, что женщина была в самом деле полна страха, что она говорит почти то, что думает. Хотя в прежнее время искренность не сопутствовала ей, сейчас страх заставил ее быть отчасти правдивой.

— Я догадываюсь, что ты подразумеваешь под этим… однако похоже, что действительно поздно, — заметила Талахасси. — Но ты кое-что можешь сделать — приведи в готовность тех, кто захочет подняться, чтобы уничтожить Хасти, открой путь для Джейты и Херихора…

Идайзи уже трясла отрицательно головой.

— Я же говорила тебе — у него есть собственная защита Напаты…

— Охранники могут быть… — начала Талахасси, но женщина перебила ее:

— Но не этих охранники — поскольку они не люди, а скорее предметы, которые он создал в этом помещении. Мы не имеем понятия, как управлять ими, так же как я не могу освободить тебя из этой клетки. Его пути не являются нашими путями.

— Может быть, нет. — Талахасси не спускала глаз с блока, от которого доносилось постоянное потрескивание, откуда Хасти пытался овладеть ее разумом. — Это то, — она показала, — что, я считаю, контролирует эту клетку. Что находится на его передней части? — Предмет находился перед ней под неудачным углом, так что она не могла видеть, что у него на управляющей панели.

Идайзи передвинулась, чтобы встать перед блоком, но пальцы сплела за спиной, как будто больше всего на свете страшилась какого-либо контакта с механизмом.

— Здесь есть панель; на ней светится маленькая красная лампочка. Ниже нее ряд кнопок.

— Сколько кнопок?

— Четыре.

Четыре, и самая дальняя кнопка управляла мучительной болью, которой Хасти поразил ее. Могла ли какая-нибудь из остальных трех освободить ее? Шанс был незначителен, но Талахасси не могла пренебречь им.

— Не трогай кнопки, которая находится справа с краю от тебя. А испробуй кнопку самую дальнюю от тебя слева.

— Трогать это — смерть. Он сказал так! — Идайзи даже не пыталась поднять руку.

— Если ты пришла не помочь мне — тогда для чего?

— Используй свои собственные силы, — ответила Идайзи. — Вы, из Высшего Пути, говорили в прошлом, что с их помощью может быть сделано очень многое. Я тебе описала его, но не прикоснусь к этому предмету, порожденному дьявольским знанием.

Потом она повернулась и убежала, будто за ней гналось нечто ужасное. Талахасси проводила ее взглядом. В самом деле, она может использовать только собственные силы. Действительно ли Идайзи была движима паникой, или весь ее разговор был уловкой, стремлением узнать, что Талахасси, с ее хваленым Талантом, могла сделать? Ее уверенность, что женщина была искренней в своем страхе, поколебалась. Правда и ложь могли быть так искусно смешаны, что их невозможно отделить одно от другого.

Но ей не давала покоя мысль об этих четырех кнопках.

Если бы она только смогла уговорить Идайзи проверить их!

Она вперила взор в блок слева от нее, будто одной волей могла повлиять на его секрет, чтобы добыть свободу.

Исключительно волей! Память Ашаки отозвалась еще одним фрагментом. К несчастью, фрагментом, на котором она ничего не могла построить. Она знала только, что Ашаки сама однажды была очевидцем такого искусства, как телекинез.

Однако он осуществлялся несколькими адептами, действующими совместно, соединив свои силы. И это не было широко распространенным.

Она закрыла глаза, чтобы блокировать «здесь» и «сейчас», лучше уловить любой намек из этой второй и искаженной памяти. Кое-какие подробности настолько ясны, что она была в состоянии поверить, что сама совершала такие действия. Другие.., они становились смутными, расплывались, когда она пыталась сосредоточиться на них. Можно было подействовать на мозг животного, взять его под контроль, заставить выполнить какое-нибудь дело в пределах его физической способности. Но подобное обращение с другими жизненными формами нельзя позволять. Ибо всякая жизнь должна быть почитаема, и человек не должен превращать в рабов любые виды животных. К тому же, где в этой комнате нужно найти что-нибудь, на что она могла оказать воздействие, если бы обладала возможностью это сделать?

Где?..

Талахасси напряглась. Это.., это «присутствие» — имя которому было Акини — оно вернулось. Она открыла глаза и взглянула на клетку с Жезлом, над которым вновь парило оно.

Однако… Акини — оно — был не один!

Она не могла этого видеть, только чувствовала, что в настоящий момент здесь находится более чем одно «присутствие». Она наблюдала, не делая движений, едва осмеливаясь глубоко вздохнуть.

— Акини… — Талахасси облизнула губы, произнеся имя вслух.

Наступило что-то вроде неподвижности — как будто то, что она не видела, застыло, внимательно слушая, потому что теперь эти «присутствия» были сфокусированы на ней.

— Акини. — Она снова произнесла имя, и на этот раз ее услышали.

Неожиданно на нее обрушился поток возбуждения, как волна накатывается на утес, — гнев, страх — но не по отношению к ней. Нет, эта эмоция захлестнула ее, чтобы поглотить, только потому, что она присутствовала здесь и каким-то образом установила ниточку контакта с личностью, которая ее породила.

Но контакт казался целиком односторонним. Хотя это — Акини — знало ее или отвечало, как она полагала, за то, что случилось, оно не могло совершать какие-то действия.

За исключением того, что в воздухе возникло завихрение, смутно различимое очертание, дух — подобно туманному силуэту с каплевидным расширением вместо головы, руками-хворостинками, такими же ногами, цилиндрическим телом…

Это извивалось, как будто стараясь установить то, что было намеком на ноги, на пол, однако оно колебалось и расплывалось. Но, как бы то ни было, оно каким-то образом могло контролировать свое перемещение до такой степени, что приблизилось к передней части ее клетки.

Опять эмоции: мольба, беззвучный крик о помощи.

— Акини. — Она призвала все свое самообладание, так как колеблющееся существо вызывало у нее нарастающий ужас, и принудила себя глядеть на него. — Я пленница.., я не могу помочь тебе.., сейчас.

Оно — он — понял?

Он явно пытался удержать хотя бы ту слабую видимость, которой обладал. А потом одна из рук-хворостинок начала удлиняться, вбирая в себя паутиноподобное вещество, из которого он весь был сформирован, до тех пор пока перед ней в воздухе не заскользили беспокойные кольца того, что, возможно, было гигантской змеей — с очень тонким, но длинным телом.

Оно образовало петлю вокруг клетки, из которой Талахасси следила за ним широко раскрытыми глазами. Она уже была способна частично принять духа, которого увидела сначала, но это было нечто другое, и оно по-прежнему растягивало свою субстанцию, утоньшая и утоньшая ее, до подобия нитей.

Конец нити висел в воздухе перед ограждением клетки.

Талахасси вскинула руки к лицу. Она знала, что сейчас должно произойти. Теперь нить старалась проникнуть между проволоками смертоносной ячейки! Добраться до нее! Она потеряла самообладание и, вскрикнув, уткнулась лицом в колени, обхватив руками голову сверху, чтобы защитить ее — хотя защиты не было, она была убеждена, что не сможет противостоять тому, что сейчас тянулось к ней.

Произошло соприкосновение, холодное, вызывающее покалывание, на руке чуть выше запястья, где нить встретилась с ее плотью. Она попыталась сжаться еще сильнее, в комок, тихо плача, ни о чем теперь не думая, кроме стремления спастись. Затем.., нить исчезла!

Талахасси не нужно было поднимать глаза, чтобы осмотреть лабораторию, она и так знала. Разрушение нити было ментальным, а не физическим действием. На мгновение она даже обрадовалась его уходу, своему спасению — хотя не могла бы сказать, по какой причине страшилась его.

Раздался звук открываемой двери. Возвращается Идайзи?

Она ни в коем случае не должна видеть Талахасси, доведенную до такого бедственного положения. Девушка боролась за контроль над своим дрожащим телом, своими в значительной степени смятенными мыслями и привлекла последние остатки своей энергии, чтобы поднять голову.

— Как настроение, Великая Леди?

Затуманенный взгляд Талахасси прояснился. Однако в настоящее время Хасти, хотя и пленил ее, не шел ни в какое сравнение с тем, что висело в воздухе, пытаясь достать ее через переплетение тюремных стен.

— Хочешь ли ты пить? — спросил он со злобной издевкой, отойдя от стенки клетки к раковине, чтобы покрутить кран у капающей трубы. В ответ на это действие хлынула стремительная струя воды.

— Вода, Великая Леди. В данный момент, должен сказать, она показалась бы тебе гораздо слаще, чем самое редчайшее из вин. Разве это не так?..

Она покачала головой, не столько в отрицание, сколько, пожалуй, для того, чтобы прояснить свои мысли. Хасти был человеком, а это другое существо… Она содрогнулась.

— Не надо воды? Тебя хорошо подготовили. — Он отвернулся от струи из трубы и снова начал вертеть диск на сверкающей цепочке. Но на этот раз она была настороже и закрыла глаза. Он не сможет снова загипнотизировать ее.

— Глупая самка!

— Акини тоже был глупым? — спросила она.

— Акини! Откуда ты взяла это имя? Потрудились ваши шпионы? — В его голосе появилась ранее отсутствовавшая резкость. Сказав это, он удалился от раковины, подойдя поближе к клетке.

На ее губы как будто легла предостерегающая рука. Значит, это существо, отсутствовавшее недолгое время, вновь появилось здесь. Вспышка гнева, направленная на Хасти…

Отчетливый совет, призывающий ее к молчанию.

— Как, в свою очередь, должно быть, трудились ваши, — ответила Талахасси. Однако не открывала глаза, хотя больше не слышала слабый свист цепочки, рассекающей воздух.

— Это несущественно. — Он снова овладел собой. — Тебе, вероятно, хочется это знать, поскольку он твой родственник. Юсеркэф «не отправился на запад» — как в твоем народе говорят о смерти. Он будет жить — калекой, и не более благодарен тебе за это, чем любой человек на его месте. Что до тебя, то я оставляю тебя твоим сновидениям, Великая Леди.., и не думаю, что в эту ночь они будут приятными!

Она могла слышать шарканье его сандалий по полу. Он миновал ее клетку, направляясь к блоку, на котором располагались кнопки. Еще одно нападение на ее разум? Она слишком измучена теперь.., она не может сохранять контроль.., она не может…

Уловила она или нет слабый щелчок кнопки? Раздалось жужжание, еле уловимое, но постоянное, обтекающее ее, как будто проволоки сетки кто-то перебирал, как струны арфы — поющие.., убаюкивающие… Ее голова снова склонилась вперед, так, что лоб покоился на коленях. Она пыталась напрячь свою волю, чтобы не заснуть, но не смогла…

Клетки не было… Вместо этого она шла по коридору и знала, что произойдет в конце. Это было испытание послушника, который должен взглянуть без страха в лицо смерти и затем переродиться, или никогда уже не следовать Высшим Путем. Страх двигался за ее плечом, подбираясь к ней шаг за шагом, но она не поворачивала головы, чтобы посмотреть, как он выглядит. Она заставляла себя дышать ровно, медленно, как дышит человек, который полностью расслабился, чтобы делать каждый шаг так же неторопливо, как предыдущий. Позади лежали годы обучения в Храме, впереди — только это последнее тяжелое испытание, когда она сможет доказать свое право на Силу, которую ощущала теперь бьющейся внутри нее, ищущей выход, потому что только посвященный мог действительно высвободить ее.

Там, впереди, висел темный занавес смерти-в-жизни, и позади него находилась жизнь-в-смерти, противостоящая ей. Ашаки высоко держала голову, как будто уже носила венец победы Посвященного. Ее рука двинулась, стиснула занавес и отдернула его. С мужеством воина она ступила в глубокую тьму.