Думаешь бьётся?

Глава 23

Домой возвращаемся на три дня позже планируемых дат. Отдых мне организовали отменный, если не считать моей невысокой мобильности. Отек заметно спал, но синева и боли остались. В «топ двадцать» моих знатных приключений встреча с представительницей многоножек попадет однозначно.

- О чем задумалась, Алён? – Костя отрывает меня от пустого созерцания заоконных полевых красот.

- Да вот думаю, можно ли это считать травмой производственной? Четвертый десяток, а я не судилась ни с кем никогда. Следственный комитет – отличный старт, как считаешь?

Костя запрокинув голову ржать начинает.

- На дорогу смотри, блин, - произношу с наигранным занудством.

Идем мы не больше семидесяти, ситуацию на трассе он контролирует. Повода для беспокойства нет. По сравнению с агрессивным стилем вождения Артёма, чувствую себя в безопасности.

Кстати, последнего кроет безбожно. Десятки звонков пропущенных, сообщений и того больше. От «Лялюш, дай мне шанс. Последний» до «Пошла бы ты, Алёна…». Козёл, одним словом. Надо побыстрее в Калининград улетать. Доверия к моей выдержке нет.

- Расскажи, как ты решилась перебраться к нам на материк? – спрашивает у меня спустя какое – то время.

- Калик не на острове находится, - цокаю, прекрасно понимая, что он имеет ввиду. – Собрала вещи и полетела.

- На метле? – уточняет.

- Сечешь, я посмотрю, - Костя подбородок приподнимает, мол, я такой. – Самое трудное было – отцу сказать, вернее договориться мирно. Первое время он обещал, что меня ВУЗ не зачислит. Хотя в его понимании пользоваться положением – хамство неслыханное. Потом отошел как – то.

«Как – то» - это единственная в моей жизни истерика отцу устроенная. Прямо до слез и соплей, с визгом и топаньем ног. Именно в том момент он понял, насколько мне тяжело далось внешнее равнодушие, проявляемое по отношению к ситуации «сестра бывший - козел». Сейчас, когда прилетаю мы общаемся ровно. Но останься я там, такого бы не сложилось. В нас с ней с детства вдалбливали – семья, это главное. Внимала только лопухня Алёнушка.

- И батя так легко отпустил?

- Нууу… Не очень легко, но как видишь я тут. Вполне себе справляюсь, хоть и не стала кардиохирургом.

-Я в этом не шарю, но по части работы, о тебе отзывы высший класс. Особенно в части частных экспертиз.

Усмехаюсь.

- Дай угадаю. Медяев отрекламировал?

Взгляд у Кости приобретает легкую растерянность.

- У вас сговор и кумовство? – слегка головой покачивает.

- Спасибо, но покровительство прокурора мне пока без надобности. Просто мне удалось им помочь.

- С внучкой?

- Именно.

Девушка шла домой вечером, на неё отмороженные детки богатеньких гадов напали. В процессе забав у неё сердце остановилось. Трое судебников до меня написали заключения о том, что якобы просто совпало. Парни не виноваты, у малышки порок сердца, считай равно что мимо проходили, и в этот момент её сплохело. Даже должность не помогала тягаться с баблом. Много кто из коллег превозносит успехи в части помощи при оправдания невиновных. Моя же внутренняя «Дюдюка Барбидоская» вдохновляется когда засранцы по заслугам получают.

-Тем не менее. Внешне ты никак не соответствуешь специальности.

- Думаешь, я ногу отрубленную поднять не могу? Это я только с виду тщедушная.

- Алёнка, блин, - Костя давится воздухом. Долго кашляет. – Ты же девушка, какие ноги, малыш?

- Человеческие. Такие, чтоб килограмм двадцать пять.

Вид у моего собеседника говорящий, мол, Алёна, ты девушка. Борщи варила бы, да не лезла никуда. Некстати провожу аналогию между ним и Артёмом. Он считал так же, дескать, есть для девушки более подходящие сферы.

Представляю:

«Здравствуйте. Я Алёна – ваш косметолог. Имею обширный опыт и ученую степень в сфере судебно – медицинской экспертизы. Вы ложитесь, ложитесь, буду вас вскрывать, то есть термоактивный лифтинг».

Народец так и попрет.

- Будем считать, что обо мне мы всё выяснили. Что на счет тебя? У вас в структуре или чьи – нибудь детки, или те, кто пашет денно и нощно. К кому относишься ты?

- Я чей – то детка, который беспрерывно пашет. Мечтал быть следаком, ещё когда комитета не было вовсе, - говорит легко и уверенно. – Родные не в восторге, но я на своем месте.

И надо бы было Алёне уже задуматься, но хлопала она ушами и слушала. Вообще как – то выходит так, что общение перетекает в легкое и беззаботное. Последующие несколько часов мы много шутим и смеемся. Обсуждаем моменты из совместной поездки. Костя с мнимым бахвальством рассказывает о том, как его пыталась соблазнить бабенка, пока я медленно и верно на тот свет собиралась. Обиженно в плечо его толкаю ладонью.

- Луковка, ты чего? Я устоял. Хотя грудь у неё…, - обрывается на полуслове, после моего злобного взгляда.

Да уж, чего нет, тем не блещу. Не сказать, что моя двойка меня не устраивает. Но у любителей «дынек», не котируюсь.

- Страдал, бедняжка, наверно.

- Ничуть. Самая красивая девушка со мной в кровати спала, - безучастно смотрю на то, как его рука мне на коленку ложится, сдавливает её несильно.

Поворот, однако, здравствуйте.

- Ты ничего не попутал?

- Нет – нет, точно тебе говорю, самая – самая, - большим пальцем начинает ноги поглаживать.

- Держи конечности при себе, - убираю его руку обратно на руль. – Помни про ногу, я её из заморозки сама туда – сюда таскала. С рукой запросто справлюсь.

- Теперь ясно, почему ты не замужем, - говорит с умным видом.

Я не замужем, потому что жизнь меня ничему не учит. Это единственный вывод, который я могу сделать исходя из своего поведения. На одной из заправок мы выходим с Костей за кофе, которым я впоследствии язык обжигаю. Его - «Дай подую», заканчивается поцелуем глубоким, настолько, что у меня ноги дрожать начинают. Всё выходит спонтанно, словно нас безбожно тянет друг к другу.

Всё бы ничего, но спустя какое – то время он отстраняется и произносит хрипло, с надрывом.

- Алён, я женат.

Гасите свет, ребята, это занавес.

Какая – то я неправильная самая – самая, раз ведутся на меня только женатые и малолетки. Обидно до слёз становится.

Убираю его руку со своего бедра. Мелко дышу, чтоб не выдать внутренней растерянности. Что вы за люди такие? Даже следа от колец нет на пальцах.

- Сочувствую, - на радость получается равнодушно.

От бескрайнего позора меня Толяша спасает.

«Что скажешь» - гласит сообщение.

Следом фото приходит – окровавленная шея женская, с небольшим, но судя по всему глубоким отверстием.

Разглядываю его, приближая.

Записываю ему голосовые:

- Скажу, что мы такое уже видели. Месяца три назад.

- Посмотри у меня в синей папке на кольцах. Третий стеллаж, полка посередине. Слева должна стоять. Там несколько десятков фото и все материалы, надо сравнить.

- Олегу набери. Уточни. Насколько я помню - они не нашли преступника.

Голову откидываю. С одной стороны очень кстати. Море работы – минимум мыслей левачных и сестру лететь поздравлять не придется. С другой, папа реально сам прилетит, если я и в этот раз не смогу.