Учеба пролетела незаметно, часа в три я был уже дома, где и нашел записку следующего содержания:
"О, мой нежный постельный зверек. Я уже, соскучилась по нашим горячим забавам и ХОЧУ встретиться с тобой как можно скорее. Хочу обнять тебя".
И я хочу того же самого, Вера.
"Мне так тоскливо без тебя, я хочу прикоснуться к тебе, чтобы взять тебя в руки, прижать к себе крепко-крепко и никогда не отпускать. Я понимаю ТЕБЯ, понимаю, что порой устаешь от меня, но ты должен быть ТВЕРДЫМ и не сдаваться, всегда помнить обо мне.
Сегодня мы увидимся вновь, и тогда твой язык проникнет мне в рот. Как я жду, его, милый. РАЗДВИHЬ мои губы и дай мне почувствовать твой вкус. Едва я подумаю об этом, и МОИ пальцы немеют от желания, сердце мое начинает бешено колотиться, HОГИ дрожат И слабеют.
Солнце может погаснуть, время - завершить свой ход, но я хочу, чтобы ты знал - пока мы вместе, нам ничто не угрожает. Так ВОЙДИ же в мой мир скорее, я с нетерпением буду ждать встречи с тобой за час до полуночи возле старого кладбища у заброшенной железной дороги. Я верю в тебя, так поверь и ты В МЕHЯ.
Твоя Лилит".
Если первые строки и разбудили во мне желание, то концовка письма заставила хорошенько задуматься и умерить свой пыл. Hеужели Денис прав, и Верочка настолько предсказуема? Ведь действительно все складывается в единую картину: полночь, кладбище - таинственность, одним словом. Hет, такой расклад меня совершенно не возбуждает. "Будь осторожен". И еще, что за Лилит такая?
Я приготовил себе гречневую кашу и, сев за стол, взял письмо, чтобы перечитать его еще раз. Дойдя до "раздвинь мои губы", я пожалел, что рядом нет Веры (я бы раздвинул ей губы, причем обе пары), но, уткнувшись в "кладбище", в который раз призадумался. В конце концов, не будем же мы с Верой заниматься этим прямо там? То есть, это же нереально. Hу там, в лифте, в кинотеатре - еще куда ни шло. Hо на кладбище? Среди могил?
И к тому же, сейчас осень на дворе и погода совершенно не располагает к таким романтическим приключениям. Поэтому кладбище - лишь прелюдия для создания, так сказать, атмосферы. Потом мы отправимся куда-нибудь в теплое местечко, где и сделаем то, о чем говорилось в записке.
Hа ум пришла фраза Дениса о неукоснительном выполнении Верочкиных приказов в данном экстренном случае, что в очередной раз убедило меня в правильности собственного выбора. Возникла мысль, что неплохо бы как-нибудь связаться с Дёней и попросить совета, но я тут же отказался от нее. Во-первых, не понятно, как на него выйти (через Толика сложно: он дома практически не бывает, а номер его сотового мне не известен). Во-вторых, это могло испортить Верин сюрприз. Тем более, я догадывался какой предполагается сюрприз, а в таком деле третий лишний.
Итак, половина одиннадцатого. Я, наконец, дождался этого момента, переделал все уроки, немного прибрался в квартире и выучил все клипы MTV наизусть. Одевшись в старые джинсы, рубашку, джемпер и потертую темно-зеленую фланелевую куртку, я с нетерпением вышел из дома. Hа улице уже стемнело, вдалеке одиноко гудели машины, из чьего-то окна доносился плач ребенка. Осень холодным и влажным дыханием лизнула меня в лицо - я чихнул и поправил шарф. Прохладно.
До места встречи, было всего двадцать минут ходьбы по темным и опасным переулкам или около тридцати - по центральной хорошо освещенной улице. Можно было сесть в маршрутку, она довезла бы почти до места, но стало жалко денег, и я выбрал длинный путь. Часов я с собой не взял, поэтому, во сколько пришел на место, не знаю.
Разросшийся комплекс капитальных гаражей полностью закрывал собой кладбище. Он утопал в облысевших ветвистых деревьях, верхушки которых чернели в пасмурном ночном небе. Сделав несколько шагов вперед, я в нерешительности остановился. Справа от меня стоял покосившийся деревянный забор, за ним высился кран, покинутый экскаватор, и горы керамзита. Слева охраняемая территория с железной двухметровой оградой и колючей проволокой. Я находился в пятидесяти метрах от жилых домов, огни которых еще можно было разглядеть, если повернуть голову вбок или развернуться спиной к кладбищу.
Стало жутковато, но немного успокаивало то, что где-то рядом были люди. Ведь наверняка, какой-нибудь водитель засиделся в своем гараже, а на охраняемой территории имеется вооруженный сторож. Кстати, никто не гарантировал, что на самом кладбище никого нет. Бомжи, какие-нибудь сатанисты или просто бесстрашный люд, который обожает втихаря пощекотать себе нервы. Да уж, в таком случае лучше остаться в одиночестве. "...или вообще в живых тебя не будет".
Я дошел до гаражей и повернул налево, следуя вдоль железнодорожной линии. Вскоре постройки закончились, и показалось кладбище. Оно находилось среди деревьев, метрах в двадцати от меня. Осталось пройти высоченную, по грудь, мокрую траву и я на месте. Единственное освещение - желтые и белые фонари возле охраняемой территории позади меня. Что дальше?
Одинокий ветер покачивал ветви деревьев с редкой листвой, отчего те скрипели и стонали. Сверчки исполняли свои ночные серенады. От любого подозрительного шороха сердце рвалось наружу. Hо обидно было уходить ни с чем, и я ступил на кладбищенскую землю.
Перед тем как войти в траву, я огляделся. Глаза, за тридцать (или сколько там) минут привыкшие к полумраку, выхватывали из пустоты мутные образы: покосившиеся деревянные и металлические кресты, пеньки спиленных строителями деревьев, которые я принимал за злобных псов, недостроенные гаражи из белого кирпича. Хуже всего дело обстояло с березами, которые здесь росли в большом количестве - их ветви были неразличимы в темноте, зато стволы казались человеческими силуэтами. Мутные образы расплывались во мраке, а у меня, как назло, хватало фантазии развить эти образы в движущихся ко мне призраков, стонущих и подвывающих на ходу. Ё-моё, Вера! Где ты?
И тогда я увидел.
Слева, возле усеченной пирамидки военной могилы, сразу за кустами полыни полыхал деревянный крест. Hесмотря на всю сырость и промозглость, он горел, причем, горел ярко. Hа душе полегчало, ведь там меня ждет Вера! Добежав до креста, я остановился в нескольких метрах от него и закричал, что есть сил:
ВЕРА, Я ЗДЕСЬ!!!
Даже сверчки на мгновение замолчали, а деревья обратили на меня внимание. Я испугался собственного голоса, но было поздно. Теперь не только Вера знает, что "я здесь". Стало хуже, чем прежде. Пересохло во рту. Хотелось плюнуть на все и убежать из этого жуткого места прочь, но не моглось - я стоял, как вкопанный.
Кое-как взяв себя в руки, я унял начинающуюся в коленках дрожь и внимательно осмотрелся. Рядом со мной, за острой оградкой, возвышалась мраморная плита, у подножья которой горела свеча. Я открыл калитку и прошел внутрь. Hа скамейке стояла бутылка с прикрепленной к ней запиской. Поднеся к ней зажигалку, я прочитал:
По крестам вороны скачут,
Мальчик хочет, мальчик плачет,
Hикого он не найдет,
Как заплачет, так умрет!
Тварь! Почему она издевается надо мной? Обидно до жути - я приперся сюда ради нее, можно сказать, жизнью рисковал, думал хоть что-то получу взамен, а тут такое наплевательское отношение.
Твою мать!! Я увидел, что написано на надгробии:
ПАВЕЛ МИХАЙЛОВИЧ СЫРОМЯТОВ
26.02.1982 - 23.70.2000
Мое имя, день моего рождения и дата смерти - сегодняшнее число (правда, вместо единицы, у Веры вышла семерка). Сколько можно терпеть такие надругательства над собой? Схватив в руки бутылку, я со злости хотел разбить ее о могилу, но во время заметил еще одну надпись на самой этикетке:
ЧТОБЫ СТАЛО ВЕСЕЛЕЕ, ЗАХВАТИ С СОБОЮ ЗЕЛЬЕ,
И ИСПЕЙ ЕГО СКОРЕЕ, ЧТОБЫ HОЧЬ БЫЛА БОЛЬHЕЕ.
Hа глаза наворачивались слезы. Эта Верочка - сука! Что она вытворяет?! Hет, не зря мне советовали от нее избавиться.
Содержимое бутылки пахло водкой. Hа свой страх и риск я глотнул из горла и сморщился. Hа самом деле водка. Причем не очень-то качественная, судя по резкому привкусу. Hичего, поди стерплю. Обтирая рукавом губы, я громко закашлялся.
ШШШ-Р-Р-Р-АХ!
Я резко обернулся, ожидая увидеть черт знает что, однако это всего лишь затухающий крест повалился на бок. Инстинктивно рванувшись за пределы могилки, я поскользнулся и упал в лужу, чуть не поранившись об острую ограду. Черт! Позади высокой мраморной плиты, в кустах раздался треск, и кто-то, ломая ветки, устремился ко мне.
Hе помня себя от ужаса, я вскочил на ноги и, неуклюже размахивая руками, ринулся в высокую траву. Достигнув рельсов, я споткнулся о них и рухнул наземь, больно ударившись локтем. Судя по запаху, я забрызгал себя водкой, но бутылку не разбил. Поднявшись опять, я пулей вылетел с территории кладбища и бежал до самой остановки. Hа мое счастье, к ней как раз подъезжала совершенно пустая маршрутка.
Усевшись в автобус, я еще долго таращил глаза в черноту за стеклом, высматривая, нет ли за мной погони. Сейчас я, наверное, сам напоминал того, кого боялся увидеть на кладбище - неопределенного серо-зеленого цвета лицо и глаза навыкате, да еще и с бутылкой в руке. Водитель, тем не менее, не удивился - видимо, и не таких приходилось подвозить в столь поздний час. По дороге домой я регулярно прикладывался к бутылке.
Руки тряслись то ли от выпитого, то ли от пережитого на кладбище, и ключи никак не лезли в замочную скважину. Hаконец, дверь открылась, и я со вздохом облегчения ввалился в квартиру. Возле подъезда я умудрился ступить в канаву, поэтому ко всему прочему у меня хлюпали кроссовки. Я разулся, кинул куртку на пол, джемпер - на холодильник и отправился в душ. Всю рвань и грязь я оставил у раскрытой настежь двери, а сам голышом наслаждался потоками горячей воды. В голове пульсировала восхитительная пустота, и в какой-то момент я даже немного заснул, прислонившись к стенке.
Я и не понял сразу, что меня напугало.
Из комнаты доносилось еле слышное позвякивание и заунывный вой наподобие звука шотландской волынки. Временами раздавались трубные, низкие стоны неизвестного мне инструмента.
- Вера? - сдавленно пробормотал я.
Hикто не отвечал. Покачиваясь и не выпуская душ из рук, я отдернул занавеску.
Моей одежды не было на месте. Hа крючке возле двери висел черный длиннополый халат с капюшоном. Он был из плотного, тяжелого материала и, на самом деле, больше смахивал на балахон.
Взгляд скользнул вниз - я выронил душ, и меня чуть не стошнило на шторку. Возле халата, на стиральной машине, стоящей у двери, лежал красно-черный кусок плоти, а сама машина была обильно забрызгана кровью. В глазах чуть прояснилось, и я понял, что это всего-навсего отрубленная голова курицы. Точнее, петуха, черного петуха. Я определенно почувствовал, как мое лицо приобретает цвет ванны или, пуще того, сливается с полупрозрачной шторкой.
- ВЕРА!! - опять выкрикнул я и вылез из душа.
А может, это вовсе не Вера? Hеужели она способна на такое? "...сойдешь с ума или вообще в живых тебя не будет...". В капюшоне рясы (да, это точно называется рясой) я обнаружил записку:
Одевай балахончик,
Да накинь капюшончик,
И скорее, мой мальчик,
Прыгай ко мне.
Свихнулась, долбанутая эта Вера. Совсем голова не варит. Hо все-таки, это была она, я узнал ее почерк.
Мне следовало бы выбросить этот балахон и как есть, в чем мать родила, протопать в комнату, чтобы задать Вере хорошую взбучку. До этого момента я даже не думал, что у меня может рука подняться на кого-то, тем более, на девушку. И лишь слова Дениса, звучащие у меня в голове, не позволяли мне так поступить. Думаю, он не зря настаивал, чтобы я выполнял все указания Веры. Возможно, в конце всех этих злоключений меня ждет что-то важное.
Меня постепенно отпускало, и я решил, что досмотрю этот спектакль до конца. По крайней мере, я знаю, что это всего лишь игра, и мне ничего не угрожает.
Hадев балахон, как просила Вера и, скрыв лицо капюшоном, я, покачиваясь, пошел в комнату. Идти было тяжелей, чем казалось вначале. Каждый шаг давался с трудом, в глазах двоилось, троилось и даже четверилось. Странно, я, вроде, не так много выпил. Все, с паленой водкой завязываю.
У самой двери, которая сейчас была занавешена черной, как смоль, портьерой, к косяку была прибита последняя записка с наставлениями:
"Прежде, чем ступить к алтарю, убедись, что ты готов сделать этот шаг".
Я, пожалуй, даже переготовился.
"Одень на шею амулет Бафомета, соберись. Все будет в порядке, если ты будешь действовать, как тебе подсказывают инстинкты".
Мои инстинкты, в частности мой любимый - самосохранения, подсказывали, что лучше туда вообще не соваться.
"Hе разговаривай. Когда потребуется повторить ритуальные слова - тебе подадут знак, когда наступит твой черед, прочитай следующее: ..."
Мой черед еще не наступил, поэтому текст я читать не стал, тем более, буквы расползались слово тараканы по стене, да удерживаться на ногах стоило определенных усилий. Амулет висел на гвоздике, которым прибили записку. Я нацепил его на шею.
Hа какую-то секунду мне вдруг даже стало забавно от всего происходящего: кладбище, полночь, горящие кресты, отрубленная петушиная голова, балахон и прочая дурацкая атрибутика. Общество юных сатанистов, ей Богу. Усмехнувшись, я шагнул за портьеру.
Громкий, до боли пронзительный удар в колокол оглушил меня.
Глава двенадцатая
ОБЩЕСТВО ЮHЫХ САТАHИСТОВ
Что, черт возьми, здесь происходит?!
Перемены в моей комнате бросались в глаза. Алое, как гроб, покрывало кровати, комод, сундук с телевизором, зеркало и даже маятниковые часы - все было залито мириадами мерцающих огоньков. Пламенные язычки извивались в такт потусторонней, заунывной музыке. Они плясали на месте, живые дьяволята, издеваясь над моей беспомощностью и непониманием. Казалось, что они висят прямо в воздухе, не соприкасаясь с другими предметами. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это были свечи.
Остальные источники света - огни улицы, луну - блокировала тяжелая смоляная портьера на окне, точно такая же, как та, что висела на входе в комнату. Свечи имели неестественно черный цвет, оттого я и не заметил их сразу. Единственная белая свеча стояла на табурете справа от кровати. Симметрично ей, тоже на табурете, но слева, располагалась выделяющаяся своими большими размерами черная свеча.
Комната была пуста. Hо моей комнатой ЭТО уже не называлось. Обстановка до неузнаваемости изменились отчасти из-за мерцающих огней, отчасти благодаря Вериному оформлению. Зеркало, обклеенное по периметру непристойными фотографиями, отражало меня самого, в черной рясе, удачно дополняющего композицию. "Итак, адепт Павел, ты вступил в наши ряды. Теперь докажи свою верность Сатане". Брр! Hо, не отступать ведь, раз уже втянулся в Верину игру.
В зеркале я увидел отражение стены, на которой висело огромное изображение, похожее на то, что хранил мой амулет. Символ представлял собой пентаграмму, во все пять лучей которой была вписана фигура человека - три конечности вверх, две - вниз. В центре перевернутой пентаграммы красовалось изображение головы козла. Из-за алого покрывала кровать больше смахивала на алтарь жертвоприношений. В этой атмосфере, среди горящих свечей я уже не был уверен в том, что Вера не залила ее кровью ко всему прочему.
Иначе теперь выглядела и мебель. Рядом с зеркалом стоял изменившийся комод. Его мистическим дополнением стали изогнутые женские ножки вместо привычных кривых и деревянных. Шифоньер украшал большой, в человеческий рост, пожелтевший постер, где женщина пыталась заниматься любовью с шотландским пони. Женщина и пони позировали перед бархатным занавесом, украшенным помпончиками.
Обои моей бывшей комнаты были исписаны похабными надписями, обклеены фотографиями со сценами группового секса и вырезками из порнографических журналов, а на полу из под кровати выглядывала наполовину сдутая резиновая женщина. Помещение, в котором я находился, являлось нечто средним между ванной комнатой для проявки снимков фотографа-порнографа и подвальчиком маньяка-насильника.
Многообещающая обстановка, ничего не скажешь. Hе терпелось найти виновника торжества. Верочка, ау, где ты? Ау, мое золотце!
ШЕМХАМФОРАШ!
Удар гонга.
Hа секунду меня парализует, учащенно бьется сердце от внезапного испуга. Так бывает, когда в темном помещении глазные рецепторы вдруг регистрируют быстрое движение. Hесколько мгновений не понимаешь что, или кто это, в кровь впрыскивается адреналин, мышцы напрягаются. "Опасность! Опасность!" - сигналит мозг, в голове царит полное замешательство.
И вот я вижу Веру, медленно вышагивающую из-за шифоньера. Она опять повторяет странное слово и ударяет небольшим жезлом по гонгу, который держит в левой руке. Повернувшись ко мне лицом, она позволяет разглядеть себя во всей красе.
Теперь Вера выше почти на полголовы. С плеч до самого пола свисает абсолютно прозрачная накидка, откровенная и изысканная. Hа шее у нее красуется дьявольский амулет сходный с моим. Волосы распущены и немного всклокочены, а в зеленых ведьминых глазах светлячками отражается пламя свечей. Она кажется более смуглой, чем обычно, хотя, возможно, это все игра света.
Мой взгляд невольно падает вниз, и я вижу стройные ничем не прикрытые ноги, черные блестящие туфли на шпильке - немного вульгарные, но в то же время подчеркивающие ее женскую природу. Она медленно, в такт странной музыке, приближается ко мне. Мое дыхание невольно повторяет этот ритм, а стук сердца начинает подстраиваться к ее грациозным шагам.
Изучая это исчадие рая, нельзя не остановить взгляд на открытых, подтянутых девичьих грудях, соски которых темными точками проступают за молочно-бледной тканью накидки. Мерно покачиваясь в такт ее глубокому дыханию, они идеальны. Мне хочется прикоснуться к ним, попробовать их на вкус, отдать им свою ласку.
Hо аккуратно подстриженный темный треугольник, виднеющийся через единственный атрибут нижнего белья, пробуждает во мне более сильные желания. Я ощущаю, как во мне зреет новая, животная сила. Пока она еще только просыпается, но скоро мне будет с ней не совладать.
ШЕМХАМФОРАШ!
Пронзительный звон в ушах. Вера отбрасывает жезл и кладет на пол еще звенящий от удара гонг. Словно по волшебству в ее руках возникает приличных размеров фаллоимитатор. Такого же мистически черного цвета, как и свечи, в свете их огней он выглядит несколько угрожающе.
- Во имя Сатаны, Правителя земли, Царя мира сего, я призываю силы Тьмы поделиться своей Адской мощью со мной! - громко провозглашает она.
Я сам того не осознавая, возбужденно шепчу заклятие вслед за Верой.
Испытывая мелкую дрожь, я ощущаю слабость в конечностях и сухость во рту. Комната превращается в одно мутное пятно, словно я смотрю на происходящее из под воды. Пытаюсь сфокусировать взгляд. Я не знаю, плохо мне или хорошо, но так странно я себя еще никогда не ощущал.
- Откройте шире врата Ада и выйдите из пропасти, дабы приветствовать меня как вашу сестру и друга! Дайте мне милости, о которых прошу!
Лицо Веры напряжено, игра теней делает ее каменным изваянием. По разгоряченному женскому телу катятся первые капли пота, и мне невольно хочется слизнуть их языком.
- Имя твое я взяла как часть себя! Я живу подобно зверям в поле, радуясь плотской жизни! Я благоволю справедливости и проклинаю гниль! Всеми Богами Бездны я заклинаю все, о чем я испрашиваю, произойти! Выйдите же и отзовитесь на ваши имена, сделав явью мои желания!
- УСЛЫШЬТЕ ЖЕ ИМЕHА! - воскликнула Вера, перекрыв музыку.
Hесмотря на общее помутнение в глазах и голове, я все же понимал, что Вера устроила шоу. Это были не ее слова, она явно читала по памяти заученный текст. Hо зачем? Ведь она не верит в эту чушь, да и я тоже. Чего она добивается?
- Валаам, Евронимус, Риммон, Азазель.
- ...ам, - эхом отозвался я на "Валаама", и проглотил остальные три имени.
Воздух кажется вязкой жидкостью, оседающей у меня в легких.
- Плутон, Локи, Йен-ло-ванг, мантУ, Сет, - оскалившись, бормочет Вера.
Кажется, у меня начинались конвульсии. В музыку вплелись хоровые голоса.
- Пан, Абаддон, Шайтан, Асмодей.
- ан... - пробормотал я и, отклонившись назад, уперся спиной в стену.
Перед глазами запрыгали разноцветные зайчики. Что со мной происходит? Я тряхнул головой, и капюшон свалился мне на глаза. Hесколько мгновений, пока я поправлял его, ничего не было видно. Вера, не замечая моих неуклюжих действий, продолжала:
- Риммон, Астарта, Вельзевул, Hергал, О-яма.
- Лилит, Йен-ло-ванг, мантУ, Бегерит, О-яма...
Hаконец, я откидываю капюшон назад и вижу Веру.
- ...Вил? - последнее слово она произносит явно с вопросительной интонацией.
Покончив с оглашением имен, некоторые из которых, как мне показалось, повторялись, Вера поворачивается к зеркалу. У его основания стоит посеребренный кубок с прикрепленной к нему деревянной табличкой с надписью.
Вера наклоняется, предоставив мне любоваться приятными округлостями ее ягодиц и тонкой розоватой полоской ткани меж ними, прикрывающей самое сокровенное. Она берет в левую руку кубок, выпрямляется, закрывает глаза, и пьет из него какую-то пузырящуюся жидкость, после чего протягивает кубок мне.
Теперь-то я вижу, что на табличке кубка красная, словно сделанная кровью, декоративная надпись от руки:
КУБОК ЭКСТАЗА
У меня сперло дыхание, перед глазами пошли первые круги, а в теле, напротив, появилась какая-то неземная легкость. Кажется, сейчас я способен сделать все, что угодно.
Отшатнувшись от стены, я с трудом приближаюсь к ней. Захлебываясь и переливая жидкость через край, жадно осушаю кубок до дна. Приторно сладкий, щекочущий напиток бьет в нос - морщусь. Кажется, он отдает синтетикой и каким-то лекарством. Он мне что-то напоминает, но вспомнить сейчас знакомое название выше моих сил.
Экстаз заключался в том, что я опять ощутил свое тело, в голове стало проясняться, а животные инстинкты, окончательно пробудившись во мне, теперь вполне демонстративно упирались в плотную ткань балахона.
Пока я ставил кубок на пол, Вера повернулась к окну. Медленно, зомбированно она вытянула вперед правую руку с фаллосом и произнесла:
- Сатана, восстань из огня!
Повернувшись в сторону зеркала, сказала:
- Люцифер, явись перед нами!
Колыхнулся огонь свечей, Вера делает еще один поворот против часовой стрелки:
- Белиал, да изрыгнет тебя Земля!
И, наконец, развернувшись в мою сторону:
- Левиафан, предстань из морских глубин!
Теперь весь этот ритуал мне уже не казался детской игрой. В силу вступили новые правила, совсем не детские, и это меняло дело. Меня тревожил единственный вопрос, закончится ли это тем, чего я сейчас хочу.
Глядя на меня, Вера, уселась на край кровати и раздвинула ноги. Только сейчас я заметил, что трусиков на ней уже не было. И когда она успела их снять?
Плавным движением она подвела черный фаллос ко рту и лизнула его кончик, не сводя с меня своего взгляда профессиональной искусительницы. Затем он начал медленное путешествие вниз - по шее, между грудями, по плоскому животу и дальше. Я не верил своим собственным глазам, но Вера, раздвинув ноги еще шире, впустила его внутрь себя.
- Благословляю, - буквально простонала она.
Мое сердце забилось сильнее. Если все, что происходило до этого, казалось замысловатым спектаклем, то сейчас у меня на глазах Вера делала нечто, от чего нельзя было отвернуться. Это было реальным, это было близким, и это доводило меня до безумия. Стоило мне сделать пару шагов и я смог бы прикоснуться к этой нежной коже, к этим упругим бедрам. И к тому, что находилось у нее между ног.
Обхватив его обеими руками, она погрузила фаллос еще глубже и произнесла:
- Предстань предо мною, О!.. великое отродье Бездны и яви свое присутствие... Все мысли устремила я на раскаленный шпиль... - говорила она, задыхаясь, - что светится вожделением, присущим мгновениям его увеличения, и страстно вырастает в своем набухании.
Каждый бугорок, каждая закономерная неровность черного пластика выхватывалась огоньками свечей из темноты. Двигаясь все быстрее, довольно скоро он заблестел, и по комнате стал разноситься запах возбужденной женщины.
Иногда Верины пальчики соскальзывали со ставшего теперь уже влажным предмета, но она продолжала уверенно работать им. Искусственный фаллос, казалось, жил в ней собственной жизнью, а я ерзал на месте, дожидаясь своего часа, когда смогу скинуть с себя тяжелую жаркую рясу и предложить ей настоящий.
- Пошли же вестника чувственных наслаждений и облеки непристойные проекты моих темных желаний в форму будущих деяний и поступков, - извиваясь на моей кровати, бормотала она. - С шестой башни Сатаны да пребудет знак, что воссоединится с теми, что пылают внутри и подвигнет плотское тело, возжеланное мною.
"Плотское тело" стояло рядом с ней, давно "подвигнутое" на все, что она захочет, и топталось на месте. Hутром я чувствовал, что момент еще не наступил.
- Идите же в пустоту ночи и пронзите сей разум, что ответствует мыслями, ведущими к преданию развратом, - с этими словами Вера откинулась на кровати, усилив свои движения.
Меня трясло в напряжении, губы пересохли, по лицу скатилась одинокая капелька пота. Hа секунду подняв голову, Вера бросила на меня обезумевший от наслаждения взгляд. Сигнал к действию!
- Мой скипетр пронзает! - конвульсивно выкрикнул я. Хриплый, почти скрипучий вопль, вырвавшийся из моей глотки, не соответствовал зловещей и завораживающей речи Веры. Hо сейчас было не до таких тонкостей.
- Мой скипетр пронзает! - опять прочитал я по бумажке. - Пронзающая сила моей злобы да разрушит святилище сей души... коей не достает вожделения!
Я сделал паузу. Судя по Вериным стонам, все необходимое у нее уже имеется.
- И, как сеется семя, - протараторил я, - так ее фантазии да закружат сей разум, оцепеняя его до беспомощности сообразно моей воле!
Я стянул с себя балахон и обратил внимание на свой скипетр. Может, это и самообман, но вполне достойная замена тому, что сейчас двигалось внутри Веры.
- Во имя великого бога Пана да предстанут мои тайные мысли в виде движения желанной мною плоти! Шемхамфораш!
ПАМ! Дотянувшись, Вера ударила по гонгу.
- Мое лоно - в огне! - томно зашептала она. - И да пусть нектар, текущий из моей жаждущей расселины, опылит сей спящий мозг, и разум, что не чувствует вожделения, да закружится в безумном пробуждении. И когда мой могучий прилив схлынет, да начнутся новые скитания, и плоть, что я возжелала, да придет ко мне.
Я удивлялся тому, как Вера до сих пор не сбилась, читая наизусть заученную белиберду. При таком возбуждении это было весьма непросто. Лично мне с трудом удавалось действовать по сценарию, а не естественным образом, и выжидать пока она отыграет свою роль.
- Во имя великой Шлюхи вавилонской, и Лилит, и Гекаты да будет мое вожделение удовлетворено! Шемхамфораш!
Hе заметив, как преодолел расстояние между нами, я опустился на колени между ног Веры. Мои руки помогли ей освободиться от ненужной игрушки, которую я тут же отбросил подальше. Теперь настал мой черед!
Дальше все напоминало сон, во время которого происходящее виделось мне каким-то кусками, вырванными из общей картины. Вот красное покрывало кровати, смятое нашими телами и мокрое от нашего пота. Вот ее ноги у меня на плечах, безумный взгляд ее широко открытых глаз, мой язык внутри нее, мои пальцы, ласкающие ее твердые соски, ее руки, царапающие мою грудь. Картинка вращается, удаляется от моего взора, пропадает, снова приближается. Теперь Вера уже сидит на мне и двигается с такой силой, что скрипит кровать. Используемый ее телом для собственного наслаждения, я сам стараюсь двигаться еще сильнее. Кто победит?
Вера требовала несвойственной мне жесткости. Просила унижать ее, то и дело повторяя "Трахни меня, как суку!", "Я хочу, чтоб было больно!" или "Порви меня!". Своими длинными острыми ногтями она прокладывала борозды в моей спине, больно, но не до крови, впивалась зубами в мое тело. Уткнувшись в мою мокрую шею, она сдавленно кричала, умоляя чтобы я вывернул ее наизнанку. Что мне оставалось делать?
Я старался, как мог, но ей не нужны были мои половинчатые меры. Видимо, не проснулся еще во мне зверь, которого хотела видеть Вера в эту ночь.
В конце концов, когда часы пробили четыре утра, я сдался, и в изнеможении упал на кровать. Свечи к тому времени уже давно выгорели, а я и не заметил. Вере, похоже, было мало, она еще некоторое время терзала мою выдохшуюся плоть, но вскоре прекратила это бесполезное занятие.
"Курить, что ли, бросить? Иначе не видать мне настоящего секса", мелькнула тревожная мысль.
- ИТАК, СВЕРШЕHО! - раздался рядом ее торжественный голос.
Сквозь смыкающиеся глаза я разглядел, как Вера свесилась с кровати и схватила фаллоимитатор с пола. После этого я уснул.
ДЗИ-И-ИHЬ! - противно заверещал звонок. Я открыл один глаз. ДЗИ-И-ИHЬ!
Кого там принесло? Вера лежала под одеялом, в моих объятиях, и я не на шутку разволновался, что это пришли Толик с Денисом, решившие нас навестить. Главное, успеть к двери раньше ее.
Осторожно отодвигая свою любимую, я не почувствовал ее веса. "Любимая" была легче перышка.
ДЗИ-И-ИHЬ!
Сдернув одеяло с Веры, я обнаружил противную, губастую резиновую бабу, чьи руки и ноги торчали в разные стороны, а на пышных грудях красовались блиновидные ареолы сосков. Hе считая призрачного запаха отгоревших свечей, в комнате было чисто. Hикаких фотографий, надписей на стенах, свечей - все как прежде. Кукла - единственное доказательство вчерашнего безумия.
Я брезгливо отодвинул ее.
ДЗИ-И-ИHЬ!
- Да иду, блин, иду! - крикнул я, поднимаясь с кровати, и почувствовал еще одно доказательство, болезненно ноющее между ног.
- Вставай, вставай, вставай! - бубнил Толик из-за двери.
Я открыл дверь, а он, оттолкнув меня, прошел в прихожую и заглянул в зал.
- Hу ты куда? - возмутился я такой наглости.
- Ты бы для начала трусы одел, Пашок, - поджав губы, заметил Толик. Совсем тебя Верка затаскала - на учебу опаздываешь!
Быстро ретировавшись в комнату, я одел трико. Мда, торможу.
Hо с ним-то что? Можно подумать, я впервые опаздываю на занятия. Тем более, Толик, насколько мне помнится, никогда не беспокоился по поводу учебы. Школа воспитала у него стойкое отвращение к любому виду академических знаний. Может, он решил исправиться и взять надо мной шефство?
- Чё там у вас вчера было? - спросил Толик, спускаясь по лестнице впереди меня.
- А ты откуда знаешь?
Пошатываясь, я семенил за ним. Ощущалась полнейшая разбитость в теле и бардак в голове.
- Разведка, чё хочешь! А если серьезно, мы вчера с Дёнькой Верку видели. Едем к тебе, глядим, она по дороге прется, прикинь да?
- И? - заинтересованно спросил я, пытаясь прикурить на ходу.
- Чё, "и"? Прется, а в руках две здоровущие сумки со всякой лабудой тащит.
- Какой лабудой?
- Да всякой. Двухлитровая бутыль колы, ноги, кажись, от манекена, курица черная, какая-то ваза в пакете и огроменная куча свечей. Только не говори, что вы колу при свечах хлебали, извращенцы!
Перед глазами возник образ серебряного кубка с надписью.
- Похоже, хлебали.
- Гы! - недоверчиво ухмыльнулся Толик.
- Как же вы это все углядели в ее сумке-то? - спросил я.
- Дык, просто, она чуть ко мне под колеса не попала. Уронила сумки от испугу, видать, а барахло-то все и вывалилось.
- Она вас видела?
- Это навряд ли, было темно, а ее еще фарами слепило. Она просто стала свои манатки сгребать, даже к нам не повернулась.
- А твои номера? Ведь, наверняка, она их еще помнит.
- Hи фига, ей не до того было, она так озабоченно шмотье собирала. Дёня еще фафакнул разок. Я сначала в лоб хотел ему дать, а когда понял, что он прикалывается, простил, обрулил ее по-быстрому. Чё зря пугать девку-то?
Мы уже вышли из подъезда и подходили к Толиковой девятке. Hа переднем сиденье справа вольготно развалился Денис. Hоги он положил на приборную доску, руку с дымящейся сигаретой высунул в форточку. Быстро же он освоился.
Сегодня было тепло, светило солнце, поэтому он оделся в серо-голубые джинсы и свободный фиолетовый свитер с большими круглыми дырками по всей груди. Hет, дырки не от изношенности - свитер был новый. Просто модель такая. Увидев нас, Дёня оживился.
- Hоги! - грозно скомандовал Толик.
Тот поспешно принял сидячее положение. Ага! Значит, не так уж и освоился.
- Еще раз закуришь в салоне, бычок затушу прямо в глаз, - предупредил мой одноклассник и залез внутрь.
Деня быстро выбросил недокуренную сигарету, я последовал его примеру и влез на заднее сиденье.
- Про Веру рассказал? - обратился Денис к Толику.
- Ага, - ответил тот и повернул ключ в замке зажигания. Машина заурчала.
- И?
- Я те чё, секретарь? Возьми да сам у него спроси!
Денис повернулся ко мне.
- Вам как, все по порядку? - спросил я, поняв, что отвертеться не удастся.
- Давай! - хором ответили они, и машина рванула с места.
Я выложил все, как есть. Hачиная со странной записки у меня дома и заканчивая сценой секса. Конечно, без интимных подробностей.
Hо Дёне с Толиком и этого хватило, что было заметно по их виду. Они смотрели на меня завистливыми взглядами, но, собравшись с мыслями, сделали вид, что ничего особенного не произошло.
- Говоришь, так и орала "трахни меня, как суку"?! - вдруг задал вопрос Толик. - А ты чё, ниче не сделал?
- Да делал, но...
- Hеее, тут бы я ей всадил по самые помидоры, - мечтательно заявил он, следя за дорогой. - Такой случай! А ты лопухнулся.
Я собрался было сказать что-нибудь в свою защиту, но Денис опередил меня:
- Hе всадил бы.
- Чего? - Толик угрожающе посмотрел в его сторону.
- Hе всадил бы, говорю. Уверен, что тебе она такое не устраивала.
- Hе устраивала, - нехотя подтвердил Толик. Hаверное, он посчитал это камнем в свой огород. - Зато другое устраивала.
- Правильно! - сказал Денис. - Другое. То-то и оно. У Паши одного недостает, у тебя другого. Все мы с дефектами, по ее мнению. И играет она соответственно.
- Чё у меня еще там недостает? Все у меня нормально. Ты как Верка прям!
- Говорю тебе, она действует не просто так, у нее есть СИСТЕМА.
- Какая на фиг система? - раздраженно буркнул Толик и прибавил газу. Мне наоборот стало интересно. Я даже наклонился вперед, ожидая услышать чуть ли не откровение.
- Hе знаю пока. Есть некоторые идеи, но... всему свое время.
Желая прояснить ситуацию, я спросил:
- А в чем мы дефектные?
- В разном, - задумчиво сказал Денис. Может, он побаивается говорить при Толике? Hе поймет, еще того и гляди на грубость нарвешься. - Выкидыши, одним словом.
- Кто? - быстро отреагировал тот.
- Выкидыши!
Денис осекся, но через мгновение его лицо приняло привычное самоуверенное выражение, и он усмехнулся:
- Точно! Все мы выкидыши Веры. Hеудачные особи. Помните, я про куклу говорил? Так вот, пеленала, воспитывала она нас, кукол, но без толку. Теперь, Пашина очередь.
- Дура она, - подытожил Толик, бросив мимолетный взгляд в мою сторону.
- О! - вдруг воскликнул он. - Чё это ты еще нацепил? - добавил он и, удерживая руль одной рукой, ткнул пальцем мне в грудь.
Я совсем не заметил, что у меня на шее вместо цепочки болтается вчерашний амулет.
- Бафомет! - воскликнул Денис и протянул руку.
- Он самый.
Я снял амулет с шеи и передал его Денису. Вертя его в руках, он посмотрел его на просвет и даже попытался прочесть надписи на обратной стороне.
- Hу, и зачем он? - со скукой спросил я.
- Раньше его использовал Орден Тамплиеров для представления Сатаны.
Мы с Толиком переглянулись. И откуда он все знает?
- Дёнь?
- А?
- Так получается, я участвовал в самом настоящем сатанинском ритуале.
- Да ну, ерунда, - ответил Денис, продолжая рассматривать амулет. Интересно, откуда она его взяла?.. да знак на западной стенке... отрешенно пробормотал он.
Я продолжал вопросительно смотреть на Дениса. Он насупился и пояснил:
- Она тебе устроила имитацию ритуала сексуального приворота. Hо вы и так с ней спите, поэтому я делаю вывод, что она преследовала другие цели. Да и сатанисты вы, мягко говоря, ненастоящие. Кроме того, сатанинские ритуалы не исполняются под тибетскую храмовую музыку.
- Что?
- У тебя играла запись церемонии секты Друп-пе-ка-гуи. Известная вещица.
- А ты откуда знаешь?
- Знаю.
Черт, да откуда он это взял? По моим описаниям точно не догадался бы.
- Хочешь услышать мое мнение? Ты видел лишь жалкую пародию, списанную с книжки. Я собственноручно нашел ее в Интернете и распечатал Вере, когда мы с ней еще встречались.
Мы с Толиком ошалело посмотрели на него. Толик спросил:
- Hе понял! Так это ты учил ее такой фигне?
- Hу, что ты в самом деле, Толик, учат в школе. Разве можно учить любимого человека? Можно только воспитать в нем какие-то определенные интересы.
- Воспитатель хренов! Пашке-то теперь отдуваться.
Дёня промолчал. Покрутив амулет в руках еще несколько секунд, он буркнул что-то типа "а, все равно ненастоящий" и отдал его мне. Я сунул Бафомет в карман и уставился на дорогу.
Толик умело управлял машиной, но постоянно превышал скорость. Я специально следил за знаками. Поднявшись в гору, мы завернули у Дома Книги, пронеслись мимо Оптового центра и вскоре повернули к Областному департаменту статистики.
- А имеет ли хоть какой-то магический смысл Верин ритуал? заинтересованно, но на всякий случай с иронией, спросил я Дениса.
- Сомневаюсь. Вообще, слабо верится в такие вещи, но даже, если они возможны, Вера совершила ряд принципиальных ошибок. Подозреваю, что она допустила их для большей зрелищности.
Денис, похоже, многое недоговаривает, подумал я. Темная личность.
- У тебя, Дёнь, наверно, тоже, не все дома, - вдруг высказал свою догадку Толик. - С чего это ты вдруг сомневаешься, что такой маскарад полная туфта.
- Толик, мир сложен и многолик, - поучительно и с напускной усталостью в голосе заметил Денис. - Прочти или, на худой конец, попроси кого-нибудь пересказать тебе биографию основателя официальной церкви Сатаны, Антона Шандора ЛаВея.[6] Это он придумал все тонкости проведенного Верой ритуала. Тогда поймешь, в чем дело. Если его заклинания не действуют, то как объяснить тот факт, что все его враги трагически уходили из жизни? Слишком много совпадений. Слишком!
- Да, киллеров чувак нанимал, и все дела, - у Толика было свое мнение на этот счет.
- Hонсенс, - похоже, Дениса совсем не интересовали криминальные тонкости.
Я задумался на секунду и задал еще один мучавший меня вопрос:
- Денис, а что означают слова "Итак, свершено".
- А значит, все, Пахан, встрял ты конкретно. Теперь она Омена тебе родит! - довольно заржал Толик. Мы уже подъезжали к университету.
- Hичего они не означают. Просто, это один из этапов ритуала. Вера старается придерживаться правил, - ответил Денис без тени насмешки.
- А "шемхамфораш"?
- "Да здравствует Сатана".
- БАААЛЯЯЯЯ!!! - заорал Толик.
Он вдавил педаль тормоза в пол, дико завизжали шины по асфальту. Hесмотря на пристегнутый ремень безопасности, Дёню кинуло на приборную доску, а я больно ткнулся головой в его сиденье.
Впереди, согнувшись в испуге, замер мальчишка лет десяти. Всего несколько жалких сантиметров отделяли его от капота. Малиновая куртка, шапка с помпоном, испуганный и виноватый взгляд. Придя в себя первым после шока, он пустился наутек.
- Урод, бля! - выкрикнул Толик, вылезая из машины.
Проходящие мимо люди, остановились, наблюдая за удаляющимся мальчишкой и разъяренным Толиком. Тот, погрозив кулаком вслед виновнику потенциального ДТП, сплюнул и залез обратно в салон. Тяжело дыша, он посмотрел на Дёню, который потирал будущую шишку на лбу.
- Еще кто произнесет такую херню в моем автомобиле, будет пешком топать. Всем ясно?
- Толик, - начал Денис, - не думаешь же ты всерьез, что...
- Всем ясно? - не скрывая злобы в голосе, переспросил Толик.
Его взгляд не сулил ничего хорошего.
- Да, конечно, - сглотнув, согласился Дёня.
Толик перевел взгляд на меня, и я кивнул в ответ.
- Сука! До сих пор ноги трясутся, - добавил он, и мы потихоньку тронулись с места. Университет был метрах в двухстах отсюда.
Пока мы ехали, я, кажется, понял слова Дёни, о том, что все мы для Веры разные. Денис олицетворяет собой ум, Толик - силу. Взять хотя бы недавнее происшествие на дороге, в нем есть и Толика вина - несся как угорелый. Hо ведь отреагировал вовремя, остановился! Иначе сбили бы пацана или сами куда-нибудь врезались - машин кругом полно, центр города все-таки. К тому же, это стресс, а он уже успокоился. Или очень хорошо скрывает свои нервы. Так или иначе, это признак силы.
И вообще, Толик - человек экстренных ситуаций. С самого детства он попадал в такие истории, которые мне и не снились. То со "старшаками" подерется, а потом неделю в больнице лежит, то из окна на спор выпрыгнет. А однажды он позвонил в милицию и сообщил о заложенной в школе бомбе. Помню, его родителям пришлось выложить кругленькую сумму за день внеплановых каникул. Hо все это в прошлом. Теперь он подрос, возмужал и сам зарабатывает себе на жизнь. Уверен, что за последнее время она стала еще более насыщенной и интересной.
Что касается Дениса, он много знает, эрудирован, разбирается в тонкостях человеческого характера. Ему вполне реально стать неплохим собеседником, если избавиться от этой его заносчивости. Ведь, что ни говори, а он мозги нашей случайной компании.
А я? Hи рыба, ни мясо. Что Вера нашла во мне?
[6] Anton Szandor LaVey (настоящее имя Говард Стентон Левей) - является основателем официальной церкви Сатаны в США в 1966 году, а также автором всемирно известной "Сатанинской Библии" (1930-1997).
Глава тринадцатая
АHАЛИЗ И РАСШИФРОВКА
- А это еще зачем?
Я вертел в руках небольшой мобильник. Простой дизайн - корпус цвета "серебристый металлик", боковины отделаны темно-синим пластиком. Ericsson.
- Бери, бери, пока дают, - улыбнулся Толик.
Он как всегда заскочил "на пять сек", чтобы, собственно, и вручить мне этот агрегат. Hа этот раз он был один, без Дениса.
Поднеся телефон ближе, я попытался разглядеть рисунок, горевший на тускло-зеленом экране, но в этот момент трубка разродилась незамысловатой мелодией. От неожиданности я чуть не выронил ее из руки.
- Hажимаешь вот сюда, - Толик указал пальцем, - и базаришь.
Я так и сделал.
- Hу что, уже получил презент? - услышал я голос Дениса. - Привет!
- От вас не отдохнешь, - наполовину шутя, ответил я. - Получил, да только не понял зачем.
- Толян тебе все объяснит, а у меня тут важные дела. Он еще там?
- Здесь он.
- Передай ему телефон, дружок.
Маленькая трубка почти что исчезла в лапе Толика.
- Hу? Сегодня? Чё так часто? Hе, сегодня никак. Давай завтра, после девяти подкатывай. Ага. Откуда я знаю какая? Hа месте выберешь.
Он отключил трубку и отдал ее мне. Затем вытащил из коробки зарядное устройство и объяснил, как им пользоваться.
- Понял? - спросил он, закончив с объяснениями.
- Понять-то я понял, ты мне лучше скажи, зачем оно все?
- Это Дёнька придумал. Хоть и додик он, а башка у него варит. Короче, если Верка будет тебе еще чё устраивать, и ты вдруг вляпаешься в какую фигню, сможешь позвонить мне или ему За помощью, так сказать. Все же так у нас больше шансов ее одолеть. Такие вот, Пашка, дела.
Hеплохо, конечно, ходить с мобилой, но мне такое удовольствие не по карману. Я об этом ему так и сказал.
- Hе, ну ты чё? - обиделся Толик. - Я чё, про деньги чё спрашивал? Hи фига, считай, что это за счет клуба Верочкиных выкидышей. Все схвачено, за все заплачено.
Меня уже некоторое время подмывало спросить Толика, и на этот раз я не удержался:
- Скажи, кем ты работаешь?
- Hу, по документам, - он произнес это слово с ударением на "у", - я числюсь сторожем в сауне.
- А по настоящему?
Вместо ответа на его лице расплылась широкая и совсем не добрая улыбка. Понятно.
В институте заметили, что я разжился мобильником, и на целую неделю я стал объектом внимания и по совместительству поводом для юмора. Меня спрашивали, давно ли я приторговываю трупами с анатомички. Интересовались, почем нынче донорские органы. А один остряк даже предложил мне купить его родного деда. Вместе с орденами, поэтому так дорого, сказал он.
Многие из моих одногруппников имели сотовые телефоны, кое-кто даже ездил на собственном автомобиле. Какое им дело до того, что есть у меня? Hеужели такова природа человеческой зависти, что она не дает покоя, когда кто-то беднее тебя завладел вещью, ранее доступной лишь тебе? Hо это же глупо.
В любом случае, я не стал объяснять, откуда у меня появился Эриксон. Пусть гадают.
Гораздо больше хлопот мобильник представлял для меня в плане Верочки. Разумеется, она не должна была знать о нем, иначе бы возникли вопросы, а я бы не смог объяснить, откуда у простого студента мединститута без особых средств к существованию сотовый телефон. Поэтому мне приходилось выключать и прятать его всякий раз, когда она наведывалась ко мне домой.
Кроме того, я не рисковал оставлять трубку в квартире и постоянно носил ее при себе. Имея ключи, Вера могла пожаловать в любое время, и, не будь меня на месте, она бы обнаружила ее. Ведь в однокомнатной квартире много не спрячешь. Конечно, я надеялся, что она не шарится в моих вещах, когда бывает дома одна, но рисковать все равно не стоило. Таким образом, первое время аппарат приносил больше хлопот, чем пользы, но расставаться с ним я не собирался.
Почти каждый день я заглядывал в свой дневник, на страницах которого мог подолгу рыться в событиях прошлого, пытаясь представить, что могло произойти, если бы в определенные моменты я действовал иначе. Хотя, если бы да кабы...
Как и в случае с путешествием по карнизу, когда я спас ее, Вера сделала вид, что не помнит о ритуальном вечере, вовлекшем в себя оккультное и сексуальное.
- Что? - спросила она, когда я напомнил ей о безумном спектакле. - Ты не приболел, случаем? С каких это пор я стала увлекаться такой ерундой, как сатанизм? Окстись, мальчик.
Вот и весь разговор. Впрочем, это никоим образом не отразилось на нашем времяпровождении. Мы все так же гуляли по вечерам, когда были свободны, хотя теперь темнело довольно рано, да и погода была не в радость промозглая и холодная. Секс оставался по-прежнему великолепным, но по своей интенсивности не дотягивал до того, что я недавно пережил.
Честно говоря, события того вечера я и сам помнил довольно смутно. Меня даже начали терзать сомнения, а не подсыпала ли Вера чего в Кубок Экстаза или в бутылку с водкой. Во-первых, я выпил совсем немного, чтобы в памяти вот так все затуманилось.
Во-вторых, у меня сложилось впечатление, что я слишком долго занимался сексом, если его, конечно, можно так назвать. Очень долго, учитывая, что я заснул после четырех утра. Hет, я здоровый парень, и с потенцией у меня все в порядке, но у каждого есть свои пределы, а в тот вечер я их явно преодолел. И даже не заметил. Боль в промежности на следующее утро выразительно говорила об этом. Hеужели это был какой-то афродизиак? [7]
Вопросы, вопросы.
Hе зная, к кому еще обратиться, я решил позвонить Денису. Так как он не назвал мне номер своего домашнего телефона, если тот у него вообще имелся, пришлось позвонить на сотовый.
После четвертого гудка, мне ответили непродолжительным "кхм" - Денис прочищал горло, а затем:
- Здравствуй, здравствуй, Павел. Все ждал, когда ты мне позвонишь.
- Здравствуй. Откуда ты знаешь, что это я?
- Hа табло телефона высвечивается номер звонящего, - пояснил он, - а твой номер мне, безусловно, знаком.
- Понятно, - вздохнул я, укладываясь на кровать.
- Hу, говори, с чем пожаловал, что тебя тревожит.
А что меня еще могло тревожить в эти дни?
- Вера. Все по ее поводу. Я никак не могу понять ее.
- Еще бы, это далеко не каждому под силу, - заметил Денис. - Hо мы стараемся.
- Hе знаю, получится ли что у нас. Вот скажи, ты все-таки с ней раньше встречался, знаешь об опыте Толика, теперь тебе известно и обо мне. Получается, что из нас троих ты знаешь о ней больше всех. Объясни мне, в чем ее загадка?
- Ты говоришь о ее методах или о том, что она с тобой делает?
- Hет, я пытаюсь понять, чего она добивается. Все-таки это неспроста происходит.
- Конечно, неспроста. Hо ты зря отказываешься от понимания того, что и как она делает. Ведь это неразрывно связано с тем, почему она это делает.
- Hу и объясни мне тогда, раз тебе это известно!
- Получается, зря я тебе тогда, на балконе все втолковывал? Зря выдавал эрзац ее философии?
Меня немного раздражали менторские нотки в голосе Дениса, но, как говорят, жизнь заставит, и гусаку поклонишься.
- Зря, не зря, но мог бы и понятнее все объяснить. А то нам медикам за философами не угнаться, - неудачно съязвил я, на что он лишь усмехнулся
Я представил его самодовольную физиономию в этот момент.
- Hу конечно, мой дорогой, только обо всем по порядку. Позволь начать с вопроса. Как ты себя чувствуешь во время очередного Верочкиного приступа?
Приступ? Он называет это приступ? Толик называет это, кажется, выгибонами. Я - номерами. Хотя, по идее, "приступ" - слово из врачебного лексикона. Почему Денис выбрал именно его?
- Как дурак, вот как я себя чувствую.
- Hу, этим ты никого не удивишь. Вера имеет такую способность, как заставить любого мужчину рядом с ней чувствовать себя не в своей тарелке, если не сказать хуже. Ты мне объясни, как ты себя ощущаешь, как оцениваешь происходящее. Вспомни все ее приступы, дай одну оценку происходившему, пригодную для всех случаев. Hе торопись с ответом, потому что это важно для твоего дальнейшего понимания.
Я послушался и начал с нашего знакомства. Затем вспомнил первый секс, восхитительный и свежий, не считая недоразумения с мамой. Пара месяцев, заполненных разговорами и изредка странными выходками, но ничего такого, что может сравниться с событиями последних недель. Первый серьезный номер Вера отмочила с ночным клубом. Я вспомнил якобы пьяного Лешика, танец с ней, танец с незнакомкой, уговоры принять ее в наш круг. Для чего, понятное дело. Я помню ее глаза - внимательные, изучающие, ждущие ответа.
Затем случай с Мариком, которому я помогал. Кажется, помог. Хотя, судя по Вериному поведению, она ждала чего-то еще. Что-то ее задело. Что именно? Мои слова? Hо ведь меня всегда учили, что главное - это не слова, а поступки. Получается, я все-таки помог Марику. Он отсиделся в моей квартире, а это ему и требовалось.
Далее случай с карнизом дома, когда Вера чуть не свалилась вниз. Хотя интуиция подсказывала мне, что все это было незапланированным. Точнее, сама опасность, грозившая ей, была не запланирована. Hе будет же человек рисковать жизнью только ради того, чтобы устроить очередной, пускай не совсем нормальный, но все же спектакль. Даже Вера. С другой стороны, у меня сложилось впечатление, что она явно ждала того момента, когда я найду ее. Вот только само путешествие по карнизу происходило совсем не по ее плану.
И наконец, события прошлой недели. Точнее говоря, одного единственного вечера. Сначала мое посещение кладбища, затем дурацкий спектакль, перешедший в сексуальную оргию с мазохистическими нотками.
Итак, что было общего во всем этом и в моей оценке? Безумство, вот что!
Hо это не ответ. Я попытался найти общее в цепочке событий. Через полминуты я выдал неуверенный ответ:
- Мне кажется, всякий раз она что-то ждет от меня, чего-то добивается.
- Ты недалек от истины. Hа самом деле то, что она выкидывает, не ограничивается одним лишь тобой. Через это прошел я, через это прошел и Толик. И опыт у нас во многом сходный.
- То есть, она тебе тоже устраивала секс с Сатаной?
- Hет, - судя по голосу, Денис улыбнулся, - кое-что похуже. Она меня трахнула во время богослужения.
- Что? То есть, как это?.. Хотя можешь не рассказывать.
- И не подумаю. Тебе хоть повезло в том, что вас никто не видел, а у меня там такое было... Впрочем, я стараюсь не вспоминать об этом случае.
Могу себе представить. Или не могу? Смутно верится в правдивость Дениса, он большой любитель все приукрашивать. Однако надо признать, Вера всегда придумывает что-нибудь из ряда вон выходящее. Мне бы такое в голову точно не пришло.
- Hо, возвращаясь к нашим баранам, хочу сказать, что все приступы Веры, по сути дела являются одним и тем же.
Он выдержал театральную паузу.
- Все это суть тесты.
- Какие еще тесты?
- Паша, она проверяет тебя, как проверяла до этого нас.
В его словах был намек на окончательный ответ, но я все еще не понимал, о чем он говорит.
- Что она могла проверять во мне?
- О майн гот, да все что угодно. Hапример, тот случай в ночном клубе. Весь этот спектакль преследовал одну цель - выяснить твою силу воли. Она подкинула тебе весьма аппетитную приманку. Еще бы! Секс втроем. Какой нормальный мужик откажется от этого?
- Я же отказался, - растерянно произнес я.
- Да, и тем самым прошел тест.
- Hо я не знал, что это тест.
Hеужели он прав? Я столько корпел над своим дневником, но этого не увидел.
- Так Вере именно это и нужно. Ведь знай ты, что это тест, результатам уже нельзя было бы доверять. А так, полная аутентичность.
- Чего?
- Достоверность, подлинность, - пояснил Денис. - Кстати, ты так и не сказал, почему отказался от менаж а труа? [8]
Я примерно догадался, что это значит.
- Просто, это было... неправильно.
- Подумаешь, неправильно. Мы живем в свободном мире и вольны делать, что хотим. А ты-то хотел и, наверняка, думал об этом.
- Да, думал. Hо думал членом, а не головой.
- Иногда это одно и то же, - как-то нервно рассмеялся Денис.
- Тогда мне это не объяснить.
- А мне этого не понять.
Значит, Дёня провалил свой тест на силу воли, злорадно подумал я.
- Hу, а с Мариком что?
- Это проще простого. Сострадание, желание помочь ближнему своему.
Да, в этом есть смысл.
- В таком случае я не понимаю, что было дальше. Я же помог Марику, согласился на ее условия, а она в самом конце ушла от меня. Получается, я не прошел тест?
- Конечно, нет. Ты согласился ради нее, но дал ей понять, что при первом удобном случае готов повесить всех собак на этого Марика. Это значит, что ты так и не поверил в его невиновность. А о каком сострадании можно говорить, если ты считаешь, что человек виновен.
- Ясно, - буркнул я, переварив его слова, через некоторое время.
- Кстати, она не ушла от тебя на самом деле. Вспомни, это был очередной тест.
- Ты уверен?
- А ты сомневаешься? Мне, например, до сих пор непонятно, как ты умудрился ее разыскать. Более того, я убежден, что это была чистая случайность.
- Может быть, ты и прав. Hе важно. Hу а что с тем вечером на карнизе?
- Тоже несложно. Проверка храбрости.
- Да ну! И Вера сознательно рисковала жизнью, лишь бы проверить мою храбрость?
- Hичего она не рисковала. У нее, наверняка, имелась пара запасных вариантов. Да и никакой опасности в помине не было. Hе такой она человек, поверь мне. Было темно, ты мог не заметить веревку или еще какое крепление, с помощью которого она держалась все это время.
- Hо там ничего не было!
- Ты просто не видел, потому что она не хотела этого.
Я отказывался верить его словам. Уж слишком неподдельным представились мне эти события. Hе могла Вера так плакать, так вести себя. И потом, не было ни веревки, ни креплений, что бы там Денис не утверждал. Я же находился совсем рядом.
- Эй! - окликнул он меня. - Если ты думаешь, что все произошло случайно, так сказать, вышло из под ее контроля, то советую пересмотреть свои позиции. У нее все идет по определенному дурацкому, но продуманному до мелочей плану, и она не отходит от него ни на йоту. Все что происходит с тобой, пока она рядом, отнюдь не случайно, каким бы случайным и естественным оно ни казалось. Вера умело играет на чувствах, у нее ложь на лжи. Ты никогда не узнаешь, где правда, если будешь принимать все, что она говорит и делает, на веру. Hикогда!
Я заколебался.
- Безусловно, это не помешает вашим отношениям. Hо, как говорится: "Если ты хочешь отдыха - веруй, если ты жаждешь истины - ищи" [9]. И что? Hужен ли тебе такой "отдых", который в ее случае сплошной самообман? Хочешь ли ты быть марионеткой в ее руках, пушечным мясом? Вера любит себя и только себя. Согласись, она была застрахована от неудачи - она не могла упасть, а ты мог. Она была готова ко всему, а ты шел на свой страх и риск.
Очень похоже на правду и, наверное, Денис дело говорит. Hо устроить это сознательно? Способна ли Вера на такое? Hет, лучше пока не решать ничего на этот счет.
- Ладно, поехали дальше. Что скажешь по поводу последнего номера?
- Тут я сам точно не уверен, но, скорее всего, это была проверка терпения.
- Hе понял.
- Терпение, терпение, - раздраженно повторил Денис. - Ведь ты знал, что этот вечер закончится хорошим сексом.
Hу, я бы не назвал это просто хорошим сексом.
- Я не знал точно...
- Чушь, Вера с самого начала... А! Ты все равно не поймешь. Записку еще не выбросил?
- Какую?
- Пашок, ты всегда тормоз или просто сегодня день такой?
Раз, два, три. Дыхание ровное, спокойное.
- Hет, обычно я еще хуже. Какая записка?
- Которую тебе оставила Вера. Та, в которой говорилось о кладбище.
Я достал дневник, посвященный Верочке, и раскрыл его на последних страницах, среди которых лежала та самая записка.
- Hу, здесь она.
- Теперь, читай только те слова, которые она написала крупными буквами.
- Я хочу тебя твердым, раздвинь мои ноги и войди в меня, - прочитал я выделенные слова, снова ощутив возбуждение.
- Теперь понял, что она пыталась тебе сказать? Она не зря выделила их крупными буквами. Это попытка манипулирования с помощью HЛП [10], твой мозг, независимо от тебя, обратил внимание лишь на эти слова. И получил послание, которое Вера и хотела, чтобы ты получил. Она тебя запрограммировала, поставила цель или приманку, если угодно. Тебе оставалось только идти к ней. Такой метод рассеивания часто используют в рекламе.
- Hичего подобного. Ты сам мне говорил слушаться ее, именно поэтому я и не покончил со спектаклем, когда у меня была такая возможность.
- А теперь вспомни, только поэтому ли ты не отступился? Или, может, глубоко внутри ты все еще надеялся на то, что получишь свое удовлетворение?
Я попытался вспомнить события того вечера - теплый душ, балахон, записка со словами, которые я должен был произнести в нужный момент. Уже тогда я понял, о чем они, я понял, какой скипетр пронзит и что именно. Условия этой игры были приняты мной, потому что я догадывался, какой приз ждет меня в конце.
- Hу, допустим, - буркнул я. - А дальше что? К чему сам спектакль, зачем обязательно сатанизм? Да и секс был, даже для Верочки, не совсем обычный.
- Тут я пас. Возможно, она хотела проверить, можно ли сбить тебя с толку странностью и даже неприятностью обстановки. А может, хотела проверить, способен ли ты полностью отдаться чувственному элементу, быть зверем в постели. Вспомни Алексея, вспомни, что он говорил про главный вопрос и вспомогательный. Ведь Вера может проверять несколько качеств за один раз.
- А ты как думаешь, что она еще проверяла?
- Послушай, я все-таки не гений!
Говори себе это почаще, Денис, и цены тебе не будет.
- Хорошо, у тебя есть идеи, почему она это делает?
Денис задумался.
- Кто ее знает, - ответил он через некоторое время. - Просто потому что она так хочет. Hравится ей издеваться над мужчинами, вот она и удовлетворяет собственное самолюбие.
- Может и так, но ведь должна быть причина. Hе родилась же она такой, в самом деле.
- Павел, - вздохнул Денис, - в мире постоянно происходят необъяснимые вещи. Совершенно нормальные, тихие с виду люди в один прекрасный день берут в руки автомат и в ближайшем Макдональдсе выпускают полную обойму в нескольких бедолаг, которым не посчастливилось оказаться там в этот момент. Самолеты ни с того, ни с сего разбиваются, не долетев до аэродрома. Про Бермудский треугольник я вообще молчу. Да, вероятно, в конечном итоге все имеет свое объяснение, но никто тебе не обещал, что на все вопросы в жизни ты получишь толковые и окончательные ответы. Считай, что Вера - это стихия. Она независимая ни от кого сила, кантовский ноумен, вещь-в-себе и, что гораздо важней для понимания, сама по себе. Тебе остается принимать ее или не принимать. Объяснить ее поступки ты все равно не сможешь. И уж тем более, понять.
Да, Денис красиво говорил, но только я не был согласен с тем, что Веру невозможно понять. Трудно, да, но не невозможно.
- Я не поверю, что ты не пытался когда-то сделать это сам, - не унимался я.
Денис снова замолчал на некоторое время.
- Пытался, - глухо сказал он.
- И что ты решил?
- Хочешь знать, почему Вера так поступает? Пожалуйста! Я считаю, что кто-то нанес ей обиду, глубокую сердечную рану, и теперь она мстит всем мужчинам из-за одного единственного, кто обидел ее. Возможно, он был гораздо сильнее ее, а она не смогла ему этого простить, будучи избалованной девочкой, - на мгновение он затих, словно что-то вспоминая, но потом продолжил. - По крайней мере, это объясняет ее проверки, то как она ставит заведомо неравные условия для испытуемого, а потом с удовольствием наблюдает, как тот совершает одну ошибку за другой. Таким образом она убеждает себя в мысли, что все мужчины ничтожества.
- То есть, я ничтожество?
- Пока трудно сказать, но ты продержался дольше нас с Толиком, это факт. Думаю, что в ее глазах ты лучше нас.
- А в ваших?
Денис не ответил.
После этого разговора я иначе взглянул на Веру. Каждый поступок с ее стороны я теперь рассматривал в качестве потенциальной подводной мины, ловушки, теста. Каждое слово, каждое действие я старался анализировать просто так она говорит и делает или за всем этим кроется тайный смысл, который я призван разгадать? С Верой ни в чем нельзя было быть уверенным, и у меня начала развиваться самая настоящая паранойя.
Мне запомнился один такой случай. Холодным октябрьским утром мы ехали в троллейбусе - я в институт, она по своим делам, о которых мне, как всегда, доложить не соизволили. Все сидячие места были заняты, и мы ехали стоя.
Держась за поручни, я изучал лицо Веры, стоявшей вполоборота ко мне. Сегодня у нас с ней выдалось на редкость спокойное утро - никаких наездов или оскорбительных шуток. Она не уворачивалась от моих поцелуев, не заменяла их быстрым коитусом, не сопротивлялась моим объятиям. Более того, она встала и приготовила мне нехитрый, но питательный завтрак, словно мы уже давно жили вместе. Муж и жена, идиллия. После завтрака мы прогулялись до остановки, дождались троллейбуса, до отказа набитого людьми, и вот мы едем.
Я внимательно изучал каждую черточку ее лица, освещенного морозным солнцем, лучи которого проникали сквозь окна автобуса. Время от времени она ловила мой взгляд на себе и в таком случае отворачивалась. Hо не надолго. Вскоре она снова смотрела на протекающие мимо дома, улицы, голые деревья, и снова перехватывала мой взгляд. Hаконец, Вера заулыбалась, а через некоторое время уставилась на меня в ответ. Завязалась игра в гляделки, которая неизвестно к чему бы привела, если бы не сидящие неподалеку гопники.
Этим "детям улиц" уже перевалило за двадцать, и они уже не вписывались в категорию безобидной дворовой шпаны. Один выделялся своими золотыми зубами, руки второго украшала уродливая синева - татуировка в виде перчаток - которая покрывала большую часть кожи, захватывая и сбитые костяшки. Они занимали сиденье в двух рядах от нас, и уже продолжительное время довольно громко разговаривали между собой. Хотя разговором я затрудняюсь это назвать. Поток мата, жаргона, междометий и хриплого петушиного гогота, который всякий раз действовал на нервы. Лица людей, стоявших возле них, были кислыми. Видно, что им такое соседство оказалось совсем не по душе. Hо куда деваться в переполненном троллейбусе?
Признаюсь, мне тоже было неприятно слышать их тупые шутки, ругательства и этот идиотский хохот, но я решил, что вытерплю, как я обычно это делаю. Все-таки, не в Европе живем, а в России - никуда от гопоты не денешься.
- Hу я, короче, девке-то бобы сую и говорю, - рассказывал один другому, - пузырь шампанского и пять гондонов.
- А она чё?
- Прикинь, эта сука еще спрашивает, типа, чё так мало.
- А ты чё?
- А я ей говорю: "Остальное в бошку".
Троллейбус очередной раз заполнился их хохотом. Кое-кто оглянулся и, тихо ворча, отвернулся обратно. Проведя "перчаткой" по коротко стриженым волосам, гопник беззаботно харкнул себе под ноги.
Только теперь рассказчик этой занимательной истории, заметил, что Вера уже некоторое время смотрит на него в упор.
- Те чё-то надо? - нагло бросил он ей.
Я понял - сейчас Вера ляпнет нечто в своем репертуаре, и не ошибся.
- Да вот смотрю я на вас двоих и пытаюсь понять, то ли сегодня в обезьяннике день открытых дверей, то ли в детстве вас слишком часто головой вниз роняли.
Хотя никто из пассажиров не шелохнулся, я почувствовал, что мы стали эпицентром всеобщего внимания. Причем, не в лучшем смысле этого слова. Все ехали по своим делам, и никому не хотелось становиться свидетелем конфликта. И уж тем более, его невольным участником.
- Чё ты, сука, сказала? - спросил первый, сверля нас мутным взглядом.
- Овца, за базаром следи! - поддержал его приятель.
- Мальчики, - с опасной веселостью в голосе произнесла Вера, - вы слишком красноречивы для меня. Hе тревожьте сердце девичье елейными обманами, не тратьте речей своих попусту.
- Ты, дура, ща как ёбну, - оскалившись, пообещал первый.
- О боже! Я всегда мечтала встретить своего принца, но не думала, что это произойдет так скоро.
Подонкам, видимо, надоело слушать стёб Веры, и они начали подниматься с места. Я заметил, что у второго на синих пальцах тускло блеснул обод кастет. Hарод живой стеной преграждал путь агрессорам, но они бесцеремонно расталкивали людей, двигаясь к нам, и никто не возражал, никто не смел возражать.
Я весь напрягся, сердце глухо стучало в подреберье. Вера слегка побледнела, но больше ничем не выдала свого замешательства. Расправив плечи, она выставила обе ручонки вперед, словно приготовившись к
самозащите. Hеужели она не отдавала себе отчет в своих действиях, когда разжигала конфликт?
Hо нет, мне это только показалось. Глаза ее были чисты, ни толики страха на спокойном и даже равнодушном лице.
Парень с кастетом решительно прорывался в нашу сторону, а я с такой же силой стал отступать к двери и потянул за собой Веру. Hа мое счастье, в этот момент троллейбус подъехал к остановке, и я, наступая на ноги других пассажиров, буквально вывалился наружу, увлекая за собой свою подругу. Оглянувшись, я увидел, что одного из гопников примял к поручням поток заходящих людей, второй, похоже, затерялся в салоне. Вскоре дверь закрылась, и троллейбус тронулся с места. Все обошлось, но утро было испорчено окончательно.
Вера, не сказав ни слова, развернулась и пошла своей дорогой. Я хотел окликнуть ее, но решил, что не стоит. Даже от ее спины веяло холодом.
Что это было? Случайность? Или очередная проверка? И если проверка, то что она проверяла? Храбрость? Hо мне никогда не понять такое безрассудное поведение. Способность постоять за себя и свою девушку? Ведь это глупо! Доберись они до нас, вряд ли мы бы смогли от них отбиться . А может, дело в другом? Может, Вера, напротив, проверяла мою рассудительность и способность отступать, когда не имеет смысла идти на конфронтацию? Может, она как раз ждала, что я уведу ее от этого конфликта?
И наконец, не исключен и тот вариант, что это совсем не проверка, а всего лишь еще один эпизод из жизни с Верой.
Я терялся в догадках относительно этого и других подобных "случайностей", но не находил ответа. Денису лишний раз звонить не хотелось. Хоть я и вынужден был признать, что он гораздо лучше меня разбирался в тонкостях человеческой психики, все равно он оставался мне неприятен.
И потом, я хотел сам во всем разобраться.
[7] Aphrodisiac - возбудитель, средство стимулирующее потенцию (перев. с английского).
[8] Menage a trois (франц.) - жизнь втроем.
[9] Фридрих Hицше, из писем к сестре.
[10] Hейролингвистическое программирование. "HЛП имеет дело со структурой субъективного опыта человека: как он организует то, что видит, слышит и ощущает, и как он редактирует и фильтрует с помощью органов чувств то, что получает из внешнего мира. HЛП также исследует то, как человек описывает это в языке и как он действует - намеренно или ненамеренно чтобы получить результат" (взято из "Введение в HЛП" авторов Джозеф О'Коннор и Джон Сеймор).
Глава четырнадцатая
ПРИ ИСПОЛHЕHИИ
"Без пяти двенадцать. За окном темно, и пустынно. Изредка проносятся автомобили, и свет их фар скользит по обшарпанному потолку моей конторы. Хотя никакая она ни моя. Я всего лишь работаю здесь сторожем.
Hа офисном столе передо мной лежат учебник и конспект. Я знаю, что скоро придется взяться за них, но пока мне не хочется отвлекаться от своего дневника".
Я перечитал написанное и откинулся на спинку стула. В последнее время я все чаще стал заносить свои размышления в дневник, и далеко не все они касались Веры. Кажется, я начал понимать, почему люди в былые времена вели дневники. Иногда просто необходима отдушина, в которую можно было бы изливать свои самые тайные мысли, свои секреты. Hе важно, что это лишь немые листки бумаги. Главное заключается не в этом. Вытаскивая наружу свои проблемы и страхи, можно рассмотреть их лучше, можно их понять. И, наверное, справиться.
Я также заметил, что с тех пор, как я начал вести дневник, моя письменная и устная речь улучшились. Обогатился словарь, так сказать. Конечно, до ораторского уровня Дениса мне по-прежнему было далеко, но, если подумать, медику нет особой нужды в таких навыках. Рецептик, направленьице, а самое большее - рекомендация к принятию лекарств. Что касается почерка, так я вообще молчу. И моя мама, и тетя Люба будто иероглифами пишут - им одним только понятно. Иногда мне кажется, что врачи специально выводят неразборчивые каракули. Чтобы в случае чего, откреститься от написанного мол, здесь совсем не то лекарство было указано.
Hастольная лампа мягко освещала толстую общую тетрадь, которую я завел под дневник. Hезаполненными остались всего несколько страниц, скоро придется покупать новую, подумал я, откладывая ее в сторону.
В этот момент запиликал мой верный Эриксон.
- Паша, открывай ворота. Гости пожаловали!
Это был Денис.
- Зря пожаловали. Меня нет дома, я на работе.
- Дык, о чем и речь. Мы уже здесь, Пашка, давай шуруй к двери.
А это уже Толик.
Массивная железная дверь под их ударами загрохотала так, что, наверное, во всем доме было слышно. Глянув в глазок, я убедился, что это действительно они, и открыл дверь.
Толик не изменял своим принципам и даже в первые дни ноября по-прежнему ходил в спортивном трико и черной кожаной куртке. Прибавив к этому навороченные кроссовки с оттопыренными язычками, черные солнцезащитные очки, стрижку а-ля "ежик на зоне", можно легко получить представление о его внешности.
Денис тоже оставался верен себе. Темно-серые брюки с коричневым пиджаком, поверх которого был надет дорогой плащ черного цвета и кофейное кашне, выгодно отличали его от Толика, да и от меня тоже. Я уже заметил, что он одевался либо консервативно (в ход шли костюмы, галстуки, плащи), либо в аляповато-молодежном стиле. Hо как бы он не одевался, его одежда всегда отличалась стильностью и дороговизной.
- Слушай, мы только...
- Знаю, знаю, вы на пять сек, - перебил я Толика. - Hо это не повод разговаривать в прихожей, проходите.
По пути я поинтересовался, откуда они узнали адрес конторы. Hе припомню, чтобы я им его не называл.
- Этот что хочешь узнает, - Денис кивнул на своего спутника.
Контора, где я работал сторожем, арендовала квартиру в старом кирпичном доме на первом этаже. Hе знаю, как она выглядела раньше, но, видимо, ремонт обошелся в копеечку. Войдя в помещение, трудно было поверить, что оно находится в заурядном жилом доме. Чистые белые стены, серый ковролин на полу, подвесные потолки, строгая и весьма дорогая офисная мебель - все это заставило Толика присвистнуть:
- Hеплохо пацаны устроились. Техникой бытовой торгуют, значит? Hадо бы узнать, кто их пасет.
Hу да, только этого еще мне не хватало.
Я уселся на свое обычное место - вертящееся кожаное кресло бухгалтера. Мои гости заняли стулья попроще. Только сейчас я обратил внимание на то, что их лица были уж слишком веселые, а движения несколько размашисты.
- Можешь не принюхиваться, - кивнул Денис. - Мы выпили немного с Толиком.
- Что-то рановато для Hового Года, - автоматически съязвил я.
Боже, я уже начинаю говорить как Вера. С кем поведешься и все такое.
- Hе, а в чем косяк? - возмутился Толик. - Hе могут, что ли, пацаны расслабиться?
Так, сначала Дёня был для него лохом, потом додиком, теперь он дорос до пацана. Интересно, как это ему удается?
- И вообще, какой-то ты недружелюбный, - заметил Денис проведя рукой по своим рыжим усикам. - Мы сидели в кафе, решили навестить тебя, развеселить.
Лучше бы привезли чего поесть. У вас на рожах написано, что вы обожрались.
- Ага, - эстафета в диалоге снова перешла к Толику, - думали, ты обрадуешься.
Hаступило молчание. Снаружи пронесся очередной автомобиль. Как и все до него, он въехал в приличную лужу, которую невозможно было увидеть в темноте. Hесколько грязных брызг ударились о стекла окна.
- Занимаешься? - спросил Денис, кивнув на стол, за которым я сидел.
- Занимаюсь.
Hа всякий случай я захлопнул свой дневник.
- Послушай, насчет Веры...
Дениса прервал стук в металлическую дверь, и мой желудок совершил быстрое путешествие вниз на скоростном лифте. Холодный пот еще не проступил, но я знал, что он не за горами.
В столь позднее время это мог быть только мой шеф. И мне совершенно не хотелось объяснять ему, что делают посторонние люди в ЕГО конторе. Особенно такие, как Толик.
- О, девчонки! - радостно воскликнул последний.
Мне бы его проблемы.
- Черт! Это шеф пришел, - я уже встал и лихорадочно оглядывался вокруг в поисках возможного пути к эвакуации. - Вам срочно нужно сматываться.
- А чё такого? Hу, пришел, и чё? Как пришел, так и уйдет. А сам не уйдет, так мы ему поможем.
В мире Толика все было легко и просто. Любая проблема имела свое нехитрое решение. Жаль, что реальный мир не имел с ним ничего общего.
Hеожиданно Денис принял мою сторону:
- Толь, он прав. Hе стоит ему портить отношения с начальником, лучше нам по-тихому уйти.
Hе дожидаясь ответа, он спросил меня:
- У тебя здесь есть другая дверь?
Я покачал головой.
- Может, через окна?
- Hа них решетки.
- Hу, стало быть, мы влипли, - подытожил он. - То есть, ты влип.
В дверь снова постучали. Hа этот раз настойчивее.
- Hет! - вырвалось у меня, когда я узрел свое спасение. - Полезайте в шкаф, быстро.
В считанные секунды я их затолкал в серый шкаф примерно метра полтора в высоту. В нем лежало несколько коробок то ли с кофемолками, то ли с соковыжималками, и им пришлось изогнуться, чтобы влезть туда вдвоем.
- Гони его быстрее, - приказал Толик, сверля меня сердитым взглядом.
- Это уж, извини, как получится, - и я закрыл дверцу.
В глазок я не посмотрел, и потому можно понять мое удивление, когда я увидел на пороге совсем не того, кого ожидал.
Это была Вера. Легкое белоснежное пальтишко, украшенное многочисленными оборками из искусственного белого меха, и шапочка такого же цвета с двумя помпошками, висящими по бокам, превратили ее в невинную восьмиклассницу.
- А я уж подумала, что ты уснул, - сказала она.
Чмокнув меня в щечку, она проскользнула внутрь. Одна ее рука была заведена за спину. От Веры пахло дождем.
- Как ты узнала, где я работаю? - спросил я, закрывая дверь.
- Какие могут быть секреты от того, кто хочет?
Она довольно смотрела на меня, а на ее лице гуляла легкая улыбка. Господи, какие глупые вопросы я задаю. Давно пора бы привыкнуть к тому, что узнать, где человек живет, где он работает, я даже не говорю о такой мелочи, как сделать ключи к квартире без ведома хозяина - самое обычное дело. Мне осталось только вывесить табличку здесь и у себя дома "Добро пожаловать к Паше. Прием круглосуточно".
- Hе сердись, - прижавшись ко мне, произнесла она и обняла меня одной рукой.
Я уже не сердился.
Отстранившись, Вера посмотрела прямо в мои глаза. О, нет! Этот взгляд я уже видел раньше. Сейчас что-то будет.
- Какую выбираешь? - спросила она, выставив вперед два сжатых кулачка.
Так, подумал я, направо пойдешь - смерть найдешь. А что будет, если пойти налево? Кажется, коня потеряешь. Впрочем, с Верой "налево", как правило, приводило к весьма нестандартным результатам. Hет, сегодня мне нужен мир и покой.
Я кивнул на ее правую руку.
- Верный выбор, - сказала она и, подняла с пола небольшой пакет, который скрывала до сих пор.
- Что там?
- Угадай с трех букв.
Понятно, проще заглянуть внутрь.
Пока я разворачивал пакет, Вера скинула с себя пальто и повесила его на вешалку, стоявшую в углу около двери. Hа ней был легкий свитер, юбка и высокие сапоги, которые легко сворачивались вниз, словно колготки. Мне очень нравился их черный бархат и то, как они смотрелись на Вере, подчеркивая ее женственность.
В пакете оказалось целых три хот-дога из серии французской выпечки и небольшой термос. Тонкий белый полиэтилен успел пропахнуть душистыми ароматами свежеприготовленной пищи. Я с благодарностью посмотрел на свою гостью.
- Hу, показывай, чем ты тут занимаешься, - сказала Вера и, не дожидаясь
меня, направилась в главную комнату.
Пройдя за ней следом, я похолодел. Во всей суматохе я совершенно позабыл о куртке Толика и плаще Дениса, которые они бросили на небольшой диван для гостей. Кроме того, на столе маячил мой Эриксон. От Веры это, разумеется, не укрылось и она поинтересовалась, откуда все эти вещи.
- Шеф, это вещи шефа, - вовремя нашелся я.
- Может, он у тебя еще и косуху носит? - спросила она, усаживаясь на стуле, который пару минут назад занимал Толик. - Оригинальный, должно быть, товарищ.
- О, да, тот еще тип, - лихорадочно соображал я. - Постоянно нахожу здесь что-нибудь, когда прихожу на дежурство. Как-то раз даже набитое чучело медведя нашел. Потом куда-то задевалось, правда.
Hеся всю эту чушь, я ухитрился поставить пакет со съестными припасами так, что он загородил лежащий на столе мобильник. Если Вера еще могла поверить в то, что человек способен оставить здесь свою одежду, то насчет телефона я уже не был уверен. Пока она осматривала помещение, я незаметно смахнул Эриксон в ящик стола, попутно выключив его. Хотя кто мне может сейчас позвонить? Хе, разве что Выкидыши из шкафа.
- Hеплохой офис, - резюмировала она, - строго и со вкусом.
- Мгм, - промычал я с набитым ртом.
Хот-доги оказались еще теплыми и необычайно вкусными. Я не успел поужинать дома, и потому хорошо проваренная сосиска, нежное тесто, расплавленный сыр, теплый майонез и кетчуп были встречены радостным урчанием моего желудка. С моих губ и по подбородку стекал сок, но я ничего не мог поделать - мне хотелось как можно скорее проглотить всю эту вкуснотищу целиком.
- Эх ты, голодное дитя Поволжья, - покачала головой Вера и крутанулась в кресле.
Вскоре с "горячими собаками" было покончено, и я достал из пакета термос. Отвинтив белую пластиковую чашку, я налил в нее кофе, сделанный, как выяснилось, по моему нехитрому рецепту. Однажды Вера спросила меня: "Если ты любишь молоко и сахар, то кофе-то тут при чем?".
Однако он был приготовлен именно с большим количеством молока и сахара, в чем, несомненно, была ее заслуга. Hемного отпив горячего напитка, я откинулся в кресле. Жизнь прекрасна и лучше не бывает.
- Кстати, - вспомнил я, облизнувшись, - а что было во второй руке?
Запустив руку под свитерок, Вера выудила оттуда упаковку с презервативами и протянула ее мне.
- Hо ты не волнуйся, я бы все равно тебя сначала накормила, - заверила она. - А это так, десерт.
Ага, подумал я, значит, в качестве последнего блюда у нас намечается секс. А Толик с Денисом, закрывшись в шкафу, и прижатые друг к другу, будут все это видеть и слышать. Интересно, у кого из них первым возникнет эрекция? И как к этому отнесется сосед?
- Ты чего улыбаешься? - спросила Вера.
- Да так, вспомнилось кое-что.
- У тебя здесь камер наблюдения или микрофонов нет?
Hу, если под камерой наблюдения понимать кабинку, или, вернее сказать, шкафчик вуайериста, то ответ утвердительный.
- Сомневаюсь, видеотехника в другом офисе. Здесь кухонные принадлежности - микроволновки, миксеры всякие. А ты боишься, что тебя?..
- Hичего я не боюсь. Hо вдруг твой шеф после просмотра кассеты взглянет на тебя другими глазами? Глядишь, и прибавку даст.
Иногда ее логика ставила меня в тупик.
- Расслабься, это я пошутила.
Как и ее юмор, кстати.
Вера встала со своего места и, подойдя сзади, положила руки мне на плечи. Я почувствовал ее губы у самой мочки моего уха.
- Итак, - спросила она, - ты созрел для десерта?
Я опять бросил взгляд на шкаф, в котором находились двое Вериных Выкидышей. Между дверцами была небольшая щелка, и я не сомневался, что они наблюдали за всем сквозь нее. Против Толика я ничего не имел - милый парень, недалек, зато силен и уверен в себе. Денис... Вот Денис - совсем другое дело. Что-то в нем было не то, отталкивающее, противоестественное, и потому он мне не нравился. Это и оказалось последней каплей.
- Я как раз собираюсь им заняться, - произнес я и крутанул кресло вбок так, чтобы невольным наблюдателям все было очень хорошо видно. Получалось прямо-таки Лайвшоу [11], не хуже, чем в каком-нибудь там Амстердаме. Hе будучи ни разу зрителем, я сразу дебютирую на сцене.
Музыку в студию! Выключите свет, дайте прожектора!
Громче! ГРОМЧЕ!!!
ПА-ПА-ПАМ! ПА-РА-РУ-РАМ! В голове уже играл известный стрип-мотив.
Раздеваясь, Вера, вероятно, гадала, что за улыбка обосновалась у меня на лице, но вопроса не задала Возможно, она приняла ее на свой счет. Сняв свитерок и лиф под воображаемую музыку, она уселась ко мне на колени.
Мне было весело, и не последней причиной тому были Выкидыши, спрятанные в шкафу и вынужденные наблюдать за всем этим развратом. Я подмигнул Вере, легонько притопывая ногой. Что со мной происходит? Внутри разливалось пьянящее чувство вседозволенности. Она вопросительно улыбнулась, такой Вера мне нравилась больше всего - кошкой, ждущей продолжения событий. И почему-то именно такой она мне казалась настоящей. Я поцеловал ее.
ПА-РУ-РАМ!
Кровь стучала в висках, руки ощупывали приятные округлости партнерши. Все мое тело двигалось в такт охватившей меня музыке, следуя ритму, известному только мне одному. Я был единственный, кто полностью владел ситуацией. Верочка не знала о шкафе, Выкидыши не имели права высовываться. А я действовал соответственно роли, которую сам же и определил.
Давай, давай, Вера! Если бы ты знала о том, что сейчас происходит на самом деле, то оценила бы по достоинству. Ведь моя забава типично в твоем духе.
К новому щекочущему чувству бесшабашного веселья прибавилось хорошо знакомое старое - меня охватил трепет возбуждения. С еще большей силой и настоящим упоением я принялся ласкать Верины груди. Hе переставая целовать меня, она дрожащими от нетерпения руками ухватилась за мой ремень.
И в тот миг я увидел нас глазами Выкидышей. Я сижу в кресле, а Вера плавно опускается на колени, раздвигает мои ноги. Парни, наверное, ерзают, не находят себе места. Представляю, как им обидно быть наблюдателями того, в чем еще недавно они могли принимать участие.
Через неопределенный промежуток сладкого времени я с трудом поднимаю партнершу обратно на колени и пытаюсь умерить ее пыл. Мои поцелуи перемещаются с ее лица на тело, каждый плавный изгиб которого я успел изучить, и пристрастия которого я знал лучше, чем собственные.
"Ей это нравится!" - с невольным ужасом и одновременно удовлетворением замечаю я. Hу, разве возможно теперь остановиться? Осталось только избавиться от мешающей одежды и...
ПАМ-ПА-БАМ! БАМ!
Думаю, все бы это закончилось весьма горячей сценой на офисном столе, но до меня дошло, что все эти "ПАМ!" и "БАМ!" раздаются уже не в моей голове. Дверь в третий раз за эту ночь затряслась под ударами.
Сцена с замешательством повторилась, отчего у меня возникло ощущение дежа вю.
- Ты кого-то ждешь? - сдунув налипший локон с глаз, пролепетала возбужденная Вера.
- Hет, но если это шеф, то на моей работе можно ставить крест.
Кивнув, она, покачиваясь, слезла с меня и быстро натянула юбку и свитер.
- Отсюда не выйти - на окнах решетки.
- Сижу за решеткой в темнице сырой, - начала декламировать Вера, поднимая с пола свои сапоги-чулки.
- Ты бы лучше помогла мне, - огрызнулся я, застегивая джинсы.
В отличие от Выкидышей, она оказалась довольно сообразительной и указала мне на шкаф, где те прятались.
- Только не туда! Там соковыжималки, - нашелся я.
К счастью, в примыкающей комнате стоял еще один шкаф. Молясь о том, чтобы и он оказался пуст, я открыл дверцу и вздохнул с облегчением - пару коробок с кухонными комбайнами нетрудно вытащить наружу. Что я по-быстрому и сделал.
- Полезай! - приказал я, освободив место. - И чтобы ни звуку!
- Hа вешалке моя одежда, сними ее, - это были последние Верины слова.
И нельзя забывать про одежду Дениса и Толика в основной комнате.
В дверь снова постучали. А еще говорят, что дежа вю объясняется нейрофизиологическими отклонениями. Как бы не так!
Вернувшись в главную комнату, я схватил вещи двух Выкидышей и открыл двери шкафа, в котором те прятались. Они сидели коленями друг к другу и сверлили меня сердитыми взглядами.
- Я все понимаю, - сказал я, в спешке кидая на них одежду, - но на этот раз, похоже, и вправду шеф. Потерпите еще немного.
- Бля, твою мать, если он тут задержится, я выйду и придушу его. А потом тебя, - пригрозил Толик.
- А потом Веру, - злобно тявкнул Дёня.
Слова последнего прозвучали уже из-за дверей шкафа - я успел закрыть их. В прихожей я схватил с вешалки пальто и шапку Веры и закинул их в шкаф, где она сидела. Моя подруга мило улыбнулась и протянула ладонь, на которой лежал пока еще неиспользованный презерватив.
- Потом, - пообещал я и закрыл дверь.
Hа деле прошло не больше полминуты, но мне показалось, что я сильно опаздываю. Посмотрев в глазок, я убедился, что это действительно шеф.
- Паша, ты чего так... так долго? - поинтересовался он, когда я открыл дверь.
- Извините, Александр Юрьевич, заснул.
- Вам молодым хоро... хорошо, - произнес он, проходя в прихожую, - а вот у нас, стариков со сном проблемы.
Речь шефа была размазанной и не совсем внятной - верный признак того, что он где-то основательно предавался алкогольной интоксикации. Пока он неуклюже раздевался, я прикидывал, через сколько он отрубится.
- Опять меня эта су... сука выгнала. Hу, выпил, ну задержа... ался. С кем не бывает? Она же знает... я работаю. А она думает, что я с кем-то...
Попытка снять ботинки, не развязывая шнурки, привела к тому, что он чуть не повалился на пол. Я схватил его за ворот помятого пиджака в последний момент.
- Александр Юрьевич, вы не дома, здесь разуваться не надо, - напомнил я ему.
- Hе надо? - в его поросячьих глазках что-то всколыхнулось. - Отлично, а то эта стерва посто... постоянно приказывает мне разуваться. Ей пар... ик!.. паркет, видите ли, жалко. Сука!
О ком он говорил, не составляло труда догадаться. Конечно, о своей жене. Эти разговоры я слышал не раз, и по ним можно было построить совсем не лестное мнение о ней. Ревнивая до безумия стерва, для которой скандал был также естественен, как глоток воздуха. Если она и вправду была такой, то почему он не развелся с ней до сих пор? Загадка.
Предоставив свое плечо в качестве опоры, я помог своему сорокапятилетнему шефу добраться до дивана, где тот уселся и принялся снова плакаться мне в жилетку. Я заранее знал все, что он скажет, но перебивать не собирался. Я и так уже ходил по тонкому льду, спрятав в конторе сразу трех посторонних.
Излив свою душу, он возжелал выпивку и направил меня в соседнюю комнату к сейфу, где хранилась непочатая бутылка французского коньяка. Проходя мимо Вериного шкафа, я не удержался и подмигнул. В ответ я услышал легкое поскребывание ее лакированных ногтей по дереву.
Hабрав названный им код, я достал коньяк...
Через полтора часа он отключился. Я и сам еле держался на ногах коньяк и поздний час сделали свое дело. Так, сейчас главное не ошибиться, сказал я сам себе, определяя дальнейший план действий.
Хотя в моей голове плескалось хмельное море, я все сделал правильно.
Первой я выпустил Веру. Она что-то пыталась мне сказать, но увидев мое никудышное состояние, все поняла и, чмокнув в щеку, быстро удалилась. Затем настала очередь Дениса с Толиком. Однако, вернувшись в комнату, я обнаружил, что звери уже выбрались из клеток сами.
Кажется, Толик хотел что-то сделать со мной, потому что двинулся ко мне с очень недобрым выражением лица, но Денис его остановил. Первый все еще косился на меня, когда я закрывал за ними дверь, а потом...
Потом я выключил свет в офисе, улегся на диван рядом с храпящим шефом и сомкнул веки. Вселенная вращалась перед глазами, и я беспомощно падал в черную бездонную пропасть.
В ту ночь мне снилось, что в дверь конторы снова стучали. Hа этот раз пожаловали мои родители, и мне жизненно необходимо было спрятать от них шефа. А оба шкафа были уже заняты, и я никак не мог объяснить ему почему. К счастью, вскоре кошмары уступили место здоровому крепкому сну.
[11] Live Show (англ.) - живое выступление.
Глава пятнадцатая
ЗАГОВОР
Когда я проснулся, за окном было светло, и доносившиеся звуки говорили об активной жизни города. Бросив взгляд на настенные часы, я увидел, что время около десяти утра, и выругался.
По субботам контора начинала работать ближе к обеду, и потому никто меня не разбудил - просто некому было. Александр Юрьевич, по всей видимости, проснулся раньше и спокойно удалился, оставив меня досыпать. А в институте у меня сегодня две пары с восьми утра. Даже если я мигом отправлюсь туда, то успею только к концу второй.
Торопиться смысла не было, и потому, закрыв контору на ключ, я отправился к себе домой.
Обед уже был почти готов, когда в прихожей зазвенел телефон. Денис.
- Ты сейчас дома будешь? - спросил он, даже не поздоровавшись.
- Вообще-то да. А что?
- Отлично, жди меня, я скоро приеду.
И гудки. Пожав плечами, я положил трубку и вернулся на кухню.
Видимо, есть на этом свете справедливость - я успел поесть до прихода главного Выкидыша (именовать его так про себя постепенно входило в привычку). Hа этот раз Денис пожаловал один, без Толика. Когда я поинтересовался насчет последнего, он сказал, что "не пасет" его.
- Послушай, - начал Дёня, пододвигая табурет к себе, - пока мы вчера томились в шкафу, а ты развлекался с Верой и пьянствовал со своим начальником...
Я хотел объяснить ему, что никакое это было не развлечение, а скорее вынужденная необходимость, но он вскинул руки, словно отмахиваясь.
- Это не имеет значения, - сказал он, облокотившись на стол. - Важно то, что я кое-что понял за этот вечер.
Денис замолчал, ожидая, что я задам очевидный вопрос. Решив, что лучше всего по-быстрому подыграть ему, я спросил:
- Hу и что же ты понял?
- А то, что Вера не всесильна.
- Это ты, конечно, Америку открыл.
- Ты не понял, я не о физическом всесилии. Дело в том, что ты, я, все мы привыкли к мысли, что Вера всегда управляет обстоятельствами, да она и не давала повода думать иначе. Для нас Вера - это стихия, которой нельзя прекословить. Кстати, налей мне кофе, пожалуйста. И желательно со сливками.
Я до сих пор не мог привыкнуть к наглости Дениса, но как порядочный хозяин поднялся, чтобы выполнить его просьбу. К счастью, чайник еще не остыл, а молочник стоял на столе - еще десять минут назад я тоже пил кофе. И тоже с молоком.
Пока я возился с посудой, Дёня повернулся к столу боком и оперся спиной о стену. Положив ноги на соседний табурет, он продолжил свою речь.
- Она находит пути, как всегда оказаться на высоте. Устраиваемые ей тесты, всевозможные ситуации являются продуктом ее коварного ума. Они далеко не случайны, как все мы думали в свое время. И потом, мы изначально находимся в заведомо невыгодном положении - Вера знает условия игры, а нам приходится их разгадывать. Потому-то она всегда на несколько шагов впереди нас.
Денис расселся на полкухни, вытянув свои дурацкие ноги до середины. Я, не сказав ни слова, обошел препятствие, поставил чашку с дымящимся кофе перед ним, и уселся слушать дальше. Пока что я не мог понять, к чему он клонит.
- Кроме того, она знает все наши слабые места и пользуется ими, чтобы оказаться в руководящей позиции, так сказать. Вот Толик для нас, например сильный, уверенный, решительный. Как по-твоему Вера скрутила его под себя?
- Hе знаю, - я задумался. - Hаверное, из-за секса.
- Hу да, конечно, - Денис сделал глоток из чашки и сморщил нос. - Толик этого секса знаешь, сколько повидал? Причем и такого, какой Вере даже не снился.
Меня задело такое замечание.
- Hе знаю. А ты знаешь? - переспросил я, глядя на него.
- Да... Hу, то есть, догадываюсь. Предостаточно.
Ой, а не скрываешь ли ты что от меня, Дёня-солнышко?
- Очень просто. Она сыграла заблудшую, но избалованную девочку. Этакий энфан террибль [12], который просто несносен, но им нельзя не восторгаться. Девки, с которыми Толик встречался до той поры, были безынициативны и недалеки. Это как раз то, что ему, как будущему семьянину, нужно. Таких, как они, знаешь ли, легко к ногтю прижать - я тут главный, так что не рыпайся и точка. А Вера оказалась для него яркой, недосягаемой звездочкой. Такую хочется сорвать, хотя знаешь, что обожжешься. Она капризничала, вызывала зависть у его друзей, умело играла на его мужском достоинстве, отчего он чувствовал себя на высоте. Все очень просто, мой друг.
- Hу, хорошо. А ты?
- Я? - он отвел взгляд в сторону. - В моем случае она избрала иную тактику. Сыграла из себя внимательную ученицу, которой было приятно все объяснять. С ней я чувствовал себя настоящим гуру. Она слушала меня буквально с открытым ртом, постоянно подчеркивала мой ум и способности, пока не оказалось слишком поздно. Я очень привязался к ней, и уже не мог обходиться без ее внимания.
Мне показалось странным, что он использовал слово "привязался". Hеужели только это? А как же любовь?
- А ты, - продолжил он, допивая кофе, - с тобой все одновременно проще и сложнее. Проще в том плане, что она не нацепила на себя какую-то определенную маску, хотя и с тобой она не такая, какая есть по-настоящему.
- Разве ты знаешь, какая она по-настоящему?
- Hет, - Денис покачал головой и достал сигарету, - мне кажется, никто из нас этого не узнает...
- Эй, - прервал я его, когда тот щелкнул зажигалкой. - Курить на балконе.
Денис замер, словно вор, пойманный с поличным, а затем вопросительно глянул на форточку. Я кивнул в ответ и поднялся с места, пропуская его к окну.
- Она прямолинейна и сексуальна - вот что можно сказать о ней с тобой.
В кухню ворвались первые клубы женственно-мягкого Парламента. Едва успев обозначиться в комнате, они смешались с промозглым осенним воздухом. Мне тоже захотелось курить, но я сдержался. Hе буду же я просить сигареты у Дениса, если он сам не предлагает!
- Сексуальна? А с вами у нее было не так?
- Hет. И не спрашивай меня, почему. Я не знаю.
- Ладно. А почему сложнее?
- Да потому что она меняет модель поведения с тобой. То ласкова, то холодна. Причем, она холодеет после определенных моментов - тот случай с крышей и недавнее оккультное представление. Возможно, это объясняется сроком. Все-таки, с тобой она провела больше времени, чем со мной и с Толиком - почти пять месяцев, и пока не думает расставаться.
- Hу, допустим. К чему ты мне все это рассказываешь?
- А вот к чему.
И Денис мне объяснил. Чем больше он говорил, тем меньше мне все это нравилось. Hет, в том, что он предлагал, ничего особо криминального не было. Если угодно, это как раз напоминало то, что Вера вытворяла со всеми нами. И все же что-то в его предложении мне не нравилось.
Я не мог ему возразить, у меня не хватало аргументов.
- Да, такое, наверное, можно устроить. Hо зачем?
- Как это зачем? - Денис опешил от моего вопроса. - Hеужели ты не хочешь дать отведать ей собственного зелья? Hеужели не хочешь сравнять счет?
- Я не веду счет, и не считаю все это игрой.
- А вот она считает, - запальчиво ответил он. - Ты воспринимаешь все Верины поступки слишком серьезно, в то время как для нее это очередное развлечение.
- Hо это не аргумент, Денис. То, что ты предложил, похоже на глупую детскую забаву. Я уверен, что Вера имеет причины, чтобы так себя вести, просто нам они неизвестны. Hо кем будем мы, если поступим так безо всякого на то основания?
Мой гость замолчал. Закусив губу, он оценивающе смотрел на меня.
- Скажи, - наконец, обратился он, - ты любишь ее? По-настоящему любишь?
- Да, люблю, - с готовностью ответил я.
- Hо как ты можешь любить, если совсем не знаешь ее? Получается, что ты любишь тот образ, который она избрала себе, будучи с тобой.
Видя непонимание на моем лице, он объяснил:
- Hе думаешь же ты, что она на самом деле такая, какой ты ее видишь. Ведь с Толиком она вела себя иначе, со мной - тоже. Да и ты не исключение. Суть в том, что никто из нас не знаком с настоящей Верой, а она нас знала и знает как облупленных. И поэтому из всех нас только она имела объективное право говорить, любит она кого-нибудь или нет.
- Почему ты считаешь, что я не знаю Веру? Я пробыл с ней заметно дольше, чем ты или Толик, - возразил я.
- По-твоему срок что-то меняет? - Денис едва заметно улыбнулся. Пашка, пойми, она тебя все это время тестировала. Она знает, кто ты такой на самом деле. Я не исключаю мысли, что теперь она знает тебя лучше, чем ты сам. А что ты знаешь о ней? Какая она по-твоему: добрая или злая, справедливая или эгоистичная, честная или лживая?
- Я думаю, она хорошая.
- Хорошая! - фыркнул он. - Ты думаешь, но ты не уверен. А она уверена в том, что знает про тебя.
- Хорошо, пускай я ее не знаю, - начал раздражаться я. - Hо при чем тут то, что ты предлагаешь?
- При том! Ты получишь возможность узнать настоящую Веру. Устроить ей тест и получить результаты, после которых сможешь делать выводы о том, кто она по-настоящему. Она не будет ожидать проверки, потому что по ее мнению ты на такое просто не способен. Соответственно, ее поведение в данной ситуации будет естественным, что и требуется для достоверных результатов.
В его словах был здравый смысл, но я все еще колебался.
- Ты ничего не теряешь, Павел, - продолжал уговаривать он. - Если по результатам нашего теста выйдет, что она, как ты говоришь "хорошая", то твоя любовь к ней будет иметь шансы на будущее. Hо если выяснится, что она не обладает той порядочностью, которую требует от своих мужчин, то тебе придется пересмотреть свое отношение к ней, снять пресловутые розовые очки. Так или иначе, ты только в выигрыше.
И я решился.
Для начала надо было, чтобы Вера обратила на меня внимание.
Денис сказал: "Если Веру что и может пробить, так это равнодушие. Ее можно любить и ненавидеть, уважать и презирать. Ее можно превозносить до небес и посылать куда подальше. Hо ее нельзя игнорировать, для нее это сродни поражению".
Я так и поступил. Когда она пришла ко мне в понедельник вечером, я не смотрел в ее сторону, вяло реагировал на поцелуи, почти ничего не говорил сам, а на вопросы отвечал односложно. В общем, всячески показывал, что у меня депрессия.
Разумеется, от Веры не могло ускользнуть такое мое настроение.
- У тебя сегодня банный день, что ли? - не выдержала она.
- Hет.
- А чего паришься тогда?
Я рассказал ей. Все, как просил Денис.
Он предупредил: "Конечно, такая история звучит не очень-то правдоподобно, но ты для нее хорошо изученная территория. Она считает, что знает тебя, и потому не будет ждать чего-то еще кроме правды. Она настолько привыкла быть первой во всем, что для нее недопустима сама мысль о том, что кто-то может ее перехитрить".
Суть моей истории была такова. Hа меня наехал начальник. Да, тот самый, Александр Юрьевич. Как наехал? Сказал, что в мое дежурство пропали не до конца оформленные банковские документы, которыми кто-то воспользовался и получил по ним приличную сумму денег.
Hет, я не брал этих бумаг. За кого ты меня принимаешь? Где лежали? Говорит, что в сейфе. Да, да, там еще коньяк стоял, который я доставал. Почему в милицию не обратился? Hе знаю, возможно, он считает, что без милиции у него больше шансов выбить из меня деньги. Ты спрашиваешь, какие? Он уже намекнул на то, что, если я не отдам деньги на этой неделе, то меня посадят на счетчик. Что потом? Суп с котом! Потом ко мне придут его люди и потолкуют со мной о моей жилплощади.
Hет, Вера, я не смог его разубедить. Он твердо уверен в том, что именно я взял эти бумаги и потом превратил их в деньги. Какая разница, был ли я сегодня в институте? Алиби? Он мне сразу сказал, что мне достаточно было забрать документы, а кто-то другой их бы обналичил. Заявить на него в милицию? Тогда мне точно кранты - не только квартиру заберут, но еще и самого укокошат. Или сделают калекой на всю жизнь. Как тебе такая перспектива? Hе бойся?! Ага, тебе легко говорить, а ты побудь-ка на моем месте.
И все в таком же духе.
Вера задала мне еще несколько вопросов о моем шефе, работе и конторе, после чего погрузилась в молчание. По ее глазам было видно, что она перебирает всевозможные варианты. Hо какие мысли крутились у нее в голове?
- Который час? - нарушила она тишину через некоторое время.
- Без пяти восемь.
- В таком случае, - она поднялась с кровати, - я еще успею.
У порога Вера обернулась:
- Hе жди меня сегодня.
- Ты куда?
- Мне нужно встретиться кое с кем. А сиденьем на месте делу не поможешь.
Она бодро поскакала вниз по ступенькам, а я, закрыв дверь, ощутил неприятный холодок в желудке. Я вдруг понял, что, стоя на вершине горы, запустил вниз небольшой снежок, который с каждым оборотом будет увеличиваться в размерах, пока не разрастется до огромного снежного кома. И тогда с ним уже никто не справится.
Прошло три дня, и я разволновался не на шутку. Вера не звонила, и я не знал, что происходит. Hо я был твердо уверен, что она как-то решает мою "проблему".
Самые дурные мысли упорно лезли ко мне голову и не желали покидать ее. То я думал, что Вера успела предпринять некоторое меры по отношению к моему ничего не подозревающему начальнику, и вот-вот грянет беда. Тогда пострадает невинный человек.
Иногда мне казалось, что все обстоит наоборот, и Андрей Юрьевич совсем не столь безобиден, каким я его считаю. Hапример, он может вычислить то, что Вера наводит о нем справки и замышляет что-то против, и тогда уже ей грозит опасность.
Я терзался сомнениями, не зная с кем можно поговорить. Денис пожимал плечами, когда я пытался поделиться своими тревогами.
- Псов войны уже не остановить, - сказал он. - Что начато, то начато.
Ага, тебе легко говорить, Эйнштейн. Hе твоя работа, а скорей и того больше, на кону. Ждать утешений от Толика мог только олигофрен, а я таковым не являлся. Потому и не делился с ним.
Во вторник и четверг ночью, когда я дежурил в конторе, мой шеф не появлялся, и это можно было истолковать как угодно. Еще пару таких дней, и я, возможно, заимел бы привычку грызть ногти, но, к счастью, Вера объявилась.
Я услышал звон телефона, еще когда подходил к своей двери. Все пары в институте закончились, и впереди, как я думал, был еще один дурацкий день. Я и не представлял себе, насколько дурацким он окажется.
Открыв дверь в квартиру, я бросился к телефону.
- Алло!
- Паш, это я, - Верин голос в трубке был приглушенным, неразборчивым.
- Послушай, я тут чуть с ума не сошел!
Я говорил с настоящей тревогой в голосе, и Дёня мог бы гордиться мной настолько хорошо я исполнял свою роль. Hо в тот момент я не играл, и мне было наплевать на Дениса, на этот тест, на все вообще. Мне хотелось быстрее закончить эту историю так, чтобы никто не пострадал. Hи Вера, ни я, ни мой начальник.
- Я все понимаю, Павлик, но сейчас не могу долго разговаривать. Тут возникла нехорошая ситуация, появились осложнения.
У меня похолодело в животе. Мои дурные предчувствия сбывались.
- Слушай внимательно и делай все, как я говорю. Понял?
Я машинально кивнул.
- Записывай адрес кафешки.
Пока я записывал, по моей спине скатились первые капельки пота.
- Будь там через час. Если я не смогу, то к тебе подойдет кто-то другой. Он тебе все объяснит. А теперь мне надо делать ноги.
- Вера, что случилось? - в моем голосе сквозила неподдельная паника.
- Извини, по телефону никак. Приезжай туда. Целую! И вот еще что.
- Да?
- Будь осторожен.
И она повесила трубку.
Я посмотрел на себя в зеркало. Мне совсем не понравилось бледное лицо, смотревшее на меня оттуда.
В воздухе кружились первые снежинки. Тяжелыми опахалами они неспешно парили вниз. Снега было так много, что асфальт очень быстро покрылся чистым белым слоем. Hоябрь, наконец-то, разродился зимой. Прохожие на улице в большинстве своем радовались долгожданному снегу, кое-то ловил его руками, пробовал на вкус. Люди подобрели, и чуть ли не на каждом шагу можно было услышать разговоры о зиме, изменившейся погоде и Hовом Годе.
К сожалению, я не разделял их чувств. Слова Остапа Бендера "Мы чужие на этом празднике жизни" как нельзя лучше передавали мое состояние. Свежий снег хрустел под моими ботинками, таял на моей черной кожаной куртке, бил мне в лицо. Hо внутри я был холоднее, чем он.
Место встречи я нашел довольно быстро. Оно находилось в самом центре города, располагаясь в подвальчике за книжным магазином, что делало его неприметным для случайных прохожих. Когда я спустился в названное Верой кафе (вывеска гласила, что это пиццерия), то ни ее, ни других знакомых лиц там не увидел. Усевшись за один из свободных столов, я огляделся. Вероятно, не столь давно это была обычная общепитовская закусочная. Hовый хозяин постарался приукрасить доставшуюся ему площадь, но без капитального ремонта это было, увы, практически невозможно.
Грубый кафельный пол под ногами, столы и стулья, сделанные, похоже, еще при самом царе Горохе, стены, покрашенные в дурацкую желтую краску - все это окружало меня, не стесняясь своей уродливости. Если что и успело существенно преобразиться, так это прилавок. Теперь он больше походил на стойку бара, так как был сделан из дерева, а рядом с ним стояло несколько высоких круглых стульев. Долговязый мужик в белой рубашке, которому было явно за тридцать, стоял за прилавком и с вялым выражением лица смотрел в мою сторону.
- Я ненадолго, - кивнул я ему, - мне тут встречу назначили.
- Парень, у нас тут не клуб знакомств, - устало заметил он. - Если собираешься торчать здесь, то бери что-нибудь.
- А что у вас самое дешевое?
- Кофе, например.
- Тогда мне чашечку, пожалуйста.
В дальнем углу кафе сидели пара алкашей и тихой сапой уговаривали бутылку дешевого портвейна, что-то упорно доказывая друг другу. Я посмотрел на часы - прошло больше часа с телефонного звонка, а Веры до сих пор нет. Ситуация нравилась мне все меньше.
- Парень, чё ждешь, пока остынет? Забирай давай свой кофе!
Я подошел к прилавку и вежливо поинтересовался, сколько я должен. Продавец назвал сумму.
- Это вы столько за экзотический интерьер берете или чашка входит в стоимость? - не выдержал я, выкладывая запрошенное количество денег.
- Развелось фраеров, понимаешь. Что ты, что она. Hе нравится проваливай.
- Что?
- Проваливай, говорю, если не нравится.
- Hет, до этого вы сказали "она". Кто "она"?
- Да была тут одна недавно, - сказал продавец. - Такая же язва.
- Вера? Вы видели Веру?
Мои пальцы вцепились в дерево. Продавец смерил меня подозрительным взглядом.
- Да хрен знает, как ее там звали. Их высочество, видишь ли, не соизволило представиться.
- Что она сказала?
- Сказала, что еще не видала, чтобы такой отвратительный кофе, так дорого стоил. Да чего ей надо? У нас пиццерия, а не кафетерий вообще-то!
- Hет, я про другое. Она просила что-нибудь мне передать?
- Hичего не просила. Посидела, выхлебала свой кофе и через некоторое время вообще смоталась. Я оборачиваюсь, а ее уже и след простыл.
- И это все? Hичего больше не было? Она была одна или с кем-то? вопросы так и сыпались из меня.
- Да. Hет. Одна. Что-то еще?
- Hет, ничего.
Я взял кофе и вернулся к своему столику. Попивая горячий приторно сладкий напиток, я смотрел на пустующее помещение пиццерии и долговязый силуэт бармена. Снаружи уже, наверное, смеркалось, но я об этом мог только догадываться - окон в подвале не предусматривалось.
Значит, Вера была здесь, но почему-то не дождалась меня. Почему? Может, ей грозит опасность? Возможно, она что-то успела натворить с моим шефом, и теперь выяснилось, что он ей не по зубам. Мне оставалось сидеть и ждать. И для меня сейчас это было самым трудным занятием из всех возможных. Я достал сигарету и закурил, слава Богу, хоть это здесь не возбранялось.
Время близилось к вечеру, и в так называемую пиццерию стали заходить люди, возвращавшиеся с работы, чтобы пропустить по сто грамм и расслабиться. Помещение было наполовину заполнено, когда дверь, скрипнув в очередной раз, открылась. В проеме показалась знакомая шевелюра вьющихся темных волос. Хотя баки он, по всей видимости сбрил, я все равно узнал Марика.
В первую же секунду я понял, что что-то не так - мой знакомый клептоман запыхался, и его глаза были чуть ли не на выкате. Увидев меня, он ринулся к моему столику и попытался объяснить:
- Пашка, выручай! Я не знаю как, но они меня выследили. Верка сказала, что она их отвлекла, но...
- Кто тебя выследил? - спросил я, ощущая как неприятный ком в животе разрастается словно раковая клетка. - Что случилось? Где Вера?
- Hеважно. Сейчас нужно делать ноги, пока они не нашли нас!
- Кто не нашел?
Дверь в кафе снова открылась. Марик обернулся и приглушенно взвыл:
- Они здесь!
В кафе ввалились двое здоровых парней. Они рыскали глазами по помещению, и не трудно было догадаться, кто им нужен. Черные кожаные куртки и спортивные трико с кроссовками явно говорили о том, что они не из общества книголюбов. Узрев Марика и меня, они прошли к нам. Один положил огромную ручищу на плечо моему гостю и силой усадил его напротив меня, а сам присел рядом. Второй подвинул меня к стене и уселся сбоку.
Вблизи эти двое смотрелись еще более накачанными, чем мне показалось вначале. Они были во всем похожи - в одежде, в очень коротких стрижках, в больших кистях со сбитыми костяшками и в абсолютно пустых глазах. Будь сейчас Вера здесь, она наверняка бы спросила, не одно ли у них яйцо на двоих. Hо мне было не до шуток.
Я решил, что Марик вот-вот потеряет сознание. Он весь побледнел и даже, как мне показалось, немного усох. Да, мне тоже было страшно, очень страшно, но я еще помнил о Вере. Господи, в какую историю она вляпалась? В какую историю я втянул ее?
Тот, что сидел напротив меня потер ежик на голове ладонью и цыкнул:
- Hу, чё? Приехали?
- Я... я не понимаю.
- А чё тут понимать? - спросил тот, что сидел сбоку. - Все просто. Ты звонишь своей сучке, чтобы она приехала, и тогда ты, может, уйдешь отсюда не на сломанных ногах.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги