Дурное семя

Экзотические, или инвазивные чужеродные виды легко захватывают большие территории и представляют угрозу для биоразнообразия. Их распространение может иметь тяжелые последствия для экологии и экономики.

Насылающий волдыри

За моей деревней, что неподалеку от Нанси, в Лотарингии, пролегает небольшая дорога. Однажды мы с подругой брели по этой дороге, и вдруг она воскликнула: «Смотри, какой цветок! Просто загляденье! Ой, как их много!» Ну да. У обочины были просто колоссальные заросли цветов в виде зонтика, с огромными листьями. Я чуть не закричала: «Караул! Пришельцы!» — они прибыли из чужих мест и распространяются очень быстро. Не всякий узнает их «в лицо», они часто путешествуют инкогнито, по-тихому захватывают наши земли и однажды… Оп! — всюду, словно после взрыва, только это растение. И принимать меры уже поздно…

Да, речь не об инопланетянах, а о созданиях вполне земных (или, возможно, морских). Одни у нас на виду, а о других мы еще ничего не подозреваем. Речь идет о растениях, которые называют инвазивными чужеродными видами. Некоторые их виды не сходят с передовиц газет, бьющих тревогу из-за «растительной чумы» и «зеленого рака», как их окрестили СМИ.

Может, вам эта проблема покажется смехотворной, но только если вы лично с ней не сталкивались. Казалось бы, что плохого в растениях? Но вот вам, пожалуйста, приведу пару примеров того, как они могут отравлять жизнь других существ, вступая с ними в соперничество.

Думаю, всем понятно, что инвазивные растения — это просто растения. Они не начинают свой день со слов: «Я — властелин мира! Подчиняйтесь мне!» Растения не бывают захватчиками, агрессорами, у них нет злых намерений. Если они «зашли» слишком далеко и наносят урон окружающей среде, ответственность за это лежит на человеке. Но не переживайте, я не скажу более ничего (слишком) дурного о нас, ибо нередко люди завозят инвазивные виды на новые территории непреднамеренно или не осознавая серьезности последствий. Главное — понять, что нам теперь делать с этой проблемой.

Потрясающее растение, встреченное нами на обочине, оказалось банальным борщевиком мантегацци (Heracleum mantegazzianum). Выглядит оно действительно роскошно. В XIX веке его культивировали как декоративное растение, а в начале XX века борщевик вырвался за пределы ботанических садов. В англоязычных странах его называют гигантским борщевиком, а у нас во Франции — кавказским борщевиком. Растение действительно родом с западного Кавказа.

В Великобритании с 1817 года борщевик известен как садовая культура, а в природе он стал встречаться с 1828 года. И только к 1940-м годам борщевик превратился в инвазивный вид. В Квебек его завезли не так давно: сажать его начали в 1982 году, а инвазивной эта культура стала к 1990-м годам. На северо-западе Франции, где я живу, борщевик известен тем, что вдохновлял мастеров школы Нанси, художественного объединения эпохи модерна. Так что растение давно снискало славу. В 1998 году к одному лотарингскому журналу даже прилагались семена борщевика, чтобы читатели могли посадить его у себя в саду.

Вот так красавец борщевик стал инвазивным чужеродным видом. Впрочем, нужно уточнить, что конкретно означает данное словосочетание. Сложный вопрос, предмет пересудов, но в природе все непросто. Итак, у нас есть три слова: слово «вид» означает некое живое существо, идентифицированное биологами (нас с вами интересуют растения, но среди животных тоже есть инвазивные виды); термин «чужеродный» понять несложно, он обозначает растение родом из других мест (не с Марса, конечно, а из другой страны или просто из другого региона). Но инвазивность — понятие относительное. Рейнутрия японская (Fallopia japonica) не является инвазивным видом для Японии, но считается таковым во Франции и в Канаде. Жительница Европы плакун-трава (Lythrum salicaria) не представляет никакой угрозы для Франции, но воспринимается как агрессор в Северной Америке и Австралии.

И наконец, термин «инвазивный» означает «захватывающий», «распространяющийся». Вообще-то, все широко распространенные виды на планете можно назвать инвазивными. Вот, скажем, одуванчик или ромашка раздражают, когда появляются у нас в огородах, но эти растения не чужеродные, они не будут без конца плодиться и ставить под угрозу биологическое разнообразие данной местности. Иными словами, необратимых экологических последствий от них можно не ждать.

Термину «инвазивный» во французском и других языках предпочитают термин «экзотический». Наиболее полное определение инвазивным чужеродным видам дает Международный союз охраны природы и природных ресурсов (МСОП): «Инвазивный чужеродный вид — это неаборигенный биологический вид, чья интродукция (задуманная или непреднамеренная) и расселение угрожают экосистемам, местным видам или их среде обитания и может иметь опасные последствия для экологии и здоровья».

Термин «неаборигенный» противоположен по смыслу «местному», «коренному». С какого момента вид стоит считать «неаборигенным» — вопрос открытый. Взять, к примеру, мак или василек. Это уроженцы Ближнего Востока, они попали в Европу благодаря развитию сельского хозяйства: их семена были случайно завезены вместе с импортируемыми злаками. Растения прижились и стали неотъемлемой частью пейзажа и европейских экосистем. Чужеродные виды еще называют археофитами, если они попали в новую экосистему до XVI века (то есть после открытия Америки и начала всемирной торговли). Как правило, иноземные виды, интродуцированные до 1500 года, считаются натурализовавшимися.

Чужеродные инвазивные виды растений могут проникать в экосистему случайным образом: например, крестовник неравнозубчатый (Senecio inaequidens) прибыл из Южной Африки вместе с шерстяными изделиями в начале XX века (плоды крестовника, называемые семянкой, цеплялись к шерсти баранов). Что до нашего борщевика, так тот был завезен специально в качестве декоративного растения.

Но все ли чужеродные виды являются инвазивными? Сколько люди путешествуют, столько же они перевозят растения по миру. А в эпоху глобализации и всемирной торговли растения стали перемещаться еще чаще. И съедобные, и декоративные иноземные виды украшают наши сады и обогащают нашу культуру, чему мы несказанно рады. Как жилось бы нам теперь без картофеля или фасоли? Это положительный пример расселения видов. Пришлый характер растения — залог разнообразия, так что изгонять всех чужестранцев не стоит. Из десяти ввозимых видов только один сможет продержаться хоть какое-то время в новой местности, и лишь одно растение из десяти приживется, а из десяти прижившихся растений одно станет инвазивным видом. Закон трех десяток, или закон Марка Вильямсона, гласит, что только один интродуцированный вид из тысячи становится инвазивным.

И все-таки почему некоторые растения становятся инвазивными на чужой земле, хотя на родине они себя так не ведут? Как правило, такие виды хорошо плодятся вегетативным или половым способом. Борщевик, например, дает просто феноменальное количество семян: две тысячи с одного растения!

Еще одна особенность инвазивных чужаков: с их помощью можно озеленять территории, пострадавшие в результате человеческой деятельности (опустошенные земли, пустыри, обочины шоссе и железных дорог, берега водоемов). Обычно поврежденные земли более чувствительны и хрупки, поэтому их легко захватывают инвазивные виды. Как раз на голой земле их семена всходят лучше всего, притом многие чужеродные виды растут очень быстро и вытесняют остальные растения.

Чужеродные инвазивные виды внушают все большее беспокойство, ведь они оказывают довольно серьезное воздействие на экосистемы. Борщевик образует густые заросли и затеняет нижнему ярусу растений солнечный свет, травяной покров становится слабее. Некоторые инвазивные виды создают проблемы санитарного характера. Борщевик, например, вызывает дерматиты при прямом контакте с кожей.

Однажды я была в гостях у своей знакомой Эмилии, и она рассказала ужасную историю, которая с ней произошла несколько лет назад в Лотарингии. Накануне свадьбы она отправилась набрать полевых цветов, чтобы украсить столы для гостей. И вдруг она наткнулась на прекрасное растение, выглядело оно сногсшибательно, идеально для праздничного стола! Эмилия набрала букетов, довольная тем, что нашла особенные цветы для особенного дня… Наутро ей стало нехорошо, кожа горела. Она посмотрела в зеркало и… о ужас! Лицо выглядело чудовищно: красное, распухшее, с нарывающими волдырями. Она тут же помчалась к врачу и узнала от него, что понравившийся ей цветок не что иное, как борщевик.

Это растение содержит фотосенсибилизирующие вещества. Если на место соприкосновения с борщевиком попадет свет (например, солнечный), на коже тут же образуются покраснения и даже ожоги. Это результат контакта кожи с соком растения, содержащим фуранокумарины — вещества, усиливающие чувствительность кожи к свету. Контакт с растением может спровоцировать ожог третьей степени, страшные волдыри и даже слепоту. Фотодерматоз от борщевика наиболее вероятен весной и летом в результате повышенной солнечной активности. В тот же период растение особенно богато фуранокумаринами.

В августе 2018 года семнадцатилетний юноша из США получил ожог третьей степени из-за контакта с борщевиком. Молодой человек подрабатывал садовником в одном городке штата Вирджиния, чтобы оплачивать свою учебу. Однажды ему попалось растение, которое он принял за «обычный сорняк» и стал его выдергивать. Кожа юноши покраснела, но он подумал, что сгорел на солнце. Дома молодой человек решил принять душ и вдруг заметил, что кожа на руках и на лице отслаивается. Срочно к доктору! Виновник тут же был найден: им был борщевик Сосновского. Даже после лечения юноше приходилось полгода избегать солнечных лучей, а лицо его еще целых два года оставалось особенно чувствительным к свету [1].

Как вы уже поняли, борщевик с виду прекрасен, но встреча с ним грозит ужасными последствиями. Про борщевик никак не скажешь «божий одуванчик»: это одно из самых опасных и агрессивных растений в мире. Так что лучше от него поскорее избавляться (но не забудьте надеть садовые перчатки).

Как не вспомнить в этой связи Фила Коллинза, музыканта из группы Genesis, который еще в 1971 году предсказал человечеству нападение «гигантского борщевика»!^[13] Сейчас об этой проблеме только и говорят, но уже тогда Коллинз понимал, что это растение практически непобедимо. Он пел о том, как борщевик попал в Англию и стал захватывать ее земли:

Впрочем, теперь уже никто не станет защищать борщевик, разве что какие-нибудь несведущие садоводы или блаженные любители «всего живого», которые не думают об опасностях.

Атака снежинок

Азорские острова — рай для любителей природы и пеших прогулок: пасторальные пейзажи, вулканы, киты, подплывающие к самым берегам, горячие источники, чистейшие озера, девственные леса. Таких лесов больше нигде не найти. Они ни на что не похожи — ни на европейские леса, ни на тропические. Здесь растут среди прочего деревья семейства лавровых. Такие леса называют монтеверде, и встречаются они только на Азорских островах, на Мадейре и на Канарах.

Мне довелось полюбоваться этими лесами на острове Сан-Мигел. Это самый крупный, если можно так сказать, остров Азорского архипелага: он имеет в длину всего шестьдесят пять километров, а в ширину — от восьми до пятнадцати километров. Но у этого малыша нет причин завидовать большим островам. Впрочем, я не хотела бы его рекламировать, чтобы не лишать остров его главной прелести — тишины и покоя. В общем, не единым антициклоном Азоры славятся! Какие здесь великолепные парки и ботанические сады, какие чудесные тропы для пеших прогулок, — истинное счастье для путешественника вроде меня. Впервые я оказалась в лавровом лесу на востоке острова. Здесь царила необыкновенная атмосфера. Меня, привыкшую скорее к буковым рощам северо-востока Франции или к сосновым лесам Вогезов, очаровал этот совершенно незнакомый ландшафт. Даже путешествуя по северной тайге или в тропиках, я не встречала ничего подобного. Монтеверде не просто прекрасный лес, но еще и очень редкий тип леса и потому особенно пленительный.

Однако вскоре что-то странное в этом пейзаже привлекло мой взор. Подлесок у основания старых лавровых деревьев был образован одним-единственным растением, устилавшим землю сплошным ковром. Казалось, что это травянистое растение с длинными листьями просто поглотило все вокруг. Я распознала в нем один из сортов имбиря.

Это был гедихиум Гарднера из семейства имбирных, растение с изящными заостренными листиками. Я не застала его цветения, а жаль, потому что это, должно быть, великолепное зрелище. Но даже для божественно красивого растения он занимал слишком много места. Гедихиум родом из региона в Гималаях, расположенного между Индией, Непалом, Сиккимом и Бутаном. В другие страны он попал как декоративное растение.

Поэтичное название Hedychium означает «мягкая снежинка». Имеются в виду его восхитительные цветы — белые и ароматные. Но на том поэзия и кончается, несмотря на богатую перипетиями историю растения.

В начале XIX века некий Натаниэл Валлих, ботаник из Дании, во время своей экспедиции в Непале наткнулся на гедихиум в долине Катманду. Позже его ростки обнаружил в Сиккиме ботаник Джозеф Долтон Гукер, друг прославленного Чарльза Дарвина. Первые саженцы гедихиума попали в Калькутту и в Лондон к 1823 году. Свое латинское название растение получило в честь полковника Эдварда Гарднера (подходящее для садовода имя!^[15]), представителя Ост-Индской компании при дворе раджи в Катманду. И куда только ни заведет нас этот имбирь с Азорских островов! Из-за таких вот историй я порой мечтаю оказаться в багаже первооткрывателей и попутешествовать вместе с ними! Однако поездка в Индию не всегда заканчивается как в романтических фильмах Болливуда. Этот очаровательный заморский цветок молниеносно распространился по свету.

И повсюду его появление оборачивалось катастрофой: на Азорских островах, в Реюньоне, на Гавайях, в Южной Африке и Новой Зеландии гедихиум ведет себя как иноземный захватчик и подавляет местную флору. Это один из ста наиболее агрессивных инвазивных видов планеты. На Азорские острова гедихиум завезли в качестве декоративного растения в середине XIX века. В Новую Зеландию он попадает в 1890 году. На Гавайях растение оказалось не позже 1943 года, и в 1954 году в парке вулканов оно захватило пятьсот гектаров земли, а потом распространилось и по всему архипелагу. В наши дни ежегодно на меры по ограничению распространения растения тратится миллион долларов. У растения есть и другое название — имбирь Кахили. На Гавайях словом «кахили» называют ритуальное опахало из перьев птиц, ну а гедихиум так назвали из-за сходства его прекрасных цветков с птичьими перьями.

Но как этому растению удается захватывать целые острова? Семена гедихиума распространяются с водой, а еще их переносят птицы на довольно большие расстояния. Далее растение размножается делением корневищ — подземных отростков с запасом питательных веществ. Так растение формирует целый ковер, толстый и плотный покров из корневищ, достигающий порой метра в толщину. Это препятствует нормальной жизни почвы и вытесняет местную растительность.

Гедихиум, к сожалению, не единственный пример инвазивной культуры, захватившей острова. Именно острова в первую очередь подвержены вторжению чужеродных видов из-за своей специфической экосистемы и природных условий, благоприятных для эндемиков.

Выдворить инвазивный вид с какой-либо земли весьма затруднительно. И попытки искоренить гедихиум тоже особым успехом не увенчались. Механический способ, например покос, как правило, только ухудшает ситуацию. Если разрезать корневище, от каждого его кусочка родятся новые, еще более сильные растения… Химический способ не назовешь экологичным. Да и дорого это, если подсчитать, сколько химикатов пришлось бы извести.

В Новой Зеландии, где гедихиум стал самым настоящим бичом, на борьбу с ним были потрачены огромные средства. В Нортленде дикий имбирь захватил площадь в пять тысяч гектаров: леса, поля, плантации, берега водоемов, обочины дорог… Это обходится местному бюджету в два — три миллиона евро ежегодно, так как гедихиум захватывает плодородные почвы. Молекулярные исследования показали, что наиболее инвазивным является особо живучий гибрид гедихиума Гарднера и гедихиума увенчанного (Hedychium coronarium), также уроженца Индии. В Новой Зеландии запустили большую информационную кампанию под лозунгом «Остановим дикий имбирь». Он распространился на огромные территории! Были также предприняты попытки борьбы с ним биологическими методами. Но проблема в том, что естественные враги инвазивных видов не переселяются вместе с ними, поэтому-то они так широко разрастаются. Ученым пришлось поехать на родину гедихиума, в Сикким, чтобы подыскать «охотника» на это растение. Им оказался жук-долгоносик (Metaprodioctes sp.), который питается всеми частями растения, а также небольшая муха Merochlorops dimorphus. Война объявлена! Положено успешное начало, посмотрим, что будет дальше.

Итак, от красавца гедихиума одни проблемы. В результате деятельности человека (распашки земель и интродукции инвазивных видов) от площади восхитительных первозданных лесов осталось лишь 2 %. Сейчас много разговоров о погибающих тропических лесах, но и в других климатических поясах существует та же проблема.

В природе все связано. Так, например, эндемичный азорский снегирь (Pyrrhula marina) оказался на грани вымирания. Среди европейских видов воробьиных он находится в наибольшей опасности. В 1960-е годы его даже считали вымершим видом. Эта птица питается тридцатью семью видами эндемичных растений, произрастающих на островах, и тринадцать из них необходимы ей для выживания. Из-за гедихиума, японского кедра, завезенного в результате хозяйственной деятельности, и еще нескольких инвазивных видов у снегиря остается все меньше пропитания. Азорский снегирь — почти исчезнувший вид. К счастью, сейчас принимаются довольно эффективные меры по его спасению: вырубаются японские кедры, искореняется гедихиум, проводятся иные мероприятия по сохранению местной флоры, и теперь милой пташке снова есть где жить. Азорский снегирь на сегодняшний день занесен в Красную книгу как вид на грани исчезновения. Так что рано еще опускать руки в этой борьбе: «мягкой снежинке» придется «подтаять».

Железная рука в бархатной перчатке

Микония оголяющаяся. Возможно, вы никогда и не слышали о таком растении, если только вам не посчастливилось побывать на Таити. На этом сказочном полинезийском острове есть не только пляжи с мелким песочком и кокосовое масло. Живет здесь и микония оголяющаяся… А это сущий кошмар! Растение захватило две трети поверхности острова и треть другого полинезийского острова, Муреа. Микония плотно обосновалась в этом «потерянном раю». Она входит в число ста самых опасных инвазивных видов мира [2].

Микония относится к самому большому роду семейства меластомовых (Melastomataceae). Род микония (Miconieae) включает почти две тысячи видов, и все они происходят из региона неотропиков Южной и Центральной Америки, а также Антильских островов. Итак, микония оголяющаяся — это деревце высотой от четырех до двенадцати метров, произрастающее в подлеске американских тропических лесов. Его можно встретить в Мексике, в Белизе или в Гватемале. У него пышная темно-зеленая листва, а нижняя сторона его длинных листьев имеет темно-красный цвет. Эта роскошная листва никого не оставит равнодушным.

Микония оголяющаяся впервые была описана в 1828 году франко-швейцарским ботаником Альфонсом Декандолем. Молодые побеги растения — звездно-опушенные. Вы, наверное, спросите, зачем вам это знать? Но ведь это же самое главное. У зрелого растения эти самые волоски исчезают, чем и объясняется название «оголяющаяся»: calvescens на латыни означает «лысеющий» (во французском языке «облысение» обозначается словом calvitie латинского происхождения). Микония была впервые высажена в 1857 году в Королевском ботаническом и зоологическом саду Брюсселя, где ее культивировали вплоть до 1907 года и распространяли по другим ботаническим садам Европы. Тогда она фигурировала под разными названиями, например микония великолепная (Miconia magnified). В США первые семена этого растения были завезены из Мексики и высажены в ботаническом саду Фэйрчайлд в Майами в 1967 году. Впервые красоту миконии оценили в 1857 году на большом фестивале садового искусства в Берлине, и тогда ее назвали бархатным деревом. Теперь же мы знаем, что ее скорее следует назвать железной рукой в бархатной перчатке за ее агрессивный характер. В XX веке миконию стали высаживать во многих тропических ботанических садах: в 1950-х — в Индонезии, потом в Алжире, на Шри-Ланке и в Австралии.

И вот в 1937 году микония из Шри-Ланки попадает в ботанический сад Таити. Однако очень скоро выясняется, что растение ведет себя экспансивно. В 1971 году американский ботаник Фрэнсис Раймонд Фосберг отправляется в путешествие по островам, встречает на своем пути миконию и так ее описывает: «Микония — главный враг всей растительности на Таити». Вот тогда-то, похоже, банда миконий и начала наступление!

И с тех пор все только и стали кричать об угрозе ее неконтролируемого распространения, которое в наши дни стало настолько широким, что растение окрестили зеленой опухолью. Так, на Таити микония представляет прямую угрозу примерно пятидесяти эндемичным видам. Они оказались буквально в тени миконии. Дело в том, что у нее очень широкие листья, за счет которых она эффективнее поглощает солнечные лучи, которые из-за этого почти не проникают в подлесок субтропических зарослей. Удачная стратегия, ведь так микония мешает регенерации других растений. У нее очень высокая способность к размножению и половым путем (она дает миллионы семян), и вегетативным (побегами на пнях, черенками, придаточными корнями листа). Семена миконии очень быстро дают всходы, и они стремительно идут в рост. За восемь лет растение может достичь высоты в двенадцать метров. Растение легко восстанавливается после повреждений; например, если гусеница поедает его листы, это лишь стимулирует вегетативное размножение.

Однако это приводит к трагическим последствиям: сокращается видовой состав, происходит эрозия почв из-за снижения плотности травяного и кустарникового покрова, а это вызывает оползни на крутых островных склонах. А еще это препятствует нормальной циркуляции грунтовых вод.

Чего только не предпринимали, чтобы вытеснить эту заразу с островов. Миконию пытались истреблять химическими средствами, но встал вопрос загрязнения окружающей среды. Регулярно проводятся кампании по прополке миконии с привлечением местного населения: людей собирают в команды, проводятся агитационные рейды. Так, например, одна команда должна собрать минимум пятнадцать килограммов миконии меньше чем за двадцать пять минут. Победители получают призы: за первое место — целую тушу теленка, за второе — ящик куриных ножек. И главное при борьбе с инвазивными видами — объяснять людям, почему нельзя выращивать миконию в саду, что, приходя с улицы, необходимо вычищать обувь во избежание распространения ее семян.

Биологическое оружие тоже пошло в дело: лет пятнадцать назад с миконией начали бороться с помощью специфического грибка-паразита (Colletotrichum gloeosporioides f. miconiae), вызывающего антракноз, то есть высыхание листьев и некроз растения. Споры гриба распылили в определенных местах на Таити, и они осели на деревьях. С 1998 по 2008 год на программу по изучению и истреблению миконии было потрачено порядка шестисот тысяч евро. Распространение миконии в некоторых регионах было практически остановлено, и эндемичные виды, которым грозило исчезновение, снова воспряли. Однако в последнее время данный способ стал вызывать нарекания: владельцы садов и огородов утверждают, что грибок стал поражать насаждения цитрусовых. Тем не менее ученые уверены, что лимоны и грейпфруты пали жертвой другого грибка. Как бы то ни было, биологические методы борьбы требуют тщательного изучения, ведь не раз бывало, что растение, используемое для борьбы с инвазивным видом, и само оказывалось инвазивным.

Миконию пока что не удается искоренить, но можно было бы найти ей применение. Такое решение представляется идеальным. В конкурсе инноваций Cooperathon в 2018 году команда из Полинезии под названием Invasive Solutions получила приз в номинации «Окружающая среда» за создание емкостей из миконии; члены команды придумали различные виды биоразлагаемой посуды, чтобы заменить пластик и найти применение инвазивному виду. Ну и наконец, сократить воздействие инвазивных видов можно, если проводить разъяснительную работу с людьми.

Экология — наука, имеющая много аспектов. Кто-то предпочитает не обращать внимания на проблему чужеродных инвазивных видов, полагая, что природа «сама справится». То же самое и с климатическими изменениями: зачем вмешиваться — биологические виды рано или поздно ко всему приспособятся. Доля правды в этом есть. В конце концов, когда человек встает на защиту природы, он это делает для себя, чтобы жить в зелени, а не задыхаться в бетонных коробках, чтобы открывать новые биологические виды, которые будут полезны для здоровья человека и продлят его жизнь, чтобы черпать в природе новые экономические ресурсы, которые дадут ему пищу и деньги… Мы должны оберегать биологическое разнообразие, так как мы ему многим обязаны: условиями нашего существования, местами для отдыха и т. д. А что мы даем взамен природе? Управлять природой — это не только пользоваться ею, но еще и помогать ей, чтобы все виды могли жить полноценной жизнью. Вы скажете, что природа в нас не нуждается? Но ведь мы являемся ее частью, и именно человек — основной инвазивный вид.

Сколько людей, столько и мнений. Чего только стоит ситуация с камчатским крабом, завезенным в Баренцево море. Краб — гроза местных морских видов, но ценный ресурс для рыбаков. Чтобы это «красное золото морей» не иссякло, на ловлю краба выдаются квоты. В новых водах у него нет естественных врагов, поэтому краб заполонил Баренцево море. Хорошо ли это для человека? В случае с флорой или фауной люди чаще думают про выгоду, чем про экологию.

В защиту инвазивных видов приводится тот аргумент, что они эстетически привлекательны. Согласна, многие растения выглядят просто сногсшибательно. Прекрасно смотрятся заросли недотроги железконосной (Impatiens glandulifera) с ее розовыми соцветиями. Буддлея Давида (Buddleja davidii), прозванная бабочковым кустом, тоже очень красива и к тому же привлекательна для чешуекрылых (то есть бабочек)!

Не страшно, если они заполонят все вокруг, — красивые ведь растения, даже лучше иных аборигенных видов, маленьких и невзрачных. Звучит нелепо? Кто и как решает, какое из растений красивое, а какое — нет?

Ставить во главу угла выгоду или внешнюю красоту того или иного вида опасно, особенно если делать это в ущерб другим видам. Критерии красоты очень субъективны: некоторые растения, скромные на вид, выглядят чудесно на фоне своих не в меру пышных соседей. И потом, за каждым видом закреплено свое место в экосистеме. Разнообразие лучше, чем единообразие флоры на всей Земле!

Вопрос с инвазивными видами остается предметом споров. Ему сопутствуют не только экологические проблемы, но и вопросы здравоохранения и экономики. Биологические виды перемещаются по миру наподобие товаров, и экосистемы утрачивают свою уникальность. Но я все-таки надеюсь, что мы не станем подводить всю природу под один стандарт. Лучше жить в сложном, разнообразном мире, в котором есть место для человека и для растения!