Душа любви открыта

Галина Таланова

Душа

любви

открыта

Душевная тонкость достойна…

Сегодня изменилось многое в отношениях самих поэтов и в так называемой поэтической среде. Возможно, даже полярно. Ещё три десятилетия назад поэты не стеснялись публично говорить друг другу комплименты и всякие восхищённые слова. Это было частью поэтического этикета уходящей советской эпохи. Сегодня другое: вообще о поэзии говорят мало, и уж «пересекающихся» похвал, от которых когда-то не было отбоя, днём с огнём не сыщешь. Время такое: каждый завёрнут в кокон собственных треволнений и выживаний. Вот и у Галины Талановой выходит пятая книжка стихов, а из «поэтических недр» нижегородского удела державы русского стиха похвал не очень много слышно. А если что-то и доходит до тех, кто просто читает стихи, но отнюдь не пишет их, то всё это, как частоколом, обставлено оговорками: талантливо, но однообразно, но всё похоже… Эти «но» мне кажутся совершенным заблуждением, отчего я и решаюсь сопроводить очередную книжку поэтессы Галины Талановой своими скромными заметками.

Никому ещё в голову не пришло упрекнуть Сапфо в однообразии и тематической узости её любовной лирики. Каждый студент-филолог назовёт десятки поэтических имён, которые можно безошибочно отнести к мастерам именно такой лирики – любовной. Это, видно, вечная тема для людей, начинающаяся в фольклоре и творчестве разных народов.

Ну, давайте выбросим из фольклорной истории, скажем, любовные заговоры – из-за их тематического и смыслового однообразия, не отражающих в полной мере общественную и духовную жизнь народа.

Смешно же. Но вот попенять поэтессе сегодняшнего дня за кристальную честность и кристаллическую жёсткость конструкции её лирики, обращённой к дару, чуду, счастью и несчастью её любви, считается почему-то возможным.

Не зря здесь вспомнил я такой старинный фольклорный жанр, как заговор, потому что для Галины Талановой это какая-то древняя матрица её сегодняшнего лирического высказывания. Нет, конечно же, её лирическая героиня – современный человек, женщина, наделённая душевной тонкостью (недаром в одном стихотворении прорывается «Оказалось: душевная тонкость достойна не сгибаться под ветром любви, как ковыль…»). Стихи Галины Талановой невозможно назвать однообразными, потому что их лирическая

героиня при всей нерушимости своего кристалла любви, через который видит мир, это сложный и многомерный человек. Ей свойственны культурная широта, интеллектуальность, данные ей как человеку по-настоящему образованному, просвещённому, данные, как её предыдущие университетские дипломы – родителей, а до этого их родителей и так далее. А. В. Луначарский, по-моему, как-то высказался так, что настоящая интеллигентность – это прежде всего три «предыдущих» диплома.

Но вместе с этим, вместе с кроткой сдержанностью, затаённой скромностью, спрятанной печалью (грех ею заражать кого-то из людей, тем более любимых) её героиня – воплощение притягательных и привлекательных черт русской женщины и русского характера.

Стихи Галины Талановой органичны в своём чувствоизлиянии – они рядом совсем, пусть и скромнее по манерам проявления, с песней, романсом, которые у каждого на слуху и в сердце, с лучшими проявлениями русской души.

Что же касается их формы, их проматрицы, то да, есть далёкие отзвуки магических заклинаний, заговоров, присушки и отсухи. Потому что это не только лирический репортаж от юности до дней, когда можно говорить, что улетели «все годы лучшие мои», это не только потаённо-горячие и чистые признания в любви, посланной нам как дар природы, речи, космоса, это ещё подобно молению (совсем не кощунственному, наоборот!), это выговор души, когда выговоривши слово, та чувствует свободу и прикосновение к незримой вечности. Я знаю, мне ведомо, что некоторые читательницы стихов Галины Талановой, перечитывают их на память, потому что находят в них похожее со своей судьбой, потому что для них эти стихи – оберег и заговор для своей жизни и судьбы.

При всей собранности, сфокусированности стихов поэтессы на истории драматической любви её героини (а настоящая любовь – что бывает другой?), на продолжающемся от стихотворения к стихотворению потоке эмоционального, чувственного проживания любовной параболы жизни, для внимательного читателя поэзии Галины Талановой открываются неожиданные вещи. Как умеет она чувствовать море, грозу, лето и зиму, лес, реку, стебельки трав, колышущихся на ветру. Чаще всего это пять-семь слов, две-три строчки вкраплений в стих, но вычерчено, вписано это с покоряющей ёмкостью и отсветом душевной проникновенности. А городские пейзажи и приметы их, разбросанные по стихам поэтессы – вместе с традиционными поэтическими «атрибутами» любви – они воссоздают живой, динамичный и всполошный сегодняшний мир.

Вообще-то с точки зрения риторики, риторическое любовное высказывание, в том числе в сегодняшнем стихотворении, лирике имеет стойкие жанровые признаки и постулаты. И опять же с точки зрения поэтической техники, стихи Галины Талановой никак нельзя назвать однотипными. Ей знакомо многое в выбранном жанре. Находятся строчки, которые внимательного читателя по ассоциации отсылают и к японским хокку, и танку, и, вообще, к старой, и даже древней поэзии с её изяществом и лаконичностью, словесной игрой, недосказанностью, «овеществлённой» в пейзажных зарисовках.

Если же быть кратким, то о поэзии Галины Талановой можно сказать абсолютно честно – она пропитана токами чистого сердца и – не удержусь пусть и от выспренных сравнений – подобна хрустальному ручейку, проливающемуся и текущему где-то на бескрайних наших российских равнинах. Её убеждающая сосредоточенность на самом главном проявлении человечности – любви, одинокой, неразделённой, то плачущей, то возносящейся к небесам, любви женского сердца – это те страницы в поэтическом царствии, которые никто и никогда не устанет читать. Надо только с таким же открытым сердцем принимать сказанное теми избранными, которым ниспослано навевать человечеству сон золотой о том прекраснейшем, что есть в мире.

У Галины Талановой явно своё, может быть и скромное, место в поэзии. Но это место в самом почётном ряду, среди тех, кто «в наш век бездумной суеты писать умели» и «убереглись от искушений и в тайне вырастили стих».

Александр Асеевский

I

* * *

...Светит табло на Сбербанке: «+8».

Ветер нахальный проник под пальто.

Капли дождя ударяются оземь.

В небе звезда – так... песчинка, ничто.

Ты же – пылинка, что так одинока.

Ветер подует – куда-то летишь,

Не понимая, откуда тревога, –

В слабом испуге, что жизнь просвистишь.

...Бродишь в толпе

С чувством странной потери:

Годы – меж пальцев,

А всё – суета.

Стали похожи на осень апрели,

Хоть и прибавилась дня долгота.

...Сладость сиротства.

Свеченье рекламы.

Стёртые лица,

А хочется встреч...

Привкус банальной, как хлеб, мелодрамы.

Возраста груз, что не валится с плеч.

* * *

...Обрывки грустного письма,

Увы, не сделают погоды.

Стихи, где чувствует зима

Себя опять хозяйкой года.

Стерильный мир.

И белый снег,

И белый лист,

Чтоб всё сначала...

Морозом выжженный побег

Любви, что цвет мне обещала...

Бояться свой разрушить мир

И суетой, и детским визгом...

Тетрадь, затёртая до дыр, –

Всё для неё чревато риском.

* * *

Это было начало пути для клубка,

Что покатится резво, погнав за собою...

Я бежала за ним, задыхаясь слегка,

Чтобы стать для тебя,

Как ни странно, судьбою.

Машинально скользя по дорожкам из фраз,

Что накатаны были,

Не думала вовсе,

Что своих от твоих я не прятала глаз,

Взгляда чувствуя острые-острые гвозди.

И мотался на тоненькой шейке тюльпан –

Знак отличья в людской мешанине перрона.

И глядела на поезд сквозь влажный туман

И на то, КАК смотрел на меня из вагона.

Это после в горячке металась рука,

А тогда помахала, твой свет отгоняя.

Потонуло прощанье в стенаньях гудка,

Всю непрочность мгновенья дымком оттеняя.

* * *

Ничего не стоит объяснять.

Втихомолку по тебе скучаю.

Я тебя отчаялась понять.

Смену настроений отмечаю.

Осторожно смотришь из окна.

Смутно вижу силуэт за шторой.

Наблюдаешь: всё ли я одна,

Не решаясь стать моей опорой.

Помашу – в испуге отшагнёшь

И в углу, как заяц, затаишься.

И в судьбу беспечно не возьмёшь,

И не видеть вовсе – не решишься

* * *

Тебя мне не поймать:

Как ящерица, вёрткий,

В расщелину скользнул,

В руках оставив хвост.

По возрасту ль играть в дурацкие горелки?

Да ты бы сам себе ответил на вопрос,

Зачем – всё по тебе! – я плакала ночами,

Когда луна лила на лоб спокойный свет?

...И остаётся мне

Опять пожать плечами,

Внушая вновь себе: всё суета сует...