Душа моя – Крым

Погасшее солнце

Зачем же гаснет свет?

В душе моей темно.

Наступит ли рассвет

Без солнца моего?

Ночной небосвод одним светящимся оком уныло оглядывает уснувшую землю и, как волшебник в чёрном плаще, усыпанном звёздами, освещает всё внизу. В дымке его стекающего голубого света он любуется своим отражением на затихшей водной поверхности рек и озёр, играя в них бликами мерцающих звёзд, заглядывая даже в колодцы. Чёрный волшебник ночи, таинственный и загадочный, творит свой гипноз, вводя в состояние сна всё живое, и лёгким дуновением ветерка стремится загасить маленькие светлячки земли: лампы и фонари. И только одинокий волк, вглядываясь в его око, жалуется на свою нелёгкую жизнь. Ночной кудесник, обняв облака и сделав их невидимыми, льёт тихий холодный свет в окна домов, как бы говоря всем, что он пришёл вершить свои тёмные дела до самого рассвета…

Асан проснулся в холодном поту, ему приснился страшный сон. Будто он забрался на высокую скалу и упал в тёмную пропасть. Он встал и вышел во двор. Все спали. На улице раннее утро, ещё темно и холодно, стоял прохладный апрель 1926 года. Ночью прошёл дождь. Утренняя влага и свежесть обдали его целиком и взбодрили. Асан подошёл к колодцу, чтобы набрать свежей воды. Наклонился и увидел в нём ту самую пропасть, которая напугала его во сне. Он отшатнулся и подумал: «Наваждение какое-то!» После прочтения утренней молитвы ему стало легче. Скоро к дому подъедет шурин – Айдер. Они вместе должны ехать на крымский перешеек, чтобы продать там золото. Терис давно на связь не выходил. Пропал. Может, его арестовали, а может, он остался в Греции? Уехал и не смог вернуться. Неделей ранее Айдер побывал в Судаке и в разговоре со старым другом узнал, что золото можно сбыть на перешейке. Об этом Айдер сообщил Асану. Тогда же они и надумали ехать на перешеек.

Утро вступило в свои права. Первые весенние лучи ласково обволакивали землю, дарили тепло. Птицы весело щебетали на кустах и деревьях, приветствуя весну своим чудесным пением. Утреннее солнце быстро нагрело воздух. От влажной земли пошло испарение. Стало душновато. В доме все проснулись. Подъехал Айдер на своём коне. Позавтракав, мужчины собрались в путь. Асан поцеловал на прощание жену и сына, обнял мать, сестрёнку и отца. Они сели на коней и вскоре скрылись за поворотом…

Раньше им с Османом приходилось выезжать только по ночам, голод остался позади, и поэтому в последнее время на дорогах стало спокойнее. Путь был не близкий. Проехав горные тропы, они оказались на равнине, где начинались пашни. На конях трудно ехать по размытым после дождя дорогам их копыта застревали в грязи. Асан с Айдером соорудили стоянку, чтобы переждать, пока дороги подсохнут. Ну а после полудня продолжили путь. Смеркалось…. Асан уже думал, где бы остановиться на ночлег.

– Надо найти укромное место, чтобы нас никто не заметил, и среди трав и кустов отоспаться, – предложил он.

Стемнело быстро. Устроившись на привале, мужчины скоро уснули. Среди ночи Асана разбудил храп лошадей. Они вели себя беспокойно, фыркали, перебирали ногами, как будто чувствовали приближение опасности. Внезапно из-за кустов выскочили какие-то люди и, не дав очнуться Асану, набросились на него и спящего Айдера. Завязалась борьба. Айдер скинул с себя нападавших и бросился на помощь Асану, но в спину ему вонзился кинжал грабителя. Он упал ничком на землю и замер не в силах пошевелиться.

– Готов! – сказал кто-то.

Умирающий Айдер узнал голос друга, с которым разговаривал в порту. И мгновенно понял, что тот предал его. За ними следили, но было поздно. Жизнь уходила из него с потоком крови, лившейся из раны. Кровь быстро заполнила порванные лёгкие, и сердце остановилось.

Тем временем Асан яростно сопротивлялся двум нападавшим, но силы были неравны. И тут его грудь пронзило что-то горячее. Нож вонзился прямо в сердце. Смерть была мгновенной. Как подкошенный, Асан рухнул на спину. Грабители обшарили тела, забрали золото, коней и скрылись…

Среди кустов и деревьев остались на земле бездыханные тела молодых мужчин. Айдер лежал, раскинув руки, вниз лицом, словно обнимал родную землю, не желая с ней расставаться. Его пальцы сжимали горсти земли…

Глаза Асана смотрели в небо пристальным и неморгающим взглядом, будто спрашивая небеса: «За что?» Его распростёртые в стороны руки обнимали небо. Ему недавно исполнился тридцать один год…

Семья Асана ждала его возвращения через десять дней. Поэтому, когда спустя два дня после отъезда мужа в ворота постучали, Эмине подумала, что пришла сестра Мерьем. Ещё со двора она заметила чужую повозку за забором и рядом стоящего с ней соседа. «Странно, – подумала Эмине, – что ему надо в такой ранний час?» Она подошла к воротам, распахнула их и, увидела два тела, лежащих на повозке, в одном из них сразу же узнала своего мужа.

Мужчина, привезший Асана и Айдера, был жителем их села. Случайно проезжая по тем местам, где лежали убитые, он наткнулся на них и сразу признал своих земляков. Загрузил тела в повозку и поспешил в Таракташ, чтобы к раннему утру быть в селении.

Эмине закричала так громко, что на её голос сбежались родители и дети. Проснулись соседи. Казалось, что горы кричали и плакали вместе с ней. Утреннее солнце стало тусклым и больше не играло своими лучами. Птицы перестали петь. Тяжелое облако беды нависло над домом Бекира. Эмине безутешно рыдала у повозки. И всё звала:

– Асан, Асан, вернись, будь со мной. Почему ты бросил нас? Почему ушёл без меня?..

Бекир тихо плакал, стоя в сторонке, чтобы никто не видел его слёз. На ватных ногах Гульсум подошла к сыну. Но, так ничего и не сказав, рухнула на землю без сознания. Медине села около мамы и горько заплакала. Бекир увидел упавшую жену и поспешил к ней. Тем временем к их дому сбежались жители селения.

Усеин убежал в конюшню и в ней громко рыдал, захлёбываясь слезами так долго, что устав от эмоционального напряжения, уснул там же, на сене. Никто его не искал, всем было не до него.

Медине не отходила от матери. Она всё время прижималась к ней и дрожала от страха. От погибшего мужа еле оттащили Эмине. Уговаривали успокоиться, ведь у неё шесть месяцев беременности и может быть выкидыш. Но ей было всё равно, она ничего не слышала и не понимала. Только твердила:

– Асан, мы ведь столько мечтали, мы хотели всю жизнь быть вместе. Погасло солнце, темно. Мне темно. Прошу, зажгите свет! Асан, вернись…

Гульсум слегла. Она смотрела в одну точку, и казалось, что мысли покинули убитую горем голову. В глазах застыла печаль и поселилась уже навсегда. Женщины пытались с ней говорить, поить успокоительными травами, но безуспешно. Её губы не разомкнулись. Она сейчас не с ними, она с сыном. Вот он маленький: бегает по двору, тянет к ней маленькие ручонки и зовёт её: «Ана!» (мама). Они смеются, Асан убегает, а Гульсум ловит его, подхватывает и держит над головой. Он заразительно смеётся и дрыгает ножками, как будто продолжает бежать…

Прибежала Мерьем – жена Айдера. Мерьем мужественно приняла этот удар. Теперь она одна с тремя детьми и хорошо понимает, что надо быть сильной, чтобы пережить это горе и вырастить детей. Надо поддержать сестру, и Мерьем идёт к Эмине. Вместе они, обнявшись как в детстве, сидят и плачут друг другу в плечо.

– Мы сможем, мы выживем… – успокаивает она сестру.

Бекир и его друзья занялись приготовлением к похоронам. По законам шариата хоронить покойных необходимо в тот же день до заката солнца. Над усопшими провели троекратный обряд омовения. Их обернули в белый саван. Во дворе стоял громкий плач женщин, пришедших на похороны.

Тяжёлая и давящая атмосфера смерти окутала дом. Как будто страшный сон и явь слились воедино. И хочется проснуться, но не получается. Неужели это происходит в доме Бекира? В доме, где царили любовь и понимание, счастье и уют? Откуда пришла беда? Почему она разрушила так быстро всё то, что копилось и создавалось годами? Украла и спрятала под своим чёрным плащом радость надолго, а может быть, навсегда? Смерть тяжёлой поступью пришла напомнить о себе и чётко разграничить жизнь до неё и после. Чем больше семья, тем больше горя. Родные делятся друг с другом этой бедой, то усиливая, то ослабляя её хватку. Гнетущая атмосфера окружает всех людей, входящих в дом, где поселилась скорбь. Тяжёлая негативная энергия смерти захватывает любого входящего человека, напоминая каждому, что и он смертен и путь его в этой жизни конечен.

Покойных уложили на два табута (носилки). У их изголовья мулла громко назвал их имена и спросил присутствующих людей, какими были эти люди и нет ли у них долгов. Прочитал намаз – похоронный молебен. И вот уже мужчины понесли носилки на кладбище. Женщины и дети на кладбище не идут, им не положено. После прочтения «дуа» (молитвы) тела опускают в могилу головой в сторону Каабы (священное место мусульман в Мекке). У изголовья могил устанавливают баш тахтасы (надгробие) – камень с именем усопшего.

Прошло три месяца. Эмине продолжала жить как во сне. Ничто её не радовало. Она грустила, не улыбалась и не обращала внимания на сына. Часто украдкой плакала и слабела день ото дня.

Гульсум тоже не было слышно. Она ни с кем не разговаривала и жила только со своими мыслями. Бекир держался, но стал терять зрение. Он сильно сгорбился, словно горе взвалило на него непосильную ношу.

В июле, пришло время родов. Роды принимала повитуха, но положение плода было неправильным – он развернулся ножками вперёд. Из Судака привезли акушерку. Плод удалось развернуть головкой вниз, и, наконец, эта головка показалась. На свет появилась девочка.

– Девочка! – объявила акушерка.

– Дочка! Айше! Наконец-то, – сказала слабым голосом Эмине и потеряла сознание.

Придя в себя, она услышала плач дочки, но силы стали покидать её и жизнь начала уходить из её ослабевшего тела. Вдруг она произнесла:

– Я вижу Асана, он зовёт меня. Асан, я иду к тебе! – тихо сказала Эмине, и сердце её остановилось.

Безжизненно упали протянутые к кому-то невидимому руки. Глаза продолжали смотреть вверх, как будто тело хотело подняться вслед за душой. Эмине закрыли глаза.

Она умерла в двадцать семь лет, так и не став взрослой женщиной. Безжалостная смерть забрала сначала мужа, а потом и её жизнь, оставив сына и дочь без родителей. Эмине ушла в мир иной, чтобы встретиться, наконец, там со своим любимым…

Так появилась на свет маленькая Айше, оставшаяся при рождении без отца и матери.