Правда, в десятом классе их пути разбежались: отца Алексея перевели с повышением куда-то в Казахстан. Их дружба оборвалась. И настоящим счастьем для них стала встреча в одном Московском ресторане, куда Климов заглянул со своими заводскими товарищами, чтобы отметить очередную получку. Они успели выпить по несколько рюмок, когда на сцене появились музыканты ансамбля, и Аркадий с удивлением узнал в невысоком темноволосом клавишнике друга детства. А потом, после радостных криков, объятий и ещё пары рюмок: «Ну, за встречу», отодвинув юную вокалистку, с диким драйвом от таких неожиданных событий перепевал все хиты юности под аккомпанемент ребят, особенно налегая на «Машину времени». Так и остался с ними, бросив завод и тупые однообразные будни литейного цеха, решившись наконец-то поменять свою жизнь и заглянуть за тот поворот, за которым скрывались и пропасти, и взлёты.
В комнате собрались все, кроме Сергея.
- Ладно, ребята. Что случилось – то случилось. Разбираться будем завтра. А сейчас нам на сцену. Нельзя с таким настроением к народу. Поэтому давайте по 20 капель, сегодня нужно. Ну, чтобы все….
«20 капель» - по пол стакана коньяка - мужики махнули практически одним глотком. Марина сделала пару глотков и закашлялась, ей протянули сок. Запивая, она увидела презрительную гримасу Ксюши, поняла, что та о ней думает, решительно выдохнула и допила.
- Нормально пошло, - сказал Алексей, наливая по второй. – Так, допиваем, перекурить, и на сцену.
Напряжение, связанное с последними событиями, сидевшее внутри каждого, начало растворяться в тёплых волнах забурлившей крови. Музыканты заметно оживились, появились улыбки на лицах. Все дружно потянулись за сигаретами.
- Да-а-а, чего только на гастролях не бывало, - с усмешкой протянул Славик. - Помнишь, Ксюха, как ты в поезде дембеля-спецназовца отделала, когда мы из Краснодара с гастролей возвращались? За что ты его тогда, я чего-то не помню?
- Да что ты не помнишь? - подхватил Алексей. Он и сам улыбался, вспоминая весёлые события прошлого.
- Расскажите, - попросили ребята, присоединившиеся к коллективу позже.
- Мы тогда в купе по упивались все, - начал Лёша, - расслабились после гастролей. А в соседнем - дембеля кирогазили. Мы их к себе позвали, объединиться, так сказать. Ну, Ксюха перебрала малость и пошла в своё купе спать. Да с пьяну ошиблась дверью, и улеглась у дембелей. Те посидели с нами, и поползли к себе. Один отлить пошёл, а второй в купе завалился. Прикинь, он к себе заходит, а в его постели такая красота, как с неба свалилась. Ну, он и попытался прилечь рядом.
Мужики уже откровенно хохотали. Характер Ксюши знали все, и что дальше могло произойти – представляли. Посыпались возгласы:
- От парню не повезло.
- Небось, и штаны снять успел?
- Ксюха, так как ты там его приласкала? – всем хотелось услышать подробности.
Девушка после спиртного тоже заметно повеселела, её губы кривились в плохо скрываемой усмешке.
- Да не помню я уже, давно было. Кажется, укусила.
- А за какое место укусила?
- Ксюха, может ты мужику что-нибудь нужное откусила? Ты вспомни! – ребята уже просто катались от смеха, сбрасывая весь негатив и напряжение последних часов.
- Да пошли вы…, - но девушка и сама не могла удержаться от смеха.
- Да за руку, за руку она его - вступился Алексей. - Вцепилась ему зубами в руку, аж кровь у парня течёт и лупит, почём поподя. Тот болтает рукой, отбиться не может. А следом Клим со своим хуком справа, как всегда не разбираясь, кто прав, кто виноват. Зато на крик второй прилетел – что ж ты, наших бьют! Так мы потом по всему поезду от него как тараканы прятались: кто в туалете, кто под лавкой. Там такой бык был – килограммов двести одних мышц. Думали, все двери в купе повыносит. А ещё Клима держать приходилось, тот всё порывался драться с ним.
- Ну и чего не пустили меня? Я б ему навешал, – иронично посмеивался Аркадий.
- Ага, со стенки тебя потом бы соскребали. Ты кулаки его видел? Кличко нервно курит! – вспоминал Славик.
Смех, дружный и заразительный, поднял настроение, зарядив всех новыми эмоциями, которые были так необходимы сейчас на сцене.
- Ша, ребята, пора! – поднялся Алексей. Все дружно встали.
Концерт прошёл отлично. Аркадий выдал всё, что мог и умел, забивая паузы между песнями своими шуточками, которые сегодня почему-то были особенно смешными. И Сергей старался на последок минимизировать просчёты строителей. И девчонки, стоя за микрофонами, улыбались и кокетливо стреляли глазками по сторонам, дразня музыкантов, которые в ответ разве что на головах не стояли. Море драйва было и на сцене, и в зале.
Но всему приходит конец. Вместе с последними аккордами финальной песни пришло ощущение усталости и опустошённости. Проблема не исчезла, не растворилась сама собой. О ней напоминали чёрные очки на лице Сергея.
Марина не хотела, не могла сразу пойти в гостиницу. Сейчас почему-то ей хотелось побыть одной, обдумать всё. Слишком больно было от слов Ксюши и взглядов ребят. Она медленно брела по незнакомой улице.
Свежий морозный воздух прочищал мозги, заставляя по-новому взглянуть на некоторые детали. Ей вдруг стало понятно, что Сергей сказал Аркадию что-то обидное из-за неё, просто приревновал. Но почему?! Она ведь никогда не давала ему никакого повода! Она всегда относилась к нему только как к другу.
И тут услужливая память вытащила из своих закромов другую ситуацию, от которой вдруг даже сейчас стало больно. Она ведь сама месяц назад ревновала Аркадия, и он тоже тогда не давал ей никакого повода. Она сама влюбилась, не спрашивая его разрешения, а потом мучилась от ревности, застав их с Ксюшей. И вот сейчас эта ситуация возвращается к ней, как запущенный бумеранг, который описав круг, вдруг неожиданно бьёт в спину. И что делать?
Чем больше она думала, тем отчётливее понимала, что с Сергеем нужно поговорить, постараться объяснить. Он поймёт, должен понять, а может быть даже останется. Девушка развернулась и пошла по направлению к гостинице, обдумывая предстоящий разговор.
Дверь комнаты ей открыл Славик. Посмотрел неприязненно:
- Тебе чего?
- Сергея позови.
- Нет его. Не пришёл ещё, - дверь захлопнулась.
Из всего мужского коллектива Слава больше всех сдружился с Серёгой. Не смотря на разницу в возрасте в двенадцать лет, им было легко общаться. На гастролях они всегда селились вместе и посвящали друг друга в свои сердечные дела. Гитарист давно знал, что парень не равнодушен к Маринке. Это стало особенно заметно после Нового года, когда они вернулись из Москвы. И Славику было больно смотреть, как изменился друг в лице, когда эта девчонка вдруг не пришла утром к автобусу, и Алексей, отводя взгляд, сказал:
- Поехали, она с Климом приедет.
Сергей тогда молчал всю дорогу. И эти последние три дня ходил, сам не свой. Тогда ей было всё равно, она сияла, не обращая ни на кого внимания. А вот сейчас явилась. Сергей ей понадобился.
- Кто это был? – спросил Серёга, выходя из ванной.
- Дверью ошиблись.
В кармане Сергея зазвонил мобильник, и, прежде чем Слава успел что-то сказать, тот поднял трубку.
- Да. Хорошо, я сейчас выйду.
Марина ожидала за дверью.
- Ну, пошли, поговорим, - Сергей направился к небольшому фойе около лифта, где располагались диван и пара кресел. – О чём говорить будем?
- Почему он тебя ударил?
- Потому, что я сказал то, что о нём думаю.
- Что ты сказал?
- Что он просто старый козёл.
- Зачем?! Что он тебе сделал?! Из-за того, что требовал звук нормальный? Что всё гудело на сцене?
- Да причём тут звук! Ты что, вообще дура? Или прикидываешься?
- Значит, это правда из-за меня? Тогда почему он виноват? Тогда, получается, что я виновата. Я в него влюбилась. Да! Не смотри на меня так! Это я его люблю! Я! Понимаешь?! И я первая ему об этом сказала! – Марина чуть не кричала, защищая любимого человека.
Сергей горько усмехнулся и зло, по-шутовски протянул:
- Коне-е-ечно, понимаю! Ты его любишь. Только ты ещё наивная, глупая. Это ты не понимаешь ничего, а он этим пользуется! Если бы он не был козлом – он бы внимания не обращал на тебя, оставил бы тебя в покое, чтобы жизнь тебе не портить. – И, помолчав, добавил. - А я тебя любил. Да, любил. Не знала?
Марина опустила глаза и пожала плечами.
- Знаешь, я бы ни слова не сказал, если бы ты с кем-то из нормальных, молодых ребят встречалась. Больно, наверно, было бы, но не сказал бы. Я бы тебе только счастья пожелал. Но это же Кли-и-и-имов! Ты даже не представляешь, сколько у него баб было! Всяких! Красавиц, моделей, артисток. На тусовках на него вешались, сцены закатывали, у клуба караулили, вены резали. Да он ни с одной больше месяца не встречался. А скольких он просто поимел и бросил! Он их – как перчатки, как мусор! Это последние пару лет немного успокоился. Так теперь вот новую игрушку себе нашёл - тебя. И с тобой - то же самое будет! Попользуется, как шлюхой, и пошлёт … А ты ему про любовь… Ха! Где Климов, а где любовь!
И, видя недоверие и удивление в глазах девушки, продолжал:
- А ты хоть своей головой подумала, что он женат? Что будет, когда через месяц в Москву вернёмся? Или ты думаешь, что ради тебя он жену бросит? Да ни за что! У него принципы. Мне не веришь, думаешь, вру? Ксюшу расспроси. Она уже лет пятнадцать его знает. И уж какая у них тогда любовь была. Да и сейчас ещё, наверно, тоже. Она и аборт из-за него делала, а теперь детей иметь не может. Он и ей жизнь сломал!
Марина плакала. До неё начал доходить смысл того, о чём говорил Сергей, но верить в это не хотелось.
- Нет. Он не такой, ты его совсем не знаешь. И меня он не трогал, чтоб ты знал! – Она всё ещё пыталась сохранить то светлое чувство, которое жило внутри, сознательно кривя душой и недоговаривая.
- Да? Ну, значит, удовольствие растягивает. Поздравляю, у тебя всё ещё впереди. Если у тебя такая любовь - чего от меня тогда хочешь? Зачем пришла?
Марина подняла заплаканные глаза:
- Серёжка, останься, пожалуйста. Ты мне друг. Даже не просто друг, ты мне как брат. Но ведь ты не прав, ты первый начал!
- Дура ты, так ничего и не поняла. Дело не в том, что он меня ударил, а как он с тобой поступает. Начал не я, а он. Я уезжаю. Не могу смотреть, как он из тебя подстилку делает. А ты его защищаешь.
Сергей встал:
- Только когда надумаешь вешаться или из окна прыгать – вспомни, что я тебя предупреждал, - он развернулся и пошёл в номер.
Глава 24
Климов не торопился открывать дверь номера. Он не знал, чего хочет больше: что бы Марина была там, или чтоб её там не оказалось. Разговора было не избежать, но каким он будет и чем закончится – предположить было не возможно. Хотелось отложить хотя бы до завтра, проснуться со свежей головой. Он по опыту знал - с проблемой лучше переспать.
Но Марина была в номере. Она лежала одетая на кровати поверх одеяла лицом вниз, и было непонятно, спит или притворяется. Аркадий плеснул в стакан коньяка, выпил залпом и закурил. Стало теплее и легче.
«Что ж, всё время так сидеть не будешь, нужно идти. Пожалуй, сигареты могут пригодиться», - подумал он.
Марина лежала в той же позе и не повернулась, когда он осторожно, не раздеваясь, лёг рядом. Закинув руки за голову, начал рассматривать потолок.
- Зачем ты его ударил? – не шелохнувшись, спросила она.
«Не спит. Так и знал» - подумалось. – «И что ей говорить? Как объяснить? Оправдываться? Смешно».
- Он меня оскорбил, - он говорил тихо, но уверенно.
- А по-другому было нельзя? Поговорить, например.
Климов усмехнулся:
- Вот мы и поговорили, - он помолчал, думая, как ей объяснить. - Марина, мужчины разговаривают немного на другом языке. Ты не поймёшь.
- И тебе его не жалко?
- Нет. Он взрослый человек, и должен отвечать за свои слова.
- Он мой друг.
- Друзья иногда тоже поступают неправильно.
- Я разговаривала с ним. Он это из-за меня, из-за нас.
- Я знаю, но это не оправдание. Это вообще не его дело.
Марина повернулась и села на кровати, поджав ноги и обхватив колени руками. Её лицо было отёкшим от слёз.
- Он сказал, что любит меня, и не хочет смотреть, как ты сделаешь из меня……, как ты поломаешь мне жизнь.
- Да? – Климов хмыкнул, и потянулся за сигаретами. Вообще-то, он никогда не курил в постели, но сейчас это было необходимо. - И что он ещё тебе сказал?
- Что ты вообще не способен любить. Только используешь.
- Ты тоже так думаешь?
- Я уже ничего не понимаю. Я не знаю, что думать. Господи, ну зачем ты его ударил!
- А что изменилось?
- Не знаю. Наверно – я. Мне было всё ясно. Я просто любила и была счастлива. А теперь… он заставил меня задуматься, зачем тебе я? Что будет дальше? Что потом?
Аркадию вдруг всё стало безразлично. Он уже тысячу раз слышал эти вопросы. Почти все его подруги рано или поздно задавали их, начинали требовать ответ. Он терял интерес, разворачивался и уходил. Хотя с Маринкой сложнее, действительно не хочется её обижать. Но что он может ей ответить? То, что уже давно живёт только сегодняшним днём? То, что у него жена и дети, которых он любит и не собирается бросать? То, что они действительно разбегутся в Москве? А может сказать, что он готов взять на себя её учёбу во Франции, или найти ей продюсера и помочь сделать сольную карьеру? А хочет ли она это услышать? И готова ли это понять?
- Давай спать, сегодня был не лучший день. Ещё будет время поговорить, если захочешь, - он сел и начал расстегивать рубашку. Марина встала:
- Ладно, я пойду.
- Куда ты собралась? Оставайся, уже поздно, Ксюшу разбудишь. Если не хочешь со мной – я на диване в гостиной лягу, - он всё-таки не ожидал такого поворота.
Девушка поджала губы, отрицательно покачала головой и, быстро затолкав в сумку одежду, которую сгребла с вешалок в шкафу, уже всхлипывая, вылетела из номера.
«Ясно. Пореветь захотела, а при мне – не тот кайф», - с горькой усмешкой подумал певец. – «Ничего. Успокоится – придёт. Ну, а если передумает – что ж, её дело. А может даже и хорошо, что так получилось», - сейчас ему вдруг захотелось разорвать, растоптать все эти отношения, которые едва начали складываться, и перед которыми он уже сейчас чувствовал себя обнажённым и беззащитным. Захотелось всё послать далеко-далеко и снова стать сильным, независимым хозяином положения, готовым подчинять себе всех вокруг.
Он долго ворочался, старался уснуть, но, возбуждённое огромным количеством событий сегодняшнего дня, сознание бунтовало и не прекращало своих трудов. В голову приходили какие-то уродливые образы, жуткие мысли и фантазии.
«В конце-то концов....!» - Климов встал, налил почти полный стакан коньяка и залпом выпил. Его взгляд упал на журнальный столик у дивана. На нём лежал планшет.
«Забыла?» - но зарядное и упаковка говорили о другом. Он горько усмехнулся: - «Оставила».
Аркадий взял в руки тонкую панель из пластика и стекла. Она показалась ему такой лёгкой, почти невесомой. То ли от спиртного, то ли от всех пережитых непростых событий дня, его снова накрыла волна бешенства.
«Тебе не надо? Мне тоже», - от сильнейшего удара об пол хрупкий гаджет разлетелся вдребезги. Наступая на осколки и не чувствуя боли, он прошёл в спальню, бросился на кровать и минут через десять уже спал тяжёлым хмельным сном.
Глава 25
Первые несколько дней после Маринкиного бегства пролетели для Климова незаметно. Он с головой ушёл в проблемы, связанные с уходом Сергея и приездом Григория. Теперь в новые залы со старым другом они приезжали первыми и, часами просиживая около аппаратуры, вместе разбирались в тонкостях новейшего оборудования.
Но, по мере того, как к Григорию приходила уверенность, у Аркадия появлялось свободное время, и он всё чаще начинал перебирать в памяти события последних дней. Ему, конечно, было бы проще, если бы Маринка не маячила постоянно рядом. Сегодняшний концерт он вообще отпел кое-как, простояв на месте, практически не отходя от микрофона и стараясь не поворачиваться лицом к своим музыкантам, чтобы случайно не встретиться с ней взглядом. А оставшись один в номере и перещёлкивая каналы спутникового ТВ, он вдруг поймал себя на мысли, что ведёт с ней внутренний диалог. Она как будто присутствовала рядом, и он пытался объяснить ей то, о чём промолчал в тот вечер. Его руки с пультом даже жестикулировали для убедительности.
«Да что я, в самом деле…? Сколько у меня таких Маринок было. Ну, хорошо, пусть не таких. Но иногда ведь и с другими что-то цепляло. На пару дней. А сколько из них демонстративно уходило и убегало, ожидая, что понесусь вдогонку. В чём разница?»
Ему хотелось выбросить всё из головы, но он опять и опять возвращался к прежним мыслям, то пытаясь объяснить ей, незримой, свои поступки, то стараясь убедить её в чём-то. И всё больше и больше сожалея о том, что не остановил её, не удержал тогда, не попытался сразу вернуть её понимание и любовь.
Он начал перебирать в памяти всю историю их отношений, стараясь понять, когда и чем его так зацепила эта юная мадмуазель.
Было понятно, что всё изменили эти три дня. Три дня, которые они провели вместе. Но в какой именно момент?
Может быть, это случилось, когда они устроили себе прогулку по незнакомому городу и кормили с рук кедровыми орехами белок в городском парке? Серо-рыжие хвостатые зверушки молниями проносились по верхушкам деревьев, почти неслышно стекали по стволам и наперебой хватали лакомство с их ладоней. Как же его тогда умиляли её восторги, горящие глаза и приглушённый шёпот: «Боже, какие вы красивые! На, бери орешек!» Он отошёл в сторону и просто любовался ей.
Или в том Торговом центре? Накануне он обратил внимание, как она щурится, когда читает со своего мобильника с небольшим экраном.
- Давай планшет куплю, чтобы глаза не портила.
- А можно? – она засияла.
Когда они возвращались к машине по длинным галереям центра мимо разнообразных павильонов с яркими витринами и зазывно выставленными в них манекенами, она не обращала на них никакого внимания и на ходу радостно объясняла, какие ещё возможности скрывает в себе эта навороченная доска. Аркадий резко затормозил, и, взглянув на неё, спросил тогда:
- Может, тебе ещё что-то нужно?
Она не сразу поняла, о чём это он, не сразу переключилась на другую тему. Потом, оглянувшись вокруг и поняв, что ей предлагают, отрицательно махнула головой:
- Нет, пошли, - ей не терпелось сесть в машину и включить своё новое приобретение.
- Ну, подожди. Может тебе из одежды что-то нужно, или из косметики.
- Да говорю же, всё у меня есть. И так эту сумку не поднять.
И с обидой в голосе протянула:
- Ты меня не слушаешь. Я тебе про планшет рассказываю, а ты мне - про шмотки.
Они сели тогда в машину и Марина начала демонстрировать возможности нового приобретения. Он делал вид, что внимательно слушает, а сам обнимал за плечи и думал:
«Господи, какой же ты ещё ребёнок. Получила игрушку – и радуешься. Чистая, как белый лист бумаги».
А может быть виноват тот долгий зимний вечер, когда из-за разыгравшейся непогоды они передумали ехать в ресторан и просто остались в номере. Марина лежала на кровати на животе, оперев голову на руки, и выспрашивала факты его биографии. Вначале он отвечал нехотя, короткими отрывистыми фразами, чтобы отделаться от неугодных расспросов. Но её это не устраивало, и она, то и дело перебивала его, уточняя: «А почему…?», «Зачем ты так сказал…?», «И что, это помогло…?». В её расспросах было столько искренней заинтересованности, столько желания понять его мысли и поступки, что незаметно для себя самого, он разоткровенничался, вспоминая массу деталей из своей жизни. А впервые за многие годы, проговаривая их вслух, начинал видеть некоторые события в совершенно ином свете. Её заинтересованность стала той лакмусовой бумажкой, которая окрашивала прошлые события в новые цвета и выделяла важное, то, что раньше либо просто казалось незначительным, либо специально загонялось в самые дальние уголки памяти, чтобы не дёргать попусту совесть осознанием того, что всё равно нельзя изменить ни при каких обстоятельствах.
Так откровенно он мог иногда поговорить, пожалуй, только с Лёшей. И уж точно ни с одной из своих женщин.
Осознав это, он с удивлением посмотрел на девушку. Её взгляд был серьёзным, умным и сосредоточенным, таким, каким бывал только на репетициях. Климова накрыло волной любви и нежности. Ему захотелось стереть с её лица это выражение, которое хоть и нравилось ему, но делало её старше.
- Всё! Допрос с пристрастием окончен!
Он резко перекатился на кровати, перевернув её на спину и подмяв под себя.
– Теперь моя очередь допрашивать. Когда уже закончатся? М? – он спросил это специально, зная, как сейчас смутится Маринка, и начнёт смешно поджимать губы и краснеть.
Так и произошло. Девушка пожала плечами и тихо ответила:
- Может завтра. Ну, послезавтра уже точно.
Его рука потянулась к её лицу, отведя в сторону непослушную прядь.
- Марина, ну ты ж не думаешь, что я с тобой только из-за этого? Мне действительно хорошо с тобой: легко, просто, весело. Ну… я, конечно, хочу тебя, я же мужчина. Но ты всегда можешь отказаться, остановить меня в любую секунду, сказать «нет», я не обижусь.
- Я не буду этого говорить, - она произнесла эти слова, не задумываясь. - Мне нужен только ты. Я хочу быть только с тобой. Я люблю тебя, и мне кажется, что с каждым днём всё сильнее и сильнее.
И вот теперь закончена трёхдневная сказка. Он снова один в этом стильном и комфортабельном, но таком пустом и холодном номере. И, похоже, опять надолго, ибо раз Маринка до сих пор не пришла, не позвонила, значит, слова Сергея заставили её посмотреть на их отношения по-другому, передумать. Что ж, её право! Только почему так тоскливо даже от одной мысли, что больше никогда они не будут так беззаботно валяться на кровати, болтать и целоваться, сводя друг друга с ума, и больше никогда она не поднимет на него взгляд, полный любви и смущения.
«Точно, хватит уже сходить с ума!» - оборвал он сам себя в очередной раз. – «Пошло всё…, лучше делом заняться».
Он резко поднялся с дивана и, выйдя в коридор, направился к номеру Гриши. Теперь Григорий жил со Славиком вместо Сергея. Дверь была не заперта. Поэтому стукнув разок для приличия, певец сразу вошёл. Картина предстала радужная. Двое мужчин сидели за столом, на котором стояла почти пустая бутылка водки, двухлитровая початая ПЭТ с пивом, и неаккуратно разбросанная закусь из колбасы, хлеба, нескольких консервированных салатов и рыбы. Климов поморщился от вида этих гастрономических изысков.
«Мда, настоящий гудёшь. Вон и вторая с беленькой у стола стоит. Вот тебе и Гриня приехал. Сейчас начнётся веселуха, только держись».
Однако ругаться не хотелось.
- Что празднуем? Никак, Гришка решил в коллектив влиться? Тогда чего вдвоём злоупотребляем? Почему всех не позвали, и меня в том числе? – он проговорил это с усмешкой. Но, взглянув в глаза друга, резко осёкся. Григорий плакал, горько и не стесняясь. Певец с недоумением взглянул на второго собутыльника. Славик пьяно покачал головой из стороны в сторону, поднёс указательный палец к губам:
- Тссссс-с-с! У него горе, кот умер. Как его…, Гриша, как кота звали?
Климов ответил сам:
- Антон. Антоха. Или просто Тоха. – Его голос дрогнул. Ему больше ничего не нужно было объяснять. Этот чёрный, нагловатый зверь был для Григория единственным дорогим и горячо любимым живым существом. Ему, как шкодливому ребёнку, позволялось всё: драть кресла и обои, метить углы и тапки, обрывать шторы и грызть провода. За все его проделки хозяин только укоризненно отчитывал его, глядя в ничего не выражающие огромные хищные глаза, и разговаривал с ним, как с ребёнком. Но и Тоха платил той же привязанностью. И сколько б ни гонял по молодости по крышам за всем окрестным кошачьим женским полом, всегда возвращался, и, наевшись, укладывался на хозяйские колени или начинал тереться о ноги, урча и приветственно задрав хвост. Он переезжал с Гришей с квартиры на квартиру, когда тот делил с очередной женой наследство. Он ждал хозяина в пустой студии, когда они практически туда перебрались.
Аркадий посмотрел на свою правую руку – на тыльной стороне ладони тонкой ниткой пробегал шрам. Когда-то, лет пятнадцать назад, зимой, когда они только познакомились с Ксюшей у Гриши и шли к нему на запись очередной песни, около подъезда сидел этот маленький, чёрный, пушистый, орущий комочек. Они не смогли пройти мимо и притащили его в студию. Ксюша с удовольствием и радостью стала возиться с ним: отмыла, почистила ушки, напоила молоком и котёнок, которого они тут же окрестили Антохой, с блаженным урчанием развалился у неё на коленях. Но когда Климов захотел погладить малыша, тот, очевидно, решив, что его хозяйку хотят отнять, вдруг заявил свои права на девушку, лихо ударив Аркадия своей лапкой с острыми, как бритва, коготками по руке, оставив отметину на всю жизнь. Певец тогда возмутился: «Ах, ты, тварь неблагодарная!» С тех пор и тянулась их взаимная нелюбовь друг к другу, чисто мужская, как будто соперническая, которая выражалась в вечном желании Климова наподдать пинка под зад ненавистному коту, а тот, в свою очередь, никогда не оставлял без внимания его ноги, и кусал их с завидным постоянством.
И вот теперь шрам есть, а кота уже нет. Пятнадцать лет. Как один день. Аркадию вдруг стало жалко и себя:
«Господи, какой же я уже старый. И на хрена я Маринке сдался? Вон молодых сколько. Быстро забудет, замену найдёт».
- Хороший был кот, настоящий мужик. Гриша, мне очень жаль, поверь, - он придвинул к столу ещё один стул. – Наливай.
Давно уже Аркадий не пил водку стаканами не закусывая, а лишь запивая пивом. Захмелел быстро. От разборок со Славиком, возмущённым уходом Серёги, его отвлёк Алексей, который из соседнего номера услышал знакомые крики. Успел. На сей раз обошлось без мордобоя. Но для того, чтобы уложить разбушевавшегося Климова пришлось звать на помощь Ксюшу. Только она могла справиться с ним, когда он был в таком состоянии.
Девушке удалось уговорить его лечь, но с условием, что сама ляжет рядом. Как ни противен ей был запах перегара, она переступила через свою неприязнь и терпела, зная, что только так его можно усыпить. Климов попытался пристать к ней, но она не давала распускать ему руки, удерживая их и уговаривая его, как ребёнка. Аркадий затих и уснул. Ксюша по опыту знала, что нужно полежать ещё минут десять, чтобы сон стал крепким. Время шло. Она уже готова была потихоньку подняться, как вдруг он резко повернулся к ней во сне:
- Мариш… люблю тебя…люблю… я…, - его глаза были закрыты, он спал, но губы шептали слова, которые в трезвом состоянии он наверно никогда бы не решился произнести вслух. Его рука потянулась к девушке. Ксюша быстро и легко соскользнула с кровати, и, стоя рядом, смотрела, как рука её бывшего любовника нежно гладит простыню, а губы повторяют имя другой, которая неизвестно какими путями пробралась в его сердце.
Глава 26
Прошло две недели после истории с отъездом Сергея. Ребята уже перестали её обсуждать. Григорий, запоров пару концертов, наконец-то разобрался во всех тонкостях и познакомился с новыми песнями. Аркадий, отмаявшись похмельем, в очередной раз дал себе зарок, что кроме пары глотков коньяка в день – ни-ни. Жизнь потихоньку возвращалась в нормальное русло. Не возвращались только отношения Марины и Аркадия. Они по-прежнему с тоской смотрели в след друг другу, не решаясь сказать при встрече ничего кроме «привет» и «пока».
Если вначале Ксюша злилась на Маринку, практически ненавидела её, то теперь, когда каждый день она смотрела в её убитые глаза и слышала ночами всхлипы, которые не могла заглушить даже подушка, ей становилось жалко это глупое, но абсолютно бесхитростное и откровенное существо.
И когда, в очередной раз она застала напарницу в четыре часа дня, заплаканную в постели с наушниками, поняла, что больше не может этого вынести. Она присела на край кровати.
- Ты хоть пробовала с ним поговорить? – Маринка достала наушники и покачала головой из стороны в сторону. – Почему? Ты же любишь его.
Губы девушки опять задрожали, в глазах блеснули слёзы.
- О, Господи, только не реви, опять этот водопад! Я больше не могу на это смотреть! Любишь?
Маринка согласно кивнула.
- Тогда звони! Скажи, что хочешь поговорить.
Девушка отрицательно покачала головой:
- Не могу. Рука не поднимается. Да и не знаю, что говорить.
- Он ведь тоже мучается, ты что, не видишь?
- Там мучиться нечему, у него сердца нет.
- Не поняла. С чего ты взяла?
- Сергей сказал. Да и сама в Москве видела. И как он с женщинами, и с тобой… - Маринка осеклась. – Прости.
- А что - со мной? Наши с ним отношения – пройденный этап. Это было давно и неправда.
- Ага. Видела я ваш этап,- она снова заплакала.
- Ничего ты не понимаешь. Это уже не любовь. Наша любовь осталась в прошлом. Не слушай никого: и сердце у него есть, и любить он умеет. Поверь мне, я-то это знаю. Просто наверно не было за эти годы той, в которую бы влюбился по-настоящему. Вот только в тебя теперь, - Ксюша усмехнулась. – Если бы мне кто-нибудь раньше это сказал – в жизни бы не поверила, посмеялась бы.
Она рассматривала Марину, как будто видела впервые.
- А про нас с ним даже не думай. У нас давно отношений нет, просто секс, иногда, раз в год, когда оба на гастролях, без своих. Да что тебе объяснять?! Дура ты ещё малолетняя, не поймёшь ничего.
- Вот именно, дура. Только если бы я нужна ему была – он бы первый попробовал со мной поговорить.
- Кто? Климов? Первый? С тобой? Да ни за что! Ты его совсем не знаешь. Он же правильный, считает, что не имеет права тебе жизнь портить. Ты же ещё девочка.
- Девочка, девочка! Достали уже все! Я не ребёнок! – Марина просто кричала. Ксюша с удивлением смотрела на напарницу, такой её она ещё ни разу не видела. - Приеду в Москву, пойду к Сергею, он сказал, что любит. Если не захочет меня – пойду с первым, кто предложит, - она говорила это с такой горечью и злостью, что Ксюше стало не по себе. Это были не просто слова, они были выстраданы и продиктованы разбитым сердцем.
- Совсем сдурела, - теперь она смотрела на Марину другими глазами.
Ксюша зашла в ванну, открыла кран и достала мобильник:
– Лёша, спустись в бар, разговор есть.
Через десять минут они уже сидели за столиком.
- Мне нужна твоя помощь, - Ксюша прикурила от протянутой Лёшей зажигалки. – Надо Аркаше и Маринке встречу устроить, чтобы они поговорили. Не могу я смотреть, как оба мучаются.
Алексей удивлённо поднял глаза. Он вообще был ошарашен всей этой историей, когда увидел друга с малой. Эти отношения казались ему совершенно противоестественными. У него самого было три дочери, и младшей – как раз девятнадцать, как и Маринке. Но представить её с таким, как Климов, он не мог, и точно знал: случись такое – ему морду набьёт, а дочь дома под ключ.
- Я против, - отрезал Алексей. – Маринка ещё ребёнок. Нечего её Климу подсовывать. – Он смотрел на Ксюшу со злостью и непониманием.
- Послушай, - она говорила тихо и устало. - Они действительно любят друг друга. Странно, правда? Но это так. Мы же хорошо знаем Аркашу. Ну, посмотри, какой он ходит после этой истории, чернее тучи, злится, бесится, с Гришей напился. А поёт как? Да он просто отпевает эти концерты. Ты не слышишь? Да уже даже пресса погнала: «Климов болен», «Климов выдохся, как артист», «Климов устал». Да ни хрена он не устал, просто места себе не находит из-за неё. А на Маринку вообще страшно смотреть: она же ночами не спит, воет то в подушку, то в ванной закрывается. Не ест ничего. Вон, уже одни глаза остались.
- Ничего, это не смертельно. Перебесится, пройдёт, - Алексей был явно не согласен.
- Ты так думаешь?
- Думаю. Она ещё не соображает. Нечего девчонке жизнь ломать.
- Она сама её себе сломает, когда в Москву приедет. Знаешь, что она мне выдала? – Ксюша процитировала Маринкины слова.
Алексей взглянул на подругу с недоверием:
- Врёт, не сделает. Так, для красного словца ляпнула, - но особой уверенности в голосе уже было не слышно.
- Сделает. Ты бы послушал, как она это сказала.
- Не знаю, может, подождём? Само образуется?
- Ну, да. Конечно. Подождём? Чего ты ещё ждать собрался? Один кота замачивает до бессознательного состояния! Другая на луну ночами воет! А у нас – «Всё хорошо, прекрасная маркиза!» Докатились! - Ксюха поднялась, и опираясь на руки об стол уже практически кричала. - Тогда знаешь что, забирайте-ка её к себе, и слушайте ночные концерты сами! И ждите! Я уже и так две недели не сплю! Ещё месяц такой жизни я просто не выдержу, сама с ума сойду! Не хочешь помочь – так и скажи! Других попрошу! Вон, Славик поможет!
- Да не могу я сводником выступать! И вообще, ты же знаешь, у нас с ним давний уговор: со своими бабами он разбирается сам! Я в это не влажу! И даже слушать не хочу, тем более про Маринку! – Алексей тоже перешёл на повышенный тон.
- А кто тебя просит сводником быть?! И хватит из неё ребёнка делать! Она уже два года, как совершеннолетняя, и вольна сама своей жизнью распоряжаться, без ваших нравоучений! – Ксюша немного остыла, села и продолжила уже спокойнее. – Я же не прошу тебя её к нему в кровать тащить. Им просто поговорить надо.
- Да уж, поговорить. Знаю я Климовские разговоры, - Алексей усмехнулся и закурил.
Повисла пауза. Пару минут они, молча, курили.
- Поверь, я знаю, что делаю, - уже тихо сказала девушка. - Ты только Клима приведи, как будто случайно получилось.
Мужчина тяжело вздохнул:
- Ладно, рассказывай, что ты там придумала. Что от меня требуется?
Когда все детали были оговорены, Алексей вдруг устало усмехнулся:
- А мне всегда казалось, что ты Клима до сих пор любишь.
- Это тебе казалось. Я мужа люблю. А Климов – так, прошлое. Хорошее, светлое – но прошлое.
Глава 27
Когда Ксюша поднялась в номер, Марина продолжала лежать в кровати. Уткнувшись носом в стену и накрывшись одеялом с головой, слушала в телефоне какую-то тихую тоскливую музыку, которая очевидно соответствовала её теперешнему настроению.
- Марина! Хватит хандрить! Вставай! – Ксюша подошла к кровати и откинула одеяло. – Пошли в ресторан спустимся, посидим, выпьем, потанцуем. Я уже триста лет никуда не ходила. Ну, подъём!
- Не хочу, - Марина, не поворачивая головы, снова натянула одеяло.
Первая попытка оказалась неудачной. Поняв, что приказами от напарницы ничего не добьёшься, девушка сменила тон. Её голос зазвучал жалобно и просяще:
- Маринка, пожалуйста, составь мне компанию. - Ксюша трясла девушку за плечо. - Надоело мне торчать вечерами в номере. Я скоро свихнусь от скуки. Я не так часто тебя о чём-то прошу. Не хочешь танцевать – не надо. Просто посидишь со мной. Возьмём винца по бокальчику и поедим. Ну, пожа-а-а-луйста.
Волшебное слово всегда производило на Маринку нужное действие. Не умела она отказывать, если её о чём-то просили по-доброму. Вот и сейчас ещё немного полежав и дав себя по уговаривать, она, нехотя, села.
Ещё почти час Ксюше пришлось провозиться с девушкой, чтобы привести её в человеческий вид. И сейчас, потягивая вино в ожидании заказа, старшая подруга пыталась отвлечь её разговорами.
В это время Лёша подходил к номеру Климова.
- Заходи, - Аркадий был рад появлению друга. Ему и самому хотелось поговорить. Он знал, что Лёша даже если не одобрит, то уж точно выслушает и может быть поможет дельным советом. А ему хотелось излить кому-нибудь душу.
- Коньяком угостишь? – Алексей удобно устроился в мягком кресле.
Климов развёл руками, достал бутылку и налил другу и себе. Алексей вдохнул запах ароматного напитка и сделал глоток:
- Ммм, хороший коньячок. - Он решил не ходить кругами и сразу спросить о том, что его беспокоило:
- Аркаша, ты знаешь, я никогда не лез в твои личные дела. Но сейчас – другой случай. Скажи, тебе что, баб мало? Зачем тебе Мариша? Я понять не могу. Ты в паспорт свой давно заглядывал? Сам-то понимаешь, что ты делаешь?
Климов пожал плечами и закурил:
- Да ничего я уже не делаю, как видишь, - он улыбался, только глаза продолжали оставаться не радостными.
- Ну, сейчас-то – да. Но ты мне просто, по-мужски объясни, зачем девчонке голову задурил? Ей бы мужа нормального, чтоб семья, дети. Серёга за ней ухлёстывал – так оно понятно. Ты какого хрена влез?
Повисла долгая пауза. Аркадий прикурил вторую сигарету от первой.
- Знаешь, сколько раз я сам себе этот вопрос задавал? Не знаю, как на него ответить. - Он пожал плечами. – Как-то само получилось. Я, правда, не хотел.
Его слова звучали тихо, но убедительно. Алексей смотрел на друга и не узнавал. Куда подевались его властность и самоуверенность?
- Слышишь, Клим, ты что, и вправду влюбился? – лицо Алексея вытянулось. И хоть певец молчал – ответ читался в его опустошённом взгляде.
Лёшка запустил пятерню в волосы:
– Охренеть! Ты влюбился в эту девчонку. – Он буквально выдохнул эти слова, полные недоумения и скрытого внутреннего торжества.
Господи! После Ксюши ни одна женщина не могла подобрать ключик к Аркашиной душе. И тут вдруг на тебе! И кто? Девчонка! Непонятно кто и откуда! Да и не красавица, если сравнивать с обычными Климовскими пассиями.
Алексей готов был расхохотаться. Это казалось невероятным. Его друг, который так кичился своей властью над женщинами, сидел перед ним с опущенной головой.
- Вижу, тебе смешно? – в словах Аркадия чувствовалась горечь.
- Да нет, что ты! – Но сдержать улыбку Лёша не смог. – Просто это странно, ну не ожидал я от тебя. Да и было бы в кого – в Маринку! – Алексей не сдержался и рассмеялся в открытую. – Невероятно! И что, эта девочка отвергла самого Аркадия Климова?
Какие бы чувства к Маринке не испытывал сейчас певец, эти слова и тон, которым они были произнесены, задели его за живое:
- Ты не понимаешь. Да я давно мог бы затащить её в постель. Легко и без особых усилий.
- Так затащил ведь. Или что? Нет?
- Нет. Хотя, пожалуй, да, только ничего не было.
- Ха! Так вот в чём дело! Что, сорвалось? Не дала? Понимаю, откуда у любви ноги растут, - он снова рассмеялся.
- Да ничего ты не понимаешь! – Аркадий разозлился. – Просто трахнуть её – не проблема даже сейчас. Только не хочу просто так, от нечего делать. Я уже вышел из того возраста, чтобы рисовать звёздочки на фюзеляже за сбитый. Или ты думаешь, что у меня девочек не было? Мне не интересно просто поиметь её. Мне не нужно только её тело. Она не нужна мне по частям. Она нужна мне вся. Понимаешь? Вся! Я хочу и тело, и душу, с её искренностью, непосредственностью, с её детской наивностью, с её любовью, восхищением в глазах. Я сам хочу учить её всему и в любви, и в жизни, оберегать её, открывать ей новые возможности.
Он снова закурил.
- И всё могло быть так… До того, как этот щенок влез с его ревностью.
- Ну, так чего тянул, раз всё было так чудесно? – Взгляд друга был удивлённо-вопросительным. Он больше не смеялся.
- А у неё месячные были…. Вот как всё просто… А теперь я знаю, как оно могло и должно было быть, и по-другому мне не надо.
- Узнаю Климова. Ты всё о себе: я хочу, я не хочу. А о ней ты подумал? Или только о себе, как всегда.
- Да что ты из меня конченного делаешь! - возмутился певец. - Конечно, думал. Только и делаю, что думаю, уже мозги кипят. Вот ответь мне: ну, допустим, сложились у неё отношения с тем же Серёгой, поженились они, родила. Ты можешь дать гарантии, что она счастлива будет? Что у них всё будет хорошо, любовь там и всё такое? Что они не разведутся в первый год? А потом она останется одна с ребёнком, ну, и так далее, как часто бывает. Можешь?
- Нет, конечно. Никто таких гарантий не даст.
- Вот именно, нет. Никто не может сказать, что будет, и как лучше! Поэтому ей самой решать, что делать, и что она хочет.
- Ей. Но не тебе, - Алексей смотрел прямо в глаза другу.
- Так ведь она сама ко мне пришла! Сама в любви призналась! Помнишь приём у губернатора? Ну, она тогда ещё пела. Так после него она сама ко мне в три часа ночи заявилась, свет в окне увидела. Сказала, что любит и хочет быть со мной. Только я наверно не готов был тогда к такому повороту, да и пьяный уже был прилично. Не захотел девчонку вот так, тупо, по-пьяни. До номера её проводил – и всё! - он откинулся на спинку кресла. - И сейчас вот …жду. Пусть сама решает, что ей нужно. Захочет – придёт, я даже дёргаться не буду.
Алексей понимал, друг не врёт. Он уже был согласен с Ксюшей, им действительно нужно поговорить. Кажется, оба не могут разобраться, чего и как. Ему хотелось ещё много чего спросить у Клима, но в кармане завибрировал мобильник.
- Да.
Ксюша сказала, что они могут подходить. Он пробурчал в ответ что-то нечленораздельное, дабы не спалиться перед другом раньше времени, и, отключив телефон, предложил:
- Пошли в ресторан спустимся. Я что-то проголодался. Пойдём, поужинаем.
- Так зачем в ресторан? – удивился певец. – Сидеть там, как в обезьяннике, что бы в тебя пьяные пальцами тыкали? Давай в номер закажем. Ты что будешь?
- Да и чёрт с ними, не впервой. Надоело вечно в номерах торчать. Составь компанию. Представляю, как нас официанточки будут облизывать.
Климов понимающе посмотрел на товарища и ухмыльнулся:
- Так можно и сюда официанток заказать…, или медсестёр. И пусть облизывают…
- Слышишь? Ты пять минут назад мне о своей любви распинался, я чуть слезу не пустил.
- Это разные вещи. Одно другому не мешает.
- Ясно. Значит, жить будешь, от любви не умрёшь. Пошли, собирайся.
Певец пожал плечами:
- Ну, раз ты настаиваешь? Ладно. Только недолго.
- Давай-давай.
Глава 28
Стоило друзьям переступить порог заведения, как Алексей начал крутить головой, как будто кого-то высматривая. Однако Аркадий не успел удивиться, к ним с обаятельной улыбкой подошла администратор.
- Добрый вечер, очень рады вас видеть. Хотите поужинать? У нас есть свободные столики.
- Не нужно, - перебил её Лёша. – Я, кажется, наших девочек вижу. Клим, вон Ксюша с Маринкой. Пошли, - и, пытаясь сделать невинно-удивлённые глаза, шагнул по направлению к столику.
- Стой! – певец остановил его за руку.
- Что? Что-то не так? Пошли к девчонкам, - друг явно суетился. Ему показалось, что Аркадий хочет уйти.
Климов смотрел на него с многозначительной усмешкой и качал головой из стороны в сторону. Ему сразу стало всё понятно: и это появление друга у себя в номере, и их разговор за рюмочкой, и телефонный звонок, и резкий приступ голода у Лёши.
«А что, может быть это и к лучшему? Наверняка, Ксюхина идея, а она разбирается в женской психологии».
- Ладно, конспиратор, пошли, - он улыбнулся. От осознания того, что он сейчас будет сидеть с Маринкой, да ещё в компании друзей, которые заведут нейтральный разговор и сгладят неловкость, Климову стало легко и весело.
Ксюша сидела за столиком лицом к входу, и сразу заметила появление мужчин. Заминка Аркадия её не смутила. Она хорошо знала друга, и была уверенна, что он не уйдёт, и ещё будет им благодарен. Но вот как отреагирует Марина – предсказать было трудно.
А Мариша, сидящая спиной, не видела мужчин, и поперхнулась от неожиданности, когда услышала знакомые голоса, произносящие приветствия, и увидела перед собой Аркадия. Её щёки сразу запылали, перед глазами всё поплыло. Кровь начала пульсировать в голове, вызвав резкий приступ боли. Она хватала ртом воздух и даже не смогла поздороваться, просто кивнула в ответ на приветствие. Её взгляд сразу упёрся в тарелку, и в голове начала вертеться одна мысль: «Как быть? Уйти или остаться?» Однако время шло, и раз она не сделала этого сразу, уходить теперь было уже глупо.
Между тем, пока она приходила в себя, мужчины усаживались. Подойдя поприветствовать Ксюшу, Аркадий нагнулся, как будто хотел поцеловать в щёку, а сам тихо произнёс:
- Спасибо.
Взгляд, которым он сопроводил эти слова, ясно дал понять девушке, что их план раскрыт.
- Будешь должен, - ответ прозвучал также тихо и остался незамеченным Мариной, которая судорожно размышляла:
«Слава Богу, что Алексей напротив. Смотреть весь вечер на Аркадия было бы мучительно. Хорошо, что он будет просто рядом», - она даже не могла себе представить, что вся эта сцена была срежиссирована специально для неё.
Её состояние было так очевидно, что все, не сговариваясь, дружно делали вид, что не обращают на неё никакого внимания. Мужчины сделали заказ, и начали разговор о гастролях, который плавно перетёк в воспоминания о том, как было раньше. Ксюша активно их поддерживала, пожалуй, даже чересчур активно, вспоминая интересные случаи и смешные ситуации.
Время шло. Уже несколько раз поднимали рюмки и бокалы. Друзья вели лёгкую оживлённую беседу, и Марина, которая, в конце концов, немного успокоилась, начала прислушиваться к разговору, иногда поднимая взгляд от тарелки и проявляя своё участие коротким смешком или улыбкой. Второй бокал вина сделал своё дело, щёки её были румяными и глаза сияли.
В зале уже давно звучала музыка, и публика потянулась на танцпол.
- Ксюша, а пошли-ка мы потанцуем. Сто лет не танцевал, - Алексей посмотрел на девушку, которая за пару секунд до этого отвесила ему пинок ногой под столом и бросила на него выразительный взгляд.
- Ну, ты прямо мысли мои прочитал, - она обворожительно улыбнулась.
Аркадий только усмехнулся: «Вот артисты!» Только Марина ничего не замечала и до сих пор не чувствовала всей наигранности ситуации, наверно не только по своей наивности, а ещё и потому, что само такое близкое присутствие любимого человека напрочь лишало её способности думать и что-либо замечать.
Когда они остались за столом вдвоём, повисла неловкая тишина. Климов в упор посмотрел на неё. Сделать вид, что не замечаешь этот взгляд, было невозможно. Девушка подняла голову. Певец улыбнулся, протянул руку и кивнул в сторону танцпола. Так же, молча, они вышли на площадку. Одна рука мужчины обняла её за талию, слегка приблизив к себе, а другая сжала её ладонь, горячую, и сразу ставшую влажной от волнения. К ней моментально вернулись ощущения той близости, которая связывала их в течение нескольких дней, подаривших ей столько новизны и откровений, и оборвавшихся так резко и неожиданно.
Аркадий тоже переживал сейчас необъяснимую бурю в душе, такую, на которую уже и не надеялся в своей жизни. И сейчас он не хотел терять эти ощущения снова из-за глупых обстоятельств и недомолвок. Он понял вдруг, что будет ошибкой не попытаться вернуть эти отношения. Он крепче прижал к себе девушку, и когда её волосы коснулись его лица, чуть наклонившись, тихо произнёс:
- Я соскучился по тебе. - И после небольшой паузы спросил: - А ты?
От всех нахлынувших эмоций у Марины сдавило горло. Она поняла, что ответить не сможет, и поэтому только утвердительно покачала головой, не поднимая глаз, но чувствуя его взгляд сверху.
- Так я ведь рядом. Только руку протяни. Только скажи.
Он сам уже чувствовал, что теряет голову от аромата её волос, такого знакомого и желанного, от близости этих свежих губ и новых открытий. А ещё от радости, потому что точно понял - ничего не изменилось, и Марина продолжает его любить с той же страстью и трепетом. Опущенные вниз глаза, ладонь, которая по мимо воли хозяйки ответила на его пожатие, и дыхание, ставшее в один миг глубоким и напряжённым – они не врут. Она жаждет его любви и ласки!
«К чёрту принципы! Хватит уже ждать чего-то, мучить себя и её!» - он вдруг понял, что больше не остановится. Он хочет быть счастливым сам, и дарит это счастье ей, такой маленькой и нежной. Решение было принято, и оно придало новых сил и уверенности.
Они вернулись за стол, когда Алексей наполнял бокалы:
- Ну, чтобы все… - Лёша произнёс свой любимый тост. Марина уже готова была поднести бокал к губам, но вдруг рука Аркадия перехватила его в воздухе, и мягко, но уверенно опустила на стол. Девушка подняла удивлённый взгляд. А он только покачал головой из стороны в сторону, мол: «Не надо», и демонстративно отодвинул от себя свою рюмку. Марина моментально вспомнила, как он отказался от неё в первый раз, когда они много выпили, и сразу поняла его намерения. Внутри всё вновь всколыхнулось, заставив гореть лицо и опустить глаза.
- Пошли, поговорим. – Он, оказывается, уже нагнулся к ней, не обращая никакого внимания на друзей. – Здесь шумно, музыка. Пошли.
Они поднялись и направились к выходу.
Ксюша и Алексей смотрели в след удаляющейся парочке.
- Глядишь – и сработает твой план, - Лёша улыбнулся.
- Да пусть бы он уже её трахнул, и оба успокоились, - девушка цинично усмехнулась.
Алексей рассмеялся:
- А всё-таки он тебе не безразличен. Ладно, давай выпьем, - они чокнулись. Лёша одним глотком осушил рюмку. В отличие от Аркадия, сегодня он расслабился, не пропускал тосты, и был уже изрядно пьян. Его потянуло на откровения:
– Дура ты, Ксюха. Клим тебя так любил.
Девушка закурила от протянутой зажигалки. Ей трудно было сейчас разобраться в своих чувствах: с одной стороны – вроде бы она радовалась, что всё получилось так, как она хотела, а с другой – она ощущала какую-то горечь, как от большой потери. Однако нашла в себе мужество, чтобы признаться самой себе:
«Да я ведь просто завидую тому, как он её любит».
Странно, но от этого стало легче.
- Что толку мне было от его любви? Я два года по съёмным квартирам, почти бомжатникам, с алкашами да наркоманами, потому что нормальную квартиру за наши заработки было не снять. Жить всё время в долг, встречаться только в клубе на диванчике. Да он всё равно на мне бы никогда не женился, Настю свою не бросил бы. Он ведь даже не скрывал этого. Надоело мне всё тогда.
- Как «не бросил бы»? Что значит «не бросил»? Он же тогда уже ко мне перебрался, с вещами, и документы на развод собрал. Да. И это заплатил… ну, как его?
Девушка смотрела на него с недоумением, а он вспомнил:
- Ну, пошлину эту… за развод заплатил.
- Ты о чём сейчас? О ком говоришь? – Ксюша злилась на пьяного друга.
- Да о Климове, о ком же ещё, бл…! Ты говоришь, что он бы на тебе не женился! Так я и объясняю тебе, что он на развод уже документы собрал. И с Настей поговорил. Ты не помнишь? - он смотрел в сосредоточенные и удивлённые глаза девушки. – Ты что, не знала? Он что, так ничего тебе и не сказал? За столько лет? – казалось, Лёша даже протрезвел от этого открытия.
- Рассказывай, что там было, – голос Ксюши прозвучал глухо.
- Не, ну, он просил тогда меня ничего тебе не говорить, но чтобы за столько лет…? Да я был уверен, что ты знаешь. – Он поднял на неё глаза. – Помнишь, когда у нас все деньги украли, ну, подставу? Когда Аркаше какое-то корыто на кольцевой подставили. Мы тогда из машины вышли разбираться, а они втихаря барсетку его спёрли со всеми деньгами, что мы на новую аппаратуру собрали. Хорошо ещё, что тогда больше не долганули, а то б уже фиг поднялись. Да точно нас кто-то сдал, я даже знаю….
- Давай по делу, - перебила его Ксюша.
- Ну, так вот у него в барсетке и паспорт его был, и документы для развода. Мы собирались в тот день в суд заскочить, чтобы он заяву кинул, и на встречу с продавцами. А тут – фьють: ни денег, ни документов. Месяца два нужно было ждать, чтоб только новый паспорт сделать, а потом ещё два, чтоб развели. Так ты ж не дождалась, за Гришку выскочила. Деньги тебе его спокойно спать не давали. Тебе же нужно было всё и сразу.
- Он никогда не говорил мне, что собирается разводиться. Наоборот, всегда подчёркивал, что женат, и жену с детьми не оставит. Слышишь, а ты не врёшь? – она смотрела с сомнением.
- Тебе что, перекреститься? Мне он говорил, что больше так не может. Не может Насте в глаза смотреть, врать. Она и так всегда ему всё прощала, до тебя всякие интрижки, понимала, что он её никогда по-настоящему не любил. А с тобой когда закрутилось – почувствовала, что что-то не так. Он и решил, пусть лучше больно, но один раз, чем всё время терзать. И тебе не говорил, хотел просто, сюрпризом, придти и паспорт кинуть, что свободен. Хотя честно скажу, я его отговаривал. Ксюха, ты не обижайся. Ты, конечно, красавица, и всё такое, но жена из тебя никакая.
Но она уже не слышала последних слов. Она уже мысленно вернулась к событиям двенадцатилетней давности. Конечно, она помнила и кражу денег, и виноватые глаза Аркадия, когда он говорил про сумку. И вдруг ей стала понятна одна фраза, которую он тогда обронил, и смысл которой она не разобрала:
- Это нам с тобой проверка.
Почему? Какая проверка? Новая или старая аппаратура – ей по большому счёту тогда было всё равно. Так вот о чем, оказывается, шла речь! И эту проверку она не прошла.
- Это ж после тебя он таким стал, всех женщин возненавидел, всех суками считать начал. Это ж ты его таким сделала, - до неё снова начали доходить слова Алексея. – Ты ж предала его, два раза нож в сердце всадила. Первый – когда за Гришку замуж выскочила, а второй – когда на аборт пошла. Я бы на его месте точно тебе пинка под зад дал, да ещё б шлейф пустил, чтоб тебя никто на работу не взял. А он тебе всё простил. Себя винил, что не смог тогда тебе ничего предложить, не успел ничего для тебя сделать.
Девушка сидела с каменным лицом. Она не хотела ни о чём думать, понимая, что этим только снова разбередит душу и будет долго мучиться и терзаться, хотя исправить или изменить что-либо уже не возможно.
- Так, говоришь, ты сегодня одна ночуешь? – Алексей смотрел пьяным масляным взглядом. - Маринка точно у Клима останется. Ну, так может мне заглянуть, чтоб тебе не скучно одной было, м? - Ксюше было неприятно, но ругаться не хотелось. Она чувствовала своё превосходство и понимала, что в любой момент легко отщёлкнет его, как комара.
– А, ну да, ты же у нас недотрога. Только Гришке можно было… за большие деньги, - Алексей издевательски рассмеялся. - Ну, и как оно, с Гришкой? Нет, человек он, конечно, хороший, и как друг. Но в постели тебе с ним как было? Не противно? А?
Ксюша уже не слушала его рассуждения, она шла к выходу. Алексей налил себе ещё рюмку, выпил и начал искать глазами официантку.
Глава 29
Аркадий с Мариной вышли из ресторана. Мариша всё порывалась остановиться и начать разговор, но, оглянувшись, каждый раз они видели любопытные глаза: то посетителей ресторана, то администратора, то девушек с ресепшена. И в лифте, и в фойе этажа, как нарочно, находились постояльцы, и они вынужденно шли дальше, чтобы найти уединённое место для разговора. Так они оказались у номера Аркадия, и только его дверь скрыла их от посторонних глаз.
Ещё с порога ему захотелось обнять, прижать её к себе. Но, вместо этого, он лишь откинул непослушный локон с её лица и заглянул в глаза:
- Что ты хотела мне сказать, моя девочка?
И сам не дал ей ответить:
- Тссс, - его палец коснулся её губ. - Ты только скажи, ты ещё любишь меня? М?
- Люблю, - её губы дрожали и глаза наполнялись влагой.
- Правда? Сильно?
Он предчувствовал, каким будет ответ, и уже не дожидаясь его, гладил волосы и обнимал, прижимал к своей груди эту маленькую головку, которая всхлипывала и согласно кивала, подчиняя своей воле и своему желанию всё её существо.
- Девочка моя, я ведь тоже тебя люблю, - он осторожно вытер слезинку, покатившуюся по щеке. Всё. Всё, моя маленькая. Не плачь. Ты со мной – и у нас всё будет хорошо. Ты только люби меня, и верь мне.
Его объятия были крепкими, шёпот – страстным, а губы – горячими. Они обжигали и уносили в другой, пока ещё неизведанный мир, полный восторгов и счастья.
- Ты самая необыкновенная из всех, кого я встречал. Ты такая смешная, искренняя, трогательная. Ты мне всю душу перевернула. Я сделаю для тебя всё. Всё, что ты захочешь. Хочешь, я стану твоей золотой рыбкой? Буду тебя любить, баловать. Нам будет так хорошо вместе. Я буду рядом столько, сколько ты захочешь, сколько позволишь. Я тебя никогда не брошу, никогда не обижу.
Он говорил абсолютно искренне, даже сам до конца не понимая то, что говорит. Просто его губы переводили в слова всё, что он сейчас чувствовал, всё, что творилось в его душе.
Его слова долетали до неё, но их смысл терялся. Звуки его голоса превращались в огромную, тёплую, всеобъемлющую волну, которая окутывала с головы до пят, растворяя сознание, и давая возможность её телу впервые в жизни насытиться теми ощущениями, которые лишь иногда приходили во сне.
Мягкая, как облако, постель приняла их, моментально вернув им ощущения трёх дней, проведённых вместе. Его ласки, уже знакомые, и в тоже время какие-то совершенно иные, были наполнены новыми чувствами, откровенными и страстными, и её тело отзывалось на каждое прикосновение, на каждый поцелуй.
Но сегодня Аркадий не собирался останавливаться. Его руки и губы шли дальше, касаясь нежно и легко, уверенно прокладывая путь к желанной цели. Но стоило его губам лишь приблизиться, попытаться её коснуться, как природная застенчивость вмиг заставила девушку очнуться, начать с удивлением и внутренней дрожью осознавать происходящее.
Он тут же оставил завоёванный плацдарм, снова вернувшись к её губам, успокаивая, убеждая поцелуями и нежным шёпотом:
- Чего ты? Чего ты испугалась, моя маленькая? Ты же вся моя, такая вкусная, такая сладкая. Ты даже не представляешь, как я этого хочу. Пусти меня, просто расслабься. Нам с тобой будет так приятно. Тебе понравится, ты будешь наслаждаться. Доверься мне. Ты же любишь меня?
- Люблю. Я тебя очень люблю, - она доверилась, подчинившись словам, уверенным рукам и звуку любимого голоса, снова превращаясь в одно бездумное тело для наслаждений.
То, доводя почти до исступления, то сдерживая, он продолжал умело вести её к вершине, чтобы оттуда вместе рухнуть в бездну всепокоряющей страсти. Аркадий давно уже не испытывал такого счастья. Оно переполняло его, рвалось из груди наружу горячим шёпотом признаний, слов, которых он уже, казалось бы, и не помнил. И Маринка, как цветок поутру, раскрывалась под его умелыми ласками, уже страстно и безудержно желая пройти с ним, с тем, кого искренне любила, весь этот путь до конца, больше ни о чём не задумываясь.
Его губы уже знали её всю, когда он осторожно, пока лишь слегка вошёл в неё. Эти новые, необычные ощущения заставили её задохнуться, почти потерять сознание и выгнуться ему на встречу, забившись в сладких судорогах.
Сдерживаться больше не имело смысла. Но как только он попытался продвинуться дальше, её первый в жизни сладкий любовный стон вдруг оборвался, и сменился другим, удивлённым и болезненным. Девушка попыталась отодвинуться от него, вжаться в кровать.
- Куда? - он понял, что причинил ей боль, но останавливаться не собирался, уже не мог. Вся его мужская сущность требовала завершения.
Его руки легко скользнули по простыни и обхватили ладонями упругие ягодицы, не давая ей возможности увернуться, отстраниться от него. Он резким толчком преодолел преграду, которая столько лет хранила невинность своей хозяйки.
Её вскрик слился с его восторженным выдохом:
- Да. Моя. Моя девочка.
Но, когда он, казалось, улетел в иное измерение: страсти, любви, эйфории - в эту секунду резкая боль, как бритвой, полоснула по груди, заставив его сдержать очередной рвущийся из груди стон и быстро вернув его в реальность. Он застыл, боясь вздохнуть, шелохнуться и вызвать этим новый приступ. Боль не возвращалась, она постепенно отступала, давая возможность делать ему лёгкие неглубокие вздохи.
Он поднял глаза на Марину. Её лицо ещё горело от только что пережитого возбуждения, глаза были закрыты, она дышала глубоко и чуть прерывисто, и по её телу время от времени ещё пробегали лёгкие приятные судороги. Климов осторожно, превозмогая боль, лёг рядом на спину, положил её голову к себе на плечо и коснулся губами лба. Его ласки были уже другими: осторожными, успокаивающими, убаюкивающими.
Когда Марина окончательно пришла в себя, она подняла на него смущённый и даже чуть виноватый взгляд. Он улыбался:
- Ну, что, моя девочка? Обижаешься на меня? Я тебе больно сделал?
- Немного. Только в самом конце.
- Обещаю, что это было в последний раз. Теперь тебе будет только приятно.
- Ой, мама, – её глаза вдруг округлились. Она приподнялась на локтях: - Кажется, мне нужно в ванну.
- Подожди, лежи, - он осторожно нагнулся, всё ещё ощущая покалывания в груди, и поднял с пола свою рубашку.- Возьми. Не хочу, чтобы ты сейчас куда-нибудь уходила от меня.
- Как? – она смотрела на протянутую вещь с растерянностью и недоумением. Климов расхохотался:
- Бери быстрее. Выброшу потом.
Спокойные и умиротворённые, они лежали, обнявшись.
- Мне так хорошо ещё никогда не было. Честно. Я даже представить не могла…
- Тебе со мной всегда будет так хорошо.
- Я знаю. Это потому, что я люблю тебя. И мне всё равно, что будет потом. Я хочу быть счастливой сейчас. Помнишь, ты спросил меня, «За что ты меня любишь?» Я тогда ответила: «Не знаю». Сейчас я знаю, было много времени подумать. Мне всё в тебе нравится: как ты поёшь, общаешься, ведёшь себя. Мне нравится твоя улыбка, смех, юмор. Даже когда ты злишься! Ты такой сильный, и добрый. Когда ты рядом – мне легко и спокойно, и ничего не страшно. Это я поняла, когда ушла. Я как будто осиротела, осталась одна. Поэтому теперь я точно знаю, что люблю тебя. Раньше мне тоже часто нравились мальчики, иногда казалось, что очень. Но стоило только не увидеться с ними пару дней – и я просто про них забывала, и меня ничего не трогало. А с тобой – всё по-другому. Я понимаю, что не могу без тебя, мне плохо без тебя. Я хочу быть с тобой, и днём, и ночью. А дальше…? Как будет, так пусть будет, мне всё равно.
- Всё будет хорошо, - он лежал на спине и смотрел вверх, но его рука гладила то волосы, то руку, сжимала её, давая понять, что он рядом. - Ты моя, и я буду заботиться о тебе, помогать во всём. Э-э-э, да ты уже зеваешь? Спи, моя девочка.
Уже с закрытыми глазами она вдруг ответила:
- Уже не девочка. Так?
Это было произнесено так умиротворённо и радостно, что мужчина счастливо, но тихо засмеялся:
- Глупыш. Для меня ты всегда останешься девочкой, слышишь? Моей маленькой девочкой.
Аркадий проснулся, когда за окном было ещё темно. Он чувствовал себя свежим и отдохнувшим. Он обратил внимание на то, что сейчас они с Мариной лежали почти на самом краю кровати с её стороны, причём девушка отвернулась к нему спиной. А засыпали они, обнявшись, с другой стороны, это он точно помнил. Значит ночью Маринка «уползала» от него, а он наоборот тянулся к ней. Это открытие его рассмешило.
«Маленькая моя, одна привыкла спать. Я ей мешал», - подумал он с нежностью, вспоминая весь вчерашний вечер, и эту ночь, которая принесла ему столько новых эмоций и наслаждений.
Он выкурил сигарету, стоя у окна, улыбаясь своим мыслям и любуясь видами незнакомого просыпающегося города. Потом сходил в душ и, обернувшись полотенцем, зашёл в спальню, чтобы одеться.
Марина по прежнему спала на самом краю кровати, теперь уже стянув на себя почти всё одеяло. Взгляд Климова упал на простыню. Вновь всколыхнувшиеся воспоминания о проведённой ночи заставили учащённо забиться его пульс.
«Первый», - не без самодовольства подумал он, одёргивая край одеяла. Ему захотелось, чтобы и она проснулась сегодня с такой же радостью и улыбкой. Быстро натянув брюки и рубашку, прихватив ключ от номера, он спустился вниз на ресепшн.
Администратор, узнав певца, сразу заулыбалась:
- Доброе утро, могу я вам чем-нибудь помочь?
- Да, будьте добры…
И когда Марина, наконец, проснулась, первое, что предстало её взору – был букет из девятнадцати белых роз, с подрагивающими капельками влаги на лепестках и тончайшим ароматом. Цветы стояли в вазе на тумбочке около её кровати.
Услышав, что она проснулась, в комнату заглянул Климов. Заложив руки в карманы и опираясь на дверной косяк, он любовался девушкой, которая восторженно рассматривала розы.
- С добрым утром, соня!
Марина подняла на него счастливые глаза:
- Они такие красивые!
Аркадий подошёл к ней, обнял и поцеловал её, такую тёплую и ещё немного сонную:
- Ты намного красивее. Вставай, пошли завтракать.
Глава 30
Три последние гастрольные недели слились для них в один счастливый день. Марина с Аркадием почти не расставались. Зная её потрясающую способность спать до обеда, он с утра старался решать все возникающие вопросы и заниматься личными делами. А потом будил её: то нежно и ласково, то, вернувшись с мороза, с ледяными руками залезал к ней под одеяло, и она под его смешки с криком вскакивала с кровати, а то просто сгребал в охапку и тащил её, упирающуюся и визжащую, под душ, приговаривая шутливо строго:
-Пятнадцать минут тебе на всё. А то зайду и сам шею намылю.
Руководить и направлять – это у Климова было в крови. Он с лёгкостью взял на себя её бытовые проблемы, самостоятельно решая, куда и когда они едут, где обедают, подсказывая, что ей одеть и что взять с собой и превращая в реальность её желания, которые до этого были лишь мечтами. Впервые в жизни Марина поняла, что означает выражение «как за каменной стеной». Она отдала себя в его сильные надёжные руки, с радостью сбросив с плечь каждодневные заботы и безоговорочно доверяя его словам и поступкам, и тем самым став для него глотком свежего воздуха, новым смыслом теперешнего существования.
А дни летели. И они оба иногда задавали себе вопрос: «Что дальше?» Но оба не хотели пока об этом думать, отвечая самим себе: «Там видно будет…», «Завтра будет завтра», «Посмотрим…».
Вчера они отработали последний концерт и устроили прощальный банкет. Климов почти не пил. Он вдруг с удивлением подумал, что за эти три недели практически не прикасался к спиртному. А потом, ночью, любил её нежно и страстно, даже немного отчаянно, осознавая, что уже завтра всё изменится и их трёхнедельное единство сменят нечастые разовые встречи.
Сегодня они ожидали вылета. Рейс в очередной раз откладывали из-за плохой погоды. Марине надоело сидеть на месте, и она пошла бродить по аэропорту, рассматривая сувенирные павильончики и книжные лавки.
Аркадий злился. За столько лет он так и не привык к этим ожиданиям в аэропортах, они его до сих пор раздражали. Он сидел на кожаном диванчике, лениво перелистывая газету.
Направляясь к своим сумкам, откуда-то возвращалась Ксюша.
- Ксюха, ну, там что-нибудь слышно? Когда летим?
Девушка на ходу пожала плечами, но, взглянув на него, вдруг резко повернула в его сторону. Она подошла и села рядом, не дожидаясь приглашений.
- Успокойся, не нервничай. Скоро. Говорят, минут через сорок посадка. Вроде как снегопад ослабел, только полосу подготовят.
- Надоело всё, домой хочу. Старею наверно, устал. Прилетим – неделю отсыпаться буду.
- Ага, - девушка хохотнула. – Маринка даст тебе отоспаться.
- Ревнуешь? – Климов хитро прищурился.
- Вот ещё… Не льсти себе. У меня Вовка дома, заждался уже. Такими СМС-ками закидал… - она томно и страстно потянулась.
- Артистка, - расхохотался певец. – Знаю я этих качков, насмотрелся в залах. Всякую гадость жрут, бицепсы наращивают, а там, – он бросил вниз многозначительный взгляд, – пшик!
Он с издёвкой посмотрел на подругу, подмигнул и, наклонившись к её уху, тихо и многозначительно прошептал:
– Не справится – зови, помогу.
Аркадий ожидал взрыва и, посмеиваясь, чуть отодвинулся, приготовился перехватывать её руки. Но она вдруг став на удивление серьёзной, задала вопрос, которого он точно не ожидал:
- Клим, а ты, правда, хотел тогда с женой развестись?
У него удивлённо взлетели брови. Во-первых, Климом его мог называть только Лёша. Это была старая детская кличка, хоть и абсолютно безобидная, от фамилии, но почему-то вызывающая протест с его стороны, которая осталась в ходу только между ними, Климом и Лёхой, подчёркивая их давние дружеские отношения. Ксюша даже в лучшие времена такого себе не позволяла, зная, какой может быть его реакция. Но сейчас он не обиделся. Наоборот, это прозвучало так, как будто она перевела его из разряда бывших любовников в разряд старых друзей. Его скорее удивило второе: откуда знает про развод?
- Что, Лёшка раскололся? Небось, в ресторане тогда налакался. Я же когда-то просил его не говорить.
- Ну, почему сразу Лёшка…
- А потому, что больше никто не знал. Ну, разве что Настя… - он усмехнулся.
Они помолчали.
- А почему ты мне ничего не говорил? Если бы ты тогда сказал, хотя бы дал понять, что это возможно, всё могло бы быть по-другому.
- А ты мне? Почему ничего не сказала? – вопросом на вопрос ответил певец. – Что за Гришку собралась? И потом, что беременна? Тоже всё было бы по-другому.
- Дура была.
- Да нет, не дура. Просто мы оба слишком самовлюблёнными были. Боялись оказаться обманутыми. А чего боишься – то и получаешь. Наверно, не доверяли до конца друг другу, поэтому и не договаривали. Значит, не любили так, как должны были.
- Может быть ты и прав.
Повисло долгое молчание. Стараясь разрядить обстановку, сменить тему, Аркадий спросил игриво:
- Чего это вдруг тебя на воспоминания потянуло? М? Ксюха, хватит грустить! Ладно - я, уже старый. А ты ж у нас молодая и красивая. У тебя ещё всё впереди! Как там, в анекдоте? «Пять раз замуж выходила, и каждый раз удачно».
- Не хочу, – она не поддержала его шутливый тон. И, собравшись силами, выпалила то, что давно собиралась сказать и сделать. - Знаешь, я ухожу. Ищи мне замену.
- Не понял. Ты что, тоже меня бросаешь? Вы что, сговорились? Сначала Татьяна, теперь ты….
Она молчала.
- Ксюша, ты чего? Ну, понятно, сейчас ты просто устала, мы все устали. Так отдохнёте, я вас месяц дёргать не буду, обещаю. И что ты потом дома одна делать будешь, когда благоверный опять на сборы укатит? Ты подумай.
- Я подумала.
- А хочешь, я тебе зарплату подниму? А? Процентов на …
- Пятьдесят.
- Ну, зачем уж так сразу. На двадцать. Хорошо, уговорила. На двадцать пять. Идёт? М? Ксюха?
Девушка заулыбалась:
- Умеешь ты настроение поднять. Я подумаю.
- Думай. Думай, пока я не передумал.
Она хотела ещё что-то спросить, но он уже отвёл взгляд и смотрел в другую сторону. Там, по коридору с каким-то пакетом в руках в их сторону направлялась Маринка в расстегнутой новой песцовой курточке и высоких сапогах.
Аркадий поднялся ей навстречу и, забрав пакет из рук девушки, обнял и чмокнул её в макушку:
- Где ходила? Почему так долго?
Ксюша не стала слушать Маринкин рассказ. Она встала и пошла к дивану, туда, где ребята караулили её багаж. Витька со Славиком наконец-то нашли повод отомстить своей вечной обидчице за все её подколки, злые слова и розыгрыши. Перемигнувшись, они начали рассуждать вслух, стараясь задеть Ксюшино самолюбие:
- А Клим-то Маринку приодел.
- Точно. И шубка новая, и сапожки.
- Ну, прям красавица стала.
- Не то, что некоторые, в обносках.
Жертва прекрасно поняла намерения ребят.
«Не на ту нарвались», - подумала она про себя и лихо парировала:
- Так ему и надо, пусть нянчится. Маринка этого всё равно не оценит. Её гораздо больше интересует, сколько длиться беременность бегемотихи, чем то, что на ней надето.
Парни прыснули со смеху, будучи вынужденными, признать точность замечания своей противницы.
Глава 31
Они прилетели в Москву вечером. Андрей ещё гнал джип где-то по российским дорогам, и Аркадий взял в аэропорту такси. Всю дорогу до Маринкиного дома они молчали, только рука Климова поглаживала то её плечо, то волосы, то его губы тянулись к её виску. Взяв сумку с вещами, они поднялись по лестнице, и вошли в пустую квартиру. Лена с Олегом уже переехали в свой новый дом, продолжая содержать и оплачивать эту скромную двушку для Маринки. В холодильнике было полно еды, в квартире - чисто, Ленка постаралась. Но после вечной гостиничной сутолоки и компании ребят здесь было как-то пусто, холодно и одиноко.
Аркадию пора было ехать, но он стоял, оглядываясь вокруг: сложно было ему свою маленькую девочку, которой обещал поддержку и защиту, оставить вот так одну в неуютной чужой квартире. И Маринке сейчас было тяжело. К хорошему быстро привыкаешь, так и она уже привыкла к его опеке, и страшилась остаться одной. Но они оба понимали – иначе нельзя.
- Я пойду? – он смотрел на неё немного виновато. – А ты давай, поешь, сумку разбери.
- Да. Только я сначала в ванну.
- Давай, моя маленькая. Если что – звони. Я завтра к обеду тебе наберу. Отсыпайся.
И, обняв и поцеловав её на прощание, вышел.
На следующий день, с утра, хорошо выспавшись, Аркадий отправился в клуб, где договорился сегодня встретиться со своим директором. Семёныч правда немного припозднился, но, как всегда всё, что касалось финансов, у него было точно и аккуратно, и Климов быстро разобрался.
- Ну, что, по домам? - певец был рад, что это не заняло много времени.
- Нет. Аркаша, ещё одно дело есть, - Семёныч смотрел серьёзно.
На стол перед певцом его директор бросил пачку купюр, перетянутую резинкой. Климов вопросительно поднял глаза, ожидая объяснений. Семёныч не заставил себя просить дважды:
- Это расчёт Сергея.
- Ты что, до сих пор с ним не рассчитался? – взгляд Климова стал злым и по плечам начали перекатываться мускулы.
- Нет. Его карточка уже через день после отъезда была заблокирована. Я сразу не стал тебе говорить, думал, в Москву приеду, схожу, сам отнесу, чтоб тебя лишний раз…
- Ну, и чего не отнёс?
- Я вчера был у него, – глаза Семёныча бегали, стараясь не встретиться с прямым взглядом Аркадия. – Он выпивший был, злился, сказал, что ему не нужны твои вонючие деньги.
Певец хмыкнул:
- Что, так и сказал?
- Так и сказал, - утвердительно кивнул директор.
- Ладно, оставь. Сам разберусь.
- Послушай, может…
- Сказал же, я сам! – голос певца прозвучал резко.
- Как хочешь, - Семёныч пожал плечами и повернулся, чтобы уйти.
- Стой! Он там же живёт?
- Да.
Аркадий подошёл к окну и достал сигареты.
«Повезло мне всё-таки с Семёнычем. Прижимистый, конечно, зараза, но порядочный. Ни разу за десять лет не обманул! Ну, что ему сейчас мешало эту пачку себе в карман кинуть и мне ничего не сказать? И никто бы ничего не узнал», - думал он, выпуская в окно кольца дыма.
«А ты, щенок, характер свой, значит, показываешь?» - переключил он своё внимание.
Он вспомнил, как впервые увидел Сергея. Как-то раз, лет восемь назад, стоя на сцене в клубе во время репетиции он обратил внимание на то, что какой-то маленький худющий паренёк крутится около его звукооператора, Сергея Николаевича, и тот ему всё объясняет, показывает и указания раздаёт, а мальчишка с радостью носится: то колонки поправляет, то микрофоны перевешивает. На его вопрос: «Кто это?», Николаевич, которому было уже далеко за пятьдесят, вполне серьёзно заявил:
- Тёзка мой, тоже Сергеем зовут. Сосед мой по подъезду. Семья у него не ахти: отца нет, мать со своим сожителем бухают постоянно. А пацан неплохой, ни с какими компаниями не водится, ни пьёт, ни колется. Вот, предложил ему с собой походить, посмотреть. А знаешь – он моментально всё схватывает, и глаза у него горят, интересно ему всё. Можешь считать, что замену себе готовлю.
- Да ну, ты придумал! Ты что, уходить собрался? – глаза у Климова тогда удивлённо округлились.
- Ну, ещё не сейчас. Но ведь всему своё время. С сердцем у меня проблемы, ты же знаешь. Устаю сильно. Пора завязывать, о здоровье подумать. Всех денег, как говориться… Вот, может Серёгу тебе натаскаю.
Три года Сергей просидел рядом с пультом в роли мальчика на побегушках, постепенно набираясь опыта, читая много литературы по физике звука и осваивая новинки быстрее, чем его учитель. Сначала он только робко предлагал, а позже уже решительно ставил перед фактом необходимости приобретения очередного нового оборудования, требуя идти в ногу со временем. Семёныч просто убегал от него, когда видел под мышкой у парня новый каталог, а ребята валялись со смеху, слушая их диалоги. Семёныч хватался за сердце и с трагизмом Короля Лира вопрошал:
- Ну, зачем, зачем тебе этот новый усилитель?! Вон, их у тебя пять штук стоит, последний только три года назад купили!
- Ага! Конечно! «Зачем нам валенки зимой, мы же ещё тапочки не сносили?!» Так, что ли?!
Разнимал их всегда Аркадий, чаще всего становясь на сторону юноши и заставляя своего директора, как говорил Жванецкий, «изыскивать унутранные резервы».
И вот сейчас Сергея не хватало. Каким бы хорошим оператором ни был Григорий, эта замена была неравноценная и лишь временная. И тем горче Аркадию было осознавать – возвращение парня не возможно. Сергей настолько был увлечён своим делом: первым приходил, последним уходил, даже ночью изучая специализированные сайты - что времени на девчонок и личную жизнь совсем не оставалось. Маринка оказалась первой, в кого он по-настоящему влюбился, и Климову были понятны его переживания. Он не злился на него. Злость уже прошла, осталась в зале того далёкого сибирского города. Но он также понимал и другое – у парня пропало уважение к нему, к Аркадию Климову. Это случилось, и неважно, что стало причиной. А раз так – нормальной совместной работы не получится, нужно разбегаться. И сделать это ему хотелось по-человечески.
Примерно через час Аркадий уже звонил в дверь квартиры своего бывшего звукооператора. Ждать пришлось долго. Дверь открыла заспанная женщина в грязном халате с характерными признаками сильных возлияний на лице. Климов вспомнил, что ему рассказывали про семью парня. «Значит мать», - решил он, а вслух спросил:
- Сергей дома?
- Не знаю, вон его комната, - она махнула рукой в сторону закрытой двери и шаркающей походкой с безразличным видом поплелась по коридору.
Дверь была закрыта изнутри. Было видно, что ей немало досталось: несколько раз выбивали замки, срывали с петель, но она всё ещё продолжала служить своему хозяину, не пуская внутрь незваного гостя. Климов постучал.
- Кто? – раздался вопрос из-за двери. Певец молчал. Он понял, что если парень узнает его, то многострадальную дверь придётся снова выбивать, ибо уйти, не поговорив с Сергеем, он не сможет. Он ещё раз постучал.
- Да кто тут?! – дверь резко распахнулась. На секунду перед Аркадием промелькнуло знакомое лицо оператора, но парень сразу попытался захлопнуть дверь. Однако для Климова, который до сих пор сохранил свою реакцию и боксёрские навыки, периодически заглядывая в спортзал, это была плёвая задачка. Он предусмотрительно подставил ногу, нажал плечом на дверь, и без особых усилий оказался внутри комнаты.
- Привет, Сергей. Извини, что без приглашения. Поговорить надо, а то расстались как-то некрасиво, м? Не находишь? – произнося это, Аркадий осматривал комнату. Вид у неё был удручающий. Ему стало понятно, почему парень готов был сутками просиживать в клубе. Ясно, возвращаться в такое жилище после их комнаты отдыха точно не хотелось. С его языка сам по себе сорвался вопрос, который промелькнул в голове и о котором он сразу пожалел:
- Ты что, Маринку сюда бы привёл?
- Это не твоё дело.
- Прости. Я вообще-то не об этом хотел, я... – он не успел договорить. Парень изменился в лице, как будто ему стало плохо, и метнулся мимо него в коридор. Через минуту до слуха певца, который стоял в недоумении, долетели характерные звуки, парня тошнило. Разгадка стояла на столе: пустые бутылки из-под водки, жестяные банки от пива, грязная посуда и остатки закуси. Аркадий поморщился и стал осматривать комнату. Обои были старые, выцветшие и местами вытертые, но почти по всей комнате их прикрывали плакаты групп и исполнителей. Однако прямо по центру стены было два больших пустых прямоугольника, яркий цвет обоев которых говорил о том, что недавно тут также висели плакаты. Климов ухмыльнулся:
«Я, кажется, знаю, что тут висело. Наверняка мою физиономию сорвал. Интересно, что он сначала сделал: рожки пририсовал? Или глаза выколол?» - думал он с горькой усмешкой, ожидая возвращения парня.
Сергей вернулся минут через пять, сел на незастланный диван с грязным бельём и, обхватив голову руками, уставился глазами вниз.
- На! – Аркадий достал из внутреннего кармана пальто пачку банкнот и бросил деньги на стол. – Это твои, ты их за-ра-бо-тал! – он произнёс это чётко, по слогам. - Никогда не отказывайся от того, что принадлежит тебе по праву. А вот делать с ними можешь всё, что хочешь, хоть сжечь, если считаешь, что они воняют. Это твоё дело.
Сергей сидел, всё так же, не шелохнувшись. Певец ждал, что парень что-нибудь скажет, захочет выговориться или дать выход своей злости. Однако тот молчал. И только когда Аркадий, решив, что разговора не получится, сделал шаг к двери, вдруг поднял голову и спросил:
- Зачем ты с ней так? Ты же её не любишь, она тебе не нужна.
В его словах и голосе было столько горечи и тоски, что певец замер на полпути, и, резко повернувшись на каблуках, спросил:
- Почему ты так решил?
Парень пожал плечами:
- Я тебя знаю, насмотрелся за восемь лет. Только одно дело, когда ты так со всеми этими…, - он кивнул, - я даже восхищался тобой. Но ты же и с ней так поступишь. Растопчешь, ноги вытрешь и пойдёшь дальше. А что с ней будет – тебе же наплевать.
Климов вернулся, взял старый обшарпанный стул и сел напротив парня.
- Если тебе станет от этого легче, я тебе скажу: я люблю Марину. Я давно никого так не любил. В этом мы с тобой похожи. Разница лишь в том, что эта любовь у тебя первая, а у меня – возможно, уже последняя. Ты молод, и таких Марин у тебя будет ещё много, поверь. У тебя всё ещё впереди, - и немного помолчав и пожав плечами, тихо добавил: - в отличие от меня…
Он достал сигареты, взял одну и протянул пачку парню. Сергей отрицательно покачал головой. Пожав плечами, артист продолжил:
- Ты можешь думать обо мне, что хочешь, мне всё равно. Только знай, она сама меня выбрала. Не тебя. Это было её решение. Не знаю почему. Девушек вообще трудно понять, логика тут бессильна.
Он поднялся, собираясь уходить. Но вновь остановился, повернувшись к парню.
- Но если ты её и правда любишь, тогда подумай и о том, что я гораздо больше могу дать ей. Я могу сделать её жизнь лёгкой и приятной. Я могу пусть хоть на время, но отдалить тот момент, когда ей придётся повзрослеть, когда она столкнётся с проблемами. Со мной она сможет позволить себе ещё немного побыть ребёнком. Взрослой, прекрасной, любимой девушкой, но ребёнком, беззаботным и счастливым. Ты ей пока такого предложить не можешь. Но у тебя всё впереди, дерзай. Ты умный парень, хороший специалист. У тебя есть будущее, если ты его сам себе не испортишь. Мне жаль, что мы расстаёмся. Удачи. Уверен, у тебя всё будет хорошо.
Аркадий быстрыми лёгкими шагами вышел из комнаты. Спустившись по лестнице, сел в ожидавшее его такси и назвал адрес Маринки. Затем достал мобильник и набрал номер Семёныча. Когда в трубке раздался знакомый мужской голос, сказал:
- Я только что у Сергея был. Деньги-то отдал, только пропьёт ведь тупо со своими-то родственничками. Жалко парня, надо бы помочь. Ты поинтересуйся, пробей, кому толковый оператор тре... Что, уже узнавал? Ну, ты молодец. Это хороший вариант, я бы даже сказал, отличный. Только ты ж понимаешь, пусть они сами, как будто слухи дошли. А то ведь если узнает, что мы постарались – откажется, гордость свою будет демонстрировать. Ну, давай. Если надо будет – скажешь, я сам позвоню.
Аркадий улыбнулся, на душе стало легче. Хоть одна проблема как-то разрешилась.
Но впереди был ещё разговор с Мариной. Как она отнесётся к новости, которую он должен будет ей сообщить? Хотя он был уверен, что Марина его поймёт, должна понять.
Глава 32
Сегодня утром, когда он собирался, Настя достала из секретера большой конверт:
- Аркаша, у тебя День рождения скоро. Вот. Это подарок. Сначала хотела спросить, а потом подумала, пусть сюрпризом будет. Ты же давно хотел на море вырваться, отдохнуть. А там, мне сказали, сейчас жара, и дайвинг отличный, как ты хотел. И День рождения твой там отпразднуем.
И, видя, что муж молчит, рассматривая документы, добавила:
- Если не хочешь – можно отказаться.
Аркадий держал в руках тур на двоих на острова. Настя не забыла: когда он прилетал на Новый год и жаловался, что устал, они вместе планировали этот отдых после гастролей, хотели слетать куда-нибудь на недельку-другую. Всё было бы отлично, но ситуация изменилась:
«Марине как сказать? Обидится».
Но он понимал, что не может ответить «нет» жене, которая столько лет на многое закрывала глаза, занимаясь домом и детьми, никогда ничего не требуя.
- Зачем отказываться. Конечно, полетим. Когда? Через неделю? Отлично. Всё успею. Спасибо, сюрприз удался. – Он улыбнулся и чмокнул жену.
И вот теперь нужно было объяснить Маринке, что он улетает на две недели.
«Может и её куда-нибудь отправить на море?» - подумал он, но тут же ревниво отмёл эту мысль. – «Встретит там ещё кого-нибудь. Нет, уж. Лучше сам её летом свожу».
Разговор с Мариной прошёл даже проще, чем он предполагал. Она по привычке закусила губу и отвела взгляд. Но он уже знал: лучшее средство от этого – рассмешить её, что, в общем-то, было не трудно сделать. Он начал рассказывать, как ему не хочется лететь, изображая при этом в лицах стюардесс в самолёте и барменов в отелях, не говорящих по-русски, «гламурных кисо» и пузатых «руссо туристо» на пляже. Марина каталась от смеха. И когда она со стонами запросила пощады, говоря, что больше не может смеяться, он ласково посмотрел ей в глаза:
- Мариша, у нас ещё целая неделя впереди. Я тебе ещё надоем, сама захочешь от меня отдохнуть. Не веришь? Одевайся, поехали, программа на сегодня обширная.
Пришло время отъезда. Аркадий радовался скорым переменам. Он предвкушал спокойный отдых на красивых пляжах и массу новых впечатлений.
Однако уже впервые дни после прилёта его начало одолевать некое беспокойство. Всё вроде бы было чудесно: буйство ярких красок и на суше, и в море, красивые загорелые девушки в бикини, новизна окружающих видов и пейзажей – всё радовало глаз. Но он почему-то начинал ощущать приступы какой-то непонятной тоски и апатии. Он бессмысленно валялся в номере или на пляже, устремив взгляд в одну точку и будучи не в состоянии о чём либо думать. В довершении всего к концу первой недели у него начало болеть сердце. Оно ныло в груди тупо и давяще.
«Неужели акклиматизация такая? Но раньше такого не было. Старею. Нужно будет в Москве врачу показаться» - думал он, когда особенно прихватывало.
Даже свой День рождения, который Настя так мечтала превратить в праздник, прошёл как-то скомкано и нудно из-за его плохого настроения. А откуда ему было взяться? Уже с утра ему начали звонить и поздравлять друзья и знакомые, и каждый считал своим долгом расспросить, как его отдых. Его раздражала необходимость что-то рассказывать, повторяя одно и то же, и ещё стараться выглядеть при этом бодрым и счастливым. В конце концов, он просто отключил мобильник и забросил его в сумку, решив, что устал от всех.
От боли и апатии он нашёл средство - гостиничный бар, где зависал по целым дням, дегустируя весь его ассортимент, от местного самогона до редких коллекционных коньяков. Настя, которая всё ещё надеялась, что он отопьёт пару дней и успокоится, попыталась с ним поговорить, но увидев его пустые глаза, только махнула рукой и, выплакавшись в номере, решила не портить себе отдых. Она опять одна, уже по привычке, отправилась на пляж.
За день до возвращения Аркадий, собирая сумку, достал из неё позабытый мобильник. Включив, увидел штук тридцать непринятых, почти все они были датированы днём его рождения. Просматривая список входящих, он выхватил взглядом фамилию Ракитина.
«Маринка звонила».
Он понял, что очень хочет прямо сейчас услышать её голос, и набрал номер. После нескольких гудков, она ответила:
- Алло. Здравствуй.
- Привет. Как дела?
- Нормально. Я тебе звонила, хотела с Днём рождения поздравить, но ты был недоступен.
- Я только сегодня увидел. Что у тебя нового? Ты где сейчас?
- Я у Лены. Скучно одной стало, перебралась к ним. Я сплю, у нас вообще-то ночь.
- Да? Точно, я забыл. Я тебя разбудил? Прости.
- Нет, ничего. Я недавно легла. Как тебе отдыхается?
- А-а, так себе.
- Почему?
- Не знаю. Наверно, по тебе скучаю.
- Шутишь.
- Да нет, серьёзно.
Разговаривая с Маринкой, он вдруг отчётливо понял, что ему просто не хватает её присутствия рядом. Он почти физически ощутил, если бы она была здесь – он даже чувствовал бы себя иначе, здоровым и сильным, и всё было бы по-другому. Сейчас он представлял, как бы они вместе плавали в бассейне, ходили на катере на рифы, ныряли, валялись на пляже и просто бродили по острову. Короче, делали всё то, чего он так и не сделал за время своего отдыха.
- Ладно, Мариша, скоро увидимся. Спи, моя девочка. Спокойной ночи. – Нажимая на кнопку отбоя, он уже понимал, как долго будет тянуться для него завтрашний день.
Когда Климов появился в дверях клуба, все, кто были на сцене, разом подняли головы.
- О-о-о, наш папуас вернулся. – Алексей радостно шагнул на встречу. Друзья обнялись. - Чё-то ты не шибко загорел. Как отдохнул?
- Да ну его, лучше б не летал. Съездили б вместе куда-нибудь в Подмосковье на недельку, устроили б себе «шашлык-башлык-рыбалка» - и то лучше время провели бы. Приходите к нам с Валентиной вечерком. Посидим, накатим по рюмашке, я там чего-то экзотического привёз, ихнего разлива.
Аркадий разговаривал с другом, а сам то и дело украдкой бросал взгляды на ту, из-за которой даже в квартиру не зашёл после прилёта. Поставил чемоданы в коридоре, сказал Насте: «Разбирай» - и полетел вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Садясь в машину, скомандовал Андрею:
- В клуб, - он почему-то был точно уверен, чувствовал, что она там.
- А вы что тут все? Почему не отдыхаете?
- Да, Семёныч вчера позвонил, попросил подъехать всех, кто в городе, в бумагах каких-то расписаться. Проверка у него намечается. Вот, ждём. Его самого пока нет, - Славик прояснял ситуацию, пожимая певцу протянутую руку.
Обойдя с рукопожатиями всю мужскую часть, Аркадий, наконец, подошёл к Марине, которая стояла в глубине сцены. Отгородив её своей спиной от всепонимающих любопытных взглядов ребят, начавших многозначительно ухмыляться и перемигиваться, обнял её за плечи, зарылся лицом в густую копну волос и прошептал:
- Я за тобой. Поехали.
Климов легко спрыгнул со сцены и, подхватив Марину за талию, мягко опустил рядом.
- Всем пока и отдыхать. Недельки через полторы соберёмся.
Не желая опошлять свои чувства чрезмерной откровенностью, они направились к выходу просто держась за руки, но, не разжимая их ни на секунду, как будто боясь снова расстаться надолго. И только запрыгнув на заднее сиденье джипа, жадно потянулись друг к другу губами и всю дорогу до Маринкиного дома целовались, отрываясь лишь на минуты, чтобы сказать, как соскучились.
Глава 33
Аркадий курил на кухне, стоя у приоткрытого окна. Он глубоко затягивался сигаретным дымом, наслаждаясь состоянием счастья и умиротворения, и ощущая прилив новых сил. Климов любовался Маринкой, которая, сидя за столом и прихлёбывая чай, тарахтела без умолку, рассказывая все последние двухнедельные новости. Он не вслушивался в слова и не старался понять их смысл. Ему достаточно было слышать звук её голоса и ощущать её присутствие, понимать, что в любую секунду можно протянуть руку и прижать её к себе. Одним своим присутствием она как будто вливала в него свежую кровь, наполняя силой и энергией, пробуждая в нём, как в юности, новые желания и стремления.
Вдруг со стороны коридора донёсся звук открываемого замка, и следом за этим хлопнула входная дверь.
- Маринка, ты здесь? – голос Лены слышался со стороны комнаты. Шаги начали приближаться.
– О, здравствуйте, - Лена застыла на пороге кухни. Она с удивлением рассматривала картину: Климов с сигаретой в руке, на котором из одежды только брюки, и Маринка в полурасстёгнутой рубашке Аркадия с закатанными рукавами на голое тело.
Марина первой нарушила молчание:
- Ле-е-ен, я тебе потом всё объясню, - она смотрела на сестру виноватым и просящим взглядом.
- Ладно. Ой, - старшая сестра как будто спохватилась. – Ты не видела тут синюю папку, пластиковую, на кнопке. Там документы с работы. Срочно надо.
В это время вновь хлопнула входная дверь.
- Лена, ну, где ты там? Давай быстро, опаздываем. Ты в зале смотрела? - С этими словами у неё за спиной возник Олег, и тоже застыл, поражённый представшей картиной. – Та-а-ак.
- Олег, пошли, - Лена повернулась к мужу, в её голосе звучала жалобная просьба.
- Иди. Документы ищи, - он произнёс это резко и повелительно. Она, молча, пошла в комнату.
Олег злился и не скрывал этого, глядя на певца в упор. А Аркадий как будто этого не замечал, докуривая сигарету почти до фильтра и думая про себя:
«Собственно, удивляться нечему. Я бы, пожалуй, и сам так отреагировал, окажись на его месте. Хотя нет: для начала в морду бы зарядил, а потом уже разбираться начал».
Артист медленно, с напускным спокойствием, затушил сигарету в пепельнице и подошёл к Марине, которая продолжала сидеть, опустив голову. Он положил ей руки на плечи, нагнулся, не отводя взгляда от Олега, поцеловал в макушку и тихо произнёс:
- Иди, оденься.
Девушка встала, и, не поднимая глаз, вышла из кухни. Аркадий присел на край стола и сложил руки на груди, поигрывая мышцами сильных рук и плеч. Он смотрел в глаза Олегу прямо и с вызовом, как бы спрашивая:
«Ну? И что? Что ты мне скажешь? Тебе что-то не нравится?»
И ведь, правда, говорить было нечего.
У Олега зазвонил телефон. Он поднял трубку, и начал давать указания короткими резкими фразами. Впрочем, он мог спокойно оборвать разговор, но сам тянул время, пытаясь осмыслить ситуацию, чтобы не сделать неверный шаг.
- Ладно, ждите. Скоро приеду. – Он закончил разговор и взглянул в глаза певцу. - Я сейчас спешу. Работа. Но думаю, нам есть о чём поговорить?
Климов с ухмылкой развёл руки в сторону и пожал плечами:
- Да я всегда готов поговорить с хорошим человеком, - в его словах сквозило осознание своего превосходства. 1 : 0, счёт был в его пользу.
Когда сестра с мужем ушли, Аркадий вернулся в комнату. Марина быстро вытерла слёзы, и, стараясь улыбнуться, протянула ему рубашку. Он перехватил её руку и прижал девушку к себе:
- Ты чего? Не плачь, моя девочка. Всё нормально. Ты что, сестре не рассказывала?
Марина отрицательно покачала головой:
- Я только говорила, что люблю тебя.
- Я тоже люблю тебя. И никому не позволю тебя обижать, ни сестре, ни тем более её мужу - он заглянул в её глаза. - Всё. Поехали обедать.
В это время супруги возвращались на работу. В машине стояла угнетающая тишина. Лена почему-то чувствовала себя виноватой, и начала как будто оправдываясь:
- Поверь, я не знала. Она мне не рассказывала. Нет, я, конечно, чувствовала, что с ней что-то происходит, но она говорила, что просто влюблена в него, и что он её любит… - закончить фразу она не успела. Олег резко вдавил в пол педаль тормоза. Лену бросило вперёд, и, спружинив о ремень безопасности, откинуло обратно на сиденье.
- Олег, ты что! – вскрикнула она, испугавшись за будущего ребёнка.
- Любит, говоришь?! Да вы что, обе с ума сошли?! Да он ей в дедушки годится! И пол-Москвы перее…, а ты тут про любовь! – он с размаху ударил рукой по рулю и в ярости посмотрел на жену. Но увидев её испуганное удивлённое лицо с широко открытыми глазами и руки, сложенные на животе, тут же вспомнил, что она на седьмом месяце. Его как холодным душем окатило:
- Прости, прости меня, Леночка. Что-то я совсем голову потерял, - Олег пытался перехватить и удержать руку жены в своих ладонях, продолжая оправдываться. - Я не хотел тебя обидеть, не хотел напугать. Прости, это больше не повториться.
Однако, несмотря на все его старания вымолить прощение, она уже не могла сдерживаться и разрыдалась от страха и обиды на незаслуженные обвинения.
Весь оставшийся день Олег пытался забыться в работе. Но, даже окунувшись в неё с головой: отдавая распоряжения, договариваясь с поставщиками и выслушивая отчёты - никак не мог отделаться от сегодняшней утренней сцены. Он вдруг поймал себя на мысли, что рассматривает чертёж, а ничего не видит и не понимает.
«Так нельзя. С этим нужно как-то определиться».
Он нажал кнопку селектора:
- Татьяна, не соединяйте меня ни с кем. Меня нет ни для кого.
Он закурил, сел в кресло и сосредоточился, пытаясь разобраться в ситуации, разложив её по полочкам, как делал всегда, когда искал единственно верное решение.
«Итак, давай по порядку. Что же на самом деле происходит? Что мне не нравится в этой истории? То, что он старый для неё? Да. Но она ведь сама так захотела. Лена говорит, что влюбилась по-настоящему. То, что голову задурил наивной девчонке? Но ведь она совершеннолетняя, работает, она сама имеет право решать, с кем ей спать. То, что женатый? Поиграет с ней и бросит? Но это только мои предположения пока. Поживём - увидим. Да и изменить что-то, пожалуй, уже невозможно. Что ещё?»
Было что-то ещё. То, что он чувствовал, но в чём боялся открыто признаться даже саму себе. Это «что-то» касалось лично его роли во всей этой истории, мысль, которой он боялся и бессознательно отгонял от себя. Сейчас она зазвучала в голове явственным громким укором:
«Да хватит уже изворачиваться! Это я виноват, что так всё получилось. Я ведь с первых дней знал, что её нельзя отпускать на эти гастроли, что маленькая она для такой работы, глупая ещё. А Климовскими похождениями последние лет десять все газеты пестрили. Я ведь понимал всё, но отмахнулся тогда, подумал, пусть сами решают. Своих забот хватало, со своей бывшей разобраться не мог. А ведь знал, что за девчонок заступиться некому. Я тогда мог объяснить Ленке, должен был объяснить! Нужно было заставить её позвонить матери. Тогда нужно было Маринку отправлять домой продолжать учёбу. А что теперь уже, «после драки»…? Запрещать? Угрожать? А какой теперь в этом смысл?»
Олег поднялся и принялся расхаживать по кабинету, продолжая сосредоточенно обдумывать ситуацию.
«А ведь он понимает это. Смотрел как!» - ему вспомнился надменный Климовский взгляд, которым тот хлёстко, как плетью, перетянул по его самолюбию. – «Знает, что я ни сказать, ни сделать ему ничего не могу, не имею права, ни по юридическим законам, ни по моральным».
Олег чувствовал себя побеждённым, и сейчас это не давало ему покоя. Он с детства привык управлять ситуацией: был капитаном школьной команды по футболу, старостой группы в институте и на фирму отца когда-то пришёл не рядовым работягой, сразу сел в кресло зама по строительству, взяв на себя один из самых сложных участков – производство. Так же, как и Климов, он был лидером, и не мирился с проигрышами. Однако эта ситуация, похоже, готова была поставить его в тупик, заставить отступить.
«Придётся, видно, проглотить, оставить, как есть. А не то только Лену настрою против себя. Пусть теперь малая сама разгребает, чего натворила, раз себя взрослой считает. Ей уже двадцать скоро, через пару недель, кажется?»
У Олега вдруг загорелись глаза:
«Стоп! Вот оно, решение!» - чем больше он обдумывал свою новую идею, тем больше она ему нравилась. Он уже мысленно представлял выражение лица Климова, когда тот получит такое предложение. Ему очень хотелось поставить певца перед выбором, согнать эту самодовольную улыбку с его лица, заставить раскрыть свои подлинные чувства и намерения. – «Так говоришь, любишь? Посмотрим, какие песни ты теперь запоёшь, певец Аркадий Климов!»
И чтобы не откладывать это дело в долгий ящик, он набрал внутренний номер жены.
- Леночка, иди ко мне, дело есть. Мобильник захвати.
Муж объяснил ей в двух словах свой план, который она одобрила тем, что без лишних вопросов набрала номер Марины:
- Привет, сестрёнка. Ты с Аркадием? – и услышав утвердительный ответ, продолжила. – Дай-ка ему трубочку, пожалуйста, Олег хочет с ним поговорить.
После небольшой паузы в трубке раздался голос Климова:
- Слушаю.
- Что-то наша встреча сегодня не совсем приятной получилась. Надо бы исправить. Приходите к нам с Мариной завтра вечерком, часиков в семь. Посидим, поужинаем, познакомимся поближе, - голос мужчины звучал спокойно и вполне доброжелательно.
Климов, слушая Олега, пытался представить, в чём может быть подвох. Их утренняя стычка не оставляла сомнений, что тот ещё напомнит о себе. Аркадий только не ожидал, что это произойдёт так скоро.
«Может быть это к лучшему? Сразу разобраться – и забыть».
- Хорошо, мы приедем.
Глава 34
На следующий день, как и было договорено, в семь часов они были уже у дома сестры. Обмениваясь крепкими рукопожатиями, мужчины смотрели друг на друга внимательно и оценивающе, стараясь по только им понятным, едва уловимым взглядам, жестам, словам составить себе представление друг о друге. Несмотря на улыбки на лицах, глаза обоих оставались холодными.
Лена поставила подаренные цветы в вазу и пригласила всех за стол.
- Ну, что, за знакомство? С твоего начнём? – Олег открывал принесённый певцом коньяк.
Чего и следовало ожидать: после пары рюмок напряжение первых минут спало, и потекла нормальная мужская беседа, с расспросами и рассказами о работе, друзьях, спорте и политике. Однако даже эти, вполне нейтральные темы, выявляли различия пристрастий и интересов, воспитания, взглядов на жизнь и отношения к окружающему миру.
Олег, пожалуй, был гораздо эрудированнее и обладал неким внутренним лоском, приобретённым ещё в детстве. Однако он вовсе не пытался этим кичиться и общался деловито и естественно.
Аркадий был проще, но у него был цепкий ум и масса других врождённых положительных качеств: такт, артистизм, обаяние и прекрасное чувство юмора. Он легко обходил в беседе подводные камни и сглаживал острые углы непонимания, мягко и незаметно меняя тему в нужный момент. Он мог быть замечательным собеседником, если ему нравилась компания или он сам хотел кому-либо понравиться.
Спиртное и приятная беседа сделали своё дело. Когда, после очередной рюмки Олег предложил: «Пойдём, покурим», - из-за стола они вставали, испытывая обоюдную симпатию.
Они вышли на балкон и плотно прикрыли за собой дверь, чтобы ни мартовский холод, ни табачный дым не побеспокоили сестёр. Закуривая, обратили внимание на весёлую возню, которую устроили девчонки в их отсутствии. Рамы прилегали плотно, поэтому до них долетали лишь громкие выкрики, а всё остальное напоминало сцены из немого кино.
Лена начала собирать посуду, и, очевидно, попросила Маринку помочь. Та лишь отмахнулась. Обиженная Ленка запустила в сестру подушкой с дивана. Бросок оказался удачным, и Марина чуть не слетела со стула. Взвившись от возмущения и подскочив к старшей сестре, она прыгала вокруг хохочущей Лены, которая радостно прикрывалась своим интересным положением и продолжала задирать её словами, осознавая, что от малой, которая кричала: «Так не честно, не честно! Тебе теперь всё можно, а мне, значит - нет!» - ей ничего не грозит. Побарахтавшись ещё немного и насмеявшись вволю, они вдруг резко успокоились, и Ленка положила Маришину руку на свой круглый животик. Очевидно, малышу их возня пришлась не по нраву, и он начал толкаться.
Мужчины наблюдали, как, усевшись на диван, Маришка приложила ещё и ухо к животу сестры, как будто стараясь что-то услышать, а Лена перебирала её густые непослушные волосы, которые были один в один похожие на её собственные. Это выглядело так мило и трогательно, что мужики с улыбками переглянулись, как бы говоря друг другу: «Ну, вот, такие они у нас».
Ужин подходил к концу. Все пребывали в благодушном расположении. Олег и Аркадий сидели на диване практически в одинаковых позах, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Олег обдумывал, как начать разговор, ради которого он, собственно, и пригласил певца.
Его размышления прервала мелодия телефона. Марина принялась весело болтать с подругой. Она машинально взяла со стола хрупкий хрустальный бокал для шампанского на высокой ножке и стала, не глядя, крутить его между пальцами.
Олег тяжело вздохнул и, не поворачивая головы, утвердительно произнёс:
- Разобьёт.
Аркадий не шелохнулся, только покачал головой из стороны в сторону:
- Нет. Только уронит.
- Разобьё-ё-ёт. На сто баксов? – хозяин, не поворачиваясь, протянул руку ладонью вверх.
- Идёт, - ладонь певца легко ударила сверху, и оба мужчины продолжили внимательно и заинтересованно следить за рукой девушки, которая выделывала различные па в воздухе, заставляя бокал переворачиваться и перекатываться между пальцами. Лена, наблюдавшая за этой сценой, закрывала лицо, давясь от смеха, чтобы случайно не сорвать это внезапно заключённое пари.
Долго ждать не пришлось. Бокал, описав в воздухе дугу, с размаху шлёпнулся… на мягкий ковёр. Маринка моментально нагнулась, подняла его и, сделав невинное лицо, поставила на стол.
- Да! Умница, Маришка! – Климов рассмеялся. – Я же знаю свою девочку. Нашкодить мы, конечно, можем, но вот что бы испортить… Не-е-ет, это не про нас, – в его голосе слышалось торжество, когда он протягивал раскрытую ладонь Олегу.
Марина виновато протянула:
- А что такого? Я же не разбила.
- Да лучше б ты его разбила! – Олег с досадой доставал бумажник.
- А что, надо? На счастье? Так я могу…, - девушка уже занесла руку с бокалом.
- Нет! Поздно! Поставь. Одни убытки от тебя, - Олег пытался выглядеть сердитым, когда отдавал купюру, но улыбка всё же проскользнула по его губам. А Ленка уже просто хохотала во всю, громко и заливисто, откидываясь на мягкие подушки дивана.
- Аркадий, ну чего они все? Сначала Ленка подушкой. Потом Олег ругается. Да ну вас! Я обиделась. Меня никто не любит, я никому не нужна в этом злом мире, - Маринка, конечно, паясничала, но это выглядело так трогательно, так по-детски. Климов подался вперёд и протянул руку:
- Ты мне нужна. Иди ко мне, моя девочка. Иди, пожалею.
Она только этого и ждала. Мигом оказалась у него на коленях, уже абсолютно не стесняясь ни сестру, ни её мужа. Она прижалась к такому сильному, надёжному плечу, на которое уже привыкла полагаться, и прошептала абсолютно серьёзно и искренне:
- Я люблю тебя. Очень-очень.
А он, смеясь, обнимал её и гладил волосы своей широкой ладонью:
- Ты мой маленький шкодливый котёнок.
Было ощущение, что на какой-то миг время остановилось, и они оказались совершенно одни, и больше никого вокруг.
Лена с Олегом переглянулись.
- Ладно, Аркадий, пойдем, прогуляемся, я тебе район покажу, - Олег почувствовал, что о деле нужно говорить именно сейчас.
Мужчины неторопливо шли по уже проложенному тротуару, рассматривая дома по обе стороны дороги. Некоторые коттеджи были уже окончательно готовы, и в их окнах горел свет. Другие были в строительных лесах или в только начатом варианте. Были и совершенно пустые участки. Олег знал практически всех, кому принадлежали дома, называя фамилии владельцев, их должности и примерную стоимость недвижимости.
«Это, конечно, интересно. Но зачем он всё это мне рассказывает?» - думал Аркадий, рассматривая дома. – «Хотя да, жить в таком районе, в таком вот домике конечно здорово. Но Настю мою из городской квартиры калачом не выманишь, ни за что не согласится».
Он вспоминал, как несколько раз, когда у них начали появляться деньги, он предлагал ей построить свой дом, переехать за город. Но она отказывалась резко и категорично. Она придумывала различные отговорки: что его иногда месяцами нет дома, а жить неизвестно где одной с детьми, добираться в Москву неизвестно как, да и содержать, обслуживать дом одной ей будет не под силу. Никакие разумные доводы не могли убедить её в обратном. Эта черта всегда раздражала его в жене - боязнь всего нового, каких либо серьёзных перемен: «Пусть всё будет, как есть, не было бы хуже». Она согласилась только на просторную светлую квартиру в новостройке неподалёку от их дома, чтобы даже район не менять, ничем не сломать их сложившийся годами уклад жизни. Аркадий сдался, понимая, что сам проводит с семьёй совсем немного времени, и ощущение домашнего комфорта и защищённости для них важней. Но заглядывая в гости к друзьям, имеющим собственные коттеджи, всегда по-доброму им завидовал и не оставлял надежды когда-нибудь в будущем всё же заиметь собственный домик.
Обойдя райончик по кругу, Олег остановился перед очередным пустым участком.
- У этого пока нет владельца. А участок хороший, расположение удобное. И мой дом рядом, в трёх шагах. Вон он, - мужчина показал рукой. И вот теперь, повернувшись к певцу и глядя ему прямо в глаза, произнёс:
- Могу построить дом, и тебе за треть стоимости продать.
Брови Климова удивлённо взметнулись вверх. Он смотрел на собеседника, ожидая продолжения.
- Условие одно, - продолжил Олег, отвечая на немой вопрос певца. – Все документы и на дом, и на участок, должны быть оформлены на Марину.
Аркадий чуть удержался, чтобы не рассмеяться. Вот! Теперь стало ясно, что скрывалось за этим сегодняшним приглашением на дружеский ужин. Он отлично помнил взгляд Олега тогда, на кухне. Взгляд, полный презрения и брезгливости. А сегодня почему-то тот общался с ним так мило и просто. Ясно, проверка на мужскую пригодность. И если тогда хозяином положения был Аркадий, то сейчас позиция Олега была заведомо более выигрышной.
- А почему именно треть? Не половину? – он улыбался, глядя в глаза мужчине. Но тот не поддался на его актёрство, и продолжал оставаться спокойным. Аркадий достал сигареты, и, закурив, спросил уже вполне серьёзно: – И в чём твой интерес? Прости, я тоже деловой человек, и знаю, в бизнесе без выгоды никто и шагу не ступит.
- С тебя – участок и материалы по себестоимости. Всю проектную документацию и все согласования Лена сама сделает для сестры. А строительные работы – за счёт моей фирмы, за мой счёт. Ну, а отделку, обстановку – сама Марина потихоньку. Захочешь – поможешь. А выгода? - он пожал плечами. - Я жену свою люблю и хочу видеть её счастливой. А они с Маринкой – сам видел, сёстры, одним словом. Будут рядом жить, ходить друг к другу, помогать. Может, детей растить вместе. Моя счастливая семейная жизнь – вот моя выгода.
Снова повисло молчание. Аркадий размышлял.
«В принципе, всё действительно логично. Олег прав, девчонки счастливы будут. Здорово было бы им вот так, рядом жить. Деньги, конечно, не маленькие, но вполне реальные. Неприятно только, что это вот так преподнесено, вроде бы как развод. Типа, попользовался девочкой – плати?» - он ухмыльнулся и бросил беглый взгляд на собеседника. Выражение лица Олега не оставляло сомнений, что его действительно сейчас проверяют «на вшивость».
«А чего я, собственно…? Уж лучше здесь с Мариной встречаться, в её доме, чем на какой-нибудь съёмной чужой квартире. Камин обязательно настоящий, с огнём. И сауну, небольшую, но свою», - он уже представлял, как будет приезжать сюда к своей малышке, и как летом будет валяться в гамаке в тени деревьев, наслаждаясь тишиной и покоем.
«И не поедет она ни в какую Францию», - в его памяти всплыло, как всего пару дней назад он мучился без неё на островах. – «Со мной останется».
Пауза затягивалась, и вопрос Олега прозвучал насмешливо и пренебрежительно:
- Я так понимаю, тебе подумать надо?
Его самолюбие было уже удовлетворено. Он видел удивление и растерянность в глазах Климова, заставил его сменить тон и почувствовал себя хозяином положения, диктующим условия. При любом ответе певца он теперь выходил победителем из этой ситуации:
«Согласится – пусть платит, не согласится – пусть хотя бы почувствует себя козлом, ему полезно будет», - эти мысли читались в его взгляде.
- Да нет, зачем же. От такого предложения грех отказываться, - певец широко улыбнулся.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги