Душа неприкаянная

2. Работа для души

Машинально поправив на плече лямку автомата, широкоплечий инкассатор выбрался из кабины. И с кислым нетерпеливым лицом уставился на второго участника новоиспеченного ДТП. Относительно новую «ладу» серебристой окраски.

«Вот у кого-то деньги лишние появились», — подумал инкассатор с брезгливым злорадством. Виновность в происшествии именно водителя «лады» не вызывала сомнений. Как будто нарочно этот чудак на букву «м»… а может, очередная дура вылетела наперерез бронированному грузовику. Презрев, помимо прочего, сигнал светофора.

Стекла у «лады» были тонированы до полной непроницаемости. Заглядывать в такие было все равно что смотреться в зеркало. И именно в силу этого обстоятельства инкассатор не знал кое-чего важного. Конкретно — что салон серебристого драндулета был совершенно пуст. За рулем никто не сидел. Ни подгулявший мужик, ни парень, коему от гормонов мозг свело, ни его сверстница с купленными правами.

И уж тем более не находилось внутри ни одного пассажира.

Заметить эту странность могли разве что из других машин, проезжавших мимо. И то, лишь когда дверца сбоку от водительского сиденья отворилась. Но инкассатор такой возможности был лишен. Потому что как вперился в лобовое стекло, так и не отрывал от него хмурого взгляда.

Ему и в голову не пришло, что злополучная «лада» ехала порожней. Подобное просто не вписывалось в картину мира инкассатора. И не его одного, к сожалению. Не стала бы лишней и простая подозрительность. Например, когда дверца «лады» все-таки отворилась… время шло, а наружу так никто и не вышел.

Достойна была подозрений и еще одна машина. Что после остановки инкассаторского грузовика предпочла не объезжать место происшествия. А зачем-то припарковалась позади него. И терпеливо стояла, словно ожидая чего-то.

Но раздражение от непредвиденной задержки помимо прочего еще и притупило бдительность инкассатора. Подлил масла в огонь и его напарник. Тот, что сидел за рулем.

— Ну чего еще там? — подал он голос, высунув голову из кабины.

— Да хрен его знает, — отозвался первый из инкассаторов, — эй, чепушила, ты долго там? Ты зае…

С последними словами он обращался уже к невидимому водителю «лады». Выкрикивая их грубо, резко. Но речь инкассатора так и оборвалась на полуслове… в момент, когда табельный автомат внезапно потяжелел. А затем его лямка самопроизвольно соскользнула с плеча.

Незадачливый автоматчик только и успел, что ухватиться за нее рукой. А из пристроившейся в кильватер машины уже вылезло четыре человека. В масках. И с пистолетами наготове.

Разделившись на пары, они с боков обступили инкассаторский броневик. Двое нацелили пистолеты внутрь кабины — на водителя. Еще двое почти вплотную подошли к его напарнику, продолжавшему бороться с табельным автоматом.

— Руку убери, — велел ему один из людей в масках. Голосом предельно спокойным, тихим, вежливым даже. Инкассатор, вполне ожидаемо, подчинился.

А вот напарник его оказался то ли шибко храбрым, то ли недостаточно благоразумным. Изловчившись, он смог заехать в лицо ближайшего из грабителей ногой. Тяжелым ботинком с рифленой подошвой. А когда грабитель резко отпрянул — быстрым выверенным движением извлек из кобуры пистолет. И направил на его подельника.

Левую руку инкассатор использовал для того чтобы повернуть ключ зажигания. Рассчитывая уйти-таки с места подстроенной аварии. Не без оснований рассчитывая. Ведь на памяти этого инкассатора подобные происшествия уже случались. И наверняка отчаянная попытка могла увенчаться успехом… кабы не одно «но».

Автомат первого из инкассаторов почему-то не стал покорно лежать на асфальте. Неведомая сила подняла оружие в воздух… ненамного, едва на метр. А затем звук заводящегося мотора был заглушен грохотом очереди.

Серьезного вреда пуленепробиваемой инкассаторской машине эта стрельба, конечно, не причинила. Тем более что даже прицельной она не была. Пули прошли абы как, заставив понервничать в том числе и четверку грабителей. А одного так и вовсе присесть, обхватив голову руками.

И все-таки люди в масках не пострадали. Зато было сделано главное: инкассатор-водитель отвлекся на стрельбу, потеряв драгоценные секунды. Его противники успели прийти в себя и, снова боеготовые, стояли, целясь внутрь кабины. Стрелять, правда, пока не спешили. Так что решать исход операции пришлось не им.

Инкассатор успел спохватиться, что не заблокировал дверцу с другой стороны кабины. Потому что дверца эта вдруг сама собой открылась… и обретший самостоятельность автомат влетел внутрь.

И добро бы он прибыл на подмогу инкассатору-водителю. Так нет же: вместо этого приклад автомата на ходу врезался тому в лоб. Лишив водителя и сознания, и надежд на сохранение груза.

— Тупенько как-то, — прокомментировал один из людей в масках, не скрывая вздоха облегчения. И опустил пистолет.

— Зато действенно, — парировал его подельник.

Вскоре после ограбления одну из участвовавших в нем машин нашли. Конкретно, серебристую «ладу». Что оказалась во-первых брошенной — в самом обычном дворе одного из спальных районов. Ну а во-вторых больше суток «лада» числилась в угоне. Увы и ах!

Если верить ее владельцу, он и сам был не без греха. Приехав домой за полночь да еще навеселе, он, вдобавок, не направился сразу к родному подъезду. А вместо этого, вытащив свое пошатывающееся тело наружу, какое-то время постоял, наслаждаясь свежим воздухом. Да ночным двором полюбовался, задумавшись о чем-то своем.

Тем временем машина оставалась открытой. На ее дверцу, собственно, хозяин и облокотился. Еще он не удосужился выключить магнитолу, хотя магнитола-то как раз к делу относилась в последнюю очередь. А потом вдруг что-то ударило владельца «лады». Что-то невидимое, если верить его словам. И прямо по тяжелой нетрезвой голове.

Сколько после этого бедолага провел в отключенном состоянии — не мог сказать и он сам. «Не засекал, извините…» Но так или иначе, а очнувшись, владелец «лады» не обнаружил поблизости ни машины, ни даже ключей от нее. Хотя последние-то он отчетливо помнил, что успел вытащить и положить в карман.

Неведомые угонщики сработали чисто, если не сказать виртуозно. И наверняка.

Истории этой следствие могло бы поверить. А у самого хозяина «лады» даже появлялся повод для радости. Коль пропавшее авто наконец нашлось, да еще с ключами. Но все упиралось в тот досадный факт, что чьих-либо чужих отпечатков пальцев в машине не обнаружилось. Сам владелец серебристой «лады» да его сын ездивший по доверенности составляли полный список людей, что когда-либо садились за ее руль. Больше ни одна живая душа даже к ключам от угнанного автомобиля не прикасалась.

В свете всего этого владелец «лады» из потерпевших переходил в категорию подозреваемых. Как и его сын. С арестом их замешкались лишь потому, что ни того ни другого инкассаторы не опознали. Даже по голосам… каковые, впрочем, маски могли исказить.

Не прошло и недели, как еще одно ограбление всколыхнуло город. На сей раз целью был выбран филиал одного из банков областного значения. Куда буквально за полчаса прибыла крупная сумма наличными.

Сперва единственный охранник, находившийся в помещении, оказался внезапно обезоружен. Причем тем же способом, что был выведен из игры один из незадачливых инкассаторов. Затем оказалось, что в охранно-оповестительной системе возникли непредвиденные неполадки. Так что тревожная кнопка не сработала. И на подмогу одинокому стражу ни ОМОН не выехал, ни собственные же коллеги из ЧОПа.

Соответственно, в момент появления людей в масках и охраннику, и сотрудникам банка только и осталось, что поднять кверху руки. А затем полежать, уткнувшись лицом в пол. В ожидании, покуда заветная наличность перекочует из кассы в неизвестном направлении.

Именно в неизвестном. Потому как напасть на след полицейским ищейкам не представлялось возможным. Собственно, следа просто не существовало. Ни улик, ни свидетелей. Стрелочники одни. Вроде фирмы, что поставила ту отказавшую систему оповещения.

И что в раскрытии обоих ограблений были заинтересованы высокопоставленные лица, помогло не слишком. Говорили, что сам губернатор числился акционером одного из пострадавших банков. И что он лично вызывал на ковер начальника УВД… но тот лишь бессильно разводил руками. Оно и понятно: в правоохранительных органах волшебником никто не работал. Даже должности такой в штатном расписании не имелось.

А цепочка загадочных ограблений не прерывалась. В течение месяца налетам подверглись еще несколько банковских филиалов, пара ювелирных магазинов и одна инкассаторская машина. Сценарий везде был прежний. Меры безопасности, будь то оружие или автоматика, попросту не срабатывали. И никаких следов.

Неведомые грабители будто издевались над бессилием властей.

Излишне говорить, что для кое-кого этот месяц мог по праву называться золотым. Конкретно — для Алика Бурого, убедившегося, сколь полезна бывает подмога из потустороннего мира, когда идешь на дело. Все, что было вложено в Аль-Хашима и его лабораторию, успело окупиться дважды. «Нет, все-таки он волшебник», — с восхищением думал Бурый, имея в виду старого алхимика.

Но любой праздник имеет свойство заканчиваться. И в данном случае черту под ним подвело приглашение. В ресторан. Что не могло порадовать Бурого сразу по двум причинам.

Во-первых, рестораны он не любил. Кафе или хотя бы бар — это куда ни шло. Но скорее уж Алексей Федорович предпочел бы провести свободный вечер в спортзале. Ибо в свои сорок с небольшим лет старался держать себя в форме. Да и деньги привык считать. Тогда как заведения с красивыми названиями, острыми блюдами, выпивкой «для аппетита» и высокими ценами не способствовали ни тому ни другому.

Во-вторых, встреча, на которую пригласили Алика Бурого, не обещала быть приятной. Дружеской — уж тем более. Профессия не та, чтоб дружбе способствовать.

В отличие от Бурого, визави его в ресторанах, похоже, числился завсегдатаем. Да и дома вряд ли изнурял себя диетами. Обладатель звучного погоняла «Жорж», он и внешность имел заметную. В смысле, внушительную. В молодости он занимался тяжелой атлетикой и даже успел поучаствовать в каких-то соревнованиях. Славы, правда, не снискал. Унаследовав от тех времен разве что широченные плечи да бычью шею.

Спортивная карьера Жоржа окончилась почти одновременно с советской эпохой. Ну, может быть, чуть пораньше. Новые времена принесли ему необъятных размеров живот и обвисшие, как у бульдога, щеки. А заодно деньги и какую ни на есть славу. Правда, лишь в узких кругах, в каковые был вхож и Алик Бурый.

— Эй, Леха, мой тебе респект! — скрипучим сдавленным голосом выкрикнул Жорж. Выкрикнул сразу, едва второй участник встречи приблизился к столику. А к трапезе приступил, и вовсе не дожидаясь прибытия Бурого. Тарелка с изрядно разворошенным содержимым живо о том свидетельствовала.

Бурый поморщился, но промолчал. Паспортное имя свое он не очень-то любил. А тем более когда употребляли его столь фамильярно. Но к несчастью, Жорж был из тех людей, с кем приходилось считаться. Хоть с их манерою говорить — хоть с любимыми местами для встречи.

Считаться… и как можно меньше спорить.

— Слышал, ты поднялся неслабо, — продолжал Жорж.

А вот на этом месте Алик Бурый уже встревожился. Не понаслышке зная: за комплиментом твоему успеху неизбежно следует предложение поделиться. Выраженное более или менее явно и с разной степенью вежливости. В случае с Жоржем таковая могла варьироваться в очень широком диапазоне. Вместе с его настроением.

И тем не менее, самообладания терять не следовало.

— Удача — госпожа капризная, — небрежно бросил Бурый, усевшись за стол и откинувшись на спинку кресла, — сегодня к тебе повернется. А завтра к кому другому.

— Лех, да не гони! — с обидой воскликнул Жорж, — я ж тебя знаю, ты ж пацан толковый. Сроду на фарт не полагался. Все ведь привык умом решать. Не по семь — по семьдесят раз отмерял!

Отмазка не сработала. И, почувствовав себя припертым к стене, Алик Бурый тщетно пробовал измыслить другую. Тогда как собеседник его уже переходил к сути.

— Слышал я, — Жорж поддел вилкой содержимое тарелки, отправил в рот и прожевал, — м-м-м… да… слышал, ты себе привидение ручное завел. Что оно за тебя грязную работу делает… и за пацанов твоих. Что вам остается только сливки снять.

— Привидение? Какое на хрен привидение? — не сильный в отмазках, недовольство пополам с удивлением Бурый изобразил вполне искренне, — ах да! Не ведись на это. Я такую инфу для прикола мусорам слил. Один хрен, не поверят.

— Да я б тоже не поверил… м-м-м, — не отрываясь от блюда, парировал Жорж, — ты тоже заказывай, Лех. Не стесняйся. Так о чем я? Ах, да! Говорю, тоже бы не повелся на эту пургу. Но просто больше и не знаю, чего думать. Ну не может так подфартить, по себе знаю. Да опять же про Хоттабыча твоего наслышан. Который в подвале чего-то мутит. Кстати, а откуда он вылез-то… м-м-м, вообще?

На последний вопрос Алик Бурый только плечами пожал. Ибо вправду не знал о происхождении Аль-Хашима. А в угадайки играть да гипотезы измышлять не любил и не умел.

— Так что не надо, Лексей Федорыч, тут за-ли-вать! — Жорж глотком осушил бокал, после чего голос его зазвучал одновременно угрожающе и торжествующе, — не надо! А лучше просьбу мою выполни… м-м-м… уважь. По старой дружбе. Лады?

«Ну, началось!» — с обреченностью подумал Бурый. А вслух поинтересовался, предельно вежливо и осторожно:

— Зависит от того, что эта за просьба. Постараюсь сделать, что смогу.

— Ну, слушай, — Жорж перешел на шепот.

Внушительная его физиономия при этом склонилась над столом. Выглядело это так, будто кожа с головы вот-вот должна была стечь на скатерть.

— …в общем, дело такое. Хочу я, дружище, чтоб твое… это… привидение и на меня малость попахало. Недолго, пару недель. Устроишь? Просто бабло не тебе одному нужно, согласен со мной?

— Не думаю, что это возможно, — осторожно вымолвил Бурый, машинально отодвигаясь и от стола, и от собеседника.

— А ты подумай, Лех, — продолжал нажимать Жорж, — подумай. Вот покушай… выпей — может, че и надумаешь.

Даже без всяких дум Алик Бурый понимал: заставить Аль-Хашима с его бесплотным узником поработать на какого-то чужого дядю скорее всего не получится. Мало того что призрак попался строптивый и работает исключительно под угрозами. Так со стариком-алхимиком, если подумать, тоже не легче. Каким бы он ни был исполнительным, как бы ни лизал спонсорский зад, а бескорыстие в число достоинств Аль-Хашима не входило.

Или, что хуже, бескорыстным быть от алхимика не потребуется. И тогда треклятому Жоржу вполне по силам будет перекупить такого чудесного старика. С Кристаллом Душ в придачу.

Так что…

— Ты тоже не борзей, пожалуйста, — нахмурившись, прошептал Бурый, — знаешь, сколько бабла я в это привидение вбухал? Полгода концы с концами едва сводил. А ты, блин, хочешь все готовенькое получить. Губа не треснет?

Отповедь сработала: на несколько минут Жорж таки замолк. И сидел, откинувшись на кресло. Не иначе, обдумывал свое поведение. Внутренне признавая, видно, что требовать «все готовенькое» и задаром — все же как-то не по понятиям. Наездом попахивает. И хотя людей под бывшим атлетом ходило чуть ли не вдвое больше, чем под вторым участником встречи, но лишняя кровь не нужна была никому.

Потому, по прошествии указанных минут Жорж все-таки смягчил нажим и тон:

— Ну так в аренду его сдай, че кипишить-то? — он даже улыбнулся эдак по-приятельски, — четверть от прибыли предлагаю. Ну ладно, треть даже. Сочтемся.

— А где гарантия, что ты не нагребешь? — Бурый оставался неумолим, — не прогонишь, что выручил три копья, из которых одно — и есть моя доля? Или, что не увезешь алхимика куда подальше, и с концами?

— Ты эти гнилые предъявы-то брось, — снова нахмурился Жорж, — че я тебе, кидала дешевый? За кого меня держишь? Гарантии ему… А где гарантии, что пацаны не приедут к твоему Хоттабычу и покататься не предложат? Тебя про то не спросив?

А затем опять немного смягчился — благодаря еще одному осушенному бокалу.

— Ты если очкуешь — так продай его, а? Привидение-то. Договоримся.

Но тщетно. Второй участник встречи уже поднялся и отодвигал кресло, чтобы выйти из-за стола.

— Ты в натуре совсем долбанулся со своим привидением, — были последние его слова, прежде чем Бурый развернулся и зашагал к выходу. Поспешно так зашагал, суетливо.

— Ты все-таки подумай, Лексеич! — успел выкрикнуть Жорж ему вслед, — сутки даю, слышь! Потом по-другому разговаривать буду!

Другие посетители ресторана в его сторону даже не обернулись. Как видно, беседы подобного рода у здешних завсегдатаев считались в порядке вещей.

Не привыкать к оным было и Алику Бурому. Что уж греха таить. Однако привыкать и мириться — все-таки не одно и то же. Во всяком случае, уступать Бурый не собирался. И ему не требовалось целых двадцать четыре часа раздумий, дабы решить, что делать дальше.

Сменяли друг друга дни, недели…

Алик Бурый обогащался, набивая карманы неправедно нажитыми деньгами. Кое-что наверняка перепадало и алхимику Аль-Хашиму. Уж во всяком случае, тот не жаловался. Тогда как мне от всех этих вылазок последнего месяца не было ни холодно ни жарко.

Причем дело было не только и не столько в моем, скажем прямо, рабском статусе. Ясно, что рабам получать деньги не полагалось. Так ведь мне, как бесплотному существу, они были и без надобности. Как, впрочем, и любые материальные блага, вплоть до продуктов питания.

Самая же суть заключалась в том, что происходящее в мире живых меня волновало с каждым днем все меньше. Не затрагивая почти никак, оно казалось мне никчемной суетой. Вроде энной серии надоевшего сериала, что смотришь исключительно по привычке.

При жизни, помнится, я боялся не только умереть, но и огорчить этим близких. Друзей, а в особенности родителей. Но на деле, став узником Кристалла Душ, я вспомнил разве что последних. И то один раз, да с все тем же небрежным равнодушием. Ну живут на свете люди, что дали мне жизнь. Ну расстроились они, узнав о моей гибели в автокатастрофе. Возможно, сильно расстроились. До вызовов «скорой помощи» и принятия соответствующих лекарств. И все равно… едва ли этим людям пришлось хуже, чем мне.

Не вызывало у меня эмоций и участие в налетах банды Бурого. Ни положительных, ни даже со знаком минус. Поначалу я, конечно, тяготился новой ролью. Не столько потому, что приходилось нарушать законы, сколько из-за осознания своего подневольного положения. Быть на побегушках у какого-то бандюги средней стоимости — это, конечно, не ад. Но и на рай совершенно не тянуло.

Однако возможностей для сопротивления не было. Я мог атаковать людей Бурого. Ну, хотя бы из инкассаторского автомата — тогда, в первый раз. Мог и передавить собственноручно угнанной «ладой». Мог просто проявить преступную халатность, поставив все дело под угрозу.

Но все упиралось в Кристалл Душ и создавшего оный гнусного старикана. А также в самого хозяина. Который в любом случае оставался для меня недосягаем. Предприми я что-то во вред Алику Бурому — и кара пришла бы неотвратимо. После чего Аль-Хашим подыскал бы другую неприкаянную душу для нужд банды. Только и всего.

И даже отмазка насчет моего якобы неумения водить машину не прокатила. Бурый на это лишь вспомнил, что есть у него знакомый инструктор. И он по сходной цене вполне мог позаниматься хоть с призраком. Азы преподать. А большего для угона и устроения подставных аварий и не требовалось.

Пришлось тогда спешно пойти на попятную. И признаться, что сподобился сдать на водительские права еще на первом семестре. Ну и, конечно, извиниться за ложь. «Просто за базаром впредь следи», — посоветовал мне на это Бурый. Других санкций не последовало.

И я следил — не пробуя больше ни отмазываться, ни бунтовать. Задания, вверенные мне, выполнял хоть равнодушно, но с толком. Вроде как смирился… однако лишь до поры до времени. Потому что даже мертвый узник в услужении у банды грабителей имеет право на надежду. Как бы странно это ни звучало.

А основывались мои чаяния вот на чем. Еще при первой нашей встрече я заподозрил, что Аль-Хашим появился в наших краях, прибыв издалека. Причем даже не из-за границы. С его экстравагантным внешним видом и своеобразной манерой говорить, старый алхимик мог быть только пришельцем из другой эпохи. Или, как вариант — из параллельного мира. Такого, где с техническим прогрессом вышло неладно. Зато лженауки вроде астрологии и алхимии оказались не такими и ложными.

И очень скоро мои подозрения подтвердились. На полу в убежище-лаборатории Аль-Хашима, в самом дальнем и темном углу обнаружился интересный рисунок. Геометрическая фигура, которую так и хотелось назвать пентаграммой… кабы лучей у нее было пять, а не девять. А внутри каждого из лучей — символы: то ли руны, то ли иероглифы. Что едва ли относились хоть к одному из известных земных языков.

Те же руны-иероглифы окружали фигуру, располагаясь то над концами лучей, то между лучами. Все разные — и в тоже время в чем-то неуловимо похожие.

Предназначение фигуры недолго оставалось для меня тайной. Уже после первого ограбления с моим участием Аль-Хашим поспешил перевести свою долю наличности в ювелирные изделия. Бусы, кольца. И вернувшись в убежище-лабораторию, он с этим добром ступил в центр фигуры. После чего произнес фразу на незнакомом языке и… исчез.

«А ты слукавил, старый хрыч, — было первой моей мыслью на этот счет, — все-таки колдун, раз заклинаниями пользуешься. Хотя, наверное, слабенький».

Это потом, когда алхимик вернулся, и уже без колец и бус, меня осенило. Я понял, что старый пройдоха готовится к отбытию на родину. В некое место или время, где бумажные деньги не имеют хождения. Зато те же бусы вполне можно с выгодой перепродать. За этим, собственно, Аль-Хашим и переправлял туда свой заработок. Повторив данную процедуру еще несколько раз.

А когда поймет, что заработал достаточно — наверняка свалит и сам.

Но если подобные перемещения доступны одному, то почему бы не воспользоваться оными и мне тоже? С поправкой, понятно, на мою бесплотность и зависимость от Кристалла Душ. Главное ведь, что Бурый и компания в родном мире Аль-Хашима меня уже не достанут. А там, чем черт не шутит, попробую поискать волшебника посильнее. Способного даже вернуть меня к жизни.

Эта задумка придала моему существованию какой ни на есть смысл. Так что в промежутках между налетами я стал регулярно и самовольно покидать Кристалл Душ. Делал я это тем же способом, что и в первый раз. Но времени на каждую вылазку тратил совсем немного. Ровно столько, чтоб дойти до заветной фигуры, сличить какую-нибудь деталь рисунка, а по возвращении в Кристалл — воспроизвести. На скрипучем полу старинного заброшенного дома.

С инструментом для рисования тоже проблем не возникло. Если уж подсознание мое смогло породить целый дом, то самый обычный маркер хватило и просто вообразить. Сложнее оказалось водить им по неровному полу. Скрупулезно воспроизводя детали магического рисунка.

Наконец, что касается фразы-заклинания, то ее я запомнил уже со второго раза. Благо, произносил оную Аль-Хашим громко и четко. Без этого, наверное, заклинание и не сработало бы.

Свои вылазки я осуществлял по ночам. На мое счастье, спал алхимик здесь же, в убежище-лаборатории. Скупился, видно, жилье снимать. А запретить ночевки в нежилом помещении было некому. Банде Бурого сие было до лампочки; посторонним людям — тем более. Да и не было почти посторонних людей в этом подвале, скрывающемся за вывеской «школы-семинара по проблемам уринотерапии». Тех же, кто все-таки подходил, не пускали дальше порога.

При первых своих самоволках я побаивался. Ибо с Кристаллом Душ Аль-Хашим расставался редко. Даже по ночам. Но спал старый алхимик достаточно крепко. В силу чего о моих ночных вылазках едва ли догадывался.

Но однажды вечером, когда фигура была почти закончена, произошло непредвиденное. С ближайшего ко мне окна в старинном доме самопроизвольно сорвало занавесь. Как всякий раз, когда выходить из Кристалла надлежало не по собственной воле, а по приказу. Комнату затопило слепящим светом; мгновение — и я снова оказался в лаборатории-убежище.

«Ну что опять? Всех денег не заработаешь… и не украдешь», — подумал я с досадой. А вслух молвил, дурашливо раскланиваясь и складывая ладони в молитвенном жесте:

— Слушаюсь и повинуюсь, о, хозяин!

Вот только ни Аль-Хашим, ни стоявший рядом Алик Бурый моей иронии не разделяли. Но алхимик по крайней мере сохранял угодливую улыбку… на заметно побледневшем лице. Тогда как Бурый взирал на меня совсем уж по-зверски. Да и выглядел каким-то затравленным. Словно испуган был чем-то, мысленно отметил я с удовлетворением.

— На нас наехали, — сказал он как рубанул.

— На нас или на вас? — не удержался я от ма-а-аленькой дерзости.

Хозяин вздрогнул, как от удара, стиснул зубы. На миг мне показалось, что он вот-вот зарычит. Или взревет как медведь. А то и вовсе попробует вцепиться зубами мне в горло. Укусить бесплотного духа, ага! Но к чести Бурого, он неплохо владел собой.

— Считайте, что на нас всех троих, — молвил он вполголоса, — в лучшем случае вы двое будете пахать не только на меня. Но и на кое-кого еще. Причем на него — бесплатно.

На последних словах лицо алхимика побледнело еще больше. Меня они, правда, не тронули — и без того работал задарма. Однако перспектива обслуживать еще какую-то банду тоже отнюдь не прельщала.

А хозяин наш продолжал:

— В худшем… меня зароют. Тебя, волшебник, посадят в подвал… но в другой: темный и тесный. На хлеб и воду. Что до тебя, призрак хренов… то тебя эти недоноски могут вообще погубить. Ну так, по дурости. С Кристаллом вместе.

— Он очень хрупкий, — поддакнул на этот счет Аль-Хашим и зачем-то склонился над Кристаллом Душ. Чуть ли не обнял. Ни дать ни взять, наседка с яйцом!

— И что теперь делать? — поинтересовался я, тоже пытаясь изобразить растерянность и испуг, — сами-то что-нибудь предлагаете, Алексей Федорович? Или только помолиться нам осталось?

Не следовало давать ни малейшего намека на то, что у меня есть план бегства. А значит, вышеупомянутый наезд меня не так уж и пугает.

— Помолиться? Почему же, — отвечал Бурый, — просто кое-кому следует поступиться принципами. Вернее, одним из них.

— Никакой мокрухи, — произнес я, догадавшись.

— Именно, — не преминул подтвердить хозяин, — признаю его право на существование… но не на этот раз. Потому что без трупов по любому не обойдется. Так что, давай, хотя бы сведем их число до минимума.

— Понятно, — я вздохнул, смирившись, — и кто тот счастливчик?

— Жорж у него погоняло, — с брезгливой ненавистью ответил Алик Бурый, — ну и еще есть тот кондом из наших… который ему стукнул. Но с этим мы уж сами как-нибудь разберемся. Что еще? Средство исполнения на твой выбор. Риска… лично для тебя — как всегда. То есть, никакого. Вопросы?

— Ну хоть где живет этот Жорж скажете? — молвил я, — и приметы?

Естественно, риска для меня никакого! Ведь всем, что у меня было, я рискнул еще месяц назад. Вот уж точно, преуспеть в черном юморе проще простого…

Впрочем, к чести Бурого, он не только сообщил мне адрес этого Жоржа. Но и решил сопроводить меня лично. С доставкой в тот район моей бестелесной сущности. Для того, вероятно, чтобы я не тратил драгоценное время пребывания вне Кристалла.

Сама доставка осуществлялась отнюдь не на джипе Бурого. Боялся он что ли, что подручные Жоржа по машине узнают его? А может, просто не хотел подвергать свое авто чрезмерному риску. Хрен поймешь этих заядлых автомобилистов! С их своеобразным отношением к любимой машине.

Так или иначе, а для поездки до вражьей цитадели требовалось нечто нейтральное. А что может быть нейтральнее в ночной час, чем такси? Да с повторяющимися цифрами на капоте.

Прежде чем отправиться в путь, Бурый с помощью мобильного телефона показал мне фотографию супостата. Снимок был черно-белый, низкого качества. Ибо ничего лучшего в Сети не нашлось.

Лицо на фотографии напомнило мне Лизуна из мультсериала «Охотники за привидениями». Только было оно серым, а не зеленым. И, конечно, не излучало того добродушия, за которое мне полюбился тот домашний монстрик. А с ним и весь сериал.

По прибытии единственный живой пассажир выходить из такси не стал. Предоставив мне эту честь, ну-ну. А сам велел водителю заглушить мотор и ждать. Естественно, не объясняя причин. Таксист на данное требование только пожал плечами и не сказал ни слова против. Зачем? Счетчик включен, денежки капают, а коль клиенту вздумалось просто сидеть с газетой в руках — то это его клиентское дело. С дураками спорить себе дороже.

Ну а я оставил этих двоих, не понимавших друг друга. И приступил к исполнению порученной миссии. До нужного мне дома осталось пройти около сотни метров.

Жорж обитал в одном из городских пригородов. В двухэтажном краснокирпичном домине с металлической крышей. Возле крыши по углам этого дома были прилажены какие-то декоративные башенки. Вопиющее надругательство над архитектурным стилем! Вскоре я смог заметить и надругательство номер два. Портик с колоннами у парадного входа — привет от Древней Греции. Да белый, вдобавок, а не красный.

Дом окружала кирпичная же стена выше человеческого роста. Крепостная? Вот уж точно — цитадель! Ворота имелись всего одни: стальные, украшенные каким-то дурацким узором. Причем тоже не низенькие… и закрытые по причине позднего часа.

Как ни печально, но проходить сквозь стены я как не мог, так и не научился. Пришлось преодолевать преграды, подобно людям из плоти и крови. А помог мне в этом… звонок. Кнопку которого я обнаружил на одной из створок ворот. Со злорадством припомнив мелкое хулиганство, к коему имел склонность в детстве, я ткнул в эту кнопку пальцем. Звонок отозвался резким трескучим звуком.

А вот интересно, неужели этот Жорж не мог себе позволить заменить этот скучный сигнал на какую-нибудь мелодию? На что-нибудь, подобающее его статусу — вроде «Запахло весной»? Или хозяин дома уже вышел из возраста бравады?

С другой стороны, мне-то не все ли равно? Главное ведь, раз есть звук — будет и реакция. Вот и ждем-с!

Долго ждать не потребовалось. Кто-то подошел к воротам с другой стороны. И то ли через глазок выглянул наружу, то ли здесь имелась система видеонаблюдения. В любом случае результат был один и тот же. Такой, что человек по ту сторону ворот сообщил басовито «там… никого» и вроде бы успокоился. Но как бы не так!

Повторный звонок был мной выполнен с особым садистским наслаждением. Я не отпускал кнопку в течение полминуты, вслушиваясь в раздражающий треск.

«Че за шпана там догребалась? — недовольно вопрошал басовитый голос из-за ворот, — малолетки, блин… Вот щас как выйду, натяну!»

«Выходи-выходи! — подумал я с ехидством, — жду не дождусь!»

И повторил номер с затяжным звонком на бис. Последствие не заставили себя ждать. Одна из створок ворот отъехала, и на улицу выглянул один из охранников. Бритоголовый качок в спортивном костюме, причем с пистолетом в руке. Ну да мне-то чего бояться?

Не теряя ни секунды, я проскочил в открытые ворота. А качок, не обнаружив поблизости ни души, коротко матюгнулся. Да зачем-то еще выстрелил в воздух. После чего закрыл ворота и вернулся к прерванному разговору с еще одним охранником. Разговор этот, кстати, велся отнюдь не о проблемах нестабильно-переходной экономики.

— Ну так че? — обратился к первому охраннику коллега, — проводил ты ту овцу?

— Проводил, — тупо ответил тот.

— А она тебя это… отблагодарила?

— А то! — с какой-то парадной гордостью заявил охранник.

— А где отблагодарила-то? У нее или у тебя?

— Не… че я, ждать буду, — ответил охранник флегматично, — на заднем сиденье ее оприходовал. Где-то на полпути домой…

— А-а-а, красавчик! — возопил его коллега, и оба довольно загоготали.

Я же, не слушая больше, двинулся к парадному входу. И мне повезло: входная дверь оказалась незапертой. Наверное, хозяева чрезмерно полагались на вооруженную охрану. Каковая, быть может, имелась и в самом доме. Или надежды на охранников возлагались слишком большие? Ну, что церберы бритоголовые сами все что нужно откроют, закроют. А если надо, то и в асфальт закатают, бетоном зальют.

Но они так подвели своего хозяина. Ай-яй-яй!

Зачем-то убедившись, что охранники не смотрят в мою сторону, я отворил дверь и прошмыгнул внутрь. Оказавшись в почти кромешной темноте холла: дом уже успел уснуть. Блуждая в потемках и позволяя глазам к ним привыкнуть, я приметил всего два исключения.

Во-первых, свет горел на кухне. Где возилась с горой грязной посуды темноволосая пышногрудая служанка лет примерно сорока. А во-вторых кто-то определенно полуночничал в одной из комнат на первом этаже. Полоска света лежала на полу, просочившись мимо приоткрытой двери.

Движимый праздным любопытством, я заглянул внутрь. В комнате обнаружился… хм, скорее всего, сын Жоржа. Рано обрюзгший, пухлый подросток, похожий на рэпера Доминика Джокера. Ночь Жорж-младший предпочел коротать перед компьютером. И добро бы использовал его для чего-то путного. Наполнения мозгов знаниями, например. Или хотя бы для игр, для общения через социальные сети.

Но нет! С потным покрасневшим лицом отпрыск Жоржа уставился в экран… на окошко с откровенным видео. Все понятно!

С чувством отвращения я отпрянул от двери. Понимаю, что все мы не без греха. Но именно в случае с этой жирной свиньей подобного рода увлечения показались мне настолько мерзкими, что даже противоестественными. Вроде детоубийства или «мерседесов» на фоне лачуг. Минус на минус в данном случае давал такой длиннющий минус, что можно дотянуть хоть до луны…

Комната Жоржа обнаружилась на втором этаже. Найти ее оказалось несложно благодаря богатырскому храпу хозяина. Спал Жорж один — вероятно, по той же причине. Туша его раскинулась на двуспальной кровати, словно кит, выбросившийся на берег.

Уже склонившись над ворогом Бурого, я определился насчет орудия предстоящего убийства. Не найдя лучшего способа расправиться со спящим человеком, чем задушить его. И для этого осторожненько принялся извлекать одну из подушек из-под громадной головы.

Но видимо, я был недостаточно осторожен. А может, спал Жорж недостаточно крепко. Так, что манипуляции мои он вскоре заметил. Почувствовал. И вмиг придя в себя, схватил подушку обеими руками. Чтоб мгновение спустя рвануть на себя.

Сил хозяину дома было не занимать. Мне нечего и думать было, чтобы удержать несостоявшееся орудие преступления. Я и сам-то еле на ногах устоял. А Жорж уже схватился за трубку внутренней связи.

— Ко мне! — выкрикнул он, — в спальне посторонний!

После чего отодвинул один из ящиков тумбочки и достал из него пистолет. А я в тот момент успел проклясть собственную недальновидность. Ведь действительно, почему бы мне было не поискать оружия рядом с самим криминальным бонзой. Оно могло… да что там — обязано было находиться где-то рядом.

С пистолетом в руках Жорж встал с кровати и включил свет. После чего покрутил головой, высматривая предполагаемого злоумышленника. И к досаде своей, естественно, не находил. Я же тем временем мучительно соображал, чем еще можно укокошить хозяина дома.

Придушить массивной золотой цепью — с которой Жорж не расставался даже на ночь? Быстро отмел эту идею. Подумав, что сил против этого бегемота мне может и не хватить. Что еще? И тут мой взгляд упал на поблескивавший на шкафу металлический подсвечник. Памятник тем временам, когда хозяин с супругою еще не расходились на ночь по разным комнатам. И того обалдуя, любителя порнухи, зачать тоже не успели.

Протянув руку, я снял подсвечник со шкафа и обрушил на затылок Жоржа. Тот пошатнулся… но устоял. То ли удар был недостаточно сильным, то ли его смягчил слой жира, облепивший голову.

Как мог резко развернувшись, хозяин дома изрек многозначительно: «ну, все понятно…» И зачем-то трижды выстрелил в направлении подсвечника. Первая пуля при этом угодила в стену, вторая — в оконное стекло… оказавшееся пуленепробиваемым. Ну а третья угодила-таки в мое импровизированное оружие.

Само собой, ни один из выстрелов не мог причинить мне вреда. Но подсвечник пришлось-таки бросить. Во-первых, ради усыпления бдительности Жоржа. Пусть думает, что пальба хоть немного, но помогла! Ну а во-вторых, все равно мои надежды на такую дубинку не оправдались.

Удовлетворенно хмыкнув, хозяин дома тяжелой поступью вышел из комнаты.

— Подъем! Всем подъем! — возопил он, потрясая пистолетом.

Зажегся свет. Одна за другой отворялись двери. И первой на зов Жоржа откликнулась супруга. Молодящаяся особа средних лет в белом атласном халате и с обесцвеченными волосами, изуродованными химической завивкой. Следом за женой в коридор вышел высокий парень… наверное, один из охранников. А также еще одна служанка — совсем молоденькая, рыжеволосая.

— Что случилось-то? — вопрошала жена недовольным сонным голосом.

— Это Бурый, — рявкнул Жорж, — подослал сюда свое привидение. Закопать меня хотел… сучара беспредельная!

— Да ты бухай больше, — презрительно и с хрипотцой опытной курильщицы парировала супруга, — взбрело же такое!

— Блин! А это ты видела? — хозяин дома повернулся, продемонстрировав ей затылок, а на нем свежий кровоподтек от удара подсвечником, — это мне тоже взбрело?

— Ну ё-мое! — удрученно протянула жена. А молоденькая служанка испуганно ойкнула, прикрывая руками глаза.

— Вот то-то же, — Жорж еще больше возвысил голос, вскинув руку с пистолетом и обвел ею окружающее пространство, — и скажу я вам ребятки, что не канает все это ни хрена! В общем, связываюсь с братвой. Срочно. А с чертилой этим… Бурым больше базару не будет. Только на его могилке, ясно? Всем ясно, ёпрст?!

Лучше бы он при этом оставался на месте. А еще лучше — держался бы подальше от лестницы. Потому как в своих грозных речах Жорж забыл обо мне. Я же своего внезапно представившегося шанса не упустил.

С силой рванувшись к хозяину дома, я врезался в него плечом. Благодаря чему получил живейшее подтверждение пословицы про большой шкаф. Грохоча по ступеням, Жорж кубарем скатился вниз. И выронил пистолет. Чем снова воспользовался я — теперь уже для закрепления результата.

Нет, оружие не поднялось с пола ни на миллиметр. Устремившись вслед за поверженным хозяином дома, я сохранял конспирацию, насколько мог. И так изловчился, что контрольный выстрел в голову Жоржа пистолет произвел вроде как сам по себе. От удара об пол, например — неудачно приземлившись.

В конце концов, чего только не бывает с этими стволами. Опасные игрушки…

Дверца в задней части такси отворилась — будто сама по себе. И я устроился на сиденье рядом с Аликом Бурым. Из-за отсутствия поблизости Кристалла Душ тот не мог меня видеть. Но по крайней мере, не пропустил момент моего возвращения. Благодаря дверце той же.

— Итак, ты вернулся, — вполголоса произнес хозяин, — то есть, как понимаю, дело сделано.

— Угу, — чисто машинально ответил я.

И уже затем вспомнил, что Бурый меня не слышит. С другой стороны, он вроде как и не спрашивал — констатировал. Мол, раз пришел, значит справился. Да и о чем тут разговаривать? О том, как именно я укокошил злосчастного Жоржа? Или какого цвета у него мозги?

Разговор хозяина с невидимым собеседником не остался незамеченным для таксиста. Обернувшись, тот уставился на заднее сиденье, да на Бурого в придачу. Чем вызвал резкую отповедь последнего:

— Чего вылупился? Заводись и вези… домой. За это ведь тебе деньги платят — не за гляделки.

Таксист мог бы сказать, что немало заработал и не двигаясь с места. А просто сидя в машине в компании странного пассажира. Однако пассажир, даже странный, тем не менее всегда прав. Так что водила снова лишь молча пожал плечами и принялся заводить мотор.

— Когда отвезешь меня, — окликнул его Бурый, откидываясь на сиденье, — съездишь еще к тому зданию… к которому я тебя вызывал. Помнишь? Один съездишь, без пассажира. Насчет платы… рассчитаюсь с тобой заранее. И не спрашивай, зачем. Как говорится, меньше знаешь, крепче спишь.

Голос хозяина звучал с радостным возбуждением. Как же мало некоторым людям нужно для счастья! Всего-то замочить недруга, да чужими руками, причем без улик. Ну, если не считать догадок и последних слов самого убитого.

Настроение немного улучшилось и у меня. Хоть и совсем по иному поводу. Причем узнай о таковом Бурый — это едва ли бы его обрадовало.

«Вот сегодня и рассчитаемся… благородный, блин, господин, — думал я в злом предвкушении, — сведем счеты. А то, небось, думал, что можешь саму смерть заставить на себя работать. И без последствий».

К собственному удивлению я обнаружил, что убивать обитателей мира живых мне… понравилось. Тем самым я как бы восстанавливал справедливость. Да-да, в том же самом смысле, в котором ее понимают все эти Бурые, Жоржи, Кабаны и прочие Горбатые и Гундосые. Когда мне хреново, кто-то другой просто не имеет права на счастье.

Жил мой почти уже бывший хозяин заметно скромнее убиенного недруга. В квартире многоэтажки — из тех, правда, что были построены за последние несколько лет. И отнюдь не для простых тружеников. Двор был оборудован контрольно-пропускным пунктом. С будкой, со шлагбаумом. Имелся и подземный гараж. Где наверняка коротал ночь и джип Бурого. Впрочем, гараж-то как раз интересовал меня в последнюю очередь.

Пока хозяин рассчитывался, шурша купюрами, пока таксист с недоверием их пересчитывал — я сидел, напряженный до предела. Только что не ерзал в нетерпении. Готовясь в любую секунду выскочить из машины вслед за Бурым. Да так, чтобы тот не заметил.

У меня получилось. Правда, я, скорее, вывалился на асфальт, сверзившись с сиденья. Ибо не могу назвать ловкость сильной своей стороной. Ну да ладно. Кто уже мертв, боли чувствовать не может. Легко, как никогда при жизни, я вскочил на ноги. И направился вслед за хозяином, стараясь держаться на шаг-другой позади него.

Так я следовал за ним и когда Бурый открывал специальным ключом подъезд. И когда, миновав консьержа, прошагал к лифту. И, наконец, когда двери лифта разошлись на нужном этаже. И почти уже покойный Алексей Федорович двинулся к своей квартире, на ходу доставая ключи.

Оказавшись дома, он направился на кухню. А прежде разулся, затем избавился от надоевшего пиджака. И не забыл потревожить все подвернувшиеся выключатели. Изрядная по метражу квартира озарилась ярким светом люстр и ламп. Не перестав, правда, оттого быть берлогой холостяка.

На кухне Бурый достал из холодильника запотевшую бутылку пива. И плюхнулся на табурет, улыбнувшись какой-то по-детски беззаботной улыбкой. Совсем не подобающей бандиту и прожженному дельцу.

Так называемый хозяин не видел, не слышал — но я тоже был на кухне. Причем не так уж далеко от него. И как раз осматривался в поисках подходящего инструмента для отнятия еще одной жизни.

Мой выбор остановился на подставке с ножами. Я осторожно взялся за рукоятку одного из них, потянул… и услышал, как Бурый хмыкнул.

— Ну и что ты задумал, крыса дохлая? — вопрошал он почти насмешливо, — забыл, кому обязан?

«Не тебе — это точно!» — сказал бы я, если б было, кому слушать. Нож покинул подставку, затем буфетную полку, и замер в воздухе в метре над полом.

— Если б не я, — продолжал увещевать Алик Бурый, — если бы я не проплатил этот гребаный Кристалл — ты бы щас жарился в аду! Забыл? Или просто исчез на хрен. Еще неизвестно, что хуже.

«Ну-ну. А что я имею теперь?»

Изо всех сил я настраивал себя на ненависть к этому человеку. Этому бандюге и рабовладельцу. Приверженцу принципа «деньги не пахнут». И одному из множества паразитов, живущих за счет честных людей. А разговоры его столь же старательно пытался пропускать мимо ушей. Потому как наслышан был и про стокгольмский синдром в том числе. Ну, когда жертва от общения с преступником начинает ему сочувствовать.

Нетушки! Со мной эти фокусы не пройдут. И не о чем нам с вами, господин благородный и щедрый, разговаривать. Если враг не сдается — его уничтожают. А уж чего-чего, а сдаваться Бурый не собирался.

С силой злости я метнул в него нож. В последнюю долю секунды Алик Бурый успел уклониться. Наточенное железо угодило в пивную бутылку. И, опрокинув ее, столкнуло со стола. Неприятно пахнущая пенистая жидкость разлилась по полу.

— Неплохая попытка, — прокомментировал, помрачнев, хозяин квартиры, — но вот за эту лужу ответишь.

Я схватил следующий нож… но Бурый опередил меня. Причем оказался гораздо умнее своего покойного врага. Потому как не стал без толку переводить патроны.

Вместо этого хозяин квартиры схватил маленькую икону, стоявшую на холодильнике. И выставил ее перед собой, как щит.

— Отче наш! — забормотал Бурый сбивчивой скороговоркой, — иже… еси на небеси… да святится имя Твое…

С каждым его словом воздух вокруг меня неприятно густел. Да так, что даже бесплотному духу становилось трудно дышать. Следом накатила слабость… точнее, расслабление, какового я не чувствовал ни при жизни, ни после. В изнеможении рука с ножом опустилась. И выронила несостоявшееся оружие. С легким стуком упало оно на пол.

— Ага! То-то же! — торжествующе воскликнул заметивший это Бурый, — провались же в ад, сучара бесплотная!

Эх, зря он икону-то отложил. И эпитетом одним не ограничился. Выдав в исступлении целый поток непечатных выражений. От них-то я быстро пришел в себя. Вернулось и желание убивать.

С невиданной доселе прытью я ринулся к хозяину. И без всякого оружия впился ему в лицо пятерней, врезаясь пальцами в глаза. Другой рукой я схватил Бурого за горло. Ах, с каким же наслаждением я прикасался к живой плоти! Она оказалась такой податливой…

Истошный, скорее звериный, чем человеческий, вопль перебудил, наверное, всех соседей. Алик Бурый оказался крепким орешком. И хотя он не сопротивлялся, мне потребовалось не меньше пяти минут, прежде чем вопль этот, агонизирующий, наконец затих.

Вздохнув, я отошел от свежего трупа. Отступил на пару шагов — скорее, в силу неведомых суеверий, а не брезгливости. И без какого-либо смысла мотнул головой. Осматриваясь, но не видя больше для себя ничего интересного.

Дело было сделано. И от свободы меня отделяло ровно то расстояние, что требовалось пройти от квартиры Бурого до убежища-лаборатории Аль-Хашима. Где остался заветный Кристалл Душ. И хотя что убежище-лаборатория, что этот дом располагались в центре города, но разделяли их несколько километров. Пешком добираться — времени может и не хватить. И без того много потратил…

При таком раскладе мне в голову не пришло ничего лучшего, кроме как произнести ключевую фразу. Ну, ту, с помощью которой Аль-Хашим перемещался в свой мир или эпоху. И хотя соответствующей фигуры под ногами не было, я решил рискнуть.

Риск оправдался. Меня перенесло даже не в убежище-лабораторию, а внутрь Кристалла Душ. В полутемный старинный дом, порожденный моим подсознанием. И не куда-нибудь, а на фигуру, старательно мною перерисованную.

Что ж. По крайней мере, я убедился в их работоспособности. Что заклинания, что фигуры. Мне оставалось только повторить чудотворную фразу. Уже начисто.

Между произнесением заклинания и моим исчезновением прошло несколько секунд. За которые я успел увидеть, как сотрясается старинный дом. Как сыплется штукатурка, обваливается потолок, рушатся стены. И, наконец, пол проваливается под ногами.

Кто-кто, а братки и прочие криминальные элементы могут позволить себе действовать быстро. В отличие от антагонистов из правоохранительных органов. Что связаны, как известно, процессуальными нормами. И все-таки людям Бурого и людям Жоржа понадобилось какое-то время, чтобы собраться. А затем срочно выехать к месту обитания Аль-Хашима.

Прибудь и те и другие на час раньше — они застали бы алхимика, во все глаза глядящего на множество розовых стеклышек. Осколков Кристалла Душ, разлетевшихся по всей лаборатории. Причем выражение лица у старого прохиндея было, как у бездомного котенка, попавшего под дождь.

Но кто не успел, тот опоздал. И когда к вывеске «школы-семинара по проблемам уринотерапии» с двух сторон подъехало по нескольку джипов и «бумеров», их пассажирам осталось только одно. Спешно вызывать пожарных: из подвала валил густой едкий дым.

Поняв, что больше ловить ему нечего, Аль-Хашим решил сделать ручкой этому миру или эпохе. А напоследок замел следы.

А наутро выпуски и рубрики криминальных новостей порадовали своих постоянных читателей-телезрителей. Причем во второй раз. Первый был, когда успевшую наскучить бытовуху разнообразила череда дерзких ограблений. Теперь же сообщалось о гибели сразу двух вожаков местного преступного мира. Никиты Георгиевича Камьянова, известного как Жорж, и Алексея Федоровича Мишкина, он же Алик Бурый.

Что до ограблений, потрясающих в своей безнаказанности, то они очень скоро сошли на нет. Точнее, преступность вернулась на прежний, всем привычный, уровень. Полиция и прокуратура вздохнули свободно. А ограбления, поставившие их на уши, приписали погибшим криминальным авторитетам. Да на том и забыли.

Впрочем, все это уже не имело ко мне ни малейшего отношения.