Душа обязана трудиться

«Ученье — свет, неученье — тьма», «за одного битого двух небитых дают» — эти истины нам с детства внушают и в школе, и дома. Действительно, без знаний мы далеко не уедем, но хочется поговорить о том, насколько я понимаю этот вопрос, что знания могут не только служить прогрессу, но и тормозить его. Любая неграмотная крестьянка, отправляя своих детей учиться, надеется, что дети выучатся, выйдут в люди… И вдруг оказывается, что образование не улучшает нравственность. Мы видим, что человек и с высшим образованием может быть плохим человеком. Более того, однажды меня в институте поразило открытие, что и профессор может быть глупым. Почему же так получается, что знания не ведут к искомому, желательному улучшению состояния жизни? Почему? Давайте поразмышляем над этим.

Знания безграничны, и есть понятие «океан знаний». Если условно представить этот безбрежный океан и рядом — свой крошечный островок знаний — как он мал и ничтожен! Мы делаем усилия — расширяем этот островок. Он увеличивается, но соприкосновение его с неизвестным становится все больше. И мы приходим к пониманию, что чем больше знаем, тем больше не знаем. Это неизбежно. Потому лично мне так смешны эрудиты из телепередачи «Что? Где? Когда?». Люди вроде чего-то начинают узнавать, а толку от этого абсолютно никакого. Это все видимость познания. Видимость. Потому что знание должно быть направленное в виде вектора в море знаний.

Но есть еще одна степень знания, которая приносит много горести и огорчения человеку. Это путь самопознания. Когда вектор указывает на самого себя, человек в ужасе отшатывается от осознания своих несовершенств. Древние мудрецы принимали за грех тень мысли о грехе. И когда человек видит, что достижение совершенства настолько недосягаемо, настолько далеко, он приходит к пониманию, что лучшим видом знаний, конечно, является знание жизни души. Хорошо, что слова «духовная жизнь», «душа» вернулись в наш обиход, но нельзя, чтобы они заштамповались.

Путь к насыщенной духовной жизни труден и долог. И он непременно лежит через знание истории. Ее необходимо знать, но не так, как она преподносилась, в искаженном, часто вульгарном смысле. История у нас, к сожалению, обслуживала власти предержащие. На моей памяти ее переписывали несколько раз в угоду все новым веяниям и модам, личностям, постоянно вытаскивались новые имена для поклонения. И в то же время элементарные факты исторической правды утаивались, оказывались недоступными для народа. Вот я спрашиваю у старшеклассников: кто арестовал Пугачева, кто привез его в Москву? Не знают. Отвечают — Державин… А Пугачева в клетке вез сам Александр Васильевич Суворов. Или мы знаем, что Каменев и Зиновьев, выступив в газете «Новая жизнь», выдали планы большевиков на захват восстания. А кто был одним из редакторов газеты «Новая жизнь»? Оказывается, Горький. Факты — упрямая вещь, с их знанием вся история представляется гораздо сложнее, чем нам ее преподносили. Знание истории развивает мышление, не позволяет пробавляться готовыми образцами чужих мнений.

Чего же ждать от молодых людей, если они в плену чудовищного количества ненужных знаний, которые абсолютно нигде не понадобятся? Тяжесть этих мешков пригибает к земле — человек от этого ничего больше не видит. От ненужных знаний человек погибает, а от нужных ему становится труднее жить. Парадокс? Вспомним: «От многих знаний — много печали, много скорбей». Да, труднее жить, но благотворней.

В прошлом я учитель, и, может быть, нынешняя моя работа сродни учительской, потому иногда занудно стараюсь убедить в своей правоте. Но в данном случае это не только моя правота, она проверена веками — знания должны быть нужными и служить, во-первых, познанию себя и, во-вторых, на пользу Отечеству. Уж где родился, там и пригодился. У нас нет запасной Родины, нужно служить ей сегодня, тут, не откладывая на потом.

Зачем живет человек? Что есть истина? Зачем мы пришли в этот мир? Зачем из миллиона сочетаний получился именно этот человек, а не какой-то другой? Значит, он зачем-то появился? И вот над этим вопросом «зачем?» мы бьемся. Берем себе в помощь великих философов древности и видим, что Аристотель, допустим, не согласен с Платоном, а их последователи спорят друг с другом. Но и они остались далеки от истины, хотя их поиски, несомненно, благотворны. Что же есть тогда приближение к истине?

Я тоже впадал в грех всезнания, тоже привлекало меня это выражение: «Он был не человек, а ходячая энциклопедия». С годами понял, что гораздо труднее быть просто человеком. Видел гигантское количество людей, которые много знали, но толку от этого не было никакого, ни для Отечества, ни для них самих. Знания начинали их тяготить, они впадали в гордыню всезнайства, забывали, что длинный ряд, начинающийся с прекрасного русского слова «знание», кончается словом «зазнайство» — то есть «за знаниями уже». Перейти эту грань опасно для человека — это ведет к потере человечности. Когда я был студентом, нам почему-то казалось важным знать, как звали лошадь Александра Македонского. Буцефал — а что толку? Никакого толку. Помогло нам это в жизни? Нет. Или, к примеру, каждый нынешний молодой человек держит в голове гигантское количество ансамблей, певцов. Это знание совершенно пустое. Это видимость жизни. Разве помогает такое знание лучше относиться к своим родителям, к братьям и сестрам, к товарищам, к тем, кого любим?

Теперь во всем мире, и нас не обошло, происходит гуманитаризация знаний. То есть людей влечет более не алгебра, а гармония. Это благотворно. Где корни этого? Корни надо искать в том, что понятие человеческой жизни невозможно без понятия нравственной жизни и что материальное благополучие никогда не служит залогом счастья. У нас так получилось, что обещан был скорый коммунизм, рай на земле, а видим, что все отодвигается и отодвигается за неведомые горизонты. Говорили — «от каждого по труду, каждому по потребностям». Но ведь потребности были совершенно ненормальные и до сих пор ненормальны при материальной жизни. Ведь все уже вроде нахапано: звания, ордена, лауреатство, дачи, машины. А к старости подходят с озлоблением, с какой-то желчью. Значит, что-то ненормальное творилось, раз материальное благополучие ни к чему не привело. Потому и назрела необходимость гуманитаризации, ибо она более служит для жизни души. Вспомним слова Достоевского: «Вы можете наделать инженеров, вы можете наделать даже учителей, но вы людей не наделаете». А создание нового человека, о котором мы без конца говорим, настолько длительный процесс, что тут никакой торопливый барабанный бой совершенно не годится.

Сейчас вся страна поняла необходимость перестройки. Но наблюдаем, что моментально перестроились те, которые могут миллион раз перестраиваться. Значит, человек, который говорил сегодня одно, завтра — другое, вчера — третье,— он не просто шатких убеждений, это человек подлых душевных качеств. И вот он перестроился — на словах, конечно. Обо всех не могу судить, говорю лишь о товарищах — литераторах. Потому я сегодня осторожно отношусь к тем, кто громче и складнее всех кричит. Не по словам надо судить, а по делам.

Недавно в Перми выступал в дискуссионном клубе и хочу повторить свою мысль: все-таки история движется незримой народной силой. Вот так же совершенно незрима и духовная сила, которая пронизывает нашу жизнь, которая спасает Отечество в годину испытаний и которая не позволила нам докатиться до полного обрыва. Это как раз есть жизнь народной души. Исключительные личности, которые могли выстоять, очень редки. Но почему же не сделать, чтобы все люди, обладающие даром переводить мысли в слова, а слова во фразы, а фразы в главы книг, чтобы все эти люди, и художники кисти в том числе, понимали, что они должны следовать за народом, а не пытаться изображать из себя учителей жизни. Как это сделать, право, не знаю. Никакими творческими командировками не сделать, никакими выездными заседаниями, никакими «творческими» десантами — это все наивно, это все вчерашний день. Что-то нужно новое. Надо жить в своем народе, как говорили хорошие люди.

Старуха на паперти, которая просто верит, обладает большей верой, нежели фарисей, книжник, который пытается все узнать. Эта истина должна служить нам уроком. То есть когда мы начинаем узнавать, проверять алгеброй гармонию, то гармонию можем и разрушить. Когда мы начинаем подходить с линейкой и логарифмом к таинственной жизни души, тогда мы терпим поражение и, видимо, всегда будем терпеть это поражение.

Настоящее знание — то, которое направлено на самосовершенствование и на помощь Отечеству. Вот эти две вещи сопряженные, когда личность и общество не антагонисты, а соратники. Потому что, если общество слабо, личность может быть сильна. И мы наблюдаем, что все последние годы как раз общество наше слабело, а человек сам по себе получался сильнее. Это я наблюдал и в селе, и в городе, когда люди уже не надеялись на государство, кто-то начинал сильнее работать, кто-то становился на нечестный путь, то есть личности крепли, по-разному, конечно. Но государство от этого слабело. Кто был в этом виноват? Государство — так мы отвечаем. Хотя порядочный человек упрекает вначале все-таки себя, а потом уж обстоятельства, в которые поставлен.

Мы зашли в тупики — социальные и экономические, политические, потому что мы всегда обслуживали какую-либо идею, политическую или экономическую, забывая о человеке.

Сейчас возвращаются в наш жизненный обиход имена Павлова, Вавилова, Вернадского, Чижевского, сделавших гигантские научные открытия и не понятых в свое время… Они могли пойти на все, даже на эшафот, в безвестность, но не отступить от своих убеждений. И каждый из названных ученых в первую голову ставил не приоритет своих знаний, а пользу Отечества. И необходимо все время помнить об этом. Можно привести и другие примеры, когда знаниями, талантом откровенно торговали, ища выгоды для себя. Задумаемся над этим…

Мы столько знаем, что дальше некуда уже знать! Знаем, что природа гибнет, земля истощена, леса уничтожаются, реки мелеют, вода отравлена. Скоро из Байкала не осмелимся пить. И что же? Как будто что-то исправляется от нашего знания? Так, значит, оно во многом не практическое, не осуществляется. А как отличить подлинные знания от знаний ненужных? Есть признак совершенно прямой — практическое приложение знаний к жизни. И если бы каждый из нас однажды соразмерил все то, что он знает, и то, что реально делает, он бы ужаснулся этому несоответствию. Знание должно быть все-таки приложимо к жизни, иначе оно не нужно.

Нет, я отнюдь не призываю всех расти невеждами и недоучками, я бы желал, чтобы в том огромном потоке информации, которая обрушивается на голову молодого человека, он сознательно отбирал то, что пригодится ему в жизни, и не потреблял все подряд, что ему предлагают, чтобы жил осмысленно и чтобы душа его была постоянно открыта для сострадания и совершенства. Чтобы, как сказал поэт, она трудилась, каждый день и каждый час.