Душа сутенера

Рассказ второй

Славик никогда не звонит просто так. Вот и сейчас он шепотом попросил меня о встрече. Когда он просит о встрече, значит, на него вышел очень важный клиент. У меня полгода назад был один такой. Заместитель министра внутренних дел. Упитанный боров, на котором лопался его мундир. Он улетал в отпуск на две недели в Испанию и просил найти ему девочку, которая могла бы его сопровождать. Сложность заключалась в том, что он улетал через два дня, а за это время нужно было не просто найти хорошую девочку, но и успеть оформить ей паспорт и шенгенскую визу.

Конечно, я все сделал за два дня. И, конечно, моя девочка улетела с этим боровом в Испанию. И, конечно, он вел себя как последняя скотина. Две недели он над ней измывался, будил ее днем и ночью, не давал отдохнуть, заставлял пить вместе с ним. А под конец даже уступил какому-то другу, который приехал к нему на отдых. В общем, вел себя далеко не как джентльмен. Хотя какой, к черту, может быть джентльмен из генерала милиции. Он ведь, прежде чем стать генералом, столько всякого дерьма видел, что мне и не снилось. Может, он лично преступников допрашивал, может, лично в них стрелял. Не мое это дело. Но он не заплатил мне за услуги по полному тарифу. Он должен был оплатить не только расходы из расчета пятьсот долларов в день, но и переезд девочки с ним в Испанию. Не говоря уже о том, что порядочные люди делают подарки своим девочкам. В общем, я был в убытке, куда ни посмотри. Он с трудом согласился дать пять тысяч. И хотя Славик меня сильно подвел, я не считал себя внакладе. Не каждый день удается заиметь среди своих клиентов заместителя министра внутренних дел. Конечно, по пустякам он мне помогать не будет, да я и не стану к нему обращаться. Но в случае крайней необходимости, когда будет стоять вопрос о моей персоне, вот тогда я сразу вспомню о его поездке в Испанию. И он тоже обязательно вспомнит. У меня остались такие убедительные фотографии!

Я еще забыл сказать, что обычно отправляю вместе с девицей и нашего фотографа. Для гарантии. И для последующей отчетности. Некоторые клиенты выкаблучивают. Решают, что могут не платить, могут хамить сутенеру. Но ведь не все они генералы милиции. В таком случае фотографии действуют, как хорошо испытанное слабительное. У них сразу исчезает запор, они готовы платить любые деньги. Ненавижу шантаж, но, когда дело идет о собственных гонорарах, нужно отбросить излишнюю щепетильность.

Пока Славика не было, я попросил Алексея сбегать в магазин купить еды. Славик все равно знает о второй квартире, в которой находится мой племянник. Он вообще многое знает, и это меня иногда беспокоит. Кроме того, он обычно разговаривает со мной шепотом, чтобы я не сумел ничего записать. И похоже, он носит с собой какую-то аппаратуру, потому что записи у меня все равно не получаются. Вместо них на пленках слышится характерное шипение. Наверное, у Славика есть какой-то новый шпионский прибор, стирающий записи на наших лентах. Но он в этом, конечно, никогда не сознается.

Славик приехал через сорок минут. Я не сомневался, что у него есть прибор, стирающий записи, но на всякий случай включил магнитофон. Однако Славик – человек необычайно изворотливый. Он предложил мне выйти на балкон, решив, видимо, что там я не смогу установить подслушивающее устройство. Мы вышли на балкон, и он, глядя вниз, во двор, сразу сказал мне:

– Есть конкретный заказ. Нужны три девочки.

– Ты мог бы сказать мне это и по телефону, – я сделал недовольное лицо. Нужно иногда давать ему понять, что им недовольны.

Но Славик не смутился. Он вообще не такой человек, чтобы смущаться.

– Ты не понял. Мне нужны три девочки для очень важного клиента. Такого клиента у тебя еще не было. Никогда в жизни.

– Неужели это президент? – сострил я.

– Нет, – хохотнул Славик, – не для него. Но человек очень известный. Мне нужны три девочки и хороший оператор. Можно, чтобы это был твой племянник Алексей. Кстати, он не записывает нас сейчас?

– На балконе у меня нет аппаратуры, – усмехнулся я, – а записать тебя все равно не получится. Твои друзья из ФСБ снабдили тебя какой-то машинкой, которая мешает записям. И не делай удивленное лицо, я все знаю. Алексея сейчас нет, он скоро вернется. В общем, тебе нужны девочки и отчет об этой встрече. Сам клиент попросил или его друзья?

– Друзья, – вздохнул Славик, – им зачем-то нужна такая кассета.

Если человек идиот, ему никто не сможет помочь. Если человек идет в чужую квартиру, готовый встречаться с неизвестными дамочками, да еще по предложению своих «друзей», которым нельзя доверять, то он идиот вдвойне. В таком случае он должен быть готов к тому, что видеозапись его развлечений появится сначала у его друзей, потом у журналистов и, наконец, попадет к его жене. Нужно быть чуточку осмотрительнее. И встречи безопаснее проводить на своей территории.

– Сделаем, – киваю я Славику. – Квартиру мне тоже найти или у вас есть своя?

– У нас есть своя, – улыбается Славик, – я думаю, что лучше прислать Валю с девочками.

– Валентину? – Я не скрываю удивления. – Ты ведь знаешь, что она никогда не ходит с группой. Это штучный товар, Славик, не тот случай.

– Как раз тот, – заупрямился Славик, – Валентина очень даже подойдет. И двух девочек такого же класса. Тебе заплатят двадцать пять тысяч долларов за кассету с девочками, которые смогут раскрутить этого клиента.

Двадцать пять тысяч долларов – очень большие деньги. Если кто-то готов их платить, значит, дело нешуточное. Я сразу насторожился:

– Кто этот клиент?

– Тебе об этом знать необязательно, – уклонился от ответа Славик.

Но так мне отвечать нельзя.

– До свидания, – сухо говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти в комнату, – ищи себе других девочек и другого оператора.

– Подожди, – он хватает меня за руку. Ненавижу, когда ко мне прикасаются. Я бросаю на него полный бешенства взгляд. Он сразу отпускает мою руку.

– Извини, – примирительно мямлит Славик, – нужно было сразу тебе сказать. Просто меня предупредили, что случай исключительный.

Я молчу. Теперь он должен назвать имя. Славик наклоняется ко мне, зачем-то оглядывается по сторонам, словно нас могут подслушать на балконе высотного дома, и тихо, очень тихо произносит имя и должность клиента. Нужно сказать, что я сутенер со стажем. У меня имена и должности давно не вызывают никакого восторга. Тем более никакого чинопочитания. Но эта должность и имя производят на меня впечатление. Очень сильное впечатление. Я даже не считаю нужным скрывать своего изумления:

– Девочки для него?

– Да, – кивает Славик с видом победителя, – поэтому я и прошу прислать Валентину.

Валя у меня одна из лучших девочек. Она была победителем какого-то конкурса красоты. Причем настоящего конкурса, который проводился без моих ребят, а значит, без дураков. Она высокого роста, отлично сложена, оканчивает университет. Никто не догадывается, что она путана высшей категории. В университет она ездит на «Мерседесе» с личным водителем. У нее лицо интеллектуалки, которое так нравится этим богатым мужикам. Сочетание интеллекта и извращенности делает Валю просто находкой. На нее особенно «западают» политики. Один даже предлагал ей выйти за него замуж. Она берет по пять тысяч долларов за сольный выход, но работает как полагается, без всяких скидок на образование. Конечно, такая девочка подойдет нашему клиенту, но мне еще нужно уговорить Валю согласиться на групповуху. Обычно она категорически отказывается.

– Постараюсь ее уговорить, – обещаю я Славику, – но думаю, она захочет увеличить свой гонорар. Будь готов заплатить мне больше.

– На сколько? – спрашивает Славик, облизывая губы.

– Десятку прибавишь, – я внимательно смотрю на него, и он мгновенно, даже не подумав, соглашается.

– Конечно, прибавлю. Только ты обязательно вызови Валентину.

Я всегда подозревал, что Славик – настоящая сволочь. Раз он так быстро согласился на мое предложение, значит, ему платят гораздо больше. Значит, его кассета тянет на все сто. Вот сукин сын! Я с этими девочками жизнь свою угробил, решаю все их проблемы, обеспечиваю всем необходимым, а он на халяву деньги получает. Впрочем, я не прав. Он ведь находит мне таких клиентов. Очевидно, на него вышли сотрудники ФСБ или кто-то в этом роде. Не знаю, зачем им нужна кассета, но догадываюсь, что эта запись будет дорого стоить.

– Ладно, – киваю я ему на прощание, – пусть будет тридцать пять. Я сам поговорю с Валентиной и найду двух других хороших девочек. Клиент будет один или с другом?

Я еще надеюсь, что клиент будет с другом, и тогда Валентина согласится. Она займется нашим клиентом, а две другие девочки будут ублажать его приятеля.

– Один, – ломает все мои планы Славик, – он будет один, и его нужно не просто высококлассно обслужить, но и разговорить, чтобы их разговор был записан на кассету.

– Не люблю я такие дела, – признаюсь я Славику, – очень не люблю. Вечно ты хочешь втянуть нас в какую-нибудь неприятную историю.

– Никаких неприятностей, – уверяет меня Славик, – клиент будет уже готов. Его сначала обработают где-нибудь в ресторане, а потом привезут на квартиру. Нужно, чтобы Валентина была с ним в ресторане.

– У меня такое ощущение, что ты все время пытаешься создать мне проблемы. Ты ведь знаешь, что она не любит появляться в ресторанах. Она не ходит по ресторанам.

– У них будет отдельный кабинет. Они не будут сидеть в общем зале, – поясняет Славик.

Я чуть не откусил себе губу. Конечно, это мой прокол. Человек такого уровня, о котором говорит Славик, не ездит в обычные рестораны. Ладно, будем считать, что он прав, хотя с Валей у меня все равно будут проблемы. Интересно, кого им дать для компании? Кажется, Валентина часто бывает с Луизой и Галой. Или нет? Луиза подойдет в любом случае, у них с Валей дружеские отношения. Валентина вообще сложный человек, она слишком горда, чтобы поддерживать отношения с нашими девочками. Она и с водителем не очень разговаривает. Трудно будет убедить эту дуру. И еще нужно решать вопросы этого кретина – Дипломата.

– Я все устрою, – обещаю я Славику. – Кстати, насчет этого Дипломата. Он у тебя нормальный? Пришел ко мне с таким идиотским предложением.

– Не знаю, что ему нужно, – ржет Славик, – и не хочу знать. Но он очень даже нормальный. И очень богатый. Я бы на твоем месте взял с него деньги и устроил все, что он хочет.

– Посмотрим.

Мы возвращаемся в комнату и договариваемся со Славиком, что он позвонит мне завтра утром и скажет, на какое конкретно число ему нужны Валя и две другие девочки. Тридцать пять тысяч долларов – это фантастический гонорар! Да за такие деньги я готов поработать даже официантом у этих типов. У меня нет гордости, когда речь идет о таких деньгах.

Славик давно уехал, а я все еще сижу и размышляю о своем вечернем разговоре с Валентиной. И в это время почти одновременно появляются Сема Никитин и Алексей. Первого я усаживаю за стол, а второго отправляю на кухню. Семен человек надежный, он сразу понимает задачу. Нужно всего-навсего убедить мужчину согласиться на обмен. Обычно в подобных случаях женщины охотнее идут на контакты. Мужчины же в большинстве своем консерваторы-собственники. Некоторые звереют при одной мысли, что рядом с его женой может появиться другой мужчина. Хотя, что в этом необычного, я не понимаю. Если она не захочет, то посторонний не появится. А если захочет, то изменит самому лучшему мужу, и ничего здесь не поделаешь. Нет, я не циник. Просто я реалист. И не считайте меня таким циничным сукиным сыном.

Семену долго объяснять не нужно, он сразу все понял. Сначала он все разузнает, а потом мы подключим нашего психолога – Арнольда Хендриковича. Он эстонец, но уже много лет живет в Москве, поселился здесь еще до того, как его маленькая родина стала самостоятельной, а он превратился в иностранца в собственной республике. Несмотря на то, что Арнольд Хендрикович живет в Москве уже более тридцати лет, он говорит по-русски с легким прибалтийским акцентом. Я вышел на него восемь лет назад, когда искал именно такого специалиста. Он изучал истерические состояния у женщин и в качестве примеров брал проституток. Ну и, понятно, мы не могли с ним не пересечься. Нас познакомил один общий приятель, который уже умер, царство ему небесное.

Арнольд Югансон был именно тем человеком, который оказался мне нужен. Он не просто блестящий психолог. Когда нужно, он и прекрасный актер, легко выдающий себя за иностранца. Ведь он говорит с акцентом. А прибалтийскую внешность невозможно подделать. Не зря в советских фильмах иностранцев всегда играли прибалты. В них всегда было что-то несоветское. Наверное, те двадцать лет, которые они провели вне нашего общего барака, оказались для них настолько продуктивными, что в общей массе нашего народа они стали почти иностранцами. Югансон шикарно одевался еще в начале девяностых, когда в Москве были дикие очереди даже за хлебом и крупами и в магазинах было невозможно купить импортные шмотки.

Именно тогда мы сразу почувствовали, что нужны другу другу. Югансон выезжал с нашей группой в какой-нибудь город для «охоты» на девочек. Его легкий иностранный акцент и шикарный вид действовали не только на наших будущих «пациенток» и их экзальтированных мамаш, но даже на очумевших чиновников, которые видели иностранцев только в кино. Арнольд получал тогда в своем институте четыре доллара в месяц. Нет, вы не ослышались, в пересчете именно четыре доллара. У меня же он стал получать наличными ежемесячно больше тысячи зеленых и, конечно, забросил свою работу в институте, включая докторскую, чтобы работать с нами.

Меня немного смущало, что он живет один, пока я не понял, что у него были определенные наклонности, из-за которых он и уехал из маленького Таллина, надеясь затеряться в большой Москве. Я лично не считаю это пороком, но наша консервативная мораль в этом плане однозначно осуждает подобные пристрастия. Дело в том, что Югансон любил мужчин. Молодых мужчин. Я ничего не имел против и иногда в качестве поощрения даже посылал ему некоторых мальчиков на предмет знакомства. Мы никогда с ним об этом не говорили, но он, кажется, был мне благодарен и за мое внимание, и за то, что я не задаю лишних вопросов. А специалистом он был уникальным. Глядя на женщину, он сразу определял, как она будет себя вести в той или иной ситуации и можно ли вообще иметь с ней дело.

Я думаю, что именно из-за нелюбви к женщинам он их так хорошо понимал. То есть обычным мужикам трудно объективно оценивать женщину, тем более красивую, понять ее настроение, ее желания. На них слишком давят мужские гормоны, я бы даже выразился по-другому, но боюсь, что меня могут неправильно понять. У мужчин всегда необъективный взгляд на женщину. Я где-то читал, что лучше всех понимали настроение и капризы женщин в гаремах турецких султанов евнухи. Конечно, они понимали, ведь у них отняли главный «фактор», который мешал им быть объективными. Только не улыбайтесь. Вспомните, что самые известные модельеры – от Версаче до Ива Сен-Лорана – тоже не гетеросексуалы. И это помогает им угадывать настроения женщин, их желания. Они чувствуют женщин даже гораздо лучше, чем евнухи турецких султанов. Говорят, что хорошие сутенеры тоже должны быть немного евнухами, должны уметь объективно оценивать женщин, чувствовать их желания. Не знаю, может, это и так. Я ведь не считаю себя классным специалистом. Но я не гомосексуалист, и не евнух, и даже не импотент.

Просто у меня, очевидно, несколько ослабленное либидо. Мне совсем необязательно каждую ночь спать с женщиной. Мне доставляют удовольствие совсем другие вещи – книги, путешествия, хорошее вино. Может быть, именно поэтому я еще не женат и не собираюсь этого делать в ближайшие сто лет. Говорят, что нельзя умирать в одиночестве, нужно, чтобы рядом был человек, готовый подать вам стакан воды. Так вот что я вам скажу на это утверждение. Если у вас есть деньги, рядом с вами будет стоять очередь желающих протянуть вам стакан воды. А если у вас нет денег… боюсь, что вы умрете от жажды, пока доползете до своего стакана, даже имея кучу родственников.

Итак, я объяснил задачу Семену Никитину, и он поехал узнавать все про эту парочку – гимнаста и его жену. А я остался у себя на Кутузовском, чтобы проинструктировать Алексея, который должен был снимать встречу нового клиента. Если бы я знал, чем все это кончится! Если бы я только знал, что своими руками отправляю племянника на верную гибель. Если бы я мог заглянуть в будущее! Впрочем, даже если бы и мог, ничего уже нельзя было остановить. Кто-то запустил этот механизм, и он раскручивался, подминая под себя человеческие жизни. С того момента, как Славик появился у меня на Кутузовском, мы все были обречены. Все до единого. И я, и Славик, и Алексей, и Валя. Но я еще этого не знал.