Души человеческие: "чёрный меч" (СИ)

Глава 2. Миг отдыха

Спустя три дня. Таранто.

Этот солнечный и ясный город на этот раз решил накрыться одеялом облаков, скрывшим лик небесного светила, забравшим его чудесное тепло. Больше серых туч над головами создают массивные трубы колоссальных заводов, которые пыхтят во всю, разменивая сырьё, здоровье работников на деньги для владельцев.

В руках разносился прекрасный шелест, пальцы сжимали полученные деньги, а в карманах простого серого офисного кителя, смахивающего на пиджак, лежали чеки и карты. На них отчасти выдали положенное жалование, на карточку перевели целую половину. Штаб Компании рассчитался сполна по всем пунктам контракта.

Йозеф чувствовал радость, грудь изнутри щекотало что-то приятное и бодрящее. Он быстро шёл из расположения военной бюрократии, пытаясь как можно быстрее добраться до казармы. Место собрания всех подразделений представляло укатанное асфальтом, засыпанное камнями и землёй пространство, полностью окружённое трёхэтажными зданиями, стихийным самостроем и надстройками. Над головами ретиво визжала пара дронов, закрыв небо от всякой опасности. В воздухе разносились тошнотворные запахи рыбы, гнили и помойной вони, которые присущи для большинства городов бывшей Италии.

«Наёмники — псы войны», — подумал Йозеф, смотря на хохочущих во весь голос мужиков, тащащих деталь от какой-то техники.

Парень потрогал новую нашивку на правом плече, где красовался шеврон Компании. Теперь там небольшая серая полоска, ставшая символикой звания «старшего рекрута». На груди сиял алый кружок с белой цифрой «2», означавший, что он повысил разряд в мастерстве овладения должность стрелка.

Италиец вспомнил, как они ехали сюда. Глазам открывались бескрайние поля, на которых работали тысячи людей. Выращивалось всё, что можно вырастить и продать. Что бы работники ни отлынивали, феодалы и сеньоры наняли операторов БПЛА, которые надзирали с небес, а когда нужно было и карали электрическим зарядом. Видел он и бескрайние трущобы, обросшие высокие крепостные стены и укрепления, за которыми высились монументальные особняки. Автотурели, караулы и патрули вместе с дронами отгоняли всех тех, кто попытается ступить на землю господина.

«Это до чего мы дошли за столетия?» — спрашивал себя Йозеф, вспоминая, что долгие годы стали для цивилизации губительными. Каскад древних кризисов привёл к тому, что весь знакомый мир пал, старые государства превратились в пыль на могиле истории. Битвы, голод, драка за выживание, всеобщая деградация и бесконечный хаос привели к тому, что мир встал на грань абсолютной стагнации, вечной агонии и энтропии. Кажется, что до самого Страшного суда люди будут жить под тиранией сеньоров, диктатур, бездушных техноязычников и жестоких культов. Другие будут до смерти утопать в сладострастии гедонистических коммун и общин всех возможных удовольствий. На самом отшибе остатков цивилизованного мира обитают племена технодикарей, живущие в лесах древних заброшенных мегаполисов или в старых городах, совершающие набеги на тех, кто ещё сохранил осколки былой роскоши. Для этого мира привычна картина нищеты, смерти, нестабильных союзов и вечных стычек.

— Это же не может продолжаться вечно, — подумал Йозеф, — когда-то мир объединиться, когда-то он должен будет отбросить всю жестокость, весь этот бред и встать на путь прогресса и света.

Но в тоже время юноша ощутил слабый укол в области сердца. Он явственно понимал, что ничего не изменится ещё долгие эпохи. Любая попытка построить империю просвещения натыкалась на жестокое противодействие господ и деспотов, а новые веяния разбивались о дремучие устои народов, ставшие едва ли не вторыми законами. Печальный исход для столь прекрасного мира.

Все мысли молодого воина пропали, когда откуда-то позади раздался громогласный крик:

— Ну шо, когда бухаем за повышение?!

Йозеф развернулся и увидел, как к нему спешит плотно сложенный мужик в офисном кителе. Без пулемёта и в нормальной одежде его можно узнать только по широкому лицу и копне чёрных сухих волос.

— Румо!

— Да это я, — мужчина протянул ладонь, которая была заключена в крепком рукопожатии. — Ну что, когда бухать нас позовёшь? Ты и жалование получил, как долбанный старший рекрут.

— Не много то и больше, — улыбнулся юноша, шагнув в сторону. — Я всю жду, пока мне дадут солдата!

— С фига ли бы! — усмехнулся Румо, пойдя за парнем. — Тебе ещё нужно недельку послужить, да в паре боёв поучаствовать, чтобы получить солдатские погоны и нашивки.

— Посмотрим. И тебе ещё нужно выплатить долг сержанту, — вспомнил Йозеф. — Ты как будешь отдавать? Деньгами или сразу приведёшь?

— Да не сношай мозг с этим. Сегодня он я просрал в споре, завтра он мне что-нить проиграет. Знаешь, у нас с ним эти тёрки уже три года. Он тогда капралом ходил, а я только солдатом стал, — Румо перепрыгнул через небольшую траншею, незнамо зачем вырытую, — как мы в первый поспорили.

— И на что вы в первый раз поставили?

— Да на то, что АКашник старый разлетится. А он отработал хорошо, не полетел. Ты знаешь что он мне просрал?

— Тоже… женщин?

— Да что ты на язык такой чистоплюй? — поморщился мужик. — Шлюх он мне просрал, шлюх. Но Дьяко потом быстро отыгрался. Я ошибся, не просчитал, как сильно жахнет арта. А она как херанула, что склад то накрыли.

— Мда, — Йозеф подумал, сколько споров могло между ними быть, видимо они спорили по всем поводам, которым только можно, а ставка всегда оставалась неизменной. В этом безумном сумасшедшем и жестоком мире такие маленькие личные явления помогают выжить, не сойти с ума.

— Знаешь, когда я стал капралом, то мы бухали два дня подряд и пили всё, что может гореть, — напомнил Румо о возможности выпить за чужой счёт.

— Ну ладно, собери наших вечером в баре. Посидим. Пиво за мой счёт.

— Вот молодец, — ударил в плечо паренька Румо. — Да хрен его знает, — махнул наёмник. — Наши патроны приняли новый контракт. Был в штабе, поговаривают, что будем выбивать засранцев на юге.

— Ну, хорошо, — кивнул Йозеф. — До вечера.

— Бывай, хиляк.

Италиец продолжил идти. Ему нужно вернуться в казарму, чтобы отдать документы командиру роты о назначении. Штаб подразделения внесёт все изменения во внутренние бумаги. Обычная бюрократия, которую нужно соблюсти.

Парень вильнул с плаца на небольшую дорожку. Вода и время размыли асфальт и теперь она больше походит на тропинку, где ещё виднеются серые остатки полотна. Юноша быстро свернул и оказался на широкой дороге, ведущей к чреде покошенных четырёхэтажных зданий. Казармы подразделений располагались в ряд, окружённые хлипким деревянным ограждением, а также низкой порослью кустов. Окна представляли собой сочетание пластика и стекла — где как, небольшие дыры и пробоины латались досками и фанерой, а иногда даже и кирпичами, производство и закупку которых удалось наладить кое-как.

Рекрут вошёл на лестницу, как до ушей долетел звук молитвы. Повернувшись, он увидел, как в углу, положив два старых сенсорных телефона на бак с водой, что-то читал техноязычнык из соседней роты:

— Да святится экран твой, да прибудет неоновая благодать со мной. Твои механизмы и твои импульсы да направят меня в час нужды, — его губы страстно припали к устройствам.

Паренёк в звании солдата нацепил их на грудь, приколов к серо-чёрному камуфляжному кителю на манер святынь… для него они и были самыми настоящими иконами, олицетворением духов механизмов.

«Как люди могут покланяться этому?» — спросил Йозеф, не находя ответа. В мире павшей цивилизации количество религий, культов и верований не поддаётся исчислению. Конечно, остаётся множество тех, кто ещё верит в Единого Бога, но этой вере приходится делить место под солнцем с поклонниками старых богов, культистами новых представлений, почитателями философий и идей, которые формировались в условиях самого крупного кризиса в истории человечества.

Кулак постучал в металлическую дверь, звон с гулким эхом разнёсся по всему третьему этажу. На чёрной поверхности проглядывалась выцветшая надпись белой краской — «вторая рота»

— Фамилия, звание! — раздался голос из небольшой звуковой решётки над дверью.

— Йозеф Ди’Андорр, рекрут!

Ритмичные щелчки и звучание ржавых механизмов обозначили открытие замка. Парень ощутил неприятный холод от ручки. Потянув её, он отворил массивную преграду и прыгнул через порог.

Нога ступила на линолеум. Бежевое полотно практически полностью потеряло свет за долгие года использования, на нём блестят стальные скобы, стягивающие порезы и заплатки. Новые куски усеяли множественные участки, покрывая множество дыр. Повернув голову, он увидел, как высокий рослый мужик с тремя серебряными квадратами на плече и неполевой одежде, перед строем парней кричит и матерится:

— Уроды и ублюдки, сколько я вам говорил, чтобы вы не засирали расположение роты, — правая рука, издав механический звук занеслась, чтобы ударить юнца, но стальные спицоообразные пальцы, сжатые в кулак, остановились в паре сантиметров от испуганного лица. — Вы — убогая десятка младших рекрутов, которая не может даже с чистотой совладать. И вы ещё суки рвётесь в бой? Пока я не скажу, вы будете до окончания контрактов толчки драить и на подсосе у солдат быть. Я ясно выражаюсь?

— Да, господин майор-маршал, — покорно произнесли юнцы.

— Так, мальчики, сейчас поджимаете свои гузки, берёте инструмент и идёте драить толчки. После чего берёте пушки, ваш комотделения обеспечит вам стрельбы. Если не обосрётесь, то может быть, вас вскоре повысят до рекрутов, и тогда нюхнёте пороху по-взрослому.

— Да, господин майор-маршал.

— Вон, — механические пальцы указали на Йозефа, тот вздрогнул, встал по стойке смирно, — ваш собрат уже воюет и, причём успешно. Да, гаврик?

— Так точно, господин майор-маршал, — кивнул старший рекрут, страшась даже шелохнуться; их квартирмейстер — мужик суровый, этакая «большая мамочка», которая следит за всеми рекрутами и солдатами роты, предводитель сержантов. Он определяет внешний вид в небоевое время, следит за чистотой и раздаёт пинки тем, кто плевать хотел на порядок и чистоту. И лучше с ним дружить, ибо он и главный собственник — вся одежда, пайки, некоторая амуниция и многие другие радости службы находятся в его распоряжении. И только попади ему в немилость, быстро лишишься всего этого.

— Вот вам нужно на кого ровняться, суслики, — маршал отмахнулся ладонью. — Иди, тебя ждёт Кемирр.

— Есть, — поклонился парень и быстро зашагал дальше.

Пройдя мимо солдата из суточного наряда, чинящего какой-то светильник из старых времён — обычную лампу накаливания с обожуром, Йозеф приостановился, ещё раз взглянув на новобранцев. Наёмники этой Компании хоть и были ребятами отчаянными, они не кидали необстрелянных юнцов в горнило битвы, в мясорубки и бойни, несмотря на желания армейских командиров и генералов. Йозефу дали сразу рекрута только потому, что он служил в местной полиции, знал, как обращаться с оружием и понимал основы военной службы. Остальным парням и девушкам, которые были с улицы, предписывается пройти месячный курс подготовки, прежде чем отправить в бой.

Конечно, есть колоссальные наёмные полки, бригады и целые корпуса наёмников, которые промышляют тем, что готовы отправить целые батальоны новобранцев в расход. Но такие соединения больше состоят из банд и группировок, которые быстро собираются и ещё быстрее распадаются. Страшнее всего, что и армия Ковенанта так же промышляет тем, что молодых солдат-срочников отправляет на бой практически без подготовки и без снаряжения. Ещё вчера паренёк мог мыть полы, призванный как неделю, а завтра уже штурмовал деревню, которую захватили сектанты, технодикари или разбойники. Учитывая, что в условиях вечного кризиса, это норма, срочники быстро становились обстрелянными.

Йозеф отбросил мысли. Он, утерев пот со лба, подошёл к белой покоцанной двери, на которой прибита серая табличка — «командир роты». Он осторожно, стараясь не нарушить покоя офицера и не разбить до конца рыхлую дверь, ударил костяшками по ней.

— Войдите!

Он слегка приоткрыл дверь и тихо просочился, словно тень. Внутри помещение хоть и блестело изыском роскоши из былых времён, но всё так же дышало разрухой. Под ногами хоть и более новый, но множество раз перешитый линолеум. Тут есть и пара шкафов с книгами, но они все ободранные, исцарапанные и проеденные насекомыми, веющие сырости. А книги внутри больше для вида — возьми их в руки, и они рассыплются от старости. Сводный стол капитана представлял несколько составленных старых школьных парт в Т-образной форме.

— Что встал и вылупился, — гаркнул командир. — А?

— Господин капитан, я по вашему приказу явился, — доложил Йозеф, показав полиэтиленовый файлик с бумагами.

— Проходи, — махнул офицер, на его правом плече кителя блестело четыре золотистых квадратика, отражавших звание. — Так ты принёс всё?

— Да, господин капитан, — рекрут подошёл и осторожно положил на стол файлик; если бы он сделал это без надсмотра командира, то бумаги утонули бы в море желтоватых листков, пакетиков с флешками, обрывком, баночек с замазками, ручками, карандашами, гаек и прочей груды мелких вещей непонятного предназначения.

— Хорошо, — офицер взял положенные вещи и положил на бежевую и истемневшую, когда-то бывшую белой, клавиатуру.

Старый компьютер с нагрузкой жужжал, кряхтел и боролся за существование, продолжая работать. Машина, несмотря на возраст, всё ещё продолжала работать, давая командиру возможность не погрязнуть в бумажной волоките, переводя всё в электронный вид. Более-менее хорошие механизмы в штабе Компании, у самого полковника. Из-за того, что технологии стали неимоверно дорогими, ими себя обеспечить могут только высшие элиты, вроде сеньоров, предводителей банков, военной аристократии и коррумпированных политиков.

Офицер подтянул стул — его тканевая спинка свисала бы кусками, но её перемотали нити. Сев на него, стальные ножки проскрипели. Он убрал документы, недовольно поморщившись.

— Потом всё сделаю, — капитан посмотрел на плазменный телевизор за своей спиной, покрытый паутиной трещин. — Я только из боя вернулся, ещё эти бумажки складывать. Ну его нафиг.

— Господин капитан, а почему этим занимаетесь вы, а не господин Франческо?

— Первый лейтенант взял отпуск, а подпол его подписал. Штаб роты без него, всё равно, что стройка без прораба. Они все там рукожопы, которые уже куда-то свалили. Если я этим крысам штабным сейчас отдам документы, они их… ты сам понимаешь.

— Да, господин капитан, — сложив руки за спиной, вытянувшись, стоял юноша.

— Я надеюсь, я не пожалею, что ты стал старшим рекрутом, — давяще сказал капитан. — Благодаря тебе мы избавились от укрепа, но в нашей работе это не подвиг. Это просто работа. Вот эти блестяшки, — пальцы провели по медалям, — и всю честь с героизмом, оставь армейцам. Мы — наёмники и для нас важны лишь две вещи — сколько нам заплатят и где ещё искать рекрутов.

— Да, господин капитан.

— Что бы знал, — мужчина поднял один из листов, помотав им перед юнцом. — Тут описываются причины прошедшей войны. И знаешь, что послужило началом? Даже не то, что этот засранец Гереро восстал. Да что уж там, мятежи — это явление часто. Придурку бы просто бабла предложили, и он как паинька согласился, а потом бы грохнули в сортире. Но нет, этот дебил решил поиграть в справедливость.

— То есть, господин?

— Ты в курсе, что в Совете он предлагал освободить многих людей от «повинности жизни»[1]? Но какой сеньор откажется от прав на бесплатную рабочую силу? Особенно, если ты за это платишь лишь пищей и немногими благами? И когда его послали нахер, он открыто выступил против сеньоров в Неаполе.

— А как же разделение его города? — смутился юноша. — Мы видели, что его город не был светочем равенства.

— Он планировал это сделать. В его дворцы мы нашли множество проектов прокламаций и деклараций, новую конституцию. И все они говорили о новом порядке.

— Я понимал это, господин капитан, — холодно говорил Йозеф, вспоминая, что пошёл в Компанию только ради денег. — Хорошо, что Сицилийская автономия отказалась его поддержать.

— А чтобы сделали сицилийцы? Они довольствуются своими вольностями, и им этого хватает, — минорно отметил Йозеф. — Скажи, что ты хочешь от службы? Каковы твои цели?

— Я хочу стать солдатом, господин капитан. Встать в один строй с полноправными братьями Компании.

— И ты получишь этот шанс, воин. Я был сегодня в штабе. И знаешь, там поведали, что наши учредители подписали новый контракт. Мы недельку перекантуемся, а потом снова за дело.

— Господин капитан, позвольте спросить.

— Куда мы отправимся? — предугадал Кемирр. — Говорят, что нашу Компанию хотят кинуть на север Африки. Местный султан захотел вернуть свои владения. Если проявишь себя, — на Йозефа уставился строгий взгляд ледяных глаз, — то я дам тебе солдата.

— Спасибо, господин капитан. Позвольте идти, господин капитан.

— Топай, — махнул он рукой, протянув флэш-карту, — и передай её медикам. Они просили документы.

Без всякого сомнения, он не стал отказывать офицеру. Взяв небольшую серую вещицу, потерев белый шеврон с двумя мечами цвета угля, он, поклонившись, поспешил прочь.

Парень быстро вышел из казармы. Ухо уловило далёкий вой, рёв и жужжание. Учитывая, что расположение «Чёрных мечей» уютно устроилось в припортовом квартале, Йозеф был уверен, что это гудок одной из торговых флотилий, которые на всех парах стремились в порт. Идя по кривым дорожкам, избегая офицеров, которые могут загрузить ненужной работой, он задумался. Торонто, владение сеньора Бенгазо, один из самых богатых городов, обязан могуществом и блеском торговле и купеческим путям, которые проходят через него. С юга сюда завозят драгоценные камни и металлы, вместе с товарами лёгкой промышленности, а на севере сюда спешат караваны с техническими новшествами. Да, многие технологии оказались забыты, цивилизация отброшена на столетия назад, но человек есть человек — самое главное, что нужно для поддержания жизни. Это вызвало лёгкую усмешку у него:

«Было бы смешно смотреть нашим предкам, как на лайнерах и крейсерах плавают по торговым маршрутам. Как с новыми камнедробильнями из Флорентийской республики рабы в Африке добывают ресурсы. Как плазменное оружие, созданное в искуснейших мастерских, попадает на вооружение исключительно господ, а обычные солдаты бегают с разваливающимися винтовками и автоматами».

Йозеф довольно быстро дошёл до двухэтажного приземистого здания, собранного из серого кирпича. Вокруг небольшие зелёные поросли, оградки, изъеденные ржавчиной и пара разбитых давным-давно машин. Он выдохнул и пошёл вперёд, явно не желая входить в ту обитель, где солдаты по большей части могут рассчитывать на бинты, мази, таблетки и безболезненный уход из жизни, если воин был доставлен после местной стычки и безнадёжен.

Толкнув дверь, на него словно «дыхнул» призрак страданий, потянуло могильным промозглым веянием. В нос забились запахи нафталина, гниения и неразнообразных медикаментов. По холодному полу разнеслось эхо от каблуков сапог. Стены, ставшие со временем бежевыми, облезли. Тут и там проглядываются пятна сырости и плесени, а место для сидения сыплются от старости.

Ему навстречу вышел рослый мужик, отворив скрипящую дверь. На правой руке пришита нашивка с тремя треугольными полосками над бронзовым кадратом. Левый рукав отличается шевроном с розовым крестом.

— Зачем прибыл?

— Господин старший сержант-майор, командир моей роты попросил передать вам флэш-карту.

— Да не рисуйся, — махнул мужик. — Ты не в штабе и тут не незачем строиться. Я хоть и помощник начальника санчасти, но давай по-простому.

— Хорошо, — юноша отдал устройство. — Поговаривают, что у вас заканчиваются даже бинты?

— Хто тебе такое говорит? — развёл руками старший сержант-майор. — У нас этого говна на три полка хватит. А вот жаропонижающего, антисептиков, противовирусных, стимуляторов и антибиотиков дико не хватает. Блядь, да из-за того, что на востоке опять какая-то херь началась.

— А что Лига севера[2]? Они же раньше поставляли нам всё хорошенькое.

— Да там у них у самих какая-то, — матернулся парень, подкинув флэшку, — происходит. Вроде на юге стали бунтовать техно-культы, уничтожая караваны лекарствами.

— Понятно.

— Йозеф! — на все этажи, наверное, пронёсся женский крик, заставивший паренька продрогнуть и резко обернуться.

На пороге стояла среднего роста девушка, на которой были только тёмная обтягивающая майка, подчёркивающая немаленький бюст, военные штаны, так же акцентирующие внимание на идеальной фигуре и берцы. Йозеф не мог оторваться от приятного лица, одновременно и милого и веющего грубостью, от её карих миндалевидных глаз. А вот помощник начальника санчасти полностью был заворожён её поблёскивающей тёмной кожей и выдающимися формами. Правая рука девушки перебинтована в области предплечья.

Старший сержант-майор узнал её, прошептав:

— О, Аэлет, девка из разведроты.

— Йозеф, сволочь, мы так и не встретились в Мелито-ди-Порто-Салво, — она хлопнула паренька по плечу. — Я слышала, что тебе удалось хорошо поработать. Ракетчики прям радовались.

— Аэлет, мы планировали пойти на соединение с вашей ротой. Но капитан нас кинул в другую сторону, где мы и погрязли в штурме.

— Блин, ты такое пропустил. Мы шли впереди всей ватаги и наткнулись прямо на их бронепехоту. Я думала нам конец, но тут подсобили парни из артиллерии.

— Понятно. Я буду рад послушать об этом, если расскажешь.

Аэлет грозно взглянула на мужчину, с недовольством отметив:

— Ты куда смотришь?

— Не могу оторваться от твоих глаз, лейтенант.

— Мои глаза выше.

Помощник начальника покачал головой и шагнул прочь, сказав:

— Так, мне нужно проверить флэшку.

Девушка проводила его взглядов, отёрла полноватые сухие губы и сложила руки на груди. Она осторожно спросила:

— Как твои родители?

— Да всё нормально, деньги им собираюсь перевести. Они радовались, что я выбрался из этой передряги, выжил. И что, — парень слегка улыбнулся, — у меня такой ангел-хранитель.

— Ах, да. Это ведь моё слово в том баре стало последним и самым… ну, которому ты внял. И ведь благодаря моим словам тебя впихнули в первый бат, — помотала пальцем девушка. — Начальник штаба Компании сохнет по мне, несмотря на жену. Хоть я ему не в первый раз даю отворот-поворот, он всё ещё хочет уложить меня в кровать.

— У него явно нет шансов, — ехидно улыбнулся рекрут, — он ведь не знает, что у тебя… довольно специфические вкусы.

— Подскажи, мы, где тебя подобрали?

— В этом же городе.

— А точно же, — она опустила голову, провела ладонью по подбородку. — Слушай, а что ты будешь делать вечером? Ты хочешь прошвырнуться по городу?

— Нет, прости. Я собираюсь вечером собраться с друзьями в местном пабе.

— А для меня там место найдётся? — Аэлет посмотрела прямо в глаза парню, тот даже опустил лицо.

— Конечно, — улыбнулся парень. — Я буду рад тебя видеть.

Девушка в знак прощания ударила его в плечо и поспешила прочь. Ей ещё нужно много дел переделать в родной роте. Йозеф смотрел ей в спину и только в спину, в отличие от помощника начальника санчасти, который вернулся и таращился в известное место.

— Ты реально хочешь встретиться с ней? — нахмурился старший сержант-майор, потерев нашивку со званием. — Она же лесбуха. Спит с другой бабой.

— Да мне всё равно, — отмахнулся Йозеф. — Она мне помогла пробиться туда, где платят больше денег.

— Понятно. Слушай, — живо заговорил помощник начальника санчасти, вынув желтоватую бумажку. — Мне нужно, чтобы ты отнёс запрос на лекарства. Только иди не в штаб, а к нашему «святому отцу». Ему и Братству поставили новые медикаменты. Я надеюсь, он не откажет простым воинам, святоша чёртов.

— Хорошо, — взял её юноша, быстрым шагом направившись к выходу.

«За что я с ней сдружился?» — перепрыгивая через яму, из которой торчат трубы. Он вспомнил, что познакомился с Аэлет во время посиделок.

Старый друг пригласил его в городской бар, просто выпить. Там товарищ встретил старых знакомых, которые были как раз из «Чёрных мечей». Аэлет, самая задорная и бойкая из всех, стала его зазывать в их ряды. Уговаривала, брала на слабо, шутила и подкалывала. Она обещала, что пропихнёт его в самое лучшее место, где больше всего платят. А он только лишился работы в полиции и ему нужны были деньги на жизнь.

«А ведь дерётся она хорошо», — Йозеф вспомнил спор, когда он был практически сломлен. Не выстояв перед всеми аргументами — деньги, слава и реальное дело, которые после двух литров пива смотрелись особо привлекательно, он сказал, что станет наёмником, если она победит его в поединке. И дама охотно согласилась. Смешно, но он не знал, что она — командир взвода, с отличной боевой подготовкой. Аэлет быстро с ним справилась, повалила на лопатки и скрутила. Затем у него не было никаких отговорок, и он поклялся прийти в офис, где устроен пункт приёма в наймиты.

Аэлет после попойки не оставила общения с ним. Девушка реально походатайствовала, чтобы он попал в первый батальон, который всегда идёт на острие атаки, а значит, и платят там больше. После приёма, они пару раз встречались в чипке, один раз в спортзале и штабе, где успели много наговориться, посмеяться и узнать друг друга. При максимум, который позволила рассказать о себе Аэлет, это то, что её предки родом с ближнего востока.

«Хорошая девушка», — завершил размышления о ней рекрут, посмотрев на массивный танк, который был поставлен в здание. Ранее тут была школа, как понял по вывеске Йозеф. Паренёк с жалость смотрел на бежевый, сыплющийся фасад. На первом этаже устроены помещения, вбитые перегородки, создавшие подобие ангаров для страшной техники. Из-под темени выглядывали длинные спаренные стволы — один стреляет обычными снарядами, а второй прожигает броню вспышками лазера.

Йозеф поспешил, ускорив шаг. Он даже не хотел смотреть в сторону парка техники, где внушительный храм науки превращён в место хранения солярки, ГСМ, деталей и «брони». Это место отдано второму батальону, который снабжён танками, тяжёлой штурмовой техникой, машинами со средствами ПВО, а также сто двадцатью дронами. Это царство ржавого металла, немногочисленного боеприпаса к ним и всего того, что способно пробить оборону врага.

«Родная казарма», — вспомнил Йозеф о месте расположения первого батальона, который состоит из стрелков и бронетранспортёров, вооружённых энергетическими зенитными установками и ПТУРами, укомплектован средствами ПЗРК и лёгкими миномётами.

«А ведь арташникам не повезло!» — посмеялся рекрут над тем, что третий батальон было решено временно разместить в палатках, на месте небольшого стадиона неподалёку, ибо все постройки вокруг были превращены в тёплые и сухие «ангары» для гаубиц, реактивных систем и САУ. Так же они вооружены и орудиями, которые могут обрушить на головы врагов плазменный дождь.

И всё это не считая санроты, разведроты, роты материального обеспечения, батареи управления, инженерной роты и взвода обеспечения штаба, у которых есть свои здания для проживания и хранения оружия.

Вскоре Йозеф оказался там, где сохранился клочок мира, покоя и абсолютного отрешения от мира. За высокими стенами, усиленными рёбрами и лепниной в готическом стиле, высятся длиннющие и монументальные шпили колоссального собора, обитого потемневшей медью, устрашающего скульптурами горгулий. В узкие и витражные окна падает скудный свет. Он высится подобно чёрному надзирателю, судье и инквизитору над слабыми и убогими людьми. Это одновременно прекрасное и грозное здание, которое сильно контрастирует с разрухой вокруг, вошло в состав военного городка, но вот его охраняет не обычный армейский патруль.

— Стой! — остановили Йозефа высокие воины, закованные в полностью закрытые технодоспехи, в грудь юнца уставились массивные ружья, а из решётки «рыцарских» шлемов вырвалась речь. — Что тебя привело в святую обитель Первого братства!?

— Я к капеллану Максимилию. Помощник начальника медсанчасти просил передать список.

— Проходи, только соблюдай установления в этом храме!

Паренёк с дрожью поклонился и постарался как можно быстрее миновать внушающих ужас воинов. Он прошёл мимо латников, поднялся по мраморным ступеням, в которых можно увидеть собственное отражение и приблизился к вратам. Огромные и массивные, в пять человеческих ростов, они ввергали душу в трепет перед теми, кто их построил, перед обществом воителей, которое обладает таким могуществом. Его рука провела по легкой шершавой поверхности, по пальцам пробежался сковывающий холод. Он остановил движение возле кнопки в предвкушении того, что будет дальше. Преодолев легкий страх, он нажал чёрную таблетку.

Старые механизмы взвыли, врата подчинились и стали отходить назад в ледяном подобии учтивости, открывая глазу богатство и славу Братства. Его неподготовленный к вопиющей роскоши глаз был ослеплён яркостью, чистотой и изыском. Внутри собор был представлен ансамблем камня, мрамора и гранита, которые перемежались между собой в самых необычных и прекрасных формах. На стенах развешаны суровые железные светильники с лампами, выполненные в стили древности. Всюду пестрили белые стяги с алым геральдическим символом восходящего солнца. Отовсюду доносился слабый молитвенный гул, перетекающий в конкретное прошение, обращённое к небесам:

— Во имя Единого, во имя славы и чести мы служим! — из дальней части Собора прилетели слова, сказанные в коленопреклонении сорока мужчинами в стихарях. — Бог отцов, Отец вечности, Единый в веках, славимый народами, к Тебе мы молимся. Благослови нас на битвы, благослови нас хранить знания, благослови нас спасать обидимых и нести свет во мраке этого мира, — твердили они у треугольного алтаря, обитого серебром, их окаймлял небольшой, умащенный плиткой и наполненный водой, отделявший от остального Храма. В середине алтаря устроена чаша, откуда вырываются языки огня. В месте общения с Богом и яблоку негде упасть из-за молящихся братьев.

Йозеф краем глаза увидел несколько высоченных стеллажей с книгами, дисками, плёнками и флэшками. Огромные лакированные деревянные монолиты теснились к стенами, не загораживая окон. Они стали хранилищами многочисленных знаний, которые только можно собрать за эту эпоху. Первое братство помимо войны взяло цель и оберегать всё то, что осталось от цивилизации. Он приметил, как слуги и неофиты в бежевых балахонах протирают пыль, осторожно проверяют целостность хранимого, поливают горшки с пышными зелёными растениями и цветами, украсившими храм. Они все — служители Культа Единого, который собрал вокруг себя верующих в одного Бога, но исповедание их отлично от веры древности.

Тут царит обстановка сосредоточения, отрешённости от того, что творится за стенами Собора. Полный мир, частичка утраченной цивилизации, тут пребывает. Братья и сестры культа, в молчании и молитве, перебирая чётки, строго и неукоснительно выполняют своё послушание. Воины читают литании, после чего пойдут в подземное крыло, где хранится амуниция, дабы подготовить её к грядущим битвам.

Быстро пробегая по ступеням, паренёк оказался на третьем этаже башни. Перед ним роскошная деревянная дверь, отличающаяся резьбой. Изображения и символы посвящены животным и растениям, а на самом верху виднеется алое солнце. Он осторожно, стараясь не повредить двери, стал аккуратно постукивать.

— Да, кто там? — прозвучал вопрос.

— Рекрут тринадцатого отделения четвёртого взвода второй роты первого батальона Йозеф Ди’Андорр.

— Да, сын мой, проходи.

Йозеф осторожно толкнул дверь, и с трепетом, достойного святого благоговения, прошёл внутрь. Первое, что ощутил юнец, так это стойкий запах благовоний, который синюшными клубами исходит от маленьких чашеобразных медных кадильниц на рабочем месте. Стол его больше напоминал алтарь — крышка накрыта белой материей с символикой солнца, на ней стоят два кубка и свечи. Конечно, он не лишён и бумаг, с раскрытым ноутбуком и кружки с остывшим кофе. Справа и слева пространство комнатушки стесняют стеллажи с книгами, свитками и дисками. У столика возвышались две фигуры. Первая — хорошо сложенный крупный мужчина, облачённый в багровый балахон, капюшон опускается практически до носа, а на груди сияет золотое светило. Это выдавало капитана Братства, одного из высокопоставленных офицеров, которых всего двое. Второй — седоволосый старик, с чисто выбритым лицом, облачённый в чёрную дзимарру, утянутую широким насыщенным фиолетовым поясом.

— Господин капеллан, — поклонился Йозеф, — я пришёл по поручению помощника начальника медсанчасти, — парень протянул пожелтевший лист, — он просит вас поделиться с ним этими медикаментами.

— Хм-м-р, — голос капитана был похож на рык, — эти медикаменты полагаются братьям, а не наймитам.

— Господин, — смиренно говорил Йозеф, уставив глаза в пол, устланный алым махровым ковром, — я смею напомнить, что вы часть Компании, и вы тоже получаете деньги за операции. И мы не требуем, а просим.

— Да как ты смеешь, щенок! — вспылил мужчина, сложив руки на груди. — Мы делимся с вами самым ценным и сокровенным — знаниями. Без нас Компания не стала бы самой известной в этой части старой Италии.

— Тише, брат Бальтазар, — приподнял руку священник, проведя по лицу и зализанными назад волосами. — Он прибыл с благим прошением. Помощь страждущим, есть дело богоугодное, брат.

— Да в последнее время как-то гнев берёт, — капитан отступил, сев на стул со спинкой… Йозеф смотрел на мебель, обитую зелёной тканью, лакированную и аккуратную, как на тысячелетнего призрака.

— Представь свои помыслы Богу, допусти гневу быть, брат Бальтазар, как это делает брат Франческо. Он с помощью методик умной молитвы и обильных жертв смог побороть злобу.

— Я постараюсь, господин. Слишком много вызовов в последнее время. Вон, нечестивые ублюдки из языческих культов вчера устроили побоище на окраинах города. Столько простых людей погибло.

— Скажи, юноша, ты веришь в Бога? — спросил капеллан. — Я слышал о твоих деяниях. Ты пожертвовал собой ради достижения цели. И, — капеллан прикоснулся к символу солнца на груди, вырезанному из дерева, — ты не был замечен в порочащих связях. Если есть желание, ты мог бы присоединиться к Первому братству. Если я попрошу, то начальник штаба не откажет мне о переводе.

— Нет, спасибо, — покачал головой Йозеф, — но я благодарю вас за такое предложение.

— Подумай, юноша, — продолжал убеждать священник, буравя паренька холодным взглядом широких ледяных глаз, — мы предлагаем не только деньги. В нашем братстве ты сможешь получить не только много благ для упоения тела. В мире техноязычников, жестоких культов, диких верований и откровенного религиозного бреда, мы являемся единственным оплотом святости и веры в Единого Бога на восточном побережье Апеннин.

— А как же христиане? Они тоже славят Единого Бога.

— Где ты в последний раз их видел? Осталось пара общин, самая крупная из которых в Риме с их Папой… но он уже ничего не контролирует. Мальтийцы разве что ещё, но они сидят на своём острове и носа практически не суют. Ну и на севере ещё как-то горит пламя веры, — священник пожал плечами, — да и три образа в одном Боге? Странно, не так ли?

— Не знаю, господин, — шальная мысль тронула разум тарантийца. — «Сколько же форм поклонения мистическому? И что есть истинное поклонение Богу? И есть ли Он вообще?».

— Знаешь, как бы низко не пал этот мир, в какую труху и пыль не превратилась бы цивилизация, всегда найдётся место истине. Чистота всегда найдёт себе место, несмотря на то, сколько тьмы в нашем мире. Нужно хранить её всеми силами от всех мерзостей.

— Я подумаю над этими словами, господин. Что мне сказать помощнику медсанчасти?

— Ступай, — махнул рукой мужчина, — тебе ничего не нужно говорить. Я сам отнесу ему часть медикаментов из своих запасов.

Йозеф поклонился. Он спешно ретировался из кабинета, а потом и из Собора. Рекрут ещё раз бросил взгляд на великолепное здание, ощутив странный подъём настроения. Рука опустилась в карман штанов, нащупала гладкое и холодное. Вытащив телефон, он провёл по экрану и открыл интерфейс. Там он быстро вошёл во вкладку «контакты» и нашёл номер человека, с которым давно хотел поговорить, чьё наименование высветилось как «Папа».

[1] Повинность жизни — обязанность граждан Ковенанта, которые не состоят на государственной или муниципальной службе, или не иным способом не связаны работой на сеньоров, господ или органы власти, два дня в неделю трудится на высшее чиновничество, плантаторов или держателей особо важных производств. Закон «О повинностях и укреплении государства» закреплял всю систему, обуславливая её тем, что если никто не будет работать на плантациях, производствах и важных объектах, то Ковенант мог потерять экономическую привлекательность.

[2] Лига севера — североитальянское республиканское государство, созданное на обломках Италии. Оно занимает огромную территорию и держится на армии и остатках высокотехнологического производства. Но неудачи с сельским хозяйством ставят его в зависимость от южных соседей.