Два часа до конца света. Том II

Глава VIII 22 491 825 600

Документ 6345.22: Общий анамнез объекта «Морская звезда»

Составитель: штатный психолог, Ивлеева И. С.

Редактор: научный сотрудник, Измайлова А. Б.

Предыстория:

Объект поступил в учреждение Фонда 11 июня 2019 года в состоянии биологической смерти.

Останки объекта были представлены обескровленной головой со следами зубов на лицевой стороне черепа. Мышечные ткани находились на начальной стадии разложения. Анализ показал обширное развитие нескольких колоний т. н. песочных тлеедов, занимающих лобные доли мозга.

[Данные изъяты указом Смотрителя Зоны 112]

Помимо всего этого, был проведён ряд бесед, для оценки психического состояния.

Анамнез:

Белая женщина примерно тридцати лет (точный возраст установить невозможно. Пациентка утверждает, что не осведомлена о дате своего рождения. Предполагаемая дата: июль-август 1990 года).

Называет себя Верой. Фамилии и отчества нет. Не работает. Адрес проживания сообщить отказалась. На вопрос о своей религиозности демонстрирует полное непонимание концепции Бога и творения.

Наблюдается стойкая алкогольная и никотиновая зависимость. Речь сбивчивая, эмоциональная, изобилует обсценной лексикой.

Состояние объекта рассматривается как нормальное, если не брать в расчёт аномальное влияние тлеедов на организм.

Сознание не омрачено. Имеются слабовыраженные симптомы диссоциативной амнезии, возможно, вызванное смертью. Речь односложная, маломодулированная. На расспросы о семье реагирует болезненно: язвит, уходит от темы. На лицо явные признаки низкой самооценки.

Мышление без грубых структурных нарушений, несколько замедленного темпа. Фон настроения снижен. Читает с трудом.

Пациентка страдает многолетней бессонницей и потерей интереса практически ко всему, за исключением алкоголя (что продиктовано зависимостью, а не личным выбором).

Диагноз: клиническая депрессия. Подозрение на недифференцированную шизофрению.

Рекомендуется приём галоперидола и антидепрессантов всего спектра.

10 сентября 2019, 09:34, склад безопасных объектов Зоны 112.

С тех пор, как Архивариус приказал долго жить, зайти в архив мог только человек самых искренних намерений. Потому что найти нужное положение ключа в древней скважине замка, отлитого ещё при Брежневе, представлялось возможным только при условии, что тебе действительно необходимо попасть в архив. За прошедшие два месяца такая необходимость возникала всего несколько раз. И только у Авроры Измайловой, которая внезапно будто стала негласным архивариусом Зоны 112. Чёртов ключ из чугуна висел ярмом на шее. Старая верёвка натирала кожу, но сотрудница знала, что тот, кто обладает информацией имеет преимущество, поэтому не снимала его всё время работы. То есть, последние два месяца.

Утром десятого сентября, Алексей Стычкин обнаружил Аврору именно там, в архиве. Девушка яростно материлась, перекладывая какие-то коробки между стеллажами.

— За прошлые семь недель, пока эта «сука из аквариума» отращивала себе тело, — донеслось до ушей сотрудника, — я столько гадостей начиталась про этот Отдел, про эту Зону, про своего отца, что теперь… ох, я даже не знаю, стоит ли всё это дерьмо моего терпения.

Секунду спустя, шелест бумаг и картона стих, и из-за дальних полок показалась девушка в белом халате. Увидев бледную, изрядно похудевшую коллегу, чьи кудри были взъерошенными, а лицо практически мёртвым, сотрудник произнёс:

— Жесть, неужели я выгляжу также?

— У меня сейчас голова лопнет! — Прохрипела Аврора, глядя в пространство.

Подойдя к Измайловой, Стычкин помог ей присесть за стол Архивариуса.

— Аврора, слушай. Я только что от Одинцова.

— К нам завтра приедет та женщина из Комитета по этике, я знаю. — Отмахнулась девушка, пытаясь снова встать на ноги.

— Да погоди, присядь, Аврор, — воскликнул сотрудник, подвигая второй стол для себя.

Встряхнув головой, Аврора стряхнула с себя сон, который впрочем тут же снова запустил свои щупальца в её мозг.

— Мне через неделю отдавать отчёт по проекту. Я не могу спать.

— Всё в порядке, я говорил с Оганяном.

— Ты же сказал, что с Одинцовым, — напомнила Измайлова, глядя сквозь Алексея.

— Всё верно, — обречённо кивнул Стычкин, — я был у Одинцова, говорил в его кабинете по закрытому каналу с Оганяном.

— Очень хорошо, — протянула девушка, в глубине души радуясь тому, что последние две извилины в её уставшем мозгу всё ещё работают.

— Так вот он сказал, что нам надо выспаться.

Лицо Авроры тут же приняло осмысленное выражение:

— Серьёзно? Прям так и сказал, — «выспаться»⁈ А как же отчёт и всё остальное?

— Ну, — с безразличием ответил сотрудник, — есть шанс, что мы умрём уже к четырём часам следующего утра. Поэтому есть разрешение на двенадцать с половиной часов отключки.

На глаза сотрудницы навернулись слёзы.

— Вау, — всхлипнула Аврора, — двенадцать часов, да ещё с половиной! Это же семьсот пятьдесят минут глубочайшего ничего!

— Мы их выстрадали, — уверенно проговорил Алексей, положив руку на плечо коллеге.

Вдруг дверь склада со скрипом открылась и в комнату вошла фигура, напоминающего пластилинового человека с весьма большой головой. Остановившись напротив стола он уставился на сотрудников большими глазами и изобразил на своём лице безобразную улыбку, разделившую надвое уродливую голову.

Объект «Хохотун», по уже сложившейся традиции, вновь нарушил условия содержания и принялся бегать по этажу, надеясь напугать или хотя бы разозлить первого встречного. Однако коридоры были пусты, и гуманоид уже привычным маршрутом прибыл в архив. Ввалившись развязной походкой на склад, он надеялся увидеть старого человека, который обычно начинал смешно брюзжать, потом раздражался и поднимал тревогу, обеспечивая шоумена благодарной аудиторией с резиновыми дубинками.

Однако в этот раз в тусклом свете лампочек, отдававшем желтизной, среди груды пыльной макулатуры он обнаружил двоих молодых людей. Они не вскочили со своих мест, не принялись хвататься за сердца, даже ни разу не сматерились.

Повернув голову к Авроре, Стычкин поинтересовался:

— Рация с собой?

— Не, в кабинете, — отозвалась Аврора, не сводя с гуманоида безразличного взгляда.

— Ну, — вяло протянул сотрудник, облокотившись на стол, — это так оставлять нельзя.

Схватив со стола предмет антиквариата в виде тяжёлого чугунного пресс-папье, Аврора размахнулась.

— Э! — Рявкнула девушка, швыряя железку в гуманоида. — Пшёл вон!

Существо сначала обрадовалось последовавшей реакции, но что-то тяжёлое и холодное вдруг стукнуло его по голове, и издав звук, похожий на смех, гуманоид спешно ретировался.

Подойдя к двери, Аврора захлопнула её и провернула ключ в скважине. Алексей уже храпел, повиснув на столе. Пожелав ему приятных сновидений, сотрудница прошла вглубь склада. Вытряхнув из коробок несколько шинелей, она улеглась на них, и провалилась в блаженное небытие.

Комплекс «Рост», то же время

Холодный сентябрьский ветер швырял по территории завода сухие пожелтевшие листья. Воздух ещё был насыщен влагой сентябрьского утра. Накинув на плечи медицинский халат, доктор Марш широкими шагами проходил мимо установленных на площадке Комплекса огнемётов. Директор Оганян и капитан Риггер планировали провести предварительное испытание этой хитрой установки в ближайший час, поэтому ему было поручено весьма важное задание. Владимир должен был пойти к одушевлённому дереву и предупредить его о том, что они собираются сжечь дотла одного из обитателей этого места. И, по возможности, попросить у Древа Морали помощи в этом убийстве.

Бойцы, патрулировавшие периметр Комплекса были проинструктированы в соответствии с предложениями Марша, поэтому все присутствующие делали вид, что не замечают проходящего мимо них доктора. На этот раз к груди доктора был приклеен маленький микрофон, что позволяло осуществлять аудиозапись прямиком на носители Участка 77. Также у него с собой было записывающее устройство, которое нужно было как-то незаметно оставить возле дерева.

На подходе к высокой фигуре, сплетённой из канатов и колючей проволоки, доктор замедлил шаг и осторожно помахал левой рукой в знак приветствия.

— Здравствуйте, — воскликнул он с натянутой улыбочкой.

— О, это вы, — с безразличием молвило Древо. — Очевидно, ваши друзья, увидев моё нежелание разговаривать, ошибочно подумали, что я хочу общаться с вами.

Оказавшись на расстоянии в пять шагов от аномалии, Марш остановился.

— Почему же вы не хотите разговаривать? — Резонно спросил он. — Я считаю у вас отлично это выходит.

— Проваливайте! — Отрезал железный голос. — Нет никакой необходимости более нам общаться.

Владимир с досадой обернулся и посмотрел на бледный корпус Участка, возвышающийся над границей Комплекса.

— Хорошо, — ответил Марш, опуская взгляд на сплетение шлангов, соединяющие огнемёты с несколькими рядами газовых баллонов, — пусть так. Моя работа состоит лишь в том, чтобы уведомить вас, что к поверхности «Роста» движется чудовище.

— Я знаю, — холодно отозвалось существо, — это будет стоить мне некоторого количества корней.

Владимир обернулся.

— И это вас не беспокоит?

Древо развело в стороны ветвями.

— А что я могу сделать?

— То же, что и мы. — Доктор указал на возведённое посреди площадки завода орудие. — Бороться.

— Бороться, — с безразличием фыркнуло Древо, — чего ради?

Выражение полнейшего непонимания отразилось у Марша на лице.

— В смысле, «ради чего»? Ради жизни.

Скрипнув ржавыми тросами, аномалия медленно повернулась к той стороне Комплекса, за которой простиралась бескрайняя яркая чаща, которая пестрела и переливалась всеми цветами осени. Вытянув несколько ветвей, будто в попытке поймать летящие на ветру листья, Древо медленно и глухо произнесло:

— Вот жизнь. А у меня что?

— Ну, ваши жизни отличаются, но…

— Да разве это жизнь? Моё тело состоит из железа. Люди говорили мне, что оно холодное. Но как это — ощущать холод?

— Послушайте, я вот, как человек, не обладаю способностью к эхолокации, но мне кажется, моих чувств достаточно, чтобы не чувствовать себя обделённым, и не завидовать летучим мышам. Вопреки той лапше, что вам навешали на уши, вы живое и разумное существо. Вы обладаете сознанием, и я уверен, весь этот лес не стоит и секунды вашего бытия. Молчащих, качающихся на ветру деревьев полно по всей земле. Всех размеров и видов. Но только одному дереву положено стоять здесь, перед входом в Комплекс.

— Зачем вы мне всё это говорите?

— Потому что это моя работа! — Воскликнул сотрудник, теряя терпение. — Я старший специалист по исследованию паранормальных явлений. Находить общий язык с разумными аномалиями — это то, за что я получаю деньги.

— Деньги? — В стальном голосе прорезались насмешливые нотки. — И что же вы с ними делаете?

— Покупаю всякое.

— Что, например?

— Ну, — вдруг замялся доктор, — в основном… ну, всякое. Еду там. У меня же нет корней, чтобы высасывать минералы из почвы. Я, так сказать, автономная машина из мяса и костей.

— То есть вы работаете, чтобы есть?

— Не только, — косясь в сторону, ответил Марш, — у меня есть неплохое жильё, в центре города. Машина, импортная. Правда, давненько её не заводил. Довольно неплохая сумма лежит на счету в банке. На самом деле, я могу в любой момент покинуть пост, и выйти на пенсию.

— Так что же вас останавливает?

Постояв в раздумье некоторое время, сотрудник в очередной раз обернулся, чтобы взглянуть на огнемёты.

— Не знаю, — честно ответил он. — А что ещё мне делать? Жены нет, детей тоже. Остаётся работать.

Повисла пауза. Холодный ветер, затихший на некоторое время, теперь снова принялся разносить лёгкий мусор по бетонному покрытию под ногами собеседников. Поддавшись вперёд, Древо нависло над Владимиром, окружив его колючими ветвями. Скачок адреналина заставил сердце сотрудника биться значительно быстрее.

— Вы не привязаны корнями к земле, доктор Марш, это правда, — молвило дерево, — берите своих друзей и бегите как можно дальше. Это чудовище пробивает земляные и бетонные перекрытия Комплекса. Оно вырвется наружу очень скоро, и начнёт сеять смерть.

— Значит, мы все умрём здесь, — твёрдо проговорил Владимир.

— Чем вы пытаетесь остановить того, кто клином стремится сквозь твердь?

— Огнём. Думаю, у нас все шансы на победу.

Маска, формирующая лик существа была так близка, что Марш мог разглядеть в нём своё отражение.

— Может вам и удастся сломить вторженца, кем бы он ни был, но что насчёт остальных тварей, что ринутся роем сквозь туннель? Что насчёт тех созданий, что существуют под завесой? Как вы планируете противостоять им?

— Ну, — уклончиво отозвался доктор, — будем решать проблемы по мере их поступления.

— Боюсь проблемы, о которых мы говорим не ведают о понятиях меры.

— Тогда ваш Исполнитель должен что-то сделать с этим, нет? Он же великий надзиратель великой тюрьмы.

— Судя по моим наблюдениям, внимание Исполнителя отвлеченно на что-то другое. Ординаторы Комплекса всё ещё пытаются противостоять вырвавшимся чудовищам, но на то, чтобы загнать в клетки всех и каждого могут уйти годы, если не десятилетия. Половина из этих тварей сотни лет провели за границей привычной реальности, и совершенно потеряли рассудок. С ними нельзя договориться, им не интересны ни люди, ни деньги! И это лишь то, что я могу «прощупать» корнями.

— Ваши корни, по вашим же словам, — напомнил Владимир, — оплетают первые сто сорок этажей Комплекса. И вы не знаете, что происходит в его самых нижних помещениях?

— Вы не понимаете, как устроено метафизическое исполнение главного корпуса. Мерить количество этажей в числах, всё равно что измерять свет солнца в лампочках.

— А вы попробуйте. — Предложил Марш, доставая из кармана крохотный блокнот.

Утихнув на несколько минут, Древо в раздумьях скрипело проржавевшими жилами, покачиваясь на ветру.

— Ну, допустим, — сказало оно наконец, осторожно выговаривая слова, — высота одного этажа равна пяти метрам. Если быть точным, то четыре целых, девяносто семь сотых, но это не важно. Так вот, представим, что вы падаете вниз по центральной шахте.

Подняв бровь, Марш в изумлении уставился на дерево. Представлять себя летящим в недра глухого советского завода ему совершенно не хотелось.

— Скорость падения среднего человека равна пятидесяти пяти метрам в секунду, — продолжало дерево, — значит за час вы будете пролетать тридцать девять с половиной, — хотя, давайте округлим, — тысяч этажей. Сорок тысяч в час, — это девятьсот шестьдесят тысяч этажей в день. Уже неплохо!

— Да, — вдруг согласился Марш, считая столбиком на бумажке, — триста пятьдесят с половиной миллионов в год. Звучит как зарплата мечты.

— Верно. И вот, если вы будете лететь шестьдесят четыре целых, сто восемьдесят девять тысячных года, вы достигнете центра, где находится пункт управления.

— Так, это получается… — Бормотал доктор, яростно чиркая ручкой, — Это получается… Да, блять!

Достав вспотевшими ладонями телефон из заднего кармана брюк, он открыл калькулятор.

— Это получается двадцать два миллиарда, четыреста девяносто один миллион, восемьсот двадцать пять тысяч, шестьсот этажей, ебать! Откуда такие числа⁈ — Верещал Марш. — Что вы тут такого нахуевертили? Как⁈

Изрядно взмокнувший Владимир, провёл ладонями по лицу.

— Ох, ну и пиздец. Так, ладно, возьми себя в руки, Марш! Всё в порядке. Всё под контролем.

— Вам нужно меньше матерится, я считаю, — монотонно заметило Древо, — взрослых образованных людей это недостойно.

— И меньше пить, пожалуй, — добавил доктор. — Такая конструкция должна весить немыслимое количество тонн и занимать собою огромные пространства. Если мы не видим следов воздействия на окружающую среду, значит Исполнитель растёт внутрь самого себя.

Дерево качнуло ветвями в знак согласия:

— Пространство Комплекса устроено таким образом, что каждая следующая итерация этажей является копией предыдущей. Однако, скопировать материю значительно проще, чем скопировать непосредственно реальность, так что с каждым новым этажом возникают огрехи в составлении метафизической сети.

— И что это значит? — Спросил Марш, чувствуя, что он окончательно теряет способность соображать.

— Это значит, что существует этаж, после которого от реальности остаётся только её копия, пропущенная через миллиарды итераций.

Древо повернулась к раскинувшейся за зданиями чаще и махнуло ветвями из колючей проволоки.

— Уместите в голове разницу между теми деревьями и мною. И умножьте эту разницу в два десятка миллиардов раз, и вы получите достаточно точное понимания того, что из себя представляет Исполнитель.

— У такого разума должен быть божественный контроль над всей структурой «Роста», — заметил Марш, — почему же он бездействует?

— Всякий разум направляется вниманием. И внимание Исполнителя сейчас приковано к чему-то, очевидно, более важному.

— Что может быть важнее целой орды агрессивных аномалий?

— Что-то, что угрожает существованию самого Исполнителя. Сейчас, спустя два месяца без поступлений каких бы то ни было указаний, я понимаю, что структура Исполнителя, при всей её сложности, подчиняется обычным законам сознания, — призналось Древо, — это значит, что за всем этим обширным Комплексом, число этажей в котором теряет смысл, стоит обычное эго. Извращённое, могущественное, но, к моему сожалению, вполне человеческое эго.

Опустив голову, Марш молча слушал, наблюдая за волочащейся по растрескавшемуся бетону листве. Затягиваясь никотином, он представлял всю ту вакханалию, что творится на нижних этажах, которые, в его воображении, почему-то были объяты пламенем. В уме доктора складывались картины, где каждая была страшнее предыдущей.

— Если вы не лжёте, и ваша работа действительно состоит в том, чтобы понимать и сочувствовать всякому, имеющему разум, — подытожило существо, — вам стоит абстрагироваться от мира и обратить внимание на того, кто абстрагируется от мира и обращает внимание.

Докурив сигарету, Владимир решительно выбросил окурок и тяжко вздохнул. Вспомнив советы Ирины Ивлеевой, он уселся на холодный бетон, в метре от аномалии, выпрямил спину и опустил веки.

— Ладно, стерва, твоя взяла, — выругался Марш, мысленно представляя перед собою штатного психиатра Зоны, — это я не вам, если что.

Последние слова были обращены к дереву, но существо лишь молча качало ветвями в порывах ветра.

Вдали от главного корпуса, на крыше Участка 77, капитан Риггер всматривался вдаль, прислонив к глазам свой бинокль.

— Что это он делает? — Спросил на немецком один из бойцов, который вёл краткую стенографию беседы.

— Медитирует, похоже. — Ответил командир, пожимая плечами.

— Русские странные, — резюмировал солдат, переписывая на родной язык слова Марша.