Два дня перед каникулами

Часть 2

По правде говоря, Мишка был уверен, что Маша сорвётся. Но нет - девушка отнеслась к известию о том, что они тут застряли, на удивление спокойно - разве что побледнела.

По дому Мишка нарезал кругов десять. На чердак, с чердака, через дыру, по лестницам... Пытался сосредоточиться, чтобы почувствовать вибрацию... Безрезультатно. Прохода словно и не было.

Наконец он остановился и присел на край стола рядом с Машей, которая просто рассеянно водила ручкой в блокноте.

- Маш, у нас есть ещё один вариант. Тот проход, что в церкви.

Маша помолчала...

- Миш, а ты уверен, что он тоже не закрылся?

Мишка уверен не был - он и от этого прохода такой пакости ничуть не ожидал. А Маша продолжала:

- Я не знаю природу этого прохода. И никто не знает. Но сколько я читала в книжках про порталы - их работа может зависеть от чего угодно, хоть от фазы Луны...

- В фантастических книжках, - уточнил Мишка.

- Ну да, - согласилась Маша. - А про порталы других и нет... Миш, мы с тобой сейчас в месте, которого по всем правилам не существует.

- Но варианты у нас всё равно есть, - твёрдо сказал Мишка. - В конце концов, мы просто обязаны проверить возможность выйти через звонницу церкви.

- И спрыгнуть с высоты третьего, или какого там, этажа на битый камень? - грустно улыбнулась Маша. - Да ещё и не видя, куда прыгаешь...

Мишка был вынужден согласиться. Мало того, что с велосипедами туда не пробраться, так и сломать себе что-нибудь тоже вполне реально... Ещё и в деревушке, где живёт всего несколько стариков и дачников. И без средств первой помощи... Малоприятная перспектива.

- Маш, а у нас есть другой выбор? - тихо спросил он.

- Есть. Например, выйти на улицу. Погода прекрасная, нечего сидеть в душном доме, - раздался снаружи незнакомый, немного надтреснутый голос. - Да и входная дверь не заперта.

По голосу было слышно, что говоривший улыбается.

Мишка и сам не понял, как в руке оказался пистолет. Маша сидела с широко распахнутыми глазами, прикрыв рот ладошкой, левая рука её вцепилась в Мишкино колено так, что аж костяшки пальцев побелели.

Синяк останется, отстранённо подумал Мишка. А потом сунул "хлопушку" обратно за пояс. Будь у человека на улице дурные намерения, он бы давно их исполнил. Особенно при том, что он совершенно бесшумно снял замок с двери - значит, с тем же успехом мог запереть снаружи дверь сарая.

И, переглянувшись с Машей, Мишка решительно двинулся в полутёмные сени. Толкнул входную дверь - и правда, незаперто...

Человек сидел на скамеечке у южной стороны дома, как раз под окном, и щурился на солнце, как довольный кот. Он был одет в видавшую виды клетчатую рубаху с закатанными рукавами и вытертые джинсы, а вот возраст... С равной вероятностью ему можно было бы дать и пятьдесят, и семьдесят. Загорелое чисто выбритое лицо с минимумом морщин, нос уточкой, буйная шевелюра волос какого-то странного серого цвета с обильной проседью, широкие жёсткие ладони... Этакий сельский работяга.

До Мишки не сразу дошло, что это первый из виденных здесь людей.

- Добрый вечер... Простите, это... ваш дом? - неуверенно спросил он.

- Можно и так сказать, - не открывая глаз, сказал мужичок. Голос у него был скорее молодой, но те самые надтреснутые нотки, что первыми резанули слух, всё же чувствовались. А интонация... была очень странной, словно мужичок всё происходящее воспринимает как одну большую шутку.

- Вы простите, что мы... без разрешения, - пробормотала Маша.

- Ну, за тебя не скажу, а друг твой разрешения попросил, - простодушно сказал мужичок. - Попросил и вошёл.

Он ничуть не менял интонации, но почему-то слово "вошёл" само собой выделилось как главное.

Мишка был ошарашен. Мужичка он однозначно видел впервые - когда он мог просить у него разрешения?

И тут до него дошло.

Просил. Когда они приехали сюда с Данькой и Дариной.

"Домовой, домовой, позволь войти".

Но это же получается, что...

Мужичок, видимо, чтобы добить Мишку окончательно, улыбнулся во весь рот и продолжил:

- И за угощение спасибо, и за заботу...

И открыл глаза. Жёлтые, почти прозрачные, со зрачками-ниточками.

Рядом, не сдержавшись, громко ойкнула Маша.

Мужичка всё это, похоже, веселило. Впрочем, он не собирался затягивать паузу. Хлопнул ладонью по скамейке:

- Садитесь, ребятки... Подумаем, что с вами делать дальше.

Мишка и Маша осторожно сели по разные стороны от мужичка - он расположился точно посередине скамейки, и места сесть рядом вдвоём не было. Переглянулись.

- Извините, а как вас зовут? - первым начал разговор Мишка.

- Как только не кличут... И домовым, и лешим, и кикиморой, и призраком, и нечистью... Раз уж начали - называйте Хозяином. И вам проще, и мне приятно.

- Что это за место? - поинтересовалась с другой стороны Маша.

- А ты как думаешь? - хитро прищурился мужичок.

- Мы сначала подумали, что это наше прошлое, - сказала Маша. - Выглядит всё... как раньше. Но какое-то странное прошлое... Без людей.

- И время как будто остановилось... но солнце по небу идёт, - добавил Мишка.

- Почти угадали, - кашлянул Хозяин. Помолчал. Потом обернулся к Мишке: - Вот ты, например, с компьютера что-то важное на диски переписываешь?

Мишка сдавленно кивнул. Он никак не предполагал, что Хозяин, представившись домовым из народных сказок, имеет представление о компьютерах.

А тот, как ни в чём ни бывало, продолжал:

- Вот и мир наш иногда... записывает информацию. Редко, ребятки... редко. Перед большими потрясениями. Например, перед тем, что вы называете Войной...

- Войн же много было? - спросила Маша.

- Но не все охватили весь мир, - парировал мужичок. - А вот та, что поглотила мир в 1939-м, как раз такой и была...

- Может, в сорок первом? - удивился Мишка.

- В сорок первом война накрыла ваших прадедушек, - вздохнул Хозяин. - А полмира к тому времени уж года два как воевало...

Мишка мысленно выругал себя. Действительно, ведь вторая мировая началась в 39-м.

- Здесь начало лета 39-го, - продолжал Хозяин. - Один день. Заканчивается и в полночь начинается снова... Никаких людей. Природа и то, что внесли в природу люди и что не двигалось в последний месяц - как эти вот дома. Птицы, звери... но без людей. Мир рушат люди. Потому их здесь и нет.

- А... как же мы? - Маша очень надеялась, что это не звучит просительно.

- А вы попали в разрыв, - обернулся к ней "домовой". - Вы не принадлежите этой... копии. Потому и не действует на вас время, пока вы здесь. Потому и время... отставало, пока вы на мир не настроились. Иконы в церкви видели? - поинтересовался он внезапно.

- Которые спрятал отец Михаил? Видели, - ответил вместо Маши Мишка. Хозяин посмотрел на него уважительно:

- Узнали-таки? Молодцы, не думал я, что кто-то разгадает ту загадку...

- Мы и пришли сюда понять, что в той церкви произошло, - начал немного осваиваться Мишка.

- А что произошло? - пожал плечами мужичок. - Тот, кого вы называете отцом Михаилом, просто решил помочь людям... хоть и не должен был. А теперь всё остаётся на своих местах.

- Иконы нельзя возвращать, - скорее утвердительно, чем вопросительно сказала Маша.

- Конечно, - кивнул Хозяин. - Не поймут... Пропали они... пропали.

- Погодите-ка, - осенило Мишку. - Так что, отец Михаил тоже был... из ваших?

- Что значит - "из наших"? - удивился мужичок. - Мы все создания, принадлежащие нашему общему миру. Просто способности у всех разные... и возраст всем разный отмерен.

- Значит, отец Михаил появился тут не случайно?

- Он появился как раз вовремя, чтобы взять эту церковь в свои руки. И ведь удачно взял... и правда смог помочь людям, хоть сана и не имел. Кое-кто догадывался... но докопаться до правды так и не смог. Ну, а чем закончилось... сами видите.

- Так он может быть жив? - Маша смотрела большими глазами.

- Не знаю... Жив, если не казнили - лет ему отмерено много... Но уже неважно это. Потому что второй раз помогать он будет вряд ли... сами понимаете.

- А вы нам... поможете?

- А чем я могу вам помочь? - вроде как даже удивился Хозяин. - Зашли вы сюда сами... сами и выйдете.

- А как мы выберемся, если проход закрылся?

- Как закрылся - так и откроется.

- Да, но... когда?

- Ну... - мужичок задумался. - Может, через пару недель по вашему времени...

- Пару недель мы тут не выдержим, - по голосу Маши было слышно, что он может сорваться. - У нас и еды совсем нет...

- Простите, Хозяин... а нет ли других проходов, кроме этого и того, что в церкви? - набрался наглости Мишка.

- Есть, - беспечно отозвался "домовой". - Но говорить, где они, я не имею права... А мешать вам не буду, - в упор посмотрев на Мишку, он подмигнул: - Ты же чувствуешь? Вот и ищи. А где именно искать, - он подчеркнул интонацией "где именно", - ты и так знаешь. Там, где нет людей ни тогда, ни сейчас. Там, где много людей и тогда, и сейчас...

Он обернулся к Маше, глаза которой начали откровенно наполняться слезами:

- А ты помоги ему. Он ради тебя из кожи вон вывернется... ну и ты не отставай. Вдвоём сделаете то, что не сможете поодиночке.

Опять к Мишке, так и застывшему с раскрытым ртом после последних фраз:

- Слушай. Думай. Места тайные, места уютные. И... водички возьмите. Поможет водичка-то, - и он посмотрел в сторону колодца-журавля.

Мишка на секунду, всего на секунду посмотрел туда же ... а когда повернул голову обратно, увидел только удивлённо хлопающую глазами Машу.

Мужичка не было.

- Миш... что будем делать? - первой нарушила молчание Маша.

- Искать выход, - твёрдо сказал Мишка. Он для себя уже всё решил. - Даже если не найдём еды, около недели продержимся - вода у нас есть. По паре бутербродов ещё осталось. Ножик и спички у меня тоже есть, как знал - взял... Дрова тут найдутся, я видел в сарае немного. Переночуем в этом доме, а с утра поедем в сторону города. Попутно осмотрим деревеньки, я... послушаю. Ну а если в городе совсем... глухо, вернёмся к церкви. Будем выходить через неё.

- Погреб, - сказал вдруг Маша.

- Что - погреб? - не понял Мишка.

- В погребах хранили заготовки на зиму... Может, можно что-то найти? В любом доме был подпол или погреб на улице.

Мишка сразу вспомнил "домики хоббитов" в Вершинье. М-да, а здесь их нет... Значит, они уже послевоенные. Но подполы-то в домах наверняка есть!

Так. Эта деревня, судя по тому, как она заросла, была заброшена уже тогда... а вот Вершинье - нет. И те, что по пути к городу - тоже вряд ли. Значит, в подполах что-то может найтись. Рассчитывать на банки с соленьями вряд ли стоит, а вот картошка - почему бы и нет? В принципе, она может быть и в этом доме...

- Маш, а это мысль! Давай сходим к колодцу, а потом поищем погреб здесь.

Оставив велосипеды во дворе, ребята пошли к "журавлю". Солнце висело над лесом, было достаточно тепло. Повезло, что в этой... копии вечное лето, а не зима. Хотя лучше бы осень - тогда на грядках было бы полно овощей. Зато сейчас тепло!

Мишка набрал полные пригоршни ледяной воды из ведра и, секунду подумав, выпил. Аж передёрнуло, до чего холодная - даже голова чуток закружилась. Но... однозначно полегчало, непонятно почему - то ли подсознательно хотелось пить, то ли Хозяин не зря упомянул воду и посмотрел на колодец. Кто его знает...

Маша тоже напилась из ведра, и лицо её посветлело. Ну и отлично... Теперь набрать с собой, в пластиковые бутылки...

Подпол в доме нашли почти сразу - странно, что Данька его не упомянул, хотя, возможно, он просто не нашёл в нём ничего ценного. А тут обнаружилось несколько десятков картофелин, хоть и явно старых некоторые проросшие - но это было однозначно лучше, чем ничего.

Печку решили не разводить - кто знает, что тут с дымоходом... Мишка помнил, что при неправильно открытых заслонках можно угореть, но где они, эти самые заслонки - понятия не имел. Так что "кухню" решили устроить во дворе, а для ночёвки натаскать в дом старого сена из сарая - и мягче, и теплее. А одеяло есть... пусть и одно на двоих.

Щепа занялась почти мгновенно, сухие дрова тоже разгорелись быстро, и не прошло и нескольких минут, как костёр весело затрещал, выбрасывая в ещё светлое небо искры.

- Родители с ума сойдут, - задумчиво сказала Маша, глядя в огонь. - На следующую-то ночь точно, если не вернёмся...

- Вернёмся, - уверенно сказал Мишка, шевеля палкой дрова. - Все шансы есть.

Сам он так ничуть не считал, но не говорить же это Маше? В одном домовой был прав - Машу надо отсюда вытащить любой ценой. Все эти проходы - его, Мишки, "свойство". И не расскажи он Маше о "книжке" тогда, после урока - её бы здесь не было... Так что придётся расхлёбывать.

Впрочем, чего бояться? Самого опасного врага - людей - здесь нет. Дикие животные если и есть, то за городом, да и заходить в населённые пункты они вряд ли будут. Это же не дикий мир, где звери осмелели - это лишь один день из обычной жизни, просто без людей... А значит, можно пользоваться абсолютно всем!

Погоди-ка, дорогой, одёрнул он себя. Это сейчас мы в брошенном доме. То, что здесь - условно-ничейное. А вот если мы вломимся в жилой дом - точнее, в дом, который был жилым в нашем мире - это уже воровство.

За него никто не осудит, никто даже не пожурит - просто некому журить.

Но сам ты всю жизнь будешь помнить, что ты вор, который тащит то, что плохо лежит.

Ещё не легче... Быть вором Мишке совершенно не хотелось.

А впрочем... Ведь проблемы пока что нет. Может, ничего брать и не придётся. Надо подумать над тем, что сказал Хозяин...

- Маш... Как ты думаешь, что означает то, что сказал... он?

Маша пожала плечами:

- Странно он сказал, как будто загадкой... Как там? "Там, где нет людей ни тогда, ни сейчас. Там, где много людей и тогда, и сейчас". Что это может значить... Кто знает.

- Нет людей ни тогда, ни сейчас... - пробормотал Мишка. - Ну вот в этом доме людей не было в 39-м и нет в наше время. Это понятно. В церкви на колокольне тоже никто не живёт, и вообще мне кажется, что она как-то... особняком. Как он там говорил? "Места тайные, места уютные"? Ну вот чердак подходит. И колокольня тоже. Значит, искать надо... на чердаках?

- Или в подвалах, - вслух рассуждала Маша. - И искать дома, где раньше никто не жил и никто не живёт в наше время? Таких почти нет. Сейчас пол-города снесено, старых домов почти не осталось. А до глухих деревень мы просто не доберёмся - мы даже здешних дорог не знаем.

- И карты у нас нет, - кивнул Мишка. - Значит, остаётся искать в городе - он, по крайней мере, компактный.

- Ага, компактный, - улыбнулась Маша. - Десять километров из конца в конец и на двух берегах реки. Мы с девчонками как-то гуляли, я потом в интернете по картам расстояние посмотрела...

- В 39-м он был меньше, - задумчиво сказал Мишка. - Был заводской район на правом берегу и железнодорожный - на левом... А остальное - это были просто деревни. Даже не помню, был ли мост. Железнодорожный если только.

Маша посмотрела на него удивлённо:

- Ой, а я об этом как-то и не думала... А по железнодорожному речку можно перейти?

- Наверное, можно... Тем более - поезда не ходят. Сами железнодорожники же как-то выходят на мост. И ещё плотина есть - наверное, можно по ней перейти. Это сейчас везде заборы, а тогда их могло и не быть... - он осекся. - Ну, в смысле, нам сейчас заборы вряд ли помешают. Так... а где искать в городе?

- Где может быть много людей и тогда, и сейчас? - вслух подумала Маша.

- Вокзал, - вдруг сказал Мишка. - Точно, вокзал. И у него есть колокольня. И ещё можно проверить церковь у плотины. Точно, по плотине и перейдём. - Он еле удержался, чтобы не рассмеяться, лицо разгладилось. - Всё, Маш, живём! Считай, что мы уже дома.

Девушка вздохнула с видимым облегчением. Показалось Мишке, или она посмотрела на него с благодарностью и даже с каким-то уважением?

Вот так. Какие-то разрозненные куски истории города задержались в памяти - это спасибо отцу, он интересовался, иногда рассказывал, только вот Мишка не особо слушал... Его бы сюда - моментально бы вывел. И уши бы заодно надрал. Не столько за портал, сколько за неосторожность и отсутствие знаний о тех местах, где живёшь.

Зато мы узнали, куда пропали ценности из церкви. Вот-вот. Один-один, улыбнулся своим мыслям Мишка.

- Ты чего такой довольный? - удивилась Маша.

- Выход же почти нашли, - не стал раскрывать истинную причину Мишка. - Угли прогорели, золы много. Давай попробуем картошку испечь.

С картошкой возились долго, первые несколько недоделали, следующие сожгли, но в результате все же съели по несколько штук обжигающей, рассыпчатой мякоти - жаль, что без соли. Испачкались в золе, став похожими на спецназовцев в боевом гриме, и долго отмывались водой из бутылки, чтобы по темноте не ходить к колодцу.

Потом просто сидели у костра, глядя на огонь.

Мишка краешком глаза следил за Машей и опять ловил себя на мысли - а она ведь действительно красивая. Вот особенно сейчас, когда сидит напротив, накинув куртку, и огонь отражается в стёклах её очков... Почему он никогда не обращал на неё внимания? Они ведь и правда знакомы давным-давно. А ещё она умная. И рассудительная, в отличие от него самого.

А Маша думала о том, что вот оно, приключение, о котором она мечтала всю жизнь. Но всё оказалось буднично и немного страшновато. Хотя, если бы сейчас ей предложили выбор - поехать тогда с Мишкой к старому дому или нет, она бы всё равно согласилась.

Да и Мишка её удивил. Она всегда привыкла считать его безбашенным и ни за что не отвечающим разгильдяем, общающимся только с такими же, как он, вроде Даньки. Оказалось, нет - он не только не бросает её, но и умеет рассуждать, может собрать и проанализировать информацию, знает историю родного края... Не так он прост, как кажется. Не зря он подсознательно нравился ей чуть не с детского садика...

Темнело - до разгара белых ночей ещё почти месяц. Лес понемногу оживал ночными звуками - где-то куковала кукушка, ухнула сова... Далеко-далеко раздался протяжный вой, и Маша поёжилась.

Мишка, словно угадав её мысли, встал и наклонил бутылку над прогорающим костром:

- Пойдём-ка в дом...

- Миш, это... волки? - осторожно спросила Маша.

- Я не знаю, - Мишка оглянулся на дом - сейчас он показался ему надёжной крепостью. - Но я от отца слышал - у его коллеги по работе дом в деревне, так у них там волки зимой даже собак со двора утаскивали...

- Ой, - Маша вскочила. - Это что, здесь?

- Нет, на другом берегу... Деревня так и называется - Волково. Но всё равно, лучше быть осторожнее, и дверь изнутри запереть - мало ли что...

Действовали быстро. Залили костёр, на всякий случай завели велосипеды внутрь дома, подсвечивая мобильником, заперли изнутри входную дверь на грубый железный крюк. Потом занялись сеном - за полчаса перетаскали в комнату приличную охапку, теперь можно без опаски ложиться на пол. Сено было старым, но всё равно комнату наполнил приятный запах сухой травы. Мишка расстелил поверх шерстяное одеяло, бросил свою джинсовую куртку:

- Ну, вот и постель... Ложись, а я с краешку пристроюсь.

Будильник Мишка поставил на 7 утра, но проснулся в половине шестого - от холода. Было уже достаточно светло, в окна заглядывало солнце, но утренняя прохлада ощущалась хорошо - тем более, избу давно не протапливали. Маша спала, укрывшись осенней курткой чуть не с головой, и Мишка, подумав, накинул на неё свою половину одеяла. Встал, потянулся, отряхнул помятую одежду от сена - спали хоть и на одеяле, но сухие травинки оказались вездесущими. Поднял с пола "хлопушку", сунул её сзади за пояс.

Сквозь дыру в потолке был виден чердак - проход, увы, так и не открылся.

Оглянулся на спящую Машу, взял пустые пластиковые бутылки и, откинув крюк, вышел на улицу.

Было достаточно свежо, трава блестела от росы. Вот потому и холодно... Стараясь не вымочить кроссовки, Мишка по более-менее утоптанным местам пошёл к колодцу. Зачерпнул полное ведро воды, наполнил бутыли, умылся... Удивился, насколько легко идёт коромысло колодца, словно ведро совсем невесомое, потом обратил внимание на массивное бревно-противовес - как-то никогда не задумывался о принципе действия колодца-журавля.

После умывания стало легче - вода смыла и остатки сна, и вчерашние тревоги. Ох, не зря Хозяин отдельно упомянул колодец - наверное, здешняя вода и правда очень хороша...

Вернулся в дом, поставил бутыли на пол. Маша всё ещё посапывала. Что-то ещё крутилось в голове... а, вот что!

За печкой Мишка шарил минут пятнадцать, хотел уже плюнуть, но всё же наконец нашёл свёрток в щели у самого пола. Обрез был завёрнут в промасленную бумагу, а поверх неё - в холстину. Вместе с ним было шесть обойм с патронами, но какими-то странными, не острыми, а тупорылыми - причём Мишка поймал себя на мысли, что у Даньки он патронов не видел. Но Данька говорил о пяти обоймах, а тут их шесть. И получается, что обрез лежит тут с довоенных времён? По правде говоря, Мишка не особо надеялся на находку - думал, что оружие появилось в доме как раз после войны. Но обрез - вот он, причём тот самый, с клеймом "1914" на казённике. Правда, выглядит поновее, чем... тогда. Получается, он времён этих, как их... коллективизации и раскулачивания? А вот каски и противогаза на чердаке явно нет - это уже наследие Великой Отечественной, видимо, натасканное послевоенными обитателями дома. Скорее всего, и про обрез они знали, просто приберегли его... а может, и использовали - патронов-то меньше стало.

Прислонившись к подоконнику, Мишка открыл затвор, нажав спусковой крючок, вытащил его вообще. Посмотрел сквозь ствол на свет - чистый, нарезы видны... Оторвав край холста, протёр железяки от излишка масла - слышал от кого-то, что это тоже следует сделать. Шомпола нет, жалко - можно было бы и ствол почистить. Конечно, вряд ли всё это понадобится, но... Мишка почему-то не верил, что в этом мире нет опасностей. Пусть лучше эта железяка будет при себе - её можно через плечо таскать, даже вон верёвка есть... Кстати, у того обреза, что нашёл Данька, верёвки не было.

Ну ладно. Надо будить Машу и собираться. Вроде тут и всё недалеко, но... кто знает, проезжи ли вообще здешние дороги для велосипедов?

Маша проснулась на удивление легко, хоть и поворчала спросонья "Ну маааам, сегодня же воскресенье...". Потом подскочила как ужаленная, потирая щёку, на которой отпечатались складки её рукава. Впрочем, после умывания колодезной водой она быстро пришла в норму, а солнечное, свежее утро подняло ребятам настроение.

Вывели велосипеды, осмотрели их - вроде всё в порядке. Съели по паре вчерашних печёных картофелин, предусмотрительно оставленных на утро - конечно, холодными уже не то... Ещё несколько штук взяли с собой, завернув в пакеты, оставшиеся от бутербродов. Не ахти какая еда, но хоть что-то.

Бросили прощальный взгляд на дом. Хозяин, в человеческом или кошачьем облике, так и не появлялся. Остановились у колодца, ещё раз хорошенько умылись, заодно отмывшись от золы, наполнили бутыли под пробку.

- Ну что, Хозяин, спасибо за гостеприимство, - не выдержал Мишка.

- Кто знает, может, ещё встретимся, - эхом повторила Маша. - Спасибо...

И они выехали на дорогу.

- Миш, так это что, настоящая винтовка? - спросила Маша, крутя педали. Дорога была в разы хуже той, по которой приехали "в своё время", но для велосипеда оказалась более-менее проходимой - даже получалось ехать бок о бок.

- Почти. Укороченная, обрез, - Мишка поёрзал на сиденье, отчего обрез, подпрыгнув, поддал ему по боку. - Но стрелять должна.

- А зачем нам стрелять? Тут ведь даже нет никого...

- Я не знаю, Маш, - честно сказал Мишка. - Просто я знал, что он тут есть - Данька его нашёл... ты только не говори никому, - спохватился он. - Вот и решил - возьмём... на всякий случай. Вдруг волк?

- Ну да, слышала вчера, - поёжилась Маша, словно от холода. - Ну, может, ты и прав... А он и правда стреляет?

- Не знаю, - пожал плечами Мишка, притормаживая. - Проверим?

- Я боюсь, - призналась Маша.

- Маш, ну чего нам ещё бояться после всего, что было? - как можно беззаботнее рассмеялся Мишка, останавливаясь. - Давай попробуем.

Вытащив из кармана скобу с зажатой в ней пятёркой патронов, он повертел её в руках. Открыл затвор. Вроде как нужно куда-то её вставить, и патроны сами защёлкнутся в магазин... Не, ну его нафиг - лучше по одному. Ага, а у них же поясок - значит, надо как-то запихнуть, чтобы верхний не зацепился за нижний... Тоже наука. Вроде вот так...

Один за другим пять жёлтых патронов легли в магазин. Скобу-обойму Мишка хотел было выкинуть, но, подумав, сунул в карман. Взялся за рукоятку затвора, повёл её вперёд - первый патрон выскользнул из магазина и послушно ушёл в казённик. Не зацепился - значит, правильно зарядил, похвалил себя Мишка. Опустил рукоять, закрыв затвор.

- Пробуем?

Ложе было толстовато, лежало в руке неудобно - это не пистолетная рукоять. Приклада нет, в плечо не упереть... Мишка взял обрез за цевьё левой рукой. Интересно, отдача сильная? Патрон мощный, а ствол короткий... Направив его вдоль дороги, в землю метрах в двадцати, потянул курок, еле удержавшись, чтобы не зажмуриться...

Грохнуло, взвизгнула Маша, зажав уши. Звук выстрела оказался не очень-то и громким, но вот отдача ударила ощутимо. Взлетела ковырнутая пулей земля, из опиленного дула взвился сизый дымок.

- Стреляет, - отрешённо пробормотал Мишка - он впервые сделал выстрел из боевого оружия. Потянул рукоятку - затвор послушно отошёл, жёлтая дымящаяся гильза со щелчком улетела в траву. Начал закрывать - в ствол пополз второй патрон. Эээ, нет, не хватало везти его заряженным... Мишка прижал патрон пальцем, и затвор, скользнув поверх него, закрылся вхолостую. Парень спустил курок - тот сухо щёлкнул.

- Стреляет, - повторил он. - Больше не буду, Маш, - сказал он, увидев большие испуганные глаза девушки. Поехали...

В первую из деревень по дороге въехали через несколько минут.

Дорога почти не изменилась - на машине по такой ехать не особо и приятно, особенно после дождя. А вот деревня выглядела гораздо лучше, чем "в наше время" - покосившихся домов почти нет, аккуратные крыши, сравнительно ровные заборы... И ни души, как и в Вершинье. Ставни на окнах открыты, дворы пусты. Некоторые дома, видимо, ещё царских времён - полуарки с резными украшениями на вторых этажах придают большим домам вид дворцов, почему-то заброшенных.

На деревню потратили около часа. Спешившись, Мишка осторожно прошёл вдоль домов, прислушиваясь к ощущениям, но того самого зуда не было - как отрезало. Значит, деревенька жила...

- Миш, а почему тут нет никакой утвари? - тихо спросила Маша. - Смотри, дома, сараи, заборы, вон телегу я видела... А ничего помельче нет совсем.

- Я тоже думал, - так же тихо ответил Мишка. - Потом только дошло... Хозяин сказал, что сюда попало только то, что не двигалось месяц. Получается - то, что... стабильно, что ли? Значит, Маш, ни посуды, ни еды, ни вещей, которые тогдашние люди носили более-менее часто, мы тут не найдём... Только то, что пролежало долго. Как та прошлогодняя картошка в погребе...

- Ой, - огорчилась девушка. - Выходит, вот оно что...

- Ну да, - кивнул Мишка. - Знаешь, я уже подумал - найти бы машину. Но машин тоже не будет - разве что если простоявшая месяц... А машин тогда было мало, если стоит долго - значит наверняка ломаная...

М-да, и воровать ничего не придётся, рассеянно подумал он. Тут просто нет ничего такого, что можно было бы утащить... Ну и местечко. Надо выбираться поскорее...

Снова дорога. В лесу щебетали птицы. В одном месте на дорогу выскочил крупный заяц и, увидев людей, опрометью бросился обратно в лес.

Ещё одна деревенька, ещё час... Глухо. Дорога ушла влево, к реке - та уже была видна сквозь деревья - и стала намного лучше. Почти автомагистраль по меркам того времени... Ещё одно село с церковью с заколоченными окнами - тут и проверять бессмысленно, в наше время церкви нет вообще, а село превратилось в наполовину дачный посёлок. Дорога выскочила на мостик через небольшую речушку с каким-то смешным названием, которое Мишка благополучно забыл - на неё в наше время многие из ребят ездили купаться, как раз вот на эту излучину перед впадением её в большую реку. А место-то совсем не изменилось, та же низинка, разве что дома совсем другие - этих, старых, почти не осталось. Не удержавшись, Мишка остановился и щёлкнул фотоаппаратом.

Опять дорога. Тянутся поля, заросшие одуванчиками - покосы ещё не начались, а пахать и сеять будут ещё позже... а тут - вообще не будет. Тут так всё и замерло с этими вечными одуванчиками уж лет на восемьдесят... Идеальное место, если подумать: живи - не хочу. Тепло, светло, постоянно солнечный день - благо один и тот же. Практически курорт, и никто не мешает. Если, конечно, о еде позаботиться заранее...

- Ой, смотри!

Мишка взглянул туда, куда указывала Маша. А вот и хороший знак - уже видны трубы химкомбината, пусть и не дымящие. Правда, их гораздо больше, все высокие, решётчатые - вроде в то время этот комбинат делал не удобрения, а алюминий, и был совсем новеньким - лет пять-семь.

- Получается, мы попадём в город как раз в то время, когда он начал строиться, - ответил Мишка своим мыслям, а потому немного невпопад. Впрочем, Маша его поняла по-своему:

- Увидим историю родного края, да?

Мишка подумал.

- Знаешь, никогда историю не любил. Любую. Даты, что когда произошло, кто был царём... Ну неинтересно мне это. Отец вот любит, а я - ни в какую. Итоговую оценку и ту еле вытянул на четвёрку...

- Ты ж столько рассказывал про город, - удивилась Маша.

- Так то по верхам нахватанное, - сокрушённо махнул рукой Мишка. - Вон, в Контакте в "Подслушано" пишут периодически, иногда фотки бывают... Думаешь, я что-то сверх этого читал? Я вообще читать не люблю...

- Вот и повод полюбить, - задумчиво пробормотала Маша. - Я вот и того не знаю, что ты знаешь... История - не мой конёк. И точные науки - не мой... Только если литература.

- Ну... будем осваивать? - ободряюще посмотрел на неё Мишка. - Поехали!

На дороге чего-то явно не хватало. Мишка не сразу сообразил - не было переезда на обходной железнодорожной ветке, да и железной дороги и железнодорожного моста не было - значит, их построили гораздо позже, сейчас берега густо поросли лесом. Ещё один мост через речушку - а ведь это Валимский ручей, граница города... Мишка затормозил.

- Ты чего? - удивилась Маша.

- Валимский рубеж, - пробормотал Мишка, оглядываясь - он привык к ровным лесопосадкам в этом районе, уже послевоенным. Сейчас тут смешались редкие деревья и кустарник. - Обелиск...

- Ой... Это откуда на 9 мая идёт "Бессмертный полк"?

- Ага... Где наши остановили немцев... через два года, - на ходу поправился он. - Тут нет других речушек, мы с ребятами много болтались в этом районе. Здесь же пляж недалеко... будет.

Поросший кустарником склон ручья, дальше видны деревенские дома - в привычное время это уже окраина города, тут, чуть левее, будет коттеджный посёлок... За мостиком дорога уходила к реке, над избами был виден шатровый купол деревянной церкви - тоже незнакомой. Вероятно, вместо её и строят ту новую церковь на выезде из города, догадался Мишка. Вроде Петра и Павла. Значит, и это село - Петропавловское, эту систему названий Мишка знал...

Теперь ехали не торопясь. Впрочем, место под определение Хозяина не попадало совершенно - некоторые дома явно простоят ещё лет восемьдесят, но и тут не было ощущения, что они необитаемы. Обычное запустение, то самое, что улавливалось в деревнях по дороге.

После села грунтовка потянулась вдоль реки - слева поросший кустарником пустырь меж дорогой и рекой, справа - деревянные бараки... Мишка не сразу сообразил, что едут они по Речному проспекту вдоль будущего Прибрежного парка - впрочем, сам парк появился лишь после войны, а пока тут лишь унылый пустырь. Бараки тоже снесут - потом здесь отстроят девятиэтажки.

Поднявшееся яркое солнце лишь усиливало ощущение нереальности. Город без домов, город без людей... Мир-меж-мирами, где время остановилось.

Показалось, что ехали очень долго. Потом уж Мишка сообразил - просто нет привычных ориентиров, взгляду не за что зацепиться. Узнал он лишь большой кирпичный дом, на вид новёхонький, да и то не сразу - во-первых, привык видеть его старым, почти коричневым от времени, во-вторых - перпендикулярный реке бульвар, вдоль которого стоял дом, отсутствовал, вместо него была грязноватая улица. Площадь Ленина, которая должна быть за ним, тоже не просматривалась, одни лишь бараки - значит, тут тоже будут строить лишь после войны...

Мишка остановился, машинально щёлкнул фотоаппаратом. Ирреальность нахлынула с новой силой. Вот они, знакомые дома - и этот, и следующий за ним, что вдоль проспекта... но они совершенно другие, словно фотография, вклеенная на грубо нарисованный карандашный набросок. Дома безразлично смотрели на мир блестящими вдоль южной стороны стёклами окон, будущий проспект уходил вдаль, к какому-то каменному сооружению, за ним виднелись пока ещё далёкие постройки гидроэлектростанции - вожделенной цели.

Парень шумно выдохнул. Оглянулся на Машу - той тоже явно было не по себе. В памяти всплыли стройки из какой-то старой песни:

Мёртвый взгляд погасших окон

Не мешает чувству ритма -

На кресте дорог распятый,

Я шепчу свою молитву...

- Тут бассейн был... Будет, - прошептала Маша. - В который мы в начальной школе вместе ходили...

Мишка кивнул. Голоса в призрачно-мёртвом городе отдавались гулковато и странно, словно чужие - лишний раз говорить не хотелось. У него опять появилось странное ощущение - словно кто-то следит за ними. Что-то мелькнуло в районе будущей площади Ленина, или показалось?

Не сговариваясь, ребята поднажали на педали и понеслись, насколько возможно, по сравнительно укатанному проспекту. Справа мелькнули дома - квартал застроен. Получается, эти старые дома - ещё довоенные... Мишка слышал, что часть их перестроили из общежитий, в квартирах даже нет ванных комнат, несмотря на то, что дома - капитальные.

Кубическое здание очень "заводской" внешности слева показалось знакомым - ну конечно, сейчас оно стоит на территории Водоканала, огороженное забором и перестроенное, но узнать можно. А вон и год выбит на фронтоне, Мишка на него и внимания никогда не обращал - 1927-й... Значит, одно из самых старых зданий города. Теперь впереди будет стадион - бетонный забор его в наше время разрисован копиями фотографий времён войны, кто-то из городских художников постарался к очередному 9 мая лет десять назад, и с тех пор рисунки постоянно обновляются...

Никакого забора. Стадиона, конечно же, ещё нет - только бараки. Справа виднеется водокачка, в привычном времени превращённая в музей, деревянное здание с каланчой на месте привычного пожарного депо, тоже будущего музея, и мёртвая громада комбината, решётчатые трубы вскинулись в небо, словно сухие пальцы-щупальца зародышей Чужих. Опять накатила безотчётная жуть.

Вот оно, здание гидроэлектростанции - громада слева. В привычном ракурсе, с другого берега реки, размер не ощущается, а тут, вблизи, понимаешь, что даже две кажущиеся небольшими надстройки на крыше - размером со среднюю хрущёвку...

- Маш, сворачиваем, - махнул рукой Мишка.

Барак на повороте - вот странно, а ведь он сохранился до наших времён, правда, разваливается, затянут ради приличия сеткой - видимо, не доходят руки разобрать... Сейчас будет площадочка - вот она, есть, правда, никакого памятника проектировщику ГЭС здесь сейчас нет. Дальше будет овраг, а тут должна быть какая-нибудь лестница для спуска к электростанции...

Лестница была - ребята остановились рядом с ней, тяжело дыша. Она была непривычной, деревянной, несколькими маршами спускающейся вниз. Ограда видна, но калитка открыта.

- Маш, стой здесь, смотри вокруг. Я спущу велосипеды... - Мишка, подумав, вытащил из-за пояса "хлопушку" и, увидев, как шарахнулась Маша, пояснил: - Это пневматика... на всякий случай.

- Зачем, Миш? - опасливо спросила девушка.

- Сам не знаю... У тебя не было ощущения, что за нами следят?

Маша молча кивнула.

- Вот и у меня тоже... Пусть будет пистолет, если что - хоть пугнуть, - и Мишка, схватив Машин велосипед, осторожно понёс его вниз.

Маша осталась одна. Огляделась по сторонам: вот она, элекстростанция, построенная в конце 20-х по плану ГОЭЛРО. Берег над ней застроен бараками - в наше время их нет. Справа, по другую сторону оврага, где в привычное время находится промзона, тоже видны дома, вдали - железнодорожная насыпь и мост через реку, непривычный, трёхпролётный, с полукруглыми фермами. И всего один. Маша прищурилась - а автомобильного моста за ним не видно. Получается, его и правда нет...

Поднялся запыхавшийся Мишка, взял свой велосипед:

- Пошли... Попробуем переправиться.

Овраг оказался не оврагом, как в наше время - по дну его шла железнодорожная колея, видно было, что она упирается в ворота комбината. Вот оно что... оказывается, раньше электростанция была связана рельсами с заводом. Ребята, ведя велосипеды, перешли по дощатому настилу по мосту над шлюзом - ворота были открыты, уровень воды низкий. Железнодорожная колея на электростанции заканчивалась поворотным кругом. Двери... заперто. Но вокруг, вдоль задней стороны электростанции, и сейчас есть проход с металлическим настилом - по нему можно выйти к плотине.

Шли молча. Грохотали рифлёные металлические листы под ногами. Слева маслянисто блестела вода, даже при солнечном свете кажущаяся не синей, а коричневой, по ней хороводом бежали воронки воды, засасываемые в водоводы, и Маша встряхнула головой - казалось, эти водовороты притягивают взгляд, словно зовут нырнуть в эту спокойную гладь. Мишка заметил это, остановился, придерживая велосипед, крепко сжал Машину руку:

- Плохо?

- Ага... Наваждение какое-то, - призналась Маша.

- Подожди, мы почти пришли, - он ободряюще пожал ей ладонь. - Сейчас перейдём по плотине...

Мишка поймал себя на мысли, что зуда нет. А ведь тут всегда было много людей - тех, кто здесь работает. Получается, не оно... Жаль. И вибрации турбин не слышно... Всё мертво.

Вот и конец корпуса, лесенка вверх... Уже слышен шум воды, падающей с плотины. А почему? Ведь в это время года заглушки на плотине обычно перекрыты...

Бросив велосипед, Мишка взлетел по лесенке. У него появилось сильное желание выругаться. Рядом охнула Маша.

Привычной надстройки-моста на плотине не было. Ровная, плавная водная гладь раскинулась от небольшой площадки над рыбоходом, на которой стояли ребята, до противоположного берега реки. Вода срывалась с многометрового обрыва плотины и пенилась внизу, белыми лохмами уходя к видневшемуся справа железнодорожному мосту. Теперь она была синей-синей.

Вот и двухэтажный инженерский домик прямо над плотиной - потом в нём будет исторический музей. Вон и белая церковь, тоже Архангела Михаила - вздымается в небо колокольня, правда, куполов нет - видимо, церковь закрыли, как и многие перед войной. Противоположный берег выглядит непривычно - много деревьев, много домов, больших, многие двухэтажные... Село Михайловское, потом ставшее Октябрьским. Совершенно недостижимое.

- Приехали, - обречённо прошептала Маша. Плечи её беспомощно дёрнулись, и Мишка не выдержал - подошёл, обнял:

- Подожди, Маш... Это я дурак, привык к плотине. Значит, надстройку построили уже потом. У нас есть ещё мост, - он мотнул головой вправо.

Железнодорожный мост, построенный еще в начале ХХ века, горделиво возвышался метрах в пятистах ниже по реке. От трёх могучих полукруглых ферм веяло уверенностью и стабильностью.

- Хорошо, - шмыгнула носом Маша. - Только, знаешь, я теперь боюсь идти на берег. Как будто и правда там кто-то был... а тут, на воде, его нет.

Мишка задумался. Маша выразила словами его подсознательные страхи. Что мелькнуло там, в Вершинье? Почему было странное ощущение в городе? В деревне его не было вообще, а город ведь гораздо больше, он словно лабиринт укромных уголков... Что это, игры разума или там действительно был кто-то... или что-то?

- Мне отец рассказывал, что под плотиной есть проход, - задумчиво пробормотал он. - У его друга батя тут работал, они вместе туда ходили...

- Миш, ты думаешь, мы его найдём? - устало поинтересовалась Маша. - ГЭС огромная, как завод. Да и двери могут быть заперты...

- Ну да, ты права, - встряхнул головой парень. - Пойдём. Раньше доберёмся до моста - раньше перейдём на тот берег...

Вверх по лестнице велосипеды Мишка тащил, поминутно чертыхаясь и ругая себя за незнание истории города.

До железнодорожного моста добрались сравнительно быстро, хотя дорога стала намного хуже - тут это была уже обычная грунтовка, почти деревенская. Вся будущая промзона оказалась застроена вперемешку бараками и сараями, за которыми справа царил комбинат, на противоположном берегу, в Михайловском, возвышались деревенские дома - большие, похожие на те, что приходилось видеть в разных музеях деревянного зодчества, типа новгородских Витославлиц или подпорожских Мандрог. Мишка и не думал, что село было таким большим - вон виднеется даже колокольня ещё одной церкви, деревянной... О ней он и не слышал.

Вот и мост - гигантская громада, пробитая тучей заклёпок, на массивных, коричневых от времени быках с ледорезами. Мишка не сразу сообразил, для чего ледорезы - ведь лёд ниже плотины никогда не намерзал. Лишь потом понял - мост ещё дореволюционный, в то время не было ни электростанции, ни плотины, и ледоход мог стать для моста реальной опасностью. Вспомнилась даже виденная в музее фотография - красноармейцы с мортирками, похожими на миномёты, расстреливают лёд по весне... Видимо, это снималось ещё до постройки ГЭС, или как раз во время строительства - чтобы лёд не сорвал строящуюся плотину.

Железнодорожное полотно лежало на довольно высокой насыпи, и Мишке опять пришлось попыхтеть, втаскивая на неё велосипеды. Неплохая физзарядка для воскресенья... Зато вид с насыпи оказался такой, что ребята ахнули.

Солнце закрыло набежавшим облачком, и на юг, на "город", можно было смотреть спокойно. Он весь расстилался как на ладони - насыпь оказалась одним из самых высоких мест, не считая, конечно, капитальных зданий типа ГЭС или комбината. Насколько хватало глаз - одноэтажные бараки, кое-где - двухэтажные дома, слева комбинат, справа - река... Деревьев было мало, и были отлично видны даже пятиэтажки-общежития в паре километров, мимо которых проезжали раньше.

- Вот это да, - прошептала Маша. - Одноэтажный город... - и она что-то еле слышно пробормотал.

- Что-что? - переспросил Мишка.

- Через четыре года здесь будет город-сад, - повторила Маша слова Маяковского. - Не о нашем городе написано, и не через четыре года, но... Знаешь, вдруг подумалось: а они ведь, тогдашние люди, строили это руками. Своими руками. Никаких машин, один экскаватор на всю стройку, возили песок тачками, таскали кирпичи на себе, мешали бетон вручную... И жили в этих вот бараках с туалетами на улице. Даже не с туалетами - с сортирами, прости меня. И ведь построили, да так, что уже век почти работает... А часть домов до сих пор стоит.

- А потом защитили его во время войны, - задумчиво добавил парень. - Ещё и снабжение Питера поддерживали...

- И ток с электростанции шёл, - подхватила Маша. - И это - в этих вот условиях... - Она помолчала. - Миш... а мы в наше время смогли бы так же?

Мишка ещё раз окинул взглядом тёмные трубы и корпуса комбината, россыпь бараков... Повернулся в другую сторону, вниз по течению реки. Вышедшее из-за облака солнце сверкнуло на маковке церкви вдали.

- Я не знаю, Маш, - покачал головой он. - Мы слишком привыкли жить в комфорте. Для нас отключение света - уже проблема, а отключить интернет - катастрофа. Что там говорить, мы даже без мобильника шагу ступить не можем...

- Вот и я о том же, - вздохнула Маша. - Знаешь... мне кажется, мы попали сюда не случайно. Попали в том числе и для того, чтобы понять, как оно было... тогда.

Мишка еще раз взглянул вниз по течению - вдоль реки стояли дома, от которых в начале XXI века не осталось даже воспоминаний. А вон там, чуть дальше, вероятно, был... будет деревянный мост, основания которого при низкой воде будут видны и через восемь десятков лет. А прямо напротив его во время войны встанет зенитная батарея. А потом построят мемориал - три штыка, три года войны...

- Знаешь, я раньше никогда не задумывался о людях, которые жили здесь... до нас. Как они жили, чем они жили, о чём думали, кого любили... А они ведь по сути выстроили и нашу жизнь. Где бы мы были, если бы не они?

- А нас бы не было, - просто сказала Маша. - Знаешь, я много читала в интернете откровений разных... людей, насчет того, как хорошо бы лично они жили, если бы большевики не взяли власть. А потом подумала: да если бы не было того переворота, их родители никогда бы не встретились. Просто-напросто. Ничего бы для них не было... И нас бы не было, или это были бы уже совсем не мы... Они заложили основу нашей жизни.

- А мы закладываем основу для тех, кто будет после нас... - медленно сказал Мишка. - И что мы им оставим? Гонку за шмотками, китайские планшеты, гнилые автомобили? Химкомбинат, от которого все выбросы на город ложатся? Железную дорогу, которую растащили по кускам?

- Не наш масштаб, Миш, - вздохнула девушка. - Никто нас слушать не будет.

- Значит, надо учиться и пробиваться туда, где будут слушать, - упрямо процедил Мишка. - А под лежачий камень вода не течёт - так вроде в пословице?

- Так, - немного удивлённо посмотрела на него Маша. - Кажется, ты что-то для себя... решил?

- Решил, Маш, - твёрдо сказал Мишка. - Нельзя плыть по течению. Пойдём...

Они пошли прямо по железнодорожному пути, дребезжа велосипедами по деревянным шпалам - сбоку идти неудобно, щебёнка осыпалась. Правда, и шпалы были положены так, что нормального шага не получалось. Пересекли небольшой мостик над грунтовкой, приблизились собственно к железнодорожному мосту. Тут было чуть проще - сбоку шёл деревянный настил, не особо широкий, но друг за другом с велосипедами идти можно. Вверх уходили массивные конструкции ферм, но Мишка поймал себя на мысли, что вблизи мост выглядит далеко не так капитально, как издалека - тут он казался переплетением ажурных конструкций, угрожающе нависших над водой. Впрочем, других вариантов пересечь реку всё равно не было.

Несмотря на тихую погоду, над рекой ощущался ветер, и ребята застегнули куртки.

- Миш, неужели все ходили по этому мосту? - недоверчиво спросила Маша. - И его же наверняка охраняли и не пускали всех подряд, он же... военный объект, да?

- Ну... скорее всего, - согласился Мишка. - Но смотри, единого города и не было. Вряд ли люди ходили через реку так же часто, как в наше время. А те, кто работал на комбинате, рядом с ним и жили. Машин вообще мало, им мост и не нужен.

- Перевоз, - вдруг сказала Маша.

- Что?

- Ну автобусы же ходят до остановки "Перевоз", в Октябке. Наверное, там был паром или что-то такое, через реку.

- Ой, точно же, - рассмеялся Мишка. - А может, перевозов было даже несколько. Странно, что мост всего один. Отец рассказывал, что второй уже в войну построили, деревянный. Там, где опоры из воды видно.

Болтая, он мимоходом оглянулся... и встал как вкопанный. Волосы на голове зашевелились, рука сама собой стиснула ложе обреза.

Метрах в пятидесяти, у края моста, который ребята только что покинули, стоял человек. Просто стоял и смотрел им вслед.

Шедшая следом Маша, увидев Мишкино выражение лица, тоже оглянулась, ойкнула. Человек не шелохнулся.

Выглядел он, как классический работяга: извозюканная куртка старого покроя, потёртые штаны, грубые ботинки, кепка на голове. Худощавый, лицо осунувшееся, в солнечном свете тени на нём кажутся будто вырубленными. И роста не очень высокого - кажется, Мишка и то выше со своим метр семьдесят пять. Двухдневная щетина на щеках. И взгляд - совершенно никакой, устремлённый даже не на ребят, а куда-то в пустоту.

Мишку пробрала дрожь. Вот он, тот взгляд, что преследовал, пока они были в городе... Кто это такой? Кто-то из старинных сказаний, как Хозяин? Человек 30-х, случайно застрявший здесь вместе со слепком мира? Ещё один человек, прошедший сюда через проход? Морок, призрак, в конце концов?

- Миш, кто это? - оторопело пробормотала Маша.

- Я не знаю, - одними губами ответил парень. Открыл было рот, чтобы что-нибудь спросить у человека... но не произнёс ни звука. Язык словно онемел, наотрез отказываясь окликать эту странную фигуру. - Пойдём-ка отсюда, - наконец тихо выдавил он.

- Просто так уйдём?

- Уйдём, оглядываясь... Маш, он странный какой-то... Смотри, за нами не идёт... Ну не стрелять же в него, правда?

- Не надо стрелять... - Маша двинулась вслед за Мишкой, постоянно озираясь. Напряжение, и без того давившее не хуже пресса, усилилось в разы, сердце бешено колотилось. Человек, всё удалявшийся, так и продолжал стоять без движения, и в какой-то момент Маша поняла, что его уже нет. Он не шевельнулся, не ушёл - просто исчез, словно его и не было. И почти в тот же момент Мишка взял её за руку, и Маша почувствовала знакомый зуд.

- Смотри...

Чёрное пятно прохода висело над железнодорожными путями, почти касаясь шпал нижним краем. Если прикинуть, оно находилось посередине среднего пролёта моста, то есть ровно на полпути между берегами. Края его колебались и плыли, словно раскалённый воздух.

- Нашли, - облегчённо вздохнул Мишка, улыбаясь во весь рот. - Ну, вот и всё...

- А как же про места тайные и уютные? - неуверенно спросила Маша.

- Ну, не знаю... Может, Хозяин и сам не знал об этом проходе?

- А я вот уверена, что знал, - неожиданно твёрдо сказала Маша. - Вот сам посуди: проход точно посреди реки, в центре симметричной конструкции - ну, я про мост. Это же гармония в чистом виде. Он не был бы Хозяином, если бы не знал об этом проходе.

- Ну, скажем, Хозяином его назвали мы... - начал было Мишка, но Маша его перебила:

- Заметь, он сам это имя себе выбрал!

- Ну ладно, ладно! Ты к чему это?

Маша подумала несколько секунд.

- Миш, не нравится мне этот проход, - наконец сказала она. - Что-то тут не то. Какой-то подвох... Очень уж всё явно.

- Конечно, подвох! - рассмеялся Мишка. - Мы окажемся в середине моста, без пропусков и документов. А мост в наше время охраняется, я точно помню, там охрана с автоматами. Неприятности нам гарантированы... но зато мы будем дома. Не самый плохой вариант, правда?

Маша напряжённо молчала. В голове у неё крутилась какая-то деталь, на первый взгляд незначительная, виденная мельком, но ставящая всю стройную Мишкину теорию с ног на голову...

- Ну хорошо, - Мишка отпустил Машину руку, прислонил свой велосипед к ограждению и перебрался с прохода на металлическую конструкцию, по которой шли сами рельсы. - Давай я сам схожу, туда и обратно, чтобы убедиться, что всё в порядке? Подождёшь меня буквально минуту?

Маша почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Ирреальное чувство опасности выло, как сирена.

Мишка истолковал Машино выражение лица по-своему и сделал уверенный шаг вперёд:

- Я сейчас, быстро.

И в этот момент Маша вспомнила. Вспомнила - и ужаснулась.

Она прыгнула вперёд с места, как кошка, хотя никогда не отличалась хорошей спортивной формой. Прохода Маша не видела, но цель была одна - оттолкнуть, не дать Мишке в него войти... Громыхнул упавший велосипед.

Оба они полетели кувырком на рельсы. Маша изо всех сил саданулась рукой, Мишка, приученный к падениям на тренировках, успел сгруппироваться. Еле удержавшись, чтобы не столкнуть с себя Машу, приподнялся на локте:

- Вот какого фига, а?...

- Миш... - прерывающимся голосом спросила раскрасневшаяся Маша. - Сколько у нас, там, железнодорожных мостов?

- Два, - удивился Мишка.

- А как они построены?

- Один рядом, который на новых опорах. Второй - на опорах старого моста.

- А точнее?

И только тут до Мишки дошло. Новый мост, действительно, был поставлен на опоры старого моста, которые для этого специально расширили. Его строили не вместо старого, а РЯДОМ с ним. К началу 2000-х именно вот этого, старого моста, просто не существовало - он был разобран. Войдя в проход, ребята кувырнулись бы в реку с высоты в добрых три десятка метров. Причём без малейшей возможности вернуться сюда через этот же проход. Куда уж тут разрушенной звоннице...

- Сссспасибо, - ошарашенно пробормотал парень, словно ощущая всем телом удар и ледяную хватку майской речной воды.

А Маша застряла бы здесь, заботливо подсказал внутренний голос. Благодаря тому, что ты решил, что умнее и смелее всех.

- Спасибо, - ещё раз прошептал Мишка. Тронул осторожно Машину руку. - Болит?

Девушка неловко пожала плечами. Она и правда не понимала, больно или нет - всё затмил выброс адреналина. С Мишкиной помощью поднялась, чуть не шарахнувшись инстинктивно от зловещей дыры прохода. Далеко внизу, видная сквозь щели металлических конструкций, бежала вода.

Она пришла в себя, лишь когда её щеки коснулись Мишкины губы, и в ухе прозвучало:

- Ты спасла нас.

Мишка стоял, обнимая Машу, и думал, что эта вот одноклассница, которую он почти не воспринимал всерьёз, только что спасла ему жизнь. Вот так. И чего стоит всё, что он знал и думал раньше? События этой вот пары дней полностью переворачивали и его восприятие мира, и то, что он знал или думал о людях... да вот о той же Маше.

Маша внезапно дёрнулась, вырываясь, и Мишка инстинктивно отпустил её. Девушка была в замешательстве - этот краткий момент нежности оказался неожиданным, и она смутилась.

- Пусти... не время сейчас, - наткнулась на Мишкин взгляд и осеклась. - Миш... пойдём вперёд. Найдём сначала выход, хорошо?

- Как угодно, мадемуазель, - извернулся ошарашенный Мишка, обращая момент в шутку. - Прошу вас, пройдёмте... к велосипедам!

Путь по второй половине моста прошёл спокойно, разве что Мишка поминутно оглядывался на шедшую сзади Машу. Правда, горизонт впереди потемнел, словно шла туча - в отличие от правобережья, в левобережье, похоже, будет пасмурно...

Вот и левый берег - по левую руку дома Октябрьского, кажется, прямо под ногами, подступают к мосту почти вплотную. Непривычно - "дома" от села почти ничего не осталось, одна промзона. Справа расстилается обширный пустырь, впереди видны деревенские дома на пригорке - вероятно, Борисова Гора, превратившаяся потом в новостройку "Борисогорское Поле", вдали у реки видны деревья на месте будущего Ильинского парка... получается, его после войны высаживали не на пустом месте, тут уже что-то было.

Справа, вдоль железнодорожного полотна, шла укатанная, хоть и не особо хорошая дорога.

- Смотри-ка, Старая Дорога, - удивлённо сказала Маша.

Мишка кивнул. Он как-то и не задумывался, почему идущее вдоль "железки" шоссе называют старой дорогой - а вот оно что, она ещё до войны была, оказывается. Проспекта Державина, который должен бы идти за домами Борисовой Горы, похоже, нет и в помине.

- Ну, до свидания, рабочий посёлок, здравствуй, станция, - сказал Мишка, просто чтобы хоть что-то сказать. Взглянул на Машу: - Ну что, попробуем доехать до церкви, или сразу к вокзалу?

- Не знаю даже, - с сомнением проговорила Маша. - Мне показалось, она тут заброшена... Ну давай скатаемся, тут же вроде недалеко. Чтобы потом не жалеть, - словно оправдываясь, добавила она.

Спустившись с довольно крутой насыпи и несколько раз чуть не кувырнувшись, ребята сели на велосипеды и не торопясь поехали вдоль улочки, застроенной двухэтажными сельскими домами. Да, словно совсем другой город - настолько всё отличается... а ведь Мишка гулял здесь с друзьями неоднократно.

Около незнакомой деревянной церкви остановились на несколько минут. Маша, достав свой блокнот, сделала набросок - ну хорошо, значит, входит в норму. Мишка расчехлил фотоаппарат, но нормального снимка сделать не удалось - дома мешали отойти подальше, церковь не помещалась в объектив. Обошли вокруг, прислушиваясь... Зуда не было и в помине.

Не оказалось его и у белой каменной церкви - заколоченной. Ребята постояли немного на пригорке, глядя на электростанцию внизу, тупо таращащуюся на реку чередой полукруглых окон размером с небольшой дом. Вода лилась с плотины и казалась вязкой, как масло. Вокруг церкви обилие могил - оказывается, тут было кладбище... В привычном времени от него не осталось и воспоминания.

Ощущение слежки исчезло, несмотря на начавшее хмуриться небо. Про странного человека на мосту уже и не вспоминали.

- Вон ещё куда можно зайти, - указала Маша на инженерский домик, возвышающийся почти у самой реки, чуть правее плотины. - Он и в наше время стоит.

- Музей истории города, да... - задумчиво протянул Мишка. - Ну давай попробуем.

Двухэтажный дом, по стилистике заметно отличающийся от окружающих его изб - в нём ощущалось нечто скорее европейское, чем русское - был заперт и нем. Обошли его кругом, но прохода Мишка так и не почувствовал. Значит, не здесь... или здесь, но где-нибудь на чердаке, далеко, не ощущается. Жаль... Или вломиться?

Вернувшись на крыльцо, он подёргал дверь. Довольно крепкая, без монтировки явно не вскрыть. Кнопка электрического звонка на двери - надо же, цивилизация... А впрочем, чему удивляться - электростанция рядом. Немного помедлив, нажал - конечно, никакого результата, электричества явно нет. Вздохнув, громко и уверенно постучал. Ребята подождали пару минут - молчание... Мишка рассматривал окно рядом с дверью: по идее, высадив всего пару небольших стёкол, можно открыть шпингалеты окна. А может...

Озарённый внезапной догадкой, он уцепился на створку окна пальцами и дёрнул. Окно... открылось.

Вот так. Окно попросту не заперто. Родители, помнится, рассказывали, что раньше часто не запирали ни окна, не двери - Мишка считал это байками... Впрочем, тут совсем не то время, в котором жили родители - скорее, это время прадедушек... но всё равно, открытое окно на первом этаже. Наверное, воры тут вряд ли залезали - людей вокруг живёт много, а время то ещё, в случае чего - сразу за решётку...

Вторая рама тоже поддалась без проблем. За окном просматривался тесноватый холл - похоже, при перестройке дома в музей он почти не поменялся. Тут лестница на второй этаж... а этого и достаточно, никуда дальше коридора второго этажа лезть не надо. Если проход есть - Мишка его почувствует.

- Давай попробуем, - криво улыбнулась в ответ на невысказанный вопрос Маша.

Подоконник был довольно низким, влезли в окно без проблем. В холле, отделанном панелями тёмного дерева - впрочем, довольно обшарпанными, - было мрачновато, свет сквозь окна почти не проникал - теневая сторона... Справа - стойка, вроде гостиничной... Так тут что, гостиница была? Впрочем, явно не частный дом - для частного слишком шикарный, да и эту, как её... коммуналку в таком особнячке никто делать не будет. А вот гостиница, особенно ведомственная, от той же ГЭС - вполне... По скрипучей (ещё тогда скрипучей!) деревянной лестнице поднялись на второй этаж, но... безрезультатно. Чувства прохода не было и в помине.

Зато появилось другое чувство, давящее ощущение, похожее на нехватку воздуха - ничего подобного ребята ещё не испытывали. Мишка списал было это на усталость, отсутствие сквозняков и полутьму, и спохватился, лишь когда Маша, внезапно обмякнув, сползла на пол, да так и осталась лежать.

Парня как током ударило. В голове начало плыть, и он вдруг понял, что если не выберется из дома сейчас же, моментально - то свалится рядом с Машей. Его качнуло, он опёрся о стенку... так, спокойно. Машу оставлять здесь нельзя.

Он подхватил одноклассницу подмышки - тело её было вялым, неподатливым, и словно стало втрое тяжелее. С огромным трудом взвалил на себя. Лестница... как бы не навернуться, она узкая, крутая... Перед глазами плыли круги, уши словно заложило. Площадка... впереди ещё десяток ступеней... Машины кроссовки безвольно стукали о балясины перил. Холл... До окна - каких-то пять шагов...

"Спасайся", - заботливо шепнул внутренний голос. - "Потом вернёшься за ней".

Бросить Машу? Выскочить, отдышаться? А если будет поздно? Нет уж, чёрта с два...

Мишке казалось, что он заорал, чтобы прогнать одурь, но на самом деле это было лишь сипение. С огромным трудом перевалил Машу через подоконник, едва не споткнувшись и не сорвавшись, перелез сам, потащил девушку за собой, еле удержал, чтобы она не свалилась на крыльцо... Дурман не проходил, и парень, еле держась на ногах, привстал и захлопнул раму окна.

И как отрезало, словно выключателем щёлкнули. В голове прояснилось моментально, свежий воздух хлынул таким потоком, что Мишке показалось, будто его вот-вот вырвет. Вскрикнув, судорожно глотнула воздух и открыла глаза Маша. Села на крыльце, озираясь, не понимая, где находится:

- Миш... Что это было? Где мы?

- На улице, в Октябке, - буркнул Мишка, тяжело опускаясь на ступеньку крыльца. - А что это было, я... не знаю. Что было с тобой?

- Я даже не поняла, - удивлённо пожала плечами Маша. - Просто, раз - и я здесь. Что там случилось, в доме?

- Ты сознание вдруг потеряла. И я чуть не потерял. Еле успел тебя вытащить...

Машины глаза округлились:

- Это... как? Ты меня спас?

- Ну не всё ж тебе меня спасать, - грубовато отшутился Мишка, отвернувшись, чтобы не смотреть Маше в глаза. Но краем глаза увидел, как изменилось её выражение лица.

А ведь я её и правда спас, подумал он. Вдруг не удалось бы вернуться за ней в дом? Его аж передёрнуо.

- Странно, что же это было такое, - вслух подумал он.

- Мы залезли в запертый дом, Миш, - тихо сказала Маша. - Взломали и влезли. И кто-то нас таким образом наказал...

- Какой запертый? Мы сюда пришли через запертый дом!

- Хозяин же сказал, что ты попросился. Так?

Мишка замер на полуслове. А ведь действительно, в тот дом он попросился. А после этого ни в одно запертое, именно запертое здание ребята заходить и не пытались - так, ходили вокруг!

Вот те на. Так вот как проблема воровства тут решается. Вор просто не выйдет с украденным... Ничего себе, слепок мира, резервная, мать её, копия...

Так. А как тогда искать проход, если запертые места недоступны? Вокзал. Вокзал должен быть в любом случае общедоступным. Срочно на вокзал!

- Маш, поехали-ка отсюда. Чем скорее доберёмся к вокзалу, тем скорее выберемся...

На железнодорожную насыпь подниматься не стали - проехали по грунтовке под мостом и свернули налево, на Старую Дорогу. Привычного ряда рослых тополей вдоль её не было и в помине, деревья росли разрозненно. Справа плавно поднимался холм, дорога поначалу шла как бы в ложбинке, потом выскочила на ровное место, пошла вдоль деревни.

К Борисовой Горе решили даже не сворачивать - конечно, пять-шесть домов её сохранились и спустя восемь десятков лет, но вряд ли можно определить, какие именно. Без привычных многоэтажек и огромной вышки-ретранслятора местность выглядела чужой и пустой, словно лунный пейзаж, несмотря на обилие зелени. За деревьями виднелось какое-то сравнительно крупное здание, вроде даже двухэтажное.

По мере приближения к станции справа раскинулась густо поросшая деревьями и камышом прогалина, и ребята не сразу сообразили, что это пресловутое "болото", не осушенное и к началу XXI века... А сейчас - почти лес, надо же. Слышалось журчание речушки.

По правую сторону дороги пошли деревенские дома, в садах густо и душно цвела сирень, оживляя день, ставший уже пасмурным - солнце закрыли набежавшие c запада тучки. А вчера вечером их не видели... или до заброшенной деревеньки они просто не дошли? Слева начались заборы чисто железнодорожного вида. Улица резко свернула вправо - так, значит, мы уже на Партизанской улице... интересно, как она тогда называлась? Появилось мощёное покрытие, улица прямо, как стрела, ушла перпендикулярно железной дороге - ребята не сразу узнали в большом здании, в которое она упиралась вдали, железнодорожный дом культуры. Надо же, тоже довоенный! Мишка был уверен, что его построили уже после войны.

Так. Вокзал. Надо идти вдоль железной дороги... А вот и улица имени Железного Феликса - правда, тут она тоже мощёная. Удивительно, но дома по правой её стороне Мишка помнил, хоть и не застал их "вживую" - эти одноэтажные то ли бараки, то ли многоквартирки, в которых жили железнодорожники, иногда мелькали на старых фотографиях города, которые периодически выкладывали в городских группах "вконтакта". Значит, слева будет железнодорожное училище...

А вот училища и не было. Заглянув в щели забора, ребята с удивлением обнаружили железнодорожное депо. Здание-то смутно знакомое - так вот откуда полукруглая форма училища! Вдоль "полумесяца" фасада здания шли огромные ворота, выходящие на громадный решётчатый поворотный круг. Для разворота паровозов, вспомнил Мишка - как-то, уже давненько, они с отцом ходили в железнодорожный музей в Питере.

Да, изменился город... Вот тут, слева, потом будет хлебозавод, а сейчас стоят бараки. А вон там, справа, будет почта, сейчас же видны лишь большие, двухэтажные сараи во дворах домов, рядом сложены поленницы дров - ну да, печное же отопление... За домами, на улице Коммунаров, видно здание школы. Какая-то мысль мелькнула в голове, но сразу же ускользнула.

Сейчас будет вокзал... В азарте Мишка даже не подумал, почему над бараками не видна хорошо знакомая колокольня...

Не было колокольни. Как не было и огромного бело-жёлтого красавца-вокзала с высокими окнами и крыльями-арками, построенного в стиле "сталинского ампира". Вместо него чуть в стороне от привычного места стояло невзрачное бурое здание, похожее на то, что Мишка видел пару раз, проезжая на электричке мимо близлежащих станций... Рядом, там, где потом будет сквер, росли деревья вялой рощицы, впереди виднелась водокачка.

С досады захотелось плакать. Уже третья осечка, и все - попросту из-за незнания своего же города... И что теперь делать?

- Вокзала нет, - совершенно нейтральным голосом произнесла Маша.

- Пленные строили, - бесцветно отозвался Мишка. - Чёрт, я ведь слышал это. Вокзал строили пленные немцы. Значит, он точно послевоенный... Наверное, строили сразу после войны. Может, этот сгорел или ещё что - станцию же бомбили...

- И железнодорожные пути перенесли на улицу Мурманскую, - вдруг вспомнила Маша. - Это будущая Гагарина.

- А временная станция была на месте торгового центра "Восток", - Мишка понял, что в памяти сами собой всплывают слышанные когда-то мельком сведения. Видимо, мозг подключился - значит, момент и правда критический.

- Только нам это ничего не даёт, - вздохнула девушка. - Это будет только года через два, а тут этого не будет вообще... Миш, может, отдохнём хоть немножко? Уже пятый час, мы почти 12 часов на ногах.

- Давай в вокзал зайдём, раз уж пришли, - махнул рукой Мишка. - Там, наверное, стулья есть или даже буфет...

Действительно, стоит немного отдышаться. А то получается какой-то бешеный бег по вроде и знакомым, но словно искажённым местам.

Скрипнула дверь, пропуская ребят внутрь с пыльной и очень маленькой мощёной площади. Незаперто, конечно же, всё же вокзал - место общественное... Уже хорошо. Небольшой темноватый зальчик, вдоль стен - деревянные стулья, два грубых деревянных "дивана", покрашенных коричневой краской, с вырезанными на спинках буквами "МПС" - на одном из них видны сравнительно свежие следы ковыряния, отчего железнодорожный логотип превратился в "МОСТ". Два крошечных окошечка касс в торцевой стене, в другой - действительно, дверь с надписью "Буфет".

Мишка потянул за ручку - открыто... Буфет был небольшим, скорее просто комнатка, в которой стояло пять столиков с массивными потёртыми стульями. Буфетная стойка, стеллаж - конечно же, пусто... Окна выходили на перрон - железнодорожные пути были также пусты, лишь на одном из дальних сиротливо стояло несколько сцепленных вагончиков - маленьких, смешных. За ними виднелись какие-то постройки, но далеко не такие глобальные, как привычные депо и котельная. Ну правильно - там депо ещё нет, оно нынче в здании будущего училища...

- Не желаете ли печёной картошки? - невесело улыбнулся Мишка, стаскивая рюкзачок. - Но из выпивки у нас только колодезная вода...

Обрез на плече мешался, и он положил его на столик, отвернув, впрочем, ствол в сторону. Маша опасливо покосилась на оружие.

- Давай, и правда, перекусим, - согласилась она. Взяла со стола фаянсовую солонку с остатками крупной соли, повертела: - Смотри, тут и соль есть. Неужто никто не пользовался никогда?

Мишка задумался. Действительно, солонка, да и стулья у столов выпадали из привычной картины "тут есть только то, что стабильно".

- Наверное, всё же эти солонки - как часть буфета, - предположил он. - Двери ведь тоже везде на месте, а их же ежедневно открывают-закрывают...

Он вытащил пакеты с картошкой:

- Кушать подано! Даже с солью - у нас сейчас почти ресторан.

Картошка с голодухи и после всего пережитого пошла очень хорошо - смели всё, что было взято из заброшенного дома. М-да, надо или кровь из носу выбраться отсюда сегодня, или думать о еде - вода-то пока есть, но голодным тоже много не протянешь... И в погреба в домах ведь особо не залезешь - не ехать же обратно, в Конец, за картошкой...

Впрочем, настроение поднялось - то ли от перекуса, то ли колодезная вода и правда обладала живительными свойствами, не зря же Хозяин её отдельно упомянул.

- Маш, как думаешь, где ещё можно искать проход? - жуя, поинтересовался Мишка. - Я рассчитывал на вокзал... но он отпадает.

- Есть жилые дома, - осторожно предположила Маша. - На Гагарина точно довоенные дома есть, я цифры на фасадах помню. И "полтинник" вроде тоже довоенный, он тут совсем недалеко.

- А почему "полтинник", кстати? - спросил Мишка. - Тоже слышал название, но никогда не задумывался. Правда, ещё я слышал, как бабушка называла его "каменный".

- Вроде в нём пятьдесят квартир, - задумалась Маша. - А про каменный - не знаю. Вот так волей-неволей лучше узнаешь родной город, - улыбнулась она.

- В жилые дома нельзя соваться, Маш, - покачал головой Мишка. - Дальше подъезда, по крайней мере. Во-первых, если проход в любой квартире - мы попадёмся как воры уже в нашем времени, если тут в обморок не свалимся. Ничего хорошего. Во-вторых, это сомнительно - ну чисто по теории вероятности проход давно бы нашли. Хотя... "Много людей и тогда, и сейчас" - дома подходят вполне. А про укромные места - я вроде говорил, может, подвалы и чердаки?

- Они скорее всего заперты, - вздохнула Маша. - Не здесь, так у нас. Окажемся в ловушке...

- Оказавшись у нас, мы сможем позвонить, - парировал Мишка. - Тому же Даньке. Приедет, вскроет замок. Он сможет.

- Нуууу... может быть. А что мы ему скажем?

- Придумаем что-нибудь, - отмахнулся Мишка. - Главное - дома будем!

Перед тем, как уйти в город, вышли на перрон. Он был совсем коротким и низким, дощатым - никаких высоких платформ. Пустая станция, гораздо меньше той, к какой ребята привыкли, расстилалась перед ними. Чуть левее окон буфета над жестяным лотком торчало несколько краников, над которыми красовалась белая надпись "Кипяток". В центре фасада деревянного здания вокзала висела табличка со знакомым названием, ниже значилось - "Кир.ж.д."

- У нас разве не Октябрьская железная дорога? - удивился Мишка.

- Сейчас Октябрьская. Раньше была Кировская, - рассеянно отозвалась Маша, глядя вдоль рельсов, в сторону Ленинградской горловины, где стояли смешные решётчатые столбы семафоров с опущенными крыльями. - Какая маленькая станция...

- А ведь она уже тогда была узловой, - сказал Мишка. - Питер, Москва, Мурманск и Вологда. Все четыре направления...

- Неудивительно, что фашисты так хотели взять город, - вздохнула девушка. - Ключ ко всей транспортной сети...

Мишка хотел было ответить, но поперхнулся и застыл на полуслове. С того места, где он стоял, был хорошо виден только что покинутый ребятами зал буфета.

За столиком у окна сидел человек в тужурке с петлицами. В руке он сжимал гранёный стакан и отрешённо смотрел куда-то вдаль, словно сквозь ребят, не видя их. На столе рядом лежала фуражка со скрещёнными молоточками вместо кокарды. Железнодорожник?

Мишка ткнул Машу локтем, та обернулась и тоже застыла. Человек продолжал смотреть вдаль, на его щеках пролегли тяжёлые складки.

- Опять, - тихонько прошептал Мишка. - Как там, на мосту...

Осторожно, боком-боком, держа наизготовку обрез, который, впрочем, так и не зарядил, он переместился к входной двери. Стараясь не шуметь, вошёл внутрь, метнулся в буфет...

Помещение было пусто. Ойкнула Маша сзади, и Мишка почувствовал волну какой-то странной усталости.

- Поехали, Маш... Давай попробуем поискать в "полтиннике".

Велосипеды, просто прислонённые к стене со стороны привокзального сквера, оказались на месте. Впрочем, что им сделается... хотя, уже дважды встречались люди.

А люди ли?

У Мишки создалось ощущение, что скорее уж какие-то призраки, фантомы - словно частички памяти этого мира складываются в такие вот образы, появляющиеся то тут, то там.

Он искренне понадеялся, что эти образы безвредны... для визитёров.

Ребята шли, ведя велосипеды - ехать по мощёнке, особенно озираясь по сторонам, оказалось не очень-то удобно. Город в этом месте казался каким-то перекошенным - видимо, оттого, что старый вокзал стоял намного левее нового, если смотреть со стороны города. Впрочем, вон там, чуть дальше, должна бы идти Профсоюзная улица - кто знает, как она тогда называлась... Возможно, так и называлась - очень уж старинное название.

Мишка предложил срезать угол через рощицу, благо были видны тропинки - явно люди тут ходили, и часто. Наверное, железнодорожники ходят на работу... Уже потом тут сделают сквер со скамеечками. А деревьев нет и в помине, хотя роща должна бы разрастись... Неужели всё спилили и выкорчевали? Это вообще то место?

Шедшая чуть впереди Маша остановилась, и Мишка подошёл к ней. Да, то самое место...

Под деревьями стоял простенький обелиск - дерево, фанера. На вершине - звёздочка на штыре. Могила огорожена невысоким заборчиком - покрашенным, значит, за могилой ухаживают...

Фамилия на обелиске стояла знакомая, как и год гибели совсем молодого парня-железнодорожника - 1918. Погиб на войне с белофиннами... Мишка не очень любил историю, но помнил, что вдоль железнодорожной ветки, идущей на Мурманск, разгорались жаркие бои - и с немцами, и с финнами, внезапно обрётшими независимость от Российской Империи... Словно повеяло холодком - там, дома, где на этом месте лежала гранитная плита, а вокруг на скамеечках в погожие дни грелись мамаши с колясками, события давних лет казались чем-то нереальным, почти сказочным, а тут этот фанерный обелиск выглядел ещё не как мемориал - а именно как могила... могила того, кто так и не дожил до мирных дней.

Маша поёжилась, хотя было совсем не холодно.

- Миш... Это ведь та война, которая была после октябрьского переворота, да?

Мишка мрачно кивнул и заторопился к выходу из рощи. Солнце ушло, мрачноватая погода навевала соответствующее настроение.

- Мы ту, старую войну совсем не помним, - словно сама с собой, говорила Маша. - Когда мы говорим "война" - мы ведь всегда думаем о той, Великой Отечественной... а сколько людей погибло раньше?

- А вот тут люди ещё помнят, - задумчиво сказал Мишка. - Потому что Великой Отечественной ещё и не было...

Они снова вышли на улицу Дзержинского, застроенную деревянными полубарачными домами - двух многоэтажных зданий с железнодорожными офисами, конечно, ещё не было. А вот и Профсоюзная - перпендикулярно железной дороге уходит мощёнка...

Он не сразу сообразил, чего не хватает. Сквера с памятником "Слава Героям" - и вечного огня, пусть на деле и не "вечного", а горящего лишь по праздникам. Ни сквера, ни ограды - а они должны бы быть вот тут, чуть правее...

- Великой Отечественной ещё не было, - эхом повторила Маша последнюю фразу Мишки. - Ещё никто не погиб, Миш... Люди, которые жили здесь... все они в этот момент ещё живы.

Мишка внезапно почувствовал, как всё внутри словно сжалось.

А ведь и правда.

Люди, которые жили... или живут здесь - ещё не знают, что за беда накроет вскоре Европу, а ещё немного - и их самих. Они работают, учатся, любят... Живут своей жизнью. На этот город ещё не падали бомбы, его не обстреливала дальнобойная артиллерия, люди не уходили на фронт, не держали из последних сил электростанцию и железнодорожный узел, на которые пёрли фашистские танки... Ещё учится в школе девчонка, через несколько лет замученная фашистами как партизанка - её именем назовут одну из улиц города. Ещё не рухнул разбомбленный пролёт железнодорожного моста. Вон там, правее, где уже после войны появится кинотеатр "Восток", со временем перестроенный в огромный торговый центр из стекла и металла, ещё стоят деревянные дома - там нет железнодорожных путей, которые специально выведут в сторону от основной станции, которую фашисты будут бомбить жестоко, зверски...

Все ещё живы. Мужчины, женщины, дети. Те дети, которым пришлось быстро, очень быстро повзрослеть. Те женщины, что работали вместо мужчин. Те мужчины, что не вернулись с фронтов...

Мишка неожиданно для себя почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Украдкой взглянул на Машу - та не произнесла больше ни слова, но слёзы, он это видел, уже катились по её щекам вовсю.

Молча они вышли на будущую улицу Гагарина. Вот и "полтинник" - четырёхэтажный П-образный дом с магазином на первом этаже кажется огромным, словно вздымаясь над окружавшими его одноэтажными бараками и хлипкими на вид сараями. Теперь ясно, почему "каменный" - в этом мире одноэтажных деревянных домов другого прозвища ему и не подобрать. Мрачное настроение не уходило, подкреплённое видом этой каменной громады.

В первом же подъезде ребят ждал облом - выход на чердак был, но оказался заперт на висячий замок. Мишка примерился было отстрелить его из обреза, но, поглядев на побледневшую Машу, отказался от этой затеи. Получится взлом... кто знает, удастся ли выбраться с чердака, если вломиться туда силой? Или повторится ситуация с инженерским домиком?

Мишка виновато пожал плечами. Рисковать совершенно не хотелось. Хорошо хоть, что не потащили на верхний этаж велосипеды...

Остальные подъезды тоже не порадовали. Входы на чердак - вот они, но... заперто.

Забрели и в "Гастроном" на первом этаже, побродили по зальчику с непривычным прилавком и пустыми полками, заглянули в подсобку... Тишина. Проходом и не пахнет.

- Что дальше, Миш? - шмыгнула носом Маша. Небо заметно потемнело, было ощущение, что вот-вот начнётся дождь.

- Вон ещё два дома, - бодрился Мишка. - Пошли...

Посчастливилось на последнем этаже мрачной серой трёхэтажки с выбитым на фронтоне "1934". В привычное время весь первый этаж дома был перестроен в магазины и офисы, а тут это был обычный жилой дом. Чердачный лаз в первом же проверенном подъезде оказался незаперт - замок болтался на верхней ступеньке лесенки: видимо, кто-то заходил на чердак и забыл запереть его за собой.

Затаив дыхание, Мишка поднажал на тяжёлую крышку - та подалась. Уже более уверенно приподнял её руками, заглянул на чердак, скудно освещённый через слуховые окна... Пахнуло сухой пылью.

- Маш, давай сюда, - обернулся он. - Открыто...

Вылез наверх, откинул крышку на упоры и, подав Маше руку, так и не отпустил её.

Чёрная дыра прохода висела в центре длинного, пустого полутёмного чердака, судя по всему - аккурат между двумя подъездами дома. Зуд ощущался нутром, края дыры чуть расплывались, и казалось, что пыль на стропилах вьётся венчиками.

- Ну, вот и всё, Миш, - тихо сказала Маша. - Пришли...

Мишка кивнул. Приключение заканчивалось как-то тихо и буднично. Странный мир, похожий на сон, готов был остаться за спиной. Велосипеды только жалко - их сюда точно не втащишь...

- Немного не по себе, - признался он вслух. - Мы столько прошли...

- Мы столько увидели, - поправила его Маша.

- Мы столько поняли, - добавил Мишка. Снял с плеча обрез, протёр его полой куртки, аккуратно положил на стропило: - Пусть остаётся здесь. В нашем мире он нам не нужен...

И, взявшись за руки, ребята шагнули в чёрную дыру.

- Дома! - облегчённо вздохнул Мишка. В слуховое окно отлично была видна другая сторона улицы, недавно очищенная от двухэтажных деревянных домов и потому напоминавшая пустырь. И - люди, идущие по тротуарам! И машины! Наконец-то! Только сейчас Мишка понял, как соскучился по обычным людям, пусть даже незнакомым. Схватил ошарашенную Машу в объятия и закружил её по чердаку, не обращая внимания, что пол густо усыпан птичьим помётом. Из слуховых окон шумно метнулись голуби. - Дома, - повторил он, ставя девушку на стропило. - Пошли выбираться.

Раскрасневшаяся Маша так и осталась стоять. Мишка сегодня не переставал её удивлять.

А вот Мишка понял, что проблема всё же есть. Не открывался ни один из люков - оба явно были заперты. Ну правильно - если вспомнить антитеррористические меры... Значит, придётся вызванивать Даньку.

Мишка вытащил смартфон, ткнул кнопку... ничего. Глючит, что ли? Ещё разок, не включается. Отщёлкнул крышку, вытащил аккумулятор - холодный... Воткнул на место, с замиранием сердца надавил включение... Ничего. Ноль.

Сутки без зарядки.

- Маш, - сказал он севшим голосом. - У тебя мобильник работает?

Маша медленно, очень медленно вытащила свой смартфон. Потыкала кнопки... Покачала головой:

- Сел...

Так... а вот это уже плохо.

Свой мир - вот он, рядом, но... до него не добраться. Чердак заперт, звукоизоляция в этих домах хорошая, не то что в новых панельных. Орать в слуховое окно? Можно, но толку скорее всего не будет - всем до лампочки... Разве что швыряться грязью из окна - но для этого надо ещё выбить жалюзи в слуховых окнах, а они приварены на совесть. Ловушка...

Мишке от души захотелось что-нибудь долбануть. Такого облома он однозначно не ожидал. Он сел на стропило, не замечая, что весь извозился.

Маша присела рядом:

- Миш... Давай вернёмся. Надо ещё что-то проверить. Ещё ведь есть дома.

Мишка чуть не вздрогнул от слова "вернуться". Хотя, если подумать...

Он обернулся - дыра парила в воздухе как ни в чём не бывало.

Если подумать, варианты ещё есть.

- Может, Дом Культуры? - предположила Маша. - Мы его видели, помнишь? Тот, который железнодорожный?

- Маш, он был людным в советское время... наверное. Сейчас там сонное царство. Я заходил как-то туда - там только по праздникам что-то проводится...

Он помолчал. В голове что-то крутилось... что-то важное. Вот оно!

- Школа, - Мишка встал. - Когда мы шли мимо старого депо, я видел школу. И я точно знаю, что она работает и в наше время - отцовская одноклассница там учителем... Пошли. Это точно то самое место, где людно и тогда, и сейчас.

Странно, но на пустынную улицу ребята вышли даже с каким-то облегчением. Взяли прислонённые к стене велосипеды, переглянулись.

- К школе?

- К школе, - кивнул Мишка.

Они не торопясь поехали по тряской мостовой. Улица была застроена даже не привычными двухэтажными деревяшками, а одноэтажными бараками. А вот и улица Советская - тут, на углу, будет магазин... Громады торгового центра с кинотеатром и боулингом тоже, конечно, не было - вместо него стояло одноэтажное деревянное здание, за которым вздымалась двухэтажная деревянная... тоже школа, судя по виду. Так... За ней рынок - значит, это как раз та, в которой учился Мишкин отец. Помнится, он говорил, что успел отучиться начальные классы в старом здании, еще 20-х годов постройки, которое вовсю разваливалось. Жаль, что до наших дней это здание не сохранилось...

- Погоди, Маш...

Мишка повернул налево, остановился посреди грязноватой улицы. Палисадники, одноэтажные деревянные дома, густые заросли сирени... Деревня деревней. Школа словно на голом месте стоит - никаких заборов. Каменный фасад, деревянные крылья. Вон и дом культуры за деревяшками виден... Нет, сначала школа. Школа.

- Как будто из деревни не выезжали, - пробормотала Маша словно в ответ на Мишкины мысли. - А сейчас - такой город... современный.

- И торговый центр, стекло и металл, - согласился Мишка. - А тут, смотри, даже кирпичных домов нет...

- И правда - город-сад, - прошептала девушка еле слышно. - А мы ещё жалуемся...

Свистнул порыв ветра, зашумели деревья. Небо было уже свинцово-серым и, казалось, висело над самым темечком. Только дождя не хватало...

- Поехали, Маш. И побыстрее, что-то мы расслабились, - крикнул Мишка, стараясь перекрыть шум. - Тут метров триста всего.

Он развернул велосипед и поднажал на педали. Оглянулся, чуть притормозил, поджидая Машу и пропуская её вперёд.

Опять накрыло ощущение чьего-то взгляда - давненько его не было, ещё с того момента, как покинули правобережье. Правда, теперь у Мишки появилось ощущение, что многочисленные глаза смотрят буквально из-за каждого куста. Рука машинально потянулась к обрезу... и, холодея, Мишка вспомнил, что оставил его на чердаке - лишь "глетчер" торчал за поясом. Правда, было совершенно непонятно, что не так - улица оставалась всё такой же пустынной.

- Миш, мне страшно, - сквозь шум деревьев прорвался голос Маши.

- Мне тоже, - процедил Мишка сквозь зубы, но гораздо громче сказал: - Да всё нормально, вон она, школа.

Судя по напуганному лицу Маши, он её не особо убедил.

Они на скорости влетели на утоптанную площадку перед школой. За деревянными домами виднелись корпуса паровозного депо, мимо которого проходили сравнительно недавно - трёхэтажных хрущёвок вдоль улицы ещё не построено. Вот она, школа - светлое двухэтажное каменное здание с колоннами. На фронтоне - барельеф с бессмертным "Учиться, учиться и учиться", сбоку видна табличка - "Школа ╧38". Хоть бы дверь была открыта...Шум деревьев не утихал, хотя даже не было ощущения ветра - деревья шумели словно сами по себе. То ли поднимающаяся пыль, то ли сам воздух вздыбливался над землёй, собираясь в вихрящиеся бесформенные фигуры... Что это за чертовщина?

Бросив велосипед, Мишка взлетел по ступеням, потянул на себя массивную деревянную дверь, ничуть не похожую на привычные "евродвери". Весит, как сейфовая... Слава Богу, не заперто!

- Маша,

бегом сюда!

Маша бежала, не бросая велосипед. И правда... Мишка спустился, схватил свой, поднялся, опять оттянул дверь, пропуская Машу... да так и замер меж колонн.

Площадку перед школой полукольцом окружали странные фигуры, словно сотканные из пыли и воздуха. Жутко шумели деревья, хотя воздух был совершенно неподвижен.

- Маша, внутрь!

Мишка, казалось, обернулся всего на мгновение, но странные фигуры оказались гораздо ближе. Надо уходить... но успею ли, мелькнуло в голове.

Маша. Без меня она не выберется. Я нужен для прохода. У-хо-дить...

Или попытаться задержать их?

"Хлопушка" привычно легла в ладонь. Но поможет ли она против неизвестно чего?

- Не поможет, - раздался рядом спокойный и чем-то знакомый голос. - Но ты смелый парень. Иди, - и на Мишкино плечо легла ладонь.

Мишка рванулся в сторону... и оторопел.

Рядом спокойно стоял человек. Только... человек ли?

Ростом не меньше метра восьмидесяти, он походил скорее на высеченную из цельного куска дерева статую - кожа, руки, лицо с рисунком древесной фактуры, спадающие на плечи волосы, напоминающие густую траву, длинная то ли рубаха, то ли доспех, словно набранная из пожелтевших осенних листьев... и в руке длинный посох из кривоватой палки, размером напоминающий ствол молодой берёзки.

Фигура подняла посох и чуть наклонила его, ведя полукругом - и вихри опадали, растворялись, таяли... Скосив глаза, Мишка увидел, что из дверей выглядывает Маша - она не сводила глаз со спины незнакомца.

Шум деревьев стих, и даже небо вроде как посветлело. Незнакомец посмотрел на Мишку - как тому показалось, чуть насмешливо, но ничего не сказал.

- Что это было? - наконец не выдержал парень.

- Духи природы, - спокойно ответил странный человек. - Та часть природы, что отторгает вмешательство в неё человека...

- Но мы же не видели их там, за городом, - удивлённо пробормотал Мишка, как-то совершенно не подумав, что этот человек может не иметь понятия об их приключениях.

- А за городом их почти нет. Там вмешательства в природу почти не было. А вот здесь, где так многое поменялось... вы привлекли их внимание. Слишком много времени провели перед ними.

- Кто вы? - опасливо спросила Маша, выходя наружу.

- Раньше нас называли волхвами. Сейчас не называют никак. Хотя... - смешок, - иногда как только не кличут... И домовым, и лешим, и кикиморой, и призраком, и нечистью...

- Хозяин! - чуть не хором завопили и Маша, и Мишка.

Незнакомец подмигнул жёлтым, почти прозрачным глазом с вертикальным зрачком-ниточкой:

- Тогда лучше уж не Хозяин, а Хранитель. Никому я не хозяин, и вам в том числе.

- Это в школе, верно? - первым спросил Мишка.

- В школе. Проход найдёте без труда. Надо сказать, на мосту вы меня удивили и даже немного испугали...

Мишка смущённо потупился - он был готов сгореть от стыда.

- ...но зато показали, как отлично можете действовать вместе, - улыбнулся волхв.

- Зачем мы здесь? - тихонько спросила Маша, теребя рукав своей куртки. - Ведь не просто так?

- А ты не догадалась? - усмехнулся Хранитель.

- Чтобы понять свою связь с местами, в которых мы живём, - негромко, но уверенно сказал Мишка. - Чтобы не плыть по течению. Чтобы понять тех, кто жил до нас.

- Чтобы лучше понять друг друга, - вдруг дополнила Маша. - Чтобы научиться доверять и отвечать за других.

- Чтобы научиться понимать последствия своих решений, - подвёл черту Мишка.

- Молодцы, - несколько удивлённо протянул волхв. - Сделали даже больше выводов, чем я ожидал... Значит, вы попали сюда не зря. Потому что попасть в этот мир-меж-мирами могут лишь люди с чистыми намерениями... и ради чистых дел.

- Что это значит? - округлила глаза Маша.

- Значит, что у вас всё впереди, Маша, - улыбнулся Хранитель. - Не забывайте свои выводы... и прощайте. - Он подмигнул Мишке: - Удачи, тёзка.

Тёзка? Так это, получается...

- Отец Михаил???

Фигура волхва уже таяла в воздухе, оставляя после себя лишь лёгкий контур, но на полупрозрачном его лице с древесным рисунком отлично была видна улыбка.

- Спасибо вам! - хором закричали ребята.

Потом они стояли несколько минут, просто держась за руки и глядя на площадку перед школой...

Они ещё побродили по классам, с удивлением рассматривая массивные старинные парты с наклонными столешницами и откидывающимися крышками, сделанные одной конструкцией со скамьями. Прошлись по гулким коридорам, заглянули в кабинеты, в пионерскую комнату, украшенную знамёнами...

Проход оказался в действительно укромном местечке - в туалете. Он висел настолько низко, что удалось даже пройти в него с велосипедами. А вот "с другой стороны" его попросту не оказалось...

Потом был пожилой охранник, раздражённый оттого, что ребята непонятно как оказались в закрытой на выходной школе, да ещё и с велосипедами. Он долго требовал сообщить ему фамилии и класс и очень удивился, когда узнал, что ребята вообще не из этой школы. Пообещал устроить неприятности и выгнал Мишу с Машей под вечернее солнышко.

Город жил. Слышались крики детворы, катающейся на скейтах по тротуару, урчали двигателями проезжающие машины, раздался гудок электровоза со станции...

Мишка переглянулся с Машей.

- К реке? - спросил он.

- К реке, - кивнула Маша.

Они понеслись вдоль Старой Дороги. Навстречу весело простучал колёсами на стыках пассажирский поезд, идущий к станции - Мишка помахал, и увидел, как машет в ответ какой-то малыш, прилипший носом с стеклу купе. Слева раскинулись новостройки Борисогорского Поля, поблёскивал стёклами новый спортивный центр... Было тепло и светло.

Вот и река. Вовсю дымят трубы того самого комбината, вдоль берега протянулась целая аллея зацветающих яблонь.

Лихо, с заносом, Мишка вылетел на велосипеде на оставшийся ещё со старых времён остаток деревянного моста, сейчас сплошь заросший кустарником и деревьями. Рядом тормознула Маша, опустила велосипед на землю.

Взявшись за руки, они подошли к краю. Впереди был обрыв, в воде виднелись основания опор - они, в отличие от самого моста, еще были. Рядом навис над рекой трёхпролётный старый автомобильный мост, тоже уже ветхий и разбитый настолько, что въезжать на него рисковали разве что мотоциклисты. За спиной, в центре "ватрушки", когда-то стоявшей на главной транспортной артерии города, а теперь, после постройки нового большого моста, оказавшейся "на задворках", высилась металлическая конструкция, украшенная по периметру баннерами - лётчик в кабине истребителя, рабочий на стройке, железнодорожный сюжет... Родители говорили, что когда-то тут были металлические панно, но их разворовали в "лихие 90-е" - совсем недавно энтузиасты восстановили этот маленький образчик истории города хотя бы в таком, упрощённом виде.

Тихо несла свои воды, вспененные плотиной, древняя русская река с удивительно актуальным названием.

Маша посмотрела на Мишку снизу вверх:

- Миш... Ты веришь, что всё это с нами действительно было?

Мишка подумал всего секунду, а потом крепко обнял Машу - правда, та и не сопротивлялась:

- Не только верю в это, Маш... но и уверен, что ты - самая лучшая!

- А ты только заметил? - хихикнула Маша. - Ты тоже лучший, Мишка...