Два пути одного сердца

Глава 32

Все собрались в парадной гостиной Валей. Мы с Дреем вошли последними, приведя с собой маленькую Элис Вайс и её молчаливых перепуганных родителей. Кроме Имидоров и моей сиатской Семьи, присутствовала и земная.

Айрин шепталась с Зорой в сторонке, держа ту под руку: мои любимые старушки наконец познакомились и вместе смотрелись изумительно.

Каспер Миллер сверлил ироничным взглядом спину Левиса, уставившегося в окно. Он сам ещё в Григорьевском, в то утро, когда в столовой обсуждались все планы перед моим появлением, предложил раскрыть своё отношение к Меликовым инспектору, чтобы у того не возникло ненужных подозрений по поводу излишней осведомлённости Дрея, а незаменимый для нас Виталик чтобы даже и в мыслях интригана не промелькнул. Левис считал, что именно Миллер с Ириной Петровной попутали его карты и никого, кроме себя, винить в том не мог. Сам просчитался. Семья есть Семья и логично, что Миллеры играли на своей стороне. И сейчас Пери не без удовольствия наблюдал, как инспертор бесится, и, пожалуй, стихи про себя повторяет или считалочки, чтобы не выдавать мыслей и чувств Лею и явно присутствующему среди нас Сущему.

«Сущим», – поправила в моей голове Эйвин. «Разве могла я такое пропустить?»

Дрей тоже косился на Левиса недобро, и гораздо злее. Винить его в этом было сложно: именно на его плечи легли все переговоры. Именно он вынужден был заверять инспектора в том, что не хочет проблем и вражды, признаёт вину с планировавшимся фиктивным браком и ценит бдительность самоотверженного инспектора Старых Семей. Именно он, не дрогнув, утверждал, что нам вовсе не нужна Нить и мы сами ищем, как её отдать, поскольку не можем оставить наследников Меликовых на Земле. Именно он предлагал страшную цену мира: жизнь друга и доверие Каиры. И, хотя Дрей знал, что блефует, он видел удовлетворение и триумф на лице чудовища, терпел снисхождение врага…

Я тряхнула головой, отгоняя печальные мысли, и удивлённо обвела глазами комнату. Словила воздушный поцелуй Стефа, тёплую улыбку Иглата, галантный поклон Лени. И вспомнила вдруг нашу с Дреем лодку!

«Как же так? Разве одна обстановка может быть в Безмирье для людей от разных Древ? Помнится, вы с Дреем заверяли меня в обратном…», – растеряннно поинтересовалась я в уме у Эйо.

«Под Большим Древом не люди выбирают иллюзию, голубушка», – отозвался тот и тут же спросил сам: «Как думаешь, мне стоит пощекотать нервы Тифу, явившись?»

«О, нет! Это шокирует девочку! Она хоть и вредная, но ей и без того сегодня тяжко!»

Я покосилась на дочку Мэг. Та до последнего считала себя королевой сегодняшнего дня и победительницей, требовала непременно умопомрачительный наряд и болтала чепуху. Глупые тщеславные родители успели запудрить могзи с малолетства. Но, попав в Безмирье, девочка мигом притихла и, мелко дыша, бросала теперь перепуганные взгляды на Тони, которого видела впервые.

Юноша был преисполнен чувства долга и смотрел в ответ спокойно и прямо, васильковыми глазами Лея. За спиной его была бесконечная материнская любовь, поддержка четырёх Семей и Древ, но главное – двое Сущих. Один из которых – родной отец. Левис уже успел обломать о внука зубы: тот потребовал отдельные переговоры с будущим опекуном и сразу расставил на них все точки над i, объяснив деду, что опекунство будет исключительно номинальным, а воспитывать его в выгодном инспектору ключе решительно поздно.

Вредная девчонка тем более не пугала Атона. Поэтому я улыбнулась, услышав ответ Эйо.

«Подумаешь! Может оно и к лучшему, быстрее исправитсся!».

«О, дааа! Ты-то можешь и перевоспитать!», от души согласилась я.

«Попробуем вместе?..»

Я фыркнула.

Дрей отпустил мою руку и объявил:

– Все в сборе, не стоит затягивать.

– Согласен, – процедил Левис, не оглядываясь. – И начать прошу с первой договорённости.

Лей после этих слов спокойно подошёл к нему и протянул совершенно не нужный ему светильник, взятый именно для этой ритуальной цели: отказаться от лампы Сущего в присутствии отца было условием сделки с инспектором.

Все давно привыкли к этой мысли… И я тоже. Лей никуда не денется. С ним всегда можно встретиться и даже не только в Безмирье – в любом Приграничье тоже. Он останется с нами, останется другом. Стать Сущим – его выбор и его удел, который последние события лишь немного приблизили…

Но всё равно моё седце сжалось и я перестала дышать. Не потому, что Лей окончательно уходил, нет! Просто на наших глазах отец, даже не подозревающий о новой судьбе сына, без сожалений окончательно предавал родную плоть и кровь. Выпихивал из жизни… А прежде ведь и вовсе хотел убить, только потому, что мешал планам!

И вот тут-то явился Эйо.

На мои глаза навернулись слёзы. Да, сейчас очень кстати… Спасибо, Эйо! Пусть крокодил двуногий ослепнет!

Тиф Левис потемнел и словно уменьшился в размерах. Как чёрствый ржаной сухарь.

Эйо же только молча посмотрел по очереди на Элис Вайс и Тони. Юноша улыбнулся Сущему и развернул запястья. Девочка безропотно повторила за ним. Зажглись и погасли руны.

– Теперь яви руны сам, Атон, чтобы подтвердить Связь, – мягко поросила Ника и я догадалась: сказать это должен был Сущий. Подруга это сделала за него, пожалев дочку Мэг. Той явно хватило и одного только истинного вида Эйо, чтобы впасть в ступор. Голос её добъёт: закатит истерику или хлопнется в обморок… Дитя всё же! Глупое и капризное, но дитя…

Тони кивнул и зажёг руны: свои и своей юной невесты.

– Прекрасно. Можешь проваливать, Тиф, – объявил Имидор, захлопывая Летопись и передавая её Нике.

Тот не заставил просить себя дважды: пулей направился к двери прямо с двумя светильниками в руке, открыл её и шагнул в чёрную пустоту. Не произнеся ни слова и ни с кем не попрощавшись.

Дрей кивнул на зияющий проём и обратился к Вайсу и Мэг:

– Вас проводит Каспер. Сразу в Шропшир.

– Как это в Шропшир? А Элис?! – жалко запричитала моя кузина. Страх за дочь победил благоговейный ужас перед лицом Сущего.

– Она с Тони погостит у вас через пару-тройку лет. Хотя – скорее, погостят они у Миллеров, но вас навестят, а Элис может и поживёт немного. Если захочет. Но не волнуйся, – сжалился Дрей, – для вас не пройдёт ни дня. Связанные уходят в свой первый зеркальный отрезок. Однако, когда речь о детях… Ты не должна удивляться, когда завтра увидишь дочь сильно повзрослевшей.

– Почему первый отрезок на Сиате?! Она несовершеннолетняя! – попробовал возмутиться Вайс, но тут же сгорбился от одного только взгляда Лея. – Она ещё дитя, вы не имеете права забирать у нас дочь!

– Ты отдал свою дочь Связи, Борис, – ответил Лей голосом, ещё отдалённо похожим на человеческий, но уже ставшим многогранным и певучим. И Свет уже рвался из него! – Как и я своего сына. Вали отвечают за девочку. За это ручаются Сущие Безмирья и судьи Сиата. Договор записан в Дорсийской Летописи. С ней ничего плохого не случится.

Я на секунду напряглась: Вайс ведь расскажет про странности с Леем его отцу! Но тут же поняла: Борис неладного не заподозрит, поскольку с ушедшими земной маг, не имевший Древа, никогда не общался и не мог знать, что такой голос… вовсе из-за отказа от светильника.

– Я пожалуюсь Левису, – пригрозил нерадивый отец.

– Вряд ли ты ещё когда-нибудь его увидишь, – почти с сочувствием протянул Тит Имидор, покачав головой. – Тифу теперь плевать с высокой горы и на тебя, и на детей. Ему нужна была только магическая сила Нити через прямое родство.

– И он её уже получил? – подозрительно прищурился Вайс. – Уже сейчас?

– Разумеется получил, – оркестром прогремел голос Эйо, пресекая бесполезный и противный разговор. Расчёт был верным: Борис тут же съёжился, схватил за руку Мэг и кивнул Касперу.

После их ухода и Тони увёл Элис, вежливо пригласив познакомиться наконец с Талафом и младшими Валями: он знал от отца, что дальнейшее не для глаз и ушей Связанных другой Нити.

Тогда-то рука об руку с Эйо возникла Эйвин: вокруг остались лишь те, кто имел право её видеть. Все дружно ахнули. Кроме нас с Дреем, Ники и Лея Сущую в истином облике ещё никто не знал.

Но я, признаться, тоже ахнула и опустила глаза. Разве можно к такому привыкнуть?!

Эйвин оставила супруга, подошла к нам с Дреем и взяла за руки.

– У нас будет ещё один повод правздновать сегодня, – сказала она. – Правда?

Я смущённо улыбнулась ей и скосилась на Лея. Тот мне подмигнул. Да, мы втроём решили, что день этот будет слишком драматичным, если закончится чем-то вроде истерики Вайса…

– Хотя вы уже являли свои руны не однажды, всё же: явите их теперь мне под Великим Древом, – торжественно пропела Эйвин.

Наши запястья засияли Светом и Сущая объявила:

– Свидетельствую новую Нить моих детей и их вечную Связь!

Вечную… Внутри меня всё задрожало от этих слов. Я заглянула в глаза мужа и надолго утонула в них, зная: он, как и я, запоминает сейчас каждый звук волшебного голоса Эйвин.

Спустя какое-то время я всё же вынырнула из чёрных омутов, негнущимися пальцами полезла за вырез платья и достала свой подарок.

Дрей сразу понял, что это.

– К…как?!

– Эйвин научила, – улыбнулась я, и, даже не пытаясь уже унять дрожь, с пятой попытки застегнула на шее мужа цепочку с кристаллом Безмирья. – А олисовым золотом поделилась Ника. Мы с ней собирали с первой линьки Скифа.

Дрей глубоко вдохнул, чтобы что-то сказать... Выдохнул, подхватил меня на руки и понёс. Двери открылись перед ним сами собой. Перед тем, как уйти из гостиной, муж на секунду замер.

– Да, можете в Григорьевское, – рассмеялся Эйо. – Ступай, мы с Эйвин свяжем отрезки. И сами без вас прекрасно отпразнуем.

В Григорьевском, оторвавшись друг от друга лишь к следующему утру, мы не на шутку переполошились: Айрин до сих про не вернулась из Безмирья! Уйти погостить в Дорсе без Связанных Ирина Петровна не могла! Впридачу, Сущие не отзывались…

Устав сидеть на иголках, мы собрались и отправились к Доступу, планируя хотя бы поискать под Древами Связи. В этот момент бабуля и появилась в саду сама… С двумя светильниками.

– Зора! – моментально понял Дрей.

Я, не веря, вопросительно уставилась на Ирину Петровну. Та кивнула и улыбнулась.

– Не дуйся, дорогая. Она давно решила и очень хотела. Видела прекрасный случай в том, чтобы уйти с Леем, чтобы все погрустили единожды. А тут сюрпризом вы, со своей самой главной свадьбой.

Бабушка воткнула в сугроб обе лампы, подошла ближе, по очереди обняла нас обоих и поцеловала. Ох, Айрин ли это?.. Зора таким чудесным образом влияет на суровую леди? Или это последние события расшатали моей ненаглядной старушке нервы?

Я в изумлении смотрела, как она удаляется в дом и не спешила следом. Всё же, это моя Айрин. Надо дать ей прийти в себя без свидетелей. Нам и так вон, перепали тёплые объятия и ни одного язвительного замечания в довесок. Я улыбнулась… ещё раз проговорила про себя, что Зора ушла, чтобы принять это. И вслух тоже повторила:

– Зора ушла, Дрей…

– Пришло её время. Она очень скучала по деду. Каждую минуту.

Я кивнула.

– Конечно. Я всё понимаю и знаю, что она всё равно всегда будет рядом. Просто с той стороны от Доступа.

Муж притянул меня к себе и окружил тёплым туманом, согревая. И, оказавшись в уютном коконе, я вдруг вспомнила кое-что ещё про своего чародея!

– Твои розы! Ты обещал показать, как это происходит.

Дрей хмыкнул и отошёл на шаг. Протянул руку и оставил на моей ладони крошечное семя.

Больше он ничего не делал… Вроде не делал. Но семя прямо на глазах наклюнулось и тронулось с рост. Мерцающие серебром корешки оплели мою кисть. Невесомо, не касаясь... А над ними всё поднимался стебель и наливался бутон. В конце концов он взорвался ароматным цветением прямо перед моим носом, разметав вокруг целый фейерверк из свежих прозрачных росинок. Дрей сорвал белую розу и дунул на корешки. Они рассыпались в серебристую пыль, и, нежно мерцая, полетели вокруг. Не вниз, а к небу...

– Семя волшебное, – выдохнула я с восторгом, но как ребёнок, который пытается разгадать умопомрачительный фокус.

– Конечно волшебное, – со смехом признал Дрей.

– У тебя что, запасы в кармане?

– Нет, любовь моя. Семечко – тоже моя магия.

– Только ты? – ещё раз уточнила я. – Никаких там, к примеру, редких каирских штучек? Только твоё желание?

– Твоё желание, – хрипло поправил муж.

Я задохнулась от нежности и подняла на него глаза, коснувшись цветка губами.

– Так же ты вырастил и нашу любовь, Дрей. Из крошечного семени долга. Только вот… вовсе не за минуту.

Мой самый родной человек просто кивнул. Не стал спорить.