Дважды соблазненный

Глава 21

Я вошла в зал ровно в десять, Влад сидел на диване, на обсидиановом столе перед ним стояли два бокала и бутылка. Телевизор был выключен, а свет от камина отбрасывал мягкое рыжее свечение на ковер.

Воспоминания овладели мной, так беспощадно, как я и боялась. Влад и я провели много вечеров, распивая бутылку вина на этом диване. Мы делали на нем и другие вещи. По мне прошлось непрошенное тепло, которое не имело ничего общего с пылающим огнем.

Я попыталась подавить его своей прямотой.

– Ты разве не понял, зачем я хотела с тобой увидеться?

Он засмеялся, наполовину рыча, наполовину весело мурлыкая, играя тем самым злую шутку над моими чувствами, даже в столь разъяренном состоянии.

– Думаешь, я пытаюсь тебя соблазнить? Как самонадеянно, учитываю то, что я никогда не беру обратно в свою постель экс-любовниц.

Я взглянула на бокалы, романтическое освещение, и, наконец, обратно, на него. Если Влад не пытался соблазнить меня, значит, он дразнил меня тем, что я не могла получить. Я была одета в простое платье длинной чуть выше колен. Его черные брюки облачали нижнюю часть его тела, а его белая рубашка контрастировала, как снег, с его пиджаком черного дерева. Эта рубашка открывала все его горло и несколько дюймов его груди. Платиновые манжеты сверкали, когда на них падал свет от камина, а его длинные темные волосы были зачесаны назад, что еще лучше выделяло его стройные чувственные черты и приковывало к глазам цвета меди.

Не хватало разве что медленно стекающего шоколада по голому пространству его груди. Тогда любой суд в мире рассмотрел бы это как сексуальную провокацию.

Его улыбка стала еще шире. Вот дерьмо, я забыла петь, чтобы держать его подальше от своих мыслей.

– Отлично. Мы оба здесь не по платоническим причинам, так что оставим все как есть, – сказала я, ненавидя себя за то, каким хриплым стал мой голос.

– Прекрасно.

Вдруг он оказался в паре сантиметрах от меня, в результате чего мои глаза оказались на уровне его открытого ворота и кусочка кожи, который я представляла со стекающим шоколадом. Я сглотнула. Думай о подземелье и нарушенном им обещании, а не о том, насколько опьяняющий его вкус, даже если он и не был десертом!

Образ подземелья помог.

– Нужно поговорить о Максиме, – заговорила я с уже более сильным голосом.

– Нет. Вина?

Я моргнула, гнев перебил мое желание.

– Ты обещал, что не станешь его мучить, но заключение в подземелье на протяжении веков считается пыткой.

Влад протянул бокал, а затем сам же из него и выпил, когда я отказалась резким мотанием головы.

– Нет, нет, – сказал он, все еще тем же чертовски невозмутимым тоном. – Поскольку я лично испытывал и то, и другое, уверяю тебя, пытки и тюремное заключение разные вещи.

– Ты все перевернул на свой лад. Ты точно знал, что я имела в виду, когда просила твоего обещания.

Он пожал плечами.

– Я честно сдержал данное мною слово. Если хотела большего, тебе стоило указать на это.

– Я была под воздействием наркотиков!

– И меня тоже принудили к этому, – ответил он, сузив взгляд. – Многие посчитали бы это достаточной причиной для отмены обещания. Я этого не сделал, и Максим понимал, чего ему будет стоить предательство. Из-за тебя, это не встало ему во столько, во сколько должно было.

– Тоже ты сделал и с Марти, – закипела я. – Дал мне бесполезное обещание, заканчивай уже играть в игры со словами, а потом еще и обижаться, когда я называю тебя лжецом!

Влад поставил бокал вниз так сильно, что я была поражена, что тот не разбился. Затем он пошел к двери. Когда он открыл ее, я подумала, что он собирается выгнать меня. Вместо этого, он ушел.

– Куда ты идешь? – воскликнула я.

– Убить Максима, – ответил он, оглядываясь назад. – Если я лжец, я с такой же легкостью могу наказать его по максимуму.

– Подожди!

Он уже дошел до конца коридора, когда я выбежала за ним, но на мой безумный зов, он все же повернулся.

– Ты не можешь ожидать и то и другое, Лейла. Или я лжец, или нет, и если нет, то у тебя нет причин жаловаться на то, что я сделал с Максимом.

Разочарование ударило меня прямо по яремной вене.

– Он единственная причина, почему я выжила после взрыва газопровода. Разве это ничего не стоит?

Он пошел ко мне неторопливой походкой истинного хищника, отчего, казалось, словно коридор сужается, вокруг меня. Чем ближе он становился, тем больше я инстинктивно отодвигалась. Это продолжалось, пока я не увидела красные деревянные панели на стенах, понимая, что он передвинул меня обратно в гостиную.

– Да, это так. И поэтому я простил ему слова о том, что он проверял свой народ, когда в действительности преследовал тебя. Однако я не стану прощать ему повторную ложь после взрыва. Это было не ради твоего спасения. Это было для того, чтобы держать тебя подальше от меня, поскольку он хотел, чтобы ты была с ним.

– Он действительно думал, что ты стоишь за этим, – пробормотала я. Влад закатил глаза.

– Ты поверила в это, но Максим знал, я не стал бы убивать невинную женщину из чувства злобы.

– Он думал, что твое уязвленное самолюбие может сделать тебя более смертоносным, чем обычно.

– Нет, он просто хотел тебя трахнуть, – его ровный тон исчез, сменяясь на тот, который звучал как бритва, скоблящая по осколкам стекла. – Если он верил в то, что говорил, это все равно не смягчает его вину за измену мне. – Его глаза сменились с медного на изумрудный за один миг. – Он возжелал тебя с самого первого взгляда. Когда я узнал, что ты жива, я подумал, что он преуспел, и вы оба сфальсифицировали взрыв, чтобы исчезнуть вместе.

– Ты думал, что я бы убила кучу людей, чтобы подстроить свою собственную смерть, дабы сбежать с Максимом?

Если бы мой голос стал бы хоть на октаву выше, все близ находящиеся стекла разбились бы вдребезги.

– Ты же поверила, что я пытался убить тебя из-за раненной гордости, поскольку ты меня оставила, – его взгляд стрельнул по мне. – Не претендую на потерпевшую сторону, учитывая, что ты тоже сделала неправильный вывод.

С этим мое терпение лопнуло.

– Из нас двоих, кто более вероятней был способен убить тех людей?

Его улыбка была жесткой, показывая все зубы, без тени юмора.

– Я, но тебе все равно стоило знать меня лучше. Мартин, которого я подверг пыткам в первый день нашей встречи, связался со мной после взрыва, потому что он знал, я этого не делал. Но ты, когда-то моя заветная любовница, была настолько убеждена, что я мог пойти на такое, что позволила мне поверить, что ты мертва.

Я едва услышала последнюю фразу. Мой разум ухватился за другое, смещая мой гнев в сторону.

– Марти связывался с тобой после взрыва? Но тогда он… он не…

– Не был убит при взрыве, – закончил Влад, его губы скривились. – Жестоко с моей стороны, позволить тебе верить, что тот, кто заботился о тебе, был мертв, не так ли?

Ярость смешалась с прилившей волной радости. Этих дико контрастных эмоции оказалось слишком много. Я набросилась на Влада, рыча, «Да будь ты проклят!», а слезы счастья навернулись на мои глаза.

Он поймал меня, поднимая на несколько дюймов над землей. На этой высоте мы были с ним на одном уровне глаза, и взгляд на его лицо мог бы заставить меня сделать шаг назад, если бы я могла.

– Нет, – сказал он, слова ударяли, словно молоток. – Ты однажды уже ударила меня без возмездия, но ты больше не моя любовница так, что я не буду больше таким мягким.

Я не собиралась его ударить. Правда, хотела встряхнуть, пока его клыки бы не загремели, за то, что он позволил мне поверить, что мой лучший друг мертв, и ждать, пока он не скажет, что это была не шутка о Марти!, но мое стремление иссякло, как только я посмотрела ему в глаза. Выражение его лица было таким громовым, что я должна была бы бояться, но нечто иное, не страх, начал заполнять меня. Не в силах сдержаться, я посмотрела на его рот. Было бы трудно, но если бы я наклонилась вперед на несколько дюймов, я знала, что он не стал бы вести себя таким образом…

Внезапно его рот наклонился, доказывая, что я была не права. Он действительно был зол. Щетина на его лице ощущалась более грубой, плюс у меня должно быть появятся синяки от того, как сильно он дернул меня к себе.

И ничего еще никогда не ощущалась лучше. Восторг вырвался, сжигая все остальное на своем пути. Я поцеловала его так сильно, что порвала губу от его клыков, но вкус не был замечен. Все, что я чувствовала, это его вкус, словно пряный глинтвейн из вина, из самых темных фантазий. Когда его рука притянула меня ближе, его тепло опалило меня через одежду. Со звериным чувством, его язык сплелся с моим, и меня охватило подавляющее желание дотронуться до него, немедленно. Мои руки сразу же стали бродить по всему его телу. Я нуждалась в нем столь же сильно, как вздохах сквозь зубы, которые я урывала между поцелуями, но другая эмоция оказалась сильнее, давая мне силы, оттолкнуть его, несмотря на то, что каждая клеточка моего тела завыла в знак протеста.

– Что ты делаешь? – удалось мне выговорить.

Выражение его лица было не иначе, как свирепым, а его взгляд был таким горячим, что я могла бы сгореть под ним.

– Ты еще никогда не испытывала со мной грубого секса. Я собираюсь показать тебе, каково было твое исчезновение.

От этих слов пульсация у меня между ног стала мучительно интенсивной. Несмотря на это, я остановила его, когда он накинулся на меня, чтобы снова поцеловать.

– Ты же сказал, что никогда не берешь обратно своих экс-любовниц.

Его губы спустились к моей шее с разрушительным эффектом.

– Ты уже доказала, что ты исключение из моих правил.

Жжение от его губ оставляло прохладу от надавливания клыков, что считалась гораздо более эротичным. Тем не менее, боль глубоко во мне преодолела страсть охватившую меня.

– Не всех твоих правил.

Влад издал слишком резкий звук, чтобы это было рычанием.

– Ты не удовлетворишься, пока не заставишь меня опуститься перед тобой на колени, так что ли?

– А почему бы и нет? – он взглянул на меня со всем моим безрассудством и разбитым сердцем. – Ты же опустил меня к своим.

Он отпустил меня так резко, что мне пришлось ухватиться за диван, чтобы не упасть. Без его тела напротив моего, я ощутила холод, несмотря, на приятное тепло в помещении.

– Я уже говорил тебе, что ты не можешь иметь и то и другое, и для тебя это тоже верно.

Я что что-то пропустила?

– О чем ты говоришь?

– Я Влад Цепеш, – сказал он, выделяя каждое слово. – Я прожил более пятисот лет потому что, убил каждого, кто вставал на моем пути или предавал меня, я всегда мщу. Я говорил тебе об этом еще, когда мы только встретились, но ты все равно расстраиваешься, когда я так поступаю.

– О, нет нужды напоминать мне, как ты беспощаден, – сказала я, с вырвавшей наверх горечью.

– Очевидно надо, – ответил он. Затем он обхватил мое лицо своими руками, ощущать их тепло, было приятно. – Ты утверждаешь, что любишь меня, но человека, которого ты любишь, не существует. Тот человек не вынес бы годы избиений и изнасилований, пока был мальчишкой, лишь чистая ненависть удерживала его от разрушения. Этот человек не посадил бы на кол двадцать тысяч заключенных, терроризируя наступающие армии, поскольку страх был единственным его тактическим преимуществом, и тот человек не посадил бы в тюрьму одного из своих близких друзей из-за женщины, в которую тот влюблен. Я не такой человек.

Его руки опустились, и он отступил назад, его лицо все еще было пугающе интенсивным.

– Видишь, ты не хочешь, чтобы я тебе любил. Ты хочешь это от той версии, которую себе придумала. От рыцаря, но я дракон и всегда им буду.

Затем он ушел. На этот раз, несмотря на мой зов, он не остановился. Ему потребовались доли секунд, чтобы добраться до коридора, и уйти, от чего две двери в дальнем конце завибрировали.