Дважды в одну реку

11 глава

Вечером вернулись Белава и Василина Игнатьевна. Вся семья уселась ужинать. На ужин у семьи Лучанских была тушёнка с варёной курицей.

— Что случилось, Ева? — спросила первая из женщин. — Почему ты такая мрачная?

— Потому, что сегодня я рассталась с Тихоном. Он предал меня.

— Как предал? — переполошилась Белава. — В каком смысле?

— Он изменил мне.

— Ты шутишь, что ли?! Этого не может быть!

— Почему не может? Ещё как может!

— Откуда ты знаешь? Ты что, видела всё это своими глазами?

— Да, я сегодня застала Тихона в постели с другой. Я видела их лично своими глазами.

— Боже, какой кошмар!!!

— Что ты теперь будешь делать?

— Жить как раньше. Что я смогу сделать? Только смириться и больше ничего.

Женщины только скорбно промолчали. К сожалению, как они не любили Еву, ничем помочь ей не могли, хоть и очень хотели. Им было морально плохо оттого, что они видели, что она сильно страдает, но, к сожалению, они могли только утешать её и всё тут. Однако женщина изо всех сил старалась крепиться. Она знала, что ей надо пытаться как — то жить дальше. Ничего не поделаешь.

Она пошла к себе в комнату после ужина и попыталась заснуть. Сон долго не шёл к фотографу. Она крутилась с боку на бок, качалась, вертелась изо всех сил и только под утро смежила свои измученные веки.

Женщине приснилось, что за ней гонится страшное чудовище. Они бегут по лесу, бегут, бегут. Оно гонится, гонится за Евой и никак не может догнать её. Самое страшное, что чудовище с лицом Тихона. Фотограф бежала, бежала, пока не споткнулась о какую — то корягу и не упала. Оно уже совсем близко подошло к ней и тянет к ней свои страшные лапы, чтобы убить её. И тут она в испуге проснулась.

За окном уже совсем рассвело. Обычно молодая женщина радовалась каждому дню, но сегодня на её душе брезжил такой же серенький рассвет как и за окном.

Надо было вставать, одеваться и идти на свою работу. Если раньше Ева любила ходить туда, то сегодня её уже абсолютно ничто не радовало. На данный момент ей могло помочь только время. Но сколько его было нужно ей она сама не знала.

Сначала она отправилась завтракать. Ела молодая женщина крайне неохотно. Василина Игнатьевна сказала ей:

— Не переживай, доченька, всё будет хорошо.

Она скорбно взглянула на неё.

— Хотелось бы мне верить в это. Но я очень сильно сомневаюсь.

Ей на это абсолютно нечего было ответить. Фотограф нехототно поплелась на свою работу. Весь день она провела как в тумане. Она невнимательно слушала, когда к ней обращались её клиенты, которых фотографировала. Им без конца приходилось повторять ей одно и тоже.

— Что — то я сегодня совсем заработалась, — виновато сказала Ева одному из своих клиентов мужчин.

— Бывает, — сочувственно ответил он ей. — Вы бы хоть отдохнули, Ева Радомировна, полежали, что ли.

— Хорошо, — совсем устало ответила она. — Вот как приду домой, лягу, так и буду лежать, лежать и лежать, не вставая.

Целый день тянулся как черепаха. Но всё имеет свои начало и конец. Закончился и этот такой трудный и долгий день для бедной женщины. Она направилась к себе домой.

— Ева, — окликнул её сзади Тихон. — Может, давай поговорим с тобой?

Она нехотя обернулась.

— По моему, я уже вчера всё сказала тебе. Нам не о чем разговаривать с тобой. Тихон, иди домой. Между нами всё кончено и ничего быть не может. Как бы ты не старался, путь к моему сердццу навсегда закрыт для тебя. Всё кончено. Убирайся долой с моих глаз. Прощай.

— Но, может быть, ты попробуешь всё — таки выслушать меня? Возможно, дашь мне шанс.

— Дважды в одну реку не войдёшь. Запомни это раз и навсегда.

— Я это прекрасно знаю. Но помни, что на каждое правило должно быть своё исключение.

— А ты помни, что исключение только потверждает правило. Поэтому лучше оставь меня в покое.

— Что будет, если я не захочу этого? Я люблю тебя. Ты должна выслушать меня.

— Тогда я буду звать на помощь. Я буду кричать: "Полиция! Полиция!" Так и знай. У тебя есть только один выход: прямо сейчас оставить меня в покое. Я совсем ничего не должна тебе, так и знай.

— Хорошо. Ты убедила меня уйти. Давай поговорим с тобой, когда ты успокоишься.

— Я не думаю, что захочу разговаривать с тобой хоть когда — нибудь. Я не желаю никогда в жизни видеть тебя.

Выслушав эту тираду, он скорбно повесил голову вниз, тяжело вздохнул и скрылся в темноте.