Две параллельные (СИ)

Встречаешь сотни людей, и никто из них не трогает, а потом

кто-то один меняет всю твою жизнь. Навсегда.

(к/ф Любовь и другие лекарства)

Маргарита.

Я слежу за жестами учителя по риторике, то есть смотрю и не вижу, слушаю и не слышу. Был первый день занятий, очень трудный для меня день.

Артем, мой парень, сегодня утром написал следующее: 'Ты - прелесть. Дело во мне. Давай останемся друзьями'. И это вместо: 'Доброе утро, солнышко!' Оказывается, быть прелестью достаточно, чтобы были перечеркнуты отношения длиною в три месяца. Разве так заканчиваются отношения? Смс с утра и это все, чего я достойна? Я думала у нас с ним все по-настоящему. Хотя, меня крайне удивило, что на меня обратил внимание один из самых популярных и красивых парней нашей школы. Высокий стройный блондин-спортсмен, с приветливым лицом и голливудской улыбкой.

- Забей, - толкает меня плечом моя подруга Кира Маслова, капитан команды по волейбольной секции. Наша школа гордилась двумя спортивными секциями: женский волейбол и мужской баскетбол. У первой капитаном была Кира, второй Артем. С Кирой мы дружили буквально с первых наших шагов, поскольку наши мамы были близкими подругами, ещё в молодости. Поэтому эта девчонка была частью моей семьи.

Я изображаю слабую улыбку на лице, естественно, она не покупается, она знает, как мне погано на душе. Я пытаюсь сосредоточить внимание на монотонном голосе учителя: '...ораторского искусства в России считается Михаил Ломоносов. Он добился того, чтобы предметы в высших учебных заведениях того времени преподавались на русском языке. Именно тогда получили распространение публичные выступления на русском языке. Мастерами публичных выступлений, которые поддерживали российское академическое ораторское искусство, были легендарные писатели Александр Герцен, Виссарион Белинский, Николай Гоголь, Михаил Салтыков-Щедрин, Владимир Короленко. Белинский сказал известную многим фразу, которая со временем превратилась в афоризм, и наиболее полно передает кредо тогдашних ораторов: 'Употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, - значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус'. Также 19 век стал...'

- Нина Петровна - прерывает эту лекцию Петров с последней парты, которому явно надоедает это слушать - это как-то неправильно.

- Что неправильно?- смотрит на него поверх очков учитель

- Ну, мы же толерантная страна и все такое...

- А это здесь причем? - Нина Петровна уже хмурится. Петров в свою очередь лениво разваливается на стуле.

- Просто разные люди, разные языки...понимаете, о чем я?

- Семен, ты городишь какую-то чушь, - выдыхает учитель, - ораторы говорили это...

- Я больше не могу это слушать, - одними губами произносит Кира и подносит к голове пальцы, сложенные в виде пистолета и нажимает на курок. Эффектно. Она чуть наклоняется ко мне, - Ты его уже видела?

- Нет, - я грустно вздыхаю, слезы больно сдавливают мою грудь,- и не уверенна, что хочу.

- Все будет о` кей, он просто долбаный спортсмен,- Кира берет меня за руку, - а у них, как известно, нет мозгов.

- Но ты тоже спортсменка, - напоминаю ей я.

- Везде есть свои исключения, - отмахивается Кира, тряхнув короткой, но идущей ей стрижкой 'каре' из черных крашеных волос. Моя подруга очень красивая и энергичная девушка. Высокая, гибкая и подтянутая настолько, что ее живот, словно гладильная доска, грудь полная, но небольшая из-за занятий спортом. Ее зеленые кошачьи глаза выдавали ее шкодливость и уверенность в себе. Против нее тяжело устоять любому.

- Маслова, Лапушка, - учитель обращает на нас свое внимание и звенит спасательный звонок - с вас доклады про великих ораторов за вашу увлекательную болтовню во время урока.

Наш лицей находится в районе нашего города, 'Изумрудный', где проживают, в основном дети обеспеченных людей. Лицей считается лучшим, поскольку оценивает лишь знания. Здесь за связи не ставят оценки, и многие, кто не тянет - просто отсеиваются. Учеба здесь построена по своей схеме, так, что мы в школе с утра до вечера. Начало занятий в восемь утра. До часа дня идут базовые занятия, с часу до двух перерыв, на котором все группируются в свои компании, с двух до четырех факультатив, который каждый выбирает сам, далее с четырех до шести любая спортивная секция, и для тех, кто не любит спорт, театр. Поскольку именно я отношусь к последней категории, я в театре, но никогда не выступаю, а помогаю с декорациями и костюмами. Мой факультатив - французский, поскольку после школы планировала уехать во Францию и продолжить обучение за границей.

В общем, те самые компании, о которых говорилось раннее, формируются чаще всего по интересам, и тусуются вместе. Спортсмены в большинстве своем считаются элитой школы, самые крутые и красивые ребята.

Но Кира и я нашей многолетней дружбой рушили этот стереотип, она была из элиты, я из самых простых смертных. К нам присоединился ее парень, борец, Максим Егоров. Он, казалось, настолько огромен, что проколи его иголочкой, и он лопнет, но по сути это был добродушный парень. Они с Кирой встречались уже три года, и никто не рисковал идти поперек их дороги.

- Сегодня просто не день, а отстой, - заявляет Максим, присаживаясь рядом со своей девушкой, когда во время большого перерыва мы обедаем в столовой, - начинаешь реально понимать, что каникулы закончились и впереди полная...

- Мы кушаем, - предупреждает его Кира, указывая на свой поднос.

- Это точно отстой, - говорю я, провожая взглядом группу баскетболистов, только что пришедших, с их капитаном, таким красивым и родным, но уже далеким. Егоров, замечая мой взгляд, смотрит на свою девушку вопросительно.

- Этот придурок написал ей смс, типа: 'Эй, ты супер, давай останемся друзьями', - поясняет моя подруга.

Как так получилось, что один из тех, с кем я не должна была пересечься в стенах школы, обратил на меня свое внимание? Это было на вечернике в честь окончания 10 класса. Вообще на подобные сборища я никогда не ходила, но Кира заявила, что пора бы и начинать. На этом празднике жизни я сидела вдали от всего веселья, на лоджии, раздумывая как бы ускользнуть незамеченной. Это было бы не трудно, поскольку все веселились у бассейна во дворе. Но неожиданно возле меня сел Артем, он был явно подавлен, и я не знала как вести себя. Мы никогда не общались, я считала его напыщенным индюком, любящим только себя. Но сейчас он действительно был жалок. ' У меня мама ушла...совсем, понимаешь?' - он смотрит внимательно на меня своими зелеными глазами. 'Собрала вещи, сказала, что ей надоела эта золотая клетка, что она задыхается, и уехала в Италию к Луи...черт! Я, словно, попал в мыло...Ты ведь меня понимаешь? Ты ведь тоже живешь без матери...' - добавляет он. Я тогда лишь слегка покачала головой. Моя мама умерла от рака, когда мне было двенадцать лет, но она никогда не отказывалась от меня добровольно, да и думаю, никогда бы этого не сделала. Но, что жить без нее это трудно, что постоянно внутри пустота, я знала. Мне стало его искренне жаль, мне казалось, что такие люди как Артем не могут чувствовать по-настоящему. Но он был такой ранимый и открытый со мной. А потом он меня поцеловал, и не один раз. Все были в шоке от такой смеси, никто не мог понять, что Артем нашел во мне, а нам просто было хорошо вместе. Мы много говорили о его маме, о его жизни и он раскрывался мне все больше и больше, и я уже не видела красивую обложку, я видела живую душу. Нас многое объединяло, и во всем мы нашли точки соприкосновения, даже вопроса интимной стороны. Мы до многого дошли, но не до секса, я была просто не готова, сама не знаю почему. Но Артем, обещал ждать, сколько нужно и я любила его за это ещё больше. Кира мне говорила, что это случается неожиданно, вспыхивает какая-то химия, и ты не думаешь не о чем. Но до этого мы не дошли, и, получив утром смс, я тоскливо думала, о том, что наверно стоило бы, может, тогда расставания и не было бы.

- Почему? - спрашивает Егоров.

- Я - прелесть - развожу руками я. Максим недоверчиво хмыкает и смотрит на Киру.

- Она шутит?

- Показать смс? - спрашиваю я. Парень качает головой.

- Мне с ним поговорить? - Максим отличный парень и хороший друг, я бы не могла хотеть лучшего для подруги.

- Не надо, - я откидываюсь на спинку. Думаю о том, что, либо Артем действительно меня не видит или делает вид, увлеченно что-то рассказывая своему лучшему другу Борису Игначенко.

- А почему бы и нет, - вмешивается Кира, - давайте надерем его хорошенькую задницу!

- Не думаю, что это выход, - качаю головой я.

- А тебе нравятся ' хорошенькие задницы'? - спрашивает ее парень, недовольно хмуря брови, она нежно берет его лицо в ладони и целует.

- Ты отлично знаешь, меня интересует только твоя большая задница - бормочет Кира, не отрываясь от него.

-Эгей,- улыбается на ее губах Максим, впрочем, вполне удовлетворено.

А я, закусив до боли нижнюю губу, опускаю взгляд в тарелку. Тяжело видеть чужое счастье, когда самому так плохо.

Позже дома я сижу на кухне, по привычке жуя бутерброд, который называется, конечно, в моей голове, 'все-что-было-то-и-запихнула' и пытаюсь решить уравнения по алгебре, которое никак не решается, поскольку мои мысли далеко отсюда. Ну и плюс алгебра это алгебра. Артем так за целый день и не подошел ко мне, ничего не объяснил, возможно, посчитав, что одной смс с утра достаточно. Я понимаю, что это удобный способ, но неужели все, что было между нами, было по-настоящему только для меня одной?

- Опять жуешь черте что - женский голос за моей спиной заставляет меня вернуться в реальность. Это моя бабушка. Она растила меня после смерти мамы, и не было в мире лучшей замены, поскольку она была не только бабушкой, но и моим другом. Она выглядела потрясающе для своих лет: подтянутая, всегда одета с иголочки, ее волосы, выкрашенные в рыжий цвет, были собраны в прическу. Впрочем, глядя на мою бабушку, на ум приходило одно слово 'Леди'. Бабушка также взяла маленький мамин бизнес под свой контроль. Это было уютное кафе, раньше оно называлось 'Маргарита', в честь булгаковской ведьмы из знаменитого романа ' Мастер и Маргарита', в честь нее была названа и я. А после того, как мамы не стало, оно стало носить ее имя 'Остров Лилии', поскольку мама всегда говорила, про свое детище, что это ее маленький островок, ее мир. Это была небольшая забегаловка, за многие года полюбившейся молодежью, за свою простоту, и знаменитые пирожные, по маминым секретным рецептам, которые были выведены методом проб и ошибок.

- Не черте что, а наивкуснейший бутерброд - поправляю я ее, продолжая свою трапезу.

- Маргарита, ты испортишь себе аппетит, нельзя есть всухомятку, да ещё и за час до ужина.

- Не волнуйся, ба, ты же знаешь, ничего не может испортить мой аппетит, я все равно съем за роту солдат.

- Это точно, - бабушка улыбается, слегка потрепав меня по плечу.

- Уже скоро Лешка с папой приедет - говорю я, бабушка кивает. Мой младший брат пошел на плаванье, и крайне увлекся, и сейчас находился в профессиональном бассейне.

- Поможешь мне с ужином? - спрашивает бабушка, я откладываю учебник, готовить я не умею, зато всегда охотно выполняю функцию помощника.

- Как твои дела в школе? - спрашивает бабушка, начиная возиться с большим куском мяса, я берусь за картошку.

- Все как всегда...говорят, к нам пришел новый учитель истории, но сегодня первый день и его никто не видел.

- Как Кирочка с ее странным мальчиком?

- У них все хорошо, даже лучше, они идеальны, ба.

- Как Артем?

Этот вопрос заставляет меня вздрогнуть, похоже, я погорячилась с выводом, что нечто не может мне испортит аппетит.

- Ну, он в порядке, - я закусываю нижнюю губу - а мы расстались.

Бабушка отвлекается от мяса и смотрит на меня всего пять секунд, и снова принимается за работу. А я беру следующую картошку.

- Ты как? - наконец спрашивает бабушка, не поднимая глаз, и я ей за это благодарна.

- Я н-нормально - отвечаю я, сдерживая желание зарыдать, все слезы я решила попридержать для своей подушки этой ночью

Микаэл.

Я просыпаюсь от яркого света. Прямые солнечные лучи падают прямо в мои глаза, они не дают шанса понежиться в постели. Я слегка приподнимаюсь на локти и осматриваю комнату. Обои с большими разовыми цветами, коллекция фарфоровых кукол, какие-то женские глянцевые журналы на столике. Черт, где я? И сколько я вчера перебрал?

Я смотрю на тело мирно спящее рядом. Она спит на животе, ее черные, словно ночь волосы раскинуты по подушке, ее голое плечо выглядывает из покрывала. Как она представилась? ...Марина, кажется, так ее зовут. Одна из элитного района 'Изумрудный'. Она сама меня приметила в клубе. Призывно смотрела, а когда подошел, танцевала только со мной весь вечер, дразнила своим откровенным маленьким платьем, которое едва прикрывало ее сексуальные бедра и большую грудь. Затем она села на мой мотоцикл, и мы поехали к ней. Всю ночь мы кувыркались, и она оказалась горячей штучкой, или я был сильно пьян.

Я встаю с постели и шлепаю в душ. Теплые струи приятно массажируют мою кожу. Я обматываю белое полотенце вокруг бедер и возвращаюсь в комнату. Она уже не спит, ее синие, как небо глаза изучают меня заново.

- Сейчас пол шестого, иди обратно, - говорит Марина, выставляя ногу из одеяла, - без тебя так холодно стало.

Мои губы растягиваются в ухмылке. Вот он, мой приз - богатый, красивый, избалованный и готовый на все. Но по сути, обычная ненасытная шлюшка, просто в дорогой обложке.

- Мне надо бежать.

- Ну, - она хмурит бровки и капризно надувает явно накаченные губы, - ты был просто супер этой ночью.

- Ты тоже, солнце, - говорю я и надеваю свои старые потертые джинсы, начинаю искать глазами свою футболку.

- Ты уверен, что так уж и нужно идти? - вторая попытка с ее стороны. Я наконец-то нахожу свою футболку, натягиваю и ее тоже. Марина тем временем поднимается с постели, совершенно не стесняясь своей голой задницы, подходит ко мне вплотную. От нее до сих пор несет вчерашним перегаром, это заставляет меня от нее отстраниться, вся ее красота в мгновенье меркнет.

- Может, передумаешь? - она захватывает мой рот, а я борюсь с желанием вырвать. Я мягко ее отстраняю, и слегка качая головой, улыбаюсь, такой улыбкой типо 'Я-все-оценил-но-мне-пора-детка'.

- Запиши мой номер, - касается она моего уха, я наконец-то отхожу от нее и достаю свой сотовый и быстро набираю ее номер на экране.

Когда я иду вниз по лестнице, то вижу экономку, которая смотрит на меня взглядом полного презрения, я ей неотразимо улыбаюсь.

- Не волнуйся, сладкая, ты следующая, - бросаю я ей, и слышу нецензурные слова в спину, это забавляет меня.

Я покидаю дом и подхожу к своему мотоциклу. Это моя гордость, 'Хонда', я ее собирал практически год из ничего. Но он того стоит, это мой Амиго. Так я его называл, поскольку он ещё ни разу меня не подводил. Я сажусь на своего железного коня, надеваю шлем и совсем прихожу в себя.

Когда я набираю скорость, ветер свистит мне навстречу и все мелькает. Я еду по гладкому асфальту, а по обе стороны от меня мелькают дома...черт, это целые замки, будто идут соревнования у кого больше, выше, дороже... Этот мир купался в деньгах. Мажорики, я их ненавидел, им все доставалось на готовом блюдечке с золотой каемочкой. Поэтому иногда я трахал их телочек, которые западали на меня без особых моих каких-либо усилий. Я знал, что хорош, от внешности до поведения, девчонки таяли, видимо все мажорские сынки повырастали геями, или неудачниками в постели. Эта мысль вызывает у меня довольную улыбку внутри.

Вскоре пейзаж сменился. Это было через большую дорогу. Это был один из самых криминальных и бедных районов нашего города. Именно здесь я и родился, это был мой район. Я подъезжаю к старой пятиэтажке и стоя у двери, стараюсь тихо войти в квартиру, но моя мама уже стоит перед дверью, воинственно уткнув руки в плотные бока. Она невысокого роста, кареглазая и очень красивая. Ради нее я готов на все.

- Где ты был? - спрашивает она, - опять со своим 'Братством'?

Я смотрю в сторону комнаты, где мирно спит моя сестра, ей только недавно исполнилось десять. Мамин воинственный шепот ее не будит.

-Ма, че ты, - я наклоняюсь целую ее и обхожу. Она следует на кухню за мной.

- Я волновалась, - говорит она, начиная разогревать сковородку.

- Не о чем, ты же знаешь, на этих улицах боятся меня, - спокойно отвечаю я, следя за ее движениями, она качает головой.

- Ты в это втянулся и тебе это нравится...ты ведь умный парень, у тебя есть будущее

- Ты же знаешь, ма, - прерываю я ее, - ты либо за нас, либо против нас.

Мама вздрагивает при каждом слове. Они ненавистны ей, да чего уж, они ненавистны мне.

- Разбуди Софью, вам скоро в школу.

Я, молча, выхожу из кухни, и сажусь на корточки возле моей сестры. Второй человек в моей жизни, за которого я отдам свою жизнь.

- Эй, кянк, - я касаюсь пальцем ее носа. Девочка открывает карие глаза и часто моргает, но понимая, что это я, улыбается.

- Я ещё немножко посплю, - говорит она и переворачивается. Я взбираюсь на ее кровать и начинаю изводить щекоткой, она вырывается, пищит, смеется и умоляет меня перестать.

- Давайте за стол, - прерывает наше веселье мама, и мы чуть ли не наперегонки бежим к столу, на котором уже дымятся блины.

- А как же армянская кухня? - говорю я, стаскивая один блин себе.

- Ты на половину русский, - напоминает мама

- Ма, ты так похожа на армянку, что я просто забываю об этой половине

Мама улыбается и убирает волосы с моего лба. Кто-то звонит в дверь, и она уходит. Возвращается обратно с моим придурком другом Эдо. Вечно со счастливой рожей и дурацкой улыбкой от уха до уха.

- Привет всем! - он присаживается на корточки у моей сестры, - когда ты уже вырастишь, азис, я жениться хочу, а не на ком.

София краснеет, как рак. Все знают о ее симпатии к этому парню, включая его самого.

- Отвали от нее, - говорю я беззлобно.

- Садись, покушай, - предлагает моя мама.

- Спасибо, теть Вера, но мы спешим в одно место.

- Мы? - уточняю я, Эдо смотрит на меня и кивает.

- В какое место? - хмурится мама, хотя я уверен она и так все знает.

- Все, я ушел, - я целую маму, щелкаю по носу сестру, слушая ее возмущенное 'Эй!', и выхожу с другом на улицу.

- Будешь? - Эдо предлагает мне сигарету, я хватаюсь за кончик и вытаскиваю ее из пачки.

- Что хочет Азат? - спрашиваю я

- У него стрелка, просил нас подстраховать.

- Порошок? - спрашиваю я, выпуская дым. Эдо качает головой, - оружие?

- Трава, - отзывается друг.

- А почему в такую рань?

- Может, мы поедем, и ты у него спросишь? - предлагает Эдо, и мы взбираемся на моего Амиго и направляемся на один из складов 'Братства волка'. Это братство было создано для поддержки нерусских в России, оно боролось за наши права, помогало с работой и учило друг друга поддерживать. На самом же деле это просто отморозки, привозящие в страну наркоту, оружие и зарабатывающее деньги на таких как я, Эдо и многих других. Многие вступают в братство добровольно, и это стало крутым, но когда понимаешь, в какое дерьмо ты попал, уже поздно, из братства нельзя выйти, во всяком случае, живым. Я никогда не хотел входить в это братство, мой папа был в нем, и я изначально знал, что это дерьмо. Но есть один негласный закон, который говорит, если на твое шестнадцатилетние приходит главарь и говорит, что братство выбрала тебя и задает один вопрос. ' Ты с нами? Или против нас?' Если ты выбираешь второе, то возможно на следующий день ты и твоя семья будете просто мертвы, поэтому, не колеблясь, я выбрал первое, как, когда-то мой отец.

Плюс того, что тебя выбирали, состоял в том, что ты сам выбираешь, чем будешь заниматься. Я не торговал наркотой и оружие. Я стал выбивала. Я и мой друг. Мы выбивали долги, не спрашивая за что. Но если кто-то должен был братству, он возвращал долг, так или иначе. Поверьте, физический труд, которым я вынужден был заниматься лет с тринадцати, сделал из меня крепыша и выглядел я довольно сурово, украшенный многими шрамами, полученными в драках либо со скинхедами (единственное от чего я получал удовольствие), либо с враждующими другими группировками. Так что одним своим видом, я внушал страх. Именно поэтому Азат Погосян, тот самый глава братства, старался, чтобы я находился во время сделок рядом. Я умен и быстр, особенно в стрессовых ситуациях.

-Барев, - говорит нам Погосян и пожимает наши руки.

- Почему в такую рань? - спрашиваю я, выхватывая еще сигарету у Эдо.

- А ты что боишься в школу опоздать? - хмыкает Азим, еще один головорез и правая рука Азата. И у меня подозрения, что если ему Погосян скажет слизать грязь с его подошвы, то он это сделает.

- Я хотя бы знаю, как это слово пишется, - парирую я, вдыхая никотин через сигаретный фильтр. Когда-то я мечтал конструировать самолеты. Но в шестнадцать - все мечты перечеркнули, напоминая о том, что у таких как я нет будущего. Но в школе я все равно остался, не смотря не на что, учиться мне нравилось, и это мне удавалось. Но даже под страшными пытками я в этом не признаюсь.

- Ты нарываешься, чувак, - тихо произносит Азим, прищурив глаза.

- Заткнитесь, - бросает нам лениво Погосян, прислушиваясь к урчанию мотора подъезжающей машины.

Проверка на оружие, жучков и всякой другой фигни проходит у нас буквально пять минут. Сделка проходит гладко, никаких левых движений.

- Я вам позвоню, - обещает нам Азат и уходит вместе с Азимом. Мы с Эдо остаемся одни.

- Я могу подвезти тебя до школы, - предлагаю я

- На кой она мне, - отзывается мой друг, и мы выходим на улицу, прощаясь с ребятами, многие живут на этом складе. Я пожимаю плечами и сажусь на мотоцикл. На первый урок я явно не успеваю, зато можно успеть на второй. Я и так уже на крючке у начальства школы, но мои хорошие оценки не позволяют им избавиться от меня.

Азат дает о себе знать через три дня. Я с Эдо в клубе оттягиваемся, сидя на диванчиках. Возле нас сидят две хорошенькие длинноногие красотки, вечно хихикающие, мне кажется они под кайфом. Но мне все равно, я все равно получаю удовольствие, каждый делает выбор сам.

- Да, - беру я телефон, отодвигаюсь от рыженькой девчонки.

- Ахпер, дело есть,- говорит Азат, он всегда вставляет армянские слова в разговоре со мной, думая, что это нас сближает. Но это не помогает, он никогда бы не смог мне стать братом.

- Где и когда? - спрашиваю я.

- В одиннадцать, - он диктует адрес, по которому живет очередной должник.

- О` кей, - говорю я и смотрю на часы, только полдесятого, а это значит, время есть. Эдо внимательно смотрит на меня, обнимая льнувшую к нему девчонку.

- В одиннадцать, - отвечаю я на его взгляд, и он кивает, улыбаясь. Затем поворачивается и начинает забавляться со своей цыпочкой.

- И я хочу, - зазывно смотрит на меня рыженькая, и я не заставляю ее просить меня дважды.

В одиннадцать мы у нужной нам двери, я настойчиво звоню в дверь. Тишина. Ну-ну. Азат не будет посылать своих людей в пустую квартиру. Я достаю из кармана штанов отмычку и недолго ковыряю в замке. Щелк! Готово. Мы заходим в темную квартиру, и Эдо, на что-то натыкаясь, матерится себе под нос. Следом я слышу, как на него обрушивается удар, и слышу его сдавленный крик. Его тяжелое тело падает. Я отскакиваю в сторону и тихо вытаскиваю из носка пистолет, ясно различаю фигуру со стулом (им он, должно быть, и огрел Эдо), нащупав, выключатель я резко включаю свет.

- Та Дааам, - холодно говорю я, и вижу, что вид пистолета заставляет дрожать табурет в его руках. Это мужчина лет за пятьдесят, по его глазам я вижу, что он наркоман, и что он до чертиков напуган.

- Кккто вы?! - кричит он истерично, я в два шага оказываюсь рядом с ним и подставляю дуло к его лбу.

- Тебе привет от Погосяна, - говорю я, - если завтра до шести не будет денег, завтра после шести не будет тебя. Ферштейн?

- Прошу вас.. .я все верну, все сделаю, - мужчина начинает плакать, я убираю пистолет. Хватаю его за шею, швыряю об косяк. У него льется кровь из носа, он пытается его зажать. Но кровь не останавливается. Кровь, смешанная со слезами на лице у взрослого мужчины, для меня это уже перебор. Тошнота подходит к горлу.

- Пошел отсюда, ну, - сурово говорю я, он спешит за дверь собственной квартиры. Я наклоняюсь к Эдо и дергаю его за плечо.

- Э, харе спать, - говорю я. Он открывает глаза и часто моргает, приходя в себя. Он садится и хватается за место удара, где наверняка будет шишка.

- Что за хрень? - говорит он, вставая.

- Чувак, тебя уделал старик, - смеюсь я. Он озадачено смотрит на меня.

- Ты заливаешь.

- Ну-ну, - говорю я, усмехаясь, затем пинаю стул, - а вот и орудие преступления.

- Где он? Я его убью! - вскипает Эдо.

- Уже давно наделал в штаны и удрал, - продолжаю смеяться я, - Пошли, нам пора выбираться из этой дыры.

- Если что, этого не было, - предупреждает Эдо, перед тем как выйти из квартиры, - и хватит ржать, идиот!

Похоже, это сильно его задело, поскольку дальше он бубнит себе под нос что-то вроде: ' Хоть бы он не принес денег, чтоб я его смог замочить', а я мысленно отвечаю: ' Хоть бы принес'.

Смерть моего отца была на моих глазах, когда мне едва стукнуло семь. И вот я опять стою за его широкой спиной.

- Не надо, не здесь, я с сыном, - говорит мой отец, - отпусти его.

Я в страхе жмусь к нему, чувствуя только страх.

- Пусть и для него это будет уроком - говорит отдалено знакомый голос. Раздается громкий выстрел, отец падает, его лицо залито кровью. Я вижу его убийцу, но от страха этот образ стирается из моей памяти. А я чувствую дикую пустоту всепоглощающий страх.

Я резко сажусь на кровати и тяжело дышу. Мне нужно сделать глоток воды и немного прийти в себя. Кошмары вернулись. Пять лет они меня не мучили. Я прохожу в кухню. Один и тот же сон все мое детство, убийство моего отца было шокирующим. Почему сегодня кошмар вернулся? Я вспомнил сегодняшнего наркомана в крови. Может, вид крови вызвал старые воспоминания? Только теперь сон был ярче, и я впервые услышал голос убийцы. Значит, все это до сих пор есть в моей голове.

- Что-то случилось? - сонно спрашивает мама, которая появляется на пороге кухни. Я смотрю на нее.

- Кто убил папу? - спрашиваю я. Она явно бледнеет.

- Ты же знаешь, это был скинхед, - отвечает она, и теперь я явно вижу, что она врет. Но зачем маме врать? Стоит это выяснить, - а в чем дело? Ты что-то слышал?

- Ничего не слышал, - медленно говорю я, раздумывая, кто остался в живых, когда папа был в братстве, - просто сон плохой.

Мама обеспокоено смотрит на меня, затем подходит ко мне и прижимает мою голову к своему животу.

- Бедный мой сын, - грустно говорит она, - тебе многое выпало, ты быстро повзрослел, и в этом есть и моя вина...я не уберегла тебя, а ведь я мать...

- Ма,- я мягко отстраняюсь от нее, - иди спать, все в порядке.

- А ты? - спрашивает она.

- И я следом, - обещаю ей. Она глубоко вдыхает и уходит обратно в комнату.

Я действительно иду в свою кровать. Но так за эту ночь и не могу уснуть. Никак не могу взять в голову, почему, если я видел убийцу, я не могу его вспомнить. Ничего. И почему моя мама мне врет? Естественно чтобы уберечь, но от чего или от кого? Теперь у меня взрослого появились вопросы, и я найду ответы. Так или иначе.

Маргарита.

Наш учитель по литературе заболел, и наш класс сажают вместе с 11 'А', тем самым классом, где учится Артем, тот самый, который бросил меня по средствам смс. Прошло две недели скучных школьных будней, и он ни разу не сделал даже маленькой попытки поговорить со мной. И это было мучительно. Как все могло так измениться?

- Хватит жевать губу, - говорит мне Кира, пока мы устраиваемся на задней парте. В кабинете полный хаос. Те, кто вошли, непременно должны поговорить с теми, кто в классе. Гул стоит такой, словно рой пчел спустился в поисках меда. Учительница по литературе хрупкая блондинка с идеальным макияжем, легонько стучит ладонью по столу.

- Ребята, рассаживайтесь быстрее, иначе мы никогда не начнем!

- Большая потеря, - скептически замечает Кира и смотрит на меня, - Милая, если бы от взглядов возникали дырки, то Красавчик давно бы превратился в бублик.

- Я что пялюсь? - спрашиваю я.

- Не то слово...и, кажется, не думаешь останавливаться.

В этот момент Артем поворачивается, и наши взгляды пересекаются, и я заслуживаю легкий кивок головы и едва заметную улыбку. Здорово!

- Я просто идиотка, - выдыхаю я и стараюсь смотреть куда угодно, только не на спортивные плечи капитана баскетбольной команды.

- Это точно, - утешает меня моя подруга. Я смотрю в окно, как гнутся деревья от силы ветра, и снова возвращаются в прежнее положение. Вот бы и мне так, вернуться в привычное русло жизни, как было двенадцать лет моей жизни.

- Ну ладно, я шучу. Забей, - Кира берет мою руку и хочет сказать ещё что-то, но учительница, наконец, добивается относительной тишины и начинает урок про повесть ' Гранатовый браслет' Куприна.

Во время большого перерыва, все как всегда располагаются по своим местам, гул в столовой превышает, тот, что был в кабинете в десять раз.

- Где Максим? - спрашиваю я, когда мы с Кирой садимся за стол.

- У него трехдневные соревнования в Москве.

- В начале года - удивляюсь я.

- Время идет, жизнь движется - говорит Кира. Тут к нашему столику подлетает Аня Звончеко из Школьного Совета, и сует в мои руки листовку.

- Что это? - спрашивает Кира.

- Вечеринка в честь Хелуина - читаю я - школа организует вечеринку для старшеклассников...Великолепно! И это когда у меня нет парня!

- Так до Хелуина еще знаешь сколько времени? Так что еще не вечер!

Я лишь выдыхаю, даже на долю секунды тяжело себе представить, что у меня может кто-то появится.

- Почему этот козел так ведет себя! - не выдерживает Кира, - надо было тогда не останавливать Макса.

- Это бы не решило проблему, ты знаешь я против любых форм насилия - хотя признаться честно мне пару раз хотелось врезать, по этому идеальному лицу. Но папа с детства меня учил все конфликты нужно решать словами.

- О, - говорит Кира и смотрит через мое плечо на вход в столовую, я быстро обвожу взглядом притихшие столики, многие смотрят в то же направление. Я оборачиваюсь. В проеме стоит и улыбается Власова Марина. О.Боже. Мой. Марина Власова была моим кошмаром с младших классов. Когда в первом классе она испустила газы во время перетягивание каната, а это услышала только я. ' Фууу! - заорал тогда Петров - Кто навонял - то!?' ' Это Марина', - любезно ответила я. Смеху тогда было столько, что бедная Марина убежала вся в слезах. История забылась, а эта девочка выросла в настоящую стерву и устраивала мне подлянки в течение всех моих школьных лет. В десятом классе она уехала учиться в Англию и здесь в ближайшее время ее никто не ждал. Во всяком случае, я точно не ждала. И сейчас она, не ее призрак, а она сама стоит в проеме двери и ещё такая красивая, что хоть глаз выколи. У нее прямые длинные по пояс черные волосы с прямой челкой до бровей, ее большие подведенные глаза сверкают, словно небо перед грозой. Длинноногая, с идеальными формами и узкой талией, в общем, год в Англии ничего не изменил. И мои школьные будни теперь станут увлекательнее. В кавычках. Марина в старшей школе стала своеобразным лидером, и, как известно, таким людям нужно какого- то унижать, и этим кем-то была я. Последнее, что она сделала со мной, это вылила какую-то гадость мне в сумку, что пришлось выкидывать вещь, хотя она мне очень нравилась.

- Маринка!

- Вернулась!

- Боже ты такая...

- Не чаяли тебя увидеть, - возле нее оказывается Артем, она смотрит ему в глаза и улыбается.

- Уж ты точно.

И в следующее мгновенье их губы сливаются в поцелуи, и поскольку я сижу довольно близко, то вижу, что это поцелуй с языком. Вилка падает из моих рук.

- Снимите номер! - кричат со всех сторон и хохочут. А у меня темнеет перед глазами. Мне кажется, что я сплю и вижу совсем плохой сон. Ужасный. Артем и Марина. Марина и Артем.

- Вот черт, - смотрит на меня Кира, а я не в силах больше это терпеть выбегаю из столовой, мимо счастливой пары.

Слезы просто душат меня. Мне нужно такое место, где никто не сможет меня видеть. Я бегу к выходу, где сталкиваюсь с завучем по воспитательной работе, она хмурит брови.

- Лапушка, через десять минут факультатив! - ее слова уже за моей спиной. Я нахожу на парковке свой горный велосипед, сажусь, давлю на педали и еду, в одно самое спокойное место на планете Земля. Я еду к маме. Сегодня я должна переступить свою фобию кладбища. Когда умерла мама, естественно я поехала на это кладбище. И когда я увидела, как маму поместили в яму и комья земли закапывали ее, я истошно закричала и убежала, а потом с неделю не могла говорить с тех пор я не могла пересилить себя и переступить границу. И вот я стою у черных кованых ворот, а за ними поле сеяных смертей. Я по-прежнему не могу преодолеть черту ворот. Я понимаю, что это глупо, но ничего не могу поделать с собой. Я сжимаю до боли прутья и из-за слез ничего больше не вижу. Артем целовал Марину, так словно у них отношения уже давно. Где-то с две недели, например. И от этого ещё больней. Правда оказалась, та, что я полюбила труса. Он ее целовал, так, как совсем недавно целовал меня. Это было слишком рано. Слишком больно. Я больше не хочу отношений. Больше ни один парень не заставит чувствовать себя такой униженной. Я больше никогда и никому не дам сделать мне больно. Я встаю с земли, когда слез уже не остается и отряхиваю джинсы на коленках.

- Прости мама, - тихо говорю я, глядя за ворота, - я обязательно к тебе приеду. До встречи.

Я вновь сажусь на свой велосипед и еду, но не как обычно, а делаю небольшой круг, чтобы ещё немного побыть наедине с собой. Вот виднеются крыши домов "Изумрудного", я подъезжаю к большой дороге, и по правую сторону стоят обшарпанные пятиэтажки. Это считается криминальный район. Мой папа говорил, что в молодости он жил в одном из таких.

Уже почти восемь и начинает смеркаться. За два дома до моего я застаю зрелище, от которого чуть не падаю с велосипеда. В забор нашей соседки, разломав беседку, въехала большая черная 'Инфините', которая тоже выглядит не лучшим образом. И это ' Инфините' машина моего папы! Что могло произойти!? Мой папа не пил, и прекрасно водил машину. Мое сердце сжимается в груди. От тревоги я бросаю велосипед и уже со всех ног мчусь к себе домой. Забегаю в зал и вижу мирно сидевшего в кресле папу, он о чем-то в полголоса переговаривается с бабушкой, рядом на ковре сидит мой братишка и играет в своих любимых солдатиков.

- Папочка! - огромный камень падает с моего сердца, и кидаюсь на шею к отцу. Целую и смотрю на него, - с тобой все в порядке? Я видела нашу машину в заборе.

- Со мной все хорошо, - спокойно говорит мой отец, гладя меня по волосам, - меня не было за рулем, когда это произошло.

- А кто был? - я смотрю на бабушку, ничего не понимая.

- У нас будет брат! - неожиданно выдает Лешка. Я округляю глаза насколько это возможно.

- Б-брат?

Папа вздыхает, аккуратно меня отстраняет и встает. Начинает ходить из угла в угол, это так всегда, когда он принимает важное решение.

- Нам надо поговорить, - говорит он, я устраиваюсь в его кресле, - помнишь, мы с твоей мамой пытались открыть программу 'Лучший путь'?

Я медленно киваю, я была совсем маленькая, но знала, что суть программы заключалась в том, чтобы перевоспитывать трудных подростков, по средствам их проживания в обычной семье, научить взаимодействию и взаимовыручке.

- Сейчас у меня есть возможность помочь одному трудному подростку.

- Ты хочешь его поселить к нам? - спрашиваю я, - это он разбил твою машину?

- Да. Но, видишь ли, он был практически в отключке, но когда я его вытащил, он меня постоянно спрашивал, о том, пострадал ли кто-нибудь. При этом он сам сильно ушиб ногу. Понимаешь? Он был накачен наркотиком, но его волновало только это.

- Он ещё и наркоман, - говорю я.

- Каждый может отступиться, милая.

- А кто такой наркоман? - спрашивает Лешка.

- Никто, - отвечаю я. Отец на мгновенье замирает.

- Я понимаю, что все это коснется всех. Но это важно. Как говорила наша мама: ' В каждом человеке есть хорошее, даже в самом плохом'.

Это были и папины любимые слова, в которые он свято верил.

- А где он сейчас? - спрашиваю я, обдумывая, что может измениться в моей жизни. Она и так уже хуже некуда, и если можно помочь человеку, имею ли я права лишать его такой помощи?

- У Дениса лежит, после промывания, - отзывается папа и подходит к окну, - я ни в коем случае не возьмусь за это дело, если хоть один из вас будет против. Поскольку вы все будет увлечены в это дело. И я очень надеюсь на тебя, милая.

- На меня?

- Именно, ты можешь повлиять на кого хочешь своей добротой.

Папины слова мне льстят, но за него говорит его любовь ко мне. Я вовсе не была доброй, ну, чересчур точно.

- А я? - спрашивает Алеша, отец улыбается, глядя на него, наклоняется и берет его на руки.

- Ты больше всех, - говорит он. Я смотрю на бабушку, она смотрит на меня, затем выдыхает.

- Я не против, если ты, так веришь во все что сказал, значит этот парень того стоит, ты редко ошибаешься в людях.

- И я не против! - кричит весело Лешка у отца на руках.

Все смотрят на меня.

- Я не верю в него, но я верю в тебя, папа. Я тоже не против, - говорю я. Отец возвращает Лешку на ковер и смотрит на меня.

- А теперь, милая, пойдем в кухню. Нам нужно поговорить.

Я выхожу следом из зала в кухню. Папа уже стоит у окна.

- Ты сегодня сбежала со школы, мне стоит волноваться?

-Нет, - говорю я и смотрю на свои руки.

- Где ты была?

-У мамы

Отец поворачивается и смотрит на меня долго и печально.

- Ты собираешься сделать так ещё раз?

- Нет, папа, я думаю, что нет.

Отец раскрывает объятья, и я погружаюсь в них. Вот мой самый любимый мужчина на свете, который никогда не предаст меня и не сделает мне больно.

- Приготовь комнату для гостей на завтра, - просит меня отец, целуя в макушку - и помни о сострадании, соучастии и терпимости.

А мне уже не терпится в ванну и в свою желтую футболку, которую мне подарила Кира, с надписью на уровне груди 'Хочешь меня? Улыбнись!', и чтобы все, что произошло со мной сегодня, просто исчезло из моей памяти.

Микаэл

Я сегодня очнулся за решеткой, у меня жутко болит нога, и, кажется, даже слегка распухла. Я знал, что такой день когда-нибудь наступит в моей жизни, но не думал, что это произойдет настолько скоро.

Здесь воняет мочой, потом и ещё каким-то дерьмом. И я совершенно точно не помню, что совершил и за я задержан. Что-то должно было этому предшествовать. Я помню, как утром пошел в школу, после заехал за Эдо, мы с ним немного побеседовали, я ему рассказал о возвращение моих детских кошмаров, и что я хочу узнать, что произошло с моим отцом. На что мой друг сделал озадаченное лицо и сказал: ' Чувак, я с тобой ты же знаешь'. Затем мы поехали к моему двоюродному брату Давиду, который держал автомастерскую, я попытался у него хоть что-то узнать о смерти отца. Но он лишь покачав головой, сказал: ' Брось ты это все. Пусть прошлое останется в прошлом. Ты ведь знаешь я в братстве, и даже если бы что-то знал, все равно ничего не сказал'. Это могло, значит только одно, он знал, но никогда не скажет ничего, поскольку клялся молчать.

Позже к семи часам мы приехали в клуб, где к нам присоединились ребята из братства...а потом я открываю глаза в клетке, словно животное.

- Эй, парень, на выход! - приказывает голос с оттенком металла и отпирается моя дверь. Мне надевают наручники и ведут под конвоем в комнату с железной дверью. Внутри голые бетонные стены, стол, по обе стороны которого расположены недлинные лавочки, на окне решетка. Похоже, что я серьезно влип. Меня сажают на одну и скамеек и оставляют одного. Сама атмосфера давит на меня. И мне становится страшно. Мне страшно, что без меня пропадет моя мама, чтобы не говорило братство, им на всех было плевать. Мне страшно, что без меня кто-то может обидеть мою сестру. И мне страшно, что я мог сделать то, за что сам себя не смогу простить никогда. Я мог убить.

Я кладу голову на ладони и закрываю глаза. В этот момент разносится скрип металлической двери, я поднимаю глаза. Передо мной стоят двое: один плотный с большим животом одет в униформу полицейского, у него гладкая лысина и второй подбородок, его глаза слегка выпучены и водянисто-голубые, кажется, что смотрит сквозь тебя. И мне не по себе от этих глаз. Второй мужчина высокий и подтянутый, на нем черный дорогой костюм. Его пышные усы скрывают верхнюю губу, а волнистые волосы опускаются по шеи, у него приятное лицо, его серые глаза за стеклами очков смотрят с каким-то сожалением и грустью. И от этого мне тоже не уютно.

- Та-акс, - говорит Страшные-Глаза, и стучит по столу пальцами. Усатый отходит в дальний угол, - И как же вы гражданин-товарищ докатились до такой жизни? Как твое имя? Фамилия?

Мое сердце вот-вот остановится. Что, черт возьми, я натворил!? И почему я ничего не помню, я выпить-то и успел только одну кружку пива. В моей голове какие-то глупые отрывки из услышанных ранее рассказов ребят, побывавших в отделении. 'Нужно все отрицать', ' Требовать адвоката!' ' У тебя есть право на звонок'... Все это мешается в кашу в моей голове.

- Я несовершеннолетний, - тупо говорю я, сам не знаю почему. Полицейский смотрит на мужчину в углу, тот слегка качает головой.

- Мы можем вызвать твоих родных?

Я думаю о своей маме, меньше всего я хочу ввязывать ее в эту историю. Тем более, пока я сам не узнаю, в чем суть этой истории.

- Мне нужен адвокат и звонок, - говорю я.

- Юра, смотри, какая молодежь просвещенная пошла, - хохочет служитель закона, - а мне нужен отпуск и путевка на Мольдивы. Давай мечтать вместе?

Я смотрю на свои руки.

- Что я сделал? - спрашиваю я.

- Однако, - удивляется полицейский - Ты ничего не помнишь, верно?

Я отрицательно качаю головой.

- Ну что ж, в тебе было столько наркотиков, что это не удивительно, - замечает Страшные-Глаза, - ты надрался и почувствовал себя Брюсом Всемогущим и, сев в чужую машину разбил ее в хлам о забор и беседку одной милой пожилой леди.

- Машину? - как идиот переспрашиваю я.

- Да-да, дорогущую машину вот того милого мужчины, который стоит в углу, и въехал прямо в забор его милой соседки.

- Она жива? - я до боли сжимаю кулаки и поддаюсь слегка вперед. Страшные-Глаза смотрит на меня словно изучает, он поджимает губы, и я очень боюсь узнать, то, что он может мне сказать. Но я твердо уверен, что готов ответить за все.

- Я хочу поговорить с ним наедине, - неожиданно подает голос Усатый из угла, Страшные - Глаза быстро бросает на него взгляд. Я понимаю, что, скорее всего, сейчас меня будут бить, я бы точно избил за свою 'Инфинити', не удивлюсь, если в очереди за дверью та милая пожилая соседка, чью беседку я разломал, судя по всему. Если, она конечно жива, на что я тоже очень надеюсь.

- Пожалуйста, - любезно говорит полицейский, интересно, сколько он получил на лапу, думаю немало, судя по костюму, этот чувак купается в деньгах.

- Денис, я тебя прошу, сними с него наручники - неожиданно морщится Юрий, и на мое удивление браслеты исчезают с моих рук. Страшные-Глаза выходит, а я тру свои запястья.

- Ты впервые здесь? - спрашивает меня Юрий, я, молча, киваю, думая, что у него здоровые кулаки, судя по большим рукам, - тебе страшно?

Я никогда не был трусом и не собирался им становиться. Я был готов ответить за свои действия.

- Делайте что задумали, - говорю я.

Мужчина удивлено поднимает брови.

- А что же, по-твоему, я задумал?

-Побить меня.

Мужчины выдыхает и качает головой, он смотрит на свои руки.

- Так было бы легче, не так ли? - спрашивает он.

- Да, - честно отвечаю я. И мы замолкает на минуту.

- Я против насилия, оно не ведет к результату.

Я вспоминаю своих должников, и их испуганные лица.

- Еще как ведет, - усмехаюсь я, хотя мне совсем не смешно.

- Насилие порождает насилие, - как заклинание произносит Юрий - Ты состоишь в банде?

- Ничего не слышал о бандах,- пожимаю я плечами. Он указывает на мою тату, которая на левом плече в виде тени волка, воющего на невидимую луну. В братстве такая была у всех. Я вновь пожимаю плечами, на этот раз молча.

- Как тебя зовут? - спрашивает Юрий

Я на мгновенье задумываюсь, какое имя мне ему сказать.

- Микаэл, - отвечаю я.

- У тебя есть родные?

- Мама и сестренка.

- Отец?

- Под землей, - мрачнею я.

- Что с ним случилось?

- Чувак, он умер, - я запускаю руки в волосы, - иначе, что ему ещё там делать?

- Ты понял мой вопрос.

-Его убили, - нехотя отвечаю я.

- Кто?

Я лишь пожимаю плечами, как можно ответить на вопрос, на который не знаешь ответ.

Мужчина встает на ноги и начинает выверять пол большими шагами от стенки к стенке. А я чувствую легкое облегчение, и слегка расслабляюсь. Я смотрю на железную дверь, только бы я смог смыться, залечь на дно. Но я понимаю, что в данных обстоятельствах это просто нереально.

- На сколько меня посадят? Спрашиваю я, от его хождений начинает кружиться голова, да и ушибленная нога начинает ныть. Он останавливается, смотрит на меня и садится снова напротив.

- Ты никуда не сядешь, - говорит он. От удивления у меня пропадает дар речи.

-Не сядешь, - повторяет он более уверенно.

- Чувак, у меня нет денег, и тем более их нет у моей мамы.

- Лапушка Юрий Викторович - говорит мужчина.

- Чего?

- Меня зовут Юрий Викторович.

- Денег все равно нет, - хмурюсь я. Серьезно, у этого человека в дорогом костюме фамилия Лапушка? Серьезно? Тем временем он закусывает нижнюю губу и задумчиво смотрит в сторону.

- Слушай, Микаэл, вот что я тебе скажу, а ты подумай. У тебя существует два выхода из этой..эм...комнаты. Либо твое дело передается моим давним другом в руки инспектора по делам несовершеннолетних, либо ты решишь поучаствовать в одной программе.

- В программе? - не понимаю я.

- Да, видишь ли, я доктор психологических наук, и довольно успешный бизнесмен. Мне жаль мою машину, все же деньги на нее я зарабатывал тяжким трудом, но еще больше мне жаль тебя...

- Мне не нужна ваша жалость.

- Я в этом не сомневаюсь, - грустно вздыхает профессор психологических наук, - но хочешь ты того или нет, ты разлагаешься как личность, ведя такой образ жизни.

- Какой второй вариант? - снова хмурюсь я. Он замолкает, закусывает губу.

- Ладно, - говорит он, - суть программы в том, что тебя помещают на месяц в незнакомую семью, в другую среду, так сказать, и ты учишься жить без своих темных дел ...если понадобиться, программа будет включать и лечение от наркотиков.

- Я не принимаю, - говорю я, и вижу сомнение в его глазах, и в принципе его можно понять, я был накачен наркотой со слов инспектора. И я не я, если не узнаю, кто меня так подставил.

- В общем, чтобы программа пришла в действо, нужен толчок. Этим толчком должен будешь быть ты.

- Вы промахнулись, профессор, - качаю я головой.

- Я так не думаю, - говорит он, - но выбирать только тебе.

Я на мгновенье задумываюсь. ' Тюрьма эта такое дерьмо, где тебя в один день могут отрахать во все дырки несколько чуваков', именно эти слова Размика из братства, отсидевшего за решеткой три года, всплывают в моей голове. И они не внушают оптимизма.

- Какая семья? - неохотно спрашиваю я.

- Моя.

- Ваша? Вы будете наблюдать за мной как за чертовым хомячком? Что у вас для меня, клетка с колесом?

- У меня нет такой большой клетки, - вполне серьезно разуверяет меня Юрий Викторович, - но у меня есть дом, достаточно большой, и одна комната уже подготовлена для тебя.

- Ваш дом? - удивляюсь я.

- Именно.

Мне на мгновенье кажется, что передо мной сидит сумасшедший. Но если у него ключи от моей свободы, мне пофиг, пусть это будет, хоть Чак Норрис.

- И что я буду делать в вашем доме?

- Ты будешь членом моей семьи.

Мне кажется, что мне слышится, но нет, он сказал именно это.

- У меня есть семья.

- Я в этом не сомневаюсь. И я не прошу от нее отказываться.

Наступает минутное молчание.

- А вам от этого что? - спрашиваю я.

- Что?

- Что вы будете иметь с этого?

- Видишь ли, я оптимист по жизни, и я верю в исправление человека...некоторых людей. Я вижу в тебе много хорошего. Ты даже сам не видишь этого. И просто губишь себя. Так что, отвечая на твой вопрос, могу сказать так, хочу сделать мир чуть лучше.

- Я полон дерьма, - предупреждаю я.

- В каждом человеке есть хорошее, даже в самом плохом, - говорит он и снова встает, - а теперь нам нужно связаться с твоими родными и составить договор.

- Какой договор?

- В случае неудачи или бегства, или нарушения правил, ты возвращаешься в тюрьму и отсиживаешь свой срок, - выдыхает профессор и протягивает мне руку, - надеюсь, его не нужно будет применять.

Я, молча, пожимаю его сильную руку.

Потом через час приезжает мама, она смотрит на меня с большим осуждением, в ее глазах лишь слезы, и я готов на все, чтобы осушить их. Она внимательно выслушивает профессора, уже при его друге Страшные-Глаза. И говорит, что ей нужна минута с сыном.

- Что ты наделал? - дает она мне весомый подзатыльник, - разве это мое воспитание? Разве так ты чтишь папин прах?

- А что? Я продолжаю его дело, - говорю я и снова получаю подзатыльник. Моя мама скрещивает руки на груди и демонстративно отворачивает. Я глубоко вдыхаю и подхожу к ней. Обнимаю за плечи, она разворачивается и плача обнимает меня.

- Твой папа никогда не был наркоманом. И я надеюсь, тебе хватило ума согласиться с этим профессором.

- Ма, я не уверен, что это хорошая идея, - снова подзатыльник, на этот раз более легкий.

- Микаэл, послушай меня хоть раз. Если выпадает что-то хорошее в твоей жизни, держись за это двумя руками. Этот человек, то самое хорошее.

- А как же вы?

- Сынок, поверь, с нами ничего не произойдет.

После мама подписывает договор, и мы едим домой за моими вещами. Перед домом София играет с девочками в резиночки. Увидев меня, она подбегает.

- Ты хромоногий и вонючий, словно БОМЖ, - говорит она.

-Ты очень милое создание, - говорю я, касаясь пальцами ее щеки. Я захожу домой, буквально на пять минут. Принимаю душ и смываю всю грязь с себя. На моей правой ноге огромный синяк, который заставляет ныть всю ногу. Я быстро кидаю свои вещи в пакет. Вот в один пакет и помещаюсь весь я. Это даже забавно.

На улице возле черной девяносто девятки стоит Юрий Викторович, тихо переговариваясь с мамой, она смотрит на землю и кивает. Рядом стоит София, и явно не понимает что происходит.

- Ты готов? - спрашивает Юра. Я сажусь на приситки перед сестрой и раскрываю руки.

- Иди, обними брата, - говорю я.

Она недоверчиво смотрит на меня, но выполняет мою просьбу. Я целую ее и крепко к себе прижимаю.

- Будь умничкой и слушайся маму. Если что звони. Азис, ты меня поняла?

Софи кивает и теребит мои волосы.

- Ты уезжаешь?

- Да, кянк.

- Надолго?

- Не успеешь глазом моргнуть, уже здесь буду.

- Я займу твою кровать! - говорит София, смеется и отбегает к притихшим подружкам, чтобы продолжить свои игры.

- Благослови тебя Господь, - крестит меня мама и целует в лоб. Мы садимся в машину. Я оглядываю салон.

- Тяжело после шика к простоте привыкать? - спрашиваю я, устраиваясь поудобнее. Профессор заводит машину.

- Мне не привыкать, - отзывается он, - тем более ко всему в этой жизни нужно уметь приспосабливаться.

И я согласен, он чертовски прав.

- Я надеюсь, ты понимаешь, что тебе нельзя в течение месяца поддерживать контакты со своим районам - говорит он и мы, пересекая большую дорогу, въезжаем в 'Изумрудный'. Неудивительно.

- А как же школа? - спрашиваю я.

- Ты ходишь в школу? - удивляется профессор - И как успехи?

-Думаю, они могут вполне вас удивить - отзываюсь я. Юрий Викторович закусывает нижнюю губу, затем мельком смотрит на меня.

- Я постараюсь сделать так, чтобы тебя перевели в нашу школу.

- Ну-ну, - говорю я, мне совсем не прельщает мысль об учебе бок о бок с мажорами, но выхода не было.

Неожиданно мы останавливаемся.

- И так, а теперь некоторые правила проживания в моей семье. У нас в доме существует правила, которые все члены семьи должны выполнять. Первое никакой ругани в доме, у меня маленький крайне впечатлительный и любопытный ребенок в доме, никаких приставаний к моей дочери...

- Проф, я не могу отказать девушке.

Он сурово смотрит на меня. Я поднимаю руки.

- О`кей, о`кей. Но я просто боюсь, что она не сможет устоять против этого, - я показываю на свое лицо. Профессор качает головой и продолжает:

- Каждый выполняет обязанности по дому, которые распределяет моя теща. Ты так же, как моя дочь иногда будешь помогать в кафе. Если будет что-то еще по ходу, я скажу, - он снова начинает движение, и вскоре мы подъезжаем к высокому кирпичному забору, за ним виднеется большой кирпичный двухэтажный дом.

Я не спешу выходить.

- Добро пожаловать - говорит Юрий Викторович и, открывая дверь, выходит из машины. Калитка широко распахивается и оттуда пулей вылетает мальчишка с растрепанными волосами и виснет на шеи Юрия.

- Па-апа! - кричит он во все горло. Может этот Юра не так часто видеть своих детей, потому что ощущение именно такое. Я выхожу из машины и прислоняюсь к бамперу. И в этот момент в проеме калитки появляется девушка. Ее цвета молочного шоколада волосы собраны в небрежный пучок, ни грамма косметики на лице, ее серые миндалевидные глаза, похоже на профессорские, как и пухлые губы. На ней растянутые спортивные штаны и необъятная футболка желтого цвета, с надписью на груди: ' Хочешь меня? Улыбнись!'. Под мышкой она держит футбольный мяч.

- Привет, пап, - говорит она и целует профессора. Он с особенной нежностью заправляет ей выпавшую прядь волос. Он обнимает своих детей и разворачивает их ко мне.

- Познакомитесь, это Микаэл и он будет жить с нами некоторое время. Это Алексей и Маргарита, мои дети.

Я вижу, с каким любопытством они меня изучают, и я не отстаю от них. А в моих ушах звучит песня: ' Чита-Грита Чита - Маргарита...', затем я, смотря на ее надпись, начинаю улыбаться. Меньше всего ей подходит это женственное имя. Ее будут звать Чита. От сегодня и в веки веков.

Маргарита.

Черт, я, кажется, краснею под его взглядом и дурацкой ухмылкой. Надо признать, что когда речь шла о трудном подростке в нашем доме, я его себе представляла иначе. В моем уме это был парень немногим старше Алешки. А этот Трудный Подросток стоит на голову выше меня, весь из себя. Признаюсь, что очень привлекательный: красивые шоколадные глаза, хорошо контрастируют с его смуглой, словно легкий загар, кожей, узкие губы дополняют волевой подбородок, а нос с небольшой горбинкой, не портит, а лишь прибавляет мужественности образу. У него широкие плечи и накаченные руки, словно он с трех лет ходил в спортзал. Вид довольно суровый, но неглубокий шрам на правой скуле, и над левой бровью, говорит о том, что этот парень не из металла, а также как и я из плоти и крови.

- Очень приятно, - я вспоминаю, что обещала папе быть вежливой.

- А ты играешь в футбол? - спрашивает в свою очередь мой брат и его голубые глаза загораются от перспектив.

- Уж получше девчонки, - он смотрит прямо на меня. А Лешка смотрит на него недоверчиво.

- Рита не девчонка, - выдает мой брат, - девчонки противные, а она моя сестра!

- Напомни, и мы поговорим с тобой позже на эту тему, я объясню, что они бывают не такие уж и противные...

- Ну-с, пройдемте в дом - кашляет мой папа.

В доме нас встречает бабушка, она слегка хмурит брови и напускает строгость во взгляде.

- Это Анна Ивановна, моя теща и хозяйка в доме, - представляет ее мой папа. Микаэл явно с интересом оглядывает мою бабушку. И затем смотрит на меня, словно что-то сверяя.

- И твой надзиратель, - добавляет тем временем бабушка и смотрит на наручные часы - ужин будет готов через 15 минут.

- Рита, может, ты пока покажешь Микаэлю его комнату? - предлагает мне папа.

- Конечно, - отзываюсь я и иду по направлению к лестнице, он, молча, следует за мной.

- Значит, это ты разбил папину машину? - говорю я, чтобы заполнить тишину, но тут же, жалею об этом, нашла что сказать!

- Ага, - неохотно отзывается он - так значит ты действительно девчонка?

Я останавливаюсь на лестнице и поворачиваюсь к нему.

- Не поняла.

-Забей, - говорит он и проходит мимо меня, пожалуй, слишком близко, чем мне бы хочется. Ты должна ему сострадать, говорю я сама себе, и, делая глубокий вдох, следую за ним.

- Эта дверь? - указывает он.

- Нет, это ванна, - отвечаю я, однако это его не останавливает, и он уже открывает дверь, осматривает и присвистывает.

- У меня зал и то меньше...А это что за херня? - он показывает на утреннее расписание приема душа. Эта идея пришла мне в голову сегодня утром, чтобы не возникало толкучки у дверей ванны. И теперь мне не кажется, что это такая уж хорошая идея.

- У нас не ругаются, - говорю я.

- Но это правда херня, - отзывается он, - я и душ не меньше сорока минут вместе, а здесь по 15 минут на каждого.

- Ты можешь вставать раньше, и мы с тобой поменяемся местами... - я осекаюсь, потому, что он смотрит на меня как на чокнутую.

- Ну уж дудки, - говорит он, - кто успел - того и тапки.

Я не знаю, что на это ответить, поэтому я поворачиваюсь и указываю на противоположную стенку.

- Вот твоя комната, ближе к углу, а рядом Лешкина.

-А где твоя? - спрашивает он, демонстративно опускает глаза на мою грудь, словно опять читает надпись на футболке, его правая бровь приподнимается. Я закусываю нижнюю губу.

- Она за углом - как можно непринужденней говорю я, а щеки предательски начинают полыхать. Этот парень должно быть в детстве принял таблетки хамства и, похоже, до сих пор был под их воздействием.

- Буду. Знать, - бархатным голосом говорит он и открывает дверь комнаты для гостей. На стенах белые обои с красными маками, кровать располагается напротив балконной двери, по правую сторону от кровати шкаф, по левую письменный стол со стулом.

- Как тебе? - спрашиваю я.

-Очень...ээ...женственно, - говорит он, я снова закусываю губу. И в моей голове прокручивается словно мантра, одни и те же слова: ' Терпимость. Сочувствие. Соучастие'.

- Черт, это клево, детка! - говорит мне Кира на следующий день в лицеи.

- Ничего клевого, - отрицаю я, - он наглый, такое чувство, что он хозяин в доме, а не мы. И он...

- Сексуален? - предполагает Кира, я смотрю на нее и выдыхаю. Не могу я сказать, что она не права.

- И еще он будет учиться с нами, - меняю направление темы я.

- Здесь с нами? - восклицает Кира и прижимает папку в руках к груди, затем мечтательно закатывает глаза, - Зек среди просторов Лицея Изумрудный...это захватывает!

- Он не...

В этот момент нам на встречу идут девочки, Марина и ее приспешницы Аня, Арина, Аля, проще говоря, 3А. Марина довольно сильно задевает меня плечом и у меня выпадает папка из рук.

- Полегче, - говорит Кира, Марина, не обращая на нее внимание, смотрит на меня и ухмыляется.

- Лапуш, ты даже не представляешь, как я по тебе скучала.

- Предпочитаю любовь на расстоянии, - говорю я и наклоняюсь за папкой.

- Я смотрю, у тебя голосок появился, но ничего это спесь быстро пройдет...Ты ведь не думаешь, что у Темы были к тебе чувства?

- Ты ничего не знаешь о нас, - говорю я, непроизвольно сжимая кулаки.

- Я знаю, что он просто тебя жалел, - продолжает она, и слегка наклоняется ко мне, нарушая личное пространство, - даже в его сторону не смей смотреть, поняла?

- Может еще и в коридоре не дышать? - вмешивается Кира, Власова переводит свои удивительной красоты глаза на нее и ведет плечиком, затем по-царски задрав голову, удаляется со всей своей свитой.

-Вот же стерва, - говорит Кира и смотрит на меня, - ты в порядке?

Я качаю головой, я явно не в порядке, до этого дня Марина меня не замечала, и меня, вполне, это устраивало. И я думала, что весь детский сад остался в средней школе.

- И Артем с ней, - замечаю я грустно.

- Ну, с ней и ее шавки, - говорит мне Кира и обнимает меня за плечи одной рукой, улыбаясь, - зато у тебя дома свой собственный зек, а это в сто раз круче.

- Он не зек, - отзываюсь я, улыбаясь, и мы спешим на урок, до которого остается ровно минута.

Позже на своем спортивном, в кавычках, дополнительном факультативе, я из зала наблюдала за тем, как наша руководитель Алиса Алексеевна выбирает из девочек Ларису, чтобы удачно поставить очередную пьесу, на этот раз это была 'Бесприданница'. А мне хочется закрыть глаза и уснуть, я устала за сегодня, да и настроения не было совершено. В основном этот факультатив интересовал творческих натур, и надо сказать они верили, во все что творили.

Наш руководитель молодая девушка, наверно 25 лет, высокая и тонкая словно жердь. Ее пшеничного цвета волосы подстрижены совсем коротко, и оттого, карие глаза выделяется еще ярче на белоснежной коже. К своей работе она относилась крайне серьезно, когда будто мы ставили пьесы не в школе, а, по меньшей мере, в театре на Таганке.

Сейчас читали монолог из 4 действия, диалог между Ларисой и Кандашовым. Последнего играл Рома Абремер из 10 'А'. Он был среднего роста, среднего телосложения, с темным хвостиком за затылком и глазами цвета шампанского, и у него здорово выходит. Впрочем, на мой взгляд, и у девчонок, тоже неплохо выходит Лариса, но Алиса всех бракует.

И тут наши взгляды пересекаются с моим руководителем. О, нет. Не просто нет, а нет, нет, нет.

- Риточка, а ты чего забилась в углу? Давай на сцену!

- Я не играю, - отзываюсь я, не двигаясь с места. Но упрямая Алиса показывает мне на сцену. Мне ничего не остается, как взять у нее сценарий и встать рядом с Ромой. Он мне ободряюще улыбается, а я опускаю глаза в текст и начинаю:

- Я сейчас вся на Волгу смотрела: как там хорошо, на той стороне! Поедемте поскорей в деревню!

- Вы за Волгу смотрели? - спрашивает Рома в роли Кандашова, - а что с вами Важеватов говорил?

- Ничего так - пустяки какие-то, - отвечаю я-Лариса и выдыхаю, потому что мне здесь не место,- меня так и манит за Волгу, в лес...Уедимте, уедемте отсюда!

Мы смотрим на Алису, пока она что-то помечает в своих бумагах, затем поднимает глаза и улыбается.

- Ну, вот и наша Лариса! - говорит она.

Я в шоке перевариваю только что услышанные слова и смотрю на Рому, который уже не Кандашов, а ученик 10 'А'. Он мне мягко улыбается.

- Поздравляю, - говорит он мне, затем мы спускаемся в зрительный зал, где я у Алисы беру свою копию пьесы, откуда мне нужно будет выучить слова Ларисы, я вообще не уверенна, что эта миссия выполнима.

- Что ж ты столько сидела и скрывала свой талант? - приобнимает меня мой руководитель. Может все дело в том, что его и нет? Но через мгновенье, я уже думаю, что это не такая уж и плохая идея, возможно театр, пьеса отвлекут меня от всего, что сейчас происходит в моей жизни.

Уже в коридоре, когда я иду домой с Кирой и Максимом рядом, я им рассказываю, что получила роль в пьесе.

- Вот это чудо, - говорит моя подруга, - я даже впервые за годы обучения пойду посмотреть на это. Это будет зрелище.

- Очень смешно, - обижаюсь я.

- Скорее забавно, - отзывается Кира, ее рука покоится в большой ладони Егорова.

- А правда, что ты теперь живешь с зеком? - с любопытством смотрит на меня Максим, я кошусь на Киру, но та пожимает плечами, я, мол, абсолютно не причем.

- Он не зек, - отвечаю я, - он лишь трудный подросток, угробивший папину машину и соседскую беседку.

- М-да, твой папа святой, - замечает Егоров.

- Ее папа - чудо, - говорит Кира, - могу это заявить официально, что это чудо 21 века.

- Тебе нравится 'Чудо'? - касается ее уха Максим, Кира в ответ прижимается к нему.

- Ты же знаешь, мне нравится только мое чудо, без вариантов.

И мне теперь очевидно, что это у них своеобразная игра.

- Может тебя подвезти? - предлагает Кира, Максиму недавно исполнилось восемнадцать и ему родители подарили синюю спортивную 'Тайоту', на которой он гоняет повсюду.

- Спасибо, но я лучше прокачусь на своем двухколесном, - я взбираюсь на своего горного красавца и машу друзьям на прощание.

Дома никого нет, Трудный Подросток с папой, решают какие технические моменты со школами, с анализами и прочей ерундой, Алешка в бассейне, бабушка в кафе. Сегодня пятница, а значит, там будет полно народу, и нужна будет помощь. Я скидываю школьную сумку у себя в комнате, перевязываю заново хвостик и бегу по лестнице, когда хлопает входная дверь.

- Привет, малыш, - замечает меня папа, а Микаэл скользит по мне скучающим взглядом.

- Привет, па, - говорю я и подхожу к ним, - привет, - это Трудному Подростку.

- Я буду наверху, - бросает Микаэл и, не дожидаясь наших реплик, поднимается по лестнице, мы с папой провожаем его взглядами.

- Ему трудно, - говорит папа.

- Всем нелегко быть подростком, - отвечаю я, отец смотрит на меня - я вот, например, получила роль Ларисы в 'Бесприданнице' и не жалуюсь.

- Это здорово, малыш, - улыбается папа и целует меня. Затем оглядывает, - ты в кафе собралась?

- Ага, - я беру свои ключи, - сегодня как всегда завал должно быть.

- Ну, беги, солнышко.

С этим я выбегаю из дома и вижу, как солнечные лучи пытаются вырваться из плена осенних туч, и понимаю, что в моей жизни скоро все изменится, что скоро будет все хорошо.

Микаэл

Когда я оставляю профессора и его дочь, то плотно закрываю дверь, естественно, в моей комнате никаких замков. Интересно их сняли специально? Или их не было изначально.

Я быстро набираю номер Эдо, который раз сто звонил мне за эти дни, через мгновенье я слышу его голос.

- Эй, чувак, ты куда делся?!

- Если скажу - не поверишь

- А ты попробуй...

- Я живу у одного богача в 'Изумрудном', где ванна больше, чем вся твоя квартира.

- Заливаешь, - протягивает друг и начинается смеяться. Но замечая, что я не смеюсь, смолкает, - ты это серьезно?

- Дошло наконец...я влип по самые уши, ахпер! - говорю я, когда поминаю, что он готов слушать, - что произошло в среду?

- Чувак, я сам не в курсе, Арсен с Тиграном пришли, я ушел в туалет, а пришел тебя нет...О тебе Погосян спрашивает. А твоя матушка молчит.

- Слушай, брат, мне вообще нельзя с тобой говорить...

- Что за дерьмо, чувак?

- Не перебивай меня, - говорю я, - сделай вот что, пойти ко мне домой, в моем шкафу, где висит зимняя куртка, за ней, ствол, возьми его себе. И проследи за моими девчонками, смотри, чтобы не один волосок не упал с их головы. Я позже с тобой свяжусь.

- Нет проблем, ахпер. Что сказать Погосяну?

- Передай, чтоб шел в задницу,- говорю я и отключаюсь, поскольку слышу шаги за своей дверью.

В проеме отрывшейся двери появляется черная голова маленького застранца, не было проблем.

- Чего тебе? - вытягиваясь поверх кровати, спрашиваю я и слегка хмурюсь, этот парень, ну или будущий парень, должен будет держаться от меня подальше.

- Ты поиграешь со мной? - спрашивает он, с самым невинным видом.

- У тебя есть деньги, малюск?

- Малюск, - он смеется себе в кулачок. Да, воистину, детство беззаботная пора, - а зачем тебе деньги?

- Я играю только на раздевание или деньги, - отзываюсь я, а его и без того большие глаза, становятся, словно, блюдца.

- Но чтобы быть солдатиком деньги не нужны! Там нужна смелость и храбрость, и любовь к родине! И раздеваться совсем не нужно!

- Не пойдет, в эту фигню я не играю, как научился ходить.

- В футбол? - теплиться ещё в нем надежда.

- По-моему твоя сестра прекрасно с этим справляется. А теперь марш с моей комнаты.

- А ты злой, - полу - обижено полу - восхищенно заключает мелочь.

-Именно. Поэтому держись от меня подальше.

-Это все, потому что ты совсем забыл как играть в солдатиков, - уверенно утверждает Алешка и выбегает из комнат. И мне даже, кажется, что этот мелкий в чем-то прав. Я слышу стук в дверь. Ну, конечно, профессор. Вечер в одиночестве, мне точно не светит.

- Мне кажется, что вы запали на меня - говорю ему я - и пяти минут без меня не можете.

- Ничего не могу с тобой подделать, у тебя очень красивые глаза, - не моргает и глазом Лапушка, это вызывает невольно улыбку, - ты готов, в понедельник в школу? Я надеюсь, ты к этому отнесешься крайне серьезно. Единственный твой прогул и ты возвращаешься за решетку, и твою судьбу решит судья. И я не шучу. Тем более тебе скоро восемнадцать. Со школой, я думаю, тебя познакомит Рита, я позаботился, чтобы ты попал в ее класс...

- У вас большие связи, а? - без энтузиазма замечаю я. Он внимательно смотрит на меня.

- Все мои связи приобретены только благодаря труду и усердию. С неба ничего никогда не падает.

- Готов поспорить, что Челябинск с вами не согласиться.

- Очень остроумно, - не примечает заметить профессор, - еще кое - что, что тебе не может понравиться.

- И что же? - настораживаюсь я.

- Каждые среду и пятницу ты будешь посещать психолога.

- Вас?

- Нет. Мы с тобой некоторое время будем эмоционально связанны, и я не практикую.

-А практиковали?

- Нет.

- Но вы профессор?

- Психологических наук. И так, я думаю, в субботу нужна будет твоя помощь в кафе моей жены...

- Вы женаты?

- Был, - на мгновенье грусть мелькает на лице у профессора. Что ж у каждого свои драмы в жизни, даже богатые не исключения, - а сейчас, я думаю, ты мог бы помочь мне что-нибудь приготовить.

- Помочь, - усмехаюсь я, - я бог готовки!

- Неужели, - профессор явно заинтересован - ну, вперед, бог, покажи свое мастерство.

Во время готовки, которая, как ни странно заставляет меня расслабиться, я понимаю, как внимательно наблюдает за мной профессор.

- Вы халявите, - замечаю я.

- Ты сам прекрасно справляешься,- отзывается он. И я не спорю. Он прав. Я умею стряпать с детства, и поэтому с легкостью орудую на кухне. Лешка тоже здесь и непривычно тих, он сосредоточен на чистке большой картофелины, которая, в принципе никому не нужна.

- Скажи мне, - профессор кидает взгляд на своего сына, - результаты будут положительны?

Он говорит про наркотики и анализ, который я сдавал сегодня.

- Я не торчок, - говорю я спокойно, - я предпочитаю иметь здоровые клетки своего мозга при себе

-Торчок, - хихикает себе в кулачок Алешка. Этому парню явно надо пополнить словарный запас. Юрий Викторович, слегка улыбнувшись, качает головой.

- Это похвально, - говорит он, вполне вероятно, не веря мне, но не показывает этого.

- А вы всех накаченных подростков готовы впустить к себе под крышу?

- Только тех, кто разбивает мою машину и умеет готовить как бог, - этот чувак явно не лезет за словом в карман, - кстати Лидия Сергеевна согласилась не подавать на тебя заявление, если ты восстановишь ее беседку сам. Ты умеешь строить?

Конечно, я уже в двенадцать помогал дяде на стройке.

- Разве у вас не куча бабла, чтобы нанять рабочих и спасти бедную и заблудшую душу от работы?

- Труд сделал человека человеком, - отзывается профессор.

- А ломать не строить, - в тон ему говорю я, закатывая фарш в капустные листья.

- Это тоже верно, - соглашается Юрий, и мы слышим, как открывается входная дверь.

- Ммм, как вкусно пахнет! - говорит профессорская дочка и осекается, увидев меня у плиты.

- Я сам уже слюной истек, - признается профессор. Я тем временем разглядываю девчонку. На ней широкие штаны, ещё и с карманами по бокам и очередная безразмерная майка, прикрытая олимпийкой. Серьезно, у нее явные проблемы с выбором одежды. Хотя на этот раз я замечаю, что форма глаз более подчеркнута, ее верхние ресницы значительно длиннее, она явно касалась их тушью. Волосы небрежно стянуты в хвост на затылке. Даже взгляд не на чем остановить, поэтому я отворачиваюсь, хотя замечаю, как она забавно вспыхивает под моим взглядом.

- Сегодня просто уйма народу, чтобы я делала без Маргариты, просто не представляю, - говорит Анна Ивановна и с подозрением смотрит в мою кастрюлю,- Что это ты здесь творишь, юноша?

- Долма, но так как виноградных листьев у вам не было...так что голубцы, - отвечаю я, а она одобрительно качает головой.

- Рита! Рита! - бросает свою измученную картошку Алешка и подбегает к сестре, та опускается на корточки и целует брата, - ты поиграешь со мной в футбол? - он трогает ее выбившую прядь волос с детской нежностью.

- Леш, давай завтра? - она также нежно гладит его по голове.

-Давай! - легко соглашается Алешка, - а ты мне почитаешь маленького принца? - спрашивает он тут же.

- Обязательно перед сном, - обещает Рита, встает и выходит из кухни, Лешка бежит за ней следом.

- Боже она просто чудо, - выдыхает Анна Ивановна, садясь рядом с профессором.

- С этим трудно поспорить, - отзывается он.

Но я бы поспорил. Разве что чудо выглядит, как чучело?

За ужином все хвалят мою стряпню, кроме этой девчонки, она опять в своей дурацкой желтой футболке, видимо специально, давая мне понять, что ее не задели мои красноречивые взгляды вчера. А жаль, я старался. Она выглядит крайне расстроенной и не поднимает взгляда от своей тарелки, ковыряясь вилкой в голубцах. Может, ее бросила подружка? Если она лиси, я бы многое понял. И возможно бы понаблюдал за примирением... И, кажется, я слишком много думаю о ней.

-...Микаэл?

Я смотрю на профессора, похоже я пропустил разговор с моим участием. Черт.

- М? - издаю я.

- Юра говорит, что ты исправишь беседку, которую сломал, - говорит Анна Ивановна, и я удивляюсь, почему внучка не берет пример с нее. Она просто неотразима, даже для своих лет, а уж в молодости, я думаю, давала жару, - это хорошо, поскольку Лидия моя подруга по литературному клубу.

- Труд делает человека человеком, - подражая Юрию Викторовичу, говорю я, - вы меня убедили с первых слов, проф.

- А кто такой проф? - спрашивает мелочь.

- Спроси у Микаэля, - предлагает Юрий

- Кто такой проф? - послушно спрашивает меня Алешка.

- Совесть на моем левом плече, чувак, - говорю я, и, вижу, как губы профессора под усами складываются в улыбку. Я кидаю взгляд на девчонку и встречаюсь с ее серыми глазами, и она быстро отводит их. А мне на наносекунду интересно, что же скрывается за этой безразмерной футболкой.

- Я уберу со стола, - встает Рита, когда все покончили с ужином. Лично я совсем не против, поэтому тоже встаю.

- Всем добра, - говорю я и ухожу наверх, в свою комнату. Надо признать, что эта не совсем то, что я ожидал увидеть внутри одного из домов в 'Изумрудном'. Это очень странная, любящая и дружная семья. И ещё чуть-чуть и я начну срать бабочками от умиления.

Выходные прошли, словно серые будни. В субботу мы с девчонкой помогали старой леди в кафе, я возился в подсобке, а профессорская дочь, то на кухне, то в зале. Мы с ней особо не пересекались. Впрочем, в воскресенье с утра ее вообще не было, но в четыре часа она пришла. Можно сказать, мы были вместе все выходные и не пересекались. Мне не понравилось здесь работать, тем более за это мне не платили, но выбора не было, пришлось выполнять поручения Анны Ивановны, у которой они, кажется, никогда не кончались. Хорошо, что через четыре недели я буду свободен.

Утро понедельника наступает с противного звонка будильника возле моей головы. Я открываю глаза и смотрю на эти чертовы маки, каждый раз, как первый. Ну что ж, сегодня первый раз в первый класс. Я слышал, что этот лицей считался одним из лучших, и славился сильными учителями и железной дисциплиной. И конечно, там учатся много богатых цыпочек, надеюсь, что они и вполовину не такие, как профессорская дочь.

Я, подтягиваясь, выхожу из своей комнаты и натыкаюсь лицом к лицу с Ритой. Она только вышла из ванны в махровом синем халате до пят, с небрежным пучком на затылке. Она с изумлением осматривает меня, словно я приведение. Или все потому что, на мне ничего нет кроме боксеров.

Затем ее взгляд останавливается на тату на моем левом боку. Это надпись на латыни, она начинается у резинки боксеров и продолжается под ними до середины бедра. Возможно, у меня давно не было девчонки, но мое тело готово реагировать на этот взгляд.

- Хочешь потрогать? - я поднимаю одну бровь и слегка наклоняюсь к ней, она вздрагивает и моментально ее щеки вспыхивают. Она качает головой.

- Н-нет, спасибо, - говорит Чита, и поспешно удаляется. А я, тихонько смеясь, захожу в ванну. Это значительно поднимает мне настроение.

В лицей нас подвозит Анна Ивановна, на красном 'Ниссан Жук'. Перед выходом профессор пожимает мне руку и тихо говорит, так что слышу только я: ' Помни о доверии. Так что не делай глупости'. Черт возьми, это какие-то магические слова, потому что чувствую я себя неловко. А я в принципе забыл, что это за чувство. Когда Анна Ивановна останавливается напротив золоченых ворот, словно это какой-то Версаль, по меньшей мере, мы с Ритой выходим.

- Хорошего дняяя! - кричит нам Лешка, высунув свой качан из окна, и откуда он набирается этого дерьма? Я бросаю взгляд на девчонку рядом, которая ему в ответ улыбается и машет рукой. Когда мы заходим во двор, я вижу любопытные взгляды на нас. Черт, здесь много симпатичных цып, так что моя программа не будет такой скучной, это прям воодушевляет. Я не забываю послать несколько улыбок симпатичным мордашкам. А что профессор сам сказал, что надо подстраиваться под любые ситуации. А он вроде умный мужик.

- Привет! - к нам подходит длинноногая симпатичная девушка с короткой стрижкой и зелеными, слегка вытянутыми глазами. - Это он?

Ого, обо мне, похоже, уже сплетничали.

- Это я, - говорю я, Рита кидает осуждающий взгляд на подругу. Интересно она расскажет, что утром испытала оргазм, увидев меня без одежды. Я ухмыляюсь этой мысли.

- Это Кира, это Микаэл, - выдыхает профессорская дочь.

- И сегодня вечером я весь твой, - говорю я.

- Ух ты! Мой парень и я чрезвычайно этому рады, - выдает Кира, она вполне в моем вкусе, хотя формы не столь выдающиеся, - и если что, его придется подождать, их на борьбе часто задерживают.

- Я понял, - говорю я.

-Я надеюсь, - отзывается она. Рита отводит меня к директору и остается в коридоре ждать. Как мило. Возможно, когда я выйду, она ещё и под руку меня возьмет, словно мамочка. И во что я только вязался?

Кабинет директора немного больше, чем мог быть, он весь отделан красным деревом, а в огромном кожаном кресле восседает царь этого государства. У него седые волосы, обрамляющие лысину, небольшой рост, он слегка в теле. Его темные глаза изучают меня словно просвечивающим лучом. Годы тренировок видать. Я протягиваю ему бумаги и разваливаюсь на стуле напротив.

- Микаэл Самсонян, - читает он и вновь поднимает глаза на меня.

- Именно так.

- Я Родион Петрович директор этого замечательного лицея, - он слегка хмурится, - я хочу, чтобы ты знал, что я против твоего нахождения здесь, но здесь задействованы люди выше меня.

Он делает паузу, но я молчу, удивляясь внутри себя, зачем это нужно профессору, и кто он черт его подери.

- Я знаю, что ты эм...трудный подросток, но Юрий Викторович уговорил меня, что с тобой не будет проблем...И я надеюсь, он не зря в тебя верит, в противном случае, ты сразу же будешь исключен.

Черт, опять это доверие. Какое нахер доверие?! Не нужно мне доверять, я подведу!

- ...и учти у меня в стенах этой школы все под контролем, и поверь, я буду следить за каждым твоим шагом.

Он мне наскучивает, он пытается меня запугать, но если бы он встретил меня вне этой школы, не думаю, что он был бы так крут.

- ...и еще ты будишь каждую неделю сдавать мочу, на проверку наркотиков.

Интересно все ученики проходят эту проверку, готов поспорить, что половина этих дитишек не раз пробовали эту дрянь.

- Так я думаю, ты все понял, - он слегка щурит глаза.

- Безусловно - заверяю я, не меняя позы.

- Ты занимался спортом?

- Нет, - отвечаю я. Ещё не хватает мне попасть в кружок.

- Так ладно, выбора у тебя все равно нет, раз ты учишься в этой школе, даже если всего и месяц...Ниночка, - он нажимает на селектор.

- Да, Родион Петрович, - отзывается секретарь.

- На каком доп. факультативе есть места.

Через аппарат слышится щелканье клавиатуры

- Осталось места Мамедова в баскетболе, и театр, - сообщает, наконец, Ниночка, директор некоторое время смотрит на меня, будто что-то решая внутри себя.

- Запиши Микаэля Самсонян на баскетбол.

- Хорошо.

- А какой предмет тебе нравится кроме физкультуры? - спрашивает меня Родион Петрович. Ну, естественно, если я так выгляжу, значит кроме как висеть на брусе ничего меня не должно интересовать. Я пожимаю плечами. Зачем кого-то разочаровывать?

- Разве может быть что-то лучше этого урока, - говорю я. Но директор начинает просматривать бумаги и его брови удивленно ползут вверх.

- У тебя хорошая успеваемость, и по математике имеешь 'отлично'... как ты относишься к тому, чтобы изучит этот предмет более углубленно?

Математика действительно мне нравится, это реально было здорово искать решения и выводить формулы, в поисках правильного решения. И я могу это делать хотя бы на листе бумаге, если не выходит в жизни. Но я вновь пожимаю плечами.

- Ладно, - директор снова нажимает на кнопку, - Ниночка, Микаэл Самсонян факультатив математика, офорьмь, пожалуйста.

- Хорошо, Радион Петрович - отвечает секретарь, снова что-то набирая на клавиатуре. Директор отключается. И что за фигня? Куда я попал? Что за факультатив? Доп. факультатив?

- Ну что, добро пожаловать, Микаэл. Думаю, Рита тебе поможет и познакомит со школой, так что пока ты свободен.

Я выхожу из этого кабинета и натыкаюсь на Читу, поджидающую меня.

Маргарита.

После кабинета директора Микаэл не выглядит счастливым. В принципе, сколько я его знаю, он вообще никогда не выглядит таковым. Довольным, ещё возможно, и то от самого себя.

- Все в порядке? - спрашиваю я.

- Нет, - отвечает он, и мы идем по направлению в класс, - что за херня эти факультативы?

- У нас такая система, сначала идут основные занятия, за ними дополнительны, которые называются факультативные, это изучение кого-нибудь предмета более углублено, а доп. факультатив, чаще всего спорт, - объясняю я, он внимательно слушает меня, а я вспоминаю его великолепное полуобнаженное тело. И это тату, интересно, что там написано. И столько шрамов. Никогда ни у одного человека я не видела столько отметин на теле. Некоторые едва заметны, другие более глубокие. Может папа ошибся, и этому парню не стоит доверять? Хотя кто ему доверяет?

Когда мы заходим в класс, там стихают голоса и все взоры обращены на новичка. Но его это, похоже, нисколько не волнует, потому что выглядит он так, словно море ему по колено.

- Какие люди! - слышим мы изумленный окрик. И кто бы мог предположить, что принадлежит он Марине. Я смотрю на своего спутника, он ей обаятельно улыбается, - Боже мой! Что ты тут забыл? - Власова слегка хмурит брови и бросает взгляд на меня.

- Мимо проходил, - отзывается Микаэл, все в классе в недоумении, и больше всех я, эти двое знакомы? И меня просто распирает от любопытства, откуда они знают друг друга. Я отхожу от Микаэля, и сажусь на свое место, думая, что уж с Мариной этот парень здесь не растеряется. И вообще трудно представить, что он может это делать.

- Ого, Зек и Стерва знакомы, - говорит мне Кира, ну прям капитан очевидность.

- Ого, - говорю я, - а мне все равно.

Кира внимательно смотрит на меня, затем откидывается на спинку стула.

- Ой, ли, - говорит она, и звенит звонок, возвещающий о начале урока. На самом деле мне неприятно, что Микаэл так улыбается этой Диве. А меня постоянно дергает и сомневается девочка ли я. Учитель географии начинает урок, Микаэл, естественно занимает место рядом с Власовой, я сама не знаю почему, но нервничаю по этому поводу. Интересно, она его видела в одних боксерах? Или она видела намного больше? Я пытаюсь не вспоминать офигенное загорелое тело.

- Эй, - пихает меня легонько Кира - ты куда улетела?

Я чувствую, что краснею, словно застуканная на чем-то неприличном.

- Просто, - отзываюсь я и больше стараюсь не смотреть на широкие плечи за третьей партой в среднем ряду.

- Интересно у них было что-нибудь, - говорит Кира, она даже не сомневается, что я пойму о ком идет речь, и я действительно понимаю, - и было ли это до отношений Власовой с Красавчиком или уже после, а?

- Мне все равно, - говорю я, но при воспоминании об Артеме, что-то больно шевельнулось в груди, - может они просто друзья.

- Ну, уж нет, - шепчет моя подруга, - она его прямо здесь и сейчас раз семь раздела его глазами и отымела.

- О, Господи, Кира, - я не могу скрыть улыбки.

- Маслова, Лапушка, после уроков не забудьте подойти ко мне, и мы обсудим с вами ваше наказание за болтовню, - вмешивается в наш разговор учитель, и почему мы всегда попадаемся?

Я не смотрю на Микаэля, но клянусь, я чувствую кожей его шоколадный взгляд на себе, а также ухмылку на его губах.

На большой перемене, все как обычно, идут, располагаются в столовой. Микаэл садится с Мариной за стол. Спятить можно, он в первый же день попадает в высшую лигу! Я вижу, как старшеклассницы бросают на него томные взгляды, перешептываются и хихикают. Боже!

- С ума сойти, - говорю я, - что происходит с людьми?

- Звериные инстинкты, - отвечает Кира, ища глазами своего парня, - увидели самца, дикого и необузданного вот и оживились...где Макс?

- Вон у столика с борцами, - замечаю я большую фигуру Егорова, он что-то живо объяснял товарищу, но заметив наши взгляды, улыбается и машет.

- Вот мой дикий и необузданный, - с восторгом в голосе говорит Кира.

- Уже обузданный! - смеюсь я, Кира мне улыбается. В этот момент в столовую заходят некоторые ребята из баскетбольной команды. Артем, как всегда, неотразим и, как всегда, не смотрит в мою сторону. Ну, мне бы пора и привыкнуть. Тут его идеальное лицо хмурится, когда он видит, как его девушка оживленно болтает с Микаэлем.

- Опа, опа, опа па, а обстановочка-то накаляется, - замечает Кира, которую, похоже, все забавляет.

Артем подходит к столу и, наклонившись, что-то говорит Трудному Подростку. Тот откидывается на спинку и лениво бросает в ответ какую-то фразу, даже не глядя на собеседника. Артем толкает Микаэля в плечо. Вся столовая молчит и наблюдает за ними. Трудный Подросток выдыхает и встает. Его глаза смотрят так, что хочется умереть на месте. Все веселые, что были раньше чертики, исчезли. И тут я понимаю, что если стычка произойдет, то вся задумка папы рухнет, и он будет крайне расстроен. Микаэля выгонят и, возможно, парень попадет в места не столь отдаленные. Это все быстро рисуется в моей голове. Дальше долго не думая, я вскакиваю с места и подбегаю к парням. Я боковом зрением замечаю, что сзади ко мне подходит Максим. Я говорила, что он замечательный друг?

- Микаэл, - зову я, - тебя вызывает директор.

- Не сейчас, - бросает он мне, но это меня не останавливает, я хватаю его за руку и дергаю. Он отворачивается от Артема и смотрит на меня, в его глазах мелькает удивление. А я, несмотря на всю ситуацию, чувствую, что у него грубая рабочая ладонь, и чувствую легкую дрожь от ее тепла.

- Он сказал очень срочно! - я отдергиваю руку, Микаэл бросает взгляд на Артема, который уже стоит более расслаблено, и следует за мной.

- Ещё встретимся, отморозок!- обещает нам в след Артем, а мы выходим из столовой.

- Ну и зачем я ему понадобился? - останавливается Трудный Подросток, он складывает руки на груди и смотрит на меня. Эту часть плана я не продумывала.

- Тебя никто не вызывал, - выдыхаю я, - но если бы ты влез в драку, это немедленно бы произошло и ты был бы исключен. В первый же день.

- Не велика потеря, - пожимает он плечами, а во мне начинает закипать кровь.

- Слушай ты! - я ткнула пальцем в его футболку, стараясь отогнать образ того, как он выглядит без нее, - папа поверил в тебя! И я не сбираюсь, чтобы из-за какой-то курицы, его представления о людях менялось! Мой папа замечательный! - я выдыхаю, - и не смей его разочаровать...

Его бровь приподнимается, во время моей пламенной тирады, и в его глазах появляется явное любопытство.

- Это все? - спрашивает он.

- Возможно, и нет, - бормочу я, избегая его взгляда.

- Ладно, - говорит он, - я обещаю не лезть на рожон, твой отец, ничего нормальный мужик.

И я ему благодарна. Я вижу, что он тоже человек, конечно, до того момента, как он слегка наклоняется и говорит:

- Ну, а теперь, Мальчиш-Плахиш, скажи, где здесь туалет, а то я из-за твоих угроз в штаны наделал.

В класс по театру я захожу, опоздав на пять минут, некоторые поворачивают на меня головы, другие читают свои тексты. Алисы ещё нет.

- Рита! - ко мне подходят две девчонки, Нина и Катя, глаза у них просто излучают любопытство, - а кто тот мальчик, с которым ты сегодня пришла? Он не похож на местных...Это твой брат?

Боже ш ты мой!

- Эм...знакомый, приехал на месяц, погостить, - отзываюсь я и спешу занять место, подальше ото всех. Ко мне пересаживается Рома, как всегда мило улыбаясь.

- Слышала, ты вчера роль Ларисы получила, - плюхается возле меня Ира Новикова, кажется она из 10 'Б', и у нее просто нереальная кнопа рыжих волос и веснушки по всему лицу. Но при этом она симпатичная.

- Ага, - отвечаю я, и делаю вид, что начала читать сценарий. Ира не тот человек, который умеет радоваться за других.

- Она ее получила заслужено, - неожиданно вступает в разговор Рома, я поднимаю на него глаза, не скажу, что мне неприятно, его вступление.

- Ну, уж конечно, - фыркает и закатывает глаза Ира, а я глубоко выдыхаю и перевожу взгляд на девушку.

- И что ж, я, по-твоему, переспала с Алисой за роль?

- Милая, - закатывает глаза, на это Ира, - все знают, что ты ещё не с кем не спала.

Я не хочу краснеть, но похоже моим щекам на это глубоко плевать. И мне крайне неловко, словно моя неопытность это нечто постыдное. Я понимаю, что это глупо, но ничего не могу поделать. Об этом знали только два человека: Кира и Артем. Моя подруга под страшными пытками бы никому не рассказала, а Артем не мог...хотя, я вспоминаю его поцелуй на глазах у всей столовой, его смс...и понимаю, что он мог. И я даже представляю, кому конкретно мог.

- Мне плевать, - говорю я, и сама себе не верю, многие слушают нас разговор и с любопытством смотрят на меня, даже Рома. Замечательно! Теперь кто не знал, точно знает. Но, слава Богу, заходит Алиса, и мы начинаем репетицию.

Когда подходит конец доп. факультативу я как можно быстрее покидаю актовый зал, Рома старается не отставать от меня, он даже придерживает для меня дверь, когда я выхожу. Это так мило.

- Спасибо, - говорю я, и обнаруживаю, что он идет по коридору со мной. Раньше он никогда со мной не ходил. Даже больше, до того, как Алиса обнаружила во мне талант актрисы, Рома и я вообще существовали в параллельных вселенных и никак не пересекались. Поэтому это меня несколько удивило, но, в принципе, я была не против, он, как, казалось, был милым парнем.

- Не обращай внимания на Иру, - говорит он. Похоже, его тоже заинтересовала тема о моей неопытности.

- Мне все равно, - говорю я и, снова, предательски краснею.

- Не очень верится, - Рома косится на меня, - все-таки это личное. Она не имела права так говорит, громко и вслух.

- Мне все равно, - повторяю я и закусываю губу, нахожу глазами Киру с Максом, и направляюсь к ним. И где мой Трудный Подросток? Папа просил присмотреть за ним. В столовой я видела его последний раз, так что, вполне возможно, с ним ещё многое могло произойти. Я так понимаю, сдерживать свою крутость ему не свойственно. Мы подходим к моим друзьям.

- Ну как, мисс Джулия Робертс, репетиция прошла успешно? - улыбается мне Кира, ее волосы ещё влажные после душа и собраны в крошечный хвостик, а рука мирно покоится в ладони ее парня.

- Она отлично справляется с ролью - отвечает Рома за меня. Все мы, включая меня, смотрим на него, как будто бы он появился из неоткуда. Парень улыбается.

- Я Рома, мы с Ритой ходим в театр вместе.

- Кира, а это Макс, - глаза моей подруги загораются любопытством, когда она осматривает моего сопровождающего. Макс с ним обмениваются рукопожатиями.

- Ну, так мы едем? - спрашивает после равнодушно Максим. Кира смотрит на меня, стараясь сдержать улыбку.

- Конечно, едем, - говорю я и перевожу взгляд на Рому, он снова мягко улыбается.

- До завтра, увидимся! - говорит он и покидает нас.

- Тааак, - протягивает Кира, - и что это было только что? Кто этот симпотюля?

Я пожимаю плечами, все равно Кира уже представляет наших детей и совместную старость. С тех пор как у нее появился парень, она мечтает свести меня с кем-нибудь, и главное условие, чтобы он был парнем. На некоторое время она успокоилась, когда рядом был Артем.

В этот момент я вижу, проходящего мимо, Микаэля. Его темно каштановые волосы взъерошены после душа, и передо мной встает картина утреннего пришествия: он сонный и его красивое, несмотря на шрамы, тело. Я отгоняю введение, засевшее, похоже, надолго в моей голове.

- А, Чита, - скользит он по мне скучающим взглядом. Что? Чита? Это ещё что такое? Я?

- Ты ведь идешь домой, так? - спрашиваю я. Мне приходится слегка задирать голову, чтобы смотреть в его лицо. Он хмурится, ненадолго, и оглядывается.

- Эй, Марин, - обращается он к появившейся Власовой, она спешит к нему, оставив позади свою свиту, - вот эта красотка и отвезет меня домой.

Марина поспешно оглядывается, наверно проверяя, нет ли поблизости Артема, и кладет свой острый локоть на плечо Микаэля.

- Так что, - продолжает он, - можешь не волноваться, ма.

Я выдыхаю и отхожу от сладкой парочки, удивляясь, как Артем мог быть таким слепцом. Я слышу смех Марины за своей спиной, может она и ему расскажет о моей неопытности? Почему-то у меня не было сомнения, что источником информации является она.

- Ну, что Зек и Стервочка обрели друг друга? - спрашивает Кира, она уже стоит одна.

- Ага, они подходящая парочка, - отзываюсь я, подруга обнимает меня одной рукой за плечи, - две язвы.

- Пошли, Макс уже в машине...

Дома никого нет. Алешку чаще всего забирала бабушка и они вместе заезжали еще в супермаркет, поэтому приезжали на час полтора позже. После того как я переодеваюсь и умываюсь я сооружаю свой любимый бутерброд, и с удовольствием его откусываю, включая чайник. Беру пульт и щелкаю телеканалы. А мои мысли кружатся вокруг того, чем сейчас занимается Микаэл и Марина, и знает ли об этом Артем....Надо признать, что я все ещё скучаю по нему, и наверно хочу, чтобы он был бы вновь со мной, ну или хотя бы стал чуть благороднее и извинился как следует, сказал бы, что он ошибся или ещё что-нибудь. На худой конец, что ему просто жаль.

Слышится открывание двери, и я слышу веселый смех Алешки, и невольно улыбаюсь сама.

- Рита-а! - влетает в столовую мой братик, подбегает, обнимает и целует меня, и начинает, как всегда очень громко рассказывать, как мальчик из его детского сада срифмовал слова 'скат' и 'зад', и как бедная учительница не могла успокоить группу.

- А где наш подопечный? - спрашивает бабушка, когда Лешка заканчивает, я пожимаю плечами, а бабушка хмурится.

- Он сбежал?

- Не думаю, - хотя теперь думаю, - он...эм, уехал с другом, ему ведь нужны друзья?

И почему, мне интересно знать, я его защищаю?

- Ладно, если он не появится в ближайшие полчаса, нажмем кнопку тревоги. Ты поможешь мне с ужином?

- Бабуль, я хотела ванну помыть у нас, наверху, вчера не успела.

- Ну ладно, Алексей мой руки, будешь бабушки помогать!

Мой братишка с нескрываемой радостью бежит исполнять порученное дело.

В ванной я включаю плей-лист из телефона и принимаюсь за уборку. Я убираю решетку сзади толчка, и погружаюсь в работу. Почему я должна жить семнадцать лет без любви, нет, конечно, у меня чудесная семья, пожалуй, лучше не бывает. Но нет того единственного, который бы полюбил меня, так по-настоящему, как бывает только раз и навсегда. Вот так, зная какая я, и что из себя представляю. Я верила в любовь, потому что видела, эту любовь, я видела, как мама с папой любят друг друга, как Максим и Кира души друг в друге не чают. Я думала и у меня с Артемом все будет также, я его подпущу ближе, стану только его...но видимо, я ошиблась, разве тот единственный будет трепать про твою девственность со своей подружкой? Будто и без этого у меня нет проблем!

Всё отмыв, я осматриваю ванную комнату, и вижу, что забыла вставить решетку за унитаз. Я довольно долго с ней вожусь: никак всеми штирьками не попадаю в нужные отверстия, это заставляет встать меня на четвереньки и всунуть эти штирьки, как нужно. Когда я с этим заканчиваю, я пытаюсь встать и понимаю, что я в самой глупой ловушке, сетка зацепила мне клок волос и без помощи мне не выбраться.

- Бабушка! - кричу я, но вероятность, что она меня услышит, равна нулю, скорее всего меня найдут здесь к ужину. И почему со мной всегда случаются всякие неприятности? Я прям магнит для них от мелких до больших. Но вдруг я слышу, как дверь ванны приоткрывается. Ну что ж чудеса случаются, бабушка все же услышала меня!

- Интересная поза, - усмехается бабушка, ну или тот, кто должен был быть ею. Вот только не это! Только его здесь и не хватает. Микаэл подходит ко мне и заглядывает за бочок, - Чита, как ты умудрилась? Хотя нет, я не хочу знать.

- Может, поможешь? - вежливо спрашиваю я, - или позови бабушку.

- Я справлюсь, - отзывается он, и наклоняется ко мне, он очень близко ко мне, я чувствую тепло, исходящее от его тела, чувствую легкий запах морской волны, его лосьона и в этот момент, из моего телефона играет песня, малоизвестной группы 'Граф', проигрывается припев:

Слишком близко

Слишком рядом

Слишком двое

Ты и я не надо

Здесь судьбою

Мы не вместе

Слишком рядом

Слишком двое...

Он тянется руками к сетке и волосам, нависая надо мной.

- А, что, - ухмыляется он, - по-моему песня о нас, не находишь, а, Чита?- и с легкостью выпутывает мои волосы из плена.

- Не нахожу, - говорю я, сердитая скорее от легкого кружения своей головы и нахождения его так близко, чем от этой реплики, - идиот!

- Ничего себе, - хмыкает он и отходит от меня, - вот тебе и благодарность.

Я поднимаюсь наконец-то с карачек и поднимаю на него глаза.

- Спасибо, - говорю я, - и извини за идиота.

- Эй, Чита, мужик мужика всегда поймет, - и он легонько кулаком толкает меня в плечо и выходит. Замечательно! Я выходит теперь ещё и мужик.

Этим вечером, когда ложусь спать, я почему-то никак не могу уснуть. Ворочаюсь из бока в бок. Вдруг я слышу тихий стук в дверь, и она открывается без моего разрешения.

- О, Боже, - говорю я и прикрываюсь своим одеялом. Это он. Микаэл, в одних боксерах. Он ухмыляется, этой своей наглой ухмылочкой. Он, молча и очень медленно, подходит ко мне, затем садится передо мной на корточки и касается моего лица, а я чувствую нарастающий трепет во всем теле. Я смотрю в его бездонные шоколадные глаза.

- Что ты здесь делаешь? - тихо спрашиваю я его, он удивленно поднимает брови.

- Как? Ты разве не знаешь? - он смотрит на меня так нежно, как, пожалуй, никогда не смотрел.

- Нет, - отвечаю я, - не знаю...

Мои мысли только о том, поцелует ли он меня, потому что его лицо очень близко и наши губы должны вот-вот встретиться.

- Я пришел, - говорит он, не отводя глаз, - чтобы избавить тебя от невинности...

Я открываю глаза от громкой музыки будильника. Боже мой! И присниться же! Боже! Микаэл! Мне даже стало смешно, и я не отказываю себе в этом желание.

Микаэл.

Я встаю за пять минут до звонка будильника. Сердце колотится, как сумасшедшее. Опять этот сон. Каждую ночь. 'Пусть и для него это будет уроком' - произносит один и тот же голос, слышится оглушающий звук выстрела, и мой отец мертвый лежит в собственной крови. Черт!

Погосян вчера звонил мне, пока мы с Мариной игрались в ее машине, хотел, чтобы я с ним увиделся. А раз так, выхода у меня не было. Власова же хотела, чтобы мы поехали к ней, ненасытная девчонка. Она красивая, и вполне в моем вкусе, хоть и первоклассная стерва. И ее парень, явно олень с огромными рогами. В общем, классное сочетание. Я не поехал к ней, как и всегда, такие девочки наскучивают после первого раза, но она мне ещё могла быть полезна в этом болоте - лицеи 'Изумрудный'.

Я захожу в ванну и вспоминаю, в какой позе вчера застал Читу, это невольно вызывает улыбку, а потом, как она покраснела...и этот аромат от ее кожи, такой легкий и сладкий, напоминающий какой-то фрукт, но я никак не мог вспомнить какой именно. Но я не буду думать об этом.

Позже, после душа, на сей раз, не столкнувшись с профессорской дочкой, я иду вниз, где из кухни доноситься приятный запах оладьей.

- Доброе утро! - кидается ко мне с намерением обнять Лешка, я останавливаю его на расстояние вытянутой руки.

- Притормози, парень, - говорю я, - мужчины не обнимаются.

Я вижу, как хмурится Юрий Викторович, но не говорит, ни одного слова, а Лешка, слегка надув свои щечки садится на свое место. Он чудный малый, но он не моя семья, они все не моя семья, и не стоит мне привязываться хотя бы к одному из них.

- Можешь взять оладьей, - говорит мне профессор, указывая на тарелку. В этот момент заходит Рита, в очередной безразмерной футболке, она не смотрит на меня, а наклоняется и целует брата, тот хмурит бровки и отталкивает сестру.

- Мужчины не обнимаются, - повторяет он мои слова, и я удостаиваюсь гневного взгляда серых глаз, черт, а мне даже нравится.

- Кто тебе сказал такую чушь? Папа очень часто обнимает меня и тебя, но он ведь мужчина, и еще какой, да? - она внимательно смотрит в доверчивые голубые глаза ребенка, и ее брат медленно кивает и, обнимая сестру, целует. Я нахожу улыбку на лице профессора полную любви, и думаю о том, что было бы клева, если бы мой папа был жив и улыбался бы мне точно так же.

- Ты меня обманул! - тычет в меня пальчиком малой.

- О` кей, - соглашаюсь я, жуя оладушек, - не все, а только я.

-Почему? - спрашивает неугомонный мальчик.

- Не люблю.

- Почему не любишь?

-Это не касается маленьких заср...

- Сегодня я вас отвезу в школу, - перебивает меня профессор.

- Я поеду на велосипеде, - отзывается Чита, и ее отец не возражает.

- А ты не будешь по мне скучать? - ради забавы спрашиваю я, и ловлю суровый взгляд профессора, но он вновь ничего мне не говорит.

- Вряд ли, - отвечает Рита. Я слегка к ней наклоняюсь, вновь чувствую аромат этого фрукта...такого знакомого. Что это, черт возьми?

- Это ты сейчас так говоришь, а что будет, когда я начну тебе сниться?

Я на мгновенье вижу изумление, мелькнувшее в ее глазах, затем она их опускает и краснеет. Бог ты мой, это так забавно, готов смотреть на это вечно, не знал, что такие девушки ещё живы.

-Микаэл, - отрывает от моего веселья голос профессора, а я уж и не чаял, что он начнет реагировать, - пойдем в мой кабинет. На пять минут.

Я поднимаюсь следом за Юрием Викторовичем и плетусь за ровной спиной. У него прямо офицерская выправка, мелькает у меня в голове.

Мы заходим в кабинет, отдаленно напоминающий кабинет директора.

- Я не имею права не только говорить, но и смотреть на вашу дочь? - предполагаю я. Профессор фокусирует свое внимание на мне.

- Я думаю, Рита не так слаба, как кажется, чтобы я заступался за нее, - переводит дыхание он, - если ты иного мнения, это значит только, что ты плохо знаешь мою дочь. Впрочем, речь не о ней. Ты вчера не пошел ремонтировать беседку, хотя, мне кажется, мы этот вопрос с тобой обговаривали.

Черт.

- И? - я засовываю руки в карманы джинсов - Вы меня выгоняете?

- А ты этого хочешь?

- Проф, вы мне парите мозги своими психологическими штучками?

- Чем же ты был занят?

- У меня были дела.

- Они связаны с твоими старыми друзьями? - спрашивает Юра, и внимательно смотрит на меня, что он, черт возьми, собирается там увидеть? Бегущую строку с ответами?

- Нет, это была девушка.

- У тебя есть девушка? - удивляется профессор.

-Нет, это новые друзья, - усмехаюсь я, - новая школа, новые знакомые и я готовый творить добро, разве не так должно быть?

- Именно так, - отзывается невозмутимо профессор, - иди, собирайся, через десять минуты выезжаем. И не забудь, что в семь ты должен будешь идти и починить, то, что сломал.

В школе по-прежнему мажоры снуют вокруг меня. И вот не успеваю я переступить порог школы, кто-то берет мой шиворот футболки. Ну, кто бы мог подумать, Маринин Олень, с рогами в два этажа. А ещё так совпало, что он капитан баскетбольной команды, в которую я вступил. Но первый свой день я провел на лавочке, хотя пару раз мяч целенаправленно летел в мою сторону.

- Ну? - интересуюсь я, движением плеча сбрасывая руку. Я обещал Чите не лезть на рожон, но ведь я и не лезу. Не так ли?

- Мне кажется, мы вчера не все выяснили.

- Милый, ты не в моем вкусе, - говорю я, честно говоря, этот тип мне уже поднадоел. Я вижу, как загорается воинственный блеск в его глазах, и когда понимаю, что драки не избежать, появляется Марина, и присоединяется к уже собравшимся зевакам.

- Держись подальше от моей девушки, - цедит сквозь зубы Олень и надвигается на меня, нарушая мое личное пространство. Он серьезно? Он реально думает, что хотя бы раз сможет меня ударить? Эта холеная пташка под крыльями родителей может чего и стоила, но не в драке, это точно. Мои кулаки по инерции сжимаются.

- О, Боже! - я слышу голос Читы, только ее не хватает.

- Артем, оставь его, - наконец выходит из толпы Марина и гладит своего парня по плечу, - пошли, у нас есть дела и поважнее. Ну, пошли же.

Артем внимательно смотрит на свою девушку.

- Похоже, второй день тебя спасает женская юбка, - усмехается он и, обнимая Марину за плечи, идет с ней дальше по коридору. Я дергаюсь с места, чтобы немного поправить его красивое личико, но в мою грудь упираются две руки, заставляя притормозить.

- Ну, уж нет, ковбой, - говорит Чита, и ее серые глаза непоколебимы. И я снова улавливаю сладковатый аромат, - в чем твоя проблема? - она хмурится, когда смотрит на меня. Я с легкостью отстраняю ее от себя.

- Может в надоедливых профессорских дочках? - предполагаю я.

- А может в отсутствии мозгов? - ого, она, похоже, разозлилась.

- Возможно, - лениво пожимаю плечами я, и подмигиваю ее подруге, та закатывает глаза.

- Пошли на урок, - выдыхает Чита, обращаясь к Кире, мне ничего не остается, как плестись за ними. И пока я иду, то невольно разглядываю Риту, с нового ракурса. Сегодня на ней темно-синие джинсы, плотно обтягивающие ее не худощавые ноги, но майка, как обычно, с воздушный шар, скрывает самое интересное. И надо заметить, у нее очень аппетитные формы, руки так и тянутся задрать эту футболку, чтоб составить картинку в целом. Почему-то, мне кажется, она меня не разочарует.

Она явно не вписывалась в стены этого лицея, где даже эти самые стены пропитаны деньгами и гламуром. Но вот почему, я не мог понять. У этого профессора куча бабла, и, похоже, в своей дочке он души не чаял. Но она не такая, она не пользовалась теми благами, которые у нее были. Она чересчур простая что ли. И наивная, это легко читалось в ее глазах. Хотя профессор уверяет, что его доченька, та ещё штучка. Может грешным делом стоит это проверить? Я усмехаюсь своим мыслям. Что-то внутри, словно заставляет рассматривать ее, если она в зоне моей видимости, думать о ней, и это мне не нравилось. Я не из тех парней, которые думают о девчонках. И не собираюсь им становиться. Но поиграть, ведь никто не запрещает, так?

Уроки проходят один за одним, на последнем - геометрии я немного просыпаюсь, этот предмет действительно мне нравится.

- Знаешь, - слегка наклонятся ко мне моя соседка, от нее чувствуется резкий запах дорогих духов, на самом деле было интересно, поэтому я не отрываю взгляд от доски.

- М? - отзываюсь, и чувствую, как ее тонкие пальчики сжимают мою ногу чуть выше колена. Смотрю на нее, ее глаза загораются, и мне хорошо известен этот игривый огонек. Я ухмыляюсь, и не спешу убирать ее руку.

- Может, после школы ты заедешь ко мне на чай? - предлагает она, ее горячее дыхание едва касается моего уха, и заводит.

- Мне кажется, у тебя есть, кому пить чай, - говорю я. Марина отстраняется, смотрит на меня, закусывает губу. Это наводит мысли о Чите, на какую-то долю секунды. Тем временем, Власова убирает руку с моей ноги и лукаво улыбается.

- Мне кажется, ты согласишься, - мурлычет она по-прежнему очень тихо. Я слегка кривлю губы в улыбке. Она начинает меня раздражать, так действовали все девушки, которые хотели получить меня больше, чем я собирался дать.

Звенит звонок с урока. Впереди ждала большая перемена.

- Пошли, - перехватывает меня Марина у выхода кабинета, и я послушно плетусь за ней, скорее из будничного любопытства, чем от огромного желания. Мы доходим до первого этажа, затем спускаемся ещё напролет и останавливаемся у дверей в подсобку.

- Что ты задумала? - усмехаюсь я, наблюдая, как она ловко орудуя ключом, отпирает дверь. Марина поворачивается, ее глаза блестят. Ну что ж, мне не помешает выпустить пар. Мы заходим внутрь, закрываем дверь. Я чувствую, как она возится с моим ремнем, затем опускает мои штаны, за ними боксеры и с ловкостью опускается на колени. Поднимает на меня свои синие глаза и выгибает бровь. Затем берет мой член и начинает сосать. Я откидываюсь на стенку, ловя чистый кайф. Этого мне явно не хватало. М, да ротик у нее умелый. Она заканчивает минет и встает с колен.