Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Глава 2 Солдаты холодной войны 1956–1961

Лейтенант Дэвид Скотт

32- Я ДНЕВНАЯ ИСТРЕБИТЕЛЬНАЯ ЭСКАДРИЛЬЯ.

СУСТЕРБЕРГ, ГОЛЛАНДИЯ

В октябре 1956 года советские танки вторглись в Будапешт, и мы готовились к началу войны. Восхождение Никиты Хрущёва к вершине власти в Советском Союзе после смерти Сталина сулило изменения в Восточном политическом блоке. Но реакция Советов на внутреннюю смуту оказалась жесткой. Выступления венгерских рабочих с требованиями предоставить им больше свободы начали жестоко подавлять; за несколько недель погибло 3000 человек.

Поскольку наша эскадрилья была передовым фронтовым подразделением, ее привели в полную боевую готовность. Все самолеты могли подняться в воздух и вступить в бой за час. Четыре сменные машины находились в пятиминутной готовности, с пилотами, сидящими в кабинах в ожидании команды к взлету. Еще восемь держали в получасовой готовности, а остальные борта эскадрильи – в 45-минутной. Мы знали, что у русских гораздо больше самолетов: примерно четыре их машины на одну нашу. Пилоты у них тоже отлично подготовлены, так что у нас было не так много шансов выйти из боя победителями.

Нас обучали технике избегания плена и побега из него, чтобы не попасть в лапы врагу, если нас собьют. Однажды нас сбросили с парашютом в германский Шварцвальд. Нам поставили задачу не дать спецназу союзных сил поймать нас. Мы знали, что если нас возьмут в плен, то бросят в тюрьму и подвергнут допросам в корейском стиле. Нас заставят часами стоять перед ярким прожектором, всю ночь делать физические упражнения, будут лить на нас холодную воду, пытаться обвести вокруг пальца и вообще издеваться и унижать. Если специалистам по допросу удастся заставить кого-то из нас сболтнуть лишнее, его лишат летного свидетельства и отстранят от полетов. Из 50 человек, которые начали этот курс подготовки, лишь троим удалось пройти его, не попав в плен. К концу последнего дня испытания меня все-таки схватили, связали и кинули мордой в грязь.

Если бы началась война, нашей эскадрилье, скорее всего, пришлось бы биться в небе над Чехословакией. Поэтому нам раздали карты и деньги этой страны. К тому же нам должны были выдать личное оружие для самозащиты, если нас собьют. Но когда взорвалась обстановка в Венгрии, то все, чем мы располагали – это сигнальные ракетницы и малокалиберные пистолеты, чего категорически не хватало для ближнего боя. Пришлось действовать быстро, поэтому двое наших парней вскочили в самолет и помчались в Италию; там они на оружейном заводе Beretta накупили столько пистолетов, сколько уместилось в их самолет. Вернувшись, они разложили все оружие на длинном столе, и каждый из нас купил как минимум по три пистолета (да, нам пришлось покупать их за свои деньги) вместе с кобурой и патронами – так были раскуплены все восемь с половиной метров этого стола. В те времена у нас было не так уж много сложного снаряжения. Мы носили комбинезоны и высотно-компенсирующие костюмы плохо сочетаемых цветов, которые сидели на ногах как ковбойские чапсы[15]. Эти вещи достались нам по наследству со времен Второй мировой и Корейской войны. Пистолеты мы рассовывали куда попало, в том числе под мышки и в эти чапсы, не забывая о запасных патронах. После этого мы походили на персонажей голливудских фильмов, как будто выскочивших из комической сценки из жизни Дикого Запада.

Но нам было не до шуток: все было смертельно серьезно. Армия тоже находилась в повышенной боевой готовности и держала двигатели танков разогретыми. Надвигалась Третья мировая война. Мы действительно думали, что США встанут на защиту венгерских борцов за свободу, раз возникла такая группа людей, которые наконец-то захотели вырваться из коммунистического мира. Они были там, они сражались на улицах. Мы ждали, что Соединенные Штаты поддержат их так, как и обещали. Но этого не последовало.

Тогда я не мог понять, почему мы не ответили на прямую агрессию Советов. Это была уродливая глава холодной войны. Мы позволили, чтобы они расправились с венграми. По рангу я был в самом низу пирамиды субординации, чтобы представлять, что происходило за кулисами. Все, что я знал, так это то, что после недель пребывания в повышенной боевой готовности нашу эскадрилью перевели в обычный режим несения службы.

Лейтенант Алексей Леонов

ЧУГУЕВСКОЕ ВОЕННОЕ АВИАЦИОННОЕ УЧИЛИЩЕ,

УКРАИНСКАЯ ССР

Когда началось венгерское восстание, наши газеты заполонили шокирующие фотографии. Мы видели изувеченные тела сторонников коммунистического режима; на трупах были вырезаны красные звезды – символы Советского Союза. Я чувствовал отвращение и негодование. Если бы мятежники не проявили такую жестокость, возможно, советские люди бы больше им сочувствовали. Для недовольства у венгров имелись свои причины. Венгерский коммунистический режим поставил страну на колени. Но повстанцы вели себя крайне разнузданно и жестоко. Они расстреливали, вешали, сжигали заживо и тех, кто поддерживал коммунистов, и тех, кто просто не был с ними согласен.

Сейчас понимаю, что тогда мы не знали всей правды. Зато мы очень хорошо помнили, что Венгрия была союзником Гитлера во Второй мировой войне, и многие тысячи советских солдат отдали жизнь ради освобождения этой страны от фашистов. Считалось, что у нашей страны есть моральное право держать войска на территории Венгрии и что у советских гарнизонов есть право защищать себя.

Во время этих событий я только что окончил курс подготовки на винтовых самолетах Як-11 в Чугуеве и начал обучаться пилотированию МиГ-15. Нашу эскадрилью привели в полную боевую готовность. Мы готовились сражаться. Оглядываясь назад, думаю, нас вряд ли послали бы в бой. Мы были слишком молоды, еще учились. Мы олицетворяли будущее ВВС. Но нас преследовало ощущение, что мы готовимся к войне. Мне исполнился 21 год, и я был готов ко всему. Большинство из нас верили, что Запад не настроен вмешиваться в ситуацию в Венгрии и встречаться лицом к лицу со всей мощью Советской армии; Европа сыта по горло прошедшей войной. Мы оказались правы. Запад не вмешался. Восстание быстро подавили.

За годы учебы в Кременчугском авиационном училище и Чугуевском военном авиационном училище летчиков-истребителей я всегда получал на экзаменах высшие отметки. Но один раз я сделал неверный шаг. Я посмел ослушаться приказа украсить комнату в память о недавно скончавшемся маршале Советского Союза Георгии Жукове, военачальнике Красной армии во время Великой Отечественной войны. Я глубоко погрузился в подготовку к выпускным экзаменам и заявил, что украшу комнату после экзаменов. Это разозлило одного из моих преподавателей, и он снизил мне на балл оценку по своему предмету, теории марксизма-ленинизма. Меня это так расстроило, что я захотел пересдать экзамен. Но командир эскадрильи мне сказал, что не стоит этого делать:

– Не связывайся с этими шельмами. Они всегда найдут способ тебя завалить.

Зато я испытал большое облегчение, когда он пообещал мне дать возможность первым выбирать место несения службы.

Он выполнил обещание. Я решил отправиться в Десятую гвардейскую авиационную дивизию, дислоцировавшуюся в Вене. Я не знал, что, когда буду готов начать службу на новом месте, дивизию передислоцируют в Кременчуг, на тот самый аэродром, где я начинал обучение курсантом четыре года назад.

Когда мы готовились праздновать выпуск из училища, пришла поражающая воображение новость: 4 октября 1957 года Советский Союз запустил в космос первый искусственный спутник Земли. Узнав об этом, все сразу же с восторгом зааплодировали. Мы хлопали друг друга по спине и поздравляли с тем, что именно мы стали первой в мире страной, запустившей на орбиту искусственный спутник. Все очень гордились тем, что спутник показал миру высочайший технологический уровень СССР. Мы ничего не знали о том, как теперь станет развиваться космонавтика, и думали, что пройдет много лет, пока вслед за спутником на орбиту сможет отправиться человек, но меня уже пленил далекий космос.

Прошли считаные часы после запуска спутника, а советский поэт Николай Григорьевич Криванчиков написал короткое стихотворение, которое захватило мое воображение.

Валерий Павлович Чкалов, один из самых знаменитых пионеров-авиаторов Советского Союза, был моим героем. Это стихотворение было для меня ценным всю жизнь.

Дэвид Скотт

Когда Советы запустили в космос первый спутник, я находился в пивном ресторане в Кёльне. Был Октоберфест, и мне нравилось приезжать в эти дни в Германию, чтобы отведать местного пива. И вот, мы собрались в ресторане – компания холостяков на отдыхе. Немцы подвесили под потолком модель спутника, и, пока мы тянули пиво, настоящий спутник мчался где-то там, высоко над головой, и слал повсюду всем хорошо известные сигналы: «Бип-бип-бип!» Помню, как местные смотрели на нас, и я почти что слышал их мысли: «Ну что же вы, американцы?! Русские уже запустили спутник». Они все считали, что спутник был замечательной штукой.

«Хм, но почему же у нас нет такого спутника?» – удивленно и смущенно спрашивали мы сами себя.

Психологический эффект этого «бип-бип-бип», которое слышалось с неба три недели, пока работало заключенное в капсулу спутника радио, был очень значительным. Он заставил нас куда серьезнее воспринять технические возможности Советского Союза. Тогда я размышлял об этом в основном в военных терминах. Это значило почти то же самое, как если бы Советы изобрели новую, очень дальнобойную пушку. Это, без сомнения, значительно усиливало их позиции. То, что именно они отправили в космос спутник раньше Соединенных Штатов, показало технические возможности и силу СССР. И это подчеркивало главное: на той стороне железного занавеса против нас стоял очень сильный враг, у которого, кажется, имелись оружие и боеприпасы получше наших.

Поскольку человека на борту спутника не было, я не думал, что он имеет какое-то значение для освоения космоса. Тогда еще не казалось, что блестящий шар в 83 килограмма и 600 граммов стал первым выстрелом советской «космической артподготовки» в завоевании пространства. Мы даже не могли подумать, что одним лишь этим ловким трюком Советы не ограничатся. Кто мог тогда предвидеть, что СССР или США скоро окажутся готовы послать в космос человека? Даже когда через месяц Советы отправили в полет «Спутник-2» с живой собакой на борту, полная значимость того, чего именно они пытаются достичь, до нас еще не доходила.

Из военной газеты Stars and Stripes[16] я отрывочно узнавал, что наши собственные попытки запустить орбитальный искусственный спутник продвигаются не очень хорошо. Но газета никак не передавала ту тревогу, которая охватила нацию Соединенных Штатов из-за того, что русские обыграли нас в космосе. С помощью построенной Военно-морским флотом США ракеты «Авангард»[17]