Две занозы для босса

Глава 7 Маргарита

До чего напыщенный индюк!

И что Дорохова в нем нашла?

Смотрит так, словно я должна сию минуту отдать почку или достать звезду с неба. Свари кофе, найди документ, я вообще не секретарша, это какая-то ошибка. Надо сходить в отдел кадров и во всем разобраться, это чистый произвол, должен быть приказ, а я должна с ним ознакомиться.

Складываю рассыпанные по столу папки с документами, чистый бардак, Эльвира, видимо, так себе секретарь, только ногти красила на рабочем месте. Из любопытства заглядываю в ящик стола, ну конечно, пять баночек с лаком, плойка для завивки, помады, пудра.

Кто бы сомневался. Филиал салона красоты имени Дороховой Эльвиры.

– Цветкова? Как хорошо, что я тебя тут нашла, распишись в приказе.

Девушка из отдела кадров сунула мне под нос бумагу, сама уткнулась в свой телефон. Мои худшие предположения оправдались, меня реально перевели в приемную коммерческого директора на время больничного отпуска и командировки по повышению квалификации его секретаря.

Черт!

Представляю, как будет смеяться мама, она и так называет меня рабочим классом, а тут все, хоть не говори ей об этом, да я и не скажу.

– Слушайте, а на каком основании? Почему именно я?

– Я не знаю, мне сказали сделать приказ, и чтоб ты расписалась. Давай Цветкова у меня дел полно, расписывайся.

– Но я не секретарь, я экономист.

Девушка оторвалась от своего гаджета, посмотрела на меня.

– Ты не поверишь, я вообще мечтала стать кондитером, и где я сейчас? В отделе кадров, зато платят хорошо и вовремя, а тортики и пироженки не потянут частный детский садик сыну матери-одиночки.

Вздыхаю, пробегаюсь глазам по тексту приказа, все стандартно и сухо. Ну вот, есть еще один повод порыдать вечером, пожалеть себя за немилость судьбы.

Беру ручку, подписываю, приказ теряется среди других бумаг, шустрая сотрудница отдела кадров уходит, а я сажусь в кресло и просто смотрю на мигающий красный огонек телефона.

Это ведь внутренний номер, и судя по цифре «один», вызывает Михаил Дмитриевич, будь он неладен. Что ему еще нужно? Кофе отнесла, документ нашла, пусть сидит, совещается, а то бесит меня уже.

– Да, – поднимаю трубку.

– Маргарита, вы там заснули? До обеда еще час, спать не время.

Хотелось ответить грубо, но я ведь культурная девушка, а не какая-то хабалка с рынка, к тому же нужно во всем искать плюсы. Ой, нет, не вижу ни одного плюса своего здесь нахождения.

– Я вас слушаю.

– Зайдите с блокнотом.

И отключился.

С блокнотом?

Все мои представления о работе секретаря идут из фильмов, они, естественно, безумно сексуальны, спят со своими боссами, ходят в красивом белье, обязательно стильная оправа очков и красный лак на острых ногтях. Ничем из перечисленного я не обладала, и это даже порадовало.

Нашла блокнот – розовый, точно Дороховский, ручку, зашла в кабинет, Вишневский сидел в своем кресле, рукава светлой рубашки закатаны, волосы взъерошены, требовательный взгляд, а еще – мне показалось, или в нем действительно пробивается ненависть?

Двое представителей «СеверТех» смотрят заинтересованно, становится неуютно, пожалела, что сняла пиджак, прижимаю блокнот к груди. Но странно, из-за всей этой суеты я забыла Эмиля и его вчерашний приезд.

– А можно попросить еще кофе, он вышел просто восхитительным, у вашего секретаря, Михаил Дмитриевич, золотые руки, нам бы в фирму такую. Девушка, а пойдемте к нам работать? Только придется переехать на крайний Север.

А вот это идея! Сбежать от своего прошлого, матери и секретарской должности.

Мужчина, что моложе, улыбается, достаточно приятный, я даже немного смущаюсь от такого интереса к своей скромной персоне. Но мой начальник кашляет, привлекая к себе внимание.

Противный какой.

– Кофе немного подождет, Маргарита, на почту пришел новый договор, распечатайте его, отдайте юристам на проверку, потом мне, найдите папку с прошлогодними сметами, не знаю, где она, и да, еще кофе, можно с бутербродами, мы, я так полагаю, без обеда.

– Мне все это записать?

– Как хотите.

Я, конечно, все это могу и запомнить, память у меня отличная, но вот этот тон, которым это все было сказано, покоробил. И как Дорохова терпит такое? Это же чистый помещик, указывающий своим крепостным, что и как делать.

Сцепила зубы так, что, кажется, свело челюсть, сжала в руках блокнот, вышла, ничего не сказав, лишь выругавшись нецензурно про себя, и тут же вздрогнула от собачьего лая.

Так можно вообще умереть в расцвете лет от испуга и разрыва сердца.

– Стивен, фу, нельзя лаять в помещении.

Невысокий пес с лохматыми ушами с золотистым окрасом вилял купированным хвостом и, задрав на меня лапы, нюхал. У меня никогда не было собаки, я вроде и не мечтала о ней, но всегда к ним хорошо относилась.

– Стиви, иди ко мне, быстро иди ко мне. Ты почему такой непослушный? Иди сюда, иначе нас выгонят.

Звонкий детский голос резал слух, я наконец отлепилась от двери, девочка лет шести пыталась оттащить от меня пса, убирая при этом с лица мешающие ей распущенные светлые волосы.

А ведь я ее видела, эта та самая грустная девочка из парка.

– А где Кикимора?

– Прости? Кто?

Пес потерял ко мне интерес, побежал обнюхивать приемную, заглядывая в мусорное ведро и уже вытаскивая из него бумаги и использованные влажные салфетки.

– Ну, здесь была другая тетенька – с длинными волосами и яркими губами.

Девочка показала на стол секретаря, Кикимора из Эльвиры вышла бы отличная, ребенок не обманет, он видит больше взрослых.

– Эльвира?

– Может быть.

– Заболела.

– Сильно?

Девочка оживилась, отошла к углу, где у кофемашины стояла вазочка с конфетами, привстала на носочки, взяла одну, развернула фантик, понюхала, но потом завернула и положила обратно.

Она забавная и такая милая.

– Говорят, отравилась.

– Понятно.

– Как тебя зовут?

– Софи, а это Стивен.

– А как ты, Софи, вообще как тут оказалась без взрослых и с собакой?

Посмотрев на пса, тут же кинулась к нему вытаскивать из пасти зажеванную салфетку. Он не сопротивлялся, облизал меня, снова уткнулся мордой уже в пустое ведро.

– Няня от нас отказалась, Федор застрял у лифта, говорит по телефону, а пришли мы к папе.

– К папе? Кто твой папа?

Девочка показала пальцем на золоченую табличку на двери, на которой было написано черным буквами: «Вишневский Михаил Дмитриевич».

Мой напыщенный босс – отец?

Нет, я не верю.

Не верю, что у такого индюка может быть такой славный ребенок.

– А где твоя мама?

– Не знаю, наверное, снимается в кино, она актриса. Но я ей не нужна.

Девочка говорила таким спокойным тоном, вязала из вазочки другую конфету, посмотрела на обертку, развернула, отправила в рот.

Сколько ей лет? Шесть? И уже в таком возрасте она понимает, что не нужна своей матери? Что же это за мать такая, да и отец не лучше, если у ребенка такие мысли?