Двенадцать секретов

Цирковой волк

Бо, волк

Апрель накануне прибытия Карага в школу «Кристалл»

Два доллара – это всё, что у него было. Этой суммы хватит на билет на автобус, который приблизит его к Нью-Йорку и к его будущей славе стендап-комика. Или на порцию картошки фри вон в том ларьке с фастфудом. При одной только мысли о еде в животе у Бо началось урчание, слегка напоминающее рык недовольного волка.

Картошка победила.

Пять минут спустя Бо с благодарностью грел руки о жирный кулёк и кидал в рот один брусочек за другим. В сиротском приюте тоже иногда давали картошку фри, только там она была серая и безвкусная. Наверное, её готовили из спрессованных картофельных очисток, придавая им нужный цвет при помощи химии.

– Жуткий холод сегодня, да? – сказал сидящий рядом с Бо за столом молодой человек с волосами цвета картофеля. На нём было модное тёмное пальто и дорогие кожаные сапоги.

– Да, и именно сегодня у меня день рождения, – пробормотал Бо. Непонятно, зачем он это сказал, он ведь даже не знаком с этим типом.

– Правда? Круто. Знаешь что? Я подарю тебе сотню долларов! – И молодой человек принялся рыться в карманах.

Бо взглянул на него, и на мгновение его сердце забилось сильнее.

Но парень, разумеется, тут же разразился хохотом.

– Первое апреля – никому не верю! Просто суперсмешно, что ты появился на свет именно первого апреля, малыш.

– Моим родителям не было смешно – ну, то, что я вообще появился на свет, – заметил Бо и не сумел сдержаться – верхняя губа поползла вверх, а из груди вырвалось рычание. С тех пор как он познакомился в приюте с этим Дорианом – тот хоть и кот, но парень неплохой, – он знал, почему с ним время от времени это происходит.

Молодой человек испуганно отпрянул назад.

– Э-э-э… ну да… Подожди… вот… – он бросил на стол перед Бо купюру в пять долларов, схватил свой поднос и поспешил убраться, буркнув на ходу: – Мне пора!

Бо тут же простил этому типу его дурацкую шутку. На пять долларов можно купить целый бургер!

Но вышло всё иначе. Посмотрев вслед парню, Бо увидел рекламный плакат, и его охватила такая жуткая тоска, словно на сердце ему наступил слон. Вон тот конкретный слон с плаката цирка, у ног которого кривлялся клоун с раскрашенным лицом.

Разумеется, это был другой бродячий цирк, не тот, в котором выступали его родители. Но всё равно. Через минуту Бо уже стоял у кассы и протягивал кассирше купюру, а потом занял место в красно-белом полосатом шатре на лавке впереди, у самой арены.

Рядом с ним села женщина с двумя маленькими детьми, мальчиком и девочкой, максимум пяти и трёх лет. Бо искоса посмотрел на них и тут же ощутил зависть. Надо же – никаких забот! Лакомятся сладкой ватой и бросают попкорн то себе в рот, то на манеж. А он в пять лет уже чистил стойла десяти цирковых лошадей, пока родители репетировали свои номера.

Был будний день, и зрительские трибуны успели заполниться лишь наполовину, когда началось представление. Бо просто хотел насладиться шоу и ненадолго забыть, что его желудок всё еще бунтует от голода и что ему холодно. Но ничего не получалось. Он всё равно машинально отметил, что на костюме канатоходки недостаёт пайеток, что у старого метателя ножей дрожит рука и поэтому молодая женщина у мишени действительно боится и что арабские жеребцы не вычищены как следует. Ну почему он купил билет в цирк, а не бургер!

– Мама, смотри! Мама, смотри! – ликовали дети рядом с ним, не замечая всех этих недочётов. Бо готов был пожертвовать парой пальцев, чтобы ощутить вкус их сладкой ваты.

Во время следующего номера ему бросилось в глаза, что красный нос у размахивающего плёткой директора цирка покрыт сеточкой лопнувших сосудов, а это говорит о его лучших друзьях – виски и джине. Бо тут же принялся размышлять о том, как этот человек превратился в пьяницу, и вдруг услышал нетерпеливое нытьё маленькой девочки:

– Мама, когда же будет слон?

– Я думаю, уже скоро, Анни, – ответила мама.

Бо не был уверен, что в этой слабой труппе вообще есть слон. В «его» цирке была слониха Кадира, родом из Индии, с которой он подружился и благодаря которой даже довольно хорошо выучил слоновий язык. Но слоны стоят дорого и содержать их непросто, потому что…

– Ура! Слон! – радостно закричала девочка. И действительно, на манеже появился покрытый блестящими накидками слон с бивнями длиной в руку. На шее у него, совершая круг по манежу, сидела красивая женщина. Она улыбалась зрителям и посылала во все стороны воздушные поцелуи.

Бо сразу заметил, что слон не в духе. Возможно, дрессировщица сделала что-то, что ему не понравилось, или сено на завтрак было несвежим, или его слишком сильно привязали и он натёр ногу. Не важно. Во всяком случае, теперь слон совершенно не слушался укротительницу. Он затрубил, и этот низкий звук отозвался вибрацией в животе у Бо, а слон направился к краю манежа. Прямо к зрителям.

– Слон, слон! – ликовала Анни. И продолжала радоваться, даже когда огромный хобот выхватил у неё кулёк попкорна и вытряхнул содержимое себе в пасть. Брат девочки протянул слону свою наполовину съеденную сахарную вату, и тот тут же сожрал её вместе с палочкой.

Слон совершенно игнорировал все попытки дрессировщицы вернуть его на середину арены, он только нервно бил ушами. А потом вдруг обхватил хоботом маленькую Анни за туловище. Девочка пришла в восторг. А её мама – в ужас.

– Стой! Верни моего ребёнка! – закричала она на слона, но тот поднял голосящую девочку вверх и размахивал ею в воздухе, отчего её платье с рюшами колыхалось в такт. По шатру пронёсся крик ужаса, зрители повскакали с мест – но никто не предпринял ничего, чтобы спасти девочку: все лишь вооружились сотовыми, чтобы снять видео или вызвать пожарных и полицию.

Затаив дыхание, Бо наблюдал за слоном и ребёнком. Он всегда сразу понимал, когда ситуация становилась опасной. Нужно ли вмешаться? И что здесь можно сделать? Так трудно порой принять решение…

– Максимус, назад! – в отчаянии укротительница ударила слона кулаком по голове. Не обращая на неё никакого внимания, Максимус выгнул хобот и поднял Анни ещё выше. Её братишка, открыв рот, округлившимися глазами наблюдал за происходящим.

В цирковом шатре тем временем воцарилась мёртвая тишина – похоже, все зрители тоже затаили дыхание.

От ужаса у директора цирка чуть глаза из орбит не вылезли – вероятно, он уже видел, как ему предъявляют иск на много миллионов долларов. Он взмахнул плёткой и щёлкнул ею перед строптивым животным:

– Максимус, что это такое! Немедленно прекрати!

Слон повернулся к директору задом и, прямо ему в лицо пустив газы, лёг на пол и без труда сбросил дрессировщицу.

Снова поднявшись на ноги, Максимус побежал по манежу, хлопая ушами и подняв вверх хобот с девочкой. Мать ребёнка забилась в истерике.

Бо действовал, повинуясь инстинкту. Вскочив, он снял ботинки и отбросил их в сторону. К счастью, канат с высоты ещё не убрали. Разозлённый слон может легко раздавить человека, вставшего у него на пути, поэтому Бо взобрался вверх по одной из опор и в одних носках стал продвигаться по врезающемуся в подошвы туго натянутому стальному тросу, пытаясь подобраться ближе к слону. По крайней мере, этому его успела научить мама, пока не поняла, что канатоходца из него не выйдет.

По шатру пронёсся изумлённый шёпот.

Слон взглянул наверх, ему стало любопытно, и он остановился. Ну уже хоть что-то. Приблизившись к животному, Бо присел на корточки и попытался вспомнить язык слонов, которому научился много лет назад. В его груди завибрировали тихие глухие звуки.

– Привет, Максимус, – начал Бо, надеясь, что у него не совсем ужасный акцент. – Ну как тебе, нравится?

– Не называй меня этим дурацким именем, меня зовут Ганеша, – ответил слон. – Долго мне ещё придётся терпеть приказания этих наглых карликов?!

Бо подумал, что его честный ответ «Похоже на то» вряд ли придётся слону по душе.

– Кто знает, – уклончиво ответил он. – Неужели тебе так тяжело здесь работать?

Максимус, боком толкнув директора цирка, выбил у него из рук плётку и, наступив на неё, мгновенно сломал.

– Да какая это работа! В моей далёкой стране я помогал доставлять стволы деревьев из леса. Вот это была работа!

– А, так ты поэтому швыряешь по воздуху детей? Потому что тебе здесь нечего поднимать?

– Да кто ты такой?! Как ты смеешь так нагло разговаривать со мной?! – прогремел слон, и Бо понял, что он взял неверный тон.

– Прости, Ганеша, я не хотел тебя обидеть, – Бо поклонился, насколько это было возможно на канате. – Я просто хотел заметить, что пугать людей недостойно тебя и твоего стада.

– Моего стада? Моё стадо далеко, очень далеко. А я здесь один. Один! – протрубил слон резко, словно пожаловался.

– Мне жаль, – сказал Бо очень серьёзно. Он тоже тосковал по стае. Будет ли у него когда-нибудь своя стая? – Я понимаю, это очень тяжело.

Ганеша, он же Максимус, немного опустил хобот с Анни, и уши у него были уже не так агрессивно растопырены, а лишь слегка колыхались.

– Кто ты? – спросил он.

– Таких, как я, называют оборотнями, я сам об этом недавно узнал, – ответил Бо, не спуская глаз с Анни. Кажется, она уже не прочь снова оказаться на земле, но пока ещё не плачет. Чего не скажешь об остальных членах её семьи. – В одном обличье я человек, а в другом – волк.

Слон затрубил от удивления и подошёл ближе, чтобы учуять запах Бо.

– Верно, ты пахнешь почти как собака.

Увы, Бо уже давно не тренировался в ходьбе по канату, к тому же его физическое состояние оставляло желать лучшего. Канат под ним начал дрожать и раскачиваться, потому что он не сумел полноценно сохранить баланс.

Бо быстро поднялся и попытался вновь добиться устойчивого положения, отчаянно мечтая о шесте. Сейчас никак нельзя ошибиться – здесь же нет страховочной сетки!

А потом он потерял равновесие.

По шатру пронёсся крик.

Бо в ужасе вытянул руки, надеясь в падении зацепиться за канат, и его пальцы, коснувшись металла, сомкнулись. Судорожно вцепившись в стальной трос, он попытался подтянуться, чтобы снова на него встать. Но сил было недостаточно.

– Минуточку, – сказал Ганеша и, опустив маленькую девочку на барьер манежа, поднялся на задние ноги, вытянул хобот и снял Бо с каната, словно переспевшую сливу.

Он осторожно опустил мальчика на землю, где Бо тут же рухнул на песок, потому что у него подкосились ноги. Сбитый с толку, Ганеша подхватил его ещё раз и попытался поставить прямо. И на этот раз у него получилось.

– Можешь сказать этим людям, чтобы перестали привязывать меня на ночь цепями? Это крайне неприятно, – попросил Ганеша. При этом он приветливо взглянул на Анни, которая уже утонула в объятиях мамы.

– Будет сделано, – пообещал Бо, погладив Ганешу по хоботу и заглянув в его тёмные глаза. Потом, ещё раз поклонившись великану, он вернулся обратно на зрительскую скамейку, а Ганеша спокойно позволил дрессировщице себя увести.

Очень многие захотели обнять Бо, но директор цирка оказался проворнее всех:

– Мальчик, ты сошёл с ума! Но я так благодарен тебе! Где, скажи на милость, ты этому научился? Ты же цирковой, верно?

– Был раньше, – смущённо ответил Бо и едва успел передать просьбу Ганеши, как к нему кинулась мама Анни. Крепкие объятия оказались даже приятными, хотя секунд тридцать он не мог нормально вдохнуть.

Отец семейства на одном из средних рядов вытряхнул из стаканчика попкорн и крикнул:

– Ребята, скинемся этому смелому юноше!

И все тут же полезли за кошельками.

Полчаса спустя Бо, покачиваясь, вышел из циркового шатра: в одной руке – гигантская шапка сладкой розовой ваты, в другой – семейная порция свежего попкорна, а в кармане куртки на этот раз всё же лежали сто долларов.

«А не такой уж плохой получился день рождения», – подумал Бо и вонзил зубы в самую сладкую вату в своей жизни.