Дверь в одиночество

Глава 10

Родина на этот раз хотела странного — короткий концептуальный кейс по ролевому дрейфу соцсетей при обострении гибридного противостояния. Необычно было то, что обычно задачи ставят конкретные, а сейчас требовалось объять необъятное, а потом запихать объятое в формат наших информационных документов. Понятно, что какие-то тенденции можно экстраполировать из текущих трендов, но в целом слишком много предположительного выходит. При этом, судя по формулировке ТЗ, от меня, очевидно, ожидали вполне конкретного вывода: что соцсети — зло. Вероятно, потом мой кейс станет одним из множества аргументов для формирования «линии реагирования»[24]. Я такого предзадания выводов не люблю, у нас даже есть специальный термин: «натягивать сову на глобус»[25]. Но иногда приходится, ни одна работа не совершенна.

А вот, положа руку на клавиатуру, считаю ли я соцсети злом? Не люблю, что да, то да. Если бы не рабочая необходимость, не имел бы, как не имею, к примеру, телевизора. Это каналы с нулевой информационной ценностью. Они работают на эмоции, их задача — вывести человека из состояния душевного равновесия и заставить реагировать на вещи, которые, по здравому размышлению, ему должны быть глубочайше похуй. Поэтому тактическая задача соцмедиа — не оставлять зазора для здравого размышления, впихивая в пользователя раздражитель за раздражителем. Собственно, вот это и есть их «зло». При этом социалки ничем принципиально не отличаются от абсолютного большинства прочих медиаканалов, избыток которых создаёт среду существования современного человека. То есть, если они «зло» — то добра вокруг вообще нет. Лично я, кстати, так и думаю, но при этом, парадоксальным образом, этим «злом» активно пользуюсь для работы. И кто я после этого?

Ладно, отбрасывая рефлексии и личных тараканов, стоит ли выделять соцсети в какое-то отдельное, специальное зло? Для этого надо перевести проблему в практическую плоскость нашего рабочего формата — являются ли они инструментом воздействия в глобальном противостоянии? И да, и нет.

С одной стороны, все крупные соцсети в той или иной степени ассоциированы со спецслужбами. «Фейсбук» — сильно, «ВКонтакте» — слабее, Гугль сам по себе страшней ЦРУ, остальные — кто больше, кто меньше. Разумеется, при этом они в полной мере используются для того, чтобы исказить информационную картину пользователя в свою пользу. С другой стороны, эффективность этого инструмента экспоненциально падает в силу того, что при его применении меняется не только картина мира, но и способ её восприятия реципиентом, порождая феномен «информационной девальвации».

Столкновения интересов противоборствующих сторон в медиапространстве порождают то, что аналитики называют «информационными каскадами». Это удивительный феномен, когда скорость распространения информации обратно пропорциональна её достоверности. Люди жмут кнопки «лайк» и «перепост», если их сумели зацепить эмоционально, а не тогда, когда узнали нечто важное. Реальность, не приправленная профессионально исполненной истерикой, нынешнему потребителю уже пресна, как еда без перца, поэтому хорошо придуманный фейк гораздо лучше настоящего события — он гармоничней вписывается в информационное пространство.

Поскольку каждая противоборствующая сторона порождает свой каскад, то любому событию в медиасфере соответствуют минимум два взаимоисключающих, но при этом одинаково эмоционально наполненных посыла. Возникает так называемая «эмоциональная раскачка» — множественное изменение эмоциональной оценки ситуации, которая приводит к повреждению восприятия субъекта и когнитивной дисфункции.

Количество противоречивой информации плюс катастрофическое снижение проверяемости вызывает постепенное снижение её ценности — информационную девальвацию. Оценка всякого информационного модуля уже давно идёт не по принципу достоверно/недостоверно, а по степени эмоционального резонанса с бессознательным реципиента. В информационном потоке каждый выбирает то, что резонирует с его внутренней установкой.

Вообще, позиция каждого конкретного человека сейчас, по большей части, отражает не то, что происходит снаружи, а то, что происходит внутри него. Если у него есть работа, семья, и душевный комфорт — он будет резонировать с положительной информацией, считая, что «есть отдельные трудности, но всё в целом приемлемо и динамика положительная». Если он неудачник, лузер, никчёма, человек в тяжёлой ситуации или просто обычное УГ — он выстроит вокруг себя непробиваемую стену рассказов о том, что вокруг сплошной развал, беспредел и «сраная рашка катится в сраное говно», поскольку это снимает с него вину за его недееспособность. Не он корявый унылый мудак, а страна плохая, правительство ворует и народ быдло.

Это нормальное, в общем, человеческое качество, способствующее психологической адаптации. Однако будучи помещённым в сверхпитательную информационную среду современности, оно расцветает до полного игнорирования реальности. Потому что, с одной стороны, реальность в нашей жизни занимает всё меньше места — мы уже сейчас в значительной степени информационные особи, а не физические. Всё меньше информации мы получаем непосредственно через собственное восприятие и опыт, и всё больше — опосредованно, через информационные среды разного рода, от книг до «Твиттера». Среди тех, кто имеет мнение по сирийскому вопросу, как много тех, кто в этой Сирии был?

Однако очевидно, что этот процесс не может продолжаться бесконечно и, по мере всё более заметного расхождения информационной реальности и физической, будет возникать растущий дискомфорт. Пока что большая часть наиболее информационно аддиктированных жителей достаточно легко игнорирует реальность в тех её проявлениях, которые противоречат их внутренней картине мира. Человек — существо настолько адаптивное, что вполне может совмещать в своей голове несовместимое — например, пребывать в полной уверенности, что в стране голод, беспредел и разруха, жуя бутерброд с икрой и стоя на новенькой иномарке в пробке из таких же иномарок, наполненных такими же поедателями икры. Однако и эта адаптивность не беспредельна, и вообще такой механизм работает если среда благополучна.

Это чем-то отчасти похоже на дополненную реальность йири. Однако ходить по улицам в очках, на которые транслируется этой же улицы смоделированное изображение можно, только пока модель относительно точная — чем больше она расходится с реальностью, тем больше вероятность попасть под трамвай. Думаю, недалёк тот день, когда мы вернёмся к простому — «верю только своим глазам».

Это один путь.

Второй — дальнейшая виртуализация смыслов, с постепенным разделением групп противоположных информационных парадигм до полной несовместимости и непересекаемости. Это уже сейчас вполне очевидная тенденция — в соцмедиа люди читают преимущественно тех, кто пишет в их парадигме восприятия, и удаляют из ленты тех, кто занимает противоположную позицию.

Вы не замечали, как изменилось в последние годы значение такого важного понятия, как «мудак»? Теперь это слово обозначает «человек, чья публичная позиция в соцмедиа противоположна моей». Не важно, по какому вопросу: о судьбе ли бродячих собаченек, или о геополитической роли США. Не согласен? — Мудак!

Вполне возможно, что уже скоро точки пресечения будут отсутствовать в принципе, и мы начнём информационно жить в параллельных реальностях, физически пребывая в одной. Система, как «Фейсбук», будет подсовывать нам лишь тех людей, кого сама сочтёт подходящими, и, как Гугл, выдавать «результаты, соответствующие вашим вкусам и предпочтениям ваших друзей». Так что о существовании иной, несоответствующей вкусам, информации мы просто не узнаем. А чего мы не знаем, того в нашем мире и нет. Чем казался примитивен фильм «Матрица» — так это тем, что там виртуал был общий для всех. На самом деле он будет для каждого свой. Так социум может разделиться на кучу непересекающихся групп, каждая из которых живёт в своём собственном мире. У одних космические корабли бороздят просторы, а у других — плоская Земля на трёх слонах стоит. Почему нет? Ещё немного — и вычислительных ресурсов хватит всем…

Но я всё же не думаю, что мы свернём на путь йири. Они по сравнению с нами зайчики пушистые — неагрессивный неразделённый социум. Наша реальность своё возьмёт. Она, знаете ли, постарше этого вашего интернета будет, и у неё есть очень эффективные способы достучаться до тех, кто её игнорирует…

В общем, если вернуться к теме кейса — соцсети зло, но они симптоматическое зло, а не исходное. Они — следствие множества глобальных разрушительных процессов в социуме, а не причина их. В их омерзительной атомизирующей функциональности больше от запроса пользователей, чем злонамеренности создателей. И если их удалить из информационного пространства страны — а я подозревал, что Родина уже набралась достаточно решимости для резких и непопулярных мер, — это ничего по большому счёту не изменит.

Это моё мнение, а что я там в выводах к кейсу написал — это вас не касается. Это вообще ДСП, кстати.

Оформив и отослав документ, собрался на ту сторону. Жену нашёл в саду, где она красила белой краской стволы яблонь. К моему немалому удивлению, ей помогала Криспи, имеющая вид удивительно нормальный, и даже вполне внятно со мной поздоровавшаяся. Высунув от старания язык к перемазанному побелкой носу, она тщательно водила кистью по деревьям, крася их ровно и аккуратно. Вокруг носилась Мелкая с ведёрком и тоже принимала активное участие, правда, надо сказать, сама она была покрыта белыми разводами едва ли не больше, чем дерево.

Я сообщил жене, что проблема Третьей самоликвидировалась — правда, с моих слов выходило, что она, воспользовавшись моей невнимательностью, просочилась в башню и выскочила в проход Ушельцев, бог весть как его активировав. К чему жене все эти ужасы с окровавленными ножами? Я даже не стал заострять внимание на том, что выжить в Холоде почти нереально и она, скорее всего, лежит окоченелой тушкой за порогом… Ушла и ушла, дай бог ей здоровья и мужика хорошего.

Жена, кивнув, сказала: «Да-да, хорошо», — и напомнила про биотуалет, который надо перевезти сюда, а то я, конечно, забыл. То есть, очевидный вывод, что мы все, наконец, можем спокойно перебраться к морю, где туалет уже сделан (ну ладно, почти сделан — стирмашинку подключить осталось и штробы заделать), она тщательно проигнорировала.

Я сделал вид, что не замечаю этого и спокойно разъяснил ей новую диспозицию — что проход буду держать открытым, чтобы работала аппаратура связи, поэтому она может ходить туда и обратно, только не забывать фальшстенку опускать на всякий случай. Что основная наша точка — там, а не тут, что для имитации нашей бурной деятельности по обустройству в деревне сделано уже более чем достаточно, и что пора бы нам уже всерьёз обустраиваться у моря.

— Море, море, море — ура! — запела Мелкая, приплясывая с ведёрком.

Жена поморщилась и попросила меня, как буду в магазине, купить жидкость от муравьёв, а то они завалинку разрушают.

Усталый, невыспавшийся и весьма нервный я чуть не сорвался. Хотелось заорать: «Ты что, вообще не слышишь, что я тебе говорю!», — но немыслимым усилием сдержался и не сказал ничего. Потому что понятно было, что за этим последует — безобразный скандал, дающий жене моральное право смертельно обидеться и после этого с полным обоснованием игнорировать любые аргументы. Я промолчал, выехал на ту сторону и уже там орал матом в небеса, выплёскивая накопившееся. Да, я всё понимал. Но понимание не даёт облегчения.

С тех пор, как однажды, оторвавшись от расчётов и сам себе ещё не веря, я сказал вслух: «Дорогая, а ведь скоро будет война…», жена тщательно практиковалась в вытеснении этой информации из своего сознания. Тогда я и сам подумал: «Не, фигня какая-то, не может быть…» — хотя мурашки по спине уже побежали. Теперь не вспомнить, над чем я работал, какую тему копал, когда в моей голове что-то само собой посчиталось и выдало такой результат. После этого я уже специально стал мониторить определённые линии, делать собственную аналитику, отслеживать связь событий… Снова и снова, раз за разом, я пересчитывал вероятность. Иногда она слегка падала, иногда не слегка, — но в целом год от года вероятность глобального военного конфликта стабильно росла. С началом украинского конфликта мой внутренний виртуальный дерьмометр перешёл из оранжевого сектора в красный и постепенно приближался к последней на шкале отметке «пиздец». Досконально изучив историю начала прошлой войны, я оценивал ситуацию примерно год так на 37-й — 38-й, когда европейская пресса в один голос писала про то, что «Большая война в Европе невозможна», и абсолютно все к этой войне изо всех сил готовились. Я в своих выводах был не одинок — чикагские Часы Судного дня[26] показывали без двух минут полночь.

Я аналитик и принял эту информацию как данность, когда многократно убедился в том, что все экстраполяции, сделанные на основе этой модели, стабильно подтверждаются. Жена же…

Нет, она мне безусловно верила. Верила не от аргументации — просто потому, что не сомневалась во мне. Верила, но… Покивав и сказав в очередной раз «какой ужас, какой кошмар», она немедленно давала себе команду забыть об этом до следующего разговора. Я не настаивал, потому что — а смысл? Если бы существовали некие действия, существенно увеличивающие вероятность выживания в случае глобального военного конфликта — я бы настоял на их выполнении, но таких действий не существует. Нет никакого рецепта выживания в войне. Повезёт — выживешь, не повезёт — нет. Этот печальный факт вызывает страшенный батхёрт[27] у всяческих сурвайверов[28], но он неоднократно подтверждён историей тысяч военных конфликтов. Так какой смысл жене нервы накручивать, если деться всё равно некуда? А вот теперь, когда немыслимым чудом появился выход — вытеснение оказалось сильнее. Принять этот вариант — значит принять и неизбежность катастрофы. Это, во-первых, слишком страшно, а во-вторых, в мистическом женском сознании это всё равно, что беду накликать. Проще зажмуриться, сказать «я в домике» и игнорировать проклятую реальность. И ведь ничего с этим не поделать — если начну давить, то она, скорее, впадёт в истерику, отталкивая меня, как источник непереносимой идеи. Вплоть до разрыва отношений.

Как же тяжело с людьми. Даже с лучшими из них.

Ладно, время у нас, я думаю, ещё есть. Буду постепенно приучать жену к мысли о том, что мы живём теперь тут, в прекрасном доме у моря, и нам тут непременно будет хорошо. Просто обязательно. Стиральную машину, вот, подключу — и будет. Но это чуть позже, а пока пора порешать автомобильный вопрос.

Для начала надо было убрать от греха подальше «Гелендваген» — во-первых, он смотрелся вызывающе, а во-вторых, мне будет трудно объяснить жене, откуда он взялся, не поднимая печальную историю ночного налёта. Логично было совместить два мероприятия в одно — отогнать «Гелик» подальше и забрать электрическую платформу. «Чёрная Цитадель» и чёрный «Гелендваген» просто созданы друг для друга. Пафос к пафосу. Опять же, если Андрей таки преодолеет свою фобию к этому срезу, то это его, может быть, собьёт с толку. А может, конечно, и нет. Но если «Гелик» будет торчать возле башни, тут уж точно двух мнений не будет. Сунул в карман на всякий случай «мультитул» и заряженный акк — я их все позаряжал постепенно, пусть будет запас. «Гелик» загнал во двор Цитадели, скинул клемму с аккумулятора да так и оставил. Документы и ключи, по здравому размышлению, припрятал неподалёку. Пусть, если что, будет впечатление, что машину оставил законный владелец. Мне этот «Гелик», по большому счёту, нафиг не нужен — не люблю «Мерседесы» за понты и пафос, да и куда на нём ездить? Тут? — У него резина шоссейная, низкопрофильная, на хромированных вычурных дисках, не для бездорожья. Там? — Слишком приметная машина, да и зачем? У меня своих две.

В брошенном электровнедорожнике всё было на виду, открыто — так что куда вставить акк я нашёл сразу. Вообще, реализовано было просто — палка-верёвка, — но не кустарно, нет. Та же техническая школа, что у мультитула и винтовки — ничего лишнего, но как-то очень добротно и крепко сделано. Без особой заботы о пользователе, но и без экономии на материалах. Есть в этом что-то военное, но не нынешнее, эпохи GPS, MRAP, ударных беспилотников и боевых роботов, а нечто очень идеологически близкое УАЗику, в который неведомые инопланетяне вкорячили свою гравицапу.

Почти квадратный кузов из зелёного штампованного железа с приподнятыми бортами и срезанным носом напоминал сапёрный понтон — скорее всего, эта штука должна плавать, используя в качестве движителя здоровенные колесищи с тракторной зубастости протектором. Однако водителя от непогоды закрывает только весьма потрёпанный тентик и простой прямой лобовик. Сиденья, кроме водительского, были демонтированы и стояли в башне, но и они не отличались чрезмерным комфортом — трубчатый каркас, дерматин, поролон. Тонкий руль из чёрной пластмассы, никакого усилителя — червяк и трапеция. Покрутил — туговато, но ходит, не совсем заскоруз. На фоне этой штуки даже мой УАЗ выглядит чудом комфорта. Зато колёса размером, как у БТР-а, стоят строго по углам, свесы вообще нулевые, дорожный просвет такой, что моя Мелкая может под днищем, не пригибаясь, пробежать. Ни печки, ни кондиционера, разумеется, нет — зато есть система подкачки с электрическим компрессором и четырьмя манометрами. Всё просто, всё вручную — шаровые краны, медные трубки. Приборов — один спидометр с чёрной шкалой, размеченной до ста километров в час. Две педали — газ и тормоз, как на автомате, но ручки селектора трансмиссии нет, как и самой трансмиссии, впрочем. Только переключатель «вперёд — назад». Какая трансмиссия, тут же мотор-колёса! Есть у такого решения свои достоинства и недостатки, но для тихоходной внедорожной машины достоинств, пожалуй, больше. По крайне мере, тяга на всех колёсах раздельная, вывешивания не боится. А что неподрессоренные массы большие — так ему резкие манёвры на таких баллонах всё равно не к лицу. Воткнул в гнездо акк, закрутил крышку, повернул чёрный эбонитовый рычаг на панели в положение «Вкл» — мучительно взвыл и неприятно дребезжа замолотил компрессор. Да, такое ощущение, что он не лучшим образом перенёс долгое стояние. Однако полуспущенные колёса начали постепенно набирать давление. Где-то в передней левой ступице начало подсвистывать, видимо пневматика травит. Да, сальнички, пожалуй, требуют ревизии — долго машина простояла.

Рука тянулась поискать кнопку стартера, но её, естественно, не было. Так что я смахнул прошлогодние листья с облезлого дерматина сиденья, вставил ногу в специальную выемку в кузове — иначе в высокую машину не залезть, — взгромоздился на водительское место, расположенное аккурат посередине. Подивился малокомфортности, осмотрелся, да и нажал потихоньку на педаль газа. К моему удивлению, машина, хоть и не без скрипа в закоревшей подвеске, но поехала сразу и даже довольно бодро. Я ожидал, что придётся сначала поковыряться — контакты, там, почистить, или ещё что… Есть всё-таки у электромобилей свои прелести. Брось вот так в лесу машину с ДВС — масло в картере колом станет, гидравлика тормозная вытечет, охлаждайка в осадок выпадет, кольца в цилиндрах к зеркалам приржавеют, баки конденсат сожрёт, ну или топливо расслоится, если пластиковые. Замучаешься на ход ставить. А тут — сел-поехал. Подвеска скрипит, конечно, подшипники гудят, компрессор грохочет, пневматика травит — но едет же! Тормозит странновато — вроде бы эффективно, но непривычно, с гулом и плавным замедлением, с линейной, а не прогрессивной, как у гидравлики динамикой. Да и педаль «пустая». Похоже, что тормоза электрические, реверсом моторов. Забавно, но рекуперировать энергию торможения тут некуда, да и, наверное, незачем. Как я понимаю, вопрос «пробега на одной зарядке» тут вообще не стоит.

Специально загнал машину в речку повыше брода, убедившись, что, во-первых, ходы подвесок огромные, и крутой берег переваливает, как нечего делать, а во-вторых, при потере сцепления с дном машина спокойно подвсплывает и потихоньку гребёт колёсами к берегу, правда, брызгается при этом, как огромный блендер. Я стал весь мокрый, но оно того стоило — ощущение, когда тарантас, зацепившись колёсами за бережок, лихо рванул вверх по крутому склону, было незабываемое. На УАЗе я бы так не рискнул, на нём и перевернуться недолго, а это квадратное чудо имело устойчивость потрясающую. Правда, и козлило на кочках немилосердно. Впрочем, может быть амортизаторы скисли, очень даже запросто.

Загнал новообретённый автомобиль во двор, под колёсами захрустел древний мусор. Надо тут всё-таки расчистить по уму, пусть жена грядки разводит, раз ей так приспичило. Надо же, дитя каменных джунглей, никогда даже герани в горшках не было — а в деревне такая страсть к сельскому хозяйству проснулась! Ничего, здесь ничуть не хуже можно клумбы организовать. Куплю, вон, мотокультиватор, вспашу — чего не сделаешь для любимой женщины? Лишь бы она уже согласилась с неизбежностью переезда…

Не выдержал, бросил всё, полез ковыряться — уж больно интересная машинка. Автомеханик во мне пробудился ото сна и воспрял, прикидывая какие сальнички можно подогнать к пневматике, как перебрать компрессор или чем его заменить, если он неремонтопригоден, от чего может подойти ступичный подшипник и чем прошприцевать подвеску. Благо, из гаража-то я всё сюда вывез, есть в чём покопаться и из чего выбрать.

Первым делом вернул на родные места сиденья, оставив башню без мебели. Ну да ничего, я всё равно собирался сюда нормальный диван и кресла купить, сколько можно на этих жёстких самоделках спать. Оказалось, что в машине нет как такового багажника (или, если угодно, им являлся весь кузов), но в центре рамы под днищем обнаружился плоский стальной ящик, от которого там же, внутри рамы, шли такие же «часовые браслеты» как на пустотном костюме. Расходясь буквой «Х» из центра, они уходили в глухие металлические ящички по углам кузова. Центральный ящик я тут же, открутив восемь болтов, открыл — там была пластина из чёрного камня и два гнезда под акки. Акки были на месте, только полностью разряжены.

Ничего себе сюрприз! Похоже, что эта колымага — не просто так колымага. На ней, наверное, через Холод ехать можно, а не пешком идти! Даже жалко, что мне туда ни за чем не надо… Хотя нет, не жалко, хреново там — страшно и погано. Нечего там делать. Но ведь вот что интересно — через какой такой проход бывший владелец этого «холодохода» проехал? До того, как стать мумией в моём подвале? До сих пор я видел два прохода в «холод» и оба были в зданиях, туда машину не просунешь. Значит, где-то неподалёку есть ещё один?

А акки я, пожалуй, заряжу и воткну обратно. Пусть будут. Судя по тому, что Андрей их не вытащил, он понятия не имеет о недокументированных функциях этой телеги. Он же только костюм искал. Интересно, а на ней только в костюме можно ехать, или она сама по себе как костюм? Нет-нет, не настолько интересно, чтобы пробовать, спасибо. Даже если и попадётся мне проход в Холод, куда можно на машине въехать, я не настолько сдурел, чтобы туда лезть.

Провозился с машиной до вечера. Прошприцевал торсионы, смазал рулевые кулаки, налил масла в рулевой редуктор. Он сразу потёк по нижнему сальнику, ну да это дело поправимое, подберу. Выяснил, что компрессор просто сожрала коррозия — конденсат в цилиндре погрыз ржавчиной зеркало и уплотнительные кольца. Удивительно, что он вообще стартовал. Менять их было не на что, но зато сам компрессор заменить несложно — подойдёт любой от грузового узла подкачки, лишь бы производительности хватило. Сальники в пневматику я подобрал из имеющегося ассортимента, амортизаторы поставили пока в тупик — такие длинноходные я даже и не знал, где взять. Надо у Йози спросить, их сервис для трофистов боевые «котлеты» строил, должны были где-то брать. Дорогие они, правда, как чёрт знает что… Ладно, пока можно так поездить, на малых скоростях терпимо. Ступичный подшипник оказался, на удивление, по посадочным местам один в один, как с «шишиги», — я по онлайн-каталогу посмотрел. Надо же, какое совпадение. Ну, или не совпадение, а какая-то отдалённая преемственность — как у «Газели» с «Фордом», с которого слизали ГАЗ А. Забавно, что на этой зелёной железной раскоряке не было огней заднего хода — то есть совсем. И даже места под их установку отсутствовали. Фары спереди были, да, со съёмными щелевыми колпаками, как на танках, а вот указателей поворота или тормозных огней — хрен. Похоже, проблемы регулирования дорожного движения там, откуда эта штука родом, не существовало. Видимо, за отсутствием движения. И то сказать — зачем эти условности, если ты исключительно по лесу катаешься? Демаскируют только…

Я тоже не собирался на ней на ту сторону выезжать. Пожалуй, такая штука в мой проход и не пролезет. Так что обойдусь как-нибудь без стопарей и поворотников. А вот подшипник надо бы поменять. И амортизаторы. И компрессор. И мебель надо в башню купить. И где на все это деньги брать, а? Вот он главный вопрос русской интеллигенции, а не «кто виноват и что делать». Поэтому следующий день я решил посвятить решению финансового вопроса.

Я давно держал в уме мешочек с золотыми монетами, затрофеенными из сумки Карлоса. Это, навскидку, довольно приличный капиталец, но и весьма токсичный при этом. В ювелирный такое не сдашь, а соваться на чёрный рынок, не зная броду — огребешь неприятностей с вероятностью приблизительно стопроцентной. Тем более что металл в монетах неизвестного происхождения — это всегда непонятно, а значит подозрительно. Не кинут, так настучат, куда надо. Однако был у меня один знакомец прелюбопытный по этой части — редкостный ебандей, но человек по-своему надёжный. Он в одно время подвизался настоящим пиратом — не тем, которые нелицензионный софт копируют, а тем, которые «на абордаж, черти солёные, якорь мне в жопу!» Нет, я не шучу и не преувеличиваю — у известных всем сомалийцев нет на это дело национальной монополии, они просто хорошо распиарили бренд.

Мой забавный приятель начинал с торговли оружейной копаниной ещё при позднем СССР, а в урагане ранних девяностых заматерел настолько, что с компашкой таких же оглоёбов прикупил настоящий живой торпедный катер — на дворе стоял такой исторический период, что чёрта в ступе можно было купить, только плати. В общем, где и как они забазировались, не скажу, но бизнес наладили красиво — выходили из-за острова на стрежень, на простор морской волны, и пристраивались к какому-нибудь танкеру поразвесистей. Наводили на него внушительные трубы пусковых аппаратов и говорили по радио на чистом руглише, что они «крэйзи рашн пиратс, и если кэптэн не погрузит им олл шип кэш оф маней ту зер бот и не толкнёт веслом в их сторону, то будет факин шит торпедо аттак и тогда пиздец». Последнее слово все понимали даже без переводчика. Были ли в трубах торпеды я, честное слово, не знаю, но проверять никто ни разу не решился — репутация у «факинг крэйзи рашенс» была в те годы та ещё. Капитан сгружал судовую кассу на аварийный плотик, махал ей вслед платочком и бежал писать претензию в свою страховую, безбожно преувеличивая сумму ущерба. Для страховщика морских перевозок, оперирующего миллиардами, судовой кэш — это вообще даже не сумма, так что некоторое время эти безобразия ребятам даже сходили с рук, но потом, надо полагать, что-то пошло не так. Во всяком случае, какое-то время спустя мой приятель обретался уже в ЮАР, где обзавёлся красивым загаром, белой виллой у моря и женой-мулаткой, став оружейным зиц-мафизо. Как это? А вот так. Не знаю, какие морские ветры прибили его к берегам страны загнивающего апартеида, но он по привычке попытался пристроиться там по знакомому профилю — чёрному оружейному рынку. Рынок оказался чёрным немного в другом смысле — держали его конкретные гуталиноворожие обезьянцы. И они совсем уж было думали порешить беложопого, вломившегося в их вотчину по незнанию, как кабан в ганджубас, но мой приятель был хитрым, наглым и отчаянно бесстрашным долбоёбом. В общем, как-то он, хотя и не без потерь, отбрехался и нашёл с обезьянцами общую выгоду.

Апартеид в те поры ещё не совсем загнил, и вести дела с черножопыми белому господину было конкретно западло. Но иногда надо. Беложопые в ЮАР не любят чёрных, но любят чёрный нал с чёрного рынка. Поэтому приятель мой стал, так сказать, белой жо… то есть, конечно, лицом обезьянской оружейной мафии. То есть, для уважаемых белых покупателей оптовых партий стингеров и калашей он был романтичный и загадочный оружейный барон из страшной «рюсски мафия», но на самом деле принадлежали ему только красивая, но фантастически глупая мулатка и собственная загорелая задница. Весь его напираченный начальный капитал обезьянцы как-то отжали. Даже белая вилла на берегу моря была его только на бумаге — чтобы совсем уж голодранцем-то не выглядел. Но приятель мой не унывал, жил в белой вилле, носил белый костюм, трахал коричневую мулатку, делал страшные глаза а-ля «реали крэйзи рашн otmorozok» на переговорах и считал, что, в общем, недурно устроился.

Увы, ничто хорошее не длится вечно — однажды два клана оружейных обезьянцев начали делить нетрудовые доходы и незаметно как-то друг друга перестреляли почти вчистую. Поскольку они знали, что «белый жопа» на самом деле никто, то его эта печальная судьба обошла, а в силу того, что знали это только они, для солидных покупателей он остался «оружейный барон» и «рюсски мафия». Но уже без обезьянцев за спиной. Продать им оружие он на самом деле не мог, потому что все подвязки были в руках у покойных черножопых коллег, но взять предоплату ему это совершенно не помешало. Небось, недовольные заказчики и посейчас ждут его на пороге белой виллы, нетерпеливо поглядывая на золотые «ролексы»: «Когда уважаемый рюсски оружейный барон вернётся к своей мулатке и выполнит заодно обещанные поставки?» Однако барон давно уже крутил какие-то дела в наших холодных краях и даже загар у него почти сошёл. Загар сошёл, а денежки остались. И связи были самые что ни на есть подходящие.

Что меня с ним связывало — даже не спрашивайте, я ещё слишком молод для таких мемуаров. Но этот бывший «капитан Флинт» был кое-чем мне обязан, и при этом имел своеобразный этический кодекс, достаточный, чтобы не отплатить мне за добро кидаловом и подставой. Риск не нулевой, но и не чрезмерный, так что завтра первым делом к нему, а потом к Йози. И не только за амортизаторами, а вообще давно пора с ним поговорить. Накопилось.

Ночевать поехал на ту сторону, в деревню. И да — привёз биотуалет. Здесь-то он точно не нужен. За ужином, глядя на хлопочущую по хозяйству жену, прикидывал — готова ли она к серьёзному разговору? А я? К такому разговору, который расставит все точки над всеми буквами? Разговору, который наша семья может и не пережить? Малодушно плюнул и отложил на потом.

Подивился на Криспи, которая стремительно прогрессировала. Ещё неделю назад она с трудом произносила отдельные слова, а сейчас уже бойко болтала. Ну, как бойко? Как ребёнок лет пяти — не всегда правильно, но совершенно понятно и доходчиво. Если раньше Мелкая над ней шефствовала, то теперь они были на одной волне, и уже было видно, что это далеко не предел. Жена с гордостью рассказала, что из Криспи вышла отличная помощница — и по хозяйству делает, что скажешь, и дочку берёт на себя, развлекая её играми. Сначала она слегка напрягалась, оставляя их вдвоём, но теперь полностью доверяла нашей приёмной барышне. Это было прекрасно, но удивительно — у Андрея Криспи несколько лет была в одной поре, а тут за несколько недель такой прогресс. Криспи мне искренне обрадовалась, устроила обнимашки на пару с Мелкой, — но если Мелкая, весело хохоча, хватала меня в районе коленей, то Криспи так нежно прижималась вторичными половыми, что мне аж неловко стало. Ох, как бы нам этот её прогресс не вышел ещё боком…