Двигатели Бога

15

Хатч стояла над пропастью и смотрела на звезды и мерцающие кольца Шолы. Сам газовый гигант висел низко в небе за ней.

Окружающее пробуждало чувство тревоги. Совсем иное ощущение, чем когда выходишь на корпус летящего в открытом космосе корабля. При этой мысли она улыбнулась и опустилась на колени, чтобы рассмотреть поближе кромку обрыва.

Странная поверхность, безупречно гладкая, без всяких неровностей, совсем как точно обработанное ребро драгоценного камня.

Это место действительно чуждо человеческому разуму, оно не служит никаким целям и не затрагивает никаких струн души – ни эстетических, ни практических. Но здесь, как и в Оз, есть свое эхо. Позади простиралась отполированная каменная равнина, гладкая, как поверхность пруда. Ее идеальную гладкость лишь слегка портили несколько кратеров и трещин. Границей равнины была вовсе не линия горизонта. Наоборот, на довольно близком расстоянии гладкая поверхность просто исчезала, и человек инстинктивно понимал, что за этим резким краем стена падает вертикально вниз в бесконечность. Со всех сторон Хатч окружало небо, оно было везде, под каким углом ни взгляни – полное огня, света, усеянное полумесяцами. Перед ней был огромный часовой механизм, в котором, следуя своим ритмам, мерно мигали сферы планет и звезды.

Эта картина угнетала. Была зловещей. Отпугивающей. Она сама не знала почему.

Четыре таких объекта вращались вокруг огромной планеты, которую жители Нока называли Спутником. Они все были одинакового размера и некогда находились на равных расстояниях друг от друга. Два из них сильно обуглены.

Обуглены. Опять как в Оз.

Для чего они находятся здесь?

На них не было никаких таинственных символов, подобных тем, что она видела на круглой башне. И все же в их спартанской геометрии было послание, возможно, даже громкий выкрик.

Хатч сняла видеошлем компьютерной системы виртуальной реальности, и тут же включился свет. Она положила шлем на столик рядом с собой и посмотрела на арлингтонское небо.

Deja vu.

В юбилей публикации знаменитого исследования Ричарда Вальда под названием «Память и миф» его родственники и друзья устроили вечер, посвященный его памяти. Он состоялся на вершине холма в Арлингтоне, в том месте, откуда было видно здание Академии. Там был поставлен небольшой павильон. Это было незадолго до Дня Благодарения. Стоял ненастный день – серый, дождливый и такой холодный, что не грела никакая одежда.

Хатч получила приглашение и вначале хотела отказаться. Она не обманывалась показной торжественностью мероприятия, так как слишком хорошо знала, что у всех на уме. Все произошло так недавно и еще слишком болезненно. Может быть, в следующем году она и смогла бы спокойно беседовать о нем, удобно устроившись в кресле. Но сейчас перед глазами все еще стояла беспомощно болтающаяся под шаттлом фигура.

И все же в назначенный день она была здесь. На ней был подаренный им талисман. Спонсоры соорудили на вершине холма небольшую трибуну и установили под елями стол, заваленный сувенирами, археологическими находками и фотографиями. Были там и книги Ричарда, таблички с Пиннэкла, арбалеты с Куракуа и изображения Монументов. В центре – печать Академии, обрамленная цветами ее флага.

И, разумеется, еда в огромных количествах. Все раскланивались со старыми знакомыми и оживленно беседовали. Хатч стояла в сторонке. Она чувствовала себя не в своей тарелке. В полдень высокий мужчина, похожий на Ричарда в молодости, забрался на трибуну и подождал, пока не смолкнет шум.

– Здравствуйте, – обратился он к публике. – Я со многими уже знаком, хотя и не со всеми. Меня зовут Дик Вальд. Я – двоюродный брат Ричарда Вальда. Он бы остался доволен, увидев, как много людей пришли сегодня. И ему было бы приятно, если я вам выражу благодарность. – Он помолчал, глядя поверх толпы. – Ричард часто говорил, что был счастлив в жизни и ему всегда везло с друзьями. О нем обычно ходило много «смертельных» анекдотов. Сегодня здесь так много археологов, что вам тоже придется смириться с их шутками. Вы знаете, как они это делают. Вроде того, что все его дружки умерли по меньшей мере восемьсот лет назад, а говорить он умеет только на мертвых языках. Что ж, смерть входит в круг интересов археолога, но больно, когда она приходит к самому археологу. – Он сделал паузу. Деревья затрепетали под порывом ветра. – Я хотел бы попросить Билла Уинфилда сказать несколько слов. Билл учил Ричарда сумерийскому языку 101.

Присутствующие по очереди вставали и что-нибудь говорили о нем. Благодарили за то, что он поддержал их в начале карьеры и за то, что помогал деньгами, советом или добрым словом. И за то, что был для них примером. Некоторые цитировали любимые страницы из его книг или мысли, которые он высказывал в кругу друзей осенними вечерами на Амити Айленд:

«Разница между историей и археологией такая же, как между выступлениями политиков и разговорами за кофе. Первая – это теория, анализ, порой даже спектакль. Вторая – частица жизни.

Существует археология разума, когда мы откапываем старые раны и обиды, погружаемся в них, держим у сердца. И в результате они отравляют нас, как тот дух, который хранился в могиле тысячи лет. И тогда я задумываюсь, не переоценивается ли значение истории.

Я всегда чувствовал родство с могильщиками из «Гамлета». Они были первыми археологами.

История не имеет ничего общего с действительностью. Это всего лишь точка зрения, попытка упорядочить события, на самом деле, довольно хаотичные».

Вот его наблюдения, взятые из очерка о Пиннэкле. Хатч всегда хотелось, чтобы он сам воспринимал их всерьез: «У Вселенной есть чувство юмора. Два года назад один джентльмен из Чикаго ехал на собственную свадьбу, и в его машину врезался метеор. Жених понял намек и покинул город. Если археологи проводят раскопки при неблагоприятных условиях, им тоже надо научиться понимать намеки».

Когда высказались все, кто хотел. Дик Вальд спросил, нет ли еще желающих. Хатч обычно инстинктивно избегала выступлений на публике. Но она не могла поступить так сегодня. Не совсем еще понимая, что будет говорить, Хатч поднялась на трибуну и повернулась лицом к публике. Ее здесь многие знали и раздались легкие аплодисменты.

Она искала нужные слова.

– Я просто хотела сказать, – начала она, – что с ним всегда хорошо работалось. – Она сделала паузу. Небо было высоким, чистым и голубым. – Он умер за то, во что верил. И мне кажется, он умер так, как хотел. – Она с отчаянием обвела взглядом окружающих. Ей так хотелось божественного вмешательства. В голове все перемешалось. Она инстинктивно ухватилась за талисман. – Любовь и процветание, – сказала она. – Вот что он подарил мне. Надпись в переводе с куракуанского языка означает, что любовь и процветание пребудут со мной, пока у меня этот талисман. И они на самом деле были со мной, пока был жив Ричард.

Потом она подошла поздороваться с Диком. Он сказал, что Ричард часто вспоминал о ней. При более близком знакомстве его сходство с Ричардом просто поражало. Особенности его речи – то, как он тянул «а» на манер бостонцев. Если закрыть глаза, могло показаться, что она разговаривает с Ричардом.

С Академией сейчас не слишком считаются. На торжестве появился Генри. Этот поступок требовал от него достаточной смелости – ведь многие, в том числе и Хатч, обвиняли его в смерти Ричарда. За эти месяцы он заметно постарел. Лицо стало серым, а походка нетвердой.

– Как вы? – спросила Хатч, протягивая руку.

Он пожал ее, но пожатие вышло слабым.

– Хорошо, – ответил он. – Приятно снова видеть вас, Хатч. – Взгляд его блуждал от нее к трибуне, уже опустевшей. – Я очень хотел, чтобы все сложилось иначе.

Последовало неловкое молчание. Хатч знала, что Генри объявили выговор. Об этом все знали. Он заявил об отставке, и перед ним открывалась перспектива стать центральной фигурой в правовом диспуте по вопросу, распространяется ли судебная юрисдикция за пределы Солнечной системы.

– Кстати, я так и не поблагодарил вас за все.

– Я была рада помочь, – ответила она.

– Мне бы хотелось, чтобы все вышло иначе. – Он прекратил разговор и поспешил удалиться.

– Мне тоже, – тихо промолвила она.

Хатч положила ноги на подушку, отхлебнула кофе и взглянула на каменистую равнину. На этот раз она была далеко от края, и Шола находилась справа. Хотя газовый гигант доминировал в небе, свет от него был слабым. Звезд вверху не было. Она смотрела прямо в Пустоту. Если постараться и смотреть достаточно долго, то можно увидеть другую сторону – далекое мерцание Руки Стрельца.

Кофе был вкусным.

(Приложение)

ГОЛОГРАММА

Пометка: Лично Ричарду Вальду.

Дэвид Эмори в своем полевом офисе.

– Ричард, – говорит он. – Забавно, вы спрашивали об этом всего несколько дней назад. Мы нашли Орикон! Мне кажется, вам интересно будет узнать о наших открытиях, но просьба никому не сообщать об этом до тех пор, пока мы все не опубликуем.

Мы уже знаем, что под современным городом находятся древние руины, но они были недоступны для непосредственного исследования. Или, если быть более точным, я знал. Но, так как у нас не оказалось ни одного предмета для точной датировки, мы не могли ничего доказать.

– Сканеры показывали наличие металлических сооружений, окружающих руины. Существовала гипотеза, что это оборонительная стена. – Он сел на стул и сложил руки на груди, очень довольный тем, как развертываются события. – Эта планета подвержена огромным приливам из-за близости к Спутнику. Теперь здесь установлены морские дамбы, чтобы удержать наступление океана. Но они появились недавно.

Орикон находился на скоплении островов, которые теперь превратились в холмы. При отливе пространство между островами превращалось в болото. Вопрос: каким образом их обитатели перебирались из одной части города в другую. Это, надо сказать, довольно непростая задача. Не забывайте, мы говорим об островах, разбросанных по площади тысяча двести квадратных километров. Более того, как им удалось обеспечить доступ к океану, если необходимо было преодолевать местность, которая была то морем, то топью?

Решение: у них были монорельсы. Это – гористая страна и мы забрались за доказательствами на горные вершины. Вчера мы нашли их – кусок бетона, прикрепленный к отвесной стене. Теперь у нас есть и другие доказательства. Очевидно, их цивилизация процветала в период примерно между 18000 и 16000 годом до нашей эры. Таким образом, получается, что она в три раза старше, чем мы предполагали.

Орикон жив, Ричард!

Генри снял видеошлем. Солнечные лучи согревали комнату. Хатч посмотрела в окно и увидела там «Утренний Бассейн», музей Ивера, «Эльта Парк» и вдали – памятник Вашингтону.

– Очень хорошо, что вы принесли мне это, – сказал он. – Можно мне сделать копию?

– Конечно. – Она ждала, что он оценит важность сообщения.

– Итак. – Он сложил на груди руки и удобно откинулся в кресле. – Как у вас дела?

– Хорошо, – ответила она.

– Что-то не так? – спросил он. – Вы держитесь напряженно.

– Генри, вы, кажется, совсем не удивились.

Выражение его изборожденного морщинами лица не изменилось.

– А почему вас это удивляет, Хатч?

– Существует второе историческое прерывание на Ноке. По два на обеих планетах! Здесь есть определенная тенденция.

Генри изучающе смотрел на нее поверх широкого стола. У него был большой кабинет, заполненный реликвиями, напоминавшими о его карьере.

– Вы считаете, что Орикон пострадал в одном из таких событий?

– Конечно. А как иначе объяснить исчезновение цивилизации, которая могла строить монорельсы?

– Хатч, речь идет о неподтвержденных фактах. Мы хорошо осведомлены о делах на Ноке. Вам бы следовало знать, что у Эмори вообще есть склонность к необоснованным умозаключениям. Но, конечно, в данном случае мы действительно столкнулись с любопытным совпадением. Он ведь говорит, что последние находки относятся к 16000 году до нашей эры. – Генри выжидающе посмотрел на нее.

Она не поняла, к чему он клонит.

– События на Куракуа, – подсказал он, – были разделены периодом в восемь тысяч лет.

– …А на Ноке периодом в шестнадцать тысяч лет. В два раза больше. Но о чем это говорит?

Он пожал плечами.

– Кратное восьми, но какое это имеет значение? – Он выглядел старым. Движения замедленные, и чувствовалось, что они требуют от него значительных усилий.

– Кратное восьми? А мы не знаем, происходили ли на Ноке какие-нибудь события около 8000 года до нашей эры?

– Возможно, что не происходили. Современный цикл цивилизации начался на три тысячи лет позже. – Он внимательно изучал поверхность стола. – Я понимаю причины одного совпадения. Но только одного.

– Какое же второе?

– Сходство между Оз и кубическими лунами.

– Итак, что мы будем теперь делать?

– Я ухожу на пенсию, – ответил он. – И надеюсь, что у меня будет на что жить, после завершения всех дел с юристами.

– Генри, вы не можете просто так выйти из игры…

– Вот это уж, позвольте… Я-то как раз и могу. – Он покраснел и перегнулся к ней через стол. – Вы хоть понимаете, что все это значит для меня? Меня вышибают под барабанный бой и обвиняют в смерти друга. – Подбородок его задрожал. – И, спаси меня Бог, может, они и правы.

– Но вы нужны нам.

– И мне вы нужны. Мы с вами выбрались из ада. Там я принял решение, с которым мне придется прожить весь остаток жизни. Теперь вы разговариваете со мной в обвинительном тоне. А где вы были сами, когда мы пытались найти решения некоторых вопросов? Что вы сами-то сделали, кроме того, что висели на этом проклятом проводе и создавали панику? Вы что, на самом деле думали, что мы не знаем, что происходит? Мы нырнули туда, прекрасно понимая, что делаем, Хатч. Мы все.

«И ты не заставил их повернуть назад», – подумала она, но промолчала. Он пристально посмотрел на нее, но затем силы, казалось, покинули его, и он откинулся в кресле.

– Мне очень жаль, что вы так думаете, – сказала она. – Я выполняла свой долг.

– Я тоже.

Они смотрели друг на друга. Между ними лежала пропасть. Наконец, Хатч сказала:

– Вы принимаете участие в этом деле. Я правильно поняла вас?

– Участие принимаете вы. Если найдете что-нибудь, я буду в Чикаго.

Гнев Генри расстроил ее. Неужели все остальные думали так же? Господи, неужели, Ричард, умирая, разочаровался в ней? Сердце сжалось.

В ту ночь она не могла вернуться домой.

Прошлась по давно знакомым местам и, в конце концов, оказалась в Силвер Дансер – любимом местечке летчиков, где, возможно, никогда не бывали археологи. Выпила несколько рюмок рома с кокой, которые, впрочем, никак не подействовали. Около полуночи ей подвернулся скромный молодой техник с добрыми глазами, и она ушла вместе с ним.

Он провел с ней незабываемую ночь.

Хатч хотела все бросить. Но не не смогла. И вот прохладным ясным вечером спустя неделю после разговора с Генри она встретилась с Фрэнком Карсоном, чтобы пообедать с ним в итальянском ресторанчике на арлингтонском побережье.

– Я бы на вашем месте не придавал этому значения, – сказал он. – Генри сейчас не в лучшем настроении, ему столько пришлось испытать. Он, между прочим, говорил мне о вашем разговоре.

Карсон был неплохим парнем. Он пытался разговаривать с ней по-отцовски, но это еще можно простить. Она почти смирилась с таким тоном.

– Он ненавидит меня, – ответила она.

Он попросил объяснить почему. Когда она кончила говорить, он попытался переубедить ее.

– Я делал то же самое, – сказал он. – Я тоже был на связи с Генри и все время подгонял их. Нет ничего зазорного в том, что ты настаивала, чтобы они покинули место раскопок. На твоем месте Генри сделал бы то же самое. Он и на меня дуется.

Только что зашло солнце. Они пили кьянти и смотрели, как пассажиры сходят с корабля, прибывшего из Александрии.

– Что ты думаешь, – спросила она его, – о прерываниях в исторических циклах?

Он, не задумавшись, ответил:

– Не думаю, чтобы что-то было точно установлено. И, если все же что-то такое и случилось на Ноке восемнадцать или двадцать тысяч лет назад, мне все равно кажется, что это не имеет большого значения.

– А как насчет «двигателей Бога»?

– Извини?

– «И явится он – шагающий по заре. Попирающий ногами солнце. Судящий души людские. Он будет шагать по крышам. И запустит двигатели Бога». Это из куракуанской книги молитв. Арт предположил, что это, возможно, было предсказанием второго прерывания на Куракуа. И по времени совпадает.

– Предсказания всегда были, – сказал он.

Им принесли обед – фрикасе по-флорентийски и спагетти на двоих.

– Ну, как, теперь тебе получше? – спросил Карсон после того, как они приступили к еде.

– Кажется, да, – ответила она.

– Ну, вот и хорошо. А у меня для тебя новость. Мы узнали историю Хоргона.

Она с довольным видом подняла голову от тарелки – очень вкусно.

– Прекрасно. И что у вас есть?

– Ну, это довольно интересно. Ты знаешь, что Хоргон – это мифическое чудовище. Одни когти и зубы. Огненные глаза в панцире и о двух ногах. Правда, со встроенным огнеметом. – Он сделал паузу. – И он мог видеть на триста шестьдесят градусов.

Хатч чуть не подавилась.

– Глаз Хоргона, – прошептала она.

– Да, – продолжил с придыханием очень довольный собой Карсон, – и мы подумали так же. Это чудище обычно упоминается наряду с Малинаром – героем-ребенком и Уриком, чем-то вроде куракуанского Геркулеса. Малинар спас свою сестру от чудовища, отвлекая его внимание блюдом с едой. Чудовище пожалело ребенка и отпустило его. И сестру тоже отпустило. О Малинаре есть целый цикл мифов, но о Хоргоне мы знаем всего одну историю.

– Урик, возможно, самый известный герой куракуанских мифов. Но самое важное то, что его, безусловно, должны были знать куракуанцы эпохи Линейного письма «С».

– И нам есть, за что зацепиться, – сказала Хатч.

– Да. – Он подцепил кусочек мяса и попробовал. – Вкусно, – одобрил он. – Так или иначе, Урик жил в начале этой цивилизации, в мире колдовства и темных чар, в мире, где преступившего закон неотвратимо настигало божественное возмездие. В данном сценарии только один Бог – мужское божество, капризное, вспыльчивое и нерасположенное шутить. Монотеистические системы, между прочим, были в те времена обычным явлением на Куракуа. Существуют свидетельства существования и политеистических религий, но за последующие тысячелетия легенды наверняка не раз переписывались в соответствии с изменяющимися взглядами. Интересно отметить, что прослеживается еще одна общая тенденция.

– Какая?

– Монотеистические религиозные системы обычно нетерпимы. – Фрэнк тепло улыбнулся, и голос зазвучал мягче. – На самом деле это прекрасно, – сказал он. – Ужинать в компании самой прелестной женщины Арлингтона.

Хатч перегнулась через стол и благодарно пожала ему руку.

Фрэнк вернулся к разговору:

– Хоргон многим доставлял неприятности. Он терроризировал сельских жителей и в общем-то превращал их жизнь в ад. Тогда они позвали Урика.

– Понятно.

– Его можно было убить только единственным способом – вонзить меч в сердце.

– Прямолинейное решение, – заметила Хатч.

– Это старая история, – сказал он, – Гермес и Аргос.

– Извини?

– Греческий миф. Охотничья история. Вы охотитесь на смертельно опасное чудовище. В кустах от него не спрячешься, но и лицом к лицу встречаться нельзя. Значит, надо что-то придумать.

– В сказаниях об Урике герои – целое поколение – пытаются убить чудовище. Они придумывали множество хитростей: ослепить солнечным лучом, отраженным от полированного щита; подкрасться, притворившись Хоргоном женского пола. Даже усыпить волшебным тромбоном.

Хатч улыбнулась:

– Волшебным тромбоном?

– Ну, не совсем тромбоном. Но, безусловно, это был мифический инструмент типа трубы. И всегда что-то получалось не так. Герой выпускал из рук инструмент, чтобы покрепче схватиться за меч, Хоргон тем временем просыпался и получал неплохой обед. Такой же способ использовал, между прочим, и Гермес. Впрочем, у него получилось.

Один раз попыталась женщина. Звали ее Хаска. Она прихватила целую армию пажей, и те поливали ее водой. Хоргон приготовил из пажей отличный обед, но Хаске повезло: она спаслась и была единственной, кому это удалось, за исключением Урика.

Ну, Урик ввязался в эту историю, потому что он любил Лисандру, а ее похитили демоны. Местный мудрец сказал, что ее спасет только глаз Хоргона.

– Бинго!

– Да. Видимо, тот, кто вырезал надпись, был хорошо знаком с куракуанской мифологией. Источники расходятся в вопросе о количестве глаз чудовища. Так или иначе, друг Урика Калипон отправился вместе с ним, и они решили отвлечь внимание Хоргона, предложив ему лакомое блюдо.

– Корову?

– У Хоргона была однообразная диета: он питался исключительно людьми.

– О!

– Во всяком случае, герой считал именно так. Калипон выразил согласие стать добровольцем. Он первым нападет на Хоргона. Предполагалось, что Урик спрячется, пока Калипона не сожрут, а сожрав Калипона, животное насытится и не станет трогать героя.

Хатч покачала головой.

– Довольно странное поведение для куракуанца. Они ведь не были склонны к самоубийствам?

– Хатч, вы говорите так, будто у куракуанцев всего одна культура. У них, как и у нас, превеликое множество кодексов поведения. Некоторые воспринимали самоубийство как разумное деяние. Но мы почти ничего не знаем о том периоде, когда возникли сказания об Урике. По этой же причине нам не многое известно о цивилизации, построившей Храм Ветров. Поэтому я не могу точно ответить на ваш вопрос. Калипон и сам был героем. Но, принеся себя в жертву, он обрел бессмертие. Потом целый народ носил его имя.

Она удивленно подняла брови.

– Еще один герой.

– Да. И самоотверженный. Так бывает везде. На Ноке существует несколько вариантов мифа. Как и у нас. Например, Патрокл.

– А почему другой, как его, – Урик не догадался принести себя в жертву? В конце концов, они спасали его подружку.

– Ну, знаешь ли, не очень-то прилично спасать леди, бросая ее любимого в пасть тигру. Нет. В этом мифе Калипону досталась роль жертвы. И он добровольно сыграл эту роль. В этом-то вся соль истории. Каждый должен внести свой вклад в борьбу со злом.

– Ну и как, это сработало?

– О, да. Калипон погиб. Урик прикончил Хоргона и получил один его глаз. А потом священная морская птица «ныряльщик» помогла ему получить и Лисандру. В память о своем избавлении Лисандра повесила золотую цепочку с глазом на шею и никогда ее не снимала. Известно также, что на изображениях ей сопутствует птица-ныряльщик. – Итак, вопрос: чем же все это закончилось?

– Чем же?

– А вот чем. – Карсон наполнил стакан. Отблески электрических свечей играли в вине.

– Он освободил ее, и они счастливо прожили всю жизнь, – предположила она.

– Нет. – Он покачал головой. – Конец не такой. И он никогда таким не бывает. По крайней мере, у эпических героев. Должно быть окончательное утверждение мифа, признание богами и людьми значимости героических поступков. И должно быть возвышение. В данном случае возвышение произошло следующим образом. Пока герой отсутствовал, на его дом напали разбойники. Лисандра погибла, защищая их сына. Урик догоняет разбойников и убивает их, но и его смертельно ранят в стычке. Тут-то у богов появляется возможность воздать ему божественные почести. В награду Урик (о Калипоне ничего неизвестно) становится божественным воином из когорты бессмертных, которых призывают к битве в самые тяжелые минуты. Эти воины увековечены тем, что их поместили на небо.

– Интересно, – признала Хатч. – «Ищите нас по свету глаза Хоргона.» Таким образом. Создатели Монументов дают нам понять, откуда они прибыли?

– Возможно.

– Если это так, то это значит, глаз Хоргона – звезда. Может, звезда, на которой они живут.

– И я тоже об этом подумал, – признался Карсон.

Хатч съела немного спагетти.

– Может, для начала определить созвездие.

– Видимо, да.

– Но как? Нам известны созвездия вокруг Куракуа?

– Ни одного из той эпохи.

Она вздохнула.

– Все равно мы в море, и берега не видно. Как мы найдем созвездие, которое похоже на куракуанца с копьем? А потом надо еще сузить круг поисков до одной звезды.

– Думаю, что искать надо не Урика. Глаз Хоргона связывался не с ним, а с Лисандрой. Это она носила глаз.

– Все равно, – сказала Хатч. – Значит, должно существовать созвездие Лисандры?

– Урик и Лисандра любили друг друга. В мифах любовники такого уровня не разлучаются и в потустороннем мире. Эти двое всегда вместе – во всех мифах, а значит, их и на небе надо искать вместе.

– Все равно это безнадежно. – Хатч всплеснула руками. – Вы когда-нибудь пытались составлять рисунки из звезд? Как мы ее узнаем?

– Хороший вопрос. Если у тебя есть идеи, буду рад послушать.

– Нет у меня никаких идей.

– Может быть, все не так уж безнадежно. У нас есть козырная карта – глаз Хоргона был красным.

16

Профессор Эмеритус Эрик Кофтон из Джорджтауна, осматривая куракуанскую экспозицию в музее Ивера, заметил круг зодиака, вырезанный на поверхности столика. Он быстро понял, что совершил открытие, но не понял, насколько важное. Академия выдала ему свидетельство.

Изображения были абстрактными, и по ним невозможно определить, как выглядело созвездие в действительности. Но под фигурами были надписи.

– Не знаю, поможет ли это нам, – сказал Карсон, разворачивая репродукцию. – Стол из тех же мест, что и культура письма Казумеля. К сожалению, ему всего несколько сотен лет. Может быть, это тот же самый зодиак, а может, и нет. Но посмотрите сюда. – Он указал на куракуанца с копьем, щитом и в шлеме. – Называется «Воин».

– Вы думаете, это Урик?

Во взгляде Карсона светилась надежда.

– Мы должны оставаться объективными. Но оно дополняется женским созвездием.

– А женское созвездие – его часть или оно все-таки отдельно?

– Отдельно. У нас нет английского эквивалента этого названия, но в переводе это будет звучать примерно как «Прекрасная дева, непорочная мать».

Хатч улыбнулась.

– Это Лисандра. Я ее ни с кем не спутаю.

Он заглянул в записную книжку.

– Созвездия названы по профессиям или по виду деятельности. Вот «Дровосек». «Рыбак» с сетью. «Соронгилия».

– Что?

– Древо Жизни. Символ бессмертия. А вот «Топор». И даже «Всадник».

– Неплохо бы посмотреть на рисунки созвездий.

– Да, это может нам помочь. – Они находились в кабинете Карсона на пятом этаже. Там же было множество предметов, напоминавших о его службе в армии и о занятиях археологией. Она насчитала три модели боевых самолетов и одну – шаттла Храма. Стены увешаны наградами и фотографиями. Молодой Карсон в серой форме летчика военно-воздушных сил, у его ног черный лабрадор-ретривер. А вот он уже постарше рядом с ослепительно красивой брюнеткой.

– Кто это? – спросила Хатч.

– Просто друг. – Лицо его слегка омрачилось. – Бывший друг.

Испугавшись, что сказала что-то не то, Хатч тут же перевела разговор на другую тему.

– А еще какие есть созвездия?

– «Ведро», «Щит», пара животных…

– А глаза Хоргона нет?

– Нет. Есть еще то, что мы считаем весами.

– Очень интересно. Но, насколько я понимаю, мы не слишком продвинулись вперед.

Вместо ответа он протянул видеошлем. Хатч надела шлем, и перед ней открылось звездное небо.

– Панорама с Оз, – прокомментировал он, – так она выглядела в 9000 году до нашей эры. – Звезды только на половине небосвода напоминали мерцающие костры военного лагеря. А дальше простиралось черное сердце Пустоты. Слева и справа появились два реперных креста. – Ими обозначены башни, Хатч. Ты стоишь в самом центре города. С этой позиции каждое перекрестие сначала направили прямо на соответствующую круглую башню, а потом его сместили вверх на угол, равный углу наклона крыши.

Небо повернулось, и один репер указал направление на красную звезду.

– Это репер, соответствующий башне с надписью, – сказал Карсон. – Звезда называется Орхинда. Орхидея. Красный гигант, расстояние от Куракуа всего лишь девять световых лет. Правда, он фиолетовый, а не красный. Впрочем, это не важно.

Если их предположения правильны, то когда первый реперный крест нацелен на глаз Хоргона, искомое солнце должно находиться во втором перекрестии. Она взглянула на второй крест. Там было лишь тусклое свечение.

– Я точно не помню цифровую маркировку. Мы никогда не бывали в том районе. Эта звезда относится к классу G. Шестьдесят световых лет от Куракуа и сто пятнадцать от нас.

– Так это она и есть? – Хатч ожидала вспышки радости, но Карсон ответил очень сдержанно. Все не так-то просто.

– Вполне возможно, – сказал он. – Существует семнадцать красных звезд, которые появляются в перекрестии первого или второго репера. При этом в шестнадцати случаях появляется звезда или в другом перекрестии, или очень близко. Проблема в том, что мы не можем не учитывать то, что башням уже более тысячи лет. На них воздействовали землетрясения, в них попадали метеоры да, наверно, и еще многое другое. Поэтому мы вынуждены рассматривать все звезды в пределах четырех угловых градусов от репера.

– Откуда эта цифра?

– Получили методом Монте-Карло.

– И сколько же в результате претендентов?

– Около восьмидесяти.

Хатч вздохнула.

– Необходимо вернуться и сделать более точную геодезическую привязку в Оз. И еще установить, насколько могла сдвинуться почва.

– И сколько потребуется времени?

– Годы. Сейчас в Академии никто и слушать не хочет ни о Куракуа, ни об Оз. Я не думаю, что предложение об отправке восьмидесяти экспедиций будет встречено с большим энтузиазмом. Особенно если учесть то, что мы не знаем, является ли оценка допустимой ошибки достаточно консервативной. – Он казался немного обескураженным. – Но, так или иначе, мы продвинулись вперед.

Хатч смотрела на фотографию с черным Лабрадором.

– Ее звали Заноза, – сказал он.

– Странное имя для собаки.

– Так назвала ее моя племянница. – Он тоже посмотрел на фотографию. – Что-нибудь не так?

– Животные, – задумчиво произнесла она.

– Прости?

– Ты сказал, там были животные. А как насчет ныряльщика?

– Не понимаю.

– Ныряльщик. Морская птица, которая ассоциировалась с Лисандрой.

– Черт! Я об этом и не подумал.

Небо снова сдвинулось.

– У него длинный клюв, – напомнила она.

– Ты думаешь, это поможет?

– Это главная характерная черта ныряльщика. Я помню. Клюв похож на палицу Геркулеса или ручку ковша. Там должен быть ряд звезд. Три или больше. Может быть, даже ярких, если повезет.

– Это уж слишком оптимистично. Мне кажется, что звезд будет две. Может, даже одна. Ты знаешь, что за штука все эти созвездия.

– Нет, – не согласилась она. – Не пойдет. Прямую линию можно провести через любые две звезды. Если у нас не набирается трех, то это пустая потеря времени.

– О’кей, – сказал он. – Что мы теряем? Глаз Хоргона, ныряльщик и дева должны находиться по соседству. Мы отберем все красные звезды поблизости от реперов и поищем клюв.

Поиски такого рода вряд ли могли привести их к блестящему и неожиданному результату. Они проработали всю вторую половину дня, помечая звезды, которые могли оказаться всевидящим Оком. Ольфинакс, на границе с Пустотой еще на сорок световых лет дальше. Туликар со спутником. Кампата Прайм в центре Куракуанской Плеяды. Они включили в список Анапаку, Хасан и Альфу Кью и еще три звезды, у которых вообще нет названий, а только номера по каталогу. У всех были звездные цепочки, которые наблюдатель с хорошим воображением вполне мог принять за клюв.

– А откуда нам известно, что он не кривой?

– Не поняла, – удивилась Хатч.

– Клюв. Почему мы решили, что он обязательно должен быть прямым? Может, он как у пеликана.

– Нет, – сказала Хатч. – Я видела его на рисунке. Он прямой.

Все это было слишком неопределенно. Допуски при определении направления часто приводили к попаданию нескольких звезд в допустимый интервал: один претендент на глаз Хоргона приводил к двум, трем, а в одном случае даже к шести целям в другом перекрестии.

Поиск клюва оказался бесплодным. В итоге пришли к фундаментальной истине: везде на небе, куда ни глянь, звезды выстраиваются в ряд по три или четыре. Всего оказалось более пятидесяти претендентов, и пришлось начать процедуру исключения. Из списка исключили все звезды, которые не принадлежали к классу G или М и которым меньше трех миллиардов лет. (Немного произвольно, – заметил Карсон. – Но ведь и Рим не сразу строился.) Они пренебрегли также системами из нескольких звезд, которые казались слишком неустойчивыми для развития жизни. Потом вычеркнули уже исследованные звезды.

К концу дня осталось тринадцать.

– Неплохо поработали, – сказала Хатч.

– Слишком многое у нас построено на догадках. Хорошо было в старое время, – можно было просто заказать разведочный полет. До реального результата еще далеко. Нам надо четко выделить ее. А уж потом нам предстоит убедить Эда Хорнера.

Хатч совсем отчаялась.

– Давай закончим на сегодня, – предложил Карсон. – Уже поздно.

Вечер был дождливым и серым. Хатч размышляла: а интересно, что решал Карсон. Может, он надумал сдаться и надеется, что она сама поймет бесплодность дальнейших поисков, и то, что они рискуют карьерой ради идеи, которую почти все в Академии считают смешной и нелепой. Тут ей пришло в голову, что она-то как раз ничего не теряет. Она пилот, и тут нет никакого профессионального риска. Что бы ни случилось, над ней смеяться не будут. Рисковал Карсон. Это его коллеги снисходительно улыбались, это ему вынесут приговор.

Они вместе отправились в Джорджтаун поужинать, что было ошибкой, потому что оба действовали друг на друга угнетающе. В конце концов Хатч с облегчением вернулась домой. Она надела видеошлем и сидела в нем, пока не уснула.

Около двух ночи она внезапно проснулась с мыслью, что существует еще один тест. Он просто очевиден.

Карсону придется сходить к комиссару, пустить в ход кое-какие связи. Но это должно сработать.

Александр Колдфилд вошел в кабинет, взглянул сквозь тонированные стекла окон на широкие просторы Московского моря и опустился в кресло. Слева шумно пыхтела кофеварка. Массивные мачты и похожие на пауков тарелки антенн станции Тиндл Эррэй покрывали лунную поверхность.

Колдфилд любил места пустынные и неприветливые. Он вырос в Бронксе, но при первой же возможности сбежал в Северную Дакоту. Он обнаружил склонность к каминам и бесплодным долинам, хорошему вину и снежным сугробам. Его лозунгом стало одиночество. Привязанность Колдфилда к какому-либо месту росла прямо пропорционально его неудобству для близких и недоступности для гостей.

Он государственный служащий и работал в самых отдаленных точках, разбросанных от Манитобы до Нью-Брансуика. Пиком его карьеры стал момент, когда в тридцать два года его назначили смотрителем и техником на метеорологическую станцию, причем в штате числился только он. Станция находилась на необитаемом острове Кауи в двух тысячах миль к западу от Гавайских островов. Он надеялся, что останется там навсегда. Возможно, так бы и случилось, не подвернись назначение на Луну.

На Тиндд Эррэй, расположенной в районе кратера Циолковского, понадобился техник-оператор. Командировка сроком на год, и при желании он мог взять с собой семью. Разумеется, никакой семьи у Колдфилда не было. И поначалу это могло стать препятствием. Какого-то чиновника заинтересовало состояние его психики. Но Колдфилд в этом смысле покрепче любого другого, что и сумел убедительно доказать. Аналитики согласились.

Назначение было тем более привлекательным, что кратер Циолковского находился на обратной стороне Луны. Оттуда никогда не увидишь Землю.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что Колдфилд просто мизантроп. На самом деле он вовсе не такой. Напротив, он даже любил людей и считал, что ему повезло с друзьями. Колдфилд обычно пользовался расположенными в разных местах на Земле ретрансляционными линиями, чтобы поговорить со старыми приятелями. Конечно, он сложная натура – неуверенный в себе, избегающий незнакомых компаний и испытывающий глубокое отвращение к толпе. При этом он искренне любил уединенные места и питал сильную склонность к медитации (от последнего он бы наотрез отказался).

Первоначально предполагалось, что на Тиндл Эррэй будет сто одиннадцать поворачивающихся на триста шестьдесят градусов антенн, каждая – шестнадцать метров в диаметре. Они должны были занимать площадь сорок километров в диаметре. Каждая антенна размещалась на отдельном рельсовом пути длиной от восьми до шестидесяти метров. Проект удалось выполнить лишь на две трети, потому что у правительства кончились деньги. Никто серьезно не верил в то, что работы когда-нибудь полностью закончатся. Но на станции прибавилось десятки тысяч движущихся частей, которые необходимо поддерживать в рабочем состоянии в экстремальных условиях. Нельзя сказать, что там постоянно находилась работа, но ремонт приходилось проводить достаточно часто, что могло оправдать присутствие Колдфилда.

От него требовалось немногое. Когда что-то ломалось, системы диагностики определяли место повреждения и, как правило, единственное, что ему оставалось сделать – это добраться до нужного блока и заменить микросхему или кристалл.

Его даже стали привлекать к другим работам на Тиндле. Работники Смитсоновского центра иногда просили его помочь вводить данные в компьютер или прогонять программы в ручном режиме. Хотя операторы никогда не говорили об этом, Колдфилд понимал, что они хотели расширить его контакты с людьми. Он первым прибыл на Эррэй, и за ним постоянно наблюдали.

Вечер он провел за чтением биографии Эвелин Листер, которая в свое время пользовалась огромной популярностью. Теперь же считали, что она одна из тех, кто виновен в катастрофе, погубившей Старые Соединенные Штаты. В биографии Листер не заслуживала сострадания, и Колдфилд наслаждался нападками автора. Он был принципиальным противником властей. Даже если те давно уже перешли в мир иной.

С Эррэя велось наблюдение за OQ-172 – квазаром, расположенным на расстоянии десяти миллионов световых лет. Колдфилд серьезно относился к своей работе и изучал основы астрономии. Но все равно он не понимал особой роли квазаров и не многое мог почерпнуть из получаемых данных. Все же он знал – все это как-то связано с рождением Вселенной. Он вырос в семье скептиков, но на обратной стороне Луны сверхъестественное казалось вполне возможным.

Короткий звонок комма заставил его вздрогнуть. Он отвернулся от окна и схватил трубку.

– Колдфилд.

Экран мигнул и появилось лицо Майкла Сурины.

– Привет, Алекс! Как поживаешь? – Сурина был координатором проекта. У него была привычка звонить раз в день. Такая забота об одиноком обитателе Биг-Эррэй трогала и согревала.

– Прекрасно, – ответил Колдфилд.

– Никаких проблем?

На номере 17 надо заменить муфту, и в одной из ванных комнат починить водопровод. (Всего их было три.). Но это не проблемы.

– Нет, Майк. Все спокойно.

– О’кей. Мы сменили программу, поэтому не удивляйся, когда все начнется.

– А что происходит?

– Мы хотим послушать новый объект. Точнее, серию новых объектов.

– Когда?

– Мы собираемся прикрыть работу с квазаром часов через шесть. В 19:22. Потом окончательно установим график. На всю операцию уйдет несколько дней.

– Несколько дней! Это же уйма денег.

– И тем не менее мы этим займемся. Деньги здесь роли не играют.

– А что мы скажем Мак-Хейлу, Абрамсу и остальным? Они уже полтора года ждут своего времени.

– Мы сами позаботимся об этом. Тебе не придется объясняться с ними.

– Уж я-то точно не буду. – Сурина был молод, но для быстрого продвижения наверх он, возможно, слишком сильно раздражал окружающих. Сейчас он сидел, глядя на Колдфилда, и всем своим видом говорил, что он все понимает, «но, Алекс, ты ведь сам знаешь, как трудно иметь дело с бюрократами». «Это не наше дело, если они на чем-то настаивают», – читалось в глазах. Само собой, если бы он звонил по общему каналу связи, то не выдал бы своих чувств.

– Так нельзя проводить операции, Майкл, – сказал Колдфилд.

Сурина пожал плечами.

– Кто-то в Академии нажимает на кнопки и кто-то кому-то что-то должен.

Да, конечно. Сурина мог говорить, что ему заблагорассудится, но Абрамс и компания взвоют.

– А что за объекты?

– Ближнего радиуса. Соседние звезды. Вам придется провести поиск направленных радиосигналов.

Это необычно. На Тиндле, насколько ему известно, никогда не исследовалось ничего, что находилось бы ближе центра галактики.

– А зачем? – спросил он. – Что мы ищем?

– МЗЧ.

– Не понял?

– МЗЧ. Маленьких зеленых человечков.

В день рождения ей позвонил Карсон.

– Это Бета Пасифика, – сказал он.

– Это твой долг перед собой.

С балкона своей квартиры на тридцать четвертом этаже Генри Якоби смотрел на захватывающую панораму Чикаго и раскинувшееся внизу озеро. Городской глайдтрейн скользил в море огней.

– Я так не думаю, – ответил он, не оборачиваясь.

Карсон думал, что знает Генри. Поэтому и пришел к нему в полной уверенности, что, ознакомившись с фактами и возможностями, Генри смягчится, отбросит ненужные амбиции и решится возглавить миссию, которая может стать «эпохальной».

– Нет, – произнес Якоби в полной тишине. – На этот раз вам придется обойтись без меня.

– Почему, Генри?

– Боже мой, Карсон, разве ты не знаешь, что происходит в Академии? Внесите мое имя в ваш список, и миссии нет. – Он повернулся к Фрэнку и отошел от перил. – Я ценю то, что ты пришел ко мне. И видит Бог, я ценю это предложение. Но сейчас не могу. В институте для меня есть хорошая работа. Я буду делать, что хочу, и нагрузка небольшая.

От озера веяло прохладой. Карсон наполнил стакан. Там плавали кубики льда.

– Хороший скотч, – заметил он.

Генри тяжело опустился в кресло.

– Это не то, что ты думаешь. Я мог бы смириться с отказом, но я действительно хочу, чтобы у вас все получилось. Хотя бы это придаст случившемуся в Храме какой-то смысл. – Глаза его потемнели. – Ты уже набрал экипаж?

– Да, – ответил Карсон. – И хочу, чтобы его возглавил именно ты.

– Нет. – Он расправил свитер. – Это твоя миссия. Сколько человек ты берешь с собой?

– Пятеро, считая меня.

– И Эд уже одобрил?

– Да.

– Хорошо. Ему нужно что-нибудь эффектное, иначе он тоже окажется здесь и будет читать лекции в соседнем зале. – Брюзгливое выражение исчезло, и он улыбнулся. – Счастливо, Фрэнк. И покажи им, где раки зимуют.

– Я надеялась, что вы сделаете запрос на меня.

– Как ты могла подумать, что мы бы не сделали этого, Хатч?

– У меня не было полной уверенности, что вы возьмете именно меня. – Она улыбнулась. – Спасибо.

Бета Пасифика находилась на расстоянии двухсот пятидесяти световых лет от Земли. Тоже на границе с Пустотой. Пятьдесят пять световых лет от Куракуа.

– Какой именно получен радиосигнал? – спросила она. Они вели себя довольно скрытно, фактически заставив ее дать клятву, что она будет молчать о предстоящей экспедиции.

– Один и тот же набор постоянно повторяющихся сигналов. Иногда каждые несколько секунд. Ни одно длинное сообщение полностью не повторяется, но более короткие куски похожи на вариации одного и того же сообщения. Они исходят от одного и того же передатчика.

– Одного и того же передатчика?

– Да. Пока мы можем только сказать, что тот, кто передает сообщение, никогда не получает ответа.

– Странно. Может, мы его просто не слышим?

– Может быть. Эд считает, что это всего лишь радиобуй. Между прочим, передачи, возможно, ведутся вовсе не с поверхности планеты.

– Почему вы так думаете?

– Объект находится в нескольких астрономических единицах от звезды, и его орбита лежит в полярной плоскости. В полярной плоскости, Хатч.

Они обнялись.

– Он кем-то установлен там, – сказала Хатч, тесно прижавшись к нему.

Зазвенел входной колокольчик, экран засветился, и Мэгги увидела Фрэнка Карсона. Он, конечно, знал, что находится перед камерой, но не мог скрыть нетерпения. Это все тот же Карсон, который любил, чтобы все шло по расписанию, и не выносил отсрочек. На нем желтый шерстяной пуловер и темно-синие брюки с манжетами. Она давно решила, что он хороший снабженец, – вникает во все детали, заботится о своевременном прибытии оборудования и продовольственных запасов. Но такого рода талант казался ей воплощением абсолютной серости. Карсон невыносимо туп. Он всегда действовал из лучших побуждений и даже был незаменим. И все же с ним невыносимо. Она нажала на кнопку, открыв замок входной двери.

– Открыто, Фрэнк, – сказала Мэгги, отодвинулась от записей и выключила монитор. Она потеряла счет времени. Убирать уже слишком поздно, а комната не просто пыльная – в ней все вверх дном. Ее это мало трогало. Мэгги понятия не имела, почему Карсон решил прийти. Его визит не носил личного характера, и он никак не связан с надписью в Оз. Она уже решила эту проблему. Что же тогда?

Возможно, они запланировали некое формальное выражение благодарности. Если так, она с удовольствием его примет. А Карсона, вероятно, послали, чтобы все устроить и попытаться заполучить ее в нужном месте, не выдавая себя.

Мэгги все еще не могла прийти в себя после того, как расшифровала строки, содержащие упоминание о Хоргоне. (Она никому не призналась, что нашла решение в текстах, уже имевшихся в банке данных, и что материал, добытый Генри и Ричардом в последнюю минуту, хотя и помог ей, но не был столь уж необходим. Это делало ее последнее достижение не столь блестящим, и возникло чувство обиды, хотя она сама не понимала – почему.) Вернувшись, она сразу начала работу над своими тетрадями, а теперь раздумывала, что делать дальше. Академия придерживалась политики строгой очередности работ, проводимых в поле и дома. У нее были предложения из Оксфорда, Гарварда и Института Перспективных исследований.

Дверь открылась, и вошел Карсон.

– Привет, Мэгги, – сказал он.

– Привет, Фрэнк. Рада тебя видеть.

Беседа у них никогда не ладилась, и она сразу же почувствовала напряженность. Карсон был мастером импровизации, а она совсем не умела вести светскую беседу.

– Извини, что побеспокоил тебя дома.

– Все нормально. – У нее возникло странное чувство столкновения двух чуждых миров. Как будто Карсон находился от нее на расстоянии многих световых лет. Она указала Фрэнку на стул и села напротив. – Что тебе предложить, Фрэнк?

– Спасибо, ничего.

– Ты уверен?

– Да, – ответил он. – У тебя хорошая квартира.

– Спасибо. – Она действительно гордилась своей квартирой. Со вкусом подобранная мебель, полки вдоль стен, с техническими текстами и романами, идеограммами и поэзией «Нотических Башен» в оригинале.

– Округ Колумбия изменился, пока нас не было. – Какое-то время он говорил на общие темы – о непривычной для этого времени года жаре, о том, что, возможно, скоро пойдет дождь, о вспышке коры – болезни, вызываемой африканским вирусом, которая могла привести к страшной форме рахита.

Мэгги вздыхала и ждала. При первой же возможности она спросила, что же происходит, что в переводе значило: зачем ты пришел?

Он внимательно посмотрел на нее.

– Мэгги, – сказал он, – мы снова собираемся лететь.

Она удивилась.

– Кто? – спросила она. – И куда?

– Надпись указывает на Бета Пасифику. Она находится там же, у края галактического рукава.

Мэгги не верилось, что они ищут кандидата. По крайней мере, не так быстро. Ей казалось, что на это уйдут годы.

– Почему бы не послать сначала разведывательный корабль?

– Потому что мы думаем, что они все еще там. – Он сделал эффектную паузу. – Мэгги, мы поймали радиопередачи. – Глаза его стали большими и круглыми. Зрачки расширились.

Мэгги Туфу никогда не выражала открыто свои чувства, особенно перед Фрэнком Карсоном. Но тут она потрясла кулаком в воздухе:

– Здорово! Меня приглашают?

Эд Хорнер поднял глаза на входящего в кабинет Фрэнка Карсона.

– Рад видеть тебя, Фрэнк, – сказал он. – Все готово?

Карсон кивнул.

– Да. Все готово.

– Очень хорошо. – Эд встал и подошел к Карсону, как бы желая подвести итог. – Так как есть радиосигнал, мы хотим кое-что проверить. Но подчеркиваю, ваша задача – установить, есть ли там что-либо такое, что потребует настоящей экспедиции. Если они действительно существуют, подробности нам не нужны. Вы понимаете? Я хочу, чтобы вы сделали вывод и вернулись с рекомендациями. Если они там, не забывайте, что мы о них ничего не знаем. Не вступайте в контакт. Не позволяйте им увидеть вас. Туда и обратно…

– Мы так и сделаем, – уверил его Карсон.

– Получилось так, что время отлета сдвинули. У вас есть лишь сорок восемь часов.

Карсон открыл рот, собравшись протестовать.

– Сообщите об этом вашим людям, – продолжал комиссар. – Я понимаю, что вам придется поторопиться, но на нас нажимают. В высоких кругах задают разные вопросы, и я не уверен, как долго мы продержимся.

Карсон решил помолчать.

– Спасибо, – сказал он наконец.

– Ни о чем не беспокойтесь, – сказал ему Хорнер, протягивая руку. – И возвращайтесь.

Уже в сумерках Хатч и Карсон покинули Атланта-Лонч. На борту шаттла было много пассажиров, в основном состоятельных туристов, которые завтра окажутся уже на Эстрате. Индустрия межзвездного туризма быстро развивалась. Те, у кого хватало денег, чтобы заплатить за удовольствие, могли проплыть мимо нейтронной звезды, понаблюдать вблизи смертельный танец Дельты Аквила со спутником, посмотреть Великий Смерч на Бета Каринис-4 или пролететь над дымящимися мраморными плоскогорьями Лессер Калан – Холодной звезды. А закончить путешествие обедом в тени Скалы Хольцмайера на Пиннэкле.

В основном путешествовали пожилые пары – хорошо одетые и взволнованные видом Земли и Луны из космоса. Еще было несколько детей, техники из персонала станции и еще двое, как оказалось, физики-теоретики, работающие над созданием искусственной гравитации.

Один физик-теоретик – высокий негр с седой бородой и острыми, как нож, чертами лица, – любил потрепаться. Его коллега – молчаливый японец – смотрел на Хатч выразительным взглядом. Чернокожего звали Лаконда, он напоминал Хатч ее старого учителя алгебры в средней школе.

Она заметила, что всегда считала, что создать искусственную гравитацию невозможно. Лаконда закатил целую речь о частицах высоких энергий, чьи траектории направляются магнитными полями, и о локальных перегибах пространства. Хатч поняла не все, но достаточно, чтобы спросить, нельзя ли использовать их метод, если его все-таки разработают, также для создания антигравитации?

Лаконда улыбнулся, довольный понятливостью своей ученицы.

– Да, – ответил он. – Это следующий шаг. И самое главное – то, что энергии для этого потребуется очень мало.

– Дешевая антигравитация? – Карсон удивленно поднял брови. – Тут задумаешься, до чего же мы так дойдем.

Лицо физика светилось от удовольствия.

– Будущее приближается очень быстро, – сказал он, поглядывая, как отреагирует на его заявление Хатч, – и мы должны быть готовы к нему. – Эта фраза получилась у него особенно гладкой.

Когда они приблизились к Колесу, Хатч все еще обдумывала все возможности антигравитации. Не таинственного лабораторного дитяти сверхпроводимости, а настоящей недорогой системы, которая сведет на нет массу и сопротивление. Проблемы энергетики всегда висели тяжким грузом.

– Можно будет, – говорила она Карсону, – подвинуть диван легким движением руки. Можно плыть над Нью-Йорком без самолета. Мы не будем больше привязаны к поверхности земли, и сила людей станет безграничной. – Она задумалась. – Это будет совсем новая жизнь.

– Научная фантастика, – ответил Карсон. – Этого никогда не случится.

Японец оторвался от своего компьютера, оглянулся, чтобы убедиться, что Лаконда не слышит его, и тихо произнес.

– Ваш друг прав, леди. То, о чем мы говорим, не прочнее глиняного сосуда. Правительство выделило некоторые субсидии, но ничего не получится, и Лаконда это знает.

Хатч было приятно снова увидеть «Уинкельман». Она большими шагами прошла по переходному тоннелю, вошла в главные двери, находившиеся в верхней части корабля, прошла через капитанский мостик (техник занимался тестированием навигационной системы), бросила свои сумки на палубе и начала осмотр корабля. Времени достаточно и можно сразу пройти в каюту, но она с удовольствием прогулялась по кораблю: среди знакомых стен всегда испытываешь приятное чувство надежности и комфорта.

На рабочем столе стояла фотография Келли двухлетней давности. Он сфотографировался вскоре после их знакомства. На нем большая зеленая шляпа для гольфа, которая ей когда-то так нравилась. Да и сейчас еще нравится. Она взяла фотографию и положила ее лицом вниз в правый верхний ящик стола. Давно это было…

По кораблю ходили люди из обслуживающего персонала. Хатч спустилась в кольцо С, чтобы проверить запасы. В инвентарном списке было указано, что запасы еды и воды предусмотрены на шестерых на восемь месяцев. Хатч лично все проверила и расписалась.

Через два часа она встретилась с Карсоном в Южной Веге. Ему, так же как и ей, не терпелось отправиться в путь.

– Я сойду с ума, если все отменят, – сказал он.

– Не волнуйся. Все будет хорошо.

Они сели за столик в углу и потягивали прохладительные напитки.

– Все происходит так быстро, – говорил Карсон. – Нам надо продумать, как организовать экспедицию, чего мы от нее хотим, с какими трудностями можем столкнуться. Например, что мы будет делать, если действительно встретимся с суперцивилизацией?

– Мы как можно быстрее смотаемся оттуда, вернемся назад и доложим. Хорнер, кажется, выразился достаточно ясно.

– Но мы можем доложить и не возвращаясь. Разве команда исследователей посылается в такую даль просто для того, чтобы поднять тревогу?

– Я думаю, он не хочет второй катастрофы.

– Но как избежать риска? Смотри, если мы вернемся и скажем, что кого-то нашли и эти кто-то совершали межзвездные полеты уже двадцать тысяч лет назад, как же кто-нибудь сможет приблизиться к ним без риска? Нет. Он на самом деле хочет иметь проверенные данные. Но он не может сказать об этом прямо. Ему остается только надеяться, что мы достаточно сообразительны и сами все поймем. Если они там, мы привезем с собой достаточно данных, имея которые, можно будет организовать следующую экспедицию. Но что такое «достаточно»?

Земля мягко светилась в лучах солнца.

– Это тот самый разговор, о котором ты мне говорил?

– Надо хоть немного уметь читать между строк, Хатч. Он не хочет, чтобы мы потеряли корабль или дали им знать о нашем существовании. – Карсон никогда еще не выглядел так хорошо – похудел, энергия бьет ключом, и улыбается, как большой ребенок. – Но Хорнеру надо больше чем «ехать – не ехать».

Ну что ж, подумала она. В любом случае можно хорошо провести время. И, наконец, это было путешествие, в которое всегда мечтал отправиться Ричард.

Жанет Аллегри и Джордж Хакет прибыли вскоре после 07:15. Они вошли вместе, рука об руку. Жанет выглядела свежей и бодрой, вполне готовой отправиться в путь. На ней бело-голубой костюм парашютиста с эмблемой куракуанской миссии. Светлые волосы подстрижены коротко, на военный манер. Она шла, как всегда, порывистым шагом. Хатч удивилась, почувствовав укол ревности.

Джордж спокойно шел рядом. В такт шагам на плече покачивалась сумка из искусственной кожи. Вид у них такой, будто вышли в парк прогуляться.

Хатч встретила их у двери. Оба не были в округе Колумбия со времени возвращения из Храма, и она с ними не встречалась. Они обнялись и поздоровались.

– Ты ведь говорил, что больше не будешь участвовать в полевых экспедициях, – напомнила она Джорджу. – Так быстро успел устать от домашней жизни?

Он улыбнулся.

– Нет. Это Фрэнк попросил меня лететь, и вот я здесь. – Он немного помолчал. – И еще я знал, что здесь будешь ты.

Хатч уловила в глазах Жанет удивленное выражение.

– Спасибо, – сказала Хатч, просветлев. Приятно было сознавать, что она еще что-то значит.

Хатч повела их на «Уинк», показала, где можно сложить сумки, и выдала эмблемы экспедиции с четырехмачтовым кораблем восемнадцатого века – корабль мчался сквозь облака, а над ним сверкала яркая звезда. Сверху надпись «Бета Пасифика» и внизу – «Вперед».

Устроившись, они прошлись по кораблю, разговаривая о том, чем занимались все это время и о предстоящей миссии. Хатч объяснила, как им удалось найти Бета Пасифику и вывела диаграмму сигнала на монитор.

– Трудно найти повторения, – сказала Жанет.

– Они есть, – ответила Хатч.

Джордж некоторое время разглядывал диаграмму.

– Кто еще знает об этом? – спросил он.

– Мы особенно не распространялись, – сказала Хатч. – Вряд ли кто-нибудь, кроме комиссара.

– И он позволил нам отправиться на поиски?

– Мне кажется, он считает, что если мы нашли ее, то она наша.

– Скорее, – вмешалась Жанет, – он понимает, что это рискованное предприятие и хочет иметь результаты прежде, чем говорить об этом кому-либо. Ему не хочется снова выглядеть дураком.

Прибыл багаж. Они спустились вниз, чтобы принять его, и понесли в свои комнаты. Тут в двери появился Карсон.

– Привет, Джордж, – сказал он. Они пожали друг другу руки. – Мэгги еще нет? Нам нужна Мэгги.

– Мы ее не видели, – ответила Хатч. – В чем дело?

Было видно, что он обеспокоен.

– Результаты с Тиндл Эррэй в рабочем порядке послали начальству.

Хатч пожала плечами.

– В этом нет ничего удивительного.

– Да. Но, по-видимому, их действительно кто-то прочитал. Похоже, они сделали соответствующие выводы. Люди Хорнера считают, что наверху уже почти готовы отдать распоряжение, что доступ на Бету Пасифика нужно закрыть до особого распоряжения. Если это случится, то у Хорнера не будет выбора, и экспедицию придется отменить.

– Как ты об этом узнал? – спросила Жанет.

– От личного секретаря комиссара. – Он посмотрел на часы, потом на пустой переходной тоннель. – Он хочет, чтобы мы срочно летели.

Хатч стала размышлять вслух.

– Они не смогут связаться с нами в гиперпространстве. Сколько у нас осталось времени?

– Не знаю. Мы должны быть готовы к тому, что это может произойти в любой момент.

– Корабль готов к старту. Потребуется несколько минут для предстартовой проверки. Остается только получить «добро» в Центре управления полетами.

– Попытайся связаться с Мэгги, – попросил Карсон.

Жанет указала на монитор.

– В этом уже нет надобности, – сказала она.

Мэгги Туфу с сумкой стояла у входа.

Хатч связалась с Центром управления полетами. Пока она принимала информацию, Мэгги поднялась на корабль. В присутствии строгой и красивой Мэгги все немного оробели. Она поздоровалась, окинула взглядом комнату и на мгновение застыла, встретившись глазами с Жанет. Хатч она как будто не заметила.

Центр управления предоставил Хатч право выбора.

– Если сможете взлететь в 08:10, у нас нет возражений. – У них оставалось пятнадцать минут. – Потом до 16:30 все будет занято. – Это было вряд ли лучше, чем первый срок.

– Мы будем готовы, – ответила она. – Внесите нас в журнал.

Мэгги повернулась к Хатч.

– А мой багаж уже прибыл?

В багажном желобе не наблюдалось никакого движения.

– Нет.

– Возможно, придется лететь без него, – сказал Карсон.

– Ты шутишь, – выражение лица Мэгги изменилось, но стало не мрачным, как ожидала Хатч, а скорее озорным. – Мне будет немного не хватать нарядов. – Она показала свою сумку.

– На борту много рабочих комбинезонов, – сказала Хатч. – Разных размеров.

Мэгги не стала возражать, только расстроенно посмотрела на сумку.

– Я не думала, что будет такая спешка. Разве у нас нет еще нескольких часов?

– Экспедицию пытаются отменить, – объяснил Карсон.

– Хаткинс, – сказала Мэгги, – вы можете сказать, когда прибудет мой багаж?

По крайней мере, не раньше Рождества, дорогая, – подумала Хатч. – Он все еще в сортировщике, – мрачно ответила она. Плохо. Придется обойтись без него.

Мэгги искала сочувствия.

– Нельзя ли все-таки подождать?

– Это будет первый контакт в обнаженном виде, – улыбнулась Жанет.

– Багаж ожидает своей очереди, – сказала Хатч. – Мы никак не можем ускорить процедуру.

Карсон чувствовал себя неловко.

– Сколько надо ждать? – спросил он Хатч.

– Примерно полчаса.

– Придется обойтись без него, – решил Карсон.

На пульте управления зажглись лампочки.

– Предстартовая проверка закончена, – сказала Хатч. – Нам дали разрешение на старт.

Мэгги глубоко вздохнула.

– Стартуем, – сказала она, повернувшись к Жанет. – У нас примерно одинаковый размер. Может, ты чуть-чуть полнее. Но если немного убрать, то будет хорошо. Верно?

17

Они летели в другую сторону от солнца. Спаренные двигатели Хейзелтайна были полностью заряжены, и она могла в любой момент войти в гиперпространство. Но в инструкциях, во избежание воздействия обратного потока, был установлен нижний предел скорости. По плану она должна совершить скачок через двадцать часов.

Карсон сидел на мостике рядом с Хатч. Его обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, он был рад, что они летят, с другой – боялся, что их могут отозвать. Помимо всего прочего, его одолевали сомнения, как все-таки лучше выполнить их задание.

– Трудно составить точный план, – объяснил он. – А я терпеть не могу действовать вслепую.

– Это-то как раз и делает нашу экспедицию интересной, – ответила Хатч. Атмосфера сгущалась. Они часто поглядывали на пульт связи. – Может, стоит принять кое-какие меры, а то вдруг миссию отменят?

– А как это можно сделать?

– У нас вполне могут случиться поломки на линии связи. – Она посмотрела на время.

– Через несколько минут мы должны отправить отчет. Я внесу некоторые искажения. Это будет официальным подтверждением наличия неисправностей. После этого мы не будем отвечать ни на какие запросы. А когда мы попадем в гиперпространство, они уже не смогут с нами связаться.

Вот прибудем на Бету Пасифику, тогда и починим связь – или не починим…

– Давай так и сделаем, – решил Фрэнк.

– О’кей. А теперь у меня вопрос к тебе. Если у нас будут положительные результаты, поможет ли это снять Генри с крючка?

Карсон так не думал.

– Это не повредит. Но Академия загнана в угол. Если они не будут выступать против него, значит, его фактически простили. Академия не может себе этого позволить. Нет. Может быть, история его оправдает. Но Академия – никогда. И средства массовой информации тоже… – Он посмотрел на Хатч, и во взгляде была боль. – Возможно, они правы. Ответственность лежит на нем.

Фрэнк замолчал, достал записную книжку. Через некоторое время он начал писать, Хатч заметила, что Фрэнк Карсон изменился за это время. Как и Генри, он выглядел постаревшим, стал более задумчивым и менее жизнерадостным. Несмотря на бравые заявления о расширении задач экспедиции, она чувствовала, что он ведет себя более осторожно, чем, допустим, в такой же ситуации несколько месяцев назад.

Она мельком взглянула на заголовок в его записной книжке и улыбнулась, прочитав: «Карсон на Бета Пасифике». Это звучало как «Наполеон в Египте», «Шлиман в Трое» или «Костикэн на Пиннэкле». «Надеюсь, у тебя тоже получится, Фрэнк».

Хатч занялась докладом о ходе полета. Она вывела его на экран и внесла искажения во вторую половину. Ошибки быть не могло: на «Уинке» неисправна связь. Закончив работу, она нажала кнопку «Передача».

Ответ пришел почти немедленно.

Так, – подумала Хатч. – Начали.

Через несколько часов, когда Хатч уже заканчивала последние приготовления к переходу в гиперпространство, опять зазвенел зуммер связи. Хатч решила было, что это очередное требование проверить состояние связи, но содержание послания было совершенно другим.

Она убрала надпись с экрана и перешла на внутреннюю связь.

– Мы совершим скачок через одиннадцать минут. Всем пристегнуться. Пожалуйста, ответьте на мостик.

Она показала сообщение Карсону.

– Мы его не получали, – заявил он.

И все же им обоим стало легче, когда звезды исчезли, и корабль погрузился в туманность.

Этим вечером после ужина Карсон провел короткое совещание. Первый вопрос: что известно о Бета Пасифике? Он признал, что известно немного.

– Ни один исследовательский корабль не посещал ее и даже не пролетал поблизости. Это звезда класса G, примерно на три миллиона лет старше Солнца. Расположена на границе с Пустотой.

– Значит, мы даже не имеем представления, что нас ждет, – заметила Жанет.

– Да, – ответил ей Карсон.

Мэгги сложила вместе ладони.

– Этот сигнал, – сказала она, – начал свой путь примерно в начале двадцатого века. Попытались выяснить, является ли источник сигнала все еще активным? Вы консультировались с другими станциями?

Карсон кивнул.

– Мы запрашивали Нок и «Эшли Ти» – ближайший к звезде разведывательный корабль. Но они ничего не слышали. Возможно, потому что их приемники не достаточно чувствительны. Сигнал, который поймал Тиндл, был очень слабый, почти шепот.

– Триста лет – не так уж много, – сказал Джордж, – для тех, кто построил Оз одиннадцать тысяч лет назад.

– Итак, какие же у нас планы? – спросила Жанет. – Что мы будем делать, когда доберемся туда?

Вид у Карсона был очень сосредоточенный.

– Мы возьмем курс на сигнал. Выход в обычное пространство надо сделать как можно ближе к его источнику. Точнее сформулировать наши планы трудно. Если они окажутся там, у нас есть указания не вступать в контакт и не обнаруживать себя. Но мы хотим знать, кто там находится и привезти как можно больше информации. Кстати; поэтому мы не будем вести никаких передач, пока находимся в системе Бета Пасифика.

Они сидели за круглым столом. Мэгги слушала очень внимательно.

– Позвольте мне на секунду выступить в роли адвоката дьявола. Мы говорим о цивилизации, которая развивалась двадцать тысяч лет. А может, и гораздо больше. Неужели вы действительно верите, что мы сможем проникнуть туда, все разнюхать и незаметно улизнуть?

– Мы не знаем, развивались ли они двадцать тысяч лет, – заметила Жанет. – Их развитие могло остановиться. Могла даже наступить деградация.

Карсон согласился.

– Можно предположить разные варианты. Давайте действовать очень осторожно. И будем импровизировать.

Мэгги рассердилась.

– Какое дело развитой цивилизации до того, интересуемся мы ими или нет? Не слишком ли мы важничаем? Мне кажется, надо войти через парадную дверь с поднятым флагом, а не ходить вокруг да около. Иначе нас просто не будут уважать.

– Может быть, ты и права, но это прямое нарушение инструкций. Мы не собираемся действовать подобным образом.

Официально Хатч не являлась членом экспедиции и поэтому не имела права голоса. Но она несла ответственность за сохранность корабля.

– Я думаю, – сказала она, – что мы должны серьезно отнестись к возможности враждебного приема.

– Они не опасны, – настаивала Мэгги.

Жанет оторвалась от чая.

– Почему?

– Потому что развиты, а значит, рациональны. Неспровоцированная агрессивность иррациональна. А если они не так уж развиты, то нас не слишком обеспокоит их враждебность. – Она говорила тоном уставшего инструктора.

Джордж молча слушал. Наконец, он спросил, что думает по этому поводу Академия.

– Кого ожидает найти Хорнер? Действительно ли есть шанс, что это Создатели Монументов?

– Эд знает не больше нас, – ответил ему Карсон.

– Я могу дать точный ответ, – заявила Мэгги. – Если кто-то и обитает на Бета Пасифике, то только не Создатели Монументов.

Уверенный тон Мэгги удивил Хатч и привел ее в раздражение.

– Откуда ты знаешь? – спросила она.

– Возможно, это та же раса, – стала объяснять Мэгги. – Но Создателей Монументов больше нет, как нет древних греков. Я имею в виду то, что больше никто не создает Памятники. И не создавал вот уже несколько тысяч лет. Но Монументы демонстрируют, что некогда существовала устойчивая цивилизация. Кто-нибудь хочет пофилософствовать, – что происходит с культурой, возраст которой двадцать тысяч лет? Становится ли она высокоразвитой? Или умирающей? А может, развитие идет не по стандартному пути?

– Возьмем Китай, – сказала Жанет. – Или Египет. Или Индию. Опыт показывает, что долговечность не всегда хороша.

Хатч отвела в сторону Карсона.

– Давайте на секунду рассмотрим самый плохой вариант. Что, если по прибытии нас сразу атакуют?

– Почему ты задаешь такой вопрос?

– Сначала ответь.

– Мы сразу улетим.

– Хорошо. Но чтобы планировать дальше, ты должен знать, что после того, как мы совершим скачок в пространство Бета Пасифики, нам потребуется четырнадцать часов для перезарядки двигателей. Мы не сможем сразу улететь оттуда, с чем бы мы там ни встретились.

Он кивнул.

– Ладно. Будем надеяться, что ничего плохого не произойдет.

Хатч не забыла о неизменной готовности Мэгги жертвовать своими товарищами. Ей не нравились внутренние распри, да и профессиональный долг требовал не показывать своих чувств. Но она твердо решила не спорить с Мэгги Туфу, но и не доверять этой женщине в критических ситуациях.

Из четырех пассажиров только Мэгги оставалась для нее чужой. Хатч не общалась с ней ни в Храме, ни на обратном пути, когда они возвращались с Куракуа.

Мэгги держалась вежливо, но она всегда относилась иронично ко всему, что не имело прямого отношения к ее профессиональной деятельности.

Но, несмотря на ее присутствие, в этой группе чувствовалась сплоченность. Никто не оставался в стороне. Никто не проводил слишком много времени в своей комнате, удалившись от остальных. И никто не замыкался в себе. Даже Мэгги через несколько дней стала менее высокомерной и снизошла до разговоров на общие темы, хотя было очевидно, что ей это не слишком интересно. Выяснилось, что она неплохо играет в покер. Карсон даже сделал вывод, что она интересуется военными делами. Джордж сказал, что Мэгги стала гораздо общительнее, чем на Куракуа. Хатч подумала, что возможно их всех сплотила неизвестность.

Каждый вечер после ужина они собирались вместе и разговаривали. Как ни странно, именно здесь их больше занимали земные проблемы. Выдвигались планы, как бороться с голодом и сократить население, остановить войны, покончить с национальной рознью. Также обсуждалось, как относиться к сексуальным отношениям подростков и как усовершенствовать школы. Впрочем, все соглашались, что в их планах чувствуется фашистский душок. В межзвездном полете почему-то испарилась терпимость к земному беспорядку.

Они обсуждали, может ли социальная структура выжить и просуществовать без изменений десятки тысяч лет. Жанет доказывала, что такая стабильность неизбежно приводит к «почти абсолютной несвободе. Там, должен быть, настоящий ад».

И разумеется, они говорили о Создателях Монументов и о разрывах в истории. И, наконец, перешли к вопросам личной жизни. Хатч узнала, что женщина с фотографии Карсона сбежала с продавцом ценных бумаг, что Мэгги страшно боится смерти, что Жанет почему-то не нравится положительным мужчинам.

– Не знаю, почему, – призналась Жанет, а Хатч подумала, что это действительно так. Большинство мужчин, которых она знала, опасались бы Жанет Аллегри. Им всегда было бы не по себе в ее присутствии.

Она решила, что Джордж захотел отличиться, чтобы девушка, которая несколько лет назад ушла от него, пожалела о своем выборе.

А Хатч? Она точно не знала, выболтала ли она что-нибудь о себе. Она старалась не упоминать Келли и не говорила о Ричарде. Но Жанет много лет спустя сказала Хатч, что она впервые поняла ее, когда Хатч рассказала о своем страхе и унижении, когда Жанет вступила в схватку с чудищем.

– Я дала слово, что никогда не буду стоять в стороне, – процитировала Жанет и добавила: – Мне это понравилось.

Что касается миссии, то главный вопрос – если это действительно Создатели Монументов, то помнят ли они о путешествии в Солнечную систему? Помнят ли то великое время?

– Оз, – говорил Джордж, когда ему задавали вопрос о пришельцах. – Я хочу знать, зачем они построили Оз.

Вечерние встречи быстро превратились в ритуал. Сдержанность в отношениях была отброшена, и они почувствовали себя раскованно. Все шутили, смеялись, каждый старался как-то развлечь остальных. Показывали фокусы, читали монологи, пели. Мэгги, поначалу неохотно разделявшая их развлечения, обнаружила способность подражать голосам и манерам всех присутствующих. Она пародировала военную выправку Карсона и говор Джорджа. Она подметила манеру Хатч откидывать голову и немного чувственные позы Жанет.

Они поставили танец (мужчины при галстуках, леди в юбках) и начали репетировать импровизированную комедию «Великие раскопки», в которой археологи-неудачники во время таинственных раскопок пытаются обмануть и уложить друг друга в постель.

Хатч нравились веселье и игры. Они всегда на пользу в тесном коллективе звездного корабля, где так высоко ценится дружба. Каждый вечер они засиживались до утра, и Хатч чувствовала, как крепнут их отношения.

К концу третьей недели Мэгги отвела ее в сторону.

– Я хочу, чтобы ты знала, – сказала она. – Мне очень жаль, что так получилось с Ричардом.

– Спасибо, – ответила ей удивленная Хатч.

– Я не знала, что вы были так близки, иначе я сказала бы это раньше. Думаю, что я вела себя глупо.

– Все нормально. – На Хатч накатила волна жалости. Она сама не знала, почему.

Мэгги казалась растерянной.

– Я знаю, многие думают, что с Генри обошлись несправедливо, и считают, что во всем виновата я. – Ее темные глаза смотрели прямо в глаза Хатч. – И я думаю, что они правы. – Голос ее дрогнул. – Я очень сожалею обо всем, – снова повторила она. – Мы делали то, что надо было делать. И Ричард знал это. Поэтому он и оказался там. Но как бы мне хотелось, чтобы все сложилось иначе.

Хатч кивнула. Мэгги помолчала, и они обнялись. Щека Мэгги была теплой и мокрой.

Хатч следовала своим принципам и осторожно вела себя с Джорджем. Она радовалась, что он участвует в экспедиции, и в то же время понимала, что его присутствие ставит ее в трудное положение. Долгими вечерами он не сводил с нее глаз, но стоило ей посмотреть на него, как он отводил их в сторону. Их лица светлели, когда они разговаривали друг с другом, и оба оживлялись, когда она обращалась к нему с вопросом.

Ей хотелось откровенно поговорить с Джорджем, как-то объяснить свою сдержанность. Она вовсе не собиралась ему отказывать. Но она не могла ничего сказать ему до тех пор, пока он не сделает первый шаг.

А когда это наконец случилось, она упустила шанс.

У них уже стало традицией заканчивать вечернюю встречу полуночным Тостом и отмечать наступление нового дня на календаре, который Карсон нарисовал и повесил на переборке в коридоре. На двадцать шестой вечер Джордж показался ей особенно беззащитным. Он сидел напротив, всем своим видом показывая беззаботность, но она заметила смущение и взволнованность.

Когда все разошлись, Джордж подошел к ней.

– Хатч, – серьезно произнес он, – давай прогуляемся.

Сердце у нее забилось.

– Да, конечно.

Они спустились в нижнее помещение. Конфигурацию корабля изменили специально для этой экспедиции. Колец было по-прежнему три, только размером поменьше. Огромные грузовые отсеки убрали. Стало меньше жилых комнат. Конечно, свободное место для размещения предполагаемых археологических находок все еще оставалось, но у Хатч уже не возникало ощущения, что она входит в самолетный ангар. Этот «Уинк» уже не являл собой столь превосходную мишень для сканеров.

– Хатч, – произнес он почти робко, – ты самая прелестная женщина из всех мною виденных в жизни.

– Спасибо, – ответила она.

– Когда мы вернемся, мне бы хотелось провести с тобой вечер. Только с тобой.

«Да». – Мы так и сделаем.

Он был совсем близко. Они почти касались друг друга, дыхание его было теплым и прерывистым. Она увлекла его к окну обзора. Снаружи мимо них медленно проплывал туман гиперпространства. Казалось, они находятся в старом доме на краю вересковой пустоши.

– Как он похож на тебя, – сказал Джордж, глядя на туман. – В нем ничего не видно, его не поймать, и он все время движется.

Она засмеялась. Он тоже засмеялся. И она сама сделала первый шаг – она склонилась к нему – чуть-чуть, совсем незаметно. Импульс передался ему, и Хатч почувствовала, как его тело само приняло решение.

– Хатч…

Джордж потянулся к ней и погладил волосы. Губы его совсем близко.

Хатч почувствовала, как в ней забурлила кровь. Она коснулась его кончиками пальцев. Бедра почти соприкасались. Руки обвились вокруг плеч, а щекой она почувствовала его щеку. Хатч приподнялась на цыпочки и, чуть приоткрыв рот, ждала.

Напряжение росло. Ее дыхание, биение сердца растворялось в нем. Грудь, прикрытая лишь тонкой униформой, касалась его тела. Он наклонился и поймал ее губы, нежно и требовательно. Она ответила. Сердце его стучало, как молот. Она совсем задохнулась. Когда он, наконец, оторвался, Хатч мягко, но настойчиво обняла его и опять притянула к себе.

Сознание на мгновение вернулось к ней, она заколебалась, потом прижалась к нему, стала частью его. Она его звала. Ей приходилось подниматься на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ, но ей это нравилось. Пальцы ласкали ее грудь, потом их движение замедлилось и, наконец, замерло.

Во время полетов ей приходилось натыкаться ночью на людей, приютившихся в разных закутках. Она не хотела ничего подобного.

– Пойдем со мной, – сказала она.

Он бесшумно шел вслед за ней.

– Только сегодня, – предупредила она.

Он положил руку ей на плечо, погладил шею. И вдруг остановился.

– Хатч, – сказал он, – ты действительно этого хочешь?

Да, дурачок.

Она привела его на палубу для шаттлов. «Альфа» стояла в своем ангаре – темная, тихая, надежная. Окна кабины ярко сияли в окружающем полумраке. (Часть стабилизатора, погнутую цунами, заменили.)

Джордж легко поднял ее и понес по палубе. Потом слегка замешкался у двери в грузовой отсек шаттла. Он нажал на ручку, но дверь не открылась.

Хатч сделала это за него: надо сначала убрать блокировку.

Он скользнул вместе с ней внутрь, нашел одеяло и расстелил его.

– Ты не ответила на мой вопрос, – сказал он, наклонившись к ней. – Я спрашиваю, потому что не хочу все испортить. Я люблю тебя, Хатч.

Она поцеловала его в щеку.

– Думай, что говоришь. Я ведь могу это потом припомнить.

– Навсегда с тобой, – ответил он. Ответ такой ненатуральный, что Хатч чуть не рассмеялась. Но он твердо добавил: – Я действительно так думаю, Хатч.

Что ожидало их на Бета Пасифике? Может быть, их пригласят присоединиться к Межгалактической Лиге? Или они узнают историю и получат подробную карту Млечного Пути со всеми его цивилизациями, достопримечательностями и местами для отдыха? Карсон сидел, удобно развалившись в кресле и положив ноги на стол.

– Как ты думаешь, что носители такой культуры имеют в виду под осуществлением желаний? – спросил он. – Чего они хотят от жизни?

– Того же, что хотим мы, – ответила Жанет.

Джордж отпил глоток вина.

– И что же это? – спросил он.

– Власть, – сказала она, – и любовь.

– Мы не можем этого знать, – сказал Карсон. – Потому-то их разум нам чужд.

На коленях у Хатч лежала раскрытая книга.

– Но мы же понимаем мифы чуждых нам цивилизаций, по крайней мере тех, с которыми до сих пор сталкивались. Это говорит о том, что нами движут одни и те же силы. – Она опять подумала о следах в горах Япета. – Мне кажется, что они живут, как и мы, ради достижений. Чтобы что-то созидать и чтобы другие узнали об их творениях. В этом и состоит весь смысл Монументов.

Защитные экраны на окнах обзора открыты, свет падает на клубящийся вокруг туман. Всегда такое чувство, будто там, вне пределов видимости, что-то есть. Хатч вспомнила старую историю, как пилоты, выходившие наружу во время полета в гиперпространстве, слышали голоса.

Джордж соблюдал их договор и держался на расстоянии. Ей было приятно, что он понимает необходимость вести себя осторожно и воздерживался от проявлений собственнических чувств. Они больше не встречались. Оба обладали достаточным опытом, чтобы знать, какой вред наносит небольшой команде разделение на пары во время продолжительных экспедиций. Поэтому они проявляли друг к другу такое же дружелюбие, как и к другим членам экипажа. Но Хатч это давалась нелегко.

В отличие от ее личной жизни, «Уинк» без приключений прокладывал свой путь меж звезд. Он никогда не трясся и не дрожал, никогда не прибавлял скорость. Его системы работали безотказно.

Хатч любила участвовать в компьютерных постановках. Она изображала циничных антигероинь в любовных сценах. Таких, как Марго Колби в «Голубом свете» и Ильза в «Касабланке». Джордж очаровал ее в роли Антуана в первой пьесе, а Карсон был особенно хорош в роли Рика во второй. (Она открыла в Карсоне совершенно неожиданные стороны характера. И по-настоящему страдала, когда Джордж (Антуан) оставил ее и ускакал, чтобы найти смерть у стен Москвы.)

У Карсона обнаружилась склонность к масштабным историческим зрелищам, проходившим на открытом воздухе. Он был великолепен, только немного толстоват, в роли Антония в «Актиуме» – верхом на боевом коне, в сверкающем под ярким солнцем шлеме. И все единодушно признавали, что Мэгги блестяще удалась роль Клеопатры.

Когда наступала очередь Мэгги, она всегда выбирала державшие зрителя в постоянном напряжении триллеры Мак-Ивара Томпсона. В них она выступала в роли девицы, на которую постоянно обрушиваются всякие несчастья. (Хатч удивляло, что наиболее интеллектуальный член экспедиции больше всего любит кошмары.) И Мэгги действительно была в них хороша: она пронзительно кричала в пьесе «Теперь рассвет», когда за ней гнались члены кровожадной религиозной секты; убегала в парке развлечений от клоуна-маньяка Наполеона в «Смехе в ночи» и отбивалась от брата Тадеуша – монаха-убийцы в «Это принадлежит Цезарю», пока ее будущий избавитель, повидавший свет авантюрист Джек Хэнкок (Джордж) пытался прийти в себя после сильного удара по голове и отбивался от пары орлов на круглой башне.

Жанет любила играть роли женщин, ступивших на неправедный путь. Она с таким удовольствием изображала злодейство леди Макбет, что сама себе ужаснулась, сидя рядом с Хатч. (Наблюдение за тем, как знакомые люди играют классические роли, помогало им лучше понять человеческую природу, особенно если принять во внимание, что все они были изначально хорошими людьми. Видимо, все зависит от баланса энергии и страстей в человеческом характере.) Жанет сыграла интриганку Мэри Паркер в пьесе «Дороги в Рим» и Катерину в «Ровалинде».

– У тебя есть вкус к власти, – заметил Карсон, наблюдая, как она захватывает контроль над сталелитейным консорциумом и строит планы убийства своего мужа, который не желал принимать участие в ее интригах.

– Да. – Лицо ее сияло. – Ты чертовски прав.

Однажды вечером, когда они смотрели «Это принадлежит Цезарю», Хатч открыла новое и в себе. Там была сцена безудержной страсти в каменном бассейне заброшенного монастыря. Сердце у Хатч кольнуло, когда она увидела Джорджа – своего Джорджа – барахтающегося в воде вместе с Мэгги. Конечно, это был не сам Джордж и не сама Мэгги. И даже не их тела. В программу были заложены всего лишь их внешность, одежда и индивидуальные черты характера. Все остальное делал компьютер. И тем не менее Хатч все равно почувствовала, как в ней поднимается горячая волна ревности. Она не удержалась и искоса взглянула на Мэгги. Та с удовольствием отдавалась развлечению, как и глупо ухмыляющийся Джордж.

Бета Пасифика была меньше, чем Солнце, и немного холоднее. Радиоисточник находился в пятнадцати астрономических единицах от звезды.

– Нам необходимо появиться в пятидесяти тысячах километров от цели, – сказала Хатч, когда все ждали сигнала системы навигации о начале скачка.

– Мы ведь не врежемся в нее? – спросила Жанет.

– Шансов немного, – усмехнулась Хатч. – Пятьдесят тысяч километров – расстояние не малое. Вероятность не больше, чем одновременная поломка обоих двигателей Хейзелтайна.

– Это не очень успокаивает, – продолжала Жанет. – Ты считаешь, что там станция. А что, если сигналы идут с планеты?

– Вероятность очень мала, – сказал Карсон. – Во всяком случае, детекторы массы зарегистрируют любую значительную гравитацию и отменят скачок. Так? – Он посмотрел на Хатч.

– Да, – подтвердила она.

Карсон принес карту звездного неба.

– Вот мы и снова в знакомых местах, – сказал он. Это действительно так – Пиннэкл, Куракуа, Нок и система Бета Пасифики – все расположены вдоль края плеча созвездия Ориона.

– Развлечения закончились, – сказала Жанет, когда через несколько часов поступил сигнал подготовиться к скачку. – Пора приступать к работе.

– Сколько еще осталось? – Карсон смотрел на плывущий туман. Он откинулся в кресле и изо всех сил старался выглядеть спокойным и бесстрастным, но волновался почти до исступления.

Все лампочки на индикаторе скачка засветились ярким янтарным светом.

– Скачок начнется через три минуты. – Хатч начала увеличивать мощность ядерного реактора. – Скачок должен быть плавным. Но все равно лучше пристегнуться.

Лампы систем горели теперь зеленым светом. Мощность, подаваемая на двигатели, стала увеличиваться. Датчики реальной массы на нуле.

Мэгги, находившаяся вместе с Джорджем и Жанет в кабине для пассажиров, выдохнула.

– Господи, пусть они будут там.

Загорелась красная лампочка. В дальнем отсеке склада был плохо закрыт люк. Хатч открыла его и снова закрыла. Лампочка загорелась зеленым светом.

Жанет сказала, вздохнув:

– Будет страшным разочарованием, если анализ не верен, и Бета Пасифика окажется обычной радиозвездой. Такие ошибки случались и раньше.

– Две минуты, – предупредила Хатч. Реплики остальных утонули в общем шуме. Был слышен только голос Джорджа. Но на самом деле никто Не мог сказать ничего нового. Все разговаривали, чтобы создать видимость безопасности, вызвать ощущение обыденности в процедуре, через которую они уже неоднократно проходили, и все же сейчас ситуация другая.

Они плыли вперед.

– Одна минута.

Огни потускнели.

Ожила навигационная система, предназначенная для работы в реальном пространстве. Ядерный реактор пришел в состояние готовности. Включились внешние сенсоры. Вступила в действие защита.

Кто-то пожелал ей удачи.

Управление перешло к системе управления в реальном пространстве.

И, наконец, после легкого толчка они скользнули в темноту. Глубоко внизу рассыпались цветы звезд, и она почувствовала легкий приступ тошноты. Это обычное явление при переходе. Они плыли под открытым небом.

– Я всегда с радостью выбираюсь оттуда, – сказал Карсон, ослабляя ремни.

– Возможно, мы еще не выбрались, – ответила ему Хатч. Она нажала одну из клавиш навигационной системы. Впереди угрожающе близко лежал огромный черный диск.

– Прошу всех не расстегивать ремни.

Интенсивность реакции ядерного синтеза дошла до критической точки. Хатч замедлила ее.

– Что случилось? – От Мэгги не укрылся напряженный тон Хатч.

Хатч вывела им изображение.

– Поговорим позже. Я включаю торможение.

– Что это? – спросил Джордж.

– Точно не знаю. – Она включила полный ток в магнитах. Это похоже на планету. – Тут что-то не так. Детекторы массы показывают ноль. – Она измерила еще раз, но ничего не изменилось. – Не представляю, что это. Держитесь.

Карсон смотрел в переднее смотровое стекло.

– Сукин сын…

– Торможу, – тихо сказала Хатч, – начала. – Она включила обратный ход, но не мягко, как она это обычно делала, а резко.

– Это просто участок неба без звезд, – сказала Жанет. – Как Пустота. Может, это и есть Пустота.

– Если это так, то она находится не там, где ей положено.

Предмет совершенно не отражал света.

– Хатч? – Голос Мэгги был непривычно высоким. – Мы что, можем столкнуться с этим объектом?

– Он становится больше, – заметил Джордж.

– Он не может там находиться. – Пальцы Хатч забегали по клавишам. – Тесты показывают, что с аппаратурой все в порядке.

– Это не сфера, – сказал Карсон. Лицо стало жестким, и приятный в обращении археолог превратился в старого полковника с военной выправкой. Как ни странно, это успокаивало.

– Что же это может быть?

Карсон косился на изображение.

– Похоже на мяч для игры в регби или американский футбол, – сказал он.

Из пассажирской кабины доносились тревожные голоса.

– Оставайтесь на месте, – сказала Хатч. – Я собираюсь сделать крутой разворот на левый борт. – Она набрала новую серию команд. Возможно, перегрузка двигателей будет слишком велика. Она нажала на кнопку. И опять корабль наткнулся на невидимую паутину.

Глаза застилала пелена, и из-за сильного рева двигателей было трудно говорить.

– Столкновение неизбежно, – сказала она. Слова повисли в раскаленном воздухе.

Карсон выдержал паузу, чтобы успокоить дыхание, потом спросил ровным голосом.

– Сколько осталось времени?

Хатч чувствовала внутренний холод и пустоту.

– Семь минут. Потом конец.

Объект заполнил все небо. Трое в кабине, полностью доверяя Хатч, старались держаться бодро и не мешать ей. Она даже слышала, как они шутили. Хатч включила связь с ними.

– Вы видите, что происходит, – сказала она таким тоном, будто описывала красивый вид. – У нас проблема.

– Насколько серьезная? – спросила Жанет. – Действительно ли все так плохо, как кажется?

Хатч колебалась.

– Да, – ответила она. – Думаю, что да.

Она снизила нагрузку на двигатели и отменила команду о перемене курса.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Карсон.

Они снова были в состоянии свободного падения.

– Незачем мучить всех.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Мэгги. – Мы ведь не собираемся сдаваться вот так просто?

Хатч ничего не ответила. Она не знала, что сказать.

– А как насчет скачка назад? – предложил Джордж.

– Не могу.

– Попытайся.

– Это бесполезно.

– Попытайся. Что мы теряем?

Черный шар увеличивался в размерах.

– Плохо, – произнес Карсон. В кабине для пассажиров кто-то смеялся. Жанет.

– Я попробую еще раз, когда подлетим поближе, – сказала Хатч. – Надо дать двигателям отдышаться. Но не ждите ничего особенного.

Мэгги захныкала.

Карсон слегка сдавленным от напряжения голосом спросил:

– Какая скорость будет в момент столкновения?

Хатч очень хотелось увернуться от ответа. Бросить что-нибудь вроде «достаточно большая». Но они заслуживали лучшего.

– Почти пятьдесят тысяч.

Что же это за проклятая штуковина? Она решила, что в конце концов они не погибнут. Например, произойдет скользящий удар. Или еще что-нибудь несущественное.

– Черт побери, Хатч, – сказал Джордж, – мы должны что-нибудь сделать.

– Скажи, что, – ответила Хатч с холодным спокойствием.

Выхода не было. Предмет был большим и темным, он давил. Что-то немыслимое: диск без света.

– Нет лун, – сказал Карсон.

– Что?

– Там нет лун.

– Какая разница, – сказал кто-то. Хатч не поняла, кто.

Четыре минуты.

Корабль охватила жуткая тишина, все погрузились в собственные мысли. Жанет подавлена и испугана, но ей удавалось сохранять подобие улыбки. Мэгги оказалась крепче, чем ожидала Хатч. Она поймала взгляд Хатч, вытерла слезы и кивнула, как бы желая сказать: «Это не твоя вина». Джордж ушел в себя, и Хатч была рада, что не стала тогда ждать. А Карсон – выражение его лица было как у человека, который наблюдает за какой-то проделкой и воспринимает происходящее вполне философски.

– Не повезло, – сказал он. И после долгой паузы: – Бывает.

– Нет ли сигналов, исходящих из этой штуки? – спросила Жанет.

– Пытаемся поймать.

– Какого размера этот «объект»? – спросила Мэгги.

Хатч сверилась с показаниями.

– Четыре тысячи триста километров в диаметре. Половина диаметра Луны.

Предмет закрыл собой звезды.

Хатч увидела всплеск сигнала на экране.

– От него идут сигналы, – сказала она.

– Те же, что ловили на Тиндле? – спросила Мэгги, слегка задохнувшись.

– Думаю, что да. Частота совпадает: пятнадцать-десять. Компьютер устанавливает идентичность.

– У нас отличные навигационные приборы, – сказал Карсон. – Попали прямо в яблочко. – Все засмеялись. В тот момент Хатч любила их всех.

– Прием закончен. Получен полный набор диаграмм. Это те же сигналы.

– Что теперь?

– Можно попытаться совершить скачок. На счет «десять». – Она подготовила команду и тряхнула головой – уровень зарядки Хейзелтайнов был всего шесть процентов от минимально необходимого. – О’кей. – Она нажала на кнопку «Пуск».

Моторы взвыли.

И завибрировали.

И снова взвыли.

Она выключила их.

– Ничего не поделаешь.

Они начали различать отдельные детали на диске. Грани. Пустота превратилась в поверхность – черно-голубую, отполированную, как пластик или океан.

– Знаете, что самое сумасшедшее во всей этой истории? – спросил Карсон. – Приборы все еще не показывают наличие гравитации. Что же это такое? У такого большого предмета должно быть гравитационное поле.

– Приборы не реагируют, – сказал Джордж.

Осталась минута. Хатч перестала смотреть на часы. Из кабины до нее донесся звук отщелкнутого замка.

– Оставайтесь пристегнутыми.

– Зачем? О чем тревожиться? – это Жанет.

– Делайте, как я говорю. Так положено вести себя на приличном корабле. – Она провела по губам тыльной стороной ладони. Внутренний голос опытного пилота кричал: дай обратный ход. Но она только закрыла окно обзора, чтобы не видеть страшную картину внизу.

Хатч закрыла глаза.

– Черт, – выругалась она, не в состоянии остановить слезы. Странно, но она чувствовала себя почему-то в полной безопасности на своем капитанском мостике, как будто долгое падение остановилось. Она с удовольствием ощущала мягкую кожу кресла, наслаждалась зеленым светом лампочек приборов и жужжанием электронных систем «Уинка».

– Хатч? – голос Карсона был спокоен.

– Да?

– Ты великолепная женщина.

Она слабо улыбнулась.

18

Хатч прислушивалась к знакомым звукам капитанского мостика. До нее доносилось напряженное дыхание Карсона, шепот из пассажирской кабины – возможно, там молились, о чем-то просили Бога, вспоминали то, что не успели сделать.

Она чувствовала беспомощность, страх и унижение, и все же ей не хотелось, чтобы всему пришел конец. Господи, как же ей не хотелось, чтобы все кончилось…

Она крепко зажмурила глаза. Мир сжался и больше не было ничего, кроме биения сердца и мягкого изгиба ручки кресла. Да еще цифр, которые продолжал отсчитывать внутренний голос…

Три. Два…

Как будто огромная кувалда ударила по корпусу корабля.

Корабль тряхнуло. Раздались сигналы тревоги. Электростатическое потрескивание в переборках изменилось. Так случалось, когда корабль сталкивался с кризисными перегрузками. Карсон кричал что-то невнятное.

Она все еще жива.

У них были поломки. Загорелась электроника навигационной системы, от нее шел черный дым. На многочисленных пультах светились лампочки аварийной сигнализации. Два монитора погасли. По линии связи она слышала синтезированные компьютерные голоса. Системы, расположенные в недрах корабля, давали сообщения о поломках и отключались.

Но забвение не пришло.

Она посмотрела на приборы и не поверила своим глазам. Они находились на высоте ста сорока километров. И поднимались.

Поднимались!

Она выключила воющие сирены и посмотрела на пульт управления. Ядерный реактор работал нестабильно. Она выключила его и переключилась на запасной источник энергии.

Потом перевела дыхание.

– Что случилось? – спросил Карсон неуверенным голосом.

– Черт меня раздери, если я что-нибудь понимаю. Все в порядке?

Все были ошеломлены, но ничего страшного с ними не произошло.

– Все закончилось? – спросила Жанет.

Кто-то начал смеяться.

В пассажирской кабине воспрянули духом.

– Кажется, мы пролетели сквозь нее, – сказала Хатч. – Не знаю, каким образом…

– Черт, – сказала Мэгги. – Ты была великолепна.

Руки у Хатч дрожали.

– Что ты сделала?

– Провалиться мне, если я сама знаю.

Она потушила огонь в аппаратуре и послала сигнал бедствия. Карсон подошел к ней и похлопал по спине.

– Не думаю, чтобы мне еще раз захотелось это повторить, – сказал он.

Они пролетели еще триста километров.

– Хатч, – обратился к ней Джордж, – такой красивой работы я в жизни не видел.

Теперь все смеялись. Она присоединилась к ним и, хотя в смехе чувствовались истерические нотки, ей было все равно. И всем остальным тоже.

Поверхность удалялась от них. Она слегка светилась. Возможно, это было внутреннее свечение. Или отражался свет звезд.

– Может, – Мэгги сразу смеялась и кричала, – это был просто дым.

Небо в иллюминаторах вращалось.

– Мы кувыркаемся, – сказала Хатч. – Ничего. С этим мы справимся.

– У нас все в порядке? – спросил Джордж. Голос его дрожал.

– Да. Все нормально. – Хатч по контрольному списку проверяла состояние техники. Через секунду после столкновения произошло импульсное увеличение мощности ядерного реактора, отчего произошел бросок электрического напряжения в сети. На корабле существовали специальные системы защиты, но они могли не очень эффективно сработать. Кто знает, что там сгорело? Ей придется пойти и проверить на месте, что именно повреждено. – Мы в хорошей форме, – сказала она. – Есть некоторые проблемы на энергетических установках, но с ними можно справиться. – Положение у них было не из лучших, но причин для тревоги она не видела. Запасной источник энергии состоял из сети солнечных батарей и аккумуляторов энергии. Некоторые батареи тоже вышли из строя. «Хорошего мало». – Мы сможем поддерживать необходимые для жизни условия. И вращение. Но не сможем включить основные источники энергии и перезарядить двигатели Хейзелтайна. Итак, придется дрейфовать среди звезд. – Навигационные приборы показывали, что система поддержания высоты не работала. Давление воды резко упало, но к данному моменту стабилизировалось. Значит, в баке течь. Система регистрации хейзелтайновского потока выдавала на приборах прямую линию. Если бы даже у нее хватило мощности перейти в гиперпространство, она не смогла бы контролировать место выхода из него. Но могло быть и хуже, – подумала она. – Нам еще повезло. – Руки у нее дрожали.

Теперь они были достаточно далеко от неизвестного объекта, и он опять принял яйцевидную форму.

– Может, он состоит из воды? – спросила Мэгги.

– Даже в этом случае мы бы разбились, – ответил ей Карсон. – Разве что его толщина была всего лишь несколько сантиметров.

– Эй, – в голосе Жанет сквозило удивление. – Почему я все время пытаюсь упасть со стула?

– Потому что мы кувыркаемся, – ответила Хатч. – У нас сместился центр тяжести.

Карсона занимало яйцо.

– Оно тонкое. Толщиной в микроны. По крайней мере, так должно быть.

– Нельзя ли нам принять нормальное положение? – Мэгги выглядела совершенно несчастной. – Меня начинает тошнить.

– Пытаюсь.

Система диагностики четвертого корректировочного двигателя показывала повреждение. Она его отключила и задействовала обходную схему включения.

– Не падайте духом, – обратилась к ним Хатч. – Скоро у нас появится возможность немного двигаться.

– У нас хватит энергии? – спросил Карсон.

– Хватит. Нам придется пробыть тут некоторое время и хотелось бы провести его в нормальной обстановке… – Она набрала нужные команды и почувствовала толчок ракетных двигателей. Корабль среагировал.

Последовательность импульсов была длинной и сложной, но звездный танец замедлился, изменил направление, потом еще раз – и, наконец, почти остановился. Почти. Легкое продольное движение сохранилось.

– Это все, что я могу сделать, – сказала Хатч. – Теперь можно встать, но осторожно. Небольшое покачивание осталось.

– Ты не хочешь попробовать еще раз? – спросил Джордж.

– Нет. Слишком большая утечка. И так проживем.

– Что будем делать дальше? – спросила Жанет.

– Взглянем на поломки в ядерном реакторе, – ответила ей Хатч.

Карсон пожал ей руку.

– Спасибо.

– Это не моя заслуга. Нам повезло.

– Конечно. И все равно спасибо.

Все столпились на капитанском мостике. Веселье утихло.

– Мы сможем восстановить энергоснабжение? – спросила Жанет.

– Работает программа диагностики, – ответила ей Хатч. – Но сразу могу сказать, что ремонт ядерного реактора – не пустяки. Мы должны исходить из того, что не сможем его починить. А это значит, что мы застряли здесь. – Сказав это, она почувствовала облегчение.

– Тогда нам нужна помощь. – Мэгги глубоко вздохнула. – Кто-то должен прилететь сюда и забрать нас. Мне кажется, первое, что надо сделать, это послать сигнал бедствия.

– Это уже сделано.

Мэгги появилась на мостике. Она шла, покачиваясь и стараясь удержать равновесие.

– Никто не сможет пить, – сказала она. – Пол так и ходит под ногами.

– Откуда должны прибыть спасатели? – спросил Джордж. – С Нока?

– Возможно. – Хатч просматривала расписание полетов. – Ничего другого в этом районе нет. Разве что вы захотите лететь с «Космиком». У них есть корабль на Куракуа.

– Мы станем посмешищем, – сказала Жанет. – Отправились за артефактами и врезались прямо в один из них.

– На Ноке находится «Валькири». Он только что прибыл, если верить расписанию. Обычно они остаются там примерно четыре дня. Сигнал идет туда два дня. Поэтому они еще должны быть там, когда получат наш сигнал SOS.

– Это означает, – сказала Мэгги, – что экспедиция провалилась. Теперь всем захочется сюда, и нас выживут, кредит получат другие. – Она в отчаянии посмотрела на Хатч. – У тебя есть какие-нибудь идеи?

– Нет, Мэгги. Нам остается только ждать, чтобы нас спасли.

– Сколько это займет времени? – спросила Жанет. – Я имею в виду добраться сюда с Нока.

– Почтовые корабли быстрые. Если они вылетят сразу после получения сигнала, то будут здесь через одиннадцать дней.

– Можно потерпеть, – сказал Джордж. – Может быть, нам тем временем удастся понять, с чем мы на самом деле столкнулись.

Настоящие проблемы возникли у них пять часов спустя.

Хатч все еще пыталась перепрограммировать уцелевшую на пульте управления электронику, когда вошла Жанет. Она дула на руки.

– Что-то холодает.

Да, действительно, холодно. Приборы на пульте показывали 103 градуса по Цельсию. При такой температуре можно кипятить воду. Хатч запустила тест и получила положительный ответ. Никаких проблем. Она покачала головой, встала и подошла к трубопроводу системы вентиляции.

– Из него идет холодный воздух.

– Конечно, не совсем холодно, – сказала Жанет. – Но и не комнатная температура.

– Надо спуститься вниз и посмотреть. Возможно, сбой в компьютерной программе. Но ничего нельзя сказать определенно, находясь здесь.

Они взяли с собой Джорджа, которого нашли в комнате отдыха, и пошли в кольцо С, где находились системы жизнеобеспечения. Они прошли половину дуги окружности по длинному коридору, идущему вдоль внешней стороны кольца С, взяли необходимые инструменты и вошли в машинное отделение. Между перегородками хранились емкости, ящики, коробки. Металл был холодным.

– Надо было прихватить свитера, – сказала Жанет. – Давайте побыстрее.

Из-за качки идти было трудно. Как только они начинали двигаться по направлению к оси корабля, их клонило влево, и они падали. Наконец, они добрели до ядерного реактора, состоящего из ряда каплеобразных емкостей, окруженных тороидальными обмотками. Единственными источниками света были желтая индикаторная лампа и огоньки на контрольной панели.

– Ты уверена, что не стоит пытаться починить? – спросил Джордж.

– Да, – ответила она. Ремонтировать ядерные реакторы разрешалось только на предприятии. Обслуживающий персонал не имел права ничего трогать. На этот счет у Хатч были четкие инструкции: переключиться на дублирующие системы, уменьшить насколько возможно потребление энергии и отправляться домой. Самой короткой дорогой. Конечно, при данных обстоятельствах, когда Хейзелтайны истощены, они не могли улететь. В таком случае надо просить о помощи.

Они осмотрели ряд резервуаров и барабанов, в которых размещалась система вентиляции. Ничто не говорило о серьезных повреждениях. Хатч вывела диаграмму потока воздуха на контрольный терминал.

Четыре последовательно действующих рециркулятора поддерживали нужную смесь углекислоты, азота и кислорода. Рециркуляторы представляли собой большие цилиндры, из которых воздух откачивался в три огромных резервуара высокого давления. Там он хранился и расходовался по мере необходимости. Прежде чем поступить в вентиляционную систему, воздух проходил через систему, состоящую из четырех конвекторов, где он подогревался (или охлаждался) до нужной температуры. Все четыре конвектора не работали.

Они отодвинули крышку люка и увидели обгоревшие внутренности.

– Мы заменим их. Не так ли? – спросил Джордж. В голосе его звучала надежда.

– Мы сможем заменить только один.

– У тебя есть только один запасной? – скептически произнесла Жанет.

– Один, – ответила Хатч. – Такие вещи не выходят из строя. Считается, что подобных поломок быть не может.

– Правильно, – согласилась Жанет.

– Это сильно изменит ситуацию? – поинтересовался Джордж.

– Не знаю. Надо проверить. Но, по крайней мере, мы будем замерзать не так быстро.

– Я скажу вам, что это по-моему. – Мэгги, закутанная в одеяло, показала пальцем на яйцевидный объект. Он был увеличен на экране в комнате отдыха. Объект очень напоминал едва видимую в безлунную ночь паутину. В сети тонких линий ощущалась хрупкая красота. – Это – совершенный Памятник, и если мы не в родном доме Создателей Монументов, то по крайней мере, идем по их следу.

Карсон натянул на себя свитер и прикрыл ноги покрывалом.

– Все согласны, что мы пролетели сквозь нее?

– Видимо, да, – ответила Мэгги. – Подождите… – лицо ее прояснилось. – Возможно, за бортом есть доказательства.

Их взгляды встретились.

– Следы, оставленные на корпусе корабля.

– Возможно.

Карсон взглянул на вентиляционную трубу, из которой поступал воздух, подошел к ней и подставил руку.

– Стало холоднее, – заметил он.

Дверь за их спиной открылась. Вошла Жанет, а за ней Хатч и Джордж. Все в куртках, и все казались обескураженными.

– Обстановочка так себе, а? – подвел итог Карсон.

Хатч рассказала, что им удалось сделать. Заработал новый конвектор.

– Будет потеплее, – пообещала она.

– А что если отклонить поток воздуха? – спросила Мэгги. – Направить его прямо сюда?

Джордж покачал головой.

– Ничего не получится. Воздух сначала проходит через все четыре конвектора и только потом поступает в отдельные трубы.

– Тогда надо отключить остальные помещения, – предложил Карсон. – Мне кажется, что меньший объем воздуха будет охлаждаться медленнее, так как уменьшится площадь внешних стен, через которые идет утечка тепла.

Хатч кивнула.

– Мы тоже так думали. Но надо решить, какие помещения отключить. Все, что переохладится, будет потеряно. В кольце В, например, находится база данных, а в кольце С – запасы воды и пищи.

– Насколько понизится температура? – спросила Мэгги.

Хатч глубоко вздохнула.

– Будет холодно, – сказала она, потрепав по плечу Карсона, одетого в теплую шерстяную куртку. – Может, придется надеть что-нибудь потеплее. Подождите немного, я еще раз попробую включить системы. Может быть, удастся привести в действие вспомогательные. – Она направилась к двери.

– Пока ты не ушла, – сказал Карсон. – У меня есть вопрос на совершенно другую тему. Мы удаляемся от этого объекта. Нет ли у нас возможности развернуться и полететь обратно? Тогда мы сможем рассмотреть его поближе.

– Неплохая мысль, – заметила Жанет. – Нам было бы чем заняться, пока ждем помощи. А когда все закончится, мы не будем выглядеть как последние идиоты.

Хатч покачала головой.

– У нас нет энергии даже на то, чтобы просто остановиться. Нет, «Уинк» в настоящее время может только двигаться вперед. Мне очень жаль… – Она замолчала.

Яйцеобразный предмет продолжал плавать на огромном, занимавшим всю стену экране. Джордж нахмурился, склонил голову набок и стал разглядывать объект. Снова нахмурился.

– Вы не возражаете, если я уменьшу его? – Никто не возражал, и он потихоньку, в пошаговом режиме, уменьшил изображение. Некоторое время он двигал его вперед и назад. Потом внезапно повернулся к Мэгги: – Знаешь, что я думаю? Это чаша. Посмотри – это большая изогнутая чаша размером с планету. – Он сложил ладони, чтобы пояснить свою мысль. – Если смотреть под определенным углом, то чаша становится похожей на «дыню» для игры в американский футбол. Понимаете?

– Да, – ответил Карсон. – Так что же это?

Мэгги поплотнее закуталась в одеяло.

– Мы знаем, что «оно» испускает радиосигналы. Оно, несомненно, имеет форму большого блюда. Возможно, это ретрансляционная станция. Да, определенно, это радиобакен.

– Зачем понадобился такой большой бакен? – спросила Жанет.

– Может быть, они не разработали связь через гиперпространство? – предположил Карсон. – Неужели такое может быть? Как они могли путешествовать в гиперпространстве и не придумать связь через гиперпространство?

– Думаю, что в принципе это возможно, – ответила Мэгги. – Но тем не менее здесь нет никакого смысла. Зачем тем, кто может путешествовать в гиперпространстве, понадобилось посылать обычные радиосообщения, которые будут получены через десятилетия или века? – Ее нос замерз. Она потерла его. – Знаешь, – сказала она, – это место становится довольно любопытным.

На мостике Хатч ожидали плохие новости. Единственный конвектор сможет поддерживать температуру примерно – 36 градусов Цельсия. Это нельзя было назвать идеальным, но жить можно. Трудность заключалась в том, что аппаратура, поддерживавшая работу конвектора, начинала выходить из строя при температуре минус двадцать градусов. Таким образом, очень может быть, что конвектор остановится. Если это случится, то на корабле станет совсем холодно.

Когда это произойдет?

Она не могла измерить скорость потери тепла. Цифра составляла примерно один градус в час. При такой скорости можно было ожидать завтра понижения до нуля. В результате похолодания их ожидали и другие неприятности – откажут системы подачи воздуха, перестанет работать автоматическая кухня, откажет система энергоснабжения, и они окажутся запертыми в холодном, темном корпусе.

У нее было шесть костюмов Фликингера, но запас воздуха в них лишь на двадцать четыре часа. Как только энергия кончится, у них не будет возможности перезарядить дыхательные аппараты.

Господи. Она сидела, тупо глядя на приборы.

Надо было что-нибудь придумать. Но в голову ничего не приходило. У нее появилось ощущение вины. Сомнительно, что ее могут привлечь к ответу. Но она отвечала за безопасность пассажиров. Несмотря ни на что. А в данный момент у нее не было уверенности в благополучном исходе.

Когда Хатч поняла, что откладывать дальше нельзя, она встала из-за пульта, глубоко вздохнула и пошла в каюту.

Когда она вошла туда, Карсон занимался своими записями. Остальные беседовали. При ее появлении разговор мгновенно смолк.

– О’кей, – сказала она. – Давай посмотрим, что мы имеем. – Хатч обрисовала ситуацию, стараясь казаться спокойной. Она говорила так, как будто это незначительные затруднения, так – пустяки. Но вывод следовал один: они замерзнут прежде, чем прибудет помощь. Карсон слушал ее, не выпуская из рук ручку, будто собирался записывать. Жанет оставалась бесстрастной, голубые глаза опущены. Джордж и Мэгги обменивались многозначительными взглядами.

Когда она кончила говорить, нависла тишина. Мэгги постукивала указательным пальцем по губам. Хатч чувствовала, что ей не верят.

– Что будем делать? – спросил Джордж.

Жанет подняла глаза.

– Мы можем развести костер и поддерживать его?

– Нам нечего жечь, – ответила Хатч. Даже одежда была противопожарной.

Джордж обвел взглядом помещение, как будто ожидал обнаружить кучу бревен.

– Должно же где-нибудь быть какое-нибудь горючее.

– Если и есть, то я о нем ничего не знаю.

– А помощь прибудет не раньше, чем через одиннадцать дней?

– В лучшем случае. – Все посмотрели на календарь. Их могли спасти не раньше, чем четвертого апреля.

– К этому времени у нас будет довольно холодно, – заметила Мэгги.

Карсон опять что-то писал. Не отрывая взгляда от записей, он спросил:

– А что, если покинуть корабль и пересесть в шаттл? Мы сможем полететь куда-нибудь?

– Нет, – ответила Хатч. – Запас воздуха в шаттле только на неделю. В биозоне есть планета, в атмосфере которой имеется кислород, но у нас не хватит времени добраться до нее.

– А у вас есть какие-нибудь предложения? – спросила Мэгги.

– Я соображаю лучше по утрам. Но и сейчас могу сказать, что мысли есть. Может быть, мы сможем приспособить микроволновые печи, которые используются для приготовления пищи, и у нас станет теплее. Это не так уж трудно. Конечно, мы не будем задыхаться от жары, но все-таки это кое-что. Но проблема в том, что замерзнет остальная часть корабля.

– Что это значит?

– Во-первых, остановятся регенераторы. И тогда перестанет поступать воздух. – Она посмотрела на них. – Послушайте, мы все устали. Я совершенно уверена, что мы сможем что-нибудь придумать, но сначала надо поспать.

– Да, – согласился Карсон. – Давайте отдохнем. Утро вечера мудренее.

Ночью Хатч свернулась калачиком под тремя одеялами. Она то ворочалась с боку на бок, то неподвижно лежала, устремив взгляд в темноту. Где же еще можно раздобыть тепло? Самым важным было заставить конвектор продолжать работать. Но как это сделать?

Она так и не заснула до самого утра и чувствовала себя совершенно разбитой. Однако хватит мучить себя. Она накинула на плечи одеяло, прихватила свежую одежду (она легла спать, не раздеваясь) и прошлепала по холодному полу в ванную. У них все еще была горячая вода. Утром надо будет первым делом перенести запас воды из кольца С.

Она закрыла за собой дверь и открыла краны. Когда в ванной стало достаточно тепло, она скинула одеяло, разделась и встала под душ. По телу разлилось приятное тепло. Она намыливалась, все время думая о том, где можно найти контейнеры. Черт, это просто какой-то кошмар.

Джордж варил кофе в большой каюте. На нем был теплый халат.

– Как у нас дела? – спросил он, протягивая ей чашку. Его обычный оптимизм испарился, и она чувствовала, что он тоже провел бессонную ночь.

Хатч взяла чашку. Кофе был отличный и казалось, что все шло как всегда.

– Кажется, неплохо, – ответила она. Нос и уши у нее замерзли.

Кажется, он был рад компании.

– Все это ужасно, – заметил он.

– Да.

Поколебавшись, он спросил:

– Ты что-нибудь придумала?

– Пока нет.

Где-то в глубине корабля хлопнул люк.

Глаза их встретились.

– Кто там бродит?

Она взглянула на приборную доску.

– Нижняя палуба. Складские помещения.

– Может, еще кто-то не может уснуть.

Хатч открыла канал связи.

– Хэлло-о?

Ответа не последовало.

– Привидения, – сказал Джордж.

– Наверно, сбой в компьютерной программе.

– Хатч, ты хорошо знаешь корабль. Каковы наши шансы? – В голосе его слышалось плохо скрытое волнение.

Она помолчала, глядя на него. Несмотря на большой рост, Джордж напоминал ей взрослого ребенка. Он был по-мальчишески привлекателен, полон энтузиазма и щадил ее чувства в ситуации, которая, по его мнению, была нелегкой в первую очередь для нее. И он изо всех сил старался показать, что ничего не боится. Однако именно присутствие Джорджа заставляло ее больше всего переживать.

– Мы найдем выход, – пообещала она.

– Мне надо еще кое-что сказать тебе.

Хатч совсем не хотелось выслушивать очередные новости.

– Что же?

– Я был на капитанском мостике. Надеюсь, ты не имеешь ничего против?

– Нет, – ответила она. – Почему я должна быть против?

Он кивнул.

– В эфире нет никакого радиошума, кроме того, что идет от звезды. И сигналов, на которые мы прилетели.

– Совсем никаких?

– Никаких. Никакого электромагнитного излучения. – Из-за недавних событий все забыли о причине, которая привела их на Бета Пасифику, а именно об искусственных радиосигналах.

– Но мы все еще принимаем сигналы с «футбольной дыни»?

– Да. Эти сигналы поступают. Но это все. Хатч, я не думаю, что там кто-то есть. – Он отвел взгляд. – Я хочу тебя кое о чем спросить.

– Давай.

– Нам всем хочется узнать, что там. Я имею в виду «дыню». Мы не можем повернуть корабль, но, может быть, полететь туда на шаттле?

– Нет, – ответила она спокойно. – Мы можем полететь туда, но не сможем вернуться. – Она допила кофе.

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

– А имеет ли значение, вернемся мы оттуда или нет?

Вопрос заставил Хатч вздрогнуть.

– Да, – ответила она, – имеет.

Послышались чьи-то шаги.

«Это имеет значение».

В дверях появилась Жанет, она дрожала от холода.

– Холодно-то как, – сказала она. – Хатч, нужно что-нибудь придумать.

Хатч все еще думала о шаттле.

– Наверно, ты прав, – сказала она. Им некуда было лететь. Но это не значило, что нельзя использовать «Альфу».

Хатч разбудила Мэгги.

– Собирайся.

Та только поплотнее закуталась в одеяла и не открыла глаз.

– Собираться? Куда?

– На шаттл. Там есть система отопления. И все, что нам надо.

Хатч поспешила в свою комнату, взяла одежду, полотенце, зубную щетку, расческу – все, что могла унести в руках. Потом она вернется за остальным. Теперь, в предвкушении близкого тепла, холод на корабле ощущался особенно остро. Зубы у нее стучали, когда она вошла в ангар, где стоял шаттл. Тут же появился Карсон.

С помощью дистанционного управления она открыла люк, и они вошли внутрь. Сиденье пилота было жестким и холодным. Она включила отопление и стала ждать. Появился Джордж с сумкой.

– Отличная идея! – крикнул он.

Он бросил сумку на заднее сиденье. Зашумели вентиляторы, и тепло начало поступать в кабину.

– Ура! – закричал Джордж.

Потом появились остальные. Все торопливо вошли в шаттл.

– Закрой люк, – сказала Жанет, пытаясь найти место. – Сохраняй тепло.

– Почему мы не сделали этого прошлой ночью? – раздался ворчливый голос Мэгги с заднего сиденья. – Или просто не догадались?

Жанет дула на руки.

– Хорошо-то как! Я не уйду отсюда, пока не прибудет помощь.

– Багажное отделение нагреется через несколько минут, – сказала Хатч. – Мы можем устроиться там.

Они отнесли в грузовой отсек одежду и сумки, а потом все собрались в кабине и закрыли двери. Хатч разлила кофе.

Первый раз после выхода из гиперпространства она чувствовала себя нормально. Она не была уверена, что они в безопасности, у нее просто не нашлось времени все до конца продумать. Но, по крайней мере, сейчас жизнь прекрасна. Трюм серый и тесный. Уединиться негде. И все-таки им он казался лучшим местом в мире.

– Какова ситуация? – спросил Карсон. – Мы пользуемся энергией с «Уинка», так ведь? Источник не очень надежный.

Она кивнула.

– Энергии нам должно хватить. При необходимости можно переключиться на внутренний источник. Мы будем использовать энергию только для отопления и освещения. Батареи шаттла рассчитаны на гораздо большие нагрузки. Я думаю, что только на внутренних источниках энергии мы сможем продержаться полгода и даже больше. Но мы вовсе не собираемся оставаться здесь так долго, – торопливо добавила она.

– А как насчет воздуха? – спросила Жанет. – Сколько у нас воздуха?

– В расчете на пятерых? – Воздух был потенциальной проблемой. – Если принимать во внимание только резервуар шаттла, то хватит на неделю. Но мы берем воздух с «Уинка». И будем пользоваться им, пока сможем. Когда там все замерзнет, перейдем на локальную систему. Все будет хорошо. Но нам еще многое надо сделать, прежде чем снаружи станет слишком холодно.

– Еда, – вспомнила Жанет.

Хатч кивнула.

– Этим займешься ты, ладно? Будем рассчитывать на то, что помощь прибудет не скоро.

– А куда мы поместим запасы еды? – спросил Джордж. – Места здесь не много. Почему бы не оставить еду снаружи? Она там и не испортится.

– Я не очень в этом уверена, – ответила Хатч. – Мы знаем, что снаружи будет холодно, но не знаем – насколько. Лучше перенести запасы сюда, где мы можем контролировать температуру. Я ничего не хочу оставлять на волю случая.

– Ладно, – согласился Карсон. – Что еще?

– Вода. Позаботься о ней, Фрэнк. – Она объяснила ему, где найти контейнеры, потом повернулась к Мэгги. – В багажном отделении три секции. В самой дальней ванная. Мы расширим ее, а оставшиеся две секции приспособим под жилые помещения. Посмотри, как их лучше обставить. И если сможешь обеспечить нас полотенцами, мылом, тарелками, то это будет замечательно. – Она обвела взглядом кабину. – Я скоро вернусь.

– Ты куда? – спросил ее Карсон.

– На мостик. Мы должны подключиться к системе связи корабля. Здесь мы не будем знать, что происходит.

– Нам еще понадобятся костюмы Фликингера, – заметил Карсон.

– Правильно. У нас их шесть. Я принесу их сюда. Вам, ребята, придется потратить несколько минут и составить список нужных вещей. Постарайтесь ничего не забыть. – Она открыла люк и выбралась наружу. Воздух уже не казался ей таким холодным.

Сделав несколько шагов, она почувствовала запах гари.

– У нас что-то горит, – сказала она по связи. Все встревожились и вышли из шаттла.

Запах шел от одного из трубопроводов. Они проследили его до автоматической кухни и через несколько минут прибыли на место аварии. Один блок перегрелся, и задымилась электропроводка. Они попытались выключить блок, но выключатель не работал, и им пришлось просто его отсоединить.

Температура теперь около нуля, а на них легкие куртки. Все вернулись на «Альфу», здорово продрогнув.

– Я пойду с тобой на мостик, – сказал Карсон. – Мне кажется, что больше нельзя выходить поодиночке.

Хатч тоже считала это разумным, но ничего не успела ответить, потому что услышала слова Жанет.

– Все еще темно, – сказала та, взглянув на часы, и показала на окно.

Было уже около семи утра по гринвичскому времени – времени корабля. В эти минуты компьютерная система, имитирующая земной цикл дня и ночи, должна была постепенно включать освещение, изображая наступление рассвета.

Первым делом Хатч убедилась, что система связи «Уинкельмана» в полном порядке. На всякий случай она протестировала аппаратуру корабля. У нее мелькнула мысль, сколько сможет продержаться электроника после того, как все на корабле замерзнет. Тогда «Уинк» окажется в полной изоляции от внешнего мира. Если это случится, ей придется вывести «Альфу» четвертого апреля в полдень и надеяться, что рядом появится «Валькири». Но это слишком рискованно: если спасатели не прибудут, нет никакой гарантии, что они смогут опять подключиться к системе воздушного снабжения корабля. Кроме того, нет и полной уверенности, что ворота ангара, где находился шаттл, вообще откроются.

Она ввела в компьютер запрос:

Вопрос: При какой температуре и в какие сроки, учитывая скорость потери тепла на корабле, ворота ангара, где находится шаттл, станут неуправляемыми?

Ответ: При 284 градусах. 03.19.03.

– Ого, – сказала Жанет. – Девятнадцатого? Да это же было на прошлой неделе?

– Думаю, что на этот компьютер не стоит обращать внимание, – ответила Хатч.

Утро на корабле наступило лишь в 10:10. Оно засветилось неожиданно, сияющее и яркое, каким бывает полдень на море. В это время все находились в разных частях корабля, собирая все, что казалось необходимым. В ответ на внезапную иллюминацию раздались циничные замечания.

Они устроились с теми удобствами, которые могли себе позволить. Стулья и столы прихватили из кают-компании, нашли три дивана и поставили их в своих новых каютах. Они даже повесили у себя несколько гравюр. Мэгги даже поставила на столе фигурку дельфина, сделанную из стекла, а Жанет попыталась спасти растения. К сожалению, она опоздала.

Из предосторожности Хатч отключила все второстепенные системы. Кольца больше не вращались, и искусственной гравитации уже не было. Все теперь надо было закреплять. Пить приходилось через соломинку. А уж процедура принятия душа стала захватывающим приключением.

В понедельник, 28-го числа, на четвертый день после столкновения они получили ответ с Нока. Хатч прочитала его, потом передала остальным.

– Боже мой, – ахнула Жанет, – это же две недели! Что же случилось с «Валькири»?

Хатч тяжело опустилась на кресло.

– Возможно, они отменили полет. Иногда так делают, если в нем нет особой необходимости. А может, его нужно ремонтировать. Кто знает? И какая нам разница?

19

– Нам придется столкнуться и с другими трудностями.

Температура на корабле упала до -30 градусов по Цельсию. Электроника начала отказывать. Водопроводные трубы давно замерзли. Хатч, озабоченная тем, что люки могут примерзнуть и перекрыть доступ в другие части корабля, держала их открытыми.

Жанет нашла малогабаритную автоматическую кухню в кольце С и перенесла ее на «Альфу». Кухня могла готовить бутерброды, кофе и закуски. Они также доставили на «Альфу» холодильник.

На следующий день получения неутешительных известий с Нока, перестала функционировать система освещения «Уинкельмана». Хатч считала, что освещение можно восстановить, но пока нет смысла заниматься этим. Они разместились в теплом и светлом коконе внутри темного чрева корабля.

Всех беспокоила система подачи воздуха. Они все еще получали воздух из резервуаров корабля, а также потребляли его энергию. Но отказ системы освещения показал, что их ожидает в ближайшем будущем. Теперь в любой момент могла отказать система энергоснабжения рециркуляторов. Эти или многие другие причины могли остановить подачу кислорода. Тогда им придется переключиться на внутренние резервуары шаттла, и у них останется всего неделя. Плюс двадцать четыре часа в полях Фликингера. «Эшли Ти», в лучшем случае, прибудет через тринадцать дней. Это значит, что, если воздух с корабля перестанет поступать в течение ближайших пяти дней, они погибнут.

На панели управления светились зеленые лампочки. Это говорило о том, что воздух с «Уинка» все еще поступает на шаттл. Как только подача воздуха прекратится, лампы погаснут и прозвучит сигнал тревоги.

Она смотрела в темноту. Свет из шаттла падал на палубу.

– Не очень-то весело, а? – нарушил долгое молчание Джордж.

Она покачала головой.

– Не очень.

– Все будет хорошо. – Он положил руку ей на плечо. – Я понимаю, как тяжело, когда остается только сидеть и ждать.

Через несколько минут остановился последний конвектор.

«Футбольную дыню» теперь почти не видно. Она превратилась в размытое пятно в ночной темноте, пустое место среди звезд. Колодец в море городских огней. Его радиосигналы плясали на мониторе. Карсон пристально следил за сигналами. Второй экран выдавал телеметрию. Карсон рассеянно ел кукурузные хлопья, размоченные в молоке, держа чашку на коленях. Рядом дремала Мэгги.

Хатч играла с Джорджем в шахматы, поставив доску на контейнер с водой. Жанет читала книгу, изредка наблюдая за игрой. (Она должна была играть с победителем.) Джордж жевал шоколадное печенье. Они в общем-то приспособились к отсутствию удобств и чувствовали себя в шаттле почти как дома.

Физические упражнения, конечно, были возможны только вне шаттла, в ангаре. В костюмах Фликингера они все еще могли ходить по кораблю. Но, когда прекратится подача воздуха с корабля, эта возможность исчезнет, так как для перезарядки дыхательных аппаратов придется использовать воздух из запасов, имеющихся на шаттле.

Они не обсуждали опасность создавшейся ситуации, но и в разговорах на посторонние темы все старались говорить тихо, как в церкви. Они старательно поддерживали друг в друге уверенность, что спасение близко.

Продолжались разговоры и о «футбольной дыне». Было установлено, что сигналы шли из центральной части объекта.

– Это явно антенна, – говорил Джордж, размахивая в воздухе ладьей. – А радиопередачи предназначены для кого-то из этой системы. – Он поставил ладью на доску, защитив стоявшую рядом со слоном на ферзевом фланге пешку, которой грозила опасность. Игра только началась, но положение складывалось не в его пользу. Впрочем, как всегда. – Интересно, кто принимает эти передачи?

– Кто-то должен принимать, – ответила Жанет. – И кто-то должен время от времени прилетать сюда, чтобы поддерживать работу станции.

– Возможно, станция не нуждается в обслуживании, – сказала Хатч. Она поставила слона рядом с линией пешек. Жертва. Джордж не понял, зачем.

– Не стоит недооценивать неизвестные нам технологии, – добавила Хатч.

Карсон взял чашку из-под хлопьев и наклонил ее под тем же углом, что и «футбольная дыня».

– Хатч, – сказал он, – ты не заметила всплеска сигнала, когда мы пересекли объект? Он отреагировал на наше присутствие?

– Не знаю. Я не записывала сигналы. Тогда я не знала, что это надо сделать.

Жанет вежливо улыбнулась Джорджу и покачала головой.

– Сдавайся, – сказала она.

– Почему он такой большой? – продолжала раздумывать Хатч.

– Может, это не просто ретранслятор, – предположил Джордж.

– А что же еще?

– Например, телескоп. Что-то вроде «Тиндла». Но побольше.

– Намного больше, – заметил Карсон. – С таким телескопом можно заметить, как зажигают спичку на той стороне Пустоты.

– Твой ход, – улыбнулась Хатч.

Джордж отодвинулся от доски, пожал плечами и положил короля.

– Если бы это был телескоп, – сказала Жанет, – то он должен был быть твердым, вы согласны? С какой скоростью мы шли? Пятьдесят тысяч? От нас бы ничего не осталось.

– Все зависит от конструкции, – ответил Карсон.

Жанет расставила фигуры и повернула доску так, что черные оказались перед Хатч.

– Есть кое-что еще, – добавила она. – Представим, что у вас есть чаша такой величины. Как вы ее повернете?

– Что?

– Если это телескоп, то как его развернуть? Мне кажется, что при любой попытке он выйдет из строя.

– Возможно, его не надо поворачивать, – сказал Джордж. – Может, он предназначен для того, чтобы наблюдать за тем, что не очень быстро движется? Или почти неподвижно.

– Я вообще не понимаю, как он там не разваливается, – вмешалась Мэгги.

– А я думал, ты спишь. – Голос Карсона звучал почти по-отечески. – Если это телескоп и если он постоянно на что-то нацелен, то на что? – Он очистил экран и задал вопрос компьютеру.

Мэгги встала и потянулась.

Жанет, которая была для Хатч достойным противником, начала игру, как всегда, с «с4». Английское начало. Интересно, подумала Хатч, почему такая агрессивная и бесстрашная женщина всегда выбирает такое взвешенное, методичное и осторожное начало?

– Ни на что, – продолжал Карсон. – В поле его зрения нет ничего.

– Он здесь уже давно, – сказала Мэгги. – Вернись в десятитысячный год до нашей эры и посмотри.

Джордж взял книгу, которую читала Жанет. Исторический роман времен распада Соединенных Штатов. Он полистал книгу.

Карсон получил ответ и улыбнулся.

– Малое Магелланово облако. Это интересно.

– Почему? – спросил Джордж.

– Это ближайший объект за пределами данной галактики, – ответила Хатч.

– С трудом верится, – сказала Жанет, – что такой монстр построили только для того, чтобы наблюдать за одним астрономическим объектом. Мне кажется, это уж слишком.

Джордж нахмурился.

– Мне казалось, что ближайшая галактика – это туманность Андромеды.

– Туманность Андромеды – ближайшая большая галактика, – объяснила Хатч. – Она находится на расстоянии двух миллионов световых лет отсюда. А расстояние до Магеллановых облаков – их два – в десять раз меньше.

Мэгги потерла глаза.

– Меня больше интересует, что находится по эту сторону. Ты говорила, что в биозоне есть кислородсодержащий мир. Какой он?

– У нас о нем мало информации, – сказала Хатч. – Температура почти как на Земле. Там есть океаны с водой. Есть жизнь. Но никаких радиосообщений. Это почти все, что нам известно.

Жанет открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут свет в комнате потускнел. Хотя лампы еще продолжали светиться.

Хатч заглянула в кабину. Кислородная лампа все еще горела мягким зеленым светом.

– Все в порядке, – сказала она.

Через несколько минут лампы снова загорелись на полную мощность.

Этой ночью они спали неспокойно. Все вертелись с боку на бок, без конца ходили в туалет и читали до поздней ночи. У них имелось три дивана, на которых можно удобно устроиться. При этом сразу возникла уйма проблем. Сначала мужчины настаивали на том, что они будут спать прямо на палубе. Хатч по привычке отказалась спать на диване и заявила, что будет проводить ночи в кресле пилота. Жанет и Мэгги отказались от всяких преимуществ. Все кончилось тем, что было составлено расписание. Каждый мог спать на диване три ночи из пяти, а две проводить в кабине пилота.

Несмотря на то, что запасы пищи ограничены, наблюдалась тенденция к перееданию. Они теперь не отходили далеко от шаттла и редко выходили на прогулки. Длинные темные коридоры корабля производили слишком гнетущее впечатление.

Хатч узнала, что Жанет была активисткой движения за мир во время Арабских войн, что она регулярно участвовала в пикетах около Всемирного Совета и дважды сидела в тюрьмах Нью-Йорка и Багдада.

– В Нью-Йорке мы побелили камеры, – рассказала она, – и полицейские разозлились. Но у нас установилась хорошая связь с прессой. И каждое утро репортеры были на месте. В конце концов им пришлось что-то предпринять. Когда показывали, как нас запирают, это не очень-то хорошо смотрелось. В те времена люди начинали возмущаться гораздо быстрее.

Хатч понимала, что Фрэнк Карсон, несмотря на напускную браваду и имеющиеся заслуги, не слишком уверен в себе. Он нуждался в одобрении со стороны окружающих и не очень хорошо чувствовал себя в роли руководителя миссии. Она видела, что ему полегчало, когда кризисная ситуация возникла на корабле, который входил в ее сферу ответственности. Возможно, именно поэтому он испытывал к ней особое чувство симпатии, ему казалось, что ее преследуют неудачи. Хатч с трудом скрывала раздражение. Она полагалась на свой собственный опыт и ни на кого не надеялась. Более того, она не особенно нуждалась в чьем-то сочувствии.

Джордж становился ей все ближе. Временами, когда он шутил по поводу отсутствия всякой личной жизни или издевался над обетами безбрачия (зато голова хорошо работает), Хатч видела страсть в его глазах, и в ней тоже вспыхивало ответное чувство. Ей нравилось быть с ним вместе, жаль только, что они оставались наедине лишь во время совместных прогулок. И эти-то прогулки и показывали окружающим, что между ними что-то есть.

Мэгги не скрывала свое мнение об интеллектуальных возможностях мужчин.

– Все хорошо, пока рядом нет женщины, – рассуждала она. – Но как только она оказывается рядом, их коэффициент интеллектуальности падает на тридцать процентов. – Она говорила, слегка поддразнивая, но все понимали, что эти слова вызваны незаживающей раной, и не обижались.

31 марта, в четверг, в 11:06 по Гринвичу, как раз через неделю после столкновения, зазвучал сигнал тревоги. Хатч расстегнула ремень безопасности, но Карсон остановил ее.

– Не волнуйся, я посмотрю. – Он поплыл к пульту управления.

Все молчали. Было слышно, как он возится у пульта. И еще был слышен шум электроники.

– Упало давление воздуха, – сказал он. – К нам поступает совсем немного.

– Давайте посмотрим, – предложила Хатч.

В трубопроводе, связывающем «Альфу» с насосами «Уинка», обнаружилась трещина. Струя пара фонтаном вырывалась наружу, превращаясь в мелкие кристаллы.

– А я думал, что ангар шаттла хорошо теплоизолирован, – сказал Карсон.

– Относительно, – ответила Хатч. – Не предполагалось, что это место будет находиться под постоянным воздействием холода. – Палуба и оборудование покрылись слоем инея. Когда она водила фонарем, в луче кружились мелкие белые снежинки. Хатч внимательно проверила трубу. – У нас есть запчасти. Мы это починим.

Температура опустилась до -77 градусов по Цельсию.

В эту ночь они играли в бридж. Игра продолжалась дольше обычного, а потом все равно никому не хотелось спать.

Пришла очередь Хатч спать на диване. На нем удобнее, чем в пилотском кресле наверху, но все равно надо привязываться, чтобы не улететь.

– Когда-нибудь, – сказал Джордж, – мы будем сидеть в «Могамбо» и вспоминать все это. – Он только не объяснил, что такое «Могамбо».

– Будем надеяться, – ответила Хатч. Свет был выключен.

– Подожди, – сказал он. – Наступит время, когда все отдашь за то, чтобы вновь вернуться сюда и пережить эту ночь.

Это замечание удивило ее. Не похоже на Джорджа.

– Не думаю, – сказала она. Ей казалось, что он хотел сказать больше, но специально предоставил ей возможность додумать недосказанное. Третьей была Мэгги. Хатч все-таки живой человек. Ей хотелось сжаться в комочек под одеялом. Черт.

– Спокойной ночи, Джордж, – сказала она и прошептала так, чтобы никто не слышал, – может быть.

На следующее утро, когда она только встала, снова возникла неисправность в воздухопроводе. Карсон ждал ее в кабине пилота.

Они пошли в ангар, освещая дорогу фонариками, и снова разобрали трубопровод, намереваясь заменить треснувшую секцию. Во время ремонта Хатч почувствовала тревогу.

– Что-то еще сломалось, – сказала она.

– Что?

Она с минуту помолчала, затем сказала:

– Отключилась электроэнергия.

Привычного шума на корабле не слышно.

– Эй, – послышался с шаттла голос Джорджа. – Здесь загорелись красные лампы.

– Иду, – ответила ему Хатч. Затем сказала Карсону: – Хватит возиться с трубопроводом. Придется переключиться на внутреннее воздухоснабжение.

– Слишком быстро, – заметил Карсон.

– Знаю, – ответила Хатч.

– Так, – сказала Мэгги. – Судя по всему, восьмого апреля у нас закончится запас воздуха. Плюс-минус несколько часов. Если экономить дыхание, можно дожить до девятого. Помощь прибудет еще через два дня.

В лучшем случае.

Корабельная связь переключилась на резервный источник. Кроме этого, больше ничего на корабле не работало.

– Резервуары «Уинка» заполнены воздухом, – сказал Джордж.

Хатч кивнула.

– При неработающих насосах от них никакого толку.

Джордж, наконец, понял, что им грозит реальная опасность. Он побледнел.

– Мы можем вращать их вручную?

Она отрицательно покачала головой.

– Вот что я вам скажу, – вмешалась Жанет. – Если уж нам суждено погибнуть, то я не хочу, чтобы это случилось здесь. Почему бы нам не покинуть этот мавзолей?

– Мы можем это сделать, – сказала Хатч, – но если прибудет помощь, то найти «Уинк» будет гораздо легче, чем шаттл.

Ей тоже было не по себе.

Джордж посмотрел Хатч в глаза.

– Должен же быть какой-то выход.

– А как насчет Космика? – спросила Мэгги. – До Куракуа отсюда ближе, чем до Нока.

Хатч подтянула колени к подбородку.

– Я послала им просьбу о помощи через десять минут после того, как мы получили ответ с Нока. Они должны были получить и наши первые сигналы SOS. Наверное, они видели также ответ с Нока. При наилучшем раскладе, если они приняли наш SOS, если у них был в этот момент свободный корабль и они бы немедленно отправились на помощь, узнав ответ с Нока, то они должны появиться здесь раньше, чем «Эшли Ти». Но ненамного. Время полета восемь дней. Еще, самое меньшее, один день на то, чтобы найти нас.

– К тому времени нас уже не будет в живых, – сказал Джордж.

Мэгги чертила загадочные символы в световом блокноте.

– Я не собираюсь предлагать никаких радикальных мер, – сказала она, четко произнося каждое слово, как будто читала готовый текст. – Но у нас есть сорок дней на пятерых.

В глазах Карсона появился живой интерес.

– Я вам ничего не советую, – сказала она. – Но тут есть над чем подумать.

«Четверо могли бы продержаться десять дней. Это шанс». – Мелькнуло в голове Хатч.

Мэгги, видимо, поняла ход ее мыслей.

– Очень жаль, но на этот раз нам очень не повезло, – сказала она.

– У нас есть еще одна возможность, – сказал Карсон. – Создатели Монументов. Мы знаем их адрес. Может, мы не у тех просим помощи.

Антенны не работали. Хатч и Карсон вышли из корабля на внешнюю обшивку и обнаружили то, что и ожидали: антенны срезаны при столкновении. Они произвели самый необходимый ремонт и установили систему наведения, снятую с капитанского мостика. Затем они принесли туда переносной передатчик, батареи и подключили их. Сигнал был записан заранее. Это был простой SOS. Он шел по нескольким каналам на частотах, расположенных близко от частоты, на которой передавались радиосигналы с «дыни». Если где-то неподалеку в этой системе есть пришельцы, то они, возможно, и не смогут прочесть сигнал, но поймут, что он искусственного происхождения, и у них появится любопытство. И тогда они, может быть, поспешат сюда. Это были последние, отчаянные меры, и никто на них особенно не надеялся. Но ничего другого им не оставалось.

Они смотрели на то же сумасшедшее небо, которое можно увидеть вдоль всего края Ориона, – слева звездный ковер, справа – черная бездонная река. По ту сторону реки едва виднелось свечение другого берега.

– Готова?

Голос Карсона отвлек ее от размышлений. Она включила передатчик.

Карсон кивнул.

– О’кей. Я его слышу. – Вверху над ними на нижнем крае кольца А пятно от света, падавшего из открытого люка ангара.

Она положила инструменты в сумку. Карсон выпрямился и посмотрел на окружающие корабль звезды. Его силуэт на фоне звездного неба должен был смотреться героически. На нем белый пуловер с вышитым парусом на нагрудном кармане и комбинезон, и казалось, он просто вышел погулять.

Все это время ей не давала покоя простая арифметика Мэгги. «Четверо могли бы выжить».

Вечером Хатч сидела за главным пультом управления и смотрела на светящиеся лампы системы связи. Расстроенная и напуганная, Хатч совсем потеряла присутствие духа и заметила, что она в кабине не одна только когда почувствовала запах кофе.

Мэгги.

– С тобой все в порядке? – Мэгги говорила намеренно спокойным тоном.

– Ничего, уже лучше.

– Мне тоже. – Мэгги хотела что-то сказать. Хатч знала, что она выбирает удобный момент.

Они смотрели в темноту ангара.

– Создатели Монументов знают теперь о нас, если они вообще существуют. – Мэгги поднесла чашку к губам.

– Ты права.

– Знаешь, это ведь первый действующий артефакт из тех, что нам удалось найти, – продолжала Мэгги. – Он единственный.

– Знаю.

– Это историческая экспедиция. – Мэгги отпила еще глоток. Видно было, что она нервничает. – Люди долго еще будут читать о нас.

Хатч подумала, что она будет выглядеть не очень привлекательно. Видимо, она займет свое место рядом с капитанами «Титаника» и «Регала».

– Ты когда-нибудь попадала в такую экстремальную ситуацию? – спросила Мэгги.

– В такую нет.

– Я тоже. – Она помолчала. – Мне кажется, на этот раз нам не выбраться.

Хатч ничего не ответила.

Мэгги отвела взгляд.

– Я понимаю, что тебе хуже, чем всем остальным.

– Другим тоже нелегко.

– Да. – Ее лицо было трудно разглядеть в темноте. – Слушай, я знаю, что ты винишь себя.

– Со мной все в порядке. – Голос у Хатч дрогнул. К глазам подступили слезы. Ей хотелось, чтобы Мэгги ушла.

– Ничьей вины тут нет.

Мэгги погладила ее по щеке, и Хатч не выдержала.

– Я чувствую себя такой беспомощной, – призналась она.

– Я знаю, – ответила Мэгги.

Довольно странно начинать сейчас вести дневник. Я никогда этого не делала, и у меня никогда не возникало такого желания. Да и жить мне, возможно, осталось всего несколько дней. И все-таки я вижу, как Мэгги каждый вечер записывает что-то в свою записную книжку, а потом становится гораздо спокойнее. Одному Богу известно, как я напугана, и мне надо кому-нибудь рассказать об этом.

Я чувствую, что надо что-то делать. Возможно, написать завещание. Я никогда не занималась им. Но я не могу заставить себя начать. Не теперь. Это значило бы, что я смирилась с самым страшным.

А может быть, стоит записать последние слова на магнитофон. Есть люди, с которыми я должна попрощаться. Момент как раз подходящий, но и к этому я еще не готова.

В последние дни я много думала о своей жизни и должна признать, что немногого достигла. Я хорошо работала и была счастлива. Может быть, большего и не стоит желать. Но сегодня вечером я думала о том, что не успела сделать или даже не пыталась, из боязни, что у меня не получится. О том, что прошло мимо меня. Слава Богу, что у меня была возможность помочь Хатч запустить ее «снежок» из пены. Надеюсь, что об этом узнают. Мне хотелось бы, чтобы, упоминая мое имя, вспомнили именно об этом.

(О существовании других записей «Дневника» ничего не известно.)

Кому-то придется остаться за бортом.

В эту ночь один из диванов достался Хатч, но ей не спалось. Если надо пойти на этот шаг, то… что делаешь, делай скорее… И хотя сердце ее сжималось и по щекам текли слезы, а страх буквально парализовывал ее, она хорошо знала старую традицию: капитан должен спасать пассажиров, и если надо, ценой собственной жизни.

Без нее у них будет шанс.

Каждая минута ее дыхания уменьшала этот шанс.

Посреди ночи она обнаружила, что сидит в кресле пилота. Она не помнила, как оказалась здесь. В ангаре мрак и тишина. Слабый свет из кабины падал на стойку стапеля. В лучах света кружились снежинки.

Замерзала атмосфера корабля.

Сделай это сейчас. И покончи с этим. Уйди достойно.

На «Альфе» два резервуара с воздухом. Один был полон, другой опустел на одну восьмую.

Может быть, стоит подождать до утра, когда голова будет посвежее. Может быть, тогда кто-нибудь сумеет отговорить ее от этого шага. Может быть, найдутся другие добровольцы.

Она отмела эти мысли.

Сделай это.

Нажми на спусковой крючок палсера, и все будет кончено очень быстро.

Она встала и открыла дверцу, находившуюся за задним сиденьем. В полутьме блеснули два палсера. У них были оранжевые стволы и белые дула. Они были не слишком тяжелыми даже для женщины роста Хатч. Эти палсеры в основном использовали в качестве инструментов, но конструкция позволяла им служить еще и оружием.

Она наугад взяла один, зарядила, дождавшись, чтобы загорелась маленькая зеленая лампочка, и положила себе на колени. Ярко окрашенный металл и темная рукоять. Она подняла палсер просто, чтобы потренироваться, прижала дуло к левой части груди. Указательным пальцем она нащупала спусковой крючок. И снова подступили слезы.

Сделай это.

Снежинки расплылись перед глазами. Будь осторожна. Если ошибешься, можешь пробить дыру в шаттле. Тогда все остальные тоже погибнут.

Она вдруг осознала, что так и получится. Оружие слишком мощное. Придется выйти из корабля, чтобы сделать все как надо.

Где же ты, Джордж?

Она опустила палсер.

Вечером они до темноты обсуждали все возможности. Теперь они понимали, что у четверых есть шанс выжить. А у пятерых этого шанса нет наверняка. Хатч почти все время молчала. Карсон высокоморально заявил, что не хочет спасаться ценой жизни других. Никто не возразил ему, но она знала, о чем они действительно думали. На что надеялись.

Может, им повезет. Может, на сигналы SOS ответят Создатели Монументов. Может, они будут много спать и сократят потребление кислорода. Если кто-то и затаил обиду против Хатч, то внешне это никак не проявилось. Но она видела тяжесть в их глазах, чувствовала напряжение в голосе.

Жанет предложила лотерею. Написать все имена на кусочках бумаги, положить их в коробку, а потом вытащить одну.

Они виновато смотрели друг на друга. Хатч встретилась глазами с Джорджем, и в его взгляде она прочитала: «Не беспокойся, до этого не дойдет».

И Мэгги: Если мы собираемся поступить именно так, то надо делать это быстрее. Это окно может быстро захлопнуться, и тогда придется жертвовать собой двоим.

В конце концов они отложили дискуссию до утра.

Но Хатч не вынесла бы этого трибунала. Она рывком встала с кресла, взяла костюм Фликингера, загерметизировала грузовой отсек, откачала воздух из кабины и открыла люк.

Снежинки летали у нее перед глазами. На самом деле снежинки не настоящие. Просто замерзший кислород. Температура продолжала падать и гораздо быстрее, чем ожидалось.

Хатч вышла из шаттла, крепко прижимая к себе палсер. Палуба скрипнула под тяжелыми магнитными ботинками. Несколько снежинок упало на металлическую поверхность. Было так легко представить, что она снова дома, под низким тяжелым небом, а вокруг теряющиеся в темноте белые заснеженные просторы.

С помощью пульта дистанционного управления она закрыла кабину. Внутри мигнули огни, просигналив о поступлении тепла и воздуха.

Прощайте.

Она пересекла ангар. Лучше всего отойти за контейнер, куда-нибудь подальше, чтобы не валяться на виду у всех. Ей даже удалось улыбнуться.

Шкафы с оборудованием, опоры над ее головой, пульты управления – все закружилось и исчезло в темноте. Она включила фонарик на запястье и направила его вниз. Воображение перенесло ее в леса Пенсильвании, где она играла двадцать лет назад.

Черное небо, гнутся на ветру деревья – тяжелые, мокрые и тихие.

Она медленно пошла по ангару и остановилась за складскими контейнерами. Здесь.

Просто нажать курок.

Главное – не повредить костюм Фликингера и резервуар с воздухом. Целиться лучше всего в голову, а не в грудь. Возможно, надо выключить энергетическое поле. Оно не остановит луч палсера, но может отклонить его.

Снежинки кружились в луче фонарика.

Она вскинула оружие.

Нажать на кнопку предохранителя и на спусковой крючок.

Снег.

Снег!

Ее осенило. Да! Она протянула перед собой руки, снежинки падали вниз, кружась и танцуя. Некоторые опускались на ее ладони. Они, разумеется, не таяли, а оставались белыми и мягкими на розовой коже.

Да!

Через несколько часов Хатч и Джордж вышли наружу и открыли двери ангара шаттла. (Когда они касались друг друга, их энергетические поля сверкали.) Так как все люки и двери «Уинка» были уже открыты, то последнее тепло быстро улетучивалось в пространство.

Это был замечательный день. Хатч любила всех. Когда они возвращались назад к «Альфе», она сделала пируэт, за что получила выговор от Карсона: просьба быть осторожнее, нулевое притяжение, магнитные ботинки и прочее.

Джордж заметил следы ее утреннего похода, которые, казалось, вели в никуда. Он нахмурился и мрачно посмотрел на нее, но ничего не спросил.

Позже Хатч говорила о том, что сделала много глупостей во время полета на Бета Пасифику, но никогда никому не рассказывала, что выходила из шаттла. Внутренне она никогда не была уверена в том, что действительно могла нажать на спусковой крючок.

Через три дня, когда в резервуаре, находившемся по правому борту шаттла, больше не оставалось воздуха, Хатч переключилась на левый резервуар. Все, кроме Мэгги (они соблюдали правило, по которому кто-то всегда должен был оставаться в шаттле), прихватив с собой все имеющиеся емкости, отправились в секцию, где находилась система жизнеобеспечения «Уинка». В руках у них были ведра, банки и пластиковые пакеты.

Хатч выбрала средний резервуар – самый маленький из трех по размеру и подошла к его фронтальной части, где был расположен вентиль, соединявший резервуар с рециркулятором.

– Отойдите назад, – попросила она. – В нем повышенное давление. – Она вынула из сумки с инструментами палсер и прицелилась в соединительный патрубок, поближе к резервуару. С чувством глубокого удовлетворения она нажала на спусковой крючок. Луч вспыхнул желтым светом и прошел сквозь металл. Вырвалась струя белого тумана, образовавшего размытое облачко.

– Нормально? – спросил Карсон.

– Будем надеяться. – Хатч обогнула резервуар с другой стороны и снова нажала на спусковой крючок.

Джордж был рядом.

– Подожди немного, – сказал он. – Если мы не сбросим давление, эта штука может взорваться и поранить лицо.

Она кивнула.

– Все будет в порядке.

Джордж потянулся к палсеру, но она отвела его руку.

– Позволь мне сделать это, – попросил он. – А сама постой у двери.

– Оставь это. Отойди назад, Джордж. – Она нажала на спуск.

Пучок прошел сквозь пластик. Он стал пузыриться и вскипать. Хатч невозмутимо наблюдала за процессом. Должно получиться.

Она перефокусировала палсер и снова нажала на спуск. Резервуар зашипел, и в нем появилась длинная щель. Хатч расширила ее, кто-то направил туда фонарик.

Внутри лежали горы снега. Замерзший воздух. Снег был голубоватым и искристо поблескивал.

Они наполнили емкости, вернулись в ангар и отнесли их в «Альфу». Снег вывалили в пустой правый резервуар. Когда его было уже достаточно, резервуар закрыли. Несколько контейнеров оставили снаружи на палубе.

А потом они устроили вечеринку.

Когда вечеринка закончилась, Джордж с Хатч решили, что все спят, и ушли в кабину и остались там вместе второй раз.

Конечно, все знали.

20

На пятнадцатый день после столкновения на помощь к ним пришла Мелани Траскот. Она прибыла на «Екатерине Перс» – сверкающего новизной корабле – и послала за ними шаттл.

Это был транспортный шаттл нового типа «Триммер», предназначавшийся для перевозки тяжелого оборудования. Он был слишком большим для того, чтобы войти в ангар «Уинка», поэтому пилот подвел его к главным воротам, и между двумя кораблями протянули трос. Никто не пожалел, что приходится улетать. При выходе Мэгги пошутила, что им теперь не придется зависеть от местных обитателей космоса.

Немолодой и, видимо, повидавший виды пилот шаттла был одет в ярко-зеленый комбинезон (цвет Космика). Он ждал их у люка, ведущего в грузовой отсек, пожал каждому руку и приветливо улыбнулся.

– Рад познакомиться. Все в порядке, ребята? – У него был едва заметный акцент среднего Запада. – Джейк Дикенсон. Скажите, если что-нибудь понадобится. Кофе наверху.

Когда все сели и пристегнулись, он спросил их имена и записал в свой световой блокнот.

– Лететь недалеко, – сказал он и, засунув блокнот под мышку, удалился в кабину. Когда они отчалили от «Уинкельмана», Хатч попыталась найти «Перс» в звездном небе, но ей это не удалось.

Через полчаса они перешли на корабль, где их ждал Харви Сил. Белая рубашка с открытым воротом была ему явно мала размера на два. И он вовсе не такой высоченный, как показалось Хатч, когда она увидела его на мониторе. Но очень толстый и приземистый, Харви чем-то напоминает бегемота как внешне, так и внутренне, а говорит громко и властно. Он даже не старался скрыть отвращение, что ему пришлось выручать таких неумелых путешественников.

Харви Сил небрежно поздоровался с Карсоном и Жанет, – с ними он был знаком раньше, нахмурился при виде Хатч, как будто припоминал, – где мог видеть ее, но так и не вспомнил. На остальных же просто не обратил внимания.

– Пройдите, пожалуйста, со мной, – проворчал он и повел их за собой.

«Перс» везла на Землю около ста человек – участниов «Проекта Надежда» и оборудование. Корабль по размерам напоминал маленький город, и «Уинкельман» по сравнению с ним казался совсем малюсеньким. Каюты и комнаты отдыха до отказа набиты людьми.

– Вам повезло, – сказал Сил. – Обычно у нас нет в наличии кораблей. – По его тону было ясно, что они такого счастья ничем не заслужили.

– Кругом столько несправедливости, – ответила Хатч, нахмурившись.

Они прошли вслед за ним в приемную, убранство которой блистало роскошью по сравнению со спартанской обстановкой кораблей Академии. Переборки обшиты мореным орехом. Вокруг портреты немолодых чопорных мужчин и женщин. Между двумя флагами корпорации водружена эмблема Космика. По другую сторону широкого стола для совещаний в стене резная дверь. Сил указал на стулья.

– Подождите здесь. Сначала с вами поговорит директор, потом мы вас расселим.

Он повернулся на каблуках и вышел.

– Не уверена, – сказала Жанет, – что мне не хочется вернуться на «Уинк».

Через несколько минут открылась резная дверь, и в комнату вошла Мелани Траскот, облаченная в форму Космика без всяких украшений. Она взглянула на Карсона, вежливо улыбнулась и протянула руку.

– Рада снова встретиться с вами, Фрэнк.

Лицо Карсона осталось непроницаемым, но Хатч видела, что он весьма удивлен.

– Мы благодарны вам за помощь, Мелани.

Взгляд ее скользнул по лицам остальных.

– Я знаю, что вам пришлось нелегко и рада, что мы смогли помочь. – Она подошла к Жанет. – Мы знакомы?

– Доктор Жанет Аллегри. Не думаю. Я была в команде Храма.

– Добро пожаловать на «Перс», доктор Аллегри. – В голосе ее промелькнула легкая насмешка. Такое формальное представление ее забавляло.

Следующей была Мэгги.

– Я вас где-то встречала. Вы Мэгги…

– Туфу.

– Вы криптолог.

– Экзофилолог.

– Это одно и то же. – Траскот прищурилась. – Это из-за вас они оставались там слишком долго.

Хатч показалось, что все перестали дышать. Но фраза прозвучала как всем известный факт, безо всякого оттенка осуждения.

– Да, – ответила Мэгги. – Возможно, это правда.

Траскот села, но не во главе стола, – это место, которое они безо всякой задней мысли оставили свободным.

– Не всегда все складывается, как нам хотелось бы, – заметила она. Потом, посмотрев на Хатч, сказала: – А вы пилот.

– Да.

– Вас я тоже знаю. Кажется, Хаткинс?

– Да. У вас хорошая память, доктор Траскот.

– Моя работа во многом связана с политикой. – Она посмотрела Хатч в глаза. – Что случилось с вашим кораблем? С «Уинком»?

– Мы вышли из скачка не в том месте. – Она взглянула на Карсона. «Ты хочешь сказать ей больше?»

– Что вы имеете в виду?

Карсон пришел ей на помощь.

– Там есть объект, масса которого не регистрируется, – пояснил он. – Мы вышли из скачка прямо перед ним.

Траскот кивнула.

– Это, видимо, один из телескопов.

– Один? – переспросила Хатч.

– О да. Мы полагаем, что их восемь, хотя до сих пор обнаружили всего лишь пять. Они расположены по цепочке.

Хатч не смогла бы удивиться больше, даже если бы услышала, что они столкнулись со стаей диких гусей. Ей не могло даже прийти в голову, что объект совсем не уникален.

– А где находятся остальные? – спросила Хатч.

Освещение отчасти скрывало, а отчасти смягчало черты лица Траскот. Должно быть, в молодости она была очень хороша.

– Все они на одной орбите. – Вошел стюард с подносом, полным сэндвичей, вина и фруктовых напитков. – Замечательное инженерное решение. Мы, конечно, на это еще не способны. Вы согласитесь со мной, Фрэнк?

– Да, – ответил Карсон. – Вы видели его на близком расстоянии?

– Нет. Нашей главной задачей были вы.

– И мы благодарим вас за это. Они, видимо, очень тонкие. – Карсон не смог скрыть любопытства. – Интересно, как они поддерживают свою форму?

Она с интересом посмотрела на него.

– Скажите, Фрэнк, откуда вы узнали, что здесь имеется нечто подобное?

– Случайно, – ответил он. – У нас рядовой разведывательный полет.

Взгляд Траскот стал пустым. Конечно.

– Как знаете. Хотите посмотреть на объект, с которым вы столкнулись?

– Да, очень.

– Я скажу капитану. «Перс» уже готовился к скачку, когда мы получили сигнал бедствия. В наши намерения входило оказать вам помощь и продолжить свой путь на Землю. Но такие сильные повреждения, как у вас, нельзя починить на месте. – Она снова переключила свое внимание на Хатч. – Вы согласны со мной?

– Да, – ответила Хатч.

Траскот заговорщически улыбнулась ей.

– Когда должен прибыть корабль Академии?

– Дня через три.

– Надеюсь, вы понимаете, что мы не можем ждать. Я согласна осмотреть артефакт, а потом мы отправимся домой. О, вам это не нравится?

«И оставить Создателей Монументов другим? Черт, так оно, видно, и будет.»

– Нам надо поговорить, – сказал Карсон.

– С удовольствием вас послушаю.

– Фрэнк… – многозначительно произнесла Хатч. Если на Бета Пасифике можно сделать открытия технического характера, им не хотелось, чтобы на это претендовал Космик.

Было видно, что Карсон колеблется. В комнате какое-то время стояла полная тишина. Потом он сказал:

– У нас есть основания предполагать, что в этой системе на одной из планет есть руины. И нам бы очень хотелось высадиться неподалеку. – Хатч улыбнулась про себя. Он это только что придумал.

– Каково происхождение руин?

– Мы еще точно не знаем, Мелани. Они относительно примитивны.

– Ну, конечно.

– Не найдется ли у вас времени, чтобы высадить нас там, – продолжал Карсон, – оставив необходимое количество припасов и секцию для жилья? Там мы и подождем «Эшли Ти».

Она покачала головой.

– Я не позволю вам рисковать жизнью. – Она внимательно наблюдала за Хатч. Видимо, хотела посмотреть на ее реакцию.

Карсон откинулся назад и попытался говорить естественным тоном.

– Позвольте вас уверить, что мы ничем не рискуем. «Эшли Ти» будет здесь через несколько дней. Самое большее. Так что можете высадить нас и улететь через двадцать четыре часа. И с нами ничего не случится.

Траскот смягчилась.

– Задержки дорого стоят. Я не представляю, как нам выкроить лишний день. Да и пассажиры мои торопятся домой. – Траскот опустила глаза. – У меня нет ни желания, ни права оставлять вас.

Тогда решила попытать счастья Хатч.

– Доктор Траскот, – сказала она. – Там, возможно, нас ждет важное открытие. У вас есть возможность внести в него свой вклад.

Мелани с любопытством посмотрела на Хатч.

– Неужели?

– Как в прежние времена. Вы ведь об этом еще не забыли?

Было видно, что Траскот удивлена. Она посмотрела на Хатч долгим взглядом.

– Нет, дорогая, я не забыла. – Она поднялась, подошла к двери и открыла ее. – Сначала я хочу посмотреть, что собой представляет этот телескоп. Потом, может быть, продолжим наш разговор. Посмотрим. А сейчас угощайтесь, пожалуйста. – Она закрыла за собой дверь.

Хатч скинула одежду, приняла душ и рухнула в кровать, не давая себе труда одеться. Как хорошо снова ощутить силу притяжения. Через несколько минут она уже спала.

И продолжала спать спустя несколько часов, когда в дверь постучали.

– Минуточку, – сказала она. Ее одежда все еще не распакована. Она схватила брюки, натянула блузку и открыла дверь. Перед ней стояла Мелани Траскот.

– Здравствуйте, – сказала Хатч.

– Здравствуйте, мисс Хаткинс. – Траскот говорила ровным голосом. – Надеюсь, вы хорошо устроились?

– Да, спасибо. – Хатч отступила в сторону. – Заходите, пожалуйста. – Она воспользовалась дистанционным управлением, чтобы убрать кровать из комнаты и включить настольную лампу. Все равно комната выглядела далеко не безупречно. Но директор, казалось, ничего не замечала.

Траскот улыбнулась и села.

– Я разговаривала с доктором Карсоном. Вы оказались в трудной ситуации.

– Да, – ответила Хатч. – Нам повезло, что мы выпутались.

Волосы у Траскот гладко зачесаны назад, а брови искусно подведены. Она говорила и двигалась с грациозной неторопливостью.

– Вам повезло. Тут не может быть сомнений. Но вы прекрасно проявили себя.

Хатч считала, что справилась очень плохо. Идея перейти в шаттл и перенести снег довольно удачна, но в остальном она действовала далеко не блестяще.

– Спасибо, – поблагодарила она.

Траскот пожала плечами.

– С вами я бы полетела куда угодно. – Она вела себя так по-свойски, как соседка, которая зашла поболтать. – Я пришла к вам, потому что мне кажется, что нам неплохо бы поговорить.

– Да? О чем?

– Говорите прямо, – тон ее резко изменился. – Это вы запустили «снежок» из пены?

Она скорее утверждала, чем спрашивала. Прямота вопроса застала Хатч врасплох.

– Снежок? – Глаза их встретились. Как ни странно, в глазах Траскот не было враждебности. В обычных обстоятельствах Хатч без колебаний призналась бы и приняла вызов. Но ее удерживала ответственность перед Академией. Кроме того, Траскот внушала симпатии, хотя по ее тону было ясно, что она считала поступок Хатч проявлением невоспитанности. И даже грубости. И, возможно, безответственности.

– Да, это правда, – призналась Хатч, – но я буду все отрицать при свидетелях. Как вы догадались?

Снова улыбка.

– Это очевидно. Никто, кроме вас, не имел возможности это сделать. И еще я хорошо разбираюсь в людях.

Хатч пожала плечами.

– Вы это заслужили. Вы играли с мячиком потяжелее.

– Знаю. – Траскот казалась вполне довольной. – Думаю, вы с удовольствием узнаете, что серьезных повреждений не было. Вы заставили меня пережить несколько неприятных минут. И поставили в глупое положение. Но в конце концов мои люди видели, что я осталась, хотя у меня было достаточно поводов, чтобы сбежать. Думаю, что они сравнивали меня с некоторыми другими руководящими работниками и, наверно, в их глазах я выглядела неплохо. В общем, я хотела поговорить с вами лично и сказать, что не испытываю по отношению к вам никаких враждебных чувств.

Хатч подумала о Ричарде, цепляющемся за веревку, пока его не накрыла волна.

– Вам легко прощать, – сказала она.

Траскот кивнула.

– Я понимаю. И очень сожалею. Но вы знали, что волна приближается. Какого черта вы не вытащили его оттуда?

– Вы думаете, что я бы не сделала этого, если бы могла?

Хатч сердито взглянула на нее, но Траскот спокойно сказала:

– За монитором в шкафчике есть бренди. Вы выпьете со мной?

Хатч колебалась.

– Если вы откажетесь, я пойму. И мне будет очень жаль. – Она достала бутылку и налила в два стакана. – Если вам от этого станет легче, то я скажу вам, что в Корпорации думают так же, как вы. Они обвиняют меня в смерти Вальда. Я должна буду предстать перед судом общественности.

Хатч не очень любила бренди.

– Я не могу твердо сказать, чья здесь вина, – ответила она, взяв стакан. – В данном случае это вряд ли имеет какое-нибудь значение.

Траскот помрачнела.

– Этого никто не хотел.

– Конечно. – Она не удержалась от колкости. – Все мы хотим как лучше.

Директор кивнула и предложила:

– За Ричарда Вальда.

Они выпили и Траскот налила еще.

– Так что же сейчас происходит? Между вами и Космиком?

– Суд по обвинению в нанесении ущерба. Они объявят меня виновной, если я не буду защищаться.

– А вы сможете остановить это?

– Я могу принести публичные извинения. Взять на себя вину. Я не имею ничего против. Это произошло во время моего дежурства, и я не могу снять с себя ответственности. Я говорила вам, что у меня была директива проследить за тем, чтобы не было жертв?

– Нет… – Хатч почувствовала новый прилив негодования.

– Это правда. Я считала, что организовала все очень хорошо, но я совершила грубую ошибку.

– Какую?

– Это не важно.

– Что с вами теперь будет?

– Я уйду в отставку, исчезну из виду месяцев на шесть, а потом начну новую карьеру. Со мной все будет хорошо. У меня есть друзья.

Хатч долго молчала. Наконец, сказала:

– Его смерть для нас большая потеря.

– Я понимаю. Я читала его книги. – Она вздохнула. – Хатч, у меня вы всегда найдете работу, если захотите.

Они выпили за это. Выпили за «Перс» и за «Альфу».

Потом развеселившаяся Траскот предложила тост за Нормана Кейсуэя.

– Благослови его Бог, – сказала она. – Без него мы не попали бы сюда. И вы бы все еще ждали «Эшли Ти».

– Что вы хотите сказать?

– На «Перс» прибыли люди, которые будут работать на второй стадии «Проекта Надежда». Мне также доставили директиву вернуться с отчетом. Кейсуэй заранее не прислал никакого уведомления. Он приказал капитану корабля вручить его мне. Это оскорбление. Но в результате им пришлось задержаться на несколько дней, пока я заканчивала дела. Если бы этого не случилось, «Перс» был бы уже далеко, когда вы послали сигнал SOS. Там не оставалось другого корабля.

Хатч осушила стакан, налила еще себе и Траскот.

– Выпьем еще, – сказала она. Хатч не очень хорошо переносила алкоголь. Язык у нее развязывался быстро. Она понимала, что не стоит произносить этот тост, но не удержалась.

– За кого? – спросила Траскот.

– Ни за кого, Мелани. Вы не возражаете, если я назову вас Мелани? Хорошо? Ни за кого, Мелани, а за что. Я предлагаю выпить за «снежок» из пены.

Хатч подняла стакан.

Аристократическое лицо Траскот помрачнело. Взгляд ее стал тяжелым, но быстро прояснился.

– Черт с ним, – согласилась она. – Почему бы и нет?

Он и правда похож на чашу. При приближении команда Карсона собралась на наблюдательном мостике, где имелся большой дисплей и связь с центральной операторской корабля. К ним присоединился Харви Сил, сказав, что ему поручено оказывать им помощь.

– Не стесняйтесь, просите все, что вам требуется, – сказал он, явно не проявляя никакого энтузиазма.

«Перс» подлетал с открытой стороны чаши. Объект становился все больше и вскоре превратился в перевернутый мир – мир, в котором ландшафт опускался вниз, а горизонт поднимался вверх. Они плавно подлетели к самому краю, и вид снова изменился: поверхность стала плоской черно-голубой равниной, которой не видно конца. Горизонт поднялся, и небо стало черным. Они пролетели под огромной аркой – частью сети, связывавшей и укреплявшей отдельные точки лицевой стороны объекта.

– Это только один из телескопов, – сказал Сил. – Он все еще передает сигналы.

– Вы не пытались их расшифровать? – спросил Карсон.

– Мы не можем сделать это. Но можем сказать, что сигналы направлены на Малое Магелланово Облако.

С ними находился молодой член экипажа в наушниках. Он назвал им точные данные объекта – диаметр, радиус кривизны, угол наклона.

– И еще он тонкий, – добавил он. – Очень тонкий.

– Насколько? – спросил Карсон.

– По краям обода приборы показывают толщину менее шести миллиметров.

– Достаточно, чтобы распороть нас по швам, – заметила Хатч. – Как же мы пролетели сквозь него?

– В самом центре находится антенна, – сказал оператор. – Похоже, сигналы поступают именно оттуда. – Он прислушался к сигналам в наушниках и кивнул. – Операторы сообщают, что он вертится вокруг своей оси. Они говорят, что период обращения составляет семнадцать дней, одиннадцать часов и двадцать минут.

– Как отдельные части удерживаются вместе? – спросила Хатч. – Он кажется таким хрупким.

– Это не металл и не пластик. Нам поступили любопытные данные состава: калий, натрий, кальций. Высокая концентрация кальция в центре конструкции.

– Вам еще не поступало изображение? – спросил Сил. – Я имею в виду центральную часть.

– Сейчас будет. – Оператор взглянул на экраны.

Переборка, расположенная напротив окна, изменила цвет, стала темной. На ней появилась гроздь черных шаров, группа блюдцеобразных антенн, несколько куполов.

– Источник сигналов, – пояснил оператор.

Карсон взглянул на Сила.

– Нам бы хотелось получше рассмотреть все это, – сказал он.

– Мы подлетим поближе.

– Нельзя ли определить возраст этой штуки? – спросила Хатч.

– Если бы у нас были образцы… – ответила Жанет.

– Я не уверен, что нам надо это делать. – Карсон не знал, что же «надо делать». – Может, соскрести немного? Мы можем определить что-нибудь таким образом?

Жанет задумалась.

– Возможно.

– В центре он даже тоньше, чем по краям, – сказал оператор. – Сканеры показывают, что толщина в этой области менее двух миллиметров. Там есть решетка из более плотного материала. Но сам объект сверхтонкий.

Никто, не заметил Траскот, пока она не заговорила.

– Теперь мы понимаем, почему выжил «Уинк», – сказала она.

Она пришла в сопровождении стройного человека в форме, которого она представила как капитана Мориса. У него были водянистые глаза и черные, коротко, на военный манер, подстриженные волосы. Они представились, и он церемонно пожал всем руки.

Они приближались к кластеру антенн.

– Исторический момент, – сказала Траскот. – Мы видим перед собой первый образец чуда техники пришельцев. Попытаемся сделать анализы и посмотрим, можем ли мы точно определить, что перед нами. Как, Фрэнк, есть у вас эксперт, который сможет ответить на наши вопросы?

Карсон посмотрел на своих коллег. В их взглядах не было уверенности.

– Нам слегка не хватает экспертов, – признался он.

«Перс» скользил над однообразной черно-голубой равниной. Огни играли на поверхности, отбрасывая желтые блики. Казалось, будто корабль двигается над полированным мраморным полом.

– Откуда он получает энергию? – спросила Жанет. – Солнечная?

– Возможно, – ответил Джордж.

Траскот посмотрела на Карсона.

– Вы хотите взять пробы?

– Да, – ответила Мэгги.

Карсон кивнул.

– Постарайтесь ничего не повредить.

Капитан выказал раздражение.

– Мы позаботимся об этом, – холодно сказал он. Он поговорил по комму, выслушал ответ и очень удивился. – Мелани, мы не можем найти место, где произошло столкновение.

– Вы его искали? – спросил Карсон.

Морис кивнул.

– Мы проследили ваш курс в качестве упражнения для младших офицеров. В том районе не обнаружено отверстия, достаточно большого, чтобы мог пройти корабль. И вообще ничего подобного.

– Ваши младшие офицеры провалили экзамен, – предположил Карсон.

Морис снисходительно улыбнулся.

– Мои офицеры в порядке. И мы проверили данные. Ошибки нет. – Он глянул на Хатч. – Насколько я понимаю, вы не меняли курса?..

– Совершенно верно, – ответила она. – Но у нас были повреждения. Мне пришлось принять меры против кувыркания, и, возможно, когда я закончила, двигатели прекратили работу не одновременно. Это могло изменить курс.

Морис покачал головой.

– В области столкновения есть дыра. Но не такая, сквозь которую мог бы пройти шаттл, не говоря уж о «Уинке».

– Странно, – заметила Траскот.

– Это все, что мы имеем, – сказал капитан.

– Почему бы нам не взглянуть на дыру, – предложила Хатч, – на ту, которая была обнаружена?

Область столкновения была как будто перепахана и вырвана наружу. Они проплыли над ней в костюмах Фликингера и видели сквозь прорванное отверстие звезды, находящиеся по другую сторону объекта.

– Отверстие меньше семи метров в диаметре в самой широкой части, – сказала дежурный офицер, молодая женщина по фамилии Крейтон.

– Да, мы действительно не могли пролететь здесь, – сказала Хатч. – Должно быть другое место.

– Нет. – Это говорил Морис с капитанского мостика. – Другой дыры нет. Мы проверили везде.

– Должна быть, – настаивал Карсон.

Огни плясали по поврежденной поверхности объекта.

– Странно. – Джордж держал руку над дырой. Он просунул ее в дыру и вытащил, потом сделал то же самое еще раз. – Здесь нет сквозного отверстия.

Жанет, которая занималась мембраноподобным материалом, из которого была сделана «Чаша», направила в дыру луч фонаря.

– Он прав, – подтвердила она. – Там какие-то нити или тонкая ткань…

– Волокна, – сказала Мэгги.

21

Бета Пасифика-3 проплывала в иллюминаторах и на мониторах «Екатерины Перс». Это была планета типа Земли с океаном, занимающим почти всю ее поверхность, и большими белыми облаками. На ней имелся единственный массив суши в форме узкого крючка и шириной от силы двести километров. Крючок пересекали многочисленные каналы, иногда его части отделены друг от друга океаном. Так что, фактически, это цепь островов. Береговая линия очень неровная – тысячи гаваней и полуостровов. Острова протянулись буквально через всю планету, сходя на нет в районе ледяных шапок. На юге крючок загибался назад почти до экватора.

На планете были пояса лесов, пустынь и джунглей, как правило, простиравшихся от одного берега океана до другого. В равнинных областях экватора преобладали растения с высокими толстыми стеблями. В обоих полушариях мели снежные метели, а в районе, граничащем с горными цепями на юге, шли дожди.

Вокруг планеты вращалось четыре луны – покрытые кратерами куски скал без атмосферы, размером от пятнадцатикилометровых валунов до гигантов, на треть превышающих по размеру Луну.

После открытий, сделанных на «Чаше», Траскот оказалось нетрудно убедить своих пассажиров, что им посчастливилось стать участниками, круиза века и что они теперь не могут не сделать остановку на Бета Пасифике-3. Чтобы заручиться их поддержкой, она открыла спецхранилище и обеспечила их роскошными блюдами и бесплатными спиртными напитками. Капитан Морис и Харви Сил были против, но пассажиры чувствовали себя очень счастливыми. А большего ей и не надо.

Над западной частью континента сгустились сумерки. «Перс» приближался к планете со стороны солнца и был преисполнен радужных надежд. Энтузиазм достиг высшей точки среди членов Академии, хотя они и сами не смогли бы сказать, чем именно он вызван. В этом смысле Хатч ничем не отличалась от других. Тем не менее она пыталась изобразить из себя твердолобую пессимистку, которая все же не смогла устоять перед столь захватывающей перспективой.

Пассажиры старались держаться поближе к ним. Став свидетелями сотворения истории, в чем убедила их Траскот, они хотели потом иметь возможность всем рассказывать, что они очутились в самой гуще событий. Естественно, Карсон и Жанет вынуждены были проводить семинары и всем раздавать автографы.

Пока «Перс» устремлялся навстречу судьбе, члены команды не выходили из комнаты обзора, где на экране плыла Бета Пасифика-3. На других мониторах можно было увидеть изображения лун, «Чаши», схематическую карту планетной системы, сравнительные данные между Бета Пасификой и Землей и колонки телеметрии с датчиков.

Телескопы день и ночь были нацелены на приближающийся мир. Признаков разумной деятельности все еще не видно, впрочем, так же как инженерных сооружений или признаков искусственного изменения окружающей среды. Но существовала возможность (это была точка зрения Мэгги), что развитое общество научилось жить, не нарушая естественного порядка вещей. Итак, они наблюдали за проплывающим по экрану континентом и надеялись увидеть огни.

Но уютные желтые огни так и не появились в сгущающейся тьме. Все поглотила тьма.

Все разочарованно вздохнули.

– Жаль, – сказал Джордж.

Карсон кивнул.

– Кажется, никого нет дома.

Хатч спокойно смотрела на экран, но думала в этот момент о Ричарде, который должен был сейчас находиться здесь несмотря ни на что.

– Рано делать выводы, – сказала она.

Капитан Морис, сидевший за пультом управления на капитанском мостике, посмотрел в камеру – прямо им в глаза – и включил связь.

– Электромагнитное излучение все еще отсутствует, – сказал он. – Если там и есть кто-то, то они не вырабатывают энергии.

Он снисходительно улыбнулся, довольный (как подозревала Хатч) всеобщим разочарованием. Ух, подленькая душонка, из тех несчастных, которые радуются, когда другим что-то не удается. Прошлым вечером Хатч сидела с ним рядом за столом во время ужина. По его мнению, высокоразвитые цивилизации могли существовать на Млечном пути. Но здесь? В этом самом месте? В это трудно поверить.

Появились данные состава нижних слоев атмосферы: 74 процента азота, 25 процентов кислорода, около процента аргона, крошечная доля двуокиси углерода и небольшие примеси неона, гелия, метана, криптона, водорода, ксенона и закиси азота. Очень похоже на земную атмосферу.

Появились сэндвичи. Они появлялись постоянно и поддерживали праздничную атмосферу на корабле. Непрерывный поток кофе, сыров, печенья, фруктовых соков и пива. Хатч ела больше, чем она обычно позволяла себе, и ни за что не хотела дать место разочарованию. Стоило отпраздновать уже одно то, что они здесь. Если они не получат «привета» от Создателей Монументов, все равно они уже многого достигли.

– Что ты об этом думаешь? – спросила она Карсона.

Он ободряюще улыбнулся.

– Если их здесь нет, то они могли оставить следы своего пребывания.

– Мне бы хотелось что-нибудь найти, – сказала Траскот, которая стояла рядом с Мэгги Туфу и глядела в темноту. – Правда, хотелось бы.

– Вы и так сделали больше, чем могли, – сказала Хатч. – И мы вам благодарны за это.

– Вы не оставили мне никакого выбора, – ответила Траскот. – Появился шанс побывать на «Санта Марии». Мне не хотелось бы рассказывать своим внукам, что у меня была возможность стоять рядом с Колумбом, а я ее упустила.

Жанет, которая не спала всю ночь в ожидании, присела на кресло в углу и уснула. В каком-то смысле это означало крушение надежд.

На мониторах появились характеристики планеты:

– Смотрите, – Карсон показал на одну из лун. Ту, что была обозначена как Три-Б.

В этот же момент они услышали голос капитана: «Директор, на Три-Б наблюдается аномалия».

– Мы ее видим, – ответила Траскот. Три-Б являлся самым большим спутником. Он весь испещрен кратерами, покрыт потоками застывшей лавы. В северном полушарии, в западной части широкой равнины они что-то заметили. Метку. Прыщик. Веснушку.

– Что это? – спросил Карсон. – Можно получить картинку получше?

Изображение увеличилось. И стало четче.

– Мы пока не знаем, – сказал капитан. – Оно такого же цвета, что и окружающие скалы.

– Похоже на площадь, – сказала Жанет, проснувшись.

Морис был крайне возбужден. Забавно было наблюдать за ним в таком состоянии.

– Она действительно симметричная, – сказал он.

– Похоже на Оз, – заметила Хатч.

– Длина стороны приблизительно двести километров, – продолжал капитан. – Большая.

– Она права, – сказал Карсон. – Это та же проклятая штуковина, что и на Куракуа.

Мэгги торжествующе потрясла кулаком.

– Только больше, гораздо больше.

Траскот посмотрела на Карсона.

– Вы хотите посмотреть поближе?

Карсон взглянул по очереди на каждого.

– Нет, – ответил он. – Мы знаем, что это такое.

Траскот кивнула.

– Очевидно, это Оз, не так ли? Но у меня почему-то такое чувство, что вы от меня что-то скрываете. Какая здесь связь с Куракуа?

Карсон пожал плечами.

– Здесь нет никакого секрета, – начал он.

После того как континент уплыл в ночную тьму, команда Академии еще раз изучила отснятые изображения. Они искали места, рядом с которыми могли быть построены города: бухты, места слияния рек, горные перевалы. И дороги. И вообще хоть какие-нибудь признаки обитания.

Джордж рассматривал полоску земли, находившуюся примерно на тридцатом градусе северной широты, где ширина континента уменьшалась всего до полукилометра, если не меньше. Роскошные леса с деревьями, покрытыми красной и желтой листвой, спускались по обе стороны холмов до самого океана. На земле такое место быстро стало бы частной собственностью крупных дельцов. Хорошее место, чтобы провести уик-энд с Хатч. Вдруг увиденное изображение заставило его отвлечься от своих мыслей, сильнее забилось сердце. Он заметил среди деревьев острый угол. Тень. Может, стена.

Или место, где некогда стояла стена.

Больше он не нашел ничего определенного и уже собирался показать снимок Хатч, когда Жанет спокойно произнесла:

– Кажется, у меня кое-что есть.

Это напоминало рябь на реке, маленькие точки, но они были расположены в правильном порядке.

– Думаю, что это опоры моста, – сказала Жанет, голос ее дрожал от волнения. – Ах, сукины дети! – Она широко раскинула руки. – Леди и джентльмены, это мост.

Ну, скажем, не совсем мост, а то, что от него осталось. Но это не имело значения. Раздались радостные возгласы. Столпившиеся вокруг пассажиры подались вперед, проливая кофе, толкая друг друга и подзывая знакомых подойти поближе. Все пожимали друг другу руки, Хатч обняли, крепко поцеловали и снова обняли. Но она не возражала. Черт возьми, ей было все равно.

– Мои поздравления, – сказала Траскот.

– Сколько времени вы можете нам дать? – спросил Карсон.

– Фрэнк, – сказала она терпеливо, – я уже и так отстала от расписания. Мы же договорились.

– Но мы что-то нашли.

– Да, нашли. У Академии будет место «для новых археологических исследований». – Она глубоко вздохнула. – Мне очень жаль. Я знаю, как много это для вас значит. Но нам надо лететь. Я рада, что мы отклонились не зря, но собираюсь отдать приказ к отлету. Морис бушует. И у него есть причины для недовольства. Вам придется вернуться сюда с вашими коллегами.

Хатч могла себе представить, во что это выльется. Кому-нибудь придет в голову мысль, что этот мир был родиной развитой цивилизации. Слишком многое окажется поставленным на карту и, естественно, у Академии заберут эту миссию. Шаг в этом направлении уже был сделан, когда они покидали Землю. Карсон с друзьями, возможно, когда-нибудь вернутся сюда, но не скоро, и они будут всего лишь рядовыми участниками большой операции.

Черт.

Траскот ушла, а они понуро сидели в комнате, обмениваясь сочувственными замечаниями. Эмоционального подъема, который они испытали всего полчаса назад, как не бывало. Хатч вытерпела еще пятнадцать минут, потом поднялась, собираясь выйти. Но не успела она уйти, как на экране монитора связи появилось изображение Харви Сила.

– Доктор Карсон, – сказал он, – поднимитесь, пожалуйста, на мостик. И возьмите с собой ваших коллег.

– На орбите обнаружен объект.

Мелани Траскот, за которой следовал капитан, вела пятерых пассажиров к главному навигационному дисплею. На нем картина звездного неба с цепочкой планет внизу. Одна звезда светилась необыкновенно ярко.

– Вот этот, – сказала Мелани.

Хатч почувствовала, что оживает.

– Что это за объект?

Ей ответил капитан.

– Мы не знаем. Он светится как звезда пятой величины. Но это не естественный спутник, у него слишком большой для этого диапазона КО.

– КО – это коэффициент отражения, – сказала Траскот. – Спутник действительно большой. Больше, чем наша станция на Куракуа.

Хатч и Карсон молча пожали друг другу руки.

– Джон, – обратилась Траскот к капитану. – Мы готовы в случае чего быстро ретироваться?

– Да, директор. – Он едва заметно кивнул одному из членов экипажа, и тот сразу же что-то сказал в микрофон. Хатч подозревала, что он отдавал распоряжение пассажирам пристегнуть ремни.

– Есть какие-нибудь указания на то, что у них на борту есть источники энергии? – спросила Хатч.

– Нет. – Морис наклонился над пультом. – Ничего. – Он сурово поглядел на Траскот. – Мелани, корабль набит людьми. Я считаю, что мы должны покинуть это место.

Мостик по понятиям Хатч был огромен. Там дежурили четыре офицера, не считая капитана. Молодая женщина, сидевшая за навигационным пультом показала на дисплей.

– Внизу на поверхности планеты огни, – сказала она. – Малой мощности. Очень малой. Возможно, не электрические.

– Отражения? – спросила Траскот.

– Возможно, – ответила та.

Траскот повернулась к Карсону.

– Вам повезло, Фрэнк. Что бы вам хотелось осмотреть прежде всего?

Хатч еще никогда не видела Карсона таким счастливым.

– Орбитальную станцию, – ответил он.

– Очень хорошо. Думаю, мы сейчас делаем историю.

Они двигались к белой звезде. На экранах телескопов появились очень знакомые очертания: два колеса – как на околоземной станции или на орбитальной станции Космика на Куракуа. Конструкторское исполнение было менее утилитарным. Сочетания плавных линий и резких изгибов придавали станции элегантность и даже оттенок щегольства. Похоже, здесь вполне могут встретиться витые лестницы и потайные комнаты. В станции было нечто от готической архитектуры. Орбитальная станция в духе Эдгара По.

Повсюду окна. Но ни одно не светится.

Хатч пришла в восторг. Она смотрела, как станция подплывает все ближе, и по спине пробежал холодок – приятный и тревожный.

– Электромагнитное излучение отсутствует, – сказал один дежурный. – Она кувыркается. – Через несколько минут он добавил: – Колеса не вращаются.

«Жаль, – подумала Хатч. – Мы опять опоздали».

Она достаточно хорошо знала Карсона, чтобы понять, как он разочарован. Все – и безмолвные чаши телескопов, и тьма на планете, разрушенный мост и мертвая станция – означало одно: Создатели Монументов ушли.

– Мы поднимемся на борт? – спросила Траскот.

Карсон кивнул.

– Да.

Лицо капитана стало суровым.

– Я вам не советую, директор.

«Что-то здесь не так. И это нечто больше, чем просто таинственность. Таинственность заложена в самой конструкции станции, она такой и задумана, а темные окна лишь усиливали впечатление. Но не только это – что-то еще не так».

– Я все понимаю Джон. Но мы не можем просто так бросить этот объект и улететь. – Лицо Траскот горело от волнения. – И я ни за что не упущу такой шанс. – Она посмотрела на Карсона. – Думаю, вы хотите посетить станцию?

Хатч видела, что Карсон недоволен. Опыт долгих лет исследований показывал, сколько случайных повреждений могут нанести артефактам непрофессионалы. Он предпочел бы взять на станцию только членов Академии. Но у него хватило благоразумия, чтобы промолчать.

– Конечно, – ответил он.

– Кого вы возьмете из своей команды?

– Я думаю, – сказал Карсон, – всех.

– Очень хорошо. Это вполне осуществимо. – Она повернулась к Силу.

– А вы, Харви?

– Если вы пойдете.

Она повернулась к капитану.

– Семь человек отправляются в шаттле, капитан.

Хатч вернулась в свою комнату, чтобы переодеться. Беспокойство не оставляло ее. Есть там что-то такое, чего быть не должно. Или, наоборот, чего-то не хватало. У нее возникло неясное ощущение, на уровне подсознания, и это ощущение невозможно точно определить.

Хатч включила свой монитор. Орбитальная станция теперь хорошо видна в свете солнечных лучей. Двойные колеса когда-то вращались в разных направлениях. Теперь же все сооружение просто медленно поворачивалось.

Что можно сказать о создателях станции судя по ее внешнему виду? Ричард обязательно задал бы такой вопрос. О чем нам говорит такой дизайн? На корпусе видны символы – черные, заостренные штрихи и сужающиеся петли. Две группы символов, – подумала она. Два слова. Что они значат?

Вот появились более мелкие детали: антенны, соединительные переходы, люки и гондолы обслуживания (по крайней мере, ей показалось, что каплеобразные выпуклости, расположенные на равном расстоянии друг от друга по верхнему и нижнему краю обода, могут использоваться именно с этой целью), а также погрузочные палубы и другое оборудование, назначение которого можно установить только при более тщательном исследовании.

За объектом плыл длинный кабель.

И люки были открыты!

Она села, обхватив колени руками, и смотрела на станцию тяжелым взглядом, стараясь представить, какой она была раньше, когда функционировала и вокруг плавали экзотические корабли. А антенны получали сигналы «Великого Массива».

Как давно это было?

Хатч поднялась и прошлепала в ванную – включила воду в душе, отрегулировала температуру и встала под струи. Прохладная вода освежала и бодрила.

Гравитация генерировалась на всех кораблях одинаково: вращением жилых отсеков, и неважно, находились ли они внутри корпуса корабля, как на «Перс», или внутри кольцевых модулей, как на «Уинкельмане». В результате струи воды слегка отклонялись в направлении, противоположном вращению. Это незаметно для глаза, зато давление заставляло воду водоворотами стекать по пальцам ног в сточную трубу сбоку ванны. Хатч всегда нравилось это ощущение. Это один из множества эффектов, вызываемых искусственным гравитационным полем. У нее будто вырастали крылья и появлялось чувство освобождения от земных оков.

Вот и сегодня, когда Хатч закрыла глаза и наслаждалась прохладными струями, стекающими по ее телу, она подумала, что и космическая станция пришельцев создана, чтобы вращаться. И создавать те же эффекты.

Вот это и неправильно!

Хатч быстро вымылась, вытерлась, натянула рабочую униформу «Уинка» и поспешила в комнату обзора. Карсон все еще там. Мэгги тоже. Остальные ушли, наверно, чтобы подготовиться к высадке.

– Все в порядке? – спросил Карсон, когда она влетела в комнату.

– Почему ее построили так, чтобы она вращалась? – требовательно спросила она.

– Кого?

– Я о космической станции, черт побери.

Озадаченная таким вопросом, Мэгги широко открыла глаза.

– Почему она так похожа на нашу станцию, Фрэнк? Создателям Монументов должна быть известна антигравитация. Поэтому мы всегда считали, что они знают, как создавать и искусственную гравитацию. Зачем же им тогда строить вращающиеся колеса?

– Может быть, мы ошибались, – сказала Мэгги. – Или мы все еще не нашли Создателей Монументов, или…

Фрэнк закончил за нее.

– …эта штука была построена до того, как Создатели Монументов появились на Япете.

– Это значит, – сказала Мэгги, – что она существует уже более двадцати тысяч лет. Я считаю, что это невозможно.

Карсон не хотел усложнять и без того сложный вопрос.

– Может, это их ранний Монумент. Поэтому они и сохранили его в таком виде.

– Еще один Монумент? – Хатч ни на минуту не поверила. Она включила связь с капитанским мостиком. Капитана не было, но она могла поговорить с дежурным офицером. – Не могли бы вы мне помочь?

– Я вас слушаю. – Откликнулась пожилая серьезная женщина.

– Космическая станция, – сказала Хатч, – скажите, насколько устойчива ее орбита? Как вы думаете, сколько времени она уже здесь находится?

Дежурная смутилась.

– Мы пилоты, мисс Хаткинс. На такие вопросы мог бы ответить физик. Мне бы хотелось вам помочь, но у нас нет эксперта.

– Сделайте, что можете, – доверительно попросила Хатч.

Дежурная приятно улыбнулась.

– Мы попытаемся.

Джон Ф. Морис мужчина с узкими плечами и узким кругозором. Он достиг самого высокого положения, на какое только мог надеяться, потому что проявлял неизменную преданность компании – старался не обижать нужных людей и вникал во все детали. И он терпимо относился к чужим причудам. Но сейчас Джон Ф. Морис почувствовал, что его карьера в опасности. Его силой и одновременно слабостью было то, что он хорошо видел обратную сторону событий. Он знал, что Мелани Траскот попала в трудную ситуацию и что слишком много себе позволяет. То, что у нее есть на то полное право (конечно, в разумных пределах), и то, что он обязан ей подчиняться, вряд ли могло ему помочь, если решат, что собственностью компании плохо распоряжаются и вообще все делают не так. Именно поэтому капитан оставался в стороне, сохраняя холодную сдержанность, когда они направлялись к Бета Пасифике-3. Он не решился оказывать сопротивление Мелани Траскот, потому что хорошо знал – споря с вышестоящими, рискуешь карьерой, даже если у этих вышестоящих в данный момент неприятности. Люди ее уровня умели снова подниматься наверх. Но он не слишком хороший актер, и его недовольство нетрудно заметить.

Он чувствовал, что его заставляют рисковать, и ненавидел всех. Эта ненависть распространялась и на людей из Академии, которых он вытащил из беды. А особенно он не выносил Карсона. Подумаешь, всезнайка.

Убедившись, что шаттл будет вовремя подготовлен к отправке на станцию, капитан отправился на поиски Траскот. Он нашел ее в гостиной, увлеченную разговором с Харви Силом. Когда он вошел, она подняла голову, отметила его мрачный вид и улыбнулась.

– Я чувствую определенную обеспокоенность таким развитием событий, – сказал он.

– О! – Взгляд Траскот стал колючим. – Что же вас беспокоит?

– Многое. – Голос его дрогнул. Ему не хотелось противоречить начальству даже если в его служебный долг входило дать устный совет. Но, начав, он уже придерживался твердого курса. – Во-первых, отправлять членов экипажа на обследование объекта неизвестного происхождения является нарушением правил. Тем не менее вы игнорируете это. Если что-то случится, у нас не будет возможности контролировать ситуацию, потому что мы недостаточно оснащены. Средства медицинской помощи крайне ограничены. У нас только один шаттл. Если с вами что-нибудь случится, мы не сможем прийти на помощь. По крайней мере, это будет непросто сделать. И займет много времени. Кроме того, я согласился подтвердить вашу выдумку о неполадках в системе технического обслуживания, но это нас не спасет, когда придется отвечать на вопросы. Если у нас возникнут проблемы, которые приведут к значительным потерям в оборудовании или повреждению корабля, или, не дай Бог, потере людей, думаю, что Корпорация с нами не будет церемониться. – Он сделал паузу, чтобы дать им возможность оценить серьезность обстановки. – Существуют и другие потенциальные проблемы. То, что артефакт, например, не имеет цены. Если мы нанесем ему повреждения, не призовут ли нас к ответу?

Траскот высокомерно кивнула – это всегда приводило оппонентов в бешенство, всем своим видом она демонстрировала, что уже успела подумать над всеми подобными вопросами.

– И что вы предлагаете, Джон?

– Это просто. Взять курс на Землю. Сообщить о находке. Пусть этим занимаются люди, имеющие специальную подготовку и соответствующее оборудование. – Он распрямил плечи.

– Возможно, вы правы, – признала Мелани Траскот. – Но я не могу устоять. Джон, неужели в вас нет ни капли любопытства? Неужели вам не хочется узнать, что там такое? И что находится на поверхности планеты?

– Нет, если это противоречит моим служебным обязанностям.

– Понимаю. Но здесь наши мнения расходятся. Продолжайте, пожалуйста, подготовку к высадке.

Он кивнул.

– Как прикажете. Шаттл готов.

– Спасибо. И еще, Джон…

Он обернулся, уже стоя в дверях.

– Запишите ваши замечания в судовой журнал.

– Благодарю вас, директор.

Он шел по тихим коридорам «Екатерины Перс» к мостику. Теперь он знал, что, если что-нибудь случится, она сделает для него все возможное. Но это не поможет: они пойдут на дно вместе.

Дежурный офицер связалась с Карсоном.

– Ответ на ваш запрос, сэр.

Фрэнк как раз направлялся вместе с Мэгги к шаттлу.

– Говорите.

– Телескопические тесты аномалии на Три-Б действительно выявили следы пожара. Сгорело больше тридцати процентов объекта.

Карсон наблюдал за тем, как люди из его команды один за другим заходят в шаттл. Джордж казался счастливым и взволнованным. Мэгги была так напряжена, что от нее, казалось, отскакивают электрические искры. Он привязался к Мэгги во время этой экспедиции и понял, что она гораздо человечнее, чем можно было предположить. И не такая уж отстраненная, как хотела казаться. Сегодня, на пороге исторического открытия, она ожидала, что ее будут фотографировать, и немного принарядилась.

Жанет была в своем репертуаре – она невозмутимо и спокойно беседовала с Хатч. И все же держалась немного прямее, глаза горели ярче, и он почувствовал, что ей не терпится начать работу.

А вот и сама Хатч. Он научился определять ее настроение. Сегодня она была рассеянной, озабоченной и погруженной в свои мысли. Он понимал, что цель путешествия для нее более личная, чем профессиональная. Археологи открыли свою чашу Грааля, а может, даже и нечто большее. Но Присцилла Хаткинс не привыкла останавливаться на полдороги.

– Безопасность прежде всего, когда прибудем на место, – сказал Карсон. – Будьте осторожны и постарайтесь ничего не повредить. – Они должны были разделиться на три группы: он и Жанет, Джордж и Мэгги, и Хатч с Траскот и Силом. – Я предпочел бы не брать с собой доктора Траскот и ее верного бульдога, но так как шаттл принадлежит им, мы ничего не можем поделать. Хатч, я хочу, чтобы ты присматривала за ними. Постарайся не допустить, чтобы с ними что-нибудь случилось, следи, чтобы не заблудились.

Мы будем поддерживать связь друг с другом каждые десять минут. Постарайтесь не отвлекаться на мелкие детали. Нам нужно провести общий обзор и начертить план станции. Как только мы справимся с этим, мы составим план действий и попытаемся работать систематически.

– Сколько у нас есть времени? – спросила Мэгги.

– Четыре часа. Это разумный для нашей безопасности срок. Мы на всякий случай погрузим на шаттл пару дополнительных костюмов Фликингера и резервуары с воздухом. Просто на всякий случай. Хатч?

– Останется ли кто-нибудь на шаттле во время операции?

– Джейк – наш пилот. Он и останется. Мы проникнем внутрь через открытый люк. Их несколько. Хозяева забыли закрыть двери.

Вошел Сил.

– Мы будем готовы через несколько минут, – сказал он.

Джордж изучал свой световой блокнот.

– На станции, по крайней мере, шесть воздушных шлюзов, – сказал он. – Или похожих на шлюзы отверстий. Внешние люки на трех открыты. – Он окинул взглядом присутствующих, ожидая объяснений.

– Они покидали станцию в спешке, – предположила Жанет.

– Не знаю, – сказал Сил.

– Я думаю, – сказала Мэгги, – что на обнаруженном нами артефакте не окажется ничего ценного. Последними здесь побывали грабители. Этим и можно объяснить, почему никто не позаботился закрыть двери. – Она прижала палец к губам. – Интересно, почему нет других станций? Построенных позже? Здесь должны быть более совершенные станции.

– Кто знает? – сказал Карсон. – Может, они сошли с орбиты. – Он посмотрел на каждого по очереди. – О’кей, что еще? Мы ничего не забыли?

Хатч подняла глаза.

– Палсеры?

– В каждой группе будет один, – сказал Карсон.

– Зачем они нам? – спросила Мэгги.

– Чтобы открывать запертые двери.

Но чувствовалось, что Мэгги все равно не по себе.

– Что с тобой? – спросила Жанет. – Это вполне разумно.

– Не знаю, – ответила та. – Это место какое-то страшное, и я не уверена, что нам стоит разгуливать с оружием. Вдруг у кого-то сдадут нервы.

– По крайней мере, – сказал Карсон, – они пригодятся нам, чтобы открыть внутренние двери воздушных шлюзов.

Прибыла Траскот.

– Извините, что запоздала, – сказала она. – Наши специалисты делали структурный анализ материала станции.

– И к какому они пришли выводу? – поинтересовался Карсон.

Траскот предоставила слово Силу.

– Примитивно, – сказал он. – Им далеко до нашей технологии. И, между прочим, у нас есть ответ на вопрос Хаткинс относительно орбиты. Насколько мы можем судить, она стабильна. Эта штука могла пробыть здесь долгое время. Возможно, тысячелетия.

– И еще, – добавила Траскот. – Мы обнаружили новые руины. Их огромное количество.

11 апреля 2203 года.

22

Сквозь широкие овальные окна члены десантной команды смотрели на длинные переходы и большие, залитые солнцем и покрытые коврами комнаты, заполненные огромными стульями и резными столами.

– Они умели жить, – сказала Хатч, обращаясь к Траскот. Они болтали, как школьные подруги. Все были немного более разговорчивы, чем обычно, за исключением, может быть, Сила, который сидел, настороженно поглядывая в окно.

Их пилот, Джейк Дикенсон, сильно волновался и все время давал советы.

– Не будьте так уверены, что там нет энергетической активности, – предупреждал он. – Будьте осторожны, когда вздумаете к чему-нибудь прикоснуться. Не забывайте, что эта штука может оказаться ловушкой. Мы не знаем, при каких обстоятельствах ее покинули.

Они облетали вокруг станции, и воздух в шаттле становился все тяжелее. Станция была цвета красного кирпича и напоминала заброшенную фабрику с беспорядочным нагромождением распорок и балок. И никакой попытки навести внешний глянец: на корпусе корабля множество выступающих гондол, антенн и реек. Там были также перила, слуховые окна, гребни и кронштейны, которые явно играли декоративную роль.

– Причалы для шаттлов по левому борту, – сказал Джейк.

Они увидели через окна два стапеля. На одном из них стоял маленький аппарат с тупыми крыльями.

Они пролетели над антеннами. Сил показал пальцем вниз.

– Вот что я имел в виду, когда говорил о примитивной технологии. Посмотрите. Это же конические антенны. Такие антенны на световые годы отстают от биосистемной аппаратуры, которую они выращивают на «Чашах». Возможно, назначение этой станции ограничено лишь радиосвязью. Но и для этого технологический уровень оставляет желать лучшего. Посмотрите на антенны.

– А что не так? – спросил Карсон.

– Безбожно длинные. У нас в двадцатом веке уже делали лучшие. И огромные солнечные панели. Они неэффективны. Все это сделали не те люди, которые сконструировали телескоп.

Хатч поделилась своими собственными мыслями о том, что конструкция станции говорила о более примитивной технологии, чем та, которую они нашли на Япете.

– А сколько лет было той статуе? – спросил Сил.

– Двадцать тысяч.

– Что вы хотите сказать? Что эта станция старше ее? – Он покосился на окно. – Не верю.

– Почему же? – спросил Карсон. – Вы сами говорили, что она старая.

– Но не настолько же, – возразил Сил.

Хатч тоже не верилось. Но она устала думать об этом. Им надо подождать, пока не накопится побольше информации.

Шаттл пролетел мимо ряда пустых окон. Завороженная зрелищем, Хатч взглянула на Джорджа.

– О чем ты думаешь? – спросила она его.

Мысли его, казалось, блуждали где-то далеко.

– Как мне повезло, – сказал он, – я сразу получил назначение работать с Генри. Большинство ребят из моей группы до изнеможения вкалывают над проектами по мелиорации в Перу или Северной Африке. А мне довелось увидеть Храм. Я был там в тот момент, когда были сделаны главные открытия. Теперь я здесь…

Послышался голос Джейка.

– Приближаемся к входу.

Траскот обвела всех взглядом.

– Пойдемте, – сказала она.

Они выбрали наугад люк. Красная обшивка корабля медленно двигалась на экране обзора, Хатч как раз начала проверять свое оснащение, когда послышалось прерывистое дыхание Джейка.

– Что случилось? – спросил Сил.

– Внутренняя дверь воздушного шлюза, – сказал он. – Она тоже открыта.

– Она не загерметизирована, – сказала Мэгги. Станция была открыта для вакуума.

– Мы можем взглянуть на изображение? – спросил Сил. – Это совершенно непонятно. Шлюзы всегда конструируются так, чтобы невозможно было открыть обе двери сразу. Потому что в этом случае вас сразу ждет гибель. И, может быть, всех, кто там есть.

– Кто-то, видимо, пренебрег всеми правилами техники безопасности, – сказала Хатч. Она взглянула на Карсона. – Интересно, открыты ли двери в других люках.

Шаттл вплотную подошел к станции. Специально для этого полета на него установили метровые экстенсоры, оснащенные магнитными захватами. Джейк выдвинул их. Убедившись, что они оба вошли в контакт с корпусом станции, он включил ток. На шаттле раздался резкий, неприятный звук.

– Приступаем, – сказал он.

Тем временем пассажиры шаттла надевали костюмы Фликингера, магнитные ботинки и проверяли дыхательные аппараты. Когда все приготовились, он провел декомпрессию в кабине и в грузовом отсеке. Сил открыл дверь в задней части кабины и провел их в грузовой отсек, где раздал всем портативные сканеры, и взял два палсера.

Легким привычным движением он пристегнул один сбоку у пояса, а другой протянул Карсону. Карсон взял палсер, с видом знатока проверил и тоже пристегнул.

Сил вытащил около тридцати метров троса.

– Мы протянем трос до люка станции. Хорошенько пристегнитесь, когда будете выходить. Здесь все вращается, так что, если кого-нибудь отбросит в сторону, мы не ручаемся, что сможем вернуть его назад. – Сил обвел всех взглядом, желая убедиться, что они включили энергетические поля.

– Директор, – сказал он, – эта честь принадлежит вам.

Траскот наклонилась к Карсону.

– Фрэнк…

Карсон, в свою очередь, повернулся к Мэгги.

– Это она нас сюда привела, – сказал он.

Мэгги благодарно кивнула.

– Спасибо, – сказала она и открыла дверь. На расстоянии вытянутой руки виднелась поверхность покинутой станции, вся в выбоинах и царапинах. Мэгги протянула руку и прикоснулась. Первый контакт.

– Если хочешь, – обратилась к Карсону Хатч, – я натяну трос.

Карсон кивнул, и она, оттолкнувшись, проплыла через дверь.

– Осторожно, – прошептал Сил.

Хатч по инерции доплыла до корпуса станции. Затем поставила обе ноги на металлическую обшивку и оглянулась, ища люк.

Наверху. Около десяти метров.

Сил пристегнул трос к магнитной защелке, которая была закреплена на корпусе шаттла. Потом передал другой конец троса с защелкой Хатч. Она пристегнула трос к поясу и направилась к люку. Окружающая картина резко изменилась. Палуба грузового трюма, которая раньше была «внизу», теперь повернулась на девяносто градусов. Желудок у нее свело, она закрыла глаза, чтобы отогнать неприятные ощущения. Необходимо сконцентрировать все внимание на заброшенной станции. Удержать равновесие. Заставить себя поверить, что она неподвижна. Забыть о шаттле, который располагался теперь вертикально по отношению к ней. Небо кружилось у нее перед глазами, но она сосредоточилась на люке.

Воздушный шлюз достаточно большой, чтобы там мог поместиться небольшой грузовик. Внутренняя дверь действительно открыта, но за ней видна лишь металлическая поверхность палубы. Она закрепила магнитную защелку и махнула рукой Мэгги, которая тут же выплыла из шаттла.

Хатч предупредила ее, чтобы та старалась смотреть только на корпус станции. Мэгги кивнула и привязалась к тросу. Но уже сразу после старта у нее возникли проблемы, и Хатч пришлось помогать ей. После того как обе добрались до воздушного шлюза, Хатч помогла ей войти внутрь, где окружающий вид был более спокойным.

– С тобой все в порядке? – спросила она Мэгги.

Мэгги, свернувшись в комок, слабым голосом успокоила свою спасительницу.

– Надеюсь, это самая трудная часть, – сказала Хатч.

– Я тоже надеюсь, – слабым голосом пробормотала Мэгги.

Потом прибыли остальные. Солнце светило ярко, и все воспользовались солнечными фильтрами. Потом быстро забрались в шлюз, инстинктивно желая загородиться от открытого пространства.

Им очень хотелось посмотреть, что внутри. Мэгги быстро пришла в себя и по праву вошла первой в пустую комнату с высокими потолками. Вдоль мрачных оранжевых стен стояли жестяные контейнеры. Один из них заполнен мусором, прижимаемым к стенке центробежной силой, возникающей при вращении станции. Там были инструменты, ботинок огромного размера, листы пластика и еще какого-то материала, который когда-то вполне мог служить одеждой.

– Может, они оставили шлюз открытым, – сказал Джордж, – чтобы сохранить то, что находится внутри. Если они действительно хотели сохранить станцию как памятник, то лучшего способа не придумать. Просто заполнить ее вакуумом, и все останется в полной сохранности.

Жанет с любопытством глядела на ботинок.

– Они были большие, правда?

Палуба устлана коврами. На другом конце комнаты несколько коридоров, в которых даже Джордж почувствовал бы себя карликом. С одной стороны коридоров линия окон, с другой – закрытые двери. Двери очень большого размера, приблизительно два на четыре метра.

Когда Хатч, покинувшая шлюз последней, присоединилась к остальным, все уже занимались осмотром оборудования. Джордж считал, что опознал некоторые приборы: вот это, безусловно, зарядное устройство. Мэгги приступила к изучению символов. Карсон выбрал один из коридоров и двинулся вперед.

Ни одна дверь не открывалась, а они, конечно, не собирались ломать их без особой необходимости. Внешняя стена почти вся состояла из окон, так что им были хорошо видны солнце и шаттл. Одно окно разбито, – напротив они обнаружили в полу дыру два сантиметра диаметром.

– Метеорит, – сказал Джордж.

Они продвигались вперед, неловко стуча магнитными ботинками. Говорили мало и старались держаться вместе, как дети на экскурсии. Хатч заметила, что переборка подрагивает.

– Что-то работает, – сказала она.

Это напоминало медленную пульсацию.

– Электрогенератор? – спросила Траскот.

Джордж покачал головой:

– Не думаю.

Теперь они двигались еще более осторожно. Солнце скрылось, переместившись на противоположную сторону станции. В коридорах стало темно.

Сил включил фонарь.

Удары, как биение сердца, становились все сильнее, громче.

Планета поднялась, заполняя проходы отраженным светом. Ее океаны, покрытые низкими облаками, выглядели яркими и холодными.

Впереди, едва видимое из-за кривизны коридора, что-то двигалось.

Поднималось. И падало.

Дверь. Скручена и держится только на нижней петле. Все смотрели, как из-за вибрации дверь иногда ударяет по стене, медленно отходит вниз и опять отскакивает вверх от удара о палубу.

Они заглянули через дверной проем в другую, меньшую комнату. Предмет, поверхность которого находилась на уровне их глаз, оказался квадратным столом, за которым стояли восемь огромных стульев, – такие вполне подошли бы Гаргантюа. Стулья мягкие (когда-то, теперь все затвердело как камень). Хатч вошла и почувствовала себя четырехлетней девочкой. Она встала на цыпочки и посветила фонарем на стол. Он был пуст.

Джордж имел лучший угол обзора. Он обнаружил выдвижные ящики и попытался открыть один. Но ящик не поддавался.

– Ну, не знаю, – проворчал он.

Мебель закреплена на месте.

– Похоже, здесь был конференц-зал, – сказала Жанет.

Вдоль стен стояли шкафы. Их дверцы не открывались. Но, что более важно, они сплошь покрыты символами. Мэгги устремилась к ним, как бабочка на свет.

– Если это Создатели Монументов, – сказала она через некоторое время, – то символы не похожи ни на одни из тех, что встречались ранее. – Она снимала все закрепленной на голове телекамерой, которая передавала изображение в шаттл. – Господи, как мне это нравится, – добавила она.

В другом конце комнаты – еще одна дверь, а за ней второе такое же помещение.

Хатч отключилась от общего канала связи и ушла в свои мысли. Она смотрела на меняющиеся тени в свете фонарика и вспоминала одинокий горный хребет на Япете и цепочку следов одинокого существа. Кто эти люди? Что здесь происходило, когда они собирались в этой комнате? О чем они говорили? Что для них было важным?

Спустя некоторое время нашли еще несколько открытых дверей, заглянули в лабораторию и в зону жизнеобеспечения станции. Там была кухня. И помещение с бассейнами и длинной емкостью, видимо, для сбора воды. Емкость такой же высоты, как и стол, который они видели в первой комнате. Видимо, это было когда-то душевой.

Все снова осветилось солнцем. Прошло сорок минут с того момента, как солнце исчезло, – и вот оно снова вернулось. Примерно в это же время обнаружили лестничную площадку, где коридор раздваивался.

– О’кей, – сказал Карсон, – похоже, пришло время разделиться. Будьте осторожны. – Он посмотрел на Мэгги. – Куда бы тебе хотелось пойти?

– Я останусь здесь, внизу, – ответила она.

Карсон направился вверх.

– Встретимся через час, – сказал он, – или раньше, если обнаружим что-то интересное. – Траскот и Сил пошли за ним, и план, по которому Хатч должна была присматривать за ними, рухнул. Карсон улыбнулся и махнул ей, чтобы она не беспокоилась. Хатч обрадовалась, что избавилась от обременительной обязанности, и присоединилась к Джорджу и Мэгги.

Они продолжали осматривать нижний уровень и почти сразу нашли комнату с дисплеями и пультами управления, наполовину скрытыми за высокими спинками стульев.

– Компьютеры, – выдохнула Мэгги.

На стенах висели фотографии. Выцветшие, но, возможно, еще что-то можно на них разобрать.

Мэгги пыталась взглянуть на клавиатуру, но пульт слишком высоко. Она просто сияла от удовольствия.

– Ты думаешь, они уже не смогут работать? – поинтересовалась она.

– Нет. Ими же не пользовались несколько тысяч лет, – ответила Хатч. – Если, конечно, они действительно столько простояли.

– Ладно, даже если они и не действуют, на клавиатуре есть буквы и цифры. Одно это уже бесценно.

Потом оживился Джордж. Он нашел фотографию того аппарата, который они видели в ангаре для шаттлов. Он летел, а позади была видна станция.

– Дни славы, – заметил он.

На второй фотографии – Бета Пасифика-3, бело-голубая и так похожая на Землю.

Мэгги очень хотелось взглянуть на пульты управления. Она подошла к стулу и сняла один магнитный ботинок, чтобы проплыть вверх к приборам. Но в этот момент ее внимание привлекло что-то, находившееся на стуле. Она обернулась на пол-оборота и закричала. Если бы к этому времени ей удалось снять оба башмака, то она, возможно, улетела бы. Но другая нога не пускала, и Мэгги накренилась под острым углом. Затем она рванулась в сторону и рухнула на пол.

Стул был занят!

В канал связи ворвался голос Карсона.

– Что там у вас происходит? Хатч?

Мэгги не отрывала взгляда от предмета на стуле, лицо ее побелело.

– У нас тут труп, – ответила ему Хатч.

– Иду, – ответил Карсон.

На стуле сидел светящийся мумифицированный предмет.

– И там тоже, – сказал Джордж, стараясь говорить спокойным голосом. Он указал на следующий стул.

Их было двое.

Ошарашенная Мэгги смотрела на труп. Хатч подошла к ней.

– С тобой все в порядке?

– Да, – ответила она. – Меня это так поразило. Я просто не ожидала.

Его глаза закрыты. Кожа высохла, как пергамент. Коричневый череп узкий и длинный. Длинные руки с большими кистями, на которых сохранились когти. Черно-серые остатки одежды прикрывали его от пояса до пола.

– Здесь какое-то время был воздух, – сказал Джордж. – Иначе тела бы не разложились.

– Я так не думаю, – сказала Мэгги. – В организме много химических соединений. Они все равно вызовут разрушения, независимо от того, находится тело в вакууме или нет. Просто потребуется более длительное время.

Он был пристегнут к стулу.

Пристегнут, а воздушные шлюзы открыты!

На лице сохранился отпечаток агонии.

Что здесь произошло?

Мэгги осторожно прикоснулась к его колену.

Хатч стояла перед ним и уже знала, кто это. Она его узнала.

К ним присоединились Карсон и остальные.

Они осторожно осматривали комнату.

– Так – это они? – спросила Траскот. – Существа с Япета?

– Да, – ответил Карсон. Обернувшись, он спросил: – Кто-нибудь не согласен?

Никто не возражал.

– Печально, – сказала Мэгги. – Хотелось бы встретиться по-другому.

Силу хватило роста, чтобы увидеть их рабочие станции.

– Я думаю, здесь компьютерный центр, – сказал он.

Джордж вернулся к фотографиям на стене. Почти на всех изображения превратились в расплывчатые пятна, и ничего нельзя было рассмотреть. Но на одной ему удалось различить строения. Потом он нашел фотографию с морским пейзажем.

– Похоже на Мэн, – сказал Сил, глядя ему через плечо.

Хатч не могла оторвать взгляд от мертвецов.

Пристегнуты.

Были ли они убиты? Вряд ли. Пристегнутые ремни вряд ли могли удержать человека, который захотел бы вырваться. Скорее, они находились там, когда кто-то открыл воздушные шлюзы и выпустил из корабля воздух.

Станция была мавзолеем.

Они нашли еще трупы на верхнем уровне, в местах, которые, видимо, служили жилыми помещениями. Они насчитали тридцать шесть человек и остановились. Их было, несомненно, больше. Все без исключения были пристегнуты. Вывод напрашивался с самого начала, и от него становилось страшно: это было массовое самоубийство. Они не хотели, чтобы их разбросало по станции или высосало наружу в результате декомпрессии. Поэтому они приняли все меры предосторожности, привязались и открыли двери.

– Но почему? – спросила Траскот. Карсон знал, что директор, человек жесткий и неуступчивый. Но увиденное потрясло и ее.

Мэгги тоже казалась испуганной.

– Может, самоубийство было свойственно их культуре. А может, они сделали что-то не так на этой станции и избрали такой выход.

После сделанных открытий все бесцельно слонялись по кораблю. Придерживаясь советов Карсона в отношении личной безопасности, а может, и по другим причинам, никто не ходил поодиночке.

Мэгги и Сил не отходили далеко от операторской. Они бродили среди компьютеров и взяли несколько компьютерных блоков, надеясь обнаружить в них банки данных, если они еще сохранились.

Джордж вместе с Хатч разыскивали фотографии и, наконец, нашли их в жилых комнатах. Изображения почти совершенно выцвели, но им удалось различить отдельные фигуры в длинных платьях и мантиях. И еще строения: экзотические здания, которые напомнили Карсону церкви.

Два снимка могли быть сняты на стартовых комплексах – круг напоминал чашу радиоантенны, и было еще что-то, похожее на радиолокационную станцию. И групповая фотография.

– Здесь не может быть никаких сомнений, – сказал Джордж. – Они позируют.

Карсон засмеялся.

– Что тут смешного? – спросил Джордж.

– Сам не знаю. – Он не сразу осознал всю абсурдность происходившего: эти устрашающие существа собираются все вместе, чтобы позировать на общем снимке.

На другой фотографии двое стояли перед тем, что могло бы быть машиной, и махали рукой.

Карсон был тронут.

– Как ты думаешь, когда это было? – спросил он.

Джордж посмотрел на снимок.

– Давно.

Но станция не наводила на мысли о грузе веков, как это было в Храме Ветров. За операторскими столами могли сидеть еще вчера. Вещи слегка покрылись пылью, но станция залита солнечным светом.

Трудно поверить, что еще недавно в длинных коридорах не раздавалось эхо шагов. Но этому можно найти простое объяснение: элементы не выработали своего ресурса.

Джордж нашел фотографию с четырьмя лунами, вытянувшимися по прямой линии.

– Эффектное зрелище, – сказал он.

– Возможно, для нас оно значит больше, – ответил Карсон. – По нему нам, может быть, удастся узнать возраст этого места.

Мэгги разыскала центральный процессор. Он был не поврежден.

– Может быть, заработает, – сказала она.

Сил сложил на груди руки.

– Никаких шансов, – объявил он.

Ну, это они еще посмотрят. Случались вещи и более невероятные. Она вытащит процессор, если сообразит, как это можно сделать, и пошлет его в Академию. Возможно, им и повезет.

Через три часа со времени начала операции они перегруппировались и отправились назад в шаттл. Мэгги несла центральный процессор, и еще они прихватили фотографию четырех лун и пару компьютерных блоков.

Хатч была занята своими мыслями. Она смотрела на меняющееся освещение, и пока они шли по длинным коридорам, почти все время молчала.

– Что случилось? – спросил Карсон.

– Почему они убили себя?

– Не знаю.

– Ты можешь представить, как это могло произойти?

– Возможно, они здесь застряли. Допустим, на планете все пошло кувырком.

– Но у них на борту шаттл.

– Может, он был сломан.

– Значит, они оказались в ситуации, когда одновременно отказали внешние системы жизнеобеспечения и бортовой шаттл. Тебе это кажется правдоподобным?

– Нет.

– Мне тоже.

23

Шаттл скользил в полуденной тишине над холмистой равниной. Окна наполовину раскрыты, и свежий воздух гуляет по кораблю. Запахи прерии и моря пробуждали воспоминания о Земле. Странно, Карсон провел столько лет на Куракуа, на южном побережье и ни разу не почувствовал запаха соленого воздуха. Кроме того, это был первый раз, когда он летел на шаттле, не изолировавшись от внешней среды.

Первый раз с открытым окном.

Внизу временами возникали признаки существовавшей когда-то жизни: обвалившиеся стены, разбитые дамбы, разрушенные доки. Они летели низко над землей на высоте сто пятьдесят. В небе полно птиц.

Они вылетели к реке – широкой, мутной, с песчаными берегами, где у воды рос гигантский кустарник. На солнышке грелись существа, похожие на улиток.

И снова развалины: каменные постройки в воде, отполированные приливом; грузовик в лесу, бесцветный от старости. Значит, раньше тут шла дорога.

– Здесь уже давно никто не живет, – сказал Джордж.

– Хотите опуститься пониже и посмотреть? – спросил их Джейк, пилот шаттла.

– Нет, – отказался Карсон. Хатч видела, что именно этого ему и хочется, но Траскот дала им всего тридцать шесть часов. – Отметьте это место, чтобы его можно было потом найти.

Внизу мелькала прерия. Они слушали, как свистит вокруг воздух, смотрели, как гнется под ветром золотистая трава.

– Что-то виднеется впереди, – сказала Мэгги.

Груда искореженного ржавого металла. Карсон подумал, что когда-то это могло быть средством передвижения или машиной. Трудно определить с воздуха.

Они миновали реку и теперь летели над пустыней. Время от времени там виднелись стены и резервуары для воды, утонувшие в дюнах, как брошенные корабли.

И снова прерия. Полоса суши становилась более узкой и скалистой, и по обе стороны теперь виден океан. Повсюду разбросаны камни.

Вот появилась еще одна река. Они полетели вдоль нее на юг, к лесу. Сушу окаймляли горы, река иногда уходила под землю и опять появлялась среди живописных долин.

Карсон рассматривал карту на дисплее.

– Мне кажется, – произнес он, – что города расположены в неподходящих местах.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Хатч.

– Посмотри вот на этот. – Он постучал по экрану. – Развалины находятся на равнине в нескольких километрах от океана и в пятнадцати – от слияния рек. Они должны находиться здесь, у места слияния.

– Может, когда-то так оно и было, – сказала Мэгги. – Но реки меняют русло. Фактически, если мы сможем выяснить, когда город находился в месте слияния, то сможем датировать и все остальное.

– Они, как и люди, любили жить у воды, – сказала Хатч.

Карсон кивнул.

– Или сильно зависели от водного транспорта. – Он покачал головой. – Не очень рационально для цивилизации, открывшей антигравитацию несколько тысяч лет назад. Что случилось? Может, потом о ней забыли?

– Почему бы нам не опуститься вниз и не посмотреть? – предложила Жанет.

Впереди появился залив, в который впадала река.

– Вон там, – сказал Карсон. – Похоже на город. И естественная гавань. Там и приземлимся.

Лес стал не таким аккуратным. Сквозь листву проглядывали насыпи, башни и стены. Можно было представить, где проходили улицы и дороги.

Неужели весь континент такой же? Одни руины.

Джейк поправил наушники.

– Поступило сообщение, что прибыл «Эшли Ти». Встреча назначена через сорок часов.

– Замечательно! – воскликнула Мэгги. Вероятно, у них будет теперь возможность остаться и спокойно исследовать этот мир Создателей Монументов.

Джейк поздравил их, но Хатч видела, что он недоволен. Когда она спросила о причинах, Джейк ответил, что теперь ему уже не хочется улетать.

Залитый солнцем залив окружен лесом. На берегу росли огромные деревья с широкими листьями. Шаттл пролетел немного над морем и повернул назад. Узкий остров, заросший зеленой травой, разделял вход в гавань на два канала, перегороженных обвалившимся мостом.

Хатч видела в воде площади с разрушенными верхушками домов, массивные бетонные фундаменты (как ей показалось) и горы щебня.

– Там внизу были высокие здания, – заметила Жанет. – Может быть, нечто подобное нашим небоскребам.

– Их много и в лесу, – сказал Джордж.

– У кого-нибудь есть предложения, где приземлиться? – спросил Карсон.

– Не надо садиться близко от береговой линии, – посоветовала Хатч. – Если здесь есть хищники, то они, вероятнее всего, живут именно там.

Они нашли просеку в полукилометре от залива. Джейк снизился, и они приземлились среди влажной листвы в густых, ярко-зеленых зарослях.

Хатч услышала звук открывшегося люка.

– Подождите немного, – попросил Карсон. – Нам надо переговорить, прежде чем мы отправимся дальше.

Хорошо, подумала Хатч. По опыту куракуанской миссии она знала, что эти люди не очень хорошо понимали потенциальные опасности нового мира. Старые страхи заразиться внеземным вирусом давно уже не принимались во внимание – микроорганизмы обычно не атаковали существа из чуждых биосистем. Но это не значило, что они не привлекут хищников. Хатч уже знала это на собственном опыте.

Карсон заговорил неподражаемым командным тоном бывшего военного.

– Нам в действительности ничего неизвестно об этих местах, поэтому будем держаться вместе. Пусть каждый возьмет с собой палсер. Но прошу вас, если возникнет необходимость стрелять, сначала убедитесь, что сектор ведения огня пуст.

Здесь им не нужны защитные поля, но на них будут крепкие ботинки и плотная одежда, чтобы защитить от колючек, ядовитых растений, укусов насекомых и других сюрпризов, которые мог преподнести им лес.

– Куда пойдем? – спросила Мэгги, застегивая куртку.

Карсон осмотрелся.

– На севере есть множество руин. Давайте сначала отправимся туда. – Он обратился к Джейку. – К закату вернемся.

– Хорошо, – ответил пилот.

– Оставайтесь внутри шаттла, хорошо? Постараемся придерживаться правил безопасности.

– Конечно, – согласился тот. – Я не собираюсь никуда выходить.

Воздух свеж и прохладен, пахнет мятой. Они стояли в нижней части трапа и с удовольствием осматривали окрестности. Ветви кустов шевелил легкий бриз с океана, жужжали насекомые, над головой порхали птицы. Для Хатч это было похоже на Пенсильванию, какой она изображалась в старых книгах.

Трава высокая, почти по колено. Они сошли на землю, проверили оружие и выбрали просвет в деревьях. Карсон шел впереди, Джордж замыкал шествие. Они пересекли просеку и углубились в лес.

Им сразу пришлось идти в гору. Растительность довольно густая. Они пробирались между деревьями и колючками кустарника, иногда устраняя препятствия палсерами.

Взобравшись на склон, они остановились передохнуть. Высокий кустарник загораживал вид. Жанет оглянулась назад – туда, откуда они пришли.

– Мне кажется, это курган, – сказала она. – Здесь что-то захоронено. – Она попыталась использовать сканер, но была слишком близко, чтобы что-то разглядеть. – Что-то есть, – повторила она. – Часть строения. Оно уходит глубоко вниз.

Джордж вынул световой блокнот и начал составлять карту.

Команда начала спуск по другой стороне холма, за нагромождением толстых стен. Стены доходили до верхушек деревьев. Местами они разрушены, а кое-где даже сравнялись с землей.

– Это не продукт высокоразвитой цивилизации, – сказал Джордж. – Они-использовали пластик и еще что-то, точно не могу сказать что, но в основном здесь просто бетон и металл. Это уровень космической станции, но он не имеет ничего общего с телескопом.

– Тут что-то не сходится, – сказала Жанет. – Самые последние достижения цивилизации должны находиться на поверхности планеты, а старые города должны быть похоронены под землей.

Животные кричали и прыгали в листве. Жужжали насекомые, сквозь верхушки деревьев просачивался зеленый свет. Лес состоял в основном из сучковатых деревьев твердых пород с кроной наверху. Стволы голые, а сами деревья довольно высокие – с пятиэтажный дом, и создавалось впечатление просторного собора.

Они перешли вброд ручей, прошли вдоль покосившейся каменной стены и стали подниматься на следующий курган. Там было много цветущего кустарника.

– Шипы, – предупредила Мэгги. – Всюду одни и те же методы защиты.

Сходство форм жизни в разных мирах явилось одним из важнейших открытий, сделанных после преодоления барьера гиперпространства. Конечно, встречались и экзотические экземпляры. Но если раньше и существовали сомнения, то теперь всем было ясно, что природа выбирает самые простые решения. Крылья, шипы и плавники можно было обнаружить везде, где существовала жизнь.

Они шли наугад, не имея определенной цели и не выбирая заранее направление. Заглянули в бетонный цилиндр, который мог когда-то служить складом или шахтой элеватора. Потом постояли перед комплексом пластиковых балок, которые были слишком тонкими, чтобы служить опорой чему-либо.

– Скульптура, – предположила Мэгги.

Карсон спросил Жанет, не может ли она определить возраст города.

– Если ли бы у нас был «Уинк»… – ответила она.

– Ладно. Хорошо. – Он думал о том, что можно будет послать «Эшли Ти» на поиски «Уинка» и забрать с него все необходимое.

Когда прошло около часа, Карсон связался с Джейком. В шаттле все спокойно.

– Здесь тоже, – сказал он.

– Рад слышать. Вы ушли не очень далеко. – Видимо, Джейку было интересно. – Что там у вас?

– Сокровища, – пошутил Карсон.

Джейк выключил связь. Он еще никогда не был на неисследованных планетах и испытывал легкий испуг. Но все же он был рад, что оказался здесь.

Большую часть жизни Джейк проработал пилотом на шаттлах Космика. Работа считалась престижной и хорошо оплачивалась. Правда, эта работа оказалась не такой интересной, как он думал, но в конце концов любая работа начинает казаться скучной. Он летал от кораблей к наземным станциям и обратно. И так повторялось изо дня в день – он перевозил людей, чьи интересы ограничивались работой, людей, которые никогда не смотрят в окна шаттла. Эти же оказались совсем другими.

Они ему нравились. Джейк с удовольствием следил, как они обследовали космическую станцию, хотя и соблюдал при этом свои собственные интересы. Он любил изображать твердолобого циника. И еще: он знал о Создателях Монументов, знал, что они тоже совершали межзвездные путешествия. А теперь он очутился в одном из их городов.

Густая зеленая листва на краю опушки залита ярким полуденным солнцем. Он откинулся назад и сложил руки за головой. Вдруг он что-то увидел. Мерцание света в деревьях.

Похоже на отражение от какого-то предмета.

Он высунулся из люка и несколько минут смотрел туда. Что-то белое. Может, кусок мрамора. Лицо овевал теплый ветерок с залива.

Они остановились у кристально чистого ручейка и смотрели на резвящихся в воде рыб. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь кроны деревьев, придавал лесу оттенок нереальности и невинности. В лесу встречались звериные тропы, узкие и не всегда проходимые. Иногда они оказывались в тупике или перед слишком крутым спуском или густыми колючими зарослями и тогда приходилось возвращаться. Карсон нес два палсера – свой и Мэгги.

Ручей протекал под конической аркой серо-голубого цвета. Арка была старой и частично разрушенной. На камне выгравированы символы, но разобрать их невозможно. Мэгги пыталась прочесть кончиками пальцев то, что не могла прочесть глазами.

Она углубилась в это занятие и не услышала неожиданно раздавшихся щелчков, напоминавших звук кастаньет. Но остальные услышали и посмотрели в сторону густых зарослей шиповника. Они успели увидеть маленькое, напоминающее краба существо, которое тут же спряталось.

За аркой они обнаружили статую местного жителя. Статуя опрокинута и полузасыпана землей, но они не пожалели времени и откопали ее. В вертикальном положении статуя оказалась бы в два раза выше Джорджа. Ее отмыли водой из ручья и поразились таланту скульптора: по каменным чертам легко читался характер изображенного. Благородство. И ум.

Они провели измерения и отметили место на карте. Джорджа явно больше интересовало то, чего они не могли увидеть. То, что лежало в земле, поросшей лесом. Он вслух поинтересовался, скоро ли можно будет организовать полноценную экспедицию.

Ответить на этот вопрос было непросто. Если бы все зависело от комиссара, они очутились бы здесь уже через несколько месяцев. Но все не так просто. Эту планету, кроме всего прочего, можно немедленно заселять. И здесь есть возможность получить технологическое выгоды. Хатч подумала, что сюда долгие годы будут иметь доступ только военные Северо-Американского Союза.

Джейк вылез на крыло шаттла, спрыгнул на траву и стал вглядываться в деревья. Он все еще видел это.

На просеке местами рос цветущий кустарник, и молочно-белые роскошные цветы ритмично покачивал ветерок с залива. Цветы, освещаемые солнцем, казались яркими и влажными. Знакомство Джейка с лесом ограничивалось полоской деревьев в пригороде его родного Канзас-Сити, где он играл ребенком. Там, как бы далеко ты не зашел, все равно с одной стороны виднелся Ролуэй Роуд, с другой – Пайк.

Он понимал, что несмотря на мирный вид, лес представлял угрозу. Но у него палсер, и он знает, что это оружие может пробить дыру во всем, что попытается к нему приблизиться.

В этот день небо такое яркое и голубое, что глаза слепит. С залива набегают белые облачка. Над головой кружатся и кричат морские птицы.

Джейк дотронулся до ствола палсера, чтобы придать себе уверенности, и пошел через просеку.

Деревья здесь, как в сказке. Точно такие же, с гримасами и ухмылками, рисуют в детских книжках. Они казались очень старыми. Некоторые росли прямо на кургане, опутывая его корнями, будто скрывали похороненные там тайны. Город давно мертв.

– Сотни лет, – сказала Мэгги.

Кустарник стал реже, деревья стояли дальше друг от друга. Лес заливал солнечный свет.

Они вышли на гребень холма и ахнули.

Склон уходил вниз в заросший лесом овраг, дальше начинался подъем на следующую гряду. Впереди, из склона холма, из высокого густого кустарника выходила стена и высоко парила над оврагом – широкая и мощная, как плотина. Как вал. Стена протянулась поперек долины, а потом с высоты пятиэтажного дома резко обрывалась вниз. Хатч видела металлические балки и арматуру. Остатки лестницы поднимались к вершине. Когда-то от главной стены перпендикулярно отходили другие стены, но от них сохранились лишь перемычки. Каменистый верх стены порос кустарником.

– Давайте передохнем, – предложил Карсон. – Место вполне подходящее для обеда. – Они достали бутерброды, сок и удобно расположились.

Все оживленно делились впечатлениями – обсуждали, как выглядела долина, когда там стоял город, и что с ним могло случиться. Потом пришли к выводу, что все, ими пережитое, стоило того, чтобы оказаться на этом холме.

Карсон связался с шаттлом.

– Джейк?

– Я здесь.

– У нас все спокойно.

– Здесь тоже.

– Хорошо. – Карсон помолчал. – Джейк, это великолепное место.

– Да. Я так и знал, что вам понравится. Оно и с воздуха хорошо смотрелось. Вы вернетесь на закате, как договаривались?

Карсону хотелось бы заночевать на планете, но это означало, что они используют Траскот в своих целях. К тому же это было бы просто глупо. Теперь, когда «Эшли Ти» поблизости, Карсон был уверен, что Траскот согласится дождаться встречи с ним. Значит, у них будет достаточно времени для исследований. Нет никакой необходимости оказывать давление.

– Да, – ответил он. – Мы будем на закате.

– Понял.

Карсон выключил связь и повернулся к Хатч.

– Как долго «Эшли Ти» сможет оставаться здесь?

– Трудно сказать. Их экипаж состоит из двух человек. Иногда они проводят в путешествии почти по году. Все зависит от того, сколько у них осталось запасов воды и еды.

– Я уверен, что мы сможем выпросить кое-что у Мелани, – сказал Карсон. (От Хатч не укрылась промелькнувшая у него фамильярность обращения.) – Я скажу вам, чего мне хочется, – продолжил он. – Мне хочется быть здесь, когда прибудет миссия из Академии, сказать им привет и пожать руки. Господи, вот так и создаются легенды. Ладно, что-нибудь придумаем.

Джейк увидел в листве что-то белое.

Он остановился на краю опушки, вынул палсер из кобуры и снял с предохранителя. Шаттл спокойно ждал Джейка посреди поляны, стоя к нему носом. Зеленый и белый цвета шаттла сливались с зеленью леса. По этому случаю надо сделать несколько фотографий. Шаттл Джейка!

На корпусе написано «Перс» и изображена старинная ракета «Афина» в кольце звезд. Корабль назвали в честь героини начала космического века. Она предпочла остаться на борту потерпевшего аварию корабля, чтобы не отбирать у своих товарищей и без того небольшие запасы воздуха. «Сейчас добровольцев больше нет, – подумал Джейк. – Жизнь стала другой».

Он сунул голову в листву. Это был мрамор. Теперь он видел отчетливо. При свете дня мрамор казался чистым и холодным. Но вокруг рос густой кустарник, и он не мог туда пробраться. Тогда Джейк использовал палсер, чтобы проложить себе дорогу.

Он постарался не задеть лучом палсера конструкцию, но запутался в кустарнике и чуть не поранил себя самого. Это его напугало.

Постройка напоминала стол.

Может быть, алтарь.

Он был установлен под параболической крышей. По краю шла цепочка символов. Алтарь выглядел старым.

Черт. Надо было взять с собой фотоаппарат. Придется вернуться за ним.

Он включил канал связи.

– Фрэнк?

– Слушаю. – Карсон ел.

– Здесь что-то похожее на алтарь, – сказал Джейк.

– Где? – Голос Карсона стал напряженным.

– К югу от просеки. – Он рассказал обо всем, что видел.

– Черт возьми, ты должен был оставаться в шаттле.

– Я и остаюсь рядом с шаттлом. Мне его отсюда видно.

– Слушай, Джейк, мы посмотрим, когда вернемся. Ладно? А ты пока вернись в кабину и оставайся там.

Джейк выключил связь.

– Добро пожаловать, – пробормотал он.

Алтарь явно не предназначался для существ человеческого роста. Когда Джейк встал перед ним, то край стола оказался выше уровня глаз. Работа выполнена мастерски: камень вырезан точно и аккуратно, по краю идет фаска.

Джейк страшно гордился собой. Он принял бравый вид, подбоченился и потрогал символы.

– Интересно, что здесь написано?

Он пошел к опушке. Возможно, он сделал открытие. Прямо перед ним, невдалеке, на фоне ярко-голубого неба поблескивал шаттл.

Покачивалась на ветру трава.

Тут Джейку показалось, что что-то движется по ботинку правой ноги. Он инстинктивно дернулся, и вдруг ощутил страшную боль. Он вскрикнул и упал. Что-то вонзилось ему в ребра и впилось в лицо. Последнее, что он почувствовал, это запах травы.

Стена появлялась справа – такая широкая, что по ней могли идти в ряд восемь человек, а когда стена выходила из зарослей на просеку, то становилась похожа на дорогу. У склона холма стена доходила Хатч до плеча. Но посреди просеки – разрушена, слева – полностью или частично обвалилась. Или ее никогда не существовало. Трудно точно определить, но сооружение обрывалось как большая ступенька примерно до уровня колен и дальше уходило в склон холма.

Они осмотрели эту железобетонную конструкцию. Хатч влезла на самый верх стены и стала пробираться сквозь листву. Полог леса резко опускался вниз.

Лестница немного дальше вдоль стены.

– Она идет до самого низа, – сказала Хатч. Но это не совсем так: внизу отсутствовал один пролет, а потом лестница снова появлялась ниже и не кончалась на уровне земли, а уходила в нее. Сколько еще пролетов лежало под землей? Она попросила сканер. – Под землей, по крайней мере, еще семь этажей, – задумчиво сказала она. – А может, гораздо больше. – Им понадобится аэросъемка, чтобы получить более точные изображения.

Хатч вернулась на просеку.

– Потом, – сказал Карсон, глядя на часы. – Потом рассмотрим получше.

Залитые солнцем кроны над головой закрывали небо, похоже, они здесь были всегда.

Они неторопливо миновали долину и обнаружили сферический купол. Жанет сканировала его и объявила, что на самом деле это шар и он, возможно, служил резервуаром.

– Когда-то он был окрашен, – сказала она. – Бог его знает в какой цвет.

Карсон посмотрел на солнце.

– Пора возвращаться.

Джордж включил канал связи и вызвал шаттл. И через минуту встревоженно сказал:

– Шаттл не выходит на связь.

Карсон включил свой аппарат.

– Джейк, ответь, пожалуйста.

Они переглянулись.

– Джейк! – Джордж включил статусный режим. Лампа замигала желтым светом. – Сигнала нет. Он отключился.

Хатч попыталась напрямую связаться с шаттлом.

– Все равно ничего, – сказала она.

– Черт бы его побрал! – пробормотал Карсон, раздраженный тем, что пилот проигнорировал его инструкции. Он с сожалением вспоминал свою службу в армии. Вот чего сейчас не хватало. Тогда можно было не сомневаться, что люди выполнят то, что им приказано. – О’кей. Попытаемся связаться через несколько минут. – В палитре дневных красок прибавилось красного.

Они сфотографировались все вместе у купола. Потом пошли назад по своим следам.

– Технические проблемы, – предположил Джордж, но всем стало не по себе.

Жанет шла обычной энергичной походкой. Она единственная среди всех была уверена, что на шаттле все в порядке. Ее так переполняла радость сделанных открытий, что она не хотела ничего слушать о неприятностях, которые могли испортить впечатление. Она привыкла участвовать в важных исследованиях (крупных открытий в их время было так много), и все-таки она знала, что когда придет время вспоминать о своих археологических успехах, этот момент будет самым главным. Первой побывать в только что открытом городе у залива. Необыкновенное чувство!

Через пятнадцать минут они вернулись в долину, где находилась стена, и стали подниматься на холм. Они шли цепочкой, которую замыкала Жанет. Она размышляла о том, что не доживет, чтобы дождаться того момента, когда это место выдаст все свои тайны. Вдруг краем глаза она заметила движение в примятой траве. Жанет присмотрелась, но ничего не обнаружила и забыла об этом.

Мысли ее вернулись к подземным развалинам…

Почти одновременно с криком Хатч: «Берегись!» – горячая острая игла вонзилась Жанет в колено. Она закричала от боли и упала. «Что-то» ползало по ее ботинку и царапало его. Ей показалось, что это паук. Она перевернулась и попыталась сбросить его. Нечто было цвета травы и больше напоминало краба. К ней бежала Мэгги. Вспыхивали палсеры. Вокруг нее шло сражение. Потом весь мир заполнила боль.

У Карсона оказалась хорошая реакция. Не успела Жанет крикнуть, как он уже заметил и убил одного из атакующих – крабоподобное существо, по виду не очень отличающееся от тех, что они видели днем. Но вокруг них уже был кромешный ад.

Жанет лежала на земле. Над ней наклонилась Мэгги и колотила камнем по траве.

Левое колено Карсона разрывалось от боли. Он упал на ствол дерева и сполз вниз.

Хатч с палсером в руках опустилась рядом с ним на колено.

Крабы.

Он слышал крики и просьбы о помощи.

Мэгги протянула назад руку и крикнула: «Палсер!» – Хатч сунула ей в руку оружие. Членистоногое вцепилось в ботинок Жанет. Карсон видел, как оно, подобно пиле, бешено раскачивается вперед и назад. На траву текла кровь. Мэгги ткнула дуло в панцирь и нажала на крючок. Тварь пронзительно закричала.

– Уходите из травы! – кричал Джордж. – Они в густой траве!

На панцире появилось черное пятно и задымилось. Короткие ножки высунулись из-под панциря и бешено царапали ботинок Жанет, потом тварь забилась в судороге, дернулась последний раз и замерла. Мэгги стряхнула ее.

Хатч заметила еще одну тварь. Она расположилась на их пути, уставившись на них выпученными глазами. Тонкая искривленная клешня подобно ножницам ритмично рассекала воздух. Хатч обдала ее палящим белым светом палсера. Ноги и глаза твари почернели и съежились, и она свалилась на бок. Трава вокруг загорелась. Хатч, решив не полагаться на случай, полила лучом палсера все вокруг, сжигая деревья, камни, кусты – все, что оказалось поблизости.

Она подумала, что они могут быть ядовитыми.

– Вон еще, – крикнул Джордж. – Впереди.

Хатч шагнула вперед и увидела, как несколько крабов переходят тропинку. Но еще больше их шло в траве по ее краям.

– Может, стоит вернуться? – спросила она.

– Нет, – ответил Карсон. – Возможно, это и есть цель их маневра.

– Маневра? – взволнованно переспросил Джордж. – Ты думаешь, что они хотят окружить нас?

Членистоногие кишащей кучей бросились вперед, наступая боком. Это было одновременно смешно и отвратительно. Их панцири напомнили Хатч старинные шлемы. Что-то похожее на скальпель блестело в расположенном на панцире около ротового отверстия органе. Клешни при приближении людей щелкали, и скальпели высовывались.

Хатч и Мэгги сожгли их. Крабы шипели, бешено перебирая в воздухе чешуйчатыми лапками, потом чернели и умирали.

Внезапно атака прекратилась, и в лесу стало тихо. Остался лишь запах горелого мяса и жженых листьев. Мэгги помогла Жанет подняться и положила ее руку на свое плечо. Джордж поднял Карсона.

– Пошли, – сказал он.

Хатч освещала фонарем тропинку, по которой они шли. Никакого движения.

Хромая, они стали подниматься на холм. А когда почувствовали себя в относительной безопасности, то остановились. Хатч достала медицинскую аптечку и раздала всем средства, снимающие боль. Потом она разрезала ботинок Жанет. Рана была прямо над коленной чашечкой. Она была рваной, оттуда лила кровь, и начала появляться опухоль.

– Ее придется зашивать, – сказала Хатч. – Скажи спасибо ботинку. – Она дала Жанет обезболивающее, обработала рану антисептиком и покрыла ее пластексовой пеной. – Ну как?

– Спасибо. Болит.

– Еще бы. Старайся не задевать. – Она повернулась к Карсону. – Твоя очередь.

– Надеюсь, они не бешеные, – сказал он. На этот раз Хатч пришлось потрудиться побольше: часть ботинка попала в рану. Пока она его вырезала, Карсон сидел мертвенно-бледный и пытался поддерживать светскую беседу.

– Все будет хорошо, – ободрила его Хатч.

Карсон кивнул.

– Спасибо.

Когда она обработала рану, Мэгги протянула ей левую руку.

– И я тоже, – сказала она.

Хатч с ужасом увидела, что у Мэгги не хватает мизинца на правой руке.

– Как это произошло?

– Точно не знаю, – ответила Мэгги. – Кажется, в тот момент, когда я пыталась оторвать его от Жанет.

Она как могла закрыла рану. Проклятые твари. Если бы вернуться и найти палец, то хирурги на корабле могли бы его прирастить. Но возвращение сейчас было невозможно.

– Закончили? – нервно спросил Джордж. – Думаю, что они все еще рядом. – Хатч слышала, как скребутся о камень маленькие ноги и щелкают клешни. Но теперь крабы, кажется, остались сзади.

Ни Карсон, ни Жанет не могли идти без посторонней помощи.

– Надо сделать носилки, – сказала Хатч, оглядываясь в поисках подходящих палок.

Джордж нахмурился.

– У нас нет времени на их сооружение. – Он нашел пару сухих веток и сделал из них подобие костылей. – Лучшее, что могу предложить, – объявил он, раздавая их. – Пошли. – Он послал Мэгги помогать Жанет, сам же подставил плечо Карсону. – Хатч, ты пойдешь сзади, – предупредил он ее. – Будь осторожна.

Они двинулись в путь.

Шли медленно. Фрэнка не назовешь легким, а Джордж был слишком высоким. Ему приходилось пригибаться, чтобы поддерживать Фрэнка. Хатч понимала, что они не смогут проделать так весь путь до шаттла. Надо действовать по-другому. Может быть, им удастся встретить открытое место и вызвать Джейка. Шаттл опустится между деревьями и заберет их. Если, конечно, им удастся подать ему сигнал…

Джордж выстрелил. Послышался знакомый писк.

– Проклятых тварей почти невозможно разглядеть, – сказал Джордж. – Этот был впереди нас.

Где, к чертовой матери, Джейк? Хатч снова попыталась вызвать его. Но ответа не было. Это молчание наводило теперь на страшные мысли.

Хатч в отчаянии посмотрела на деревья. Они не могли служить Защитой, потому что до веток не дотянуться.

– Так ничего не получится, – сказал в конце концов Карсон, освобождаясь от Джорджа. Он присел и сказал: – Если бы тебе не надо было заботиться обо мне, ты мог бы нести Жанет, и тогда вы двигались бы гораздо быстрее. Дайте мне палсер и возвращайтесь за мной завтра.

– Будьте уверены, я выдержу, ребята, – сказал Джордж. – Идите вперед. – Он покачал головой. – Тебе нельзя оставаться.

За ними тянулся кровавый след. Хатч временами сменяла Мэгги, и они снова шли вперед. Иногда Мэгги стреляла. И, судя по всему, попадала.

– Получи, маленький ублюдок, – приговаривала она. Или: – Прямо между глаз, сукин сын.

Она целиком использовала второй палсер. У них осталось три.

Хатч, поколебавшись, отдала Мэгги свое оружие.

– Что будем делать дальше? – спросил Карсон.

– Нам необходимо покинуть поверхность земли, – сказала Жанет. – Например, найти дерево.

– Такое, чтобы можно было на него взобраться, – согласилась Мэгги. Потом спросила: – А как насчет стены?

– Да, – одобрил Джордж. – Это может нас спасти. На самом верху, видимо, будет безопасно. Если только твари не умеют лазить по вертикальной поверхности. – Он посмотрел на Хатч. – Мы можем связаться с «Перс»?

– Не на прямую. Кто-то должен включить ретранслятор шаттла.

– Впрочем, это не важно, – сказал Карсон. – Они не смогут нам помочь. Их шаттл здесь.

Через повязку сочилась кровь. Хатч добавила еще пены.

Они остановились на небольшой полянке, чтобы привести себя в порядок. Вдруг Джордж поднял руку.

– Внимание, – сказал он. – Они здесь.

Хатч с трудом подавила в себе желание все бросить и бежать.

– Где? – спросила она.

Они лезли из травы со всех сторон, и их было огромное количество. Существа двигались вперед почти военным строем. Хатч, Мэгги и Джордж окружили Жанет и Карсона и открыли огонь. Белые лучи поливали наступающие орды. Членистоногие умирали. Их косило целыми рядами, но идущие сзади не останавливались. Все было устлано обожженными панцирями, загорелись трава и деревья. Безоружные Карсон и Жанет жались внутри круга, стараясь не мешать. В воздухе стоял запах паленого мяса. Хатч не видела собственных ног в таком дыму.

Джордж сражался хладнокровно и расчетливо. Хатч стояла рядом с ним плечом к плечу. Она поняла, что совсем не знает его. Джордж азартно улыбался. От мягкости не осталось и следа.

Крабы атаковали агрессивно и целеустремленно. Хатч видела, что они маневрируют, совершают вылазки и что вся атака умело организована. Их глаза захватывали цель и следили за ней. Ни один краб на пляжах ее юности не осознавал так явно ее присутствия.

Палсер Мэгги терял мощность.

Плохи дела.

К ним стал подкрадываться страх, что отсюда не выбраться. Это ощущение пробудило в Хатч противоречивые чувства. Они поднимались в ней, как волны в озере. Она была одновременно спокойной, напуганной и отрешенной. Хатч, как и Джордж, испытывала удовольствие от битвы и с удовлетворением нажимала на спусковой крючок. Но теперь она начала размышлять о том, каким образом может прийти конец и что она станет делать. Она решила, что не позволит ни себе, ни другим сдаться живыми. Боковым зрением она нашла Карсона и Жанет, Карсон был поглощен сражением, но Жанет поймала ее взгляд и кивнула. Когда придет конец, если это случится, сделай то, что надо сделать.

Гора мертвых дымящихся панцирей продолжала расти. Хатч показалось, что она заметила, что твари с меньшим напором стараются пробить брешь в растущем барьере, но их толкали вперед задние. Она постепенно расширила сектор огня и стала атаковать задние ряды. Гора дымящегося мяса теперь служила им защитой.

Она уменьшила мощность огня.

Черный дым ел глаза. Она убила еще двоих и пожалела того, который в дикой панике удрал прочь и врезался в дерево.

– Надо убегать, пока они не перестроились, – сказал Джордж.

– Я за, – ответила Хатч. – Как мы это сделаем?

– Кусты. – Он показал в сторону от тропинки. Ему приходилось кричать, чтобы его услышали в стоящем вокруг шуме. Большинство тварей находилось на тропе впереди и позади них. – Проделай дыру в кустах, – попросил он ее.

Хатч кивнула.

– Все слышали? – крикнул Джордж.

Хатч повернулась к Жанет и Фрэнку.

– Вы сможете идти сами, пока не выберемся отсюда?

Карсон посмотрел на Жанет.

– Я смогу прыгать, – сказала она. – Пошли.

Хатч не стала терять времени. Она направила дуло палсера на кусты, на которые показывал Джордж, и прожгла в них дыру. Несколько крабов поползли туда. Она убила одного из них, пока Джордж сдерживал тылы. Кустарник был густым, и она испугалась, что они в нем застрянут. Защищая рукой глаза от веток, она старалась облегчить путь для Жанет. Пару раз ей приходилось останавливаться, чтобы отбить атаки.

Но, слава Богу, они снова двигались.

Через несколько минут они вышли на травянистый склон холма.

– Где Джордж? – спросила Мэгги, оглянувшись.

Хатч включила связь.

– Джордж, ты где?

– Со мной все в порядке, – ответил ей Джордж. – Я сейчас подойду.

– Что ты делаешь?

– Хатч, – сказал он. Джордж никогда раньше не говорил с ней так. – Идите. Пробирайтесь к стене. Там встретимся.

– Нет, – крикнула она. – Никакой игры в геройство. Ты нужен нам здесь.

– Я приду туда, черт возьми! Фрэнк, поговори с ней. – Он прервал связь.

– Джордж прав, – сказал Карсон.

– Я вернусь назад к нему.

– Если ты это сделаешь, мы все погибнем. Чем скорее мы выберемся на высокое место, тем скорее он присоединится к нам. Это его единственный шанс. А теперь вперед.

Под ногами хрустела сожженная трава и останки крабов. Джордж двигался за Мэгги, но крабы приближались слишком быстро. Он повернулся и выстрелил. Спешить не следует, ведь он не может идти быстрее.

Атака замедлилась. Несколько тварей ринулось вперед, но остальные, казалось, понимали, где граница действия огня и держались за ней. Он пошел дальше сквозь кусты.

Крабы преследовали. Он слышал их слева и справа.

Джордж подавил желание бросить все и бежать и стал прислушиваться к шуму впереди. То, что он теперь слышал, только звук шагов бегущих по лесу людей, подбодрило его.

Какими бы смутными ни были представления крабов о палсерах, они поняли, что это такое, и старались избегать их. Они не нападали на него, по крайней мере, не набрасывались скопом. У них уже был опыт. Надо воспользоваться этим, чтобы выиграть время.

Он не осмеливался двигаться слишком быстро. Он не хотел догонять товарищей, пока они не заберутся на стену и не окажутся в безопасности. Поэтому он время от времени останавливался и, когда существа приближались – иногда поодиночке, иногда по несколько в ряд псевдовоенным строем, – он поворачивался и отгонял их назад.

Неистовый голос Хатч действовал ему на нерву. Он слышал Хатч по связи и одновременно этот же голос доносил ветер. Они все еще были слишком близко. Черт…

Засада могла подстерегать его всюду. Но пока не было неожиданного натиска, нападения с флангов. Никаких сюрпризов. Крабы просто преследовали его. И это хорошо. Если мишенью служит он, значит, они не преследуют остальных. Враги двигались быстро, но он быстрее. Если ему не нужно нести кого-нибудь…

Джордж нырнул в густую траву, слишком высокую, чтобы он мог видеть нападающих. Но он видел шевеление стеблей и шел, пока не добрался до каменистой площадки. Здесь хорошо видно. Теперь крабы превратились в хорошую мишень.

Пусть Хатч вместе с остальными уйдет как можно дальше.

– Где стена? – спросил Карсон.

Они добрались до вершины склона. Вероятно, осталось немного.

– Минут через десять дойдем, – ответила Хатч. Потом обратилась к Жанет. – У тебя все нормально?

Жанет и Карсон хромали изо всех сил, поддерживаемые Хатч и Мэгги.

– Да, все нормально.

Хатч предпочла бы остаться с Джорджем, но на руках у нее раненые товарищи. И еще, она не хотела отвлекать на себя его внимание. Но она с трудом сдерживала слезы.

Карсон сохранял спокойствие. Лоб его был прохладным, глаза ясными. Когда Хатч попыталась заговорить с ним, он только попросил не останавливаться.

– Я успеваю за вами, – сказал он.

Они шли назад по собственным следам, через проделанные ранее отверстия в чаще, и каждую минуту ждали, что вот-вот листва слева расступится, и они увидят стену. Они должны быть совсем близко.

Жанет вдруг молча упала. Хатч подхватила ее и мягко опустила на траву.

– Привал, – сказала она. – Отдохнем минуту.

Карсон не стал садиться. Он, хромая, подошел к дереву и прислонился к нему.

Жанет побледнела, ее лихорадило. На лице выступил капли пота. Хатч включила связь.

– Джордж?

– Я здесь, Хатч.

– Пожалуйста, приходи. Ты нам нужен.

Джордж выключил связь. И тут он совершил ошибку, которая стоила ему жизни. Ему удалось выиграть время, теперь он мог оторваться от нападающих и через несколько минут присоединиться к друзьям. Но покрытая панцирями армия позади него была слишком уж соблазнительной мишенью. Он вернулся к тактике, которая принесла ему успех. Желая уменьшить армию преследователей, он повернулся к ним и провел лучом палсера по их рядам. Луч палсера теперь был красным, но пока его хватало.

Они разбежались, не сделав новой попытки атаковать его. Уползая, они сгорали и умирали. Он преследовал их методично и целеустремленно, убивая все, что двигалось. Вспыхивал луч палсера, и писк членистоногих заполнял сумерки.

Но когда он повернулся назад, земля перед ним двигалась. Он поводил лучом палсера по новой мишени. Но это не остановило их, и ему пришлось убивать их поодиночке.

Крабы стали планомерно наступать, двигаясь боком. Скальпели высоко подняты. Сзади все горело. Пути к отступлению не было.

Высоко на вершине темного холма он рассмотрел свет фонариков своих товарищей.

Ему показалось, что они далеко.

Джордж нырнул в просвет в кустах. Но там его уже ждали.

24

Они увидели внизу, в темноте, пламя.

– С ним все будет в порядке, – сказал Карсон.

Хатч колебалась, оглядываясь назад. Весь мир для нее сжался до этого мерцающего огня. Ей хотелось еще раз переговорить с ним, успокоиться. Но она помнила гневные слова Генри: «Где вы были, когда мы пытались найти решение некоторых вопросов? Что вы сами-то сделали, кроме того, что висели на этом проклятом проводе и создавали панику?»

Совершенно несчастная, она снова отправилась в путь, поддерживая Жанет. Теперь все кругом выглядело по-другому. Луч ее фонаря скользнул по расщепленному молнией дереву.

– Я помню его, – сказала Мэгги. – Мы близко…

Через несколько минут ночь прорезал крик. Он несся над деревьями, вибрировал в воздухе и перешел в несколько коротких криков. Хатч громко позвала его и повернула назад.

Но Жанет предупредила ее движение.

– Нет! Ты ничем не поможешь ему. – Она схватила ее и держала. – Боже мой, ты не сможешь ему помочь, Хатч…

Жанет была намного сильнее, но она смогла бы удержать ее всего несколько секунд, не больше, если бы на помощь не подоспел Карсон. Они упали на землю.

– Ты ничего не сможешь сделать, – сказал он.

Она закричала.

– Ты пропадешь зря. – Это сказала Мэгги, глядя на нее сверху вниз.

– Тебе легко говорить, – сказала Хатч, ненавидя ее в этот момент. – Когда другие умирают, ты в это время всегда в безопасности!

И тут она заплакала.

В свете фонаря стена казалась яркой и безопасной.

Поскорее подняться наверх. Глаза Хатч застилают слезы, и она вот-вот разрыдается.

– Держись, – проговорила Жанет. – Ты нам нужна.

Часть стены, похожая на автомобильную дорогу, появилась из склона холма справа. Посреди просеки стена поднималась вертикально почти на два метра вверх. Немного при обычных обстоятельствах. Но сегодня все иначе.

Трудно карабкаться на стену с одной здоровой ногой. Но Карсону, которого внизу поддерживала Мэгги, а сверху тащила Хатч, это удалось, правда, стоило потери очередной порции крови. Возможно, ему придал сил шум шевелящейся травы. После того как он оказался наверху, поднять Жанет уже не составило труда.

Хатч быстро осмотрела стену, чтобы удостовериться, что их не ждут никакие сюрпризы. Убедившись, что все в порядке, она села на стену и вытащила медицинскую аптечку.

– Давайте, я еще раз всех осмотрю, – сказала она ровным голосом.

Жанет была на грани шока. Хатч уложила ее, подняв ей ноги кверху и положив их на холмик земли. Потом сняла с себя куртку и накрыла ею Жанет. Карсон был в лучшей форме. После того как она сделала, что могла для этих двоих, она осмотрела изувеченную руку Мэгги.

– Как ты себя чувствуешь?

– Буду жить.

– Прости, – сказала Хатч, – за то, что я там сказала. Я так на самом деле не думаю.

– Я знаю.

Она сменила повязку. Но слезы все еще текли у нее по щекам. Мэгги пришлось закончить перевязку самой. Потом, прихрамывая, подошел Карсон и сел рядом.

Хатч смотрела в темноту. Пожар затих. Становилось прохладно. Между деревьями плыл месяц.

– Его нет, – сказала она.

Карсон обнял ее, но не стал ничего говорить.

– Я не… – Она замолчала, собралась с силами и подождала, пока сможет говорить. – Я не хочу оставлять его там.

– Мы заберем его, – пообещал Карсон.

Жанет выглядела плохо. Надо бы ее укутать получше. Мэгги тоже отдала свою куртку. Хатч набрала веток и разожгла костер. Подул ветер, температура продолжала падать. Карсон побледнел, и Хатч испугалась, что и он впадет в шоковое состояние.

– Скоро станет совсем холодно, – сказала она. – Мы же не хотим провести здесь всю ночь.

Карсон смотрел на огонь.

– Мне кажется, у нас нет выбора, – устало сказал он.

– Можно добраться до шаттла.

– Как мы это сделаем? Я не смогу дойти. Жанет тоже не сможет.

– Я не хочу сказать, что пойдут все. Я имею в виду себя.

– И что ты будешь делать, когда доберешься?

– Прилечу сюда.

Кроны деревьев переплелись, закрывая небо.

– А дальше что? Ты не сможешь посадить его здесь.

– Смогу, не сомневайся, если свалим одно-два дерева.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Это наш единственный шанс, – добавила она.

– Подожди, когда рассветет.

– Мы можем не дождаться дня. Жанет совсем плохо.

Он посмотрел на Мэгги.

– Что ты думаешь?

Глаза Мэгги были полны усталости и страха.

– Я думаю, ей самой решать, – сказала она.

«Она не забыла, что я сказала ей». Хатч почувствовала ужасную усталость от всего, свалившегося на нее.

Лучше всего отправиться сразу. Но перед уходом она должна еще кое-что сделать.

Нужно подыскать подходящее дерево. Ей казалось, что одного будет достаточно. Пройдя по стене, она нашла подходящее дерево неподалеку, за разрушенной лестницей. Оно было достаточно близко, и до него можно было достать палсером, а отверстие должно получиться достаточно большое, чтобы шаттл смог пролететь сквозь него. Насчет последнего, конечно, еще бабушка надвое сказала, но она надеялась, что сумеет. А если нет, потом что-нибудь можно будет придумать.

Потом она выбрала место для привала и помогла перебраться туда Жанет и Карсону. Даже простое общение немного их подбодрило. Потом она развела новый костер. Теперь они были высоко над долиной, совсем рядом с вершинами деревьев. Ветви и листья казались красными в свете пламени.

Когда Хатч приготовилась уходить, Мэгги подошла к краю, посмотрела на намеченное ими дерево и взглянула вниз. Высота пятиэтажного дома.

– Вы знаете, что надо делать? – спросила Хатч.

– Да. Мы будем ждать твоего возвращения.

У них осталось всего два действующих палсера. Но палсер Мэгги уже горел красным светом. Последний оставался у Хатч. Она протянула его Мэгги.

Та покачала головой.

– Возьми его с собой. Он тебе может пригодиться.

– Он пригодится вам, чтобы свалить дерево. Все равно я не собираюсь тратить его на этих маленьких мерзавцев. – Жанет тяжело дышала. – Надо идти. – Взгляды их встретились, и они некоторое время смотрели друг на друга. – Когда мы выберемся отсюда, – сказала Хатч, – мне хочется угостить тебя обедом.

Мэгги улыбнулась. Улыбка получилась невеселой.

– Да, – сказала она. – Мне бы тоже этого хотелось.

– Будь осторожна, – попросил ее Карсон.

Хатч закрепила фонарь на запястье и направилась по стене в обратную сторону. Вскоре она исчезла в темноте.

Пахло морем, и лес заполняло стрекотание насекомых. В мозгу звучали последние крики Джорджа, и ей было очень страшно.

Она могла представить последние моменты его жизни, но не позволила себе этого, заставив воображение замереть. После перенесенного шока это было не так уж трудно. Она постаралась сконцентрироваться только на том, что надо для дела, и забыть на время свои страхи и свое горе.

Хатч торопливо прошла вдоль стены, земля теперь снова была близко. Кустарник впереди загораживал вид на просеку.

И тут она услышала их. Прямо впереди.

Внизу на лесной подстилке было тихо.

Покачивались на ветру кусты. Хатч подняла фонарь, посветила им по верхнему краю стены. Там все было чисто. Она прошла заросли кустарника и вышла на просеку.

Они были внизу.

Она посветила на них.

Крабы подтаскивали листья и грязь под стену. Холодок пробежал у нее по спине.

Хатч подняла камень и бросила в них. Невероятно, но она промахнулась. И работа мгновенно приостановилась, а глаза-стебельки уставились на нее. Некоторые двинулись в низкорослый кустарник, который рос по обе стороны стены. Другие стали быстро отступать – Джордж легко бы распознал этот маневр.

Она вышла на связь.

– Мэгги.

– Я слушаю.

– Они здесь, в конце стены. Строят горку, чтобы подняться.

Она услышала, как у Мэгги перехватило дыхание. Слышала, как Мэгги предупредила Карсона.

– Может быть, мы попытаемся сойти вниз по лестнице? – спросила Мэгги.

– Нет, – сказала Хатч. Им это все равно не удастся сделать. – У вас еще есть время. Будьте готовы к отправке, когда я вернусь.

– Ладно. Хатч?

– Да?

– Я с нетерпением жду твоего обеда.

– Я тоже.

Она вышла из кустов и посмотрела вниз. Это был полезный для здоровья прыжок, метров на пять вниз. Но зато она увидела только одного краба.

Хатч присела, повернулась и повисла, держась руками за стену. Внизу началось какое-то движение. Она оттолкнулась от стены и прыгнула. Падение длилось немилосердно долго. Она старалась держать фонарик подальше от тела, чтобы он не разбился или не поранил ее. Хатч чувствовала дуновение ветра, ощущала запах деревьев и видела перед собой отфильтрованный листвой лунный свет.

Она ударилась сильнее, чем ожидала, вскочила на ноги и, не теряя времени на поиски крабов, побежала.

Тропа, которую они проложили, когда шли сюда, была правее и выше по холму. Но Хатч подумала, что пока лучше держаться от тропы подальше, и решила идти параллельно, а потом вернуться на старую тропу, когда окажется на безопасном расстоянии. Она решила учесть военные способности этих тварей.

Звуков погони не слышно.

– У меня чисто, Мэгги, – сказала она по связи. – Иду к цели.

Она не побежала сломя голову. Что-то случилось с Джейком. Помни об этом. Но время поджимало. Хатч спешила и продиралась сквозь заросли и кустарник.

Продвигаясь вперед, она обогнула холм, ожидая, что найдет тропу.

Но не нашла. Она пришла на вершину гряды, не представляя, где находится. Черт.

Она ее потеряла. Прошла мимо.

Не паникуй. Попыталась связаться со стеной. Пауза. Надо прийти в себя.

– Мэгги?

– Я здесь. Как у тебя дела?

– Все еще иду. У меня все в порядке.

– Будь осторожна.

– Хорошо. Как идут дела с деревом?

– Медленно. Оно слишком далеко.

– Продолжай. Я буду поддерживать с тобой связь.

Пять минут Хатч пробиралась через чернеющий в ночи кустарник. Так. Они шли этим путем. Но отыскивать следы трудно, и ее надежды добежать бегом до шаттла испарились. Она поняла, как мало внимания обращала на дорогу, когда шла сюда. Они не потрудились сделать никаких отметок. Никто не ожидал, что могут возникнуть проблемы с возвращением назад. В самом худшем случае ожидалось, что им придется вернуться домой по сигналу Джейка.

Несколько раз она сворачивала не туда. Каждый раз приходилось возвращаться и снова искать дорогу. Один раз она вышла из леса и обнаружила перед собой залитую лунным светом водную гладь. Разрушенный мост, который они видели с воздуха, лежал, как спящий динозавр.

Дерево не падало.

Мэгги полностью срезала ствол, однако оно лишь наклонилось в сторону и застряло, поддерживаемое сплетенными вверху кронами. Листья и сломанные ветки ливнем посыпались на нее. Некоторые упали вниз на самое дно.

Тем не менее лиственный шатер наверху оставался нерушимым.

– Что дальше? – спросила она Карсона. Заряд в палсере иссяк. Она отстегнула его от пояса. Осталось только оружие Хатч.

Карсон окинул взглядом деревья.

– Взгляни туда, – сказал он. – Повали вон то. – Оно было примерно такой же толщины, только находилось на четыре метра дальше. На пределе радиуса действия палсера. – Срежь его и тогда, возможно, упадут оба.

Она посмотрела на него с несчастным видом.

– У нас нет другого шанса, Мэгги.

Она подползла к самому краю и выставила вперед оружие. Она нажала на спусковой крючок.

Хатч не имела представления, где находится. Не видно звезд, по которым можно сориентироваться. И на земле никаких меток. Ничего. Она не могла найти никаких оставленных ими следов, ни холма, ни дерева, которые бы она запомнила.

Она определила пеленг на радиопередатчик Мэгги, посылавший непрерывный сигнал. Таким образом она определила направление на стену и приблизительно оценила, где находится шаттл. Он был где-то здесь. Но где? Она боялась, что прошла мимо, что он уже находится позади.

– Осторожно.

Ствол падал прямо на них. Этого не должно было случиться. Мэгги делала срез под таким углом, чтобы он упал в другую сторону. Но ствол под страшный треск обламывающихся веток медленно опускался прямо на них. Она отползла от края стены. Вниз летели ветки и листья. Ствол ударился о стену, и она содрогнулась. Центральная часть кроны, как огромная, покрытая листьями сеть, обрушилась на Мэгги и сбила ее с ног. Трещали ветви. Ствол перекатывался вдоль стены, пока не соскользнул с нее, и начал долгое медленное падение в бездну. Мэгги с ужасом поняла, что следует за ним.

Ее безудержно тащило к краю стены. Она попыталась освободиться, зацепиться за что-нибудь. Но зацепиться было не за что.

Вокруг не было ничего, кроме больших плоских листьев и страшного треска. Она слышала, как ее звал Карсон. И тут она поняла, что никогда ничего не узнает об Оз. И не узнает, почему куракуанцы отождествляли Создателей Монументов со смертью.

Теперь это не важно.

Крона замедлила падение, балансируя высоко над поверхностью земли и дав ей возможность последний раз взглянуть на щепку луны. К счастью, было слишком темно, и она не видела высоты, с которой падала.

Прости, Хатч.

– Хатч. – В голосе слышалось страшное волнение.

– Говори, Фрэнк.

– Мэгги погибла.

Слова повисли в ночном воздухе. Глаза закрылись сами собой. Она как раз отошла от берега озера и пробиралась между цветущими растениями и огромными папоротниками. Она окончательно заблудилась.

– Хатч? Ты меня слышишь?

– Да, – ответила она. – Как? Что случилось? – Это казалось невероятным. Мэгги была такая замечательная, такая умная…

Карсон рассказал ей. Он говорил об этом с глубокой грустью.

– Я нашел ее палсер, – сказал он. – Она его уронила.

– Ты уверен, что она погибла?

– Хатч, она упала со стены. – Он помолчал. – Ты еще не добралась до шаттла?

– Нет, Фрэнк. Господи, помоги мне. Я не знаю, где нахожусь.

– О’кей. – Голос Карсона звучал спокойно. – Делай, что сможешь. У нас теперь есть просвет. Ты сможешь пройти сквозь него, когда прилетишь.

Вокруг нее темнота.

– Заканчиваю связь, – тихо сказала она.

Жанет спала, когда произошла катастрофа. Карсон посмотрел на нее. Она совсем не изменилась, и пульс был ровным. Он сел около нее, сраженный горем. Ресницы ее дрогнули, она взяла его за руку. Он улыбнулся.

– Все хорошо, – ответил он на невысказанный вопрос.

– Я могу чем-нибудь помочь? – Ему пришлось наклониться, чтобы расслышать.

– Не сейчас. Может быть, попозже. – Она снова уснула.

Карсон обхватил руками голову.

Траскот слушала, как ее пассажиры обсуждают будущие назначения, которые получат по возвращении домой, и Харви, раздраженно нахмурившись, спросил, не может ли он поговорить с ней наедине.

– Мы не можем связаться с приземлившейся командой, – сообщил он.

Причин для беспокойства не было. Наверно, связь подвела.

– И давно?

– Они должны выйти на связь сорок минут назад.

Она помолчала, задумавшись.

– Рановато нажимать на все кнопки. Что ты думаешь? Оборудование подвело?

– Не похоже. Тогда они знали бы об этом. И в шаттле есть несколько возможных способов связи. Морис волнуется…

– Когда, в последний раз они связывались с нами?..

– Когда приземлились. Карсон и команда Академии пошли куда-то посмотреть на развалины. Джейка оставили с шаттлом.

– Когда они должны были вернуться?

– До заката. Там уже час, как темно.

Она наклонилась вперед.

– Какие у нас есть возможности?

Он посмотрел на нее.

– Я надеялся, что ты что-нибудь придумаешь.

Хатч снова вышла к берегу, перед ней был разрушенный мост. Здесь она, по крайней мере, могла определить нужное направление. В лесу у нее не было указателей. Не было способа найти нужное направление. Она могла пройти в десяти метрах от шаттла и не заметить его.

Запад. Он должен быть на западе.

Она снова пошла, стараясь не терять из виду берег.

До этого все казалось незнакомым. Теперь же ей казалось, что она знает тут все. Она двинулась дальше, уже ни на что не надеясь. Членистоногие, которых она так боялась в начале пути, отошли на задний план. Где же шаттл?

В полной тишине раздался голос Карсона.

– Есть какие-нибудь успехи, Хатч?

– Нет, – ответила она. – Я где-то близко…

– О’кей. Мне кажется, что уже поздно. Я слышу, как они приближаются.

Она не знала, что сказать.

– Я хочу спуститься вместе с Жанет вниз по лестнице.

Лестница. Ничего не выйдет. Она даже не выдержит их веса.

– Не делай этого, Фрэнк, – попросила она.

– Я готов рассмотреть другие предложения. У нас есть десять минут, и это в лучшем случае.

Она тяжело дышала. Повсюду нескончаемый лес. Вокруг стволы, кустарник, корни, высокая трава, камни и камыш.

– Фрэнк?

– Да?

– Скажи мне что-нибудь. Громко.

– Что ты имеешь в виду?

– Поговори со мной.

– Привет.

– Громче.

– Привет!

– Кричи же, черт тебя побери!

– ПРИВЕТ!

Это может сработать. Джейка не могли атаковать, пока что-то не пробралось в шаттл или он не вышел погулять. В обоих случаях люк должен был остаться открытым. И скорее всего в кабине пилота.

– Фрэнк, переключись на канал шаттла и кричи как можно громче.

Она прервала связь и прислушалась.

Ничего.

Но он был где-то впереди от нее. Должен был быть там.

Фрэнк Карсон понимал, что, как только они покинут стену, от них ничего не останется. Даже если удастся проделать этот немыслимый путь вниз по лестнице, у них все равно нет никаких шансов. Хатч не сможет тогда забрать их на шаттл.

Поэтому он продолжал кричать в переговорное устройство. Иногда он звал ее по имени. Иногда говорил: «Шаттл, раз, два, три». Иногда: «Чтоб ты провалилась, где же ты, черт возьми?»

Он разместился в десяти метрах перед Жанет. Палсер еще действовал, и они могли принять битву. Впереди он слышал звук клешней, скребущих по камню.

– Что происходит? – Это был голос Жанет. Она даже не пыталась пошевелиться.

Карсон объяснил в нескольких словах, как мог.

– И нет никакого выхода? – спросила она.

– Нет.

– Где Мэгги?

У него не было способа смягчить удар.

– Ее больше нет, – сказал он и объяснил, как это произошло.

Он слышал ее дыхание.

– Маленькие мерзавцы, – сказала она. – У нас есть еще один палсер?

– Нет.

Она с трудом поднялась. Кровь полилась из раны на колене. Она покопалась в ветках и нашла себе подходящую.

Карсон снова начал говорить с шаттлом.

– НАМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖНА ПОМОЩЬ, ХАТЧ.

Жанет встала прямо под отверстием, проделанным в кроне деревьев.

– Если они придут первыми, – сказала она, – я последую за Мэгги.

Когда Хатч услышала эти слова, она переходила через ручей. Они прозвучали как отдаленный шепот, принесенный ветром.

Они звучали как сука.

Она бросилась бежать.

Карсон понимал свирепость зверя, который увидел перед собой обед. Но здесь было еще нечто другое. Обед доставался им слишком дорогой ценой. Он удивлялся их целеустремленности. Как будто они воспринимали людей как угрозу. Возможно ли, что они помнили прежних обитателей города и как-то связывали их с людьми?

Как бы то ни было, ему понравилось, что, увидев его, они приостановились в нерешительности. И ему также повезло, что членистоногие двигались по этой искромсанной поверхности не быстрее, чем он. Карсон видел, как они приближаются, взбираясь на куски разрушенного бетона, и беспомощно сваливаются в трещины и расселины. Один упал вниз со стены.

Он стоял рядом с лестницей. Часть поручней сохранилась. Он услышал, как прошелестели крылья, и на них села большая темно-зеленая птица. Поручни задрожали. Птица с интересом посмотрела на крабов. Голова ее задвигалась прямо как у земных птиц. Она была величиной с орла. Наклонившись вперед, птица сделала несколько угрожающих движений и вдруг нырнула прямо в гущу крабов. Она схватила одного вытянутыми когтистыми лапами, держа так, чтобы он не причинил ей вреда скальпелем. Членистоногое завопило, а птица закудахтала и унесла его в темноту.

– Где твои родственники? – спросила Жанет.

Через несколько секунд они услышали резкий треск внизу.

Последняя надежда уйти вниз по лестнице исчезла. Жанет взглянула на него.

– Ты уверен, что нам следует предоставить им возможность разрезать нас на куски?

Карсон ничего не ответил.

– Мы можем отсидеться на ней. Там они нас не достанут.

– Эта проклятая штука может развалиться. Давай еще немного подождем Хатч.

Они ждали. И в конце концов крабы пришли.

Карсон стоял, широко расставив ноги. Боль в левом колене отошла на задний план.

Они заполнили все пространство перед ним – черная орда, остановить которую не было надежды. Тем не менее они замедлили движение, заколебались, зная, что их ждет. Когда первая фаланга была в метре от него, он направил на них оружие. Они остановились.

Он смотрел на них.

Но прошло мгновение, и они, как по сигналу подняв вверх скальпели, пошли вперед.

На палсере замигала сигнальная лампочка. Он нажал на спусковой крючок и поливал их лучом, зная, что у него нет времени убивать их поодиночке. «Убей как можно больше», – думал он, надеясь, что это заставит их отступить. Крабы визжали, чернели и сталкивались друг с другом, как крошечные машинки.

Они откатились назад, и тут оружие смолкло.

Жанет придвинулась ближе к краю стены.

– О’кей, – сказала она.

– Эй! – раздался голос Хатч.

– Говори.

– Мне нужно больше шума. Я вас слышу. Шаттл где-то здесь.

Карсон проворчал.

– Ты немного опоздала, Хатч.

– Говори со мной, – в ярости крикнула она. – Давай, Карсон!

Он проревел ее имя звездам.

– Слишком поздно, – кричал он. – Слишком поздно, черт возьми!

– Вот так хорошо, – одобрила Хатч. – Так и продолжай.

Карсон стоял на месте, надеясь испугать крабов. Он последовал примеру Жанет и нашел ветку, оборвал мелкие побеги и прикинул, как она приходится по руке. Удовлетворившись, он присоединился к Жанет. Они стояли плечом к плечу.

Карсон считал себя человеком светским – не упускал случая переспать с женщиной – ему это нравилось. Он не считал себя слишком сентиментальным. Иногда попадались женщины, которые хотели бы остаться с ним. С двумя или тремя он мог бы связать свою жизнь, сложись все иначе. Но никогда в жизни Карсон не испытывал такую бурю эмоций и столь сильную любовь к другому человеческому существу, как в эти минуты полной безнадежности на вершине стены этого города у залива.

Луч фонарика Хатч высветил темный силуэт шаттла, засверкавшего серебристым светом на виду всего мира. Его холодный металлический корпус слабо поблескивал, и она с восторгом подумала, сколько скрыто в нем мощи, которую она никогда не ценила. Фонарь пилотской кабины открыт, оттуда доносились громкие ругательства Карсона.

– Уймись, Фрэнк, – сказала она, – я нашла его.

– Отлично. Теперь пошевеливай задом.

Ей пришло в голову, что если Джейк находится внутри корабля, то в нем может быть кто-то еще. Но ей некогда было разбираться с деталями. Она бегом пересекла просеку, прыгнула на трап и с облегчением увидела, что, по крайней мере, кабина пуста.

– Лечу, – передала она по связи. – Продолжай посылать мне сигналы, зажги фонарик и не забывай, где вы должны стоять.

Она завела моторы, закрыла фонарь кабины и захлопнула дверь в грузовой отсек. Предстартовый проверочный лист. Господи, как трудно отступать от старых привычек. Но у нее не было времени на проверку готовности.

– Нет, – ответил Карсон. – Все договоренности отменяются. Крабы прижимают нас к самому концу стены. Ты еще далеко?

Она поднялась в воздух. Через пару минут я буду над вами. Она настроила пеленгаторы на голос Карсона, резко развернулась и выбрала курс. Загорелась сигнальная лампочка: трап не поднят. Пусть так и остается. Шаттл летел над морем серебристой листвы. Теперь надо искать дыру.

Она пошарила рукой сзади в ящике с запасным оборудованием, нашла палсер и положила его на сиденье рядом с собой.

Карсон и Жанет отбивались палками. Карсон колотил наступающих тварей, пока не треснула палка. Жанет смела огромное их количество вниз на землю. Но это, по всей видимости, было бесполезно. Они уже обменялись последними вопросительными взглядами и посматривали со стены вниз. Но тут сверху показались огни.

Шаттл с ревом опустился через освобожденное в кроне деревьев отверстие. Он был шире, чем посадочная площадка, и опускался со спущенным трапом и включенными фарами.

– Я вас вижу, – сказала Хатч. – Вы можете оторваться от них?

Одна из тварей ударила Карсона в здоровое колено. Но он вовремя увидел, как краб подбирается к нему, и откатился в сторону, не дав скальпелю проникнуть глубоко.

– Нет, – ответила ей Жанет.

Черный корпус шаттла в нимбе огней опускался прямо на них.

– Выше голову, – сказала Хатч.

Стена буквально кишела мерзкими существами. «Интересно, – подумал Карсон, – как они думают – сколько нас?» В этот страшный момент погоня всех этих крабов всего лишь за двумя людьми поразила Карсона своей абсурдностью. Он расхохотался.

– Залезайте на палубу, – сказала Хатч. – Забирайтесь по трапу.

Они отступили еще, и членистоногое ужалило Карсона в правое бедро. Жанет ударила его палкой. Ослепляющая боль.

Трап повис прямо у него над головой.

Хатч подала штурвал вперед. Поверхность стены была узкой, как лента. Живы. Поле битвы внизу исчезло из виду, закрытое корпусом корабля. У шаттла, конечно, были средства, позволяющие обозревать пространство снизу около шасси, но Хатч не воспользовалась ими. Это будет только отвлекать. Вместо этого она сконцентрировалась на посадочной площадке. Выдерживать уровень. Держаться центра.

Оставалось надеяться, что Жанет с Фрэнком смогут отойти в сторону.

– Так, ниже, – сказала она себе, потом нажала на защелку фонаря кабины и подняла его.

Почти села.

Карсон закричал. Она отключилась от его канала. Нельзя отвлекаться. Не сейчас.

Она опять посмотрела на стену. Держись середины.

– Я здесь, Жанет, – прошептала она.

Она рывком опустилась ниже, снова поднялась. Крабы спасались бегством. Сделай все правильно. Второго шанса не будет.

Шасси встало на стену.

«Контакт».

Она отстегнулась, дождалась зеленого света на пульте, схватила палсер и прыгнула на крыло.

– Давайте!

Жанет уже ухватилась за поручни трапа. Глаза дико сверкали. Хатч было не до нежностей. Она схватила Жанет под руку, рванула вверх и толкнула в сторону кабины. Потом вернулась за Карсоном.

Карсона не видно. Зато хорошо видны крабы. Стена кишела ими от края до края. Потом она услышала его и увидела руку, пытающуюся ухватиться за левое крыло с другой стороны шаттла.

– Иду, – крикнула она и двинулась кратчайшим путем – через обтекатель, а не через кабину. Когда она прибежала, руки уже не было. Карсон лежал на стене, с самого краю, и пытался отогнать назад щелкающую и колющую орду.

Он позвал ее.

Крыло висело над бездной.

– Прыгай сюда, Фрэнк, – крикнула она. Затем легла на живот и зацепилась ногой за люк, чтобы иметь хоть какую-нибудь опору. – Давай же…

Он посмотрел на нее. Одна из тварей вцепилась ему в ногу и резала ее. Он молча прыгнул, ухватившись за крыло обеими руками. Она попыталась схватить его за брюки, чтобы подтащить вверх, но под руками были только рубашка, ребра. Ухватиться было не за что.

Руки его судорожно хватались за гладкий металл. Хатч наполовину сползла с крыла. Жанет…

И Жанет была здесь. Она была выше Хатч, длиннее. Она подползла сбоку, перегнулась и втащила его. Втащила их обоих.

25

Тело Мэгги нашли около полудня по местному времени. И обнаружили остатки экипировки и одежды Джейка. Но от Джорджа не осталось ничего, только пятна обгоревшей земли. Членистоногие, если таковые здесь еще оставались, держались подальше от хорошо вооруженного отряда.

Миссию возглавлял Харви Сил. Рядом как проводник шла Хатч, но ей все время требовалось успокоительное.

По возвращении на «Перс» тело Мэгги поместили в холодильник, назначили поминальную службу и послали официальные извещения в Космик и Академию. Насколько известно Карсону, это первый случай, когда кто-то был убит во время полевой экспедиции местными формами жизни.

Капитан Морис руководил приготовлениями к поминальной службе со смешанным чувством ярости и удовлетворения от того, что хотя он и не смог доказать свою правоту вышестоящим, но все-таки оказался прав. Тем не менее Корпорация могла признать его ответственным за случившееся. До этого у него никогда не было потерь среди экипажа или пассажиров, а на этот раз – трое. Но хуже всего то, что миссия была незаконной.

– Надеюсь, вы понимаете, – сказал он Траскот, – во что вы нас втянули.

Она понимала. Она считала, что профессионалы знают, что делают, и доверяла им. Это ее обычная ошибка, но она не умела вести себя по-другому. Нельзя не доверять людям, которые находятся на месте событий. Но, если иногда что-то идет не так, вина на тебе.

– Мне жаль, что из-за меня у вас проблемы, Джон, – сказала она.

Он не уловил иронии.

– Вы немного опоздали. Теперь надо решать, что делать.

Они находились в капитанском конференц-зале. Траскот следила на командном пульте за спасательной экспедицией, наблюдала, как перевозили тело. И не особенно церемонилась с Морисом, замкнувшимся в себе. И как только такие люди попадают на руководящие должности?

– Я вас предупреждала, – сказала она, – что если возникнут проблемы, то я прослежу, чтобы ответственность лежала не на вас. И я это сделаю.

– Я знаю, что вы попытаетесь. – В горле у Мориса пересохло. Ему не свойственно противоречить тем, кто мог разрушить его карьеру. – Тем не менее, – сказал он с чувством собственной правоты, – трое людей погибло.

– Я понимаю это.

– Я капитан. И я думаю, что теперь мое имя будут связывать с этой катастрофой до конца моей службы. От этого никуда не денешься.

Ужасно противно слушать, как ноет взрослый мужчина.

– Я бы сказала, что неофициальная вина скорее будет лежать на докторе Карсоне. Если таковая будет.

Морис с облегчением услышал эти слова. Но он был слишком умен, чтобы показать свое удовлетворение. Вместо этого он сидел, печально глядя в угол, как бы раздумывая над неисповедимыми несчастьями, которые могут случиться даже с самыми одаренными.

Траскот подумала, что как только она выйдет, он закажет кофе и булочки с корицей. Она знала, что от волнения у него всегда возникало чувство голода.

– По возвращении домой вам потребуется восстановительная хирургия. Пока постарайтесь не двигаться как можно дольше. – Врач с корабля – добродушная опытная бабуля с манерами всезнающей сиделки – раздражала Карсона. Он никогда не любил слишком бодрых людей. – Вы оба не сможете передвигаться двенадцать часов, – сказала она ему и Жанет. – Потом я прошу вас оставаться в постели еще несколько дней. Я скажу, когда можно будет встать.

Жанет сидела, выпрямив спину, и обследовала левую ногу.

– Когда же мы сможем встать? – спросила она.

– У вас нет признаков инфекции или осложнений, но о таких вещах мы мало что знаем. Членистоногие впрыснули вам неизвестно зачем какое-то протеиновое соединение. Может, будет немного тошнить и все.

– Яд? – спросил Карсон.

– Возможно. Но вы не принадлежите к местной форме жизни. Так что вы счастливо отделались. И все же мне хотелось бы понаблюдать за вами до утра. Если ничего не случится, вы сможете вернуться в каюты. – Она посмотрела световой блокнотик. – К вам посетитель. Можно его пустить?

– Кто это? – спросил Карсон.

– Я. – В дверях стоял Харви Сил. – У меня для вас кое-что есть.

Врач ушла, пока Харви осведомлялся об их здоровье.

– Отлично, – ответил Карсон. По правде говоря, он не спал с тех пор, как их доставили на борт корабля. – Что там у вас?

– Данные по сизигии.

– По чему?

– Расположение лун. Помните? Вы хотели знать, сколько времени прошло с тех пор, как четыре луны выстроились в ряд?

С тех пор произошло столько событий, что Карсон совершенно забыл о фотографии.

– Ах, да, – сказал он. Теперь все это казалось таким незначительным.

– Она произошла довольно давно. Мы определили цифру как 4743 год до нашей эры по земному календарю.

Он попытался осмыслить цифры, но у него ничего не получилось.

– Это не то, что мы искали.

– Почему?

– Потому что это случилось слишком недавно. Нам известно, что они совершали межзвездные путешествия в двадцать первом тысячелетии до нашей эры. Космическая станция довольно примитивна. Значит, она была создана раньше. Могло ли это произойти еще раньше, более двадцати трех тысяч лет назад?

Сил заглянул в блокнот.

– Одна из лун вращается под большим углом, чем другие. Это значит, что они вряд ли когда-нибудь еще выстраивались в ряд. Во всяком случае, если принять во внимание 4743, это случилось более ста тысяч лет назад.

– Не может быть.

Сил пожал плечами.

– Скажите, что мы еще можем для вас сделать. – Он улыбнулся Жанет и вышел из комнаты.

– Мне кажется, это была неудачная попытка, – сказал Карсон. – Орбитальная станция могла находиться здесь долгое время, но не сто тысяч лет.

– Возможно, фотографии были фальшивыми.

– Наверно. – Он прикрыл глаза. Комнату заполнил солнечный свет. Стало тепло и хотелось спать. Его беспокоило нечто, связанное со станцией с того момента, как началась вся эта история с крабами. Ему надо было подумать, вернуться назад и найти это. – Жанет, – сказал он, – подумай немного о развалинах.

– О’кей.

– Нам не удалось хорошенько рассмотреть город у залива. Но, как ты думаешь, мог ли такой город быть создан людьми, принадлежащими к высокоразвитой цивилизации межзвездных путешественников?

– Ты имеешь в виду цемент и сталь?

– Да. А также имеющиеся доказательства интенсивного передвижения по воде. Мне показалось, их разрушенный мост напоминает мосты, которые строим мы.

– Но мы путешествуем в космосе.

– Только начинаем. А они занимались этим на протяжении тысячелетий. И продолжали строить кирпичные стены. В этом есть какой-нибудь смысл?

– Может быть, – сказала она. – Что ты, собственно, хочешь сказать?

– Не знаю. – Душно, думалось с трудом. – Возможно ли, чтобы сначала была межзвездная цивилизация? А потом города и космическая станция?

Жанет кивнула.

– Все говорит об этом. Мы все время рассматриваем непрерывный прогресс, но они, возможно, скатились в темные века. Или просто пошли вниз по наклонной. – Она взбила подушку и закончила с воодушевлением: – Пока это все, что мы имеем, Фрэнк. Мне очень интересно, что обнаружится при раскопках.

– Да, – сказал Карсон. Но это сделают другие. Уж я-то как пить дать туда не вернусь.

Ноги его находились под действием анестезии, и он чувствовал только приятную теплоту.

Пока Жанет спала, Карсон углубился в свои мысли. Того чувства полного спокойствия, которое должны были вызывать транквилизаторы, так и не пришло. Они лишь вызвали ощущение оторванности. Взгляда со стороны.

Он снова и снова вспоминал свои действия. Несерьезно отнесся к возможности нападения. Не рассмотрел другие опасности, кроме нападения одинокого хищника. Не смог обеспечить необходимый уровень безопасности.

В комнате темнело. Он видел, как одна за другой появляются на небе луны – холодные, белые и живые. Может, все в этой системе было живым: солнце, планеты, непонятные объекты на солнечной орбите. Даже континенты. Луны выровнялись, выстроились в шеренгу, как членистоногие.

Сизигия.

Он весь покрылся потом и не мог уснуть.

Рядом с ним мирно спала Жанет.

Сизигия.

Это случилось в 4743 году до нашей эры. А эра Монументов закончилась, насколько ему было известно, около 21000 года до нашей эры.

Он взял световой блокнот и начал писать. Предположим, что люди, которые жили в городе у залива, построили космическую станцию. Предположим также, что станция скоро прекратила существование, потому что была примитивной и устарела. Но ведь вокруг нет других, более, совершенных станций. Значит, город и цивилизация прекратили активную деятельность. Означает ли это, что они не пережили орбитальную станцию?

Промежуток времени между последней сизигией и (предполагаемым) концом Века Монументов равнялся приблизительно шестнадцати тысячам лет.

Разрывы в истории:

И снова получались разности, кратные восьми тысячам лет.

Он долго рассматривал цифры. И думал о космической станции. «Почему ее обитатели привязались к креслам и открыли люки?»

Карсон помнил старую историю о космонавте двадцатого века, который застрял на орбите, когда перестал существовать Советский Союз. Он крутился вокруг Земли, и в один прекрасный день страна, которая его послала, просто исчезла. Может, эти люди тоже застряли. Что-то случилось на планете. То, что лишило их всякой надежды вернуться. И в горе, и отчаянии они ушли в ночь.

Может быть, разрывы в истории не были растянутым во времени явлением. Может, они возникали внезапно, как катастрофы. Впрочем, это казалось просто смешным. Но что из этого следовало? Какие еще доказательства у них имеются? Как все это можно связать с Оз?

Оз всегда оставалась главной загадкой. «Надо разгадать Оз, – подумал он, – и тогда все станет ясно».

В комнате тикали часы.

Что бы это ни было, оно происходило каждые восемь тысяч лет. Произошло ли что-нибудь на Бета Пасифике в 13000 году до нашей эры? И на Ноке около 8000 года до нашей эры? «Да, – подумал он, – Генри не одобрил бы такую непоследовательную логику. Но в этом что-то было».

Какого рода механизмы могли вызвать такой эффект?

В конце концов Карсон заснул, но спал плохо. Проснулся он уже днем. Хатч и Жанет разговаривали, и по тому, как они затихли при его пробуждении, ему показалось, что говорили о нем.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила Хатч.

– Хорошо.

Жанет высунула из-под простыни левую ногу и согнула ее.

– Оживает, – сказала она.

Карсон чувствовал себя лучше, но вставать ему еще не хотелось.

– Хатч говорит, – сказала Жанет, – что сегодня вечером будет поминальная служба.

Он кивнул, и к сердцу снова подступила боль. Он знал, что Хатч возвращалась на планету, и спросил ее о поездке. Она рассказала коротко, в нескольких словах. Мэгги погибла при падении. Ни один хищник к ней не приблизился. Слава Богу.

– Все, видимо, произошло очень быстро, – добавила она. – Всеми делами заправлял Сил. Он хочет, чтобы мы как можно скорее улетели. И обвиняет нас в смерти Джейка. Он не говорил прямо, но это и так очевидно. – Хатч внезапно замолчала, и стало понятно, что она пожалела о своих словах.

Карсон переменил тему.

– Посмотри, это тебе должно быть интересно. – Он пошарил рукой около кровати, нашел световой блокнот и протянул ей.

Брови Хатч поползли вверх. Потом она подержала блокнот перед Жанет, чтобы та тоже смогла посмотреть.

– Снова фактор в восемь тысяч лет. Я бы сказала, что совпадения происходят слишком часто.

Карсон согласился с ней.

– У меня нет на этот счет буквально никакого объяснения. Может быть, есть нечто в схеме разумных существ, что ломается каждые восемь тысяч лет? Как в теории Тойнби о циклах цивилизаций? Есть ли в этом какой-нибудь смысл?

– Не думаю, – сказала Жанет.

Хатч все еще разглядывала блокнот.

– На всех трех планетах, – заметила она, – имеются странные артефакты. Они, очевидно, имеют нечто общее и связывают все события между собой. Что-то должно было происходить. И мы держим это за хвост.

– Хвост, – сказала Жанет. – Это космический Хоргон, который временами появляется и все сметает напрочь. – Она лежала, оперевшись на три подушки, и постукивала пальцами по тумбочке, стоявшей у кровати.

– Могу я попросить тебя, – обратилась она к Хатч, – нарисовать диаграмму?

– Конечно. – Хатч взяла дистанционное управление и отодвинула стену. За ней появился дисплей. – Что нам надо?

– Давай посмотрим, как расположены относительно друг друга Бета Пасифика, Куракуа и Нок.

Хатч вывела на дисплей карту. Бета Пасифика располагалась на самой границе с Пустотой. Куракуа – дальше от границы, на расстоянии пятидесяти пяти световых лет по направлению к Земле. Нок лежал ниже по плечу, на расстоянии ста световых лет от Бета Пасифики.

– Ладно, – сказала Жанет. – Прибавь даты исторических разрывов.

Карсон понял, чего искала Жанет: связь между датами и расстоянием. Но он не увидел ничего определенного. Если их догадки верны, то самое раннее событие произошло на Бета Пасифике-3 около 21000 года до нашей эры. Но в том, что происходило позже, не наблюдалось никакой закономерности. Второе событие произошло на Ноке спустя пять тысяч лет, а третье на Куракуа – через семь тысяч лет. Полный хаос.

Для полноты картины Хатч указала на экране положение Земли. Она отстояла далеко от остальных планет. Все разглядывали схему. Карсону показалось, что здесь чего-то не хватает.

Жанет уже покинула палату к тому моменту, когда Карсон с посторонней помощью оделся и готовился к возвращению в свою каюту. Ему дали коляску с мотором, и он как раз опробовал ее (ворча при этом), когда ему передали, что с ним хочет встретиться капитан.

Сопровождающий привез его в маленькую смотровую комнату. Там стояло два стула, стол для осмотра пациентов, раковина и шкаф.

– Он сейчас подойдет, – сказал сопровождающий и удалился.

Чувство антипатии к Морису, которое Карсон испытывал и раньше, вспыхнуло с новой силой. Морис заставил себя ждать – показывал, что время Карсона меньше ценится, чем капитана. Его это всегда раздражало, и он подумал, а стоит ли вообще все это терпеть и уже собрался было покинуть помещение, как вошел капитан и тоном папы римского попросил его «чувствовать себя свободно». Затем, с видом человека, которого ждут более важные дела, капитан бросил фуражку на стол и пододвинул к себе стул.

– Итак, Карсон, – сказал он, – кажется, на этот раз мы действительно по уши в дерьме.

– Видимо, так и есть, капитан. – Давление у Карсона начало подниматься.

Глаза у Мориса были белесыми, как воск.

– Я хотел сказать, что сожалею о гибели ваших коллег.

– Я благодарю вас. Я сожалею о том, что случилось с Джейком.

Капитан кивнул.

– Нам будет его не хватать. – Он смотрел прямо перед собой, нельзя было точно определить – куда. У Карсона создалось впечатление, что он хочет создать видимость скорби. Вам должно быть известно, что я был против этого с самого начала. Если бы поступили, как я считал нужным, ничего этого бы не произошло.

Тебе не стоит быть таким слабаком, – подумал Карсон, но промолчал.

– Скажите, вы обнаружили там что-нибудь важное?

Вопрос удивил Карсона.

– Да, – ответил он. – Думаю, что да.

– Слава Богу, что это так, доктор. Если учесть, что погибло три человека, то хорошо хоть, что не зря. – Он сделал легкое ударение на слове «доктор», как будто в подчеркивании звания был какой-то смысл.

– Не зря, – Карсон почувствовал себя старым. – Но это не значит, что цена была справедливой.

– Я понимаю. – Морис слегка вздохнул. – Я хочу, чтобы вы знали, что потеря члена экипажа и двоих пассажиров – это серьезно. Надо составить отчет, дать объяснения. И несмотря на то, что команда корабля не виновата, этот случай тем не менее плохо отразится на моей карьере. Ваше присутствие сказалось весьма неблагоприятно.

– Мне очень жаль, что мы доставили вам неприятности.

– Несомненно. К сожалению, благоразумие приходит, когда уже слишком поздно. Впрочем, теперь это неважно. Сегодня вечером в 19:00 на палубе, где находится шаттл, состоится поминальная служба.

Карсон улыбнулся.

– Конечно. – Он переменил позу, из-за беспомощности чувствуя себя слегка неудобно в присутствии этого человека. – Вы хотите сказать что-нибудь еще?

– Нет. – Морис снова встретился с ним взглядом. – Я сожалею, что все это случилось с вами, доктор.

Не могло быть сомнений в том, что команда любила Джейка Дикенсона.

На стенах висели огромные фотографии Дика, Джорджа и Мэгги. Джейк сидел в кабине шаттла. Джордж сфотографировался на скалистом берегу. Он был с непокрытой головой и выглядел задумчивым. На фотографии Мэгги только ее лицо: напряженный взгляд, темные волосы упали на плечи.

На церемонию собралось около девяноста человек. Члены экипажа – в форме и с черными повязками. На пассажирах – яркая разноцветная одежда, модная в то время.

К счастью, все продолжалось не слишком долго. Друзья Джейка и его сослуживцы сказали несколько слов о хорошем времени, когда он был с ними, о его доброте, и о добрых делах, то есть о том, о чем обычно не говорится при жизни. Кто-то вспомнил о встречах с Мэгги и Джорджем.

Карсону было приятно, что никто его не обвинял. Все по-разному выразили одну мысль: «Мы все к этому причастны».

Главное место в процедуре занимал капитан в строгом голубом мундире. Он сказал, что это первый случай, когда погибли люди с «Екатерины Перс». Ему будет не хватать Джейка и, хотя у него не было случая познакомиться с погибшими членами команды Академии, он не сомневается в том, что они были прекрасными людьми и сожалеет об их гибели. Тут он сделал паузу и обвел взглядом стену, останавливаясь на каждой фотографии, и, наконец, на остром носе шаттла.

– Мы можем найти утешение, – сказал он, – в том, что они погибли, расширяя пределы человеческого знания. – Он опустил глаза. – Они понимали, что идут на риск, но ни секунды не колебались. – Карсону все время казалось, что он репетирует речь в свою защиту перед комиссией, которая, конечно, будет расследовать этот несчастный случай. – И не может быть большей похвалы Джейку, Мэгги и Джорджу. – Он посмотрел на Карсона и призвал Всемогущего Бога обратить внимание на их собрание. Карсон подумал, что его друзья заслуживали лучшего прощания, и эта полная банальностей, бессвязная чушь их недостойна. Но Морис продолжал говорить.

Когда он замолчал, вперед выехал на коляске Карсон.

Он достал подготовленные заранее записи и заглянул в них. Записи показались сухими и пустыми, под стать банальным речам капитана. Мелани Траскот, молча стоявшая справа, ободряюще улыбнулась.

Он убрал блокнот в карман.

– Я не знал Джейка так же давно и хорошо, как вы. Но он погиб вместе с моими людьми, пытаясь помочь им. – Карсон перевел взгляд на Хатч. – Когда мы кого-нибудь теряем, причина их гибели никогда не может быть адекватной. Но они знали, и важно, чтобы это знали и вы, что мы потеряли их не во время тривиальной развлекательной экскурсии. То, что стоит за всем этим, имеет огромное значение. Джейк, Джордж и Мэгги навсегда останутся частью этого дела. Как и мы все. – Он помолчал и обвел взглядом собрание. – Я сожалею. Мы заплатили за это нашей кровью. Мне хотелось бы, чтобы все было иначе.

Люди не расходились. Связанные общей потерей, они побрели в гостиную, где свет был ярче, чем обычно, и горели три свечи. Все стояли, собравшись маленькими группами.

Первый раз Хатч видела смерть на корабле. Она давно обратила внимание, что на межзвездных кораблях, несущих свой хрупкий груз из людей и приборов, всегда возникали дружные, хотя и временные, коллективы. Люди были ближе друг другу, они объединялись против враждебной Вселенной. Антагонизм, который мог привести к печальным последствиям на широкой жизненной поверхности планеты, разбивался вдребезги на наблюдательном мостике или на палубе шаттла. Но в результате и несчастье чувствовалось сильнее. Среди звезд нельзя оставаться чужими друг другу.

Большинство столиков были заняты. Хатч ходила между столиками, переговаривалась с людьми или просто слушала. В этот вечер ей было больно. Иногда она уходила в середине беседы и искала место, где могла бы побыть одна. Никто не обижался.

В комнату вошла Траскот и наполнила стакан.

– «Эшли Ти» рядом с нами, – сообщила она Карсону. – Они готовы забрать вас, как только вы будете готовы. Но если хотите, оставайтесь с нами. Вам может потребоваться медицинская помощь, а на вашем корабле с этим не очень.

– Спасибо, – поблагодарил ее Карсон. – Мне очень жаль, что мы причинили вам столько неприятностей.

– Ничего, жить будем, – ответила она и даже улыбнулась. – Фрэнк, Джон разговаривал с вами?

– Ни о чем существенном. Я знаю, что он расстроен.

– Он не хотел ничего плохого. Но он действительно расстроен. Он потерял людей и беспокоится за свою репутацию. Сейчас у него не лучшие времена.

– Я понимаю. Но если сравнить его потери с потерями других, мне трудно испытывать к нему симпатию. – Хотя бы потому, что у Траскот будет гораздо больше проблем, чем у него. – Что вы будете теперь делать? – спросил он у нее.

– Не знаю. Может быть, напишу книгу. Сейчас создается комиссия, которая будет изучать, нельзя ли применить технику землеформирования на самой Земле. Мне было бы интересно поработать с ними.

Карсон скривился.

– Разве можете вы что-нибудь сделать, не поднимая цунами и не вызывая землетрясения?

Лицо ее осветилось улыбкой.

– Да, можем. В принципе мы можем сделать очень многое. Но проблема заключается в том, что люди, которые имеют возможность что-то сделать, зачастую не хотят ничего менять. Власть чаще приводит не к коррупции, а к консерватизму. К желанию сохранить status quo. – Она пожала плечами. – Кейсуэй считает, что необходимо направить небольшую группу хорошо образованных и хорошо подготовленных людей на планету вроде Куракуа и начать все с начала. По его мнению, это единственно возможное решение. Я согласна с ним в том смысле, что на родной мир надежд мало. Но я не думаю, что человеческая природа изменится только потому, что мы пошлем туда контингент дипломированных специалистов.

– Вы не верите, что эксперимент с Куракуа удастся?

– Не верю. – Она отпила глоток. – Я вовсе не прирожденная пессимистка. По крайней мере, я себя таковой не считаю. Но тем не менее нет: я думаю, что человек по природе своей эгоистичен. Куракуа должна стать новой Землей. И я полагаю, она таковой станет. Но образование имеет значение лишь на коротком историческом отрезке времени. Дурака можно научить всему, а он все равно останется дураком.

Карсон подался вперед.

– Вы считаете нас такими плохими?

– Homo jerkus (человек глупый), – ответила она. – Просто почитайте нашу историю. – Она посмотрела на часы. – Послушайте, мне пора идти. Когда будут писать о нас, проследите, чтобы мое имя написали правильно. Между прочим, у меня есть для вас несколько сообщений. – Она выудила из кармана три конверта и протянула ему. Потом повернулась и пошла к выходу.

Это были стандартные конверты из коммуникационного центра «Перс». Два сообщения поступило от Эда Хорнера. В первом говорилось:

Второе пришло через два дня после первого. Оно давало Карсону право использовать «Эшли Ти» по своему усмотрению. В пределах разумного.

К нему подошла Хатч. Он показал сообщения.

– Что ты думаешь? – спросил он.

– О том, что нам теперь делать?

– Да.

– Ограничиться разведкой с воздуха и лететь домой.

Карсон согласился. У него не осталось сил на мир Создателей Монументов.

– Расскажи мне, что ты знаешь об «Эшли Ти».

Хатч села.

– Его экипаж состоит из двух пилотов. Их специальность – широкомасштабная дальняя разведка. Они занимаются поисками миров, подобных Земле, и проводят некоторые общие исследования из космоса. Работа на поверхности не их специальность.

– У них есть шаттл?

– Да, – ответила она. – Но зачем тебе шаттл, если мы не собираемся на поверхность?

– Хатч, там, внизу, целые города. Нам захочется полетать над ними. Разведать все, что сможем.

– Ладно. «Эшли Ти» корабль класса «Рэйнджер ЕР». Он небольшой, и шаттл у них маленький. Шаттл, между прочим, не предназначен для полетов в атмосфере. Это летающая этажерка.

– Не очень хорош для полетов в атмосфере, ты сказала? Но можно все-таки будет на нем опускаться в атмосферу? Ты сможешь это делать?

– Смогу. Он неуклюжий и медленный. Но, думаю, я сумею.

Хатч никогда еще так хорошо не выглядела. Пламя свечи играло в ее темных глазах и отражалось в сережках с черным ониксом. Он почувствовал глубину – измерение, которого раньше не замечал в ней, и вспомнил их первую встречу среди монолитов Оз. Тогда Хатч показалась ему слегка легкомысленной.

К ним присоединилась Жанет. Должно быть, она слишком много выпила и казалась сломленной.

Хатч посмотрела на третий конверт.

– А что в нем?

– Это с Нока. – Он открыл конверт.

– Ну, – улыбнулась Жанет, – сколько помощников сразу. Правда, немного поздновато. Но придется поблагодарить за попытку.

Карсон засмеялся.

– Дэвид понял, что мы что-то нашли. Он заинтересовался.

Хатч уверила всех, что с ней все в порядке и долго еще не уходила из гостиной после того, как отбыли Карсон и Жанет. Ей была невыносима сама мысль оставаться одной в эту ночь.

Алкоголь не действовал. Время от времени кто-нибудь проходил мимо, садился рядом, пытался начать разговор. Но она не могла поддерживать беседу. Не могла отделаться от мысли, что Джордж может войти в комнату. Что он все еще на другом конце линии связи.

Она заставила себя думать о другом. О гипотезе Карсона, что космическая станция относительно новая. Что были темные века.

Она расчистила угол стола и достала световой блокнот.

Восьмитысячелетние циклы.

Она нарисовала сверху линию. Здесь находится Пустота. Тут Бета Пасифика-3. На краю плеча. Край света. А Куракуа? Дальше от края. Пятьдесят пять световых лет по направлению к Земле. Она нарисовала Нок, он в девяносто восьми световых годах от Куракуа и ста пятнадцати от Бета Пасифики.

Она записала даты, когда происходили события: 21000 и 5000 годы до нашей эры на Бета Пасифике; 9000 и 1000 на Куракуа; 16000 год до нашей эры и 400 год нашей эры на Ноке. Округлим последнюю цифру до нуля. Дополним до восьмитысячелетнего цикла. Предположим, что были еще события на Бета Пасифике в 13000 году до нашей эры, на Ноке в 8000 году до нашей эры и на Куракуа, когда? В 17000 году до нашей эры.

Она долго смотрела на результаты своей работы. Потом посмотрела в окно на планету Создателей Монументов.

Они что-то знали. Они построили Оз, кубические луны и еще одну Оз, здесь, большего размера.

Зачем?

Заглянув снова в блокнот, она вдруг поняла. И это было так очевидно, что она поразилась, как они сразу не догадались.

Хатч вернулась к себе в каюту, вывела на дисплей карту и проверила цифры. Все совпадало.