Двор Крыльев и Гибели (ЛП)

Глава 11

Сначала на меня обрушился холод.

Свежий хрустящий холод, пропитанный глинистой землей и гнилью.

В сумерках мир за узкой пещерой был сетью красного, золотого, коричневого и зеленого, деревья толстые и старые, мшистая земля усеяна камнями и валунами, отбрасывающими длинные тени.

Мы вынырнули из пещеры с обнаженными клинками, едва дыша после притока воздуха.

Но никто не охранял вход в царство Берона — никого, кого мы бы увидеть или почувствовать.

Без своей магии я снова ослепла, неспособная раскинуть мысленную сеть по древнему яркому лесу, чтобы поймать любые следы разума Фэ, находящихся неподалеку.

Совершенно беспомощная. Какой я была раньше. Как я выжила так долго без нее… Я даже не хотела об этом думать.

Мягкими шагами, будто кошки, мы крались по мху, камню и дереву, наше дыхание кружилось перед нами.

Продолжай идти, продолжай двигаться на север. Рис уже должен был понять, что наша связь потемнела, и сейчас, скорее всего, пытается понять, спланировала ли я это. Стоит ли рисковать раскрытием наших планов, чтобы найти меня.

Но пока он… пока он сможет слышать меня, найти меня… я должна продолжать движение.

Поэтому я позволила Люсьену вести нас, желая, чтобы я была способна хотя бы увидеть что-то, что может помочь пробиться через темнеющий лес. Но моя магия все еще тиха и заморожена. Опора, от которой я стала слишком зависима.

Мы направились в лес, температура понижалась с каждым исчезающим лучом света.

Мы не разговаривали с тех пор, как вошли в пещеру между дворами. По неподвижности его плеч, стиснутой челюсти, тихим твердым шагам я знала, что лишь потребность быть незамеченными удерживает его от вопросов, кипящих в его голове.

Ночь полностью опустилась, хотя луна еще не взошла, когда он повел нас к другой пещере.

Я замешкалась у входа.

Люсьен сказал голосом ровным и таким же холодным, как и воздух:

— Она никуда не ведет. Она изгибается в глубине и нас не смогут увидеть.

Тем не менее, я позволила ему первому зайти внутрь.

Ноги и руки болели, каждое движение было вялым. Но я вошла за ним в пещеру, и свернула за поворотом, о котором он говорил.

Удар кремня и кремень и я обнаружила, что смотрю подобие временного лагеря.

Свеча, которую зажег Люсьен, стояла в естественном каменном выступе, а рядом на полу лежали три постели и старых одеяла, покрытых листьями и паутиной. Небольшое кострище в центре пещеры, а над ним обугленный потолок.

Здесь никого не было месяцами. Годами.

— Раньше я оставался здесь во время охоты. Прежде… чем я ушел, — сказал он, изучая пыльную книгу в кожаном переплете, оставленную в каменном выступе рядом со свечой. Затем с грохотом опустил фолИанф. — Это только на ночь. Еду найдем с утра.

Я лишь подняла ближайшую постель и несколько раз ударила ее, вытрясая листья и облака пыли.

— Ты действительно это планировала, — сказал он наконец.

Я села на постель и начала разбирать свой рюкзак, вытаскивая теплую одежду, еду и вещи, которые собрала Элис.

— Да.

— Это все, что ты можешь сказать?

Я понюхала еду, гадая, есть ли в ней фэбейн. Он может быть во всем.

— Слишком рискованно есть это, — признала я, уклоняясь от его вопроса.

У Люсьена ничего этого не было.

— Я знал. Я знал, что ты лжешь, с того момента, когда ты выпустила свет в Хайберне. У моей подруги из Дневного Двора точно такая же сила, ее свет идентичен. И он делает того конского дерьма, о котором ты лгала.

Я сунула рюкзак под постель.

— Тогда почему не рассказал ему? Ты во всех смыслах был его верным псом.

Его глаза, казалось, кипели. Как если бы пребывание в его землях вывело расплавленную руду в нем на поверхность, даже с блоком на его силах.

— Рад видеть, что, по крайней мере, ты сняла маску.

В самом деле, я позволила ему это все увидеть — мое лицо не выражало ничего, кроме холодности.

Люсьен фыркнул.

— Я не рассказал ему по двум причинам. Первая, это было бы как ударить уже сломанного мужчину. Я не мог отнять у него эту надежду, — я закатила глаза. — Вторая, — огрызнулся он, — я знал, что если я был прав и обвинил бы тебя в этом, ты бы нашла способ убедиться, что я никогда не увижу ее.

Мои ногти впились в мои руки достаточно сильно, чтобы причинить боль, но я продолжала сидеть на постели, когда я оскалилась на него.

— И поэтому ты здесь. Не потому, что это правильно и он всегда был неправ, но просто потому, что так ты сможешь получить, что, как ты думаешь, должно быть твоим.

— Она мой мейт и в руках моего врага –

— Я с самого начала не скрывала, что Элейн в безопасности и о ней заботятся.

— И я должен был поверить тебе.

— Да, — прошипела я. — Ты должен был. Потому что если бы хоть на момент я поверила, что мои сестры в опасности, никакой Высший Лорд или король не смог бы удержать меня от их спасения.

Он лишь покачал головой, в его волосах танцевал свет свечи.

— У тебя хватает наглости, чтобы сомневаться в моих приоритетах в отношении Элейн, но каким был твой мотив, когда я беспокоился о ней? Ты планировала обойти меня на своем пути разрушения из-за настоящей дружбы или просто из-за того, что это может с ней сделать?

Я не ответила.

— Ну и? Какие грандиозные планы у тебя были на меня до вмешательства Ианфе?

Я потянула нитку, вылезшую из постели.

— Ты был бы в порядке, — сказала я.

— А как насчет Тамлина? Ты планировала выпотрошить его перед уходом и просто не получила такой возможности?

Я вырвала эту нитку из постели.

— Я обдумывала это.

— Но?

— Но я подумала, что худшим наказанием будет дать его двору рухнуть. Уж точно более долгим, чем легкая смерть, — я сняла ножи Тамлина, скрепя кожей по грубому каменному полу. — Ты его эмиссар, и, конечно, понимаешь, что вырывание его глотки, как бы это ни удовлетворяло, не даст нам союзников в этой войне.

Нет, это даст Хайберну слишком много возможностей навредить нам.

Он скрестил руки на груди. Готовясь начать долгий спор. Но прежде чем он смог это сделать, я вмешалась:

— Я устала. И наши голоса отдают эхом. Давай решим это не тогда, когда нас в любой момент могут поймать и убить.

Его взгляд был как раскаленное железо.

Но я проигнорировала его и примостилась на постели, от которой пахло пылью и гнилью. Я накинула на себя свой плащ, но не закрыла глаза.

Я не осмелилась спать — не тогда, когда он мог резко изменить свое решение. Все же просто лежать, не двигаться, не думать… В некоторых местах напряженность тела спала.

Люсьен задул свечу, и я слушала, как он тоже ложится.

— Мой отец будет охотиться на тебя за то, что у тебя есть его сила, если узнает об этом, — сказал он в холодную тьму. — И убьет за то, что ты научилась ей управлять.

— Он может встать в очередь, — сказала я.

Мое истощение как одеяло покрывало мои чувства, когда серый свет заливал стены пещеры.

Большую часть ночи я дрожала, вздрагивая при каждом звуке в лесу, остро ощущая каждое движение Люсьена в его постели.

Когда он сел, по его изможденному лицу я догадалась, что он тоже не спал, возможно думая о том, что я могу бросить его. Или что его семья найдет нас первой. Или моя.

Мы изучили друг друга.

— Что теперь, — прохрипел он, скребя по лицу широкой рукой.

Рис не пришел — я не слышала даже его шепота по связи.

Я чувствовала свою магию, но лишь ее пепел принадлежал мне.

— Мы будем идти на север, — сказала я. — Пока фэбейн не выйдет из наших организмов и мы сможем рассеяться.

Или пока я не смогу связаться с Рисом и остальными.

— На севере лежит двор моего отца. Чтобы избежать его, нам нужно идти на запад или восток.

— Нет. Восток приведет нас слишком близко к границе с Летним Двором. И мы не можем терять время, идя на восток. Мы пойдем прямо на север.

— Стражники моего отца найдут нас с легкостью.

— Тогда нам придется остаться незамеченными, — сказала я, поднимаясь.

Я выбросила последнюю еду из своего рюкзака. Пусть она достанется стервятникам.

Путешествие по Осеннему Двору было как попадание в шкатулку драгоценностей.

Даже если все это потенциально охотилось на нас, цвета были такими яркими, что было трудно не глазеть на них.

К середине утра иней растаял под мягким солнцем, открывая взору все, что можно съесть. Мой желудок бурчал при каждом шаге и рыжие волосы Люсьена сверкали как листья под нами, когда он просматривал лес, ища что-то, что может наполнить наши животы.

Его лес, по крови и закону. Он сын этого леса, и здесь… Он выглядел сделанным из него. Для него. Даже этот золотой глаз.

В конце концов Люсьен остановился у желтовато-зеленого ручья, пробираясь по гранитному бортику, в место, которое, он клялся, когда-то кишело форелью.

Я мастерила элементарную удочку, когда он зашел в ручей без сапог и с закатанными по колено штанами, и поймал рыбу голыми руками. Он завязал волосы и несколько прядей упали на его лицо, когда он спустился и бросил вторую форель на песчаный берег, пока я пыталась найти материал для рыболовных снастей.

Мы молчали, когда рыба перестала дергаться, их бока мерцали всеми цветами.

Люсьен взял их за хвосты, как если бы делал это тысячи раз. Скорее всего, так и было, прямо в этом ручье.

— Я почищу ее, пока ты будешь разводить огонь.

При дневном свете блеск пламени будет незаметен. Хотя дым… вынужденный риск.

Мы работали и ели в тишине, единственным звуком было потрескивание огня.

Пять дней мы двигались на север, едва обмениваясь словами.

Усадьба Берона была столь огромной, что у нас ушло три дня на ее обход. Люсьен повел нас по окраинам, напрягаясь при каждом шорохе.

Как сообщил мне Люсьен в те редкие разы, когда мы рисковали заговорить друг с другом, Лесной Дом был размашистым комплексом. Он был построен внутри и среди камней и деревьев, и только его верхние уровни видны на земле. Внизу он пролегал туннелями в камне. Но их разрастание привело к таким размерам. Можно идти от одного конца Дома к другому, и это займет половину утра. Его окружало множество стражников: в деревьях, на земле, на покрытой мхом черепице и в камнях самого Дома.

Без ведома Берона никто не мог приблизиться к дому. Никто не мог его покинуть без разрешения Берона.

Я знала, что мы обходим дом по карте передвижений и дежурства стражников, которую знал Люсьен, когда его плечи поникли.

Я уже тяжело опускались.

Я едва спала, позволяя себе это лишь тогда, когда дыхание Люсьена приобретало другой, более глубокий ритм. Я знала, что не смогу так долго продержаться, но без способности защититься, ощутить любую опасность…

Я гадала, ищет ли меня Рис. Почувствовал ли он тишину.

Я должна была отправить ему сообщение. Сказать ему, что я иду и как меня найти.

Фэбейн — вот почему связь заглушалась. Возможно, за это мне следовало убить Ианфе.

Но что сделано, то сделано.

Я протерла ноющие глаза, наслаждаясь отдыхом под яблоней, полной больших сочных плодов.

Я забила ими весь свой рюкзак. Два огрызка уже лежали передо мною, их сладкий гниющий запах был колыбельной для гудящих пчел, летающих около упавших яблок. Третье яблоко лежало на моих вытянутых ногах.

После всего, что сделали близнецы, я должна была перестать есть яблоки на весь остаток жизни, но голод всегда размывал все границы для меня.

Люсьен, сидящий в нескольких шагах от меня, бросил четвертое яблоко в кусты, когда я укусила свое.

— Фермерские земли и поля близко, — объявил он. — Мы должны оставаться незамеченными. Мой отец плохо платит за урожай, а землевладельцы зарабатывают дополнительные деньги любыми способами.

— Даже продавая местоположение одного из сыновей Высшего Лорда?

— Особенно так.

— Ты им не нравишься?

Его челюсть сжалась.

— Как самый младший из семи сыновей, я не был особенно нужен или желаем. Возможно, это было хорошо. Я мог учиться дольше, чем отец разрешал другим братьям, прежде чем вышвырнуть их за дверь, чтобы они правили одной из наших территорий, и я мог тренироваться, сколько хотел, так как не полагал, что я настолько глуп, чтобы проложить свой путь на вершину списка наследников убийствами. И когда мне стало скучно учиться и сражаться… я узнал, что мог, про землю от ее людей. Узнал также и о людях.

Он со стоном поднялся на ноги, его распущенные волосы мерцали от полуденного солнца, рассыпающего оттенки крови и вина.

— Я бы сказала, что это звучит скорее как жизнь-Высшего-Лорда, чем жизнь праздного, нежеланного сына.

Длинный стальной взгляд.

— Ты думаешь, что лишь ненависть побудила моих братьев сделать все возможное, чтобы сломить и убить меня?

По моему позвоночнику пробежала дрожь. Я закончила яблоко и развернулась, срывая еще одно с нижней ветви.

— Ты хочешь её — корону своего отца?

— Никто меня об этом не спрашивал, — сказал Люсьен, когда мы двинулись дальше, уклоняясь от гниющих падающих яблок.

Воздух был липко-сладким.

— Кровопролитие, которое начнется из-за короны, не стоит ее. И его гниющий двор тоже. Я бы получил корону лишь для того, чтобы править коварными двуличными людьми.

— Лорд Лисов, — сказала я, фыркая, вспоминая о маске, которую он когда-то носил. — Но ты так и не ответил на мой вопрос — почему здешние люди продадут тебя.

Впереди светился воздух, и за ближайшим деревом начиналось золотистое ячменное поле.

— Они будут делать это после Джесминды.

Джесминда. Он никогда не называл ее имени.

Люсьен скользнул между колеблющимися стеблями.

— Она была одной из них, — эти слова были едва слышны за вздохами ячменя. — И когда я не защитил ее… Это было предательством их доверия. Я бежал к другим домам, убегая от своих братьев. Они выгоняли меня за то, что я позволил этому случиться с ней.

Волны золота и цвета слоновой кости вращались вокруг нас, небо — живой, неискаженный голубой.

— Я не могу винить их за это, — сказал он.

Мы пересекли плодородную долину к вечеру. Когда Люсьен предложил остановиться на ночь, я настояла на продолжении пути — прямо к предгорьям, которые превращались в серые заснеженные горы, которые означали начало общей территории с Зимним Двором. Если бы мы смогли пересечь границу за день или два, то возможно моей вернувшейся силы было бы достаточно, чтобы связаться с Рисом — или рассеиваться остаток пути домой.

Этот поход не был легким.

Большие скалистые валуны, испещренные мхом и длинными белыми травами, которые шипели как змеи, занимали наше восхождение. Ветер развеивал наши волосы, температура опускалась по мере того, как мы поднимались.

Этой ночью… Нам придется рискнуть и развести огонь этой ночью. Просто чтобы оставаться в живых.

Люсьен тяжело дышал, когда мы взбирались на нескладный валун, долина раскинулась позади, лес — запутанная река цвета за ее пределами. В какой-то момент он пропадет из виду.

— Как ты даже не запыхалась? — задыхался он, подтаскивая себя на плоскую вершину.

Я отбросила назад волосы, которые ветер вырвал из моей косы и они хлестали меня по лицу.

— Я тренировалась.

— Я это понял тогда, когда ты сражалась с Дагданом и победила.

— На моей стороне был элемент удивления.

— Нет, — тихо сказал Люсьен, когда потянулся к плато на следующем валуне. — Это все была ты, — мои ногти клацнули, когда я вцепилась пальцами в скалу и поднялась. — Ты прикрыла мою спину — с ними, с Ианфе. Спасибо.

Слова затронули что-то во мне, и я была рада, что ветер продолжал реветь вокруг нас, хотя бы потому, что скрывал жжение в моих глазах.

Наконец-то я поспала.

Треска огня в нашей последней пещере, тепла и относительной удаленности было достаточно, чтобы я, наконец, заснула.

И в своих снах, я думаю, что проплыла в сознание Люсьена, как если бы маленький уголек моей силы вернулся.

Мне снился уютный огонь, отвесные стены, пространство настолько маленькое, что оно едва вмещало нас и огонь. Мне снилась воющая темная ночь за его пределами тех звуков, что так осторожно прослушивал Люсьен, продолжая наблюдать.

Его внимание переключилось на меня.

Я никогда не знала, какой юной, какой человечной выглядела во сне. Моя коса перекинута через плечо, рот слегка приоткрыт, лицо измождено днями с кратким отдыхом и малым количеством еды.

Мне снилось, как он снял свой плащ и укрыл им меня поверх одеяла.

Затем я выскользнула обратно, выплывая из его головы, когда мои сны изменились и переместились в другое место.

Я позволила морю звезд убаюкать меня.

Рука так сильно сжала мое плечо, что стон моих костей заставил меня проснуться.

— Посмотри, кого мы нашли, — протянул холодный мужской голос.

Я знала это лицо — рыжие волосы, бледную кожу, ухмылку. Знала лица двух других мужчин в пещере. Между ними пригвожден к стене рычащий Люсьен.

Его братья.

Глава 12

— Отец, — сказал Люсьену тот, который теперь держал нож у моего горла, — в некоторой степени расстроен, что вы не зашли поздороваться.

— Мы здесь по поручению и не можем задерживаться, — любезно ответил Люсьен, овладевая собой.

Нож сильнее надавил на мою кожу, когда он рассмеялся.

— Правильно. Ходят слухи, что вы двое убежали вместе, изменив Тамлину, — его улыбка расширилась. — Я не думал, что в тебе такое есть, братец.

— Кажется, он был в ней, — хихикнул один из них.

Я скользнула взглядом по мужчине, стоящему надо мной.

— Ты освободишь нас.

— Наш уважаемый отец хочет вас увидеть, — сказал он со змеиной улыбкой, а его нож не дрогнул. — Так что вы пойдете с нами в его дом.

— Эрис — предупредил Люсьен.

Это имя прозвенело во мне. Надо мной, всего в нескольких дюймах… Бывший жених Мор. Мужчина, который бросил ее, когда он нашел ее жестоко избитое тело на границе. Наследник Высшего Лорда.

Могу поклясться, что фантомные когти впились в мои ладони.

Еще день или два, и я смогу перерезать им горло.

Но у меня нет этого времени. Есть только сейчас. И я должна это учитывать.

— Поднимайся, — холодно и скучающе сказал мне Эрис.

И тогда я почувствовала это — волнующее пробуждение, как будто от пинка. Как будто пребывание здесь, на этой территории, среди кровных правителей, каким-то образом зажгло в ней жизнь, кипя сквозь яд. Превращая яд в пар.

С ножом у моей шеи я позволила Эрису поднять меня на ноги, в то время как двое других вытащили Люсьена, прежде чем он сам смог подняться.

Учитывай это. Используй свое окружение.

Я поймала взгляд Люсьена.

И он увидел, как пот стекает по моим вискам, моей верхней губе, как моя кровь нагревается.

Эрис приведет нас к Берону и Высший Лорд либо убьет нас забавы ради, либо продаст нас по очень высокой цене, либо будет удерживать у себя на неопределенное время. И после того, что они сделали с возлюбленной Люсьена, что они сделали Мор…

— После вас, — сказал Эрис ровно, наконец опустив нож.

Он пхнул меня.

Я выжидала. Баланс, как учил меня Кассиан, имеет решающее значение для победы в бою.

И когда Эрис толкнул меня, то пошатнулся и сам, и я повернулась к нему.

Скрутившись так быстро, что он не смог заметить, как я оказалась возле него и заехала ему локтем по носу.

Эрис отшатнулся.

Пламя полетело в двоих других, и Люсьен сошел с их пути, когда они закричали и погрузились еще глубже в пещеру.

Я отпустила каждую каплю огня во мне, формируя из него стену между нами. Запечатывая его братьев внутри пещеры.

— Беги, — выдохнула я, но Люсьен уже стоял рядом со мной, поддерживая мою руку своей, когда я все сильнее разогревала пламя.

Это не задержит их надолго, и я действительно почувствовала, как поднимается чья-то сила, бросая вызов моей.

Но тут была и другая сила, которой я могла воспользоваться.

Люсьен понял это в тот же момент, что и я.

Пот поблескивал на лбу Люсьена, когда пульсирующая огнем сила ударила по камням над нами. Посыпались пыль и мусор.

Я влила всю свою появившуюся силу в следующий удар Люсьена.

Он ударит сам.

Когда из моей пламенной сети появилось очень сердитое лицо Эриса, пылая, как новоявленный бог гнева, мы с Люсьеном обрушили потолок пещеры.

Огонь прорвался сквозь мелкие трещинки как тысяча языков пылающих змей, но пещера лишь задрожала.

— Поторопись, — задыхался Люсьен, и я не стала тратить воздух, соглашаясь, когда мы скрылись в ночи, шатаясь.

Наши рюкзаки, наше оружие, наша еда… все внутри пещеры.

У меня было два кинжала, у Люсьена один. На мне был мой плащ, но… он действительно отдал мне свой. Он дрожал от холода и клацал зубами, пока мы шли по горному склону, не решаясь остановиться.

Если бы я до сих пор была человеком, то была бы уже мертва.

Холод пробирал до костей, ревущий ветер хлестал нас как горящие кнуты. Мои зубы лязгали друг о друга, а пальцы были настолько одеревеневшими, что я едва могла хвататься за ледяной гранит, когда мы, шатаясь, проходили мили в горах. Возможно, мы оба не умирали от холода лишь потому, что в наших венах зажглось пламя.

Мы ни разу не остановились, из-за невысказанного страха, что если мы это сделаем, то холод заберет все остатки нашего тепла, а мы больше не сможем двигаться. Или братья Люсьена настигнут нас.

Снова и снова я пробовала закричать по нашей с Рисом связи. Рассеяться. Вырастить крылья и попытаться перелететь этот горный перевал, когда мы пробирались сквозь снег, который был нам по пояс, и сильно скручивались, когда нам приходилось ползти, а наша кожа скользила по льду.

Но в удушающей хватке фэбейна все еще находилась большая часть моих сил.

Мы уже близки к границе с Зимним Двором, сказала я себе, когда прищурилась от порыва ледяного ветра, смотря на другой конец узкого горного перевала. Близки — и как только мы дойдем туда, Эрис и остальные не осмелятся сунуться на территорию другого двора.

При каждом шаге мои мускулы горели, мои сапоги пропитались снегом, а ноги слишком сильно затекли. Я провела в лесу достаточно много человеческих зим, что знать об опасных последствиях — угрозе холода и влажности.

В шаге от меня Люсьен тяжело дышал, а перед нами расходились стены из камня и снега, немного открывая горькую ночь, пропитанную звездами — и еще больше гор впереди. Я почти заскулила.

— Нам нужно продолжать идти, — сказал он, его волосы покрывал снег, и я подумала, что действительно заскулила секунду назад.

Лед щекотал мои замерзшие ноздри.

— Мы не продержимся так долго — нам нужно согреться и отдохнуть.

— Мои братья…

— Мы умрем, если продолжим идти.

Или потеряем пальцы и ноги в лучшем случае. Я указала на горный склон впереди, опасно уходящий вниз.

— Этой ночью мы не можем рисковать. Нам нужно найти пещеру и попытаться разжечь огонь.

— Из чего? — огрызнулся он. — Ты видишь какое-нибудь дерево?

Я лишь продолжила. Споры — всего лишь трата энергии и времени.

И, в любом случае, я не знала что ответить.

Интересно, переживем ли мы сегодняшнюю ночь.

Мы нашли пещеру. Глубокую и защищенную от ветра, невидимую снаружи. Мы с Люсьеном тщательно скрыли свои следы, убедившись, что порывы ветра нам помогают, скрывая наши запахи.

Вот на этом наша удача кончилась. Мы не нашли дерева; огня не было в венах ни одного из нас.

Так что единственным нашим выходом было тепло тела. Забившись в самый дальний угол пещеры, мы сидели бедро к бедру и рука к руке под моим плащом, насквозь промокшие, дрожа от холода.

Я едва слышала визг ветра из-за клацанья моих зубов. И его.

Найди меня, найди меня, найди меня, пыталась я прокричать по нашей связи. Но насмешливый голос моего мейта так и не ответил.

Только живая пустота.

— Расскажи мне о ней, о Элейн, — тихо попросил Люсьен.

Как если бы смерть, сидя на корточках в темноте рядом с нами, тоже привела его к мыслям о его мейте.

Я решила ничего не говорить, трясясь слишком сильно, чтобы говорить, но…

— Она любила свой сад. Всегда любила что-то выращивать. Даже когда мы были нищими, она разбивала маленький сад в теплые месяцы. И когда… когда наше состояние вернулось, она занялась ухаживанием и посадкой прекрасных садов, каких ты никогда не видел. Даже в Прифиане. Это сводило слуг с ума, потому что они должны были выполнять свою работу, а леди должны были лишь срезать розы тут да там, но Элейн надевала шляпу и перчатки и становилась на колени в грязь, пропалывая растения. Она вела себя как чистокровная леди во всем, кроме этого.

Люсьен долго молчал.

— Вела, — пробормотал он. — Ты говоришь о ней как о мертвой.

— Я не знаю, каким изменениям Котел подверг её. Я не думаю, что идти домой — это варИанф. Как бы она не стремилась.

— Конечно, Прифиан — лучшая альтернатива, с войной или без.

Я набралась решимости, что сказать:

— Она помолвлена, Люсьен.

Я почувствовала, как все его тело напряглось рядом со мной.

— С кем?

Ровные, холодные слова. С угрозой на неистовство, кипящее внутри его.

— С сыном человеческого лорда. Этот лорд ненавидит фейри, и посвятил свою жизнь и богатство охоте на них. Нас. Мне сказали, что, несмотря на их свадьбу по любви, отец ее жениха хотел получить доступ к ее немалому приданному, чтобы продолжить свой поход против фейри.

— Элейн любит сына этого лорда.

Не совсем вопрос.

— Она говорит, что да. Нэста — Нэста думала, что отец и его навязчивая идея убивать фейри достаточно паршивы, чтобы вызывать некоторые тревоги. Она никогда не говорила о своем беспокойстве на этот счет Элейн. Как и я.

— Мой мейт помолвлен с человеческим мужчиной.

Он говорил больше для себя, чем для меня.

— Мне жаль, если –

— Я хочу увидеть ее. Только раз. Просто — чтобы знать.

— Знать что?

Он натянул мой влажный плащ повыше.

— Стоит ли она моей борьбы.

Я не могла заставить себя сказать, что она стоит этого, дать ему такую надежду, когда Элейн уж точно сделает все возможное, чтобы держаться за свою помолвку. Даже если ее бессмертие уже сделало это невозможным.

Люсьен откинул голову на стену за нами.

— А потом я спрошу твоего мейта, как он пережил это — зная, что твой мейт помолвлен с кем-то другим. Делит постель с другим мужчиной.

Я спрятала свои замерзшие ладони под руки, смотря вперед.

— Скажи, когда ты узнала, — потребовал он, и его колено вжалось в мое. — Что Рисанд был твоим мейтом. Скажи мне, когда ты разлюбила Тамлина и полюбила его.

Я решила не отвечать.

— Это произошло до твоего ухода?

Я тряхнула головой, поворачивая ее к нему, даже если я едва могла разглядеть его черты в темноте.

— Я месяцами никогда не прикасалась к Рисанду таким образом.

— Вы поцеловались в Подгорье.

— У меня был небольшой выбор тогда, как в танцах.

— И все же сейчас ты любишь этого мужчину.

Он не знал — не имел понятия о его личной истории, секретах, которые открыли мое сердце Высшему Лорду Ночного Двора. Не мне рассказывать эти истории.

— Можно подумать, Люсьен, что ты должен быть рад тому, что я влюбилась в своего мейта, учитывая, что сейчас ты в той же ситуации, в которой был Рис шесть месяцев назад.

— Ты оставила нас.

Нас. Не Тамлина. Нас. Во тьме, ревущем ветре и хлещущим снегом за поворотом, прозвучало эхо этих слов.

— Я уже говорила тебе в тот день в лесу: ты бросил меня задолго до того, как я физически ушла, — я снова вздрогнула, ненавидя каждое наше прикосновение, что я так нуждаюсь в его тепле. — Ты вписывался в Весенний Двор не лучше меня, Люсьен. Ты наслаждался его радостями и развлечениями. Но не притворяйся, что ты не создан для чего-то большего, чем это.

Его металлический глаз зажужжал.

— И куда, как ты думаешь, я впишусь? В Ночной Двор?

Я не ответила. Если честно, я не знала что. Как Высшая Леди, я могу предложить ему должность, если мы проживем достаточно долго, чтобы вернуться домой. Я бы сделала это в основном для того, чтобы удержать Элейн подальше от Весеннего Двора, но я не сомневалась, что Люсьен сможет отстоять свое мнение перед моими друзьями. И какая-то маленькая, ужасная часть меня наслаждалась мыслью, что я забрала у Тамлина еще одну вещь, что-то жизненно важное, что-то существенное.

— Мы должны уйти на рассвете, — сказала я.

Мы выдержали эту ночь.

Каждая часть меня была натянутой и болезненной, когда мы начали наш осторожный путь вниз по горе. Ни следа братьев Люсьена — или какой-нибудь другой жизни.

Меня это не волновало, не тогда, когда мы, наконец, пересекли границу и вошли на территорию Зимнего Двора.

Вдали, за горами, виднелась большая ледяная равнина. Потребуется несколько дней, чтобы пересечь ее, но это не важно: я проснулась с силой, достаточной, чтобы согреть нас небольшим костром. Медленно — так медленно проходил эффект фэбейна.

Готова поспорить, что к тому моменту, когда мы сможем рассеяться, мы пройдем половину этой равнины. Если нам будет светить удача и никто нас не найдет.

Я вспомнила каждый урок, который Рис преподал мне о Зимнем Дворе и его Высшем Лорде, Каллиасе.

Высокие, изящные дворцы, полные ревущих очагов и украшенные вечнозелеными растениями. Резные сани, являющиеся предпочтительным способом перевозки, тащит олень с бархатными рогами, чьи расширенные копыта идеальны для льда и снега. Их силы хорошо обучены, но они часто полагались на больших белых медведей, которые защищали двор от любых нежелательных посетителей.

Я молилась, чтобы никто из них не ожидал нас на льду, ведь их мех прекрасно сливался с ландшафтом.

Отношения между Ночным Двором и Зимним достаточно непрочные, все еще нестабильные, как и все наши связи после Амаранты. После того, как она убила так много фейри, включая, как я вспомнила с небольшим рвотным позывом, десятки детей из Зимнего Двора.

Я не могла представить это — потерю, ярость и горе. У меня никогда не хватало духа спросить у Риса во времена тренировок, чьи это были дети. Каковы были последствия. Было ли это худшим преступлением Амаранты или лишь одним из бесчисленных других.

Но, несмотря на нестабильные связи, Зимний был одним из Сезонных Дворов. Он может быть на стороне Тамлина, Тарквина. Нашими лучшими союзниками оставались Солнечные Дворы: Рассветный и Дневной. Но они были далеко на севере — выше разграничивающей линии между Солнечными и Сезонными Дворами. Того кусочка священной, никому не принадлежащей земли, в котором находилось Подгорье. И хижина Ткачихи.

Мы уйдем, прежде чем даже ступим в этот смертоносный, древний лес.

Прошел еще день и ночь, прежде чем мы полностью прошли горы и ступили на толстый лед. Ничего не росло, и я смогла это увидеть лишь тогда, когда мы перешли на твердую землю, покрытую густым снегом. Потому что слишком часто лед был чистым как стекло — а под ним темное, бездонное озеро.

По крайней мере, мы не встретили белых медведей. Но реальной угрозой, как мы в скором времени поняли, была нехватка укрытий: на льду не было ничего, чем можно было бы укрыться от ветра и снега. И если мы разведем огонь с помощью нашей слабой магии, любой сможет увидеть его. Не учитывая непрактичность костра на замороженном озере.

Когда солнце показалось над горизонтом, окрашивая равнину золотом, а тени все еще были как синие синяки, Люсьен сказал:

— Сегодня мы немного расплавим лед, чтобы смягчить его, и построим убежище.

Я задумалась. Мы прошли всего сотню метров озера, которое казалось бесконечным. Невозможно было сказать, где оно заканчивается.

— Ты думаешь, что мы будем на льду так долго?

Люсьен нахмурился, глядя на горизонт, окрашенный рассветом.

— Наверное, но кто знает, как далеко оно простирается?

Действительно, сугробы покрывали большую часть льда.

— Возможно, есть другой путь вокруг… — размышляла я, оглядываясь назад на наш оставленный небольшой лагерь.

Мы увидели одновременно. И теперь смотрели на три фигуры, которые стояли на краю озера. Улыбаясь.

Эрис поднял руку, покрытую пламенем.

Пламенем — чтобы растопить лед, на котором мы стоим.

Глава 13

— Беги, — выдохнул Люсьен.

Я не могла оторвать взгляд от его братьев. Не тогда, когда Эрис опустил руку к замерзшему краю озера.

— Куда именно бежать?

Рука соприкоснулась со льдом и выпустила пар. Лед потемнел, оттаивая по линии, ведущей прямо на нас –

Мы побежали. Скользкий лед не позволял бежать нормально, и мои лодыжки горели от усилий держать меня в вертикальном положении.

Впереди тянулось бесконечное озеро. И с едва взошедшим солнцем опасность будет еще труднее обнаружить –

— Быстрее, — приказал Люсьен. — Не смотри! — рявкнул он, когда я начала поворачивать голову, чтобы проверить, следуют ли они за нами.

Он кинулся ко мне, чтобы схватить за локоть, придерживая меня, прежде чем я сама заметила, что споткнулась.

Куда нам идти куда нам идти куда нам идти

Вода разбрызгивалась под моими сапогами — лед таял. Эрису приходилось тратить всю свою силу на то, чтобы растопить тысячелетний лед, либо он просто делал это медленно, чтобы поиздеваться над нами –

— Резко повернуться, — задыхался Люсьен. — Нам надо –

Он толкнул меня в сторону, и я пошатнулась, пытаясь удержать равновесие.

В том место, где я стояла, стрела срикошетила ото льда.

— Быстрее, — отрезал Люсьен, и я не колебалась.

Я пустилась в ровный бег, и мы с Люсьеном сошли с путей друг друга, когда стрелы продолжали лететь. Там где они приземлялись, таял лед, и не важно, как быстро мы бежали, поверхность под нами все таяла и таяла –

Лед. В моих венах есть лед, и теперь, когда мы прошли границу Зимнего Двора –

Мне было все равно, увидят ли они это — мою силу. Силу Каллиаса. Не тогда, когда альтернативы куда хуже.

Я выставила руку вперед, пока не начал растекаться растопленный лед.

С моей ладони брызнул лед, замораживая озеро еще раз.

Пока я бежала, с каждой частицей льда моя сила разгоралась, укрепляя то, что Эрис пытался расплавить. Возможно — есть шанс, что мы пересечем озеро, и они будут достаточно глупы, чтобы быть на нем, когда мы это сделаем… Если я могла формировать лед, то уж точно могу его разрушать.

Мой путь снова пересек путь Люсьена, и я увидела его расширенные глаза, и я открыла рот, чтобы рассказать ему свой план, когда появился Эрис.

Не рядом. Впереди.

Но сбоку от него стоял другой брат, направляя стрелу и выпуская ее в меня. Вырывая крик из моего горла.

Я бросилась в сторону, покачиваясь.

Не достаточно быстро.

Край стрелы рассек мое ухо, мою щеку, оставляя жгучий след. Люсьен закричал, но летела еще одна стрела.

На этот раз она прошла через мое правое предплечье.

Лед врезался в мое лицо, мои руки, когда я упала, колени горели, рука — в агонии от удара –

Сзади по льду застучали сапоги третьего брата.

Я прикусила губу достаточно сильно, чтобы пошла кровь, когда сорвала с предплечья куртку и рубашку, разламывая надвое стрелу и вытаскивая ее. Мой рев разнесся по всему озеру.

Эрис сделал ко мне шаг, улыбаясь как волк, когда я снова поднялась, держа в руках два иллирийских ножа, а правая рука горела от движений –

Вокруг меня начал таять лед.

— Это может закончиться тем, что ты уйдешь под воду, умоляя меня вытащить тебя, когда лед снова замерзнет, — протянул Эрис.

Позади него, окруженный своими братьями, Люсьен достал свой нож и теперь примеряется к ним двоим.

— Или это закончится тем, что ты согласишься взять меня за руку. Но в любом случае ты пойдешь со мной.

Края моей раны уже затянулись. Исцеление — от Рассветных сил, бурлящих в моих венах –

И если это работает –

Я не дала Эрису время предугадать мой следующий ход.

Я резко втянула воздух.

Я вспыхнула белым, ослепительным светом. Эрис выругался, и я побежала.

Не к нему, не тогда, когда я ранена и не могу использовать свои ножи. Но прочь от него — к далекому берегу. Ослепила я и себя, поэтому я спотыкалась и шаталась, пока эти предательские пятна перед глазами не прошли. А потом я побежала.

Я пробежала всего двадцать фунтов, прежде чем Эрис рассеялся передо мной и ударил.

Тыльной стороной руки он ударил меня по лицу так сильно, что мои зубы врезались в мои губы.

Я даже не успела упасть, когда он ударил снова в мой живот, выбивая весь воздух из моих легких. Где-то там Люсьен сражался со своими братьями. Металл и огонь взорвались и столкнулись, разбивая лед.

И я опять не успела упасть, когда Эрис схватил меня за волосы, прямо у корней, держа их так сильно, что слезы потекли из моих глаз. Но он потащил меня обратно к тому берегу, прямо по льду –

Я боролась с болью в животе, боролась за глоток воздуха. Мои сапоги царапали лед, когда я слабо пиналась, но Эрис держал крепко –

Думаю, Люсьен выкрикнул мое имя.

Я открыла рот, но огненный кляп появился между моими губами. Он не горел, но был достаточно горячим, чтобы показать мне, что если Эрис захочет, то он может загореться. Одинаковые полосы пламени обвили мои запястья, лодыжки. Мое горло.

Я не могла вспомнить — не могла вспомнить, что делать, как двигаться, как остановить это –

Ближе и ближе к берегу, к ожидающим там стражникам, которые появились из ниоткуда. Нет, нет, нет –

Перед нами появилась тень, разбивая лед вокруг.

Не тень.

Иллирийский воин.

Семь красных Сифонов сверкнули на его черных доспехах, когда Кассиан сложил свои крылья и зарычал на Эриса так яростно, как будто сдерживал эту ярость пять веков.

Не мертвый. Не раненный. Целый.

Его крылья восстановлены и опять сильны.

Сквозь горящий кляп я издала дрожащий всхлип. Сифоны Кассиана дрогнули в ответ, как будто вид меня в руках Эриса –

Другое столкновение со льдом позади нас. По его следу скользнули тени.

Азриэль.

Я всерьез расплакалась, какая-то часть меня, которую я держала внутри себя, освободилась, когда появились мои друзья. Когда я увидела, что Азриэль тоже живой, исцеленный. Когда Кассиан достал иллирийские клинки-близнецы, их вид напоминал о доме, и сказал Эрису с опасным спокойствием:

— Предлагаю тебе отпустить мою леди.

В ответ Эрис лишь сжал руку еще крепче, и я захныкала.

Гнев, исказивший лицо Кассиана, был как конец света.

Но его карие глаза посмотрели в мои. Молчаливая команда.

Он месяцами тренировал меня. Не только как атаковать, но и как защищаться. Снова и снова учил меня, как избавляться от пленяющего захвата. Как управлять не только своим телом, но и умом.

Как если бы он знал, что, скорее всего, однажды такое случится.

Эрис все еще связывал мои конечности, но… я все еще могу ими двигать. Все еще могу использовать часть своей магии.

И вывести его из равновесия настолько, чтобы уйти, чтобы Кассиан прыгнул между нами и взял сына Высшего Лорда…

Возвышаясь надо мной, Эрис лишь опустил взгляд, когда я скрутилась, вращаясь на льду, и боднула его своими связанными ногами.

Он пошатнулся, опускаясь с ворчанием.

Прямо на кулак связанных рук, которым я заехала по его носу. Хрустнула кость и его рука освободила мои волосы.

Я откатилась подальше. Кассиан был уже здесь.

Эрис едва успел достать свой меч, когда Кассиан занес свой над ним.

Раздался звук удара стали о сталь. Стражники на берегу выпустили стрелы из дерева и магии — лишь для того, чтобы они столкнулись с синим щитом.

Азриэль. Он с Люсьеном был занят двумя другими братьями. То, что любой из родственников Люсьена противостоял иллирийцам, говорило об их собственной подготовке, но –

Я сосредоточила лед в своих венах на кляпе во рту, на оковах вокруг моих запястий и лодыжек. Лед задушит пламя, споет им колыбельную…

Кассиан и Эрис столкнулись, отскочили назад, потом опять столкнулись.

Огненные веревки развязались, шипя, превращаясь в пар.

Я снова поднялась и потянулась за оружием, которого у меня не было. Мои кинжалы лежат в сорока футах от меня.

Кассиан прошел сквозь защиту Эриса с жестокой эффективностью. И Эрис закричал, когда иллирийский клинок вошел в его живот.

Кровь, красная как рубины, окрасила снег и лед.

На мгновение я представила, как это закончится: три сына Берона убиты нами. Мое временное удовлетворение, пять веков удовлетворения Кассиана, Азриэля и Мор, но если Берон все еще раздумывает, на какую сторону встать в этой войне…

У меня есть другое оружие, которое я могу использовать.

— Остановитесь, — сказала я.

Слово было мягкой, холодной командой.

И Азриэль и Кассиан подчинились.

Другие два брата Люсьена стояли спиной к спине, окровавленные и удивленные. Сам Люсьен тяжело дышал с все еще поднятым мечом, когда Азриэль стер кровь со своего клинка и подошел ко мне.

Я встретилась взглядом с Говорящим с тенями. Холодное лицо, за которым скрывается такая боль — и доброта. Он пришел. Кассиан пришел.

Иллирийцы стали рядом со мной. Эрис, прижимая руку к животу, отхаркивал кровь, смотрел на нас.

Уставился — потом начал рассматривать. Наблюдая за нами тремя, когда я сказала Эрису, двум его братьям и стражникам на берегу:

— Вы все заслуживаете смерти за это. И еще за многое другое. Но я сохраню ваши никчемные жизни.

Даже с раненым животом, Эрис усмехнулся.

Кассиан предупреждающе зарычал.

Я лишь сняла чары, которые держала на себе все эти недели. Без рукава моей куртки и рубашки, все смогли увидеть гладкую кожу там, где недавно была рана. И теперь эта гладкая кожа была украшена завитками и переплетениями чернил. Знак моего нового титула — и моей связи мейтов.

Люсьен побледнел и направился к нам, остановившись на безопасном расстоянии от Азриэля.

— Я — Высшая Леди Ночного Двора, — тихо сказала я им всем.

Даже Эрис перестал насмехаться. Его янтарные глаза расширились, в них проникло что-то похожее на страх.

— Высших Леди не существует, — сплюнул один из братьев Люсьена.

Слабая улыбка заиграла на моих губах.

— Теперь существует.

Настало время миру узнать об этом. Я поймала взгляд Кассиана, обнаружив, что он сияет от гордости — и облегчения.

— Забери меня домой, — приказала я ему, непоколебимо, держа голову высоко.

А потом Азриэлю:

— Забери нас обоих домой.

И, наконец, отпрыскам Осеннего Двора:

— Увидимся на поле боя.

Пусть они сами решают, будут ли они сражаться с нами или же против нас.

Я повернулась к Кассиану, который раскрыл свои руки и крепко обхватил меня, прежде чем поднять нас в небеса сильным взмахов крыльев. Рядом с нами, Азриэль и Люсьен сделали то же самое.

Когда Эрис и другие стали пятнами черного на белом фоне, когда мы плыли в вышине, Кассиан сказал:

— Даже не знаю, кому сейчас более неловко: Азу или Люсьену Вансерре.

Я усмехнулась, оглядываясь через плечо на Говорящего с тенями, несущего моего друга, оба старались не смотреть друг на друга и не разговаривать.

— Вансерра?

— Ты никогда не слышала его фамилии?

Я встретила эти смеющиеся, неистовые карие глаза.

Улыбка Кассиана смягчилась:

— Привет, Фейра.

Мое горло сжалось до боли, и я крепко обняла его за шею.

— Я тоже скучал по тебе, — пробормотал Кассиан, сжимая меня.

Мы летели до границы со священной территорией. И когда Кассиан опустил нас на снежное поле перед древним лесом, я взглянула на блондинку в иллирийской коже, которая ходила между корявыми деревьями и теперь бежала навстречу.

Мор обхватила меня так же крепко, как и я ее.

— Где он? — спросила я, не отпуская ее, не поднимая головы с ее плеча.

— Он… это долгая история. Далеко, но мчится домой. Прямо сейчас.

Мор отстранилась, чтобы осмотреть мое лицо. Ее губы сжались при виде моих затянувшихся ран, и она аккуратно отодрала пятна засохшей крови с моего уха.

— Он засек тебя — связь — минуты назад. Мы трое были ближе всех. Я рассеялась с Кассианом, но когда там Эрис и остальные… — вина затуманила ее глаза. — Отношения с Зимним Двором напряженные, и мы думали, что если я буду здесь, на границе, это заставит силы Каллиаса не искать на юге. По крайней мере, достаточно долго, чтобы успеть забрать тебя.

И чтобы избежать встречи с Эрисом, к которой Мор еще не готова.

Я покачала головой, потому что стыд все еще сглаживал ее обычно яркие черты лица.

— Я понимаю, — я снова обняла ее. — Я понимаю.

В ответ Мор сжала меня еще сильнее.

Азриэль и Люсьен приземлились, разбрызгивая снег. Мы с Мор наконец-то опустили друг друга, и ее лицо стало серьезным при виде Люсьена. Снег, кровь и грязь покрывали его — покрывали нас обоих.

Кассиан объяснил Мор:

— Он сражался против Эриса и других.

Мор кивнула, заметив кровь на руках Кассиана, понимая, что она не его. Без сомнений, учуяла это, но выпалила:

— Эрис. Вы…

— Он остался в живых, — ответил Азриэль, тени сгущались по краям его крыльев, такие темные в сравнении со снегом под нашими сапогами. — Так же, как и другие.

Люсьен поглядывал на них всех, тихо и настороженно. Что он знал об истории его старшего брата и Мор… Я никогда не спрашивала. Даже не хотела.

Мор перебросила свои золотые волосы через плечо.

— Тогда пойдемте домой.

— В какой именно? — осторожно спросила я.

Мор еще раз посмотрела на Люсьена. Мне стало почти жаль его из-за веса ее взгляда, полного осуждения. Взгляд Морриган, чей дар был чистой правдой.

Что бы она ни увидела в Люсьене, этого было достаточно, чтобы она сказала:

— В городской дом. Там тебя кое-кто ждет.

Глава 14

Я не позволяла себе представлять тот момент, когда снова окажусь в фойе городского дома, обитом деревянными панелями. Когда услышу крики чаек, высоко парящих над Веларисом, почувствую запах реки Сидры, протекающей в сердце города, почувствую тепло солнечного света, льющегося из окна за моей спиной.

Мор рассеяла нас всех, а теперь стояла возле меня, тяжело дыша, пока мы наблюдали, как Люсьен рассматривает дом.

Пока его металлический глаз жужжал, другой глаз осторожно осматривал комнаты, виднеющиеся из фойе: столовую и гостиную с видом на небольшой дворик и улицу; затем лестницу, ведущую на второй этаж, где располагались кухня и сад на крыше.

Потом, наконец, закрытую входную дверь. Ведущую в город.

Кассиан стал около перил, высокомерно скрестив руки, что, как я знала, предзнаменовало неприятности. Азриэль остался возле меня, а вокруг его пальцев вились тени. Как будто битва с сыновьями Высшего Лорда была их каждодневным развлечением.

Интересно, знал ли Люсьен, что первое сказанное им здесь слово может спасти его или обречь на постоянные проблемы. Какова будет моя роль во всем этом?

Нет — это мое решение.

Высшая Леди. Я выше их, моих друзей, по званию. Это будет моим решением, сможет ли Люсьен сохранить свою свободу.

Но их молчание говорило за себя: пусть он сам решит свою судьбу.

Наконец Люсьен взглянул на меня. На нас.

И сказал:

— Дети на улице смеются.

Я моргнула. Он сказал это с таким… тихим удивлением. Как если бы давно не слышал таких звуков.

Я открыла рот, чтобы ответить, но заговорил кто-то другой.

— То, что они вообще это делают, свидетельствует об усердной работе жителей Велариса после нападения Хайберна.

Я развернулась, обнаружив Амрен, появившуюся из какой-то другой комнаты, мягкая мебель скрывала ее небольшое тело.

Она появилась в том же месте, где я видела ее в последний раз: стоящую в этом фойе, предупреждающую нас об опасностях Хайберна. Ее черные волосы до подбородка блестели под солнцем, ее неземные серебряные глаза были необычайно ярки, когда встретились с моими.

Изящная женщина склонила голову. Такой жест повиновения, какой только может показать существо, которому пятнадцать тысяч лет, своей новой Высшей Леди. И другу.

— Вижу, вы принесли домой нового питомца, — сказала она, сморщив нос от отвращения.

Что-то похожее на страх появилось в глазах Люсьена, как если бы он тоже видел монстра, скрытого за этим прекрасным лицом.

Похоже, он уже слышал о ней. Прежде чем я смогла представить их друг другу, Люсьен поклонился в пояс. Низко. Кассиан издал забавное ворчание, и я стрельнула предупреждающим взглядом.

Амрен слегка улыбнулась.

— Понятно, уже обучен.

Люсьен медленно выпрямился, будто стоял перед раскрытой пастью какой-то большой кошки, обитающей на равнинах, и не хотел испугать ее своими движениями.

— Амрен, это Люсьен… Вансерра.

Люсьен застыл.

— Я не использую свою семейную фамилию.

И пояснил Амрен, склонив голову:

— Просто Люсьен.

Подозреваю, что он перестал использовать такое имя в момент, когда сердце его возлюбленной перестало биться.

Амрен изучала его металлический глаз.

— Умно придумано, — сказал она, потом посмотрела на меня. — Похоже, кто-то поцарапал тебя, девочка.

По крайней мере, рана на моей руке зажила, хотя остался неприятный красный след. Полагаю, мое лицо выглядит не лучше. Прежде чем я смогла ответить ей, Люсьен спросил:

— Что это за место?

Мы посмотрели на него.

— Дом, — сказала я. — Это мой дом.

Теперь я увидела детали, о которых уже позабыла. Отсутствие темноты. Отсутствие криков. Запах моря и цитрусов, а не крови и разложения. Детский смех, который действительно был слышен.

Величайшая тайна в истории Прифиана.

— Это Веларис, — объяснила я. — Город Звездного Света.

Он сглотнул.

— И ты Высшая Леди Ночного Двора.

— Так и есть.

Моя кровь застыла от голоса, раздавшегося за моей спиной.

От запаха, который достиг меня, пробуждая. Мои друзья заулыбались.

Я обернулась.

Рисанд прислонился к входу в гостиную, без крыльев, одетый в свой обычный безупречно черный жакет и брюки.

И когда эти фиолетовые глаза встретили мои, когда эта знакомая полуулыбка исчезла…

Я поморщилась. Внутри меня треснул маленький, сломанный шум.

Рис сразу же зашевелился, но мои ноги уже двигались. Ковер смягчил удар, когда я опустилась на колени.

Я закрыла лицо руками, в то время как тяжесть прошедшего месяца навалилась на меня.

Рис встал на колени передо мной, и мы стояли колено к колену.

Он осторожно убрал мои руки от лица. Осторожно обхватил мои щеки своими ладонями и смахнул мои слезы.

Меня не волновало, что на нас смотрят, когда подняла голову и увидела радость, заботу и любовь, сияющие в его удивительных глазах.

Так же как и Риса, когда он прошептал:

— Моя любовь, — и поцеловал меня.

Не успела я скользнуть руками в его волосы, как он подхватил меня на руки и одним движением встал. Я отстранилась от его губ, поглядывая на мертвенно-бледного Люсьена, но Рисанд сказал всем, даже не взглянув на них:

— Идите и займите себя чем-то другим на какое-то время.

И даже не подождал, чтобы посмотреть, подчиняться ли они.

Рис рассеял нас на второй этаж и быстрыми ровными шагами пошел по коридору. Я вовремя глянула вниз и увидела, как Мор схватила Люсьена за руку и кивнула остальным, прежде чем исчезнуть.

— Хочешь поговорить о произошедшем в Весеннем Дворе? — спросила я грубым голосом, пока изучала лицо своего мейта.

Никакого удовольствия, ничего, кроме хищной напряженности, сфокусированной на каждом моем вдохе:

— Есть другие вещи, которые бы я хотел сделать до этого.

Он принес меня в нашу спальню — раньше его комнату, теперь наполненную нашими вещами. Она была точно такой, какой я видела ее в последний раз: огромная кровать, к которой он сейчас шел, два шкафа, стол у окна, с которого открывается вид на сад во дворе, теперь покрытый фиолетовым, розовым и голубым посреди пышной зелени.

Я приготовилась развалиться на кровати, но Рис притормозил на середине комнаты, закрыв дверь ветром, усеянном звездами.

Медленно он опустил меня на мягкий ковер, при этом откровенно скользя моим телом по-своему. Как будто он тоже был бессилен против желания прикасаться ко мне, так же не желая отпускать меня, как и я — его.

И везде, где наши тела соприкасались, он был таким теплым, твердым и реальным… Я упивалась этим, и сглотнула, когда положила руку на его скульптурную грудь, в мою ладонь, сквозь его черный жакет, отдавалось его оглушительное сердцебиение. Единственным признаком того, что внутри все бурлило, было то, что он ласково скользнул ладонями по моим рукам и сжал мои плечи.

Его пальцы нежно поглаживали меня сквозь грязную одежду, пока он изучал мое лицо.

Красивый. Даже еще красивее, чем я помнила, чем мечтала о нем все эти недели в Весеннем Дворе.

Долгое время мы только дышали одним воздухом. Долгое время все, что я могла делать, так это глубоко вдыхать его запах в свои легкие, позволяя ему поселиться внутри меня. Мои пальцы сжались на его жакете.

Мейт. Мой мейт.

Как будто услышав это по нашей связи, Рис пробормотал:

— Когда связь потемнела, я думал… — настоящий ужас был в его глазах, даже когда его пальцы продолжали нежно гладить мои плечи. — Когда я добрался до Весеннего Двора, ты уже исчезла. Тамлин бушевал, охотясь на тебя в лесу. Но ты спрятала свой запах. И даже я не мог… не мог найти тебя…

Тяжесть его слов была как удар ножом в живот.

— Мы пошли в Осенний Двор через одну из дверей, — сказала я, положив другую руку на его плечо.

Его мышцы сжались от моего прикосновения.

— Ты не мог найти меня, потому что два командира Хайберна добавляли в мою еду и питье фэбейн — достаточно, чтобы лишить меня силы. Я… я все еще не могу использовать ее всю.

Холодная ярость мелькнула на его красивом лице, когда его пальцы остановились на моих плечах.

— Ты убила их.

Не совсем вопрос, но я кивнула.

— Отлично.

Я сглотнула.

— Хайберн уже захватил Весенний Двор?

— Пока еще нет. Что бы ты ни сделала… это сработало. Стражники Тамлина покинули его. Более половины его людей отказались появляться на Оброк два дня назад. Некоторые ушли в другие дворы. Некоторые поговаривают о восстании. Кажется, ты стала их любимицей. Даже святой, — наконец веселье согрело его черты. — Они очень расстроились, потому что поверили, что он позволил Хайберну издеваться над тобой до такой степени, что тебе пришлось бежать.

Я проследила за тусклым серебряным завитком вышивки на груди его жакета и могла поклясться, что он содрогнулся от прикосновения.

— Полагаю, они очень скоро узнают, что обо мне хорошо заботятся.

Руки Риса сжались на моих плечах в согласии, как будто он собирался показать мне, насколько хорошо обо мне заботятся, но я наклонила голову.

— Как насчет Ианфе и Юриана?

Мощная грудь Рисанда вздымалась под моей рукой, когда он выдохнул.

— Отчеты об обоих неясны. Кажется, Юриан вернулся к кормящей руке Хайберна. Ианфе… — Рис поднял брови. — Предполагаю, что за ее руку спасибо нужно говорить тебе, а не командирам.

— Она упала, — сладко сказала я.

— Должно было быть какое-то падение, — размышлял он, на его губах заиграла темная улыбка, когда он приблизился ко мне еще сильнее, тепло его тела согревало и мое, пока его руки перебрались с моих плеч, вычерчивая ленивые линии, вниз по моей спине.

Я прикусила губу, сосредоточившись на его словах, а не на желании выгнуться от его прикосновений, прижаться лицом к его груди и самой кое-что изучить.

— На данный момент она определенно оправляется от своего тяжелого испытания. Не покидает свой храм.

На этот раз была моя очередь прошептать:

— Отлично.

Возможно, один из ее последователей устанет от ее лицемерной брехни и задушит ее во сне.

Я обхватила руками его бока, полностью готовая скользнуть под жакет, нуждаясь дотронуться до его голой кожи, но Рис выпрямился, отпрянув назад. Все еще достаточно близко, чтобы одна из его рук осталась на моей талии, но другая…

Он потянулся к моей руке, нежно обследуя воспаленный рубец, где моя кожа была разорвана стрелой. Темнота сгустилась в углах комнаты.

— Кассиан только что впустил меня в свой разум — чтобы показать мне, что произошло на льду, — он погладил это болящее место, едва касаясь кожи. — Эрис всегда был ограниченным мужчиной. Теперь Люсьен может оказаться ближе к наследованию трона своего отца, даже ближе, чем он сам рассчитывал.

Моя спина застыла.

— Эрис так же ужасен, как ты и описывал его.

Пальцы Риса снова заскользили по моему предплечью, заставляя меня покрыться гусиной кожей. Обещание — не мести за то, что он сейчас наблюдал, но того, что нас ожидает в этой комнате. На кровати в нескольких шагах от нас. Пока он не прошептал:

— Ты объявила себя Высшей Леди.

— Не нужно было?

Он отпустил мою руку, чтобы провести костяшками по моей щеке.

— Я хотел прокричать об этом с крыш домов Велариса с того момента, как жрица помазала тебя. Как типично для тебя срывать все мои грандиозные планы.

Мои губы натянулись в улыбке.

— Это произошло меньше часа назад. Уверена, прямо сейчас ты можешь пойти и радостно закричать в трубы, и все будут тебе благодарны за сообщение новости.

Пальцами он пробежался по моим волосам, наклонив мое лицо. Его озорная улыбка росла, от чего мои пальцы поджались в сапогах.

— Вот это моя дорогая Фейра.

Его голова опустилась, взгляд зафиксировался на моем рту, голод осветил его фиолетовые глаза…

— Где мои сестры? — мысль пронзила меня, резкая как звон колокола.

Рисанд остановился, убирая руку с моих волос, а его улыбка исчезла.

— В Доме Ветров.

Он выпрямился, сглотнув — как будто это каким-то образом сдерживало его.

— Я могу… отвести тебя к ним.

Каждое слово, казалось, было пыткой.

Но он сделает это, поняла я. Он запихнет свою нужду во мне поглубже и отведет к ним, если бы я захотела этого. Мой выбор. Это всегда будет моим выбором, пока я с ним.

Я покачала головой. Я не хочу видеть их — пока еще нет. Пока я не готова встретиться с ними.

— Они в порядке, правда же?

Его колебание сказало мне достаточно.

— Они в безопасности.

Не совсем ответ, но я собиралась обманывать себя, что мои сестры будут цвести и пахнуть. Я прислонилась лбом к его груди.

— Кассиан и Азриэль излечились, — прошептала я в его жакет, вдыхая его запах снова и снова, когда по мне пробежала дрожь. — Ты говорил мне об этом… и все же я не… это не доходило до меня. До сих пор.

Рис провел рукой по моей спине, а другой скользнул к моему бедру.

— Азриэль излечился за несколько дней. Крылья Кассиана… это было сложно. Но он тренировался каждый день, чтобы восстановить силы. Целителю пришлось перекроить большую часть его крыльев, но он будет в порядке.

Я сглотнула ком в горле и обняла его за талию, прижимаясь лицом к его груди. В ответ его рука сжалась на моем бедре, а другая лежала на моем затылке, прижимая меня к нему, когда я выдохнула:

— Мор сказала, что ты был далеко, и поэтому тебя там не было.

— Мне жаль, что меня не было.

— Нет, — сказала я, поднимая голову, чтобы посмотреть в его глаза, в которых скрывалась вина. — Я не это имела в виду. Я просто… — я наслаждалась ощущением его под своими ладонями. — Где ты был?

Рис замер, и я приготовилась услышать его ответ, когда он небрежно сказал:

— Не мог же я позволить тебе проделать всю работу по ослаблению наших врагов.

Я даже не улыбнулась.

— Где. Ты. Был.

— Аз только недавно встал на ноги, так что часть его работы я взял на себя.

Моя челюсть сжалась.

— Какую?

Он наклонился, уткнувшись носом в мою шею.

— Разве ты не хочешь утешить своего мейта, который ужасно скучал по тебе все эти недели?

Я положила руку на его лицо и оттолкнула назад, нахмурившись.

— Я хочу, чтобы мой мейт рассказал мне, где, черт возьми, он был. А потом он может получить свое утешение.

Рис сжал мои пальцы, игриво щелкнув зубами.

— Жестокая, красивая женщина.

Я посмотрела на него из-под бровей.

Рис закатил глаза, вздыхая.

— Я был на континенте. Во дворце человеческих королев.

Я задохнулась.

— Ты был где?

— Технически, я летел над ним, но –

— И ты был один?

Он уставился на меня.

— Несмотря на наши ошибки в Хайберне, я способен…

— Ты один пошел в мир людей, на территорию наших врагов?

— Лучше это буду я, чем кто-либо еще.

С самого начала это было его проблемой. Всегда он, всегда жертвует –

— Почему, — потребовала я. — Зачем рисковать? Что-то происходит?

Рис всмотрелся в окно, как если бы он мог видеть весь путь к земле смертных. Его губы сжались.

— Меня беспокоит тишина на той стороне моря. Ни слухов о собирающейся армии, ни поисков других человеческих союзников. После Хайберна вообще ничего не слышно. Так что я сам решил проверить, почему так происходит, — он щелкнул по моему носу, снова притянув меня поближе. — На окраине их территорий я почувствовал, что связь опять пробудилась. Я знал, что другие были ближе, чем я, так что я отправил их.

— Тебе не нужно объяснять.

Рис положил подбородок на мою голову.

— Я хотел быть там, вытащить тебя. Найти тебя. Забрать тебя домой.

— Ты, безусловно, наслаждаешься драматическими появлениями.

Он усмехнулся, его дыхание согревало мои волосы, когда я слушала звук, грохочущий внутри его.

Конечно, он работал против Хайберна, пока меня не была. Неужели я ожидала, что они все будут сидеть сложа руки больше месяца? И Рис, постоянно плетущий интриги, всегда на шаг впереди… Он бы определенно использовал это время в свою пользу. Я думала спросить его об этом, но прямо сейчас, вдыхая его запах, чувствуя его тепло… Это может подождать.

Рис поцеловал мои волосы.

— Ты дома.

Я издала дрожащий звук и кивнула, сжимая его покрепче. Дом. Не только Веларис, но везде, где был он, где была наша семья.

Черные когти поглаживали щит моего сознания — выражая любовь и просьбу.

Я опустила свой щит для него, так же, как и он. Его сознание обвило мое, точно так же, как и его тело обвивало мое сейчас.

— Мне постоянно не хватало тебя, — сказал Рис, наклоняясь, чтобы поцеловать уголок моих губ. — Твоей улыбки, — его губы скользнули к моему уху, и я слегка выгнулась. — Твоего смеха.

Он поцеловал мою шею прямо под ухом, и я наклонила голову, чтобы открыть ему доступ, подавляя желание умолять его взять больше, быстрее, когда он прошептал:

— Твоего запаха.

Мои глаза закрылись, и его руки обхватили мои бедра, отрезая мне путь к отступлению, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня в середину шеи.

— Звуков, которые ты издаешь, когда я внутри тебя.

Его язык скользнул по тому месту, которое он целовал, и один из таких звуков вырвался из меня. Рис поцеловал ямку моей ключицы, и я окончательно растаяла.

— Мой храбрый, смелый, потрясающий мейт.

Он поднял свою голову, и было очень сложно открыть глаза. Встретить его взгляд, пока его руки лениво вычерчивали линии вниз по моей спине, по моим ягодицам, а потом опять наверх.

— Я люблю тебя, — сказал он.

И если бы я до этого момента еще не поверила ему, не почувствовала это каждой частичкой тела, то свет его лица, когда он произносил эти слова…

Слезы опять обожгли мои глаза, свободно падая, прежде чем я смогла взять себя в руки.

Рис наклонился, чтобы слизнуть их. Одну за другой. Так же, как однажды он делал это в Подгорье.

— У тебя есть выбор, — прошептал он мне в скулу. — Или я вылижу тебя всю дочиста…

Его рука задела кончик моей груди, лениво кружась. Как будто у нас есть все время мира для этого.

— Или ты можешь принять ванну, которая уже должна быть готова.

Я отстранилась, подняв брови.

— Так ты намекаешь, что я пахну?

Рис ухмыльнулся, и могу поклясться, что во мне все заколотилось в ответ.

— Никогда. Но… — его глаза потемнели, желание и веселье исчезли, когда он взял мою одежду. — На тебе кровь. Твоя и чужая. Я думаю, что должен быть хорошим мейтом и предложить тебе ванну, прежде чем ублажу тебя полностью.

Я обиженно рассмеялась и откинула назад его волосы, наслаждаясь шелковистыми темными прядями между пальцами.

— Какой внимательный. Хотя я не могу поверить, что ты выставил всех из дома для того, чтобы затащить меня в постель.

— Одно их многих преимуществ титула Высшего Лорда.

— Какое ужасное злоупотребление властью.

Полуулыбка заплясала на его губах.

— Ну и?

— Хотя я хочу посмотреть на твои попытки слизать с меня недельные грязь, пот и кровь… — его глаза засверкали с вызовом, и я опять рассмеялась. — Нормальную ванну, пожалуйста.

У него хватило наглости выглядеть разочарованным. Я ткнула его в грудь, направляясь в огромную ванную, прилегающую к спальне. Массивная фарфоровая ванна уже наполнена горячей водой и –

— Пузыри?

— У тебя к ним нравственное неприятие?

Я усмехнулась, расстегивая куртку. Мои пальцы были почти черными от грязи и запекшейся крови. Я съежилась.

— Одной ванны может не хватить, чтобы очистить меня от всей грязи.

Он щелкнул пальцами, и моя кожа снова стала чистой. Я моргнула.

— Если ты можешь так сделать, то какой смысл в ванне?

Он уже делал так несколько раз в Подгорье — это магическое очищение. Как-то я ни разу не спросила его об этом.

Он прислонился к дверному проему, наблюдая, как я снимаю порванную, запятнанную куртку. Как если бы это было самым важным заданием, которое ему когда-либо давали.

— По существу грязь осталась, — его голос стал грубым, когда он отслеживал каждое мое движение, пока я развязывала сапоги. — Как слой масла.

Действительно, хоть моя кожа и выглядела чистой, ощущалась… немытой. Я сбросила сапоги, позволяя им приземлиться на мою грязную куртку.

— Значит, это больше для эстетических целей.

— Ты слишком долго, — сказал он, подбородком указывая на ванну.

От легкого рычания в его голосе моя грудь напряглась. Он тоже это заметил.

И улыбнулась самой себе, выгибая спину больше, чем необходимо, снимая рубашку и бросая ее на мраморный пол. Солнечный свет заструился сквозь пар, поднимающийся от ванны, окрашивая пространство между нами в золотой и белый цвета. Рис издал низкий звук, смутно напоминающий хныканье, когда он осмотрел мой голый торс. Когда он осмотрел мою грудь, теперь тяжелую и ноющую, достаточно сильно, что мне пришлось подавить желание попросить его полностью забыть о ванне.

Но я притворилась, что ничего не замечаю, когда расстегнула штаны и дала им упасть на пол. Вместе с моим нижним бельем.

Взгляд Риса замер.

Я ухмыльнулась, осмелившись взглянуть на его штаны. На доказательство того, что именно я делала с ним, что сильно вжималось в черный материал его штанов. Я промурлыкала:

— Как жаль, что в ванне недостаточно места для двоих.

— Недостаток конструкции, который я исправлю завтра же.

Его голос был грубым, тихим — и он скользнул невидимыми руками по моим грудям, между моих ног.

Мать, спаси меня. Я как-то смогла идти, залезть в ванну. Как-то смогла вспомнить, как мыться.

Все это время Рис стоял, прислонившись к дверному проему, и молча наблюдал с безжалостной сосредоточенностью.

Возможно, некоторые участки тела я мыла дольше других. И, возможно, убедилась, чтобы он это увидел.

Он лишь обхватил дверной проем с такой силой, что дерево под его рукой затрещало.

Но Рис не сделал ни одного шага, чтобы схватить меня, даже когда я завернулась в полотенце и расчесала свои спутанные волосы. Как будто воздержание… тоже было частью игры.

Мои голые ноги скользнули по мраморному полу, когда я положила расческу на раковину, каждым дюймом тела осознавая, где он стоит в дверях, осознавая, что он смотрит на меня в зеркальном отражении.

— Теперь чистая, — объявила я хриплым голосом, встречая его взгляд в зеркале.

Могла бы поклясться, что темнота и звезды закружились над его плечами. Мгновение, и они исчезли. Но хищное выражение его лица…

Я повернулась, мои пальцы слегка дрожали, когда я сжала полотенце, в которое была завернута.

Рис протянул руку, его пальцы тоже дрожали. Даже полотенце было слишком грубым для моей слишком чувствительной кожи, когда я вложила свою руку в его, его мозоли царапались, когда его рука сомкнулась поверх моей. Я хотела, чтобы оцарапали меня везде.

Но он просто повел меня в спальню, шаг за шагом, мускулы его широкой спины напряглись под жакетом. И ниже, гладкий, мощные очерченные бедра, его зад –

Я собираюсь поглотить его. С головы до кончиков пальцев. Я собираюсь поглотить его –

Но Рис остановился возле кровати, выпуская мою руку и поворачиваясь ко мне, отступая на шаг на безопасное расстояние. И на его лице было такое выражение, когда он посмотрел на пятно на моей скуле, которое бросило меня в жар, угрожая свести с ума все мои чувства.

Я сглотнула, вода с моих волос капала на ковер.

— Синяк так плох?

— Он почти исчез.

Темнота снова замерцала в комнате.

Я осмотрела его совершенное лицо. Каждую линию и угол. Страх, ярость и любовь — мудрость, хитрость и сила.

Я позволила полотенцу упасть на ковер.

Позволила ему посмотреть на меня, прежде чем положила руку на его грудь, его сердце бушевало под моей ладонью.

— Готова к ублажению.

Мои слова получились не такими развязными, как я планировала.

Не тогда, когда ответная улыбка Риса была темной, жестокой.

— Я почти не знаю, откуда начать. Так много возможностей.

Он поднял палец, и мое дыхание стало быстрым и тяжелым, когда он лениво обвел одну из моих грудей, потом другую. Постоянно сужая круги.

— Я могу начать здесь, — прошептал он.

Я сжала бедра. Он заметил это движение, и его темная улыбка выросла. И прямо перед тем, как его палец дошел до кончика моей груди, прямо перед тем, как он дал мне то, о чем я собиралась умолять, его палец скользнул вверх — по моей груди, моей шее, подбородку. Прямо к моему рту.

Он обвел контур моих губ, намек на касание.

— Или я могу начать здесь, — выдохнул он, засаживая кончик пальца в мой рот.

Я не смогла удержаться от того, чтобы сомкнуть вокруг него губы и щелкнуть языком по подушечке его пальца.

Но Рис с мягким стоном убрал свой палец, ведя им вниз. По моей шее. Груди. Прямо по соску. Он остановился там, щелкнув по нему, а потом погладил пальцем, заглушая небольшую боль.

Я уже тряслась, едва стоя, когда его палец продолжил свой путь мимо моей груди.

Он нарисовал узоры на моем животе, изучая мое лицо, когда промурлыкал:

— Или…

Я не могла думать ни о чем, кроме его пальца, единственной точки соприкосновения, когда она двигалась все ниже и ниже, прямо туда, куда я хотела.

— Или? — удалось мне выдохнуть.

Его голова опустилась, волосы скользнули по его лбу, когда он смотрел — мы оба смотрели — как его палец ринулся вниз.

— Или я могу начать здесь, — сказал он, слова гортанные и грубые.

Меня это не волновало — не тогда, когда он притянул этот палец к моему центру. Не тогда, когда он обвел эту точку, легко и насмешливо.

— Здесь было бы неплохо, — заметил он, неровно дыша. — Или может даже здесь, — закончил он и погрузил этот палец в меня.

Я застонала, сжимая его руку, ногти впились в мышцы ниже — мышцы, которые двинулись, когда он подвигал пальцем один раз, второй. Потом вынул его и протянул, подняв брови:

— Ну так что? Где мне начать, дорогая Фейра?

Я едва могла говорить, думать. Но — с меня хватит игр.

Так что я взяла его дьявольскую руку, направляя ее к моему сердцу и кладя ее туда, посередине одной груди. Я встретила его затуманенный взгляд, когда произнесла слова, которые, как я знала, уничтожат его в этой маленькой игре, слова, которые поднимались во мне с каждым вдохом.

— Ты мой.

Он сорвался с поводка, на котором сам себя держал.

Его одежда исчезла — полностью — и его рот накрыл мой.

Этот поцелуй не был нежным. Не был мягким или ищущим.

Он был требовательным, диким и необузданным — он спускал с привязи. И его вкус… его жар, требовательный удар его языка о мой… Дом. Я дома.

Мои руки прошлись по его волосам, притягивая его ближе, когда я отвечала на каждый его жгучий поцелуй собственным, неспособная получить достаточно, не в силах не трогать его и не чувствовать.

Кожа к коже, Рис подтолкнул меня к кровати, его руки массировали мои ягодицы, когда я пробежала своими руками по его бархатной мягкости, по каждой твердой плоскости и неровности. Его красивые, могучие крылья раскинулись за его спиной, широко распахнувшись, прежде чем аккуратно сложиться.

Я врезалась в кровать позади нас, и Рис замер, дрожа. Дав время мне передумать, даже сейчас. Мое сердце напряглось, но я оторвалась от его рта. Удерживая его взгляд, я опустилась на белые простыни и медленно откинулась на спину.

Все дальше и дальше на кровать, пока я не обнажилась перед ним полностью. Пока я посмотрела на его значительную и горячую длину, а мой центр сжался в ответ.

— Рис, — выдохнула я, его имя было мольбой на моем языке.

Его крылья раскрылись, грудь вздымалась, звезды зажглись в его глазах. И далеко в них была страсть — за желанием, за нуждой — именно страсть в этих прекрасных глазах заставила меня посмотреть на горы, вытатуированные на его коленях.

Эмблема его двора — нашего двора. Обещание, что он не преклонится ни перед кем и ни перед чем, кроме его короны.

И меня.

Мой — он мой. Я послала эту мысль по связи.

Никаких игр, никаких задержек — я хочу его на мне, во мне. Мне нужно почувствовать его, обнять его, разделить с ним дыхание. Он услышал край отчаяния, почувствовал его по связи мейтов, текущей между нами.

Его глаза не отрывались от моих, когда он прокрался ко мне, каждое движение изящное, как у кота, преследующего добычу. Сплетая наши пальцы, он дышал прерывисто, и коленом подтолкнул мои ноги, чтобы устроиться между ними.

Осторожно, с любовью, он положил наши соединенные руки около моей головы, когда он вошел в меня и прошептал мне на ухо:

— Ты тоже моя.

С первым его толчком я бросилась вперед, требуя его губы.

Я просунула свой язык между его зубами, проглатывая его стон удовольствия, пока он мягко двигал тазом, входя в меня снова и снова.

Дом. Это был дом.

И когда Рис вошел полностью, когда он сделал паузу, позволяя мне приспособиться к его полноте, я подумала, что могу взорваться лунным светом и пламенем, подумала, что могу умереть от чистой силы, бурлящей во мне.

Из-за этого я почти рыдала, и впилась пальцами в его спину, и Рис немного приподнялся, чтобы изучить мое лицо. Прочитать его.

— Больше никогда, — пообещал он, выходя из меня, а потом снова вошел с мучительной медлительностью.

Он поцеловал меня в лоб, в висок.

— Моя любимая Фейра.

После его слов я задвигала бедрами, побуждая его войти глубже, сильнее. Рис так и сделал.

С каждым движением, каждым разделенным вдохом, каждым нашептанным ласковым словом и стоном, наша связь мейтов разгоралась все ярче внутри меня. Отчетливее.

И когда она снова засияла так ярко, как алмаз, мое освобождение прошло через меня, заставляя кожу пылать, как новорожденную звезду.

При виде этого, прямо когда я провела пальцем по чувствительному месту внутри его крыла, Рис выкрикнул мое имя и получил свое удовлетворение.

Я держала его при каждом дыхании, держала его, когда он, наконец, успокоился, задерживаясь внутри меня, и наслаждалась ощущением его кожи на моей.

Долгое время мы так и оставались запутанными друг в друге, слушая, как дышим, и эти звуки были прекраснее любой музыки.

Через некоторое время Рис поднял свою грудь достаточно высоко, чтобы взять мою правую руку. Чтобы посмотреть на татуировки. Он поцеловал один из завитков иссиня-черных чернил.

Он сглотнул.

— Я скучал по тебе. Каждую секунду, каждый вдох. Не только по этому, — сказал он, подчеркивая слова движением бедер, и я застонала от этого, — но… по разговорам с тобой. По возможности смеяться с тобой. Мне не хватало тебя в моей постели, но еще больше мне хватало тебя как друга.

Мои глаза горели.

— Я знаю, — сумела сказать я, поглаживая его крылья, его спину. — Я знаю.

Я поцеловала его обнаженное плечо, прямо над завитком иллирийской татуировки.

— Больше никогда, — пообещала я ему и шептала это снова и снова, пока солнечный свет скользил по полу.

Глава 15

Мои сестры жили в Доме Ветра с тех пор, как прибыли в Веларис.

Они не покидали дворец, построенный на вершине горы, возвышающейся над городом. Они ни о чем не просили, ни о ком не спрашивали.

Так что я пойду к ним сама.

Люсьен ожидал в гостиной, когда мы с Рисом наконец спустились, а мой мейт дал всем молчаливый приказ возвращаться.

Поэтому неудивительно, что Кассиан и Азриэль небрежно сидели в столовой напротив коридора, обедая и отмечая каждый вдох Люсьена. Кассиан ухмыльнулся мне, подняв брови.

Я выстрелила в него предупреждающим взглядом, подстрекая прокомментировать. Азриэль, к счастью, только что ударил Кассиана под столом.

Кассиан уставился на Азриэля, как бы заявляя я не собираюсь ничего говорить, пока я подошла к открытой арке, ведущей в гостиную, где Люсьен поднялся на ноги.

Я сдержала дрожь, когда остановилась у порога. Люсьен все еще был в своей изношенной грязной одежде. Его лицо и руки, по крайней мере, были чисты, но… я должна была дать ему что-то другое. Запомнить, что нужно предложить ему –

Мысль ушла в пустоту, когда Рис появился рядом со мной.

Люсьен, не скрываясь, слегка скривил губы.

Словно он видел связь мейтов, объединяющую меня с Рисом.

Его глаза — как красновато-коричневый, так и золотой — скользнули по моему телу. К моей руке.

К кольцу на пальце, звезда сапфира ясная, как небо, на серебре. На пальце Рисанда было обычное серебряное кольцо.

Мы надели их друг другу, прежде чем спуститься — более интимно и знаково, чем любые клятвы на публике.

Прежде чем мы сделали это, я сказала Рису, что я могла бы отдать кольцо Ткачихе и заставить его забрать его из ее хижины.

Он рассмеялся и сказал, что если я действительно считаю это нужным, чтобы свести счеты между нами, то я могу найти другое существо, с которым он сразится — которое не будет с наслаждением отрезать мою любимую часть его тела. Я лишь поцеловала его, шепча, что кто-то слишком много о себе возомнил, и надела ему кольцо, которое он выбрал сам, купил где-то в Веларисе, пока меня не было.

Вся радость, все веселье этого момента, эти молчаливые клятвы… Они свернулись как листья в огне, когда Люсьен посмотрел на кольца. Как близко мы стоим. Я сглотнула.

Рис тоже это заметил. Это было невозможно не заметить.

Мой мейт прислонился к резной арке и сказал Люсьену:

— Полагаю, Кассиан или Азриэль объяснили тебе, что если ты будешь угрозой для кого-либо в этой комнате, на этой территории, мы покажем тебе такие способы умереть, каких ты даже представить себе не можешь.

Действительно, иллирийцы ухмыльнулись с порога столовой. Из этой пары Азриэль выглядел куда более угрожающим.

Что-то перевернулось внутри меня из-за угрозы — спокойной, ровной агрессии.

Люсьен — был — мой друг. Он не был моим врагом, не совсем –

— Но, — продолжил Рис, засунув руки в карманы, — я понимаю, как тяжело тебе пришлось в этом месяце. Я знаю, что Фейра объяснила тебе, что мы не совсем такие, как говорят слухи… — я впустила его в свой разум, прежде чем мы спустились, показала ему все, что произошло в Весеннем Дворе. — Но слышать и видеть — две разные вещи, — он пожал плечами. — Об Элейн заботятся. Ее участие в здешней жизни было полностью ее выбором. Никто, кроме нас и пары проверенных слуг не входят в Дом Ветра.

Люсьен все еще молчал.

— Я влюбился в Фейру, — тихо сказал Рис, — задолго до того, как она ответила тем же.

Люсьен скрестил руки.

— Как повезло, что в итоге ты получил, что хотел.

На мгновение я закрыла глаза.

Кассиан и Азриэль замерли, ожидая приказа.

— Я скажу лишь раз, — предупредил Высший Лорд Ночного Двора.

Даже Люсьен вздрогнул.

— Я подозревал, что Фейра — мой мейт, задолго до того, как узнал, что она связана с Тамлином. И когда я узнал об этом… Если бы это сделало ее счастливой, я был готов отступить.

— Ты пришел в наш дом и украл ее прямо в день свадьбы.

— Я собиралась отменить свадьбу, — вмешалась я, делая шаг к Люсьену. — Ты знал это.

Прежде чем Люсьен смог ответить, Рисанд продолжил:

— Я был готов потерять своего мейта из-за другого мужчины. Я был готов позволить им пожениться, если это принесло бы ей радость. Но что я не мог сделать, так это позволить ей страдать. Позволить ей превратиться в тень. И когда этот засранец разнес свой кабинет, когда он запер ее в том доме…

Появились его крылья, и Люсьен начал.

Рис оскалился. Мои конечности засветились, дрожа от темной силы, закручивающейся в углах комнаты. Не страх — никогда не боялась его. Но ослабленный контроль, когда Рис прорычал Люсьену:

— Может быть, мой мейт однажды сможет простить его. Простить тебя. Но я никогда не забуду, каково было чувствовать ее ужас в те моменты.

Мои щеки горели, особенно когда Кассиан и Азриэль подошли ближе, теперь их карие глаза были переполнены гневом и сочувствием.

Я никогда не говорила им об этом — о том, что произошло в тот день, когда Тамлин разрушил свой кабинет, или о дне, когда он запечатал меня в поместье. Я никогда не спрашивала Риса, рассказал ли он им. Судя по ярости на лице Кассиана и холодного гнева, просачивающегося от Азриэля… не думаю, что он это сделал.

Люсьен, к его чести, не отступил назад. От Риса, или меня, или иллирийцев.

Умный Лис Смотрит На Крылатую Смерть. Картина мелькнула в моем уме.

— Так что, опять же, скажу лишь раз, — продолжил Рис, его лицо выражало смертельное спокойствие, вытаскивая меня из красок, света и теней, мелькающих в моем уме. — Фейра не позорила и не предавала Тамлина. Я раскрыл связь мейтов лишь месяцами после — и не беспокойся, за это она устроила мне семь кругов ада. Но теперь, когда у твоего мейта такая же ситуация, возможно, ты сможешь понять, каково это. И если тебя это не волнует, то надеюсь, что ты достаточно умен, чтобы держать язык за зубами, потому что в следующий раз, когда ты посмотришь на моего мейта с таким презрением и отвращением, я не потружусь снова объяснить тебе это, и просто вырву твою чертову глотку.

Рис сказал это так мягко, что на то, чтобы обнаружить угрозу, ушло некоторое время. Чтобы уложить это в голове, как камень погружается в воду.

Люсьен лишь переступил с ноги на ногу. Осторожный. Сосредоточенный. Я считала удары сердца, думая, насколько сильно мне вмешаться, если он скажет что-то действительно глупое, когда он, наконец, прошептал:

— Похоже, это долгая история.

Умный ответ. Ярость исчезла с лица Риса — и плечи Кассиана и Азриэля немного расслабились.

Лишь раз, сказал мне Люсьен в те дни, когда мы были в бегах. Это все, что ему надо — увидеть Элейн хоть раз.

И тогда… Я должна буду решить, что с ним делать. Если только у моего мейта еще не приводится в действие какой-то план.

Один взгляд на Риса, который поднял брови, будто говоря Он весь твой, сказал мне, что это будет моим решением. Но до тех пор… Я прочистила горло.

— Я собираюсь посетить своих сестер в Доме, — сказала я Люсьену, чей взгляд теперь метнулся ко мне, металлический глаз сощурился и зажужжал.

Я заставила себя улыбнуться.

— Хочешь присоединиться?

Люсьен взвесил мое предложение — и трех мужчин, следящих за каждым его вдохом.

Он лишь кивнул. Еще одно благоразумное решение.

Через несколько минут мы ушли, быстро дойдя до крыши городского дома, сделав Люсьен небольшую экскурсию по моему дому. Я не стала показывать, где находятся спальни. Люсьен, конечно же, не спрашивал.

Когда мы взмыли в небеса, Азриэль оставил нас, бормоча, что у него есть неотложные дела. По взгляду Кассиана я предположила, что он выдумал это во избежание полета с Люсьеном в Дом Ветра, но едва уловимый кивок Риса Азриэлю сказал мне достаточно.

Значит, действительно что-то происходит. План приводится в действие, как и всегда. И как только я посещу своих сестер… Я сама получу все ответы.

Так что Кассиан поднял в небо Люсьена с каменным лицом, и Рис взял меня на руки, грациозно взлетая в безоблачную синеву.

С каждым взмахом крыла, с каждым глубоким вдохом запаха моря и цитрусовых… какое-то напряжение внутри меня расслабилось.

Даже если с каждым взмахом крыла мы были все ближе к Дому, возвышающемуся над Веларисом. К моим сестрам.

Дом Ветра был вырезан в красном, нагретом солнцем камне плоских вершин гор, которые тянулись в бесконечность вдоль одного из краев города, с бесчисленными балконами и выступающими двориками, нависая над долиной на тысячу фунтов. Извилистые улочки Велариса стекались прямо к горе, и сквозь него проносилась Сидра, сверкающая яркая полоса в полуденном солнце.

Когда мы приземлились на веранду, на которую выходила столовая, в которой мы обычно кушали, Кассиан и Люсьен приземлились позади нас, и я позволила себе погрузиться в атмосферу города, реки и далекого моря, зубчатых гор на другой стороне Велариса, ясной синевы неба над нами. Дома Ветра, моего второго дома. Огромного, официального брата городского дома — нашего общественного дома, полагаю. Где мы будем проводить собрания и принимать гостей, которые не входят в нашу семью.

Куда более приятная альтернатива моей другой резиденции. Двора Кошмаров. По крайней мере, я могу остаться во дворце из лунного камня на вышине горы, под которой построен Высеченный Город. Хотя люди, которые им управляли… Я выкинула их из своих мыслей и поправила косу, заправляя пряди, которые растрепались от легкого ветра, который Рис пропустил сквозь свой щит во время полета.

Люсьен лишь подошел к перилам балкона и уставился вниз. Что ж, я его не виню.

Я оглянулась через плечо, где стояли Рис и Кассиан. Рис поднял брови.

Подожди внутри.

Его улыбка была хитрой. Значит, вы хотите без свидетелей скинуть его с перил?

Я недоверчиво посмотрела на него и подошла к Люсьену, пока Рис шептался с Кассианом, а единственным признаком их ухода была выпивка в столовой. Это, и почти беззвучное открытие и закрытие стеклянных дверей, которые вели в столовую. Ту комнату, где я впервые встретила почти всех их — мою новую семью.

Я подошла к Люсьену, и ветер колыхал пряди его рыжих волос, которые он связал на затылке.

— Я такого не ожидал, — сказал он, всматриваясь в трущобы Велариса.

— Город все еще восстанавливается после нападения Хайберна.

Его взгляд опустился на резные перила балкона.

— Хотя мы и не участвовали в нем… Мне жаль. Но — это не то, что я имел в виду.

Он оглянулся: в столовой ждали Рис и Кассиан, уже с выпивкой в руках, слишком небрежно прислонившись к огромному дубовому столу в центре комнаты.

Они вдруг заинтересовались каким-то пятнышком на его поверхности.

Я нахмурилась, но сглотнула. И хотя мои сестры ждали внутри, даже если я так сильно хотела их увидеть, будто кто-то тянул меня к ним в Дом за веревку, я сказала Люсьену:

— Рис спас меня на Каланмэе.

И я рассказала ему. Всё — историю, которая, возможно, поможет ему понять. И осознать, что Элейн в полной безопасности — и теперь он тоже. В конце концов, я позвала Риса, чтобы он рассказал свою историю — и он рассказал все Люсьену без прикрас. Не те ранимые, скорбные слова, которые довели меня до слез в горной хижине. Но он обрисовал все достаточно ясно.

Пока Рис говорил, Люсьен молчал. И даже тогда, когда я продолжила рассказ, а Кассиан часто вставлял свою точку зрения, какого было жить с мейтами-но-еще-не-мейтами, притворяясь, что Рис не ухаживает за мной, впуская меня в их маленький круг.

Я не знала, как долго мы рассказывали нашу историю, однако Рис и Кассиан беззастенчиво грели свои крылья на солнечном открытом пространстве балкона все это время. Но я не рассказывала нашу историю о Хайберне — дне, когда я вернулась в Весенний Двор.

Наступила тишина, и Рис с Кассианом снова ушли, понимая те эмоции, что виднелись в глазах Люсьена — значение его затяжного вздоха.

Когда мы остались одни, Люсьен протер свои глаза.

— Я видел, как Рисанд делал такие… ужасные вещи, видел его образ темного принца тысячи раз. И теперь ты говоришь мне, что все это было ложью. Маской. Все, чтобы защитить это место, этих людей. И я бы засмеял тебя за веру в это, но все же… этот город существует. Нетронутый — по крайней мере до недавнего времени. Даже города Рассветного Двора не так прекрасны, как этот.

— Люсьен –

— И ты любишь его. И он — он по-настоящему любит тебя, — он провел рукой по своим рыжим волосам. — И все эти люди, которых я тысячелетиями ненавидел, даже боялся… Они — твоя семья.

— Думаю, Амрен будет отрицать, что она испытывает к нам какую-либо привязанность –

— Если дети плохо вели себя, на ночь им рассказывают сказку об Амрен. Амрен та, кто выпьет кровь и утащит в ад, если ты будешь делать все неправильно. И вот она здесь, похожая больше на недовольную старую тетку, чем на кого бы то ни было еще.

— Мы не… здесь мы не соблюдаем протокол и звания.

— Очевидно. Рис живет в городском доме, Котел его побери.

Он махнул рукой, указывая на город.

Я не знала что сказать, так что промолчала.

— Я не понимал, что в твоей истории я был злодеем, — выдохнул Люсьен.

— Ты не был. — Не совсем.

Солнце плясало на далеком море, превращая горизонт в сверкающую линию света.

— Она ничего не знает о тебе. Только основы, которые рассказал ей Рис: что ты сын Высшего Лорда, служащий в Весеннем Дворе. И ты помогал мне в Подгорье. Больше ничего.

Я не добавила, что Рис сказал мне, что моя сестра вообще не спрашивала о нем.

Я выпрямилась.

— Я хочу первой увидеть их. Я знаю, ты беспокоишься –

— Просто сделай это, — сказал Люсьен, опираясь на каменные перила веранды. — Позовешь меня, когда она будет готова.

Я почти похлопала его по плечу — почти сказала что-то утешающее.

Но у меня снова не было слов, когда я направилась в тусклые комнаты Дома.

Рис предоставил Нэсте и Элейн несколько соединенных комнат, все с видом на город, реку и далекие горы.

Но Рис отследил Нэсту именно в семейной библиотеке.

Кассиан был сильно напряжен, когда мы трое шагали по лестницам Дома, в залах из красного камня было тускло и шелест крыльев Кассиана и слабый вой ветра раздавались в них эхом. Напряжение, которое росло с каждым шагом к двойным дверям библиотеки. Я не спрашивала, виделись ли они или разговаривали с того дня в Хайберне.

Кассиан ничего не рассказывал.

И, возможно, я бы спросила Риса по связи, если бы он не открыл одну из дверей.

Если бы я сразу же не увидела Нэсту, съежившуюся в кресле с книгой на коленях, выглядящей — впервые — очень не-как-Нэста.

Повседневно. Возможно, расслабленно. Полностью удовлетворенной одиночеством.

Когда мои ботинки шаркнули о каменный пол, она резко выпрямилась, опять становясь чопорной, закрывая свою книгу с глухим стуком. И все же ее серо-голубые глаза лишь слегка расширились, когда она увидела меня.

Когда я посмотрела на нее.

Нэста была красива, когда была человеческой женщиной.

Как Высшая Фэ, она была невероятной.

Из-за полнейшей тишины, с которой Кассиан стал рядом со мной, я задумалась, пришла ли ему в голову та же мысль.

Она была в платье цвета олова из простого, но все же хорошего материала. Ее волосы были заплетены в корону вокруг ее головы, подчеркивая ее длинную, бледную шею — шею, по которой Кассиан скользнул взглядом, а потом быстро отвел его в сторону, когда она оценила нас и сказала мне:

— Ты вернулась.

С такой прической ее заостренные уши не были видны. Но ничего не могло скрыть неземное изящество, когда она шагнула. Ее внимание снова вернулось к Кассиану, когда она добавила:

— Что тебе надо?

Это было как удар в живот.

— По крайней мере, бессмертие не изменило в тебе некоторых вещей.

Взгляд Нэсты был ледяным.

— Вы пришли сюда с определенной целью, или я могу вернуться к чтению?

Рука Риса коснулась моей в тихом утешении. Но его лицо… словно камень. И еще меньше удивления.

Но Кассиан направился в сторону Нэсты с полуулыбкой, расплывающейся на его лице. Она напряженно стояла, пока он подобрал ее книгу, прочитал название и усмехнулся.

— Я бы не отнес тебя к категории читающих романы.

Она окинула его испепеляющим взглядом.

Кассиан пролистал книгу и сказал мне:

— Ты мало что пропустила, Фейра, пока уничтожала наших врагов. В основном все было как сейчас.

Нэста развернулась ко мне.

— Ты — сделала это?

Я сжала челюсть.

— Посмотрим, как все обернется. Я удостоверилась, что Ианфе страдает, — намек на ярость и страх в глазах Нэсты заставил меня исправиться: — Однако этого недостаточно.

Я взглянула на ее руку — ту, которой она указала на Короля Хайберна. Рис не увидел даже следов особых способностей у обеих моих сестер. И все же в тот день в Хайберне, когда Нэста открыла глаза… Я видела это. Видела что-то великое и ужасающее за ними.

— Но все же, почему вы здесь?

Она вырвала свою книгу из рук Кассиана, который позволил ей сделать это, но все же остался стоять рядом с ней. Наблюдая за каждым вдохом, каждым движением.

— Я хотела увидеть тебя, — сказала я тихо. — Посмотреть, как у тебя дела.

— Проверить, приняла ли я свою участь и благодарна ли за то, что стала одной из них?

Я набралась решимости.

— Ты моя сестра. Я видела, что они навредили тебе. Я хотела проверить, в порядке ли ты.

Низкий горький смех. Но она повернулась к Кассиану, осмотрела его, как если бы она была королевой, сидящей на троне, и объявила всем нам:

— Какая мне разница? Я всегда буду молодой и красивой и никогда не вернусь к льстивым придуркам за стеной. Я могу делать, что пожелаю, так как, видимо, здесь никто не следует правилам, манерам или нашим традициям. Возможно, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты втянула меня в это.

Рис положил руку между моими лопатками, прежде чем слова поразили свою цель.

Нэста фыркнула.

— Но не меня тебе нужно проверять. У меня мало что было поставлено на карту как там, за стеной, так и здесь.

Ненависть струилась по всему ее лицу — ненависти было достаточно, чтобы мне стало плохо. Нэста зашипела.

— Она не выходит из комнаты. И не перестает плакать. Она не ест, не спит, не пьет.

Рис сжал челюсть.

— Я много раз спрашивал тебя, нужно ли тебе что-то –

— Почему я должна позволять любому из вас, — последнее слово было для Кассиана как яд гадюки, — приближаться к ней? Это касается лишь нас.

— Мейт Элейн здесь, — сказала я.

Произносить это в присутствии Нэсты было неправильным решением.

Она побледнела от ярости.

— Он не такой человек для нее, — прорычала она, наступая на меня достаточно, чтобы Рис поставил между нами щит.

Как если бы он тоже увидел ту огромную силу в ее глазах в тот день в Хайберне. И не знал, как она может проявиться.

— Если вы подпустите того мужчину близко к ней, я…

— Что ты? — пропел Кассиан, небрежно оглядывая ее, когда она остановилась примерно в пяти футах от меня.

Он поднял бровь, когда она повернулась к нему.

— Ты не присоединилась ко мне для тренировок, и я, черт возьми, уверен, что ты не постоишь за себя в бою. Ты не захотела поговорить о твоих силах, так что ты определенно не сможешь ими овладеть. И ты –

— Заткни свой рот, — огрызнулась она, выглядя как никогда не проигрывающая императрица. — Я сказала тебе держаться от меня подальше, и если ты –

— Ты становишься между мужчиной и его мейтом, Нэста Арчерон, и ты столкнешься с самыми ужасными последствиями этого решения.

Ноздри Нэсты раздулись. Кассиан лишь криво усмехнулся.

Я вмешалась:

— Если Элейн не сможет это сделать, то она не увидит его. Я буду принуждать ее к этой встрече. Но он действительно хочет увидеть ее, Нэста. Я спрошу от его имени, но решение будет за ней.

— Мужчина, который продал нас Хайберну.

— Все гораздо сложнее.

— Что ж, это определенно станет намного сложнее, когда отец вернется и не найдет нас. Как ты планируешь рассказать ему обо всем этом?

— Судя по тому, что он месяцами не посылал весточки с континента, я позабочусь об этом позднее, — отрезала я.

И я благодарна Котлу за это — что он не торговал на какой-нибудь более прибыльной территории.

Нэста лишь покачала головой, поворачиваясь к креслу и своей книге.

— Мне все равно. Делай, что хочешь.

Ужасное разрешение, если не признание, что она все еще доверяет мне достаточно, чтобы сначала проявить внимание к нуждам Элейн. Рис приподнял подбородок в молчаливом приказании Кассиану уйти, и я последовала за ними, сказав напоследок:

— Мне жаль, Нэста.

Она не ответила, неподвижно сидя в кресле со своей книгой, и просто проигнорировала нас. Даже пощечина была бы лучше этого.

Когда я посмотрела вперед, то обнаружила, что Кассиан тоже смотрит на Нэсту.

Почему никто до сих пор не упомянул, что глаза Кассиана сияли, когда он смотрел на мою сестру?

С грустью. И тоской.

Солнечный свет заливал комнату.

Все шторы раздвинуты так широко, насколько это возможно, чтобы впустить как можно больше солнца.

Как будто даже намек на тьму был неприемлем. Как если бы ее прогоняли. И Элейн сидела спиной к нам на небольшом стульчике у самого освещенного окна.

И если молчание Нэсты была умиротворенной, перед тем как мы нашли ее, то молчание Элейн было… глухим. Пустым.

Ее волосы были распущены — даже не расчесаны. Я не могу вспомнить, когда я видела их не заплетенными. На ней был шелковое платье цвета белой луны.

Она не обернулась, не заговорила, и даже не вздрогнула, когда мы вошли.

Ее слишком тонкие руки покоились на стуле. И железное обручальное кольцо все еще было на ее пальце.

Ее кожа была такой бледной, как свежий снег, в резком свете.

И я поняла, что цвет смерти, печали — белый. Отсутствие цвета. Или жизни.

Я оставила Кассиана и Риса за дверью.

Ярость Нэсты была куда лучше этой… оболочки. Этой пустоты.

У меня перехватило дыхание, когда я обошла ее стул. Она тупо уставилась на город внизу.

Потом я увидела впалые щеки, обескровленные губы, карие глаза, которые когда-то казались богатыми и теплыми, а теперь — совершенно унылыми. Как сильная грязь.

Она только посмотрела на меня, когда я мягко сказала:

— Элейн?

Я осмелилась взять ее за руку. И не осмелилась подойти слишком близко.

Я сделала это. Я навлекла это на них –

— Я вернулась, — добавила я немного вяло.

Бесполезно. Она сказала лишь пару слов:

— Я хочу домой.

Я закрыла глаза, грудь невыносимо сжалась.

— Я знаю.

— Он будет искать меня, — прошептала она.

— Я знаю, — снова сказала я.

Не Люсьен — она о нем вообще не говорила.

— Мы должны были пожениться на следующей неделе.

Я положила ладонь на грудь, будто это остановит треск внутри меня.

— Мне жаль.

Ничего. Даже проблеска эмоции.

— Все продолжают повторять это, — она коснулась кольца на своем пальце. — Но это ведь ничего не исправит?

Я не могла вдохнуть. Я не могла — я не могла дышать, смотря на это сломленное, израненное существо, которое когда-то было моей сестрой. То, что я отняла у нее, что я забрала у нее –

Рис был уже здесь, скользнув рукой вокруг моей талии.

— Мы можем тебе чем-нибудь помочь, Элейн?

Он говорил с такой мягкостью, что я едва могла вынести это.

— Я хочу домой, — повторила она.

Я не смогу спросить ее о Люсьене. Не сейчас. Еще нет.

Я развернулась, полностью готовая сбежать и распасться на кусочки в другой комнате, другой части Дома. Но Люсьен стоял в дверном проеме.

И по опустошенности его лица я поняла, что она слышал каждое слово. Видел, слышал и чувствовал исходящую от нее пустоту и отчаяние.

Элейн всегда была нежной и милой — и я считала, что в этом ее сила. Лучшая сила. Видеть всю жестокость мира и выбирать, снова и снова, любовь, доброту. Она всегда была полна света.

Возможно, именно поэтому она отвешивала все шторы. Чтобы заполнить пустоту в том месте, где раньше был весь этот свет.

И теперь там ничего не осталось.

Глава 16

Рисанд молча повел Люсьена в спальню, которую ему выделили в противоположном конце Дома Ветра. Мы с Кассианом шли позади и молчали до тех пор, пока мой мейт не открыл черные двери, ведущие в солнечную гостиную, вырезанную из еще более красного камня. За чередой окон текла городская жизнь, вид простирался до дальних зазубренных гор и сверкающего моря.

Рис остановился в центре полуночно-синего ковра ручной работы и указал на закрытые двери слева.

— Спальня.

Он лениво махнул рукой в сторону единственной двери на противоположной стене.

— Ванная.

Люсьен осматривал комнату с холодным безразличием. Каковы еще чувства к Элейн, что он планирует делать… Я не решалась спросить.

— Полагаю, тебе нужна одежда, — продолжал Рис, кивнув на грязные куртку и брюки Люсьена, которые он носил всю неделю, пока мы шли по острову. Действительно, на них… в нескольких местах брызги крови.

— Какие-нибудь предпочтения в одежде?

Это привлекло внимание Люсьена, он сдвинулся настолько, чтобы посмотреть на Риса — чтобы заметить нас с Кассианом, прячущихся у двери.

— Какова цена?

— Если ты хочешь сказать, что у тебя нет денег, то не волнуйся — одежда будет бесплатной, — Рис подарил ему улыбку. — Если ты хочешь спросить, является ли это своего рода взяткой… — он пожал плечами. — Ты сын Высшего Лорда. Нехорошо было бы не приютить и не обеспечить тебя одеждой тогда, когда ты в этом нуждаешься.

Люсьен ощетинился.

Прекрати насмехаться над ним, сказала я по связи.

Но это так весело, пришел мурлыкающий ответ.

Что-то волновало его. Тревожило Риса достаточно, чтобы поддразнивание Люсьена позволяло ему расслабиться. Я шагнула вперед, а Кассиан остался позади меня, когда я сказала Люсьену:

— Мы вернемся на ужин через пару часов. Пока отдохни — прими ванну. Если тебе что-то понадобится, то дерни веревку у двери.

Люсьен напрягся — не из-за того, что я сказала, как я поняла, но из-за тона. Хозяйского. Но он спросил:

— Что насчет — Элейн?

Решать тебе, предложил Рис.

— Мне нужно подумать об этом, — призналась я. — Пока я не решу, что с ней делать, держись от нее подальше из-за Нэсты.

И добавила, возможно, слишком жестко:

— Этот дом защищен от рассеивания, как снаружи, так и внутри. Отсюда лишь один выход — по лестнице вниз, к городу. Он тоже защищен и охраняется. Пожалуйста, не делай ничего глупого.

— Значит я пленник?

Я чувствовала, как ответ почти вырывается из Риса, но покачала головой.

— Нет. Но пойми, несмотря на то, что ты ее мейт, Элейн моя сестра. И я буду делать все, что должна, чтобы защитить ее от дальнейшего вреда.

— Я никогда не причиню ей вреда.

Мрачная честность в его словах.

Я просто кивнула, расслабившись, и встретила взгляд Риса с молчаливой просьбой.

Мой мейт ничего не ответил на мою бессловесную мольбу, но сказал:

— Ты можешь ходить, где хочешь, в самом городе, если у тебя хватит мужества пройти всю лестницу, но с двумя условиями: ты не будешь предпринимать попыток встретиться с обеими сестрами, а также не будешь ходить на их этаж. Если тебе понадобится книга из библиотеки, ты попросишь ее у слуг. Если ты захочешь поговорить с Нэстой или Элейн, то тоже спросишь слуг, которые передадут твою просьбу нам. Если ты проигнорируешь эти правила, то я запру тебя в комнате с Амрен.

Затем Рис развернулся и засунул руки в карманы, предлагаю мне свой локоть. Я обвила его рукой, но сказала Люсьену:

— Увидимся через несколько часов.

Мы уже были у двери, а Кассиан в коридоре, когда Люсьен сказал мне:

— Спасибо.

Я не осмелилась спросить, за что.

Мы полетели прямо в лофт Амрен, и когда мы парили над крышами Велариса, люди махали нам. Моя улыбка была настоящей, когда я махала им, моим людям, в ответ. Рис держал меня немного крепче, пока я это делала, а его улыбка была ярче солнца, отражающегося в Сидре.

Мор и Азриэль уже ждали в доме Амрен, сидя, как отруганные дети, на потертом диване у стены, пока темноволосая женщина просматривала страницы книг, разбросанных вокруг нее на полу.

Когда мы вошли, Мор послала мне благодарный взгляд, полный облегчения, а лицо Азриэля ничего не выражало, пока он, слишком осторожно, стал подальше от нее. Но Амрен сказала, сидя на полу:

— Вам следовало бы убить Берона и его сыновей, а того красавчика назначить Высшим Лордом Осеннего Двора, хочет он того или нет. Жить стало бы легче.

— Я учту это, — сказал Рис, шагая к ней, а я осталась с остальными.

Если они сидят здесь… у Амрен, должно быть, подходящее настроение.

Я выдохнула.

— Кто еще думает, что оставлять их троих в Доме Ветра было ужасной идеей?

Кассиан поднял руку, а Рис и Мор усмехнулись. Генерал Высшего Лорда сказал:

— Час, и он попытается встретиться с ней.

— Полчаса, — возразила Мор, садясь обратно на диван и скрещивая ноги.

Я съежилась.

— Ручаюсь, что Нэста сейчас охраняет Элейн. Думаю, она действительно может убить его лишь за то, что он попытается прикоснуться к ней.

— Она не сможет это сделать без тренировок, — проворчал Кассиан, складывая крылья, когда он сел рядом с Мор, где до этого сидел Азриэль.

Говорящий с тенями даже не посмотрел в их сторону. Нет, Азриэль лишь подошел к стене рядом с Кассианом и прислонился к деревянной панели.

Но все оставались достаточно спокойными, чтобы я поняла, что действовать нужно осторожно, когда спросила Кассиана:

— Нэста сказала, будто ты бываешь в Доме… часто. Ты предлагал ей обучать ее?

Светло-коричневые глаза Кассиана закрылись, когда он скрестил ноги, вытягивая перед собой свои мускулистые ноги.

— Я хожу туда каждый день. Это хорошее упражнение для моих крыльев.

Он двинул крыльями. На них нет даже царапинки.

— И?

— И то, что ты видела в библиотеке, было лучшей версией нашей обычной беседы.

Губы Мор сжались в тонкую линию, как если бы она пыталась изо всех сил ничего не сказать. А Азриэль изо всех сил стрелял в нее предупреждающим взглядом, напоминая ей держать язык за зубами. Как если бы они уже обсуждали это. Много раз.

— Я не виню ее, — сказал Кассиан, пожав плечами, несмотря на свои слова. — Она была осквернена. Ее тело перестало принадлежать ей полностью.

Его челюсть сжалась. Даже Амрен не посмела что-нибудь сказать.

— И я собираюсь содрать с Короля Хайберна кожу при нашей следующей встрече.

Его Сифоны замерцали в ответ.

Рис непринужденно сказал:

— Уверен, король насладится впечатлениями в полной мере.

Кассиан сердито посмотрел на него.

— Я серьезно.

— О, даже не сомневаюсь, что ты это сделаешь, — фиолетовые глаза Риса были ослепительными в полумраке лофта. — Но прежде чем ты полностью уйдешь в планирование мести, вспомни, что сначала нам нужно спланировать наши действия на войне.

— Ублюдок.

Уголки рта моего мейта немного приподнялись. И — Рис подталкивал его, раздражал его, чтобы вина не поглотила его полностью. Остальные позволяли ему делать это, так как, похоже, и сами делали это несколько раз за эти недели.

— Я убежден в этом, — сказала Рис, — но все еще есть тот факт, что победа в войне важнее мести.

Кассиан открыл было рот, чтобы поспорить, но Рис вгляделся в книги, разбросанные по густому ковру.

— Ничего? — спросил он Амрен.

— Я не знаю, зачем ты отправил сюда этих двух клоунов, — прищуренный взгляд на Мор и Азриэля, — следить за мной.

Так вот куда ушел Азриэль — прямо в лофт. Несомненно, чтобы не дать Мор терпеть Занятую Амрен в одиночку. Но тон Амрен… капризный, да, но возможно и немного нагловатый. Чтобы прогнать проблеск слабости из глаз Кассиана.

— Мы не следим за тобой, — сказала Мор, постукивая ногой по ковру. — Мы следим за Книгой.

И когда она сказала это… Я почувствовала ее. Услышала ее.

Амрен положила Книгу Дыханий на тумбочку.

А поверх ее стоял стакан со старой кровью.

Я не знала смеяться мне или бояться. Страх победил, когда Книга прошептала, Привет, милая обманщица. Привет, принцесса…

— О, замолчи, — прошипела Амрен Книге, которая заткнулась. — Гнусная вещь, — пробормотала она и вернулась к тому перед ней.

Рис нахмурился.

— С тех пор, как половины Книги соединили, она стала… говорить время от времени.

— И что она говорит?

— Глупости, — сплюнула Амрен, хмуро глядя на Книгу. — Ей просто нравится слушать свою болтовню. Как и большинству людей в этой комнате.

Кассиан ухмыльнулся.

— Кто-то снова забыл покормить Амрен?

Она предупреждающе указала на него пальцем, не поднимая глаз.

— Есть ли причина, Рисанд, почему ты затащил в мой дом свою тявкающую стаю?

Ее дом был всего лишь огромным переоборудованным чердаком, но никто из нас не осмелился возразить ей, когда Мор, Кассиан и Азриэль наконец подошли ближе, формируя небольшой круг вокруг Амрен, раскинувшейся на полу в центре комнаты.

Рис сказал мне:

— Информация, которую ты вытащила из Дагдана и Браннэ подтверждает ту, что мы собрали в твое отсутствие. Особенно об потенциальных союзниках Хайберна на других территориях — на континенте.

— Стервятники, — сказала Мор, и Кассиан склонен был согласиться с ней.

Но Рис — Рис действительно был шпионом, пока Азриэль –

Рис фыркнул.

— Я могу оставаться незамеченным, мейт.

Я впилась в него взглядом, но вмешался Азриэль.

— Нам нужно было лишь узнать о действиях Хайберна, которые ты подтвердила, Фейра.

— Почему?

Кассиан скрестил руки.

— Самостоятельно мы вряд ли сможем выжить против армий Хайберна. Если армии Валлахана, Монтесеры и Раска присоединятся к ним…

Он провел рукой по своей загорелой шее.

Мор толкнула его локтем в бок. Кассиан оттолкнул ее назад, когда Азриэль покачал головой, а тени кружились вокруг кончиков его крыльев.

— И эти три территории… могущественны?

Возможно, глупый вопрос, показывающий, что я мало что знаю о фейри на континенте –

— Да, — сказал Азриэль, в его светло-коричневых глазах не было осуждения. — У Валлахана есть численное преимущество, у Монтесеры есть деньги, а Раск… он достаточно велик, чтобы у него было и то, и другое.

— И нас нет потенциальных союзников на других заморских территориях?

Рис потянул ниточку на манжете своего черного жакета.

— Никого, кто готов был бы приплыть сюда, чтобы помочь нам.

У меня внутри все перевернулось.

— А как же Мириам и Дрейкон?

Когда-то он отказывался даже рассматривать этот варИанф, но –

— Ты сражался с Мириам и Дрейконом тысячи лет назад, — сказала я Рису.

Тогда он делал гораздо больше, если верить Юриану.

— Возможно, пришло время потребовать возврат долга.

Но Рис покачал головой.

— Мы пытались. Азриэль был на острове Крите.

Остров, где Мириам, Дрейкон, их объединенный народ, состоящий из людей и Фэ, тайно жили в течение последних пяти веков.

— Он заброшен, — сказал Азриэль. — В руинах. Нет ни следа произошедшего или их ухода.

— Ты думаешь, что Хайберн –

— Там не было признаков Хайберна, или еще какого-то причиненного ущерба, — вмешалась Мор с напряженным лицом.

Они были ее друзьями тоже — во время войны. Мириам, и Дрейкон, и человеческие королевы, подписавшие Договор. И это было беспокойство — настоящее, глубокое беспокойство — сияющее в ее карих глазах. В глазах их всех.

— Значит, вы думаете, что они услышали о Хайберне и сбежали? — спросила я.

У Дрейкона был крылатый легион, как когда-то сообщил мне Рис. Если был шанс найти их –

— Дрейкон и Мириам, которых я знал, не сбежали бы — не от этого, — сказал Рис.

Мор наклонилась вперед, ее золотистые волосы заструились по ее плечам.

— Но теперь, когда в этом участвует Юриан… Мириам и Дрейкон, хотят они того или нет, всегда будут привязаны к нему. Я не виню их за побег, если он действительно охотится на них.

Лицо Риса на мгновение расслабилось.

— Поэтому Король Хайберна и возродил Юриана, — пробормотал он. — Поэтому Юриан работает на него.

Я нахмурилась.

— Мириам умерла — во время последней морской битвы ее грудь пронзило копье, — объяснил Рис. — Она истекала кровью, пока ее несли в безопасное место. Но Дрейкон знал о скрытом священном острове, где был спрятан объект великой и страшной силы. По легенде, этот объект был сделан самим Котлом. Он принес ее туда, на Крит — использовал предмет, чтобы воскресить ее, сделать ее бессмертной. Так же, как и тебя Создали, Фейра.

Амрен рассказывала это — месяцы назад. Что Мириам Создана, как и я.

Амрен, кажется, тоже вспомнила это, когда сказала:

— Король Хайберна, должно быть, пообещал Юриану использование Котла для отслеживания этого предмета. Места, где теперь живет Мириам и Дрейкон. Возможно, они узнали об этом — и оставили его так быстро, как смогли.

И из-за мести, из-за безумной ярости, охватившей Юриана… он сделает все, что скажет Король Хайберна. Чтобы он смог сам убить Мириам.

— Но куда они пошли? — я посмотрела на Азриэля, который все еще стоял у стены в неестественной тишине. — Ты не нашел даже зацепки, куда они могли исчезнуть?

— Ни одной, — ответил Рис за него. — Мы посылали связных с тех пор, но безрезультатно.

Я протерла лицо, отметая надежду.

— Тогда, если они не наши возможные союзники… Как мы сможем предотвратить слияния армий континента с армией Хайберна? — я поморщилась. — В этом же заключается ваш план?

Рис мрачно улыбнулся.

— Так и есть. Мы над ним работаем с тех пор, как ты ушла.

Я ждала, стараясь не отвлекаться, когда серебряные глаза Амрен, кажется, засветились от радости. — Сначала я следил за Хайберном. За его людьми. Старался изо всех сил.

Он был в Хайберне –

Рис ухмыльнулся, увидев беспокойство на моем лице.

— Я надеялся, что у Хайберна могут возникнуть внутренние проблемы, чтобы использовать это — чтобы дать им самим себя разрушить. То, что его люди, возможно, не хотят этой войны, может быть как ценной, так и опасной и ненужной информацией. Но пятьсот лет на том острове, с небольшими возможностями для торговли, маленькими перспективами… Люди Хайберна жаждут перемен. Вернее… возвращения в старые дни, когда у них были люди-рабы, которые выполняли их работу, когда не было никаких препятствий, удерживающих их от получения того, что они сейчас воспринимают как свое право.

Амрен захлопнула книгу, которую недавно внимательно изучала.

— Идиоты.

Она покачала головой, покачивая распущенными волосами, а потом нахмурилась. — На протяжении столетий истощались богатства Хайберна. Большинство их торговцев до Войны работали с Югом — с Черной Землей. Но как только дело дошло до людей… Мы не знаем, намеренно ли король Хайберна не заключал новые торговые сделки для своих людей, чтобы однажды начать эту войну, или он просто был слеп и позволил всему пойти на самотек. Но уже столетия люди Хайберна мучаются. Хайберн позволил им возмущаться их нарастающими мучениями и нищетой.

— Есть много Высших Фэ, — осторожно сказала Мор, — которые верили до Войны, и верят сейчас, что люди… что они — не имеют никаких прав. Многие Высшие Фэ знали лишь, что они имеют привилегии благодаря этим рабам. И когда эти привилегии у них забрали, когда они были вынуждены покинуть свою родину или освободить место для других Высших Фэ и перераспределить территории — создать новые — с этой стеной… Они не забыли этот гнев даже спустя сколько столетий. Особенно в таких местах, как Хайберн, где их территории и население остались почти нетронутыми. Лишь некоторым из них не пришлось уступать земли за стеной — и не пришлось уступать земли новым территориям Фэ. Изолированные, в бедности, без рабов, выполняющих их работу… Хайберн давно уже понял, что дни до Войны были их золотой эрой. И прошедшие столетия — их темный век.

В моей груди закололо.

— Они безумны, если так думают.

Рис кивнул.

— Да — так и есть. Но не забывай, что их король поощряет распространение такого ограниченного мировоззрения. Он не заключает новых торговых сделок, не позволяет другим территориям забрать даже часть своей территории и принести туда свои культуры. Он раздумывал, когда у Лоялистов все пошло наперекосяк на Войне. Почему они в конце концов отступили, не из-за того, что их подавили, а потому, что они начали ругаться между собой. У Хайберна было очень много времени, чтобы подумать об этих ошибках. И как избежать их любой ценой. Так что он убедился, что его люди полностью поддерживают идею войны и разрушения стены, потому что они думают, что это как-то вернет им… золотые времена прошлого. Люди Хайберна видят своего короля и их армию не как завоевателей, а как освободителей Высших Фэ и тех, кто на их стороне.

Меня чуть не стошнило.

— Как вообще можно в такое верить?

Азриэль провел рукой по волосам.

— Это то, что мы выясняли. Подслушивали в Хайберне. И на таких территориях, как Раск, Монтесера и Валлахан.

— Мы должны были стать примером, девочка, — объяснила Амрен. — Прифиан. Мы были одними из самых ярых защитников и участников переговоров о Договоре. Хайберн хочет подчинить Прифиан не только для того, чтобы расчистить путь к континенту, но и для того, чтобы это стало примером для территорий Высших Фэ, которые были за Договор.

— Но, конечно же, другие территории будут защищаться, — сказала я, изучая их лица.

— Их не так много, как мы надеялись, — признался Рис, морщась. — Есть много — очень много — тех, кто также чувствовал себя раздавленным и задыхающимся все эти столетия. Они хотят вернуть свои прежние земли за стеной, а также власть и процветание, которые придут вместе с ними. Их видение прошлого было окрашено пять столетиями борьбы за порядок и процветание.

— Возможно, мы плохо поступили, — размышляла Мор, — когда не разделили наше богатство и территории. Возможно, мы виноваты в том, что позволили части этого сгнить.

— Это еще нужно обсудить, — сказала Амрен, махая изящной рукой. — Дело в том, что мы столкнемся не с армией, настроенной на разрушения. Они настроены получить, как им кажется, освобождение. Высших Фэ, которых душит стена, и того, что, по их мнению, все еще принадлежит им.

Я сглотнула.

— И какую роль сыграют другие территории — трое вероятных союзников Хайберна? — я посмотрела на Риса и Азриэля. — Ты сказал, что был… там?

Рис пожал плечами.

— Там, в Хайберна, на других территориях… — он подмигнул мне, когда я начала открывать рот. — Я должен был занять себя чем-то, чтобы не скучать по тебе.

Мор закатила глаза. Но именно Кассиан сказал:

— Мы не можем допустить слияния тех троих с Хайберном. Если они пошлют армии в Прифиан, нам конец.

— Так что же нам делать?

Рис прислонился к резной стойке кровати Амрен.

— Мы проследим, чтобы они были заняты, — он указал подбородком на Азриэля. — Мы давали им информацию — правду и ложь, а также смесь одного и второго. И еще чтобы разрознить некоторых наших бывших союзников, которые теперь отказываются поддержать нас.

Улыбка Азриэля была ослепительно белой. Ложь и правда — говорящий с тенями и его тени посеяли их в иностранных дворах.

Я нахмурилась.

— Вы натравили территории на континенте друг против друга?

— Мы убедились, что они будут заняты друг другом, — сказал Кассиан, в его глазах сверкнул намек на черный юмор. — Убедились, что давние враги и соперничающие государства Раска, Валлахана и Монтесеры внезапно получат информацию, которая обеспокоит их ожиданием нападения на их территории. И они начнут улучшать собственную защиту. Что, в свою очередь, заставит Раск, Валлахан и Монтесеру прочесывать свои границы, а не наши.

— Если наши союзники времен Войны слишком напуганы, что прийти сражаться, — сказала Мор, скрестив руки на груди, — то пока они будут заняты друг другом — не позволяя им приплыть сюда — мы не будем беспокоиться о них.

Я посмотрела на них. На Риса.

Блистательно. Чрезвычайно гениально удерживать их сосредоточенными друг на друге, чтобы они оставались в стороне.

— Так… они не придут?

— Остается только молиться — сказала Амрен. — И молиться, чтобы мы разобрались с этим достаточно быстро, чтобы они не успели выяснить, что мы обставили их всех.

— А что с человеческими королевами? — я прикусила кончик большого пальца. — Они должны знать, что ни одна сделка с Хайберном в конечном счете не будет им в пользу.

Мор крепко вжала свои предплечья в бедра.

— Кто знает, что Хайберн пообещал им — наврал им? Он уже даровал им бессмертие с помощью Котла в обмен на сотрудничество. Если они настолько глупы, чтобы согласиться на это, то я не сомневаюсь, что они открыли ему все проходы.

— Но мы не знаем этого наверняка, — возразила Амрен. — И это не объясняет, почему они так тихи — почему они заперлись в своем дворце.

Рис и Азриэль покачали головами, молча соглашаясь.

Я посмотрела на них, на их угасающее веселье.

— Вас сводит с ума то, что никто не смог проникнуть в этот дворец.

Оба издали низкое рычание, а потом Азриэль пробормотал:

— Ты даже не представляешь.

Амрен лишь щелкнула языком, ее кошачьи глаза остановились на мне.

— Те командиры Хайберна были глупцами, когда раскрыли тебе свои планы о разрушении стены. Или, возможно, они знали, что информация вернется к нам, и их мастер хотел, чтобы мы накрутили себя.

Я наклонила голову.

— Ты имеешь в виду то, что они разрушат стену через уже проделанные дыры?

Ее острый подбородок качнулся в сторону книг, разложенных вокруг нее.

— Это сложная работа с заклинаниями — лазейка в магии, которая построила стену.

— И это подразумевает, — сказала Мор, нахмурившись, — что что-то, возможно, не в порядке с Котлом.

Подумав, я подняла брови.

— Потому что Котел должен быть способен сам снести эту стену, верно?

— Верно, — сказал Рисанд, шагая к Книге на тумбочке. Он не осмелился прикоснуться к ней.

— Зачем искать эти дыры, чтобы помочь Котлу, если он может высвободить свою силу и покончить с этим?

— Может быть, он расходовал слишком много своей силы, превращая моих сестер и тех королев.

— Скорее всего, — сказал Рис, возвращаясь ко мне. — Но если он собирается использовать эти дыры в стене, то нам нужно найти способ устранить их, прежде чем он начнет действовать.

Я спросила Амрен:

— Есть ли заклинания, способные это сделать?

— Я ищу, — сказала она сквозь зубы. — Будет больше помощи, если кое-кто затащит свою задницу в библиотеку и проведет собственные исследования.

— Мы в твоем распоряжении, — предложил Кассиан с насмешливым поклоном.

— Не знала, что ты умеешь читать, — ласково сказала Амрен.

— Это может быть бесполезной затеей, — вмешался Азриэль, прежде чем Кассиан смог парировать выпад Амрен. — Приманка, чтобы заставить нас сосредоточиться на стене, пока он ударит с другой стороны.

Я скривилась, смотря на Книгу.

— Почему бы просто не попытаться снова аннулировать силу Котла?

— Потому что в прошлый раз ты чуть не умерла из-за этого, — сказал Рис таким спокойным, ровным голосом, который сказал мне достаточно: черта с два он позволит мне попытаться еще раз.

Я выпрямилась.

— Я не была готова в Хайберне. Никто из нас не был. Если я попробую снова –

Мор вмешалась:

— Если ты снова попытаешься, то это вполне может убить тебя. Не говоря уже о том, что нам нужно будет добраться до Котла, что уже не варИанф.

— Король, — разъяснил Азриэль, глядя на мой нахмуренный лоб, — не выпустит Котел из вида. И он расставил еще больше заклинаний и ловушек, чем в прошлый раз.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но говорящий с тенями добавил:

— Мы рассмотрели такой варИанф. Мы такое не провернем.

Я ему поверила — откровенная честность в его ореховых глазах была достаточным подтверждением того, что они тщательно взвесили все варИанфы.

— Хорошо, если аннулирование силы Котла слишком рискованно, — размышляла я, — тогда могу ли я починить стену? Если стена была создана фейри, объединившими свою магию…

Амрен сказала в наступившей тишине:

— Возможно. Родство незначительное, но… да, возможно, ты сможешь починить ее. Хотя твои сестры, получившие силу от Котла, могут владеть магией, которую мы –

— Мои сестры не участвуют в этом.

Снова наступила тишина, прерываемая лишь шорохом крыльев Азриэля.

— Я попросила их о помощи однажды — и смотри, что из этого вышло. Больше я не буду ими рисковать.

Амрен фыркнула.

— Говоришь прямо как Тамлин.

Слова были как удар.

Рис скользнул рукой по моей спине, появившись так быстро, что я даже не заметила. Но прежде чем он успел ответить, Мор тихо сказала:

— Никогда больше не говори такого дерьма, Амрен.

За сплошным спокойствием лица Мор бушевала ярость.

Я никогда не видела ее такой… ужасающей. Она была в ярости из-за смертных королев, но это… Это было лицо третьей в команде Высшего Лорда.

— Если ты раздражена от голода, то скажи нам, — продолжила Мор с тихим ледяным тоном. — Но если ты снова скажешь что-то подобное, то я брошу тебя в проклятую Сидру.

— Хотела бы увидеть твою попытку.

Единственным ответом Мор была слабая улыбка.

Амрен снова сосредоточилась на мне.

— Нам нужны твои сестры — если не для этого, то чтобы убедить других присоединиться к нам, рискнуть. Поскольку у любых потенциальных союзников могут возникнуть… трудности с верой в нас после стольких лет лжи.

— Извинись, — сказала Мор.

— Мор, — прошептала я.

— Извинись, — зашипела она на Амрен.

Амрен ничего не сказала.

Мор шагнула к ней, и я сказала:

— Она права.

Они обе посмотрели на меня, подняв брови.

Я сглотнула.

— Амрен права.

Я высвободилась от прикосновения Риса — понимая, что он молчит, чтобы дать мне самой со всем разобраться. Позволить мне выяснить, как мне вести себя с ними, не только как членам одной семьи, но в основном как их Высшей Леди.

Лицо Мор напряглось, но я покачала головой.

— Я могу спросить своих сестер. Посмотреть, есть ли у них силы. Посмотреть, смогут ли они… поговорить с другими о пережитом. Но я не буду заставлять их участвовать в этом, если они не захотят. Выбор за ними.

Я взглянула на своего мейта — мужчину, который всегда давал мне выбирать не в качестве подарка, но как мое личное право. Фиолетовые глаза Риса вздрогнули от удивления.

— Но я донесу им наше… отчаяние.

Амрен фыркнула, будто большая хищная птица, надувшая свои перья.

— Компромисс, Амрен, — промурлыкал Рис. — Это называется компромисс.

Она проигнорировала его.

— Если вы хотите убедить моих сестер, то выведите их из Дома. Никому не помогало запирание в каком-либо месте.

Рис ровно сказал:

— Я не уверен, что Веларис готов к Нэсте Арчерон.

— Моя сестра не какое-то дикое животное, — огрызнулась я.

Рис немного отпрянул, а другие неожиданно сочли ковер, диван и книги невероятно увлекательными.

— Я не это имел в виду.

Я не ответила.

Мор неодобрительно нахмурилась, смотря на Риса, который внимательно наблюдал за мной и спросил:

— Что с Элейн?

Я слегка сдвинулась, пытаясь не думать о словах, все еще висящих между мной и Рисом.

— Я могу спросить, но… он может быть не готова к такому количеству людей, — уточнила я. — На следующей неделе она должна была выйти замуж.

— Он постоянно говорит об этом, — проворчала Амрен.

Я стрельнула по ней взглядом.

— Осторожно.

Амрен удивленно посмотрела на меня. Но я продолжила:

— Итак, нам нужно найти способ починить стену раньше, чем Хайберн использует Котел для ее уничтожения. И сразиться в этой войне прежде, чем другие территории присоединятся к нападению Хайберна. И в конечном итоге получить Котел. Что-то еще?

Рис осторожно произнес за моей спиной:

— Этого хватит. Как только наши силы будут готовы, мы выступим против Хайберна.

— Иллирийские легионы почти готовы, — сказал Кассиан.

— Нет, — сказал Рис. — Я имею в виду большую силу. Силу не только Ночного Двора, но всего Прифиана. Наш единственный реальный шанс найти союзников в этой войне.

Никто из нас не ответил и не двинулся, поэтому Рис просто сказал:

— Завтра будут высланы приглашения для каждого Высшего Лорда Прифиана. На встречу через две недели. Пора нам увидеть, кто будет на нашей стороне. И убедиться, что они знают, какие будут последствия, если они этого не сделают.

Глава 17

Я позволила Кассиану отнести меня в Дом двумя часами позднее, просто потому, что он признался, что все еще работает над укреплением своих крыльев и должен нагружать себя.

Мы парили над жарой, исходящей от черепичных крыш и красных камней, а морской бриз был прохладным поцелуем на моем лице.

Полчаса назад мы едва закончили обсуждение, когда живот Мор заурчал так громко, будто это был грохот грома. Это время мы анализировали преимущества и недостатки мест, где можно встретиться, кого взять на встречу Высших Лордов.

Приглашения разойдутся завтра — но без указания места встречи. В этом нет нужды, как объяснил Рис, потому что Высшие Лорды, без сомнений, откажутся от нашего выбора и сами решат, где собраться. Нам остается лишь выбрать день и время — две недели сгладят неизбежные препирательства. Остальное… Мы должны быть готовы ко всему.

Мы быстро вернулись в городской дом, чтобы переодеться, прежде чем отправиться обратно в Дом — и я нашла Нуалу и Керридвен ждущими в моей комнате с улыбками на их призрачных лицах.

Я обняла их обеих, даже если в приветствии Риса было меньше… энтузиазма. Не из-за нелюбви к полупризракам, но…

Я сорвалась на него. В квартире Амрен.

Он не выглядел сердитым, и все же… Я чувствовала, что он внимательно наблюдает за мной последние несколько часов. Из-за этого… было странно смотреть на него. Достаточно странно, чтобы мой нарастающий аппетит перешел в тошноту. Я спорила с ним раньше, но… не как Высшая Леди. Не с таким… тоном.

Поэтому я не стала спрашивать его об этом, когда Нуала и Керридвен помогли мне одеться и он направился в ванную, чтобы помыться.

Не то, чтобы у меня было так много нарядов, чтобы было из чего выбирать. Я остановилась на своих иллирийских кожаных штанах и свободной белой рубашке — и паре расшитых туфлей, из-за которых Кассиан фыркал весь наш полет.

Когда он сделал это уже в третий раз за две минуты, я ущипнула его за руку и сказала:

— Жарко. Эти сапоги не дышат.

Его брови поднялись — сама невинность.

— Я ничего не говорил.

— Ты кряхтишь. Снова.

— Я жил с Мор пять сотен лет. По моему горькому опыту лучше не подвергать сомнению выбор обуви, — он ухмыльнулся. — Какой бы глупой она не была.

— Это ужин. Или после него у нас намечается сражение?

— Там будет твоя сестра — я бы сказал, что сражения неизбежны.

Я вскользь посмотрела на его лицо, заметив, как напряженно он пытается сохранять нейтральное выражение лица, пытается смотреть всюду, но не на меня. Рис летел рядом, но достаточно далеко, чтобы не слышать, как я сказала:

— Ты бы использовал ее, чтобы посмотреть, сможет ли она как-то починить стену?

Светло-коричневые глаза стрельнули по мне, свирепые и ясные.

— Да. Не только ради нас всех, но… ей нужно выйти из Дома. Ей нужно… — крылья Кассиана продолжали стабильно взмахивать, новые их участки можно было увидеть лишь по отсутствию рубцов. — Она сама себя уничтожит, если останется там взаперти.

Моя грудь сжалась.

— В тот день, когда она изменилась, она… Я почувствовала изменения в ней.

Я боролась с напряжением в мышцах, вспоминая эти моменты. Крики, кровь и тошнота, когда я смотрела, как моих сестер принуждают против их воли, и ничего не могла сделать, все мы –

Я проглотила страх и чувство вины.

— Это было как… все, чем она была, сталь и огонь… Их стало еще больше. Катаклизм. Как когда… глядя на домашнюю кошку вдруг обнаруживаешь, что вместо нее перед тобой стоит пантера.

Я покачала головой, словно это позволило бы мне забыть хищную ярость, кипящую в этих голубовато-серых глазах.

— Я никогда не забуду те моменты, — тихо сказал Кассиан, по запаху или ощущениям определяя воспоминания, раздирающие меня. — Так долго, сколько я проживу.

— С тех пор ты видел хоть проблеск этой силы?

— Ничего.

Впереди маячил Дом, золотые огни из череды окон и дверных проемов подзывали нас ближе.

— Но иногда я могу ее чувствовать, — добавил он немного грустно, — обычно, когда она злится на меня. То есть… большинство времени.

— Почему?

Они всегда готовы перегрызть друг другу горла, но это… да, раньше динамика между ними была другой. Более четкой.

Кассиан стряхнул свои темные волосы с глаз, которые были длиннее, чем я помнила.

— Не думаю, что Нэста когда-нибудь простит мне произошедшее в Хайберне. С ней — но еще больше из-за Элейн.

— Твои крылья были разорваны. Ты едва выжил.

Потому что в каждое слово Кассиана было пропитано чувством вины — опустошительным и ядовитым. То, что другие в лофта пытались перебороть.

— Ты не мог никого спасти.

— Я дал ей обещание, — ветер взъерошил волосы Кассиана, когда он с прищуром посмотрел в небо. — И когда пришло время его выполнить, я не смог этого сделать.

Мне все еще снилась картина того, ка он пытается подползти к ней, добраться до нее даже в полубессознательном состоянии, в которое его повергли боль и кровопотеря. Как когда-то Рисанд пытался добраться до меня в последние минуты жизни Амаранты.

Когда от приземления на широкую посадочную веранду нас отделяли несколько взмахов крыльев, я спросила:

— Почему ты так беспокоишься об этом, Кассиан?

Когда мы приземлились, его светло-коричневые глаза закрылись. И я думала, что он уже не ответит, особенно когда слышались голоса из столовой, находящейся прямо за верандой, особенно когда Рис изящно приземлился рядом с нами и шагнул вперед, подмигивая.

Но когда мы направились в столовую, Кассиан тихо произнес:

— Потому что я не могу оставаться в стороне.

Не удивительно, что Элейн не вышла из своей комнаты.

Нэста, на удивление, сделала наоборот.

Ни в каких смыслах это не был торжественный ужин — хотя Люсьен, стоя у окна и наблюдая за солнцем над Веларисом, одел прекрасную зеленую куртку, вышитую золотом, кремовые брюки, которые подчеркивали его мускулистые бедра, и высокие черные сапоги, так отполированные, что в них отражался фейский свет люстр.

Он всегда был грациозным, но здесь, сегодня, с завязанными волосами и застегнутой до шеи курткой, он действительно выглядел как сын Высшего Лорда. Красивый, сильный, немного легкомысленный — но с отличными манерами и элегантностью.

Я направилась к нему, пока остальные наливали себе вино из графинов на антикварном деревянном столе, остро осознавая, что хотя мои друзья и беседуют, но все равно наблюдают за нами. Люсьен оглядел меня — мой повседневный наряд, потом иллирийцев в их кожах, Амрен в ее обычных серых одеяниях, Мор в ее ниспадающем красном платье, и спросил:

— Какой здесь дресс-код?

Я пожала плечами, передавая ему бокал вина, который принесла с собой.

— Одеваешь… все, что захочешь.

Золотой глаз щелкнул и прищурился, а затем вернулся к рассматриванию города.

— Что ты делал сегодня днем?

— Спал, — сказал он. — Мылся. Сидел на заднице.

— Я могла бы сделать тебе экскурсию по городу завтра с утра, — предложила я. — Если хочешь.

Как будто нам не нужно было планировать предстоящую встречу. Починку стены. Сражения на войне. Это может и подождать полдня. Я покажу ему, почему это место стало моим домом, почему я влюбилась в его правителя.

Словно почувствовав мои мысли, Люсьен сказал:

— Тебе не нужно тратить свое время, чтобы убедить меня. Я понял. Я понимаю… понимаю, что мы не то, что ты хочешь. Или в чем нуждаешься. Однажды увидев это, наш дом, должно быть, казался местом маленьким и изолированным, — он указал подбородком на город, в котором зажигались огни из-за наступивших сумерек. — Кто может сравнивать?

Я почти сказала Ты имеешь в виду, что можно сравнивать?, но держала язык за зубами.

Его внимание переместилось за мою спину, прежде чем он смог ответить — и Люсьен закрыл свой рот. Его металлический глаз тихо зажужжал.

Я проследила за его взглядом и постаралась не напрячься, когда Нэста вошла в комнату.

Да, ужасающая было хорошим словом для того, как прекрасно она выглядела, будучи Высшей Фэ. В ее темно-синем платье с длинными рукавами, которое подчеркивало ее изгибы, прежде чем ткань грациозно ниспадала на пол…

Кассиан выглядел так, будто кто-то ударил его в живот.

Но Нэста смотрела прямо на меня, фейский свет мерцал в серебряных гребнях, украшающих ее заплетенные волосы. Остальные, которых она успешно проигнорировала, подняли головы, когда она шла к нам. Я молилась, чтобы Мор и Амрен, которые сидели с высоко поднятыми бровями, ничего не сказали –

— Откуда такое платье? — спросила Мор, а ее платье струилось за ней, когда она подошла к Нэсте.

Моя сестра подобралась, напрягая плечи, готовясь –

Но Мор уже была рядом с ней, щупая тяжелую синюю ткань, осматривая каждый стежок.

— Я хочу такое, — надулась она.

Без сомнений это попытка намекнуть мне на шоппинг, чтобы расширить мой гардероб. Как Высшая Леди, я нуждаюсь в одежде — причем хорошей. Особенно для встречи. И моим сестрам тоже нужды наряды.

Карие глаза Мор встретились с моими, и я боролась с сокрушительной благодарностью, которая могла сжечь меня изнутри, когда я приблизилась к ним.

— Полагаю, что мой мейт нашел его где-то, — сказала я, бросив взгляд через плечо на Риса, который сидел на краю обеденного стола в окружении Азриэля и Кассиана, все трое иллирийца притворялись, что не слушают каждое наше слово, пока наливают друг другу вино.

Любопытные Варвары. Я отослала эту мысль по связи, и в ответ послышалось эхо смеха Риса.

— Он покупает всю одежду, — сказала Мор, изучая ткань юбки платья Нэсты, пока моя сестра следила за этим как ястреб за своей добычей, — и он никогда не рассказывает, где он ее находит. Он все еще отказывается признаваться мне, где нашел платье Фейры, которое она надела на Звездопад, — она бросила взгляд через плечо. — Мерзавец.

Рис усмехнулся. Кассиан, однако, совсем не улыбался, и казалось, что каждая его частичка сосредоточена на Нэсте и Мор.

Или на том, что сделает моя сестра.

Мор осматривала серебряные гребни в волосах Нэсты.

— Хорошо, что у нас разные размеры — а то у меня бы появился соблазн украсть это платье.

— Прямо с нее, полагаю, — пробормотал Кассиан.

Ответная улыбка Мор этого не опровергала.

Но лицо Нэсты оставалось пустым. Холодным. Она несколько раз прошлась взглядом по платью Мор — отмечая разрезы, открывающие большую часть ее живота, спины и груди, а затем струящиеся юбки с прозрачными полосами, в которых просматривались очертания ее ног. По человеческим меркам это возмутительный наряд.

— К счастью для тебя, — решительно сказала Нэста, — я не испытываю таких же чувств.

Азриэль подавился вином.

Но Нэста лишь подошла к столу и заняла свое место.

Мор мигнула, но доверительно улыбнулась мне:

— Думаю, нам понадобится гораздо больше вина.

Спина Нэсты застыла. Но она ничего не сказала.

— Я сбегаю в кладовую, — предложил Кассиан, слишком быстро исчезая за дверями, ведущими в коридор, чтобы это могло показаться случайным.

Нэста еще сильнее напряглась.

Дразня мою сестру, насмехаясь над ней… Я села рядом с Нэстой и прошептала:

— Они хотят как лучше.

Нэста провела пальцем по своему стулу из слоновой кости и обсидиана, осматривая столовое серебро с лозами ночного цветущего жасмина, выгравированными на рукоятках.

— Мне все равно.

Амрен скользнула на стул напротив меня, прямо когда Кассиан вернулся с бутылкой в каждой руке и съежился. Амрен сказала моей сестре:

— А ты та еще штучка.

Взгляд Нэсты метнулся вверх. Амрен лениво вертела в руках кубок крови, наблюдая за ней, как кошка за новой интересной игрушкой.

Нэста просто сказала:

— Почему твои глаза светятся?

Небольшое любопытство — просто потребность в разъяснении.

И никакого страха. Вообще.

Амрен склонила голову.

— Ты знаешь, ни один из этих проныр никогда не спрашивал меня об этом.

Эти самые проныры пытались не выглядеть слишком озабоченными. Как и я.

Нэста все еще ждала.

Амрен вздохнула, ее темные волосы покачнулись.

— Они светятся потому, что это единственная часть меня, с которой не смогло справиться сдерживающие заклинание. Единственный признак того, что скрывается внутри меня.

— И что же скрывается внутри?

Все замолчали. Даже перестали двигаться. Люсьен, все еще стоящий у окна, побелел, будто лист бумаги.

Амрен провела пальцем по краю кубка, красный лак на ее ногте сиял столь же ярко, как и кровь внутри.

— Об этом они тоже никогда не осмеливались спрашивать.

— Почему.

— Потому что это не вежливо — и они боялись.

Амрен посмотрела Нэсте в глаза, и моя сестра не отвела взгляд. Не вздрогнула.

— Мы одинаковые, ты и я, — сказала Амрен.

Я не уверена, что дышала. По связи я определила, что Рис, кажется, тоже.

— Не телом, не тем, что блуждает под нашими кожей и костями… — удивительные глаза Амрен сузились. — Но… я вижу суть, девочка, — Амрен кивнула, больше для себя, чем для нас. — Ты не подошла — форме, в которую тебя засунули. Пути, которым ты была рождена и по которому вынуждена идти. Ты пыталась, но все же нет, ты не можешь подходить, — небольшой кивок. — Я знаю — каков этот путь. Я помню это, очень давно я по нему прошла.

Нэста управлялась с неестественной неподвижностью Фэ лучше, чем я когда-то. И она сидела так несколько мгновений, просто смотря на странную, изысканную женщину, сидящую напротив, взвешивая слова, силу, которую излучала Амрен… И тогда Нэста сказала:

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Красные губы Амрен расплылись в широкой змеиной улыбке.

— Когда ты прорвешься, девочка, убедись, что это почувствуют во всех мирах.

Дрожь пробежала по моей коже.

Но Рис протянул:

— Кажется, Амрен берет уроки актерства в театре, который вниз по улице от ее дома.

Она стрельнула по нему взглядом.

— Я серьезно, Рисанд…

— Уверен, что так и есть, — сказал он, садясь справа от меня. — Но я бы предпочел съесть что-нибудь, прежде чем из-за тебя окончательно пропадет аппетит.

Его широкая ладонь согрела мое колено, когда он сжал его под столом, успокаивая меня.

Кассиан сел слева от Амрен, Азриэль рядом с ним, Мор выбрала место напротив него, оставив Люсьену…

Люсьен нахмурился, глядя на пустующее место по главе стола, а затем на пустое место напротив Нэсты.

— Я… разве ты не должен сидеть во главе стола?

Рис поднял брови.

— Мне все равно, где сидеть. Меня заботит лишь то, что я буду есть прямо, — он щелкнул пальцами, — сейчас.

Пища, приготовленная поварами, которых я особо не встречала внутри Дома, появилась на столе на тарелках, подносах и чашах. Жаркое, разнообразные соусы и подливы, рис и хлеб, свежие пареные овощи прямо из ферм на окраинах… Я чуть не задохнулась от запахов, закруживших вокруг меня.

Люсьен скользнул на свое место, смотря на все так, будто сидел на игольнице.

Я наклонилась через Нэсту и объяснила Люсьену:

— Ты привыкнешь к этому — к неформальности.

— Ты говоришь об этом, любимая Фейра, как о плохой вещи, — сказал Рис, накладывая себе жареную форель с блюда, прежде чем передать его мне.

Я закатила глаза, положив несколько хрустящих кусочков на свою тарелку.

— Тот первый ужин застал меня врасплох, ты же знаешь.

— О, я знаю, — ухмыльнулся Рис.

Кассиан хихикнул.

— Честно говоря, — сказала я Люсьену, который молча положил кучку зеленой фасоли на свою тарелку, но даже не притронулся к ней, возможно удивляясь такой простоте, расходящейся с изысканными блюдами Весеннего Двора, — Азриэль тут единственный ведет себя вежливо.

Несколько возмущенных криков послышалось от Мор и Кассиана, но призрачная улыбка заиграла на губах говорящего с тенями, когда он опустил голову и потянулся за блюдом с жареной свеклой, посыпанной козьим сыром.

— Даже не пытайся делать вид, что это неправда.

— Конечно это правда, — сказала Мор с громким вздохом, — но по твоим словам можно подумать, что мы варвары.

— Я бы подумал, что ты сочтешь это за комплимент, Мор, — мягко сказал Рис.

Нэста наблюдала за спором так, будто это был спортивный матч, а ее взгляд метался между нами. Они не притронулась к еде, поэтому я сама положила всего понемногу на ее тарелку.

За этим она тоже наблюдала.

И когда я остановилась, начиная накладывать еду себе, Нэста сказала:

— Я поняла — что ты говорила о еде.

На то, чтобы вспомнить это, у меня ушло несколько секунд — вспомнить наш разговор в поместье нашего отца, когда мы с ней готовы были перегрызть друг другу глотки из-за различий в еде людей и Фэ. Были поданы примерно такие же блюда, но они были просто… вкуснее за стеной.

— Это комплимент?

Нэста не улыбнулась в ответ, когда она наколола на вилку спаржу и съела ее.

И я решила, что сейчас лучше время, чтобы спросить Кассиана:

— Во сколько мне прийти на тренировочное поле завтра?

К его чести, Кассиан даже не взглянул на Нэсту, когда ответил мне с ленивой улыбкой:

— Я бы сказал на рассвете, но так как я благодарен за то, что ты вернулась, то позволю тебе выспаться. Встретимся в семь.

— Я бы не назвала это «выспаться», — сказала я.

— Для иллирийца так и есть, — пробормотала Мор.

Крылья Кассиана зашелестели.

— Дневной свет очень ценен.

— Мы живем в Ночном Дворе, — возразила Мор.

Кассиан лишь поморщился, глядя на Риса и Азриэля.

— Я же говорил вам, что когда в нашей группе появятся женщины, это принесет лишь неприятности.

— Насколько я помню, Кассиан, — сухо ответил Рис, — именно ты сказал, что тебе нужно отвлечься от наших уродливых лиц, и что несколько женщин внесут так необходимую тебе привлекательность, чтобы тебе было ради чего жить.

— Свинья, — сказала Амрен.

Кассиан показал ей грубый жест, от которого Люсьен поперхнулся своей зеленой фасолью.

— Я был молодым иллирийцем и мало что знал, — сказал он, перемещая внимание на Азриэля. — И не пытайся слиться с тенями. Ты сказал то же самое.

— Он не мог этого сделать, — сказала Мор, и тени, которые действительно завихрились вокруг Азриэля, исчезли. — Азриэль ни разу не говорил таких ужасных вещей. Только ты, Кассиан. Только ты.

Генерал армии Высшего Лорда высунул язык. Мор ответила тем же.

Амрен нахмурилась, глядя на Риса.

— Тебе следует оставить их двоих дома, пока мы будем встречаться с другими, Рисанд. Они принесут лишь неприятности.

Я осмелилась посмотреть на Люсьена — просто чтобы увидеть его реакцию.

Он действительно контролировал выражение своего лица, но — там мелькнуло удивление. Осторожность, да, но… удивление. Я рискнула взглянуть еще и на Нэсту, но она смотрела в свою тарелку, успешно игнорируя остальных.

Рис сказал:

— Остается только узнать, присоединятся ли они к нам.

Люсьен посмотрел на него с любопытством, которое ни с чем не спутаешь. Рис заметил это и пожал плечами.

— Скоро ты узнаешь об этом, полагаю. Приглашения разойдутся завтра, чтобы призвать Высших Лордов на обсуждение войны.

Люсьен сжал вилку в его руке.

— Все?

Я не была уверена, кого он имел в виду: Тамлина или своего отца, но, тем не менее, Рис кивнул.

Люсьен обдумал его ответ.

— Могу ли я дать свой непрошеный совет?

Рис ухмыльнулся.

— Кажется, впервые за этим столом кто-то спрашивает о подобном.

Теперь Мор и Кассиан вместе показали ему язык.

Но Рис лениво махнул рукой Люсьену.

— В любом случае, слушаю.

Люсьен изучал моего мейта, потом меня.

— Полагаю, Фейра идет.

— Иду.

Амрен хлебнула их своей чаши с кровью — единственный звук в комнате, когда Люсьен опять обдумал мой ответ.

— Ты планируешь скрывать ее силы?

Тишина.

Наконец Рис сказал:

— Это то, что я буду обсуждать со своим мейтом. Что ты пытаешься сказать, Люсьен?

В его тоне все еще было что-то резкое, даже злобное.

Люсьен снова посмотрел на меня, и я приложила усилия, чтобы не начать извиняться перед ним.

— Мой отец, скорее всего, объединиться с Хайберном, если будет думать, что таким образом сможет вернуть свою силу — убив тебя.

Рис зарычал.

— Твои братья видели меня, — сказала я, опуская свою вилку. — Огонь они могли принять за твой, но лед…

Люсьен указал подбородком на Азриэля.

— Вам нужно узнать это. Что знает мой отец — если мои братья поняли, что она сделала. Вам следует начать с этого, и исходя из этого распланировать встречу.

Мор сказала:

— Если Эрис будет думать, что это информация будет ему полезна, то он никому ничего не скажет и убедит других в том же.

Интересно, видела ли она Эриса, смотря на эти рыжие волосы, золотисто-коричневую кожу, которая была на несколько оттенков темнее кожи его братьев.

Люсьен равнодушно сказал:

— Возможно. Но нам нужно узнать это. Если у Берона или Эриса есть эта информация, то они будут использовать ее как свое преимущество на этой встрече — чтобы контролировать ее. Или вас. Или они могут вообще не появиться, а вместо этого пойти прямо к Хайберну.

Кассиан тихо выругался, и я готова была сделать то же самое.

Рис повертел бокал с вином, затем поставил его на стол и сказал Люсьену:

— Ты поговоришь с Азриэлем. Завтра.

Люсьен посмотрел в сторону Говорящего с тенями — тот лишь кивнул ему в ответ.

— Я в твоем распоряжении.

Никто из нас не был достаточно глуп, чтобы спросить его, расскажет ли он подробности о Весеннем Дворе. Думал ли он, что Тамлин придет. Вероятно, эту беседу лучше оставить на другой раз. Она будет между ним и мной.

Рис откинулся на спинку своего стула.

Размышляя о чем-то. Его челюсть сжалась, и он издал тихий вздох. Ожесточая себя.

Что бы он ни задумал, какие бы планы не построил, он решил не говорить о них сейчас. И даже когда я напряглась, какая-то дрожь все равно прошла сквозь меня при этом виде — сосредоточенности на мыслях.

Пока Рис не сказал:

— Скоро нам нужно будет провести еще одну встречу.

Глава 18

— Пожалуйста, не говори, что нам нужно идти в Двор Кошмаров, — проворчал Кассиан с набитым ртом.

Рис поднял бровь.

— Не в настроении вселять страх в наших друзей?

Золотистое лицо Мор побледнело.

— Ты хочешь попросить моего отца сражаться на этой войне, — сказала она Рису.

Я замерла, резко вдохнув.

— Что за Двор Кошмаров? — спросила Нэста.

Люсьен ответил за нас.

— Место, где, как полагает весь остальной мир, находится большая часть Ночного Двора, — он указал подбородком на Риса. — Место, где он — властелин. Или был.

— О, так все до сих пор и есть, — сказал Рис. — Для каждого за пределами Велариса, — он спокойно посмотрел на Мор. — И да. Легион Несущих Тьму Кейра достаточно значителен, чтобы это оправдывало встречу.

Последняя встреча привела к тому, что рука Кейра была сломана в стольких местах, что обвисла. Сомневаюсь, что мужчина захочет нам помочь в ближайшее время — возможно поэтому Рис и хотел этой встречи.

Нэста нахмурилась.

— Почему бы просто не приказать им? Разве они не подчиняются тебе?

Кассиан опустил вилку, забыв о еде.

— К сожалению, существуют договоренности между нашими дворами о таких вещах. В основном у них есть право на самоуправление — и отец Мор их управляющий.

Мор сглотнула. Азриэль внимательно наблюдал за ней со сжатыми губами.

— Управляющий Вытесанного Города имеет право отказаться предоставить своих воинов в мою армию, — объяснил Рис Нэсте и мне. — Это было частью соглашения, которое заключили мой предок и Двор Кошмаров тысячи лет назад. Они не будут покидать гору, не будут беспокоить нас за ее пределами… и сохранят за собой право отказаться от участия в войне.

— И они уже отказывались? — спросила я.

Мор кивнула со всей серьезностью.

— Дважды. Не мой отец.

Она почти задохнулась на этом слове.

— Но… было две войны. Давным-давно. Они решили не сражаться. Мы победили, но… еле-еле. Нам это дорого обошлось.

И с наступающей войной… нам понадобятся все союзники, которых мы сможем собрать. Любая армия.

— Мы отправимся через два дня, — сказал Рис.

— Он откажет, — возразила Мор. — Не трать свое время.

— Тогда мне придется найти способ убедить его в обратном.

Глаза Мор вспыхнули.

— Как?

Азриэль и Кассиан заерзали на своих стульях, а Амрен щелкнула языком.

В неодобрении.

— Он сражался в Войне, — спокойно сказал Рис. — Возможно, на этот раз нам опять повезет.

— Напомню тебе, когда дело доходило до их поведения, легион Несущих Тьму был нам почти как враг, — сказала Мор, отталкивая тарелку.

— Появятся новые правила.

— Ты не в том положении, чтобы устанавливать правила, и ты знаешь это, — отрезала Мор.

Рис снова завертел бокал с вином в руках.

— Посмотрим.

Я посмотрела на Кассиана. Генерал слабо покачал головой. Не вмешивайся в это. Пока что.

Я сглотнула, кивая в ответ с такой же слабостью.

Мор повернула голову в сторону Азриэля.

— Что ты думаешь?

Говорящий с тенями выдержал ее взгляд с нечитаемым лицом. Обдумывая ответ. Я старалась не задержать дыхание. Защитить женщину, которую он любит, или остаться на стороне своего Высшего Лорда…

— Это не мне решать.

— Это не ответ, черт возьми, — бросила Мор.

Я могла бы поклясться, что в глазах Азриэля промелькнула боль, но он лишь пожал плечами, снова надевая маску холодного безразличия. Губы Мор снова сжались.

— Тебе не нужно идти, Мор, — сказал Рис спокойным, ровным голосом.

— Конечно я пойду. Станет лишь хуже, если я не появлюсь, — она выпила вино одним быстрым движением головы. — Полагаю, что у меня есть два дня, чтобы найти платье, которое вселит в моего отца ужас.

Амрен, наконец-то, усмехнулась, Кассиан тоже рассмеялся.

Но Рис смотрел на Мор еще одну долгую минуту, и несколько звезд в его глазах померкли. Я сомневаюсь, что стоит спрашивать, есть ли другой выход, другой путь, чтобы избежать этой ужасной ситуации между нами, но… Ранее я уже нагрубила ему. И теперь, когда здесь Люсьен и моя сестра… Я буду держать язык за зубами.

Да, насчет этого. В наступившей тишине я уцепилась на кусочек обыденности и снова повернулась к Кассиану.

— Давай начнем тренировку завтра в восемь. Встретимся на ринге.

— Семь тридцать, — сказал он с обезоруживающей усмешкой, такой, от которой, скорее всего, убежало бы большинство его врагов.

Люсьен вернулся к еде. Мор наполнила свой бокал, а Азриэль следил за каждым ее движением, сжав вилку в своей руке, покрытой рубцами.

— Восемь, — возразила я с категоричным взглядом.

Потом повернулась к Нэсте, которая притихла и молча наблюдала.

— Хочешь присоединиться?

— Нет.

Молчание слишком подчеркнутое, чтобы быть незамеченным. Но я лишь пожала плечами, потянувшись за кувшином с вином. И сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Я хочу научиться летать.

Мор сплюнула вином на стол, забрызгав грудь и шею Азриэля. Но Говорящий с тенями был слишком занят, таращась на меня, чтобы даже заметить это.

Кассиан выглядел разрывающимся между воем на Азриэля и изумлением.

Моя магия все еще слишком слаба, чтобы вырастить иллирийские крылья, но я махнула рукой иллирийцам и сказала:

— Я хочу, чтобы ты научил меня.

Мор выпалила:

— Серьезно?

Пока Люсьен — Люсьен — сказал:

— Ну, это объясняет крылья.

Нэста наклонилась вперед, чтобы оценить меня.

— Какие крылья?

— Я могу… менять форму, — признала я. — И с надвигающимся конфликтом, — объявила я им всем, — умение летать может быть… полезным.

Я указала подбородком на Кассиана, который изучал меня с нервным напряжением — оценивая меня.

— Полагаю, в битвах с Хайберном будут участвовать иллирийцы, — слабый кивок от генерала. — Тогда я планирую сражаться с тобой. В небесах.

Я ожидала возражений, чтобы Рис запретил мне это.

Единственным звуком был вой ветра за окнами столовой.

Кассиан вздохнул.

— Я не знаю, возможно ли это технически — из-за времени. Тебе придется не только научиться летать, но и выдерживать вес щита и оружия — и работе в иллирийском подразделении. Для того, чтобы научиться последнему, уходят десятилетия. У нас, в лучшем случае, есть пару месяцев — или недель, в худшем случае.

Моя грудь немного опустилась.

— Тогда мы будем обучать ее тому, что знаем, до этого времени, — сказал Рис.

Но звезды в его глазах стали холодными как камни, когда он добавил:

— Я дам ей любой шанс получить преимущество — чтобы она смогла уйти, если все пойдет наперекосяк. Даже день тренировок может изменить ситуацию.

Азриэль поправил крылья, ее прекрасные черты лица были непривычно мягкими.

Задумчивыми.

— Я научу тебя.

— Ты… уверен? — спросила я.

Его лицо опять стало нечитаемым.

— Риса и Касса научили летать в таком юном возрасте, что они едва помнят это.

Но у Азриэля, запертого в подземельях его омерзительного отца как какой-то преступник, пока ему не исполнилось одиннадцать, не было возможности летать, сражаться, делать все то, о чем его иллирийские инстинкты кричали ему…

Тьма заструилась по связи. Не из-за злости на меня, но… из-за того, что Рис тоже вспомнил, что делали с его другом. Он никогда не забывает. Никто из них не забывает. Было сложно не посмотреть на жестокие шрамы, покрывающие руки Азриэля. Я молилась, чтобы Нэста не спрашивала об этом.

— Мы учили основам многих детей, — возразил Кассиан.

Азриэль покачал головой, а тени закружились вокруг его запястий.

— Это не одно и то же. Когда ты старше, страхи, психологические барьеры… все по-другому.

Никто из них, даже Амрен, ничего не сказал.

Азриэль сказал мне:

— Я научу тебя. Потренируйся несколько часов с Кассианом, а потом я встречу тебя, когда ты закончишь.

Он добавил Люсьену, который не уворачивался от извивающихся теней:

— Встретимся после обеда.

Я сглотнула, но кивнула:

— Спасибо.

И, возможно, доброта Азриэля стерла какую-то границу внутри меня, потому что я повернулась к Нэсте.

— Король Хайберна пытается разрушить стену, используя Котел, чтобы расширить уже имеющиеся в ней дыры, — в ее серо-голубых глазах ничего не было — лишь кипящая ярость на короля. — Я могла бы попытаться залатать эти дыры, но ты… сделанная самим Котлом… если Котел может расширить эти дыры, то ты тоже, возможно, сможешь убрать их. После тренировок — за такое время, которое у нас есть.

— Я могу показать тебе, — объяснила Амрен моей сестре. — Или, я могу объяснить это в теории. Если мы скоро начнем — завтрашним утром.

Она подумала, а потом заявила Рису:

— Когда ты отправишься в Двор Кошмаров, мы пойдем с тобой.

Я повернула голову в сторону Амрен.

— Что? — мысль о Нэсте в том месте…

— Вытесанный Город — кладезь могущественных вещей, — объяснила Амрен. — Там будет возможность попрактиковаться. Дать девчонке почувствовать что-то похожее на стену или Котел.

Когда Азриэль, кажется, хотел возразить, она добавила:

— Тайно.

Нэста ничего не сказала.

Я ждала от нее мгновенного отказа, холодного разрушения всех надежд.

Но Нэста лишь спросила:

— Почему бы просто не убить Короля Хайберна, прежде чем он начнет действовать?

Полная тишина.

Амрен тихо сказала:

— Если ты хочешь убить его, девочка, то он твой.

Взгляд Нэсты скользнул по открытым межкомнатным дверям столовой. Как если бы она видела весь путь до комнаты Элейн.

— Что случилось с человеческими королевами?

Я моргнула.

— Что ты имеешь в виду?

— Они стали бессмертными? — этот вопрос достался Азриэлю.

Сифоны Азриэля загорелись.

— Отчеты мрачны и непоследовательны. Одни говорят да, а другие нет.

Нэста посмотрела на свой бокал.

Кассиан уперся руками в стол.

— Почему?

Глаза Нэсты стрельнули прямо по его лицу. Она тихо сказала мне, всем нам, даже когда смотрела в глаза Кассиана так, словно они были единственными в этой комнате:

— Я хочу, чтобы они все были мертвы к концу войны. Король, королевы — все они. Пообещайте, что убьете их всех, и помогу вам залатать стену. Я буду тренироваться с ней, — кивок в сторону Амрен, — Я пойду в Вытесанный Город или что бы там ни было… Я сделаю это. Но только если вы пообещаете мне это.

— Отлично, — сказала я. — И нам, возможно, нужно твое присутствие на встрече с Высшими Лордами — чтобы ты рассказала другим дворам и нашим союзникам, на что способен Хайберн. Что с тобой сделали.

— Нет.

— Ты не против починки стены или похода в Двор Кошмаров, но ты проводишь границу перед разговором с людьми?

Рот Нэсты сжался.

— Нет.

Высшая Леди или сестра; сестра или Высшая Леди…

— Жизни людей могут зависеть от твоего рассказа. Успех всей встречи с Высшими Лордами может зависеть от этого.

Она обхватила руками свой стул, словно сдерживая себя.

— Не говори со мной свысока. Мой ответ нет.

Я наклонила голову.

— Я понимаю, что произошедшее с тобой ужасно…

— Ты не представляешь, чем это было или не было. Никто из вас. И я не собираюсь пресмыкаться, будто одна из Детей Благословенных, умоляя Высших Фэ, которые с радостью убили бы меня, если бы я была смертной, чтобы помочь вам. И я не собираюсь рассказывать им эту историю — мою историю.

— Высшие Лорды, скорее всего, не поверят нашему рассказу, что делает тебя весомым доказательством…

Нэста отодвинула свой стул, закидывая салфетку на свою тарелку, отчего тонкая ткань пропиталась подливой.

— Это не моя проблема, если вам нельзя доверять. Я помогу вам со стеной, но я не собираюсь отдавать свою историю всем подряд, чтобы услужить вашим интересам.

Она встала, а ее обычно бледное лицо залилось краской, и она прошипела:

— И если вы осмелитесь предложить это Элейн, то я вырву вам глотки.

Ее глаза оторвались от моих, чтобы осмотреть всех — распространяя угрозу и на них.

Никто из нас не говорил, пока она выходила из столовой и хлопнула дверью. Я обмякла на своем стуле, прислонившись головой к его спинке.

Что-то стукнуло передо мной. Бутылка вина.

— Ничего, если выпьешь прямо из бутылки, — сказала Мор.

— Я бы сказал, что Нэста соперничает с Амрен по количеству излучаемой кровожадности, — задумчиво сказал Рис, когда часами после мы с ним шли по улицам Велариса. — Разница лишь в том, что Амрен действительно пьет кровь.

Я фыркнула, качая головой, когда мы повернули на широкую улицу рядом с Сидрой и пошли вдоль реки, в которой отражались звезды.

Прекрасные здания Велариса все еще омрачены большим количеством следов нападения, улицы завалены отвалившимися частями зданий. Большая их часть уже отремонтирована, но некоторые витрины остались заколоченными, от некоторых домов у реки остались лишь груды мусора. Мы сбежали из Дома как только мы покончили с ужином — ну, полагаю, с вином. Мор взяла с собой еще одну бутылку, когда исчезла из Дома, Азриэль неодобрительно посмотрел ей вслед.

Мы с Рисом никого с собой не позвали. Он лишь спросил меня через связь, Прогуляешься со мной? И я просто ответила ему кивком.

И вот мы здесь. Мы гуляем уже около часа, в основном молча, в основном… думая. О словах, информации и угрозах, сказанных сегодня. Никто из нас не замедлял темп ходьбы, пока мы не достигли того маленького ресторанчика, в котором однажды мы все ужинали под звездами.

Что-то сжалось у меня в груди, когда я увидела нетронутое здание, учуяла запах цитрусовых растений, посаженных в горшки, смешивающийся с запахом реки. И в этом запахе… эти восхитительные, роскошные специи, мясо с чесноком, закипающий томатный соус… Я прислонилась спиной к перилам у реки, наблюдая, как работники ресторана обслуживают столики.

— Кто знает, — пробормотала я, наконец отвечая ему. — Возможно, Нэста тоже приобретет привычку пить кровь. Я определенно верю ее угрозе вырвать мою глотку. Может быть, ей понравится вкус.

Рис усмехнулся, звук отдавался в моих костях, когда он стал рядом со мной, упершись локтями о перила, туго подворачивая крылья. Я глубоко вдохнула, впуская в свои легкие и кровь его запах цитрусовых и моря. Его губы скользнули по моей шее.

— Ты возненавидишь меня, если я скажу, что с Нэстой… трудно?

Я тихо рассмеялась.

— Я бы сказала, что все прошло хорошо, все было обдуманно. Она, по крайней мере, согласилась на одно из предложений, — я прикусила нижнюю губу. — Я не должна была спрашивать ее при всех. Я допустила ошибку.

Он промолчал, слушая.

— С остальными, — спросила я, — как ты удерживаешь равновесие — между Высшим Лордом и членом семьи?

Рис подумал.

— Это нелегко. На протяжении веков я принимал плохие решения. Так что мне не хочется говорить тебе, что сегодняшняя ночь — все лишь начало.

Я издала длинный вздох.

— Я должна была учесть, что рассказывать незнакомцам о произошедшем в Хайберне ей может быть… может быть неудобно. Моя сестра всю свою жизнь была скрытной, даже среди нас.

Рис наклонился, чтобы поцеловать меня в шею.

— Ранее — в лофте, — сказал он, отстраняясь, чтобы встретить мой взгляд.

Непоколебимо. Открыто.

— Я не хотел оскорблять ее.

— Прости, что нагрубила тебе.

Он сморщил свой темный лоб.

— Какого черта ты извиняешься? Я оскорбил твою сестру; ты защищала ее. У тебя было полное право надрать мне задницу за это.

— Я не хотела… унизить тебя.

Тени промелькнули в его глазах.

— Ах.

Он повернулся к Сидре, и я последовала его примеру. На темной поверхности текущей воды колебались золотые огни фейского света уличных фонарей и ярких драгоценных камней Радуги.

— Поэтому это было… странным между нами сегодня днем, — он съежился и посмотрел мне прямо в глаза. — О, Матерь, Фейра.

Мои щеки запылали, и я прервала его, прежде чем он смог продолжить.

— Я понимаю почему. Важно действовать заодно, — я погладила гладкое дерево перил. — Особенно нам.

— Не в нашей семье.

Внутри меня потеплело при этих словах — нашей семье.

Он взял меня за руку, переплетая наши пальцы.

— Мы можем делать все, что захотим. Мы имеешь полное право спрашивать меня, давить на меня — как наедине, так и на публике, — фырканье. — Конечно, если ты решить действительно надрать мне задницу, то я бы попросил сделать это за закрытыми дверями, чтобы мне не пришлось потом столетиями страдать, но –

— Я не хочу подрывать твой авторитет на людях. И ты не будешь подрывать мой.

Он промолчал, позволяя мне размышлять, говорить.

— Мы можем спрашивать друг друга по связи, если нас окружают не только наши друзья, — сказала я. — Но пока, в эти первые годы, я хотела бы показать миру сплоченность… То есть, если мы выживем.

— Мы выживем, — бескомпромиссная воля в этих словах, на лице. — Но я хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно, давя на меня, выводя меня из себя…

— И когда это я так не делала?

Он улыбнулся. Но я добавила:

— Я хочу, чтобы ты делал то же самое — для меня.

— По рукам. Но внутри нашей семьи… отчитывай меня за любую ерунду, какую захочешь. Я настаиваю, на самом деле.

— Почему?

— Потому что это весело.

Я толкнула его локтем.

— Потому что ты равна мне, — сказал он. — И насколько это означает стоять друг за друга на публике, это также значит, что мы дарим друг другу честность. Правду.

Я осмотрела суетливый город вокруг нас.

— Тогда могу ли я дать тебе кусочек правды?

Он успокоился, но сказал:

— Всегда.

Я выдохнула.

— Думаю, что тебе следует быть осторожным — работая с Кейром. Не из-за его подлости, но потому что… думаю, это действительно ранит Мор, если ты не обыграешь это правильно.

Рис провел рукой по своим волосам.

— Я знаю. Я знаю.

— Стоят ли они того — воины, которых он может предложить? Если это причиняет ей боль?

— Мы работаем с Кейром на протяжении столетий. Она уже должна привыкнуть к этому. И да — его войска стоят этого. Несущие Тьму хорошо обучены, сильны и слишком долго бездельничали.

Я задумалась.

— В последний раз, когда мы были в Дворе Кошмаров, я играла роль твоей шлюхи.

Он поморщился от этого слова.

— Но теперь я твоя Высшая Леди, — продолжила я, поглаживая пальцем тыльную сторону его ладони.

Он следил за движением. Мой голос стал ниже.

— Чтобы Кейр согласился помочь нам… Какую маску мне следует носить в Вытесанном Городе?

— Это тебе решать, — сказал он, все еще наблюдая, как мой палец вырисовывает круги на его коже. — Ты видела, какой я там — какие мы все там. Так что это тебе решать, какую роль ты будешь играть.

— Полагаю, мне лучше решить это поскорее — не только для этого, но и для встречи с Высшими Лордами через две недели.

Рис скользнул по мне взглядом.

— Каждый Двор приглашен.

— Сомневаюсь, что он придет, учитывая, что он союзник Хайберна и знает, что мы убьем его.

Его иссиня-черные волосы закачались от речного ветерка.

— Во время встречи действует ограничивающее заклинание, заставляющее нас заключить временное перемирие. Если кто-то сломает его во время встречи, то магия потребует свою цену. Наверное, их жизнь. Тамлин не настолько глуп, чтобы напасть на нас — как и мы.

— Зачем вообще приглашать его?

— Исключая его из списка приглашенных, мы лишь даем ему больше оружия против нас. Поверь мне, у меня нет желания видеть его. Или Берона. Который, возможно, в списке тех, кого я убью, сейчас повыше, чем Тамлин.

— Там будет Тарквин. И мы занимаем довольно высокие позиции в его смертном списке.

— Даже с кровавыми рубинами он не настолько глуп, чтобы атаковать во время встречи.

Рис вздохнул.

— На скольких союзников мы рассчитываем? Я имею в виду, кроме Кейра и Вытесанного Города.

Я посмотрела на берег реки. Обедающие и гуляки были слишком заняты, чтобы даже заметить наше присутствие, даже с узнаваемыми крыльями Риса.

И все же, возможно это не лучшее место для этого разговора.

— Не уверен, — признался Рис. — Гелион и его Дневной Двор, скорее всего. Каллиас… может быть. После Подгорья отношения с Зимним Двором все еще напряженные.

— Полагаю, Азриэль собирается узнать об этом больше.

— Он уже на охоте.

Я кивнула.

— Амрен заявила, что ей и Нэсте понадобится помощь в поиске способов восстановить стену, — я махнула в сторону города. — Покажи мне лучшую библиотеку, в которой я могу найти такие вещи.

Рис поднял брови.

— Прямо сейчас? Твоя рабочая этика заставляет мою с позором ретироваться.

Я прошипела:

— Завтра, умник.

Он усмехнулся, расправляя крылья и опять их складывая. Крылья… он позволил Люсьену увидеть крылья.

— Ты доверяешь Люсьену.

Рис склонил голову в немом вопросе.

— Я доверяю факту, что у нас есть единственная вещь, которую он хочет больше всего на свете. А до тех пор, пока она остается у нас, он постарается угождать нам. Но если все измениться… Его талант тратиться впустую в Весеннем Дворе. Знаешь, по какой-то причине он носил маску лиса, — уголок его рта дернулся в сторону. — Если он заберет Элейн, вернется в Весенний Двор или куда там еще… ты веришь, глубоко внутри, что он не продаст все, что узнал? Как ради выгоды, так и для того, чтобы она оставалась в безопасности?

— Но ты позволил ему услышать все этим вечером.

— Ничего из услышанной им информации не позволит Хайберну разрушить нас. Вероятно, король уже знает, что мы будем просить помощи у Кейра — что мы попробуем найти способ остановить его до того, как он разрушит стену. Он не был проницательным, занимаясь розыском Браннэ и Дагдана. И он ожидает, что мы попытаемся объединить всех Высших Лордов. Вот почему место встречи будет выбрано позднее. Должен ли я сообщить об этом Люсьену? Взять ли мне его с собой?

Я обдумывала его вопрос: Доверяю ли я Люсьену?

— Я тоже не знаю, — призналась я и вздохнула. — Мне не нравится, что Элейн стала пешкой в этом деле.

— Я знаю. Это никогда не бывает легко.

Он веками занимался такими вещами.

— Я хочу подождать — увидеть, что Люсьен будет делать эти две недели. Как он будет действовать, со мной и Элейн. Что Азриэль думает о нем, — я нахмурилась. — Он не плохой человек — он не злой.

— Конечно же нет.

— Я просто… — я встретила его спокойный надежный взгляд. — Мы рискуем, безоговорочно доверяя ему.

— Он рассказывал, какие чувства испытывает к Тамлину?

— Нет. Я не настаивала на этом. Он… сожалел о том, что случилось со мной, с Хайберном и Элейн. Чувствовал бы он то же самое без Элейн? Я не знаю — может быть. Хотя я не думаю, что он ушел бы.

Рис убрал волосы с моего лица.

— Это все как часть игры, дорогая Фейра. Кому доверять, когда доверять — какой информацией обмениваться.

— Тебе нравится это?

— Иногда. Прямо сейчас нет. Не тогда, когда риски так высоки, — его пальцы направились к моему лбу. — Когда я могу потерять так много.

Я положила свою ладонь на его грудь, прямо над иллирийскими татуировками под его одеждой, прямо над сердцем. Почувствовала сильные удары, отдающиеся в моих костях и коже.

Я забыла о городе вокруг нас, когда он встретил мои глаза, и прошептала:

— Мы продолжим строить планы на будущее, с войной или без нее. Я продолжу планировать наше будущее.

Мое горло горело, и я кивнула.

— Мы заслуживаем того, чтобы быть счастливыми, — сказал он, а его глаза сверкали достаточно сильно, чтобы сказать мне, что он вспомнил слова, которые я сказала ему на крыше городского дома после нападения. — Я буду бороться всеми силами, что у меня есть, чтобы так и было.

— Мы будем бороться, — сказала я хрипло. — Не только ты — больше нет.

Слишком много. Он отдал уже слишком много, но все еще думает, что этого недостаточно.

Но Рис лишь оглянулся через свое широкое плечо на яркий ресторан позади нас.

— В ту первую ночь, когда мы все были здесь, — сказал он, и я проследовала за его взглядом, наблюдая за работниками, которые с любовью накрывали на столики. — Когда ты сказала Севенде, что ты будто просыпаешься, когда ешь ее еду… — он покачал головой. — Тогда впервые ты выглядела… умиротворенной. Будто ты действительно проснулась, снова живя. Я был так рад, что мне показалось, что меня стошнит прямо на стол.

Я вспомнила длинный, странный взгляд, которым он посмотрел на меня, когда я наконец заговорила. Потом долгий путь домой, когда мы услышали ту музыку, которую он присылал мне в мою камеру в Подгорье.

Я оттолкнулась от перил и потащила его к мосту через Сидру — мост, который приведет нас домой. Пусть рассуждения о том, кто отдаст больше на этой войне, пока подождут.

— Прогуляйся со мной — по Радуге.

Блестящая, красочная жемчужина города, бьющее сердце, в котором находился квартал художников. Живой и шумный в это время ночи.

Я взяла его за руку, прежде чем сказала:

— Ты и этот город помогли мне проснуться — помогли мне вернуться к жизни, — его глаза замерцали, когда я улыбнулась ему. — Я тоже буду бороться всеми силами, что у меня есть, Рис. Всеми.

Он лишь поцеловал меня в макушку головы, притягивая ближе к себе, когда мы пересекли Сидру под звездным небом.

Глава 19

Хорошо, что я настояла на встрече с Кассианом в восемь, потому что, хотя я и проснулась на рассвете, один взгляд на спящее лицо Риса побудил меня принять решение провести это утро медленно, сладко пробуждая его.

К тому времени, как Рис опустил меня на тренировочный ринг на вершине Дома Ветра, место, окруженное стеной из красной стены, открытое сверху, я была все еще возбуждена. Он пообещал встретиться со мной после обеда, чтобы показать мне библиотеку для моих исследований, а затем шаловливо подмигнул мне и поцеловал в щеку, прежде чем сильным взмахом крыльев взмыть в небо.

Опираясь на стену рядом с оружейной стойкой, Кассиан сказал:

— Надеюсь, что ты еще не перенапряглась, потому что это действительно будет больно.

Я закатила глаза, даже если и пыталась стереть картину того, как Рис перевернул меня на живот и проделал дорожку из поцелуев вниз по моей спине. Все ниже. Пыталась не ощущать его сильные руки, сжимающие мои бедра и поднимающие их вверх, чтобы лечь под ними и пировать мной, пока я начала тихо умолять его, и он встал позади меня и я закусила подушку, чтобы своими стонами не разбудить весь дом.

Этим утром Рис был… я даже не знаю, как назвать его состояние, когда он был неторопливым, ленивым и чертовски горячим, когда его волосы по-прежнему были растрепаны после сна и в его глазах появился тот ослепительный, чисто мужской блеск. В них все еще был этот ленивый, довольный блеск, когда мгновением ранее он насмешливо целомудренно поцеловал меня в щеку, заставляя меня раскалиться.

Позже. Я помучаю его позже.

А сейчас… я шагнула к Кассиану, разминая плечи.

— Двое иллирийцев заставляют меня попотеть утром. Что же делать женщине?

Кассиан рассмеялся:

— По крайней мере, ты пришла в настроении.

Я усмехнулась, обхватывая руками бока, пока осматривала оружейную стойку.

— Какое?

— Никакое.

Он указал подбородком на круг, нарисованный мелом позади нас.

— Прошло много времени с тех пор, как мы тренировались. Сегодня мы снова пройдемся по основам.

Слова были достаточно натянутыми, поэтому я сказала:

— Это было не так уж и давно.

— Прошло полтора месяца.

Я изучала его, его крылья плотно сложены, на плечах темные волосы.

— Что-то не так?

— Ничего.

Он прошел мимо меня к кругу.

— Это из-за Нэсты?

— Знаешь, не вся моя жизнь связана с твоей сестрой.

На эту тему я предпочитала не говорить.

— Что-то не так с завтрашней встречей во Дворе Кошмаров?

Кассиан сбросил рубашку, обнажая мускулы, покрытые красивыми, затейливыми татуировками. Иллирийские знаки для удачи и славы.

— Все нормально. Занимай позицию.

Я подчинилась, даже когда внимательно смотрела на него.

— Ты… сердишься.

Он не заговорил, пока я не начала разминаться: различные выпады, удары и растяжка, предназначенные для расслабления моих мышц. И только когда мы начали спарринг, его руки подогнулись под натиском моих ударов, он сказал:

— Вы с Рисом скрыли от меня правду. И мы пошли в Хайберн, ничего не зная об этом.

— О чем?

— Что ты Высшая Леди.

Я ударила по его поднятым рукам двухшаговой комбинацией, тяжело дыша.

— И что бы это изменило?

— Это бы изменило все. Ничего бы не произошло таким образом.

— Возможно поэтому Рис решил сохранить это в тайне.

— Хайберн был катастрофой.

Я прекратила удары.

— Вы знали, что я его мейт, когда мы пошли туда. Я не понимаю, как титул Высшей Леди что-либо меняет.

— Но он меняет.

Я уперлась руками в бока, игнорируя его жест, говорящий мне продолжать.

— Почему?

Кассиан провел рукой по волосам.

— Потому что… потому что как его мейт, ты все еще… находишься под его защитой. О, не смотри на меня так. Он тоже находиться под твоей защитой. Я бы отдал свою жизнь за тебя как его мейта — и как нашего друга. Но ты все еще оставалась… его.

— И как Высшая Леди?

Кассиан тяжело вздохнул.

— Как Высшая Леди, ты моя. И Азриэля, и Мор, и Амрен. Ты принадлежишь всем нам, и мы принадлежим тебе. Мы бы не… подвергли тебя такой опасности.

— Возможно, поэтому Рис хотел сохранить это в секрете. Это бы изменило ваши приоритеты.

— Это между тобой и мной. И поверь мне, мы с Рисом… говорили на эту тему.

Я подняла бровь.

— Ты злишься на меня?

Он покачал головой, закрыв глаза.

— Кассиан.

Он просто поднял руки в молчаливом приказе продолжать.

Я вздохнула и снова начала. Только после того, как я сделала пятнадцать повторений и тяжело дышала, он сказал:

— Ты не думала, что незаменима. Ты спасла наши задницы, да, но… ты не думала, что очень важна здесь.

Атака-защита, атака-защита, атака-защита.

— Но так и есть.

Он открыл рот, но я бросилась вперед, говоря между вдохами.

— У вас у всех есть… обязанности — вы все жизненно важны. Да, у меня есть мои способности, но… Ты и Азриэль были ранены, мои сестры были… ты знаешь, что с ними случилось. Я сделала все, что вытащить вас оттуда. Лучше это буду я, чем кто-либо из вас. Я не смогла бы жить с альтернативой.

Его поднятые руки устойчиво выдерживали мои удары.

— Все что угодно могло случиться с тобой в Весеннем Дворе.

Я снова остановилась.

— Если Рис не мучает меня проклятой чрезмерной опекой, то не понимаю, почему ты —

— Ни на секунду не думай, что Рис не был вне себя от беспокойства. О, он кажется достаточно собранным, Фейра, но я его знаю. И каждую секунду без тебя он был в панике. Да, он знал — мы знали — что ты справишься сама. Но это не мешало нам волноваться.

Я встряхнула ноющие ладони, потом потерла уже отваливающиеся руки.

— Ты злился и на него тоже.

— Если бы я не был занят исцелением, то я бы швырнул его с одного конца Велариса на другой.

Я не ответила.

— Мы все боялись за тебя.

— Я справлялась просто замечательно.

— Конечно. Мы это знали. Но… — Кассиан скрестил руки. — Рис выкинул такое же дерьмо пятьдесят лет назад. Когда он отправился на ту проклятую вечеринку, которую устроила Амаранта.

О. О.

— Ты знаешь, я никогда это не забуду, — сказал он, выдохнув. — Тот момент, когда он мысленно говорил с нами. Когда я понял, что происходит, и что так… он спасает нас. Запирая нас здесь и связывая нам руки, но… — он почесал у виска. — В моей голове стало тихо. Так, как никогда до этого не было. Не с того времени… — Кассиан с прищуром посмотрел на безоблачное небо. — Даже с полнейшим адом, разверзшимся здесь, на нашей территории, я просто стал… тихим, — он постучал пальцем по голове и нахмурился. — После Хайберна целительница заставила меня спать все то время, что работала над моими крыльями. Так что когда через две недели я проснулся… тогда-то я все и услышал. И когда Мор рассказала, что с тобой случилось… Там снова стало тихо.

Мое горло сжалось, и я сглотнула.

— Когда я больше всего нуждалась в тебе, Кассиан, ты нашел меня.

— Рад услужить, — он мрачно улыбнулся. — Ты же знаешь, что можешь положиться на нас. Вы оба. Он склонен все делать сам — отдавать всего себя. Он не может позволить кому-то кроме него пожертвовать чем-то, — его улыбка исчезла. — И ты тоже.

— А ты можешь?

— Это нелегко, но да. Я генерал его армии. Часть этого подразумевает умение передавать полномочия. Я нахожусь рядом с Рисом уже более пяти веков, но он все еще пытается сделать все сам. Все еще думает, что этого недостаточно.

Я знала это — слишком хорошо знала. И мысль о Рисе, в этой войне, пытающегося принять на себя предстоящий удар… К горлу подошла тошнота.

— Он все время раздает приказы.

— Да. И он слишком хорошо знает, на что мы способны. Но когда дело доходит до этого… — Кассиан поправил повязки на руках. — Если Высшие Лорды и Кейр не присоединятся, он все равно пойдет против Хайберна. И возьмет на себя все удары, чтобы нам не пришлось этого делать.

Непоколебимое, сопровождающееся тошнотой напряжение охватило меня. Рис выживет — он не посмеет рисковать всем, чтобы убедиться, что мы —

Рис это сделает. Он уже делал это с Амарантой, и он, не задумываясь, сделает это снова.

Я заткнула эту мысль. Вытолкнула из головы. Сосредоточилась на дыхании.

Что-то позади меня привлекло внимание Кассиана. И хотя он по-прежнему был расслабленным, в его глазах появился хищный блеск.

Мне не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кто там стоит.

— Хочешь присоединиться? — промурлыкал Кассиан.

Нэста сказала:

— Не похоже, что вы делаете что-то кроме ляпанья языками.

Я посмотрела через плечо. Моя сестра была в бледно-голубом платье, от которого ее кожа стала золотистой, ее волосы собраны в высокую прическу, спина будто заморожена. Я попыталась что-то сказать, извиниться, но… не перед ним. Она не захочет разговаривать об этом перед Кассианом.

Кассиан протянул сжатую руку, приманивая ее пальцем.

— Испугалась?

Я мудро решила держать язык за зубами, когда Нэста вышла из открытых дверей в ослепительный свет двора.

— Почему я должна испугаться летучей мыши-переростка со вспыльчивым характером?

Я задохнулась, и Кассиан бросил на меня предупреждающий взгляд, заставляя меня рассмеяться. Но я почувствовала связь в своей голове, слегка спуская умственные щиты, чтобы сказать Рисанду, где бы он ни был, Пожалуйста, избавь меня от споров Кассиана и Нэсты.

Мгновением позже Рис промурлыкал, Жалеешь о решении стать Высшей Леди?

Я наслаждалась его голосом — его шутками. Но я снова заглушила свою растущую панику, когда возразила, Это является частью моих обязанностей?

Чувственный, темный смех. Почему ты думаешь, я так отчаянно нуждался в партнере? Я почти пять веков один разбирался с этим. Единственное утешение, что тебе теперь тоже придется это терпеть.

Кассиан говорил Нэсте:

— Похоже, ты немного на взводе, Нэста. И ты так внезапно ушла прошлой ночью… Могу ли я как-то помочь тебе расслабиться?

Пожалуйста, умоляла я Риса.

Что ты мне дашь?

Не уверена, что я могу шипеть по нашей связи, но по смеху, который через мгновение зазвенел в моей голове, я поняла, что передала это чувство. Я на встрече с правителями Дворцов. Их не обрадует мое исчезновение. Я постаралась не вздохнуть.

Нэста выпустила свои когти.

— Сейчас придет Амрен, чтобы обучить меня нескольким…

По двору закружилась тень, прерывая ее. И между нами приземлился не Рисанд, а…

Я послал другую симпатичную мордашку, которой ты можешь полюбоваться, сказал Рис. Не такую симпатичную, как мою, конечно, но на близком втором месте после моей.

По мере того, как обвивающие его тени рассеялись, Азриэль оценивающе осмотрел Нэсту и Кассиана, потом бросил неопределенный сочувствующий взгляд на меня.

— Мне нужно начать наш урок пораньше.

Отвратительная ложь, но я сказала:

— Хорошо. Без проблем.

Кассиан сердито посмотрел на меня, потом на Азриэля. Мы оба проигнорировали его, и я подошла к Говорящему с тенями, на ходу разматывая повязки с рук.

Спасибо, сказала я по связи.

Можешь отблагодарить меня сегодня ночью.

Я постаралась не покраснеть от картинок, которые Рис прислал мне, в деталях показывая, как я могу отплатить ему, и подняла свои ментальные щиты. И могла бы поклясться, что по другую сторону когти погладили черный адамант в чувственном, молчаливом обещании. Я с трудом сглотнула.

Азриэль раскрыл крылья, сияя темно-красным и золотым на ярком солнце, и раскрыл мне свои объятия.

— Сосновый лес подойдет — тот, что рядом с озером.

— Почему?

— Потому что лучше падать в воду, чем на твердый камень, — ответил Кассиан, скрестив на груди руки.

Мои внутренности сжались. Но я позволила Азриэлю собрать меня в охапку, его запах ночного холодного тумана и кедра окружил меня, когда он взмахнул своими крыльями, поднимая пыль во дворе.

Я поймала прищуренный взгляд Кассиана и широко улыбнулась.

— Удачи, — сказала я, и Азриэль, благослови его Котел, взмыл в безоблачное небо.

Ни один из нас не упустил грязные ругательства Кассиана, хотя мы и не удосужились их прокомментировать.

Кассиан был генералом — генералом Ночного Двора.

Нэста, конечно же, не то, с чем бы он не смог справиться.

— Я подбросил Амрен до Дома, пока шел сюда, — сказал мне Азриэль, когда мы приземлились на берегу бирюзового горного озера, окруженного соснами и гранитом. — Я сказал ей немедленно добраться до тренировочного ринга, — полуулыбка. — Через несколько минут.

Я фыркнула и вытянула руки.

— Бедный Кассиан.

Азриэль притворно обиделся.

— В самом деле.

Я поднялась на ноги, небольшие серые скалы у берега пронеслись под моими сапогами.

— Итак…

Черные волосы Азриэля, казалось, пожирали ослепительный солнечный свет.

— Для того, чтобы летать, — сухо сказал он, — тебе понадобятся крылья.

Правильно.

Мое лицо покраснело. Я закатала рукава.

— Прошло много времени с тех пор, как я вызывала их.

Его проницательный взгляд не отрывался от моего лица, моей позы. Как неподвижно и ровно, будто гранит, было вытесано озеро. Для сравнения, я могла бы быть пролетающей бабочкой.

— Мне нужно отвернуться?

Он выразительно нахмурил свой темный лоб.

Я съежилась.

— Нет. Но… у меня может получиться не сразу.

— Мы начали наш урок пораньше — у нас полно времени.

— Я ценю твои попытки притвориться, что это не потому, что я отчаянно пыталась избежать споров Кассиана и Нэсты с утра пораньше.

— Я никогда бы не позволил своей Высшей Леди страдать от этого.

Он сказал это с абсолютно каменным лицом.

Я усмехнулась, потирая ноющее плечо.

— Ты… готов к встрече с Люсьеном сегодня днем?

Азриэль наклонил голову.

— Мне следует готовиться к ней?

— Нет. Я просто… — я пожала плечами. — Когда ты уходишь, чтобы собрать информацию о Высших Лордах?

— После разговора с ним.

Его глаза светились — освещаемые весельем. Как если бы он знал, что я тяну время.

Я выдохнула.

— Правильно. Вот так.

Прикоснувшись к той части меня, которую дал мне Тамлин… Какая-то важная часть моего сердца почувствовала отвращение. Даже когда что-то острое и злобное внутри меня сосредоточилось на том, что я взяла. Всем, что я взяла.

Я выскользнула из мыслей, сосредотачиваясь на иллирийских крыльях. Я вызвала их в тот день в Степи по памяти, из-за страха. Создавая их сейчас… Я позволила своему уму проскользнуть в воспоминания о крыльях Риса, как они ощущались, двигались, весили…

— Каркас должен быть немного толще, — предложил Азриэль, когда моя спина потяжелела. — Укрепляй мышцы, ведущие к нему.

Я подчинилась, моя магия, в свою очередь, тоже послушалась. Он высказал свои соображения о том, где что добавить, где ослабить, где сгладить и где уплотнить.

Я тяжело дышала, пот стекал по моей спине, когда он сказал:

— Хорошо.

Он прочистил горло.

— Я знаю, что ты не иллирийка, но… среди их вида, считается… неуместным прикасаться к чьим-то крыльям, не получив разрешения. Особенно к женщинам.

Их вид. Не его.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, о чем он спрашивает.

— О — о. Продолжай.

— Мне нужно выяснить, правильные ли они на ощупь.

— Правильно.

Я повернулась к нему спиной, мои мускулы горели, пока работали, чтобы расправить крылья. Все — от шеи до плеч, ребер, позвоночника и ягодиц — казалось, теперь контролирует их, и протестующе стонет из-за веса и движений.

В Степи перед Люсьеном я удерживала их всего пару секунд — и не понимала, какие они тяжелые, какие комбинации мышц ими управляют.

Руки Азриэля, несмотря на все шрамы, были легки как пух, пока он сжимал и трогал определенные зоны, поглаживая и нажимая на другие. Я стиснула зубы, ощущение такое, будто… будто кто-то щекочет и тыкает свод стопы. Но он быстро сделал свое дело, и я снова размяла плечи, когда он обошел вокруг меня, чтобы прошептать:

— Это удивительно. Они такие же, как у меня.

— Думаю, что магия сделала большую часть работы.

Он покачал головой.

— Ты художник — это все твое внимание к мелочам.

Я слегка покраснела от комплимента, и уперлась руками в бока.

— Ну и? Прыгаем в небо?

— Урок первый: не позволяй им тащиться по земле.

Я моргнула. Мои крылья действительно лежали на земле.

— Почему?

— Иллирийцы думают, что это лень — проявление слабости. И с практической точки зрения, земля полна вещей, которые могут повредить твои крылья. Занозы, осколки скал… Они могут не только застрять и привести к заражению, но и повлиять на то, как крыло будет ловить ветер. Так что держи их над землей.

Острая боль распространилась вниз по моей спине, когда я попыталась поднять их. Мне удалось приподнять левое. Правое лишь повисло, будто опущенный парус.

— Тебе нужно укрепить мышцы спины — и бедра. И руки. Мышцы кора.

— Все, значит.

Опять эта сухая, спокойная улыбка.

— Почему, как ты думаешь, иллирийцы так тренируются?

— Почему никто не предупредил меня о твоей дерзкой стороне?

Уголки губ Азриэля дернулись вверх.

— Оба крыла вверх.

Тихое, но твердое требование.

Я вздрогнула, согнув свое тело таким образом, чтобы заставить правое крыло подняться. Безуспешно.

— Попробуй раскрыть их, потом сложить, если не можешь поднять его так.

Я подчинилась и зашипела от резкой боли во всех мышцах спины, когда раскрыла крылья. Даже легкий ветерок с озера щекотал и дергал, и я расставила ноги пошире на скалистом берегу, пытаясь найти какой-то баланс —

— Теперь сложи их.

Я так и сделала, со щелчком складывая их — движение такое быстрое, что я упала вперед.

Азриэль поймал меня до того, как я упала на камни, крепко обхватывая мои плечи и поднимая меня.

— Разработка мышц кора также поможет найти баланс.

— Значит, вернемся к Кассиану.

Кивок.

— Завтра. Сегодня сосредоточься на подъеме, раскрытии и складывании.

Крылья Азриэля блестели красным и золотым, когда солнце осветило их.

— Вот так.

Он продемонстрировал, широко раскрывая крылья, складывая их, раскрывая, поворачивая, складывая. Снова и снова.

Вздохнув, я последовала его примеру, а моя спина пульсировала и болела. Возможно, обучение полету лишь пустая трата времени.

Глава 20

— Раньше я никогда не бывала в библиотеке, — призналась я Рису после обеда, когда мы спустились на этаж ниже Дома Ветра, и мои слова эхом отзывались в резном красном камне. Я вздрагивала на каждом шагу, потирая спину.

Азриэль дал мне тоник, который поможет с этой болью, но я знала, что к вечеру уже буду скулить от боли. Если часы поиска какого-либо способа залатать дыры в стене не сделают это раньше.

— Ну, то есть, — уточнила я, — не считая частных библиотек здесь и в Весеннем Дворе, и у моей семьи тоже была одна, но не… Не настоящая.

Рис искоса посмотрел на меня.

— Я слышал, что у людей на континенте есть библиотеки со свободным посещением — открытые для всех.

Не уверена, что это был вопрос, но кивнула.

— На одной из территорий они впускают всех, независимо от их статуса и родословной, — обдумала я его слова. — Были… были ли библиотеки до Войны?

Конечно же были, но я имею в виду —

— Да. Великолепные библиотеки, полные капризных ученых, которые могли найти тебе книгу, написанную тысячелетиями назад. Но людей не впускали внутрь — только если ты не был чьим-то рабом, пришедшим по поручению, и даже тогда за тобой пристально следили.

— Почему?

— Потому что книги полны магии и вещей, которые они хотели скрыть от людей.

Рис засунул руки в карманы, ведя меня вниз по коридору, освещенному лишь фейским светом, излучаемым из понятых рук статуй красивых женщин, похожих как на Высших Фэ, так и на фейри.

— Ученые и библиотекари отказались владеть рабами — некоторые по личным причинам, но большинство потому, что не хотели, чтобы они имели доступ к книгам и архивам.

Рис указал на другую изогнутую лестницу. Должно быть, мы уже были глубоко под горой, воздух был сухим и холодным — и тяжелым. Как будто он был заперт здесь целую вечность.

— Что случилось с библиотеками после того, как построили стену?

Рис сложил крылья, потому что лестница стала уже, а потолок ниже.

— У большинства ученых было достаточно времени на эвакуацию — и они могли рассеяться, забрав книги. Но если у них не хватало времени или силы… — его лицо напряглось. — Они сжигали библиотеки. Чтобы люди не могли получить доступ к их ценной информации.

По моей спине пробежал холодок.

— Они предпочли потерять эту информацию навсегда?

Он кивнул, тусклый свет позолотил его иссиня-черные волосы.

— Без предрассудков, страх был из-за того, что люди могут найти опасные заклинания — и использовать их против нас.

— Но мы — я имею в виду, они, не владеют магией. У людей нет магии.

— У некоторых есть. Обычно у тех, кто состоит в дальнем родстве с Фэ. Но некоторые из этих заклинаний не требуют обладания магией — нужны лишь правильные слова, или правильные ингредиенты.

Его слова засели в моей голове.

— Могли ли — то есть, очевидно, они могли, но… Люди и Фэ когда-то скрещивались. Что случалось с потомством? Если ты наполовину человек, наполовину Фэ, куда они шли, когда воздвигалась стена?

Рис шагнул в холл у подножия лестницы, открывая широкий коридор из резного красного камня и запечатанных обсидиановых дверей, с серебряными прожилками. Красивые — ужасающие. Будто за ними держали какого-то сильного зверя.

— Для полукровок ничего не заканчивалось хорошо, — сказал он через секунду. — Многие были результатом изнасилований. Большинство предпочитало оставаться с человеческими матерями — их человеческой семьей. Но после появления стены, среди людей, они были… напоминанием того, что было сделано, о врагах за стеной. В лучшем случае они становились изгоями и отшельниками, их дети — если у них проявляли физические особенности — тоже. В худшем… Люди были разгневаны в первые годы, как и их первое поколение позже. Они хотели, что кто-то оплатил за их рабство, за преступления, совершаемые против них. Даже если полукровки не делали ничего плохого… для них это не заканчивалось хорошо.

Он приблизился к дверям, которые открылись призрачным ветром, будто сама гора ожила, чтобы услужить ему.

— А те, что остались по другую сторону стены?

— Они были по рангу даже ниже, чем низшие фейри. Либо они были везде лишними, либо… многих можно было найти на улицах. Продающих свое тело.

— А в Веларисе? — мои слова были лишь порывом воздуха.

— Тогда мой отец был Высшим Лордом, — сказал Рис, напрягая спину. — Мы не впускали любых людей, рабов или нет, на наши территории веками. Он не впустил их — не для продажи своего тела, не для поиска убежища.

— И когда ты стал Высшим Лордом?

Рис остановился, прежде чем нас окутал мрак.

— К тому времени для большинства из них уже было поздно. Было сложно… предлагать им убежище без возможности объяснить, где мы предлагали им это безопасное место. Говорить об этом, при этом поддерживая иллюзию нашей беспощадной жестокости, — звезды засияли в его глазах. — На протяжении веков мы сталкивались с некоторыми из них. Некоторые смогли прийти сюда. Некоторым… уже нельзя было помочь.

Что-то шевельнулось в темноте за дверьми, но я сосредоточилась на его лице, его напряженных плечах.

— Если стена падет, мы…?

Я не смогла договорить.

Пальцы Риса скользнули ко мне, переплетая наши руки.

— Да. Если будут люди или фейри, нуждающиеся в безопасном месте… этот город будет открыт для них. Веларис был долго закрыт — слишком долго, возможно. Добавить новых людей, из разных мест, с разными историями и культурами… Не вижу, почему это может быть плохой идеей. Перемещение может быть сложнее, чем мы будем ожидать, но… да. Ворота этого города будут открыты тем, кому нужна его защита. Тем, кто сможет построить жизнь здесь.

Я сжала его руку, наслаждаясь заработанными тяжелым трудом мозолями на ней. Нет, я не позволю ему нести всю тяжесть этой войны, ее цену, в одиночку.

Рис посмотрел на открытые двери — на фигуру, скрытую под капюшоном, терпеливо ожидающую в тени за ними. Вся боль в моем теле пропала, когда я увидела бледные одеяния, капюшон, увенчанный прозрачным синим камнем, за краем капюшона можно спрятать глаза…

Жрица.

— Это Клото, — спокойно сказал Рис, выпуская мою руку, чтобы подвести меня к ожидающей женщине.

Вес его руки на нижней части моей спины сказал мне достаточно о том, что он понимал, как вид ее потряс меня.

— Она одна из десятка жриц, работающих здесь.

Клото опустила голову в поклоне, но ничего не сказала.

— Я… я не знала, что жрицы покинули свои храмы.

— Библиотека — это своего рода храм, — сказал Рис с кривой улыбкой. — Но жрицы здесь…

Когда мы вошли в библиотеку, ожили совершенные золотые огоньки. Как будто Клото была в полной темноте, пока мы не вошли.

— Они особенные. Уникальные.

Она склонила свою голову, будто забавляясь. Ее лицо все еще оставалось в тени, ее худенькое тело скрывалось за этими тяжелыми бледными одеяниями. Тишина — и все же жизнь танцевала вокруг ее.

Рис тепло улыбнулся жрице.

— Ты нашла тексты?

И лишь когда она качнула головой, будто говоря «не очень много», я поняла, что либо она не может, либо не хочет говорить. Клото махнула рукой влево — указывая на библиотеку.

И я долго не сводила взгляда с немой жрицы, пока не вошла в библиотеку.

Не пещеристая комната дворца. Далеко нет.

Это было…

Это было так, словно в основании горы какое-то огромное животное вырыло яму, спускающуюся в темное сердце мира. Вокруг этой зияющей дыры, выдолбленной в самой горе, закручивались в спирали книжные полки, книги и читальные залы, ведущие в чернильную черноту. Из того, что я видела на разных уровнях, когда двинулась к каменным перилам, выходящим к спуску вниз, стеллажи уходили далеко в саму гору, будто спицы огромного колеса.

И сквозь все это, трепеща, как крылья мотыльков, слышался звук шелестящей бумаги и пергаментов.

Тихий, но все же существующий. Пробуждающий, напевающий, беспокойный, будто какое-то существо с огромным количеством рук находится за непрерывной работой. Я посмотрела вверх, обнаруживая, что еще больше уровней поднимается вверх к Дому. И далеко внизу скрывается… Тьма.

— Что в самом низу? — спросила я, когда Рис подошел ко мне, касаясь меня плечом.

— Однажды я подзадорил Кассиана слетать вниз и посмотреть.

Рис обхватил перила, глядя в темноту.

— И?

— И он вернулся, летя быстрее, чем я когда-либо видел, белый как смерть. Он никогда не говорил мне, что он там увидел. В первые несколько недель я думал, что это шутка — просто чтобы подогреть мое любопытство. Но когда я, наконец, решил сам увидеть это месяцем позже, он пригрозил привязать меня к стулу. Он сказал, что некоторые вещи лучше не видеть и не тревожить. Это было два века назад, и он все еще не рассказал мне, что же увидел там. И при упоминании этого он бледнеет и дрожит, а потом не разговаривает часами.

Моя кровь застыла.

— Это… какой-то монстр?

— Без понятия.

Рис указал подбородком на Клото, терпеливо ожидающей нас на несколько шагов позади нас, а ее лицо все еще было в тени.

— Они не говорят и не пишут об этом, и даже если они знают… Они точно не скажут мне. Так что если это не беспокоит нас, то и я не буду беспокоить его. То есть, если оно там вообще есть. Кассиан никогда не говорил, видел ли там, внизу, что-то живое. Возможно, это что-то совершенно другое.

Учитывая то, что я уже видела… Я не хочу думать, что там может быть. Или что могло случиться с Кассианом, который видел более страшные и убийственные части мира, чем я могла даже представить, что он так испугался.

Одеяния зашелестели, и Клото направилась к пологой дорожке, ведущей в библиотеку, и мы пошли за ней. Полы были из красного камня, как и все остальное в этом месте, но гладкие и отполированные. Интересно, катались ли жрицы по спиральным дорожкам как по горке?

Насколько я знаю, нет, сказал Рис в моей голове. Но мы с Мор однажды попытались, когда были детьми. Моя мать поймала нас на третьем этаже, и нас отправили спать без ужина.

Я прикрыла свою улыбку. Это было таким преступлением?

Оно было таковым, когда мы намазали пол маслом, а ученые падали лицом вниз.

Я закашлялась, чтобы прикрыть свой смех, опустив голову, даже если Клото шла на несколько шагов впереди.

Мы прошли мимо груды книг и пергаментов, встроенные в сам камень полки из темного твердого дерева. Коридоры исчезали в самой горе, и каждые несколько минут мы проходили мимо читальных зон, обставленных аккуратными столами, лампами, излучающими слабый свет, мягкими стульями и диванами. Древние тканые ковры украшали пол, в основном лежа перед каминами, которые встроены в гору, подальше от полок, чтобы на них случайно не попали угли.

Уютно, несмотря на размеры пространства; тепло, несмотря на неизвестные ужасы, скрывающиеся ниже.

Если другие меня слишком раздражают, я люблю приходить сюда, чтобы немного побыть в тишине и спокойствии.

Я слегка улыбнулась Рису, который все еще смотрел вперед, пока мы мысленно разговаривали.

Разве они не знают, что тебя можно здесь найти?

Конечно. Но я никогда не хожу в одно и то же место дважды, поэтому на поиски уходит так много времени, что они не делают этого. Плюс, они знают, что если я здесь, то потому, что хочу побыть один.

Бедный маленький Высший Лорд, промурлыкала я. Приходится убегать, чтобы найти абсолютное уединение для размышлений.

Рис ущипнул меня за зад, и я сжала губы, чтобы не вскрикнуть.

Могла бы поклясться, что плечи Клото дрожали от смеха.

Но, прежде чем я смогла оторвать Рису голову за дополнительную боль в моей спине, ноющей от этого неожиданного движения, Клото привела нас в читальную зону тремя уровнями ниже, с массивным рабочим столом, нагруженном толстыми древними книгами, обтянутыми разнообразными темными кожами.

С одной стороны лежала аккуратная стопка бумаг, окруженная множеством ручек, а лампы для чтения горели в полную силу, весело сверкая в темноте. Серебряный чайный сервиз блестел на низком столике между двумя кожаными диванами у трещащего камина, из сводчатого носика чайника дымился пар. Рядом на тарелке лежали печенье и маленькие бутерброды, вместе с внушительной грудой салфеток, будто тонкий намек, что нужно воспользоваться ими, прежде чем прикасаться к книгам.

— Спасибо, — сказал Рис жрице, которая вытащила книгу из стопки, которую, без сомнения, она сама подготовила, и открыла ее на отмеченной странице.

Старинная бархатная лента цвета старой крови — но это ее рука поразила меня, когда показалась в золотом свете ламп.

Ее пальцы были искривлены. Согнутые под такими углами, что можно было подумать, что она такая родилась, если бы не шрамы.

На мгновение я оказалась в весеннем лесу. На мгновение, я услышала хруст камня, ударяющего по плоти и костям, который я заставила другую жрицу взять во вторую руку. Снова и снова.

Рис положил руку на мою спину. Усилия, которые Клото прилагает, чтобы перемещать все в этом месте, с ее искривленными руками…

Но она посмотрела на другую книгу — или, по крайней мере, ее голова повернулась в ту сторону — и она скользнула к ней.

Магия. Правильно.

Она указала пальцем, согнутым в две противоположные стороны, на страницу, которую она открыла, потом на книгу.

— Я посмотрю, — сказал Рис, затем склонил голову. — Мы позовем, если нам что-либо понадобиться.

Клото снова склонила голову и осторожно и тихо начала уходить.

— Спасибо, — сказала я ей.

Жрица остановилась, оглядываясь назад и склоняя голову, покачивая капюшоном.

Через несколько секунд она исчезла.

Я смотрела ей вслед, даже когда Рис скользнул в один из стульев перед грудой книг.

— Давным-давно Клото очень сильно пострадала от группы мужчин, — тихо сказал Рис.

Мне не нужны были подробности, чтобы понять, к чему это привело. Тон голоса Риса сказал мне достаточно.

— Они отрезали ей язык, чтобы она не смогла никому рассказать, кто с ней это сделал. И раздавили ей руки, чтобы она не смогла написать об этом.

Каждое слово было хуже предыдущего, и тьма заволокла эту небольшую зону.

У меня внутри все перевернулось.

— Почему просто не убили ее?

— Потому что так все гораздо интересней. Так было, пока Мор не нашла ее. И привела ко мне.

Тогда он, без сомнений, заглянул в ее разум и увидел их лица.

— Я позволил Мор выследить их, — он плотно сложил крылья. — И когда она закончила, она осталась здесь на месяц. Помогая Клото исцелиться, насколько это возможно, но еще… помогая стереть их следы из ее жизни.

Травма Мор была другой, но… я понимала, почему она сделала это, почему хотела быть здесь. Интересно, помогло ли ей это не закрыться в себе?

— Кассиан и Азриэль полностью излечились после Хайберна. Неужели для Клото ничего нельзя сделать?

— Мужчины… исцеляли ее, прежде чем снова причинить ей боль. Постоянно нанося ей травмы. Когда Мор нашла ее, урон уже был нанесен. Они не закончили с ее руками, так что нам удалось спасти их, чтобы она смогла хоть немного использовать их, но… Чтобы исцелить ее, нужно было вскрыть ее раны снова. Я предложил забрать ее боль, пока это будут делать, но… Она не могла вынести этого — боясь того, что вскрытие ран опять вызовет их образы в ее голове. В ее сердце. Она живет здесь с тех пор — с такими же, как она. Ее магия помогает ей с передвижением.

Я знала, что нам нужно начать работать, но я спросила:

— Все… все ли жрицы в библиотеке похожи на нее?

— Да.

В словах скрывались столетиями накапливаемые ярость и боль.

— Я превратил эту библиотеку в убежище для них. Некоторые приходят за исцелением, работая помощниками, а потом уходят; некоторые приносят клятвы Котлу и Матери, становясь жрицами и оставаясь здесь навечно. Но это им решать, остаются ли они здесь на неделю или на всю жизнь. Посторонним можно заходить в библиотеку, чтобы проводить исследования, но лишь в том случае, когда жрицы дают свое разрешение. И лишь в том случае, когда они приносят обязательные клятвы, что не причинят никакого вреда во время посещений. Эта библиотека принадлежит им.

— Кто здесь был до них?

— Несколько причудливых старых ученых, которые проклинали меня, когда я перевел их в другие библиотеки города. У них все еще есть доступ, но когда и где решают жрицы.

Выбор. Это всегда будет мой выбор, пока я с ним. Как и у других. Еще задолго до того, как он сам узнал об этом тяжелым путем. Вопрос, должно быть, отразился в моих глазах, потому что Рис добавил:

— Я провел здесь очень много времени в те недели после Подгорья.

Мое горло сжалось, когда я наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.

— Спасибо, что делишься этим местом со мной.

— Теперь оно принадлежит и тебе.

И я знала, что это не только потому, что мы мейты, но… оно принадлежит мне так же, как и другим женщинам здесь. Которые стойко вынесли невзгоды и выжили.

Я слегка улыбнулась.

— Полагаю, что это чудо, что я вообще могу находиться под землей.

Но его лицо оставалось серьезным, задумчивым.

— Так и есть, — добавил он мягко. — Я очень горжусь тобой.

Мои глаза горели, и я моргнула, поворачиваясь к книгам.

— И я полагаю, — с небольшим усилием сказала я, — что это чудо, что я действительно могу читать эти вещи.

Ответная улыбка Риса была прекрасной — и немного озорной.

— По-моему, мои небольшие уроки помогли.

— Да, ''Рис — лучший любовник, на которого может рассчитывать женщина'' несомненно то, что научило меня читать.

— Я только пытался сказать тебе то, что ты сейчас знаешь.

Моя кровь начала закипать.

— Хммм, — все, что я сказала, беря книгу.

— Я приму это хммм как вызов.

Его рука скользнула по моему бедру, затем обхватила мое колено, гладя его большим пальцем. Даже сквозь мою кожаную форму, жар его тела просочился до моих костей.

— Возможно, я затащу тебя между стеллажей и посмотрю, какой тихой ты можешь быть.

— Хммм.

Я листала страницы, не видя текста.

Его рука начала смертоносное, насмешливое исследование моего бедра, его пальцы оказались на его чувствительной внутренней части. Выше, выше. Он наклонился, чтобы тоже взять книгу, но прошептал мне на ухо:

— Или, может быть, я уложу тебя на этот стол и буду вылизывать, пока ты не закричишь достаточно громко, чтобы разбудить ту штуку внизу библиотеки.

Я наклонила к нему голову. Его глаза были пустыми — заспанными.

— Я полностью одобряю этот план, — сказала я, даже когда его рука остановилась очень, очень близко от вершины моих бедер, — до тех пор, пока ты не привлечешь это существо внизу.

По-кошачьи хитрая улыбка. Он удерживал мой взгляд, пока его язык высунулся до нижней губы.

Моя грудь напряглась под рубашкой, и его взгляд опустился — изучая.

— Я думал, — сказал он задумчиво, — что сегодняшнего утра было достаточно, чтобы ты могла продержаться до вечера.

Его рука скользнула между моих ног, нагло обхватывая меня, его большой палец надавил на ноющую точку. Низкий стон вырвался из меня, и мои щеки загорели.

— Видимо, я недостаточно хорошо сделал свою работу, удовлетворяя тебя, если ты так легко возбуждаешься спустя всего пару часов.

— Придурок, — выдохнула я, но слово получилось неровным.

Его большой палец нажал сильнее, вырисовывая круги.

Рис снова наклонился, целую мою шею — прямо под моим ухом — и сказал мне в кожу:

— Давай посмотрим, как ты будешь меня называть, когда моя голова окажется между твоих ног, любимая Фейра.

И потом он пропал.

Он рассеялся, прихватив с собой половину книг. Я вздрогнула, мое тело ощущалось чужим и холодным, голова кружилась, и я была сбита с толку.

Где ты, черт возьми? Я огляделась вокруг, но не нашла ничего, кроме темноты, веселого пламени и книг.

На два уровня ниже.

И почему ты двумя уровнями ниже? Я оттолкнула стул, и моя спина протестующе заныла, когда я стремительно пронеслась по дорожке к перилам, заглядывая вниз, в темноту.

А потом, в читальной зоне двумя уровнями ниже, я увидела его темные волосы и крылья — увидела его, откинувшегося на спинку стула перед таким же столом, закинувшего ногу на ногу. Ухмыляющегося. Потому что я не могу работать, когда ты отвлекаешь меня.

Я нахмурилась. Я отвлекаю тебя?

Когда ты сидишь рядом со мной, то чтение пыльных старых книг — последняя вещь, о которой я могу думать. Особенно, когда ты вся в этой облегающей кожаной форме.

Свинья.

Его довольный смех эхом пронесся по библиотеке, разбавляя перелистывание страниц и скрип пишущих ручек жриц, которые повсюду работали.

Как ты можешь рассеиваться внутри Дома? Я думала, что здесь есть охраняющие заклинания.

Видимо, в библиотеке действуют свои правила.

Я фыркнула.

Два часа работы, пообещал он мне, разворачиваясь к столу и расправляя крылья — настоящий щит от моего взгляда. И его взгляда на меня. И тогда мы поиграем.

Я показала ему грубый жест.

Я видел это.

Я сделала это снова, и его смех достиг меня, когда я снова повернулась к книгам, сложенными передо мной, и начала читать.

Мы нашли огромное количество информации о стене и ее создании. Когда через два часа мы сравнивали наши записи, то многие из текстов противоречили друг другу, и все они утверждали об абсолютной власти этого предмета. Но также тут были и детали, о которых не знал даже Рис.

Когда возводили стену и подписывали Договор, он лечился в хижине в горах. Появившиеся детали были в лучшем случае смутными, но различные тексты, которые Клото откопала среди информации о формировании и законах стены сошлись в одном: она не была сделана прочной.

Нет, сначала стена была временным решением — чтобы разделить людей и фейри, пока не будет установлен достаточно долгий мир, чтобы потом собраться вновь. И решить, как им следует жить — как одному народу.

Но стена все еще есть. Люди стали старыми и умерли, и их дети забыли об обещаниях их родителей, их дедушек и бабушек, их предков. И Высшие Фэ, которые выжили… это был новый мир, без рабов. Низшие фейри заняли их место, бесплатно выполняя работу; границы территорий изменились, чтобы разместить оставшихся без жилья. Такие великие перемены в мире в те первые столетия, так много работы, чтобы пережить ту войну, исцелиться, и эта стена… стена осталась навсегда. Стена стала легендой.

— Даже если все семь дворов начнут сотрудничать, — сказала я, когда мы отщипывали виноградинки из серебряной чаши в тихой гостиной Дома Ветра, покинув темную библиотеку в поисках солнца, — даже если к нам присоединится Кейр и Двор Кошмаров… Будет ли у нас шанс выиграть в этой войне?

Рис откинулся в кресле, стоящем перед окном во всю стену. За его пределами сверкал Веларис — безмятежный и прекрасный, даже несмотря на шрамы, оставшиеся после нападения.

— Если наши армии столкнуться, то возможность победы невелика.

Прямые, честные слова.

Я заерзала на своем точно таком же стуле, стоящем по другую сторону низкого столика между нами.

— Мог бы ты… Если ты и Король Хайберна сойдетесь лицом к лицу…

— Смогу ли я выиграть? — Рис поднял бровь и посмотрел на город. — Я не знаю. Он слишком умен и скрывает, каков предел его сил. Но в тот день в Хайберне ему пришлось прибегнуть к хитростям и угрозам. У него есть веками накапливаемые знания и подготовка. Если мы с ним сразимся… Сомневаюсь, что он позволит этому произойти. У него будут куда лучшие шансы на победу, если он подавит нас числом, измотав нас. Если мы сразимся один на один, даже если он примет мой брошенный ему вызов… урон будет катастрофическим. И это если он не будет использовать Котел.

Мое сердце сжалось. Рис продолжил:

— Я готов взять на себя всю тяжесть этого, если это будет означать, что другие, по крайней мере, примут нашу сторону в этой борьбе.

Я стиснула подлокотник стула.

— Тебе не следует это делать.

— Это может быть единственным нашим шансом.

— Я даже не рассматриваю такой варИанф.

Он моргнул.

— Прифиан может нуждаться во мне как в варИанфе.

Потому что с его силой… Он бросит вызов королю и всей его армии.

— Я нуждаюсь в тебе. Как варИанф. В моем будущем.

Тишина. И даже когда солнце согрело мои ноги, ужасный холод охватил меня.

Его горло дернулось.

— Если это означает дать тебе будущее, тогда я сделаю…

— Ты не сделаешь таких вещей, — выдохнула я сквозь сжатые зубы, наклоняясь в своем кресле.

Рис лишь наблюдал за мной с мрачными глазами.

— Как ты можешь просить меня не отдавать все, что у меня есть, чтобы убедиться, что ты, что моя семья и мои люди, выживут?

— Ты отдал достаточно.

— Не достаточно. Пока еще нет.

Было трудно дышать, видя прошлое, горящее в его глазах.

— Почему? Откуда это исходит, Рис?

На этот раз он не ответил.

И было что-то достаточно хрупкое в выражении его лица, какая-то незаживающая рана мерцала там, что я вздохнула, потерла лицо, и потом сказала:

— Просто — работай со мной. Со всеми нами. Вместе. Это не только твое бремя.

Он оторвал еще одну виноградинку со стебля и прожевал ее. Его губы слегка расплылись в улыбке.

— Тогда что ты предлагаешь?

Я все еще видела эту уязвимость в его глазах, все еще ощущала ее по связи между нами, но я наклонила голову. Я перебрала в голове все, что знаю, все, что случилось. Сосредоточилась на книгах, которые прочитала в библиотеке. Библиотеке, которая содержит —

— Амрен предупреждала нас никогда не соединять половинки Книги, — задумчиво сказала я. — Но мы — я, сделали. Она сказала, что древние вещи могут… пробудиться от этого. Могут начать принюхиваться.

Рис положил ногу на ногу.

— У Хайберна может быть численность, — сказала я, — но что, если у нас будут монстры? Ты сказал, что Хайберн предвидел союз с другими дворами — но, возможно, не с теми, кто совершенно им не принадлежит, — я наклонилась вперед. — Я не говорю о монстрах, бродящих по миру. Я говорю об одном, конкретном — о том, кому нечего терять и не к чему стремиться.

Я сделаю все, что в моих силах, чтобы использовать его, вместо того, чтобы Рис столкнулся с этим в одиночку.

Он поднял брови.

— О?

— Косторез, — уточнила я. — Он и Амрен искали пути назад в свои миры.

Резчик безжалостно, настойчиво спрашивал у меня в тот день в тюрьме о том, куда я отправилась после смерти. Могла бы поклясться, что золотисто-коричневая кожа Риса побледнела, но я добавила:

— Кажется, пришло время спросить его, что он может дать за возможность вернуться домой.

Глава 21

Боль в спине, мышцах кора и бедер стала просто невыносимой к тому времени, как мы с Рисом разошлись. Мой мейт отправился на поиски Кассиана, который будет сопровождать меня завтра в Тюрьму. Если мы оба отправимся туда, то это будет выглядеть слишком… отчаянно, показывая всю важность этой встречи. Но если Высшая Леди и ее генерал отправятся к Костерезу, чтобы гипотетически задать свои вопросы…

Это все равно откроет наши карты, но, возможно, не покажет, как сильно мы нуждаемся в дополнительной помощи. И Кассиан, неудивительно, знает больше о Костерезе, чем кто-либо, из-за нездорового увлечения заключенными Тюрьмы. Тем более, он был ответственен за заключение некоторых из них.

Но пока Рис искал Кассиана, у меня было свое задание.

Я рычала и шипела, пока шла по мрачным красным залам Дома, ища сестру и Амрен. Чтобы увидеть, кто из них все еще держится после их первого урока. Кроме всего прочего.

Я нашла их в тихой забытой мастерской, холодно наблюдающих друг за другом.

Между ними лежали книги, разбросанные по столу. Единственным звуком было тиканье часов, доносящееся из пыльного кабинета.

— Извините, что прерываю вашу игру в гляделки, — сказала я, останавливаясь в дверях. — Я хотела посмотреть, как проходит первое занятие.

— Хорошо.

Амрен не сводила взгляда с моей сестры, а на ее красных губах играла слабая улыбка.

Я изучала Нэсту, которая пристально смотрела на Амрен с абсолютно каменным лицом.

— Что вы делаете?

— Ждем, — сказала Амрен.

— Чего?

— Чтобы любопытная Варвара оставила нас одних.

Я выпрямилась, прочищая горло.

— Это часть ее обучения?

Амрен повернула ко мне голову с преувеличенной медлительностью, ее волосы длиной до подбородка с абсолютно ровным срезом слегка покачнулись от этого движения.

— У Риса были свои методики твоего обучения. У меня — свои, — ее белые зубы вспыхивали при каждом слове. — Завтра вечером мы отправимся в Двор Кошмаров — ей нужна базовая подготовка, прежде чем мы сделаем это.

— Например?

Амрен громко вздохнула.

— Ставить вокруг себя щиты. От посторонних умов и сил.

Я моргнула. Я должна была подумать об этом. Что если Нэста присоединиться к нам, пребывание в Высеченном Городе… ей нужна какая-то защита помимо той, что мы можем предложить ей.

Наконец Нэста посмотрела на меня, ее лицо как всегда было холодным.

— У тебя все хорошо? — спросила я ее.

Амрен щелкнула языком.

— Она в порядке. Упряма как ослица, но с вашим родством, это неудивительно.

Я нахмурилась.

— Как я должна узнать, каковы твои методы? Из всего, что я знаю, ты научилась некоторым ужасным техникам в Тюрьме.

Осторожно. Так осторожно.

Амрен зашипела:

— Это место научило меня многим вещам, но точно не этому.

Я наклонила голову, изображая любопытство.

— Ты когда-нибудь общалась с остальными?

Чем меньше людей будет знать о моем завтрашнем путешествии, чтобы встретиться с Костерезом, тем безопаснее — меньше шансов, что Хайберн узнает об этом. Не страх предательства, но… всегда был риск.

Азриэль, теперь добывающий информацию в Осеннем Дворе, узнает об этом, когда вернется завтра. Мор… я скажу ей, рано или поздно. Но Амрен… мы с Рисом решили пока не рассказывать Амрен. В последний раз, когда мы пошли в Тюрьму, она была… раздражительной. Рассказать ей, что мы планируем освободить одного из ее сокамерников? Возможно не лучшая идея, пока мы ждем, что она найдет способ починить стену — и обучит мою сестру.

Нетерпение пробежало по лицу Амрен, ее серебряные глаза вспыхнули.

— Я говорила с ними только с помощью шепота и эха, сквозь скалы, девочка. И рада этому.

— Что за Тюрьма? — наконец спросила Нэста.

— Ад, скрытый за камнями, — сказала Амрен. — Полный существ, которые, и ты должна благодарить за это Мать, больше не разгуливают свободно по земле.

Нэста нахмурилась, но закрыла рот.

— Например? — спросила я.

Любая дополнительная информация может —

Амрен оскалилась.

— Я даю урок магии, а не истории, — она махнула рукой. — Если ты хочешь с кем-нибудь посплетничать, то найти одну из собак. Уверена, что Кассиан все еще ошивается наверху.

Уголки губ Нэсты дернулись вверх.

Амрен указала на нее пальцем с острым, ухоженным ногтем.

— Сосредоточься. Жизненно важные органы всегда должны быть защищены.

Я обхватила рукой открытую дверь.

— Я продолжу поиск информации для тебя в библиотеке, Амрен.

Никакого ответа.

— Удачи, — добавила я.

— Ей не нужна удача, — сказала Амрен.

Нэста рассмеялась.

Я приняла это за прощание. Возможно, позволить Амрен и Нэсте тренироваться вместе было… не лучшим выбором. Даже если перспектива дать им волю во Дворе Кошмаров… Я немного улыбнулась от этой мысли.

К тому времени, как Мор, Рис, Кассиан и я собрались за ужином в городском доме — Азриэль был все еще на слежке — мои мышцы так болели, что я едва поднялась по лестнице. Болели достаточно, чтобы мои планы посетить Люсьена в Доме после еды исчезли. Мор была раздражительна и тиха, без сомнений, предвкушая завтрашнюю встречу.

Она много раз работала с Кейром за эти века, и все же завтра… Она лишь предупредила Риса во время ужина, что ему следует тщательно рассмотреть любые предложения, которые Кейр может предъявить в обмен на его армию. Рис пожал плечами, сказав, что он подумает об этом, когда придет время. Это не был ответ, поэтому Мор заскрипела зубами.

Я не винила ее. Задолго до Войны ее семья жестоко издевалась над ней такими способами, о которых я не позволяла себе даже думать. Не за день до того, как я снова встречусь с ними — попрошу их о помощи. Буду работать с ними.

Рис, благослови его Мать, после ужина подготовил для меня ванну.

Завтра мне понадобятся все мои силы. Из-за монстров, с которыми мне предстоит встретиться под двумя абсолютно разными горами.

Я не была здесь уже месяцами. Но резные каменные стены были точно такими, какими я видела их в последний раз, темнота все еще разгонялась светом факелов.

Не Тюрьма. Подгорье.

Но вместо изуродованного тела Клэр, прикованного к стене надо мной…

Ее серо-голубые глаза все еще охвачены ужасом. Исчезла горделивая холодность и ее королевская выдержка.

Нэста. Они сделали с ней именно то, что делали с Клэр.

И позади меня, крича и умоляя —

Я обернулась, обнаруживая Элейн, обнаженную и рыдающую, привязанную к огромному вертелу. То, что когда-то предстояло выдержать мне.

Искривленные фейри в масках вращали железные ручки, поворачивая ее—

Я попыталась пошевелиться. Попыталась вырваться.

Но я была заморожена — абсолютно сдерживаемая невидимыми цепями.

Женский смех пронесся из другого конца тронного зала. С возвышения. Теперь пустого.

Пустого, потому что это была Амаранта, напыщенная в сумраке, уходящая в какой-то зал, которого там никогда раньше не было, но теперь он был и вел в никуда.

Рис следовал за ней на расстоянии шага. Идя за ней. В эту спальню.

Он оглянулся через плечо на меня, всего раз.

Через свои крылья. Его крылья, которых не было, которые она увидела и уничтожила, прямо после того, как она —

Я закричала, чтобы он остановился. Заколотила по цепям. Мольбы Элейн становились все громче. Рис все еще шел за Амарантой. Позволил ей взять его за руку и утащить за собой.

Я не могла двигаться, не могла остановить это, ничего из этого —

Меня вытащили из сна, словно рыбу, пойманную в сети, расставленные глубоко в море.

И когда я всплыла… Я была здесь лишь наполовину. Наполовину в своем теле, наполовину в Подгорье, наблюдая за –

— Дыши.

Слово было приказом. Пронизанным первобытным господством, которое он так редко использовал.

Но мои глаза сфокусировались. Моя грудь расширилась. Еще одна часть меня вернулась обратно в мое тело.

— Еще раз.

Я так и сделала. В моем поле зрения появилось его лицо, в нашей спальне зажглись чаши и лампы с фейским светом. Его крылья были плотно сжаты, его растрепанные волосы обрамляли его вытянутое лицо.

Рис.

— Еще, — сказал он.

Я подчинилась.

Мои кости стали ломкими, а желудок перевернулся. Я закрыла глаза, борясь с тошнотой. Колеблющийся ужас глубоко вонзил свои когти. Я все еще видела его: путь, по которому она вела его в тот зал. В –

Я поднялась, перекатываясь на край кровати и сильно сгибаясь, когда мои внутренности попыталось вывернуться на ковер. Его рука мгновенно оказалась на моей спине, успокаивающе вырисовывая круги. Абсолютно готовый к тому, что меня вырвет прямо через край кровати. Но я сосредоточилась на дыхании.

На подавлении этих воспоминаний, одного за другим. Пока они не исчезли.

Я лежала, наполовину свесившись с кровати, бесчисленное количество минут. Все это время он потирал мне спину.

Когда я, наконец, смогла двигаться, когда прошла тошнота… Я снова перевернулась. И вид его лица… Я обняла его за талию, крепко сжимая, когда он тихо поцеловал меня в макушку, снова и снова напоминая себе, что мы выбрались. Что мы выжили. Больше никогда — больше никогда я не позволю причинить ему такой вред. Причинить моим сестрам вред таким способом.

Больше никогда.

Глава 22

Я чувствовала на себе внимание Риса, пока мы одевались на следующее утро, и на протяжении завтрака. И все же он не давил, не требовал рассказать, что втянуло меня в этот кромешный ад.

Уже давно эти кошмары не вытаскивали нас обоих из сна. Не размывали границы.

И лишь когда мы стояли в фойе, ожидая Кассиана, прежде чем отправиться в тюрьму, Рис, прислонившись к перилам лестницы, спросил:

— Тебе нужно поговорить об этом?

Когда я повернулась к нему, мои иллирийские кожи заскрипели.

Рис пояснил:

— Со мной — или с кем-то другим.

Я честно ответила ему, теребя конец своей косы.

— Со всем, что грядет, всем, что на кону… — я отпустила косу. — Я не знаю. Думаю, это вскрыло какую-то… часть меня, которая медленно восстанавливалась, — восстанавливалась благодаря нам обоим.

Он кивнул, в его глазах не было ни страха, ни упрека.

Так что я рассказала ему. Обо всем. Запинаясь на частях, которые все еще делали мне больно. Он только слушал.

И когда я закончила, дрожь осталась, но… Озвучивая это ему, громко произнося это…

Беспощадная хватка этих ужасов ослабла. Исчезла, как роса на солнце. Я глубоко вздохнула, словно сдувая эти страхи, позволяя своему телу расслабиться.

Рис тихо оттолкнулся от перил и поцеловал меня. Один раз. Второй.

Секундой позже в дверях появился Кассиан и застонал, что еще слишком рано, чтобы смотреть на целующихся нас. Мой мейт лишь огрызнулся, прежде чем взять нас обоих за руки и рассеять к Тюрьме.

Рис сжал мои пальцы сильнее, чем обычно, когда ветер промчался вокруг нас, и теперь Кассиан благоразумно промолчал. И когда мы вышли из этого темного сильного ветра, Рис наклонился, чтобы поцеловать меня в третий раз, ласково и нежно, прежде чем мы вышли на серый свет и ревущий ветер.

Видимо, в Тюрьме было холодно и туманно всегда, вне зависимости от поры года.

Стоя у подножия скалистой горы, покрытой мхом, под которой была построена Тюрьма, мы с Кассианом хмуро посмотрели на склон.

Несмотря на иллирийские кожи, ветер пробирал до костей. Я потерла руки, смотря с поднятыми бровями на Риса, который остался в своем обычном одеянии, таком неуместном в этом сыром, ветреном островке зелени посреди серого моря.

Ветер взъерошил его волосы, когда он осмотрел нас, а Кассиан уже приценивался к горе, словно к своему противнику. На мускулистой спине генерала были двойные иллирийские клинки.

— Когда вы окажитесь там, — сказал Рис, его слова были едва слышны из-за ветра и журчания серебряных источников, стекающих по склону горы, — то не сможете связаться со мной.

— Почему?

Я потерла свои уже замерзшие руки, а затем дыхнула на них своим горячим дыханием.

— Барьеры и заклинания, которые намного старше Прифиана, — сказал Рис.

Он дернул подбородок в сторону Кассиана.

— Держите друг друга в поле зрения.

Эта его сухая серьезность, с которой он говорил, не позволила мне возразить.

Действительно, глаза моего мейта были жесткими — непоколебимыми. Пока мы будем здесь, он будет обсуждать с Азриэлем то, что он узнал об отношении Осеннего Двора к этой войне. И затем скорректируют свою стратегию относительно встречи с Высшими Лордами. Но я чувствовала это, его стремление быть с нами. Наблюдать за нами.

— Крикнешь по связи, когда снова выйдете, — сказал Рис с мягкостью, которая не затронула его взгляда.

Кассиан оглянулся через плечо.

— Возвращайся в Веларис, ты, курица-наседка. Мы будем в порядке.

Рис посмотрел на него нехарактерно жестким взглядом.

— Вспомни, кого ты заключил сюда, Кассиан.

Кассиан лишь сложил свои крылья, будто каждый его мускул подготовился к битве. Устойчивый и массивный, словно гора, в которую мы собирались войти.

Подмигнув мне, Рис исчез.

Кассиан проверил застежки на клинках и жестом пригласил меня начать долгий подъем на гору. У меня внутри все напряглось, когда я начала взбираться на нее. От пронзительной пустоты этого места.

— Кого ты заключил сюда?

Мшистая земля смягчала мои шаги.

Кассиан приложил покрытый шрамами палец к губам.

— Лучше отложить этот разговор на потом.

Правильно. Я шла рядом с ним, мои бедра горели от прогулки по крутой дороге. Туман охладил мое лицо. Сохраняет свою силу — Кассиан не тратил ни капли своей силы, чтобы отгородить нас от стихии.

— Ты действительно думаешь, что освобождение Костереза поможет в войне против Хайберна?

— Ты генерал, — сказала я, тяжело дыша, — ты и скажи мне.

Он задумался, а ветер разметал его темные волосы по его загорелому лицу.

— Даже если ты пообещаешь найти способ отправить его обратно в его мир, используя Книгу, или дашь ему те ужасные вещи, которые он захочет, — сказал Кассиан, размышляя, — думаю, что лучше найти способ контролировать его в этом мире, или нам придется сражаться сразу на двух фронтах. И я знаю, на каком из них нас поимеют.

— Костерез настолько страшен?

— Ты спрашиваешь об этом прямо перед встречей с ним?

Я прошипела:

— Полагаю, что Рис наотрез отказался бы от этого, если бы это было так рискованно.

— Рис, как известно, придумывает такие планы, от которых у меня останавливается сердце, — проворчал Кассиан. — Поэтому я бы не воспринимал его как голос разума.

Я сердито посмотрела на Кассиана, получив в ответ волчий оскал.

Но Кассиан разглядывал тяжелое серое небо, словно ища следящие взгляды. Затем мох, траву и камни под нашими сапогами, ища подслушивающие уши.

— Здесь была жизнь, — сказал он, наконец отвечая на мой вопрос, — прежде чем Высшие Лорды захватили Прифиан. Старые боги, как мы называем их. Они правили лесами, реками и горами — некоторые и были этими вещами. Затем магия перешла к Высшим Фэ, вместе с этим появились Котел и Мать, и хотя некоторые все еще поклоняются старым богам, большинство людей забыли о них.

Я взобралась на небольшую серую скалу, перелезая через нее.

— Костерез — старый бог?

Он провел рукой по волосам, его Сифон сверкал в бледном свете.

— Так говорят легенды. Как и слухи о том, что он одним вздохом может сбить сотни солдат.

Холод пробежал по моей коже, но это было не из-за порывистого ветра.

— Полезно на поле битвы.

Золотисто-коричневая кожа Кассиана побледнела, в то время как его глаза заволокли мысли.

— Не без должных предосторожностей. Не без его обязательства повиноваться нам, даже будучи на волоске от смерти.

Что, как я полагаю, мне и предстоит совершить.

— Как он попал сюда — в Тюрьму?

— Я не знаю. Никто не знает, — Кассиан помог мне перелезть через валун, его рука крепко сжала мою. — Но как ты планируешь выпустить его из Тюрьмы?

Я поморщилась.

— Полагаю, наша подруга должна об этом знать, с тех пор как она сама выбралась.

Осторожно — мы должны быть так осторожны, упоминая здесь имя Амрен.

Кассиан помрачнел.

— Она не говорит, как она сделала это, Фейра. Я был бы осторожен, давя на нее.

Поскольку мы все еще не рассказали Амрен, где мы будем сегодня. Что мы будем делать.

Я хотела сказать больше, но впереди, дальше по склону, открылись огромные ворота из костей.

Я забыла об этом — о тяжести воздуха внутри Тюрьмы. Словно пробираешься сквозь стоячий воздух гробницы. Словно крадешь дыхание у открытого рта черепа.

У нас обоих было по иллирийскому клинку в руке, фейский свет покачивался впереди, освещая дорогу, иногда танцуя и скользя по блестящему металлу. Наши свободные руки… Кассиан сжал мои пальцы так же сильно, как и я его, с тех пор, как мы спустились в вечную тьму Тюрьмы, сухая земля хрустела от наших шагов. Здесь не было дверей — не тех, которые мы могли видеть.

Но под этим твердым черным камнем я все еще чувствовала их. Могла бы поклясться, что проход заполнил тихий царапающий звук. С другой стороны этой скалы.

Как будто кто-то проводит по ней ногтями. Что-то огромное — и старое. И тихое, как ветер на пшеничном поле.

Кассиан все еще молчал, следя за чем-то — что-то просчитывая.

— Это может быть… очень плохой идеей, — признала я, сжав его руку.

— О, это, безусловно, так и есть, — сказал Кассиан с легкой улыбкой, когда мы все еще спускались в тяжелую тьму и барабанящую тишину. — Но это война. У нас нет такой роскоши, как хорошие идеи — лишь выбор между плохими.

Когда я положила ладонь на дверь камеры Костереза, она открылась.

— Стоит страдания быть мейтом Риса, — заметил Кассиан, когда белая кость поплыла в темноте.

Внутри послышался смешок.

При его звуке улыбка исчезла с лица Кассиана — когда мы вошли в камеры, все еще держась за руки.

Шар фейского света проплыл вперед, освещая высеченную в камне камеру.

Кассиан зарычал, увидев то, что он осветил. Кого он осветил.

Без сомнения, кого-то совершенно другого, а не того мальчика, который сейчас улыбался мне.

Темноволосый, с сокрушительно голубыми глазами.

Я вздрогнула при виде лица ребенка — того, что я не заметила в первый раз. Что я не поняла.

Это было лицо Рисанда. Цвет, глаза… это было лицо моего мейта.

Но полный, широкий рот Костереза, расплывшийся в этой отвратительной улыбке… Он был моим ртом. Ртом моего отца.

У меня волосы встали дыбом. Костерез склонил голову в приветствии — в приветствии и подтверждении, как если бы он точно знал, что я поняла. Кого я видела и все еще вижу.

Сын Высшего Лорда. Мой сын. Наш сын. Мы должны прожить достаточно долго, чтобы он родился.

Я должна не провалить свою задачу вербовки Костереза. Мы должны не провалиться с объединением Высших Лордов и Двора Кошмаров. И стена должна остаться нетронутой.

Было сложно удержаться на ногах. Лицо Кассиана было достаточно бледным, чтобы я поняла, что тот, кого он видит… не этот красивый мальчик.

— Мне было интересно, когда ты вернешься, — сказал Костерез, голос мальчика был нежным и все же ужасным — из-за древнего существа, скрывающегося под ним. — Высшая Леди, — добавил он. — Прими мои поздравления с вашим объединением, — взгляд на Кассиана: — я чувствую запах ветра на тебе, — еще одна улыбка. — Вы принесли мне подарок?

Я потянулась к карману куртки и бросила к его ногам маленький осколок кости, не больше моей руки.

— Это все, что осталось от Аттора после того, как я раздавила его на улицах Велариса.

Голубые глаза вспыхнули от порочного восторга. Я даже не знала, что мы сохранили эту кость. Она хранилась до этого момента — специально для такого рода вещей.

— Как кровожадно, моя новая Высшая Леди, — промурлыкал Костерез, поднимая треснутую кость и ворочая ее в этих маленьких тонких руках.

И потом Костерез сказал:

— Я чувствую запах своей сестры на тебе, Разрушительница Проклятий.

У меня во рту пересохло. Его сестра –

— Ты украла у нее? Она вплела нить твоей жизни в свой ткацкий станок?

Ткачиха из Леса. Мое сердце загрохотало. Дыханием не получиться успокоить его. Рука Кассиана сжалась вокруг моей.

Костерез промурлыкал Кассиану:

— Если я расскажу тебе секрет, воинское сердце, то что ты мне дашь?

Никто из нас не заговорил. Осторожно — нам нужно обдумывать фразы и делать это очень осторожно.

Костерез погладил кусок кости, лежащий в его руке, хотя его внимание было приковано к каменному лицу Кассиана.

— Что, если я скажу вам, что скала, тьма и море нашептали мне, Лорд Кровопролития? Как они содрогнулись от страха, около того острова на другой стороне моря. Как они задрожали, когда появилась она. Она взяла что-то — что-то ценное. Она вырвала это своими зубами.

Золотисто-коричневое лицо Кассиана обесцветилось, его крылья сжались плотнее.

— Что ты разбудил в тот день в Хайберне, Принц Бастардов?

Моя кровь заледенела.

— То, что вышло, не было тем, что зашло.

Костерез положил осколок кости на землю рядом с собой, грубо смеясь.

— Как она прекрасна — юна, как олененок, и все же стара, как море. Как она зовет тебя. Королева, как когда-то моя сестра. Ужасная и гордая; красивая, как зимний рассвет.

Рис предупредил меня, что заключенные могут наврать что угодно, продать что угодно, лишь бы выбраться отсюда.

— Нэста, — пошептал Костерез. — Нэс-та.

Я сжала руку Кассиана. Достаточно. Достаточно его насмешек и колкостей. Но он не посмотрел на меня.

— Как ветер стонет ее имя. Вы тоже слышите? Нэста. Нэста. Нэста.

Не уверена, что Кассиан дышал.

— Что она делала, утопая в вечной тьме? Что она взяла?

Острота его последнего слова вывела меня из себя.

— Если ты хочешь это узнать, то, возможно, тебе следует заткнуться, чтобы мы могли объясниться.

Казалось, мой голос вывел Кассиана из транса. Его грудь быстро поднялась и сжалась, и он посмотрел мне в лицо — с извинением в глазах.

Костерез усмехнулся.

— У меня так редко бывают гости. Простите, что хочу немного поболтать, — он закинул ногу на ногу. — И зачем я вам нужен?

— Мы заполучили Книгу Дыханий, — сказала я небрежно. — Там… интересные заклинания. Коды для кода внутри кода. Кто-то, кого мы знаем, расшифровал большинство из них. Она все еще работает над другими. Заклинаниями, которые могут… отослать кого-то вроде нее домой. И других, как она, тоже.

Фиолетовые глаза Костереза вспыхнули ярко, как пламя.

— Слушаю.

Глава 23

— Война уже объявлена, — сказала я Костерезу. — Ходят слухи, что ты владеешь… дарами, которые могут быть полезными на поле битвы.

Улыбка в сторону Кассиана, будто он понял, почему он присоединился ко мне.

— За определенную цену, — задумчиво сказал Костерез.

— В разумных пределах, — возразил Кассиан.

Костерез осмотрел свою камеру.

— И ты думаешь, что я хочу уйти… обратно.

— Разве не так?

Костерез подогнул под себя ноги.

— Откуда мы пришли… я не думаю, что там сейчас осталось что-то, кроме пыли да пустоши. Нет дома, в который можно вернуться. Не тот, которого я хочу.

Если он появился здесь даже раньше появления Амрен… Десятки тысяч лет назад — возможно, даже больше. Я заткнула неприятные ощущения в животе.

— Тогда, возможно, улучшение твоих… условий жизни может убедить тебя, если это тот мир, в котором ты хочешь находиться.

— Это камера, Разрушительница Проклятий, — Костерез похлопал по грязи рядом с собой. — Ты думаешь, что я позволил бы им заманить себя в ловушку, если бы на то не было веской причины?

Казалось, все тело Кассиана напряглось — от осознания и сосредоточенности. Готовясь вытащить нас отсюда.

Костерез прочертил три пересекающихся сцепленных круга в грязи.

— Ты встречалась с моей сестрой — моим близнецом. Ткачихой, как вы теперь называете ее. Я знал ее как Стрыгу. Она, и наш старший брат, Кощей. Как они восхищались этим миром, когда мы попали в него. Как эти древние Фэ боялись и поклонялись им. Если бы я был храбрее, то я бы выждал время — ожидая исчезновения их сил, ожидая воина Фэ, которая давным-давно обманула Стрыгу, уменьшая ее силу и заключая ее на Серединных Землях. Кощея тоже — ограничили и связали с маленьким озером на континенте. Все произошло до Прифиана, задолго до того, как разграничения земли и коронации Высших Лордов.

Мы с Кассианом выжидали, не рискуя прервать его.

— Умная, эта воин Фэ. Ее родословной уже давно нет — хотя следы все еще бегут в крови некоторых людских родов, — он улыбнулся, возможно даже грустно. — Никто не помнит ее имени. Но я помню. Она стала бы моим спасением, если бы я не сделал свой выбор задолго до того, как она ступила на эту землю.

Я все ждала и ждала, собирая по крупицы истории, которые он раскидывал, будто хлебные крошки.

— В конце концов, она не смогла их убить — они были слишком сильны. Их можно было только сдерживать, — Костерез провел рукой по нарисованным кругам, полностью их уничтожая. — Я знал об этом задолго до того, как она поймала их — взял это на себя и нашел свой путь сюда.

— Чтобы избавить от себя этот мир? — спросил Кассиан, нахмурившись.

Глаза Костереза горели, будто самое горячее пламя.

— Чтобы спрятаться от брата и сестры.

Я прищурилась.

— Зачем?

— Они боги смерти, девочка, — прошипел Костерез. — Вы бессмертны — или живете достаточно долго, чтобы так казалось. Но брат, сестра и я… Мы другие. И они… Сильнее. Сильнее, чем я когда-либо был. Моя сестра… она нашла способ питаться самой жизнью. Оставаться молодой и красивой навечно, благодаря жизням, которые она крадет.

Ткачество — нити внутри этого дома, крыша, сделанная из волос… Я мысленно сделала пометку бросить Риса в Сидру за то, что он меня отправил в ту хижину.

На сам Костерез…

— Если они боги смерти, — сказала я, — то кто ты?

Смерть. Он спрашивал меня, снова и снова, о смерти. Что ждет после нее, как это ощущается. Куда я ушла. Я думала, что это было просто любопытство, но…

Лицо мальчика сморщилось от смеха. Лицо моего сына. Видение будущего, показанное мне месяцы назад, как своего рода насмешка или воплощение того, о чем я тогда еще не смела признаться себе самой. В чем я больше всего сомневалась. И теперь… теперь этот мальчик… Другая насмешка над будущим, которое я теперь могу потерять.

— Я забыт, вот кто я. И предпочитаю таким и оставаться, — Костерез прислонился головой к стене из скалы позади него. — Так что, как вы видите, я не хочу уходить. Не хочу напоминать сестре и брату, что я жив и в этом мире. Сдерживаемые и с уменьшенными силами, их влияние все еще… существенно.

— Если Хайберн победит в этой войне, — грубо сказал Кассиан, — то ворота этого места, скорее всего, будут широко раскрыты. И твои сестра и брат будут освобождены от сдерживающих их территорий — и будут заинтересованы в посещении этого места.

— Даже Хайберн не настолько глуп, — довольный вздох. — Уверен, что здесь есть другие заключенные, которые сочтут ваше предложение… заманчивым.

Моя кровь закипела.

— Ты даже не рассматриваешь возможность помочь нам.

Я обвела рукой камеру.

— Это то, что ты предпочитаешь — навечно?

— Если бы ты знала моих брата и сестру, Разрушительница Проклятий, ты бы сочла это гораздо более мудрой и удобной альтернативой.

Я открыла рот, но Кассиан предупреждающе сжал мою руку. Достаточно. Мы сказали достаточно, выведали достаточно. Выглядеть так отчаянно… Это никак не поможет.

— Нам нужно идти, — сказал мне Кассиан, изображая невозмутимое спокойствие. — Нас ждут развлечения Вытесанного Города.

Мы действительно опоздаем, если не уйдем прямо сейчас. Я бросила прощальный взгляд на Костереза, позволяя Кассиану вести меня к открытой двери камеры.

— Вы идете в Вытесанный Город, — сказал Костерез — не совсем вопрос.

— Не понимаю, каким образом это тебя касается, — бросила я через плечо.

Молчание Костереза эхом прошло сквозь нас. И заставило нас остановиться на пороге.

— Последняя попытка, — сказал Костерез, размышляя, оглядывая нас, — сплотить весь Ночной Двор, как я полагаю.

— Опять же, это не твое дело, — холодно сказала я.

Костерез улыбнулся.

— Вы заключите с ними сделку.

Взгляд на татуировку на моей правой руке.

— Интересно, что за это попросит Кейр, — низкий смех. — Интересно.

Кассиан страдальчески вздохнул.

— Говори прямо.

Костерез снова замолчал, играясь в грязи с осколком кости Аттора.

— Водовороты Котла вихрятся странным образом, — пробормотал он скорее себе, чем нам.

— Мы уходим, — сказала я, снова поворачиваясь и таща за собой Кассиана.

— У моей сестры была коллекция зеркал в ее черном замке, — сказал Костерез.

Мы снова остановились.

— Она любовалась своим отражением в этих зеркалах днем и ночью, пожирая глазами свою молодость и красоту. Там было одно зеркало — Уроборос, как она называла его. Окно в мир. Все можно было увидеть, обо всем могло быть рассказано на его темной поверхности. Кейр владеет им — это его семейная реликвия. Принесите его мне. Это моя цена. Уроборос, и я ваш. Если вы сможете найти способ освободить меня, — злобная улыбка.

Я обменялась взглядом с Кассианом, и мы оба пожали плечами, глядя на Костереза.

— Посмотрим, — сказала я, прежде чем мы ушли.

Мы с Кассианом сидели на валуне, возвышающимся над серебряным источником, дыша холодным туманным воздухом. Тюрьма нависла над нашими спинами, ее ужасные размеры скрывали горизонт.

— Ты сказал, что знал, что Костерез был старым богом, — тихо сказала я, размышляя. — Ты знал, что он был богом смерти?

Лицо Кассиана было напряжено.

— Я догадывался.

Когда я выгнула бровь, он пояснил:

— Он вырезает смерти на костях. Видит их. Наслаждается ими. Это было несложно понять.

Я задумалась.

— Это Рис предложил тебе пойти сюда со мной или ты сам вызвался?

— Я хотел пойти. Но Рис… он тоже догадывался.

Потому что то, что мы видели в глазах Нэсты в тот день…

— Подобное притягивает подобное, — прошептала я.

Кассиан кивнул.

— Не думаю, что даже Костерез знает, что такое Нэста. Но я хотел увидеть это — на всякий случай.

— Почему?

— Я хочу помочь.

Этого ответа было достаточно.

Мы замолчали, а вода в источнике журчала, мчась мимо нас.

— Будешь ли ты бояться ее, если Нэста окажется Смертью? Или она будет источником ее силы?

Кассиан долго молчал.

Наконец он сказал:

— Я воин. И всю свою жизнь иду бок о бок со Смертью. Я бы больше испугался за нее, владеющую этой силой. Но не боялся бы ее.

Он подумал и через секунду добавил:

— Ничего в Нэсте не испугает меня.

Я сглотнула и сжала его руку:

— Спасибо.

Не уверена, почему я вообще это сказала, но он все равно кивнул.

Я почувствовала его до того, как он появился, искра поцелованной звездами радости вспыхнула во мне в тот же момент, как Рис вышел из воздуха.

— Ну и?

Кассиан спрыгнул с валуна, протягивая руку, чтобы помочь мне.

— Тебе не понравиться то, что он попросил.

Рис протянул обе руки, чтобы рассеять нас в Веларис.

— Если он хочет необычную обеденную посуду, то он получит ее.

Ни Кассиан, ни я не рассмеялись, когда оба потянулись к протянутым рукам Риса.

— Лучше тебе воспользоваться своими навыками ведения переговоров сегодня вечером, — сказал Кассиан моему мейту, прежде чем мы растворились в тени.

Глава 24

Когда мы вернулись в летнюю жару городского дома, Кассиан и Азриэль вытягивали палочки, чтобы решить, кто сегодня останется в Веларисе.

Оба хотели присоединиться к нам в Высеченном Городе, но кто-то должен был охранять город — часть их давнишнего соглашения. И кто-то должен был охранять Элейн, хотя я, конечно, не собиралась рассказывать об этом Люсьену. Кассиан, ругался и злился, когда вытянул короткую палочку, и Азриэль лишь похлопал его по плечу, прежде чем отправиться в Дом для приготовлений.

Я последовала за ним минутой позже, поручая Кассиану рассказать Рису все, что сказал Костерез. Что он хотел.

Было два человека, которых я должна была увидеть в Доме до отъезда. Мне следовало проверить Элейн раньше, следовало помнить, что ее свадьба должна была произойти через несколько дней, но… я проклинала себя за то, что забыла об этом. А что касается Люсьена… Мне не причинит боль, говорила я себе, слежка за его передвижениями. За тем, как прошел его вчерашний разговор с Азриэлем. Мне нужно убедиться, что он помнит о правилах, которые мы установили.

Но пятнадцатью минутами позднее, я старалась не вздрагивать, когда шла по залам Дома Ветра. Хорошо, что Азриэль ушел вперед. Я рассеялась в небо над самым высоким балконом — и когда я поняла, что сейчас подходящее время, чтобы попрактиковаться в полете, я призвала крылья.

И упала через двадцать футов на твердый камень.

Сильный ветер не дал мне упасть так, чтобы переломать кости, но оба колена и моя гордость были сильно ушиблены моим лишенным изящества кувырком в воздухе.

По крайней мере, этого никто не видел.

К тому времени, как я нашла Элейн в семейной библиотеке, моя чопорная хромающая походка, по крайней мере стала более плавной.

Элейн все еще смотрела в окно, но она была не в своей комнате.

Нэста читала на своем обычном месте, одним глазом смотря на Элейн, а вторым — на книгу, лежащую у нее на коленях. Когда я проскользнула через резные деревянные двери, только Нэста посмотрела на меня.

Я прошептала:

— Привет, — и закрыла за собой двери.

Элейн не повернулась. На ней было бледно-розовое платье, которое немного дополняло ее болезненного цвета кожу, ее золотисто-коричневые волосы свободными крупными локонами струились по ее спине.

— Прекрасный день, — сказала я им.

Нэста выгнула свою изящную бровь.

— Где твой зверинец друзей?

Я окинула ее суровым взглядом.

— Эти друзья предложили вам убежище и удобства.

И обучение — или что бы там ни делала Амрен.

— Ты готова к сегодняшнему вечеру?

— Да.

Нэста просто продолжила читать свою книгу. Полностью игнорируя.

Я слегка фыркнула, что, как я знала, разозлит ее, и направилась к Элейн. Нэста следила за каждым шагом, пантера, готовящаяся напасть при малейшей опасности.

— На что ты смотришь? — спросила я Элейн, сохраняя мягкий, обычный тон.

Ее лицо было бледным, губы обескровлены. Но они двигались — едва — когда она сказала:

— Теперь я могу видеть очень далеко. Весь путь до моря.

Действительно, вдалеке, за Сидрой, блестело море.

— Привыкание к этому займет некоторое время.

— Я слышу твое сердцебиение — если буду внимательно слушать. И ее сердцебиение я тоже могу слышать.

— Ты можешь научиться заглушать звуки, которые тебя беспокоят.

Я так сделала — у меня был один такой звук. Интересно, сделала ли так Нэста, или они обе страдают, слушая сердцебиение друг друга днем и ночью. Я не посмотрела на свою сестру, чтобы подтвердить это.

Наконец, глаза Элейн скользнули к моим. Впервые она так сделала.

Даже зачахшая от горя и отчаяния, красота Элейн была удивительной. Ее лицо могло поставить на колени королей. И все же в нем не было радости. Не было света. Не было жизни.

Она сказала:

— Я слышу море. Даже ночью. Даже во сне. Грохот моря — и крики огненной птицы.

Было сложно не посмотреть на Нэсту. Даже городской дом был слишком далеко, чтобы можно было услышать звуки с самого близкого побережья. А что касается огненной птицы…

— В моем другом доме есть сад, — сказала я. — Я бы хотела, чтобы ты присматривала за ним, если только сама захочешь.

Элейн снова повернулась к окну, залитому солнечным светом, и свет заиграл на ее волосах.

— Я услышу, как земляные черви копаются в земле? Или как растут корни? Прилетит ли на дерево огненная птица, чтобы наблюдать за мной?

Не уверена, что должна была ответить. Сложно было не задрожать.

Но словила взгляд Нэсты, замечая вспышку боли на ее лице, прежде чем она снова скрыла свои чувства за маской холодности.

— Есть книга, которую ты должна помочь мне найти, Нэста, — сказала я, указывая взглядом на стеллажи слева от меня.

Достаточно далеко, чтобы уединиться, но достаточно близко, чтобы оставаться поблизости, если Элейн что-нибудь понадобиться. Сделать что-то.

Что-то треснуло внутри меня, когда взгляд Нэсты тоже переместился на окно, перед которым сидела Элейн.

Чтобы проверить, как и я это сделала, можно ли открыть их с легкостью.

К счастью, они были надежно запечатаны, вероятно, как защита от некоторых беспечных дураков, забывших закрыть их, отчего пострадают книги. Таких, как Кассиан.

Нэста молча отложила свою книгу и последовала за мной в небольшой лабиринт стеллажей, мы обе прислушивались к происходящему в читальной зоне.

Когда мы были достаточно далеко, я установила вокруг нас щит из твердого воздуха. Чтобы за его пределы не выходил звук.

— Как ты заставила ее покинуть ее комнату?

— Я не делала этого, — сказала Нэста, прислонившись к стеллажу и скрестив руки. — Я нашла ее здесь. Когда я проснулась, ее не было в кровати.

Нэста, должно быть, запаниковала, обнаружив ее комнату пустой –

— Она что-нибудь ела?

— Нет. Вчера мне удалось заставить ее выпить немного бульона. От остального она отказалась. Весь день она говорит этими полузагадками.

Я провела рукой по волосам, вытягивая прядь из косы.

— Случилось ли что-то, чтобы вызвать…

— Я не знаю. Я проверяю ее каждые несколько часов, — Нэста стиснула зубы. — Хотя вчера меня не было дольше, чем обычно.

Пока она тренировалась с Амрен. Рис сообщил мне, что к концу тренировки простейшие щиты Нэсты были достаточно прочными, чтобы Амрен сочла мою сестру готовой к сегодняшнему вечеру.

Но там, под ее холодным поведением — вина. Паника.

— Сомневаюсь, что что-то случилось, — быстро сказала я. — Может, это просто… часть процесса восстановления. Ее приспосабливание к тому, что она стала Фэ.

Нэста не выглядела убежденной.

— У нее есть силы? Как у меня.

И что же это за силы, Нэста?

— Я не знаю. Я так не думаю. Если только это не первый признак проявления чего-то.

Было сложно не добавить, если бы ты рассказала о произошедшем в Котле, то, возможно, мы бы поняли это получше.

— Дадим ей день или два — посмотрим, что произойдет. Поправиться ли она.

— Почему бы не посмотреть сейчас?

— Потому что через несколько часов мы отправимся в Вытесанный Город. И ты, кажется, не хотела, чтобы мы вмешивались в твои дела, — сказала я ей так беспристрастно, как смогла. — Не сомневаюсь, что Элейн тоже этого не хочет.

Нэста посмотрела на меня, на ее лице ни проблеска эмоции, и коротко кивнула.

— Ну, по крайней мере, она вышла из комнаты.

— И встала со стула.

Мы обменялись быстрыми спокойными взглядами.

Но потом я сказала:

— Почему ты не хочешь тренироваться с Кассианом?

Нэста выпрямилась.

— Почему я должна тренироваться именно с Кассианом? Почему не с другими?

— Азриэль?

— Он, или та блондинка, которая все никак не заткнется.

— Если ты имеешь в виду Мор…

— И почему я вообще должна тренироваться? Я не воин, и не хочу им быть.

— Это сделает тебя сильнее –

— Есть много видов силы, кроме способности махать мечом и отнимать жизни. Так мне вчера сказала Амрен.

— Ты сказала, что хочешь, чтобы твои враги умерли. Почему бы не убить их самой?

Она посмотрела на свои ногти.

— Зачем беспокоиться, если кто-то другой может сделать это для меня?

Я сдержала порыв потереть виски.

— Мы –

Но открылись двери в библиотеку, и я полностью сняла свой барьер из твердого воздуха, услышав стук шагов, а потом резкое их прекращение.

Я схватила руку Нэсты, чтобы она не двигалась, когда прозвучал голос Люсьена:

— Ты — ты покинула комнату.

Нэста ощетинилась, сверкнули ее зубы. Я сильнее сжала ее руку, и сделала новые воздушные стены вокруг нас — сдерживая ее в их пределах.

Недели уединения Элейн никак не улучшили ее состояние. Возможно, полузагадки были доказательством этого. И даже если Люсьен прямо сейчас нарушает правила, которые мы установили –

Еще шаги — без сомнения, к тому месту, где Элейн стоит у окна.

— Я… могу ли я что-нибудь сделать для тебя?

Я никогда не слышала, чтобы голос моего друга был таким мягким. Таким осторожным и обеспокоенным.

Возможно, это делало меня низкой негодяйкой, но я выстрелила своим сознанием к нему. В него.

И затем я была в его теле, в его голове.

Слишком худая.

Она, должно быть, вообще не ест.

Как она вообще стоит?

Мысли кружились у него в голове, одна за одной. Его сердце яростно колотилось, и он не посмел сдвинуться со своего места в пяти футах от нее. Она все еще не повернулась к нему, но разрушительные последствия ее голодовки были достаточно очевидны.

Прикоснуться к ней, почувствовать ее запах, попробовать ее —

Инстинкты были как течение реки. Он сжал руки, удерживая их по бокам.

Он не ожидал, что она будет здесь. Другая сестра — гадюка — возможно, но он готов был рискнуть. Кроме вчерашнего разговора с Говорящим с тенями — который был почти таким же нервным, как он и ожидал, хотя Азриэль казался довольно приличным мужчиной — он был заперт в этом обдуваемом ветрами Доме два дня. Мысль об еще одном заставила рискнуть его нарваться на гнев Рисанда.

Он просто хотел прогуляться — и взять пару книг. Прошло много времени с тех пор, как у него было время для чтения, не говоря уже о том, чтобы делать это для удовольствия.

Но там была она.

Его мейт.

Она была совсем не как Джесминда.

Джесминда была смехом и шалостями, слишком дикая и свободная, чтобы ее удерживала деревенская жизнь, в которой она родилась. Она дразнила его, насмехалась над ним — соблазняла его так основательно, что он даже не хотел никого другого. Она видела его не как седьмого сына Высшего Лорда, а как мужчину. Любила его без сомнений и колебаний. Она выбрала его.

Элейн просто… свалилась на него.

Он взглянул на чайный сервиз на низком столике.

— Смею предположить, что одна из этих чашек принадлежит твоей сестре.

Действительно, на стуле, на котором обычно сидела гадюка, была отброшенная книга. Помоги Котел тому мужчине, чье сердце она пленит.

— Не возражаешь, если я возьму одну?

Он пытался звучать непринужденно — спокойно. Даже когда его сердце все колотилось и колотилось, так быстро, что он думал, что его вырвет на очень дорогой, очень старый ковер. Из Санграва, как указывают узоры и краски.

У Рисанда было много качеств, но у него определенно был хороший вкус.

Все это место было украшено обдуманно и с элегантностью, стремясь к комфорту, а не пытаясь удушить обстановкой.

Он не хотел признавать, что ему это нравиться. Не хотел признавать, что считает этот город красивым.

Эта группа людей, которые теперь утверждали, что являются новой семьей Фейры… Это было тем, на что, как он думал давным-давно, будет похожа жизнь во дворе Тамлина.

Боль, словно удар по груди, прошла сквозь него, но он пересек ковер. Он заставил свои руки не дрожать, пока он наливал чай в чашку и садился в кресло, расположенное напротив кресла Нэсты.

— Здесь есть тарелка с печеньем. Хочешь несколько?

Он не ожидал, что она ответит, и решил подождать еще минуту, прежде чем встать с кресла и уйти, благополучно избежав возвращения Нэсты.

Но его внимание привлек солнечный свет, падающий на золото — и Элейн медленно повернулась, отворачиваясь от окна.

Он не видел ее лицо полностью с того дня в Хайберне.

Тогда оно было напряженным и испуганным, потом совершенно пустым и ошеломленным, ее волосы разметались, ее губы посинели от холода и шока.

Глядя на нее сейчас…

Да, она была бледной. Безучастность все еще сглаживала ее черты.

Но он не мог дышать, когда она полностью повернулась к нему.

Она была самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел.

Предательство, тошнотворное и жирное, скользнуло по его венам. Однажды он сказал то же самое Джесминде.

Но даже когда позор поглотил его, слова, чувства пели, Моя. Ты моя, а я твой. Мейт.

Ее глаза были карие, цвета оленьей шерсти. И он мог бы поклясться, что в них что-то вспыхнуло, когда их взгляды встретились.

— Кто ты?

Даже без разъяснений он знал, что она осведомлена о том, кем он является для нее.

— Я Люсьен. Седьмой сын Высшего Лорда Осеннего Двора.

И абсолютная пустота. Он рассказал все, что знал, Говорящему с тенями — о своих выживших братьях, о своем отце. Его мать… он скрыл некоторые детали, не относящиеся к делу и совершенно личные. Все остальное — ближайшие союзники его отца, самые коварные придворные и лорды… Он рассказал все. Конечно, информация была устаревшей, но когда он эмиссаром, по полученной информации, он знал, что особо ничего не изменилось. В любом случае, они действовали так же в Подгорье. И после того, что случилось с его братьями несколько дней назад… Он не чувствовал вины, когда рассказывал Азриэлю все, что знал. Ничего из того, что он чувствовал, когда смотрел на юг — в сторону обоих дворов, которые он называл домом.

Долгое время лицо Элейн не двигалось, но эти глаза, казалось, немного сосредоточились.

— Люсьен, — наконец сказала она, и он сжал свою чашку, чтобы не содрогнуться от звука своего имени на ее губах. — Из рассказов моей сестры. Ее друг.

— Да.

Но Элейн медленно моргнула.

— Ты был в Хайберне.

— Да.

Это было всем, что он мог сказать.

— Ты предал нас.

Он хотел бы, чтобы она вытолкнула его за окно, перед которым стояла.

— Это… это было ошибкой.

Ее глаза были искренними и холодными.

— Я должна была выйти замуж через несколько дней.

Он боролся с нахлынувшей яростью, с иррациональной нуждой найти мужчину, которому она была обещана, и разорвать его на кусочки. Слова были скрипом, когда вместо этого он сказал:

— Я знаю. Мне жаль.

Она не любит его, не хочет его, не нуждается в нем. Невеста другого мужчины.

Жена смертного мужчины. Или должна была ей стать.

Она отвела взгляд — в сторону окон.

— Я слышу твое сердце, — тихо сказала она.

Он не был уверен, что ему ответить, поэтому ничего не сказал, и выпил свой чай, даже если это обожгло ему рот.

— Когда я сплю, — прошептала она, — я слышу биение твоего сердца, даже сквозь камни.

Она склонила свою голову, будто панорама города могла дать какой-то ответ.

— А ты можешь слышать мое?

Он не был уверен, действительно ли она обращалась к нему, но сказал:

— Нет, леди. Я не могу.

Ее слишком тонкие плечи, казалось, загнулись.

— Никто никогда не может. Никто даже не смотрит — не по-настоящему.

Колючие слова. Ее голос спустился до шепота.

— Он мог. Он видел меня. Но сейчас он не будет этого делать.

Ее пальцы коснулись железного кольца на ее пальце.

Кольцо другого мужчины, еще один признак того, что она обещана…

Этого было достаточно. Я услышала достаточно, узнала достаточно. Я ушла из сознания Люсьена.

Нэста смотрела на меня, даже когда ее лицо менялось в цвете при каждом слове, произнесенном ими.

— Ты когда-нибудь влезала в мою –

— Нет, — прохрипела я.

Как она узнала о том, что я сделала, я даже не хотела спрашивать. Не тогда, когда я опустила щит вокруг нас и направилась в гостиную.

Люсьен, без сомнений услышавший наши шаги, покраснел, когда посмотрел на нас с Нэстой. Никакого намека на то, что я влезла в его сознание. Пробралась сквозь него как бандит ночью. Я запихнула подальше слабую тошноту.

Моя старшая сестра сказала ему:

— Выметайся.

Я стрельнула по Нэсте взглядом, но Люсьен встал.

— Я пришел за книгой.

— Ну так найди ее и уходи.

Элейн лишь уставилась в окно, ни о чем не подозревая — или не заботясь об этом.

Люсьен не направился к стеллажам. Он просто пошел к открытым дверям. Он остановился прямо между ними и сказал мне и Нэсте:

— Ей нужен свежий воздух.

— Мы сами решим, что ей нужно.

Могла бы поклясться, что его ярко-красные волосы мерцали как расплавленный металл, когда он потерял самообладание. Но они побледнели, его красновато-коричневый глаз посмотрел на меня.

— Отведите ее к морю. Отведите ее в какой-нибудь сад. Но выведите ее из этого дома на час или два.

Затем он ушел.

Я посмотрела на своих сестер. Заточенных здесь, высоко над миром.

— Сейчас же вы переезжаете в городской дом, — сказала я им и Люсьену, который остановился в темном коридоре снаружи.

Нэста, к моему удивлению, не возражала.

Как и Рис, когда я послала ему по связи свой приказ, прося его, Кассиана и Азриэля помочь им с переездом. Нет, мой мейт только пообещал выделить моим сестрам две комнаты дальше по коридору, по другую сторону лестницы. И третью для Люсьена — на нашей стороне коридора. Вдали от комнаты Элейн.

Спустя тридцать минут Азриэль спускал Элейн, моя сестра молчала и никак не реагировала в его руках.

Нэста выглядела готовой сойти с балкона вместо того, чтобы позволить Кассиану, уже одетого и вооруженного для сегодняшней охраны городского дома, нести ее, так что я подтолкнула ее в сторону Риса, а Люсьена в сторону Кассиана, и сама взлетела.

Или попыталась — опять. Я парила около тридцати секунд, наслаждаясь очищающим визгом ветра, прежде чем мои крылья задрожали, моя спина напряглась, и падение стало невыносимо смертельным. Оставшуюся часть пути до городского дома я рассеивалась, и пока ждала их в гостиной, поправляла вазы и статуэтки.

Первым прибыл Азриэль, его теней не было видно, и моя сестра, бледная и золотистая в его руках. Он тоже был одет в свои иллирийские доспехи, и золотисто-коричневые волосы Элейн зацепились за черные чешуи доспехов на его груди и плечах.

Он осторожно опустил ее на ковер, потому что пронес ее на руках через входную дверь.

Элейн посмотрела на его спокойное серьезное лицо.

Азриэль слабо улыбнулся.

— Хочешь, я покажу тебе сад?

Она казалась такой маленькой перед ним, такой хрупкой в сравнении с его массивными боевыми кожами и широкими плечами. За ними выглядывали его крылья.

Но Элейн не отшагнула от него, не уклонилась от него, когда кивнула — лишь раз.

Азриэль с изящностью придворного предложил ей руку. Я не могла понять, смотрит она на его голубой Сифон или на кожу со шрамами под ним, когда она выдохнула:

— Прекрасно.

Золотисто-коричневые щеки Азриэля покраснели, но он с благодарностью склонил голову и повел мою сестру к задним дверям, залитым солнечным светом, которые вели в сад.

Мгновением позже Нэста протопала через парадную дверь, ее лицо было выдающегося зеленого оттенка.

— Мне нужен — туалет.

Я встретила взгляд Риса, когда он подошел к ней с засунутыми в карманы руками. Что ты сделал?

Он выгнул брови. Но я молча указала Нэсте на уборную комнату под лестницей, и она исчезла, хлопнув за собой дверью.

Я? Рис прислонился к нижней балке перил. Она жаловалась, что я намеренно лечу медленно. Так что я ускорился.

Появились Кассиан и Люсьен, оба не смотрели друг на друга. Но внимание Люсьена устремилось прямо назад по коридору, его ноздри раздулись, когда он учуял, где находится Элейн. И с кем она туда пошла.

Он издал низкий рык –

— Расслабься, — сказал Рис. — Азриэль не из тех, кто уводит чужих женщин.

Люсьен послал ему обжигающий взгляд.

К счастью, а может, и нет, звуки рвотных спазмов Нэсты заполнили тишину. Кассиан уставился на Риса.

— Что ты сделал?

— Я спросила его о том же, — сказала я, скрещивая руки. — Он сказал, что «ускорился».

Нэсту снова вырвало — и опять тишина.

Кассиан вздохнул, глядя в потолок.

— Она больше не будет летать.

Дверная ручка опустилась, и мы попытались — или, по крайней мере, мы с Кассианом попытались — притвориться, что не слышали ее. Лицо Нэсты все еще было зеленовато-бледное, но… Ее глаза горели.

Невозможно описать это пламя в ее глазах — и даже нарисовать его не получится.

Ее глаза все еще оставались такими же серо-голубыми, как и мои. И все же… Я могла думать лишь о расплавленной руде. Ртуть в огне.

Она шагнула к нам. Все ее внимание было приковано к Рису.

Кассиан случайно встал на ее пути, плотно сжав крылья. Расставив на ковре ноги. Боевая позиция — обычная, но… его Сифоны мерцали.

— Ты знала, — протянул Кассиан, — что в последний раз, как я дрался в этом доме, меня выставили отсюда на месяц?

Пылающий взгляд Нэсты скользнул к нему, все еще возмущенно — но с намеком на недоверие.

Он лишь продолжил:

— Конечно, это была вина Амрен, но никто мне не поверил. И никто не посмел прогнать ее.

Она медленно моргнула.

Но ее пылающий, расплавляющий взгляд стал смертным. Или таким смертным, как любой из нас мог быть.

Пока Люсьен не выдохнул:

— Что ты такое?

Казалось, Кассиан не мог осмелиться перевести свое внимание с Нэсты. Но моя сестра медленно посмотрела на Люсьена.

— Я заставила его дать что-то взамен, — сказала она с ужасающим спокойствием.

Котел. У меня волосы дыбом встали. Нэста пристально посмотрела на ковер, потом уставилась на стену.

— Я хочу пойти в свою комнату.

Понадобилось мгновение, чтобы понять, что она обращается ко мне. Я прочистила горло.

— Наверх по лестнице, потом направо. Вторая дверь. Или третья — какая тебе больше подойдет. Другая будет для Элейн. Нам нужно уйти через… — я покосилась на часы в гостиной, — два часа.

Слабый кивок был единственным выражением благодарности.

Мы смотрели, как она поднимается по лестнице, как ее лавандовое платье тянется за ней, одна ее тонкая рука обхватывает перила.

— Прости, — сказал Рис ей вдогонку.

Ее рука сжала поручень, даже с ее бледной кожей ее пальцы побелели, но она ничего не сказала, продолжая подниматься.

— Такое вообще возможно? — прошептал Кассиан, когда дверь в ее комнату закрылась. — Кто-то может взять что-то из сущности Котла?

— Похоже на то, — сказал Рис, размышляя, а потом сказал Люсьену: — Я так понял, что пламя в ее глазах не такое же, как твоя сила.

Люсьен покачал головой.

— Нет. Во мне ничего не отозвалось. Это было… Лед такой холодный, что он горел. Лед и все же… жидкость как пламя. Или пламя изо льда.

— Я думаю, что это смерть, — тихо сказала я.

Я уцепилась за взгляд Риса так, словно это было единственное, что удерживало меня в этом мире.

— Думаю, что эта сила — смерть. Смерть во плоти. Или любая сила, с которой Котел управляет такими вещами. Поэтому Костерез услышал это — услышал о ней.

— О Мать, — сказал Люсьен, проводя рукой по волосам.

Кассиан кивнул ему со всей серьезностью.

Но Рис потер подбородок, размышляя. Затем он просто сказал:

— Но Нэста не только победила Смерть — она ограбила ее.

Не удивительно, что она ни с кем не хотела говорить об этом — не хотела давать показания на встрече. Для нас прошло всего пару секунд, когда она туда погрузилась.

Я никогда не спрашивала своих сестер о том, как долго длилось для них погружение в Котел.

— Азриэль знает, что ты смотришь, — протянул Рис, стоя перед зеркалом в нашей спальне, поправляя лацканы своего черного камзола.

В городском доме кипела деятельность, когда мы все подготавливались к отъезду. Мор и Амрен прибыли полчаса назад, первая направилась в гостиную, а вторая принесла платье для моей сестры. Я не осмелилась спросить Амрен, что она выбрала для Нэсты.

Тренировка, как сказала Амрен несколько дней назад. Во Дворе Кошмаров были магические предметы, которые моя сестра сможет изучить сегодня вечером, пока мы будем заняты с Кейром. Интересно, был ли Уроборос одним из них — и я мысленно сделала заметку спросить Амрен, что она знает о зеркале, которое так хочет Костерез. Которое я каким-то образом должна убедить Кейра отдать мне сегодня.

Люсьен предложил дать ему полезное дело, пока нас не будет, поэтому мы дали ему несколько текстов, лежащих на столе в гостиной, для чтения. Амрен лишь заворчала, узнав о его предложении, что я разъяснила Люсьену как положительный ответ.

Кассиан уже был на крыше, по обыкновению затачивая свои мечи. Я спросила его, являются ли девять мечей такой необходимостью, и он просто ответил, что не навредит быть готовым, и что если у меня достаточно времени на расспросы, то у меня должно быть достаточно времени на еще одну тренировку. Я быстро ушла, показывая ему неприличный жест.

Мои волосы все еще были влажными после ванны, которую я только что приняла, и я надела свои тяжелые серьги и посмотрела в окно нашей спальни, осматривая сад внизу.

Элейн молча сидела за одним из кованых столиков, а перед ней стояла чашка чая. Азриэль растянулся на шезлонге на серых камнях, расправив свои крылья и читая что-то, что выглядело как стопка отчетов — возможно, информация о Осеннем Дворе, которую он планирует представить Рису, когда разберется в ней полностью. Уже одетый для посещения Высеченного Города — жесткая красивая броня, так не подходящая этому прекрасному саду. И моей сестре, сидящей в нем.

— Почему не сделать их мейтами? — пробормотала я. — Почему Люсьен?

— Оставлю этот вопрос для Люсьена.

— Я серьезно.

Я повернулась к нему и скрестила руки.

— Что решает это? Кто решает это?

Рис поправил лацканы, прежде чем вытащить из них невидимую ниточку.

— Судьба, Мать, кружащиеся вихри Котла…

— Рис.

Он посмотрел на мое отражение в зеркале, пока я шагала к своему шкафу, распахивая двери, чтобы вытащить платье, которое я выбрала. Обрывки мерцающего черного — несколько более скромная версия того, что я надела во Двор Кошмаров месяцами ранее.

— Ты сказал, что твои мать и отец не подходили друг другу; Тамлин сказал, что его родители не подходили друг другу, — я сняла свой халат. — Так что это не идеальная система сочетаний. Что если, — я дернула подбородком в сторону окна, в сторону моей сестры и говорящего с тенями в саду, — это то, что ей нужно? Разве в этом нет свободного выбора? Что если Люсьен хочет этого союза, но она — нет?

— Связь мейтов может быть отвергнута, — мягко сказал Рис, его глаза мерцали в зеркале, когда он упивался каждым дюймом обнаженной кожи, который я демонстрировала. — Это выбор. И иногда, да — связь делает плохой выбор. Иногда, связь всего лишь… предопределенная догадка, кто обеспечит сильнейшее потомство. На базовом уровне, только это, возможно. Какое-то естественное назначение, а не указание на по-настоящему сочетающиеся души.

Улыбка мне — от редкости, возможно, того, что у нас есть.

— Даже так, — продолжил Рис, — это всегда будет… буксиром. Женщинам проще игнорировать это, но мужчины… это может сводить их с ума. Это их суть, бороться до конца, но некоторые верят, что они имеют право на женщину. Даже когда связь отвергнута, они считают, что она принадлежит им. Иногда они возвращаются, чтобы бросить вызов мужчине, которого она сама выбрала. Иногда это заканчивается смертью. Это дико, это уродливо, но… Многие пары мейтов пытаются наладить отношения, веря, что Котел выбрал их по какой-то причине. Лишь спустя годы они понимают, что, возможно, это не идеальное спаривание душ.

Я вытащила украшенный драгоценными камнями темный пояс из ящика шкафа и набросила его на бедра.

— Значит, ты говоришь, что она сможет уйти — и Люсьен будет иметь право убить любого, с кем она пожелает быть.

Рис, наконец, отвернулся от зеркала, ее темная одежда безупречна — идеально сидит на нем. Сегодня без крыльев.

— Не право — не на моих землях. Делать это стало незаконным для мужчин на нашей территории уже давным-давно. Даже до того, как я родился. В других дворах, нет. На континенте есть территории, где верят, что женщина буквально принадлежит своему мейту. Но здесь нет. Элейн будет под нашей защитой, если она откажется от связи. Но это все еще будет связью, хотя и ослабевшей, которая будет преследовать ее до конца ее существования.

— Как думаешь, они с Люсьеном подходят друг другу?

Я вытащила пару босоножек, которые завязывались на моих голых бедрах, и просунула в них стопы, прежде чем начать возиться с завязками.

— Ты знаешь лучше меня. Но я скажу, что Люсьен преданный — довольно яростно.

— Как и Азриэль.

— Азриэль, — сказал Рис, — был поглощен мыслями об одной женщине последние пять веков.

— Разве для них не появиться связь мейтов, если она существует?

Рис закрыл глаза.

— Думаю, это тот вопрос, которым задавался Азриэль каждый день с тех пор, как встретил Мор.

Он вздохнул, когда я закончила с одной ногой и начала со второй.

— Могу ли я попросить тебя не играть в сваху? Пусть они сами со всем разберутся.

Я встала, прижимая руки к бедрам.

— Я бы никогда не вмешалась в чужие дела!

Он лишь выгнул брови в молчаливом вызове. И я точно знала, о чем идет речь.

Мой желудок сжался, когда я села перед туалетным столиком и начала заплетать волосы в корону. Возможно, я была трусихой, потому что не могла спросить это вслух, но сказала по связи, Надругательство ли это — то, что я забралась в сознание Люсьена таким образом?

Я не могу ответить на этот вопрос. Рис подошел и протянул мне шпильку.

Я вставила ее в участок косы. Я должна была убедиться — что он не собирался схватить ее, чтобы продать нас.

Он протянул мне еще одну. И ты получила ответ?

Мы работали в унисон, закалывая мои волосы. Я так думаю. Дело не только в том, что он думал — там были… чувства. Я не чувствовала никаких злых намерений, никакого коварства. Лишь заботу о ней. И… печаль. Тоску. Я покачала головой. Должна ли я рассказать ему? Что я сделала?

Рис заколол часть моих волос, до которой мне было трудно добраться. Ты должна решить, стоит ли это успокоения твоей вины.

Стоит ли это колеблющегося доверия Люсьену мне, этому месту. Я пересекла границу.

Но ты сделала это, чтобы обеспечить безопасность людей, которых любишь.

Я не понимала… Я замолчала, снова качая головой.

Он сжал мое плечо. Не понимала что?

Я пожала плечами, оседая на мягком табурете. Что это так сложно. Мое лицо нагрелось. Я знаю, что это звучит ужасно наивно —

Это всегда сложно, и никогда не становится легче, не важно, как много веков я это делаю.

Я задвинула лишние шпильки в туалетный столик. Это второй раз, как я проникаю в его сознание.

Тогда скажи, что это был последний, и покончи с этим.

Я моргнула, поднимая голову. Я накрасила губы таким темным оттенком красного, что он были почти черными, и теперь они сжались в тонкую линию.

Он уточнил, Что сделано, то сделано. Мучения из-за этого ничего не поменяют. Ты поняла, что это граница, которую ты не хочешь пересекать, так что ты не сделаешь такую ошибку снова.

Я заерзала на своем табурете. Ты бы так сделал?

Рис задумался. Да. И потом бы чувствовал такую же вину.

Услышанное успокоило что-то во мне, глубоко внутри. Я кивнула, один раз, второй.

Если хочешь почувствовать себя немного лучше, добавил он, то технически Люсьен нарушил установленные нами правила. Так что ты имела полное право заглянуть в его разум, хотя бы для того, чтобы убедиться в безопасности своей сестры. Он первый пересек границу.

Это еще сильнее успокоило меня. Ты прав.

И это было решено.

Я смотрела на Риса в зеркало, когда темная корона появилась в его руках. Одна из вороньих перьев, которую я уже видела на нем — или его женский близнец. Тиара — которую он нежно, с благоговением, установил перед косой, которую мы прикололи к моей голове. Оригинал короны… появился на голове Риса мгновением позже.

Вместе мы посмотрели на наше отражение. Лорд и Леди Ночь.

— Готова быть злой? — прошептал он мне на ухо.

Пальцы моих ног подогнулись от ласки в его голосе — и воспоминании о прошлом разе, когда мы были во Дворе Кошмаров. Как я сидела у него на коленях — где блуждали его пальцы.

Я встала с табурета, полностью разворачиваясь к нему лицом. Его пальцы скользнули по моей голой коже вдоль ребер. Между моей грудью. По внешней стороне моих бедер. О, он тоже помнит.

— На этот раз, — выдохнула я, целуя завиток татуировки, выглядывающий из-за воротника его черного камзола, — я заставлю Кейра умолять.

Глава 25

Амрен не одела Нэсту в хитросплетенное платье из звездной пыли, в каких были мы с Мор. И она не одела Нэсту под свой стиль: в свободные штаны и короткую блузу. Она одела ее просто. Сурово.

Платье непроницаемого черного цвета тянулось по темному мраморному полу тронного зала Высеченного Города, его лиф и рукава плотно облегали, а вырез прикрывал основание ее бледной шеи. Волосы Нэсты были уложены в простом стиле, чтобы открыть ее лицо и свирепую чистоту ее глаз, когда она прошла через собравшуюся толпу, возвышающиеся резные столбы с вырезанными чешуйчатыми зверями на них, громадный помост и трон на его вершине… и не колебалась.

Напротив, Нэста лишь приподнимала подбородок с каждым шагом к этому помосту.

Один трон, поняла я — этот огромный трон из скрученных чешуйчатых зверей.

Рис тоже это понимал. Спланировал это.

Моя сестра и остальные остались у подножия помоста, занимая фланговые позиции у его основания. Ни страха, ни радости, ни света на их лицах. Азриэль, на стороне Мор, выглядел убийственно спокойным, когда рассматривал собравшихся. Когда он увидел Кейра, ожидающего рядом с золотоволосой женщиной, которая, должно быть, является матерью Мор, смотрящего на нас с насмешкой. Ничего им не обещай, предупредила меня Мор.

Рис протянул мне руку, чтобы мы поднялись по ступеням. Я держала голову высоко, когда обхватила его пальцы и прошла несколько ступеней. Прямо к этому уединенному трону.

Рис только подмигнул, когда элегантно проводил меня до трона, движением таким же легким и плавным, как танец.

Толпа зашепталась, когда я села, черный камень был холодным для моих голых бедер. Они прямо ахнули, когда Рис просто уселся на подлокотник трона, ухмыльнулся мне и сказал Двору Кошмаров:

— Поклонитесь.

Потому что они это не сделали. И со мной, сидящей на этом троне…

Их лица все еще были смесью шока и презрения, когда они все опустились на колени.

Я не смотрела на Нэсту, когда ей не оставалось ничего другого, как последовать их примеру.

Но я заставила себя посмотреть на Кейра, на женщину рядом с ним, на любого, кто осмеливался встретиться со мной взглядом. Заставила себя вспомнить, что они все сделали с Мор, теперь склонившейся с ухмылкой на ее лице, когда она была еще ребенком. Некоторые придворные отводили глаза.

— Я истолкую отсутствие двух тронов как следствие того, что мы посетили вас так быстро, — сказал Рис с убийственным спокойствием. — И дам вам всем уйти, не содрав вашу кожу с костей, как мой подарок в честь союза мейтов вам. Нашим верным подданным, — добавил он, слегка улыбаясь.

Я провела пальцем по чешуйчатой коже одного из зверей, из которых были сделаны подлокотники трона. Наш двор. Его часть.

И нам нужно, чтобы они сражались с нами. Чтобы они согласились на это — сегодня.

Губы, которые я накрасила темной красной помадой, расплылись в ленивой улыбке. Навстречу помосту тянулись щупальца силы, но они не осмелились сделать первый шаг. Проверяют меня — на силы, которые у меня есть. Но не слишком близко, чтобы не оскорбить Рисанда.

Я позволила им приблизиться, принюхаться, пока говорила Рису и тронному залу:

— Конечно, любовь моя, они хотели бы сейчас встать.

Рис улыбнулся мне, потом толпе.

— Поднимитесь.

Они так и сделали. И несколько щупальцев силы осмелились подняться и сделать первый шаг.

Я внезапно атаковала.

Три задыхающихся звука пронеслись в шепчущейся толпе, когда я бросила когтистую магию на эти слишком любопытные силы. Вонзила когти глубоко и сильно. Кошка с птицей в лапах. Несколько из них.

— Хотите вернуть это обратно? — тихо спросила я, ни к кому конкретно не обращаясь.

У подножия помоста Кейр хмуро посмотрел через плечо, серебряный обруч сверкал в его золотистых волосах. Кто-то скулил в конце комнаты.

— Разве вы не знаете, — промурлыкал Рис толпе, — что прикасаться к даме без ее разрешения невежливо?

В ответ я запустила свои когти глубже, магия тех, кто осмелился попытаться проверить меня, начала извиваться.

— Ведите себя хорошо, — пропела я толпе.

И отпустила.

Мое внимание привлекли три отдельных всплеска активности. Кто-то рассеялся, спасаясь бегством. Другой упал в обморок. И третий схватился за тех, кто стоял рядом, дрожа. Я запомнила их лица.

Амрен и Нэста подошли к основанию помоста. Моя сестра смотрела так, словно никогда не видела меня раньше. Я не осмелилась снять свою маску озадаченной холодности. Не осмелилась спросить, подняты ли щиты Нэсты — пробовал ли кто-то проверить и ее. Властное лицо Нэсты ничего не выражало.

Амрен склонила голову в нашу с Рисом сторону.

— С вашего позволения, Высший Лорд.

Рис махнул рукой.

— Иди. Развлекись.

Он дернул подбородком в сторону наблюдающей толпы.

— Еду и музыку. Сейчас же.

Ему повиновались. Мгновенно.

Моя сестра и Амрен исчезли, прежде чем толпа задвигалась, пробираясь сквозь высокие двери и темноту. Чтобы поиграть с некоторыми магическими предметами, содержащимися здесь — чтобы дать Нэсте попрактиковаться до того, как Амрен отыщет способ починить стену.

Несколько голов повернулись в их сторону — а затем быстро отвернулись, когда Амрен заметила их.

Показывая своего внутреннего монстра.

Мы все еще не рассказали ей о Костерезе — о посещении Тюрьмы. Что-то вроде вины появилось внутри меня. Хотя я полагаю, что должна привыкнуть к ней, когда Рис поманил пальцем Кейра и сказал:

— Комната для совещаний. Десять минут.

Кейр прищурился, услышав приказ, женщина рядом с ним все еще стояла с опущенной головой — всем видом изображая подчинение. Такой должна была стать Мор.

Моя подруга действительно смотрела на своих родителей с холодным безразличием. Азриэль был на шаг позади, следя за всем.

Я не позволила себе выглядеть слишком заинтересованной — слишком обеспокоенной — когда Рис предложил мне руку и мы поднялись с трона. И пошли обсуждать войну.

Комната для совещаний Высеченного Города была почти такой же огромной, как и тронный зал. Она была высечена в такой же темной скале, ее колонны были образованы такими же спутанными зверями.

Под высоким купольным потолком стоял громадный стол из черного стекла, который разбивал комнату на две части, как удар молнии, его углы были длинными и зубчатыми. Острыми, как бритва.

Рис занял место во главе стола. Я же заняла место на противоположном конце. Азриэль и Мор сели с одной стороны, а Кейр выбрал место на другой.

Рис откинулся на своем темном стуле, крутя в руках вино, которое секундой ранее ему налил слуга с каменным лицом. Сложно было заставить себя не поблагодарить мужчину, который наполнил мой кубок.

Но здесь я никого не благодарю.

Здесь я беру то, что принадлежит мне, и не выражаю ни благодарностей, ни извинений за это.

— Я знаю, почему вы здесь, — сказал Кейр без всяких предисловий.

— О?

Рис изогнул бровь.

Кейр рассмотрел нас, на его красивом лице появилось отвращение.

— Хайберн копошится. Твои легионы, — смешок в сторону Азриэля и иллирийцев, которых он представлял, — собираются.

Кейр сплел свои длинные пальцы и опустил их на темное стекло.

— Вы хотите попросить моих Несущих Тьму присоединиться к вашей армии.

Рис отпил вино.

— Ну, по крайней мере, ты избавил меня от хождений вокруг да около.

Кейр выдержал его взгляд, даже не моргнув.

— Признаюсь, что я… симпатизирую Хайберну.

Мор немного сдвинулась со своего места. Азриэль лишь уставился своим ледяным всевидящим взглядом на Кейра.

— Ты не единственный, — хладнокровно возразил Рис.

Кейр нахмурился, глядя на обсидиановую люстру, построенную на подобии венка цветущих в ночное время цветов, в центре каждого мерцающего серебряного фейского света.

— Слишком много общего между моими людьми и людьми Хайберна. Они, как и мы, оказались в ловушке.

— В последний раз, как я проверяла, — вмешалась Мор, — ты был волен делать все, что хочешь, на протяжении веков. Даже дольше.

Кейр лишь посмотрел на нее, пропуская вспышку гнева Азриэля.

— Оу, но разве мы здесь свободны? Даже не вся гора принадлежит нам — не тот дворец на ее вершине.

— Напоминаю, что все это принадлежит мне, — иронически заметил Рис.

— Этот склад ума позволяет мне счесть сдерживаемых людей Хайберна нашими… родственными душами.

— Если хочешь дворец наверху, Кейр, то он твой, — Рис скрестил ноги. — Я не знал, что ты хотел его так долго.

Ответная улыбка Кейра была почти коварной.

— Похоже, ты отчаянно нуждаешься в моей армии, Рисанд.

Опять этот полный ненависти взгляд на Азриэля.

— Разве летучие мыши-переростки больше не на должном уровне?

— Приходи к ним на тренировку, — тихо сказал Азриэль, — и узнай это сам.

За столетия своего жалкого существования Кейр, несомненно, овладел мастерством ухмылок.

И как он ухмыльнулся Азриэлю… зубы Мор блеснули в тусклом свете. Я сдержала себя, чтобы не сделать то же самое.

— Не сомневаюсь, — сказал Рис, изображая скуку, — что ты уже определился со своей ценой.

Кейр посмотрел через стол — на меня. Выглядя удовлетворенным, что я выдержала его взгляд.

— Так и есть.

Мое нутро сжалось от его слов, его взгляда.

Темная сила заполонила комнату для совещаний, заставляя ониксовую люстру звенеть.

— Выбирай осторожно, Кейр.

Кейр лишь улыбнулся мне, потом Рису. Мор оставалась совершенно неподвижной.

— Что ты дашь мне за шанс в этой войне, Рисанд? Ты был шлюхой Амаранты — но как насчет твоего мейта?

Он не забыл, как мы с ним обошлись. Как мы унизили его несколько месяцев назад.

И Рис… На его лице и в темноте, собравшейся около его стула, была лишь вечная неумолимая смерть.

— Сделка, которую заключили наши предки, дает тебе право выбрать, как и когда твоя армия поможет моей. Но она не гарантирует тебе право на сохранение жизни, Кейр, когда я от тебя устану.

Словно в ответ, невидимые когти со скрипом провели по стеклу, оставляя глубокие отметины на столе. Я вздрогнула. Кейр со страхом уставился на линии, которые теперь были в нескольких дюймах от него.

— Но думаю, что ты… решишь помочь мне, — продолжил Рис.

Я никогда не видела его таким спокойным. Не спокойным — но наполненным ледяной яростью.

Такой, какую я иногда видела в глазах Азриэля.

Рис щелкнул пальцами и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Приведите его.

Призрачный ветер открыл двери.

Я не знала, куда смотреть, когда вошел слуга в сопровождении высокой мужской фигуры.

На Мор, чье лицо побледнело от страха.

На Азриэля, который потянулся к своему кинжалу — Говорящему Правду — каждый его вдох настороженный, сосредоточенный, но не удивленный. Без намека на удивление.

Или на Эриса, наследника Осеннего Двора, когда он шагнул в комнату.

Глава 26

Так вот для кого было последнее пустое место.

И Рис…

Он оставался в своей небрежной позе, сидя на своем стуле, потягивая свое вино.

— С возвращением, Эрис, — протянул он. — Это уже сколько… пять веков прошло с твоего последнего посещения этого места?

Мор скользнула взглядом по Рису. Предательство — и боль. Это была боль, промелькнувшая в ее глазах.

Потому, что он не предупредил нас. Из-за этого… сюрприза.

Интересно, так ли хорошо я обуздала свои силы, как моя подруга, когда Эрис занял свободное место за столом, лишь слегка кивнув Кейру.

— Это действительно было давно.

Он исцелился с того дня на льду — даже следа не осталось от той раны, что нанес ему Кассиан. Его рыжие волосы были распущены, поверх его хорошо сшитого кобальтового жакета был шелк.

Что он здесь делает, пустила я по связи, не потрудившись скрыть чувства, бурлящие внутри меня.

Помогает убедиться, что Кейр согласится помочь, сказал Рис сжато. Сдержанно

Как будто он все еще держал всю мощь своего гнева под контролем.

Тени закружились вокруг плеч Азриэля, шепча ему на ухо, пока он смотрел на Эриса.

— Когда-то ты хотел завести связи с Осенним Двором, Кейр, — сказал Рис, опуская свой бокал с вином. — Ну, вот твой шанс. Эрис готов предложить тебе официальный союз — в обмен на твою помощь в этой войне.

Как, черт возьми, ты заставил его согласиться на это?

Рис не ответил.

Рисанд.

Кейр откинулся на спинку своего стула.

— Этого не достаточно.

Эрис фыркнул, наливая себе вино из графина, стоящего по центру стола.

— Я забыл, почему был так рад, когда наша сделка не состоялась в прошлый раз.

Рис стрельнул по нему предупреждающим взглядом. Эрис просто выпил вино залпом.

— Тогда что ты хочешь, Кейр? — промурлыкал Рис.

У меня возникло ощущение, что если Кейр снова выберет меня, то он окажется размазанным по стенке.

Но Кейр тоже должен это знать. И он просто сказал Рисанду:

— Я хочу выйти. Я хочу пространство. Я хочу, чтобы мои люди освободились от этой горы.

— У тебя есть все удобства, — наконец сказала я. — И все же этого не достаточно?

Кейр опять проигнорировал меня. Как, я уверена, он игнорирует большинство женщин в своей жизни.

— У тебя есть секреты, Высший Лорд, — сказал Кейр с полной ненависти улыбкой, переплетая руки и кладя их на стол.

Прямо над ближайшей царапиной.

— Мне всегда было интересно, куда вы все уходите, когда не находитесь здесь. Хайберн, наконец, ответил на этот вопрос — благодаря его нападению на… как его название? Веларис. Да. На Веларис. Город Звездного Света.

Мор застыла.

— Я хочу доступ к городу, — сказал Кейр. — Для себя и моего двора.

— Нет, — сказала Мор.

Слово эхом отразилось от столбов, стекла, скалы.

Я готова была с ней согласиться. Мысль обо всех этих людях и Кейре в Веларисе… Они испортят его своим присутствием, своей ненавистью и малодушием, своим презрением и жестокостью…

Рис не отказался. Не отверг предложение.

Ты же не серьезно.

Рис только смотрел на Кейра, когда ответил по связи, Я ожидал этого — и я принял меры предосторожности.

Я обдумала это. Встреча с управляющими Дворцов… Она была связана с этим?

Да.

Рис сказал Кейру:

— Будут условия.

Мор открыла рот, но Азриэль накрыл ее руку своей, покрытой шрамами.

Она отдернула руку, будто ее обожгли — обожгли так, как когда-то обожгли его.

Маска холодности Азриэля дрогнула от отказа. Однако Эрис тихо усмехнулся. Достаточно громко, чтобы ореховые глаза Азриэля пронзил гнев, когда он посмотрел на сына Высшего Лорда. Эрис лишь наклонил голову к Говорящему с тенями.

— Я хочу неограниченный доступ, — сказал Кейр Рису.

— Ты его не получишь, — сказал Рис. — Это будет ограниченное пребывание, ограниченное количество людей. И это будет решено позднее.

Мор посмотрела умоляющим взглядом на Риса. Ее город — место, которое она так любит –

Я почти услышала это. Треск, который, я знала, почти прозвучал среди нашего Внутреннего Круга.

Кейр, наконец, взглянул на Мор — отмечая ее отчаяние и гнев. И улыбнулся.

Он не хотел уходить отсюда.

Только хотел взять что-то, что, как он узнал, очень важно для его дочери.

Я бы с удовольствием вырвала ему глотку, когда он произнес:

— Отлично.

Рис лишь улыбнулся. Мор все смотрела и смотрела на него, от мольбы ее лицо сморщилось.

— Есть еще одна вещь, — добавила я, напрягая плечи. — Еще одна просьба.

Кейр соизволил заметить меня.

— О?

— Мне нужно зеркало Уроборос, — сказала я, вливая в свои вены лед. — Немедленно.

Удивление и интерес вспыхнули в карих глазах Кейра. Глазах Мор.

— Кто сказал тебе, что оно у меня есть? — тихо спросил он.

— Это имеет значение? Я хочу его.

— Ты вообще знаешь, что такое Уроборос?

— Следи за своим тоном, Кейр, — предупредил Рис.

Кейр наклонился вперед, упираясь предплечьями в стол.

— Зеркало… — он рассмеялся. — Считайте, что это мой подарок в честь связи мейтов.

И добавил сладким голоском:

— Если сможете взять его.

Не угроза, но…

— Что ты имеешь в виду?

Кейр поднялся на ноги, ухмыляясь, словно кот с канарейкой во рту.

— Чтобы взять Уроборос, предъявить на него права, сначала вам нужно посмотреть в него.

Он направился к дверям, не ожидая, пока его отпустят.

— И каждый, кто пытался это сделать, либо сошел с ума, либо был сломан без возможности исцелиться. Даже Высший Лорд или два, если верить легенде, — он пожал плечами. — Так что оно твое, если ты осмелишься посмотреть в него.

Кейр остановился у порога, когда двери открылись призрачным ветром. Он сказал Рису, пожалуй, своего рода спрашивая разрешения уйти:

— У лорда Танатоса… опять проблемы с его дочерью. Он просит моей помощи.

Рис лишь махнул рукой, как будто только что не отдал наш город этому мужчине. Кейр указал подбородком на Эриса.

— Я хочу поговорить с тобой — скоро.

Он будет злорадствовать из-за своей сегодняшней победы. Из-за того, что мы дали.

И потеряли.

Если нельзя получить Уроборос, по крайней мере без такого риска… Я отогнала от себя эту мысль, чтобы подумать об этом позже, когда ушел Кейр. Оставляя нас одних с Эрисом.

Наследник Осеннего Двора просто потягивал свое вино.

И у меня было ужасное чувство, что Мор ушла куда-то далеко, пока Эрис не поставил свой бокал и не сказал:

— Хорошо выглядишь, Мор.

— Не говори с ней, — тихо сказал Азриэль.

Эрис едко улыбнулся.

— Похоже, ты все еще обижаешься.

— Это соглашение, Эрис, — сказал Рис, — действует до тех пор, пока ты держишь рот на замке.

Эрис рассмеялся.

— Разве я не великолепно справился? Даже мой отец не подозревает, где я сегодня нахожусь.

Я посмотрела на него и своего мейта.

— Как это произошло?

Эрис посмотрел на меня. На корону и платье.

— Вы не подумали, что я знаю, что ваш говорящий с тенями придет разузнать, рассказал ли я отцу о твоих… силах? Особенно после того, как мои братья загадочным образом забыли о них. Я знал, что это лишь вопрос времени, пока кто-то из вас придет, чтобы позаботиться и о моих воспоминаниях, — Эрис постучал длинным пальцем по своей голове. — Слишком плохо для вас, что я кое-что узнал о даэмати. Слишком плохо для моих братьев, что я никогда не рассказывал им об этом.

Моя грудь сжалась. Рис.

Чтобы защитить меня от гнева Берона, чтобы не разрушить возможное сотрудничество с Высшими Лордами… Рис.

Было сложно сдержаться, чтобы мои глаза не загорелись.

Единственным ответом по связи была нежная ласка.

— Конечно, я не сказал своему отцу, — продолжил Эрис, снова потягивая свое вино. — Зачем тратить такую ценную информацию на этого ублюдка? Его ответом будет приказ выследить тебя и убить — не понимая, в каком дерьме мы из-за Хайберна, и что ты можешь быть ключом к прекращению этого.

— Значит, он планирует присоединиться к нам, — сказал Рис.

— Нет, если он узнает о вашем маленьком секрете, — ухмыльнулся Эрис.

Мор моргнула, будто понимая, что связь Риса и Эриса, его присутствие здесь… Взгляд, которым она посмотрела на меня, ясный и спокойный, сказал мне достаточно. В нем все еще были боль и гнев, но и понимание тоже.

— Так какая цена, Эрис? — спросила Мор, прислоняя голые руки к темному стеклу. — Еще одна маленькая невеста, которую ты сможешь мучить?

Что-то мелькнуло в глазах Эриса.

— Я не знаю, кто наговорил тебе такую ложь, Морриган, — сказал он с жестким спокойствием. — Скорее всего, ублюдки, которыми ты себя окружила.

Он улыбнулся Азриэлю.

Мор зарычала, грохоча стеклом.

— Ты ни разу не доказал обратное. И уж точно не тогда, когда ты оставил меня в том лесу.

— В этом были замешаны силы, о которых ты не подозревала, — холодно сказал Эрис. — И я не собираюсь напрягаться, объясняя это тебе. Можешь думать обо мне все, что вздумается.

— Ты охотился на меня, словно на какое-то животное, — вмешалась я. — Думаю, мы предпочтем думать худшее.

Бледное лицо Эриса покраснело.

— Мне дали приказ. И послали сделать это с двумя моими… братьями.

— А как насчет того брата, которого ты преследовал вместе со мной? Тот, чью возлюбленную ты помог казнить у него на глазах?

Эрис положил руку на стол.

— Ты ничего не знаешь о том, что случилось в тот день. Ничего.

Тишина.

— Просвети меня, — сказала я.

Эрис уставился на меня. Я тоже уставилась на него.

— Как, по-твоему, он добрался до границы с Весенним Двором, — тихо сказал он. — Меня не было там — они сделали это. Спроси его. Я отказался. Это был первый и единственный раз, когда я не подчинился отцу. Он наказал меня. И к тому времени, как я освободился… Они хотели и его убить. Я убедился, что они это не сделают. Убедился, что Тамлин получил весть — анонимно — чтобы он примчался к своей границе.

Где два брата Люсьена были убиты. Люсьеном и Тамлином.

Эрис теребил нитку, торчавшую из его жакета.

— Не всем так повезло с семьей и друзьями, как тебе, Рисанд.

Лицо Риса выражало скуку.

— Похоже на то.

Это совершенно не стирало то, что он сделал, но…

— Какова цена, — повторила я.

— То же самое я сказал вчера Азриэлю, когда нашел его шпионящим в лесу моего отца.

Боль мелькнула в глазах Мор, когда она повернулась к Говорящему с тенями. Но Азриэль лишь посмотрел на нее и объявил:

— Когда придет время… мы поддержим Эриса как наследника престола.

Даже когда Азриэль говорил, его лицо потускнело от ледяной ярости. И Эрис был достаточно умен, чтобы, наконец, побледнеть. Возможно поэтому Эрис никому не рассказал о моих силах. Не только из-за этой сделки, но чтобы избежать гнева говорящего с тенями. Клинка, висящего у него на боку.

— Просьба все еще в силе, — сказал Эрис, овладевая собой, — чтобы просто убить моего отца и покончить с этим. Я могу прямо сейчас выделить вам войска.

О Мать. Он даже не пытался скрыть это — изобразить раскаяние. У меня чуть челюсть не отвисла от его намерений, обыденности, с которой он говорил.

— Соблазнительно, но слишком грязно, — ответил Рис. — Берон встал на нашу сторону в Войне. Надеюсь, в этот раз он снова так сделает, — подчеркнутый взгляд на Эриса.

— Он так и сделает, — пообещал Эрис, проводя пальцем по одной из царапин на столе.

— И он останется в блаженном неведении относительно… способностей Фейры.

Трон — в обмен на его молчание. И власть.

— Не обещай Кейру то, что тебе небезразлично, — сказал Рис, взмахом руки отпуская его.

Эрис поднялся на ноги.

— Посмотрим.

Хмуро глядя на Мор, он выпил свое вино и поставил бокал.

— Я удивлен, что ты все еще не можешь контролировать себя рядом с ним. На твоем прекрасном лице написаны все эмоции.

— Осторожно, — предупредил Азриэль.

Эрис посмотрел на него и Мор, слегка улыбнувшись. Незаметно для других. Словно он знал что-то, о чем не знал Азриэль.

— Я бы не тронул тебя, — сказал он Мор, которая снова побледнела. — Но когда ты трахалась с тем ублюдком –

Рис зарычал. И я тоже.

— Я знал, почему ты сделала это.

Опять та загадочная улыбка, от которой Мор сжалась. Сжалась.

— Так что я дал тебе твою свободу, в любом случае отменяя помолвку.

— И что случилось дальше, — прорычал Азриэль.

Тень пересекла лицо Эриса.

— Я сожалею лишь о нескольких вещах. И это — одна из них. Но… возможно, однажды, особенно когда мы стали союзниками, я скажу тебе, почему. Чего это мне стоило.

— Мне плевать, — тихо сказала Мор.

Она указала на дверь.

— Убирайся.

Эрис насмешливо поклонился ей. Всем нам.

— Увидимся на встрече через двенадцать дней.

Глава 27

Нэста и Амрен ждали нас снаружи тронного зала, обе выглядели раздраженными и уставшими.

Ну, мы все шестеро были такими.

Я не сомневаюсь в заявлении Кейра о зеркале — и риске взгляда на него… Никто из нас не может себе это позволить. Быть сломленным. Обезуметь. Никто из нас — не сейчас. Возможно, Костерез знал об этом. Дал мне дурацкое поручение, чтобы развлечь себя.

Мы не удосужились попрощаться с перешептывающимся двором и рассеялись в городской дом. В Веларис — в мир и красоту, ставшими теперь такими хрупкими.

В какой-то момент Кассиан спустился с крыши и присоединился к Люсьену в гостиной, и книги были разметаны по низкому столику, стоящему между ними. Оба поднялись на ноги, увидев выражения наших лиц.

Кассиан был на полпути к Мор, когда она повернулась к Рисанду и сказала:

— Почему?

Ее голос дрогнул.

И в моей груди что-то сломалось, когда по ее лицу потекли слезы.

Рис просто стоял и смотрел на нее. С нечитаемым выражением лица.

Наблюдая, как она ударила руками по его груди и закричала:

— Почему?

Он отступил на шаг.

— Эрис нашел Азриэля — наши руки были связаны. Я сделал все возможное, — он сглотнул. — Прости.

Кассиан смотрел на них, застыв на середине комнаты. И я полагаю, Рис мысленно рассказывал ему все, как и Амрен, и, возможно, даже Люсьену и Нэсте, судя по их удивленному морганию.

Мор повернулась к Азриэлю.

— Почему ты мне ничего не сказал?

Азриэль неуверенно взглянул на нее. Его крылья зашелестели.

— Потому что ты попыталась бы остановить его. И нам нужен был союз с Кейром — мы не могли позволить себе угрозу в лице Эриса.

— Вы работаете с этим ничтожеством, — вмешался Кассиан в то, что сейчас набирало обороты.

Он подошел к Мор, положив руку на ее спину. Он покачал головой, глядя на Азриэля и Риса, скривив губы в отвращении.

— Вам нужно было повесить гребаную голову Эриса на ворота.

Азриэль лишь смотрел на них с холодным безразличием. Но Люсьен скрестил руки, прислоняясь к спинке дивана.

— Я соглашусь с Кассианом. Эрис — змея.

Возможно, Рис не все ему рассказал. О том, что Эрис утверждал, что спасал своего младшего брата так, как мог. О его неповиновении.

— Все в твоей семье — подлецы, — сказала Амрен Люсьену из-под арки, где они с Нэстой остановились. — Но Эрис может оказаться лучшей альтернативой. Если он сможет найти способ убить Берона и убедиться, что сила перейдет к нему.

— Я уверен, что он сможет это сделать, — сказал Люсьен.

Но Мор все еще смотрела на Риса, по ее покрасневшим щекам тихо текли слезы.

— Дело не в Эрисе, — сказала она дрожащим голосом. — Дело в этом месте, — она махнула рукой на городской дом, на город. — Это мой дом, и ты позволяешь Кейру уничтожить его.

— Я принял меры предосторожности, — сказал Рис — его голос был таким, какого я не слышала уже долгое время. — Много. Начиная с встречи с правителями Дворцов, когда я заставил их согласиться никогда не обслуживать, не давать пристанище, не развлекать Кейра и любого из Двора Кошмаров.

Мор моргнула. Рука Кассиана поднялась до ее плеча и сжала его.

— Они разослали эту новость всем владельцем бизнеса в городе, — продолжил Рис, — всем ресторанам, магазинам и остальным заведениям. Так что Кейр и его люди могут прийти сюда… Но им здесь будут не рады. Они даже не смогут приобрести жилье.

Мор покачала головой, шепча:

— Он все равно уничтожит его.

Кассиан обнял ее за плечи, его лицо стало таким жестким, каким я его еще не видела, пока он изучал Риса. Потом Азриэля.

— Вам следовало предупредить нас.

— Следовало, — сказал Рис, хотя он и не жалел об этом.

Азриэль лишь оставался на шаг позади, его крылья были сжаты, а Сифоны мерцали.

Наконец я вмешалась.

— Мы установим ограничения — о том, когда и как часто они будут приходить сюда.

Мор покачала головой, все еще глядя лишь на Риса.

— Если бы Амаранта была жива… — слово скользнуло по комнате, затемнило углы. — Если бы она была жива, и я предложила работать с ней — даже если бы это спасло всех нас — как бы ты себя чувствовал?

Никогда они не были так близки к тому, чтобы обсудить, что с ним произошло.

Я подошла к Рису, гладя его пальцы своими. Он обхватил мою ладонь.

— Если бы Амаранта предложила нам хоть малейший шанс на выживание, — сказал Рис с невозмутимым видом, — то мне было бы все равно, что она заставляла меня трахать ее все эти годы.

Кассиан вздрогнул. Вся комната вздрогнула.

— Если бы Амаранта прямо сейчас появилась у этой двери, — прорычал Рис, указывая на вход в фойе, — и сказала, что может дать нам шанс победить Хайберн, чтобы все вы были живы, я бы поблагодарил гребаный Котел.

Мор тряхнула головой, слезы снова потекли по ее щекам.

— Ты ведь не всерьез.

— Всерьез.

Рис.

Но связь, мост между нами… там была лишь завывающая пустота. Свирепствующая темная буря.

Слишком далеко — это зашло слишком далеко для их обоих. Я попыталась поймать взгляд Кассиана, но он внимательно следил за ними, его золотисто-коричневая кожа была неестественно бледной. Тени Азриэля сгустились, наполовину скрывая его от взглядов. И Амрен –

Амрен встала между Рисом и Мор. Они оба были выше ее.

— Я не давала этой группе распасться в течение сорока девяти лет, — сказала Амрен, и ее глаза вспыхнули, словно молния. — Я не позволю тебе разорвать все на кусочки сейчас, — она повернулась к Мор. — Сотрудничество с Кейром и Эрисом не прощает их. И когда война закончится, я буду охотиться на них и убью их вместе с тобой, если это то, что ты хочешь.

Мор ничего не сказала — хотя она наконец отвернулась от Риса.

— Мой отец отравит этот город.

— Я не дам ему сделать это, — сказала Амрен.

Я поверила ей.

И, думаю, Мор тоже, даже слезы, все еще стекающие по ее лицу… казалось, они как-то изменились.

Амрен повернулась к Рису, чье лицо сейчас было опустошенным.

Я сплела наши руки. Я вижу тебя, сказала я, говоря ему слова, которые я когда-то давно прошептала ему. И это меня не пугает.

Амрен сказала ему:

— Ты тщедушный ублюдок. Ты им всегда был, и всегда будешь. Но это не прощает тебя, мальчик, за то, что ты не предупредил нас. Не предупредил ее, что в этом задействованы те два монстра. Да, ты сделал правильный выбор — хорошо его обыграл. Но в то же время ты обыграл его плохо.

Его глаза затуманились от чего-то, похожего на позор.

— Мне жаль.

Слова для Мор и Амрен.

Темные волосы Амрен покачивались, пока она приглядывалась к ним. Мор, наконец, покачала головой — больше признание, чем отрицание.

Я сглотнула и грубым голосом сказала:

— Это война. У нас мало союзников и они уже не доверяют нам.

Я встретилась взглядом с каждым из них — со своей сестрой, Люсьеном, Мор, Азриэлем и Кассианом. Потом с Амрен. Потом со своим мейтом. Я сжала его руку, потому что вина сейчас глубоко вонзила свои когти в него.

— Вы все были на войне и вернулись с нее — в то время как я даже не была на поле битвы. Но… я знаю, что мы долго не продержимся, если… расколемся на кусочки. Изнутри.

Спокойные, почти бессвязные слова, но, наконец, Азриэль сказал:

— Она права.

Мор только посмотрела в его сторону. Могла бы поклясться, что вина омрачила глаза Азриэля, но он моргнул, и все пропало.

Амрен шагнула к Нэсте, когда Кассиан спросил меня:

— А что с зеркалом?

Я покачала головой.

— Кейр сказал, что оно мое, если я осмелюсь взять его. Видимо то, что ты видишь в нем, разрушает тебя — или сводит с ума. Никто никогда не смог исцелиться после него.

Кассиан выругался.

— Именно, — сказала я.

Это был риск, с которым, возможно, ни один из нас не был готов столкнуться. Не тогда, когда мы все нужны — каждый из нас.

Мор добавила, немного хрипло, расправляя черные складки на своем платье из тонкой материи:

— Мой отец сказал о нем правду. Я выросла на легендах об этом зеркале. Ни одна не была приятной. И не заканчивалась хорошо.

Кассиан нахмурился, глядя на Риса.

— И что –

— Вы говорите об Уроборосе, — сказала Амрен.

Я моргнула. Дерьмо. Дерьмо —

— Зачем вам это зеркало? — ее голос понизился.

Рис засунул руки в карманы.

— Если сегодня вечер правды… Потому что его попросил Костерез.

Ноздри Амрен раздулись.

— Вы ходили в Тюрьму.

— Твой старый друг передавал привет, — протянул Кассиан, прислонившись плечом к арке гостиной.

Лицо Амрен сжалось, а Нэста внимательно на них посмотрела. Изучая нас. Особенно, когда серебряные глаза Амрен затуманились.

— Почему вы ходили.

Я открыла рот, но золото глаза Люсьена привлекло мое внимание. Завладело им.

Мое колебание, должно быть, было достаточным показателем моей осторожности.

Челюсть сжалась, и, с намеком на разочарование, Люсьен извинился и ушел в свою комнату.

Разочарование — и, возможно, досада. Я отбросила эти мысли — и то, что они со мной делали.

— У нас были вопросы к Костерезу.

Кассиан улыбнулся Амрен, когда Люсьен исчез.

— И к тебе тоже есть парочка.

Дымящиеся глаза Амрен вспыхнули.

— Вы собираетесь освободить Костереза.

Я просто сказала:

— Да.

Армия, состоящая из одного монстра.

— Это невозможно.

— Напомню, что ты, милая Амрен, сбежала, — возразил Рис. — И все еще свободна. Значит, это возможно. Возможно, тебе стоит рассказать нам, как ты сделала это.

Я поняла, что Кассиан подошел ближе к двери, чтобы быть ближе к Нэсте. Чтобы схватить ее, если Амрен решит, что ее не интересует, к чему идет этот разговор. Что ее не беспокоит мебель этой комнаты.

Возможно, поэтому Рис теперь был по другую сторону Амрен — чтобы отвлечь ее внимание от меня, а Мор позади нас, напряженная всем своим гибким телом.

Кассиан уставился на Нэсту — достаточно сильно, чтобы моя сестра, наконец, повернулась к нему. Встретила его взгляд. Его голова слегка наклонилась. Тихий приказ.

Нэста, к моему удивлению, подчинилась. Подошла к Кассиану, когда Амрен ответила Рису:

— Нет.

— Это не было просьбой, — сказал Рис.

Когда-то он признался, что даже просто спрашивать ее о чем-то она позволила ему лишь в последние годы. Но приказывая ей, давя на нее таким образом…

— Фейра и Кассиан говорили с Костерезом. Он хочет Уроборос в обмен на службу нам — на сражение с Хайберном на нашей стороне. Но нам нужно, чтобы ты объяснила, как вытащить его.

Сделки с Рисом или мной должно хватить, чтобы он нам подчинялся.

— Что-нибудь еще? — ее голос был слишком спокойным, слишком нежным.

— Когда мы покончим со всем этим, — сказал Рис, — то мое обещание все еще в силе: если хочешь, можешь использовать Книгу, чтобы вернуться домой.

Амрен уставилась на него. Было так тихо, что было слышно тиканье часов на каминной полке. И кроме этого — фонтан в саду –

— Отзови своего пса, — сказала Амрен убийственным тоном.

Потому что тень в углу за Амрен… это был Азриэль. В его руке со шрамами была обсидиановая рукоятка Говорящего Правду. Я не осознавала, что он двигался — хотя не сомневаюсь, что другие, скорее всего, знали это.

Амрен оскалилась. Красивое лицо Азриэля всего лишь дернулось.

Рис оставался на своем месте, когда спросил Амрен:

— Почему ты не хочешь нам рассказывать?

Кассиан обыденным движением поставил Нэсту за собой, его пальцы зацепились за юбки ее черного платья. Как будто он хотел успокоить себя, что она не стоит на пути Амрен. Нэста только поднялась на носочки, чтобы рассмотреть происходящее из-за его плеча.

— Потому что у камня под этим домом есть уши, у ветра есть уши — все они слушают, — сказала Амрен. — И если они расскажут… Они помнят, Рисанд, что они не поймали меня. И я не позволю им снова посадить меня в эту черную яму.

Мои уши дернулись, когда я установила щит.

— Никто за пределами этой комнаты не услышит.

Амрен посмотрела на книги, забытые на низком столике в гостиной.

Она нахмурилась.

— Я должна была что-то отдать. Я должна была отдать себя. Чтобы выйти, мне пришлось стать чем-то совершенно другим, чем-то, что не узнала бы Тюрьма. Так что я — я привязала себя к этому телу.

Я никогда не слышала, чтобы она запиналась раньше.

— Ты говорила, что кто-то другой привязал тебя, — осторожно спросил Рис.

— Я соврала — чтобы покрыть то, что я сделала. Чтобы никто не знал. Чтобы избежать Тюрьмы, я сделала себя смертной. Бессмертной, как вы, но… смертной по сравнению с тем, кем я была. И кем я была… Я не чувствовала, не так, как вы. Не так, как я сейчас чувствую. Некоторые вещи — верность, гнев и любопытство — но не весь спектр, — опять этот взгляд вдаль. — Я была совершенной, по словам некоторых. Я не сожалела, не горевала — и боль… Я не испытывала ее. И все же… все же я оказалась здесь, потому что я не совсем похожа на других. Даже раньше, когда я была тем, кем была, я была другой. Слишком любопытной. Задавала слишком много вопросов. В тот день, когда в небе появился разрыв… это вызвало во мне любопытство. Мои братья и сестры сбежали. По приказу нашего правителя, мы опустошили города-близнецы, сравняли их с землей, и все же они убежали от этого разрыва. Но я хотела посмотреть. Я хотела. Я не была рождена или воспитана, чтобы чувствовать такие эгоистичные вещи, как желание. Я видела, что случалось с моими родичами, которые заблуждались, которые научились ставить свои нужды превыше всего. Которые научились… чувствовать. Но я прошла сквозь ту слезу в небе. И вот я здесь.

— И ты отдала это все, чтобы выбраться из Тюрьмы? — тихо спросила Мор.

— Я отдала свое могущество — мое совершенное бессмертие. Я знала, что однажды я… почувствую боль. И сожаление. Я бы захотела, и я бы сгорела от этого. Я бы… упала. Но я была — там было заперто время… Мне было все равно. Я не чувствовала ветра на лице, не вдыхала запаха дождя… Я даже не помнила, каковы они. Я не помнила солнечного света.

Это привлекло внимание Азриэля — темнота говорящего с тенями отдалилась, чтобы открыть глаза, полные понимания. Заперто.

— Так что я привязала себя к этому телу. Я запихнула глубоко в себя свое горящее могущество. Я отказалась от всего, чем была. Дверь камеры просто… открылась. И я вышла.

Горящее могущество… Оно все еще тлело в ней глубоко внутри нее, видимое только через дымку ее серых глаз.

— Это будет ценой освобождения Костереза, — сказала Амрен. — Вам придется привязать его к телу. Сделать его… Фэ. И я сомневаюсь, что он согласится на это. Особенно без Уробороса.

Мы молчали.

— Вам нужно было спросить меня, прежде чем идти, — сказала она, и в ее тоне опять появилась резкость. — Я бы избавила вас от этой встречи.

Рисанд сглотнул.

— Ты можешь — освободиться?

— Не сама.

— Что случится, если это произойдет?

Амрен долго смотрела на него. Потом на меня. На Кассиана. Азриэля. Мор. Нэста. Потом, наконец, опять на моего мейта.

— Я не буду помнить вас. Вы все будете мне безразличны. Я либо убью вас, либо уйду. Что я чувствую сейчас… это будет незнакомо мне — чувства не будут влиять на меня. Все, чем я являюсь, это тело… я перестану этим быть.

— Что ты такое, — выдохнула Нэста, обходя Кассиана и становясь рядом с ним.

Амрен игралась с одной из своих серёг — черных жемчужин.

— Посыльный — и солдат-убийца. Для гневающегося бога, который управлял молодым миром.

Я могла почувствовать вопросы, появившиеся у остальных. Глаза Риса почти светились от них.

— Было ли Амрен твоим именем? — спросила Нэста.

— Нет, — дым закружился в ее глазах. — Я не помню имя, которое мне дали. Я использую Амрен, потому что… это долгая история.

Я почти умоляла ее рассказать эту историю, но прозвучали мягкие шаги, и потом –

— О.

Элейн вздрогнула — и я поняла, что она не слышит нас. Даже не подозревала, что мы здесь, благодаря щиту, не пропускающему ни одного звука.

Он мгновенно опустился. Но моя сестра осталась у лестницы. Она накинула поверх своей ночной рубашки шелковую шаль бледно-голубого цвета, ее пальцы сжали ткань, когда она взяла себя в руки.

Я немедленно подошла к ней.

— Тебе что-то нужно?

— Нет. Я… Я спала, но я слышала…

Она покачала головой. Посмотрела на наши официальные наряды, на темную корону на моей голове — и голове Рисанда.

— Я не слышала вас.

Азриэль шагнул вперед.

— Но ты слышала что-то другое.

Элейн, казалось, готова была кивнуть, то отступила на шаг.

— Думаю, это мне приснилось, — прошептала она. — Думаю, что все эти дни мне приснились.

— Позволь мне дать тебе горячее молоко, — сказала я, взяв ее за локоть, чтобы отвести ее в гостиную.

Но Элейн стряхнула мою руку, направляясь к лестнице. Когда она сделала пару шагов, то сказала:

— Я могу слышать ее — как она плачет.

Я обхватила перила.

— Кто?

— Все думают, что она мертва, — Элейн продолжала идти. — Но это не так. Она лишь стала другой. Изменилась. Как и я.

— Кто, — надавила я.

Но Элейн все поднималась, и платок соскользнул с ее спины. Нэста подкралась ко мне. Мы обе втянули воздух, чтобы сказать что-то, я даже не знаю, что, но –

— Что ты видела, — сказал Азриэль, и я постаралась не вздрогнуть, когда он оказался сбоку от меня, хотя я не видела, как он двигался. Снова.

Элейн остановилась на середине лестницы. Медленно, она развернулась к нему.

— Я видела молодые руки, иссохшие от старости. Я видела коробку из черного камня. Я видела огненное перо, которое приземлилось на снег и растопило его.

Меня чуть не вывернуло. Один взгляд на Нэсту подтвердил, что она тоже почувствовала это. Увидела это.

Безумие. Элейн вполне могла сойти с ума –

— Оно рассердилось, — тихо сказала Элейн. — Оно очень сильно рассердилось, что у него что-то забрали. Так что оно заберет что-то у них в наказание.

Мы ничего не сказали. Я не знала, что сказать — о чем спросить. Если Котел и с ней что-то сделал…

Я столкнулась с Азриэлем, выставив между нами руку.

— Что это значит?

В светло-коричневых глазах Азриэля что-то появилось, когда он изучал мою сестру и ее слишком худое тело. И, не сказав ни слова, он рассеялся. Мор еще долго после его ухода смотрела на место, где он стоял.

Я подождала, пока все не уйдут — Кассиан и Рис ускользнули, чтобы обдумать возможности и недостатки наших потенциальных союзников, Амрен разбушевалась, чтобы избавиться от нас, и Мор ушла, чтобы насладиться, как она думала, последними мирными днями города, ее голос все еще был хрупким — прежде чем я затащила Нэсту в гостиную.

— Что случилось в Высеченном городе с тобой и Амрен? Вы не рассказали.

— Все было хорошо.

Я сжала губы.

— Что случилось?

— Она привела меня в комнату, наполненную сокровищами. Странными предметами. И они… — она потянула за облегающий рукав своего платья. — Некоторые из них хотели причинить нам боль. Как если бы они были живыми — имели сознание. Как… как во всех тех историях и лжи, которые нам скармливали за стеной.

— С тобой все в порядке?

Я не нашла никаких признаков повреждений на их обоих, и ни одна из них ничего не сказала –

— Это была тренировка. С формой магии, предназначенной для отпугивания злоумышленников, — она будто отвечала урок. — Как это будет со стеной. Она хотела, чтобы я разрушила их защиту — нашла слабые места.

— И исправила их?

— Просто нашла слабые места. Починка — другое дело, — сказала Нэста, ее глаза смотрели вдаль, когда она нахмурились, глядя на все еще открытые книги на низком столике перед камином.

Я вздохнула.

— Ну… хоть это прошло хорошо.

Ее взгляд снова заострился.

— У меня не получилось. Ни разу. Так что нет. Это не прошло хорошо.

Я не знала, что сказать. Сочувствие, вероятно, не дало мне промолчать. Так что я решила пойти другой дорогой.

— Нам нужно что-то делать с Элейн.

Нэста застыла.

— И какой выход ты видишь? Позволить твоему мейту забраться в ее разум, чтобы изменить существующее положение вещей?

— Я никогда этого не сделаю. Не думаю, что Рис вообще может… исправлять такие вещи.

Нэста шагнула к темному камину.

— У всего есть цена. Может, ценой ее молодости и бессмертия стала частичная потеря рассудка.

У меня подогнулись колени, и я села на мягкий диван.

— Какова была твоя цена?

Нэста остановилась.

— Возможно, видеть страдания Элейн — в то время, как я сама цела и невредима.

Я поднялась на ноги.

— Нэста –

— Не беспокойся.

Но я догнала ее, когда она уже шагала по лестнице. По ней спускался Люсьен — и вздрогнул при виде Нэсты.

Он отошел, чтобы она смогла пройти, и она пронеслась мимо его. От взгляда на его напряженное лицо я замерла — и вернулась в гостиную.

Я плюхнулась в ближайшее кресло, с удивлением обнаруживая, что на мне все еще мое черное платье, когда ткань оцарапала мою голую кожу. Как давно мы вернулись из Высеченного Города? Полчаса назад? Меньше? Разве я ходила в Тюрьму этим утром?

Было похоже, что прошли дни. Я опустила голову на расшитую спинку кресла и наблюдала, как Люсьен сел на подлокотник ближайшего дивана.

— Долгий день?

Я заворчала в ответ.

Его металлический глаз сощурился.

— Я думал, что Тюрьма — еще один миф.

— Ну, это не так.

Он взвесил тон, с которым я это произнесла, и скрестил руки.

— Позволь мне что-нибудь сделать. С Элейн. Я слышал — из своей комнаты. Было бы неплохо показать ее лекарю. Чтобы он обследовал ее снаружи и внутри.

Я так устала, что едва смогла сказать:

— Ты думаешь, что из-за Котла она сошла с ума?

— Я думаю, что она прошла через что-то ужасное, — осторожно возразил Люсьен. — И не помешает, чтобы ваш лучший целитель осмотрел ее.

Я потерла лицо рукой.

— Хорошо, — я запнулась.

— Завтра с утра.

Мне удалось слегка кивнуть и, собравшись с силами, встать с кресла. Тяжесть — во мне была прежняя тяжесть. Будто я могу проспать сотни лет, и этого будет недостаточно.

— Пожалуйста, расскажи мне, — сказал Люсьен, когда я переступила порог фойе. — Что скажет целитель. И если — если тебе что-то от меня нужно будет.

Слова покинули меня, и я в последний раз кивнула ему.

Я знала, что Нэста не спит, когда проходила мимо ее комнаты. Знала, что она слышала весь наш разговор благодарю слуху Фэ. И знала, что она слышит, как я остановилась у комнаты Элейн, разок постучала и толкнула дверь головой, чтобы увидеть, как она спит — дышит.

Я послала Мадж, целительнице, которую обычно предпочитал Рисанд, просьбу прийти на следующий день к одиннадцати часам. Я не объяснила, зачем или к кому. Затем пошла в свою спальню, заползла на матрас и заплакала.

Я даже не знала, почему.

Сильные широкие руки прошлись по моей спине, и я открыла глаза и увидела, что комната совершенно черная, а Рисанд сидит на матрасе рядом со мной.

— Хочешь что-нибудь поесть? — его голос был мягким, осторожным.

Я не подняла голову с подушки.

— Я снова чувствую… тяжесть, — выдохнула я разбитым голосом.

Риса ничего не сказал и обнял меня. Он все еще был в своем камзоле, будто только что пришел оттуда, где разговаривал с Кассианом.

В темноте я вдохнула его запах, наслаждаясь его теплотой.

— Ты в порядке?

Рис долго молчал.

— Нет.

Я обняла его, сильно прижимая к себе.

— Я должен был найти другой выход, — сказал он.

Я провела пальцами по его шелковистым волосам.

Рис прошептал:

— Если бы она… — он громко сглотнул. — Если бы появилась у этого дома… — я знала, о ком он говорит. — Я бы убил ее. Даже не выслушав ее. Я бы убил ее.

— Я знаю, — я бы тоже так сделала.

— Ты спросила меня в библиотеке, — прошептал он. — Почему я… Почему я все тяжести стараюсь взять на себя. Из-за сегодняшнего вечера. Из-за вида плачущей Мор. Я сделал плохой выбор. Пытался найти какой-то другой выход из того дерьма, в котором мы сейчас.

И при этом потерял что-то — Мор потеряла что-то.

Мы сидели, обнявшись, в тишине в течение нескольких минут.

Часов. Две души, обвившиеся в темноте. Я опустила свои щиты, полностью впуская его. Его сознание обвило мое.

— Ты рискнешь взглянуть в него — в Уроборос? — спросила я.

— Пока еще нет, — сказал Рис, сжимая меня сильнее. — Еще нет.

Глава 28

На следующее утро я еле вылезла с постели.

Амрен сказала, что Костерез не захочет быть привязанным к телу Фэ — она утверждала это. Но попробовать не помешает. Если это даст нам хоть маленький шанс не дать Рису пожертвовать всем…

Когда я проснулась, его уже не было. Стиснув зубы, я надела свои кожи и рассеялась к Дому Ветра.

Я подготовила свои крылья, когда попала под охрану, защищающую его, и сумела спланировать на тренировочный ринг на его плоской верхушке.

Кассиан уже ждал, положив ладони на бока. Наблюдая, как я спускаюсь…

Слишком быстро. Моя нога скользнула по грязи, я подпрыгнула…

— Обратное сальто.

Его предупреждение прозвучало слишком поздно.

Я врезалась в алую стену, прежде чем впечаталась лицом в красноватую скалу, но — клянусь, моя гордость пострадала так же, как и мои ладони, когда я отшатнулась назад, и крылья были слишком громоздкими за моей спиной. Плечи Кассиана дрожали от смеха, и в ответ я показала ему неприличный жест.

— Если ты так идешь на посадку, то убедись, что посадочного места достаточно.

Я нахмурилась.

— Урок усвоен.

— Или пространство, чтобы сделать вираж и кружиться, пока не замедлишься…

— Я поняла.

Кассиан поднял руки, но веселье исчезло с его лица, когда он смотрел, как я расправляю крылья и подхожу к нему.

— Ты хочешь сегодня пожестче или полегче?

Не думаю, что другие отдавали ему должное — за то, что он подмечал перемены в эмоциональном состоянии. Чтобы командовать легионами, полагаю, ему нужно видеть такие вещи, оценивать, когда его солдаты или враги сильны, разбиты или сломлены.

Я заглянула внутрь себя, туда, где сейчас были зыбучие пески, и сказала:

— Жестче. Я хочу уползать отсюда.

Я сняла кожаную куртку и закатала рукава своей белой рубашки.

Кассиан окинул меня оценивающим взглядом. Он пробормотал:

— Мне это тоже помогает — физическая активность, тренировки, — он расправил плечи, когда я начала разминаться. — Это всегда помогает мне сосредоточиться и овладеть собой. И после вчерашнего вечера… — он завязал свои темные волосы. — Мне определенно это нужно.

Я разминала ноги, и мышцы ныли от растяжки.

— Полагаю, способы преодоления этого бывают и похуже.

Кривая ухмылка.

— Действительно.

Последующий урок Азриэля состоял в том, чтобы стоять на ветру и пытаться запомнить его инструкции о потоках воздуха, и том, как тепло и холод могут формировать ветер и задавать скорость. Несмотря на это, он был тихим — отстраненным. Даже по его меркам.

Я ошиблась, спросив его, говорил ли он с Мор после того, как она ушла прошлым вечером.

Нет, он этого не делал. И все.

Даже если он все еще сжимал свою ладонь. Словно вспоминая ощущение руки, которую она вырвала из его прикосновения на той встрече. Снова и снова. Я не осмелилась сказать ему, что он сделал правильный выбор — что, возможно, ему следует поговорить с Мор, а не позволять чувству вины съедать его. Между ними двоими было много всего, и я не влезала в это.

Я действительно почти ползла к тому времени, как возвращалась в городской дом через несколько часов, обнаружив Мор за обеденным столом, жующую огромное печенье, которое она купила по пути сюда.

— Выглядишь так, словно по тебе прошелся табун лошадей, — сказала она, жуя.

— Отлично, — сказала я, забирая у нее печенье и доедая его.

Она вскрикнула от возмущения, но щелкнула пальцами, и на гладком столе перед ней появилась тарелка с нарезанной дыней с кухни.

Прямо на стопке того, что выглядело как письма в разной почтовой бумаге.

— Что это? — спросила я, вытирая крошки со рта.

— Первые ответы Высших Лордов, — сладко сказала она, беря дольку зеленого фрукта и откусывая от него кусок.

Ни намека на вчерашние ярость и страх.

— Что приятного, хмм?

— Утром пришло первое письмо от Гелиона. Если читать между строк, то я думаю, он говорит, что хочет… присоединиться к нам.

Я выгнула брови.

— Это же хорошо — не так ли?

Она пожала плечами.

— Мы не беспокоились на счет Гелиона. Два других… — она закончила с дыней, дожевывая. — Тэсан говорит, что он придет только если встреча будет проходить в действительно нейтральном и безопасном месте. Каллиас… он никому из нас не доверяет после… Подгорья. Он хочет взять вооруженную стражу.

День, Рассвет и Зима. Наши ближайшие союзники.

— Ни слова от других? — у меня внутри все сжалось.

— Нет. Весна, Осень и Лето все еще не прислали ответы.

— До встречи осталось мало времени. Что, если они вообще не ответят?

У меня не хватило духу спросить, сдержит ли Эрис данное слово и убедится, что его отец придет — и присоединится к нам. Не тогда, когда ее лицо светится.

Мор взяла еще кусочек дыни.

— Тогда нам придется решить, будем ли мы с Рисом тащить их за шкирку на встречу, или просто проведем ее без них.

— Я бы выбрала второй варИанф, — нахмурилась Мор.

— Первый, — пояснила я, — не поспособствует заключению союза.

Хотя я удивлена, что Тарквин не ответил. Даже с его кровавой враждой с нами… Мужчина, которого я встретила, которым все еще восхищалась… Конечно, он бы захотел вступить в союз против Хайберна. Если только теперь он не захочет объединиться с ним, чтобы убедиться, что мы с Рисом навсегда будем стерты с лица Земли.

— Посмотрим, — сказала Мор.

Я выдохнула через нос.

— О прошлом вечере –

— Все хорошо. Это ничего, — быстрота ее речи говорила обратное.

— Это не ничего. Ты вполне можешь себя так чувствовать.

Мор взбила свои волосы.

— Ну, это не поможет нам выиграть войну.

— Нет. Но… я не знаю, что сказать.

Мор долго смотрела в окно.

— Я понимаю, почему Рис сделал это. Ситуацию, в которой мы оказались. Эрис… Ты знаешь, какой он. И если он действительно угрожал рассказать о твоих способностях отцу… Упаси Мать, я бы заключила такую же сделку с Эрисом, чтобы Берон не охотился на тебя, — в моей груди что-то расслабилось при этих словах. — Это просто… Мой отец знал — опять услышав об этом месте, он, вероятно, понял, что оно значит для меня. Для моего отца нет другой цены за помощь в этой войне. Нет. Рис тоже это знал. Пытался привести Эриса, чтобы подсластить сделку с моим отцом — и, возможно, избежать того, что произойдет с Веларисом.

Я подняла брови в немом вопросе.

— Мы говорили — Рис и я. Этим утром. Пока Кассиан надирал тебе задницу.

Я фыркнула.

— А что с Азриэлем?

Хорошо, что я решила не вмешиваться.

Мор снова принялась за дыню.

— Аз… У него был сложный выбор, когда Эрис нашел его. Он… — она закусила губу. — Я не знаю, почему ожидала, что он будет на моей стороне, почему это застигло меня врасплох.

Я сдержала себя, чтобы не предложить ей рассказать ему об этом. Мор пожала плечами.

— Это просто… все это застало меня врасплох. И я никогда не буду рада ни одному из тех условий, но… Мой отец победит, Эрис победит, все мужчины вроде них победят, если я позволю этому задеть меня. Если я позволю этому влиять на мое счастье, мою жизнь. Мои отношения со всеми вами, — она вздохнула, глядя в потолок. — Я ненавижу войну.

— Я тоже.

— Не только из-за смерти и ужаса, — продолжила Мор. — Но из-за того, что она делает с нами. Этих решений.

Я кивнула, даже если только начинала понимать. Выбор и стоимость.

Я открыла рот, но тут открылась входная дверь. Я взглянула на часы в гостиной. Правильно. Лекарь.

Сегодня утром я сказала Элейн, что Маджа придет к ней в одиннадцать, и получила уклончивый ответ. Но, полагаю, это лучше, чем прямой отказ.

— Ты откроешь дверь или это сделать мне?

Из-за дерзости вопроса Мор я показала ей неприличный жест, но когда я встала со стула, она схватила меня за руку.

— Если тебе что-то понадобится… Я буду здесь.

Я благодарно улыбнулась Мор.

— Как и я.

Она все еще улыбалась мне, когда я глубоко вздохнула, прежде чем направиться к двери.

Целительница ничего не обнаружила.

Я поверила ей — хотя бы потому, что Маджа была одной из немногих увиденных мною Высших Фэ с морщинами на темной коже и волосами цвета морской пены из-за возраста. Ее карие глаза все еще были ясны и горели внутренним теплом, и ее узловатые руки не тряслись, когда она обследовала тело Элейн, пока моя сестра терпеливо лежала на кровати, ничего не говоря.

Магия, сладкая и холодная, исходила от женщины, заполняя спальню Элейн. И когда она мягко обхватила руками голову Элейн, а я вздрогнула, Маджа лишь слегка улыбнулась, оборачиваясь на меня через свое худое плечо, и сказала, чтобы я расслабилась.

Нэста, наблюдая за происходящим из угла, молчала.

После долгой минуты Маджа попросила нас помочь приготовить для Элейн чай, при этом выразительно глядя на дверь. Мы обе приняли ее приглашение и оставили нашу сестру в ее солнечной комнате.

— Вы хотите сказать, что с ней что-то не так? — прошептала Нэста, когда старая женщина потянулась к лестничным перилам, чтобы помочь себе спуститься.

Я держалась рядом с ней, чтобы ей если понадобится поддержка, я могла обхватить рукой ее локоть.

Маджа, напомнила я себе, вылечила Кассиана и Азриэля — и бесчисленное количество ранений до этого. Во время Войны она лечила крылья Риса. Она выглядела старой, но я не сомневалась в ее выдержке — и непреклонной воле помогать своим пациентам.

Маджа не соизволила ответить Нэсте, пока мы не спустились. Люсьен уже ждал в гостиной, Мор все еще была в столовой. Оба подскочили на ноги, но остались в комнатах, подходя к фойе.

— Я хочу сказать, — наконец сказала Маджа, оценивая Нэсту, а потом меня, — что я не нашла у нее никаких повреждений. С ее телом все хорошо — она слишком худая, и ей нужно больше есть и бывать на свежем воздухе, но ничего плохого. А что касается ее разума… Я не могу попасть в него.

Я моргнула.

— У нее щит?

— Ее сделал Котел, — сказала целительница, снова смотря на Нэсту. — Вы не похожи на нас. Я не могу попасть в места, на которых он оставил глубокий след.

Разум. Душа. Она бросила на меня предупреждающий взгляд.

— Я бы и не пробовала на вашем месте, Леди.

— Но вы думаете, что с ней что-то не так, даже если нет признаков? — спросила Нэста.

— Я уже видела людей, переживших эмоциональные потрясения. Ее симптомы могут быть вызваны многочисленными невидимыми ранами. Но… она также была Сделана тем, что я не понимаю. Разве с ней что-то не так? — размышляла Маджа. — Мне не нравятся эти слова — не так. Другая, возможно. Измененная.

— Нужна ли ей какая-то помощь в дальнейшем? — сказала Нэста сквозь зубы.

Старая целительница указала подбородком на Люсьена.

— Посмотрите, что он может сделать. Если кто-то и может почувствовать, что что-то не так, то это мейт.

— Как.

Слово было произнесено как приказ.

Я хотела было предупредить Нэсту, чтобы она была повежливей, но Маджа сказала моей сестре, словно маленькому ребенку:

— Связь мейтов. Это мост между душами.

Из-за тона, с которым эти слова были сказаны, моя сестра напряглась, но Маджа уже ковыляла к выходу. Она сказала Люсьену:

— Попробуй посидеть с ней. Просто поговорить — почувствовать. Посмотрим, что ты сможешь узнать. Но не дави на нее.

Затем она исчезла.

Я повернулась к Нэсте.

— Немного уважения, Нэста –

— Позови другого лекаря.

— Нет, если ты собираешься и его вышвырнуть из этого дома.

— Позови другого лекаря.

Мор, обманчиво спокойная, шагнула к нам, и Нэста бросила на нее испепеляющий взгляд.

Я поймала взгляд Люсьена.

— Попробуешь?

Нэста зарычала:

— Даже не пытайся –

— Молчи, — огрызнулась я.

Нэста закрыла глаза.

Я оскалилась.

— Он попробует. И если он ничего не найдет, то я подумаю о том, чтобы позвать другого лекаря.

— Ты просто вытащишь ее сюда?

— Я собираюсь пригласить ее.

Нэста посмотрела на Мор, которая все еще стояла под аркой, наблюдая.

— И что ты будешь делать?

Мор улыбнулась моей сестре.

— Я посижу с Фейрой. Понаблюдаю.

Люсьен пробормотал что-то о том, что за ним не нужно следить, и мы все посмотрели на него с поднятыми бровями.

Он лишь поднял руки и сказал, что хочет освежиться, и направился в холл.

Глава 29

Это были самые дискомфортные полчаса в моей жизни.

Мы с Мор потягивали охлажденный мятный чай у огромного окна, ответы трех Высших Лордов лежали на маленьком столике между нашими одинаковыми стульями, и притворялись, что наблюдаем за залитой солнечным светом улицей, за детьми, Высшими Фэ и фейри, шныряющими с воздушными змеями, длинными узкими лентами и другими игрушками.

Притворялись, пока Люсьен и Элейн сидели в тишине перед темным камином, даже не притронувшись к чаю. Я не осмелилась спросить, пытается ли он залезть к ней в голову, или он чувствует связь как черный прочный мост, как мы с Рисом. Чувствуется ли нормальная связь мейтов совершенно по-другому.

Чашка с грохотом опустилась на блюдце, и мы с Мор оглянулись.

Элейн подняла чашку и отпила из нее, не отрывая от Люсьена взгляда.

Я знала, что Нэста, сидящая в столовой, вытянула шею, чтобы посмотреть.

Знала, потому что Амрен щелкнула пальцами перед моей сестрой, чтобы привлечь ее внимание.

Они возводили стены — в их умах, сказала мне Амрен, когда приказала Нэсте сесть за обеденный стол в столовой, прямо напротив ее.

Стены, которые Амрен учила ее чувствовать — находить в них дыры, которые она оставляла повсюду. И чинить их. Если вещи в Дворе Кошмаров не давали моей сестре понять, что нужно делать, то это была их следующая попытка — другой, невидимый путь. Не всякая магия вспыхивает и сияет, объявила Амрен, и выгнала меня.

Но признаки силы моей сестры… я их не слышала, не видела и не чувствовала. И это не давало объяснений, что они пытаются выманить из нее.

Наше внимание снова привлекло движение на улице, и мы обнаружили Риса и Кассиана прогуливающимися под низкими входными воротами, возвращающимися после их первой встречи с командующими Несущих Тьму Кейра — уже сплоченных и подготавливающихся. По крайней мере, вчера все прошло хорошо.

Оба заметили нас в окне через секунду. И остановились.

Не входите, предупредила я по связи. Люсьен пытается почувствовать, что не так с Элейн. По связи.

Рис прошептал мои слова Кассиану, который склонил голову, наверно так же, как и Нэста, чтобы посмотреть на нас.

Рис иронически заметил, Элейн об этом знает?

Ее пригласили спуститься в гостиную на чай. Так что вот.

Рис снова зашептал Кассиану, который подавился смехом и развернулся, направляясь на улицу. Рис задержался, сунув руки в карманы. Он собирается выпить. Я думаю присоединиться к нему. Когда я могу вернуться, не опасаясь за свою жизнь?

Я показала ему неприличный жест через окно. Какой большой, сильный иллирийский воин.

Иллирийские воины знают, когда устраивать битвы. И когда Нэста наблюдает за всем, как ястреб, а вы двое кружитесь над ними, как стервятники… Я знаю, кто победит в этой битве.

Я снова показала ему этот жест, и Мор поняла в достаточной степени, что я им хотела сказать, так что повторила мой жест. Рис тихо рассмеялся и поклонился.

Высшие Лорды прислали ответы, сказала я, когда он начал уходить. День, Рассвет и Зима придут.

Я знаю, сказал он. И я только что получил новость от Крессеиды, что Тарквин раздумывает над приглашением.

Лучше, чем ничего. Я так и сказала ему.

Рис улыбнулся мне, оглянувшись через плечо. Наслаждайся своим чаем, ты, властная надзирательница.

Пойми, я могу использовать надзирателя и для тебя.

У тебя их четверо в этом доме.

Я улыбнулась, когда он, наконец, добрался до низких входных ворот, где ждал Кассиан, который, видимо, в это время вытянул свои крылья, к восторгу полдюжины детей, которые теперь таращились на них.

В другой комнате Амрен прошипела:

— Сосредоточься.

Загремел обеденный стол.

Звук, казалось, напугал Элейн, потому что она быстро поставила чашку. Она поднялась на ноги, и Люсьен сделал то же самое.

— Прости, — выпалил он.

— Что… что это было?

Мор положила руку мне на колено, чтобы не дать мне подняться.

— Это… это был рывок. На связи.

Амрен отрезала:

— Не смей… злая девушка.

Потом Нэста уже стояла на пороге.

— Что ты сделал.

Слова были столь же острыми, как клинок.

Люсьен посмотрел на нее, потом подошел ко мне. Его челюсть сжалась.

— Ничего, — сказал он, и снова повернулся к своему мейту. — Прости — если это встревожило тебя.

Элейн направилась к Нэсте, которая, казалось, почти горела.

— Это было… странно, — выдохнула Элейн. — Будто ты потянул нить, привязанную к ребрам.

Люсьен выставил ей свои ладони.

— Прости.

Элейн лишь долго смотрела на него. И из ее взгляда исчезла ясность, когда она покачала головой, дважды моргнув, и сказала Нэсте:

— Идут вороны-близнецы, один белый и один черный.

Нэста хорошо скрыла свое опустошение. Разочарование.

— Что я могу сделать для тебя, Элейн?

Только с Элейн она говорила таким голосом.

Но Элейн снова покачала головой.

— Солнечный свет.

Нэста раздраженно посмотрела на меня, прежде чем потащила нашу сестру по коридору — в солнечный сад.

Люсьен подождал, пока стеклянная дверь откроется и закроется, и потом выдохнул.

— Там есть связь — это настоящая нить, — сказал он, больше себе, чем нам.

— И? — спросила Мор.

Люсьен провел руками по своим длинным рыжим волосам. Его кожа была темной — глубоко золотисто-коричневого цвета по сравнению с бледностью Элейн.

— И я добрался до края Элейн, когда она сбежала.

— Ты почувствовал что-нибудь?

— Нет… у меня не было времени. Я чувствовал ее, но…

Он покраснел. Что бы он почувствовал, это было не тем, что мы искали. Даже если я не представляла, что мы ищем.

— Мы снова можем попробовать — в другой день, — предложила я.

Люсьен кивнул, но выглядел неубежденным.

Амрен зло сказала из столовой:

— Кто-то должен забрать твою сестру. Ее урок еще не окончен.

Я вздохнула.

— Да, Амрен.

Люсьен обратил внимание на меня и письма, выполненные в разных стилях и написанные на разных бумагах. Его золотой глаз прищурился. Как эмиссар Тамлина, он, несомненно, узнал их.

— Дай угадаю: они согласились, но теперь наша головная боль — выбор места?

Мор нахмурилась.

— Какие-то предложения?

Люсьен связал свои волосы ремешком из коричневой кожи.

— У вас есть карта?

Думаю, теперь лишь я могу пойти за Нэстой.

— Эта сосна была не здесь минуту назад.

Азриэль тихо рассмеялся, когда двумя днями позже он сидел на верхушке валуна, наблюдая, как я вытаскиваю сосновые иглы из своих волос и куртки.

— Судя по ее размерам, я бы сказал, что она тут уже… двести лет как минимум.

Я нахмурилась, отряхивая щепки коры и свою ушибленную гордость.

Та холодность, та отчужденность, которые были от злости Мор и ее отказа… Они потеплели. Или из-за Мор, которая села рядом с ним за вчерашним ужином — молчаливое предложение прощения — или просто потому, что ему нужно было время, чтобы оправиться от всего этого. Даже я могла бы поклясться, что каждый раз, как Азриэль смотрел на Мор, вспыхивала вина. Что Кассиан думал об этом, о своей собственной злости на Азриэля… он лишь улыбался и отпускал пошлые шуточки. Радуясь, что все стало как обычно — по крайней мере, пока.

Мои щеки горели, когда я забралась на валун, на котором он сидел. Он был примерно в пятнадцати футах над лесом, а за соснами сверкало озеро. Одной из этих сосен была та, с которой я столкнулась лицом, когда последний раз пыталась спрыгнуть с валуна и просто спланировать на озеро.

Я уперлась руками в бока, осматривая расстояние до леса, сам лес, и озеро.

— Что я сделала не так?

Азриэль, который точил свой Говорящий Правду, посмотрел на меня своими карими глазами.

— Помимо дерева?

У говорящего с тенями было чувство юмора. Сдержанное и тихое, но… наедине, оно появлялось куда чаще, чем в нашей группке.

Последние два дня я потратила на то, чтобы просмотреть древние книги, ища хоть намек на способ починить стену, чтобы рассказать о нем Амрен и Нэсте, которые продолжали тихо, невидимо возводить стены в своих умах, или передать на обсуждение Рису и остальным; как нам ответить на поток сообщений, которыми теперь обменивались Высшие Лорды, решая, где будет проходить встреча. Люсьен действительно показал нам первоначальное местоположение, и еще несколько, когда его отклонили. Но это было ожидаемо, как сказал Люсьен, будто он участвовал в подобных вещах бесчисленное количество раз. Рис только кивнул в знак согласия — и одобрения.

И когда я этого не делала… Я посматривала еще больше книг, все, что Клото смогла найти для меня, все относительно Уробороса. Как овладеть им.

У зеркала была печальная слава. У каждого известного философа были размышления на его тему. Некоторые осмелились посмотреть в него — и сошли с ума. Некоторые лишь подошли к нему — и сбежали в ужасе.

Я не смогла найти никого, кто смог овладеть им. Посмотревших в зеркало и ушедших с зеркалом, завладев им.

Кроме Ткачихи из Леса — которая, безусловно, казалась достаточно безумной, возможно, из-за зеркала, которое она до смерти любила. Или, возможно, то зло, что скрывалось в ней, испортило и зеркало. Некоторые философы тоже это предполагали, хотя они не знали ее имени — лишь то, что темная королева когда-то обладала им, берегла его. Следила за миром через него — и использовала его, чтобы выслеживать красивых молодых девушек, чтобы сохранять вечную молодость.

Полагаю, семья Кейра, владеющая Уроборосом на протяжении тысячелетий, мало пользы извлекла из владения им. Это не воодушевляло. Не тогда, когда все тексты соглашались в одном: не было обходного пути. Не было лазейки. Столкнуться с ужасами в нем… это был единственный способ завладеть им.

Что означало, что мне, возможно, придется рассмотреть альтернативы — другой способ убедить Костереза присоединиться к нам. Когда у меня будет время.

Азриэль вложил в ножны свой легендарный боевой нож, и осмотрел крылья, которые я широко распахнула.

— Ты пытаешься управлять с помощью рук. Мускулы есть в твоих крыльях — и в твоей спине. Руки тебе не нужны — они лишь для баланса. И даже это больше для душевного спокойствия.

Так много слов я от него еще не слышала.

Он поднял брови, глядя, как я уставилась на него, и я закрыла рот. Я нахмурилась, смотря на обрыв.

— Снова? — проворчала я.

Мягкий смех.

— Если хочешь, можем найти более низкий выступ.

Я съежилась.

— Ты сказал, что этот был низким.

Азриэль откинулся назад, оперевшись на ладони, и стал ждать. Терпеливый, хладнокровный.

Но я чувствовала, как кора ободрала мои ладони, как мои колени врезались в неровную поверхность…

— Ты бессмертна, — тихо сказал он. — Тебя очень трудно сломать, — пауза. — Это то, что я говорил себе.

— Трудно сломать, — мрачно сказала я, — но все еще больно.

— Скажи это дереву.

Я рассмеялась.

— Я знаю, что обрыв не высокий, и что это не убьет меня. Ты не можешь просто… толкнуть меня?

Потому что передо мной препятствие в виде абсолютной веры и этих шатких движений, когда мои конечности немели.

— Нет, — простой ответ.

Я все еще колебалась.

Этот страх бесполезен. Я столкнулась с Аттором, падая с неба с расстояния тысячи футов.

И ярость от воспоминания, что он делал со своей ничтожной жизнью, что сделают еще больше подобных ему существ, заставила меня стиснуть зубы и сбежать с валуна.

Я широко раскрыла крылья, и спина протестующе заныла, когда они поймали ветер, но нижняя половина моего тела начала падать, мои ноги были мертвым грузом, когда мое сердце защемило…

Проклятое дерево появилось передо мной, и я резко повернула направо.

Прямо в другое дерево.

Сначала крылья.

Звук удара костей и сухожилий о дерево, потом землю, пронзил меня раньше боли. Как и тихие проклятия Азриэля.

Я издала какой-то звук. Сначала начали болеть ладони — потом колени.

Потом спина –

— Дерьмо, — смогла сказать я, когда Азриэль опустился передо мной.

— Ты в порядке. Просто потрясена.

Мир все еще вращался.

— Ты хорошо ушла в вираж, — сказал он.

— В другое дерево.

— Знание местности — половина полета.

— Ты уже говорил это, — огрызнулась я.

Он говорил. Только этим утром повторил раз десять.

Азриэль лишь сел на корточки и предложил мне руку. Моя кожа горела, когда я сжала его пальцы, и с меня полетело оскорбительно много сосновых иголок и обломков. Моя спина так пульсировала, что я опустила крылья, не заботясь, что они тащатся по грязи, когда Азриэль привел меня к озеру.

От ослепительного солнечного света, отражающегося в бирюзовой воде, его тени исчезли, его лицо стало ясным и решительным. Более… человечным, чем я когда-либо его видела.

— Нет ни шанса, что я смогу летать в легионе? — спросила я, опустившись на колени рядом с ним, когда он склонился над моими ободранными ладонями с осторожностью и мягкостью.

Солнце очертило его шрамы, было видно каждое скрученное неровное пятно.

— Скорее всего, нет, — сказал он.

От его слов моя грудь сжалась.

— Но не помешает практиковаться до последнего момента. Никогда не знаешь, когда пригодятся полученные навыки.

Я вздрогнула, когда он достал большую занозу из моей ладони, а затем очистил ее.

— Мне было очень трудно научиться летать, — сказал он.

Я не осмелилась ответить.

— Большинство иллирийцев учатся этому еще в младенчестве. Но… полагаю, Рисанд рассказал тебе о моем раннем детстве.

Я кивнула. Он закончил с одной рукой и начал с другой.

— Из-за того, что я был уже слишком большой, у меня была боязнь полета — и я не доверял своим инстинктам. Учится этому так поздно… это смущало. Не только меня, но и всех в том военном лагере, в который я однажды прибыл. Но я учился, часто практикуясь в одиночку. Кассиан, конечно, первым нашел меня. Издевался надо мной, избил меня до полусмерти, а потом предложил обучать меня. На следующий день там был Рис. Они научили меня летать.

Он закончил со второй рукой и сел между камней, которые заскрежетали от его действия. Я села рядом с ним, укладывая свои болящие ладони на колени, позволяя своим крыльям повиснуть за мной.

— Из-за того, что это было так трудно… Через несколько лет после Войны Рис принес мне историю. Это был подарок — эта история. Для меня. Он… он пошел к Мириам и Дрейкону в их новый дом, причем сделал это секретно, да так, что мы ничего не подозревали, пока он не вернулся. Мы знали, что их люди не утонули в море, как все верили, как они хотели заставить всех думать. Понимаешь, когда Мириам освободила своих людей от королевы Черных Земель, она возглавила их — а их было почти пятьдесят тысяч — и провела через пустыню, весь путь до берегов Эритрийского Моря, а воздушный легион Дрейкона обеспечивал им защиту. Но когда они добрались до моря, то обнаружили, что корабли, которые они наняли, чтобы те перевезли их через узкий канал к следующему королевству, были уничтожены. Уничтожены самой королевой, которая отправила свою оставшуюся армию, чтобы вернуть своих бывших рабов.

— У людей Дрейкона — Серафимов — есть крылья. Как у нас, но их крылья покрыты перьями. И в отличие от нас, их армия и общество позволяют женщинам командовать, сражаться, править. Все они одарены мощной магией ветра и воздуха. И когда они увидели, что эта армия увязалась за ними, они знали, что их собственные силы слишком немногочисленны, чтобы столкнуться с ними. Так что они рассекли само море — проложили дорогу через воду, весь путь до канала, и приказали людям бежать.

— Они так и сделали, но Мириам настояла на том, чтобы остаться на береге, пока не уйдут все ее люди. Она не оставила позади себя ни одного человека. Ни одного. Они уже прошли половину пути в море, когда их настигла та армия. Серафимы были истощены — их магия едва удерживала проход в море. И Дрейкон знал, что если они будут удерживать его дольше… та армия переправится на берег и убьет людей на другой стороне. Серафимы отбивались от авангарда на дне моря, и там были кровь, жестокость и хаос… И во время своей схватки они не увидели, как сама королева пронзила Мириам насквозь. Дрейкон не увидел. Он думал, что ей удалось выбраться, что ее унес один из его солдат. Он приказал разделенному морю сойтись, чтобы утопить вражеские силы.

— Но юный Серафим-картограф по имени Нефела увидела, как Мириам спускается. Возлюбленная Нефелы была одной из генералов Дрейкона, и это именно она поняла, что Мириам и Нефела пропали. Дрейкон пришел в бешенство, но их магия была истощена и никакая сила в этом мире не смогла бы сдержать море, когда оно сомкнулось, и никто не мог добраться до его мейта во время. Но Нефела сумела.

— Понимаешь, Нефела была картографом потому, что ее не приняли в ряды легиона. Ее крылья были слишком малы, а правое — недоразвито. И она была небольшой — достаточно невысокой, чтобы она была опасной прорехой на передовой, когда они сражались щитом к щиту. Дрейкон позволил ей попытаться из уважения к ее возлюбленной, но Нефела потерпела неудачу. Она едва держала щит Серафимов, и ее маленькие крылья были недостаточно сильны, чтобы она не отставала от остальных. Так что она стала бесценным картографом во время Войны, помогая Дрейкону и своей возлюбленной находить географические преимущества для их сражений. И еще она стала лучшей подругой Мириам за те долгие месяцы.

— И в тот день на морском дне Нефела вспомнила, что ее подруга находилась позади легиона. Она вернулась за ней, даже если остальные бежали к далекому берегу. Она нашла Мириам, пронизанную копьем королевы, истекающей кровью. Море начало сходиться — у противоположного берега. Убивая наступающую армию, которая убегала от наступающей воды.

— Мириам сказала Нефеле, чтобы та спасала себя. Но Нефела не бросила свою подругу. Она подняла ее и полетела.

Голос Азриэля смягчился от благоговения.

— Когда Рис разговаривал с Дрейконом по прошествии годов, у того все еще не было слов, чтобы описать то, что случилось. Это не поддавалось логике. Нефела, которая была недостаточно сильна, чтобы держать щит Серафимов, несла Мириам — по весу как три щита. И даже больше… Она полетела. Море обрушилось на них, но Нефела летела как лучший воин Серафим. Морское дно было лабиринтом из зубчатых скал, слишком узких, чтобы Серафим смог пролететь сквозь них. Они пытались сделать это во время побега и врезались в них. Но Нефела, с ее маленькими крыльями… Если бы они были хоть на дюйм шире, она бы не пролетела. И более того… Нефела взмыла над ними с умирающей Мириам в ее руках так быстро и умело, как величайшие из Серафимов. Нефела, которую не приняли, о которой позабыли… Она одолела саму смерть. Между ней и водой по обе стороны от нее почти не было пространства, когда она поднялась с морского дна; его стало еще меньше, когда она взлетела. И все же ее слишком маленький размах крыльев, ее деформированное крыло… она не подвели ее. Ни разу. Ни на взмах крыла.

Мои глаза горели.

— Она сделала это. Достаточно сказать, что возлюбленная Нефеле стала ее женой в ту же ночь, и Мириам… ну, она жива и по сей день благодаря Нефеле, — Азриэль поднял плоский белый камень и завертел его в руках. — Рис рассказал мне эту историю, когда вернулся. И с тех пор мы лично адаптировали Философию Нефелы для нашей собственной армии.

Я выгнула бровь. Азриэль пожал плечами.

— Мы — Рис, Касс и я — иногда напоминаем друг другу, что то, что мы считаем своими самыми большими слабостями, иногда может быть нашей сильной стороной. И что самый неожиданный человек может изменить ход истории.

— Философия Нефелы.

Он кивнул.

— Судя по всему, каждый год в своем королевстве они устраивают Бег Нефелы в честь ее полета. На суше, но… Она и ее жена награждают нового победителя каждый год в память о том, что произошло в тот день, — он бросил камень в воду, и вода булькнула. — Так что мы будем тренироваться, Фейра, до последнего дня. Потому что мы никогда не знаем, что может изменить даже дополнительный час тренировки.

Я взвесила его слова и историю о Нефеле. Я встала на ноги и расправила крылья.

— Давай попробуем еще раз.

Я застонала, когда в ту же ночь еле добрела до нашей спальни, и обнаружила Риса за столом, просматривающего книги.

— Я предупреждал тебя, что Азриэль — бессердечный ублюдок, — сказал он, даже не взглянув на меня.

Он поднял руку, и в ванной комнате зажурчала вода.

Я проворчала спасибо и поплелась к ней, стиснув зубы от боли в спине, бедрах, костях. Все болело, и поскольку мышцам нужно было переформироваться из-за крыльев, мне нужно было оставаться с ними. Они шаркали по дереву и ковру, а потом опять по дереву. Я увидела ванну, из которой шел пар, и я заскулила, потому что мне придется потрудиться, чтобы залезть в нее.

Даже раздевание задействует мышцы, которые уже были на пределе.

В спальне скрипнул стул, а затем послышались по-кошачьи мягкие шаги, а потом –

— Уверен, что ты это уже знаешь, но тебе нужно действительно забраться в ванну, чтобы помыться, а не смотреть на нее.

У меня не было сил, чтобы даже посмотреть на него, и мне удалось сделать спотыкающийся чопорный шаг к ванне, когда он поймал меня.

Моя одежда исчезла, по-видимому, в прачечную внизу, и Рис подхватил меня на руки, опуская мое обнаженное тело в воду. С крыльями я еле влезла, и –

Я застонала от восхитительного тепла и лишь прислонила голову в краю ванны.

— Я сейчас вернусь, — сказал он, вышел из ванной и зашел в спальню.

Когда он вернулся, я поняла, что заснула, из-за его руки, которую он опустил на мое плечо.

— Выходи, — сказал он, но сам поднял меня, завернул в полотенце и понес меня к кровати.

Он положил меня на живот, и я заметила масла и бальзамы, которые он туда поставил, уловила слабый запах розмарина и — чего-то еще, вкусно пахнущего, но я слишком устала, чтобы разобрать, что это за запах. Его руки заблестели на свету, когда он нанес их на свои ладони, а потом его руки были на мне.

Я почти неприлично застонала, когда они начали массировать мышцы моей спины, которые ужасно болели. В воспаленных областях из меня вырывались довольно жалкие всхлипывания, но он мягко массировал их, пока напряжение не спадало от острой ослепляющей боли до тупой боли.

И потом он дошел до моих крыльев.

Когда мышцы расслаблялись, приходили освобождение и экстаз, и он, дразня, нежно задевал чувствительные зоны.

У меня загнулись пальчики на ногах, и его руки скользнули к моим икрам как раз тогда, когда он задел чувствительную точку, отчего у меня сжался живот. Он начал медленно подниматься, все выше и выше, вверх по моим бедрам, поддразнивая поглаживаниями, от которых я тяжело дышала. Поднимаясь вверх, пока он не добрался до моей попы, где его массаж был как профессиональным, так и греховным. И потом выше — поднимаясь к моей пояснице, к крыльям.

Его прикосновения стали другими. Исследующими. Широкими поглаживаниями и прикосновениями, легкими, как перышко, дугами, завитками и прямыми, опаляющими линиями.

Я запылала, расплавляясь, и прикусила губу, когда он легко провел ногтем очень, очень близко к чувствительной точке.

— Как плохо, что у тебя все болит после тренировки, — задумчиво сказал Рис, лениво вырисовывая круги.

Я едва справилась со словами, которые были как мольбой, так и оскорблением.

Он наклонился, его дыхание согрело кожу между моими крыльями.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что у тебя самый грязный рот, который я когда-либо слышал?

Я что-то пробормотало, что лишь подтверждало его слова.

Он усмехнулся и скользнул по краю этой чувствительной точки, прямо тогда, когда его вторая рука скользнула между моих ног.

Я беззастенчиво подняла бедра в тихом требовании. Но он лишь вырисовывал круги пальцем, так же лениво, как и гладил мое крыло. Он поцеловал мою спину.

— Как мне заняться любовью с тобой сегодня, дорогая Фейра?

Я извивалась, теребя складки одеяла подо мной, отчаянно напряженная, пока он доводил меня до конца.

— Какая нетерпеливая, — промурлыкал он, и его палец скользнул в меня.

Я застонала, ощущения слишком сильно, как он, держа одну руку между моих ног, второй все ближе и ближе приближался в той точке на моем крыле, словно хищник, кружащий вокруг своей добычи.

— Неужели это никогда не кончится? — задумчиво сказал он, больше себе, чем мне, когда он уже двумя пальцами скользил внутрь меня издевательскими ленивыми движениями. — То, что я хочу тебя каждый час, каждую секунду. Не думаю, что смогу так выдержать тысячу лет, — мои бедра двинулись к нему, заставляя его войти глубже. — Подумай только, как снизится моя производительность.

Я что-то прорычала, что, вероятно, было не очень романтично, и он усмехнулся, вынимая два пальца. Я протестующе заскулила.

Пока его рот не заменил его пальцы, его руки сжали мои бедра, чтобы поднять меня, чтобы предоставить ему лучший доступ, когда он наслаждался мной. Я застонала в подушку, и он лишь зарылся глубже, насмехаясь и поддразнивая каждым движением.

Из меня вырвался низкий стон, мои бедра качнулись. Хватка Риса на них усилилась, удерживая меня от помощи ему.

— Нам так и не удалось сделать это в библиотеке, — сказал он, засовывая свой язык прямо в меня. — Мы должны исправить это.

— Рис, — его имя было мольбой на моих губах.

— Хммм, — сказал он, звук отдавался во мне…

Я тяжело дышала, сжимая в кулаке простынь.

Его руки, наконец, отпустили мои бедра, и я снова выдохнула его имя от благодарности и облегчения, ожидая, что он, наконец, даст мне то, что я хочу…

Но его рот сомкнулся вокруг пучка нервов, пока его рука… Она направилась прямо к той проклятой точке на внутренней стороне моего левого крыла, и слегка погладила ее.

Я хрипло закричала, когда волна наслаждения прошла через меня, и задрожала всем телом. И когда дрожь и звездный свет утихли…

Ужасная усталость накрыла меня, неизменная и бесконечная, как связь мейтов между нами. Рис скрутился позади меня, складывая мои крылья, чтобы он мог прижать меня к себе.

— Это был забавный эксперимент, — прошептал он в мое ухо, твердый и готовый, но когда я попыталась дотянуться до него, руки Риса сжались вокруг меня. — Спи, Фейра, — сказал он мне.

Поэтому я положила руку на его предплечье, наслаждаясь его силой, и прислонила голову в его груди.

— Я хочу, чтобы мы с тобой могли проводить дни вместе — вот так, — сказала я, когда мои веки опустились. — Только ты и я.

— Мы будем, — он поцеловал мои волосы. — Мы будем.

Глава 30

На следующий день мое тело все еще достаточно сильно болело, так что мне пришлось сообщить Кассиану, что я не приду на тренировку с ним. И с Азриэлем.

Возможно, это было ошибкой, потому что через несколько минут оба стояли в дверях городского дома, первый требовательно спросил, что, черт возьми, со мной не так, а второй принес мне мазь от боли в спине.

Я поблагодарила Азриэля за мазь и сказала Кассиану, чтобы он не лез не в свое дело.

И затем попросила его полететь с Нэстой в Дом Ветра вместо меня, потому что я точно не смогу лететь с ней — не пролечу даже несколько футов после рассеивания.

Кажется, моя сестра ничего не нашла о починке стены в своих книгах — и поскольку никто еще не показал ей библиотеку… Я предложила свою помощь. Тем более, что после завтрака Люсьен пошел в городские библиотеки, чтобы найти хоть что-то о починке стены, задача, которую я с радостью ему поручила. Я чувствовала себя немного виноватой за то, что не показала ему Веларис, но… он казался очень энергичным. Даже больше, чем энергичным — казалось, что ему не терпится самому осмотреть город.

Двое иллирийцев прекратили осматривать меня и заметили, что мои сестры заканчивают завтрак, Нэста в бледно-сером платье, которое подчеркивало сталь ее глаз, а Элейн — в платье грязно-розового цвета.

Оба застыли. Но затем Азриэль слегка поклонился, в то время как Кассиан направился к обеденному столу и потянулся через плечо Нэсты прямо к кексу в маленькой корзине.

— Утро, Нэста, — сказал он, жуя кекс с черникой и лимоном. — Элейн.

Ноздри Нэсты раздулись, но Элейн посмотрела на Кассиана, дважды моргнув.

— Он сломал твои крылья, сломал твои кости.

Я попыталась заглушить воспоминание о том, как кричал Кассиан — воспоминание о луже крови.

Нэста уставилась в свою тарелку. Элейн, наконец, вышла из своей комнаты, но…

— Понадобится что-то большее, чтобы убить меня, — сказал Кассиан с ухмылкой, которая не затронула его глаз.

Элейн лишь сказала:

— Нет, не понадобится.

Темные брови Кассиана нахмурились. Я провела ладонью по своему лицу, прежде чем подошла к Элейн и прикоснулась к ее костлявому плечу.

— Может, я выведу тебя в сад? Растения, которые ты посадила, хорошо всходят.

— Я могу помочь ей, — сказал Азриэль, подходя к столу, когда Элейн молча поднялась.

У его уха не было теней, между его пальцами не кружилась тьма, когда он протянул руку.

Нэста следила за ним как ястреб, но ничего не сказала, когда Элейн взяла его за руку, и они пошли наружу.

Кассиан закончил со своим кексом, облизывая пальцы. Могла бы поклясться, что Нэста покосилась на него, наблюдая за его действиями. Он усмехнулся, будто тоже знал об этом.

— Готова к полету, Нэс?

— Не называй меня так.

Судя по тому, как загорелись глаза Кассиана, лучше бы она этого не говорила.

В какой-то момент я рассеялась в небо над Домом, посмеиваясь, когда ветер подхватил меня. Полагаю, это сестринская месть. Позиции Нэсты в целом.

К счастью, никто не видел мое неудачное приземление на веранду, и к тому времени, как в небе появилась темная фигура Кассиана, а волосы Нэсты отливали бронзой в солнечном свете, я счищала со своей кожаной формы грязь и пыль.

Когда Кассиан осторожно поставил мою сестру на ноги, ее лицо было румяным от ветра. Затем она шагнула к стеклянным дверям, даже не оглянувшись.

— Не стоит благодарности, — сказал Кассиан ей вслед, слегка повысив голос. Его руки сжались и повисли по бокам, будто он пытался избавиться от ощущения ее в своих руках.

— Спасибо, — сказала я ему, но Кассиан даже не попрощался, взмывая в небо и исчезая в облаках.

В библиотеке под Домом было темно и тихо. Двери открылись для нас, так же, как они открылись для нас с Рисом, когда я впервые сюда пришла.

Нэста ничего не сказала и только осматривала каждую полку, нишу и люстру, когда я повела ее вниз, где Клото нашла нам книги. Я показала ей небольшую читательскую зону, где я разместилась, и указала на стол.

— Я знаю, что Кассиан у тебя в печенках сидит, но мне тоже любопытно. Откуда ты знаешь, что тебе нужно искать в отношении стены?

Нэста провела пальцем по старинному деревянному столу.

— Просто знаю.

— Как.

— Я не знаю, как. Амрен сказала мне просто… посмотреть, поможет ли информация.

И, возможно, это пугает ее. Интригует, но пугает ее. И она не сказала Кассиану не из вредности, а потому, что она не хочет показать уязвимость. Отсутствие контроля.

Я не давила. Даже когда долго смотрела на нее. Я не знала, как — как начать разговор, как спросить, все ли с ней в порядке, могу ли я помочь ей. Я никогда не проявляла свою любовь к ней — я никогда не обнимала ее. Не целовала в щеку. Я не знала, с чего начать.

Так что я просто сказала:

— Рис дал мне план стеллажей. Думаю, что несколькими уровнями ниже ты сможешь найти больше о Котле и стене. Ты можешь подождать здесь, или –

— Я поищу с тобой.

В тишине мы пошли по наклонному пути, единственными звуками были шелест бумаги и редкий шорох одежды жриц о каменный пол. Тихо я объяснила ей, кто такие жрицы — почему они здесь. Я объяснила, что мы с Рисом планируем предложить убежище всем людям, которые готовы жить в Веларисе.

Они ничего не сказала, становясь все тише по мере нашего спуска, и чем глубже мы заходили, тем больше казалась черная яма справа от меня.

Мы подошли к пути из стеллажей, который уходил в гору длинным коридором, и когда мы шли по нему, вдоль стены начал загораться фейский свет в стеклянных шарах. Пока мы шли, Нэста осматривала полки и я читала названия — немного медленнее, все еще обдумывая, что подскажет чутье моей сестры.

Я не знала, что ты действительно не умела читать, — сказала Нэста, когда она остановилась у невзрачной секции, заметив, как я беззвучно произнесла название книги. — Я не знала, как далеко ты продвинулась на своих уроках — когда все это произошло. Я предполагала, что ты можешь читать так же легко, как и мы.

— Ну, я не могла.

— Почему ты не попросила нас научить тебя?

Я провела пальцем по аккуратному ряду шипов.

— Потому что я сомневалась, что вы согласитесь помочь.

Нэста застыла, как будто я ударила ее, в ее глазах появилась холодность. Она взяла книгу с полки.

— Амрен сказала, что Рис научил тебя читать.

Я покраснела.

— Да.

И здесь, глубоко под землей, где кроме нас была лишь тьма, я спросила:

— Почему ты отталкиваешь всех, кроме Элейн? Почему ты всегда отталкивала меня?

В ее глазах заиграли какие-то эмоции. Она сглотнула. На секунду Нэста закрыла глаза, резко вдыхая.

— Потому что –

Она замолчала.

Я почувствовала это в тот же момент, что и она.

Пульсацию и толчки. Словно… словно сдвинулась часть мира, словно оборвалась струна.

Мы развернулись к освещенному пути, которым только что прошли через стеллажи, потом к темноте далеко, далеко позади.

Фейский свет на потолке начал трещать и тухнуть. Один за одним.

Все ближе к нам.

У меня был лишь иллирийский нож.

— Что это, — выдохнула Нэста.

— Беги, — сказала я.

Я не дала ей возразить, хватая ее за локоть и бросаясь к стеллажам впереди. Пока мы бежали, фейский свет загорался — и тьма, тянущаяся за нами, поглощала его.

Медленно — моя сестра была до ужаса медленной из-за ее платья, ее общей физической неподготовленности –

Рис.

Ничего.

Если защита Тюрьмы была достаточно плотной, чтобы наша связь не работала… Возможно, здесь она работает так же.

Приближалась стена — за ней был коридор. Второй наклонный путь: если пойти налево, то будешь подниматься, направо — спускаться…

Сверху спускалась тьма. Но чернильный мрак, ведущий вниз… чистый и свободный.

Я пошла направо.

— Быстрее, — сказала я ей.

Если бы могли справиться с тем, кто находится глубоко внизу, то, возможно, мы могли бы сократить путь, направившись прямо в яму. Я могла бы рассеяться –

Рассеяться. Я могу рассеяться сейчас –

Я схватила Нэсту за руку.

Прямо тогда, когда темнота позади нас остановилась, и из нее вышли двое Высших Фэ. Оба мужчины.

Один темноволосый, другой светловолосый. Оба в серых камзолах, расшитых нитью цвета кости. Я знала герб, который был вверху на их правых плечах. Знала их мертвые глаза.

Хайберн. Здесь Хайберн –

Я двигалась недостаточно быстро, когда один из них дунул в нашу сторону.

Когда голубая пыль фэбейна распылилась на мои глаза, мой рот, отнимая мою магию.

Судя по тому, что Нэсте задыхалась, она чувствовала примерно то же самое.

Но когда я отшатнулась, а слезы вымывали пыль из моих глаз, избавляясь от фэбейна, эти двое сфокусировались на Нэсте. Я схватила ее руку, пытаясь рассеяться. Ничего.

Жрица в капюшоне опустилась на землю позади них.

— Было так легко попасть в их сознание, как только наш господин провел нас через защиту, — сказал один из них — темноволосый мужчина. — Заставить их думать, что мы ученые. Мы планировали прийти за тобой… Но, похоже, ты нашла нас первыми.

Все было сказано моей сестре. Лицо Нэсты было почти белым, хотя в ее глазах не было страха.

— Кто вы.

Светловолосый широко улыбнулся, и они приблизились к нам.

— Мы Вороны короля. Его глаза, глядящие вдаль, и его когти. И мы пришли, чтобы вернуть тебя.

Король — их господин. Он… О Мать.

Король здесь — в Веларисе?

Рис. Я ударила мысленной рукой по связи. Снова и снова. Рис.

Ничего.

Дыхание Нэсты участилось.

На их боках висели мечи — два у каждого. Их плечи были широкими, руки достаточно большими, чтобы мускулы просматривались под их одеждой.

— Вы никуда ее не заберете, — сказала я, беря в руки нож.

Как король сделал это — прибыл сюда незамеченным, и сломал нашу защиту? Если он в Веларисе… Я отбросила эти мысли, пропитанные ужасом. И что он может делать за пределами этой библиотеки, невидимый и скрытый –

— Ты тоже неожиданная находка, — сказал мне темноволосый. — Но твоя сестра… — он улыбнулся, обнажая свои слишком белые зубы. — Ты взяла что-то у Котла, девочка. Король хочет это вернуть.

Вот почему Котел не может разрушить стену. Не потому, что он потратил свою силу. А потому, что Нэста украла слишком много силы.

Глава 31

Я рассмотрела свои варИанфы.

Сомневаюсь, что Вороны короля достаточно глупы, чтобы болтать до тех пор, пока мои силы не вернуться. И если король действительно здесь… Я должна всех предупредить. Немедленно.

Это оставило мне три варИанфа.

Столкнуться с ними в рукопашном бою с одним ножом, в то время как у каждого из них по два меча, да и они достаточно мускулисты, чтобы хорошо ими владеть.

Попробовать убежать и попытаться выбраться из библиотеки — от чего могут пострадать или даже умереть жрицы, которые находятся ниже.

Или…

Нэста сказала им:

— Если он хочет то, что я взяла, то пусть сам приходит за этим.

— Он слишком занят, чтобы это сделать, — промурлыкал беловолосый мужчина, делая еще один шаг.

— А вы, видимо, нет.

Свободной рукой я сжала руку Нэсты. Она посмотрела на меня.

Мне нужно, чтобы ты доверилась мне, попыталась я донести до нее.

Нэста прочитала это в моих глазах — и едва заметно кивнула мне.

Я сказала им:

— Вы совершили серьезную ошибку, придя сюда. В мой дом.

Они захихикали.

Я ухмыльнулась и сказала:

— И я надеюсь, что оно разорвет вас на кусочки.

И я побежала, потянув за собой Нэсту. Не на верхние уровни.

А вниз.

Вниз в вечную черноту ямы, находящейся в сердце библиотеки.

И прямо в руки того, что скрывается внутри нее.

Поворот и вниз, поворот и вниз —

Полки и бумаги, мебель и темнота, запах затхлости и сырости, воздух становится тяжелее, темнота, словно роса, покрывает мою кожу —

Дыхание Нэсты рваное, ее юбки шелестят с каждым шагом.

Время — это лишь вопрос времени, когда одна из жриц свяжется с Рисом.

Но даже через минуту может быть слишком поздно.

Выбора нет. Никакого.

Впереди перестал загораться фейский свет.

За нами прозвучал низкий отвратительный смех.

— Не так уж и просто найти свой путь в темноте.

— Не останавливайся, — сказала я Нэсте, тяжело дыша, стремительно утаскивая нас в темноту.

Прозвучал пронзительный царапающий звук. Как будто кто-то провел когтем по камням. Один из Воронов пропел:

— Вы знаете, что случилось с ними — с королевами?

— Продолжай бежать, — выдохнула я, прижимая руку к стене, чтобы ориентироваться в темноте.

Скоро — скоро мы доберемся до дна, и тогда… И тогда столкнемся с чем-то настолько кошмарным, что Кассиан даже не хотел об этом рассказывать.

Меньшее из двух зол — или худшее из них.

— Самая младшая из них — эта сука со сморщенным лицом — вошла в Котел первой. Практически прошлась по другим, чтобы сделать это, после того, как увидела, что он сделал с тобой и твоей сестрой.

— Не останавливайся, — повторила я, когда Нэста споткнулась. — Если я спущусь вниз, то ты побежишь.

Это был безоговорочный выбор. И это не пугало меня. Ни на секунду.

Теперь уже две пары когтей царапали камень.

— Но Котел… О, он знал, что у него что-то забрали. Не чувствовал, но… знал. Он был в ярости. И когда та молодая королева вошла в него…

Вороны засмеялись. Смеялись, когда наклонный путь выровнялся и мы оказались на дне библиотеки.

— О, он дал ей бессмертие. Он сделал ее Фэ. Но поскольку у него что-то забрали… Котел забрал у нее самое ценное. Ее юность, — они снова захихикали. — Вошла молодой женщиной… но вышла иссохшей старухой.

И из закоулков моей памяти всплыл голос Элейн: Я вижу молодые руки, иссохшие от старости.

— Другие королевы не захотели идти в Котел из страха, что случится то же самое. И самая младшая из них… О, тебе нужно было слышать, как она говорила, Нэста Арчерон. О том, что она хочет с тобой сделать после того, как Хайберн закончит свое дело…

Идут вороны-близнецы.

Элейн знала. Чувствовала это. Она пыталась предупредить нас.

Внизу были старинные стеллажи. Или, по крайней мере, на ощупь это были они, когда мы наталкивались на бесчисленные твердые углы, пока бежали, ничего не видя.

Где оно, где оно —

Еще глубже в темноте, мы бежали.

— Нам уже надоедает эта погоня, — сказал один из них. — Наш господин ждет, что мы найдем вас.

Я громко фыркнула, и они это услышали.

— Я удивлена, что он вообще смог найти силы, чтобы разрушить защиту — ему, похоже, нужны магические предметы, которые делают его работу за него.

Другой зашипел, еще громче царапая стену:

— У кого, по-твоему, Амаранта украла книгу заклинаний много лет назад? Кто предложил развлечься, приклеив маски к лицам жителям Весеннего Двора в наказание? Другое небольшое заклинание, которым он сегодня воспользовался — чтобы сломать вашу защиту. Как жаль, что оно может быть использовано лишь раз.

Я изучала слабый луч света, который я едва разглядела — далеко и высоко над нами.

— Беги к свету, — сказала я Нэсте. — Я задержу их.

— Нет.

— Не пытайтесь благородствовать, если это то, о чем вы шепчетесь, — сказал один из Воронов за нашими спинами. — В любом случае мы поймаем вас обеих.

У нас не было времени — чтобы то, что находится здесь, внизу, нашло нас. У нас нет времени —

— Беги, — выдохнула я. — Пожалуйста.

Она колебалась.

— Пожалуйста, — умоляла я ее сорвавшимся голосом.

Нэста сжала мою руку.

И в следующую секунду она уже бежала прямо в центр ямы. К свету, который виднелся в вышине.

— Что… — рявкнул один из них, но я сделала выпад.

Все кости в моем теле дико болели, когда я врезалась в один из стеллажей. Потом еще раз. И еще.

Пока он не покачнулся и не рухнул, падая на тот, что находился рядом с ним. И на следующий. И на следующий.

Блокируя тот путь, которым ушла Нэста.

И мои шансы на побег тоже. Дерево скрипело и трещало, книги посыпались на камень.

Но впереди…

Я царапала и стучала по стене, когда я бросилась глубже в яму. Магии у меня почти не было.

— Мы все равно поймаем ее, не переживай, — промурлыкал один из них. — Не хотелось бы, чтобы прелестные сестры были разлучены.

Где ты где ты где ты

Я не видела стену перед собой.

Сначала я ударилась лицом, и мои зубы лязгнули. Я похлопала рукой, ничего не видя, нащупывая пролом, угол —

Стена продолжилась. Тупик. Если это тупик —

— Некуда больше идти, Леди, — сказал один из них.

Я продолжала двигаться, стиснув зубы, проверяя силу, которая все еще заморожена во мне. Нет даже ее капли, чтобы я осветила свой путь, чтобы узнала, где нахожусь —

Чтобы увидеть отверстия впереди —

Я застыла от ужаса. Нет. Нет, продолжай двигаться, продолжай идти —

Я протянула руку, отчаянно пытаясь нащупать книжную полку. Конечно, они бы не установили полку рядом с зияющим отверстием в земле —

Мои пальцы встретили пустую тьму и проскользнули сквозь нее. Снова и снова.

Я споткнулась.

Мои пальцы уперлись в кожу — плотную кожу. Я потянулась и наткнулась ладонями на жесткие корешки книг, и почувствовала облегчение. Спасательный круг в бушующем море; я нащупала путь, держась за стеллаж, и теперь уже бежала. Он закончился слишком быстро. Я сделала еще один шаг вслепую, наталкиваясь ладонью до угла другого стеллажа. Прямо тогда, когда Вороны разочарованно зашипели.

Этот звук сказал мне достаточно.

Они упустили мой след — на мгновение.

Я осторожно двинулась вперед, прижимаясь спиной к полках, восстанавливая дыхание, пока мои вдохи стали почти беззвучными.

— Пожалуйста, — выдохнула я в темноту, шепча. — Пожалуйста, помоги мне.

Где-то вдалеке древний пол задрожал от взрыва.

— Высшая Леди Ночного Двора, — прозвенел голос одного из Воронов. — Какую клетку нашему королю построить для тебя?

Страх убьет меня, страх —

В мое ухо зашептал мягкий голос, Ты Высшая Леди?

Голос был одновременно юным и древним, ужасным и красивым.

— Д-да, — прошептала я.

Я не ощущала тепла тела, не обнаружила никакого физического присутствия, но… я почувствовала это позади себя. Даже прижавшись к полкам, я чувствовала, что оно находится за мной. Вокруг меня. Как пелена.

— Мы чувствуем твой запах, — сказал другой Ворон. — И как твой мейт будет свирепствовать, когда узнаем, что мы забрали тебя.

— Пожалуйста, — выдохнула я, обращаясь к тому, что склонилось надо мной.

Что ты мне дашь?

Такой опасный вопрос. Никогда не заключай сделок, предупреждала меня Элис перед тем, как я ушла в Подгорье. Даже если сделки, которые я заключу… спасут нас. И приведут меня к Рису.

— Что ты хочешь?

Один из Воронов сказал:

— С кем она разговаривает?

Камень и ветер все слышат, все рассказывают. Они нашептали мне о твоем желании завладеть Костерезом. О сделке.

Мое дыхание участилось.

— И что с этого?

Я знал его когда-то давно. Прежде чем землю заполонили другие существа.

Вороны уже близко — слишком близко, судя по шипению одного из них:

— Что она бормочет?

— Она знает заклинания, как и наш господин?

Я прошептала тому, что скрывалось во тьме позади меня:

— Какова цена?

Шаги Воронов прозвучали так близко, что они были не дальше двадцати футов от меня.

— С кем ты говоришь? — спросил один из них.

Собеседник. Пошли мне собеседника.

Я открыла рот, но потом сказала:

— Чтобы… съесть?

От его смеха моя кожа покрылась мурашками. Чтобы рассказывать мне о жизни.

Впереди заколебался воздух — когда ко мне приблизились Вороны Хайберна.

— Вот ты где, — раздраженно сказал один из них.

— Это сделка, — выдохнула я.

Начала покалывать кожа на моем левом предплечье. Тот, кто позади меня… могла бы поклясться, что почувствовала, как оно улыбается.

Мне их убить?

— Да, п-пожалуйста.

Впереди вспыхнул свет, и я заморгала от ослепляющего шара фейского света.

Сначала я увидела Воронов-близнецов и этот шар света на их плечах — чтобы они смогли увидеть меня и схватить.

Их внимание переключилось на меня. Затем они посмотрели за мое плечо. За мою голову.

Их лица исказились от абсолютного неприкрытого ужаса. От того, кто стоял позади меня.

Закрой глаза, прошептало оно мне на ухо.

Я подчинилась, дрожа.

А потом я слышала лишь крики.

Пронзительный визг и мольбы. Треск костей, разбрызгивание крови, словно дождя, разрывание ткани, и крики, крики, крики —

Я так сильно зажмурила глаза, что было даже больно. Зажмурила их так сильно, что тряслась от этого.

Затем меня схватили теплые шершавые руки, оттаскивающие меня, и Кассиан сказал мне на ухо:

— Не смотри. Не смотри.

Я не смотрела. Я позволила ему увести себя. И почувствовала появление Риса. Почувствовала, как он приземлился на пол ямы с такой силой, что вся гора содрогнулась.

Тогда я открыла глаза. И обнаружила, что он стремительно несется к нам, ночь колышется вокруг него, на его лице такая ярость —

— Вытащи их.

Приказ, отданный Кассиану.

Позади нас все еще слышались крики.

Я потянулась к Рису, но он уже исчез, оставляя за собой шлейф тьмы.

Чтобы заслонить вид на то, куда он пошел.

Зная, что я посмотрю.

В ужасающей тишине Кассиан потащил меня к темному центру ямы. Там стояла Нэста с широко раскрытыми глазами, обнимая себя.

Кассиан лишь протянул ей руку. Словно в трансе, она подошла к нему. Его руки сжали нас обеих, а Сифоны вспыхнули, блестя в темноте кровавым светом.

И мы взмыли.

Прямо тогда, когда снова послышались крики.

Глава 32

Кассиан дал нам обеим по стакану бренди. Высокому стакану.

Нэста, сидя в кресле в семейной библиотеке высоко в Доме, выпила бренди залпом.

Я, сидя в кресле напротив нее, сделала глоток и вздрогнула от вкуса, а затем поставила свой стакан на низкий стол между нами.

— Выпей, — приказал Кассиан.

Но он был в ярости не из-за меня.

Нет — это было из-за того, кто был внизу. Из-за произошедшего.

— Ты ранена? — спросил меня Кассиан.

Он резко отчеканил каждое слово.

Я покачала головой.

Он не спросил Нэсту… значит, он нашел ее первой. Сам убедился в том, что она не ранена.

— Король… город…

— Никаких признаков его присутствия.

Он напряг челюсть.

Мы сидели в тишине. Пока между открытыми дверями не появился Рис, при появлении которого сгустились тени.

Его руки были в крови — и больше ничего.

Так много крови, ярко-рубиновой в свете утреннего солнца.

Будто он голыми руками разорвал их на части.

Его глаза оледенели от ярости.

Но его взгляд опустился на мою левую руку с закатанным грязным рукавом.

На которой теперь была татуировка, словно тонкая полоса из черного железа, обернутая вокруг моего предплечья.

В моем дворе существует традиция делать отметки на коже, когда заключается сделка, сказал мне Рис в Подгорье.

— Что ты отдала ему?

Я не слышала такого тона с посещения Двора Кошмаров.

— Оно — оно сказало, что хочет собеседника. Кого-то, кто расскажет ему о жизни. Я согласилась.

— Это должна быть ты?

— Нет, — от тона его голоса и холодного выражения лица я залпом допила оставшееся бренди. — Оно просто сказало кто-то. И не уточнило, когда.

Я поморщилась, глядя на круговую черную полосу, по ширине с мой палец, которая обрывалась лишь в двух местах по бокам моего предплечья. Я попыталась встать, подойти к нему и взять его окровавленные руки в свои. Но мои колени все еще дрожали, так что я не смогла двигаться.

— Вороны короля мертвы?

— К тому времени, как я появился, они были почти мертвы. Но их мозги все еще работали, так что я смог забраться в их головы. И прикончить их, когда закончил свою работу.

Кассиан стоял с каменным лицом, глядя на окровавленные руки и ледяные глаза Риса.

Но мой мейт обратился к моей сестре.

— Хайберн охотится за тобой из-за того, что ты забрала у Котла. Королевы хотят твоей смерти в качестве мести — за то, что они не смогли стать бессмертными.

— Я знаю, — хрипло сказала Нэста.

— Что ты взяла?

— Я не знаю, — практически прошептала она. — Даже Амрен не может понять это.

Рис посмотрел на нее уничтожающим взглядом. Но Нэста посмотрела на меня — и я могла бы поклясться, что в ее взгляде читался страх, вина и… еще какая-то эмоция.

— Ты сказала мне бежать.

— Ты моя сестра, — сказала я ей.

Однажды она пыталась пересечь стену, чтобы спасти меня.

Она вздрогнула.

— Элейн –

— С Элейн все хорошо, — сказал Рис. — В городском доме был Азриэль. Люсьен туда направляется, а Мор уже почти на месте. Они знают об угрозе.

Нэста прислонила голову к подушке кресла, слегка скручиваясь.

Я сказала Рису:

— Хайберн проник в наш город. Снова.

— Ублюдок придержал это скоротечное заклинание до того момента, как оно действительно ему понадобилось.

— Скоротечное заклинание?

— Заклинание огромной силы, которым можно воспользоваться лишь раз — с ошеломляющим эффектом. Оно одно способно разрушить защитные заклинания… Он, скорее всего, выжидал все это время.

— Защитные заклинания…

— Амрен прямо сейчас приспосабливает их к вещам такого рода. И после этого начнет прочесывать город, чтобы посмотреть, оставил ли король еще кого-то перед тем, как исчез.

За ледяной яростью скрывалась резкость, поэтому я сказала, Какие-то проблемы?

— Какие-то проблемы? — повторил он вслух, будто он не отличал мысленный разговор от настоящего. — Проблема в том, что эти засранцы вошли в мой дом и напали на моего мейта. Проблема в том, что мои собственные чертовы защитные заклинания сработали против меня, и ты заключила сделку с той штукой, чтобы не дать себя забрать. Проблема –

— Успокойся, — тихо, но жестко сказала я.

Его глаза горели, будто молния ударила в океан. Но он глубоко вздохнул, выдохнув через нос, и его плечи чуть-чуть расслабились.

— Ты видел, какое оно — то, что там внизу?

— У меня было достаточно предположений на его счет, так что я закрыл глаза, — сказал он. — Я открыл их только тогда, когда отошел от их тел.

Кожа Кассиана стала мертвенно-бледной. Он это видел. Он видел это снова. Но он ничего не сказал.

— Да, король прорвался сквозь нашу защиту, — сказала я Рису. — Да, все пошло плохо. Но мы не ранены. И Вороны дали нам кое-какую важную информацию.

Неаккуратный, поняла я. Рис был неаккуратным, убивая их. В обычной ситуации он оставил бы их живыми, чтобы потом их допросил Азриэль. Но он взял то, что ему было нужно, быстро и жестоко, и прикончил их. Он был более сдержанным с Аттором –

— Теперь мы знаем, почему Котел не работает в полную силу, — продолжила я. — Мы знаем, что Нэста для короля важнее, чем я.

Рис обдумал мои слова.

— Хайберн раскрыл свои карты, приведя их сюда. У него должны быть небольшие сомнения в своей победе, если он так рискнул.

Нэста выглядела так, словно ее сейчас стошнит. Кассиан молча наполнил ее стакан. Но я спросила:

— Как… как ты узнал, что мы в беде?

— Клото, — сказал Рис. — В библиотеке есть заколдованный колокол. Она позвонила в него, и этот звук дошел до всех нас. Кассиан прибыл первым.

Интересно, что происходило в первые минуты, когда он нашел мою сестру.

Будто прочитав мои мысли, Рис послал мне образ этих моментов, без сомнений любезно предоставленных Кассианом.

Паника — и ярость. Это было всем, что он знал, когда понесся в сердце ямы, пронзая древнюю тьму, которая когда-то потрясла его до глубины души.

Там была Нэста — и Фейра.

Первой он увидел Нэсту, пробирающуюся сквозь тьму, с широко раскрытыми глазами, у ее страха был острый запах, от которого он пришел в такую резкую ярость, что едва думал, едва дышал —

Он издала тихий животный звук — как раненый олень — когда увидела его. Когда он приземлился с такой силой, кто у него треснули колени.

Он ничего не сказал, когда Нэста бросилась к нему, ее платье было грязным и помятым, ее руки потянулись к нему. Он раскрыл ей свои объятья, не в силах перестать приближаться к ней, тянуться к ней —

Но она схватила его за кожаные доспехи.

— Фейра, — прохрипела она, указывая назад своей свободной рукой, а второй сильно тряся его.

Сильно — такая неиспользуемая сила в этом стройном красивом теле.

— Хайберн.

Ему лишь это и надо было услышать. Он обнажил свой меч — затем Рис уже направлялся к ним, его сила была как проклятое богами извержение вулкана. Кассиан помчался вперед, в темноту, следуя на крики —

Я отстранилась, не желая видеть дальнейшее. Видеть, чему стал свидетелем Кассиан.

Рис подошел ко мне и поднял руку, чтобы пригладить мои волосы — но остановился, увидев кровь, стекающую по его пальцам. Вместо этого он осмотрел мою татуировку, теперь отмечающую мою левую руку.

— Пока нам не нужно приглашать его на ужин в честь солнцестояния, я смогу жить с этим.

— Ты сможешь жить с этим?

Я подняла брови.

Призрачная улыбка, даже после всего, что произошло, с чем нам теперь придется столкнуться.

— Теперь, по крайней мере, когда кто-то из вас будет плохо себя вести, я буду знать идеальное наказание. Спуститься вниз к той штуке и разговаривать в течение часа.

Нэста нахмурилась от отвращения, но Кассиан мрачно засмеялся.

— Спасибо, но я выберу мытье туалетов.

— Ваша вторая встреча, кажется, была не такой ужасной, как первая.

— На этот раз оно не пыталось меня съесть.

Но тени все еще сгущались в его глазах.

Рис тоже их видел. Видел их и тихо сказал, снова своим голосом Высшего Лорда:

— Предупреди всех, чтобы сегодня ночью все были в домах. Дети пусть уйдут с улиц на закате, после восхода луны все Дворцы закроются. Все, кто будут на улице, столкнутся с последствиями.

— Какими? — спросила я, теперь в мой живот обжигал алкоголь.

Рис сжал челюсть, и он посмотрел на сверкающий город за окнами.

— С охотящейся Амрен.

Когда мы прибыли в городской дом, Элейн уютно пристроилась на диване в гостиной рядом с слишком несерьезной Мор. Нэста прошла мимо меня прямо к Элейн и села рядом с ней с другой стороны, прежде чем обратила внимание на нас, стоящих в фойе. Ожидая — как-то ощущая, что скоро состоится собрание.

Люсьен, наблюдающий за улицей в переднее окно, повернулся к нам. На его боку висели меч и кинжал. На его лице не было ни тепла, ни юмора — лишь ожесточенная, мрачная решимость.

— Азриэль спускается с крыши, — сказал Рис, ни к кому конкретно не обращаясь, прислонившись к арке гостиной, и скрестил руки.

И, будто вызванный им, Азриэль вышел из теней лестницы и осмотрел нас с ног до головы. Его взгляд задержался на крови, засохшей на руках Риса.

Я стала у противоположной края арки, а Кассиан и Азриэль остались стоять между нами.

Рис на секунду замолчал, а потом сказал:

— Жрицы будут молчать о произошедшем сегодня. И жители города не узнают, почему Амрен сейчас готовится к охоте. Мы не можем допустить, чтобы узнали другие Высшие Лорды. Это может напугать их — и подорвет тот образ, который мы так долго создавали.

— Нападение на Веларис, — сказала Мор, сидя на диване, — уже показало, что мы уязвимы.

— Это было неожиданное нападение, которое мы быстро остановили, — сказал Кассиан, а его Сифоны мерцали. — Аз убедился, что всплывшая информация показала нас победителями — способными победить в любом вызове, который нам бросит Хайберн.

— Сегодня мы это сделали, — сказала я.

— Это другое, — сказал Рис. — В первый раз у них был элемент неожиданности, что послужило нашим оправданием. Во второй раз… мы будем выглядеть неподготовленными. Уязвимыми. Мы не можем так рисковать перед встречей, которая состоится через десять дней. Так что мы будем выглядеть невозмутимыми, готовясь к войне.

Мор откинулась на диванные подушки.

— Войне, в которой у нас союзников, кроме Кейра, как в Прифиане, так и за его пределами.

Рис резко посмотрел на нее. Но Элейн тихо сказала:

— Королева может прийти.

Тишина.

Элейн уставилась на незажженный камин, в ее глазах — отсутствующая туманность.

— Какая королева, — сказала Нэста, жестче, чем она обычно говорила с нашей сестрой.

— Та, что была проклята.

— Проклята Котлом, — пояснила я Нэсте, отталкиваясь от арки. — Когда он был в ярости после твоего… ухода.

— Нет, — Элен посмотрела на меня, потом на нее. — Не эта. Другая.

Нэста вдохнула, успокаивая себя, и открыла рот, чтобы увести Элейн наверх, либо чтобы сменить тему.

Но Азриэль тихо спросил, делая шаг в гостиную:

— Какая другая?

Элейн нахмурилась.

— Королева — с пламенным оперением.

Говорящий с тенями наклонил голову.

Люсьен зашептал мне, все еще смотря на Элейн:

— Должны ли мы… ей нужно…?

— Ей ничего не нужно, — ответил Азриэль, посмотрев на Люсьена.

Теперь Элейн смотрела на главного шпиона — не мигая.

— Нам нужно… — Азриэль замолчал. — Провидица, — сказал он, больше для себя, чем для нас. — Котел сделал тебя провидицей.

Глава 33

Провидица.

Меня будто током пронзило.

Она знала. Она предупреждала Нэсту о Воронах. И в хаосе нападения это маленькое откровение ускользнуло от меня.

Ускользнуло от меня как реальность и видения, посещавшие Элейн. Провидица.

Элейн повернулась к Мор, которая теперь смотрела на мою сестру, сидя рядом с ней на диване.

— Так ли это?

И слова, тон… они звучали так нормально, что моя грудь сжалась.

Мор осмотрела лицо моей сестры, будто взвешивая слова, вопрос, правду и ложь.

Наконец Мор моргнула, открывая рот. Словно ее магия наконец разрешила какую-то загадку. Она кивнула, медленно и однозначно. Люсьен медленно опустился на один из стульев перед окном, и его металлический глаз зажужжал, когда он посмотрел на мою сестру.

Полагаю, имело смысл и то, что один Азриэль прислушивался к ней. Мужчина, слышащий вещи, которые другие не слышат… Он, возможно, тоже страдал, как Элейн, пока не понял, каким даром обладает. Он спросил Элейн:

— Есть еще одна королева?

Элейн прищурилась, словно вопрос требовал какого-то внутреннего разъяснения, какую-то… дорожку, чтобы найти правильный путь к тому, что путало и мучило ее.

— Да.

— Шестая королева, — выдохнула Мор. — Королева, которая, как сказала золотая королева, не была больна…

— Она сказала не доверять другим королевам из-за этого, — добавила я.

И как только слова вылетели из моего рта… Это было похоже на то, как ты отходишь на несколько шагов от полотна, чтобы увидеть всю картину. Вблизи слова были запутанными и беспорядочными. Но издалека…

— Ты украла у Котла, — сказала я Нэсте, которая, казалось, была готова прыгнуть между всеми нами и Элейн. — Но что, если Котел сам отдал что-то Элейн?

С лица Нэсты сошли все краски.

— Что? — хрипло спросила она.

Люсьен, такой же мертвенно-бледный, хотел повторить вопрос Нэсты.

Но Азриэль кивнул.

— Ты знала, — сказал он Элейн. — О молодой королеве, превратившейся в старуху.

Элейн все моргала, а ее глаза снова стали ясными. Будто понимание, наше понимание… освободило ее из туманной сферы, в которой она находилась.

— Шестая королева жива? — спросил Азриэль, спокойным и ровным голосом главного шпиона Высшего Лорда, который сокрушал врагов и привлекал союзников.

Элейн задрала вверх голову, будто прислушиваясь к какому-то внутреннему голосу.

— Да.

Люсьен все так же сидел, уставившись на мою сестру, будто никогда раньше ее не видел.

Я повернула лицо к Рису. Потенциальный союзник?

Я не знаю, ответил он. Если остальные прокляли ее…

— Какое проклятие? — спросил мой мейт, прежде чем закончил свою реплику, адресованную мне.

Элейн повернулась к нему. Еще раз моргнула.

— Они продали ее… какой-то тьме, какому-то… властному колдуну… — она покачала головой. — Я не могу увидеть его. Чем он является. Он владеет ониксовым сундуком, который жизненно важен, важнее, чем все остальное… кроме них. Девушек. Он удерживает других девушек — таких, как она — но она… Днем она в одной форме, но ночью снова становится человеком.

— Птица с огненным оперением, — сказала я.

— Жар-птица днем, — сказал Рис, размышляя, — женщина ночью… Значит, она пленница этого властного колдуна?

Элейн покачала головой.

— Я не знаю. Я слышу ее — слышу ее крики. Неистовые. Полные ярости… — она вздрогнула.

Мор наклонилась вперед.

— Ты знаешь, почему другие королевы прокляли ее — продали ему ее?

Элейн посмотрела на стол.

— Нет. Нет — все это в тумане и тени.

Рис выдохнул.

— Ты можешь почувствовать, где она находится?

— Есть… озеро. Думаю, в глубине материка. Спрятанное среди гор и древних лесов, — Элейн сглотнула. — Он удерживает всех их в озере.

— Таких женщин, как она?

— И да, и нет. Их перья белые, как снег. Они скользят по воде — а она свирепствует в небесах над ним.

Мор сказала Рису:

— Что мы знаем о шестой королеве?

— Немного, — ответил Азриэль за него. — Мы мало что знаем. Она молода — ей около двадцати пяти. Скифия простирается вдоль стены, на востоке. Это самое маленькое царство среди владений человеческих королев, но изобилует торговлей и оружием. Ей управляет Васса, и я ни разу не получал отчеты с ее полным именем.

Рис задумался.

— Должно быть, она представляла серьезную угрозу, если королевы ополчились против нее. И учитывая их план…

— Если мы сможем найти Вассу, — вмешалась я, — она может сыграть огромную роль, убедив войска людей сражаться. И мы получим союзника на континенте.

— Если мы сможем найти ее, — возразил Кассиан, подходя к Азриэлю, слегка раскрыв крылья. — Это может занять месяца. Не говоря уже о мужчине, удерживающем ее в плену, который может оказаться сильнее, чем мы полагаем. Мы не можем так рисковать. И у нас времени, которое на это понадобится. Сначала нам нужно сосредоточиться на встрече с Высшими Лордами.

— Но от этого мы можем выиграть, — сказала Мор. — Возможно, у нее есть армия –

— Возможно, — отрезал Кассиан. Но если она проклята, то кто возглавит ее? И если ее владения так далеки… они будут путешествовать, как люди. Вспомни, как медленно они двигаются, как быстро умирают…

— Стоит попробовать, — возразила Мор.

— Ты нужна здесь, — сказал Кассиан.

Азриэль склонен был с ним согласиться, даже если молчал.

— Мне нужно, чтобы ты была на поле битвы — а не бродила по континенту. По человеческой его половине. Даже если эти королевы собрали армию, которую отдадут Хайберну, они, без сомнения, встанут между тобой и Королевой Вассой.

— Не ты отдаешь мне приказы –

— Нет, это делаю я, — сказал Рис. — Не смотри на меня так. Он прав — ты нужна нам здесь, Мор.

— Скифия, — сказала Мор, тряся головой. — Я помню их. Они ездят на лошадях. Кавалерия может передвигаться гораздо быстрее –

— Нет.

По глазам Риса была видно, что он не отступится. Приказ был окончательным.

Но Мор снова попыталась.

— Есть причина, по которой Элейн видит такие вещи. Она говорила правду о постаревшей королеве, о нападении Воронов — почему она видит эти образы? Почему она слышит эту королеву? Это должно быть важным. Если мы проигнорируем это, то, возможно, мы проиграем.

Тишина. Я осмотрела их всех. Важные. Каждый из них здесь необходим. Но я…

Я втянула воздух.

— Я пойду.

Люсьен смотрел на Элейн, пока говорил.

Мы все посмотрели на него.

Рис посмотрел на Риса, а потом на меня.

— Я пойду, — повторил он, поднимаясь на ноги. — Чтобы найти шестую королеву.

Мор открыла и закрыла рот.

— Почему ты думаешь, что сможешь найти ее? — спросил Рис.

Не грубо, но с точки зрения командира. Сопоставляя навыки Люсьена с рисками и потенциальной выгодой.

— Это глаз… — Люсьен указал на свой металлический аппарат. — Он может видеть вещи, которые другие… не могут. Заклинания, скрывающие чары… Возможно, он поможет мне найти ее. И разрушить ее проклятие, — он посмотрел на Элейн, которая снова изучала свои колени. — Я здесь не нужен. Я буду сражаться, если понадоблюсь вам, но… — он мрачно улыбнулся мне. — Я не принадлежу Осеннему Двору. И готов поспорить, что мне больше не рады д… в Весеннем Дворе, — он почти сказал дома. — Но я не могу сидеть здесь и ничего не делать. Эти королевы со своими войсками — тоже достаточно серьезная угроза. Так что используйте меня. Пошлите меня. Я найду Вассу, узнаю, сможет ли она… привести помощь.

— Ты войдешь на людскую территорию, — предупредил Рис. — Я не могу выделить тебе охранников…

— Они мне не нужны. Я путешествую быстрее, когда один, — он поднял подбородок. — Я найду ее. И если можно помешать тем армиям прийти сюда, или, по крайней мере, можно будет распространить ее историю среди людских войск… То я найду способ сделать и это тоже.

Мои друзья переглянулись. Мор сказала:

— Это будет… очень опасно.

Губы Люсьена изогнулись в полуулыбке.

— Отлично. Иначе я бы заскучал.

Лишь Кассиан усмехнулся в ответ.

— Я дам тебе иллирийское оружие.

Теперь Элейн настороженно наблюдала за Люсьеном. Часто мигая. Она не показывала признаков, что могла что-то видеть. Чувствовать. Никакого.

Рис оттолкнулся от арки.

— Я рассею тебя так далеко, как смогу — куда бы тебе не нужно было попасть, чтобы начать свое путешествие.

Люсьен действительно последнее время изучал все карты. Возможно, по воле силы, которая направляет нас всех. Мой мейт добавил:

— Спасибо.

Люсьен пожал плечами. И именно это заставило меня сказать напоследок:

— Ты уверен?

Он только посмотрел на Элейн, на чьем лице снова была спокойная пустота, пока она проводила пальцем по вышивке диванных подушек.

— Да. Позвольте мне хоть как-то помочь.

Даже Нэста казалась сравнительно обеспокоенной. Не из-за него, без сомнений, но из-за того, что если он будет ранен или убит… Что это сделает с Элейн? Разрыв связи мейтов… Я прогнала мысль о том, что это может сделать со мной.

Я спросила Люсьена:

— Когда ты хочешь уйти?

— Завтра, — я не слышала его самоуверенного тона уже… долгое время. — Сегодня я подготовлюсь, а отбуду завтра после завтрака.

Он добавил, обращаясь к Рису:

— Если тебе так будет удобно.

Мой мейт лениво махнул рукой.

— Мы создадим все условия, чтобы то, что ты собираешься сделать, Люсьен, получилось.

Снова наступила тишина. Если он сможет найти эту пропавшую королеву и, возможно, развернет хоть часть людских войск, или, по крайней мере, повлияет на смертные силы, находящие под влиянием Хайберна… Если я смогу найти способ заставить Костереза сражаться за нас, не прибегая к использованию этого ужасного зеркала… Будет ли этого достаточно?

Похоже, все решит встреча с Высшими Лордами.

Рис указал подбородком на Азриэля, который принял этот жест за приказ исчезнуть — без сомнения, чтобы проверить Амрен.

— Узнайте, напали ли на Кейра и его Несущих Тьму, — приказал мой мейт Мор и Кассиану, которые кивнули и тоже ушли.

Оставшись наедине с моими сестрами и Люсьеном, мы с Рисом поймали взгляд Нэсты.

И на этот раз моя сестра встала и подошла к нам, после чего мы втроем незаметно поднялись наверх. Оставляя Люсьена и Элейн одних.

Было сложно не задержаться на верхних ступеньках лестницы, не слушать, что они говорят.

Если они вообще что-то сказали.

Но я заставила себя взять руку Риса, вздрагивая от засохшей крови на его коже, и повела его в нашу ванную. Нэста сильно хлопнула дверью, заходя в свою комнату.

Рис молча наблюдал за мной, когда я повернула кран в ванной и взяла мочалку из ящика у стены. Я села на край ванны, проверяя запястьем температуру воды, и похлопала рукой по фарфоровому бортику ванны рядом с собой.

— Садись.

Он подчинился и опустил голову, когда сел.

Я взяла одну из его рук, поднося ее к журчащему потоку воды, и подставила под воду.

Красная вода стекала с его кожи, смешиваясь с чистой водой в ванне. Я взяла мочалку и осторожно начала тереть, отмывая еще больше крови, и вода забрызгивала безукоризненно чистые рукава его камзола.

— Почему ты не защитил свои руки?

— Я хотел почувствовать это — как их жизни оборвались под моими пальцами.

Холодные ровные слова.

Я потерла его ногти, кровь забилась в щели между кожей и ногтевой пластиной. И под ногти.

— Почему в этот раз все по-другому?

Не так, как с засадой Аттора, нападением Хайберна в лесу, нападением на Веларис… всем этим. Я и раньше видела, как он был в ярости, но он никогда… никогда не был таким отстраненным. Как если бы моральные принципы и доброта спрятались внутри, в замерзших глубинах, в которые он погрузился.

Я развернула его ладонь, приступая к участку между его пальцами.

— В чем смысл, — сказал он, — всей этой силы… если я не могу защитить наиболее уязвимых в своем городе? Если не замечаю начавшееся нападение?

— Даже Азриэль не заметил –

— Король использовал древнее заклинание и вошел во входную дверь. Если я не могу…

Рис покачал головой, и я отпустила теперь уже чистую его руку, потянувшись к другой. Вода еще сильнее окрасилась кровью.

— Если я не могу защитить их здесь… Как я могу…

Он сглотнул. Я приподняла его подбородок рукой. Ледяная ярость превратилась во что-то слегка разбитое и ноющее.

— Эти жрицы натерпелись достаточно. Я подвела их сегодня. В библиотеке… они больше не будут чувствовать себя в безопасности. Единственное место, принадлежащее только им, где они знали, что были защищены… Сегодня Хайберн забрал его у них.

И у него. Он ходил в библиотеку, чтобы исцелиться — почувствовать себя в безопасности.

Он сказал:

— Возможно, это наказание за то, что я забрал у Мор Веларис — предоставив Кейру в него доступ.

— Ты не можешь так думать — это плохо закончится.

Я отмыла его вторую руку, ополоснула мочалку, потом начала водить ей по его шее, вискам… Успокаивающие, теплые надавливания, не для того, чтобы отмыть его, а чтобы расслабить.

— Я не злюсь из-за сделки, — сказал он, закрывая глаза, когда я провела мочалкой по его лбу. — Если только ты… не беспокоишься о ней.

— Нет.

Рис открыл глаза, будто услышал улыбку в моем голосе, и смотрел на меня, пока я со шлепком швырнула тряпку в ванну и выключила воду.

Он все еще смотрел на меня, когда я взяла его лицо в свои мокрые руки.

— Произошедшее сегодня — не твоя вина, — сказала я, слова заполнили залитую солнечным светом ванную комнату. — Ничего из этого. Виноват Хайберн — и когда мы снова с ним столкнемся, то вспомним эти нападения, раны, нанесенные нашим людям. Мы забыли о книге заклинаний Амаранты — на свою беду. Но у нас есть своя Книга — надеюсь, что с заклинанием, которое нам нужно. И пока… пока мы будем готовиться, и мы примем последствия. Пока мы будем двигаться вперед.

Он повернул голову и поцеловал мою ладонь.

— Напомни мне повысить твою зарплату.

Я поперхнулась кашлем.

— За что?

— За мудрые советы — и другие важные услуги, которые ты мне оказываешь, — подмигнул он.

Я искренне рассмеялась и сжала его лицо, когда быстро поцеловала его.

— Бесстыдный флирт.

Наконец его глаза потеплели.

Так что я потянулась к полотенцу цвета слоновой кости и обернула мягкой тканью его руки, теперь чистые и теплые.

Глава 34

Амрен не нашла других убийц или шпионов из Хайберна во время ее долгой ночной охоты в Веларисе. Как она искала их, как она отличала друзей от врагов… Некоторые люди, как сказала мне Мор на следующее утро — после того, как все мы провели бессонную ночь — окропили пороги своих домов кровью ягненка. Своего рода предложение для нее. И оплата, чтобы она держалась подальше. Некоторые оставляли чаши с этой кровью на своих порогах.

Как будто все в городе знали, что вторая Высшего Лорда, эта невысокая женщина… она была монстром, защищающим их от других ужасов мира.

Большую часть прошедшего дня и ночи Рис провел с жрицами, убеждая их, что они в безопасности, накладывая на них новые защитные заклинания. Жрица, которая впустила их… по какой-то причине Хайберн оставил ее в живых. Она впустила Риса в свою голову, чтобы он посмотрел, что произошло: когда король сломал защитные заклинания скоротечным заклинаниям, его Вороны представились двумя старыми учеными, чтобы заставить жрицу открыть им дверь, а затем пробрались в ее сознание, чтобы она впустила их без проверки. Пройти через это одной… Вчера Рис провел много времени с той жрицей. И Мор тоже.

Разговаривая, выслушивая тех, кто может говорить, держа за руку тех, кто не может.

И когда они, в конце концов, ушли… Между моим мейтом и его кузиной установился мир. Давняя рваная рана, которая каким-то образом затянулась.

У нас мало времени. Я знала это. Ощущала это с каждым вдохом. Хайберн не идет; Хайберн уже здесь.

До встречи с Высшими Лордами осталась неделя — и Нэста все еще отказывается присоединяться к нам.

Но все в порядке. Мы справимся. Я справлюсь.

У нас нет другого выхода.

Поэтому на следующее утро я стояла в фойе и наблюдала, как Люсьен вешает на плечо свой тяжелый рюкзак. Под его тяжелой курткой были иллирийские кожаные доспехи, под которыми были слои одежды, чтобы он смог выжить в разных климатических условиях. Он заплел свои рыжие волосы, которые струились по его спине — закрывая иллирийский меч, закрепленный на ней.

Вчера Кассиан предоставил ему свободный доступ к своему личному складу оружия, хотя мой друг сделал довольно экономный выбор. Меч, короткий меч, набор кинжалов. Колчан стрел и лук с ненатянутой тетивой были привязаны к его рюкзаку.

— Ты точно знаешь место, в которое хочешь, чтобы Рис тебя доставил? — спросила я напоследок.

Люсьен кивнул, смотря на моего мейта, ожидающего у входной двери. Он доставит Люсьена на окраину людского континента — туда, откуда, как решил Люсьен, будет лучше всего начать свой путь. Азриэль настоял, чтобы он доставил его не дальше этого места. Судя по его донесениям, за тем местом слишком сильно наблюдали, и там было слишком опасно. Даже для одного из нас. Даже для самого могущественного Высшего Лорда в истории.

Я шагнула вперед, не дав времени Люсьену на отступление, и крепко обняла его.

— Спасибо, — сказала я, пытаясь не думать обо всем этом оружии на нем — что ему, возможно, придется его использовать.

— Пришло время, — тихо сказал Люсьен, слегка сжимая меня. — Чтобы я что-то сделал.

Я отстранилась, смотря на его лицо со шрамами.

— Спасибо, — сказала я снова.

Я мне могла придумать, что еще сказать.

Рис протянул Люсьену руку.

Люсьен посмотрел на нее — а потом на лицо моего мейта. Я почти видела все эти отвратительные слова, которые они говорили друг другу. Повиснувшие между ними, между его протянутой рукой и рукой Люсьена.

Но Люсьен принял руку Риса. Молчаливое соглашение не только на перемещение.

Прежде чем темный ветер унес их, Люсьен посмотрел назад.

Не на меня, поняла я — а на кого-то позади меня.

На лестнице стояла Элейн, бледная и худая.

Они встретились взглядами и смотрели друг на друга.

Но Элейн ничего не сказала. Лишь спустилась на ступеньку.

Люсьен склонил голову в поклоне, чем скрыл блеск в своих глазах — тоску и грусть.

И когда Люсьен повернулся, чтобы дать Рису знать, что они могут уходить… Он не оглянулся на Элейн.

И не увидел, как она шагнула к лестнице — будто хотела ему что-то сказать. Остановить его.

После этого Рис с Люсьеном исчезли.

Когда я повернулась, чтобы предложить Элейн позавтракать, она уже уходила обратно.

Я ждала возвращения Риса в фойе.

В столовой, слева от меня, Нэста молча тренировалась возводить невидимые стены в своем уме — мы не видели Амрен после ее вчерашней ночной охоты. Когда я спросила, если какие-то успехи, моя сестра сказала:

— Амрен думает, что почти готова попробовать сделать то же самое на материальных предметах.

Вот и все. Я оставила ее, не осмелившись спросить, близка ли и Амрен к нахождению в Книге какого-либо заклинания, способного починить стену.

В тишине я считала минуты, одну за одной.

Затем в фойе закружился знакомый темный ветер, и я прерывисто выдохнули, когда Рис появился посреди ковра в коридоре. Ни признаков попадания в неприятности, ни ран и ушибов, но я обняла его за талию, чтобы почувствовать его, вдохнуть его запах.

— Все прошло хорошо?

Рис поцеловал меня в макушку.

— Так хорошо, как и мы ожидали. Теперь он на континенте, направляется на восток.

Он заметил, что Нэста тренируется, сидя за обеденным столом.

— Как держится наша новоявленная провидица?

Я отступила на шаг, чтобы объяснить, что я оставила Элейн одну, но Нэста сказала:

— Не называй ее так.

Рис недоверчиво посмотрел на меня, но Нэста снова начала листать свою книгу, выражение ее лица стало отсутствующим — пока она практиковалась в возведении стен, как ей приказала Амрен. Я ткнула его в ребра. Не провоцируй ее.

Уголки его рта приподнялись — выражение, полное злого восторга. Могу ли я провоцировать тебя взамен?

Я сжала губы, чтобы не улыбаться –

Распахнулась входная дверь и в дом ворвалась Амрен.

Рис мгновенно повернулся к ней.

— Что?

Исчезла легкая игривость, расслабленная поза.

Бледное лицо Амрен оставалось спокойным, но ее глаза… В них пылала ярость.

— Хайберн напал на Летний Двор. Пока мы говорим, они осаждают Адриату.

Глава 35

Хайберн, наконец, сделал свой ход. И мы этого не ожидали.

Я знала, что Азриэль возьмет всю вину на себя. Один взгляд на Говорящего с тенями, который через несколько минут прокрался во входную дверь городского дома вместе с Кассианом, и я поняла, что он уже это сделал.

Мы стояли в фойе, а Нэста стояла у обеденного стола позади меня.

— Тарквин позвал на помощь? — спросил Кассиан Амрен.

Никто из нас не осмелился спросить, как она об этом узнала.

Амрен сжала челюсть.

— Я не знаю. Я получила сообщение, и больше ничего.

Кассиан кивнул и повернулся к Рису.

— Когда ты был в Летнем Дворе, у них были подготовленные передвижные боевые отряды?

— Нет, — сказал Рис. — Его армада разбросана вдоль побережья.

Рис посмотрел на Азриэля.

— Половина в Адриате, а другая разбита на части, — сказал Говорящий с тенями. — Его пешая армия переместилась к границе с Весенним Двором… после Фейры. Ближайшие отряды примерно в трех днях пути. Очень немногие могут рассеиваться.

— Сколько кораблей? — спросил Рис.

— Двадцать в Адриате, и они полностью вооружены.

Рис посмотрел на Амрен, подсчитывая в уме.

— Численность Хайберна?

— Я не знаю. Много. Это… думаю, что они проигрывают.

— Как точно звучало сообщение? — каждое слово пронизано чистой властью, не терпящей возражений.

Глаза Амрен сверкали как чистое серебро.

— Это было предупреждение. От Вариана. Чтобы мы сами подготовились к защите.

Абсолютная тишина.

— Принц Вариан послал тебе предупреждение? — тихо спросил Кассиан.

Амрен посмотрела на него.

— Это то, что делают друзья.

Стало еще тише.

Я встретила взгляд Риса, ощутила тяжесть, страх и гнев, закипающие за маской холодности.

— Мы не можем оставить Тарквина сражаться в одиночку, — сказала я.

Возможно, Хайберн вчера послал Воронов для того, чтобы отвлечь нас от наблюдения за другими дворами. Чтобы мы сосредоточились на Хайберне, а не на своем острове.

Внимание Риса переместилось на Кассиана.

— Кейр и его Несущие Тьму готовы к выдвижению. Как скоро смогут прилететь иллирийские легионы?

Рис в тот же момент рассеял Кассиана в военные лагеря, чтобы самому раздавать приказы. Азриэль исчез вместе с ними, идя на разведку в Адриату вместе со своими самыми надежными шпионами.

Тошнота подступила к горлу, когда Кассиан и Азриэль постучали по Сифонам на своих руках, и их тела покрыла чешуйчатая броня. Когда на каждом появилось по семь Сифонов. Когда изуродованные руки Говорящего с тенями проверили пряжки на его ноже и колчане, пока Рис призывал дополнительные мечи для Кассиана — два на его спине, по одному с каждой стороны.

Потом они ушли — спокойные и с каменными лицами. Готовые пролить кровь.

Через несколько мгновений пришла тяжело вооруженная Мор. Ее волосы были убраны назад, и она вся дрожала от нетерпения.

Но мы с Мор ждали — приказа выступать. Присоединиться к ним. Кассиан переместил иллирийские отряды ближе к южным границам, пока меня не было все эти недели, но даже так они не смогут лететь, не затратив несколько часов на подготовку. И поэтому Рису нужно рассеять их всех. Всех их. В Адриату.

— Вы будете сражаться?

Теперь Нэста стояла на лестнице городского дома, наблюдая, как мы с Мор готовимся. Скоро — Азриэль или Рис скоро свяжутся с нами, тогда, когда можно будет свободно рассеиваться в Адриату.

— Мы будем сражаться, если это потребуется, — сказала я, еще раз проверяя, надежно ли зафиксирован на моих бедрах ремень с ножами.

Мор тоже надела иллирийские кожи, но ее мечи были другими. Тоньше, легче, со слегка изогнутыми кончиками. Будто молния обрела материальный облик. Она сказала мне, что это мечи Серафимов. Которые ей подарил сам Принц Дрейкон во время Войны.

— Что вы знаете о битве?

Я не могла сказать, просто любопытствовала ли моя сестра или пыталась оскорбить.

— Мы знаем достаточно, — твердо сказала Мор, опуская свою длинную косу между мечей, скрещенных на ее спине.

Элейн и Нэста останутся здесь, а Амрен будет присматривать за ними. И присматривать за Веларисом, вместе с небольшим отрядом иллирийцев, которому Кассиан приказал разбить лагерь на горе над городом. Мор разминулась с Амрен, которая, по-видимому, направлялась к мяснику, чтобы пополнить свои запасы провизии, прежде чем она останется здесь — столь долго, сколько мы пробудем в Адриате. Если мы вообще вернемся.

Я снова встретила взгляд Нэсты. И увидела в ее глазах только настороженную сдержанность.

— Когда сможем, мы пришлем сообщение.

Грохотание полуночного грома коснулось стен моего разума. Тихий сигнал, промчавшийся сквозь земли и горы. Как если бы внимание Риса было приковано к чему-то другому — и он не смел прервать его.

Мое сердце заколотилось. Я схватила Мор за руку, чешуйки кожаных доспехов впились в мою ладонь.

— Они добрались. Идем.

Мор повернулась к моей сестре, и я никогда не видела ее такой… воинственной. Я знала, что скрывалось внутри ее, но это была Морриган. Женщина, сражавшаяся на Войне. Которая знала, как отнимать жизни мечом и магией.

— Это не то, с чем мы бы не справились, — сказала Мор Нэсте с дерзкой улыбкой, и затем мы исчезли.

Черный ветер ревел и разрывал меня, и я прильнула к Мор, когда она рассеивала нас через дворы, ее рваное дыхание отдавалось в моем ухе –

Потом появился ослепляющий свет, удушающая жара, крики, нарастающий грохот, скрежет металла –

Я покачнулась, широко расставляя ноги, часто моргая. Рассматривая происходящее вокруг.

Рис и иллирийцы уже вступили в схватку.

Мор рассеяла нас на бесплодную вершину одного из холмов, окружающих залив Адриаты в форме полумесяца, с которой открывался абсолютный обзор города-островка в его центре и материковой части города.

Вода залива была красной.

Из кривых черных столбов зданий и тонущих кораблей шел дым.

Люди вопили, солдаты перекрикивались –

Так много.

Я не ожидала, что здесь будет так много солдат. От обеих сторон.

Я думала, что они будут наступать аккуратными рядами. Что не будет повсеместного хаоса. Что иллирийцы не будут в небесах над городом и гаванью, обрушая свою силу и стрелы на армию Хайберна, которая заполонила город. Корабль за кораблем появлялись из горизонта, окружая все входы в бухту. И в бухте…

— Это корабли Тарквина, — сказала Мор с напряженным лицом, указывая на белые паруса, которые с устрашающей силой сражались с серыми парусами флота Хайберна.

Их превосходили по численности, и все же струи магии — воды, ветра и кнутов из лоз — продолжали атаковать любое судно, которое к ним приближалось. И те, кто прорывались сквозь их магию, сталкивались с солдатами, вооруженными копьями, стрелами и мечами.

И перед ними, надвигаясь на флот… были ряды иллирийцев.

Так много. Рис рассеял их сюда — всех их. Истощение его сил…

Мор сглотнула.

— Больше никто не пришел, — прошептала она. — Ни один двор.

Как не было и следов Тамлина и Весеннего Двора на стороне Хайберна.

Оглушительная стрела темной силы врезалась во флот Хайберна, сбивая корабли — но не много. Будто…

— Силы Риса либо уже израсходованы, либо… они чем-то ее ограничивают, — сказала я. — Большое количество фэбейна?

— Хайберн был бы глупцом, не используя его, — ее пальцы сжались и разжались.

Пот скатился по ее виску.

— Мор?

— Я знала, что это произойдет, — прошептала она. — В какой-то момент начнется другая война. Я знала, что на этой войне будут вестись бои. Но… Я забыла, как это ужасно. Звуки. Запахи.

Действительно, даже находясь на скалистом выступе высоко над городом, это… ошеломляло. Запах крови, мольбы и крики… Стоя посреди всего этого…

Элис. Элис ушла из Весеннего Двора, опасаясь, что я его разрушу — и пришла сюда. К этому. Я молилась, чтобы она была не в самом городе, молилась, чтобы она и ее племянники были в безопасности.

— Мы должны идти во дворец, — сказала Мор, распрямляя плечи.

Я не осмелилась прерывать сосредоточенность Риса, открывая проход в нашей связи, но, похоже, он все еще был способен раздавать приказы.

— Солдаты проникли с севера, и их укрепления окружены.

Я кивнула, и Мор обнажила свой тонкий извилистый клинок. Она блестела так же ярко, как и глаза Амрен, эта сталь Серафимов.

Я обнажила свой иллирийский клинок, металл был темным и древним по сравнению с живым серебряным пламенем в ее руке.

— Мы будем держаться близко — и ты не будешь терять меня из виду, — сказала Мор спокойно и четко. — Сначала осматриваем коридоры и лестницы, а потом идем по ним.

Я снова кивнула, не находя слов. Мое сердце бешено колотилось, мои ладони вспотели. Вода — я жалела, что не взяла воду. Во рту дико пересохло.

— Если ты не можешь заставить себя убивать, — добавила она без намека на осуждение, — то защищай мою спину.

— Я смогу сделать это… убийства, — прохрипела я.

В тот день в Веларисе я смогла.

Мор посмотрела, как я вцепилась в рукоятку своего меча, как я напрягла плечи.

— Не останавливайся и не медли. Мы будем продвигаться вперед, пока я не скажу отступать. Раненых оставляем целителям.

Никому их них это не нравится, поняла я. Мои друзья — они были на войне и вернулись с нее, и она не показалась им развлечением, они не позволили воспоминанием о ней омрачать свою жизнь. Но они готовы погрузиться в этой ад снова ради Прифиана.

— Пошли, — сказала я.

Каждое мгновение, которое мы потратили впустую, может оканчиваться чьей-то гибелью в сверкающем дворце у залива.

Мор сглотнула и рассеяла нас во дворец.

Вероятно, она бывала здесь пару раз, потому что знала, куда рассеять нас.

Средние уровни дворца Тарквина были общественным местом, находясь между нижними уровнями для слуг и низших фейри и сияющими жилыми апартаментами для Высших Фэ на уровнях выше. Когда я в последний раз видела этот огромный зал, свет был ясным и белым, отражаясь от покрытых ракушками стен, танцуя в бегущих по полу ручейках. Море за высокими окнами было бирюзовым, испещренным яркими сапфирами.

Теперь море задыхалось от громадных кораблей и крови, ясные небеса, полные иллирийских воинов, которые нападали на них, решительно и непоколебимо удерживая позиции. Толстые металлические щиты сверкали, когда иллирийцы снижались и поднимались, все больше покрываясь кровью. Если вообще возвращались в небеса.

Но мое задание было здесь. В этом здании.

Мы осматривали уровень, прислушиваясь.

Безумный шум эхом отзывался на лестничных пролетах, ведущих вниз, как и грохот ударов.

— Они забаррикадировались на верхних уровнях, — заметила Мор, когда я подняла брови.

Оставив низших фейри в ловушке внизу. Беспомощных.

— Ублюдки, — выдохнула я.

У низших фейри было не так уж и много магии — не столько, сколько у Высших Фэ.

— Сюда, — сказала Мор, указывая подбородком на лестницу, ведущую вниз. — Они на три этажа ниже, и они поднимаются. Пятьдесят из них.

Не хуже корабля.

Глава 36

Первые два убийства совершить было сложнее всего. Я не тратила физическую силу на группу из пяти воинов Хайберна — Высших Фэ, не похожих на незначительных существ вроде Аттора — направляющихся к забаррикадированной комнате, полной испуганных слуг.

Нет, даже если мое тело колебалось, прежде чем убить, то магия нет.

У ближайших двух воинов была слабая защита. Я прорвалась сквозь них с испепеляющей стеной из огня. Огонь, который потом забрался в их горла, сжигал все на своем пути.

И затем он испепелил их кожу, сухожилия и кости, отделяя головы от их тел.

Мор просто убила ближайшего к ней воина старым добрым обезглавливанием.

Она вертелась, а голова воина все еще падала, и отрезала голову другому, приближающемуся к ней.

Последний воин перестал пытаться прорваться через забаррикадированную дверь.

И посмотрел на нас безжизненными глазами, горящими ненавистью.

— Сделай это, — сказал он, его акцент был очень похож на акцент Воронов.

Он поднял свой меч, по желобу которого стекала кровь.

По другую сторону двери кто-то зарыдал от ужаса.

Воин бросился на нас, сверкнул меч Мор.

Но я ударила раньше, в его лицо брызнула струя чистой воды — ошеломляя его. Потом скользнула в его открытый рот, его горло, нос. Лишая его воздуха.

Он упал на пол, хватаясь за шею, пытаясь избавиться от воды, которая топила его.

Мы пошли дальше, даже не взглянув на него, и скоро его хрюканье от удушения стихло.

Мор покосилась на меня.

— Напомни мне не переходить тебе дорогу.

Я оценила ее попытку пошутить, но… смех был чуждым. Я лишь тяжело дышала, в моих венах циркулировала мания, и я осматривала все вокруг ясным взглядом.

Мы обнаружили еще восьмерых убитых и раненых, спальные помещения превратились в место, где воины Хайберна получали нездоровое удовольствие. Я не хотела зацикливаться на том, что они делали, и только отмечала про себя это, так что знала, как убить быстро и легко.

Те, кто только убивал, умирали быстро.

Другие… Мы с Мор медлили. Не сильно, но их смерти были более медленными.

Двух из них мы оставили в живых — раненых и обезоруженных, но живых — чтобы их убили выжившие фейри.

Я дала им два иллирийских ножа, чтобы они сделали это.

Воины Хайберна начали кричать еще до того, как мы очистили этот этаж.

Внизу пол коридора был залит кровью. Стоял оглушающий грохот. Десяток воинов в серебряно-синей броне двора Тарквина сражались с большим количеством воинов Хайберна. Их оттесняли в коридор.

Их почти придвинули к лестнице, по которой мы только что шли, воины Хайберна шли на них плотными рядами, перешагивая — наступая на — тела павших воинов Летнего Двора.

Воины Тарквина ослабевали, даже если продолжали вращаться, продолжали сражаться. Ближайший, увидев нас, открыл рот, чтобы приказать нам бежать. Но потом он увидел броню, кровь на нас и наших мечах.

— Не бойся, — сказала Мор, когда я протянула руку и сгустилась тьма.

Воины обеих сторон закричали, отскакивая назад, зазвенела броня.

Но я изменила свои глаза, чтобы видеть в темноте. Как я делала это в иллирийском лесу, когда впервые пустила кровь Хайберна.

Мор, думаю, была рождена со способностью видеть во тьме.

Мы рассеивались по коридору, укрытому тьмой, короткими промежутками.

Я видела их ужас, когда убивала их. Но они не могли видеть меня.

Каждый раз, когда мы появлялись перед воинами Хайберна, неистовыми в непроглядной тьме, их головы падали. Одна за другой. Рассеяться; резануть. Рассеяться; глухой звук.

Пока не осталось ни одного, лишь куча их тел, лужа их крови.

Я изгнала тьму из коридора, обнаруживая воинов Летнего Двора изумленных и задыхающихся. Из-за нас. Из-за того, что мы сделали за одну минуту.

Я не смотрела слишком долго на резню, которую мы устроили. Как и Мор.

— Куда еще? — спросила я.

Мы очистили весь дворец, включая нижние уровни. Затем мы направились на улицы города, на крутой холм, ведущий к воде, переполненной воинами Хайберна.

Утреннее солнце поднялось выше, было невыносимо жарко, от пота наша кожа под иллирийской броней стала скользкой и припухшей. Я уже не отличала пот на моих ладонях от крови, покрывающей их.

Я много что перестала чувствовать, когда мы убивали и убивали, иногда сражаясь в прямом бою, иногда с помощью магии, иногда получая ушибы и небольшие раны.

Но солнце продолжало свой путь по небу, и в бухте продолжалась битва, линии иллирийских воинов наступали на флот Хайберна сверху, а армада Тарквина продвигалась сзади.

Медленно, мы очищали улицы от воинов Хайберна. Все, что я знала, это солнце, от которого на моей коже запекалась кровь, и ее медный запах достигал моих ноздрей.

Мы только что очистили узкую улицу, Мор, пройдя рядом с павшими воинами Хайберна, заботилась, что все, кто остался в живых… умерли. Я прислонилась к испачканной кровью каменной стене, прямо перед разрушенным передним окном портного, наблюдая, как ослепляющий меч Мор поднимается и опускается, словно яркая вспышка.

Вокруг нас, повсюду, крики умирающих были похожи на нескончаемые удары городских предупреждающих колоколов.

Вода — мне нужна вода. Хотя бы чтоб вымыть кровь их своего рта.

Не только свою кровь, но и кровь воинов, с которыми мы сражались. Кровь брызгала на мой рот, в нос, в глаза, когда мы убивали их.

Мор добралась до последнего мертвеца, и испуганные Высшие Фэ и фейри наконец высунули свои головы из дверных проемов и окон, примыкающих к улице, отделанной булыжниками. Ни следа Элис, ее племянников, или двоюродной сестры — или кого-то похожего на них, вреди живых или мертвых. Небольшое благословение.

Нам нужно продолжать движение. Их еще много — очень много.

Когда Мор зашагала ко мне, ступая сапогами по лужам крови, я вытянула мысленную руку в связь. К Рису — к чему-то, что было надежным и знакомым.

Мне ответили ветер и тьма.

Я лишь наполовину видела узкую улицу, кровь и солнце, когда посмотрела на другую сторону моста между нами. Рис.

Ничего.

Я потянулась на другую сторону, сталкиваясь с яростной бурей ночи и мрака. Если связь иногда ощущалась как живая полоса света, то теперь она была мостом обледеневшего обсидиана.

И на другой его стороне возвышался… его разум. Стены — его щиты… Они превратились в крепость.

Я приложила руку к черному адаманту, мое сердце грохотало. С чем он столкнулся — что он видит, что его щиты стали настолько непроницаемыми?

Я не чувствовала его на другой стороне.

Там были лишь камень, тьма и ветер.

Рис.

Мор почти добралась до меня, когда он ответил.

Трещина в щите — такая быстрая, что мне не хватило времени ни на что, кроме как устремиться в нее, прежде чем она закрылась за мной.

Запечатывая меня внутри него.

Улицы, солнце, город исчезли.

Здесь был только он. И битва.

Смотря глазами Риса, как я когда-то делала это в тот день в Подгорье… Я чувствовала жар солнца, пот и кровь, стекающие по его лицу, соскальзывающие по шее под его черную иллирийскую броню — ощущала запахи моря и крови, находящиеся вокруг меня. Чувствовала истощение, охватывающее его, в его мускулах и его магии.

Чувствовала, как военный корабль Хайберна содрогнулся, когда он приземлился на его палубу, в каждой руке держа по иллирийскому мечу.

Шесть воинов погибли сразу же, их броня и тела превратились в красно-серебряный туман.

Остальные замерли, осознавая, кто приземлился возле них, в сердце их флота.

Медленно, Рис осмотрел головы в шлемах перед ним, подсчитывая оружие. Не то, чтобы это имело значение. Все они скоро станут пунцовым туманом или едой для зверей, кружащих в воде возле сражающейся армады. И тогда этот корабль станет обломками на волнах.

Как только он закончит. Он искал не обычных пехотинцев.

Потому что там, где сила, которая должна была выйти из него, уничтожая их… Там был приглушенный гул. Кто-то подавлял ее.

Он отследил его здесь — этот странный глушитель его силы, силы Сифонов. Как будто какое-то заклинание держало его силу в тисках. Чтобы ей было сложнее владеть.

Вот почему битва продолжалась так долго. Чистый, точный удар, с которым он намеревался приземлиться — единственный удар, который должен был спасти столько жизней… Он выскользнул из его рук.

Так что выследил его, этот глушитель. Пробивал свой путь через Адриату, чтобы добраться до этого корабля. И теперь, когда на него навалилась усталость… Вооруженные воины вокруг Риса расступились — и появился он.

Пойманная в ловушку в сознании Риса, его силы были подавлены и тело уставшим, и я ничего не могла сделать, кроме как смотреть, как Король Хайберна вышел из нижних ярусов и улыбнулся моему мейту.

Глава 37

Кровь с кончиков мечей Риса стекала на палубу. Одна капля — две. Три.

О Мать. Король –

Король Хайберна был одет в свои собственные цвета: синевато-серый, вышитый нитью цвета костей. У него нет оружия. И на нем ни пятнышка крови.

В сознании Риса я не могла оборванно вдохнуть, мое сердце не могло бешено забиться. Я не могла ничего делать, кроме как смотреть — смотреть и молчать, чтобы не отвлекать его, не рисковать сбить его внимание даже на секунду…

Рис встретил темные глаза короля, яркие под тяжелыми бровями, и улыбнулся.

— Рад видеть, что ты все еще не сражаешься в собственных битвах.

Ответная улыбка короля была жесткой вспышкой белого.

— Я ждал, пока более интересная жертва найдет меня.

Его голос был холоднее, чем самая высокая вершина Иллирийских гор.

Рис не осмелился отвести от него взгляд. Не тогда, когда его магия выгнулась, выходя из всех углов, чтобы убить короля. Ловушка — это была ловушка, чтобы узнать, какой Высший Лорд первым выследит источник этого глушителя.

Рис знал, что кто-то из них — король, его приятели — будут поджидать здесь.

Он знал и пришел. Знал и не попросил нас помочь ему –

Если бы я хотел поступить по-умному, сказал мне Рис ровным, спокойным голосом, то нашел бы способ взять его живым, а Азриэль сломил бы его — заставил бы отдать Котел. И это послужило бы примером для остальных ублюдков, считающих, что смогут снести стену.

Нет, умоляла я его. Просто убей его — убей и покончи с этим, Рис. Закончи эту войну до того, как она действительно начнется.

Он замолчал, обдумывая мои слова. Но смерть здесь, быстрая и жестокая… Его последователи, несомненно, обернутся против меня.

Если бы он мог справиться с этим. Король не сражался. Не истощил свои силы. Но Рис…

Я почувствовала, что Рис оценивает свои шансы вместе со мной. Позволь одному из нас прийти к тебе. Не сражайся с ним в одиночку —

Потому что попытка взять короля живым, без полного доступа к его силе…

Информация струилась во мне, наполняя всем, что видел и узнавал Рис. От того, в насколько хорошей форме находится Азриэль, чтобы помочь, зависит взятие короля живым. Он и Кассиан взяли несколько ударов на себя, но — ничего, с чем они бы не справились. Ничто не мешало иллирийцам по-прежнему сражаться со своими подчиненными. Пока что.

— Похоже, прилив меняет свое направление, — заметил Рис, когда армада вокруг них действительно оттолкнула силы Хайберна в море.

Он не видел Тарквина. Или Вариана и Крессеиду. Но Летний Двор все еще сражался. Все еще отталкивал Хайберна все дальше от гавани.

Время. Рису нужно время –

Рис ринулся к разуму короля — и ничего не нашел. Ни отпечатка, ни шепота. Как будто он был не чем иным, как злой мыслью и древней злобой –

Король щелкнул языком.

— Я слышал, что ты обольститель, Рисанд. И все же ты здесь ощупываешь и ласкаешь меня, словно зеленый юнец.

Уголок рта Риса дрогнул.

— Всегда приятно разочаровать Хайберна.

— О, напротив, — сказал король, скрещивая руки — отчего двинулись его мышцы под кожей. — Ты всегда был источником развлечений. Особенно для моей любимицы Амаранты.

Я почувствовала это — мысль, которую не удержал Рис. Он хотел стереть это имя из памяти живущих. Возможно, однажды он это сделает. Однажды он сотрет его из каждого сознания в этом мире, одного за другим, пока она не станет никем и ничем.

Но король знал это. Судя по его улыбке, он знал.

И все, что он сделал… Все это…

Убей его, Рис. Убей его и покончи с этим.

Это не так легко, четко ответил он. Пока мы не обыщем этот корабль, не обыщем его на источник заклинания на наших силах, и не разрушим его.

Но если он задержится намного дольше… Я не сомневалась, что у короля для нас подготовлена какая-то мерзкая неожиданность. Чтобы напасть в любой момент. Я знала, что Рис тоже осознавал это.

Знала, потому что он собрал свою магию, анализируя и оценивая, словно змея, готовая ударить.

— Судя по последнему отчету, полученному от Амаранты, — продолжил король, засаживая руки в карманы, — она все еще наслаждалась тобой.

Воины засмеялись.

Мой мейт привык к такому — к этому смеху. Даже если я хотела заорать на них, разорвать их на куски. Но Рис лишь заскрипел зубами, хотя король улыбнулся ему так, что я поняла, что ему хорошо известно, какие шрамы все еще заживают. Что делал мой мейт, чтобы отвлекать Амаранту. Почему он это делал.

Рис ухмыльнулся.

— Слишком плохо, что для нее все закончилось не так приятно.

Его магия скользнула по кораблю, выслеживая границу силы, сдерживающей наши войска…

Убей его — убей его сейчас. Слово было мантрой в моей крови, моем разуме.

В его тоже. Я могла слышать это так же ясно, как и свои собственные мысли.

— Такая удивительная девушка — твой мейт, — ласково сказал король.

Никаких эмоций, лишь капля гнева за холодным весельем.

— Сначала Амаранта, потом моя зверушка, Аттор… И потом она пробивает все защитные заклинания вокруг моего дворца, чтобы помочь вам сбежать. Не говоря уже… — низкий смех. — О моих племяннице и племяннике, — его глаза начали чернеть от ярости. — Она расправилась с Дагданом и Бранной — и из-за чего?

— Возможно, тебе стоит спросить у Тамлина, — Рис выгнул бровь. — Кстати, где он?

— Тамлин, — Хайберн смаковал его имя, его звучание. — У него есть планы на тебя, после того, что ты и твой мейт сделали с ним. С его двором. Какой бардак ему пришлось разгребать — хотя она определенно помогла мне доставить еще больше войск на его земли.

О Мать — о Мать, я сделала это –

— Она будет рада это услышать.

Слишком долго. Рис задержался слишком долго, и столкнуться с ним сейчас… Сражайся или убегай. Убегай или сражайся.

— Интересно, откуда у нее такие способности? Или от кого?

Король знал. Чем я являюсь. Чем я обладаю.

— Я счастливчик, что она является моим мейтом.

Король снова улыбнулся.

— На то малое время, что у тебя осталось.

Могла бы поклясться, что Рис стер слова из своей памяти.

Король непринужденно продолжил:

— Ты же знаешь, что попытка остановить меня отнимет у тебя все. Все, что у тебя есть. И все же этого не будет достаточно. И когда ты отдашь все и умрешь, Рисанд, когда твой мейт будет рыдать над твоим трупом, я возьму ее.

Рис не позволил ни одной эмоции прорваться сквозь свою маску холодной забавы, хотя внутри его ревела ярость, которая окружила меня, как мысль, как угроза. Она была как зверь, готовый нападать и защищать.

— Она победила Амаранту и Аттора, — возразил Рис. — Сомневаюсь, что на тебя уйдет больше усилий.

— Посмотрим. Возможно, когда все закончится, я отдам ее Тамлину.

Кровь Риса закипела от ярости. Как и моя.

Ударь или сбегай, Рис, снова умоляла я. Но сделай это сейчас же.

Рис собрал свою силу, и я почувствовала, как она поднимается внутри него, почувствовала, как он усилил свою хватку над ней.

— Заклинание перестанет действовать, — сказал король, махнув рукой. — Еще один маленький трюк, которому я научился, пока гнил в Хайберне.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — мягко сказал Рис.

Они лишь улыбнулись друг другу.

И потом Рис спросил:

— Почему?

Король знал, что он имел в виду.

— Для всех есть место, утверждал ты и тебе подобные, — фыркнул король. — Для людей, для низших фейри, для полукровок. В вашем новом мире было место для всех — до тех пор, пока они думали как вы. Но Лоялисты… Как они обрадовались, запирая нас. Смотря на нас с презрением, — он указал на воинов, наблюдающих за ними, сражающихся в бухте. — Хочешь знать, почему? Потому что мы страдали — когда вы подавили нас, когда вы заперли нас, — некоторые его воины замычали, соглашаясь. — Я не хочу провести еще пять веков, наблюдая, как мои люди склоняются перед человеческими свиньями — наблюдая, как они влачат жалкое существование, пока вы защищаете и нянчитесь с этими смертными, предоставляя им свои ресурсы и богатства, ничего не получая взамен, — он наклонил голову. — Так что мы вернем то, что нам принадлежит. Что всегда было нашим, и всегда будет нашим.

Рис коварно усмехнулся.

— Ты, безусловно, можешь попробовать.

Мой мейт ничего больше не сказал и метнул в него копье силы, и выстрел был метким, будто он выпустил стрелу.

И когда оно достигло короля –

Оно прошло сквозь него.

Он покрылся рябью — потом стабилизировался.

Иллюзия. Тень.

Король рассмеялся.

— Неужели ты думал, что я сам появлюсь на битве? — он махнул рукой в сторону воинов, все еще наблюдающих за ними. — Кусочек — эта битва лишь для того, чтобы вы попробовали ее на вкус. Чтобы пробудить в вас аппетит.

Затем он исчез.

Магия, растекающаяся от корабля, маслянистое сияние, которое она накладывала на силы Риса… она тоже исчезла.

Рис предоставил честь воинам на борту этого корабля и других, окружающих его, по крайней мере поднять свои мечи.

Затем он превратил их всех в красный туман и осколки, качающиеся на волнах.

Глава 38

Мор трясла меня. Я знала это лишь потому, что Рис выкинул меня из своей головы в тот момент, когда освободил свою силу перед воинами.

Ты была здесь слишком долго, сказал он, ласково проводя темным когтем по моему лицу. Потом я вышла, споткнувшись о связь, и его щит захлопнулся за моей спиной.

— Фейра, — сказала Мор, впиваясь пальцами в мои плечи даже через мою броню. — Фейра.

Я моргнула, фокусируясь на солнце, крови и узкой улице.

Моргнула — и потом меня вырвало на булыжники.

Люди, потрясенные и застывшие, лишь смотрели.

— Сюда, — сказала Мор и обхватила рукой за талию, ведя меня в пыльную пустую аллею.

Подальше от наблюдающих глаз. Я с трудом преодолела город, залив и море — едва заметила, что сильный водоворот тьмы, воды и ветра теперь оттесняет флот Хайберна к горизонту. Как будто силы Тарквина и Риса освободились после исчезновения короля.

Я добралась до кучи упавших из полуразрушенного здания камней, когда меня снова вырвало. И еще раз.

Мор положила руку на мою спину, успокаивающе потирая ее, пока меня выворачивало.

— Я была в таком же состоянии после своей первой битвы. Все мы были.

Это была даже не битва — не в таком виде, как я представляла: армия против армии на каком-то непримечательном поле боя, хаотичная и грязная. Реальной битвы не было сегодня и на море — где иллирийцы теперь плыли к берегу.

Было невыносимо начинать подсчитывать, сколько из них вернулись.

Я не знала, как Мор, Рис, Кассиан или Азриэль могут выносить это.

И то, что я только что видела…

— Там был король, — выдохнула я.

Рука Мор замерла на моей спине.

— Что?

Я прислонила лоб к нагретому солнцем кирпичному зданию и рассказала ей — что я видела, находясь в голове Риса.

Король — он был здесь и все же не здесь. Еще одна уловка — еще одно заклинание. Не удивительно, что Рис не мог атаковать его разум: там не было самого короля, чтобы сделать это.

Когда я закончила рассказ, то закрыла глаза, сильнее прижимая лоб к кирпичу.

Кровь и пот все еще покрывали меня. Я попыталась вспомнить, как обычно чувствовала себя в своем теле, приоритетные задачи, свой взгляд на мир. Что делать со своими руками и ногами в спокойном положении? Куда я обычно девала свои руки, когда они не держали меч? Как перестать двигаться?

Мор сжала мое плечо, будто она поняла хаотичные мысли, чуждость моего тела. Война свирепствовала семь лет. Лет. Как долго продлится эта?

— Нам нужно найти остальных, — сказала она и помогла мне встать, прежде чем рассеяла нас обратно во дворец, возвышающийся над городом.

Я не могла заставить себя послать мысль по связи. Посмотреть, где находится Рис. Я не хотела, чтобы он видел меня — чувствовал меня — в таком состоянии. Даже если я знала, что он не осудит меня.

Сегодня он тоже пролил кровь на поле битвы. И многих других до этого. Все мои друзья это делали.

И я могла понять — на секунду, когда ветер закружил вокруг нас — почему некоторые правители, люди и Фэ, склонились перед Хайберном. Склонились, чтобы не столкнуться с этим.

Это не только цена жизни, которую разорвали, опустошили и растерзали. Это и изменение души — осознание того, что я, возможно, вернусь домой, в Веларис, даже увижу достижение мира и восстановление городов… но эта битва, эта война… Я буду тем, что навсегда изменилось.

Война останется со мной еще долго после своего завершения, как невидимый шрам, который, возможно, выцветет, но никогда не исчезнет полностью.

Но для моего дома, для Прифиана, людских территорий и так многих других…

Я буду очищать свои клинки и смывать кровь со своей кожи.

И я буду делать это снова и снова.

На среднем уровне дворца кипела активность: промокшие насквозь от крови воины Летнего Двора прихрамывали вокруг целителей и слуг, мчащихся к раненым, лежащим на полу.

Ручеек, бегущий в центре зала, стал красным.

Сюда рассеивалось все больше и больше Высших Фэ, неся раненых с широко раскрытыми глазами.

Несколько иллирийцев — таких же окровавленных, но с ясными глазами — тащили своих раненых через открытые окна и балконные двери.

Мы с Мор осмотрели пространство, толпу людей, запах смерти и крики раненых.

Я попыталась сглотнуть, но мой рот был слишком сухим.

— Где –

Я узнала воина в тот же момент, как он увидел меня.

Вариан, опустившись на колени над раненым воином, с перевязанными бедрами, замер, когда наши глаза встретились. Его загорелая кожа была залитой кровью столь же яркой, как рубины, которые они послали нам, его белые волосы были прилизаны, будто он только что снял свой шлем.

Он свистнул сквозь зубы, и возле него появился воин, заняв его место, зажимая жгут на бедре раненого мужчины. Принц Адриаты поднялся на ноги.

У меня не осталось магии, чтобы защитить себя. После того, как я увидела Риса с королем, там была лишь пустая яма, где внутри меня страх был бушующим морем. Но я почувствовала, как силы Мор окутали меня.

За мою голову была назначена награда. Ими.

Вариан подошел — медленно. Скованно. Будто все его тело болело. Хотя на его красивом лице ничего не отобразилось. Лишь дикая усталость.

Он открыл рот — потом закрыл. У меня тоже не было слов.

Так что Вариан прохрипел таким голосом, что я поняла, что до этого он очень долго кричал:

— Он в дубовом обеденном зале.

Тот, где я впервые обедала с ними.

Я лишь кивнула принцу и начала пробираться сквозь толпу, Мор держалась возле меня.

Я думала, что Вариан говорил о Рисанде.

Но именно Тарквин стоял в серебряных доспехах за обеденным столом, перед ним лежали карты и чертежи, кроме него в солнечном зале были Фэ Летнего Двора, либо тоже пропитанные кровью, либо чистые.

Высший Лорд Летнего Двора поднял свой взгляд со стола на нас, когда мы остановились на пороге. Смотря сначала на меня, потом на Мор.

Доброта и внимание, которые я видела в прошлый раз на лице Высшего Лорда, исчезли. Теперь были лишь мрачные, холодные эмоции, от которых у меня все переворачивалось внутри.

Кровь запеклась у тонкого пореза на его шее, засохшие кусочки посыпались, когда Тарквин посмотрел на людей в комнате и сказал:

— Оставьте нас.

Никто не осмелился дважды взглянуть на него, прежде чем выйти.

В прошлое мое пребывание здесь я совершила ужасную вещь. Я лгала и украла. Я вторглась в его мысли и обманула его, заставляя поверить в мою невиновность. Безобидность. Я не виню его за кровавые рубины, которые он послал. Но если он попытается отомстить сейчас…

— Слышал, что вы двое очистили дворец. И помогли очистить остров.

Его слова были сухими — безжизненными.

Мор наклонила голову.

— Твои воины храбро сражались рядом с нами.

Тарквин проигнорировал ее, уставившись на меня своими бирюзовыми глазами. Осматривая кровь, раны и кожаные доспехи. Потом связь мейтов на моем пальце, тусклую звезду сапфира, кровь просочилась между аккуратными изгибами и дугами металла.

— Я думал, что ты пришла, чтобы закончить начатое, — сказал мне Тарквин.

Я не осмелилась двинуться.

— Я слышал, что Тамлин забрал тебя. Потом я услышал, что Весенний Двор пал. Рухнул изнутри. Его люди восстали. И ты исчезла. И когда я увидел несущийся отряд иллирийцев… Я думал, что вы пришли и за мной тоже. Чтобы помочь Хайберну прикончить нас.

Вариан не сказал ему — о сообщении, которое он отправил Амрен. Не призыв к помощи, а торопливое предупреждение, чтобы Амрен себя спасла. Тарквин не знал, что мы придем.

— Мы бы никогда не стали союзниками Хайберна, — сказала Мор.

— Я разговариваю с Фейрой Арчерон.

Я никогда не слышала, чтобы Тарквин говорил с таким тоном. Мор ощетинилась, но промолчала.

— Почему? — спросил Тарквин, на его доспехах сверкал солнечный свет — на этих изысканных, перекрывающих друг друга чешуйках, сделанных по подобию рыбной чешуи.

Я не знала, что он имеет в виду. Почему мы обманули его и обокрали? Почему мы пришли на помощь? И то, и другое?

— Мы мечтаем об одном и том же, — все, что я смогла придумать в ответ.

Единое царство, в котором низшие фейри больше не будут унижаться. Лучший мир. Противоположный тому, за который сражается Хайберн. За который сражаются его союзники.

— Так ты оправдываешь свою кражу?

Мое сердце заколотилось.

Рисанд сказал из-за моей спины, скорее всего рассеявшись:

— У меня и моего мейта были причины, Тарквин.

Мои колени почти подогнулись от спокойствия его голоса, от забрызганного кровью лица, на котором все еще не было следов ранений, от темной брони — близнеца брони Азриэля и Кассиана — которая осталась нетронутой, не считая пары легких царапин, которые я едва различила. Кассиан и Азриэль?

В порядке. Присматривают за ранеными иллирийцами и разбивают лагерь на холмах.

Тарквин посмотрел на нас.

— Мейт.

— Разве это не было очевидно? — спросил Рисанд, подмигивая.

Но в его глазах была острота — резкая и призрачная.

Моя грудь сжалась. Король оставил какую-то ловушку —

Его рука скользнула по моей спине. Нет. Нет — я в порядке. Злюсь из-за того, что не увидел, что это была иллюзия, но… В порядке.

Холодный гнев на лице Тарквина почти не изменился.

— Когда ты вошла в Весенний Двор и обманула и Тамлина о своей истинной природе, когда ты разрушила его территорию… Ты оставила открытую дверь для Хайберна. Они пришвартовались к его гаваням.

Не сомневаюсь, чтобы подождать, пока рухнет стена, и потом двинуться на юг. Тарквин зарычал:

— Было легко добраться до моей границы. Вы сделали это.

Могла бы поклясться, что почувствовала, как Рис вздрогнул по связи. Но мой мейт спокойно сказал:

— Мы ничего не сделали. Хайберн решает, как действовать, а не мы, — он дернул подбородком на Тарквина. — Мои воины останутся в лагере на холмах, пока ты не убедишься, что в городе безопасно. Потом мы уйдем.

— За это время вы опять планируете что-то украсть?

Рис застыл. Сомневаясь, поняла я, стоит ли извиняться. Объясняться.

Я избавила его от этого выбора.

— Окажите помощь своим раненым, Тарквин.

— Не приказывай мне.

Лицо бывшего адмирала Летнего Двора — принца, который командовал флотом в гавани до тех пор, пока на него не возложили титул. Я заметила усталость, затуманившую его глаза, гнев и горе.

Умерли люди. Много людей. Город, который он так упорно восстанавливал, люди, которые пытались побороть прошлое, шрамы, оставленные Амарантой…

— Мы в твоем распоряжении, — сказала я ему и вышла.

Мор держалась поблизости, и мы вышли в зал, где обнаружили скопление его советников и воинов, внимательно наблюдающих за нами. Позади нас Рис сказал Тарквину:

— У меня не было выбора. Я пытался избежать этого, Тарквин. Остановить Хайберна до того, как он зайдет так далеко.

Его голос был напряженным.

Тарквин лишь сказал:

— Убирайся. И захвати с собой свою армию. Теперь мы можем удерживать бухту, и они не застанут нас врасплох.

Тишина. Мы с Мор как остались за открытыми дверями, не разворачиваясь, но слушая. Слушая, как Рисанд сказал:

— Я достаточно насмотрелся на Хайберна на Войне, чтобы мог сказать, что это нападение всего лишь часть того, что король хочет начать, — пауза. — Приходи на встречу, Тарквин. Ты нужен нам — ты нужен Прифиану.

Опять тишина. Потом Тарквин сказал:

— Убирайтесь.

— Предложение Фейры все еще в силе: мы в твоем распоряжении.

— Забирай своего мейта и уходи. И я бы посоветовал тебе предупредить ее, чтобы она не раздавала Высшим Лордам приказы.

Я застыла, готовая развернуться, когда Рис сказал:

— Она Высшая Леди Ночного Двора. И может делать то, что хочет.

Фэ, стоявшие рядом, отпрянули. Теперь изучая меня, некоторые даже с раскрытыми ртами. По толпе поползли шепотки. Тарквин низко горько засмеялся.

— Ты любишь пренебрегать традициями.

Рис больше ничего не сказал, зазвучали его шаги по плиточному полу, пока его рука не легла на мое плечо. Я посмотрела на него, осознавая, что на нас таращатся. На меня.

Рис поцеловал мой потный, вымазанный кровью висок, и мы исчезли.

Глава 39

Иллирийский лагерь остался на холмах над Адриатой.

В основном потому, что там было так много раненых, что мы просто не могли переместить их, пока они не подлечатся достаточно, чтобы пережить это.

Порванные крылья, свисающие кишки, растерзанные лица…

Я не знала, как мои друзья все еще стояли, поскольку они, как правило, ухаживали за ранеными, по мере своих возможностей. Я почти не видела Азриэля, который поставил палатку, чтобы систематизировать информацию, полученную от его разведчиков: флот Хайберна отступил. Не к Весеннему Двору, а в море. Нет никаких признаков других сил, ждущих, чтобы напасть. Никаких новостей о Тамлине или Юриане.

Однако Кассиан… Он прихрамывал среди раненых, лежащих на сухой скалистой земле, и говоря похвалы или утешающие слова воинам, которых еще не осмотрели. Со своими Сифонами он мог быстро подлатать себя на поле битвы, но… ничего значительного. Ничего сложного.

Каждый раз, как мы пересекались, когда я носила медикаменты для целителей, работающих без отдыха, его лицо было мрачным. Изможденным. Он все еще был в своей броне, и, хотя он смыл кровь со своей кожи, она прилипла к его шее около нагрудника. Блеклость в его карих глазах была такой же, как и в моих. И Мор.

Но Рис… Его глаза были ясными. Живыми. Он был мрачным, но… Это на него смотрели воины. И он был тем, кем он должен был быть: Высшим Лордом, уверенным в своей победе, чьи силы разгромили флот Хайберна и спасли город невинных. Цена, которую пришлось заплатить его собственным воинам, была нелегкой, но это стоило победы. Он прогуливался по лагерю — наблюдая за ранеными, обсуждал информацию, переданную ему Азриэлем, со своими командирами — все еще находясь в своей иллирийской броне. Но без крыльев. Они исчезли до того, как он появился в зале Тарквина.

Село солнце, оставляя над городом, лежащим внизу, покрывало тьмы. Намного темнее, чем я видела в последний раз, живая и сверкающая в свете. Но эта новая тьма… Мы видели такую после нападения на Веларис — теперь мы знали это слишком хорошо.

Над лагерем пронеслись фейские огоньки, золотя когти крыльев всех иллирийцев, когда они работали или лежали, раненые. Я знала, что многие смотрят на меня — их Высшую Леди.

Но я не могла собраться с непринужденностью Риса. Его тихим торжеством.

Поэтому я продолжала носить чаши со свежей водой, унося окровавленные. Помогала удерживать кричащих воинов, пока мои зубы не скрипели друг о друга.

Я присела на опрокинутое ведро у палатки целителей только тогда, когда мои ноги уже не могли удерживать меня в вертикальном положении. Всего на пару минут — я посижу всего пару минут.

Я проснулась внутри другой палатки, лежа на куче меха, фейские огоньки светили тускло и мягко.

Рис сидел рядом со мной со скрещенными ногами, его волосы были в несвойственном ему беспорядке. Испещренные кровью — словно она была на его руках, когда он проводил ими по волосам.

— Как долго я была в отключке? — слова были скрежещущими.

Он поднял голову от бумаг, разложенных на меху перед ним.

— Три часа. До рассвета еще долго — тебе следует поспать.

Но я оперлась на локти.

— А тебе нет.

Он пожал плечами, отпивая из стакана с водой, стоящего рядом с ним.

— Это не я упал с ведра лицом в грязь, — его ухмылка исчезла. — Как ты себя чувствуешь?

Я почти сказала Хорошо, но…

— Я не все еще не знаю, что чувствовать.

Осторожный кивок.

— Начало войны такое… Занимает некоторое время, чтобы решить, что делать со всем, что она приносит. С ценой.

Я полностью села, просматривая бумаги, которые лежали вокруг него. Списки погибших. Около сотни имен на них, но…

— Ты знал их — тех, кто умер?

Его фиолетовые глаза закрылись.

— Нескольких. Тарквин потерял гораздо больше, чем мы.

— Кто расскажет их семьям?

— Кассиан. Он отправит списки, когда мы наступит рассвет — когда мы увидим, кто переживет ночь. Если он их знает, то он навестит их семьи.

Я вспомнила, как Рис однажды рассказывал мне, что просматривал списки погибших на Войне, ища своих друзей — страх, который они все чувствовали, ожидая увидеть в них знакомое имя.

Так много теней затуманило эти фиолетовые глаза. Я положила свою руку на его. Он изучал мои пальцы на его, дужки грязи под моими ногтями.

— Сегодня король пришел лишь для того, — сказал он наконец, — чтобы посмеяться надо мной. Нападение на библиотеку, эта битва… Это все способы поиграть со мной. С нами.

Я коснулась его щеки. Холодная — его кожа была холодная, несмотря на теплую летнюю ночь, опустившуюся на нас.

— Ты не умрешь на этой войне, Рисанд.

Его внимание переместилось на меня.

Я взяла его лицо в две руки.

— Не слушай то, что он говорит. Он знает –

— Он знает о нас. Наши истории.

И это напугало Риса до смерти.

— Он знал библиотеку… Он выбрал ее из-за того, что она значит для меня, а не только чтобы забрать Нэсту.

— Значит, мы узнаем, куда ударить его, и ударим посильнее. А еще лучше убьем его, пока он не причинил еще вред.

Рис слегка покачал головой, отстраняя свое лицо от моих рук.

— Если бы мы боролись только с королем… Но с Котлом в его арсенале…

И по тому, как начали загибаться его плечи, как его подбородок начал быстро опускаться… Я снова взяла его за руку.

— Нам нужны союзники, — сказала я с горящими глазами. — Мы не можем нести всю тяжесть этой войны в одиночку.

— Я знаю.

Слова были серьезными — уставшими.

— Передвинь встречу с Высшими Лордами на ближайшее время. Через три дня.

— Я так и сделаю.

Я никогда не слышала такой интонации — такой тихости.

И именно из-за этого я сказала:

— Я люблю тебя.

Он поднял голову, его глаза были печальными.

— Было время, когда я мечтал услышать эти слова, — прошептал он. — Когда я думал, что никогда не услышу их от тебя.

Он указал на палатку — на Адриату, располагающуюся за ней.

— В наше путешествие сюда я впервые позволил себе… надеяться.

За звезды, которые слушают — и мечты, которые сбываются.

И все же сегодня, с Тарквином…

— Мир должен знать, — сказала я. — Мир должен знать, какой ты хороший, Рисанд — какие вы все удивительные.

— Я не могу сказать, стоит ли мне беспокоиться о том, что ты говоришь такие милые вещи обо мне. Наверное, колкости короля задели тебя.

Я сжала его руку, и он низко засмеялся, прежде чем поднял лицо, чтобы изучить мои глаза. Он наклонил голову.

— Мне следует беспокоиться?

Я еще раз положила руку ему на щеку, его шелковистая кожа теперь была теплой.

— Ты самоотверженный, храбрый и добрый. Ты больше, чем я когда-либо мечтала для себя, больше, чем я…

Слово застряло, и я сглотнула, глубоко вздохнув. Я не была уверена, что ему нужно это слышать после того, что сказал король, но мне нужно было сказать это. Теперь в его глазах танцевал звездный свет. Но я продолжила:

— На этой встрече с другими Высшими Лордами, какую роль ты будешь играть?

— Как обычно.

Я кивнула, предполагая, что он именно так и ответит.

— И другие тоже будут играть свои обычные роли.

— И?

Я убрала руку от его лица и положила ее над его сердцем.

— Думаю, пришло время нам снять маски. Перестать играть по ролям.

Он подождал, выслушивая меня.

— Веларис больше не в секрете. Король слишком много знает о нас — кто мы есть. Что мы есть. И если мы собираемся сотрудничать с другими Высшими Лордами… Думаю, им нужна правда. Им нужна правда, чтобы доверять нам. Правда о том, кто мы на самом деле — кто такие Мор, Кассиан и Азриэль. Посмотри, как все плохо прошло сегодня с Тарквином. Мы не можем — мы не можем допустить, чтобы все так продолжалось. Поэтому больше никаких масок, никаких игр по ролям. Мы пойдем как мы сами. Как семья.

Во всяком случае, насмешки короля указали мне на это. Игры закончились. Больше не будет маскировок, не будет лжи. Возможно, он думал, что это побудит нас еще сильнее увязать в таких вещах. Но, чтобы получить шанс… возможно, мы выиграем, если пойдем в другом направлении. В честности. Когда мы будем стоять все вместе — именно теми, кто мы есть.

Я ждала, пока Рис скажет мне, что я еще молода и неопытна, что ничего не знаю о политике и войне.

Но Рис только погладил большим пальцем мою щеку.

— Они могут сильно разозлиться, что мы все эти столетия вешали им лапшу на уши.

— Тогда мы дадим им понять, что мы понимаем их чувства — и разъясним, что у нас не было другого способа защитить своих людей.

— Мы покажем им Двор Грез, — тихо сказал он.

Я кивнула. Мы покажем им — а также покажем Кейру, Эрису и Берону. Покажем, кто мы такие, нашим союзникам — и нашим врагам.

Звезды мерцали и горели в этих красивых глазах.

— А что насчет твоих сил?

Король тоже знает о них — или догадывается.

По его осторожной интонации я поняла, что он уже решил для себя. Но выбор за мной — он будет на моей стороне вне зависимости от моего решения.

И когда я подумала об этом…

— Думаю, они подумают, что мы манипулируем ими, показывая наши хорошие стороны, если выяснится, что твой мейт украл силу у них всех. Если король планирует использовать эту информацию против нас — мы разберемся с этим позже.

— Технически, сила была дарована, но… ты права. Нам нужно будет повести достаточно тонкую границу того, насколько мы покажем себя — обыграть это правильно, чтобы они не подумали, что это ловушка или какая-то махинация. Но когда дело дойдет до тебя…

Тьма затопила звезды в его глазах. Тьма убийц и воров, тьма неумолимой смерти.

— Ты можешь склонить чашу весов в пользу Хайберна, если кто-то из них раздумывает о союзе. Один только Берон попытается убить тебя, с войной или без нее. Сомневаюсь, что Эрис сможет удержать его от этого.

Могла бы поклясться, что военный лагерь содрогнулся от силы, которая загрохотала — от гнева. Голоса за пределами палатки опустились до шепота. Или вообще замолчали.

Но я наклонилась и слегка поцеловала его.

— Мы справимся с этим, — сказала я в его рот.

Он отодвинул свое лицо от моего, абсолютно серьезный.

— Мы сохраним все твои силы, кроме тех, что я дал тебе, скрытыми. Как моя Высшая Леди, ты должна была получить некоторую часть.

Я с трудом сглотнула, кивая, и сделала затяжной глоток из его стакана с водой. Больше никакой лжи, никаких хитростей — кроме моей магии. Пусть Тарквин будет первой и последней жертвой нашего обмана.

Я закусила губу.

— А что с Мириам и Дрейконом? Вы узнали, куда они могли пойти?

Вместе со своим крылатым легионом?

Казалось, этот вопрос преследовал его всюду, куда бы он ни пошел, пока он думал о том, что теперь ждет нас.

Рис вздохнул, снова пробегая глазами по спискам павших. Темные чернила, казалось, впитывали тусклый свет фейских огоньков.

— Нет. Шпионы Аза не обнаружили их следов ни на одной из прилежащих территорий, — он потер виски. — Как может исчезнуть целый народ?

Я нахмурилась.

— Полагаю, действия Юриана, направленные на их появление, сработали против него.

Юриан — на сегодняшней битве о нем ничего не слышали.

— Похоже на то, — он покачал головой, свет танцевал в его черных прядях волос. — Я должен был разработать с ними протоколы — века назад. Способы связи, как для них, так и для нас, если бы нам понадобилась помощь.

— Почему ты не сделал этого?

— Они хотели, чтобы мир забыл их. И когда я увидел, какой мирной стал Крит… Я тоже не хотел, чтобы мир вмешивался в их жизнь.

Его челюсть слегка напряглась.

— Если бы каким-то образом нашли их… этого было бы достаточно? Я имею в виду, если сначала мы предотвратим обрушение стены. Наши и Дрейкона войска, возможно даже и Королевы Вассы, если Люсьен найдет ее, против всего Хайберна?

Против всех уловок и заклинаний, которые король все еще собирается применить.

Рис на мгновение стал тихим.

— Возможно, этого бы хватило.

И из-за того, как его голос стал хриплым, как оплыли его глаза, я поцеловала его в рот, когда положила руку на его грудь и толкнула его на меха.

Его брови поднялись, но на его губах заиграла полуулыбка.

— В военном лагере мало возможностей для уединения, — предупредил он, какой-то свет опять появился в его глазах.

Я лишь оседлала его, расстегивая верхнюю пуговицу на его темном камзоле. И следующую за ней.

— Тогда, полагаю, тебе придется быть тихим, — сказала я, расстегивая его камзол, пока не раскрыла его, открывая рубашку под ним.

Я провела пальцем по витку татуировки, выглядывающего у его шеи.

— Когда я увидела, как сегодня ты столкнулся с королем…

Он провел пальцами по моим бедрам.

— Я знаю. Я чувствовал тебя.

Я потянула край его рубашки, и он приподнялся на локтях, помогая снять его камзол, а затем и саму рубашку. На его ребрах расцвел синяк, воспаленное пятно –

— Все в порядке, — сказал он, прежде чем я успела что-либо сказать. — Удачный выстрел.

— Из чего?

Опять же, эта полуулыбка.

— Копье?

Мое сердце остановилось.

— А…

Я слегка дотронулась до синяка, тяжело глотая.

— Смазанный фэбейном. Мой щит блокировал большую часть — но удара избежать не удалось.

Страх скрутил мой живот. Но я наклонилась и поцеловала его синяк.

Рис сделал глубокий вдох, его тело, кажется, расслабилось. Успокоилось.

Так что я снова поцеловала его синяк. Перемещаясь ниже. Он лениво вырисовывал круги на моем плече и спине.

Я почувствовала, как он окружил щитом нашу палатку, когда я расстегнула его штаны. Когда я проделала дорожку из поцелуев по его мускулистому животу.

Все ниже. Руки Риса скользнули к моим волосам, когда остаток его одежды исчез.

Я провела рукой по нему раз, второй — наслаждаясь его ощущением, знанием, что он здесь, что мы оба здесь. В безопасности.

Затем я повторила движения своим ртом.

Его рык наслаждения заполнил палатку, заглушая отдаленные крики раненых и умирающих. Жизнь и смерть — парящие так близко, шепчущие нам на уши.

Но я наслаждалась Рисом, удовлетворяя его своими руками, ртом, а затем и своим телом — и надеялась, что этот осколок жизни, который мы вознесли, этот приглушенный свет между нами, уведут смерть немного подальше. Хотя бы на день.

Лишь несколько иллирийцев умерли за ночь. Но высоко на холмах, крики и вопли людей Тарквина поднимались к нам вместе с вихрями дыма от все еще пылающих пожаров, которые устроил Хайберн. Они продолжали гореть, когда мы в ранние рассветные часы рассеялись обратно в Веларис.

Кассиан и Азриэль остались, чтобы возглавить новые иллирийские лагеря на наших южных границах — и они уйдут оттуда, чтобы полететь в Степи. Чтобы выразить свои соболезнования нескольким семьям.

Нэста ждала нас в фойе городского дома, а Амрен грызла себе локти в кресле перед незажженным камином в гостиной.

Ни следа Элейн, но прежде чем я успела спросить, Нэста спросила:

— Что случилось?

Рис посмотрел на меня, потом на Амрен, которая поднялась на ноги и теперь наблюдала за нами с таким же выражением лица, как и у Нэсты. Мой мейт сказал моей сестре:

— Там была битва. Мы выиграли.

— Мы знаем это, — сказала Амрен, ее маленькие ноги были почти бесшумными, когда она подошла к нам по ковру. — Что случилось с Тарквином?

Мор вздохнула, чтобы сказать что-то о Вариане, что, скорее всего, не закончилось бы хорошо для нас, так что я вмешалась:

— Ну, он не пытался убить нас сразу, как увидел, так что… все прошло мило?

Рис озадаченно посмотрел на меня.

— Королевская семья жива и здорова. Армада Тарквина понесла потери, но Крессеида и Вариан не пострадали.

Что-то сжатое на лице Амрен, кажется, расслабилось от его слов — его осторожного, уклончивого ответа.

Но Нэста смотрела на нас, ее спина все еще была напряжена, а рот сжат в тонкую линию.

— Где он?

— Кто? — промурлыкал Рис.

— Кассиан.

Не думаю, что вообще когда-нибудь слышала его имя из ее уст. Кассиан всегда был им или этим. И Нэста… вышагивала в фойе.

Будто она волновалась.

Я открыла рот, но Мор перебила меня.

— Он занят.

Никогда не слышала ее голоса таким… резким. Ледяным.

Нэста посмотрела на Мор. Ее челюсть сжалась, потом расслабилась — будто она сражалась в какой-то битве, решая, задать вопрос или нет. Мор не отвела глаз.

Мор никогда не казалась обеспокоенной при упоминании бывших любовниц Кассиана. Возможно, потому что они никогда много не значили — не так, как можно было это считать значительным. Но если этот иллирийский воин больше не был физическим и эмоциональным ограничением между ней и Азриэлем… И, что еще хуже, если Нэста вызвала такое поведение…

Мор решительно сказала:

— Когда он вернется, держи свой раздвоенный язык за зубами.

Мое сердце бешено забилось, мои руки сжались по бокам от ее выпада, угрозы.

Но Рис сказал:

— Мор.

Она медленно — так медленно — посмотрела на него.

На лице Риса был лишь бескомпромиссный приказ.

— Мы отправимся на встречу через три дня. Отправь сообщения другим Высшим Лордам, чтобы они знали об этом. И я не собираюсь больше спорить о месте встречи. Пусть выберут место и покончим с этим.

На мгновение она пристально посмотрела на него, потом ее взгляд вернулся к моей сестре.

Лицо Нэсты не изменилось, ее холодность была непреклонной. Она была так неподвижна, что казалась едва дышащей. Но она не уклонилась. Не отвела глаз от Морриган.

Мор исчезла через мгновение.

Нэста лишь повернулась и направилась в гостиную, где я заметила книги, лежащие на низком столике у очага.

Амрен последовала за ней, бросив взгляд через плечо на Риса. От этого движения ее серая блузка достаточно сместилась, чтобы я заметила вспышку красного под тканью.

Ожерелье из рубинов, которое она носила под своей рубашкой, подарил Вариан.

Но Рис кивнул Амрен, и женщина спросила мою сестру:

— На чем мы остановились?

Нэста села в кресло, так сжавшись, что ее побелевшие суставы просвечивались через кожу.

— Ты объясняла, как формируются границы между дворами.

Слова были сдержанными — хрупкими. И — Они занялись еще и уроками истории?

Я потрясен так же, как и ты, что дом все еще стоит.

Я проглотила смех, переплетая наши руки и утаскивая его в коридор. Я уже давно не видела его таким… грязным. Нам обоим нужна ванна, но сперва мне нужно кое-что сделать.

Позади нас Амрен пробормотала Нэсте:

— Кассиан много раз был на войне, девочка. Он не просто так является генералом армии Риса. Эта битва всего лишь перепалка по сравнению с тем, что ждет впереди. Пока мы говорим, он, скорее всего, навещает семьи погибших. До встречи он вернется.

Нэста сказала:

— Мне все равно.

По крайней мере, она опять заговорила.

Я остановила Риса посреди коридора.

Из-за того, что в доме столько слушающих ушей, я сказала по связи, Отведи меня в тюрьму. Сейчас же.

Рис не задавал вопросов.

Глава 40

У меня не было кости, чтобы я взяла ее с собой. И, хотя каждый шаг вверх по склону, а затем вниз в темноту разрывал и ложился тяжким грузом на меня, я продолжала двигаться. Продолжала переставлять ноги.

У меня было ощущение, что Рис испытывает те же чувства.

Через два часа я стояла перед Костерезом, древний бог смерти все еще был в облике моего будущего сына, и я сказала:

— Выбери другой предмет, который ты хочешь получить.

Фиолетовые глаза Костереза вспыхнули.

— Почему Высший Лорд остался в коридоре?

— Ему не очень-то хочется видеть тебя.

Частичная правда. Рису было интересно, сработает ли удар по его гордости в нашу пользу.

— От тебя разит кровью — и смертью.

Костерез сделал глубокий вдох. Моего запаха.

— Выбери что-то другое, а не Уроборос, — сказала я.

Хайберн знает наши истории, истории наших возможных союзников. Оставалась надежда, что он не предвидит приближение Костереза.

— Я ничего не хочу, кроме своего окна в мир.

Я сдержала желание сжать руки в кулаки.

— Я могу предложить тебе так много других вещей.

Мой голос понизился, становясь льстивым.

— Ты боишься завладеть зеркалом, — Костерез склонил голову. — Почему?

— А ты не боишься его?

— Нет, — маленькая улыбка.

Он наклонился в сторону.

— Ты тоже испугался его, Рисанд?

Мой мейт не потрудился ответить, хотя он вошел, оперевшись на дверную раму, скрестив руки на груди. Костерез вздохнул, увидев его — грязь, кровь и смятую одежду, и сказал:

— О, вы мне больше нравитесь побитыми.

— Выбери что-нибудь другое, — повторила я.

И на этот раз не такое дурацкое.

— Что ты мне дашь? Богатство мне здесь не пригодится. Сила не пробьется через этот камень, — он усмехнулся. — Как насчет твоего первенца?

Таинственная улыбка, и он указал маленькой мальчишечьей рукой на самого себя.

Внимание Риса скользнуло на меня, удивление — удивление и что-то более глубокое, более нежное — мелькнуло на его лице. Значит, не просто мальчик.

Мои щеки вспыхнули. Нет. Не просто мальчик.

— Невежливо, Высочества, разговаривать, когда никто не может слышать вас.

Я стрельнула взглядом по Костерезу.

— Значит, ничего другого.

Ничего другого, что не сломит меня, если я просто посмотрю на это?

— Принеси мне Уроборос, и я твой. Даю слово.

Я оценила блаженное выражение лица Костереза, прежде чем пошла к выходу.

— Где моя кость? — вопрос пробился сквозь мрак.

Я продолжала идти. Но Рис бросил ему что-то.

— С обеда.

Послышалось возмущенное шипение Костереза, когда куриная кость заскользила по полу, пока мы уходили.

В тишине мы начали свой путь к выходу из Тюрьмы. Зеркало — мне нужно найти способ завладеть им. После встречи. Просто на тот случай, если оно действительно… уничтожит меня.

Как он выглядит?

Вопрос был мягким — неуверенным. Я знала, о ком он говорит.

Я переплела свои пальцы с пальцами Риса и крепко сжала их. Давай я покажу тебе.

И, пока мы шли в темноте к далекому, все еще скрытому свету, я показала ему.

К тому времени, как мы вернулись в городской дом, мы очень проголодались. И поскольку ни одному из нас не хотелось ждать приготовления еды, мы с Рисом направились на кухню, проходя мимо Амрен и Нэсты.

У меня уже слюнки текли, когда Рис открыл плечом дверь на кухню.

Но, когда мы увидели, кто находится внутри, мы остановились.

Элейн стояла между Нуалой и Керридвен за длинной столешницей. Все трое были покрыты мукой. Перед ними творился какой-то беспорядок.

Две служанки-шпионки сразу же поклонились Рису, и Элейн –

В ее карих глазах был легкий блеск.

Будто она наслаждалась времяпровождением с ними.

Нуала с трудом сглотнула.

— Леди сказала, что она голодна, так что мы пошли готовить ей что-нибудь. Но — она сказала, что она хочет узнать, как, так что… — руки, скрытые в тенях, поднятые в беспомощном жесте, мука сыпалась с них, словно снег. — Мы готовим хлеб.

Элейн мельком посмотрела на нас всех, и, когда ее глаза начали закрываться, я широко улыбнулась ей и сказала:

— Надеюсь, он будет скоро готов — я очень голодна.

Элейн слегка улыбнулась в ответ и кивнула.

Она была голодна. Она… делала что-то. Училась чему-то.

— Мы собираемся помыться, — объявила я, даже если мой живот заурчал. — Оставляем вас наедине с вашей выпечкой.

Я утянула Риса в коридор, прежде чем они закончили прощаться, и за нами закрылась дверь.

Я положила руку на грудь, прислонившись к деревянным панелям боковой части лестницы. Мгновением позже рука Риса накрыла мою.

— Это то, что я чувствовал, — сказал он, — когда я увидел твою улыбку той ночью, когда мы ужинали недалеко от Сидры.

Я наклонилась вперед, прислоняясь лбом к его груди, прямо над сердцем.

— Ей еще предстоит долгий путь.

— Как и нам всем.

Он погладил меня по спине. Я растворилась в его прикосновении, наслаждаясь его теплом и силой.

В течение долгих минут мы так и стояли. Пока я не сказала:

— Давай найдем место в городе, где можно поесть.

— Хммм.

Он не отпускал меня. Наконец, я подняла глаза. И обнаружила, что его глаза сияют этим знакомым, озорным светом.

— Думаю, что я изголодался по чему-то другому, — промурлыкал он.

Пальцы ног подвернулись в моих сапогах, но я выгнула бровь и холодно сказала:

— О?

Рис куснул мою мочку уха, а потом прошептал мне на ухо, пока рассеял нас в нашу спальню, где две тарелки с едой теперь стояли на столе.

— Я задолжал тебе с прошлой ночи, мейт.

Он, по крайней мере, любезно позволил мне выбрать, чего я хочу первым: себя или еду.

Я сделала разумный выбор.

На следующее утро Нэста ждала нас за обеденным столом.

Не меня, поняла я, когда ее взгляд скользнул по мне, будто я была не больше, чем прислугой. Но кого-то другого.

Я держала рот на замке, не удосужившись сказать ей, что Кассиан все еще в военных лагерях. Если она не спросит… Я не стану вмешиваться.

Не тогда, когда Амрен утверждала, что моя сестра была близка — так близка — к тому, чтобы овладеть навыком, который замешан в потенциальном исправлении стены. Если только она сможет отпустить себя, сказала Амрен. Я не посмела предположить, что, возможно, мир не совсем готов к такому.

Я съела свой завтрак в тишине, лишь моя вилка скреблась о тарелку. Амрен сказала, что она тоже близка к нахождению нужной нам вещи в Книге — того заклинания, которым овладеет моя сестра. Как Амрен поняла это, я не знала. Было неразумно спрашивать ее о таком.

Нэста заговорила лишь тогда, когда я встала.

— Ты пойдешь на встречу через два дня.

— Да.

Я приготовила себя к тому, что она собиралась сказать.

Нэста посмотрела на передние окна, будто все еще ожидая, все еще наблюдая.

— Ты оправилась на ту битву. Даже не задумываясь. Почему?

— Потому что я должна была. Потому что людям нужна была помощь.

Ее серо-голубые глаза были почти серебристыми в луче утреннего света. Но Нэста больше ничего не сказала, и, подождав еще несколько секунд, я ушла, рассеиваясь к Дому для моего урока полета с Азриэлем.

Глава 41

Следующие два дня были так забиты работой, что тот урок с Азриэлем был единственным разом, когда я с ним тренировалась. Говорящий с тенями вернулся после отправки сообщений о переносе встречи, которые написала Мор. По крайней мере, они согласились с датой. Но решение Мор о месте проведения встречи, несмотря на ее четкую формулировку, все они отвергли. Таким образом, бесконечная разборка между дворами продолжалась.

Раньше Подгорье было их нейтральной территорией для встреч.

Даже если бы его не запечатали, никто не собирался провести там встречу.

Так что начались споры о том, кто примет у себя всех Высших Лордов.

Ну, шесть из них. Берон, наконец, согласился прийти. Но не было вестей из Весеннего Двора, хотя мы знали, что сообщение было получено.

Пойдем мы все — за исключением Амрен и Нэсты, потому что Амрен настояла, что моей сестре нужно больше практики. Особенно после того, как прошлой ночью Амрен нашла отрывок из Книги, который может оказаться тем, что нам нужно, чтобы починить стену.

Лишь за несколько часов до ужина было принято решение о том, что все согласились на проведение встречи в Рассветном Дворе. Он был достаточно близок к серединным землям, и поскольку Каллиас, Высший Лорд Зимнего Двора, не позволил бы никому попасть на его территорию после ужасов, сотворенных Амарантой над его людьми, это было единственным другим местом, находящимся рядом с нейтральной серединной территорией.

Рис и Тэсан, Высший Лорд Рассветного Двора, были в хороших отношениях. Рассвет в основном был нейтральным во всех конфликтах, но, как один из трех Солнечных Дворов, их преданность всегда распространялась друг на друга. Не такой сильный союзник, как Гелион Заклинатель из Дневного Двора, но его силы было достаточно.

Это не помешало Рису, Мор и Азриэлю собраться за обеденным столом в городском доме за ночь до встречи, чтобы обсудить все сведения, которыми они располагали о дворце Тэсана — о возможных ловушках и опасностях. И путей побега.

Я держала себя в руках, чтобы не расхаживать по комнате, чтобы не спросить их, превышают ли риски выгоду. В Хайберне многое пошло не так. Так многое будет происходить не так в этом мире. Каждый раз, как говорил Азриэль, я слышала его рев от боли, когда стрела пронзила его грудь. Каждый раз, как Мор начинала спорить, я видела ее бледное лицо, когда она отступала от короля. Каждый раз, как Рис спрашивал мое мнение, я видела его стоящим на коленях в крови его друзей, умоляющего короля не разрывать нашу связь.

Нэста и Амрен часто прерывали свое занятие в гостиной, когда Амрен вмешивалась с советом или предупреждением на счет встречи. Или когда Амрен цыкала на Нэсту, чтобы та сконцентрировалась, надавливала сильнее. Пока она сама просматривала Книгу.

Еще несколько дней, сказала Амрен, когда Нэста наконец поднялась наверх, жалуясь на головную боль. Еще несколько дней, и моя сестра, используя какую-то таинственную силу, сможет делать что-то. Но, добавила Амрен, если она сможет вовремя разгадать тот многообещающий отрывок из Книги. И после этого эта темноволосая женщина пожелала нам спокойной ночи — уходя читать, как она утверждала, пока ее глаза не начнут кровоточить.

Учитывая, какой пугающей была Книга, я не была полностью уверена, что она пошутила.

Другие, видимо, тоже.

Я едва притронулась к ужину. И я почти не спала той ночью, крутясь на простынях, пока не проснулся Рис и терпеливо выслушал, как я шепчу про свои страхи, пока они не стали все лишь тенями.

Рассвело, и я оделась, утро превращалось в солнечный, засушливый день.

Хотя мы собирались прийти на встречу такими, какие мы на самом деле есть, наши обычные наряды остались теми же: Рис в своем излюбленном черном камзоле и брюках, Азриэль и Кассиан в своей иллирийской броне, все семь Сифонов были отполированы и блестели. Мор заменила свое обычное платье красного цвета на полуночно-синее. В нем все еще были вырезы и струящиеся прозрачные юбки, но в то же время было и что-то… сдержанное. Королевское. Принцесса королевства.

Обычные наряды — за исключением моего.

Я не нашла нового платья. Потому что не было платья лучше, чем то, в котором я теперь стояла в фойе, в то время как часы на каминной полке пробили одиннадцать.

Рис все еще не спустился вниз, и не было ни Амрен, ни Нэсты, чтобы проводить нас. Мы собрались несколько минут назад, но… Я снова осмотрела себя. Даже в теплом освещении фойе, платье сверкало и переливалось, словно только что обработанный драгоценный камень.

Мы взяли мое платье с Звездопада и переделали его, добавив синие шелковые полосы к верхней части спины, и сверкающая ткань, будто сотканная из звездного света, струилась за мной вместо вуали или плаща. Если Рисанд был Торжеством Ночи, я была звездой, сияющей лишь благодаря его тьме, светом, видимым только из-за него.

Я нахмурилась, глядя на лестницу. Так будет, если он появится вовремя.

Мои волосы, которые Нуала собрала в витиеватой элегантной волной на моей голове, и перед ней…

Я заметила, что Кассиан уже третий раз за минуту смотрит на меня, и спросила:

— Что?

Уголки его губ дрогнули.

— Просто ты выглядишь так…

— Начинается, — пробормотала Мор, стуча красными ногтями по лестничным перилам.

Кольца сверкали на каждой костяшке, на каждом пальце; множество браслетов позвякивали друг о друга на ее запястьях.

— Официально, — сказал Кассиан, подарив ей скептический взгляд.

Он махнул рукой с Сифоном на меня:

— Шикарно.

— Тебе больше пятисот лет, — сказала Мор, печально качая головой, — ты опытный воин и генерал, тебя знают везде, и ты все еще не можешь раздавать дамам комплименты. Напомни мне, почему мы берем тебя на дипломатические встречи?

Азриэль, стоявший в тенях у входной двери, тихонько усмехнулся. Кассиан стрельнул по нему взглядом.

— Что-то не вижу, чтобы ты декларировал стихи, брат.

Азриэль скрестил руки на груди, все еще слабо улыбаясь.

— Мне не нужно к этому прибегать.

Мор засмеялась, а я фыркнула, заработав удар в ребра от Кассиана. Я отмахнулась от его руки, но решила не толкать его в ответ лишь потому, что видела его впервые после Адриаты и тени все еще омрачали его глаза — и из-за нестабильного веса одной вещички на моей голове.

Короны.

Рис короновал меня на каждую встречу и прием, что мы устраивали, задолго до того, как я стала его мейтом, задолго до того, как я стала его Высшей Леди. Даже в Подгорье.

Я никогда не спрашивала о тиарах, диадемах и коронах, которые Нуала или Керридвен закрепляли на моих волосах. Никогда не возражала против них — даже до того, как у нас установились теперешние отношения. Но эта… Я присмотрелась к лестнице, когда послышались неторопливые, размеренные шаги Риса, идущего по ковру.

Эта корона была тяжелее. Это не было неприятным, но… было странно. И когда Рис появился на верхних ступенях лестницы, сверкая в своем черном камзоле, с выпущенными крыльями, такими блестящими, будто он полировал их, я снова оказалась в той комнате, куда он вчера привел меня поздней ночью, после того, как я разбудила его своим ерзаньем в постели.

Это было помещение на этаж выше библиотеки в Доме Ветра, и на нем было столько защитных заклинаний, что он несколько секунд преодолевал их. Лишь он и я — и наши будущие дети, добавил он с мягкой улыбкой — могут войти сюда. Если только мы приведем с собой гостей.

Комната была прохладной, холодного черного цвета — будто мы вошли в сознание спящего зверя. И в его круглом пространстве мерцали сверкающие островки света. Исходящего от драгоценностей.

Сокровища, накапливаемые десять тысяч лет.

Они были аккуратно организованы, лежа на возвышениях, открытых ящиках, бюстах и подставках.

— Семейные драгоценности, — сказал Рис с коварной усмешкой. — Какая-то их часть, которая нам не нравится, хранится во Дворе Кошмаров, чтобы они не бесились, и еще потому, что семья Мор иногда заимствует кое-что, но эти… они только для семьи.

Он провел меня мимо драгоценностей, которые сверкали как маленькие созвездия, стоимость каждой… Даже будучи дочерью купца, я не могла подсчитать стоимость хотя бы одной из них.

И в задней части комнаты, спрятанной в тяжелом мраке…

Я слышала о катакомбах на континенте, где в маленьких нишах хранили черепа возлюбленных и людей с дурной славой. В стене их были от десятков до сотен.

Здесь концепция была такой же: в скале была вырезана целая стена, на которой находились короны. У каждой из них было свое место, они лежали на черном бархате, каждая освещена —

— Светлячки, — сказал мне Рис, когда крошечные голубоватые шарики, украшающие арки каждого угла, заблестели, словно ночное небо.

На самом деле… То, что я приняла за маленькие фейские огоньки, находящиеся высоко под потолком… Все они были светлячками. Бледно-голубые и бирюзовые, их свет был шелковистым, как лунный свет, освещая драгоценности своим древним, тихим огнем.

— Выбери одну, — прошептал Рис мне на ухо.

— Светлячка?

Он ущипнул меня за мочку уха.

— Не умничай.

Он отвел меня обратно к стене корон, каждая полностью отличалась от другой — такой же особенной, как и черепа.

— Выбери любую корону, которая тебе понравится.

— Я не могу… просто выбрать одну.

— Конечно ты можешь. Они принадлежат тебе.

Я выгнула бровь.

— На самом деле это не так.

— По закону и традициям все это — твое. Продавай их, расплавляй, носи их — делай все, что хочешь.

— И тебе будет все равно? — я указала на сокровищницу, стоимость вещей в которой превосходила стоимость большинства королевств.

— О, у меня есть парочка любимых, которые я могу убедить тебя оставить, но… Это твое. Все, до последнего кусочка.

Наши глаза встретились, и я знала, что он тоже вспомнил те слова, что я прошептала ему несколько месяцев назад. Что каждый кусочек моего все еще исцеляющегося сердца принадлежит ему. Я улыбнулась, и скользнула ладонью по его руке, прежде чем подошла к стене корон.

Однажды, когда я была во дворе Тамлина, мне дали корону, и я была в ужасе. Я боялась ее. И, полагаю, что никогда не беспокоилась из-за короны, когда мне давал ее Рис. Будто какая-то часть меня всегда знала, что я должна была быть именно здесь: на его стороне, как равная ему. Его королева.

Рис наклонил голову, будто говоря да — он видел, понимал и всегда знал.

Теперь, спускаясь по лестнице городского дома, Рис обратил все свое внимание на корону на моей голове. И чувств, отразившихся на его лице, было достаточно, чтобы Мор и Кассиан отвели взгляд.

Я позволила короне позвать себя. Я выбирала ее не по красоте или удобству, а по тяге, которую чувствовала к ней, прямо как с тем кольцом в домике Ткачихи.

Моя корона была сделана из серебра и бриллИанфов, имея вид завихрений звезд и различных лунных фаз. На ее вершине был полумесяц из цельного бриллИанфа, окруженный двумя взрывающимися звездами. И с моим сверкающим платьем со Звездопада…

Рис сошел с лестницы и взял меня за руку.

Торжество Ночи — и Вечные Звезды.

Если он был ласковой, ужасающей тьмой, то я была сверкающим светом, видимым лишь из-за его теней.

— Я думала, что вы уезжаете, — сказала Нэста, появившаяся на лестнице.

Я подобралась, отводя взгляд от Риса.

На Нэсте было темно-синее платье, не было видно никаких украшений, ее волосы были собраны и тоже не украшены. Полагаю, что с ее ошеломляющей красотой, ей не нужны украшения. Это выглядело бы как драгоценности на льве. Но чтобы она была так одета…

Она зашагала вниз, и когда все замолчали, я поняла…

И постаралась не выглядеть как болван, смотря на Кассиана.

Они не видели друг друга с Адриаты.

Но воин лишь раз бегло осмотрел ее и повернулся к Азриэлю, чтобы что-то сказать. Мор внимательно наблюдала за обоими — предупреждение, что она дала моей сестре, тихо звенело между ними. И Нэста, Мать ее дери, выглядела помнящей об этом. Выглядела так, будто сдерживала себя, чтобы не прошипеть что-то, и просто подошла ко мне.

И мое сердце чуть не остановилось от удивления, когда она сказала:

— Ты красиво выглядишь.

Мор сказала:

— Это, Кассиан, то, что ты пытался сказать.

Он проворчал что-то, но мы решили проигнорировать его. Я сказала Нэсте:

— Спасибо. Ты тоже.

Нэста лишь пожала плечами.

Я продолжила:

— Почему ты так нарядно оделась? Разве ты не должна заниматься с Амрен?

Я почувствовала, как взгляд Кассиана скользнул на нас, почувствовала, как все они посмотрели на нас, когда Нэста сказала:

— Я пойду с вами.

Глава 42

Никто ничего не сказал.

Нэста только подняла подбородок.

— Я… — я никогда не слышала, чтобы она запиналась на слове. — Я не хочу, чтобы меня запомнили как трусиху.

— Никто бы так не сказал, — тихо ответила я.

— Я бы сказала.

Нэста обвела нас всех взглядов, не задержав внимание на Кассиане. Не чтобы показать свое пренебрежение, но… чтобы не отвечать на тот взгляд, с которым он на нее посмотрел. Взгляд одобрения, даже больше этого.

— Это было чем-то отдаленным, — сказала она. — Война. Сражения. Но… больше это не так. Я помогу, если смогу. Если это означает… что я должна рассказать им о произошедшем.

— Ты отдала достаточно, — сказала я, и мое платье зашелестело, когда я отважилась сделать шаг к ней. — Амрен сказала, что ты почти овладела нужным тебе навыком. Ты можешь остаться — сосредоточиться на нем.

— Нет, — слово было четким и ясным. — Если я не попрактикуюсь день или два, то это ничего не изменит. Возможно, к тому времени, как мы вернемся, Амрен расшифрует то заклинание из Книги, — она пожала плечами. — Ты отправилась на битву за двор, который едва знаешь — которые почти не видят вас своими друзьями. Амрен показала мне кровавый рубин. И когда я спросила тебя, почему… ты сказала, что так было правильно. Людям нужна была помощь, — ее горло дернулось. — Никто не будет сражаться, чтобы спасти людей за стеной. Всем все равно. Но мне нет, — она играла со складкой своего платья. — Я сделаю это.

Рис подошел ко мне.

— Как Высшая Леди, Фейра больше не является моим эмиссаром в человеческих землях, — он осторожно улыбнулся Нэсте. — Хочешь эту работу?

Лицо Нэсты ничего не выражало, но я могла поклясться, что вспыхнула какая-то искра.

— Рассматривай эту встречу как испытательный срок. И я заставлю тебя заплатить бешеные деньги за мои услуги.

Рис слегка поклонился.

— Не ожидал ничего другого от сестры Арчерон.

Я ткнула его в ребра, и он рассмеялся.

— Добро пожаловать во двор, — сказал он ей. — У тебя будет адский денек.

И, к моему нескончаемому удивлению, Нэста улыбнулась.

— Дороги назад уже не будет, — сказал Кассиан Рису, указывая на его крылья.

Рис засунул руки в карманы.

— Полагаю, пришло время миру узнать, у кого на самом деле самый большой размах крыльев.

Кассиан засмеялся, даже Азриэль улыбнулся. Мор так посмотрела на меня, что я закусила губу, чтобы не застонать.

— Двадцать золотых марок на то, что драку устроят в первый час, — сказал Кассиан, все еще не смотря на Нэсту.

— Тридцать, и я ставлю на сорок пять минут, — сказала Мор, скрещивая руки.

— Не забывайте, что там даются обеты и действуют заклинания нейтралитета, — мягко сказал Рис.

— Не всегда нужны кулаки или магия, чтобы начать драку, — прощебетала Мор.

Азриэль сказал, стоя у двери:

— Пятьдесят, и я ставлю на полчаса. И ее начнет Осень.

Рис закатил глаза.

— Постарайтесь не выглядеть так, будто все вы поставили на них. И никакого мошенничества посредством провоцирования драк.

Их ответные улыбки были вроде как обнадеживающими. Рис вздохнул.

— Сто марок на драку, начавшуюся в первые пятнадцать минут.

Нэста тихо фыркнула. Но все они посмотрели на меня, ожидая.

Я пожала плечами.

— Мы с Рисом — команда. Он может растрачивать все наши деньги на этой ерунде.

Все они выглядели глубоко оскорбленными.

Рис подсунул свою руку под мой локоть.

— Королева во всей красе…

— Даже не заканчивай это, — сказала я.

Он засмеялся.

— Приступим?

Он рассеет меня, а Мор теперь придется взять с собой Кассиана и Нэсту, а Азриэль сам о себе позаботится. Рис посмотрел на часы в гостиной и кивнул Говорящему с тенями.

Азриэль мгновенно исчез. Он прибудет первым — первым посмотрит, ожидает ли нас какая-нибудь ловушка.

В тишине, мы ожидали. Одну минуту. Две. Потом Рис выдохнул и сказал:

— Чисто.

Он переплел наши пальцы, крепко их сжимая.

Мор слегка расслабилась, и от ее движения засверкали ее драгоценности. Она подошла к Кассиану и взяла его за руку.

Но он напоследок подошел к Нэсте. И, когда мир начал превращаться в тени и ветер, я увидела, что Кассиан, возвышаясь над моей сестрой, которая вызывающе подняла подбородок, раскатисто сказал:

— Привет, Нэста.

Рис, кажется, приостановил наше рассеивание, когда моя сестра сказала:

— Значит, ты выжил.

Кассиан оскалил зубы в дикой ухмылке, слегка раскрыв крылья.

— Ты надеялась на другое?

Мор внимательно следила за ними, каждая мышца была напряжена. Она снова потянулась к его руке, но Кассиан отстранился от нее, не отводя глаз от пылающего взгляда Нэсты.

Нэста выпалила:

— Ты не пришел –

Она замолчала.

Мир, казалось, полностью замер на этом прерванном предложении, как и Кассиан. Он посмотрел ей в лицо, будто яростно читая какой-то отчет о боевых действиях.

Мор просто наблюдала, как Кассиан взял худенькую руку Нэсты в свою, переплетая их пальцы. Как он сложил свои крылья и, не глядя, поднял другую руку в сторону Мор, молча приказывая переместить их.

Кассиан не сводил глаз с глаз Нэсты, как и она. Не было никакой теплоты, никакой нежности на их лицах.

Лишь бушующая энергия, эта смесь презрения, понимания и огня.

Рис снова начал нас рассеивать, и прямо тогда, когда темный ветер охватил меня, я услышала, как Кассиан сказал Нэсте низким и грубым голосом:

— В следующий раз, Эмиссар, я приду поздороваться.

По рассказам Риса я примерно знала, что ожидать от Рассветного Двора, но даже то, что он мне рассказывал, не показывало реальность.

Сначала я увидела облака.

Огромные облака, дрейфующие в кобальтовом небе, мягкие и великолепные, все еще окрашенные розовыми остатками восхода, а их закругленные края были позолочены золотистым светом. Росистая свежесть утра парила в прохладном воздухе, пока мы смотрели на дворец на горе, уходящий спиралями высоко в небеса.

Если дворец над Двором Кошмаров был изготовлен из лунного камня, то этот был сделан из… солнечного камня. У меня не было слов, чтобы описать этот почти опаловый золотистый камень, который, казалось, содержал в себе сияние тысячи рассветов.

Лестницы, балконы, арки, веранды и мосты связывали башни и позолоченные купола дворца, фиолетово-голубой ореол утра взбирался на колонны и аккуратно покрывал камни, чтобы впитать золотой туман, окружающий их.

Окружающий, потому что гора, на которой стоял дворец… Это было причиной, по которой я сначала увидела облака.

Веранда, на которой мы появились, была пуста, за исключением Азриэля и худого провожатого в золотисто-рубиновом наряде Рассвета. Легкие, свободные одеяния — многослойные, и все же выгодно подчеркивающие фигуру.

Мужчина поклонился, его загорелая кожа была гладкой, молодой и красивой.

— Сюда, Высший Лорд.

Даже его голос был таким же прекрасным, как первый проблеск золотого солнца на горизонте. Рис ответил на его поклон легким кивком, и протянул мне руку.

Позади нас, идя рядом с Нэстой, Мор пробормотала:

— Если ты когда-нибудь захочешь построить новый дом, Рис, то черпай вдохновение из этого.

Рис бросил на нее недоверчивый взгляд через плечо. Кассиан и Азриэль тихо фыркнули.

Я посмотрела на Нэсту, когда проводник повел нас не в арке за верандой, а к спиральной лестнице, ведущей наверх — вокруг голой стены башни.

Нэста казалась такой же неуместной здесь, как и мы все — за исключением Мор — но…

На лице моей сестры было благоговение.

Абсолютное благоговение перед этим дворцом в облаках, зеленеющей сельской местности, рябившей далеко внизу, утыканной маленькими деревнями с домами с красными крышами и широкими, сверкающими реками. Бесконечная природа, богатая дарами лета, царившего здесь.

И мне было интересно, выглядело ли мое лицо так же — в тот день, когда я впервые увидела Веларис. Смесь благоговения, злости и осознания, что мир — большой и красивый, а иногда такой ошеломляющий, что невозможно выпить его до последней капли за раз.

На территории Рассвета были и другие дворцы — расположенные в небольших городах, специализированных на ремесле, часах и хитроумных устройствах. Здесь… посреди этих маленьких деревень, расположенных на холмах, не было никакой промышленности. Ничего, кроме дворца, неба и облаков.

Мы поднялись по винтовой лестнице, обрыв был так близко к краю ступенек, уходя вниз, в гору, окрашенную теплыми цветами, покрытую скоплениями бледных роз и пушистых, пурпурных пионов. Красивая, красочная смерть.

На каждом шагу у меня замирало сердце, пока мы поднимались все выше и выше к башне, и Рис крепко держал мою руку.

Он не убрал крылья. И он ни разу не заколебался.

Его взгляд скользнул ко мне, веселый и вопрошающий. Он сказал по связи, И ты думаешь, что мне нужно перестроить наш дом?

Мы проходили мимо комнат под открытым небом, наполненных толстыми, шелковыми подушками и мягких ковров, мимо окон, сделанных из разноцветной мозаики, мимо ваз с лавандой и фонтанов, в которых журчала чистейшая вода в мягких лучах солнца.

Это не соревнование, сказала я ему.

Его рука сжала мою. Ну, даже если у Тэсана дворец красивее, то мне единственному повезло иметь Высшую Леди.

Я не удержалась и покраснела.

Особенно когда Рис добавил, Сегодня, я хочу, чтобы ты была в постели в этой короне. Только в короне.

Мерзавец.

Всегда.

Я улыбнулась, и он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.

Мор пробормотала мольбу о том, чтобы ее избавили от мейтов.

Мы услышали приглушенные голоса, доносящиеся из комнаты под открытым небом на вершине башни из солнечного камня — некоторые глубокие, некоторые резкие, некоторые повышенные — прежде чем мы прошли последний виток вокруг нее, арочные окна без стекол не мешали нам услышать разговор находящихся внутри.

Трое уже здесь, предупредил меня Рис, и у меня возникло ощущение, что Азриэль теперь прошептал то же самое Мор и Кассиану. Гелион, Каллиас и Тэсан.

Высшие Лорды Дня, Зимы, и принимающего нас Рассветного Двора.

Что до Осени и Лета — Берона и Тарквина — их еще не было. Как и Весны.

Я все еще сомневалась, что Тамлин вообще придет, но Берон и Тарквин… Возможно, та битва заставила Тарквина передумать. И Берон достаточно ужасен, чтобы, возможно, уже присоединиться к Хайберну, несмотря на все старания Эриса.

Я заметила, как Рис сглотнул, когда мы делали последние шаги к открытому проходу. Длинный мост соединял другую половину башни с внутренней частью дворца, его перила покрыты бледными глициниями. Интересно, поднимались ли другие по этой лестнице, как и мы, или это оскорблением в нашу сторону.

Выставила щиты? Спросил Рис, но я была уверена, что он знал, что свой я выставила еще в Веларисе.

Так же, как я знала и то, что он выставил щиты, ментальные и физические, вокруг всех нас, несмотря на то, что встреча проходит на мирных условиях.

И, хотя его лицо было спокойным, а плечи разведены, я сказала, Я вижу всего тебя, Рис. И нет такой части тебя, которую я не любила бы всем своим существом.

В ответ его рука сжала мою, прежде чем он обвил моими пальцами свою руку, подняв ее так, что мы, должно быть, выглядели очень аристократично, когда вошли в комнату.

Ты никому не подчиняешься, сказал он.

Глава 43

Комната была такой, какой я ее и представляла, и в то же время не была. Глубокие мягкие дубовые стулья были расставлены широким кругом в центре комнаты — их было достаточно для Высших Лордов и их представителей. Некоторые стулья, поняла я, были сделаны с учетом размещения крыльев сидящего.

Казалось, что для них это было не в новинку. Для крылатых Фэ, окруживших красивого стройного мужчину, которого, как я сразу же вспомнила, я видела в Подгорье. Если у иллирийцев были крылья как у летучих мышей, то у них… крылья были как у птиц.

У перегринов есть дальние родственные связи с Серафимами Дрейкона, и они составляют небольшой воздушный легион Тэсана, сказал мне Рис, говоря о скоплении мускулистых мужчин и женщин в золотой броне. Мужчина слева от него — его капитан и возлюбленный. Действительно, этот красивый мужчина стоял ближе других к своему Высшему Лорду, держа одну руку на эфесе меча. Связь мейтов еще не установилась, продолжил Рис, но я думаю, что Тэсан не осмеливался признаться в этом, пока правила Амаранта. Ей нравилось вырывать их перья — одно за другим. Однажды она сделала из них платье.

Я постаралась не вздрогнуть, когда мы шагнули на отполированный мраморный пол, камень, нагретый солнцем, которое выглядывало из-за открытых арок. Остальные посмотрели на нас, некоторые зашептались при виде крыльев Риса, но мое внимание привлекла истинная жемчужина комнаты: крошечный пруд.

Пространство между стульями, расставленными кругом, занимал не стол, а неглубокий круглый пруд, выдолбленный прямо в полу. Его темная вода была заполнена розовыми и золотистыми кувшинками, чьи листья были широкими и плоскими, будто мужские руки, а под ними лениво плавали рыбки цветов тыквы и слоновой кости.

Это, призналась я Рису, я, возможно, хотела бы иметь.

Через связь я услышала ироничный насмешливый ответ. Сделаю себе заметку, что могу подарить его тебе на день рождения.

Еще больше глициний обвивали колонны, окружающие комнату, а на столах, расположенных у некоторых стен, шелковым покрытием лежали пучки пионов винного цвета. Между вазами стояли тарелки и корзинки с едой — небольшие пирожные, копченое мясо и фрукты, а также оловянные кувшины, манящие свежестью напитков.

Тут были трое Высших Лордов.

Мы не единственные принарядились.

Мы с Рисом остановились на полпути к ним.

Я знала их всех — помнила по тем месяцам в Подгорье. Рис рассказал мне их истории в ходе наших тренировок. Интересно, почувствовали ли они свои силы внутри меня, когда посмотрели на нас.

Тэсан вышел вперед, его расшитые изящные ботинки бесшумно передвигались по полу. Его туника облегала его узкую грудную клетку, но свободные штаны — похожие на те, которые любит Амрен — развевались, пока он подходил к нам. Его загорелая кожа и темные волосы были поцелованы золотом, будто их постоянно золотил рассвет, но его глаза богатого коричневого цвета только что вспаханной земли были самой его очаровательной особенностью. Он остановился в нескольких футах от нас, рассматривая Риса и меня, а затем наших спутников. И крылья, которые Рис сложил за своей спиной.

— Добро пожаловать, — сказал Тэсан, его голос был таким же глубоким и богатым на оттенки, как и его глаза.

Его возлюбленный следил за каждым нашим вдохом, находясь на несколько футов позади, и, без сомнения, наши собственные друзья делали то же самое.

— Или, — размышлял Тэсан, — учитывая, что это ты назначил эту встречу, то, возможно, ты сам должен приветствовать нас?

Слабая улыбка появилась на идеальном лице Риса, между прядями его волос вились тени. Он немного меньше сдерживал свои силы. Все они так сделали.

— Я, возможно, и назначил эту встречу, Тэсан, но ты единственный был настолько любезен, что предложил провести ее в своем прекрасном дворце.

Тэсан кивнул в знак благодарности, возможно считая невежливым спрашивать о только что обнаруженных крыльях Риса, и повернулся ко мне.

Мы смотрели друг на друга, пока мои друзья поклонились ему, стоя позади меня. Как жена Высшего Лорда, я должна была сделать то же самое.

Но я просто стояла. И смотрела.

Рис не вмешивался — не на это первое испытание.

Рассвет — дар исцеления. Это был дар, который позволил мне спасти жизнь Рисанда. Когда я пошла к Сюриэлю, и в тот же день узнала правду, которая затем изменила все.

Я сдержанно улыбнулась Тэсану.

— Твой дом очарователен.

Но внимание Тэсана привлекла татуировка. Я знала, что он понял это тогда, когда заметил, что татуировка покрывает не ту руку. А потом и корону на моей голове. Его брови взлетели вверх.

Рис лишь пожал плечами.

Теперь к нам подошли два других Высших Лорда.

— Каллиас, — сказал Рису беловолосому мужчине, чья кожа была такой бледной, что казалась замороженной.

Даже его будоражащие голубые глаза были словно высеченными изо льда, пока он рассматривал крылья Риса и, казалось, сразу же потерял к ним интерес. На нем был камзол королевского синего цвета, расшитый серебряной нитью, а воротник и рукава были отделаны кроличьим мехом. Я подумала, что такой наряд слишком теплый для такого ясного дня, особенно с его меховыми коричневыми сапогами по колено, но, учитывая ледяное выражение его лица, возможно, в нем текла замороженная кровь. Три Высших Фэ, одетых в одежду таких же цветов, оставались на своих местах, а одна из них, великолепная молодая девушка, посмотрела прямо на Мор — и оскалилась.

Мор сделала то же самое, переступая с ноги на ногу, когда Каллиас открыл рот –

И тут моя подруга завизжала.

Завизжала.

Обе женщины кинулись друг к другу, и визг Мор превратился в тихие всхлипывания, когда она обвила руки вокруг этой стройной незнакомки и крепко ее обняла. Руки этой женщины дрожали, когда она тоже обхватила Мор.

Потом они смеялись, плакали и танцевали вокруг друг друга, останавливаясь, чтобы посмотреть на лица друг друга, вытереть слезы и снова начать обниматься.

— Ты выглядишь так же, — сказала незнакомка с улыбкой до ушей. — Кажется, это то платье, в котором я тебя видела в –

— Ты выглядишь так же! Носишь мех в разгар лета — как типично –

— Ты, кажется, прибыла в компании тех же подозрительных личностей –

— К счастью, в нашей команде есть пополнение –

Мор махнула рукой в мою сторону. Я не видела ее такой сияющей уже довольно долгое время.

— Вивиан, познакомься с Фейрой. Фейра, это Вивиан — жена Каллиаса.

Я посмотрела на Тэсана и Каллиаса, который наблюдал за своей женой и Мор с поднятыми бровями.

— Я пытался убедить ее остаться дома, — сухо сказал Каллиас, — но она пригрозила отморозить мои яйца.

Рис мрачно усмехнулся.

— Звучит знакомо.

Я бросила на него свирепый взгляд через плечо — как раз вовремя, чтобы увидеть, как ухмылка исчезла с лица Каллиаса и он серьезно посмотрел на Риса. В этот раз не только на крылья. У моего мейта и самого пропало веселое выражение лица, и между ним и Каллиасом повисло какое-то напряжение –

Но я уже подошла к Мор и Вивиан, и стерла любопытство со своего лица, когда пожала руку Вивиан, с удивлением обнаружив, что она теплая.

Ее серебряные волосы сверкали на солнце как свежий снег.

— Жена, — сказала Вивиан, прищелкивая языком. — Ты знаешь, мне это все еще кажется странным. Каждый раз, как кто-то произносит это слово, я оглядываюсь, будто речь идет о ком-то другом, а не обо мне.

Каллиас, все еще стоя возле Риса с непоколебимой осанкой, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Я все еще не решил, оскорбляет это меня или нет. Поскольку она говорит это каждый день.

Вивиан показала ему язык.

Но Мор положила руку на ее плечо и сжала его.

— Привыкнешь со временем.

На бледном лице Вивиан появился румянец.

— Да, я знаю — все изменилось после Подгорья, — ее темно-синие глаза скользнули к моим, и она склонила голову. — Спасибо — что вернула мне моего мейта.

— Мейты? — взвизгнула Мор, смотря на этих двоих. — Супруги и мейты?

— Вы двое вообще понимаете, что это серьезная встреча? — спросил Рис.

— И что рыба в пруду очень чувствительна к таким пронзительным звукам, — добавил Каллиас.

Вивиан показала им обоим вульгарный жест, из-за чего она мгновенно мне понравилась.

Рис посмотрел на Каллиаса с, как мне показалось, многострадальной мужской солидарностью. Но Высший Лорд никак не отреагировал на это.

Он лишь смотрел на Рис, снова посерьезнев — его лицо стало абсолютно холодным.

С Зимним Двором были… напряженные отношения, как сказала Мор, когда они спасли меня и Люсьена на замерзшем озере. Давняя злость из-за чего-то, произошедшего в Подгорье –

Но тут, наконец, возле пруда показался третий Высший Лорд.

Однажды мой отец покупал и торговал золотыми и лазуритовыми кулонами родом из засушливого юго-восточного королевства, лежащего в руинах, где Фэ правили как боги посреди качающихся пальм и занесенных песком дворцов. Я была загипнотизирована их расцветкой и мастерством изготовления, но еще больше меня интересовала доставка мирра и инжира, доставляемых вместе с ними. И, когда я слонялась без дела в отцовском кабинете, он тайком приносил мне немного инжира. Даже сейчас я могла ощущать их сладость на своем языке, все еще чувствовала их земляной аромат, и я не могу объяснить, почему, но… Я вспомнила эти древние ожерелья и изысканные деликатесы, когда Высший Лорд подошел к нам.

Его одеяние было создано из одного полотна белой ткани — не халат, не костюм, а что-то среднее между ними, складками облегая его мускулистое тело. Золотой браслет в виде змеи обвил его мощный бицепс, нейтрализуя его почти светящуюся темную кожу, и светящаяся корона с золотыми шипами — как я поняла, лучами солнца — сверкала на его черных волосах.

Олицетворенное солнце. Могущественный, с ленивым изяществом, способный творить добро и быть разгневанным. Почти такой же красивый, как Рисанд. И каким-то образом — каким-то образом даже холоднее Каллиаса.

Его свита Высших Фэ была по количеству почти как наша, одетые в такие же одеяния разнообразных богатых цветов — кобальтового, пунцового и аметистового — некоторые с мастерски подведенными глазами, все в хорошей физической форме и излучающие здоровье.

Но, возможно, их физическая сила — его сила — была каким-то трюком.

Потому что Гелиона называли Заклинателем, и тысячи его библиотек, по слухам, содержали знания о мире. Возможно, все эти знания сделали его слишком осведомленным, слишком холодным, несмотря на его яркие глаза.

Или, возможно, он стал таким после того, как Амаранта разграбила некоторые из этих библиотек. Интересно, восстановил ли он то, что она взяла — или скорбит по тому, что она сожгла.

Даже Мор и Вивиан притихли, когда Гелион остановился на приличном расстоянии от нас.

Именно его сила вызволила моих друзей из Хайберна. Его сила заставляла меня светиться каждый раз, как мы с Рисом переплетались, и каждое сердцебиение приносило боль от радости.

Гелион дернул своим квадратным подбородком в сторону Риса, и лишь он, кажется, не был удивлен крыльям моего мейта. Но его глаза — разящий янтарь — остановились на мне.

— Тамлин знает, кем она является?

Действительно, его голос был холоднее, чем у Каллиаса. И вопрос — очень осторожно сформулирован.

Рис протянул:

— Если ты имеешь в виду красивая и умная, то да — думаю, он знает.

Гелион посмотрел на него ровным взглядом.

— Знает ли он, что она твой мейт — и Высшая Леди?

— Высшая Леди? — взвизгнула Вивиан, но Мор шикнула на нее, отводя ее в сторону, чтобы пошептаться.

Тэсан и Каллиас оценивающе посмотрели на меня. Медленно.

Кассиан и Азриэль как бы невзначай приблизились, словно ночной ветерок.

— Если он придет, — спокойно сказал Рис, — то, полагаю, мы это выясним.

Гелион мрачно рассмеялся. Опасный — он был смертельно опасен, этот Высший Лорд, поцелованный солнцем.

— Ты всегда мне нравился, Рисанд.

Тэсан шагнул вперед, даже сейчас будучи хорошим хозяином. Потому что этот смех, безусловно, обещал применение силы. Его возлюбленный и другие перегрины, казалось, заняли оборонительные позиции — как для того, чтобы охранять своего Высшего Лорда, так и как простое напоминание, что мы гости в их доме.

Но внимание Гелиона привлекла Нэста.

Она лишь посмотрела на него в ответ. Невозмутимая, не впечатленная.

— Кто твоя гостья? — спросил Высший Лорд Дня, слишком тихо, как на мой взгляд.

Кассиан ничего не обнаружил — ни следа того, что он знает Нэсту. Но он не сдвинулся ни на дюйм со своей оборонительной позиции. Как и Азриэль.

— Она моя сестра и наш эмиссар в человеческих землях, — сказала я ему, подходя к Нэсте. — И она расскажет свою историю, когда прибудут другие.

— Она — Фэ.

— Не может быть, — пробормотала Вивиан, и Каллиас пресек фырканье Мор, посмотрев на них с поднятыми бровями.

Гелион проигнорировал их.

— Кто Создал ее? — вежливо спросил Тэсан, отклоняя голову.

Нэста осмотрела Тэсана. Потом Гелиона. Затем Каллиаса.

— Хайберн, — просто ответила она.

Ни следа страха в ее глазах, в ее поднятом подбородке.

Ошеломленное молчание.

Но достаточно насмотрелась, как на мою сестру таращатся. Я сплела наши локти, направляясь к стульям с низкой спинкой, которые, полагаю, были приготовлены для нас.

— Они бросили ее в Котел, — сказала я. — Вместе с моей второй сестрой, Элейн.

Я села, усадив Нэсту рядом с собой, и посмотрела на трех Высших Лордов без малейшей симпатии, лести или приличия.

— После того, как Высшая Жрица Ианфе и Тамлин продали им весь Прифиан и мою семью.

Нэста кивнула, молча подтверждая мои слова.

Глаза Гелиона вспыхнули, словно кузнечный горн.

— Это серьезное обвинение — особенно в отношении твоего бывшего возлюбленного.

— Это не обвинение, — сказала я, сложив руки на коленях. — Мы все были там. И теперь собираемся что-то с этим делать.

В связи вспыхнула гордость.

И затем Вивиан пробормотала Каллиасу, тыкнув его в ребра:

— Почему я тоже не могу стать Высшей Леди?

Остальные прибыли поздно.

Мы заняли свои места вокруг небольшого пруда, слуги Тэсана с безупречными манерами подносили нам тарелки с едой и бокалы с экзотичными соками, которые стояли на тех столах у стен. Беседа останавливалась и возобновлялась, Мор и Вивиан сидели друг напротив друга, чтобы поделиться всеми сплетнями, накопленными за пятьдесят лет.

Вивиан не было в Подгорье. Будучи подругой детства Каллиаса, он уберегал ее от ошибок на протяжении годов — и отправил эту остроумную женщину на пограничный пункт, где она оставалась десятилетиями, чтобы ее не впутывали в интриги его двора. Он также не позволял ей приближаться к Амаранте. Не позволял никому уловить запах его чувств к этой беловолосой женщине, которая не имела понятия — ни малейшего — что он любил ее всю свою жизнь. И в те последние моменты, когда заклинание забирало его силы… Каллиас использовал их остатки, чтобы предупредить ее. Чтобы сказать Вивиан, что он любит ее. И потом попросил ее защитить их людей.

Что она и сделала.

Как Мор с моими друзьями защищали Веларис, Вивиан замаскировала и охраняла маленький город, руководя им, предлагая безопасное пристанище всем, кто выжил.

Никогда не забывая о Высшем Лорде и своем друге, оказавшемся в ловушке в Подгорье, никогда не переставая искать способ освободить его.

Особенно пока Амаранта устраивала всякие ужасы в его дворе, чтобы сломить и наказать его народ. И все же Вивиан объединяла их. И за это правление страха — за все эти годы — она поняла, кем для нее был Каллиас, что она чувствовала к нему.

И в тот день, когда он вернулся домой, он рассеялся прямо к ней.

Она поцеловала его, прежде чем он смог вымолвить хоть слово. Затем он опустился на колено и попросил ее стать его женой.

Через час они пришли в храм и дали клятвы. И в ту ночь — в процессе ну-ты-знаешь, ухмыльнулась Вивиан Мор — связь мейтов, наконец, установилась между ними.

Эта история заняла наше время, пока мы ждали, потому что Мор хотела подробности. Много подробностей. Таких, что выходили за рамки приличия и заставляли Тэсана давиться своим бузинным вином. Но Каллиас улыбался своей жене и мейту так тепло и ярко, что, несмотря на свой ледяной окрас, он должен был быть Высшим Лордом Дня.

А не острый на язык брутальный Гелион, который следил за мной и моей сестрой, словно был орлом. Большим, золотым орлом — с очень острыми когтями.

Мне стало интересно, какова его звериная форма; отращивал ли он крылья, как Рисанд. И когти.

И Тэсан тоже — белые крылья как у бдительных перегринов, которые молчали, и его возлюбленный с ожесточенными глазами не произносил ни слова. Возможно, что у всех Высших Лордов Солнечных Дворов под кожей были крылья, подарок неба, которым владели их дворы.

Это было за час до того, как Тэсан объявил:

— Тарквин здесь.

У меня пересохло во рту. Опустилось неловкое молчание.

— Слышал про кровавые рубины, — ухмыльнулся Гелион Рису, играя с золотым браслетом на своем бицепсе. — Это та история, которую я хочу услышать от тебя.

Рис лениво махнул рукой.

— Всему свое время.

Придурок, сказал он мне, подмигивая.

Но потом на верхней ступени лестницы, ведущей в комнату, появился Тарквин, а вместе с ним Вариан и Крессеида.

Вариан обследовал всех нас, ища того, кого здесь не было — и сердито посмотрел на Кассиана, который сидел слева от Нэсты. Кассиан просто самоуверенно ухмыльнулся.

Я разрушил одно здание, однажды сказал Кассиан о своем последнем посещении Летнего Двора. Где ему теперь было запрещено появляться. Видимо, даже его участие в битве не изменило этого.

Тарквин проигнорировал меня и Рисанда — проигнорировал всех нас, включая крылья Риса — когда принес расплывчатые извинения за опоздание, ссылаясь на нападение. Возможно, это правда. Или он до последнего раздумывал, приходить или нет, несмотря на то, что принял приглашение.

Он и Гелион были почти такими же напряженными, и лишь Тэсан, казалось, был с ним в хороших отношениях. Или хотя бы нейтральных. Каллиас стал даже холоднее — сдержаннее.

Но с приветствиями было покончено, и затем…

Один из свиты Тэсана прошептал ему, что прибыл Берон со всеми своими сыновьями. Улыбка тут же исчезла с лица Мор, как и с ее глаз.

Как и с моего.

Силы, исходящей от моих друзей, было достаточно, чтобы вскипятить воду в пруду у наших ног, когда через арку прошел Высший Лорд Осени, за ним, расположившись по рангу, его сыновья, и его жена — мать Люсьена — сбоку от него. Ее красновато-коричневые глаза просканировали комнату, будто она искала своего пропавшего сына. Они остановились на Гелионе, который насмешливо склонил свою темную голову. Она быстро отвела взгляд.

Однажды она спасла мне жизнь — в Подгорье. За то, что я спасла Люсьена.

Интересовалась ли она, где сейчас находится ее пропавший сын? Слышала ли она слухи, что я пустила, ложь, что я накрутила? Я не могла сказать ей, что Люсьен прямо сейчас находится на континенте, скрываясь от армий, охотясь на околдованную королеву. Чтобы найти крупицу спасения.

Берон — с тонким лицом и каштановыми волосами — не смотрел ни на кого, кроме собравшихся здесь Высших Лордов. Но его сыновья ухмыльнулись нам. Ухмыльнулись так, что перегрины взъерошили свои перья. Даже Вариан сверкнул зубами, предупреждая косой взгляд одного из них на Крессеиду. Их отец не удосужился усмирить их.

Но это сделал Эрис.

Стоя на шаг позади своего отца, Эрис прошептал:

— Хватит, — и его младшие братья выстроились в ряд.

Все трое.

Заметил ли это Берон или волновало ли это его, он ничего не выказал. Нет, он просто прошел полкомнаты, сложив перед собой руки, и нахмурился — словно мы были стаей дворняг.

Берон среди нас самый старый. Самый ужасный.

Рис спокойно поздоровался с ним, хотя его сила, словно темная гора, содрогнулась между нами:

— Неудивительно, что вы опоздали, учитывая, что твои сыновья были слишком медленными, пытаясь поймать моего мейта. Полагаю, это у вас семейное.

Губы Берона слегка скривились, когда он посмотрел на меня и мою корону.

— Мейт — и Высшая Леди.

Я посмотрела на него ровным скучающим взглядом. А потом и на его злобных сыновей. На Эриса.

Эрис лишь улыбнулся мне, весело и надменно. Будет ли он носить эту маску, когда прикончит своего отца и украдет его трон?

Кассиан наблюдал за, возможно, будущим Высшим Лордом так, как ястреб изучает свою следующую добычу. Эрис посмотрел на генерала-иллирийца и склонил голову в приглашении, незаметно похлопывая по животу. Показывая, что готов ко второму раунду.

Затем внимание Эриса переместилось на Мор, он посмотрел на нее с таким презрением, что я пришла в ярость. Мор лишь тупо уставилась на него. Скучающим взглядом.

Даже Вивиан закусила губу. Значит, она знает, что произошло с Мор — что может вызвать присутствие Эриса.

Не зная о той встрече, что уже произошла, о заключении этого проклятого союза. Азриэль был так неподвижен, что я не была уверена, что он вообще дышит. Заметила ли Мор, знала ли она, что, хотя она пыталась оставить в прошлом ту сделку, что мы заключили, эта вина все еще преследовала Азриэля, она не показывала и виду.

Они уселись — заняли последние места.

Не осталось свободных стульев.

Это сказало достаточно о намерениях Тамлина.

Я постаралась не обмякнуть в своем стуле, когда слуги начали обслуживать Осенний Двор, когда мы все заняли свои места.

Тэсан, как хозяин, начал первым.

— Рисанд, ты назначил эту встречу. Настоял на том, чтобы мы собрались раньше, чем планировалось первоначально. Теперь пришло время объяснить, к чему такая спешка.

Рис закрыл глаза — медленно.

— Уверен, что вторгшиеся армии, высаживающиеся на наших берегах, объясняют все достаточно.

— Так к чему именно ты нас призываешь? — спросил Гелион с сомнением, упираясь предплечьями в свои мускулистые, сверкающие бедра. — Собрать объединенную армию?

— Кроме прочего, — мягко сказал Рис. — Мы –

Его появление было почти таким же.

Почти таким же, как в ту ночь в старом домике моей семьи, когда распахнулась дверь, влетел зверь, впуская мороз, и зарычал на нас.

Он не обеспокоил себя приземлением на балкон, и не потрудился взять с собой сопровождающих. У него не было свиты.

Словно вспышка молнии, норовистый, словно весенняя буря, он рассеялся прямо в комнату. И моя кровь стала холоднее льда Каллиаса, когда появился Тамлин и улыбнулся, словно волк.

Глава 44

Абсолютная тишина. Полная неподвижность.

Я почувствовала дрожь магии, которая скользнула по комнате, когда щит за щитом устанавливались вокруг каждого Высшего Лорда и его свиты. Тот, что Рисанд уже установил вокруг нас, теперь усилился… Пропитываясь яростью. Гневом и яростью. Даже если лицо моего мейта было скучающим — ленивым.

Я попыталась придать своему лицу ту холодную настороженность, с которой Нэста посмотрела на него, или неуловимое отвращение, появившееся на лице Мор. Я попыталась — и полностью провалилась.

Я знала его причуды, его характер.

Здесь был Высший Лорд, который разорвал наг на кровавые ленты; здесь был Высший Лорд, который пронзил Амаранту мечом Люсьена и зубами вырвал ее горло.

Все это сверкало в этих зеленых глазах, когда они остановились на мне, на Рисе. Зубы Тамлина были белыми, как подобранные воронами кости, когда он широко улыбнулся.

Тэсан поднялся, а его капитан остался сидеть рядом с ним — держа руку на эфесе своего меча.

— Мы не ожидали, что ты появишься, Тамлин.

Тэсан жестом указал на своих слуг, замерших в поклоне.

— Принесите Высшему Лорду стул.

Тамлин не оторвал своего взгляда от меня. От нас.

Его улыбка смягчилась — и все же стала более нервирующей. Более злобной.

На нем была его обычная зеленая туника — никакой короны, никаких украшений. И никакого нового патронаша на месте того, что я украла.

Берон протянул:

— Соглашусь, Тамлин, что я тоже не ожидал увидеть тебя здесь.

Тамлин так и не отвел взгляда от меня. Наблюдая за каждым моим вдохом.

— Слухи говорят, что твоя верность принадлежит кое-кому другому.

Взгляд Тамлина переместился — но вниз. К кольцу на моем пальце. К татуировке, украшающей мою правую руку под сверкающим бледно-голубым рукавом моего платья. Потом он поднялся — прямо к короне, которую я выбрала для себя.

Я не знала, что сказать. Что делать со своим телом, со своим дыханием.

Больше никаких масок, никакой лжи и уловок. Голая правда, которая теперь предстала перед ним. Что я сделала, пребывая в ярости, ложь, что я навешала ему на уши. Люди и земли, которые я сделала уязвимыми перед Хайберном. И теперь я вернулась к своей семье, своему мейту…

Мой горящий гнев охладился, превратившись во что-то заостренное и хрупкое.

Слуги приволокли стул — поставили его между стульями одного из сыновей Берона и свитой Гелиона. Ни один из них не был в восторге от этого, хотя они не были глупы, чтобы отпрянуть, когда Тамлин занял свое место.

Он ничего не сказал. Ни слова.

Гелион махнул рукой, которую покрывали шрамы.

— Тогда займемся делом.

Тамлин прочистил горло. Никто не посмотрел на него.

Не тогда, когда Тамлин уставился на руку Риса, которая лежала на моем сверкающем колене.

Отвращение в глазах Тамлина почти кипело.

Никто, даже Амаранта, никогда не смотрел на меня с такой ненавистью.

Нет, Амаранта не знала меня по-настоящему — ее ненависть была поверхностной, вызванной ее личной историей, которая все отравляла. Тамлин… Тамлин знал меня. И теперь ненавидел каждую мою частичку.

Он открыл рот, и я приготовилась к тому, что услышу.

— Кажется, вас можно поздравить.

Слова были плоскими — плоскими, и все же острыми, как его когти, которые теперь были спрятаны под его золотистой кожей.

Я ничего не сказала.

Рис только удержал взгляд Тамлина. Удержал его с ледяным выражением лица, и все же под ним бурлила презрительная ярость. Разрушительная ярость, пронзающая связь между нами и извивающаяся на ней.

Но мой мейт обратился к Тэсану, который сел обратно на свое место, но все еще находящийся далеко от спокойного состояния:

— Мы можем обсудить этот вопрос позже.

Тамлин спокойно сказал:

— Не останавливайтесь из-за меня.

Из глаз Рисанда исчез свет, будто рука тьмы стерла звезды. Но он раскинулся на стуле, поднимая свою руку с моего колена, чтобы лениво выводить круги на деревянном подлокотнике своего стула.

— Я не собираюсь обсуждать наши планы с врагами.

Гелион, сидящий по другую сторону пруда, улыбнулся, словно лев.

— Нет, — сказал Тамлин с такой же непринужденностью, — ты лишь трахаешься с ними.

Из моей головы вылетели все мысли, и звуки не достигали моих ушей.

Кассиан, Азриэль и Мор были неподвижны, словно смерть — их ярость исходила от них тихими волнами. Но даже если Тамлин и заметил или заботился о том, что трое самых смертоносных людей в этой комнате сейчас раздумывали над его убийством, он не показал и виду.

Рис пожал плечами, слегка улыбнувшись.

— Это кажется гораздо менее разрушительной альтернативой войны.

— И все же ты здесь, первым все начинаешь.

Моргание Рисанда было единственным признаком его замешательства.

Когти выскользнули из кулака Тамлина.

Каллиас напрягся, его рука скользнула к стулу Вивиан — будто он готовиться броситься к ней и загородить ее. Но Тамлин лишь провел когтем по резному подлокотнику своего стула, слегка нажимая, как когда-то он проводил им по моей коже. Он улыбнулся, словно он точно знал, какие воспоминания это вызвало, но сказал моему мейту:

— Если бы ты ночью не украл мою невесту, то мне не пришлось бы прибегать к таким радикальным мерам, чтобы вернуть ее.

Я тихо сказала:

— Когда я ушла от тебя, светило солнце.

Эти зеленые глаза скользнули на меня, остекленевшие и чужие. Он тихо фыркнул, а потом снова отвернулся.

Игнорируя.

Каллиас спросил:

— Почему ты здесь, Тамлин?

Коготь Тамлина впился в дерево, глубоко пробивая его, даже когда его голос оставался мягким. Я не сомневалась, что и этот жест был предназначен мне.

— Я обменял доступ к моим землям на возвращение женщины, которую любил, от садиста, который играл с сознаниями, как с игрушками. Я хотел бороться с Хайберном — хотел найти способ обойти сделку с королем, когда она вернется. Только вот Рисанд и его шайка превратили ее в одну из них. И она наслаждалась, сея смуту на моей территории, чтобы Хайберн мог захватить ее. Все из-за незначительной обиды — либо ее, либо ее… хозяина.

— Ты не можешь переиначивать эту историю, — выдохнула я. — Ты не можешь перекручивать ее, чтобы извлечь выгоду.

Тамлин только наклонил голову к Рису.

— Когда ты трахаешь ее, замечал ли ты когда-нибудь этот тихий звук, что она издает прямо перед тем, как кончить?

Мои щеки запылали. Это было не откровенным сражением, а неуклонным тщательным измельчением моего достоинства, моего авторитета. Берон сиял, наслаждаясь происходящим — пока Эрис внимательно за всем следил.

Рис повернул голову, осматривая меня с головы до пят. Затем снова повернулся к Тамлину. Он почти взорвался.

Но это Азриэль сказал голосом холодным, как смерть:

— Будь осторожен с тем, что говоришь о моей Высшей Леди.

Удивление вспыхнуло в глазах Тамлина — и исчезло. Исчезло, поглощенное чистой яростью, когда он осознал, что означала татуировка, покрывающая мою руку.

— Тебе было недостаточно сидеть рядом со мной, не так ли? — улыбка, полная ненависти, заиграла на его губах. — Однажды ты спросила меня, будешь ли ты моей Высшей Леди, и когда я сказал нет… — тихий смех. — Возможно, я недооценил тебя. Зачем прислуживать в моем дворе, если можно править в его?

Тамлин, наконец, повернулся к другим Высшим Лордам и их свитам.

— Они рассказывают сказки о защите наших земель и мире. И все же она пришла на мои земли и оставила их беззащитными перед Хайберном. Она захватила мою Высшую Жрицу и исказила ее разум — после того, как раздробила ей кости, чтобы досадить ей. И если вы задаетесь вопросом, что случилось с той человеческой девушкой, которая пошла в Подгорье, чтобы спасти нас… Посмотрите на мужчину, сидящего рядом с ней. Спросите его, какую выгоду он получит — какую выгоду они получат, если начнется или не начнется война. Будете ли вы сражаться с Хайберном лишь для того, чтобы получить Королеву и Короля Прифиана? Она доказала свою амбициозность — и вы видели, как он был более чем счастлив обслуживать Амаранту, чтобы оставаться невредимым.

Я напряглась, пытаясь перебороть желание огрызнуться, обхватить подлокотники своего стула и зарычать на него.

Рис мрачно рассмеялся.

— Отлично сыграно, Тамлин. Ты учишься.

От его снисходительности лицо Тамлина исказила злость. Но он повернулся к Каллиасу.

— Ты спрашиваешь, почему я здесь? Могу спросить то же самое у тебя.

Он указал подбородком на Высшего Лорда Зимы, Вивиан — на других его сопровождающих, которые молчали.

— Хочешь сказать, что после Подгорья ты сможешь работать с ним?

Он поднял палец в направлении Риса.

Я хотела вырвать этот палец прямо из руки Тамлина. И скормить Мидденгардскому Червю.

Серебряное сияние вокруг Каллиаса потускнело.

Даже Вивиан казалась затуманенной.

— Мы пришли сюда, чтобы выяснить это.

Мор уставилась на подругу с немым вопросом. Вивиан, впервые с тех пор, как мы прибыли сюда, не посмотрела на нее. Не отрывая взгляда от своего мейта.

Рис тихо сказал им, каждому из них:

— Я не участвовал в этом. Вообще.

Глаза Каллиаса вспыхнули, как голубое пламя.

— Ты стоял у ее трона, когда отдавали приказ.

Я смотрела, как золотистая кожа Риса побледнела. Мое нутро сжалось.

— Я пытался остановить ее.

— Скажи это родителям двух десятков детей, которых она безжалостно убила, — сказал Каллиас. — Что ты пытался.

Я забыла. Забыла эту часть омерзительной истории Амаранты. Это произошло, когда я все еще была в Весеннем Дворе — донесение одного из знакомых Люсьена из Зимнего Двора, который смог уйти незамеченным. О двух десятках детей, убитых «болезнью». Амарантой.

Губы Риса сжались.

— Не проходит ни одного дня, чтобы я не вспоминал об этом, — сказал он Каллиасу, Вивиан. Их свите. — Ни дня.

Я не знала.

Он сказал мне однажды, все эти месяцы назад, что есть воспоминания, которыми он не может поделиться — даже со мной. Я полагала, что они касаются лишь того, что с ним делала Амаранта. Не… того, чему он стал невольным свидетелем. Вынужден был терпеть, будучи связанным и пойманным в ловушку.

И, стоя рядом с ней, будучи привязанным к Амаранте, пока она отдавала приказ убить этих детей –

— Воспоминания, — сказал Каллиас, — не вернут их обратно, не так ли?

— Нет, — прямо сказал Рис. — Нет, не вернут. И теперь я сражаюсь, чтобы убедиться, что такое никогда не произойдет снова.

Вивиан посмотрела на своего мужа и Риса.

— Меня не было в Подгорье. Но я слышала, Высший Лорд, как ты пытался… остановить ее.

Боль исказила ее лицо. Она тоже не могла предотвратить это, пока охраняла свою небольшую часть земли.

Рис ничего не сказал.

Берон фыркнул:

— Наконец-то нечего сказать, Рисанд?

Я положила ладонь на руку Риса. И не сомневалась, что Тамлин заметил это. И меня это не волновало. Я сказала своему мейту, не потрудившись понизить голос:

— Я верю тебе.

— Сказала женщина, — возразил Берон, — которая выдала имя невинной девушки вместо своего — чтобы и ее убила Амаранта.

Я стерла из памяти эти слова, воспоминания о Клэр.

Рис сглотнул. Я сжала ладонь на его руке.

Грубым голосом он сказал Каллиасу:

— Когда твои люди восстали…

Я вспомнила, что они действительно восстали. Зима восстала против Амаранты. И дети… это было ответом Амаранты. Ее наказание за непослушание.

— Она была в ярости. Она хотела, чтобы ты умер, Каллиас.

С лица Вивиан исчезли все цвета.

Рис продолжил:

— Я… убедил ее в том, что это не принесет большой пользы.

— Кто знал, — задумчиво сказал Берон, — что член может быть настолько убедительным?

— Отец, — голос Эриса был низким и предупреждающим.

Потому Кассиан, Азриэль, Мор и я неотрывно смотрели на Берона. И никто из нас не улыбался.

Возможно, Эрис станет Высшим Лордом раньше, чем он планировал.

Но Рис продолжил свою речь:

— Она отказалась от идеи твоей смерти. Твои восставшие люди были мертвы — я убедил ее, что этого достаточно. Я думал, что с этим покончено, — его дыхание слегка сбилось. — Я узнал об этом тогда же, когда и ты. Я думаю, что она приняла то, что я вступился за тебя, как предупреждающий знак — и она ничего мне не рассказала. Она… заперла меня. Я пытался проникнуть в сознания воинов, что она отправила, но ее глушитель на моих силах был слишком силен, чтобы удержать их — и они уже все сделали. Она… она послала с ними даэмати. Чтобы…

Он запнулся. Сознания детей — они были разрушены. Рис сглотнул.

— Думаю, что она хотела, чтобы ты меня заподозрил. Чтобы у нас даже не возникало мысли о том, чтобы объединиться против нее.

То, что он, должно быть, видел в умах тех воинов…

— Где она тебя заперла? — спросила Вивиан, обнимая саму себя.

Я не была полностью готова к такому, когда Рис сказал:

— В ее спальне.

Мои друзья не скрывали своей ярости, своей печали от этих деталей, что он скрыл даже от них.

— Рассказы и слова, — сказал Тамлин, откидываясь на спинку своего стула. — Есть ли доказательства?

— Доказательства… — прорычал Кассиан, наполовину поднявшись со своего стула, начиная раскрывать крылья.

— Нет, — вмешался Рис, когда Мор остановила Кассина рукой, заставляя его сесть.

Рис добавил Каллиасу:

— Но я клянусь в этом — жизнью своего мейта, — его рука, наконец, опустилась на мою.

Впервые с тех пор, как я знаю его, кожа Риса была липкой.

Я добралась до Риса по связи, даже когда Рис удерживал взгляд Каллиаса. У меня не было слов. Только я — только моя душа, когда я свернулась вокруг его возвышающихся щитов из черного адаманта.

Он знал, что произойдет здесь, когда мы появимся как мы настоящие, чего это будет стоить ему. Что ему придется показать кроме крыльев, которые он так сильно любит.

Тамлин закатил глаза. Потребовалась каждая частичка моего самообладания, чтобы не броситься на него — чтобы не вырвать его глаза.

Но, что бы Каллиас не увидел на лице Риса, его слова… Он пристально посмотрел на Тамлина, и снова спросил:

— Почему ты здесь, Тамлин?

На его челюсти очертились мышцы.

— Я здесь, чтобы помочь вам с сражением против Хайберна.

— Бред собачий, — пробормотал Кассиан.

Тамлин сердито посмотрел на него. Кассиан, аккуратно сложив крылья, снова откинулся на спинку своего стула, криво улыбнувшись ему в ответ.

— Прости нас, — вежливо вмешался Тэсан, — что мы сомневаемся. И не решаемся поделиться своими планами.

— Даже когда у меня есть информация о передвижениях Хайберна?

Тишина. Тарквин, сидя по другую сторону пруда, наблюдал и слушал — то ли потому, что он был младше остальных, то ли потому, что знал, что выиграет больше, если позволит нам спорить друг с другом.

Тамлин улыбнулся мне.

— Почему, ты думаешь, я пригласил их в дом? На свою территорию? — он сердито рыкнул, и я почувствовала, как напрягся Рис, когда Тамлин сказал: — Однажды я сказал тебе, что буду бороться против тирании, против такого зла. И ты думаешь, что лишь из-за тебя я отступлюсь? — его зубы были белыми, как кости. — Ты с легкостью называешь меня монстром, несмотря на то, что я сделал для тебя, для твоей семьи, — он ухмыльнулся Нэсте, которая хмурилась от отвращения. — Ты видела, что он творил в Подгорье, и все же раздвинула перед ним ноги. Полагаю, что это справедливо. Он был шлюхой Амаранты на протяжении десятилетий. Почему бы тебе не стать его шлюхой взамен?

— Следи за языком, — огрызнулась Мор.

Я едва могла сглотнуть — едва могла дышать.

Тамлин полностью ее проигнорировал и махнул рукой в сторону крыльев Рисанда.

— Иногда я забываю — кто ты такой. На этот раз снял маску, или это еще одна уловка?

— Ты начинаешь утомлять, Тамлин, — сказал Гелион, ложа голову на руку. — Проводи свою любовную ссору в другом месте, и дай оставшимся обсудить войну.

— Тебе очень понравится эта война, учитывая, как хорошо для тебя прошла прошлая.

— Никто не говорит, что война не может быть прибыльной, — возразил Гелион.

Губы Тамлина скривились от беззвучного рычания, что заставило меня задуматься, ходил ли он к Гелиону, чтобы разорвать нашу с Рисом сделку — и отказался ли Гелион.

— Достаточно, — сказал Каллиас. — У нас есть свои мнения на счет того, как разобраться с Хайберном, — его ледяные глаза ожесточились, когда он снова посмотрел на Тамлина. — Ты здесь как союзник Хайберна или Прифиана?

Издевательский блеск, полный ненависти, исчез, уступая место стальной решимости.

— Я выступаю против Хайберна.

— Докажи это, — сказал Гелион.

Тамлин поднял руку, и перед его стулом, на небольшом столике, появилась стопка бумаг.

— Схемы группировки армий, боеприпасов, тайники фэбейна… Все, что тщательно собиралось все эти месяцы.

Все это предназначалось мне, когда я слегка опустила подбородок. Моя спина болела от того, что я ее так прямо держу, приступы боли возникали по обе стороны моей спины.

— Звучит прекрасно, — продолжил Гелион, — но где гарантия, что информация правдива — или что ты не действуешь от лица Хайберна, пытаясь ввести нас в заблуждение?

— Где гарантия, что Рисанд и его приспешники не действуют от лица Хайберна, и все это уловка, чтобы заставить вас подчиниться, самим того не осознавая?

Нэста пробормотала:

— Ты же не серьезно.

Мор так посмотрела на мою сестру, будто говоря, что он, определенно, не шутит.

— Если нам нужно объединиться против Хайберна, — сказал Тэсан, — то ты хорошо убеждаешь нас в обратном, Тамлин.

— Я просто предупреждаю, что они могут притворяться честными и дружелюбными, но факт остается фактом, что он пятьдесят лет согревал постель Амаранты, и пошел против нее лишь тогда, когда ситуация изменилась. Я предупреждаю вас, что, хотя он утверждает, что на его собственный город напал Хайберн, они отлично отбились — будто ожидали такого. Не думайте, что он не пожертвовал бы парочкой зданий и низшими фейри, чтобы заставить вас объединиться, думая, что вы имеете общего врага. Почему только Ночной Двор получил весть о нападении на Адриату — и они единственные смогли прибыть туда вовремя, сыграв роли спасителей?

— Они получили весть, — отрезал Вариан, — потому что я предупредил их.

Тарквин повернулся к своему двоюродному брату, высоко подняв брови от удивления.

— Возможно, ты тоже с ними работаешь, — сказал Тамлин Принцу Адриаты. — В конце концов, ты следующий по списку.

— Ты сумасшедший, — выдохнула я Тамлину, когда Вариан оскалился. — Ты слышишь, что говоришь? — я указала на Нэсту. — Хайберн превратил моих сестер в Фэ — после того, как твоя жрица-сучка продала их!

— Возможно, Рисанд уже поработил сознание Ианфе. И какая трагедия, оставаться всегда молодой и красивой. Ты хорошая актриса — уверен, что это семейное.

Нэста тихо засмеялась.

— Если хочешь кого-то обвинить во всем этом, — сказала она Тамлину, — то, возможно, тебе для начала следует посмотреть в зеркало.

Тамлин зарычал на нее.

Кассиан зарычал в ответ:

— Осторожней.

Тамлин посмотрел на мою сестру и Кассиана — его взгляд задержался на крыльях Кассиана, сложенных позади него.

И фыркнул.

— Похоже, что и другие предпочтения вытекают из генов семьи Арчерон.

Моя сила начала громыхать — будто встал бегемот, широко зевнув.

— Что ты хочешь? — прошипела я. — Извинений? Чтобы я заползла обратно в твою постель и играла хорошую маленькую женушку?

— Почему я должен хотеть вернуть испорченные товары?

Мои щеки запылали.

Тамлин зарычал:

— Как только ты позволила ему трахать себя как –

В один момент ядовитые слова вырывались из его рта — в котором вырастали клыки.

Потом они остановились.

Рот Тамлина просто перестал издавать звуки. Он закрыл свой рот, открыл его — попытался снова.

Ни звука, даже рыка, не вышло из него.

На лице Рисанда не было улыбки, даже блеска от этого неуважительного развлечения, когда он откинул голову на спинку своего стула.

— Образ задыхающейся рыбки хорошо тебе подходит, Тамлин.

Остальные, смотрящие с презрением, весельем или скукой, теперь повернулись к моему мейту. Теперь в их глазах были тени страха, когда они поняли, что и кто именно сидел среди них.

Собрат, и все же нет. Тамлин был Высшим Лордом, таким же могущественным, как и любой из них.

За исключением одного, сидящего рядом со мной. Рис так же отличался от них, как люди от Фэ.

Они иногда забывали об этом — как глубок колодец его могущества. Какой силой владеет Рис.

Но, когда Рис отобрал у Тамлина способность говорить, они вспомнили.

Глава 45

Только мои друзья не удивились.

Глаза Тамлина горели зеленым огнем, вокруг него мерцал золотой свет, когда его магия пыталась освободиться от контроля Рисанда. Когда он все пытался и пытался говорить.

— Если вы хотите доказательств, что мы не сотрудничаем с Хайберном, — мягко сказал Рисанд всем им, — подумайте о том, что я мог бы потратить гораздо меньше времени, залезая в ваши сознания и заставляя вас действовать по моему указу.

Только Берон был достаточно глуп, чтобы засмеяться. Эрис лишь наклонился на своем стуле — преграждая путь к своей матери.

— И все же я здесь, — продолжил Рисанд, не удосужившись посмотреть на Берона. — Все мы здесь.

Абсолютная тишина.

Потом Тарквин, тихий и настороженный, прочистил горло.

Я ждала этого — удара, который, несомненно, он обрушит на нас. Мы были ворами, обманувшими его, мы мирно пришли в его дом и обокрали его, вторгнувшись в их сознания, чтобы убедиться в своем успехе.

Но Тарквин сказал мне, Рисанду:

— Несмотря на несанкционированное предупреждение от Вариана… — взгляд на его двоюродного брата, который не очень-то сожалел о своем поступке, — Вы единственные пришли на помощь. Единственные. И все же вы ничего не попросили взамен. Почему?

Голос Риса был немного хриплым, когда он спросил:

— Разве это не то, что делают друзья?

Едва различимая, тихая попытка.

Тарквин посмотрел на него. Потом на меня. И на остальных.

— Я отзываю кровавые рубины. Пусть между нами не будет долгов.

— Не жди, что Амрен вернет свой, — пробормотал Кассиан. — Она привязалась к нему.

Могла бы поклясться, что Вариан заулыбался.

Но Рис повернулся к Тамлину, у которого все еще был открыт рот. Его глаза все еще блестели. И мой мейт сказал ему:

— Я верю тебе. Что ты будешь сражаться за Прифиан.

Каллиас не казался таким убежденным. Как и Гелион.

Рис высвободил из-под контроля голос Тамлина. Я узнала это потому, что он тихо зарычал. Но Тамлин не стал ни нападать, ни говорить.

— Война уже развязана, — заявил Рисанд. — Я не хочу тратить свою энергию на споры с вами.

Лучший человек — мужчина. Его сдержанность, подбор слов… Все это показывало разум и силу. Но Рисанд… Я знала, что он пытался сказать. Даже если Тамлин и замешан в убийстве его семьи, даже когда он так действовал в Хайберне… Для нашего дома, для Прифиана, он отрешится от этого. Жертва, которая навредит лишь его душе.

Но Берон сказал:

— Ты возможно, и готов поверить ему, Рисанд, но как тот, кто делит с его двором границу, меня не так легко переубедить, — кривой взгляд. — Возможно, мой блудный сын может все прояснить. Пожалуйста, где он?

Даже Тамлин посмотрел на нас — на меня.

— Помогает охранять наш город, — сказала я.

Не совсем ложь.

Эрис фыркнул и посмотрел на Нэсту, которая тоже уставилась на него со стальным выражением лица.

— Жаль, что вы не привели другую сестру. Я слышал, что мейт нашего младшего братца — красавица.

Если они знали, что Элейн — мейт Люсьена… Это еще один способ, поняла я с небольшим ужасом. Другой способ навредить младшему брату, которого они ненавидели так яростно, так безосновательно. Сделка с Эрисом не включала защиту Люсьена. У меня пересохло во рту.

Но Мор спокойно сказала:

— Тебе определенно нравиться себя слушать, Эрис. Хорошо знать, что некоторые вещи не меняются на протяжении веков.

Губы Эриса изогнулись в улыбку от ее слов, осторожная игра в притворство, что они годами не видели друг друга.

— Хорошо знать, что даже через пятьсот лет ты все еще одеваешься как шлюха.

В первую секунду Азриэль сидел.

Во вторую он уже прорвался сквозь щиты Эриса вспышкой ярко-синего цвета, и повалил его на спину, разрушая дерево под собой.

— Дерьмо, — выругался Кассиан, и тут же –

Уперся в синюю стену.

Азриэль запечатал их, и его руки в шрамах обернулись вокруг шеи Эриса, и Рис сказал:

— Хватит.

Азриэль надавил, и Эрис заметался под ним. Никаких драк с использованием физической силы — здесь были правила на этот счет, но Азриэль, с той силой, что ему давали тени…

— Достаточно, Азриэль, — приказал Рис.

Возможно, эти тени, которые теперь извивались вокруг говорящего с тенями, скрывали его от гнева связывающей магии. Остальные не делали попыток вмешаться, будто думая о том же.

Азриэль опустил колено — и весь свой вес — на живот Эриса. Он молчал, вообще не издавал звуков, когда лишил Эриса воздуха. Пламя Берона врезалось в синий щит, снова и снова, но огонь отскочил и погас в воде. Тот, что избежал такой участи, был разорван его тенями.

— Отзови свою летучую мышь-переростка, — приказал Берон Рису.

Рис наслаждался этим, даже если бы не заключил сделку с Эрисом — и мог бы закончить это несколько секунд назад. Он посмотрел на меня, как бы говоря это. И побуждая меня к действию.

Я поднялась на удивление устойчивые ноги.

Я почувствовала, как они все напряглись, а взгляд Тамлина был как клеймо, когда я направилась к Говорящему с тенями, мое сверкающее платье тянулось за мной по полу. Когда я положила татуированную руку на твердый, почти невидимый щит и сказала:

— Пойдем, Азриэль.

Азриэль остановился.

Эрис хватал ртом воздух, когда эти руки со шрамами ослабили свою хватку. Когда Азриэль повернулся ко мне –

Его ледяная ярость приковала меня к месту.

Но под ней я почти видела образы, что преследовали его: рука, которую Мор отдернула, ее плач, расстройство, когда она кричала на Риса.

И теперь, позади нас, Мор тряслась в своем стуле. Бледная и трясущаяся.

Я только протянула Азриэлю руку.

— Садись рядом со мной.

Нэста уже пересела, и рядом с моим местом появился дополнительный стул.

Я не позволяла своей руке дрожать, когда держала ее протянутой. Когда ожидала.

Взгляд Азриэля вернулся к Эрису, сын Высшего Лорда сейчас тяжело дышал позади него. И говорящий с тенями наклонился, чтобы что-то прошептать на ухо Эрису, отчего тот еще сильнее побледнел.

Но щит опустился. Тени растворились на свету.

Берон стрельнул — и его огонь отскочил от моего твердого щита. Я подняла свой взгляд на Высшего Лорда Осени.

— Теперь уже дважды мы надрали вам ваши задницы. Я думала, что ты устал от унижений.

Гелион засмеялся. Но мой взгляд вернулся к Азриэлю, который принял мою все еще протянутую руку и встал. Шрамы на его руках были грубыми по сравнению с моей кожей, но его кожа была как лед. Чистый лед.

Мор открыла рот, чтобы что-то сказать Азриэлю, но Кассиан положил руку на ее колено и покачал головой. Я отвела говорящего с тенями к пустующему стулу рядом с моим — потом подошла к столу, чтобы налить ему вина.

Все молчали, пока я предлагала его ему и садилась.

— Они — моя семья, — сказала я, глядя на остальных, которые все еще сидели с поднятыми бровями от того, что я ждала его.

Тамлин просто с отвращением покачал головой и, наконец, втянул свои когти. Но я встретила пылающий взгляд Эриса, и мой голос был таким же холодным, как у Азриэля, когда я сказала:

— Меня не волнует, что мы сотрудничаем в этой войне. Если ты снова оскорбишь моего друга, то я не буду останавливать его в следующий раз.

Только Эрис знал, как далеко заходит это сотрудничество — информация, которая бы перевернула эту встречу, если бы обе стороны раскрыли ее. Информация, из-за которой его отец мог бы стереть его с лица земли.

Мор все смотрела и смотрела на Азриэля, который не взглянул на нее, а только впился в Эриса этим смертельным взглядом.

Эрис, поступил разумно, отведя глаза. И сказав:

— Извини, Морриган.

Его отец действительно рассмеялся от его слов. Но на лице Леди Осени засияло что-то вроде одобрения, когда ее старший сын снова уселся.

Тэсан потер виски.

— Это не сулит ничего хорошего.

Но Гелион ухмыльнулся своей свите, положив ногу на ногу, засветив свои мощные, гладкие бедра.

— Похоже, вы должны мне десять золотых марок.

Кажется, не мы одни делали ставки. Даже если никто из свиты Гелиона не улыбнулся, посмеиваясь.

Гелион махнул рукой, и стопка бумаг, которые собрал Тамлин, подлетели к нему с призрачным ветром. По щелчку его пальцев — всех в шрамах от меча — другие стопки бумаг появились перед каждым стулом в комнате.

— Копии, — сказал он, не поднимая взгляда на нас, когда начал читать документы.

Удобный трюк — для мужчины, чье богатство заключается не в золоте, а в знаниях.

Никто из нас даже не сдвинулся, чтобы взять бумаги, которые лежали перед нами.

Гелион щелкнул языком.

— Если все это — правда, — объявил он, а Тамлин зарычал от его надменного тона, — то я бы предложил две вещи: во-первых, уничтожить тайники Хайберна, в которых хранится фэбейн. Мы долго не протянем, если они используют его в разнообразном оружии. Стоит рискнуть и уничтожить их.

Каллиас выгнул бровь.

— Как ты предлагаешь нам сделать это?

— Мы справимся, — предложил Тарквин. Вариан кивнул. — Мы задолжали им за Адриату.

Тэсан сказал:

— В этом нет необходимости.

Мы все, заморгав, посмотрели на него. Даже Тамлин. Высший Лорд Рассветного Двора просто сложил руки на коленях.

— Мой мастер-изобретатель ожидает уже несколько часов. Я бы хотел, чтобы теперь она присоединилась к нам.

Прежде чем кто-либо смог ответить, на краю круга появилась Высшая Фэ. Она так быстро поклонилась, что я увидела только ее светло-коричневую кожу и длинные шелковистые черные волосы. Ее одежда была похожа на одежду Тэсана, и все же — ее рукава были закатаны до предплечий, а туника расстегнута на груди. И ее рука –

Я догадалась, кто она такая, прежде чем она поднялась. Ее правая рука была из сплошного золота — механической. Как у Люсьена. Она щелкала и тихо жужжала, привлекая взгляды всех бессмертных в этой комнате, когда женщина повернулась к своему Высшему Лорду. Тэсан тепло улыбнулся, приветствуя ее.

Но ее лицо… Я задалась вопросом, создала ли Амрен свою внешность по образцу родословной этой женщины, когда привязывала себя к телу Фэ: острый подбородок, круглые щеки и ошеломляющие глаза. Но, когда глаза Амрен были порочным серебром, а у этой женщины глаза были темными, как оникс. И, осознавая — точно зная, что мы смотрим на ее руку, ее появление — она сказала Тэсану:

— Мой Лорд.

Тэсан жестом указал на женщину, возвышающуюся над собравшимися.

— Нуан — одна из моих самых искусных ремесленников.

Рис откинулся на спинку стула, подняв брови от узнавания ее имени, и указал подбородком на Берона и Эриса.

— Вы можете знать ее как ту, что обеспечила вашему… блудному сыну, как вы называете его, способность использовать свой левый глаз после того, как Амаранта вырвала его.

Нуан кивнула, подтверждая его слова, ее губы сжались в тонкую линию, когда она посмотрела на семью Люсьена. Она только повернулась в направлении Тамлина — и он, конечно же, не удосужился признать, что знаком с ней, несмотря на прошлое, связывающее их, на их общего друга.

— И как это касается фэбейна? — настойчиво спросил Гелион.

Возлюбленный Тэсана напрягся от тона Высшего Лорда Дня, но один взгляд от Тэсана заставил мужчину расслабиться.

Нуан развернулась, ее темные волосы заскользили по плечам, когда она изучающе посмотрела на Гелиона. И не выглядела впечатленной.

— Потому что я нашла решение этой проблемы.

Тэсан махнул рукой.

— До нас дошли слухи, что на этой войне использовался фэбейн — использовался при нападении на твой город, Рисанд. Мы начали изучать этот вопрос до того, как он станет нашей смертельной слабостью, — он кивнул Нуан. — Помимо ее беспрецедентного мастерства, она еще и опытный алхимик.

Нуан скрестила руки на груди, сверкнув своей металлической рукой.

— Благодаря образцам, полученным после нападения на Веларис, я смогла сделать… противоядие, в каком-то роде.

— Как ты получила образцы? — настойчиво спросил Кассиан.

На е щеках появился румянец.

— Я… слышала слухи и предположила, что Люсьен Вансерра будет там жить после… случившегося, — она все еще не смотрела на Тамлина, который молчал и сидел в задумчивости. — Мне удалось связаться с ним несколько дней назад — попросить его прислать образцы. Он сделал это — и не сказал вам, — добавила она быстро Рисанду, — потому что он не хотел, чтобы у вас появились большие надежды. Пока я не найду решение.

Не удивительно, что он так стремился одному отправиться в Веларис в тот день, когда ушел, чтобы помочь нам с исследованием. Я взглянула на Риса. Похоже, Люсьен все еще хитрит.

Рис не посмотрел на меня, хотя его губы дрогнули, когда он ответил, Действительно.

Нуан продолжила:

— Мать обеспечила нас всем, что нам может понадобиться на этой земле. Так что нужно было лишь найти, что именно она нам дала, чтобы противостоять этому веществу из Хайберна, которое способно уничтожать наши силы.

Гелион заерзал от нетерпения, и эта блестящая белая ткань скользнула по его мускулистой груди.

Тэсан тоже заметил его нетерпение и сказал:

— Нуан смогла быстро создать порошок, чтобы мы могли добавлять его в питье, еду, куда вам захочется. Он гарантирует иммунитет к фэбейну. Мои рабочие в трех городах уже производят как можно больше этого порошка, чтобы обеспечить им наши объединенные войска.

Даже Рис казался впечатленным его открытию, которое он скрыл от всех. Удивлена, что сегодня у тебя нет своих грандиозных открытий, насмешливо сказала я по связи.

Жестокая, красивая Высшая Леди, промурлыкал он с мерцающими глазами.

Тарквин спросил:

— А что с материальными предметами, сделанными из фэбейна? Во время битвы у них были перчатки, способные проходить через щиты, — он указал подбородком на Риса. — И тогда, когда они атаковали твой город.

— Против этого, — сказала Нуан, — у вас есть только ваша сообразительность, чтобы защитить себя.

Она не отвела взгляда от Тарквина, и он выпрямился, будто удивился, что она так сделала.

— Смесь, что я сделала, только защитит вас — и ваши силы — от того, чтобы быть опустошенными фэбейном. Возможно, если вас пронзят оружием с фэбейном, то наличие смеси в вашем теле сведет на нет его воздействие.

Наступила тишина.

Берон сказал:

— И мы должны довериться тебе, — он посмотрел на Тэсана, потом на Нуан, — и без сомнений глотнуть это… вещество.

— Ты бы лучше предстал перед Хайберном без каких-либо сил? — спросил Тэсан. — Мои мастера алхимики и изобретатели не дураки.

— Нет, — сказал Берон, нахмурившись, — но откуда она пришла? Кто ты? — последний вопрос был адресован Нуан.

— Я дочь двух Высших Фэ из Сиана, которые переехали сюда, чтобы дать своим детям лучшую жизнь, если это то, что вы хотели узнать, — сжато ответила Нуан.

Гелион требовательно спросил у Берона:

— И какое это имеет отношение к нашему делу?

Берон пожал плечами.

— Если ее семья из Сиана — который, напомню, сражался за Лоялистов — то чьим интересам она служит?

Янтарные глаза Гелиона вспыхнули.

Тэсан резко отрезал:

— Напомню тебе, Берон, что моя собственная мать родом из Сиана. И большая часть моего двора тоже. Будь осторожен с тем, что говоришь.

Прежде чем Берон прошипел свои возражения, Нуан сказала Высшему Лорду Осени и поднятым подбородком:

— Я дитя Прифиана. Я родилась здесь, на этой земле, как и твои сыновья.

Лицо Берона потемнело.

— Следи за тоном, девочка

— Ей не нужно ни за чем следить, — вмешалась я. — Не тогда, когда ты выворачиваешь на нее такое дерьмо, — я посмотрела на алхимика. — Я приму твое противоядие.

Берон закатил глаза.

Но Эрис сказал:

— Отец.

Берон выгнул бровь.

— У тебя есть что добавить?

Эрис не вздрогнул, но, казалось, очень, очень тщательно подбирал слова.

— Я видел, какое действие производит фэбейн, — он кивнул мне. — Он действительно делает невозможным использование наших сил. Если он будет использоваться против нас на войне и не только…

— Если так, то мы столкнемся с этим сами. Я не буду рисковать своими людьми или семьей, чтобы проверить вашу теорию.

— Это не теория, — сказала Нуан, и ее механическая рука защелкала и зажужжала, когда она сдала ее в кулак. — Я бы не стояла здесь, если бы сомневалась в результате.

Женщина гордой и сложной профессии.

Эрис сказал:

— Я приму его.

Это было самое… порядочное, что я когда-либо слышала от него. Даже Мор заморгала от удивления.

Берон внимательно посмотрел на сына, из-за чего какая-то очень маленькая часть меня задумалась, что Эрис, возможно, вырос бы хорошим человеком, если бы у него был другой отец. Что этот хороший человек все еще прятался внутри него, веками покрываемый ядом.

Потому что Эрис… Каково ему было в Подгорье? В какие игры он играл — что он пережил? Сорок девять лет находясь в ловушке. Сомневаюсь, что он позволит такому снова случиться. Даже если из-за этого он будет перечить своему отцу — или, возможно, именно из-за этого.

Берон только сказал:

— Нет, не примешь. Хотя я уверен, что твоим братьям жаль слышать это.

Действительно, они выглядели довольно сконфуженными, что их главное препятствие на пути к трону не будет рисковать своей жизнью, проверяя на себе смесь, приготовленную Нуан.

Рис просто сказал:

— Тогда не принимай его. Я сделаю это. Весь мой двор примет, как и все мои воины, — он благодарно кивнул Нуан.

Тэсан сделал то же самое — благодаря ее и позволяя уйти — и мастер-изобретатель еще раз поклонилась и ушла.

— По крайней мере, у тебя есть воины, которым ты можешь дать это вещество, — мягко сказал Тамлин, прерывая свое ошеломляющее молчание. Улыбаясь мне. — Хотя, возможно, это тоже было частью плана. Вывести из строя моих воинов, пока ваши будут пользоваться ситуацией. Или это лишь для того, чтобы увидеть страдания моих людей?

В моем правом виске снова начало пульсировать.

Когти опять показались из-под его костяшек.

— Конечно, ты знала, когда настраивала моих людей против меня, что они останутся беззащитными перед Хайберном.

Я ничего не сказала. Даже когда выкинула из головы образы, которые начали появляться.

— Ты привела мой двор к падению, — сказал Тамлин с ядовитой тихостью. — И он пал. А деревни, которые ты так хотела помогать восстанавливать? Теперь от них остался лишь пепел.

Это я тоже заблокировала в своей голове. Он сказал, что они останутся нетронутыми, что Хайберн обещал –

— И пока вы готовили противоядие и выставляли себя спасителями, я пытался собрать своих воинов — восстанавливая их доверие, численность своей армии. Пытался собрать своих людей на востоке, куда еще не добрался Хайберн.

Нэста сухо сказала:

— Значит, ты не возьмешь противоядие.

Тамлин проигнорировал ее, даже когда его когти впились в подлокотник стула. Но я верила ему — что он перемещал на восток своей территории столько людей, сколько мог. Он говорил об этом еще до того, как я вернулась домой.

Тэсан прочистил горло и сказал Гелиону:

— Ты сказал, что у тебя есть два предложения, основанных на проанализированной тобой информации.

Гелион подал плечами, солнце заиграло на золотой нити, которой была расшита его туника.

— Действительно, хотя, кажется, Тамлин уже опередил меня. Нужно провести эвакуацию Весеннего Двора, — его янтарные глаза посмотрели на Тарквина и Берона. — Конечно же, твои северные соседи примут их.

Губы Берона скривились.

— У нас нет ресурсов для такого.

— Правильно, — сказала Вивиан, — потому что все слишком заняты, полируя каждую драгоценность в твоей сокровищнице.

Берон так посмотрел на нее, что Каллиас напрягся.

— Жен пригласили из вежливости, а не чтобы они были консультантами.

Сапфировые глаза Вивиан вспыхнули, будто вспышка молнии.

— Если война будет неудачной для нас, мы будем истекать кровью рядом с тобой, так что я думаю, что мы чертовски имеем право иметь голос в таких делах.

— Хайберн сделает с вами куда худшие вещи, чем убийство, — холодно сказал Берон. — Особенно с такими молодыми и симпатичными, как ты.

От рычания Каллиаса, сопровождаемого бурчанием Мор, вода в пруду пошла рябью.

Берон слегка улыбнулся.

— На прошлой войне были лишь трое из нас, — кивок Рису и Гелиону, чье лицо помрачнело. — Нелегко забыть, что Хайберн и Лоялисты делали с захваченными женщинами в своих военных лагерях. Что у них было заведено делать с женщинами-Высшими Фэ, которые либо сражались за людей, либо это делали их семьи, — он тяжело опустил руку на слишком тонкую руку своей жены. — Две ее сестры выиграли ей время для побега, когда армия Хайберна осадили их земли. Они так и не вышли из того военного лагеря.

Гелион внимательно наблюдал за Бероном, его взгляд пылал упреком.

Леди Осеннего Двора смотрела на пруд. С ее лица пропали краски. В моей голове вспыхнули образы Дагдана и Браннэ — вместе с трупами тех людей. Что они сделали с ними до и после того, как те умерли.

— Мы примем твоих людей, — тихо сказал Тарквин Тамлину. — Несмотря на твои действия в отношении Хайберна… твои люди невиновны. На моей территории много места. Мы примем всех их, если понадобится.

Короткий кивок от Тамлина был единственным выказыванием признательности и благодарности.

Берон сказал:

— Значит, Сезонные Дворы должны стать склепами и гостиницами, пока Солнечные Дворы останутся нетронутыми, здесь, на севере?

— Хайберн сосредоточил свои силы на южной части, — сказал Рис. — Чтобы быть ближе к стене — и к человеческим землям.

На этих словах мы с Нэстой обменялись взглядами.

Рис продолжил:

— Зачем идти через северные районы — через территории фейри на континенте, когда можно покорить Юг и пройти с него прямо на человеческие земли континента?

Тэсан спросил:

— И ты веришь, что человеческие армии будут служить Хайберну?

— Их королевы продали нас, — сказала Нэста.

Она подняла подбородок с достоинством, присущим всем эмиссарам.

— За дар бессмертия, королевы позволят Хайберну избежать любого сопротивления. Они вполне могли бы передать ему контроль над своими армиями, — Нэста посмотрела на меня и Риса. — Куда идти людям с нашего острова? Мы не можем эвакуировать их на континент, и с нетронутой стеной… Многие скорее рискнуть остаться, чем пересекут стену.

— Судьба людей за стеной, — вмешался Берон, — нас не заботит. Особенно клочок земли без королевы и армии.

— Зато заботит меня, — сказала я, и это был голос не Фейры-охотницы и не Фейры Разрушительницы Проклятий, а голос Фейры Высшей Леди. — Люди практически беззащитны против нашего вида.

— Тогда защищайте их своими силами, — сказал Берон. — Я не буду посылать своих воинов, чтобы защищать рабов.

Моя кровь нагрелась, и я вздохнула, охлаждая ее, охлаждая магию, трещащую от этого оскорбления. Это ничем не поможет. Если невозможно вовлечь их всех в сотрудничество против Хайберна…

— Ты трус, — выдохнула я Высшему Лорду Осени.

Даже Рис напрягся.

Берон просто ответил:

— То же самое можно сказать и о тебе.

Мой живот скрутило.

— Я не обязана объясняться с тобой.

— Нет, но, возможно, с семьей той девочки — но они тоже мертвы, не так ли? Забиты и сожжены в собственных кроватях. Забавно, что теперь ты так стремишься защитить людей, когда раньше ты с радостью выдала их, чтобы спасти себя.

Мои ладони нагрелись, как если бы два солнца образовались и вертелись под ними. Тише, мурлыкнул Рис. Он капризный старый ублюдок.

Но я едва слышала его слова за путаницей образов: изуродованное тело Клэр, прибитое к стене; зола от дома Беддоров, которая покрыла снег, словно клочья теней; улыбка Аттора, когда он толкал меня, пока я шла по каменным залам Подгорья –

— Как и сказала моя леди, — протянул Рис, — она не должна объясняться с тобой.

Берон откинулся на своем стуле.

— Тогда, полагаю, мне тоже не нужно объяснять свои мотивы.

Рис выгнул бровь.

— Оставь свое ошеломляющее великодушие в стороне, будешь ли ты присоединяться к нашим силам?

— Я все еще не решил.

Эрис зашел так далеко, что посмотрел на отца взглядом, граничащим с упреком. Я не могла сказать, сделал он это из-за искренней тревоги или из-за того, что отказ может значить для нашего собственного тайного союза.

— Армиям нужно время на подготовку, — сказал Кассиан. — Вы не можете позволить себе роскошь просиживания своих задниц. Вам нужно уже сейчас собирать своих воинов.

Берон лишь усмехнулся.

— Я не слушаюсь приказов бастарда, рожденного шлюхой-низшей фейри.

Мое сердцебиение было настолько диким, что я могла слышать его в каждом уголке своего тела, чувствовала пульс в руках, в животе. Но это было ничто по сравнению с гневом на лице Кассиана — или ледяной яростью на лице Азриэля и Риса. И отвращением на лице Мор.

— Этот бастард, — сказала Нэста с абсолютной холодностью, хотя ее глаза запылали, — может стать единственным, кто будет стоять на пути войск Хайберна к твоим людям.

Она почти не смотрела на Кассиана, говоря это. Но он впился в нее взглядом — будто никогда раньше ее не видел.

Этот аргумент был бессмысленным. И меня не волновало, кто они или кем была я, когда сказала Берону:

— Убирайся, если не собираешься быть полезным.

Эрис благоразумно сидел с обеспокоенным видом. Но Берон продолжал игнорировать пристальный взгляд своего сына и зашипел на меня:

— Ты знала, что, пока твой мейт согревал постель Амаранты, большинство наших людей были заперты под той горой?

Я не соизволила ответить на его вопрос.

— Ты знала, что, пока его голова была между ее ног, большинство из нас сражались, чтобы наши семьи окончательно не стали ночными развлечениями?

Я попыталась выбросить эти образы из своей головы. Ослепительная ярость от того, что было сделано, что он делал, чтобы отвлекать Амаранту — секреты, которые он все еще скрывал из-за стыда или из-за нежелания делиться ими. Кассиан теперь дрожал, сдерживая себя. И Рис ничего не сказал.

Тарквин пробормотал:

— Этого достаточно, Берон.

Тарквин, который догадывался о жертве Рисанда, о его мотивах.

Берон проигнорировал его.

— И теперь Рисанд хочет сыграть героя. Шлюха Амаранты станет Истребителем Хайберна. Но если дело примет плохой оборот… — жестокая, холодная улыбка. — Встанет ли он на колени перед Хайберном? Или просто высунет свой –

Я перестала слышать слова. Перестала слышать все, кроме стука своего сердца и своего дыхания.

Пламя вырвалось из меня.

Яростное, раскаленное пламя, которое со взрывом полетело в Берона, как копье.

Глава 46

Берон едва успел выставить щит, чтобы заблокировать мой удар, но пламя опалило руку Эриса — прямо через одежду. И бледную, милую руку матери Люсьена.

Остальные закричали, вскакивая на ноги, но я не могла думать, не могла слышать ничего, кроме слов Эриса, видеть эти моменты в Подгорье, свой ночной кошмар о том, как Амаранта ведет Риса через зал, испытания, что пришлось вынести Рису –

Фейра.

Я проигнорировала это слово, поднимаясь на ноги. И послала волну воды из пруда, чтобы окружить Берона и его стул. Создать пузырь без воздуха внутри.

Пламя врезалось в него, превращая воду в пар, но я надавила сильнее.

Я убью его. Убью его и с удовольствием покончу с этим.

Фейра.

Я не могла сказать, кричит ли это Рисанд или шепчет по связи. Возможно, и то, и другое.

Стена огня Берона врезалась в мою воду достаточно сильно, чтобы образовалась рябь, а пар зашипел, испаряясь.

Поэтому я обнажила зубы, посылая белый свет из кулака, пробивая его огненный щит — белый свет Дня. Разрушитель Заклинаний. Очищающий Барьеры.

Глаза Берона расширились, когда его щиты начали становиться тоньше. Когда вода начала прорываться сквозь него.

Потом на моем лице были ладони. И передо мной появились фиолетовые глаза, спокойные и все же настойчивые.

— Ты доказала свою точку зрения, моя любовь, — сказал Рис. — Убей его, и ужасный Эрис займет его место.

Тогда я убью их всех.

— Как эксперимент, это было бы очень интересно, — пропел Рис, — но это лишь усложнит дело.

В моем уме он прошептал, Я люблю тебя. Слова этого ублюдка, полного ненависти, ничего не значат. В его жизни нет радости. Нет ничего хорошего. А у нас есть.

Я начала слышать звуки — воду, стекающую в пруд, потрескивание пламени, дыхание окружающих нас людей, ругательства Берона, пойманного в ловушку затягивающегося кокона света и воды.

Я люблю тебя, снова сказал Рис.

И я отпустила свою магию.

Пламя Берона, словно цветок, раскрывающий свои лепестки, взорвалось — и отскочило от щита Риса, который он установил вокруг нас, не причинив никакого вреда.

Рис сделал это не для того, чтобы защититься от Берона.

А из-за того, что другие Высшие Лорды повскакивали со своих мест.

— Так вот как вы прорвались сквозь мои защитные заклинания, — пробормотал Тарквин.

Берон тяжело дышал, отчего выглядел так, будто может извергать огонь.

Но Гелион потер подбородок, снова садясь на свое место.

— Я все думал, куда она пропала — эта частичка. Такая маленькая — будто рыба потеряла чешуйку. Но я все еще ощущал ее, когда что-то задевало эту самую пустую точку.

Он ухмыльнулся Рису.

— Неудивительно, что ты сделал ее Высшей Леди.

— Я сделал ее Высшей Леди, — просто сказал Рис, выпуская мое лицо из своих ладоней, но все же не отходя от меня, — потому, что люблю ее. Ее сила была последним, что заставило меня принять такое решение.

У меня не было слов, лишь чувства.

Гелион спросил Тамлина:

— Ты знал о ее силах?

Тамлин смотрел на меня и Риса, и слова моего мейта повисли между нами.

— Это не ваше дело, — сказал он Гелиону. Всем им.

— Эти силы принадлежат нам. Так что думаю, что это наше дело, — буркнул Берон.

Мор так посмотрела на Берона, что этот взгляд заставил бы других мужчин бежать.

Леди Осени держалась за свою руку, где на ее коже цвета белой луны разрасталось красное воспаление. Тем не менее, на ее лице не было ни капли боли. Когда я вернулась на свое место, я сказала ей:

— Мне очень жаль.

Ее круглые как блюдца глаза метнулись ко мне.

Берон выплюнул:

— Не разговаривай с ней, ты, мерзкая человечишка.

Рис разбил щит Берона, его огонь, его защиту.

Прорвался сквозь них как камень, брошенный в окно, и так сильно ударил своей темной силой по Берону, что его откинуло на спинку стула. А потом его стул распался, образовав под ним черную, сверкающую пыль.

Из-за чего Берон грохнулся на задницу.

Блестящая эбеновая пыль, движимая призрачным ветром, осела на пунцовый камзол Берона, оседая в его коричневых волосах клочками пепла.

— Никогда больше, — сказал Рис, засовывая руки в карманы, — не говори с моим мейтом в такой манере.

Берон поднялся на ноги, не удосуживаясь стряхнуть пыль, и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Эта встреча окончена. Надеюсь, что Хайберн убьет вас всех.

Но Нэста поднялась со своего стула.

— Эта встреча не окончена.

Даже Берон остановился от ее тона. Эрис оценивающе осмотрел расстояние между моей сестрой и своим отцом.

Она стояла, гордо расправив плечи, неподвижная, как стальная колонна.

— Вы — это все, — сказала она Берону, всем нам. — Вы все, что стоит между Хайберном и концом всего хорошего и достойного.

Ее взгляд, непоколебимый и жесткий, остановился на Бероне.

— Ты сражался против Хайберна в прошлой войне. Почему же тогда отказываешься сделать то же самое сейчас?

Берон не соизволил ответить. Но он не ушел. Эрис незаметно показал рукой своим братьям, чтобы они садились.

Нэста заметила это движение — призадумываясь. Будто осознавая, что она действительно привлекла все их внимание. Что важно каждое слово.

— Вы можете ненавидеть нас. Мне не важно, даже если сейчас ненавидите. Но мне не все равно, что вы позволите страдать и умирать невиновным. По крайней мере, постойте за них. За своих людей. Потому что Хайберн сделает их них пример другим. Из всех нас.

— И откуда ты это знаешь? — усмехнулся Берон.

— Я была в Котле, — решительно сказала Нэста. — Он показал мне свое сердце. Он снесет стену, а потом убьет всех, не зависимо от того, по какую ее сторону вы живете.

Я не могла сказать, было это правдой или ложью. Лицо Нэсты ничего не выражало. И никто не осмелился отрицать ее слова.

Она посмотрела на Каллиаса и Вивиан.

— Я сожалею о потере тех детей. Потеря даже одного ужасна, — она покачала головой. — Но за стеной, я видела детей — целые семьи — которые умерли от голода, — она указала подбородком на меня. — Если бы не моя сестра… я была бы среди них.

Мои глаза горели, но я сморгнула слезы.

— Слишком долго, — сказала Нэста. — Слишком долго люди за стеной страдали и умирали, пока вы процветали в Прифиане. Не во время этого — царствования королевы, — она отшатнулась, словно ненавидела даже произносить имя Амаранты. — Но задолго до этого. Если вы сражаетесь за что-то — сражайтесь сейчас, чтобы защитить тех, о ком вы забыли. Дайте им знать, что они не забыты. Хотя бы в этот раз.

Тэсан прочистил горло.

— Несмотря на благородные стремления, условия Договора не требовали, чтобы мы присматривали за своими соседями-людьми. Их нужно было оставить в покое. Так что мы повиновались.

Нэста все еще стояла.

— Прошлое осталось в прошлом. Меня волнует то, что будет впереди. Я забочусь о том, что детям — как Фэ, так и людям — не причинили вреда. На вас возложили обязанности защищать эти земли, — она посмотрела в лица всем, кто стоял вокруг нее. — Как вы можете не сражаться за это?

Когда она закончила, то посмотрела на Берона и его семью. Только Леди и Эрис, казалось, приняли во внимание, даже были впечатлены, эту странную женщину, едва сдерживающую свой гнев.

У меня не было слов — чтобы передать, что у меня было на сердце. У Кассиана, кажется, тоже.

Берон только сказал:

— Я подумаю над этим.

Он посмотрел на свою семью, а затем они исчезли.

Эрис рассеялся последним, на его лице отражались противоречивые чувства, будто это было не тем, на что он рассчитывал. Что он ожидал.

Но потом он тоже исчез, и место, где они стояли, было пустым, не учитывая эту черную сияющую пыль.

Медленно, Нэста села, ее лицо снова стало холодным — словно это была маска, за которой она прятала все, что кипело внутри нее после исчезновения Берона.

Каллиас тихо спросил меня:

— Ты овладела льдом?

Я слегка кивнула.

— Всеми силами.

Каллиас почесал затылок, когда Вивиан положила руку ему на плечо.

— Это что-то меняет, Кал?

— Я не знаю, — признался он.

Вот так быстро этот альянс распался. Так быстро — из-за того, что я не сдержалась, моего –

Это все равно бы случилось, либо из-за этого, либо из-за чего-то другого, сказал Рис, стоя возле моего стула, играя одной рукой с блестящими вставками на спине моего платья. Лучше сейчас, чем потом. Каллиас не сорвется — ему лишь нужно время, чтобы самому во всем разобраться.

Но Тарквин сказал:

— Ты спасла нас в Подгорье. Потеря частички силы кажется достойной оплатой.

— Похоже, она взяла куда больше, чем ты полагаешь, — возразил Гелион, — если она была в пару секундах от того, чтобы утопить Берона, несмотря на защитные заклинания.

Возможно, их обошла их просто потому, что была Сделана — не входила в рамки того, о чем знали эти заклинания.

Сила Гелиона, теплая и чистая, прижалась к щиту, пробираясь сквозь воздух, разделяющий нас. Будто проверяя связь. Будто я была каким-то паразитом, отнявшим его силу. И он бы с радостью разорвал ее.

Тэсан заявил:

— Что сделано, то сделано. Кроме как убить ее, — сила Риса заполнила комнату при этих словах, — мы ничего не можем сделать.

Его тон не сильно успокаивал. Слова говорили о мире, хотя он был очень немногословен. Будто, если бы не Рис и его сила, он бы рассматривал возможность привязывания меня к алтарю и вскрытия меня, чтобы посмотреть, где его сила — и как вернуть ее.

Я встала, смотря Тэсану в глаза. Потом в глаза Гелиона. Тарквина. Каллиаса. Точно так, как это делала Нэста.

— Я не забирала ваши силы. Вы отдали их мне вместе с дарованием бессмертия. И я за благодарна и за одно, и за второе. Но теперь они мои. И я буду делать с ними то, что захочу.

Мои друзья поднялись на ноги, теперь становясь позади меня, а Нэста стала слева от меня. Рис шагнул к моему правому боку, но не дотронулся до меня. Позволяя мне быть самостоятельной, смотря на них всех.

Я сказала тихо, но с силой:

— Я буду использовать эти силы — мои силы — чтобы разбить Хайберна вдребезги. Я буду жечь их, топить, замораживать. Я буду использовать эти силы, чтобы лечить раненых. Чтобы разрушать защитные заклинания Хайберна. Я уже делала это, и сделаю это опять. И если вы думаете, что то, что я владею крупицами ваших сил — ваша самая большая проблема, то ваши приоритеты серьезно смещены.

По связи замерцала гордость. Высшие Лорды и их свиты промолчали.

Но Вивиан кивнула, задрав подбородок, и встала.

— Я буду сражаться с тобой.

Мгновением позже поднялась и Крессеида.

— Как и я.

Обе посмотрели на мужчин своих дворов.

Тарквин и Каллиас встали.

А потом и Гелион, ухмыляясь мне и Рису.

И, наконец, Тэсан — Тэсан и Тамлин, который едва дышал в мою сторону, почти не двигался и ничего не говорил за последние несколько минут. И это было наименьшей из моих проблем, так как теперь они все встали.

Шесть из семи. Рис ухмыльнулся по связи. Неплохо, Разрушительница Проклятий. Совсем неплохо.

Глава 47

Наше сотрудничество началось не очень хорошо.

Даже когда мы проговорили два часа после произошедшего… споры и колебания не останавливались. Пока там был Тамлин, никто не объявлял о численности своих воинов, вооружении и слабостях, которые имели.

Лишь когда вечер вытеснил день, Тэсан убрал назад свои волосы.

— Предлагаю вам остаться здесь на ночь и продолжить эту дискуссию утром — если только вы не хотите вернуться в свои дома на вечер.

Мы остаемся, сказал Рисанд. Мне надо поговорить кое с кем из них наедине.

Действительно, остальные казались готовыми остаться.

Даже Тамлин.

Нас проводили к выделенным нам покоям — солнечный камень превращался в насыщенно-золотой в свете лучей послеобеденного солнца. Тэсан и дрожащие охранники первыми проводили Тамлина. Он сделал мудрый выбор, решив не нападать ни Риса, ни меня во время дискуссии, хотя то, что отказывался даже признавать наше присутствие, не осталось незамеченным. И когда он уходил, вновь ожесточившись и дергано шагая, то не проронил ни слова. Отлично.

Затем Тарквин покинул зал, за ним Гелион. Остались только группа Каллиаса и наша.

Рис встал со своего места и запустил руку в волосы.

— Эта часть прошла неплохо. Похоже, никто из нас не выиграл пари о том, кто первым начнет драку.

Азриэль уставился в пол с каменным лицом.

— Прости.

Слова были сказаны без эмоций — отдаленно.

Он молчал, едва двигаясь после своей свирепой атаки. Мор потребовалось полчаса, чтобы перестать трястись после этого.

— Это он начал, — сказала Вивиан. — Эрис настоящий засранец.

Каллиас удивленно посмотрел на своего мейта.

— Что? — она сложила руки на груди. — Это правда.

— Возможно, — проговорил Каллиас со скрытой улыбкой, — но все еще неизвестно, будет ли Берон сражаться с нами.

— Если все объединяться, — хрипло сказала Мор, и это были ее первые слова за последние часы, — то Берон присоединиться. Он слишком умен, чтобы рискнуть объединиться с Хейберном и понести потери. И, я уверена, если дела пойдут плохо, он с легкостью переметнется.

Рис кивнул, но повернулся к Каллиасу.

— Как много людей у вас есть?

— Недостаточно. Амаранта хорошо выполнила свою работу, — снова это чувство вины, что пульсировало по нашей связи. — У нас есть армия, которой Вив командовала и скрывала, но не больше. У вас?

Рис не показал того легкого напряжения, что скрутился внутри меня, как будто он был лишь мой.

— У нас есть значительные войска. Преимущественно иллирийские легионы. И несколько тысяч Несущих Тьму. Но нам нужен каждый воин, который может идти в строю.

Вивиан подошла к Мор, по-прежнему сидящей, все еще бледной, и положила руки на плечи подруги.

— Я всегда знала, что однажды мы будем сражаться плечом к плечу.

Мор подняла свои карие глаза. Но ее взгляд встретился с глазами Каллиаса, который, казалось, старался приложить все усилия, чтобы не показывать беспокойства. Мор посмотрела на Высшего Лорда, как бы говоря Я позабочусь о ней, прежде чем улыбнуться Вивиан.

— Этого почти достаточно, чтобы я начала переживать за Хейберна.

— Почти, — Вивиан злобно улыбнулась. — Но не совсем.

Нас привели к покоям, построенным вокруг огромной гостиной и личной столовой. Все это было вырезано из солнечного камня, украшено сияющими тканями, широкие подушки лежали вдоль густого ковра, и повсюду были витиеватые золотые клетки, в которых были птицы всех форм и размеров. Я наблюдала за павлинами, шествующими по многочисленным внутренним дворикам и садам, пока мы шли по дому Тэсана, а некоторые из них прятались в тенях фиговых деревьев, растущих в горшочках.

— Как Тэсан смог удержать Амаранту подальше от этого места? — спросила я Риса, пока мы рассматривали гостиную, с которой открывался вид на туманные просторы деревень, расположенных далеко внизу.

— Это его личная резиденция, — Рис убрал крылья и плюхнулся на гору изумрудных подушек, лежащих недалеко от незажженного камина. — Скорее всего, он защитил его так же, как это делали Каллиас и я.

Я уверена, что это было решение, которое тяготило их многие десятилетия.

Но я посмотрела на Азриэля, теперь облокотившегося на стену рядом с окном от пола до потолка, тени порхали вокруг него. Даже птицы в своих клетках сохраняли тишину.

Я сказала по связи, С ним все хорошо?

Рис положил руки за голову, хотя его губы сжались. Скорее всего, нет, но если мы попытаемся поговорить с ним об этом, то станет только хуже.

Мор расположилась на диване — одним глазом осторожно наблюдая за Азриэлем. Кассиан сел рядом с ней, положив ее ноги к себе на колени. Он занял место самое близкое к Азриэлю — прямо между ним и Мор. Будто для того, чтобы при необходимости встать между ними.

Ты прекрасно справилась, добавил Рис. Со всем.

Несмотря на мой взрыв?

Именно из-за твоего взрыва.

Я встретила его взгляд, ощущая его эмоциональные переживания, когда я заняла обтянутый стул рядом с горой подушек, на которых расположился мой мейт. Я знала, что ты силен. Но не представляла, что так превосходишь других.

Глаза Риса были закрыты, когда он послал мне полуулыбку. Я не уверен, что даже Берон знал до сегодняшнего дня. Догадывался, возможно, но… Теперь он жалеет о том, что не убил меня еще в колыбели.

Дрожь побежала по моей спине. Он знает о том, что Элейн — мейт Люсьена. Если он попытается навредить ей или забрать ее, то будет мертв.

Бескомпромиссность вытеснила звезды из его глаз. Я сам его убью, если он это сделает. Или возьму в заложники, чтобы это сделала ты. Думаю, мне понравится наблюдать за тобой.

Буду иметь в виду, что могу сделать такой подарок на твой следующий день рождения. Я вонзила ногти в полированную ручку стула, дерево было гладким, как стекло. Ты действительно поверил заявлению Тамлина, что он будет работать на нашей стороне?

Да. На мгновение воцарилась тишина. И, скорее всего, мы оказали ему медвежью услугу, не допуская рассмотрения иных возможностей. И, возможно, я начал думать о нем, как о жестоком воине.

Я чувствовала усталость — в костях, в дыхании. Это что-нибудь меняет?

С одной стороны, да. С другой… Рис посмотрел меня. Нет. Нет, не меняет.

Я моргнула, понимая, что потерялась в связи, но обнаружила, что Азриэль все еще стоит у окна, а Кассиан теперь массирует ноги Мор. Нэста молча удалилась в свою комнату — и осталась там. Я задумалась, что из-за того, что Берон ушел, несмотря на ее слова… Возможно, это выбило ее.

Я встала на ноги, расправляя складки своего мерцающего платья. Я должна проверить Нэсту. Поговорить с ней.

Рис глубже зарылся в свою гору подушек, смыкая руки за головой. Сегодня она отлично справилась.

Я почувствовала гордость от его похвалы, пока пересекала комнату. Но, когда я дошла до арки фойе, прогремел стук в дверь, что выходила в солнечный коридор. Я остановилась, прозрачные вставки моего платья заколыхалось, переливаясь, словно тусклый голубой огонь в золотых огнях.

— Не открывай, — предупредила Мор, сидя на диване. — Даже со щитами, не открывай.

Рис поднялся на ноги.

— Мудрое решение, — сказал он, пройдя мимо меня к главной двери, — но это лишнее.

Он открыл дверь. Там был Гелион — один.

Гелион уперся рукой об дверную раму и улыбнулся.

— Как ты уговорил Тэсана отдать тебе комнаты с лучшим видом?

— Думаю, мои мужчины понравились ему больше твоих.

— Я думаю, что это из-за его фетиша на крылья.

Рисанд рассмеялся и полностью открыл дверь, приглашая его войти.

— А ты, между прочим, действительно научился изображать развязного ублюдка. Умело сделано.

Одеяние Гелиона заколыхалось от его изящных шагов, облегая его мощные бедра. Он увидел меня, стоящую у круглого стола в центре фойе и поклонился. Низко.

— Извиняюсь за то, что вел себя как сволочь, — сказал он мне. — Старые привычки и все такое.

В его янтарных глазах была забава и веселье. Легкость, от которой я светилась, когда испытывала чистое блаженство. Гелион нахмурился, глядя на Риса.

— Сегодня ты неестественно хорошо себя вел. Я поставил на то, что к концу встречи Берон будет мертв — и ты не можешь представить, как я был удивлен, когда он ушел живым.

— Мой мейт предположила, что мы выиграем больше, если будем самими собой.

— Ну, теперь я выгляжу таким же плохим, как Берон.

Он прошагал мимо меня, подмигнув, направляясь в гостиную. И ухмыльнулся Азриэлю.

— Кстати, теперь моей новой ночной фантазией станешь ты, надирающий задницу Эрису.

Азриэль только глянул через плечо на Высшего Лорда. Но Кассиан фыркнул.

— Я уже начал думать, когда начнутся заигрывания.

Гелион плюхнулся на диван напротив Кассиана и Мор. Он где-то оставил свою сияющую корону, но оставил браслет в форме золотого змея на правой руке.

— Прошло уже… четыреста лет, а вы трое все еще не приняли мое предложение.

Мор подняла голову в его сторону.

— К сожалению, мне не нравится делиться.

— Не узнаешь, пока не попробуешь, — промурлыкал Гелион.

Они втроем с постели… с ним? Должно быть, я заморгала, как идиотка, потому что Рис сказал мне, Гелион любит и мужчин, и женщин. Обычно обоих в своей постели. И он преследует этих троих уже несколько столетий.

Я задумалась — красота Гелиона, и другие… Почему, черт возьми, они не сказали да?

Рис рассмеялся, и все уставились на него с поднятыми бровями.

Мой мейт просто подошел ко мне и обнял за талию, целуя в шею. Хочешь, чтобы к нам кто-то присоединился в постели, милая Фейра?

От его интонации, его предложения моя кожа натянулась на моих костях. Ты неисправим.

Думаю, тебе понравится, когда тебя будут ублажать двое мужчин.

У меня подогнулись пальчики ног.

Мор прочистила горло.

— Что бы вы там мысленно не говорили, либо говорите вслух, либо уходите в другую комнату, чтобы нам не приходилось сидеть тут и дышать источаемыми вами запахами.

Я высунула язык. Рис снова рассмеялся, еще раз целуя меня в шею, прежде чем сказать:

— Извини, что задели твою нежную душу, кузина.

Я вырвалась из его объятий, из его прикосновений, от которых у меня все еще кружилась голова, отчего становилось трудно думать, и села на стул у дивана, на котором расположились Мор и Кассиан.

Кассиан сказал Гелиону:

— Твои войска уже готовы?

Веселье Гелиона исчезло — превращаясь в холодную расчетливость на его лице.

— Да. Они соберутся вместе с вашими в Мирмидоне.

Горный хребет, располагающийся на нашей общей границе. До этого он не делился такой информацией.

— Хорошо, — сказал Кассиан, растирая стопы Мор. — Оттуда мы направимся на юг.

— И где окончательно будет разбит лагерь? — спросила Мор, убирая ноги из рук Кассиана и поджимая их под себя.

Гелион проследил за изгибом ее голой ноги, и его янтарные глаза были немного застекленными, когда он посмотрел на нее.

Мор не отвела глаз от его разгоряченного взгляда. И острое осознание, казалось, нахлынуло на нее — будто каждый нерв в ее теле задрожал, просыпаясь. Я не осмелилась посмотреть на Азриэля.

Должно быть, многочисленные щиты были выставлены вокруг комнаты, вокруг каждой трещинки и щели, где могли затаиться шпионы, потому что Кассиан сказал:

— Мы объединимся с войском Тэсана, потом, в конце концов, расположимся вдоль юго-западной границы Каллиаса — возле Летнего Двора.

Гелион отвел взгляд от Мор, чтобы спросить Риса:

— Между тобой и милым Тарквином сегодня что-то проскочило. Ты действительно думаешь, что он присоединится к нам?

— Если ты имеешь в виду постель, то определенно нет, — сказал Рис с кривой ухмылкой, снова растягиваясь на подушках. — Но если ты имеешь в виду войну… Да. Я верю, что он хочет сражаться. Но Берон, с другой стороны…

— Хайберн сосредоточен на юге, — сказал Гелион. — И независимо от того, что ты думаешь о Тамлине, Весенний Двор уже оккупирован. Берон должен понять, что его двор станет полем битвы, если он не присоединится к нам и не направится на юг, в особенности, если к нам присоединится Летний Двор.

Это значит, что Весенний Двор и земли людей понесут основные тяготы сражений.

— Прислушается ли Берон к голосу разума? — размышляла Мор.

Гелион постучал пальцем по резной ручке дивана.

— Он играл в игры на Войне, и это дорогого ему стоило. Его люди все еще помнят его решения — свои потери. Да даже его чертова жена помнит.

Гелион часто посматривал в сторону Леди Осени, пока мы были на встрече. Я спросила, осторожно и обыденно:

— Что ты имеешь в виду?

Мор покачала головой — не от того, что я произнесла, а от того, что произошло.

Гелион сосредоточил все свое внимание на мне. Было сложно не вздрогнуть от тяжести его взгляда, от его напряженности. Мускулистое тело было лишь маской, что скрывала за собой хитрый ум. Я задумалась, перенял ли Рис это от него.

Гелион закинул ногу на ногу.

— Две старшие сестры Леди Осени действительно были… — он искал подходящие слова. — Безжалостно убиты. Измучены, а затем убиты во время Войны.

Я отогнала воспоминания о криках Нэсты, рыданиях Элейн, когда ее тащили в Котел.

Тети Люсьена. Были убиты еще до его рождения. Рассказывала ли ему его мать эту историю?

Рис объяснил мне:

— Войска Хайберна к тому времени уже заполонили наши земли.

Гелион сжал челюсть.

— Леди Осени была отправлена к своим родственникам с сестрами и маленькими детьми. Чтобы разделить родословную, — он запустил руку в свои черные волосы. — Хайберн атаковал их поместье. Ее сестры дали ей время, дабы она сбежала. Не потому, что она жена Берона, а потому, что они любили друг друга. Яростно. Она пыталась остаться, но они убедили ее идти. Она так и сделала — бежала и бежала, но чудовища Хайберна были быстрее. Сильнее. Они загнали ее в ущелье, где она оказалась в ловушке на выступе, и чудовища были в нескольких шагах от нее.

Он долго молчал.

Слишком много деталей. Он знал так много деталей.

Я тихо произнесла:

— Ты спас ее. Ты нашел ее, ведь так?

Казалось, что над его густыми черными волосами засияла корона из света.

— Да.

Столько тяжести, злости и чего-то еще было в этом слове, что я внимательно посмотрела на Высшего Лорда Дневного Двора.

— Что произошло?

Гелион не отвел от меня взгляда.

— Я разорвал чудовищ на части голыми руками.

Холодок пробежал по моей спине.

— Почему?

Он мог сделать это тысячей разных способов. Более простых способов. Не таких грязных.

Я вспомнила окровавленные руки Риса после нападения Воронов.

Гелион немного пододвинулся на кресле.

— Она была молодая, несмотря на то, что она была замужем за этим чудесным мужчиной почти два десятилетия. Слишком молодая для брака, на момент свадьбы ей было только двадцать.

Его рассказ был кратким. И двадцать — такая молодая. Почти столь же юная, как Мор, когда ее семья пыталась выдать ее за Эриса.

— И? — Опасный, дразнящий вопрос.

Его глаза вспыхнули столь же ярко, словно солнце.

Но это Мор холодно мне ответила:

— Однажды я слышала, Гелион, что она ждала, прежде чем согласиться на этот брак. Потому что она встретила кое-кого на балу равноденствия за год до этого.

Я старалась не моргать, не выдавать свое растущее любопытство.

Огонь превратился в уголь, и Гелион ухмыльнулся Мор.

— Интересно. А я слышал, что ее семья хотела заиметь внутренние связи для большего влияния, поэтому, не дав ей выбора, они продали ее Берону.

Продали ее. Мор раздула ноздри. Кассиан провел рукой по ее волосам. Азриэль немного развернулся от окна, хотя, я готова поклясться, он немного сильнее сложил крылья.

— Жаль, что это только сплетни, — мягко закончил Рис, — и никто не сможет их подтвердить.

Гелион крутил золотой браслет на своей мускулистой руке, перекручивая змея к центру бицепса. Я нахмурилась.

— Берон знает, что ты спас его жену на Войне?

Он не упоминал об этом на встрече.

Гелион издал смешок.

— Котел, нет, — он ответил, слегка скривившись, и я выпрямилась.

— У вас… был роман после того, как ты спас ее?

Его веселость лишь росла, и Гелион приложил палец к губам в притворном предупреждении.

— Осторожнее, Высшая Леди. Здесь даже птицы докладывают все Тэсану.

Я, нахмурившись, посмотрела на птиц в клетках, расставленных по всей комнате. Они все еще молчали, находясь рядом с тенями Азриэля.

Я наложил вокруг них щиты, сказал Рис через связь.

— Как долго длился ваш роман? — спросила я.

Эта замкнутая женщина… Я даже не могла себе этого представить.

Гелион фыркнул.

— Вежливо ли Высшей Леди спрашивать о подобном?

То, как он говорил, его улыбка…

Я только ждала, пытаясь молчанием подтолкнуть его.

Гелион пожал плечами.

— Время от времени, несколько десятилетий. Пока Берон не узнал. Говорили, что до этого она была яркой и улыбчивой девушкой. И после того, что Берон сделал с ней… Ты видела, кем она стала.

— Что он сделал с ней?

— То же самое, что делает и сейчас, — Гелион махнул рукой. — Унижал, оставлял синяки там, где никто, кроме него, не увидит.

Я сжала зубы.

— Если ты был ее любовником, так почему не остановил его?

Не стоило этого спрашивать. Это было неуместно, судя по темной ярости, промелькнувшей на лице Гелиона.

— Берон — Высший Лорд, и она — его жена, мать его детей. Она решила остаться. Решила. И со всеми протоколами и правилами, Леди, ты обнаружила бы, что в большинстве ситуаций, как эта, все заканчивается плохо для того, кто вмешивается.

Я не отступила, не извинилась.

— Ты едва взглянул на нее сегодня.

— У нас были более важные дела.

— Берон никогда не обвинял тебя в этом?

— Публичное признание означало бы, что его имущество опозорило его самого. Так мы и продолжаем наш маленький танец на протяжении столетий.

Я почему-то засомневалась, что, со всем его обаянием и неуважением, Гелион считал это танцем.

Но, если все закончилось столетия назад, и она никогда больше его не видела, позволяя Берону относиться к ней так отвратительно…

После всего того, что ты только что узнала, сказал Рис, тебе лучше выглядеть менее шокированной.

Я выдавила улыбку на своем лице.

— Вы, Высшие Лорды, так любите все драматизировать.

Улыбка на губах Гелиона не коснулась его глаз. Но Рис спросил:

— В своих библиотеках ты когда-нибудь сталкивался с упоминаниями о способе починить стену?

Гелион начал расспрашивать, почему мы хотели об этом знать, что Хайберн делал с Котлом… и Рис легко и непринужденно отвечал ему.

Пока мы говорили, я сказала через связь, Гелион — отец Люсьена.

Рис замолчал. Затем –

Святое адское пламя.

Его шок был как падающая звезда между нами.

Я осмотрела комнату, еле заметно взглянув на думающего о стене и ее восстановлении Гелиона, затем на мгновение осмелилась изучить Высшего Лорда. Посмотри на него. Тот же нос и улыбка. Голос. Кожа Люсьена темнее кожи его братьев. Золотисто-коричневая по сравнению с их бледностью.

И это объясняет, почему отец и братья его так ненавидят — почему они его мучают всю его жизнь.

Мое сердце сжалось. И почему Эрис не хотел его смерти. Он не представляет угрозы для власти Эриса — и его трона. Я сглотнула. Гелион понятия не имеет, так ведь?

Похоже, нет.

Любимый сын Леди Осени — не только из-за доброты Люсьена. Но из-за того, что он был ребенком, о котором она мечтала… от мужчины, которого она любила.

Берон, должно быть, узнал о романе, когда она уже была беременна Люсьеном.

Наверное, он догадывался, но не мог этого доказать — не тогда, когда она спала и с ним тоже. Отвращение Риса ощущалось и у меня во рту. Я не сомневаюсь, что Берон раздумывал, убивать ли ее за это предательство даже спустя годы. Когда была возможность, что Люсьен его сын… этого было достаточно, чтобы он засомневался, кто же отец ребенка.

У меня не укладывалось это в голове. Люсьен — сын не Берона, а Гелиона. Тем не менее, его сила — огонь. Они подумали, что титул Берона может перейти к нему.

Семья его матери сильна — вот почему Берон хотел невесту из их родословной. У нее мог быть дар.

Ты никогда думал об этом?

Ни разу. Жаль, что я даже не задумывался.

Что это может значить?

Ничего — в итоге ничего. За исключением того факта, что Люсьен может быть единственным наследником Гелиона.

И это… ничего бы не изменило в это войне. Особенно для Люсьена на континенте, охотящегося на заколдованную королеву. Жар-птица… и владыка огня. Я задумалась, нашли ли они уже друг друга.

Дверь в фойе комнаты открылась и закрылась, и я напряглась при появлении Нэсты. Гелион остановил свое обсуждение стены и осторожно посмотрел на нее, как делал это раньше.

Заклинатель. Это был его титул.

Она оглядела его своим обычным презрительным взглядом.

Но Гелион поклонился ей так же, как и мне ранее — однако его улыбка была чувственной, из-за чего мое сердце слегка ускорило свой ритм. Неудивительно, что у Леди Осени не было шансов.

— Думаю, что мы не были представлены друг другу, — мурлыкнул он Нэсте. — Я…

— Мне наплевать, — сказала Нэста, проворачивая запястье и проходя мимо него в мою сторону. — Я хочу поговорить, — сказала она. — Прямо сейчас.

Кассиан закусил кулак, пытаясь не засмеяться, увидев ошеломленное лицо Гелиона. Полагаю, ему не часто так грубо отказывали особи любого пола. Я посмотрела на Высшего Лорда извиняющимся взглядом и вывела свою сестру из комнаты.

— Что такое? — спросила я, когда мы с Нэстой вошли в ее спальню, украшенную розовым шелком и золотом, с вкраплениями цвета слоновой кости по стенам. Роскошь этого места затмевала все наши дома.

— Нам надо уйти, — сказала Нэста. — Прямо сейчас.

Я была вся во внимании.

— В чем причина?

— Это неправильно. Что-то не так.

Я изучила ее и чистое небо за высокими окнами.

— Рис и другие почувствовали бы. Вероятно, ты просто впитываешь в себя всю силу, что собрана здесь.

— Что-то не так, — настаивала Нэста.

— Я не сомневаюсь, что ты это чувствуешь, но… если другие этого не чувствуют…

— Я не такая, как другие, — она сглотнула. — Нам нужно уходить.

— Я могу отправить тебя обратно в Веларис, но нам нужно кое-что здесь обсудить –

— Я не забочусь о себе, я –

Дверь открылась, и Кассиан зашел в комнату с серьезным выражением лица. Крылья и иллирийские доспехи в этой роскошной розовой комнате врезались в мою память, уже начиная выливаться в картину, когда он сказал:

— Что не так?

Он обследовал каждый ее дюйм. Словно ничего и никого не было рядом, кроме нее.

Но я сказала:

— Она чувствует, что что-то не так — говорит, что нам нужно покинуть это место.

Я ожидала отрицания, но Кассиан наклонил голову.

— Что именно не так?

Нэста замерла, плотно сжав губы, обдумывая его интонацию.

— Это словно… страх. Будто… я что-то забыла и не могу вспомнить, что именно.

Кассиан смерил ее долгим взглядом.

— Я скажу Рису.

И он сказал.

Через мгновение Рис, Кассиан и Азриэль исчезли, оставив Мор и Гелиона в напряженной тишине. Я ждала их с Нэстой. Пять минут. Десять. Пятнадцать.

Спустя полчаса они вернулись, качая головами. Ничего.

Ни во дворце, ни на землях вокруг него, ни в небе. Даже за мили отсюда. Ничего. Рис даже связался с Амрен, но и в Веларисе ничего не произошло — Элейн, к счастью, в целости и сохранности.

Однако никто из них не был столь глуп, чтобы подумать, что Нэста выдумала этот страх. Не с этой внеземной силой в ее венах. Или, возможно, страх был остаточным последствием пребывания в Хайберне. Вроде той сокрушительной паники, что преследует меня иногда во снах.

Так что мы остались. Мы ужинали в своей личной столовой, Гелион присоединился к нам, не было вестей от Тарквина, Тэсана — и уж точно от Тамлина.

Когда Каллиас и Вивиан появились в разгар ужина, Мор выпихнула Кассиана с его места, освобождая его для своей подруги. Они болтали и сплетничали — хотя Мор и поглядывала на Гелиона.

И Высший Лорд Дневного Двора продолжал посматривать на нее.

Азриэль почти не говорил, тени все еще кружили над его плечами. Мор едва смотрела на него.

Мы ужинали и пили нескольких часов, пока ночь полностью не взяла главенство. И хотя Рис и Каллиас были напряжены и осторожничали в отношении друг друга… К концу трапезы они уже хотя бы разговаривали.

Нэста первая вылезла со стола, все еще осторожничая и находясь на грани. Остальные еще раз осмотрели все территории, прежде чем мы повалились на свои шелковые простыни мягких, воздушных кроватей.

Рис и я оставили Мор и Гелиона, которые болтали, сидя колено к колену на подушках в гостиной, а Вивиан и Каллиас уже давно вернулись в свою комнату. Я понятия не имела, куда подевался Азриэль — да и Кассиан, раз уж на то пошло.

И когда я вышла из ванной комнаты цвета слоновой кости и золота, громкий шепот Гелиона, и страстный смех Мор доносились из зала — когда они прошли мимо нашей двери, а затем дверь ее спальни со скрипом открылась и закрылась…

Крылья Рисанда были плотно сложены, когда он осмотрел на звезды за окнами нашей спальни.

— Почему?

Он знал, что я имела в виду.

— Мор страшно. И то, что Аз сделал сегодня, испугало ее до ужаса.

— Жестокость?

— Жестокость, как результат того, что он чувствует, сохранившегося чувства вины из-за сделки с Эрисом — и того, что с ними никогда не случится.

— Ты же не думаешь, что это продлиться долго? И что переспать с Гелионом это худший из возможных варИанфов?

Но я не сомневалась, что Гелиону надо было отвлечься так же сильно, как и Мор. Из-за слишком долгих размышлений о людях, которых они любили — с которыми они не могли быть.

— Мор и Азриэль на протяжении веков заводили любовников, — сказал он, его крылья немного зашевелились. — Единственное различие — непосредственная близость.

— Звучит так, будто ты нормально к этому относишься.

Рис оглянулся через плечо туда, где я стояла у массивной кровати цвета слоновой кости, ее изголовье было вырезано в виде переплетенных лилий.

— Это их жизнь и их взаимоотношения. У них обоих было множество возможностей признаться в своих чувствах. Но они этого не сделали. Особенно Мор. Уверен, что по своим личным причинам. Мое вмешательство не изменит ситуацию к лучшему.

— Но — но он любит ее. Как он может спокойно сидеть?

— Он думает, что она счастливее без него, — его глаза сверкали от воспоминаний — о том, как он сам решил бездействовать. — Он думает, что недостоин ее.

— Похоже, это особенность всех иллирийцев.

Рис фыркнул, возвращая свой взор к звездам. Я подошла к нему и обвила руки вокруг его талии. Он раскрыл мне свои объятия, легонько потирая мои плечи, когда я положила голову на его грудь. Секундой позже его крылья изогнулись вокруг меня, окутывая своим затемненным теплом.

— Наступит день, когда Азриэль решит, продолжать борьбу за нее или отпустить ее. И это будет не из-за того, что кто-то ее оскорбит или переспит с ней.

— А что насчет Кассиана? Он запутался — и позволяет продолжаться этой чуши.

Рис криво улыбнулся.

— Кассиану тоже надо разобраться в некоторых вещах. В ближайшем будущем, я думаю.

— Он и Нэста…?

— Я не знаю. Пока связь не сформируется полностью, ее трудно обнаружить.

Рис сглотнул, заостряя свой взгляд на звездах. Я просто ждала.

— Знаешь, Тамлин все еще любит тебя.

— Я знаю.

— Это была гадкая встреча.

— Это все было гадко, — сказала я.

Берон и Тамлин высказались об Амаранте, что Рис вынужден был раскрыть…

— С тобой все в порядке? — я все еще чувствовала липкость его руки на моей коже, когда он говорил о том, что сделала Амаранта.

Он провел большим пальцем по моему плечу.

— Это было… нелегко. — Он добавил: — Я думал, меня вывернет прямо на пол.

Я обняла его немного сильнее.

— Мне жаль, что тебе пришлось поделиться этими вещами — жаль, что тебе… прости за все это, Рис.

Я вдохнула его запах. Выдохнула — мы сделали это.

— И я знаю что это, скорее всего, ничего не значит, но… Я горжусь тобой. Что ты был достаточно храбрым, чтобы рассказать им.

— Это не ничего не значит, — прошептал он. — То, что ты так думаешь обо мне — о сегодняшнем дне… — он поцеловал меня в висок, тепло ожило вдоль связи. — Это значит… У меня нет слов, чтобы объяснить, что это значит для меня.

Но когда любовь, радость и свет замерцали по связи… Я поняла.

Он взглянул на меня.

— А ты… в порядке?

Я положила голову на его грудь.

— Я просто чувствую… усталость. Печаль. Печаль из-за того, что все было так паршиво — однако… однако я в бешенстве от того, что произошло со мной и моими сестрами. Я… — я сделала глубокий вдох. — Когда я вернулась в Весенний Двор… — я сглотнула. — Я искала… их крылья.

Рис застыл, и я взяла его руку, крепко сжимая ее, когда он произнес:

— Ты нашла их? — слова чуть больше, чем выдох.

Я покачала головой, но, прежде чем скорбь на его лице переросла в нечто большее, я произнесла:

— Я узнала, что он сжег их — еще очень давно.

Рис молчал долгое время, не отрывая глаз от звезд.

— Спасибо тебе за то, что задумалась об этом — что рискнув, ты попыталась найти их, — единственный след — ужасные останки — его матери и сестры. — Я не… Я рад, что он сжег их, признался Рис. — Я мог бы с радостью убить его, за многие вещи, и все же… — он потер свою грудь. — Я рад, что он, по крайней мере, дал им покой.

Я кивнула.

— Я знаю.

Я провела большим пальцем по его ладони. И, возможно из-за суровой тишины, я добавила:

— Это странно, разделять эту комнату и кровать под одной крышей с ним.

— Могу представить.

Где-то в этом дворце Тамлин лежал в своей кровати — прекрасно понимая, что мы с Рисандом можем быть разделять эту постель. Прошлое запуталось и зарычало, и я прошептала:

— Не думаю — не думаю, что смогу заниматься сексом здесь. Когда он так близко, — Рис был спокоен. — Прости, если –

— Тебе не за что извиняться.

Я подняла глаза и обнаружила, что он смотрит на меня — не злой или разочарованный, а… грустный. Понимающий.

— Но я все равно хочу разделить с тобой эту кровать, — выдохнула я. — Я хочу, ты обнимал меня.

Звезды вновь ожили в его глазах.

— Всегда, — пообещал он, целуя меня в лоб, его крылья полностью укрыли меня. — Всегда.

Глава 48

Гелион покинул покои Мор еще до того, как мы проснулись — хотя я определенно слышала их всю ночь. Они были достаточно громкими, поэтому Рис поставил вокруг нашей комнаты щит. Азриэль и Кассиан так и не вернулись.

Когда Мор появилась на завтраке, она не выглядела как женщина, которая прокувыркалась всю ночь с прекрасным Высшим Лордом. Было что-то загадочное в ее карих глазах, да и кожа была бледной по сравнению с обычным золотистым цветом.

Последним пришел Кассиан, бодро приветствуя Мор:

— Ты выглядишь ужасно — Гелион не давал спуску всю ночь?

Она бросила в него ложку. Затем полетела и каша.

Кассиан поймал ложку и выставил щит от каши, его Сифон светился как пробудившийся янтарь. Каша упала на пол.

— Гелион хотел, чтобы ты присоединился, — спокойно произнесла она, наливая себе чай. — Довольно сильно.

— Возможно, в следующий раз, — сказал Кассиан, опускаясь на место рядом с собой. — Как твоя сестра?

— Она выглядит хорошо, но все еще встревожена.

Я не спросила о том, где он и Азриэль были всю ночь. Я не была уверена, что Мор хотела бы услышать ответ.

Кассиан положил себе на тарелку фрукты и выпечку, недовольно бурча из-за отсутствия мяса.

— Готовы к еще одному дню, полному споров и планирований?

Мор и я недовольно забурчали. Рис вошел в зал и рассмеялся, его волосы были все еще влажные после душа.

— Вот это настрой.

Несмотря на загруженность предстоящего дня, я улыбнулась своему мейту.

Он обнимал меня всю ночь, прижимая к своей груди, укрывая своими крыльями. Немного иной вид интима, по сравнению с сексом — более эмоциональный. Наши души переплелись, крепко держась друг за друга.

Когда я проснулась, его крылья так же были вокруг меня, его дыхание щекотало мое ухо. Во рту пересохло, когда я начала рассматривать его спящее лицо, сердце закололо в груди. Я прекрасно понимала, как сильно я люблю его, но, смотря на него… Я чувствовала каждую клеточку своего тела, чувствовала, будто это все может сломать меня, уничтожить меня. И в следующий раз, как кто-то оскорбит его…

Мысли не покидали мою голову до конца завтрака, даже пока я одевалась и возвращалась в комнату на вершине дворца. Чтобы начать закладывать основу этого союза.

Я решила оставить вчерашнюю корону, но сменить платье с праздника Звездопада на блестящее черное платье, пошитое из шелка цвета вороньего крыла и украшенное мерцающей обсидиановой паутинкой. Юбка струилась за мной, облегающие рукава заканчивались петелькой вокруг моего среднего пальца, на котором было ониксовое кольцо. Если вчера я была падающей звездой, то сегодня таинственное одеяние Риса делало меня Королевой Ночи.

Вся наша группа была одета соответствующе.

Вчера мы были собой — открытыми, дружелюбными и заботливыми. Сегодня мы покажем другим дворам, что мы собираемся поставить в противовес силам нашего врага. Чем мы ответим на его атаки.

Гелион вернулся к своей ошеломляющей, изворотливой отчужденности, развалившись в кресле, когда мы вошли в уютный зал в одной из башен дворца. Он одарил Мор взглядом, и его губы изогнулись в чувственной улыбке. Сегодня он блистал в наряде кобальтового цвета, что отливал золотом, подчеркивая его смуглую кожу, и золотых сандалиях, украшающих его ноги. Тени Азриэля спадали с его плеч и путались под ногами, сам же говорящий с тенями игнорировал Высшего Лорда, проходя мимо него. Он не показал ни единой эмоции, даже Мор, когда он присоединился к нам в фойе.

Она не спросила, где он был всю ночь и утро, Азриэль тоже молчал. Но он, по крайней мере, не казался склонным игнорировать ее. Нет, он просто вновь стал молчаливым наблюдателем, Мор выглядела довольной, что отпустила его, позволяя успокоиться, как только он развернулся, чтобы проводить нас на встречу. Видимо, он проверил зал несколько минут назад.

Тэсан был единственным, кто поприветствовал нас, когда мы прошли через арку, поросшую глициниями, но, бросив один взгляд на наши одежды и лица, он прошептал молитву Котлу. Его возлюбленный, снова одетый в доспехи капитана, оглядел нас, расправляя крылья, но остался сидеть с другими перегринами.

Тамлин пришел последним, и, когда он садился, то обвел нас всех взглядом. Я не стала приветствовать его.

Гелион не стал ждать разрешения Тэсана, чтобы начать. Он просто закинул ногу на ногу и произнес:

— Я тщательно просмотрел графики и данные, которые ты собрал, Тамлин.

— И? — бросил Тамлин.

Сегодня все должно быть хорошо.

— И, — Гелион говорил спокойно, остатки веселья прошлой ночи исчезли, — если ты быстро соберешь свои войска, и ты с Тарквином сможете удерживать передовые линии достаточно долго, чтобы те из нас, кто находится за Серединой, смогли привести подкрепление.

— Это не так легко, — процедил Тамлин сквозь зубы. — У меня осталась одна треть от всего войска, — его взгляд пробежался по мне. — После того, как Фейра уничтожила их веру в меня.

Я сделала это — от ярости, нуждаясь в отмщении… Я не думала о последствиях. Не задумывалась о том, что нам могут понадобиться эти войска. Но –

Нэста начала хрипло и прерывисто дышать, поднимаясь со стула.

Я кинулась к ней, чуть ли не заплетаясь в юбке своего платья, когда она отпрянула назад, держа руку на груди.

Сделай она еще один шаг, и она бы упала в пруд, но Мор кинулась вперед, подхватывая ее.

— Что случилось? — потребовала Мор, держа мою сестру, когда ее лицо исказило что-то, похожее на — боль. Смятение и боль.

Пот выступил на лбу Нэсты, хотя ее лицо стало мертвенно-бледным.

— Что-то… — слово прервалось тихим стоном.

Она опустилась, и Мор поймала ее, глядя ей в лицо. Через мгновение Кассиан уже был рядом, обвивая руку вокруг ее спины, скалясь на невидимую угрозу.

— Нэста, — пробормотала я, добираясь до нее.

Нэста отвернулась от Кассиана, схватившись за живот, и опустошила в пруд содержимое желудка.

— Яд? — спросил Каллиас, подталкивая Вивиан за свою спину.

Она просто схватила его за руку. Тамлин все так же сидел, наблюдая за нами, его челюсть сжалась.

Но Гелион и Тэсан шагнули вперед, мрачные и сосредоточенные. Сила Гелиона кружила вокруг него, словно ослепительные мерцающие огоньки, аккуратно приземляясь на Нэсту.

Пылая золотом и розовым, Тэсан положил руку на руку моей сестры. Исцеляя ее.

— Ничего, — одновременно произнесли они.

Нэста прерывисто дышала, кладя голову на плечо Мор.

— Что-то не так, — смогла произнести она. — Не со мной. Не я.

Но с Котлом.

Рис молча вел беседу с Азриэлем и Кассианом, последний же следил за каждым вдохом моей сестры. Но оба иллирийца кивнули Рису и направились к открытому окну — чтобы улететь.

Нэста стонала, ее тело вновь напряглось, словно ее сейчас вновь вырвет. Но потом мы почувствовали это.

Земля затряслась под ногами. Дрожь пробежала по воздуху, камням и траве.

Словно какой-то великий бог дунул на землю.

Затем нас накрыл мощный удар.

Рис накрыл меня своим телом так быстро, что я не успела заметить, как начала трястись сама гора, потом задрожал и дворец. Мы упали на каменный пол, когда обломки попадали на нас, и я почувствовала, как он готовится рассеяться –

Затем все прекратилось.

Крик усиливался со стороны долины в низине. Но во дворце господствовала тишина. И среди нас тоже.

Нэста снова вывернуло, и в этот раз Мор позволила ей повалиться на пол.

— Что, черт возьми… — начал Гелион.

Но Рис поднялся с меня, его загорелое лицо лишилось цвета. Его губы были бескровными, когда он посмотрел на юг. Далеко, далеко на юг.

Я почувствовала его волшебное копье, которое как падающая звезда пролетело над землей.

И потом он вновь посмотрел на нас, его глаза были устремлены прямо на меня. Я видела в них страх — сожаление и страх — от чего у меня во рту пересохло. Моя кровь застыла.

Рис сглотнул. Один раз. Второй. Затем он хрипло проговорил:

— Король Хайберна только что с помощью Котла атаковал стену.

Ропот — вскрики.

Рис сглотнул в третий раз, и земля ушла у меня из-под ног, когда он объявил:

— Стена пала. Разрушена. Как в Прифиане, так и на континенте, — он произнес это вновь, будто он старался убедить в этом себя. — Мы опоздали, были слишком медленными. Хайберн только что разрушил стену.

Глава 49

Связь Нэсты с Котлом, рассуждал Рис, когда мы собрались вокруг обеденного стола в городском доме, позволила ей почувствовать, что Король Хайберна объединяет его силы.

Так же, как и я могла использовать свою связь с Высшими Лордами, чтобы отслеживать следы их сил и найти Книгу и Котел. Сила Нэсты — ее бессмертие — так сильно связана с Котлом, что его ужасающее присутствие, когда он проснулся, коснулось и ее тоже.

Вот почему он охотился на нее. Не только из-за ее силы, что она забрала… но и из-за того, что Нэста была предупреждающим сигналом.

В течение несколько минут мы покинули Рассветный Двор. Тэсан пообещал в ближайшие несколько дней большую поставку противоядия от фэбейна всем Высшим Лордам и их войскам, и что его перегрины начнут сбор под предводительством его капитана — чтобы присоединиться к иллирийцам в небе.

Каллиас и Гелион поклялись, что их сухопутные войска прибудут так скоро, как это будет возможно. Только Тамлин, чья южная граница проходила по павшей стене, не учитывался — его войска были разрушены. Гелион сказал Тамлину, прежде чем тот покинул нас:

— Выведи своих людей. Собери тех воинов, что тебе еще подчиняются.

Тех, кто остались после меня.

Тарквин разделил его мнение и напомнил, что его обещание о безопасной гавани для Весеннего Двора все еще в силе. Тамлин не ответил ни одному из них. Не подтвердив, что он соберет войска, он рассеялся — даже не взглянув на меня. Небольшое облегчение, так как я все еще не решила, требовать его помощи или плюнуть на него.

Прощания были краткими. Вивиан крепко обняла Мор — потом, к моему удивлению, и меня. Каллиас лишь пожал руку Риса, это был осторожный и напряженный жест, затем он исчез со своим мейтом. Потом и Гелион покинул дворец, подмигнув нам всем. Тарквин ушел последним, Вариан и Крессеида шли подле него. Они решили, что его армада будет охранять его города, пока основная часть его войска будет передвигаться по суше.

Сокрушительные голубые глаза Тарквина вспыхнули, когда он собрал свою силу, чтобы рассеять их. Но Вариан обратился ко мне и Рису:

— Скажите ей спасибо, — он положил руку на грудь, тонкая серебряно-золотая нить его пиджака засверкала в лучах утреннего солнца. — Скажите ей… — Принц Адриаты тряхнул головой. — Я лично ей все скажу, когда увижу ее в следующий раз.

Это выглядело как обещание — что Вариан увидит Амрен, несмотря на войну. Затем они исчезли.

Берон так и не прислал вестей до того, как мы произнесли слова прощания и признательности Тэсану. Не было также и новостей о том, что Берон передумал. Или о том, что Эрис, возможно, убедил его.

Но это не беспокоило меня. И Нэсту тоже.

Если стена пала… Слишком поздно. Мы опоздали. Все эти поиски… Я должна была настоять, что если Амрен почти подготовила Нэсту, то нам нужно было отправиться прямо к стене. Посмотреть, что она может сделать, используя заклинание из Книги или нет.

Возможно, это была моя вина, что я хотела прикрыть ее, выработать ее силу, позволяя ей оставаться замкнутой в себе. Но если бы я постоянно надавливала…

Даже сейчас, сидя за обеденным столом в городском доме в Веларисе, я не решила, стоит ли риск потери моей сестры цены спасения жизней. Я не знала, как Рис и остальные принимали такие решения — на протяжении столетий. Особенно во время правления Амаранты.

— Мы должны были эвакуировать их еще месяцы назад, — произнесла Нэста, не прикоснувшись к курице и овощам в своей тарелке.

Это были первые слова за то время, что мы провели за едой.

Элейн все знала — ей рассказала Амрен. Сейчас она сидела за столом, выпрямив спину, ее глаза были более ясными, чем когда я видела ее в последний раз. Видела ли она это все, в своих скитаниях по свету, используя свое новое внутреннее зрение? Нашептывал ли ей об этом Котел, пока нас не было? Мне не хватило духу спросить ее.

Рис сказал Нэсте:

— Мы можем пойти этой ночью в ваше поместье — эвакуировать слуг и привести их сюда.

— Они не пойдут.

— Тогда, скорее всего, они умрут.

Нэста поправила вилку и нож около своей тарелки.

— Разве ты не можешь затащить их куда-нибудь южнее — подальше от этого?

— Столько людей? Нет, если сначала мы не найдем безопасное место, на что нужно потратить время, которого у нас нет, — размышлял Рис. — Если у нас будет корабль, они смогут уплыть –

— Они потребуют, чтобы с ними ушли их семьи и друзья.

Тишина. Это не варИанф. Тогда Элейн тихо сказала:

— Мы могли бы разместить их в поместье Грейсена.

Она произнесла это ровным голосом, и мы все посмотрели на нее.

Она сглотнула, ее тонкая шея была такой бледной, и объяснила:

— Поместье обнесено высокими стенами — сделанными из твердого камня. Там достаточно места для большого количества людей и припасов.

Все мы постарались не смотреть на ее кольцо, которое она все еще носила. Элейн продолжила:

— Его отец планировал что-то похожее уже… долгое время. У них есть оборонительные сооружения, склады… — неглубокий вдох. — И ясеневая роща, как и запас ясеневого оружия.

Кассиан заворчал. Несмотря на их силу, их мощь… Тем не менее, это дерево было создано, и что-то в ясене прорезалось прямо через защиту Фэ. Я знала это по собственному опыту — убила одного из стражников Тамлина стрелой, прошедшей через горло.

— Если фейри, которые будут нападать, владеют магией, — сказал Кассиан, и Элейн отшатнулась от его резкого тона, — то толстые стены ничего не дадут.

— Еще там есть потайные туннели, — прошептала Элейн. — Возможно, это лучше, чем ничего.

Иллирийцы переглянулись.

— Мы можем послать охрану… — начал Кассиан.

— Нет, — прервала его Элейн, ее голос был громче, чем в месяцы до этого. — Они… Грейсен и его отец…

Челюсть Кассиана сжалась.

— Тогда мы замаскируемся –

— У них есть гончие. Разведенные и обученные для охоты на вас. Для выслеживания вас.

Повисла натянутая тишина, пока мои друзья размышляли, как именно этих гончих обучали.

— Ты же не предлагаешь оставить их замок незащищенным? — Кассиан попытался говорить более мягко. — Даже с ясенем, этого не достаточно. Как минимум, нам нужно наложить защитные заклинания.

Элейн задумалась.

— Я могу поговорить с ним.

— Нет, — сказала я одновременно с Нэстой.

Но Элейн отмахнулась от нас.

— Если — если вы и… они, — взгляд в сторону Риса и моих друзей, — придете со мной, то собаки почуют ваш запах Фэ.

— Ты тоже Фэ, — напомнила ей Нэста.

— Зачаруй меня, — сказала Элейн Рису. — Сделай так, чтобы я выглядела как человек. На достаточное время, чтобы я смогла убедить его открыть ворота тем, кто ищет убежища. Возможно даже уговорить на то, чтобы вы наложили защитные заклинания вокруг их поместья.

И когда их гончие уловят наши запахи…

— Это может закончиться очень плохо, Элейн.

Она провела большим пальцем по железному обручальному кольцу с бриллИанфом.

— Все уже закончилось плохо. Теперь нам осталось решить, как мы столкнемся с последствиями.

— Мудро, — сказала Мор, мягко улыбаясь Элейн.

Она посмотрела на Кассиана.

— Тебе нужно выступить с иллирийскими легионами сегодня.

Кассиан кивнул, но сказал Рису:

— Теперь, когда стены больше нет, нужно, чтобы ты прояснил иллирийцам некоторые вещи. Мне нужно, чтобы ты отправился а лагерь со мной — чтобы выступить с одной из твоих возвышенных речей, прежде чем мы отправимся в путь.

Губы Риса скривились в улыбке.

— Мы все можем пойти — а потом направиться в человеческие земли, — он осмотрел нас, городской дом. — У нас есть час на подготовку. Встретимся здесь — а потом отправимся в путь.

Мор и Азриэль сразу же рассеялись, а Кассиан шагнул к Рису, чтобы спросить его о воинах Двора Кошмаров и их подготовке.

Мы с Нэстой направились к Элейн, и заговорили одновременно.

— Ты уверена? — потребовала я, пока Нэста произносила:

— Я могу пойти — позволь мне поговорить с ним.

Элейн только поднялась на ноги.

— Он не знает тебя, — сказала она мне.

Затем она посмотрела на Нэсту открытым, озадаченным взглядом.

— И он ненавидит тебя.

Какая-то прогнившая часть меня задумалась, была ли их разорванная помолвка к лучшему. Или предложила ли Элейн это путешествие, прямо после того, как Люсьен покинул Прифиан, чтобы получить шанс на… Я не позволила себе закончить свою мысль.

Смотря на место, где стояли мои друзья до того, как рассеялись, я сказала:

— Нужно, чтобы ты поняла, Элейн, что если встреча примет плохой оборот… если он попытается навредить тебе или любому из нас…

— Я знаю. Вы будете защищать себя.

— Я буду защищать тебя.

Пустота затуманила ее глаза. Но Элейн подняла подбородок:

— Что бы ни случилось, не убивай его. Пожалуйста.

— Мы попробуем –

— Поклянись.

Я никогда не слышала от нее такого тона. Вообще.

— Я не могу в этом поклясться, — я не отступлюсь, не от этого. — Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы избежать такого исхода.

Элейн, казалось, тоже поняла это. Она посмотрела на себя, на свое простое голубое платье.

— Мне нужно переодеться.

— Я могу помочь тебе, — предложила Нэста. Но Элейн покачала головой.

— Мне помогут Нуала и Керридвен.

И она ушла — со слегка напряженными плечами.

Нэста сглотнула. Я прошептала:

— Это не твоя вина — что стену разрушили до того, как мы смогли все остановить.

Ее глаза, в которых плескалась сталь, стрельнули на меня.

— Если бы я осталась и практиковалась –

— То ты бы просто находилась здесь, ожидая нашего возвращения со встречи.

Нэста разгладила складки на своем темном платье.

— Что мне теперь делать?

Цель, поняла я. Поставив перед ней задачу нахождения способа заделывания дыр в стене… мы дали моей сестре то, что, возможно, наши человеческие жизни никогда не давали ей: точку опоры.

— Ты пойдешь с нами — в поместье Грейсена, и потом мы будем передвигаться вместе с войсками. Если ты связана с Котлом, но ты должна быть близко к нам. Чтобы рассказывать нам, когда его снова захотят задействовать.

Не совсем цель, но Нэста все равно кивнула.

Прямо когда Кассиан хлопнул Риса по плечу и направился к нам. Он остановился в паре футах от нас и нахмурился.

— Платья не подходят для полетов, леди.

Нэста не ответила.

Он выгнул бровь.

— Сегодня без ругательств и пререканий?

Но Нэста не двинулась навстречу ему, а ее лицо все еще было усталым и желтоватым.

— Я никогда не носила штаны, — сказала она.

Я могла бы поклясться, что Кассиан удивился. Но он взял себя в руки и протянул:

— Не сомневаюсь, что ты взбунтовалась бы, если бы тебе пришлось делать это.

Никакой реакции. Если Котел –

Кассиан встал на пути Нэсты, когда она попыталась пройти мимо него. И положил загорелую, грубую руку на ее лоб. Она смахнула ее, но он схватил ее за запястье, заставляя ее встретиться с ним взглядом.

— Если любой из людских придурков двинется, чтобы навредить тебе, — выдохнул он, — то ты убьешь их.

Он не пойдет — нет, он будет собрать всю мощь иллирийских легионов. Хотя к нам присоединится Азриэль.

Кассиан вложил один из своих ножей в руку Нэсты.

— Теперь ясень может убить тебя, — сказал он со смертельным спокойствием, когда она уставилась на лезвие. — Даже от царапины ты будешь испытывать недомогание и станешь достаточно уязвимой. Запомни, как расположены выходы в каждой комнате, каждом заграждении и дворе — отмечай их, когда входишь туда, и отмечай, сколько мужчин находится возле тебя. Отмечай, где находятся Рис и остальные. Не забывай, что ты сильнее и быстрее. Нацеливайся на мягкие части тела, — добавил он, обвивая ее пальцами рукоятку. — И если кто-то возьмет тебя в захват…

Моя сестра молчала, пока Кассиан показывал ей чувствительные места мужчин. Не только пах, но и внутренняя часть стопы, и зажимание бедра, используя локоть как оружие. Когда он закончил, то отступил назад, и в его светло-коричневых глазах клубились какие-то чувства, которые я не узнавала.

Нэста осмотрела внушительный кинжал в своей руке. Затем подняла подбородок и посмотрела на него.

— Я приглашал тебя на тренировку, — с усмешкой сказал Кассиан, а затем ушел.

Я изучила Нэсту, кинжал, ее тихое, неподвижное лицо.

— Даже не начинай, — предупредила она меня и направилась к лестнице.

Я нашла Амрен, проклинающую Книгу, в ее апартаментах.

— Мы уходим в течение часа, — сказала я. — У тебя здесь есть все, что тебе может понадобиться?

— Да.

Амрен подняла голову, и в этих серебряных глазах бурлил гнев. Не на меня, поняла я с небольшим облегчением. А на тот факт, что Хайберн провел нас со стеной. Обставил ее.

Но это не моя проблема.

Не тогда, когда завертелись вести с встречи Высших Лордов. Не тогда, когда я снова увидела уходящего Берона, без обещаний помощи или воинов. Но тогда, когда я слышала, как Рис и Кассиан обсуждали, как мало воинов есть у других по сравнению с армией Хайберна.

Насмешка короля над Рисом теперь постоянно крутилась в моих мыслях.

Хайберн ожидал, что он отдаст все — все — чтобы остановить его. Заявлял, что лишь так у нас появится шанс в битве. И я знала своего мейта. Я знала, что Рис возьмет все на себя, разрушит себя, если это даст шанс на победу. На выживание.

Другие Высшие Лорды… Я не могла рисковать, рассчитывая на них. Гелион, со всей своей силой, не вступился даже за свою возлюбленную. Возможно, Тарквин. Но другие… Я не знала их. У меня на это не было времени. И я не буду рисковать их колеблющейся преданностью. Я не буду рисковать Рисом.

— Что тебе нужно? — огрызнулась Амрен, когда я все еще смотрела на нее.

— Под библиотекой есть существо. Ты знаешь его?

Амрен закрыла Книгу.

— Его зовут Бряксис.

— Что это?

— Ты не захочешь знать, девочка.

Я закатала рукав своего черного платья, которое радикально отличалось от лофта и его беспорядка.

— Я заключила с ним сделку, — я показала ей татуировку на своем предплечье. — Так что, полагаю, я должна знать.

Амрен встала, счищая пыль со своих серых брюк.

— Я слышала об этом. Глупая девчонка.

— У меня не было выбора. И теперь мы связаны друг с другом.

— И что с того?

— Я хочу попросить его об еще одной сделке. Мне нужно, что бы осмотрела защитные заклинания, которые удерживают его там — и разъяснила некоторые вещи.

Я не потрудилась натянуть на лицо приятное выражение. Или безнадежность. Или благодарность. И я не потрудилась стереть с лица холодность, когда добавила:

— Ты идешь со мной. Прямо сейчас.

Глава 50

Там не было жрицы, ожидающей, чтобы проводить нас к черной яме в сердце библиотеки. И на этот раз Амрен молчала.

Мы спустились на нижний уровень, в эту непроницаемую тьму, и единственным звуком теперь были наши шаги.

— Я хочу поговорить с тобой, — сказала я в темноту, маячащую за светом, льющимся с верхних уровней.

Меня никто не звал.

— Я зову тебя. Я здесь, чтобы составить тебе компанию. Как часть нашей сделки.

Тишина.

Затем я почувствовала его, извивающегося и кружащегося вокруг нас, пожирающего свет. Амрен тихо выругалась.

Ты привела… кого ты привела?

— Кого-то вроде тебя. Или ты можешь быть похож на них.

Ты говоришь загадками.

Холодная, бестелесная рука коснулась моего затылка, и я постаралась сдержаться и не отступить обратно к свету.

— Бряксис. Тебя зовут Бряксис. И кто-то запер тебя здесь давным-давно.

Тьма остановилась.

— Я здесь, чтобы предложить тебе еще одну сделку.

Амрен не двигалась и молчала, как я и говорила ей, кивнув мне разок для подтверждения. Она действительно сможет разорвать защитные заклинания, удерживающие Бряксиса здесь — когда придет время.

— Идет война, — сказала я, внутренне сражаясь, чтобы мой голос оставался спокойным. — Ужасная война, которая вот-вот начнется здесь. Если я смогу освободить тебя, ты будешь сражаться за меня? За меня и моего Высшего Лорда?

Это существо — Бряксис — не ответило.

Я слегка подтолкнула Амрен локтем.

И она заговорила голосом таким же молодым и старым, как и у существа:

— Мы предложим тебе освобождение от этого места в обмен на помощь.

Сделка. Простая, могущественная магия. Столь же великая, как и та, что может быть скрыта в Книге.

Это мой дом.

Я задумалась.

— Тогда что ты хочешь взамен?

Тишина.

Солнечный свет. И лунный свет. Звезды.

Я открыла было рот, чтобы сказать, что я не уверена, что даже как Высшая Леди Ночного Двора, смогу обещать ему такое, но Амрен наступила мне на ногу и прошептала:

— Окно. Сверху.

Не зеркало, как хотел Костерез. Но окно в горе. Нам придется дробить камень очень, очень глубоко, но –

— Так ли это?

На этот раз Амрен оттоптала мне ногу.

Бряксис прошептал мне на ухо, Я смогу охотиться без ограничений на полях битв? Впитывать их страх и боязнь, пока не удовлетворюсь?

Мне стало немного жаль Хайберна, когда я ответила:

— Да — только воинов Хайберна. И только до тех пор, пока будет идти война, — так или иначе.

Опять тишина. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Я указала на Амрен.

— Она объяснит. Она разрушит защитные заклинания — когда ты понадобишься нам.

Тогда я подожду.

— Тогда это сделка. Ты будешь подчиняться нашим приказам на этой войне и сражаться за нас, пока ты будешь нам нужен, а взамен… мы принесем тебе солнце, луну и звезды. В твой дом.

Еще один заключенный, который полюбил свою камеру. Возможно, Бряксису и Костерезу нужно встретиться. Древний бог смерти и олицетворенные кошмары. Картина, ужасная, но все же очаровательная, начала проникать глубоко в мои мысли.

Я держала осанку настолько обычно, насколько могла, пока тьма кружилась вокруг меня, скользя между мной и Амрен, и прошептала в мое ухо, Это сделка.

Этот час я провела с пользой. Когда мы все снова собрались в фойе городского дома, чтобы рассеяться в иллирийский лагерь, я уже переоделась в свои боевые кожи, а моя новая татуировка была скрыта под одеждой.

Никто не спрашивал меня, куда я ходила. Хотя Мор осмотрела меня и сказала:

— Где Амрен?

— Все еще работает над Книгой, — ответила я прямо тогда, когда Рис рассеялся в городской дом.

Не ложь. Амрен останется здесь — пока она не понадобится нам на полях битвы.

Рис наклонил голову.

— И что она ищет? Стена пала.

— Что-нибудь, — сказала я. — Другой способ аннулировать силу Котла, который не включает в себя вытекание внутренностей моей головы через нос.

Рис съежился и открыл рот, чтобы возразить, но я прервала его.

— Должен быть другой способ — Амрен думает, что там должен быть другой путь. Не помешает поискать. И она может найти какое-нибудь заклинание, которое могло бы остановить короля.

И когда Амрен не сделает этого… она снесет те сложные защитные заклинания, которые удерживают Бряксиса под библиотекой — которые будут разорваны только тогда, когда я призову Бряксиса. Только тогда, когда войска Хайберна будут перед нами. Если я не смогу заполучить Уроборос для Костереза… то Бряксис лучше, чем ничего.

Я не была полностью уверена, почему не рассказала об этом другим.

Глаза Риса вспыхнули, борясь с мыслями о том, какую роль по отношению к Котлу мне потребуется исполнить, следуя этому другому пути, но он кивнул.

Я переплела наши пальцы, и он сжал мою руку.

Позади меня Мор взяла Нэсту и Кассиана за руки, готовясь рассеять их в лагерь, пока тени кружились вокруг Азриэля, а Элейн стояла возле него, широко раскрыв глаза от демонстрации силы мастера шпионов.

Но мы колебались — все мы. И я позволила себе в последний раз впитать в себя все это: мебель, дерево и солнечный свет. Прислушаться к звукам Велариса: смеху детей на улицах, песням чаек.

Я знала, что мои друзья тоже делали это. Рис прочистил горло и кивнул Мор. Потом она исчезла, как и Кассиан с Нэстой, которых она взяла с собой. Затем Азриэль осторожно взял Элейн за руку, будто боясь, что его шрамы причинят ей боль.

Оставшись наедине с Рисом, я наслаждалась мягким солнечным светом, проникающим из окон входной двери. Вдыхала запах хлеба, который Нуала и Керридвен испекли утром с Элейн.

— Существо в библиотеке, — пробормотала я. — Его зовут Бряксис.

Рис выгнул бровь.

— Оу?

— Я предложила ему сделку. Чтобы он сражался за нас.

Звезды заплясали в его фиолетовых глазах.

— И что сказал Бряксис?

— Только то, что ему нужно окно — чтобы видеть звезды, луну и солнце.

— Ты же объяснила ему, что нам нужно, чтобы он убивал только наших врагов?

Я толкнула его бедром.

— Библиотека — его дом. Он хочет лишь внести некоторые изменения.

Губы Риса расползлись в кривой улыбочке.

— Что ж, полагаю, что теперь мне придется по-новому оформить собственный дом, чтобы соответствовать великолепию Тэсана, так что могу также добавить ко всему прочему и окно для бедняжки.

На этот раз я толкнула его локтем по ребрам. Он все еще был в своем наряде со встречи. Рис рассмеялся.

— Итак, наше войско немного выросло. Бедный Кассиан никогда не отойдет от вида своего новобранца.

— Как и Хайберн, если повезет.

— А Костерез?

— Он может сгнить там. У меня нет времени на его игры. Бряксиса будет достаточно.

Рис посмотрел на мою руку, будто мог видеть новую, вторую полосу под первой. Он поднял наши соединенные руки и поцеловал тыльную сторону моей ладони.

Мы снова молча посмотрели на городской дом, вбирая в себя мельчайшие детали, тишину, которая теперь была как слой пыли в нем.

Рис тихо сказал:

— Интересно, увидим ли мы его снова.

Я знала, что он говорит не только о доме. Но я привстала на носочки и поцеловала его в щеку.

— Увидим, — пообещала я, когда темный ветер начал переносить нас в иллирийский военный лагерь.

Я прижалась к нему и добавила:

— Мы увидим все снова.

И, когда этот поцелованный ночью ветер уносил нас, уносил на войну, уносил к бесчисленным опасностям… Я молилась, чтобы мое обещание исполнилось.