Дворец мечты

Глава 7

К великому удивлению Дженни, Селестина никак не прокомментировала ее появление из сада вместе с Максом Дейнтри и всю обратную дорогу домой была с ней очень вежлива.

Она рассказала, что Си Мохаммед Менеби нашел, что Дженни очаровательна и что он прожужжал ей все уши, рассказывая о достоинствах ее гувернантки. Вне всякого сомнения, Дженни его покорила, а так как он очень богатый молодой человек, и многие молодые девушки увлечены им, и несмотря на то, что Дженни — англичанка, она должна считать за честь, что такой человек, как Си Мохаммед, обратил на нее внимание. Слушая графиню, Дженни ощущала, что во всем этом есть какой-то тайный смысл, но какой, она не могла уловить.

— Род Менеби — очень древний, — продолжала убеждать ее Селестина, — а сам Си Мохаммед не просто красив — он великолепен!

Дженни молчала. Граф, который вел машину, время от времени поглядывал в ее сторону, и она видела, что он сочувствует ей и понимает, что творится в ее душе и насколько ей неприятен этот разговор.

— Оставим эту тему, — тихо произнес граф и с нежностью в голосе спросил: — Вам понравился этот вечер?

Дженни вспомнила магический свет луны, аромат цветов и взгляд Макса Дейнтри, временами такой нежный, и честно призналась, что вечер ей очень понравился. Между ними как бы произошло перемирие, и вспомнив его пожатие, Дженни вновь ощутила боль в руке.

Когда они приехали домой, граф пригласил Дженни выпить с ними на ночь по рюмочке, и так как Селестина в этот вечер была настроена дружелюбно по отношению к ней, Дженни приняла приглашение. Девушка не переставала спрашивать себя, что является причиной того, что графиня пребывает в таком хорошем расположении духа. Она ни разу не видела, чтобы графиня беседовала с Максом Дейнтри, однако, возможно, она просто пропустила этот момент. Когда она и Макс вернулись вместе из сада, они сразу же встретили графиню, которая молча посмотрела на них тяжелым взглядом.

Но сейчас она несомненно чем-то была довольна и, устроившись на кушетке, смотрела на Дженни с явным расположением. Граф, который выглядел очень элегантно в своем вечернем костюме, принес им выпить. Дженни с восхищением рассматривала гостиную, в которой они сидели. В ней было очень много дорогих и редких вещей — бесценные экземпляры мебели, картины, гобелены. Пол покрывали редкостные ковры. Свет падал так, что еще более подчеркивал красоту всех вещей, заполнявших комнату. Повсюду были цветы, которые стояли в больших серебряных и медных вазах. Одна из ваз, в которой стояли лилии, была сделана из чистого золота с нанесенным по нему орнаментом. Аромат цветов наполнял комнату.

Дженни посмотрела на графиню, лежащую на кушетке в своем вечернем, сшитом из серебряной парчи, платье, с пламенеющими волосами и чертами лица, как у богини, и вспомнила, что эта красавица-графиня была когда-то манекенщицей в Париже. Теперь было понятно, почему все ее наряды отличались такой изысканной элегантностью и она так умела их носить.

Но, несмотря на красоту и врожденную элегантность, в лице графини с его точеными чертами было что-то отталкивающее. В нем была какая-то жадность и нетерпимость ко всему, что лежало за пределами ее интересов; возможно, что ключ к разгадке лежал в ее прежней жизни, до того, как ей повезло выйти замуж за графа де Сант-Але. Это замужество привело ее в другой мир, где нет трудностей и борьбы за существование, однако отпечаток той, прошлой жизни остался в ней.

Возможно, именно по этой причине, когда графиня смотрела на Дженни, жизнь которой до смерти отца была размеренной, лишенной всяких событий, а тем более блеска, ее губы кривились, а во взгляде ее прекрасных глаз было презрение. Всю свою жизнь Дженни чувствовала себя защищенной, и то, что она сейчас оказалась совсем одна и была совсем беззащитной, не вызвало сочувствия в холодном сердце парижанки.

Тот же самый презрительный взгляд она бросала и на мужа, который родился и продолжал жить в роскоши и поднял ее до своего положения.

Дженни чувствовала, и ей хотелось, чтобы она была не права, что если бы графиня де Сант-Але жила в эпоху Французской революции, то она бы, вне всякого сомнения, была бы на стороне революционеров и вместе с толпой аплодировала, когда головы членов семьи графа были бы отсечены гильотиной.

Граф подошел к Дженни и сел с ней рядом. Он начал расспрашивать девушку о ее жизни в Англии, чем она занималась и чем она интересовалась. Когда Дженни ответила, что ее жизнь была спокойной, а интересы самые простые, она скорее почувствовала, чем увидела, что губы графини искривились с презрением.

Наконец графиня, как бы решив, что пора Дженни указать ее место, и несмотря на внимание графа, произнесла:

— Вам лучше отправиться спать, моя дорогая, не то вы не встанете вовремя завтра утром и не сможете как следует ухаживать за детьми.

Дженни, покраснев, встала. Возможно, она действительно воспользовалась ситуацией сегодняшнего вечера и забыла о своем месте гувернантки. Но в глазах графа светилась доброта, когда он пожелал ей спокойной ночи и крепко пожал руку. И опять это пожатие напомнило ей то, другое, пожатие руки Макса Дейнтри. Дженни поспешно удалилась к себе.

На следующее утро Дженни постаралась встать как можно раньше, чтобы графиня не могла упрекнуть ее в том, что она небрежно относится к своим обязанностям. Она выглядела такой же юной и свежей, как и ее воспитанники. С самого начала Дженни полностью завоевала их сердца, и хотя они были часто непослушны, но старались вести себя при ней хорошо, чего нельзя было сказать о Нериде, при которой давали себе волю.

Днем Дженни с детьми поехала в машине на прогулку. Машина осторожно ехала по узким улочкам Старого города, с его высокими стенами, защищающими от солнечных лучей. Внезапно шофер резко затормозил — из высоких ворот появился всадник на белом коне.

Верх машины был открыт, и дети с интересом наблюдали, как всадник разворачивает лошадь на узкой улочке. Раздался стук копыт, блеснули серебряные шпоры, и Си Мохаммед Менеби поравнялся с машиной, и посмотрев вниз, вдруг увидел сидящих в ней Дженни и детей.

Си Мохаммед был одет в белые бриджи, высокие блестящие сапоги с массой серебряных заклепок; на его плечах был алый плащ, который развевался на ветру наподобие знамени. На его золотоволосой голове была низкая феска. Его огромные темные глаза с восхищением смотрели на Дженни. Когда он улыбнулся, Дженни увидела ряд великолепных белых зубов.

— Какая приятная встреча, мисс Армитаж! — воскликнул молодой человек. — Вы обычно едете этим путем? Если это так, то я буду ждать вас здесь каждый день!

Дженни была так потрясена его внезапным появлением, что не находила нужных слов для ответа и только смотрела на него улыбаясь, в то время как дети, широко открыв рты, с интересом рассматривали марокканца.

Дженни была одета в голубое платье из жатого ситца с белым поясом, на ней были белые сандалии и белая шляпа с широкими полями, из-под которой выглядывали ее золотые волосы. В тени высоких стен ее кожа выглядела очень свежей, а глаза казались больше и глубже, напоминая цветом анютины глазки.

Си Мохаммед Менеби склонился к ней и мягко произнес:

— Графиня разрешила мне заехать за вами и увезти вас осматривать город. Мне не терпится сделать это. Скажите, когда вы будете свободны?

— В данный момент я не знаю, — ответила Дженни, надеясь, что он поверит ей. — Но я вам очень благодарна, — добавила девушка.

— Не стоит меня благодарить, я и сам этого жду с нетерпением. — Его блестящие глаза неотрывно смотрели на нее. Его улыбка была похожа на улыбку сфинкса. — Когда, мисс Армитаж? Когда я могу приехать?

— Я… Я действительно не знаю, — запинаясь ответила Дженни.

— Завтра в полдень? Я приглашу вас на чай куда-нибудь, где играет музыка и танцуют. Или, возможно, завтра вечером я приглашу вас на обед. Вам же не нужно присматривать за детьми ночью?

Но Дженни покачала головой.

— Я должна буду посоветоваться с графиней, прежде чем принять решение. Однако я очень благодарна вам… — Она не знала, что еще сказать. Улыбка сфинкса исчезла с лица молодого человека, но глаза его оставались нежными и заботливыми. Его лошадь перебирала копытами, и он едва сдерживал ее на узкой улочке, где они встретились. Но Си Мохаммед был, очевидно, великолепным наездником, так как ему все же удалось усмирить лошадь, оставаясь при этом совершенно спокойным.

Шофер ждал с включенным мотором, поэтому Дженни приказала ему ехать. Затем, взглянув на Си Мохаммеда, она улыбнулась ему.

— Я могу быть терпеливым, — заверил ее молодой человек и с мягким поклоном, не обращая на детей ни малейшего внимания, пришпорил коня. Все трое наблюдали, как он исчезает в мягком облаке пыли, которая обрушилась на их головы.

Когда они вернулись домой, Дженни ничего не сказала графине о встрече с марокканцем, да и, по правде сказать, она почти не виделась с ней.

Но на следующее утро Селестина послала служанку за Дженни попросить ее зайти к ней в комнату. Когда гувернантка вошла, Селестина все еще лежала в постели — огромной французской постели, задрапированной желтым атласом; покрывало было сделано из того же материала — все это очень гармонировало с ночной рубашкой графини бледно-зеленого шифона с узкими полосками из черного бархата. Поверх рубашки была накидка из черных кружев. Ее пламенные волосы рассыпались по шелковой подушке.

— Я хочу вам кое-что сказать, что возможно заинтересует вас, — начала она. Золотистые глаза графини изучали Дженни из-под тяжелых белых век, с которых как будто не сошел еще сон.

— Макс Дейнтри просил вчера у меня разрешения взять вас с собой в Марракеш. И это естественно, — продолжала она, — вы его соотечественница и чувствуете себя чужой в этой стране, поэтому он так забоится о вас. И так как дети ведут себя при вас хорошо, я решила дать свое согласие. Я думаю, это не плохая идея. Есть ли у вас какие возражения против его приглашения? Или вы предпочитаете компанию Си Мохаммеда Менеби, который просто жаждет увезти вас? — спросила графиня сухо.

— Я… почему, я… — начала, запинаясь, Дженни.

— Не притворяйтесь смущенной. Вы молодая и хорошенькая, и естественно, что мужчины обратили на вас внимание. Но Макс гораздо безопаснее, и, кроме того, никто не знает Марракеш так, как он, и я думаю, вам приятна будет его компания. А Си Мохаммед пусть подождет немного.

Глаза графини смеялись, как будто вся ситуация, да и сама девушка, очень забавляли ее.

Дженни покинула комнату графини и вернулась к своим обязанностям. Итак вся ее жизнь уже расписана за нее. Она будет делать не то, что хочет, а то, что пожелает графиня. И по какой-то причине, противореча своим же ранее сказанным словам, графиня дала согласие на то, чтобы Дженни провела несколько часов в компании Макса. Значит Макс виделся с графиней вчера вечером! И ему удалось убедить ее!