Дворянство. Том II

Глава 27

«Где ты купил такую прелесть? — спросил Кактус, когда мы уже проехали почти весь путь до родительского дома. — Раньше ты такого не покупал! Ещё хочу!»

«Как знал, что одобришь, — сухо ответил я. — Слушай, Кактус, может, ты попроще станешь? Ну… например, будешь думать о комфорте других людей, кто окружает тебя? Вот, например, как сейчас. Таксист и слова не сказал, что ты в переноске, а до этого до ругани доходило! Порой и вовсе приходилось вызывать другу машину, чтобы меня просто доставили до точки».

«Плевал я на них с высокой башни, — парировал кот. — А ты, Ярослав, мотай себе на ус. Это было в последний раз, когда я снизошёл до прощения».

Ага. Как же.

«И что ты там думал про свою подругу?»

Я замялся, заёрзал на месте, понимая, что из-за ситуации с котом, где я мог лишиться рук и ног, напрочь позабыл про барьер в голове. А этот бесстыдник усатый, прочёл то, что я бы хотел утаить от него до последнего.

Тем не менее мне же проще. Есть советчик, которого я смогу «прочитать». Врёт он или нет. А это уже хоть какая-то, но помощь. До этого приходилось верить ему на слово, что меня, разумеется, не устраивало.

На моё удивление, кот не врал. Вообще, не врал.

Может, в моей магии была осечка?

Мы вполне мирно побеседовали до конца нашего пути. Кот почти полностью поддержал инициативу встретиться с Альфой. Тем более, что группа девиантов, в разы лучше, чем группа разносортных наёмников. Он уверял меня, что слова Ани — правда.

Наёмники продажны. Причём все, так или иначе. И кто знает, чем обернётся для меня моя группа. Ну… не моя, а в которой я состою. Тем более что у меня уже есть враг. Может, конечно, и не враг, а соперник. Но с блондином мне ещё предстоит встретиться.

А насчёт смены образов… моя догадка была поддержана Кактусом. С его слов, точнее, догадок, Аня могла травмировать свой мозг такими частыми сменами личин.

«… не думаю, что меняя внешность, она не примеряет на себя мысли и характер жертвы, — сказал он, когда такси остановилось возле подъезда родительского дома. — Может, воспоминания она, конечно, и не видит, и не может прочитать то, что затеяла её жертва, но черты и привычки определённо должны быть побочным эффектом».

«А что… — ответил я. — Без побочных эффектов никуда, что ли? Может, у неё нет таких прям серьёзных проблем из-за её способностей».

«Она девиант, — усмехнулся кот. — Такие, как я, ты и она сами по себе побочка. Из-за этого нельзя предсказать, как разовьются наши возможности со временем. Понимаешь?»

Ответом была тишина, а также шелест купюры, которую я достал из кармана брюк. Водитель попросил поставить в приложение оценку получше, а особенно за молчание, а я, сугубо на автомате, лишь кивнул, выбираясь из машины.

У подъезда простоял несколько минут, мысленно собираясь к грядущему разговору… поэтому также долго стоял у лифта, в самом лифте и… у квартиры. И стоило мне потянуться к дверному звонку, как дверь открылась сама. А на пороге меня встретила улыбающаяся сестрёнка.

— О, Ярик, ты быстро!

— Стараюсь, — улыбнулся я, взъерошив ей волосы на голове. — Пропустишь? Или мне так и стоять на пороге?

Темноволосая девочка лишь ещё лучезарней заулыбалась, принимая от меня скромный гостинец в виде шоколадки, и вильнула в сторону, чтобы я, наконец… зашёл. Как только переноска с котом была поставлена на пол, из коридора вылетел младший брат. Светловолосый пловец с уже, несмотря на свой возраст, широкими плечами, почти как у меня.

Влетел в меня со скоростью пушечного ядра, чуть не сбивая с ног, крепко-крепко обнимая.

— Привет, Макс, — заулыбался я, вырываясь из цепкой хватки.

И тут же переиграл его «замок», которым он пытался сжать меня как можно сильнее. Скручивая ему руки, почёсывая макушку костяшками пальцев.

— Ай! — крикнул Максим, пиная меня в голень. — Силач-силач, всё, отпусти! Задушишь ведь, дылда!

Немного красный от мимолётной борьбы, братец с радостью принял свою отдельную плитку шоколада и завис около переноски, разглядывая создание внутри.

— А ты что, Яр, — повернулся он ко мне, — животинку себе завёл? Или это нам⁈

Кот недовольно заурчал в клетке, проецируя мне свои мысли, отчего я заулыбался ещё шире прежнего.

— Нет, Максим, — я потянул к брату руку, но тот успел вильнуть в сторону, чтобы вновь не попасться в мой цепкий захват. — Это со мной. Просто дома оставлять нельзя, жрёт всё, что видит.

— Экий паразит, — парнишка разогнулся, погрозил пальцем Кате, со словами «не открывай», а сам, подхватив пакет с тортом, пошёл в сторону кухни, где вовсю плескалась вода.

«Ты же выпустишь меня? — тут же заговорил Кактус. — Ты это… выпусти, мне тесно! Я, кажется, клаустрофоб, во!»

«А потом я тебя фиг загоню обратно, — ответил я. — Не, дружище, давай-ка ты потерпишь и посидишь внутри, хорошо?»

«Я тебе это так не оставлю! — послышалась угроза, а вместе с ней в стенку переноски заскребли лапки. — Гадость какая этот пластик! Даже не зацепишься!»

«И это мне говорит существо, которое своими зубами может дверь прогрызть?»

«У двери есть углы… — пожаловался кот. — А здесь всё гладкое и округлое. Думаешь, я не пытался?»

Конечно, я об этом думал, поэтому и выбрал подобного типа «стены». Не прогадал, как показала практика. Правда, меня всё равно не покидала мысль, что надо мной просто издеваются. С Кактуса станется специально усыпить мою бдительность, чтобы потом в самый неожиданный момент этим воспользоваться.

Переноску поднял с пола, отчего услышал ругань в свой адрес, и вместе с котом зашёл на кухню, где… стояла мама и мыла посуду. На ней не было «лица». Бледная, дёрганная… на меня не смотрела.

Сначала я подумал, что она просто меня не ожидала, но… Макс же залетел с тортом на кухню. Явно он сказал, что я пришёл…

— Привет, мам, — вяло улыбнулся я, после чего тарелка в её руках выскользнула и разбилась.

Момент серьёзного разговора был оттянут мамой до последнего. Мы молча пили чай, поедая куски торта. На все типичные вопросы, мол, как дела, как на работе, она отвечала просто и коротко. Хорошо, нормально, удовлетворительно и… как сам?

И лишь после того, как Катя и Максим, переглядываясь, покинули комнату, а Кактус начал недовольно урчать в клетке, я начал:

— Мам, почему ты не сказала мне правду?

— Какую правду? — она сделала удивлённое лицо, но даже на нём читалась напряжённость.

Она не умела врать вот так вот, глядя в лицо, а уж тем более, что-то скрывать. Мимика сразу всё выдавала.

— О том, кто на самом деле укусил Катю. Почему ты мне всё сразу не рассказала? А?

— Я всё честно сказала, — сухо ответила она, а её руки предательски затряслись.

«Врёт, — тут же прокомментировал Кактус. — Нагло врёт. Выпусти меня, сейчас она во всём признается!»

«Эй, плохой полицейский, — тут же осадил его я. — Ты это… не перебарщивай, это моя мама, а не какая-то знакомая. Понял меня?»

Не знаю, добавил ли я в мысль какую-либо интонацию, но Кактус тут же замолк.

То, что она говорила неправду, было и ежу понятно. Тем более что над её макушкой услужливо показывалось красное сияние. Но…

— Ты знала, что это был Вадим. А точнее, блондинка из его компании. Ты знала, что это она её укусила, и ты скрыла это от меня. Ради чего? Защитить Вадима? Зачем это вообще делать?

— Ярослав, я… — она всхлипнула и закрыла лицо руками. — Я даже не знаю, с чего начать… да ты и сам всё знаешь.

— Ничего я не знаю! — несколько резковато ответил я, но было уже поздно смягчать разговор. — Рассказывай давай! Я же тоже часть семьи.

— Знаешь, — сквозь всхлипы парировала она. — Ты же принёс лекарство от одержимости! Ты не дал Кате погибнуть!

Я замолк, соображая, что она только что сказала, но тут не выдержал кот.

— Ярослав, у тебя что… в семье есть носители?

Голос кота напугал маму. Она отняла руки от лица, вытирая слёзы, посмотрела по сторонам и, не понимая, откуда зазвучал голос, уставилась на меня.

— Эй, дамочка, ты что-то знаешь про нас?

Собранности моей маме было не занимать. Хоть она и задрожала от ужаса, а, точнее от того, что это вот… зеленоглазое создание разговаривает, она…

Она не закричала. Она не схватила тряпку или что-то ещё, чтобы неестественный процесс животного прекратился. Мама медленно встала, на шатающихся ногах подошла к двери и закрыла её, не забывая защёлкнуть щеколду.

— Мам? — осторожно заговорил я.

— Такого… за всю свою жизнь я ещё не видела, — с лёгкой улыбкой на лице, ответила она. — И откуда это у тебя говорящий кот?

— Не говорящий, а разумный. И не кот, а гордость поколений, — съязвил Кактус. — Так что, как вас там…

Я хотел, было, шлёпнуть по переноске, чтобы Кактус начал фильтровать тон и манеру общения, но мама ответила. Спокойно, как ни в чём не бывало.

— Меня зовут Светлана Ивановна. Для друзей, просто Света. А вас как, пушистое создание?

— Господь бог, — опять съязвил кот и развернулся задницей к дверце. — Вы это… общайтесь. Я послушаю.

Я был удивлён спокойствию мамы, а она, в свою очередь, держалась молодцом. Когда она заговорила, мне казалось… что всё в этой жизни пошло в тартарары ещё задолго до того, как на меня свалился этот чёрный бес.

Мой покойный дедушка, который умер, когда мама была всего лишь подростком, ещё до того… как я появился, был одним из тех, кто… знал правду.

Но начнём с самого начала.

— Когда мне было шестнадцать лет, и отец только-только получил эту квартиру, — мама протянула мне свежезаваренный чай, — в нашем микрорайоне начали пропадать люди. Папа, как полковник милиции, даже дома не ночевал и не застал заболевание мамы. Многое упустил, как оказалось.

Эту историю я уже слышал и не один раз. Правда, в другом ключе. Мама часто вспоминала на годовщину смерти её родителей, как они… как они всю жизнь мечтали умереть в один день и рядом, а умерли в разных местах… в один день.

— В один из дней, когда маме было совсем плохо, он пришёл домой. Его встретила я… и увидела весь этот ужас. Он был покусанный, прям… ужасно. Вырванные куски мяса на плечах, лицо в крови, пальцы, словно… словно их стая пираний погрызла. Замученный и испуганный. Ужасное и пугающее зрелище…

Этого я не знал и никогда не слышал.

Дедушка подхватил маму и бабушку. Взял только самые необходимые вещи и отвёз к своему другу детства. Там бабушка, собственно, и умерла, но позже…

Каждый день с момента, как они временно поселились у Петра Сергеевича (так звали этого друга), дедушка приходил и отчитывался, что дома чисто, сухо и люди не умирают. Но спустя ещё неделю он пропал. А Пётр Сергеевич — ветеран на пенсии, стал рассказывать о страшных вещах, которые он видел, когда уходил из дома. То в магазин, то в аптеку, чтобы купить моей бабушке лекарства.

Он видел трупы, лежащие прямо на земле возле нашего дома. Рассматривал их в бинокль с крыши пятиэтажного здания в пятидесяти метрах от неизвестного забора, который выставили на всех въездах из микрорайона.

У каждого подобного забора, который представлял собой бетонные блоки, стояли люди в строгих костюмах. И вот эти люди, они…… могли убить человека, не касаясь его и не стреляя в него.

— Маги, — вынес вердикт кот после её слов. — Группа зачистки. Очевидно.

— Пётр Сергеевич так и сказал, — без эмоций продолжила мама. — Они убивали любого, кто пытался выйти из-за периметра. А спустя ещё пару дней, когда дядя стал задерживаться после каждого выхода, радиоприёмники в радиусе километра замолкли. Люди начали выходить из домов, интересоваться, а эти… группы, стояли всё там же, но уже под опекой военных. Толпы быстро запугивали, утверждая, что внутри периметра террористическая организация или что-то вроде того.

— Громко же раньше такие дела проворачивали, — усмехнулся Кактус. — Ладно, допустим… а откуда вы, Светлана, знаете об… одержимых? — последнее слово он сказал со смехом.

А узнала она о них на собственном опыте. В один из дней, после объявления террористической угрозы, она всё же не выдержала и убежала из дома, несмотря на запрет. Перелезла через высокий забор, прыгая по веткам, как белка, и «зашла» на охраняемую зону. От смерти её спасло только то, что мама осталась в тот момент на дереве, а увидела она многое.

Под сумерками вечера, прямо под ней, в каких-то… трёх метрах, два человека со странными отростками на руках и янтарно-жёлтыми глазами разрывали на куски мужчину в чёрном костюме. Затем, правда, пришли ещё «бойцы» и одними движениями рук превратили этих одержимых… уже не людей, в горстки пепла.

В этот же день сняли все ограничения с микрорайонов, но она успела увидеть ещё что-то… поистине страшное.

— Когда я пришла домой и рассказала о том, что я увидела… Пётр Сергеевич называл меня маленькой дурой, которая лезет не свои дела. Не знаю, откуда он знал все названия, точнее… термины, об этой ситуации в целом, но… он дал мне один важный совет, который сбылся с твоей сестрой.

— Какой? — удивился я.

— Если человек, который ведёт себя странно, неестественно, укусит твоего знакомого или человека, которого ты знаешь… беги. Просто беги, пока за всеми свидетелями не придут люди, способные убить взглядом. Они придут, чтобы зачистить территорию от свидетелей, которые раскроют тайну о существовании сверхъестественной силы. Образно говоря…

— Смешно, — не выдержал кот. — Маги не способны убить взглядом. А зачистка приходит только после череды неконтролируемых убийств, из-за которых всё вверх дном переворачивается. Тем более, если наёмники справиться не могут!

Мама замерла с полуоткрытым ртом, осмысливая сказанное и то, как оно перекликалось с тем, что знала она, а затем продолжила.

— Пётр Сергеевич был одним из этих существ. Как он сам и признался, и сказал, что от одержимости есть лекарство. Но оно экспериментально и его непросто достать. Он не говорил о магах, или ещё о ком-то… он называл себя и других — иными.

Я внимательно слушал маму. Картинка потихоньку начала собираться воедино. Получается, своим враньём она пыталась отдалиться от меня? Чтобы я… не дай бог не пришёл, когда район закроют и сам не попал под эту одержимость?

Это-то ладно… но почему…

— Мам, — не выдержал я, перебивая её. — Допустим, я понимаю, почему ты обманывала меня и делала всё, чтобы я не приехал. Но почему после того, как Катя вылечилась и ты, как видишь, никто не пришёл, ты не захотела со мной говорить?

— Слова Петра Сергеевича, — начала она. — Я сопоставила факты и поняла, что ты… уже не мой ребёнок. Ты тот самый — иной. И… я боялась. Просто боялась тебя.

— Он не иной, — засмеялся кот. — Он одарённый балбес, который никогда меня не слушает. А что там с вашим отцом-то случилось?

То, что сказала мама, удивило как меня, так и Кактуса.