Двойник

Глава 1 Найденный

Леонид Погорелов быстро выглянул в выбитое окно. Ни черта не видно, все затянуто густым белым туманом, от которого странно несет кислятиной. Прапорщик устало опустился на залитый кровью пол, отпихнув ногой немецкую штурмовую винтовку. Он ласково погладил свой «ТКБ» – отличный автомат, поступивший на вооружение армии Московской Империи всего полтора года назад, как раз перед вторжением. Надежный, легкий, с мощными боеприпасами 12,7×55, которые прекрасно справлялись с натовскими бронниками высшего класса защиты. Сменив магазин, он снова провел ладонью по укороченному штурмовому автомату, сделанному по системе «Булл-пап». Встав в полный рост, Леонид внимательно осмотрел комнату. В доме было тихо. Из девяти бойцов, которые при поддержке пехотной роты пошли на штурм, осталось всего трое. Сейчас они где-то на этажах ждут подхода основных сил.

Прапорщик нагнулся и вытащил из груди немца свой нож – отличный, кованный им самим «Каратель» – обоюдоострый кинжал с лезвием в двадцать пять сантиметров и рукоятью, сделанной из кожаных толстых колец. Вытерев лезвие об одежду ганса, он вернул клинок в ножны. Дом, который его диверсионный группе удалось захватить с большими потерями, выбив из него отделение немцев из натовского легиона, стоял настолько удачно, что позволял контролировать всю набережную и переправу, именно поэтому уже раз двадцать переходил из рук в руки. Сколько трупов вокруг валялось, никто и не считал. А туман все густел. Странно, подкрепление уже должно быть здесь. Пехтура стояла всего в ста метрах отсюда, и теперь, когда пулеметы и противопехотные мортиры, которые гансы затащили на шестой этаж, им не мешают наступать, неплохо было бы занять объект. Если натовцы сейчас пойдут в контратаку, Леониду Погорелову с тремя бойцами дом не удержать.

На лестнице послышались шаги, и на этаж взлетело сразу человек десять. Они разворачивали чужие пулеметы, перетаскивая их от амбразур на противоположную сторону. Спустя минуту появился и лейтенант, которому теперь предстояло командовать обороной дома.

– Гребаный туман, ни черта не видно, и воняет кислятиной. Как думаешь, прапорщик, что это? Может, какое-то новое оружие? Уроды из НАТО на все готовы, чтобы стереть нас с лица земли.

– Да не, непохоже, – отмахнулся Леонид. – Ты мне лучше, старлей, скажи, сколько у тебя тут народу? Хватит дом удержать? Поскольку гады скоро полезут, а у меня бойцов нет его снова отбивать.

– Жалко ребят, видел я, как твои вояки погибших в рядок укладывали на первом этаже. А к вопросу твоему – не боись, не отдадим. Полнокровная рота у меня, все обстреляны. Оружия и боеприпасов на неделю осады. Танки они сюда не подтащат, разве что артиллерией снесут. Но домина крепкая, это тебе не фанерный, сборный, задолбаются долбить бетон.

– Экий ты бравый, лейтенант, – усмехнулся Погорелов. – Дом уже полгода по рукам гуляет, кого в нем только не было: и немцы, и румыны, и французы, и поляки. Я его уже дважды брал. Эти уроды уже год воюют, ты их шапками не закидаешь, и есть у них парни, которые умеют глотки резать не хуже, чем я. Ты связь со штабом наладил? А то ведь они по привычке в шесть утра начнут его долбить артой.

– А нет связи, – обидевшись на отповедь, зло бросил летеха. – Вообще нет никакой. Посмотри, может, на твоем спутнике есть?

Леня откинул защитный чехол на рукаве и принялся копаться в командирском планшете. На то, чтобы понять, что связь отсутствует, ушло меньше минуты. Он видел всех своих бойцов: и мертвых, и живых, видел по каналу «свой-чужой» парней лейтенанта, но спутники, дававшие связь с бригадой, штабом и артой, просто исчезли, словно и не существовали вовсе.

– Твою ж мать! – охарактеризовал ситуацию Погорелов. – Как им удалось наши спутники заглушить, не было у них таких технологий!

– Спроси что попроще, прапорщик, – хмыкнул лейтенант. Он уже успел устроиться у окна рядом с трупом немца и пытался что-то разглядеть в тепловизор, совмещенный с биноклем. – Ни хрена не вижу, что там, – сообщил он.

Именно в этот момент ответили немцы – откуда-то из-за реки прилетели две тактические малые ракеты. Дом качнулся, пол заходил ходуном, и Погорелов вместе со всеми, кто был на этаже, полетел вниз.

В себя он пришел к девяти утра. Голова гудела страшно. Шлем, конечно, смягчил удар, но… Рядом валялось перерубленное напополам бетонной плитой тело лейтенанта, а вот дальше… Дальше творилось что-то странное: незнакомый боец в обычном общевойсковом камуфляже сидел над трупом товарища и рвал его на части, рвал и жрал куски мяса, с которых лилась кровь. Вообще, обломки были обильно залиты кровью.

Леонид редко страдал сомнениями, жизнь научила командира группы диверсионных и разведывательных операций верить своим глазам, и, если он видел, что человек ест человека, значит, чтобы не съели тебя, надо угрозу устранить. Его рука медленно потянулась к поясной кобуре, в которой дремал спецпистолет «Таран», созданный для разведывательных и диверсионных подразделений, пятнадцатизарядный, со встроенным глушителем и довольно мощным патроном, способным пробить любой защитный шлем, что отечественный, что натовский. Прапорщик не успел сменить после боя магазин, но точно помнил – там должны остаться три патрона. Дистанция до «жруна» была смешная – метров семь. Тихонько лязгнул затвор, легкий хлопок, и бронебойная пуля разнесла голову каннибала.

Превозмогая головную боль, Погорелов поднялся на ноги, его шатало, автомат болтался на груди, очень хотелось пить, тошнило. Вокруг царила абсолютная тишина. Достав из подсумка глушитель, Леонид навернул его на ствол автомата, теперь «ТКБ» будет стрелять, издавая звук не громче, чем легкий хлопок в ладоши. Только надо боеприпасами разжиться, у него осталась всего половина БК, штурм дома дался дорого. Сейчас он на втором этаже, трупы ребят на первом, значит, там же свалено их оружие.

Шатаясь, он подошел к только что застреленному «жруну». От головы мало что осталось – пуля вошла в затылок, деформировалась о шлем, пробила череп и вышла с другой стороны, вынеся половину лица. Это только в кино получается аккуратная дырочка в виске, в реальности – с одной стороны маленькое входное, с другой вырван кусок размером с кулак культуриста. Где-то вдалеке прогрохотали выстрелы, началась перестрелка, но сейчас Леониду ничего не угрожало, расстояние до стрельбы он определил примерно в два километра.

Он снова опустил глаза, труп солдатика был серьезно обглодан, спятивший дружок сожрал не меньше четверти. Чем дальше, тем страшнее… Было что-то неправильное, сюрреалистичное во всем окружающем. Неужели на людей так подействовал туман со странным кислым запахом? Могли бойцы настолько обезуметь? Может, прав был летеха и это какое-то хитрое оружие? Напустили на позиции противника, те нюхнули тумана и начали друг друга жрать. Потом останется добить выживших – и все, город стоит, а вокруг никого. Погорелов напряг память, где-то он видел подобный сюжет, в каком-то западном фильме про могучую корпорацию. Как там она называлась? «Зонтик»?

Вскинув автомат к плечу, Леонид двинулся к лестнице и на площадке нос к носу столкнулся со Звонаревым. У того было объедено пол-лица, отсутствовал глаз, не хватало руки, но он молча стоял и смотрел на Погорелова мутным нечеловеческим взглядом, урча, как довольный кот, только громче, гораздо громче. То, что человек напротив мертв, прапорщик осознал за долю секунды. То, что его старый друг все-таки жив и ничего хорошего от него ждать нельзя, было еще очевиднее. Колян как-то быстро шагнул к нему, стараясь ухватить оставшейся рукой за разгрузку, но тут же упал, тяжелая бронебойная пуля просто снесла ему голову.

Погорелов присел рядом с трупом и обшарил подсумки. Его добычей стали две усиленные осколочно-фугасные гранаты для подствольника, три полных увеличенных магазина на 45 патронов и рюкзак, в котором нашелся двойной БК: здоровенный Звонарев числился штатным «мулом» команды и таскал на себе весь запас и сухпай.

– Прощай, друг, – стягивая рюкзак и проверяя его содержимое, поблагодарил Леонид.

Теперь он был обладателем полного цинка двенашки, двух ИРПов и универсальной аптечки.

Сзади раздались шаркающие шаги. Обернувшись, Погорелов увидел еще двоих явно мертвых бойцов, которые, утробно урча, бодро направлялись к нему. На их упокоение ушло четыре пули: первого он уложил с одного выстрела, а вот второй пошатывался, и две пули ушли в никуда, поскольку прапорщик инстинктивно целился в голову.

Глянув вниз лестничного пролета, Леонид присвистнул: здесь ему не спуститься – наверх медленно поднимались десятка два бойцов, перемазанных в крови. Нет, конечно, можно было в них пострелять, но так никакого боекомплекта не хватит. Тут в округе несколько подразделений, и, если все такие же не слишком живые, против него будет около тысячи вполне бодрых мертвяков.

Развернувшись, Погорелов пошел дальше по коридору, в тридцати метрах находилась еще одна лестница, кто-то пробил насквозь весь этаж, чтобы иметь возможность передвигаться по дому, не бегая из подъезда в подъезд.

Кое-как дойдя до угла, Леонид выглянул на лестничную площадку. Ни живых, ни мертвых. Спустившись вниз с максимальной предосторожностью, прапорщик выглянул из-за угла и осмотрел этаж. Ничего, только начисто объеденные костяки, много, не меньше десятка. Вокруг валяется оружие, разорванные окровавленные тряпки – все, что осталось от разгрузок и формы.

Проблему с вооружением Погорелов решил, теперь боеприпасов ему хватало, и нужда искать снаряжение погибших товарищей отпала. Теперь надо двигать к КП бригады и надеяться, что там кто-то уцелел. Выскользнув через дыру в толстенной бетонной стене, которую пробила вражеская ракета, Леонид обошел дом и чуть не рухнул, прямо на него перлись одетые в общевойсковой камуфляж бритые парни. У многих с груди на тройнике свисало оружие. Сразу было понятно, что никакой жизнью тут и не пахло. Все в кровище, глаза мутные, кто бредет, кто ползет. Один из них увидел Погорелова, сделал стойку и гораздо бодрее и быстрее похромал в его сторону.

Леонид даже не стал в него стрелять, а просто развернулся и бросился прочь. Мертвяков, которые топали следом за тем, кто его заметил, было не меньше батальона, патронов перебить их всех у прапорщика не хватило бы. Справа от дома стоял натовский сгоревший танк – новое поколение «Леопардов», тяжелая и хорошо защищенная машина, которую ребята из соседней роты сожгли четыре дня назад. Вот в нем и укрылся Леонид. Мертвяки его потеряли и медленно брели дальше, куда-то к позициям немцев. Если против нас действительно использовали биологическое оружие, то вскоре гансы покосят из пулеметов этих тихоходных зомби и пойдут в наступление.

Прапорщик довольно удобно разместился в танке. Экипаж сгорел вместе с машиной, но европейцы вытащили своих погибших, когда два дня назад взяли дом. Саму технику оттащить назад не успели. Так он и стоял в подворотне.

Прошло пять минут, потом еще пять, а никакой стрельбы так и не началось. Мертвяки шли и шли. Через дыру в броне Погорелов прекрасно видел, как зомби миновали улицу, чуть притормозили на набережной и тронулись к мосту, который плотно охраняли немцы. Абсолютная тишина, ни одного выстрела. Хотя пулеметов там хватало. Два танка, врытых в землю прямо возле моста, тоже молчали. Похоже, ядовитый туман отравил всех, кроме него. Во всяком случае, именно такой вывод был наиболее вероятен.

А потом начали срабатывать противопехотные мины. Не получив распознавания «свой-чужой», они рвали в клочья сунувшихся на мост зомби, выкашивая их целыми отделениями. Как это ни странно, какой-то зачаток интеллекта у мертвяков остался, и они, развернувшись, побрели дальше по набережной.

Наконец поток мертвяков иссяк. Леонид выбрался из танка и медленно, от укрытия к укрытию, стал двигаться к КП бригады. Там могла сохраниться связь. В любом случае забетонированный бункер с оружием и складами гораздо предпочтительней, чем сидение в каком-нибудь подвале. Через двадцать минут такого движения прапорщик понял, что далеко не уйдет: голова раскалывалась, картинка перед глазами плыла, руки дрожали, тошнило – все признаки контузии. Похоже, ракета задела его гораздо сильнее, чем он думал. Причем самочувствие с каждой минутой ухудшалось.

День набирал обороты, солнце висело высоко, часы показывали, что время идет к десяти. Выходит, Леонид провалялся в доме не меньше семи часов, поскольку штурм начался в час ночи, взяли дом минут за двадцать.

Укрывшись за сгоревшим бэтээром, он стянул рюкзак, который теперь весил просто непомерно, достал аптечку и начал рыться в ней, выискивая таблетки, которые, стопудово, должны в ней быть. На солдатском языке они назывались «Умри, но сделай», спецразработка, после которой тяжелораненый боец мог пробежать кросс, стрелять, кувыркаться, не чувствовать боли. Они не дарили вечную жизнь, они помогали продлить ее на несколько часов, чтобы закончить земные дела.

Наконец, нащупав маленький тубус, Леонид выщелкнул из него крохотный шарик и проглотил его, в голове прояснилось. Но таблетка подействовала как-то не так, она не могла снять все симптомы, хотя должна была, вялость и тошнота остались, руки же перестали трястись. Стало гораздо легче. Но в душу Погорелова закралось сомнение, что все, происходящее с ним, последствия контузии. Похоже, на него так повлиял странный туман. Одних он убил, а вот его заметно ослабил.

Упаковав аптечку обратно, он закинул рюкзак за спину и рывками стал перебираться дальше, продвигаясь к штабу бригады.

За час Леонид преодолел последние два километра. Несколько раз он видел мертвяков. Много полегло народу этой ночью, и теперь они брели, непонятно куда и зачем. Хотя «зачем» понятно – они искали жратву. Пару раз в бинокль Погорелов видел, как зомби набрасывались на мертвые тела, уничтожая их подчистую. А еще он видел, что из дома, в котором располагалась огневая точка, прямо со второго этажа выпрыгнул боец, почему-то только в куртке и в ботинках, но без штанов. Он сиганул вниз метров с пяти прямо на голову мертвяку. Похоже, своей массой он сломал тому позвоночник, поскольку жертва даже не отбивалась, после чего начал рвать его на куски, а остальные зомби прыснули от него прочь, как мальки от щуки. Разглядеть его нормально не получалось, но Леониду показалось, что этот мертвяк изменился – его челюсти стали мощнее, руки толще, да и сам он был похож на качка-переростка. Трапеза продолжалась минут десять, после чего мутант исчез за углом дома.

Последний квартал. Быстрая стычка с медленным и тупым мертвяком: выстрел из пистолета, и тот свалился, не дойдя до прапорщика метров пять. До штаба бригады осталось обогнуть всего пару домов, когда там вспыхнула ожесточенная перестрелка. Стреляли рядом с КП не меньше десятка стволов. Мертвяки, которые кучковались где-то во дворах городской застройки, тут же направились на громкий звук. Их было не так уж и много – примерно пятнадцать, – да и тормознутые все, для нормальных бойцов никакой проблемы.

Леонид медленно пошел следом. Но если он сразу планировал выход на точку, то теперь его планы изменились. Пистолет привычно лег в руку, дверь подъезда, в котором размещался опорный пункт, скрипнула. Поднявшись на десяток ступеней, он почти дошел до площадки первого этажа, как на него бросился мертвяк, уже измененный – быстрый, резкий, сильный. Пригнувшись, он прыгнул и, сбив с ног прапорщика, покатился с ним по лестнице. В полумраке подъезда ни черта не видно, пистолет улетел в сторону, автомат был придавлен тварью, которая навалилась на Погорелова, стараясь перегрызть ему горло.

Мутант хоть и был быстрым и сильным, но оказался на диво тупым. Как выходить из такого захвата, Леня помнил еще по тренировкам рукопашного боя. «Только бы не укусил, только бы не укусил», – металась в мозгу навязчивая мысль. Он выгнулся и буквально перебросил монстра через себя, тот послушно сделал кувырок и скатился по ступеням, очень быстро вскочил, но автоматная пуля оказалась быстрее. Угодила она в сердце, и тварь рухнула, как подкошенная. Вторая пуля снесла верхушку черепа. Отряхнувшись и пошарив фонариком, Погорелов нашел пистолет. Сердце стучало, как после кросса, пытаясь выломать ребра. Спина болела, когда мутант его свалил, он приземлился на какой-то небольшой камень. Матюгнувшись про себя, Погорелов посветил на труп твари, та лежала лицом вниз. Верхушка черепа начисто снесена, а вот на затылке, ближе к шее, был непонятный нарост. Находка заинтересовала спецназовца, его просто потянуло к этой аномалии. Спустившись, Леонид присел рядом, внимательно разглядывая ее. Мертвяк был совершенно неправильный: из одежды – только майка, когда-то белого цвета, а теперь бурая от грязи и крови. От лица почти ничего не осталось, пуля вошла в правый висок, вырвав часть черепа, но Леонид и так его хорошо разглядел, это существо когда-то было человеком, но преобразилось: мощные когти на пальцах, мышцы, развитые челюсти. Он походил на того, который недавно завалил мертвяка. Но больше всего прапорщика заинтересовал нарост на затылке. Присев и подсвечивая фонариком, закрепленным на разгрузке, Погорелов достал нож и потыкал в край. Нарост оказался очень прочным. Попробовал порезать – ничего не вышло, но лезвие кинжала соскользнуло и угодило в вогнутую линию, которая делила нарост на дольки. И вот там оно почти не встретило сопротивления, а легко вошло в костяную луковицу.

Внутренний голос подсказал, что Погорелов делает все правильно, интуиция говорила, что это очень важно и необходимо. Он прислушался. Стрельба у штаба стихла, торопиться и бросать разделку он не стал, еще успеет узнать, кто стрелял, конечно, если бой выиграли наши, а если проиграли, то и не важно уже.

Наконец прапорщик вскрыл нарост, развел края в разные стороны. В свете фонаря стало хорошо видно, что все внутри заполнено грязной паутиной. Ее было много, и, что с ней делать, Леонид совершенно не представлял. Запустив туда пальцы, он начал копаться в ней, и через пару секунд нащупал что-то плотное. Потянул, и на свет появилась маленькая серо-зеленая виноградина. Пошуровав там еще, он разочарованно покрутил в руке свой трофей.

– И что ты за хрень? – спросил он у виноградины шепотом.

Та, естественно, хранила молчание и просто лежала на ладони. Пожав плечами, он сунул виноградину в карман. Почему-то ему казалось это очень важным. Он поднялся на второй этаж. Рядом с мешками с песком стоял пулемет на треноге, крупнокалиберный, тринадцатимиллиметровый. Судя по ленте, заряжен бронебойно-разрывными патронами. Лента была полная, рядом стояла целая коробка, забитая доверху. «Наверное, тысяч на пять выстрелов», – мысленно прикинул объем Погорелов. Вокруг кровищи немерено, кости обглоданные и поломанные. Или, скорее, разгрызенные.

Самочувствие Леонида ухудшалось: ноги подгибались, тошнило, болела голова, сушняк во рту – все признаки контузии. Но больше всего его пугало то, что он один. Странно, почему больше никто не выжил? Он пытался вспомнить, может, было что-то особенное, когда появился туман, которым они так ловко воспользовались и зашли немцам в тыл, вырезав почти весь первый этаж прежде, чем поднялась тревога. Но нет, все как обычно. Он ничего не пил, противогаз не использовал. Почему больше никто не выжил?

Эти размышления он оставил на потом, поскольку со стороны штаба бригады грохнул одиночный выстрел, причем стреляли из крупнокалиберной винтовки, скорее всего, «КВО» (крупнокалиберная винтовка Осокина), использующая такой же патрон, как в пулемете перед ним.

Выглянув в амбразуру, выходящую на штаб, Погорелов застыл с раскрытым ртом. Рядом с бункером стоял самый натуральный мародер-мобиль – незнакомой марки, здоровенный восьмиосный военный грузовик с бронированным бортом, рассчитанный тонн на пятнадцать, вся кабина заварена решетками и стальными листами, по капоту шли длинные шипы, торчащие во все стороны, словно иголки дикобраза. Рядом стояла фура попроще, но тоже вместительная и доработанная по тому же принципу, только если первый имел броню кузова, то тут обычный тент. Рядом с машинами человек двадцать, одетых не пойми во что, тащили из соседнего со штабом бункера ящики с оружием и боеприпасами. Еще человек пять расположились по периметру, явно вояки, правда, оружие у них незнакомое, чем-то напоминающее немецкие штурмовые винтовки, только вот магазин сделан прямо перед рукояткой со спусковым крючком. А тот парень, что расположился на крыше мародер-мобиля, был вооружен до боли родной крупнокалиберной винтовкой Осокина, способной пробить броню штатовского бэтээра Shark навылет. Также рядом с ними стояла вся техника бригады: два легких разведывательных автомобиля, четыре средних танка «Жуков 01», восемь бэтээров «Варяг», три штабные машины «АМО» и две приземистые бронированные гусеничные санитарные машины, которые все просто называли «пластырем» за вытянутую форму.

– Замри! – раздался за спиной прапорщика хриплый усталый голос. – Дернешься – дырок понаделаю. Я тебе пока что не враг. Назовись.

Леонид слегка развел руки, растопырил пальцы и медленно повернулся. Противников оказалось двое, у них в руках были все те же странные автоматы, что и у людей в оцеплении. Стояли они грамотно, держась от него метрах в трех, не перекрывая секторы огня друг другу, так, что сразу обоих не свалить, второй успеет очередью полоснуть.

– И не пытайся! – словно угадав его мысли, произнес мужик постарше. – Назовись.

– Прапорщик Погорелов, третья пехотная штурмовая бригада Московской Империи, отдельная штурмовая рота.

– Какой бодрый свежак, – усмехнулся второй, тот, что был помоложе. – Слышь, Клык, а он вроде толковый. Что, боец, в туман угодил?

Погорелов кивнул.

– Ну ничего. Будешь знать: почуешь этот запах, двигай оттуда как можно скорее, он верный признак перезагрузки.

– Перезагрузки? – окончательно растерялся пра-порщик.

Тот, кого назвали Клыком, прищурился.

– Погоди, – бросил он напарнику, – не все сразу. – После чего обратился непосредственно к Леониду: – Слышь, свежак, жить хочешь?

При этих словах Погорелов напрягся, готовый рвануть на стволы и продать свою жизнь подороже. Оставалось молиться всем богам, чтобы броник выдержал незнакомый боеприпас.

– Да не трясись ты и не тянись к стволу, – спокойно произнес старший. – Мы тебя не тронем. Убивать свежака – плохая примета. Так, хочешь жить? Ты же ведь ни хрена не понимаешь, по глазам твоим вижу, хотя держишься, надо сказать, отлично. Бегун внизу твоя работа?

– Бегун? – переспросил Леня.

– Мертвяк на лестнице со вскрытым споровым мешком?

– Этот? Моя, – не стал отрицать Погорелов.

– Что с него взял?

– Виноградину мелкую, размером чуть больше изюма. Серо-зеленую.

– Споран, понятно, и куда дел? – спросил второй номер.

– В кармане лежит, – признался Леня.

– Молоток, чутье иммунного у тебя на уровне, – одобрительно хохотнул безымянный. – Это залог нашей жизни тут. Без этой гадости нам очень плохо, без нее мы болеем. Мы его в водке разводим и пьем. Называется живяк. Он нам тут сильно жить помогает. Вот, глотни, а то, я смотрю, тебе совсем хреново. – Он протянул прапорщику пол-литровую алюминиевую фляжку.

Погорелов отвинтил крышку, понюхал, пахло так себе. Он зажмурился и сделал глоток. На вкус оказалось еще хуже, но он удержал «напиток» в себе, хотя тот рвался наружу. Леонид протянул флягу обратно.

– Еще пей, – приказал Клык. – Тебе сейчас, чтоб начать нормально соображать, граммов сто нужно выпить.

Леонид пожал плечами и сделал еще один глоток, потом еще и еще.

– Тормозни, – скомандовал старший. – Ну как, легче?

– Да вроде бы слабость проходит, сушняк пропал, и башка уже не так болит, а то качало, как с похмелюги или после контузии.

– Вот и хорошо, – согласился пока безымянный.

– Мужики, а вы вообще кто? – наконец решил задать главный вопрос Погорелов.

– Трофейщики, – ответил Клык, – мародеры из Спокойного, потрошим соты свежие. Ждали товарную станцию, да вот что-то случилось. Поломалась наша сота, вместо нее ваш городок появился.

– Где? – ошалело спросил Леня.

– Так, братан, давай сразу в двух словах: если решишь с нами поехать, подробнее расскажем, а сейчас – ты больше не дома. Вон там, – он махнул в сторону штаба, – шоссе, оно ведет мимо мертвого кластера, следом разрушенный аэропорт, лес с озером, а потом Спокойный, так наш стаб называется. Да не вникай, все позже, просто пойми, что Улей вырвал твой городок из твоего привычного мира и забросил к нам в задницу Вселенной.

– Домой никак, – опережая вопрос Леонида, вклинился напарник Клыка. – Кстати, забудь свое имя и фамилию, у нас тут у всех позывные, погремухи, кликухи, прозвища. Имена только у женщин. Им можно, их меньше. А как ты, говоришь, тебя зовут?

– Леонид Погорелов, позывной Сват.

– Не, Сватом ты не будешь, – покачал головой Клык. – Леонид, говоришь? Леонид – царь спартанцев. Ну, царем тебе точно не быть, будешь Спартанцем, а поскольку это длинно, то просто Спарт.

– А можно Прапор, – предложил молодой, – он же прапорщик. Или Импер, потому что империя.

Клык задумался.

– Прапор у нас уже есть, и не один, хрен с ним, пусть будет Импер. А может, Ампер? Решено, новое имя твое в крещении Ампер. Кто будет спрашивать, говори – Крестный твой Клык из Спокойного. А имя свое и фамилию забудь, у нас, как я уже сказал, нет имен, да и дурной тон это представляться, лучше подохнуть, чем именем настоящим назваться. Новая жизнь – новое имя.

Леонид пожал плечами.

– Ну, Ампер, так Ампер. А ты? – Он посмотрел на молодого.

– Конь я, – представился мужик. – Ты мне лучше скажи, что за пулеметик такой?

– Крупняк Савельева, тринадцатимиллиметровый. Хорошая, надежная машинка. А эти люди, что со мной были, тут целая бригада стояла, две тысячи бойцов, теперь они мертвяки? Зомби?

– Нет, Ампер, они зараженные, которые потом могут откормиться в нехороших тварей. Просто ты иммунный, а они – нет. Кластер твой из быстрых, вот и мутировали все мгновенно. Не беспокойся, если тебя покусают, ты таким не станешь. У них и сердца бьются, и убить их можно, поначалу они пустыши, тупари, медляки. Ничего полезного с них не снять. А потом… Ладно, об этом позже. Ствол у тебя интересный, что такое?

– Штурмовой автомат «ТКБ15» калибра 12,7. Мощная машинка, спецом против натовских броников.

– Так вы тут с НАТО воевали? – поинтересовался Конь. – Круто, немногие из такого мира приходят. Впервые слышу, чтобы к нам кластер из зоны боевых действий закинуло.

Леонид кивнул, хотя какой он теперь Леонид? Он теперь Ампер.

– А еще есть такие? Тут, вообще, стволов много? – быстро спросил Клык. – Нам крупный калибр как воздух нужен, калаши семерка. В русских кластерах она самая ходовая. Под 12,7 у нас только снайперки и пулеметы, а вот автоматов нет.

– Это зона боевых действий, тут сплошные стволы, каждый дом – либо огневая точка, либо казарма. Там, откуда я пришел, должно быть еще девять таких, и обычных 9×62 с полсотни, а то и больше.

– Козырный ты хлопец! Показать сможешь? – обрадовался Конь.

– Далековато отсюда, три километра. Да и зараженных там много.

– А ты молоток, – похвалил Конь, – быстро в тему въехал. Не дергаешься, вопросы по делу, мозгой ворочаешь шустро, не истеришь, руки не заламываешь, сразу видать бойца. Глотки, наверное, с улыбкой режешь. – Он кивнул на кинжал, висящий на груди рукоятью вниз.

– Без, – мрачно ответил Погорелов.

– Да не набухай, – сдал назад Конь. – Все понимаем. Кому-то надо, война… нам такие люди позарез нужны.

– Хватит, – оборвал его напарник, – сначала о деле, а скататься в козырный домик очень нужно. Мы танкетку вашу возьмем, она вместительная. Мы эту развалину осмотреть не успели, нас ведь сюда поразнюхать отправили, тут кроме пулемета еще что есть?

– Да до хрена, – совсем расслабившись, ответил экс-имперский прапорщик. – На четвертом и пятом этажах пара пулеметных гнезд, плюс на шестом, который ракетой снесло, автоматическая система противовоздушной обороны. Но вот как ее вниз спустить, не знаю, ее собирает расчет, она весит около двухсот кило, в дверь просто так не пройдет.

– Ничего, наши технари разберутся. Оружие и патроны тут в большой цене, за наводку получишь долю. Правда, нам теперь нужно искать альтернативу товарняку, у нас это место было кошерное, два товарняка на запасных путях: один армейский с боеприпасами к «калашам», второй продуктовый холодильник – всякое европейское питание, от морепродуктов до шоколадок. Твой кластер, конечно, тоже богат, вот только тварей здесь скоро будет видимо-невидимо. Уж больно место людное. Ладно, взяли пулемет и ленты, надо сегодня по максимуму вытащить. Завтра здесь может быть уже не продохнуть. Кстати, мы тут технику нашли, только вот маловато ее что-то для бригады, остальное где?

– Что-то сгорело, что-то на другом участке дальше в городе. Грузовики вчера на военный аэродром ушли за боеприпасами, что в двадцати километрах отсюда, там же штаб направления и военные склады. Только вот, похоже, нет там уже ничего, как вы и сказали.

– Жалко, – расстроенно заявил Конь, – лучше бы нам этот аэродром закинуло. Склады тоже хорошо. А тут шарить надо, и народу прорва, не слишком живого.

– Я бы на твоем месте так не расстраивался, если тебе, конечно, не нужна двадцатитысячная группировка зараженных, собранная на пятачке в пять километров. Туда накануне четыре полноценные бригады перекинули и танковый корпус. Конечно, оружия там прорва, но, думаю, если бы люди мутировали, то там такое месиво бы началось.

Пока он говорил, пулемет сняли со станка. Конь запихнул уже заправленные ленты в рюкзак, остальное взял в руки. Малый он оказался крепкий, не сломался под тяжестью. Клык взял сам пулемет, а новоиспеченному Амперу достался станок.

К счастью, никто на них не напал, относительно бое-способным был только Погорелов, бросить треногу гораздо проще, чем пулемет, который, пыхтя, тащил Клык.

Встретили его настороженно. Командир по кличке Якут учинил быстрый допрос – откуда и как, поздравил с новым именем и новым местом жительства, после чего начал «потрошить» на получение информации. Он очень обрадовался, узнав, что вокруг прорва оружия. Правда, то, что оно разбросано по руинам, его огорчило. Еще больше командира напрягало, где взять транспорт, чтобы все добро вытащить: склад бригады внушительный, и места в фурах точно не хватит. Рации здесь работали плохо, и связи с тем, что все вокруг называли стабом, не было. Во время разговора несколько раз работали снайперы. Правда, работали с незнакомых винтовок с глушителями и очень толстыми стволами. Вообще, трофейщики старались работать тихо, но бесшумного оружия у них не хватало. Все-таки пользовались им люди в бою гораздо реже, поэтому восемь автоматов крупного калибра с глушаками под мощный патрон они сочли подарком богов. Якут, едва услышал эту новость от Клыка, сразу велел брать «пластырь» и катить туда, собирать все, что попадется.

– Боеприпасы мы к таким стволам нашли, а вот самих стволов всего десяток взяли, – пожаловался он напоследок. – Не ходовой ствол.

Ампер согласно кивнул.

– Не ходовой, только для штурмовых групп, а их всего шесть на всю бригаду. Много ребят в последние дни погибло, много стволов сгинуло вместе с ними. За рекой ведь тоже склады есть, километрах в пятнадцати должны быть натовские.

– Мы беспилотник гоняли, – покачал головой Якут. – В пределах кластера сигнал устойчивый. Так вот, нет там складов. Кластер – четыре на шесть. Видели броню за рекой чужую, но мост заминирован, да так, что без роты саперов и недели свободного времени я туда не сунусь.

– Кстати, а как здесь? – удивился Ампер. – Тут же везде были минные поля.

Старший мрачно кивнул.

– Пока по-божески, всего трое подорвались на дозорном автомобиле. Пустыши, когда разбредались, половину мин активировали, так что вокруг относительно чисто. Правда, на трупах другие откормились, недавно целую ораву свежих бегунов успокоили.

Подтверждая его слова, где-то в отдалении рванула мина. Опытный Ампер на слух определил МПШ900 (мина противопехотная шрапнельная), а цифра обозначала количество этой самой шрапнели. Таких «подарков» по городу много, как своих, так и чужих.

– Вы карту полей нашли? – спросил он старшего.

Якут отрицательно покачал головой.

– Если честно, не догадались. – Он озадаченно потер подбородок. – А где искать?

Ампер в ответ улыбнулся.

– С вас премия, давай за мной.

Он спустился в штаб и, проведя командира трофейщиков по забетонированным коридорам, подвел его к двери, на которой висела табличка: «Разведотдел бригады». Электричество в бункере было, генераторы продолжали исправно работать. Компьютер майора Маслова оказался включенным, сам майор сидел за столом и тупо пялился на вошедших мутными глазами.

– Прости, Паша, так будет лучше, – вскинув пистолет и стреляя точно в лоб своему бывшему командиру, с сочувствием произнес Ампер.

– А ты, я смотрю, парень не сильно сентиментальный, – со странной интонацией произнес его спутник. Было непонятно, осуждает он поступок Ампера или нет.

Тот в ответ только пожал плечами.

– Я год воюю, столько народу потерял. Павел Александрович уже не человек, а тварь, которая хочет от меня кусок оторвать. Так что я убил не своего командира, а мутанта бездушного.

– Правильный подход, – не удивившись довольно циничному объяснению, одобрил Якут, – никогда этого не забывай. Знаешь, сколько иммунных голову сложили потому, что родня или друзья разорвали их на части. Давай, карту ищи. Кстати, а что у тебя за компьютер на рукаве?

– Тактический планшет, по нему можно отслеживать, как идет бой, подключаться к камерам бойцов, проверяя их состояние. Но без спутника функционал резко упал. – Ради интереса Леонид-Ампер откинул клапан и попытался найти позиции своих людей.

Как это ни странно, внутренняя беспроводная сеть, связывающая устройства его отделения, работала, восемь датчиков были активны, но все до одного показывали, что их владельцы мертвы. И они по-прежнему находились в том самом доме, где для него и начался этот кошмар.

– И много тут таких планшетов? – глаза Якута алчно блеснули.

– Хватает, на складе видел сотню командирских и сотни три стандартных для бойцов.

– Обязательно покажи, – попросил главный мародер. – Заберем, они на вес золота. Хотя золото у нас тут не в ходу, так что на вес споранов.

– Я понимаю, что у вас это и лекарство, и деньги? – выдвинул гипотезу Ампер, отодвинув кресло с мертвым майором и начав рыться в его компьютере в поисках карты. – Вот, держи. – Он пустил на принтер карту города, на которой обозначались минные заграждения и проходы.

– Еще напечатай, – попросил Якут. – И компик прихватить нужно, полезная вещь. Сразу видно – для армии сделан, повышенная живучесть. Чувствую, мы в этот кластер не последний раз идем.

– Да забирай. Паше он уже без надобности. Могу сказать, где еще шесть таких есть. Хотя, если двери повыбиваете, и больше найдется. А так, сразу три дальше по коридору в оперативном центре. Там, скорее всего, мертвяков много или пустышей, как вы их зовете?

Якут кивнул.

– Не проблема, они не опасны. Пойдем сходим. О, кстати. – Он подошел к покойному начальнику бригадной разведки и отстегнул его тактический планшет.

– Как я сразу не догадался, – одобрил Ампер, – тут же у всех такой, от лейтенанта до генерала.

– Понял, – усмехнулся Якут, – будем зачищать. А ты двигай к Клыку, поедете за стволами. Возьмете с собой пару грузчиков, только берегите их, это все же Улей, а не пикник. И чтобы ты не думал, что мы такие нехорошие, тебя припрягли, на вкусняшки лапы наложили и тому подобное, сразу скажу, у тебя здесь четкая доля, как, впрочем, у всех моих ребят. Не у грузчиков, они – кто провинности отрабатывает, кто просто на зарплате. А мы с ребятами со всего добытого долю имеем равную. Так что временно я твой командир, ты мой боец. Кстати, как ты себя чувствуешь? Клык сказал, что ты споран подобрал с тела?

– Было дело. Только потом мне сказали, что нужно его в спиртяге растворять и с водой смешивать, один споран на пол-литра. А чувствую себя?.. Да хрен его знает! Вроде немного вялый и башка тяжелая, хотя действовать могу.

– На вот, глотни, – Якут протянул литровую фляжку, – сам делаю.

Ампер взял, поднес к носу и скривился.

– Слушай, да ну его! Вонь жуткая!

– На вкус не так плохо, – усмехнулся старший рейдеров, – пей давай, простая настойка. Теорий много, мне больше всего нравится такая: что это остатки человеческой души, она иссыхает и превращается в споран.

– Гонишь?

Якут рассмеялся.

– Заметно?

Ампер кивнул, но все-таки сделал два глотка.

– Гадость, – подвел он итог, – но пить можно. На вкус… – разведчик попытался сравнить вкус напитка с тем, что пробовал до сих пор, и в голову ему пришел только самый говенный самогон, который можно гнать в деревне и который пьют только скатившиеся алкаши, о чем он и поведал своему спутнику.

– Может, ты и прав, хотя я делаю свой живяк на вискаре. Тут этого пойла хоть залейся, у всех свои рецепты. Мой такой: двести граммов вискаря, живяк и триста граммов воды, потом процедить через марлю. Вуаля: лекарство готово. Нажраться им не выйдет, алкоголя не так много, да и вкус, как ты уже понял, посредственный. Некоторые разные ароматизаторы добавляют, типа кофе, сиропов, но мне не по душе, я со своим свыкся. На самом деле очень быстро привыкаешь ко вкусу и запаху. Ладно, пошли, время дорого. Кстати, получше стало?

Ампер кивнул.

– Да, полегчало. И сколько этой гадости следует пить?

– Обычно в день граммов двести, если не ранен. Ну а если ранен, регенерация жрет ресурс безбожно, то и литра в день не хватит.

– Регенерация?

– Ты что, еще не слышал? Хотя когда тебе. Даже конечности отрастают, правда, долго, а пулевое затягивается за пару дней. Однако нам без коновалов никуда, регенерация регенерацией, но проще и надежнее сшить тебя, чем ждать, пока сам затянешься.

Они вышли из бункера, где рядом со входом его уже ожидал «пластырь» в сопровождении разведывательной машины, на которой был установлен крупняк. Клык замахал рукой, зовя Ампера именно к ней.

– …давно таких кластеров не попадало, – закончил начатую фразу Конь, – товарная станция – фигня по сравнению с этим.

– Только шкурой тут рисковать придется всерьез, – заметил Клык. – Кластер быстрый, людей на нем много. Вон у новенького спроси, тут пехотная бригада стояла, две тысячи стволов. А еще их противник за рекой, у них не меньше, а то и больше.

– Напротив нас были мотопехотная бригада в пять тысяч штыков. Они наступление готовили, мы тоже. К ним должны были штатовцы подойти.

– Понятно, – буркнул Конь. – Итого – около десяти тысяч жмуров, которые лопают друг друга. Мы оказались тут первыми, сутки с перезагрузки прошли, уже завтра сюда набегут на халявную жратву десятки прокачанных тварей, готовых порвать в клочья тех, кто встанет у них на пути.

– Ну и что? – флегматично произнес Ампер. – Оружия у вас до хрена, хватит положить любую тварь, что сюда явится.

Клык и Конь как-то странно переглянулись. Старший завел двигатель и двинул машину по улице, «пластырь», рыкнув облаком соляры, пристроился следом.

– Сразу видно, ты зеленый еще, – наконец произнес Клык. – Что ты тут видел? Сотни бродящих пустышей? Бегуна завалил? Считай, что ты ничего не видел! Твари тут по-разному мутируют. – Он объехал завал. – Ты, кстати, башкой верти, показывай, где чего интересного есть.

– Пока ничего. Тут в каждом доме огневые точки, в основном пулеметные гнезда на крышах, противовертолетные мины или полноценные автоматические комплексы, вся линия противостояния километрах в двух отсюда. И что ты там про тварей говорил?

– Ты видел шушеру неопасную, – ответил Клык. Он вел машину неторопливо, километров десять максимум, активно вертя головой. – Первый из опасных – жрач, его еще лотерейщиком кличут. С него можно взять горох, если повезет, ну и спораны, конечно. Только это уже не так просто: у него руки и ноги покрыты костяными наростами, он может порвать металл обычной легковушки. Зубы у них выпадают, затем растут заново и заостряются. Охотятся стаями в две-три особи. Сильный, человека один на один порвет без вопросов. Но это так, фигня, подготовленный стрелок его, конечно, свалит, вот только тварь быстрая, от пуль, конечно, не уклоняется, но ловить в прицел его башку – сущее мучение. В корпус бить смысла нет – быстро регенерирует. Но, как я сказал, он еще не проблема. Дальше идет топтун – шумный малый, стучит костяными пятками, имеет костяную броню, редкостный геморрой. Это мы – люди богатые, с боеприпасами у нас проблем нет. Кстати, если ты бой выиграл, не поленись гильзы собрать, их можно обменять в стабе, примерно один к пятнадцати. Так вот, большинство рейдеров-одиночек ходит с арбалетами и ружьями, много тех, кто пользуется холодным оружием. Для них топтун – реальная проблема, да и семерку он неплохо держит. Кроме того, очень быстрый, голову человеку оторвать одним махом может.

– Справа дом видишь? – прерывая рассказ, хлопнул по плечу Клыка Ампер. – Там опорный пункт третьей роты – оружие, боеприпасы, много гранатометов. Слева от нас минометная батарея, там еще ротная арта стоять должна. Если не перебросили за сутки, прямо за ними справа позиции гансов, они там четыре дома крепко держали. Собирались их вышибить, да не успели. Там тоже до хрена всего должно быть. Ладно, двигай дальше.

– Кошерное место, – мечтательно произнес Конь. Сейчас он перебрался назад, уступив место впереди новичку, а сам сидел в шлеме управления пулеметом. – Отличная штука, камера на модуле, куда смотришь, туда и стреляет. Кстати, классная у вас техника, тут такой почти нет, все больше старье. А у вас даже электроника после отката не накрылась. Мы тут сильно поднимемся.

– Если выживем, – мрачно заметил Клык. – Справа! Конь, не спи! – заорал крестный Ампера.

Именно в этот момент автоматический модуль дал очередь сразу в десять выстрелов, сметая выскочивших из-за дома мутантов, количеством не меньше пяти. Тяжелые пули, играючи, разорвали их в клочья.

– Бегуны – не проблема, – подал голос Конь, – надо бы обшмонать. Может, повезет и они уже споровики?

Клык остановил машины, дистанция была смешная, всего метров тридцать, но если там еще кто, можно встрять.

– Новичок, ты как в стрельбе по быстро двигающимся целям?

– Да вроде цели не жаловались, а если и жаловались, то не здесь.

– Хорошо, прикроешь меня, а Конь прикроет нас из пулемета. Надо «мешки» их посмотреть.

Он выпрыгнул из машины и, вскинув автомат, очень медленно пошел к телам. Ампер скинул предохранитель и последовал его примеру. Шли, не торопясь, вслушиваясь в каждый звук. Что их и спасло. Справа из дома раздалась мерная дробь, как будто копытами по камням. Из выбитого окна прямо на них вылетела тварь, отдаленно напоминающая человека. Клык прыгнул вперед, а Ампер вбок, стреляя в падении, поскольку уже успел навестись на звук. Пулеметная очередь ударила из-за спины, но запоздала – прошла выше, а вот его двойные пули из «ТКБ» дело свое сделали – тварь получила не меньше пяти в грудь. Ее отбросило на завал, и тут же в нее влетела еще одна короткая очередь из крупняка, принесшая окончательное успокоение.

– Вот и папка нашелся, – поднимаясь, произнес Клык, – накаркал я, он с бегунами был, под нас их подставил. Знакомься, Ампер, это топтун. Хороший у тебя ствол, семерка могла и рикошет дать. А ты его уверенно положил.

– И что в нем ценного?

– Ценного много. Прикрой, я пошарю. В топтунах можно найти четыре спорана, а то и горошину, причем вероятность – пятьдесят на пятьдесят.

Возился он недолго.

– Горошин нет, пять споранов, не повезло.

– Горошин? – переспросил Ампер.

– Очень важная штука, – пояснил Клык, – она кормит наши умения. Каждый получает дар Улья. У меня не слишком полезный – телекинетик я слабенький, могу гильзу метров с десяти притянуть. Но я стараюсь его развивать. Поначалу вообще только спички мог двигать. Так вот, нужно этим горохом питаться, чтобы совершенствовать такой дар.

– А у меня какой?

– В стабе выяснишь. Давай шевелиться. – Пока он вел рассказ, добрались до бегунов. Ампер прикрывал, Клык копался в трупах. – Три пустыша и три спорана. Не густо, но и не пусто. Давай обратно, и так на пять минут задержались, – скомандовал он. – Ты, кстати, как себя чувствуешь?

– Да что вы меня об одном и том же спрашиваете? – забираясь в машину, поинтересовался Ампер.

– Потому что ты новичок, под откат угодивший. У тебя что-то вроде контузии, которую надо постоянно лечить. Дня через два пройдет, но лучше тебе к живцу почаще прикладываться, – пояснил Клык. – Ладно, погнали. Далеко еще твой дом?

– Метров четыреста – и на месте, вон прямо за теми руинами.

Оставшееся расстояние прошли без проблем, только сбили бронированным передком заторможенного пустыша. Стрелять не стали, все равно его на гусеницы намотал идущий следом «пластырь».

Все выбрались из машины, а вот грузчики, сидевшие в броне, вылезать не торопились, не их дело.

Клык взял на прицел пролом.

– Короче, так: не разделяемся, идем группой, валим все, что двигается. Сомневаюсь, что тут есть живые. Бегуны, которых мы успокоили, были левые, явно пришли сюда с другого кластера. Становится оживленно. Кроме того, могли уже и местные отожраться.

– Мужики, я с вашей тактикой незнаком, – резонно заметил Ампер. – У вас какое построение?

Напарники озадаченно переглянулись.

– Не подумали, – заметил Конь.

Но Клык решил просто.

– Хорошо. На тебе тылы, мы с Конем смотрим вперед и чистим этаж, ты прикрываешь. Если что, помогаешь. Смотри, нас не подстрели.

Неожиданно с верхних этажей дома раздалась короткая автоматная очередь, затем еще одна.

– Очень интересно, – произнес Конь. – Неужели еще иммунник?

– Выясним, – коротко бросил Клык. – Главное, чтобы он по нам шмалять не стал. Хотя это может быть медленный зараженный, почти мертвяк, но еще человек, вот и воюет, не зная, что обречен. Все, пошли!

Но зачистка не потребовалась: первый этаж был полностью пуст, только оружие валялось, тела разорванные или целые, никому не интересные. На втором этаже мужики врукопашную, используя обыкновенные самодельные чеканы или, как они их называли, клювы, успокоили пару вялых мертвяков. А вот на третьем трупов хватало. Откуда-то сверху снова раздалась стрельба.

Клык на секунду отвлекся, за что тут же поплатился – прямо с обрушившегося четвертого этажа на него слетел очередной мертвяк, резкий, быстрый, сильный, он буквально смел стоящих тесно друг к другу Клыка и Коня, причем второму досталось когтистой лапой. Хлынула кровь из разорванной руки. Старший улетел в лестничный проем, и Ампер остался с врагом один на один.

Выстрелить он успел дважды и промахнулся, тварь как-то странно неуловимо качнулась, и все пули ушли в молоко, после чего она одним прыжком преодолела два метра и наотмашь ударила его в грудь. Погорелова просто снесло, он преодолел по воздуху четыре метра и соединился спиной со стеной. Его спас броник. Когти твари только рванули арамидную ткань и вырвали титановую пластину. Дыхание вышибло, в глазах заплясали звезды, грудь горит огнем, словно от попадания крупнокалиберной пули. Хорошо внутренний гель, который под пластиной, смягчил удар, а то просто кости бы раздробило.

Он попытался нашарить автомат, но, похоже, тварь его просто сорвала во время удара. Рука нащупала пистолет и даже потянула «Таран» из кобуры, но в этот миг откуда-то сверху раздалась короткая очередь, и все стихло.

– Сват, ты живой? – пробился сквозь шум в голове Ампера женский голос. – Сват, миленький, я думала, все умерли. Тут такое творится. А меня Гришка сожрать пытался. Свааттттт!

Завоняло нашатырем.

Ампер сел, кое-как проморгался. В голове шумело, грудь болела страшно. С лестничного проема выбрался Клык. Рожа у него была окровавлена. Возле завала завывал Конь. А рядом с ним сидела ротная медсестра и пыталась привести его в чувство, тыкая ему под нос пузырек с едкой дрянью.

– Галка, Коню помоги, – сквозь зубы процедил Ампер, – у парня кровь хлещет, порвали его. Клык, ты как?

– Нормально, все ступеньки сосчитал, – вымученно отозвался тот. – Спина болит, башка кружится, но это сейчас пройдет – Он достал фляжку и сделал пару мощных глотков. – О, девка. Тебя как звать?

– Галя, – довольно резко ответила медсестра, переходя к Коню и затягивая на плече раненого жгут, после чего быстро открыла аптечку и вкатила ему местную блокаду. – Сват, кто это такие? Что вообще происходит?

– Галь, об этом позже. Ты держись нас, тут все очень плохо. Нет больше никого, хотя, может, кто еще уцелел. Ты как себя чувствуешь?

– Тошнит, слабость. Я уже несколько часов отбиваюсь от ребят. Сват, они все мертвые! Дышат хрипло, я одного бойца пыталась откачать, а он меня укусил. Я теперь такой же стану?

– Не печалься, девчуля, все с тобой в порядке будет, это незаразно, – ободрил ее Клык. – На вот, выпей, будет легче. Только не нюхай.

– Пей, пей, – ободрил ее Ампер. – Штука мерзкая, но очень нам необходимая, я уже через это прошел. Пей! – Он добавил в голос жестких ноток, фактически отдавая приказ.

Девушка нерешительно взяла фляжку и сделала маленький глоток.

– Что за дрянь?

– Дрянь, – согласился Клык, – но без нее тут не выжить. Хлебай еще глотка три-четыре, и хватит тебе пока, через часик повторим.

Но, похоже, Галка поняла, что эта отрава помогает, и уже смело, поморщившись, сделала глоток. Потом еще один. После чего вернула фляжку старшему.

– Действительно лучше, – произнесла девушка. – Сват, ты как?

– Нормально. Конь как?

– Зашивать надо, – покачала головой Галина, – он не боец.

– Ничего, на стреме посидит, – отмахнулся Клык. – Сейчас посадим за пулемет, и все. Похоже, тут чисто. За этим завалом никого не осталось?

– Нет, я там человек шесть положила, – уже окрепшим, уверенным голосом сообщила медсестра.

– Вот и хорошо, – похвалил рейдер. – У нас трое грузчиков, два входа. Один прикроет Ампер, второй я. Они все будут стаскивать на первый этаж, там разберемся, потом грузимся и валим.

– А я? – спросила Галя.

– А ты с нами. Не боись, не бросим. Ампер, бери Коня, и тащим вниз, а девчушка нас прикроет. Подруга она боевая, справится.

– Он Сват, а не Ампер, – возразила Галина.

– Теперь Ампер, перекрестили мы его. Тут у всех новые имена. Можешь и себе новое выбрать, если хочешь. Все, хватит болтать, потащили.

На мародерку ушел час. Ничего больше не произошло. Ампер оклемался. Конь тоже в себя пришел, рана у него оказалась средней паршивости, но Клык, осмотрев, заметил, что через два дня и шрама не останется. Влил ему в глотку граммов сто живца и оставил сидеть за пулеметом.

«Пластырь» забили под завязку. Клык с удовольствием сменил свой «калаш» на «ТКБ», такой же, как был у Ампера. В доме нашли семь штурмовых автоматов, два последних ушли вместе с хозяевами. Искать не стали, хотя на планшете Погорелов видел датчики бойцов, они находились на четыре дома правее, там, где уже шли позиции немчуры.

Вскоре тронулись в обратный путь, по дороге подобрав еще два пулемета и кое-как запихнув их в разведывательную машину.

Возле штаба бригады было суетно. Фуры стояли уже забитые под завязку: в связи с предстоящим контрнаступлением сюда начали стаскивать боеприпасы, вооружение, обмундирование, продовольствие. Многое еще не поступило, так и оставшись на складах, навсегда потерянных где-то за гранью миров. Но даже то, на что наложили руки рейдеры Спокойного, не могло поместиться в их транспорт.

– Уходим, – наконец решил Якут, когда стрелка часов подошла к пяти часам. – Становится беспокойно. Мы взяли много, теперь главное – это не потерять. Тут невдалеке есть тихий кластер, недавно перезагрузился, заброшенный завод и поле картошки, ни тварей, ни внешников.

Он словно накаркал: три вертушки, словно призраки, вынырнули справа из-за крайних домов. Ампер еще поразился, почему не слышно гуда винтов, они появились почти бесшумно, их даже не сразу заметили.

– Воздух, – заорал Якут и прыгнул к капониру, прикрывающему штабной бункер.

Все вокруг потонуло в разрывах, что-то тяжелое и здоровенное ударило Ампера в многострадальную грудь, которой сегодня уже досталось от очень прыткого бегуна. Последнее, что он увидел прежде, чем отрубиться, был черный вертолет, превращающийся в огненный шар.