Двойник короля 20

Глава 10

Твою мать! Спасибо, конечно… Но перед дворцом? Лучший, да чтоб у тебя твои пузатики весь виноград сожрали! Ты бы меня ещё в покои султана сразу отправил.

Прохладный ночной воздух ударил в лицо, принося запахи моря, специй и дыма от многочисленных очагов Константинополя. Небо усыпано звёздами, луна почти полна. Сердце стучало в ускоренном ритме.

Пространственное кольцо, паучки… Мысленная команда — чёткая, холодная, и магия отозвалась мгновенно. Закинуть турка на монстра, убрать остальных тварей, которые прибыли вместе с нами.

Залез на второго многоглазика, и мы исчезли. Вроде никто не заметил.

Сука… Сука… Не люблю, когда всё не по плану. Пальцы непроизвольно постукивали по бедру, пока я оценивал обстановку. Турецкие ночные патрули недалеко, судя по факелам. Нужно уходить глубже в город, в тени узких улочек.

Джемал… в ауте. Его тело безвольно, как мешок с песком, свисало с морозного паучка. Глаза открыты, но взгляд пустой, в никуда. Дыхание поверхностное, редкое.

И что я с ним вожусь? Бросить его тут? Я в нужном месте, он больше не нужен. Хотелось бы так думать, но нет. Стратегически Джемал всё ещё ценен как проводник в чужом городе, тактически — как носитель информации о Зейнаб.

Мы двигались. Мышцы морозного паучка беззвучно сокращались под нами, перенося нас по затенённым участкам. Турок не подавал никаких признаков мыслительной активности. Вон даже слюни текут по подбородку тонкой струйкой. Что этот долбаный божок сделал? В овощ превратил мой «транспорт», пусть и не самый полезный.

Хорошо, что ещё ночь, народу не так много: редкие припозднившиеся прохожие, пьяные матросы у таверн, нищие в подворотнях…

Мой мозг ещё не вернулся с перекура, поэтому пока решал лишь операционные задачи. Найти укрытие, привести Джемала в чувства, собрать информацию.

Скрылись в переулке. Узкая грязная улочка — идеально для наших целей, никого кругом. Приблизился к монстру, на котором сидел Джемал. Лицо турка было бледным, с сероватым оттенком. Совершенно не тот цвет, который должен быть у человека его происхождения.

Пощёчина — резкая, без размаха, но с достаточной силой. Звук ладони о щёку эхом отразился от стен. Голова турка дёрнулась, как на шарнирах. Ноль эффекта: ни моргания, ни изменения в дыхании.

А если так? Выпустил огонь ему в руку. Тонкая струйка пламени, достаточная, чтобы причинить боль, но при этом не оставить серьёзных ожогов. Запах палёной ткани и кожи разнёсся вокруг.

— М-м-м-м! — замычал он.

О, хоть какой-то прогресс. Глаза дрогнули, веки затрепетали. Усилим эффект — добавил пламенем чуть сильнее, чуть дольше. Мышцы его руки напряглись, пытаясь вырваться из захвата.

— А-а-а! — заорал он, и я закрыл ему рот ладонью, приглушая крик, который мог привлечь внимание.

Глаза начали фокусироваться. Из пустых, остекленевших они становились осмысленными. Тень оглядывалась и пыталась понять своё положение в системе координат: время и место. Джемал что-то сказал на турецком — слова невнятные, словно пьяный бормочет.

— Соберись! — привлёк внимание, слегка встряхнув его за плечи. — Даю информацию. Я, ты, мы в столице, рядом с дворцом. Как, почему?.. Даже не думай. Наша задача: найти место. Мне нужно немного времени, а потом необходимо узнать, где Зейнаб.

Джемал моргнул несколько раз, словно стряхивая остатки транса. Лицо начало приобретать естественный цвет, в глазах появился проблеск сознания. Его пальцы дрогнули, нащупывая рукоять кинжала на поясе.

— Сначала встреча с моим господином! — потребовал турок. Голос хриплый, но твёрдый.

Молодец какой. Всё-таки профессионал, вон как быстро собрался. Из полуовощного состояния сразу к профессиональным требованиям. Хорошая выучка, дисциплинированный ум.

— Не, брат родной от мамы другой, — покачал я головой. Слова прозвучали с ледяной иронией.

— Мы договаривались! — никак не унималась преданная тень.

Ладонь уже полностью лежала на рукояти кинжала, хотя он ещё не доставал оружие. Глаза сужены, челюсти сжаты — готов защищать свою позицию.

— Я и не спорю. Вот только что ты должен был сделать и сделал? — кивнул ему. В воздухе повисло невысказанное обвинение в некомпетентности.

Джемал заткнулся. Значит, слова попали в цель. Его рука соскользнула с кинжала, плечи слегка опустились. Признание неудачи без единого слова.

— Вот и я так думаю. Что-то у тебя с заданием вообще полный швах, — покачал головой. — Мало того, что я сам сюда добрался, так ещё и тебя, придурка, вытаскивал из такой задницы…

Турок молчал и смотрел на меня. Взгляд сложный — смесь унижения, злости и вынужденного признания моей правоты. Челюсть напряглась, желваки заходили под кожей, но он сдержался.

— Повторю насущные задачи, — продолжил я, понизив голос. — Место! Уединённое! Сейчас!

Приказ прозвучал не повышенным тоном, но с такой интонацией, что возражений не возникло. Джемал сглотнул, бессознательно выпрямившись, как солдат перед командиром.

— М-м-м-м-м-о-нс-тр? — затряслась его нижняя губа, когда он понял, что сидит на морозном паучке.

— Угу. Соберись давай, — без сочувствия бросил я. Страх перед тварями не заслуживает моего времени или внимания.

Достал! Влепил ему ещё одну пощечину — резче, сильнее первой. Голова мотнулась, на щеке остался красный след от пальцев. Глаза полыхнули гневом, рука снова дёрнулась к оружию, но остановилась на полпути. Отлично, гнев и ярость выводят из ступора. Турок огляделся, осматривая улицу, оценивая местоположение, определяя маршруты отхода.

— Тут рядом есть одно кафе, там у меня арендована комната. Отправимся туда. Пока вы подождёте, я свяжусь с господином, — выдал он, уже почти полностью вернувшись в нормальное состояние.

— Не… — поморщился я. — Никуда ты не пойдёшь. Сначала насущные проблемы, потом уже всё остальное. Понял? Или сваливай прямо сейчас и докладывай Зафиру, что ты охренеть как облажался.

Джемал скрипел зубами. Звук — как наждачная бумага по стеклу. Желваки ходили под его кожей, словно живые существа, а глаза метали молнии.

Вообще плевать! Будет так, как я сказал. Развернулся и похлопал морозного паучка по голове, отдавая мысленный приказ двигаться.

Через минуту мы отправились в путь. Турок указывал направление, пока мои монстры нас везли. Пальцами он отстукивал какой-то ритм по бедру — нервный тик или закодированное сообщение? Ему было некомфортно. Напряжение читалось в каждой линии тела: плечи сведены, спина прямая, как струна, взгляд постоянно сканирует окружение. Ох, знал бы он, как некомфортно мне сейчас после встречи и разговора с Лучшим…

Петляли по улицам — узким, извилистым, как кишки. Дома нависали сверху, создавая коридоры теней. Мы двигались именно по этим теням, избегая патрулей. То и дело Джемал менял направление, мысленно прокладывая маршрут по одному ему известной карте. Выверенные движения человека, который досконально знает город.

Добрались до двухэтажного здания. Ничем не примечательная постройка: каменный первый этаж, деревянный второй. Никаких опознавательных знаков, вывесок. Окна закрыты ставнями изнутри, ни одного луча света не пробивается наружу. Никого нет. Тишина нарушалась только далёким лаем собак и шумом ветра в узких улочках.

Мы слезли с монстров. Джамал тут же выдохнул. Или вдохнул? Непонятно, но лицо — каменная маска от напряжения, руки дрожали. Его довезли безопасно и быстро, а он ещё и недовольный… У тренированного убийцы своя иерархия дискомфорта, и контакт с монстрами явно находится на её вершине.

Турок постучал в дверь, используя целый шифр: один-два-пауза-пять-пауза-три. Ритм чёткий, выверенный, не просто условный сигнал, а полноценный код.

— Ждём, — сказал он. Голос понизился до шёпота.

Я пока мониторил обстановку. Взгляд скользил по окнам соседних домов, по крышам, по тёмным нишам и подворотням.

Дверь открылась, оттуда выглянула бородатая заспанная рожа. Глаза с красными прожилками от недосыпа, но взгляд цепкий, оценивающий. Под халатом наверняка оружие.

Разговоры на турецком — быстрые, отрывистые фразы, которые я не понимал. И нас впустили. Дверь закрылась бесшумно, несмотря на массивность. Петли хорошо смазаны — значит, о безопасности здесь заботятся.

Я следовал за Джемалом. Узкая лестница наверх, по которой мы поднялись на второй этаж. Турок проверил… Волос от косяка к двери — тонкий, почти невидимый, но в лунном свете из маленького окна я его заметил. Старый способ, чтобы убедиться, что никто не входил.

Зашли. Никого. Комната небольшая, но функциональная: кровать, стол, два стула, диван у стены, окно с плотными шторами. Шкаф, достаточно большой, чтобы спрятать человека. Проверил его первым делом — пусто. И уселся на диван.

— Ты молчишь, не двигаешься и думаешь над своей жизнью, — тут же бросил я и закрыл глаза. — Меня не беспокоить!

Вдох-выдох. Три секунды вдох, пять секунд выдох. Попытка разобраться в том, что произошло. Мозг вроде бы начал шевелиться, туман после встречи с божеством рассеивался.

Итак… У нас есть боги — не метафорически, а буквально. Охренеть какие сильные твари. И, судя по всему, с моим исключительным везением я встретил двоих. Какого-то Локариуса — тварь, которая утащила сливающихся руха и Зло. Куда? Теперь большой вопрос.

Лоб пересекла морщина концентрации. Пальцы непроизвольно сжались, ногти впились в ладони.

Этот урод что-то сделал… Хотя там крайне спорно. У меня на руках оказался божественный артефакт, и я сам его себе в тело запихнул, когда пытался спасти Тимучина, решившего свалить из этого мира. Прямой связи того засранца с тем, что у меня божественный артефакт в груди, я не вижу. Просто череда событий и случайностей. Дальше… Эти божки где-то живут. И чем дальше, тем лучше.

Диск в груди теперь ощущался иначе: словно в нём была частичка той силы… Ладно, потом разберусь.

Есть ещё один хмырь — Лучший. Божок, которого сослали и сделали проводником. Аналог посланника, только для монстров. И снова череда случайностей и событий, итог: этот идиот оставил на мне свою метку.

Грудь поднималась и опускалась в ритме дыхания. Сосредоточенность позволяла воспринимать информацию отстранённо, не давая эмоциям мешать анализу.

Сбой системы. На человеке метка, которая предназначалась монстру. Вот тут вообще не удивлён. Я словно магнит для таких существ. Выводы? Божок Ваня не так прост, как кажется на первый взгляд. Его всё задолбало, поэтому такое поведение. Но у Лучшего есть какие-то свои мотивы и цели, и пока я в них никак не фигурирую.

Хорошо это или плохо? С одной стороны, помог бы мне подняться в рангах. И, кажется, с помощью бывшего божка процесс ускорился бы. Но быть «послушником»… Это точно не про меня.

Пальцы начали постукивать по колену, отбивая неосознанный ритм. Мыслительный процесс ускорялся, связи формировались быстрее.

Что ещё? Из-за метки я теперь как красная тряпка для посланников. Нате вам, Магинский, распишитесь в новых врагах в вашей жизни. Мало мне императора-посланника, который хочет стать богом?..

Стоп! Мысли и картинки перед глазами замерли. Теперь вся информация о нём заиграла новыми красками. Соединил несколько фактов, парочку гипотез и теорий. Получается, из посланника и, скорее всего, проводника можно стать богом? Нормально девки пляшут…

Губы сами сложились в кривую усмешку. Мир оказался сложнее, чем я предполагал. Целая иерархия существ, о которой даже не подозревал. И теперь я влез в их игры, даже не понимая правил.

Идём дальше: ограничения по рангам. Точнее, не так. Оно как бы и было всегда. Двенадцатый — конечный, если хочешь дальше — необходим посланник. В моём случае теперь это не вариант.

Руки непроизвольно сжались в кулаки, костяшки побелели от напряжения. Дыхание на мгновение сбилось, но я быстро восстановил ритм.

Как бы ни хотелось признавать, но мой путь теперь — это… Путь монстра? Звучит! Вот только проблема в том, что я человек. Тупик? Или есть обходной вариант?

В груди что-то кольнуло. Не боль, а странное ощущение, словно диск реагировал на мои мысли. Я поднял руку и положил ладонь на то место, чувствуя лёгкую пульсацию под кожей. Проверил через щёлки в глазах.

Джемал сидел неподвижно в углу, лишь изредка бросая на меня настороженные взгляды. Его руки лежали на коленях, но напряжение в плечах выдавало готовность к действию в любой момент.

— Магинский, — позвал меня турок. Голос прозвучал негромко, но в тишине комнаты казалось, что он кричал.

— Если нас не хотят убить, рядом не горят дети и толпа ваших не насилует девушку, то не отвлекай меня, — ответил я, не открывая глаз.

Слова вышли ледяными, с той особой интонацией, которая заставляет замолчать любого, кто ценит свою жизнь.

Теперь о том, что я могу использовать. Рана на плече зажила — спасибо божку за маленькие радости. Энергия больше не уходит. Плюс? Абсолютный и тотальный. Это было главной проблемой: у меня охренеть какой запас зелий. Записываем сюда же — в плюсы.

Пальцы начали машинально пересчитывать ресурсы. Тысячи зелий в пространственном кольце, сотни артефактов, десятки тысяч монстров. Армия, способная сравнять с землёй небольшое государство, если использовать правильно. Ещё странная дощечка-карта северной территории. Пока непонятно, что я смогу с ней сделать. Собрал всё, разобрал, и так несколько раз. Выдохнул.

В данной ситуации глобально ничего не меняется. Действую дальше по плану, жду двенадцатого ранга и там уже буду думать над тем, куда и как двигаться. Ну, и ещё лучше избегать посланников.

Мышцы лица напряглись, губы сжались в тонкую линию. Кислород усиленно поступал в мозг, поддерживая интенсивную мыслительную работу.

Не меняется практически ничего, кроме одного — нашего императора. Заберу то, чего он так боится, и уберём его с доски.

Коснулся груди. Божественный артефакт… Ощутил пульсацию под пальцами, словно второе сердце. Вот бы от тебя какие-то плюшки были, что ли? А то пока одни минусы. Хотя пару раз он мне всё-таки помог.

— Подожди-ка… — хмыкнул себе под нос.

Кажется, у меня даже есть одна интересная идея, как я смогу использовать Лучшего. Скользкая, рискованная, на грани безумия — самое то для божка. Кивнул сам себе.

Дальше? Я в столице, Зейнаб в заточении. Нужно завалить придурка, который её похитил. Потом ещё бы справиться с султаном и кого-то мимоходом посадить на трон. Зафира, к примеру. Это план минимум.

Помассировал виски кончиками пальцев. Круговые движения, помогающие сосредоточиться. Кожа под ладонями горячая. Всё тело, как натянутая струна, — слишком много информации, слишком много проблем, требующих одновременного решения.

Открыл глаза. Джемал смотрел на меня. Взгляд цепкий, оценивающий, но уже без прежней враждебности. Что-то изменилось в нём за то время, пока я размышлял. Какая-то внутренняя трансформация или решение.

— Вы меня спасли! — сказал он. Голос звучал непривычно — с нотками смирения и даже почтения.

— Не без того, — кивнул в ответ. — Дурная привычка, от неё никак не избавиться.

Привычка спасать людей, которые могут пригодиться. Ничего личного, чистый расчёт, хотя порой и он даёт сбои.

— Моя жизнь… — проглотил Джемал, не закончив фразу. Кадык дёрнулся, выдавая волнение. — Теперь я вам должен?

Глаза турка смотрели в пол, руки нервно теребили край одежды. Вся его поза выражала смесь смирения и беспокойства. Интересно. Это больше, чем просто благодарность за спасение.

— Ну, если смотреть через ваши законы и традиции… — задумался я. — А знаешь вообще что? Плевать! Расслабься.

Махнул рукой, отметая формальности. Сейчас не время для культурных условностей, есть задачи важнее.

— Я… не могу, — Джемал поднял взгляд, в его глазах застыло странное выражение — смесь растерянности и облегчения. — С меня снята клятва крови и преданности моему господину. Теперь я принадлежу вам.

— Ух, — передёрнул плечами. — Звучит как-то… так себе. Ты же не вещь. Подожди! Что ты только что сказал?

Сосредоточился. В тишине комнаты ощутил странную пульсацию энергии. Тонкую, едва заметную нить, связывающую меня с турком. Действительно чувствую связь с ним. Это клятва крови и верности.

Лучший? Похоже на то. Заглянул в пространственное кольцо, мысленно потянулся к своим монстрам, пытаясь почувствовать их. Холодная пустота там, где должны были быть живые существа.

— Сука! — поморщился я. — Да чтоб тебе твои пузатики в тапки срали!

Две летающие змеи и морозный паучок, которых он забрал себе, мертвы. Их убили свои же сородичи. Почему? Урод-божок снял с них моё подчинение. Прям как я, когда пытался изменить свойства магии подчинения монстров.

Хотел себе оставить? Ну что за козёл! Выводы? Проводники, посланники или только Лучший могут снимать клятвы крови, преданности и связь с тварями.

Поэтому турок теперь как бы… без своего старого господина. Вот только как он ко мне привязался? Явно не случайно. Значит, божок всё же оставил что-то взамен умерших монстров, которые потеряли со мной связь. Своеобразная компенсация? Или часть какого-то плана?

Клятва души! Вот, что нужно будет сделать со всеми своими людьми. Ставки сильно повысились. Пусть я пока мошка для этого «турнира», но лучше подготовиться. Связать всех верных людей магической клятвой, чтобы никто не мог их переманить. Паранойя? Возможно, но паранойя часто спасает жизнь.

— Я… Что мне теперь делать? — спросил растерянный Джемал. Голос дрогнул, выдавая глубину его смятения. Из профессионального убийцы он превратился в человека, потерявшего жизненную опору.

— Жить? — поднял бровь. — Попробуй. Слышал, что многим нравится.

Сарказм вышел непроизвольно. Слишком много чужих экзистенциальных кризисов для одного вечера.

— Как? — всё приходил в себя элитный убийца Османской империи.

Глаза расширились, руки нервно сжимались и разжимались. Джемал, всю жизнь живший по строгим правилам и приказам, внезапно оказался привязан к неизвестному ему человеку. Это его и пугало до усрачки.

— Вот давай ты меня сейчас не будешь мучить философскими вопросами и проблемами личной самоидентификации? — я потёр лицо.

Побриться бы не мешало. Щетина на лице раздражала кожу — мелочь, но отвлекает.

— Могу лишь предположить, — посмотрел на Джемала. — Ты узнаёшь, где Зейнаб. Мы выгадали день с тем, как быстро тут оказались. Я готовлюсь, забираю её и кое-что ещё. Потом встреча с Зафиром. Ну, и дальше… Там что-нибудь придумаем.

Чёткий план действий, как лекарство от экзистенциального кризиса. Турок заметно расправил плечи, в глазах появилась сосредоточенность. Его мир снова обрёл структуру и цель, пусть и с другим хозяином.

— Я знаю, где она, — ответил мужик. Голос окреп, в нём появились профессиональные нотки.

Посмотрел на него так, будто он дурак и молчал об этом. Мог бы сразу сказать, а не тянуть время.

— Во дворце султана есть отдельное крыло у дефтердара. Она, скорее всего, там со слугами и другими наложницами, — Джемал говорил быстро, деловито, словно доклад делал. — Попасть туда… даже с вашими способностями будет непросто. Тем более после того, как запретили пространственные перемещения. Скорее всего, будут артефакты для определения монстров.

Значит, информация о моих способностях уже распространилась. Я внутренне скривился. Ненавижу, когда враги знают, чего ожидать.

— Будет сложно, — резюмировал я. Пальцы постукивали по колену, выдавая интенсивную работу мысли.

— Это невозможно! — попытался меня поправить. В голосе турка прозвучала уверенность человека, знающего, о чём он говорит.

— Ещё посмотрим, — я снова закрыл глаза.

Невозможно — мой любимый уровень сложности. Всегда есть путь, если подойти к проблеме творчески.

— Ты что-то знаешь о дефтердаре? — спросил тихо.

— Один из сильнейших магов нашей страны. Насколько мне известно, он перешагнул границу. Его ранг… — замолчала тень.

Ну, давай! На лице — улыбка. Мало мне сложностей? Джемал явно боялся произносить цифру, зная, что она не обрадует меня.

— Пятнадцатый… — добавил турок. Голос упал до шёпота, словно даже само упоминание такого высокого ранга было опасно.

— Другого и не ждал, — пожал плечами.

Урод, который хочет мою жену и мой кристалл, — одна из высокоранговых тварей. Класс! Ещё они все во дворце, который защищён. Просто идеальное сочетание проблем!

— Господин… — позвал меня турок. В его голосе теперь звучало почтение, которого не было раньше.

— Что-то ещё? — открыл один глаз. — Хорошие новости сегодня будут?

Джемал мотал головой из стороны в сторону. Жест вышел нервным, почти комичным. Плохие новости стали постоянным фоном моей жизни.

— Господин, — снова открыл он рот. — Мой артефакт связи…

Турок протянул диск, который вибрировал. Простой на вид предмет, похожий на металлическую монету, но с выгравированными на поверхности символами. По краям пробегали голубоватые искры.

— Это шехзаде. Он знает, что я в столице.

Я открыл второй глаз. Значит, Зафир отслеживает перемещения своих людей. Умно. Или у него есть другой источник информации?

— Мне ответить? — спросил Джемал. В голосе — готовность подчиниться любому приказу. Клятва крови действовала безотказно.

— Конечно! — кивнул я. — Только никакой информации обо мне. Скажи, что я… задержался. Возникли сложности, и ты скоро меня доставишь сюда.

Пусть думает, что всё идёт по плану.

Турок активировал артефакт. Голубоватое свечение усилилось, из диска донёсся голос — мужской, властный, говорящий по-турецки.

Джемал отвечал коротко, почтительно. Разговор шёл на турецком. Лицо тени постепенно мрачнело с каждым словом собеседника. Он не выглядел радостным после разговора: плечи опустились, между бровями залегла глубокая складка.

— Шехзаде… — выдохнул турок. — Его брат — Мехмет Турани… вызвал его на дуэль до смерти завтра.

— И?

Ну, хотят братья подраться, мне-то какое дело? Главное, чтобы не мешали.

— Мой господин просил передать вам, когда я вас встречу… Что он пытался, и у него не получилось, — Джемал проглотил, словно ком в горле мешал говорить. — Вам лучше уходить. Забудьте о своей жене и готовьтесь, скоро Османская империя нападёт на вашу страну.

Хрустнул шеей. Напряжение скапливалось в мышцах, требовало выхода. Размял пальцы, услышав слабый хруст суставов.

— Ты уже похоронил Зафира? — спросил я. Голос ровный, но с едва заметной ноткой презрения.

— Мехмет Турани сильнее, всегда был. Мой господин умён, хитёр, мудр, — Джемал говорил с искренним уважением. — Но его брат… Его брат безжалостен и обладает чудовищной силой.

— А он не сказал, когда это будет? До новой свадьбы моей жены или после? — уточнил я. Взгляд холодный, оценивающий реакцию турка.

— До… — удивился Джемал. — А какая разница?

— Да вот ищу местечко в своём плотном графике, чтобы решить и эту проблему.

В голове уже формировался план — сложный, многослойный, с множеством резервных вариантов. Идеальная среда для Магинского.

— А какой сегодня день? — спросил я.

— Четверг, — смутился мужик.

— Ну, значит, будет обычная пятница, — пожал плечами.

Зейнаб во дворце султана

Девушка сидела в богатой комнате. Мягкий свет масляных ламп отражался в позолоченных узорах на стенах. Шёлковые занавеси, тяжёлые ковры с замысловатыми орнаментами, резная мебель из дорогих пород дерева. Клетка, хоть и золотая, оставалась клеткой.

Она только что выгнала слуг. Крики, разбитая посуда, угрозы — в ход шло всё, лишь бы её оставили одну. Фарфоровая чаша разлетелась на мелкие осколки у стены, где ещё виднелись следы чая. Серебряный поднос валялся в углу, погнутый от удара о пол.

Зейнаб смотрелась в зеркало. Большое, в резной раме, оно отражало её всю — стройную фигуру в богатых одеждах, длинные волосы, падающие на плечи тяжёлыми волнами. Слёзы текли по щекам, оставляя влажные дорожки на смуглой коже. Она не пыталась их вытирать — пусть текут. Последние слёзы, которые Зейнаб позволит себе пролить.

Красиво лицо… Возможно, когда-то таким оно и было. Миндалевидные глаза с длинными ресницами, высокие скулы, изящный нос, полные губы. Сейчас это маска печали и безысходности. Глаза покраснели от слёз, под ними залегли тёмные круги от бессонных ночей. Губы потрескались, щёки запали.

Её забрали из дома против воли, силой. Кожа на запястьях до сих пор хранила следы от верёвок, которыми девушку связывали при транспортировке. Тело помнило грубые руки стражников, унижение от того, как её тащили по улицам, словно преступницу.

Стоило ей вспомнить, как клятву крови мужу сняли… С Зейнаб хорошо возились, один раз она чуть не умерла. Может быть, это было бы и лучше.

Завтра брак с русским расторгнут, так как она ещё девушка. Джаллад-эфенди, главный судья, уже подготовил документы. Зейнаб видела их на столе дефтердара — свидетельство о расторжении брака, лежащее рядом с брачным контрактом, готовое к подписи. Всё, что её связывало с русским мужем, канет в небытие. Навсегда!

Ей придётся выйти за Хасана Муфид-эфенди ибн Абдулхамида. Заставят, сделают четвёртой женой в гареме. Самой молодой.

Зейнаб дёрнулась. Звуки дворца проникали в комнату даже через закрытые окна. Стража, смеющаяся во дворе, слуги, снующие по коридорам, музыка из других покоев. Но для неё всё это звучало словно из другого мира.

А потом… Он заберёт её честь и наследство. Кристалл, который девушка должна была защищать. Священная реликвия семьи, передаваемая из поколения в поколение. Пальцы нервно коснулись груди, словно там что-то было. Но даже это уже у дефтердара.

— Конец! — тихо прошептала девушка. Голос сорвался на последнем слоге.

Зейнаб попыталась выдавить улыбку, вспомнить себя сильной и уверенной, но не получалось. Губы дрожали, отказываясь подчиняться. Внутри сжималось сердце, а в горле застрял комок. Ощущение было такое, словно невидимая рука сдавливает шею, не давая нормально дышать.

Молодая, красивая, вся жизнь впереди: дети, будущее, любовь… Всё это не про неё. Почему?

Наконец, у девушки получилось улыбнуться. Горькая, искажённая улыбка, больше похожая на гримасу боли. Из её руки выпал пузырёк. Маленький флакон из тёмного стекла с серебряной крышкой бесшумно упал на мягкий ковёр.

Подарок от одного из шехзаде — сильнейший яд. Возможность сохранить честь, достоинство. Выбор между двумя смертями — медленной, растянутой на годы жизни в унижении, и быстрой, сохраняющей хотя бы внутреннюю свободу. Для Зейнаб выбор был очевиден.

Завтра она умрёт. Дефтердар не получит её и кристалл. Ведь заклинание, которое его защищает, связано с их родом. Древняя магия, вплетённая в саму сущность кристалла, в кровь её семьи. Пальцы поглаживали молодую и ровную кожу.

Как только Зейнаб исчезнет, то и артефакт разрушится. От этой мысли на душе почему-то стало тепло и спокойно. Последний акт неповиновения, последняя защита того, что доверено ей предками.

— Вот бы увидеть его ещё раз… — тихо хмыкнула девушка. Образ русского мужа всплыл в памяти — жёсткий взгляд, уверенные движения, властный голос. — Сказать всё, что о нём думаю. И признаться… признаться…

Слова замерли на губах. Признаться в чём? В том, что за маской ненависти скрывалось восхищение его силой? Что под покровом презрения зарождалось уважение? Что где-то глубоко внутри теплилась надежда на другую жизнь?

Турчанка отошла от зеркала. Каждый шаг давался ей с трудом, словно тело наливалось свинцом. Она легла на кровать. Шёлковые простыни холодили кожу даже сквозь одежду. Обняла подушку и заснула.

Сон пришёл быстро и был таким мягким и спокойным. Прямо как в детстве, когда ждёшь, что на следующий день у тебя день рождения.

В уголке губ играла лёгкая улыбка. В кошмарной реальности сон оставался единственным убежищем. Последним островком свободы, где ещё можно было хотя бы ненадолго вырваться из золотой клетки.

Хасан Муфид-эфенди ибн Абдулхамид во дворце султана

В глубине дворца Османской империи, за толстыми, обитыми шёлком дверями, прятались покои дефтердара. Никто не входил сюда без приглашения, даже султан уважал личное пространство своего главного казначея и магического советника.

Воздух здесь был неподвижен, пропитан сладковатым запахом сандала и пряного ладана. Тяжёлый, удушающий аромат власти и богатства.

На полу — ковры, отливающие тёмным бордо, словно запёкшаяся кровь. Стены — выложенные резным деревом панели, на которых золотились вязи каллиграфии.

За широким низким столом, заваленным свитками и печатями, сидел мужчина лет сорока. Его осанка выдавала человека, привыкшего повелевать. Каждый жест, каждый взгляд наполнен властью и уверенностью в своём превосходстве.

Лицо — жёсткое, словно вырубленное из камня. Тёмные волосы аккуратно зачёсаны назад, подбородок гладко выбрит. Никаких лишних движений, ничего показного. Лицо человека, который не нуждается во внешнем проявлении власти, потому что она течёт в его венах.

У него были узкие глаза цвета тёмного мёда и губы, которые при улыбке растягивались в неприятную хищную линию, обнажая крупные, ровные зубы. Редко кто видел эту улыбку и жил достаточно долго, чтобы рассказать о ней.

Он держал на коленях резную шкатулку из чёрного дерева. Пальцы поглаживали сложную вязь узоров, вырезанных на крышке, — древние символы, магические печати, защитные руны. Крышка была приоткрыта, и в мягком свете лампы переливался большой магический кристалл. Сияние его пульсировало в такт дыханию мужчины, словно живое существо.

Пальцы дефтердара — длинные, сухие, с ухоженными ногтями — медленно скользили по граням, как будто он гладил любимую женщину. Прикосновения нежные, почти интимные, но в глазах горел огонь жадности и вожделения, не имеющий ничего общего с любовью.

— Скоро… — тихо произнёс он, и уголки губ дрогнули. — Скоро ты станешь моим.

Голос низкий, бархатистый, с гортанными нотками. Сейчас в нём звучало почти религиозное благоговение, смешанное с плотским желанием обладания.

Тяжёлые двери беззвучно отворились, пропустив внутрь худого, низкорослого евнуха. Безволосое лицо, раболепный взгляд, бесформенное тело, скрытое под просторными одеждами. Он склонился, касаясь лбом ковра, не смея поднять глаз на дефтердара.

— Господин… Она выпила.

Слова прозвучали, как шелест сухих листьев. Дефтердар медленно поднял взгляд, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на веселье. Он откинулся на спинку кресла, хмыкнул, и в этой усмешке было нечто звериное. Жестокость хищника, играющего с добычей.

— Выпила… — он медленно повторил слово, смакуя. Каждый слог растягивался, как будто дефтердар пробовал его на вкус. — Надеется, яд её спасёт? Глупая девка.

Он щёлкнул пальцами, и евнух поднял голову. В крошечных глазках слуги читался страх. Мужик знал, что гнев господина может в любой момент обрушиться на того, кто приносит дурные вести. Но сегодня дефтердар в хорошем настроении.

— Яд заменён, — голос его стал тише и от этого только неприятнее. Словно змея, которая шипит перед броском. — Он не убьёт быстро. Сначала девчонка мне послужит.

Его ладонь вновь легла на кристалл, и магический свет пробежал по пальцам.

— Я заберу её честь. Я хочу, чтобы она сама, своими глазами увидела, как план рушится. Чтобы поняла: никто не придёт. И когда Зейнаб будет лежать в моём ложе, сломанная, опозоренная, когда в её глазах не останется даже искры… Тогда она умрёт.

Слова, произнесённые почти ласково, сочились ядом. Евнух невольно вздрогнул, представив судьбу девушки.

Дефтердар поднялся, обошёл стол и остановился у карты, растянутой на низкой подставке. Карта детализированная, явно созданная мастером. Столица и окрестности, каждая улица, каждое значимое здание отмечены с военной точностью. Красные и чёрные метки обводили дворцы, мосты, узлы стражи. Стратегические точки, рассчитанные не для обороны города, а для контроля над ним.

— Перед этим умрёт шехзаде Зафир, — продолжил он почти ласково, словно рассказывал сказку на ночь. — Он совершил ошибку, решив пойти против страны. Всё уже готово.

Дефтердар положил ладонь на карту, и маленькая чёрная метка — дворец Зафира — вспыхнула и погасла.

— А кристалл, — он вновь глянул на шкатулку, глаза загорелись алчным огнём, — останется моим. Навсегда.

Последнее слово произнёс с такой страстью, что слуга невольно отпрянул. В глазах дефтердара горело пламя одержимости — не просто желание власти, а нечто большее, глубже, первобытнее.

Евнух кивнул, не смея взглянуть в глаза хозяину. Спина согнута в подобострастном поклоне, голова опущена. Идеальная поза раба, знающего своё место.

— Уходи! — махнул рукой турок. Движение небрежное, словно отгонял муху.

Дверь за евнухом закрылась, и в покоях вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим, почти ласковым шёпотом, с которым он гладил кристалл. Пальцы скользили по граням, обводили каждый изгиб, каждую фасетку, словно изучая тело возлюбленной. В глазах дефтердара отражался холодный свет артефакта, превращая зрачки в два крошечных кристалла.