Дым и зеркала

Глава двенадцатая

— Что ж, думается, все в порядке. — Констебль королевской канадской конной полиции Данверс откатилась в кресле от стола и потянулась. — Плохие парни пойманы, канцелярщина зарегистрирована в электронном и в каком угодно виде, правительство довольно… Так что я отправляюсь домой, где меня ждет душ и четыре блаженных часа сна, прежде чем придется вставать и доставлять своих ненаглядных детишек в детский сад. — Она скомкала листок и швырнула в своего напарника. — Джек, прием! Земля вызывает Джека! Ты собираешься провести тут всю ночь?

— Просто проверяю кое-какие детали из рассказа парнишки Тони.

— Сегодня днем возле дома? — Когда Джек что-то буркнул в знак согласия, Гита бегло припомнила, о чем тогда шла речь: — Он спрашивал про убийства и самоубийства, случившиеся там в пятидесятых.

— Угу.

— Ты это проверил?

— Да.

— Тебе мало работы?

— Мне стало любопытно.

— Угу.

Как все хорошие полицейские, Джек мог быть слегка одержимым. За последние несколько месяцев его напарница привыкла к внеплановым поездкам в «Чи-Би продакшнс» — в студию или на места натурных съемок, — когда на него накатывало такое настроение.

Она понятия не имела, зачем он это делает, но доверяла инстинктам Джека. К тому же там можно было увидеть Ли Николаса, поэтому Гита не жалела времени, потраченного Джеком.

— Все было практически так, как рассказал Тони. Отец свихнулся и зарубил топором сначала детей, потом себя.

— И?..

Они работали вместе достаточно давно, чтобы Гита поняла: это еще не конец истории.

— Потом Фостер спросил, не слышали ли мы о более поздних происшествиях.

— Ты начал насмехаться над ним, подкалывать насчет привидений. И что?

Джек оторвал взгляд от монитора, и Гита подавила вздох. Такое бульдожье выражение означало, что напарник вот-вот откопает ценные сведения. Констебль Джек Элсон еще никогда не упускал своей добычи.

«Если осенью его не сделают детективом, то попрошу перевести меня в Нунавут».[59]

— Я знаю, что, наверное, еще пожалею о своем вопросе, но что ты нашел?

— Семнадцатого ноября тысяча девятьсот шестьдесят девятого года этот дом купил Джеральд Крэнби.

— Из «Бакалейных товаров Крэнби», крупнейшей независимой сети на всей территории западнее Виннипега? «Свежее или замороженное, Крэнби не поднимает цены»… — На лице Джека появилось выражение, разом прервавшее цитату из рекламы. — Извини. Уже поздно, и я немного на взводе. Тот самый Крэнби?

— Да, он и есть. В начале семидесятых его десятимесячный сын Карл погиб.

— Его убили?

— Бросили в ревущий огонь, как святочное полено.

— Это то, что вы, христиане, сжигаете на Рождество?

— Оно самое.

— Эй, меня интересует контекст. — Гита положила кулаки на стол и опустила на них подбородок. — Подонка взяли за задницу? — Мужчина вздрогнул, женщина ухмыльнулась. — Я просто пытаюсь выражаться современно, чувак.

— Не стоит. Искать преступника долго не пришлось. Его мать лежала около очага с обожженными руками и вязальными спицами в глазах.

— Вязальными спицами? Во множественном числе? Она положила ребенка в очаг и покончила с собой вязальными спицами? — Дрожь женщины была лишь наполовину показной. — Полное извращение.

— Или она пыталась вытащить ребенка из огня, и ее убил тот, кто бросил его туда.

— Это только теория, — «В которую мой напарник явно не верит». — Каково официальное заключение?

— Убийство и самоубийство. Няня обнаружила тела, когда вернулась из кухни с едой. Повар и садовник в это время тоже были на кухне. У Крэнби железное алиби, мотива не было ни у кого.

— Я тебя умоляю! Этот человек был удачливым бизнесменом. У таких всегда есть враги.

— Именно это и говорил Крэнби. Но есть один непонятный момент…

— Более странный, чем святочные поленья и вязальные спицы?

— Крэнби сказал, что кто-то включает в его доме танцевальную музыку.

— Он заподозрил База Лурмана. «Строго по правилам»…[60] Это фильм, — пояснила Гита, когда Джек непонимающе уставился на нее. — Ты должен начать смотреть что-нибудь, помимо своей паршивой научной фантастики. Дай угадаю. Именно музыка свела его жену с ума?

— Так он сказал. Няня в своих показаниях согласилась, что миссис Крэнби в последнее время нервничала все больше и больше, упоминала, что боится мужчины с топором.

— Кого?

— Крис Миллз убил своих детей топором.

Гита моргнула, выпрямилась и спросила:

— Должно быть, это тот спятивший папаша?

Джек кивнул и подтвердил:

— Это случилось примерно за десять лет до того, как Крэнби купил дом.

Гита знала, что он имел в виду, и не собиралась даже упоминать об этом.

— Но это еще не все, — продолжал Джек.

— Вот здорово.

— Я сходил в архив и вытащил все материалы, касающиеся дома, Восьмого марта тысяча девятьсот сорок второго года капитан Чарльз Бэннет убил свою жену Одри, а потом нырнул головой вниз через перила второго этажа.

— Ну, это…

— Еще не все. — Джек провел ладонью по светло-желтым волосам, заставив их встать торчком, другой рукой раскинул по столу веером стопку бумаг. — Констебль Льютэн, офицер, написавший рапорт по делу Бэннетов, тоже провел расследование. Двенадцатого января тысяча девятьсот двадцать второго года миссис Патриция Хольц, богатая вдова лесопромышленника, разрубила своего садовника на куски, а потом приняла смертельную дозу крысиного яда. Пятнадцатого февраля тысяча девятьсот тридцать седьмого года тридцать девять человек — хозяева, гости, оркестр — погибли на балу в День святого Валентина. Официальная причина — утечка газа, но в заметках Льютэна упоминается, что два входа были забаррикадированы снаружи, а третий — заперт на ключ, который оказался в кармане хозяина.

— В бальном зале одна стена почти сверху донизу из стекла. — Гита мысленно представила себе всю сцену. — Ладно, допустим, в феврале окна были закрыты, но, если задуматься, кто-нибудь мог швырнуть в окно пюпитр или еще что-то.

— Да. Если задуматься.

Джек выяснил для себя все эти моменты и стал ждать.

Копы быстро учились двум вещам. Во-первых, время от времени впрямь случались просто совпадения. Не больше и не меньше, чем победившая теория вероятности. Подозреваемый, имеющий мотив и возможность, из-за этого автоматически не становился виновным. Во-вторых, тип, имеющий мотив и возможность, автоматически не становился из-за этого виновным, но шансы, что преступником все-таки окажется он, были высоки. К черту совпадения.

— Ты видишь связь между тем, что случилось с Крэнби, и более ранними смертями, верно?

— Мужчина с топором. Бальная музыка. Странности громоздятся на странности.

— Тебе надо поспать.

Джек изогнул уголки губ в некоем подобии улыбки и сказал:

— Не спорю. Некоторые утверждают, что в Каулфилд-хаусе водятся привидения.

— Другие говорят, что высадки на Луне никогда не было. — Гита отодвинула кресло и встала. — Есть люди, которые под присягой утверждают много странной чепухи. Некоторые из них делают это даже искренне. Давай, пошли отсюда.

— Я… — Джек еще мгновение смотрел на монитор, потом пожал плечами и выключил его. — Да, ты права.

— Со мной частенько такое случается. — Гита помахала на прощание команде, занимающейся мертвецки пьяной проституткой, и повела своего напарника вон из помещения для инструктажа. — Но я не спорю. Это странно — столько смертей в одном доме.

— Это еще не все. В двадцатых годах тетушка Крейтона Каулфилда, унаследовавшая дом, умерла вместе со своим гостем, выпив чая с цианидом.

Джек сделал паузу и расписался в книге ухода у дежурного по отделению. Когда напарники вышли и направились через Дир-Лейк-авеню к стоянке, он продолжил:

— В тысяча девятьсот шестом году одна горничная Каулфилда, Люси Льюис, столкнула слугу с лестницы, а потом повесила себя.

— Повесилась.

— Что?

— По-моему, когда люди делают такое с другими или с собой, это называется «вешать» или «повеситься».

— Хорошо, повешала себя.

— Куча покойников. — Гита усмехнулась, распознав по тону Джека, что тому хочется возвести очи к небу. — Почему же об этом так мало известно?

Джек, уже стоя возле своего грузовичка, потер большой палец об указательный и сказал:

— Деньги разговаривают. Они говорят тебе, когда нужно заткнуться.

— Да, наверное. — Гита отперла дверцу своей машины — похоже, единственной на стоянке без электронного замка, — поставила ногу на подножку, вдруг застыла и спросила: — А что произошло до двадцатых?

Джек высунулся и посмотрел на нее поверх водительской дверцы. Под дежурной лампочкой его волосы и кожа имели одинаковый светло-золотистый оттенок.

— Когда?

— До двадцатых годов прошлого века. Кто-то умирал каждое десятилетие вплоть до семидесятых годов — кроме начала века.

— Верно. Что ж, согласно заметкам констебля Льютэна, в тысяча девятьсот семнадцатом году, спустя год после смерти единственного сына Каулфилда — по естественным причинам, — быстро добавил он, прежде чем Гита успела задать вопрос. — Крейтон Каулфилд исчез.

— Даже так?

Джек кивнул.

— Это просто банально. — Гита подняла глаза к небу, когда Джек явно не понял ее мысли. — Совсем не оригинально для дома с привидениями.

— Кто сказал, что они есть в этом доме?

— Ты. — Она нахмурилась, припоминая их разговор. — Ладно. Прекрасно. Отправляйся спать, Джек.

— И ты.

Но Гита еще некоторое время сидела в машине, наблюдая, как уезжал напарник, и вспоминала лицо Тони Фостера, когда Джек в шутку спросил парня, не думает ли тот, что в доме водятся привидения.

Она знала, что товарищ по работе сейчас представлял себе то же самое.

Библиотека не понравилась Тони в первый же раз, когда он в нее зашел, а сейчас она вообще не вызвала у него никаких приятных ощущений. По углам и на пустых полках затаились тени, не имевшие отношения к свету, исходившему от открытого ноутбука, стоявшего на каминной полке.

После приключений, случившихся прошлой весной, затаившиеся тени не входили в список любимых вещей Тони. Они не были такими же, как тени-убийцы, но легче от этого не становилось.

«Дьявол, если даже Маус смог ощущать в библиотеке зло, каково тогда должно быть мне?»

По его бокам стекал пот. Узор на груди чесался от соленой влаги.

— Я Оз, великий и могучий! — заявил Тони, но библиотеку, похоже, эти слова ничуть не впечатлили. — Конечно. И не смотрите на человека за занавеской.

Тони не имел никакого понятия о том, что именно делал, но, по крайней мере, на этот раз он рисковал только самим собой.

— Послушайте, Питер, «повторные показы» теперь идут так часто, что любой, кто пойдет со мной, Эми или… Ну, вы понимаете. Так вот, этот человек останется предоставлен самому себе. Я буду там, но в то же время и нет…

К чести Питера, он не стал притворяться, что не понимает, поднял руку, прервал парня и сказал:

— Я понял.

— Если тварь, засевшая в подвале, поймет, что я ищу дневник Каулфилда, то она может попытаться меня остановить.

— Как?

— Понятия не имею, но если у нее есть хотя бы половина мозгов, то сперва она нападет на…

— На того, кто не волшебник, — согласился Питер. — Весьма вероятно.

— Поэтому я думаю, что должен сделать это один.

— Согласен.

— Да ладно, Питер, вы не можете… — До Тони только сейчас дошло последнее слово режиссера. — Подождите!.. Вы не возражаете?

— Нет. Тина хочет, чтобы ты заодно проверил Эверетта, пока будешь там.

Зажегся свет. Тони услышал, как кто-то колотится в судорогах и как разбивается китайский фарфор в гостиной, расположенной неподалеку.

На полках стояли книги, но комната казалась парню пыльной и заброшенной. Он ощущал себя здесь незваным гостем.

Не так, как в Амитивилле: «Убирайтесь вон!»[61] — но, будь его воля, Фостер не задержался бы здесь.

Тони подозревал, что у настоящего библиотекаря случился бы сердечный приступ при виде того, как книги были расставлены на полках. «Истинное и правдивое повествование о том, что происходило много лет между доктором Джоном Ди и некоторыми духами» примостилось рядом с «Признаниями святого Августина». Фостер не отказался бы полистать потертую копию «Посланий о естественной магии», но его пальцы прошли сквозь корешок, словно книги и не было. На самом деле тут отсутствовал он.

Во время предыдущего «повторного показа», когда танцевальная музыка заполнила дом и Тони пришлось заставить себя двигаться не в такт — «Ночь и день» вернулись в начало плейлиста, — полки были заполнены книгами в кожаных переплетах. В этих фолиантах говорилось о законе и бизнесе. Все, что могло принадлежать Крейтону Каулфилду, давно пропало. Остался лишь огромный стол красного дерева. Он продолжат доминировать в дальнем конце комнаты.

Люди в гостиной умерли явно задолго до гибели танцоров, потому что эти книги наверняка принадлежали Каулфилду. Здесь было не меньше французских и немецких книг, чем английских. Слишком уж многие из них смахивали на дневники. Кто заметит еще один? Идеальный тайник.

Тони стоял на стремянке и всматривался в сильно потертые названия на темно-красных корешках какого-то трехтомника, когда свет погас.

В темноте прошлое исчезает. Появляется настоящее.

— Камера номер один готова, — вздохнул он, аккуратно спускаясь вниз. — Дубль два.

Логично было предположить, что тьма сосредоточивалась в тех местах, где стояли самые жуткие книги. Значительная часть их находилась рядом со столом Каулфилда, который сам по себе источал нечто тошнотворное.

Тони поставил ноутбук на кресло у стола. Он велел себе управиться за десять минут, оставшихся до «повторного показа» Люси, и не упустить единственный шанс найти дневник во время пребывания в собственном времени.

Столешница и ящики спереди были отполированы до зеркального блеска. Когда Тони потянулся к узорчатой медной ручке среднего ящика, собственное отражение бросило на него выразительный взгляд, спрашивая, уверен ли он в том, что хочет это сделать.

— Нет, что не хочу.

Ящик был заперт. Тони вытащил дешевый карманный ножик, висящий на кольце с ключами, воспользовался уроками, полученными целую вечность назад в колонии малолетних преступников, и взломал замок. Может, в ноутбуке имелось заклинание, которое позволило бы не повредить полировку, но у парня было мало времени.

Плевать он хотел на царапины.

Ящик оказался пустым, как и все прочие.

Никаких секретных отделений. Ничего, приклеенного к днищам.

Он сунул голову в пустое пространство справа. Ничего. Слева. Там что-то блестело. Пальцы Тони нащупали прямоугольник глянцевой бумаги. Наверное, он вывалился из верхнего ящика, а потом, благодаря влаге, времени или тому и другому, прилип к боковой стенке.

«Поддеть его кончиком ножа…»

Тони поймал падающий листок и поднес к монитору.

Фотография. Улыбающаяся женщина сидит на нижней ступеньке крыльца перед домом. Одной рукой она отводит от лица темные волосы, другой придерживает на коленях смеющегося малыша. Большая часть надписи оторвалась, прилипла к боковой стенке стола. Тони сумел разобрать единственное слово — «Карл».

Наверху, в детской, младенец перестал плакать.

— Дерьмо!

Он сунул фотографию в карман, и тут зажегся свет.

— Сукин…

Фостер закрыл глаза, почувствовал, как все переворачивается в животе, и задом начал отползать от стола. Он отталкивался от выдвинутых ящиков, от кресла и не останавливался до тех пор, пока не стукнулся лопатками о нижнюю часть ближайшего шкафа.

Во время всех остальных «повторных показов» дом, похоже, был пуст, если не считать умирающих. Но не в этот раз.

Тони открыл глаза.

За столом никого не было.

Однако он видел, что там сидел Крейтон Каулфилд. Голова Тони оказалась почти у того на коленях. Его левое плечо и нога Каулфилда находились в одном и том же месте.

Тони встал. Его по-прежнему могло вырвать.

Каулфилд сидел за столом. Он…

— Блин!

Он писал.

«В дневнике?

Кто знает!

Конечно, теперь, когда я хочу увидеть Каулфилда, где он? Это еще хуже, чем Стивен и…»

Тони побежал к очагу, над которым висело зеркало.

В его времени стекло покрывал тонкий слой пыли. Здесь, в воспоминании о тысяча девятьсот шестом году, зеркало сверкало. Оно было примерно в три раза меньше нового, вставленного в золотую раму, и не больше его походило на изобличителя сверхъестественного.

«Поднимите руку все, кто считает, что это важно…»

Глубокий вздох. Одна нога на камине. Левая рука прижата к камню вплотную к краю каминной решетки. Тони устроился так, чтобы не смотреть на собственное отражение, и заглянул в зеркало.

Крейтон Каулфилд сидел за столом и что-то писал в какой-то книжечке, которая вполне могла оказаться дневником. На таком расстоянии и под таким углом трудно было сказать наверняка. Фостер сосредоточенно нахмурился и подался к зеркалу чуточку ближе.

Крейтон Каулфилд поднял глаза.

«Блин!»

Тони инстинктивно отшатнулся и взглянул на другой конец комнаты. Никого.

С бешено колотящимся сердцем, уверенный в том, что Каулфилд смотрел прямо на него, парень еще раз осторожно поглядел в зеркало.

Ничего не изменилось.

Каулфилд продолжал сидеть, занеся перо над страницей, пристально глядя в сторону камина.

«Успокойся, он просто думает».

Каулфилд склонил голову набок, прислушиваясь к чему-то такому, что не доносилось до Тони. Из-за этой проклятой танцевальной музыки вообще мало что можно было расслышать. Потом Каулфилд улыбнулся и обмакнул перо в чернильницу, удивительно напоминавшую ту, которая пропала со стола Раймонда Дарка. Он закрыл дневник и встал.

Тони сменил ракурс.

Каулфилд поднял дневник, продолжая улыбаться, и направился…

«Прямо ко мне. — Тони подался назад, как можно дальше, но так, чтобы не потерять отражение. — Нет. К камину».

Лицо Каулфилда заполнило все зеркало. У него были светло-голубые глаза, такие же наполовину безумные, как у хаски. Тони не был большим поклонником этих собак сумасшедшего вида Хотя люди с подобным взглядом нравились ему еще меньше. Даже те, что умерли несколько десятилетий назад.

«Да, как будто это так важно».

Тони совсем не ожидал, что у него внезапно закружится голова. Библиотека искривилась, наклонилась, скользнула на несколько градусов вбок. Пол устремился вверх и врезался в колени парня, как раз туда, где остались синяки после встречи с Люси.

Но то, что его стошнило, было чем-то новеньким.

К счастью, в последний раз Тони ел давно. Лужица теплой желчи едва растеклась на квадратный фут.

Фостер все еще стоял на коленях, сгорбившись, сотрясаемый сухими позывами, словно кот, извергнувший комок собственной шерсти, когда огни погасли.

Он вдруг подумал, что не так уж и важно заставить собственный желудок подняться к пищеводу.

Ноутбук находился на другом конце комнаты.

Даже волшебный компьютер имел пределы, на которые мог отбрасывать свет.

Тони был один, в библиотеке с привидениями, в темноте, но почему-то не такой густой, какой ей положено было быть.

— Эми? — Парню ответило лишь тихое эхо, пролетевшее по практически пустой комнате. — Стивен? Касси?

Ничего. Только плачущий Карл и играющий оркестр.

Тони все еще почти не сомневался в том, что он один. Согласно прецеденту, когда появлялся добавочный свет, позволявший разглядеть окружающее, это было не к добру.

«Что ж, может, я зря пропустил то защитное заклинание».

Это было зеркало.

Оно сияло как монитор ноутбука, улавливало и отражало свет, исходящий от компьютера, находившегося в другом конце комнаты.

«Но это невозможно.

Вампиры, волшебники, призраки… Твоя жизнь — паноптикум, а ты считаешь, что такого быть не может?

Итак, что же произошло?»

Тони смотрел в зеркало. Внезапно, когда Каулфилд оказался совсем рядом, мир стал шатким.

«Большие шансы на то, что все связано именно с зеркалом. Как будто его… сдвинули».

— Я идиот.

С ним никто не согласился — вот преимущество пустой комнаты.

«Зеркало сдвинули. Это сделал Каулфилд. Зачем человеку с дневником, который он прячет в библиотеке, это делать?»

Тони обошел стол, все еще слегка не в себе после происшествия с Каулфилдом, забрал ноутбук, пристроил его на сгибе левой руки и стал рассматривать раму.

«Надо всеми силами постараться не заглядывать в зеркало. Кто тогда узнает, что именно я сделал?

У зеркала должна иметься потайная защелка.

Надо снять его со стены и добраться до петель. — Тони свято верил в свои разрушительные таланты. — В следующий раз, когда Люси отправится покачаться, я смогу встать позади стола и прочитать в отражении строки дневника.

Генри волен думать что угодно, но на открытых страницах может вообще не оказаться инструкции по избавлению от твари, засевшей в подвале. Вероятность этого весьма велика, но любая информация — лучше того, чем я располагаю сейчас».

Парень собирался провести пальцем по краю рамы и вдруг вспомнил, как один одержимый геймер смотрел «Имя розы» и вдруг закричал, глядя на экран: «Проверь, нет ли там ловушек!»

Все взревели от смеха, когда спустя секунду Шон Коннери провалился сквозь пол.

По мнению Тони, это был лучший момент длинного и скучного фильма, учитывая, что Коннери и какой-то тощий пацан слишком мало занимались непристойными делами.

— Гомоэротический подтекст, как бы не так! — Парень опустил ноутбук, вытащил ключи и открыл нож. — А где действие?

Острие застряло примерно в дюйме снизу с левой стороны. Сколько Тони его ни дергал, ничего не происходило. Свет был таким тусклым, а деревянная рама — настолько темной, что он не мог разглядеть, что именно удерживало нож.

— Стивен! Касс и!

«Темнота, похоже, не играет для них никакой роли. Может, они смогут разглядеть то, что я пропустил».

— Он нас зовет.

— Знаю. — Стивен отвернулся от зеркала и улыбнулся с почти облегченным видом. — Но папа тоже зовет.

— Он не…

Вместо ответа мальчишка приподнял бровь.

Скорее ощущение, нежели звук. Отец почти неслышно звал их обратно в прошлое, к топору. Их раны исчезли, брат и сестра растаяли, два голоса слились в один.

— Думаю, смерть — достойная причина.

Тони вздрогнул, когда от удара топора затрясся весь дом.

Если посмотреть надело с хорошей стороны — опять появился солнечный свет, и Тони смог разглядеть, что делает. Он заметил трещины на боку рамы, слишком ровные, чтобы быть естественными.

В его времени зеркало оставалось точно таким же, было вставлено в камень в том же месте. Сейчас парень не мог прикоснуться к нему, но он сумел бы сделать это в своем времени.

«Я ведь дотянулся до двери в бальном зале, правильно?

Кого, к дьяволу, я спрашиваю?»

Есть только один способ все выяснить.

Судя по воплям, Касси и Стивен добрались до ванной. Тони прижал палец к дереву между трещинами. Да, ловушки. Кажется, их тут нет. Что ж, это хорошо.

Часть рамы под его пальцем слегка прогнулась, а потом повернулась. По крайней мере, Фостер так подумал и быстро закрыл глаза, когда тактильные и зрительные ощущения начали резко отличаться друг от друга.

Среди металлических деталей он нащупал небольшую дырку.

«Сунь туда палец отодвинь защелку и больше никогда не сможешь играть на пианино».

Ковыряние острием ножа не сработало, ключом тоже.

«Сунь палец в дырку и отодвинь защелку», — повторил внутренний голос.

«Да заткнись ты на хрен. Я слышал тебя и первый раз».

Последний тупой удар донесся со второго этажа.

Тони приоткрыл глаз и удостоверился в том, что свет погас. Карл и оркестр включились почти немедленно.

В свете монитора ноутбука, поднесенного к раме, Тони увидел, что двухдюймовая фанерка сдвинулась, обнажив защелку. Механизм. Нечто.

Он прищурился и попытался посмотреть под другим углом. В дырке размером с палец виднелось что-то острое и блестящее.

— Да хватит уже, — пробормотал он и снова засунул нож в дырку, чтобы соскрести немного блестящего вещества.

В голубоватом свете монитора капля жидкости на кончике стального лезвия казалась пурпурной.

Очевидно, чтобы открыть зеркало, требовалось принести жертву.

Эта кровь была свежей.

«Крейтон Каулфилд только что был здесь.

Да, лет сто назад!»

Карл вот-вот должен был угодить в огонь. Если Тони собирался действовать, то времени на замешательство не оставалось. Хотя страх перед тем, что его душу могут высосать через палец, весьма способствовал замешательству.

Боль была именно такой, какую и ожидал Тони.

«Просто прекрасно! Я только что обменялся телесными жидкостями с чокнутым мертвым парнем из начала прошлого века, что делает все презервативы малость излишними. — Вслед за этой мыслью пришла другая: — Генри будет вне себя.

Зато зеркало распахнулось, открыв неглубокую выемку в камне, примерно квадратный фут в ширину и дюйма четыре в глубину.

Теперь его легко будет снять со стены. Я просто рассверлю петли и… — В выемке была книга. — Может, стоит просто схватить дневник Каулфилда, раз уж я здесь».

Тони не знал, находился он в «повторном показе» или нет. Парень почти ожидал, что его пальцы пройдут сквозь книгу, но они сомкнулись на потертой красной коже. Она должна была пахнуть землей или плесенью, но вместо этого отдавала дымом. Наверно, это имело смысл, раз эта штука находилась в трубе. Обложка на ощупь казалась сальной и тепловатой. Дневник был тяжелым, во всяком случае куда более весомым, чем выглядел.

Тони быстро пролистнул плотные кремовые страницы с записями и диаграммами, написанными и нарисованными густыми черными чернилами.

Ни в самой книге, ни на ее обложке не говорилось, что это дневник Крейтона Каулфилда.

Но такой надписи вполне могло и не быть.

Тони сунул книгу под мышку и закрыл зеркало как раз тогда, когда зажегся свет, а Карл начал вопить.

Фостер чуть было не присоединился к этому крику. Отражение Крейтона Каулфилда смотрело на парня из-за его правого плеча.

С бешено колотящимся сердцем Тони круто повернулся, но в библиотеке никого не было, никто не стоял чуть ли не вплотную к нему. Когда он поглядел назад еще раз, в зеркале никто не отражался.

Все было бы не так уж плохо, но сукин сын улыбался.

— Брианна пропала!

— Что?

Зев рывком втянул Тони в кладовку. Съемочная группа и актеры расступилась, давая им войти.

— Девочки спали там, под столом. Я пошел проверить, как они. Брианна исчезла. Вторая лампа тоже.

Тони посмотрел на Эшли, свернувшуюся на груде сброшенной одежды, недоверчиво уставился на Зева и заявил:

— У тебя четырнадцать человек в комнате шесть на десять футов. Каким образом, к чертям, она просто схватила лампу и ушла?

— Слушай, уже поздно. Люди устали, проклятая музыка все время отвлекает.

«Погоди-ка».

— Теперь ты слышишь музыку?

— Угу. — Зев вздрогнул. — Труба фальшивит на полтона.

— Наверно, девчонка пошла в туалет. — С этими словами Тина зажгла еще две свечи и отдала их Кейт. — Вот. Теперь в этой комнате светло. Я отправлюсь за ней.

— Я с тобой, — заявил Зев.

— Может, она пошла посмотреть на горящего ребенка, — сонно предположила Эшли. — Брианна достала меня болтовней про него.

— Она твоя сестра, — нахмурилась Тина. — Ты должна за нее беспокоиться.

— Вот еще! — скривила губы Эшли. — Как-то раз она прокатилась на белом медведе в зоопарке.

Никто из присутствующих даже не подумал, что та поездка была запланирована.

— Как она пробралась в вольер к медведю?

— Никто не знает.

Мэйсон быстро отбил мягкую чечетку.[62] Его белая рубашка сияла почти так же, как улыбка.

— Может, она пошла танцевать, — предположил актер и начал подпевать оркестру.

— Прекрати!

Маус с дикими глазами вцепился в его плечи и толкнул в парусиновое кресло. Оно скрипнуло и качнулось, когда Мэйсон в него упал.

— Оставайся здесь! Не двигайся! Никто не должен шевелиться. Они не смогут нас найти, если мы будем как каменные!

По полному отсутствию реакции Тони понял, что такое уже случалось. Очевидно, Маус ввел слегка свихнувшегося актера в ужастик, прокручивающийся в его собственной голове. Нечто вроде психбольницы под управлением пациентов, но раз это работает…

Пока Тони был в библиотеке, ситуация явно изменилась к худшему. Тварь, живущая в подвале, совершила опустошительный набег на сознание тех, кто побывал заложниками теней. Похоже, пока никто не стремился следовать злым призывам, если не считать таковыми танцы в крошечной комнатушке, но, так или иначе, все выглядело хреново. Павин и Сайлин сидели по обе стороны от Кейт, которая смотрела зверем, что и неудивительно. Звукооператор демонстративно держал наготове рулон скотча.

Ли стоял у задней стены, обхватив себя руками, опустив голову и закрыв глаза. Кажется, он что-то тихо бормотал, но, похоже, не собирался ринуться в бальный зал или совершить массовое убийство, как и действовать в обратной последовательности.

— Тони! — Питер развернул парня к себе. — А как насчет твоих приятелей-призраков? Они могут ее найти?

— Я не видел их с тех пор, как они рассказали мне про ноутбук. Я звал, но они не отвечают.

Надежда угасла, но Питер быстро взял себя в руки и заявил:

— Ладно, обойдемся без них. Тина, Зев, возьмите лампу и загляните в ванную. Пока будете наверху, проверьте комнату с горящим ребенком.

— По-моему, это называется «детская», — уточнила Тина.

— Прекрасно. Говори как хочешь. Потом мы с Адамом и Сорджем возьмем свечи… — Когда Питер открыл дверь, свечи задуло. — Черт!

— Кто-нибудь хочет побиться об заклад насчет того, что это повторится? — пробормотала Эми.

Никто не захотел.

Тони поставил ноутбук на стойку, открыл его, включил и сказал:

— От него не очень много света, но комната маленькая. Если Тина с Зевом проверят наверху, то я смогу добраться до бального зала при свете «повторного показа».

Ли бросил на Мэйсона пренебрежительный взгляд и вышел из темного угла комнаты. Тони совершенно не понравилась увиденная картина.

— Я пойду с тобой.

— Нет. Вам нельзя. Это слишком опасно. Бальный зал и так хочет вас заполучить.

— Со мной все будет в порядке.

— Ты остаешься здесь, — заявил Питер и прикоснулся к одолженной черной футболке.

Ли насмешливо ухмыльнулся, взглянул на руку режиссера, но вернулся на прежнее место и снова прислонился к стене.

— Я пойду, — сказала Эми.

— Нет. — Тони бросил ей книгу. — Пролистай вот это, поищи что-нибудь полезное.

— Ты нашел дневник Каулфилда?

— Ага.

— Что-то я не вижу, чтобы здесь была надпись, говорящая об этом. Откуда ты знаешь?

«Кстати, откуда?»

— Когда я его держу… — Тони нахмурился. — В нем есть сила. Если взять его в руки, он ощущается точно так же, как мой ноутбук.

Эми скривила губы, вытерла руки о штаны и заявила:

— На ощупь он такой, как будто ему не помешает косметическая маска.

Пара самых старых и темных книг Генри, тех, которые хотел вернуть себе демон, были сделаны из человеческой кожи.

— Выбрось это из головы, — посоветовал Тони, когда Эми начала перелистывать страницы. — Тина! — Он остановил женщину на полпути к двери. — У вас в сумочке есть зеркальце?

Фостер бежал изо всех сил и успел-таки добраться до бального зала до того, как Чарльз насадил на рога свою жену. Половинка двойной двери была открыта ровно настолько, чтобы в щель могла прошмыгнуть восьмилетняя девчонка.

— Брианна!

Но парень сомневался в том, что его слышно за воплями, наполнявшими зал, и музыкой, которая играла уже непрерывно. Тони сжал в руке пудреницу Тины и боком проскользнул в бальный зал. Не было смысла открывать дверь пошире, напрашиваться на неприятности.

«Кстати, о проблемах…»

Парню послышался голос Брианны, но музыка теперь звучала громче, хотя сейчас не была очередь бального зала. Он не видел девчонку. На его пути было сложено слишком много коробок. Очевидно, пока Чарльз и его миссис жили в доме, хотя фактически они никуда не делись и после смерти, бальный зал использовался в качестве кладовки.

Тони забрал левее.

Еще коробки.

Справа в свете газовых ламп поблескивали дорогие ювелирные украшения, ритмично постукивали об пол туфли с твердыми подошвами.

Вот только, конечно, тут ничего не было, не считая тех же коробок.

«Повторные показы» начинали капать кровью друг на друга, смешиваться все больше и больше.

«Значит, так. Я не обращаю внимания ни на что, хватаю девчонку и тащу ее задницу обратно в кладовую. Хорошо было иметь план. Конечно, еще не помешало бы знать, в какой комнате находится Брианна. Ведь этот „повторный показ“ не относится к самым длинным. Последнее, в чем я нуждаюсь, — это застрять здесь в темноте».

Голос Брианны зазвучал громче. Струнная группа явно сбилась на несколько тактов.

Похоже, девчонка была где-то рядом с оркестром.

Рассуждая логично — насколько такое понятие применимо к этому павильону смеха, — эстраде полагалось находиться в дальнем конце комнаты.

Коробки были засунуты сюда без всякого порядка. Парню казалось, что на бег по этому лабиринту должна уйти целая вечность.

«Не могу поверить, что проклятущие мыши этим наслаждаются!»

Тут он четко услышал знакомый протест:

— Мой отец вами займется!

Тони открыл рот, чтобы снова окликнуть беглянку, и вовремя вспомнил, что в имени таится сила. Генри научил его этому за много лет до того, как Арра еще больше усложнила жизнь парня. Да, один раз он позвал Брианну по имени, но в коридоре. Ладно, они всю ночь обращались друг к другу по именам, но все равно не было смысла даровать их бальному залу. К счастью, имелся другой вариант.

— Сырник!

Негодующий пронзительный дискант оборвался. Может, Тони слишком многое себе вообразил, но музыка заиграла с оживлением и, похоже, с облегчением.

— Тони?

Само собой, Брианне никто не давал разъяснений о силе, таящейся в именах. Судя по голосу, она была не близко.

«Я что, начал кружить?»

Через биение сердца эта проблема стала самой мелкой из всех, потому что погас свет.

У Брианны была лампа, хотя в таком огромном помещении это ровно ничего не значило.

Девочка стояла примерно метрах в трех от Тони, в центре маленького круга оранжево-красного света, упершись кулаками в бока. Лампа располагалась на полу у ее ног.

— Как ты меня назвал? — В глазах дочери босса отражались оранжево-красные огоньки.

— Это не важно, — сказал Тони, рысцой подбегая к ней. — Нам надо выбираться отсюда.

— Нет. Никуда не пойду, пока они не сделают то, что я велю!

— Кто? — Фостер схватил ее за руку, но Брианна подняла лампу и отодвинулась от него.

— Они! — Девчонка решительно ткнула пальцем в сторону стены. — Я хочу послушать что-нибудь хорошее!

Тони одной рукой открыл пудреницу с зеркальцем, другой попытался схватить Брианну, но промахнулся. В скудном свете он едва мог различить оркестр.

Малолетка, отражающаяся в зеркальце, топнула, встала прямо перед дирижером и завопила:

— Я хочу что-нибудь хорошее! Быстро!

«Черт! Это что, Крейтон Каулфилд за роялем?

Нет.

Отлично. Я схожу с ума».

Он еще раз попытался схватить Брианну и снова промахнулся. Это смахивало на погоню за голубем.

— Тони!..

Парень дернулся назад, услышав голос, напоминающий Хартли.

«Мне уже не надо беспокоиться насчет того, что дом прознает его имя. Ему уже все известно. Черт, с Брендой на борту это здание не сомневается даже в том, какого размера джинсы я ношу».

— Тони!..

Теперь парень находился слишком далеко от оркестра, чтобы видеть их отражения. Но что-то определенно возникло между ним и Брианной. Пара «чего-то».

Кажется, они танцевали вальс.

— Сырник, нам пора.

— Не называй меня так!

— Ты права. Я не должен. Тебе надо подойти и пнуть меня.

— Я не дура!

— Я никогда такого не говорил.

— Тони!..

«Черт!»

Миссис Уайт с топором появилась в оранжерее. Вскоре после того как Тони переехал в Ванкувер вместе с Генри, он купил коробку хлопьев, к которой бесплатно прилагался CD-диск с «Уликой».[63] В данной ситуации Фостера отнюдь не утешал тот факт, что он оказался полным неудачником в этой игре.

Теперь, когда появился свет, Тони мог видеть отражения парочек, танцующих между ним и Брианной. Он не знал этих людей.

— Тони!..

— Блин!

Хартли стоял прямо за ним, ухмылялся как дурак и был явно доволен реакцией Фостера. За его спиной танцевали другие парочки. Проплывая мимо, все они поворачивались и смотрели на Тони. Сейчас не была очередь зала, но он и Брианна стояли в самом центре событий. Какая разница, чья очередь?

— Нет! Я хочу вот так! Все расскажу папе!

Брианна оставила лампу на полу, подняла руки и принялась танцевать.

«Нет, это ее отражение кружится с Брендой.

Конечно, предупреждайте своих детей о подозрительных мужчинах, но не говорите им ни слова о мертвых ассистентках костюмерш».

— Бри, пойдем!

— Я танцую. — Она сказала это так, будто считала Тони идиотом.

Бренда засмеялась. Фостер сделал два шага к ней, но почему-то оказался дальше от женщины, чем был. Он закрывал глаза, открывал их — ничего не помогало.

Брианна продолжала танцевать. Маленькая девочка кружилась в большой комнате. Как парень к ней ни бежал, он продолжал двигаться к двери.

— Тони!..

«Хартли. Он притягивает меня с помощью имени. Я и забыл, что у него такие бледно-голубые глаза».

В зеркале теперь было больше призраков между ним и Брианной, чем по направлению к двери. «Повторный показ» бального зала вот-вот должен был начаться.

«Если я не вытащу Брианну до его начала, то ей уже не выбраться отсюда живой.

Не знаю, откуда мне это известно, но я еще никогда ни в чем не был так уверен.

Прекрасно. Почему я не могу так же надеяться на другие вещи, например лотерейные билеты? — Тони вытянул руку. — Маленькие девочки более хрупкие, чем стекло? Бутылка из-под пива разлеталась у меня на сотню осколков.

Не думай о ней, идиот!»

Семь слов. Во весь голос. Требовательных.

Брианна полетела через зал к его руке и завопила.

Не от страха. Не от боли. От ярости.

Маленькие девочки весят гораздо больше пивных бутылок.

Тони и Брианна рухнули на пол. Фостер крякнул, когда худенький локоть воткнулся ему в живот. Он обхватил девчонку за талию и потащил назад, к двери. Они были совсем близко к ней. Парень чувствовал за собой границу бального зала.

— Тони!.. — Хартли встал перед ним.

— Ну да, конечно, теперь ты не хочешь, чтобы я уходил.

Брианна пиналась и кусалась, но Фостер держался. Он понятия не имел, куда девалось зеркальце, но теперь ему не нужно было видеть, что происходит.

— Тони!.. — Бренда присоединилась к хору.

— Тони!.. — Наконец-то парень услышал голос Тома.

— Тони!..

«Чертовски здорово. Весь зал.

Что они будут делать дальше? Произносить мое имя нараспев, в такт вальсу?

Именно».

Он боролся с притяжением своего имени, не собирался углубляться в зал, уходил и забирал с собой младшую дочь Чи-Би. Ему просто нужно было отвлечь их на минутку…

— Мой отец тебя уволит!

«Идея настолько хороша, что надо мной должна вспыхнуть лампочка».

— Слушайте, бальный народ. Я знаю, что вы мертвы, но задумайтесь хоть на минутку. — Тони дернул головой, когда кулачок попытался заехать ему в нос. — Да, она юна и полна потенциальной силы, которую вы можете использовать. Но вам и вправду хочется провести вечность так, запертыми в определенном моменте, в компании избалованной противной восьмилетней девчонки?

— Я не такая! Это ты противный мудак!

Последнее слово отдалось эхом. Брианна находилась так близко, что из ушей Тони вполне могла пойти кровь.

С другой стороны, когда эхо утихло, в монотонном пении наступила ошеломленная пауза.

Парень пополз назад, волоча за собой Брианну. Фостер почувствовал, что его задница пересекла порог. Он понятия не имел, как эта часть тела осознала, где находится, но все равно она молодчага! Тони откатился чуть дальше, вытащил ноги из зала, выхватил оттуда Брианну и захлопнул дверь.

Твари начали колотить в дверь с другой стороны.

— Ладно, хватит уже. — Продолжая удерживать девочку, он встал, заодно поднял на ноги и ее. — Цела? Ничего не сломала?

— Я хотела потанцевать!

За годы, проведенные с Генри, укусы стали для Тони сексуальным актом. Сейчас это ощущение изменилось.

— Ай!

Брианна нырнула к дверям. Он снова перехватил ее, стараясь беречь кровоточащую руку.

— Эй, я больше, сильнее и умнее! Ты идешь со мной! Так что с тем же успехом можешь дать послабление нам обоим. Ай!

«Вот и надейся на голос разума. Тащить сопротивляющуюся восьмилетнюю девчонку почти невозможно. Остается одно».

— Если пойдешь спокойно, то я возьму тебя посмотреть на горящего ребенка.

— Врешь!

— Крест на сердце.

— Умереть на месте?

— Только не в этом доме.

Она на мгновение задумалась и смирилась:

— Договорились.

— Хорошо. Теперь возвращаемся в кладовку, пока мы не лишились…

«Света. Лампа осталась в бальном зале».

— Я ничего не вижу. — Голос Брианны был очень расстроенным.

— Ага. Я тоже.

— Подожди, взгляни туда. — Маленькие ручки развернули его в нужную сторону. — Что за серая штука идет по коридору?

— Думаю, правая рука садовника. — Не было смысла что-то выдумывать.

— Это должно быть страшно? — Фырканье Брианны удивительно напоминало манеры ее отца.

— Понятия не имею. Если я возьму тебя за руку, а другой буду держаться за стену и идти вдоль нее, то мы не заблудимся. — Он прижал пальцы к панели.

— Да, верно.

— Тогда пошли.

— Оно идет за нами, — услышал Тони и почувствовал, как Брианна обернулась.

— Конечно.

Зев встретил их в холле со второй лампой. Тони быстро оглянулся и увидел, что рука садовника осталась за границей круга света. Она семенила взад-вперед, вовсе не выглядела страшной, но могла бы получить дополнительные баллы за попытку.

Зев передал лампу Тони, опустился на колени и обнял Брианну.

— Ты цела!

— Я танцевала.

В ее голосе явно слышалось: «А этот тип меня утащил!»

Поза девчонки говорила: «Мой отец его уволит».

— Ты можешь потанцевать после. Когда мы выберемся отсюда, — быстро поправился Зев и крепче обнял девочку. — Самое главное, ты теперь в безопасности!

— Я тоже, — заметил Тони.

Музыкальный редактор посмотрел вверх и улыбнулся. Тони не смог припомнить ни одной хорошей причины, по которой они расстались.

— Ты нас искал?

— Нет.

Пауза, во время которой Зев выпрямился и взял Брианну за руку, слегка затянулась.

— Что?

— Ли пропал.

Откровенно говоря, у Тони не нашлось слов.

Зато у Брианны их хватало:

— Что у него пропало? Если вы что-то затеяли без меня, то я на вас пожалуюсь!