Дюжина поцелуев (ЛП)

Глава 6

Линни выпила слишком много ромового пунша. Но на улице было так холодно, а пунш так хорошо согревал… Вдобавок к этому она стояла посреди зала на балу у Шелбурнов по случаю Дня Св. Валентина, где у каждого присутствующего была своя пара. Кроме Линни, которая пришла в одиночестве. И, что более важно, Линни очень нервничала из-за возможной встречи с лордом Дэрингтоном. В последний раз, когда она его видела, то была столь бестактна, что толкнула его в сугроб, и с этого момента он царил в её мыслях, стоило ей закрыть глаза.

А мысли эти были очень далеки от тех, которые должна была бы иметь великовозрастная мисс.

Да, она считала, что у неё было достаточно причин, чтобы упиться ромовым пуншем. Но поскольку ей было необходимо постоянно следить за своим языком, она старалась избегать любого общения.

А в данный момент она явно чувствовала себя распущенной.

Вероятно, это было не очень хорошо.

Она нервно оглядывала толпу. По крайней мере, Линни знала, что не увидит лорда Пеллеринга. Через два дня после катания на коньках у Морлендов, когда она наконец достаточно оправилась, чтобы принять его, Линни отказала ему.

Граф долго ворчал из-за потраченного на неё времени и сообщил всему дому, включая Энни, что он уезжает в Стратфордшир, чтобы жениться на дочке какого-то сквайра, знающего толк в хороших гончих, и на которой, сказал он, надевая свою шляпу, он должен был сразу жениться и не соваться в Лондон.

Это был последний раз, когда она видела лорда Пеллеринга.

И она никак не могла сказать, что жалеет об этом. Ведь желание ежечасно плакать полностью исчезло, и в последние несколько дней Линни чувствовала себя почти самой собой.

Конечно, ещё оставалась проблема лорда Дэрингтона.

Он тоже приходил, когда она болела. Только её мать настрого запретила Энни говорить об этом. Но горничной удалось передать записку и даже отдать Линни одну из свежих розовых роз, которые лорд Дэрингтон принёс ей.

Записка было простой и короткой: «Простите».

Линни, конечно, была сбита с толку. Бывали моменты, когда лорд Дэрингтон выглядел абсолютной противоположностью тому человеку, который был известен всем.

Он казался именно таким человеком, которому она смогла бы без утайки поведать все свои странные мысли.

И ей казалось, что он даже сможет их понять.

Это, как ни крути, было чудом.

То, что она ему, по-видимому, нравилась, а сам он был божественно красив, в какой-то мере делало ситуацию совершенной.

И всё-таки все его совершенства умерялись тем обстоятельством, что у лорда Дэрингтона были манеры жабы.

В любом случае всё это сильно смущало Линни.

Она заметила боковым зрением знакомую высокую и широкоплечую фигуру и вновь почувствовала пресловутый трепет в сердце.

У неё закружилась голова, особенно, если учесть, что она была всего в половине бокала пунша от того, чтобы во всё горло запеть и пройтись в танце через бальный зал Шелбурнов.

Вообще-то ей бы следовало развернуться и отправиться домой, отложив запланированную на вечер миссию на другой день.

Но, очевидно, в этот вечер она не могла рассуждать здраво. Линни расправила плечи и, не выпуская из вида широкую спину лорда Дэрингтона, обошла несколько накрытых кружевными скатертями столов, прошла сквозь занавесь из розовых и красных лент, которые вылетели из крепежа и криво свисали с хрустальной люстры, и постучала лорда Дэрингтона по плечу.

Когда он обернулся и посмотрел на неё, у неё перехватило дыхание. Он был так невероятно прекрасен в тёмном сюртуке и белом жилете, что её трепещущее сердце чуть не остановилось.

Нет, так не пойдёт. У неё, в конце концов, была своя миссия.

— Лорд Дэрингтон, — сказала Линни и вдруг поняла, что она слишком громко прокричала его имя.

Он нахмурился.

О, Боже, он опять вернулся к своим ужасным манерам Властелина мира. Просто прелестно.

— Простите меня, — выпалила она, желая побыстрее с этим покончить. Мучительная мысль о том, что она действительно нравится лорду Дэрингтону, засела в её голове. Как она вообще могла до такого додуматься?

Будь, что будет. Ей нужно было извиниться за то, что она толкнула лорда Дэрингтона в сугроб. Даже если он был самым неприятным человеком на земле, ей не следовало уподобляться ему.

— Я не должна была вас толкать на катке.

Лорд Дэрингтон моргнул, но ничего не ответил.

— Ну ладно, — сказала Линни. Она категорически отказывалась снова грубить ему, но ей очень хотелось выплеснуть остатки своего ромового пунша ему в лицо.

Если бы в её бокале что-нибудь осталось. Но, как это ни смешно, он был пуст. Она какое-то мгновение разглядывала пустой бокал, словно могла наполнить его одним только взглядом.

— Потанцуйте со мной, — сказал лорд Дэрингтон.

Он, что, никогда не просит? Просто повелевает всем мелким сошкам вокруг себя выполнять свои приказания?

Он забрал бокал из её пальцев и отдал его высокому, худому светловолосому мужчине, стоявшему рядом с ним. Затем лорд Дэрингтон схватил её за руку и повёл в центр зала, где танцевали пары.

Линни сомневалась, что это была хорошая идея. Её сильно мутило, а попытка вспомнить шаги и движения танца, наверняка, всё только ухудшит.

— Я действительно…

Лорд Дэрингтон повернулся к ней.

— Мы должны потанцевать, — сказал он.

Боже, он был самым высокомерным человеком на всей Земле! Линни почувствовала, как у неё внутри разгорается раздражение. К сожалению, выпитый ею пунш тоже никак не хотел успокаиваться.

Было очень сложно сохранять своё достоинство, находясь рядом с лордом Дэрингтоном. Этот человек постоянно вызывал у неё желание хорошенько стукнуть его по голове. Естественно, в то же самое время он рождал у неё желание броситься к нему в объятия и потребовать, чтобы вернулся тот человек, который грустил по поводу того, что Розеттский камень находится так далеко от дома.

— Я плохо себя чувствую, лорд Дэрингтон, — сказала она. — Я не хочу танцевать.

Лорд Дэрингтон остановился, в оцепенении нахмурив бровь.

— Давайте танцевать.

Линни лишь покачала головой.

— Нет! — Она оттолкнула его, прекрасно понимая, что опять готова нарушить правила приличия. Лорд Дэрингтон плохо на неё действовал. — Право же, лорд Дэрингтон, вы такой дурак!

Несколько пар вокруг остановились посреди танца и уставились на них, а лорд Вир, стоявший за ними, начал давиться от смеха.

Линни почувствовала себя полностью опозоренной. Действительно, это было ужасно с её стороны.

— Простите, — пробормотала она.

— Вот, возьмите это, — сказал лорд Дэрингтон, протягивая ей сложенный листок бумаги.

Она хмуро взглянула на него, чувствуя, что вся комната медленно кружится вокруг неё, вызывая желание оставить свой ужин на безупречно начищенных сапогах лорда Дэрингтона.

— Пожалуйста, возьмите, прошу вас.

«Пожалуйста», он произнёс слово «пожалуйста». Она схватила бумажку, запихнула себе за корсаж и, резко развернувшись, убежала в поисках уединения.

Она почувствовала, что ей волей-неволей придётся еще раз увидеть выпитый ею пунш. И лучше бы это произошло без свидетелей.

Давайте не будемтанцевать. Он хотел сказать: «Давайте не будемтанцевать». Терренс смотрел, как Каролина быстро обогнула группу болтающих завсегдатаев балов и исчезла из комнаты. Он много думал о своём затруднительном положении и понял, что если ему не удастся завоевать леди Каролину, тогда ему действительно лучше вернуться в Айви-Парк и ещё немного поработать над своей речью, прежде чем снова возвращаться в общество.

Но он очень надеялся, что леди Каролина захочет поехать вместе с ним. Он больше не представлял свою жизнь без её милых и забавных причуд. Ему нравилось просто смотреть на неё. Словно в её глазах он мог прочесть все её мысли.

Он видел, как она пыталась разобраться в том, что в его устах могло прозвучать настоящей дикостью. А он в жизни так не хотел нормально говорить, как сейчас.

«Нет, — хотелось ему воскликнуть, — нет, я не хотел командовать или расстраивать тебя. Больше всего я хочу сделать тебя счастливой. Я хочу танцевать с тобой. Или не танцевать. Я хочу гулять с тобой, или стоять, или сидеть. Всё, что угодно, только позволь мне быть рядом с тобой, чувствовать твою нежную кожу под своими пальцами, ощущать вкус твоих губ и слышать твой голос.

И самое главное, позволь мне вывести тебя из тени и показать всеми миру, чего они себя лишали».

Он надеялся, что сможет заставить её всё это понять, но сам себе до конца не верил. Вернее, он абсолютно не доверял своему языку. Поэтому он провёл последние несколько дней, пытаясь изложить на бумаге свои чувства.

Теперь ему оставалось лишь наблюдать за путём, выбранным Каролиной, и уповать на то, что она сможет собрать информацию об его истинных чувствах из написанных им слов.