Дюна. В кадре

Глава 14.

Вот уже пятнадцать минут, как я брела по ровной дороге, освещенной фонарями, среди частных домов и кустистой зелени. Я шла наобум, толком не зная, попаду ли я туда, куда запланировала, и, собственно, этот путь мне напоминал мою жизнь. Ее нестабильность.

Я не раз вспоминала о месте “успеха”, которое мне показал Сомерс, и сейчас решила найти свою, личную точку опоры, где я бы могла привести мысли в порядок и подумать, что мне делать со своей жизнью. Моя маленькая студия никак не подходила для того, чтобы направить вихрь, круживший надо мной, в нужное русло. В свое время я слышала, как одна из моделей хвастала тем, что отдыхала на вилле недалеко от голливудского водохранилища, показывала нам фото в бассейне на фоне знаменитой надписи “HOLLYWOOD”, и сейчас я брела вдоль частного сектора, надеясь, что меня не примут за грабителя. Я иногда гуляла на мосту у водохранилища, но мне хотелось найти именно такое место, куда никто не мог бы попасть просто так.

Вдалеке показался пригорок, завершая дорогу, и я, подойдя ближе, наткнулась на тупик. По правую сторону виднелась и голливудская надпись, и холмистый пустырь, который немного освещал придорожный фонарь. Участок был огорожен сетчатым забором с небольшими покосившимися воротами, через которые я без труда перелезла. Я отчетливо понимала, что это частная собственность, но вывесок нигде не было, и я решила рискнуть.

Отойдя недалеко от дороги так, чтобы на меня не падал свет от фонаря, я бросила на влажную после дождя землю сумку и, не заботясь о том, что она испачкается села на нее.

Прижав колени к груди, я посмотрела на яркую надпись “HOLLYWOOD” и задумалась.

Мое положение нельзя было назвать безысходным. Я не умирала от голода и не ходила с протянутой рукой. Благодаря Нолону я в кратчайшие сроки легализовалась, что было практически невозможно простому смертному и давало мне возможность нормального существования в чужой стране. Даже подработка статистом была бы невозможна без номера соцстрахования.

Поводов для отчаяния у меня не было. Я знала нелегалов, которым не позавидуешь. Они, в отличие от меня, выживали, а не думали о собственной самореализации.

Однако, оглядываться на тех, кому было хуже, чем мне, и радоваться тому, что я не так сильно попала по жизни, не решало моей проблемы. Поэтому и поводов для радости у меня было маловато.

Сейчас я должна была понять, что мне говорила моя жизненная программа, куда мне нужно направить свой ветер, и у меня было несколько вариантов.

Первый — уехать домой. Продолжить путь, намеченный ранее, и сделать академическую карьеру. Возможно, судьба мне предлагала вернуться в Питер. Я бы закончила магистратуру, затем аспирантуру, написала бы диссертацию и все-таки получила учёную степень на радость всей семье.

Второй вариант тоже предполагал возвращение в Россию, но не для того, чтобы продолжить учебу, а чтобы попытаться пробиться в киносреду. Возможно, жизнь мне давала новую точку отсчета.

Скорее всего, пришлось бы идти на конфликт с семьей и, бросив магистратуру, пытаться поступить в театральное училище. Возможно, переехать в Москву. Я не очень хорошо ориентировалась в российских реалиях кинобизнеса, но была почти уверена, что шанс попасть на площадку без соответствующего образования в России сводился к нулю. Если ты, как и в Голливуде, не снималась с детства в кино и не являешься родственницей знаменитости. Этот факт меня не пугал, но я должна была взвесить все “за” и “против”.

Третий вариант — переключиться на другое занятие. Возможно, жизнь мне давала новые горизонты. Смену занятий. Попробовать себя в качестве дизайнера по костюмам. Дэвид уже давно подумывал открыть свое ателье и предлагал мне быть его помощницей, но, загоревшись сценой, я отвергла эту идею на корню. А, возможно, зря. Возможно, жизнь, перекрыв мне один путь, показывала дугой, а я не хотела его принимать, ухватившись за сцену. Работа была творческой, я бы могла почерпнуть у Дэйва много интересного. Сначала как ассистентка, а позже как партнер, компаньон. И пусть меня напрягало отношение Купера ко мне, я бы постаралась выстроить границы нашего общения так, чтобы не портить жизнь ни ему, ни себе.

Четвертый вариант — продолжать путь, который наметила. Не сдаваться. Несмотря на трудности. Несмотря на то, что дорога в Голливуд мне была закрыта. Возможно, жизнь меня проверяла на стойкость. Возможно то, что я воспринимала, как топтание на месте, было лишь этапом, очередной ступенькой в моей жизненной программе.

Я вновь взглянула на яркую надпись в свете ночных огней и вздохнула, чувствуя себя то ли персонажем картины Васнецова “Витязь на распутье”, то ли стоящей в центре оживленного перекрестка.

В каждом из этих вариантов были свои плюсы и минусы. И каждый давал мне направление. Развитие. Но какой из них выбрать, я не знала. Заново прокручивая в голове все возможности, я усмехнулась.

Возвращаться в Питер мне не хотелось. Я уже давно выросла из той маленькой девочки, скучавшей по дому. Я чувствовала свою независимость от семьи, и мне это нравилось. Оторвавшись от родных, я отчетливо ощущала, насколько они давили на меня, вторгались в мое личное пространство, втягивали меня в свои правила и устои, которые давно потеряли для меня ценность. Мне нравилась моя самостоятельность, и я не желала вновь возвращаться под крыло семьи. Здесь я уже обзавелась своими знакомствами, связями и, несмотря на непростую ситуацию и одиночество, я не чувствовала себя в Штатах чужой. Эмигранткой, оторванной от родных пенатов. По этой же причине я не рвалась строить карьеру киноактрисы дома. Как бы странно это ни звучало, но я чувствовала, что мой ветер гонит меня из России. Пройдя путь от Гонконга до Лос-Анджелеса, я чувствовала, что возвращение в Россию на данном этапе будет регрессом.

Можно было бы отправиться в Европу покорять съемочные площадки, но без легализации можно было не мечтать об европейских вершинах кинематографа.

А, значит, оставалось два варианта. Сменить поле деятельности или продолжать “голливудский” путь.

Я вновь подняла взгляд на яркую надпись и улыбнулась. Она будто бросала мне вызов.

И я его приняла.