Дюна. В кадре

Глава 40.

Джокки, завидев Иэна с родителями, выходивших из машины, тут же рванул в их сторону, а я так и осталась стоять у крыльца, не зная, как поступить — идти навстречу или остаться на месте.

Наблюдая, как мама Иэна присела и приветствует собаку, я вновь почувствовала сердцебиение, а она, встав, направилась вместе с мужем и сыном в мою сторону.

Отец Иэна, Джордж Сомерс — высокий, крупный мужчина — приветливо улыбался, чего нельзя было сказать о его жене, Элеонор.

Она тоже улыбалась, но совсем неприветливо, а я начала себя ругать за то, что совершенно не продумала свое поведение, и теперь лишь придерживалась девиза сестры “не становись между мужем и его матерью”. Иэн же был немногословен и не выдал мне никаких инструкций. Практически ничего о своих родителях не рассказывал, кроме того, что мама в прошлом работала воспитательницей, а отец в автомастерской.

Сейчас его отец владел сетью автомастерских, а мама ему помогала.

— Рада познакомиться, — я улыбалась родителям Иэна, пока мое сердце выстукивало барабанную дробь и конечности леденели.

— Очень рады с тобой наконец-то познакомиться лично, — обнимал меня Джордж.

Теперь, рассматривая родителей Иэна вживую, я отмечала, что он со своей привлекательностью унаследовал все самое яркое. Словно природа изначально заложила в нем определенные черты, чтобы сделать его харизматичным. Зеленые глаза и улыбка матери сочетались с жестким подбородком и красивой мужской фигурой отца.

В очередной раз поймав взгляд миссис Сомерс, я вынуждена была признать — сбылись мои самые худшие подозрения. Элеонор определенно видела в невестке русскую залетную актрисульку, охомутавшую ее любимого сына с целью продвинуться за его счет.

— Ну, пойдемте в дом, Консуэлла уже должна была сервировать ужин на террасе, — произнес Иэн и, приобняв меня, повел к входной двери.

— Да, Консуэла у тебя незаменимая. А уж как готовит Лоренсо… — ответила Элеонор, бросая взгляд на нас с Иэном, идущим в обнимку.

Эта фраза мне показалась намеком. Персонал был незаменим в отличие от меня. Видимо я, как жена ее сына, должна была позаботиться об ужине. Чего я не сделала по двум причинам. Во-первых, я только примчалась со съемочной площадки. А во-вторых, я решила, что не буду изображать из себя курицу-наседку, кудахтающую вокруг Иэна.

“Черт, и кто сказал о разнице менталитетов и продвинутом феминизме в США”, - вздохнула я и сделала простой вывод. Какой бы прогрессивной ни была женщина, но в невестке она хотела видеть умную и хозяйственную девушку, которая должна была думать прежде всего о ее сыне, а не о своей карьере. Если она этого не делает, то есть персонал, и жена ни к чему.

Тем временем мы зашли в дом и разбрелись по спальням, чтобы привести себя в порядок перед первым семейным ужином, а я, пребывая не в самом хорошем настроении, прятала желание вообще не выходить вниз.

Понимая, что где-то совсем близко родные Сомерса сейчас перемывают мне кости, я ушла в свою гардеробную, и, стоя перед зеркалом в одном халате, не знала, что надеть, и нервно расчесывала волосы, злясь на себя, на Иэна и на весь мир.

За несколько дней, проведенных в статусе жены, я ни секунды не пожалела о том, что вышла замуж. Но сейчас представляла наше будущее, где мне придется проводить с этими людьми семейные торжества и праздники, и меня бросало в дрожь. Я чувствовала себя инородным телом в его семье.

— Перестань дергаться… — Иэн, уже переодевшись, стоял у косяка и внимательно наблюдал за тем, как я нервно перебираю пряди волос.

Я промолчала, опасаясь сказать что-нибудь неприятное о его маме, но он поймал мое настроение и покачал головой.

— Я понимаю, как на тебя смотрит моя мать. Но это не должно тебя беспокоить.

— Я всегда буду чужой, как клин между тобой и твоими родными… — покачала я головой и добавила: — И зря ты не хочешь составить брачный договор. Думаю, это бы сняло хотя бы часть напряжения между мной и твоими родственниками.

По возвращении из Вегаса я поднимала этот вопрос и, услышав от Иэна категоричное “нет”, решила возобновить этот разговор позже. Сейчас, как мне показалось, было самое время.

— Мы уже говорили с тобой на эту тему, — Иэн продолжал стоять на входе в гардеробную и вид имел непоколебимый.

Я вспомнила слова Коди “Иэна нельзя назвать доверчивым, он чувствует нутро людей” и понимала, отчего у него такой уверенный вид. Однако все же продолжила, надеясь изменить его точку зрения.

— У нас просто сейчас медовый месяц. Возможно, все изменится.

— Что именно? — его зеленые глаза блеснули недовольством.

— Я верю в твою искренность. Но, возможно, ты увлечешься кем-то другим по завершению съемок и захочешь со мной развестись, например.

Сомерсу не понравилась эта фраза, говорившая о его непостоянстве, и на его лице вновь отобразилось раздражение.

Мы всегда говорили правду друг другу, и я не исключала такого поворота. Если уж тихий спокойный интроверт Нолон менял женщин, как перчатки, и практиковал полигамию, к которой я подстраивалась, то что можно было сказать о Сомерсе — ярком экстраверте и талантливом известном актере из первого состава?

— То есть ты уже априори считаешь, что я буду тебе изменять?

— Нет. Думаю, пока мы в проекте, изменять не будешь… Но возможно, тебе понравится кто-то другой и ты захочешь развод.

Сомерс ничего не ответил, и это было правильно — любой его ответ звучал бы, как оправдание, а я завела этот разговор совсем с другой целью.

— И что это меняет в связи с договором? — недовольно спросил он.

— Ну как что? Я очень ревнивая и решу тебе отомстить, — уверенно врала я.

Послышался громкий смех, и Иэн, закинув голову, продемонстрировал красивую мужскую шею и кадык.

— Я вполне серьезно, — я была настроена решительно.

— Сама-то веришь в то, что говоришь? — он приподнял бровь.

— Я ужасно ревнивая и собственница, — и это было правдой.

— Верю, что ревнивая, и верю, что собственница, — кивнул он и добавил: — Но не мстительная.

— Ты слишком самоуверен, — я продолжала держать оборону.

— Сейчас актриса из тебя никудышная, — цокнул он языком с видом Станиславского.

— Да, есть такое, — вздохнула я, чувствуя новую волну беспокойства перед ужином с родственниками, а Иэн, так и оставшись стоять у косяка, склонил голову набок и внезапно спросил:

— Ты мне доверяешь?

Иэн задал правильный вопрос. Мне нравилось наше с Иэном взаимопонимание, партнерство не только на съемочной площадке, но и в жизни. Мне нравилась наша похожесть, которая вопреки клише не отталкивала, а, наоборот, делала нас еще ближе. Делала наш союз еще крепче. Я чувствовала ту незримую эмоциональную нить, которая сплетала нас воедино. Давала ощущение теплоты в груди. Однако, приезд его родных, реакция его мамы тоже были испытанием. И пока я не знала, пройдем ли мы его.

Я скользнула взглядом по его лицу и неуверенно кивнула.

— Все будет в порядке, — произнес он, а я, будто желая удостовериться в реальности сказанного, подошла к нему и уткнулась лбом в его грудь.

Он знал, что мне было нужно в эту секунду. Обняв меня, он прошелся горячей ладонью по моим волосам, и в области груди вновь возникло приятное чувство.

— Чему улыбаешься? — тихо поинтересовался он.

— Ты напоминаешь каньон, прогретый солнцем.

На это он ничего не ответил и сменил тему:

— Надевай первые попавшиеся джинсы и пошли вниз.

— Как джинсы? — нахмурилась я. — Надо что-то понаряднее, наверное.

— Не надо, — и он, подхватив с полки брюки, лежавшие на верху аккуратной стопки, протянул их мне.

Уже перед террасой, где обосновались родители Иэна тоже в повседневной одежде, он взял меня за руку, и я, чувствуя его горячую ладонь, немного успокоилась.

Пока мы, рассевшись вокруг стола, пели дифирамбы нашему повару Лоренсо и говорили о погоде и природе, я улыбалась, но понимала, что испытание впереди. И не ошиблась.

Иэн наливал мне шампанское, чтобы выпить за нашу свадьбу, а миссис Сомерс бросила на мой бокал внимательный взгляд и в нем чувствовалось облегчение. Видимо, она тоже предполагала беременность.

Едва мы закончили с закусками под расспросы о России и моем прошлом и приступили к стейкам, Элеонор пошла в наступление.

— Так вы будете организовывать нормальную свадьбу? — спросила она, и я не могла не отметить ударения на слове “нормальный”.

— Нет, мам. У нас уже была свадьба и вторую мы не планируем, — уверенно произнес Иэн, и ей понравился его ответ. Видимо, она решила, что свадьба в Вегасе — это несерьезно, как и наш брак.

— Откровенно говоря, когда мы с Джорджем услышали о свадьбе, то решили, что ее причиной послужила беременность.

— Нет, я не беременна, — улыбнулась я, и на лице миссис Сомерс опять промелькнуло облегчение.

— Это ваш первый проект, как я понимаю? — вновь поинтересовалась она.

— Да.

Она с теплотой посмотрела на сына, и я поняла этот взгляд, полный надежды. Миссис Сомерс считала, что я лишь временное увлечение, как и кинолента, в которой мы снимались совместно.

— Есть планы на друге фильмы? Уже поступали другие предложения?

— Пока нет. Но надеюсь, что будут, — улыбнулась я, ковыряя вилкой и ножом свой стейк. Мне было не до еды.

— Уверена, что будут, — улыбнулась миссис Сомерс, и пусть ее голос звучал ободряюще, я понимала, о чем она думала.

Как только съемки завершатся, и мы разойдемся по разным проектам, закончится и наш брак.

— Сиквел не предвидится? — заговорил мистер Сомерс и посмотрел на меня. Он определенно был на моей стороне. Не знаю, чем я завоевала его доверие, но, в отличие от Элеонор, его улыбка была теплее и искреннее.

— Предвиделся, но я отказался, — произнес Иэн, и я кивнула. У него уже лежал следующий сценарий, а учитывая его уникальную способность чувствовать глубину проекта, я не сомневалась, что он выбрал правильный путь.

— Иэну предстоит сложная роль хирурга, — улыбнулась я, но Сомерс покачал головой.

— Нет. Сегодня я отказался от будущей роли, — внезапно произнес он, и я внимательно посмотрела на него.

— Ты говоришь загадками… — у меня были смешанные чувства. Я перестала любить сюрпризы и не понимала, чего ждать.

— После моей короткометражки в альманахе “EVIL” в прошлом году, студия предложила мне сесть в режиссерское кресло. Мы давно вели переговоры, и сегодня я ездил на встречу и согласился. После этого проекта я ухожу в режиссуру.

Я знала, что в свое время Иэн закончил режиссерские курсы и пробовался в небольшой короткометражке, которая вошла в альманах и не только получила награду на “Санденсе”, но и была отмечена на “Оскаре”. Однако, он больше никогда не заводил разговор о своем опыте, а я не спрашивала, считая, что актерское ремесло — его основная стезя и осознанный выбор.

— Поздравляю, сынок! — послышался громкий голос отца. — Прямо как Клуни и Иствуд.

— Замечательная новость! — радовалась Элеонор. — Я всегда знала, что твой талант многогранен!

— Ты станешь одним из тех молодых режиссеров-вундеркиндов…

Я же молча изучала его серьезное лицо и улыбалась. Сюрприз оказался приятным. Пусть для выводов было рано, но я верила в успех Сомерса и гордилась его решением. Иэн не стоял на месте. Он двигался вперед и вырос из шкуры актера. Ему там было тесно. Это был лишь этап в его жизни, и сейчас его ждали новые горизонты.

— Я верю. У тебя все получится, — тихо проговорила я, а Иэн продолжил:

— Так что после этого проекта, ты уходишь на мой.

— На твой… — я непонимающе смотрела на него.

— Ну да. Студия взяла мой сценарий, и главная роль уже твоя. Энджи, как твой агент, сегодня утрясла все с продюсерами.

Я сидела, не шелохнувшись, осознавая новую реальность, и, рассматривая зеленые глаза своего мужа, внезапно поняла. Этот брак в Вегасе был прыжком в неизвестность только для меня. Но не для Иэна. Даже если он это делал на адреналине, его действия были осознанны и продуманны. Он уже знал, что когда-нибудь уйдет в режиссуру, а услышав, что мы с Нолоном расстались, определил мое место в пластмассовом мире и в своей жизни. Он знал, что я стану не только его партнером по съемочной площадке, но и его партнером по жизни. Компаньоном в работе.

— Ну что, за это надо выпить! — послышался голос мистера Сомерса, и я повернулась к родителям Иэна.

Джордж радостно улыбался, а вот миссис Сомерс внимательно смотрела на нас, и в ее зеленых глазах мерцала грусть. Она тоже понимала, что наш с Иэном брак был лишь стартовой точкой. Не на один проект. А на долгое время. Она увидела в нас с Иэном Пигмалиона и Галатею.

— Простите, мне надо отлучиться… — тихо проговорила она и, встав из-за стола, вышла с террасы.

Иэн бросил взгляд на силуэт матери, скрывшейся за стеклянной панелью, и, все поняв без слов, посмотрел на отца.

— Я ее успокою, — кивнул Иэн и быстро направился к двери, оставляя нас с мистером Сомерсом наедине.

В теплом вечернем воздухе повисла тишина, лицо мистера Сомерса стало серьезным, но он молчал и будто ждал, что я начну разговор первой.

— Я надеюсь, мы все-таки подружимся с миссис Сомерс… — я не стала выдерживать актерскую паузу и понимала, что этот разговор нужен нам всем.

Джордж внимательно посмотрела на меня и коротко кивнул.

— Дай ей время. И Элеонор примет тебя.

Я тоже коротко кивнула и, чувствуя расположения Джорджа, все же спросила:

— Почему вы отнеслись ко мне благосклонно?

— Потому что я видел запись с концерта.

— Ну да, — улыбнулась я, но не поняла его ответ. — Нас Крис с Коди так поздравляли. Но…

— Мой сын раньше ни на кого так не смотрел, как на тебя, — ответил Джорж и добавил: — Я привык верить своему сыну. Он выбрал тебя.

— Тогда почему миссис Сомерс этого не увидела? — мне не нужна была лесть. Я хотела истину.

— Она просто не хотела видеть правду, — пожал он плечами. — Иэну уже не интересны однодневные отношения.

— Как и актёрство, — задумчиво проговорила я, а на террасу уже заходил Иэн с матерью.

Посмотрев на нее, я отметила, что она плакала, но сейчас успокоилась и, садясь за стол, бросила на меня взгляд. Уже другой взгляд. Я чувствовала, что она еще не приняла меня до конца, но первый шаг был сделан, и мне хотелось верить, что со временем мы станем ближе друг к другу. Ради Иэна.