Дюна. В кадре

Глава 46.

Ловя на себе сотни взглядов, я застыла — одно дело университетский скетч с его студенческой аудиторией или хмельные пляски на барной стойке, другое дело серьезная сцена и зрители в лице сливок бомонда, съехавшегося со всего мира. Многие из них были люди искусства, добившиеся заслуженного успеха своим талантом.

Возможно, если бы речь шла о балетном выступлении после небольшой подготовки к нему, то я была бы более смелой. Но тут подразумевалась импровизация, замешанная на скетче столетней давности, а также осознание того, что мне с моими вокальными данными было далеко до Франсуазы, и я просто могла сфальшивить и испортить ее выступление.

Я инстинктивно покачала головой, давая понять, что мне далеко до певицы, но почувствовала тяжелую руку Иэна и посмотрела на него.

Его не просто рассердило мое нежелание идти, в его глазах плескалось разочарование — как в недалеком прошлом в офисе Энджи, когда я отказалась от роли.

“Даже не смей говорить “нет”, - читалось в его жестком взгляде, и я понимала его недовольство. Мой отказ был сродни поражению.

Я улыбнулась — судьба тоже проверяла меня на прочность.

— Играй и получай удовольствие… — вспомнились слова мужа, и тот кивнул.

Я начала вставать из-за стола, что было не совсем просто — шлейф платья был аккуратно уложен рядом — и Джеффри тут же вызвался мне помочь, за что я ему благодарно улыбнулась.

Пока мне помогали подняться на сцену, я глубоко дышала, чтобы успокоить сердцебиение и пыталась понять, зачем Франси вытащила меня на публику. Хотя ответ лежал на поверхности. Судя по ее взгляду, она тосковала по русскому бойфренду и, возможно, в моем лице нашла некий проводник. Скорее всего, наш дуэт виделся ей нитью, связующей её с Россией.

— Это блю-туз арматура, — шептал кто-то по-французски из команды певицы. — Надеюсь, подойдет под ваше ухо. Здесь только минусовка. Так вы сможете слышать мелодию и не сбиться.

Я кивнула, надевая устройство. Я уже видела подобное на арене в Лас-Вегасе, и мне определенно не хватало такого, когда мы подпевали Крису.

“Ну вот, это не первое твое выступление”, - шептало подсознание, но мой перфекционизм парировал. Там я была на подпевке и в шутку, в отличие от того, что мне предлагалось сейчас.

— С Россией у меня связано много теплых воспоминаний, и я благодарна Злате, что она решила спеть со мной эту тему. Эта песня занимает особое место в моем сердце, — будто подтверждая мои мысли, проговорила Франси, и я улыбнулась, слыша в ухе мелодию.

В этом неожиданном поступке Франсуазы мне виделся промысел космоса — работала моя жизненная программа. Она не только проверяла меня на стойкость, но и давала шанс проявить себя в роли певицы.

— Я первые две строки, ты вторые. Припев вместе, — шепнула мне Франси.

— Сразу предупрежу, я вообще ничего не понимаю в пении. Я профан и любитель.

— Я подстрахую, если что, — сжала она мою ладонь и пошла к противоположному углу сцены.

Я закрыла глаза и сосредоточилась, настраиваясь на нужный лад — сейчас я трансформировала свою энергетику и переставала быть Златой Дюниной. Сейчас я была певицей. Порочной и невинной, вызывающе сексуальной и неприступной. Сейчас я стояла на сцене небольшого джаз-кафе. За столиками сидели скучающие посетители, попивая напитки, и я должна была показать им свой талант, спеть так, чтобы они запомнили меня, и им захотелось вернуться.

В ушах звучала мелодия, и я, открыв глаза, посмотрела вниз — передо мной распростерлось старое французское джаз-кафе, и разношерстные посетители, желавшие получить долю эмоций от моего выступления. Это было их право — они заплатили. Где-то справа блеснул огонек воображаемой зажигалки, и я, повернув голову, улыбнулась. Мой любимый клиент. Мой поклонник с зелеными глазами. Он часто приходил в кабаре, чтобы послушать, как я пою. Он затянулся и медленно выпустил сигаретный дым в ожидании моего выступления.

Моя подруга и напарница Франси, с которой я часто пела дуэтом, кивнула, и мелодия, игравшая все это время легкой импровизацией, наконец, потекла своим чередом.

Франсуаза, идя к центру, грудным меццо-сопрано начала выводить знаменитый мотив, в то время как я медленно приближалась к ней с другого конца сцены в такт музыке.

“Мужчины бывают разными. Тихими и страстными. Красивыми и не очень”, - подхватила я вторые две строки, и Франси улыбнулась, давая понять, что я все делаю правильно.

“Но женщины предпочитают блюз и красное вино”, - запели мы в унисон, разворачиваясь друг другу спиной, и я вновь бросила взгляд вниз, на посетителей.

Они улыбались — они получали то, зачем сюда пришли.

Однако я чувствовала, что мне чего-то не хватает. Моей певице было тесно на этом крошечном пространстве сцены, оно сковывало и ограничивало.

Идея пришла мгновенно. Допев последнюю строку припева, я развернулась лицом к Франсуазе и показала глазами в зал.

Она поняла меня с полувзгляда и едва заметно кивнула, выходя на второй куплет.

Что ж — она была хорошей подругой и соратницей по кафе — мне с ней повезло.

Чувствуя уверенность, я обворожительно улыбнулась и медленно начала спускаться по лестнице, крепко удерживая микрофон и надеясь, что гарнитура не откажет на расстоянии.

За мной тянулся шлейф платья, и, как ни странно, он мне совершенно не мешал. Напротив, он был частью образа и создавал цветочный след, окутывающий всех своим ароматом.

— Мир наполнен разными людьми и событиями, плохими и хорошими, — выводила я ровным голосом, направляясь к ближайшему столу, где сидели устроители вечера.

— И все что нам остается — петь блюз и пить бордо, — я соблазнительно улыбнулась, подойдя вплотную к Эндрю, и начала медленно обходить его, нежно проводя ладонью по спинке стула.

“Посетитель кафе” решил подыграть и потянул ко мне руку, но я кокетливо ударила его по запястью и, вильнув бедром, отправилась к следующему столику, за которым сидела Рунна. Она определенно вспомнила наш с ней зажигательный танец на барной стойке и сейчас иронично улыбалась.

Под слова “Женщины предпочитают блюз и бордо” она протянула мне бокал красного вина, и, пока моя “напарница” пела со сцены, я пригубила немного рубиновой влаги.

Однако, мой тур был бы незавершенным, если бы я обделила вниманием своего любимого посетителя с зелеными глазами.

Поблагодарив Рунну, я плавной походкой направилась к нашему столику, где витиеватым узором кружил воображаемый дым.

“Блюз — это музыка сердца, музыка любви”, - тихо, грудным голосом пела я, обходя наш стол по кругу, обволакивая всех цветочным шлейфом, словно ядовитый плющ сладким дурманом.

И пусть мой меццо-сопрано был не настолько чарующим и соблазнительным, я сделала все возможное, чтобы язык моего тела, моя трансформация в ипостась певицы соответствовали голосу французской дивы.

Приблизившись вплотную к своему зеленоглазому завсегдатаю, я решила поощрить его за верность. Присев на краешек стола прямо перед ним, я закинула ногу на ногу и эротично потёрла их друг о друга, соблазняя своего поклонника. Порабощая его своей женственностью.

Иэн с видом «детка, ты шикарна» потянул руку к моему бедру, но я ударила его по ладони и погрозила пальцем. С видом “смотреть, но не трогать”, я наклонилась к нему и грудным голосом пропела над ухом “Блюз — это музыка сердца, музыка любви”. Пропела тихо, словно доверяла ему важную тайну, наш с ним секрет.

Встав, я нежно провела пальцами по его затылку, прощаясь со своим “поклонником”, и посмотрела на Генри — тот, замерев, внимательно смотрел на меня.

“Женщины предпочитают блюз и красное вино”, - пропела я и, шутливо ему подмигнув, развернулась и плавно направилась на сцену.

Завершая припев, я поднималась к своей напарнице, однако вновь пошел импровизационный рефрен, и я на автомате вновь запела.

Ко мне подключилась Франсуаза, и я поняла, что этот повтор мы должны спеть вместе — как завершающую коду. Поставить красивую дуэтную точку.

“Женщины предпочитают блюз и бордо”, - вместе пропели мы последнюю строку, повернувшись друг к другу лицом.

Прозвучали последние аккорды и зал замер.

От волнения я опустила взгляд и, глубоко дыша, чувствовала как бьется о ребра сердце, желая проломить грудную клетку.

Франсуаза взяла меня за руку, повернулась лицом к зрителям, и нас накрыло аплодисментами.

Мы, не сговариваясь, вместе поклонились и, слыша громкие выкрики “браво”, улыбались и посылали воздушные поцелуи.

— Дамы и господа, Франсуаза Дюваль — чарующий голос Франции. И не менее очаровательная цветочная дива Злата Дюнина, Россия, — послышался голос конферансье.

— Я благодарю Злату за великолепное исполнение этой старой песни. Вы вдохнули в нее новую жизнь, — проговорила Франсуаза, поднимая мою руку вверх, пока я, вынырнув из образа, приходила в себя. Руки холодели, уши закладывало, сердце бешено стучало, и только сейчас я поняла, как сильно волновалась.

Франсуаза улыбнулась, и я осознала, что мне тоже нужно что-то сказать.

— Благодарю, что вы дали мне возможность стать частью вашего творчества, — отзеркалила я комплимент, стараясь чтобы мой голос звучал так же уверенно, как и минуту назад.

Франси крепко меня обняла, шепнула “будешь в Европе, звони” и, еще раз поблагодарив, наконец-то отпустила. Шоу должно было продолжаться, и гости не должны были скучать.

Я же, спустившись вниз, под взглядами присутствующих направлялась к столику, смотрела на Иэна и ждала его вердикта. Я должна была знать его мнение.

Он был моим главным критиком. Он никогда не врал и всегда говорил правду. Если я сфальшивила, его взгляд все мне скажет, а позже, когда мы останемся наедине, он не станет молчать.

По его лицу скользнула одобрительная улыбка, и я, облегченно выдохнув, ускорила шаг.

— Ты была на высоте, — кивнул мой строгий критик, едва я приблизилась к нашему столу.

— Соблазнила весь зал, — послышался голос Джеффри, и я, повернув голову к нему, вернула комплимент.

— Твой наряд был частью этого образа.

— Очень достойно выступила, — подхватила Эрна и добавила: — Жаль, что платья заберут в музей.

— Подобным произведениям искусства не место не в гардеробной, — улыбнулась я, но разделяла эмоцию Эрны.

Поправив шлейф, я наконец опустилась на стул, все еще чувствуя, как дрожат колени и стынут конечности.

— Ты молодец, — Иэн поцеловал меня в висок, но его взгляд был немного отстраненным. Несмотря на улыбку — ушла легкость.

— Талантливое выступление, — кивнул Генри, до этого не проронивший ни слова, и его лицо тоже было серьезным.

— Я не волшебник, только учусь, — ответила я, и краем глаза увидела, как к нашему столу направляются устроители вечера.

— Злата, вы были на высоте, — улыбнулась Ханна, и мы все встали, чтобы поприветствовать их.

— Благодарю за приглашение. Это честь для нас.

— Буду рада видеть вас с Иэном в будущем году, — улыбнулась она, давая понять, что мы в числе приглашенных.

Что ж. Подобная реакция говорила о том, что я выступила успешно и пришлась ко двору Королеве Моды.

— Надеюсь, вы не в обиде за мои вольности, — усмехнулся Эндрю, стоя рядом.

— Что вы! Я вам благодарна за то, что подыграли. Стали частью моего сценического образа, — я улыбалась, чувствуя, как сводит скулы.

— Почему не приехала Кэролайн? — поинтересовалась Ханна у Генри, и я немного напряглась. По словам Рунны, Ханна не любила отказов.

— Дела семейные. Герцог приболел и она осталась с отцом.

— Скорейшего выздоровления, — улыбнулись устроители и, пожелав нам хорошего вечера, направились к другим гостям.

— Генри, скажите, а законы вашей страны разрешают вам жениться на простых смертных? — поинтересовалась Эрна, пока мы все вновь рассаживались за стол.

— Вполне, — пожал он плечами. — Мы не исключение среди других монархий. Молодой король Испании женат на разведённой журналистке. Принц Гарри — на актрисе.

— Повезло им, — усмехнулась она, но я, устало опуская голову на плечо мужа, так не думала.

Эти женщины отказались от своей профессии, чтобы стать частью королевской семьи, и мне это виделось неправильным. Но вслух я, конечно, этого не сказала, опасаясь задеть подобной точкой зрения друга Иэна, и лишь немного скривила нос, так и не поднимая головы с плеча мужа.

Однако, не успели мы развить новую тему, как к нам уже направлялась Рунна.

— Ну ты, мать, зажгла! Молодец! — она сжала мое предплечье и посмотрела на Генри.

Судя по всему, они тоже хорошо знали друг друга.

— Привет, путешественник, — улыбнулась она, подтверждая мою мысль. — Ты к нам заедешь в Калифорнию?

— Обязательно, — кивнул Генри, а Рунна посмотрела на нас с Сомерсом. — Злата, пошли потанцуем.

— Нет, я уже оттанцевала свою обязательную программу, — покачала я головой, — может быть, позже.

Тем временем на танцполе уже образовалась небольшая толпа, и один из знакомых актеров, сосед Рунны по столу, помахал нам рукой, танцуя в такт.

— Ребята, присоединяйтесь! — кинула она клич и направилась к танцевальной площадке, а я, чувствуя щекой ткань смокинга, вновь подняла взгляд на Иэна. Несмотря на спокойную маску, он по прежнему казался слишком серьезным с момента моего возвращения со сцены, и я никак не могла понять причины этой сосредоточенности.

— Тебе понравилось, как я выступала? — тихо поинтересовалась я.

— Очень, — тепло улыбнулся он. — Я рад, что ты показала всем свой талант.

— Ты устал? — я по-прежнему пыталась понять его настроение.

— Нет. Но предлагаю нам троим уйти по-английски и посидеть в более спокойной обстановке.

— Я за, — кивнул Генри и я тоже не возражала. Мне не нравилась эта серьезность мужа. Возможно, когда мы уйдем, она рассеется.