Дюна. В Нейросети

Глава 41.

Уже на пути к особняку я обернулась, чтобы найти Дэвида, но вместо него наткнулась взглядом на здоровяка, шедшего неподалеку от нас. Несмотря на то, что он был одет, как и все остальные, выражением лица напоминал банковский сейф.

— Не обращай внимания, это Кэвин. Мой телохранитель, — послышался голос Иэна.

— Да. Основательный господин… — наконец дала я определние.

— Пьешь? Дуешь? Балуешься кокой? — внезапно на ухо спросил Иэн, пока мы поднимались по ступенькам на крыльцо роскошного особняка.

— Не знаю, что такое дуть, но коку могу выпить, также как и бокал шампанского… — ответила я, а он усмехнулся и тихо произнес:

— Святое дерьмо. Я давно не видел таких девственниц в Калифорнии.

Я поняла, что ответила как-то не так, но пребывая в боевом настроении, парировала, пожимая плечами:

— Какая есть.

— Ладно. Разберемся, Веснушка, — он закинул руку на мое плечо, и не успела я увернуться, как распахнулся портал в другой мир, и нас в буквальном смысле затянуло в это безумие.

Здесь смешалось все. И всеобщий кураж, и пьяное веселье, и узнаваемость Иэна.

Как и обещал Дэвид, вокруг творилось какое-то сумасшествие. Индейки с горящими носками я не обнаружила. Зато большая часть толпы под драйвовые хиты бросались в бассейн, обливались шампанским, зажимались по углам и глотали таблетки, однозначно — не витамины. Народу было так много, что невозможно было понять, кто хозяин этого гостеприимного помешательства. Мне было известно только то, что владелец дома — какой-то знаменитый гитарист, но если он и попадался на глаза, я его не узнала.

Я то и дело оборачивалась по сторонам, пытаясь найти Дэйва и девчонок, но к нам с Сомерсом невозможно было подступиться — он словно магнит притягивал к себе все новых и новых людей, и это походило на воронку смерча, в центре которого мы находились.

Перемещая этот живой вихрь от дома к бассейну, от бассейна в парк, Иэн, словно заряженная до предела батарейка, генерировал энергию, смех, шутки, накрывая всех своим обаянием, и мне казалось, ему это нравилось. Он будто выплескивал накопившийся в нем негатив и рабочую усталость.

Не думаю, что меня принимали за подругу знаменитости, так как рядом с ним позировали и терлись масса народу, но казалось, я уже стала частью этого буйства гедонизма, и некоторые спрашивали, кто я и давно ли знаю Иэна. Я честно отвечала, что познакомилась с ним полчаса назад и к нему не имею никакого отношения, на что он не реагировал.

Алкоголь лился рекой, мой бокал всегда был налит до краев, и я уже чувствовала, что с меня достаточно, пока Сомерс заливал в себя очередную стопку текилы. И, что самое характерное, не пьянел.

В какой-то момент мне, наконец, удалось вырваться из этого смерча, но не успела я выдохнуть, как меня подхватил другой смерч — по имени Дэвид.

Он знакомил меня с массой народу, представляя моделью и балериной, показывал всем мое выступление, кто-то говорил “о! Да я ее помню”, а я уже махнула рукой, устав его поправлять. И вновь я с кем-то фотографировалась, вновь улыбалась в объектив и заливала в себя очередную порцию шампанского, строго придерживаясь цели повеселиться.

От алкоголя, всеобщего внимания, новых знакомых и шума начала кружиться голова, и я решила куда-нибудь уединиться. Улучив момент, когда Дэвид отвлекся на разговор с местной знаменитостью художником, я проскользнула в холл и быстро направилась к выходу. К счастью, на подъездной дороге и среди машин, кроме нескольких целующихся парочек, никого не было, и я устремилась к огромному дереву у дороги, рядом с которым был припаркован большой джип.

Оборачиваясь назад, я смотрела на погруженный в шум дом и пыталась найти свое место в этом вихре веселья и улыбок. Пыталась понять, нравиться ли мне все это.

Однако, не успела я спрятаться за большим джипом, стоявшим в тени дерева на обочине, как сзади послышались звук шуршащего гравия, и я, обернувшись, увидела Иэна и шедшего за ним телохранителя.

— Куда ушла, Веснушка? — спросил он, увидев меня у джипа. — Тебя не хватало…

— Я не Веснушка, — устало покачала я головой, а он, вплотную приблизившись ко мне, уперся рукой в джип, задевая меня своим предплечьем.

— Так значит, ты ко мне не имеешь никакого отношения… — усмехнулся он, и я немного удивилась. Мне казалось, он не обращал внимание на мои реплики в толпу.

— Ну это правда, — пожала я плечами.

— Прячешься? — перевел он тему.

— Устала, — честно ответила я.

— Зачем сюда приехала? — спросил он, но я решила не отвечать и вместо этого отразила вопрос:

— А ты почему здесь? На этом празднике жизни?

— Что такое вечеринка? — усмехнулся он. — Это когда собирается гребаная толпа народа, чтобы поговорить о себе.

— Да, наверное, — ответила я и добавила: — Но мне показалось, так ты выпускаешь пар и усталость.

— Может, я страдаю?

— Нет, сбрасываешь усталость… — покачала я головой. Не чувствовалось в нем рефлексии.

— Верно. Это лучше, чем если тебя найдут в луже собственной блевотины, — согласился он.

— Однозначно лучше, — кивнула я.

— Ты мне нравишься, — внезапно сменил он тему.

— И чем же?

— Не теряешся. Обычно девчонки сразу раздеваются, желая заполучить мою сперму, родить от меня дитяко, чтобы я выплачивал алименты, или подать на меня в суд за изнасилование. Не угадаешь, кто с тобой просто так, а кто за деньги.

— Не смешно… — я бросила на него внимательный взгляд.

— Блядь, только давай без этой жалости. Это хуже, чем раздевание.

— Ок, — ответила я. — Ты прав. Чего тебя жалеть.

— Вот. Это лучше, Веснушка.

— А давай без фамильярностей.

— Чем тебе не нравится “Веснушка”?

— Слишком личное. Я с тобой на брудершафт не пила.

— Так в чем проблема? Давай выпьем на брудершафт и поцелуемся. — Он уперся второй рукой на джип, взяв меня в кольцо рук. От него пахло сигаретами, алкоголем и дорогим парфюмом. Его красивое безукоризненное лицо было близко от моего, и я могла разглядеть его зеленые глаза с поволокой.

— Не хочу.

— Блядь, ты мне определенно нравишься, — усмехнулся он, но руки так и не убрал.

— Чем? Что отказалась с тобой целоваться?

— Нет. Не ты первая, кто отказывается со мной целоваться, — честно признался он. — Но твой отказ другой.

— Какой?

— Честный. Есть другая категория женщин. В основном, актрисы. Те, которые не сразу прыгают в койку. А нооборот. Ломаются. Набивают цену. Хотя по глазам видно: “ну добейся уже меня и оттрахай как суку”.

— Как у вас, у звезд, все сложно, — усмехнулась я.

— Попадаются и нормальные. Но гораздо реже. Нормальных в Лос-Анджелесе не осталось. Их до неузнаваемости изменила жизнь.

— Как тебя?

— Верно, — улыбнулся он и внезапно спросил: — У тебя кто-то есть?

Я нервно усмехнулась и опустила взгляд, сама не в состоянии ответить на такой простой вопрос.

— Все сложно… — покачала я головой.

— Чем он зацепил? — Иэн склонил голову набок, внимательно исследуя мое лицо.

— Ты задаешь бесцеремонные вопросы, — я бросила на него уверенный взгляд.

— Излишки популярности. Накладывает отпечаток. Вседозволенность — она такая… — философски отметил он, а я, изучая его глаза с поволокой, добавила:

— Слаще секса…?

— Верно, — растянул он губы в улыбке и внезапно спросил: — Так ты хочешь попробоваться в кино?

Я внимательно исследовала лицо Иэна, так близко от моего, и пыталась определить, зачем он мне предлагает свою помощь, в то время как Диану он даже не удостоил ответом.

— Пусть я и девственница для Калифорнии. Но не тупая. Ты это всем девушкам предлагаешь, с кем хочешь переспать? — спросила я.

Определенно, алкоголь придавал мне смелости, и на трезвую голову я бы никогда не делала подобных выпадов, а промолчала бы и тихо ушла. Но сегодня был не тот день, когда мне хотелось молчать.

Он усмехнулся и покачал головой.

— Не всем, — честно ответил он и добавил: — Акцент убрать не проблема. У тебя почти его нет. За месяц справишься. — Он замолчал и вновь склонил голову. — Есть в тебе что-то… естественное. Живое. Не испорченное филлерами и пластикой. Надеюсь, ты такой и останешься.

Я не знала, как реагировать на его слова, но в любом случае, старалась трезво оценивать свои возможности и не вестись на комплименты, принимая их за истину.

— Знаешь, мне как-то очень давно попалась статья об Энди Уорхоле, когда я готовила реферат в универе о различиях культур, — ответила я, решив сменить тему. — И он интересно выразился о Голливуде. Не помню дословно, но смысл таков. “Голливуд — это пластмасса, но я люблю эту пластмассу. Я хочу быть этой пластмассой”. Мне кажется, эти слова подходят и тебе.

Он внимательно посмотрел на меня. Посмотрел без иронии. Без налета своей ипостаси знаменитости.

— Хочешь увидеть мой Голливуд? — внезапно спросил он.

— В смысле? — не поняла я.

— Мой джет стоит на частном аэродроме. Через час будем в Эл-Эй. Полетели со мной.