Дюна. В Нейросети

Глава 46.

Я всегда любила зиму. Она ассоциировалась с Новым Годом, елкой, мандаринами и подарками. Увидев на обочине трассы бензоколонку, украшенную новогодними огнями, я повернулась к своему попутчику.

— Хочу подарить тебе подарок, — тихо произнесла я.

— В машине?

— Да.

Он не возражал, и я вытащила из сумки небольшую красиво упакованную коробку. Проворные пальцы моего попутчика разворачивали серебристую бумагу, а моя память вновь отбросила меня в последнюю неделю декабря. Когда я, пакуя вещи, нашла подарок, приготовленный мной для Нолона.

“Все равно уже не пригодится”, - вздохнула я и, разорвав бумагу, достала из коробки модель робота-терминатора. Я внимательно рассматривала его металлический каркас и красную подсветку глаз и хмурилась. Пальцы чувствовали прохладный пластик, а я вновь вспомнила, при каких обстоятельствах его покупала. Вспомнила Шафти и Саймона, и то, что когда я его выбирала, то думала о самодостаточности Нолона. О его уникальности. О том, что он, так же, как и Коул, был человеком вне земного пространства и времени. Человеком, создающий искусственный интеллект.

Я купила эту маленькую модель робота, чтобы показать, что принимаю самодостаточность Андерсона. Его уникальность. Так почему, собственно, я устроила истерику? Чего, собственно, я ожидала от отношений? Откуда из меня начали вылезать штампы и неприятие?

“Дюна. Перестань суетится. Я не отношусь к тому виду мужчин, которым нужна домохозяйка, уют и вкусные обеды. Со мной не работет витье гнезда…” — в свое время сказал он, и я не возражала. Тогда почему, слушая его, я его не услышала?

“В твоей голове сложился ошибочный алгоритм взаимодействия со мной. Рассинхронизация. Но ты пытаешься выстроить со мной стандартную модель отношений и паттерн поведения. Как с Марти или со своим первым парнем. Ильей…” — и здесь он был прав. Если для таких, как Марти и Илья, были важны вкусные обеды и витье гнезда, то зачем я натягивала на Нолона эту модель поведения? Сама придумала. Сама обиделась. Сама разрушила.

Я вспомнила его слова “ты оперируешь личным набором принципов и не будешь предлагать секс в обмен на услуги. Не нужно было демонстрировать мне свою преданность и верность. Потому что я знаю, какая ты” и задумалась. За эмоциями я совсем не увидела этой фразы. Ее смысла. И Нолон понимал, что я ее не увидела. Дал мне время разобраться. Дал мне шанс найти баланс. Он бы мог мне все разжевать, но не делал это целенаправленно. Потому что я должна была прийти к этому сама.

Нолон не бросал меня в объятия другого человека. Он показывал мне свое доверие. То, что я приняла за равнодушие, было безграничной убежденностью в том, что я останусь ему верна.

“Умей разделять частное от общего. Учись правильно выстраивать границы…” — теперь я понимала и эту фразу. Общаясь с Иэном и любым другим человеком, я должна была научиться отделять личные, интимные отношения от приятельских. Должна была правильно использовать ситуацию, при этом не подпуская постороннего человека близко к себе. Не позволять проникать в личное пространство. Не давать ему ложных надежд, но установить с ним правильный контакт. Нужный мне.

Теперь, посмотрев на наш с Нолоном разговор под другим углом, я внезапно поняла, что не была одинокой. Нолон всегда был рядом. Просто его “рядом” сильно отличалось от общепринятого стандарта того же Марти или Ильи. Нолон вырабатывал во мне устойчивость. Я не была одна. Он не мешал. Давал набить свои собственные шишки. Давал возможность научиться видеть суть и принимать правильные решения самостоятельно.

Я погладила фигурку Терминатора, как олицетворение боевой единицы, созданной искусственным интеллектом, и улыбнулась. Теперь я понимала, что такое найти баланс.

— Андроид, — послышался тихий голос Нолона. Он держал в руках полупрозрачную коробку.

— Хотела найти кого-то, похожего на Шафти, но, учитывая его уникальность… пришлось довольствоваться Терминатором, — также тихо произнесла я.

— Символично.

Я улыбнулась — Нолон хорошо меня читал.

— Это то, что ты создаешь и контролируешь… — кивнула я и добавила: — Этот робот помог мне найти баланс.

Нолон ничего не ответил, ставя коробку на подлокотник, и я улыбнулась. Он понял мой посыл “я принимаю твою самодостаточность”.

— Правда, окончательно убедиться в правильности моего выбора помогла попутчица в самолете.

— Чем она помогла? — спросил он.

— Она сказала простую истину: “если ты встретишь своего человека, не упускай его. Даже если весь мир будет против”.

— А весь мир против? — поинтересовался он.

— Стереотипный, шаблонный мир против… — ответила я и продолжила: — Ты сказал, что мне не нужно доказывать тебе мою преданность и верность. Потому что знаешь, какая я. Спасибо за это доверие.

— Рад, что ты услышала, — кивнул он.

— А я рада, что избавилась от шелухи… — выдохнула я и, чувствуя, что разговор состоялся в позитивном ключе, посмотрела в окно. По обочине трассы виднелся темный лес, а на его фоне в свете фонарей поблескивали снежинки. Я повернулась к Нолону и бросила взгляд на его белый джемпер и теплые джинсы. Было странно его видеть в зимней одежде.

— Спасибо, что удачно поменял билет до Лос-Анджелеса. Прилет в то же время. Даже трансфер не нужно менять, — тихо проговорила я.

— Ты плохо одета для Нью-Йорка, — произнес он, и я, посмотрев на свои ботинки и теплую куртку, улыбнулась.

— Вот сейчас мне, как россиянке, привыкшей к суровым климатическим условиям, было обидно.

— Не отменяет факта, — ответил он, а я парировала.

— Да. Надо было надеть очки и бейсболку. Так было бы теплее.

— Веснушкам виднее. — Он по-прежнему был недоволен, что я отказалась от джета или первого класса, предложенных им, и попросила стандартный билет.

Нолон не стал уговаривать или на чем-то настаивать, но иногда дразнил меня этим именем, а я парировала на тему “знаменитостей”. Последнее я делала с осторожностью. Чтобы Нолон не подумал, что я пытаюсь в нем вызвать ревность, оперируя именем Иэна. Но Андерсон в очередной раз подтверждал свою самодостаточность — подхватывал шутку, давая понять, что воспринимает все правильно.

Я повернула голову к окну, и мне показалось, что вместо того, чтобы продвигаться к центру, на Манхеттен, мы отдаляемся все дальше и дальше. Часы, вмонтированные в панель просторного салона Роллс-Ройса, высвечивали начало двенадцатого, и я тихо спросила.

— Куда мы едем?

— На Лонг-Айленд. Я снял для нас коттедж на праздники, — произнес он, и я улыбнулась этому “для нас”. Сейчас Нолон был спокойным. Умиротворенным. Я уже начала отличать, что его речь в такие минуты становилась менее формальной, а глаза светились ровным светом. Чуть более теплым, чем обычно.

— Мы успеем до двенадцати приехать?

Он наклонился и активировал сенсорный экран, спрятанный на панели спереди.

— Должны, — ответил он, изучая на карте навигатора пройденный маршрут.

Сейчас, когда он касался локтем моего предплечья, я чувствовала неимоверное спокойствие и умиротворение рядом с ним.

— В России говорят, с кем Новый Год встретишь, с тем его и проведешь, — тихо проговорила я, повернув голову к нему. — Спасибо, что дал шанс найти баланс.

Он, по обыкновению, ничего не ответил, но внезапно его рука скользнула по панели, и в следующую секунду перегородка, отделяющая нас от водителя, стала непрозрачной, а между нами исчез подлокотник.

— Иди ко мне, — произнес он, и я, улыбнувшись, потянулась к Нолону, чувствуя бедром коробку с андроидом.