Дюна. В Нейросети

Глава 52.

Фотосессия подходила к концу, чему я была откровенно рада. Несмотря на самовнушение и уговоры, быть в кадре полуголой мне не доставляло большого удовольствия.

Мало того, у меня неожиданно развилась паранойя — все время казалось, что там, по другую сторону от ламп, за мной кто-то наблюдает из темноты.

— Злата, мы все устали. Но соберись, — послышался голос фотографа сквозь музыку.

Мне нравился его профессионализм — в отличие от устоявшегося клише, он не подначивал липкими фразами “красотка”, “куколка”, “камера тебя любит, детка”.

— Что-то не выспалась сегодня, — виновато улыбнулась я.

Глубоко вздохнув, я на секунду закрыла глаза и представила себя в другом месте. Мы с Нолоном расположились на одеяле у камина. Он что-то печатает в ноуте, а я лежу рядом и читаю “Криптономикон”, который, по его словам, был его первой книгой. Я вспомнила свой взгляд на него и открыла глаза.

— Вот, совсем другое дело, — послышался голос фотографа, и дело пошло быстрее.

Уже одеваясь в гримерке, я бросила взгляд на часы — стрелки близились к пяти, Иэн так и не перезвонил, и я склонялась к мысли, что у него поменялся график.

Выйдя из здания “Pure Nature”, где, собственно, и находился павильон, я осмотрелась по сторонам. У тротуара было припаркованы автомобили, но никого похожего на Иэна не было обнаружено, и я, надев наушники, пошла под музыку вдоль тротуара к пешеходному переходу.

— Хотя бы подождала две минуты для приличия, — послышался голос сбоку, и я резко повернула голову.

В зеленом раритетном “шевроле” сидел обросший бородой человек, и если бы не голос Иэна и его вечные атрибуты — темные очки и бейсболка, то я бы его не узнала.

— Решила, что тебя задержали дела… — улыбнулась я, снимая наушники, и, скользя взглядом по машине, пусть и ретро, но, определенно, стоившей, как самолет, добавила: — Это ты так не привлекаешь внимание?

— Этот “корвет” еще никто не знает, — ответил он и жестом пригласил в салон.

Я опустилась в низкий двухместный автомобиль, и, пока нас накрывало крышей, Иэн поднял очки и, усмехнувшись, пошутил:

— Целоваться будем?

— Опустим фамильярности, — парировала я.

Иэн, не ответив, тронулся с места и, если бы не другие автомобили, то уверена, меня бы вдавило в спинку сидения.

— Ты без своего телохранителя? — я бросила взгляд по сторонам.

— Ты его не видишь, — усмехнулся он и, пока мы аккуратно лавировали в потоке машин под рык мотора, спросил: — Как тебе Аллея Славы?

— Честно?

— Максимально.

— Я ожидала другого, — улыбнулась я. — Пахнет марихуаной и ходят какие-то сумасшедшие. Дэйв не хотел меня туда везти. Сказал, что весь Голливуд постепенно переезжает в пригород.

— Ну не весь, конечно, — улыбнулся он. — Некоторые студии переехали в Бербанк и Глендейл. Тот же Уорнер Бразерс и Дисней.

— Вот в Бербанк он меня и свозил. К себе на работу в АБС, — кивнула я. — Показал мне павильоны, где снимается сериал на тему “нелегкая жизнь богатых”.

— Ну вот. А я хотел тебя поразить изнанкой киноиндустрии, — усмехнулся Иэн.

— Если честно, когда я посмотрела на эту индустрию изнутри, тоже спал флер сказочности, — я на секунду закусила губу, решая, стоит ли спрашивать, и все же продолжила: — Сериал закрывают весной. Решили не продлевать на следующий сезон. Дэвида перебрасывают на какой-то тинейджерский проект, что ему не очень нравится. Может, ему найдется место в твоем фильме… я смотрела на IMDb. У тебя намечается крутой проект.

Иэн посмотрел на меня и усмехнулся.

— Забавно.

— Что забавного?

— Почему просишь за него, а не за себя? — он бросил на меня взгляд.

— Потому что за профессионализм Дэвида я ручаюсь, а за свой нет. Не уверена, что у меня получится… — честно ответила я, не желая казаться лучше, чем я есть на самом деле. — Не хочу, чтобы мои знакомые, которые за меня поручились, краснели.

В салоне воцарилась тишина, а я усмехнулась. Нолон бы меня отругал за такой ответ. И я себя ругала. За нерешительность. За страх перед чем-то новым. Хотя нужно было признать, что пока мне все удавалось.

Тем временем мы завернули на параллельную улицу и оказались в трущобах Скид-Роу — одного из районов даунтауна.

— Это, конечно, поражает в Лос-Анджелесе, — усмехнулась я.

— Что именно?

— Рядом с фешенебельным районом сразу маргинальные трущобы с палатками и грязными БОМЖами.

— Такова политика, — пожал плечами Иэн. — Местные власти поддерживает бездомных.

— Ну, может, вместо того чтобы давать им рыбу, стоило бы дать им удочку…

— Это их осознанный выбор. Они могут вернуться к нормальной жизни, но не хотят.

— Это-то и плохо, — выразила я свою точку зрения, а тем временем мы вновь нырнули в очередной дистрикт и, наконец выехав на широкую Венис-Авеню, проследовали вдоль раскидистых пальм и низеньких белых домов в мексиканском стиле, которым насквозь был пропитан весь Лос-Анджелес.

Правда, ехали мы недолго. Уже через пятнадцать минут наш раритетный “шевроле” подъехал к заправке, и Иэн припарковался у небольшого мексиканского фургончика с яркой вывеской “Такос, бурритос и начос”.

— Зачем мы сюда приехали? — я с интересом посмотрела на Иэна.

— Это мое первое место работы в Эл-Эй, — усмехнулся он. — Сто лет тут не был. Хоть поедим нормально. А то задолбался от вкусной и здоровой пищи.

— Ты здесь работал? — я внимательно рассматривала высокий грузовик с едой, откуда доносились ароматные запахи.

— Ага, — кивнул он и внимательно посмотрел на меня.

— С удовольствием поем!

Я не возражала и была искренна. В свое время мне откровенно повезло — приехав в Кремниевую Долину, я избежала “бедной жизни”, сразу попав в золотой бомонд, благодаря Нолону. Но это не означало, что я не хотела посмотреть на другую сторону Лос-Анджелеса. Глазами Иэна, приехавшего “выстрелить в Луну”, как любили говорить американцы.

Сначала меня напрягало, что Сомерса могли узнать, но у него и правда был талант перевоплощаться. На чистом испанском и совсем не своим голосом он сделал заказ, и мы направились в небольшое патио с деревянными столиками и скамейками.

Из-за вечной диеты я так и не попробовала тако и буррито, хотя Дэвид мне и предлагал, и для меня мексиканский фаст-фуд оказался открытием. Это было не просто вкусно, а очень вкусно. Специи, перчинка, аромат и сочетание мяса с овощами были выше всяких похвал. На первый взгляд могло показаться, что буррито похоже на шаверму, но это было не так.

— Ты неправильно ешь, — усмехнулся Сомерс, пододвигая ко мне соус. — Самое главное в буррито — это сальса. И здесь готовят самое вкусное гуакамоле.

— И правда, очень вкусно, — смакуя мягкий соус из авокадо, произнесла я.

— Блядь, я сейчас кончу, — между тем Иэн откусывал огромные куски буррито и, не заботясь о густой бороде, которая все больше пачкалась в соусе и овощах, с наслаждением поедал кусок за куском. — Всегда возвращаюсь сюда…

— Ностальгия? — с интересом спросила я, подловив момент, когда его и мой рот не был забит едой.

— Нет. Я это дерьмо не признаю. Скорее напоминание. О том, откуда я.

— Почему ты решил стать актером?

— Наверное, это единственное, что у меня получалось, — пожал он плечами и, усмехнувшись, добавил: — И потом, кому не хочется стать знаменитым и богатым. Мама воспитательница в детском саду, папа механик. Прямая дорога в автомастерскую к отцу. Скучно.

Я склонила голову и, рассматривая Иэна и его старую раритетную машину позади, вспоминая наш разговоры, произнесла:

— Мне кажется, ты любишь кино, как искусство. Искусство с большой буквы. Ты всегда к нему тянулся.

Иэн скользнул по мне взглядом и не ответил, но внезапно произнес:

— Я тебе дам электронку своего агента. Скинь ей своё портфолио. Пусть она побудет и твоим агентом. Энджи тебя включит завтра на прослушивание. Ты должна попробовать.

Иэн был прав — я должна была попробовать.

— Она согласится быть моим агентом? — спросила я.

— Она мне должна, — кивнул Иэн. — Агентское соглашение тебе пришлют. Пусть твои юристы посмотрят, если не доверяют.

Я внимательно посмотрела на Иэна — возможно, он на что-то претендовал, но я его предупредила, что мы с ним только друзья, а значит, он знал, что его попытки затащить меня в постель тщетны. Я с ним была честна. И вела себя совершенно прозрачно.

— Спасибо, — поблагодарила я и решила, что о Дэйве ещё замолвлю слово. — Попытка не пытка. Но пусть Энджи никому не говорит, что мы с тобой знакомы.

— Вообще ты ведёшь себя не как красивая девушка, — усмехнулась Сомерс.

— А красивые девушки должны себя вести как-то по-особенному?

— Более нахраписто. Более уверенно. Стиль чирлидерши.

— Я научусь, не переживай, — усмехнулась я. — Просто долго была под крылом мамы. Теперь, когда я сама принимаю решения, видимо, это как-то влияет и на мою внешность…

Он вновь усмехнулся.

— Я сказала что-то не то?

— Я ожидал штампа.

— Какого?

— Что тебя преобразила любовь твоего бойфренда. Что ты расцвела от мужской любви. И прочая романтическая фигня, которую так любят женщины.

— Не люблю штампы и не люблю романтическую фигню, — усмехнулась я и, вспомнив танец и фотосессии, добавила: — Скорее, я раскрываюсь в творчестве. Через собственные эмоции.

Учитывая, что Нолона нельзя было назвать романтиком от слова совсем.

Сомерс почему-то кивнул и внезапно сменил тему.

— Что тебе показалось странным в Штатах? — спросил он.

— Чрезмерная раскованность. Индивидуализм. Некоторая фальшивость улыбок, — честно призналась я и добавила: — А еще в ценник не включены налоги. Постоянно подсчитываешь в уме, сколько нужно заплатить на кассе.

— А Калифорния чем странна для тебя? — продолжил он, и я задумалась.

— Пожалуй, своей горизонтальностью, — усмехнулась я, вспоминая резкий контраст с Гонконгом. — Создается впечатление, что Лос-Анджелес растет не ввысь, а вширь.

Я машинально облизнула испачканный палец, Иэн вновь скользнул по мне взглядом, затем посмотрел на мой недоеденный буррито и внезапно произнес:

— Поехали.

— Куда на этот раз? — спросила я, быстро вставая из-за стола.

— В следующий пункт назначения.